Заметки на полях пиджака [Марат Нигматулин Московский школьник] (fb2) читать онлайн

Заметки на полях пиджака.

Здесь собраны работы Марата Нигматулина, написанные в 2020-2021 годах вскоре после окончания уголовного дела.

Интервью с Софией Зверевой, – одним из лидеров Международного трансгуманистического движения.

Зверева София. Лидер Международного Трансгуманистического Движения, экоактивист, философ.

– Что такое Международное трансгуманистическое движение? Чем вы занимаетесь в России?

– Трансгуманизм – это рациональное, основанное на осмыслении достижений и перспектив науки, мировоззрение, которое признает возможность и желательность фундаментальных изменений в положении человека с помощью передовых технологий с целью ликвидировать страдания, старение и смерть и значительно усилить физические, умственные и психологические возможности человека.

Трансгуманисты первыми в России подняли темы усиления интеллекта, радикального продления жизни, технологической сингулярности и НБИК-конвергенции (и много другого). Именно благодаря нам в России сейчас активно развиваются крионика и геронтология. С 2005 года мы занимаемся организацией публичных просветительских мероприятий, прогнозированием и консультированием в государственных учреждениях и частных компаниях.

Трансгуманисты интересуются поиском и развитием  действенных методик физической и психотерапии. Некоторые методы способны в среднем продлить жизнь человека на 10-15 лет. Помимо этого мы занимаемся изучением ноотропов – «таблеток для ума». Это препараты, усиливающие мозговую деятельность и делающие человека умнее.

Сегодня мы можем сделать вас умнее! Завтра мы сможем сделать вас бессмертным!

– Что происходит? Как Вы узнали о существовании поправок? В чём они заключаются и кого касаются?

– Они касаются всех россиян без исключения. Предлагается добавить в Закон «Об Образовании» весьма абстрактный термин «Просветительская деятельность». Далее говорится, что ее могут осуществлять как физлица, так и юрлица. Не важно, пишете вы пост в соцсети про прочитанную недавно книгу или ведёте платные образовательные курсы, – в поправках не говорится ничего конкретного о регулировании этой деятельности. Ответственность перекладывается на различные ведомства правительства и подзаконные акты.

Интересно, что первое чтение законопроекта прошло очень быстро, словно поправки хотят принять в большой спешке, несмотря на всю их неоднозначность, на протесты РАН, учёных и родителей. К сожалению, из-за активной работы в сфере развития крионики и трансгуманизма в России, последнее время я мониторю новости меньше, чем в предыдущие годы, поэтому не видела информацию о существовании проекта поправок на этапе внесения.

Узнала о поправках уже после первого чтения от трансгуманистов. О них мне сообщил Сергей Каменев – организатор замечательного цикла просветительских лекций «Научная среда», посвящённых иммортализму, биологии, биотехнологиям.

Открыла законопроект и, честно говоря, очень испугалась за будущее нашей страны! Тут же узнала, что последний срок внесения изменений поправки 21 января.

– Почему вы выступаете против поправок? Считаете ли вы, что поправки плохо скажутся на интеллектуальном климате в стране?

– Разумеется, считаем.

В России дефицит интеллекта уже сейчас налицо из-за утечки мозгов и слабого финансирования науки со стороны государства. Понятие просветительской деятельности имеет позитивный смысл, пытаться регулировать её – примерно то же, что пытаться регулировать добро.

Поэтому слово «просветительское» иметь в формулировке подобных законов нежелательно. С ученых надо пылинки сдувать, поскольку за такие деньги, как им платят в России, наукой могут заниматься только люди с очень высокими моральными качествами. А чиновникам в эту область вообще лучше не вмешиваться. Особенно если они не имеют соответствующего образования. Получается парадоксальная ситуация: под предлогом противодействия антироссийским силам в России фактически запрещается просветительская деятельность.

IQ россиян постепенно снижается, и поправки могут ускорить этот процесс. А наша задача – способствовать повышению интеллекта россиян.

Поправки дублируют уже существующие законы и Конституцию РФ, а это значит, что и смысла в них нет. Зато они могут создать дополнительные бюрократические преграды для распространения научной и научно-популярной информации, «передачи знаний и опыта». Более того, определить на уровне юрисдикции, что яляется достоверной информацией, а что – нет, – фактически невозможно. Это дает широкое поле для спекуляций, вплоть до «доносов» одних граждан на других – беспочвенных и юридически притянутых за уши обвинений в нарушении законодательства в сфере «просветительской деятельности» конкурентов или людей, к которым человек испытывает личную неприязнь.

Мне кажется, текст поправок провоцирует серьёзную социальную напряжённость, а также оказывает моральное и психологическое давление на законопослушных учёных, студентов, популяризаторов науки, исследователей, даже блогеров и пользователей соцсетей, которые в сущности ведут свою деятельность в интересах развития нашей страны и её многонационального народа.

В ситуации, когда старики и так умирают, не передав свои знания и опыт новым гражданам, создание новых препятствий – это настоящее преступление.

– София, как думаете, что будет, если поправки всё-таки примут? Выживет ли российское просветительское сообщество? Как вообще изменится страна? Хочется услышать Ваше мнение.

– Придётся согласовывать с бюрократами обмен информацией. Например, воспитание собственных детей. Рассказ о прошедшем путешествии. Рассказ о том, что земля вокруг солнца вращается. Если бюрократы решат создать проблемы какой-нибудь религии или журналистской деятельности, они тоже это смогут сделать, раз уж взялись за «просвещение». Налицо путь в направлении антиутопии Оруэлла с «Министерством правды».

Сама формулировка «просветительской деятельности» крайне расплывчатая.

Известен ряд абсурдных случаев злоупотребления своими полномочиями со стороны сотрудников некоторых ведомств, когда школьников, студентов и просто случайных людей штрафовали за якобы публикацию нацистской символики в целях пропаганды, потому что нейросеть выявляла у них на странице советские каррикатуры на фашистов и свастику, несущие совершенно противоположный посыл (антифашистский, патриотический). Учитывая, что в поправках нет ни перечисления того, что попадает под понятие «просветительской деятельности», а что – нет, – сюда можно подвести фактически всё, что угодно. А за человеческим фактором уследить очень сложно!

К тому же информационное пространство в нашей большой стране так обширно, что контролировать его целиком невозможно, а значит, контроль будет выборочным и произвольным.

Очень надеюсь, что Госдума даже если не отклонит поправки, то потребует их тщательного пересмотра с участием РАН, общественности, журналистов, блогеров и учёных.

– Кто в основном выступает против поправок? Это инициатива только научных работников и просветительского сообщества или здесь широко представлены разные группы: студенты, учителя, другие люди умственного труда, рабочие?

– Известные авторитетные популяризаторы науки. Родители. Преподаватели. Интеллектуалы. Интеллегенция. В первую очередь те, кто хочет делиться знаниями.

– Каково мнение научного сообщества? Как реагирует Академия наук, как смотрят на события рядовые научные сотрудники?

– Есть основанная на реальности прибаутка про научный подход к познанию, которая гласит, что если два человека независимо друг от друга, от одинаковых логических предпосылок (одинаковых вводных, если хотите) приходят к совпадающему выводу, значит, этот вывод – научная истина. Так и в данном вопросе мнения здравомыслящих людей совпадают.

Президиум РАН быстрее всех отреагировал на поправки негативно. Почти 1000 членов РАН на данный момент подписали обращение, в котором они также просят не принимать данные поправки. Известный астрофизик и популяризатор науки Сергей Попов разместил петицию на change.org, в которой требует отклонения данных поправок. Эту петицию подписало 100 000 человек всего за 10 дней. Активисты МТД рассылают ссылку на петицию с краткой информацией о ситуации знакомым и медийным личностям всё время с момента её появления.

– Какие общественные силы, партии, движения, общественные организации кроме вашей выступили против принятия поправок?

– Противодействие поправкам объединяет всех россиян вне зависимости от членства в движениях, партиях, социального сатуса и политических взглядов. Многие лидеры общественного мнения поддержали петицию, опубликовали заявления против поправок. В их числе депутат Олег Смолин, председатель комиссии по Образованию Евгений Бунимович, политолог Георгий Бовт, Александр Хохлов.

Я считаю вопрос про политические партии и организации в контексте данной темы не совсем корректным, так как любой адекватный политик или активист, узнав о существовании проекта поправок №1057895_7 оязательно выступит против них. Кто-то даже вышел на одиночные пикеты по личной инициативе.

– Как полагаете, велики ли ваши шансы на успех? Многие люди сейчас не верят в силу общественного мнения и считают, что Дума в любом случае примет поправки, которые прошли первое чтение.

– Как общественник с восьмилетним опытом, могу ответсвенно заявить, что мнение каждого реально важно. Действия простых людей могут повлиять на ситуацию в любой сфере жизни в нашей стране и на нашей планете, будь то законотворчество, экология, создание благоприятной психологической атмосферы или экономики всеобщего блага, если эти действия происходят сообща и во имя важной цели.

Исход второго чтения зависит от процентного количества мыслящих людей в Думе. Видимо, не все депутаты сразу внимательно осмыслили текст поправок.

Сейчас мы активно пишем письма и обращения ко всем депутатам Государственной Думы.

– Не опасаетесь ли вы репрессий со стороны государства за свою деятельность?

– Шутите? Государство – это мы, народ. Деятельность ведётся полностью в рамках закона. У трансгуманистов немаленький опыт работы как с продвижением законопроектов, так и с деятельностью, направленной на укрепление интеллектуального потенциала России.

Не хочется допустить усиления скорости «утечки мозгов» за границу. Надеемся, что абсурдный текст законопроекта – недоразумение, которому не дадут материализоваться, заблуждение, а не злой умысел.

Письмо С. З.

Даже не знаю, с чего начать. Начну с начала. То есть с Ефремова.

Ещё в детстве с прочитал самым важные его книги («Туманность Андромеды», «Час Быка», «Лезвие бритвы»). Мне они ужасно не понравились.

Во-первых, Ефремов пишет ужасно. Понимаешь… Суть художественной литературы в том, чтобы показать реальность при помощи образа. Именно поэтому она художественная. При помощи рассуждений реальность показывает научная и публицистическая литература, а вот художественная пользуется образом. Шолохов при помощи образов показать реальность. У него идеи раскрываются в действиях, а идеологизированных диалогов нет вообще.

У Ефремовна не так. У него половина персонажей – резонёры. Они говорят на языке политических программ. Всё книги Ефремова– это не собственно художественная литература. Это философская публицистика, замаскированная под художественную литературу. Сюжета у Евремова почти нет, характеры персонажей не раскрыты вообще. Оно и понятно: и сюжет, и персонажи нужны там лишь для того, чтобы раскрыть идеи автора.

А вот к идеям к меня отношение вполне определённое.

Знаешь, после того, как я впервые прочитал «Туманность Андромеды», на меня напала жуткая хандра (не хочу употреблять слово «депрессия»), которая держалась месяца два.

Что же мне не понравилось?

Много что.

Во-первых, конечно, в мире Ефремова нет очень многих вещей, которые мне нравятся (упитанных девушек, к примеру). Но это не главное. В конце концов можно жить и без моногамной семьи, и без хромовых сапог, и ещё много без чего.

Гораздо важнее другое. В мире Ефремова нет борьбы. Утопия «Туманности Андромеды» статична. Там нет общественного прогресса. Технический прогресс есть, а вот общественного – нет. Автор изображает там общество, которое по его мнению добилось всего. Оно живёт в условиях полного и абсолютного процветания. Там нет ни войн, ни болезней, ни значимых природных катастроф. Всё подчинено науке и разуму, всё контролируемо, всё предсказуемо.

И поэтому мир, изображённый Ефремовым, – это ужасный мир.

Социальный прогресс рождается из социальной борьбы. Не обязательно классовой, но всегда из борьбы. Если борьбы нет, если конфликта не происходит, – общество может лишь гнить, разлагаться. У Ефремова общество планеты Земля совершенно бесконфликтное.

Искусство всегда отражает реальность. Даже если сам художник хочет сделать своё творение максимально непохожим на неё.

То, что в «Туманности Андромеды» изобразил Ефремов, – просто кривое отражение советской действительности времён оттепели. Революция давно кончилась. Эпоха великих гениев, отдававших жизни на инквизиционных кострах и баррикадах, – безвозвратно ушла. Революция кончилась. Более того, даже период послереволюционныхпреобразрваний прошёл. Вы живёте в коммунизме. Вам не нужно ни трудиться, ни сражаться. Ваш удел – искусство, наука и «покорение природы». Очень бедный набор, скажу я вам.

Без борьбы нет настоящего искусства. Любое настоящее искусство – орудие общественной борьбы. Великая литература всегда появлялась либо как яростное обличение существующей реальности, либо как сатира на неё же. Если автора не спадают в тюрьму, не выслеживаются наёмные убийцы и не грозятся сжечь заживо враги, – он не великий автор. Подлинное величие здесь может родиться лишь из общественной схватки.

Если же схватки нет, если в обществе нет борьбы, если это бесконфликтное общество, – лучшее, что может родиться там, – это «галантная литература». Такая, как была во Франции период упадка Старого режима. Такая, как была в послесталинском СССР.

Такая литература – либо изысканное (и не очень), бытописательство, либо никчёмная вымученная заумь.

Следовательно, в бесконфликтном обществе не может быть по-настоящему великой литературы. Только имитация, видимость.

Что остаётся? Наука?

Но и её тоже задавит бесконфликтное общество. Ведь развитие науки и техники – мощнейший фактор общественной дестабилизации. Именно поэтому древние цари стремились препятствовать научному прогрессу: он ведёт к прогрессу социальному, а тот невозможен без конфликтов. Индустриализация обошлась человечеству в миллионы разрушенных жизней. Сколько будет стоить ему дальнейший прогресс?

Следовательно, чтобы общество оставалось бесконфликтным, ему нужно остановить техническое развитие.

Что ещё остаётся человеку? «Покорение природы»? Открытие новых планет? Освоение космоса?

Но ведь освоение новых территорий – это тоже фактор дестабилизации. Следовательно, оно подорвёт такое общество.

Далее. Утопия Ефремова статична и поэтому тоталитарна.

Да, Ефремов – абсолютный тоталитарист. Его тоталитаризм носит гораздо более глубокий характер, чем тоталитаризм всепожирающего бюрократического государства. Общество, которое рисует Ефремов, – это тоталитарное общество, достигшее такого уровня развития, что там уже не нудно государство с его тюрьмами и тайной полицией. Просто потому, что каждый его Член и так заперт в духовную тюрьму. Каждый человек там – сам себе комиссар тайной полиции.

И последнее. Этот упрёк относится уже не только к «Туманности Андромеды», но и ко всем утопиям в принципе. Любая утопия – это дурновкусие. Утопия – это когда вы выходите к людям, достаёте написанный бессонными ночами талмуд и говорите: «Вот, отныне вы будете жить так, как я вам тут сочинил!».

И книга Ефремова имеет тот же посыл. Он нарисовал там общество, в котором хотел бы жить сам. О других людях он думал мало.

И знаешь, идеал у Ефремова довольно-таки мещанский. Главные ценности у него – комфорт и безопасность, а вовсе не слава и честь.

В том обществе, которое нарисовал Ефремов, нельзя стать великим. Никак. Вообще. Величие там не предусмотрено. Непризнанные поэты, безумные гении, пламенные трибуны, великие полководцы и героические революционеры остались в прошлом. Притом в далёком.

Людям времён Эры Встретившихся Рук остаётся вкусно и полезно есть, заниматься сексом и бороздить дальний космос на своих кораблях. Они пафосно ходят по коридорам космических кораблей, глядят в темноту космоса Уводь иллюминаторы и ведут томные пафосные диалоги на общие темы. Каждый из них – воплощённое ничто, говорящее общее место.

Когда-то в детстве я хотел жить вечно. Я хотел, чтобы и мама моя жила вечно, и все чтобы жили вечно. Сейчас не хочу.

Знаешь, почему?

Настоящая жизнь существует только в борьбе. Если нет борьбы, нет и жизни. Так, вялотекущее существование. Не жизнь, а свидригайловская банька.

Если тебя никто не собирается убить, – значит, ты делаешь что-то неправильно.

Настоящая жизнь существует только на грани смерти. Только если тебе угрожает смертельная опасность, ты по-настоящему начинаешь жить. Если этого нет, ты не живёшь, а существуешь. Как полено, которое у дороги валяется.

Без борьбы нет жизни. А единственная настоящая борьба – это борьба не на жизнь, а на смерть. Если вам не угрожает смертельная опасность, это не борьба, а игра. А игра – это несерьёзно.

Следовательно, для того, чтобы по-настоящему жить, человек должен быть смертен. Более того, он должен быть ещё и внезапно смертен.

Именно поэтому я не хочу жить вечно. Если я знаю, что могу умереть сегодня ночью, я живу. Если же я понимаю, что бессмертен, я существую. Как материя, как океан. Это растительное существование.

Твой друг Алексей этого не понимает. Не понимает он этого потому, что никогда, по всей видимости, по-настоящему не жил. Поэтому его устраивает такое растительное существование. Он просто не знал ничего другого.

У нас с ним произошёл недавно интересный диалог.

Он сказал мне, что планирует жить вечно. Я сказал, что я вечно жить не хочу. Тогда он презрительно усмехнулся и сказал: «Значит, вы хотите умереть?».

Он так ничего и не понял.

Я не хочу жить вечно не потому, что хочу умереть. Я не желаю бессмертия потому, что хочу жить.

И поэтому я не трансгуманист.

Теперь что касается красоты.

Скажу честно. Меня тошнит от накрашенных девушек. Просто тошнит. И это почти не гипербола.

Я очень не люблю, когда у девушки накрашены губы, ресницы, напудрено лицо. Я не люблю, кода девушки укладывают волосы в замысловатые причёски, одевают роскошные платья, продевают серьги в уши, надевают сверкающие украшения. От всего этого меня тошнит.

Почему?

Всё это смотрится неестественно. Когда я разговариваю с накрашенной и напудренной девушкой в роскошном платье, у меня создаётся впечатление, что не с девушкой я разговариваю. Мне кажется тогда, что мой собеседник – не живой человек, а какой-то хитрый андроид, старинный автоматон, а не живой человек.

Помню, видел Алису на выпускном в девятом классе. Чёрное платье вечернее, ридикюль. Губы точно роза, личико напудренное. Волосы в причёску уложены. Я видел её в тот день, и мне прямо не по себе стало: так это мне всё показалось неестественно.

Потом, помню, доводилось мне её видеть в более простой обстановке. Мы на кухне завтракаем. На Алисе спортштаны и свитер крупной вязки. Косметики никакой. Волосы растрепанны. Мешки под глазами. И вот тогда мне она показалась куда привлекательнее, чем когда была накрашенная и в вечернем платье.

Я люблю, когда человек выглядит более-менее аккуратно. Люблю опрятность. Люблю, когда следят за гигиеной. Мне нравится, когда люди (не только девушки) удаляют волосы с интимных мест. Но для меня это дело гигиены, а не эстетики.

А вот накрашенные девушки и уж тем более молодые люди мне не нравятся. Меня от такого тошнит.

Так что советую тебе на будущее. Когда будешь собираться на встречу со мной, – постарайся не краситься. Если, конечно, ты намеренно не хочешь меня позлить. Впрочем, я от такого не злюсь, а просто расстраиваюсь и начинаю грустить.

Короче, я против косметики. Более того, я против каких-то намеренных украшательств собственной внешности вообще. Как по мне, естественное состояние человека – и есть самое привлекательнее.

Поэтому когда у тебя мешки под глазами, ты мне нравишься гораздо больше, чем когда ты накрашена.

Конечно, есть некоторые вещи, которые мне в принципе нравятся. У меня, конечно, тоже есть некоторые свои представления о красоте. Мне, как ты знаешь, нравятся упитанные девушки. Иногда я мечтаю о том, что при коммунизме все они будут такими. На самом деле – упаси бог. Этого нам точно не нужно. На самом деле я не хочу жить в обществе совершенно одинаковых людей. Даже если все эти люди будут с моей точки зрения идеальны внешне.

С идеальной внешностью вообще сложно.

Знаешь, некоторые парни мечтают об идеальных девушках. Дескать, подавай им такую, чтоб была красивая, умная, добрая, чтоб слушалась всегда и соглашалась во всём.

Мне такую девушку не надо. Потому что это не девушка, а кукла. Лучше пусть она будет не очень красивая, пусть не будет слушаться меня, пусть не соглашается во многом, пусть обманывает меня и говорит обо мне за глаза гадости. Пусть только будет живой, естественной, настоящей. Такую я буду любить гораздо больше, чем привлекательную и полностью покорную мне куклу.

Человек без недостатков – это вообще не человек, а биоробот. Кадавр, иначе говоря.

Правильно всё-таки говорят: кто без изъяна, – тот сплошной изъян.

Тут такой пример. Алиса очень привлекает меня внешне. Она почти всегда соглашается со мной в разговорах. Именно поэтому я не могу беседовать с ней больше пяти минут. Мы настолько во всём согласны, что нам просто не о чем говорить. Нам становится скучно. Именно нам, а не мне одному. Она тоже начинает скучать со мной из-за того, что говорить нам по большому счёту не о чем.

С тобой в этом плане гораздо интереснее. С тобой можно спорить, обсуждать что-то, ты временами злишься на меня, не соглашаешься в чём-то. А вот с Алисой может быть только полное согласие. Ну, или совсем уж незначительные разногласия, которые тут же затираются обычным и для неё, и для меня добродушием.

Теперь про «баги» и их исправление.

К счастью, человек – не компьютер. Поэтому говорить о «багах», как мне кажется, было бы здесь неправильно.

Дело в том, что любой человек – цельная система. Поэтому все качества конкретной личности тесно связаны между собой. При этом одно и то же качество может в зависимости от обстоятельств проявляться очень различно. При этом одно его проявление может восприниматься как порок, а другое – как добродетель. Это уже зависит от конкретных обстоятельств.

Знаешь, в той книге о психопатии, которую я тебе высылал, приводились интересные данные: чем лучше у человека развиты лидерские качества, тем больше в его характере психопатических черт. И наоборот.

При этом одно от другого неотделимо. Исследования показывают, что если человек начинает развивать в себе лидерские качества, в его характере неизбежно проступают психопатические (в том числе деструктивные) черты. Вместе с развитием социального интеллекта развивается способность и склонность к психологическим манипуляциям, лживость.

Михаил Лифшиц был прав: наши пороки – всего лишь продолжение наших добродетелей.

Так что хочу дать тебе совет: береги свои недостатки. Если они уйдут, – вместе с ними исчезнут и достоинства.

Я вообще стараюсь любить людей за пороки, а не за добродетели.

Конкретно тебя я люблю за лживость, алчность, безответственность и похоть. Алису я люблю за лень, обжорство и невежество.

Что касается аудиозаписей. Всё сделаю завтра или на выходных. Я на работу сегодня устроился. Теперь я заместитель главного редактора в одном журнале. Подробнее расскажу потом. Наверное, при личной встрече.

Люблю тебя.

Твой Марат.

Александр Тарасов и современные российские левые.

Думаю, рассказывать про то, кто такой Александр Тарасов. Всё мы, наверное, прочитали в своё время то злобное обращение сайта «Сен-Жюст», направленное против Кагарлицкого и российских левых вообще.

В этом небольшом докладе мне хотелось бы проанализировать и понять, где Тарасов оказался прав, а где нет. Притом тут складывается интересная ситуация.

Марксизм развивается из критики. Из критики в марксовом значении этого слова. То есть из критики как справедливого суда. Суда интеллектуального и морального, а не уголовного.

Отсюда следует логичный вывод. Развитие марксизма осуществляется через критики устаревших марксистских концепций. Фактически – через самокритику.

Но для того, чтобы результат был положительный, эта критика должна быть диалектичной. Мы не можем просто охаять Маркса или Ленина, не можем просто выбросить их идеи на свалку истории. Тогда будет непонятно, как нам действовать дальше, как вообще жить, если всё, что было до этого, – одна сплошная ошибка.

Как ни парадоксально, диалектическая критика идей Маркса и Ленина строиться на безусловном их признании.

Как это происходит?

Очень просто. Мы должны просто взять мысль Маркса или Ленина, а затем эту мысль додумать. Довести до конца, завершить. Привести её к законченному логическому выводу. Иными словами, мы должны стать большими марксистами, чем сам Маркс, большими ленинистами, чем сам Ленин. Только тогда мы сможем продвинуть марксистскую мысль.

Так же обстоит дело и с Тарасовым.

Можно, конечно, сказать: Тарасов всё врёт, ничего этого нет, все его начальные посылки, рассуждения и выводы – от начала до конца ложны.

Но мы ведь понимаем, что это не так. Тарасов во многом прав. В сущности, Тарасов почти во всём прав. И именно поэтому критиковать его нужно диалектически.

Как это всегда и бывает, слабости любой социальной теории – лишь закономерные продолжения её достоинств.

Поговорим же о достоинствах (и следовательно слабостях) идей Александра Тарасова.

В первую очередь хотелось бы сказать, что Тарасов совершенно правильно проанализировал положение современных российских левых.

Трусость, тупость, теоретическое невежество, пьянство, убогий моральный облик и убожество вообще – вот основные черты российских левых по Тарасову. Тут он, к великому сожалению, абсолютно прав. Всё именно так и есть.

Возникает закономерный вопрос: в чём причина такого жалкого состояния отечественной «левой сцены»?

На это по Тарасову есть следующие причины:

Сырьевой и дегенеративный характер современной российской экономики. Если в странах Латинской Америки мы наблюдаем подъём производства, становление промышленного пролетариата и следовательно подъём левых настроений, – у нас мы наблюдаем нечто обратное. Основа экономики – не производство товаров, а продажа сырья. Заводы и фабрики постепенно закрываются. Реальный сектор экономики (да исключением сырьевой его части) перманентно деградирует. Целые регионы обрекаются на нищету и прозябание. Жители этих регионов с каждым годом нищают и озлобляются. Только вот по мере своего обнищание они превращаются не в сознательный промышленный пролетариат, – а в люмпенов и пауперов.

Как ни парадоксально, мелкобуржуазность большей части населения нашей страны. Подавляющее большинство наёмных работников у нас имеет свои квартиры, дачные участки, автомобили, доступ к некоторым остаткам социальной сферы (бесплатная, хотя и очень плохая медицина, бесплатная школа, бюджетные места в государственных вузах).

Бонапартистский режим современной России. По Тарасову современный политический строй нашего государства – это диктабланда. То есть мягкая диктатура. Но этим, конечно, не исчерпывается его сущность. Проблема не в том, что у нас в стране установилась диктабланда. Гораздо большую опасность представляет то, что сегодняшний режим у нас имеет бонапартистский характер. Бонапартизм, как известно, характеризуется наличием определённой поддержки в массах. При этом политика бонапартистского родима – всегда антинародная. Это опирающаяся на народ (хотя бы его часть) антинародная диктатура. Такие режимы всегда показывали определённую устойчивость. Более того, в период бонапартизма во всех странах наблюдался упадок политической жизни, разложение и деградация подпольных структур. Во Франции времён Наполеона I практически не было тайных подпольных обществ. В Германии времён Гитлера почти не было Сопротивления. Даже во Франции времён Наполеона III политическая жизнь была довольно вялой, а деятельность левых политических организаций имела куда меньший размах, чем во времена Реставрации или Июльской монархии.

Тотальная криминализация российского общества. В особенности это касается молодёжи. В особенности – молодёжи из неблагополучных регионов. Известно, что криминал – это, во-первых, мощнейший нетрадиционный социальный лифт. Он предоставляет активным молотым беднякам возможность сделать карьеру. Пусть даже и криминальную. Ко всему прочему там, где укрепилась организованная преступность, там, где она захватила экономику и общественную жизнь, – там никакого левого сопротивления не будет. Не будет просто потому, что сопротивление это будет подавляться в зародыше и с особой жестокостью. Мафия не привыкла терпеть конкурентов. Примерами того, как криминализация общества помогала властям уничтожить социалистическое сопротивление, – весьма богата история стран Латинской Америки.

Распространение консьюмеризма, мещанской психологии и мещанских ценностей, укрепление потребительских настроений в обществе, эгоизма, аполитичности и аномии. Думаю, тут и пояснять не надо. Государственная пропаганда и массовая культура в унисон твердят: живи только для себя, ни о ком и ни о чём не думай, стремись к дешёвым удовольствиям и прочее. Через массовую культуру молодые люди с самого детства, нередко даже с младенчества подвергаются систематическому растлению буржуазной пропагандой. И это очень плохо, конечно.

Чудовищная атомизация российского общества. Большая часть наших граждан не имеет сейчас никаких прочных социальных связей за исключением, пожалуй, семейных. У нас в стране нет нужных для преобразования общества социальных объединений, – профсоюзов к примеру. Люди живут лишь собой, интересуются только собственными проблемами. Следовательно, и свою борьбу против существующих трудностей они рассматривают не как коллективное дело, как борьбу класса за свои права, – но как борьбу личную, индивидуальную. И поэтому они даже и не думают о том, что в этой борьбе можно с кем-нибудь массово объединиться. Да и вектор борьбы оказывается совсем другим: вместо того, чтобы совместными усилиями смести несправедливое общество, люди ищут возможности встроиться в него на его же правилах.

Тотальное разрушение системы образования современной России, её повсеместная деградация, упадок высшего и среднего образования, примитивизация учебных программ, внедрение ЕГЭ и прочей подобной ереси. Современная школа направлена на то, чтобы не дать школьникам развиться до уровня полноценной личности. Её цель – воспитать потребителя, а не духовного развитого человека, способного к критическому мышлению. Именно эта деградация образования становится важнейшей преградой на пути левой пропаганды. Молодые люди в массе своей просто не понимают эту пропаганду. Они вообще ничего не понимают.

Утечка мозгов на Запад и в страны Первого мира вообще. Это явление поразило нас ещё в начале девяностых. Талантливая молодёжь уезжает из нашей страны, притом уезжает массово. Вместо того, чтобы бороться здесь да права народа, становиться революционерами и партизанами, – эти молодые люди едут в Европу и устраиваются там. Отток научных и педагогических кадров подпитывает деградацию образования. Если лучшие преподаватели и учёные уезжают, – учить школьников и студентов становится некому.

Негативный советский опыт, дурное наследие сталинизма и послесталинского СССР. Сталинское, а затем хрущёвское и брежневское руководство своими действиями тотально дискредитировали левую идею в глазах огромного большинства жителей России. Многие люди у нас относятся к коммунистам неприязненно или с иронией именно из-за того, что убеждены: левые – это либо ГУЛАГ, либо длиннющие очереди за колбасой, либо то и другое одновременно.

На этом объективные предпосылки сегодняшнего кризиса российских лев заканчиваются. Дальше идут предпосылки субъективные. Их тоже следует перечислить. Тем более, что список их достаточно внушительный:

Это чудовищная анахроничность нашей «левой сцены». Подавляющее большинство наших левых находится в плену дремучих пропагандистских мифов. В лучшем случае этим мифам лет пятьдесят. В худшем – сто пятьдесят. Эти люди чудовищно зависят от прошлого. Его груз сковывает их мозги полностью. Сталинисты живут мифами восьмидесятилетней давности. Троцкисты, как ни странно, тоже. Анархисты всецело зависят от своих давно устаревших догм. Это касается и отечественных «новых левых», для которых шестьдесят восьмой год пока так и не закончился. Всё эти люди напяливают на себя мундиры далёкого прошлого (иногда даже в прямом смысле: вспомним любительские спектакли Бузгалина или постановки анархистов в Прямухино), не понимая толком, что это – прошлое. Они живут прошлым. Все их взгляды, идеи, все их лозунги, все их стратегические и тактические приёмы – всё взято из прошлого. Эти люди расклеивают написанные суконным языком листовки, совершенно непонятные для масс и потому обречённые быть выброшенными в мусор. Они проводят «оранжевые» акции, не понимая, что в условиях неолиберальной монополии на СМИ об этих акциях никто толком даже и не узнает, никакого пропагандистского эффекта они не произведут. Троцкисты и сталинисты по-прежнему строят свои «партии нового типа», даже не догадываясь о том, что тип этот уже давно не новый, что он давно устарел и подобное партстроительство просто неактуально в настоящий момент. Иными словами, эти люди не умеют думать. Они могут копировать чужой опыт, механически переносить практику революционеров прошлых эпох на современность, не считаясь при этом ни с какими условиями. Выработать новые, актуальные для двадцать первого века стратегию и тактику, разработать принципиально новые, пионерские по своей сути методы борьбы – эти люди совершенно неспособны. Не говоря уже о том, чтобы создать работоспособную научную идеологию, выработать новую философию, провести детальные социологические и политологические исследования, разработать собственную культуру, этику, эстетику, а затем навязать их обществу.

Тесно связанный с первым пункт. Речь идёт о личностном уровне левого движения современной России. Я знаю, что об этом очень грустно говорить, но среди современных отечественных левых очень мало умных людей. Людей нравственно достойных тоже немного. У нас есть академические карьеристы, только и мечтающие сделать имя на «постколониальных исследованиях». Есть нетрезвые тусовщики, для которых панк-концерт важнее любой революции. Есть просто обыватели, филистеры, мещане, как-то затесавшиеся в эту среду. Людей, готовых отдать жизнь за левые идеи, в нашей стране немного. Тут, кстати, нужно сделать важную оговорку. Когда речь идёт о том, чтобы отдать жизнь во имя движения, люди чаще всего представляют себе вооружённую борьбу. Это ошибочное представление. Можно бороться с орудием в руках, но в последний момент струсить и сдать товарищей врагу на допросе. А можно вообще ни разу за свою жизнь не взять в руки оружие, но при этом отдать жизнь во имя свободы своего народа. Как? Очень просто. Если вы, к примеру, будете с утра до ночи пахать во имя левого движения, перенапряжётесь, и вас на фоне этого перенапряжения со смертельным исходом хватит инсульт, – то вы отдадите жизнь во имя левой идеи. При этом оружие в руки брать не обязательно. Но нет же, не отдают наши левые жизнь во имя идеи равенства. Ни на поле боя, ни на ниве мирной деятельности. Как ни парадоксально, большинство этих людей всем довольно. Многие из них неплохо живут и при капитализме. Левое движение для них исполняет роль групповой психотерапии. Умирать ради дела социализма они не хотят.

Два предыдущих пункта определяют третий. Это сектантско-тусовочный характер нашего левого движения. По Тарасову наши левые могут организовать лишь нечто из двух крайностей: либо они создают догматическую секту, где заучивают наизусть цитаты вождей и где нельзя сказать против этих вождей ни слова, либо же сбиваются в тусовку, и тогда вся их деятельность сводится к совместному распятию алкоголя и редкой подклейке ужасного качества листовок. В лучшем случае они могут провести «оранжевую» акцию.

В конце концов оказывается, что наши левые не могут повести за собой массы. А уж том, чтобы организовать революцию (тем более удачную) – им и мечтать не следует.

Всё это безусловно верно. Тут Тарасов абсолютно прав.

Но тут же возникает очевидный вопрос: что нам со всем этим делать? Как исправить ситуацию?

Тарасов отвечает на этот вопрос. Правда, если о кризисе он пишет легко и бойко, легко ориентируясь в нём, то здесь он говорит куда осторожней. На вопросы о том, что делать и как быть, Александр Николаевич всегда отвечал уклончиво и лишь в общих чертах. Однако из его ответов можно составить вполне целостное представление об этом.

Что же должны сделать наши левые для того, чтобы добиться успеха?

Отвергнуть догматические мифы сталинистского, троцкистского, анархического и «нового левого» характера, отказаться от устаревших методов политической борьбы

Засесть за книги и заняться выработкой новой революционной теории. Для того, чтобы такую теорию выработать, им необходимо внимательно проанализировать опыт и причины неудач революционеров прошлого, описать и исследовать современную отечественную и мировую реальность, сделать из этих исследований практические выводы.

Исходя из предыдущего пункта, выработать новую стратегию борьбы с капитализмом, разработать новые тактические приёмы борьбы, с ним, новые методы ведения открытой и тайной политической борьбы, боевых действий и пропаганды.

Создать новую, принципиально отличную от господствующей массовой революционную культуру, а после навязать эту культуру широким слоям населения, – в первую очередь молодёжи.

Создать мощные и при этом максимально непрозрачные для классового врага структуры, максимально расширить влияние левых на общество через эти структуры, подготовить «освобождённые зоны», где в условиях секретности успешно можно было бы готовить будущую революцию.

Наконец, поднять народное восстание, свергнуть правительство, расправься с буржуазной оппозицией и совершить эту самую революцию.

С этими пунктами вряд ли кто-нибудь станет спорить. В своих предложениях Тарасов также абсолютно прав.

Правда, гораздо интереснее становится тогда, когда речь не о таких общих материях, как революционная культура вообще, – а о чём-то более конкретном. Тут обнаруживается Главный недостаток всех тарасовских концепций. Здесь мы видим причину поражения Тарасова.

Если кратко, эта причина такова: Александр Николаевич верно указал, куда нужно двигаться российским левым, однако же сам это движение возглавить не смог.

Но это – обще. А теперь давайте конкретно.

Тарасов одним из первых начал писать о том, что российский капитализм – это капитализмпериферийный. Поверьте, в начале девяностых для большинства левых это было открытием. Равно как и само разделение мира на центр и периферию. Именно Тарасов первым определил Россию и постсоветские страны вообще как новую периферию. Именно он первым обнаружил очевидные схожести в социально-экономическом положении России и стран Латинской Америки. Именно этот человек первым сравнил нас с Бразилией. К сожалению, дальше Тарасов не пошёл, и это плохо. Во-первых, остался невыясненным важный вопрос: является ли Россия периферийной или всё-таки полупериферийной страной? Сам Тарасов отвечал на этот вопрос вполне однозначно: Россия – периферия, хотя и претендует на звание полупериферии. На самом деле вопрос сложнее, чем кажется. Тема нуждается в специальных исследованиях. С одной стороны, если брать данные по ВВП на душу населения и средней зарплате, – выясняется, что наша страна уступает некоторым странам Африки. Многие российские регионы по этим показателям находятся на уровне самых отсталых стран Третьего и даже четвёртого мира. Многие регионы у нас давно уже превратились в настоящие зоны социального бедствия. Там практически не осталось производства, а поэтому процветает безработица. Инфраструктура там не ремонтируется и не обновляется. Новых домов не строится, старые не ремонтируются. Это де касается и дорог. Деградация жилого фонда в настоящее время ощущается там всё сильнее. Население массово превращая в маргиналов, люмпенов, совершенно неимущих пауперов. Многие из местных жителей от отчаяния спиваются, начинают употреблять наркотики, воровать. Организованная преступность давно укоренилась в подобных районах. Коррупция пронизывает всю жизнь этих областей. Тем не менее, Россия является крупной империалистической страной. Конечно, современный российский империализм – это «империализм бедняков», субимпериализм страны Третьего мира. Однако это тоже империализм, и он тоже может представлять немалую угрозу. У нашей страны есть и другие признаки типичной полупериферии. Таким образом, перед нами встаёт вопрос: Россия всё-таки полупериферия (так же, как и Бразилия или Аргентина) или всё-таки чистая периферия (как Колумбия и Гватемала). Вопрос отнюдь не праздный. От ответа на него целиком зависят стратегия и тактика нашего будущего левого движение.

Тарасов много лет исследовал вооружённую борьбу (в первую очередь партизанскую) в странах периферии и центра, однако так и не дал ответов на два самых важных вопроса. Во-первых, адекватна ли герилья сегодняшнему моменту? Не устарела ли партизанская борьба как метод? Во-вторых, актуален ли этот опыт для современной России? Можно ли развернуть здесь партизанскую войну по примеру некоторых стран Латинской Америки? Современная практика показывает, что герилья, по всей видимости, уже начала устаревать. Последний раз партизанское движение левого толка победило в Непале десять лет назад. Тогда маоистам удалось прийти к власти. Однако для того, чтобы сделать это, им пришлось расстаться с классической маоистской концепцией трёх стадий партизанской войны. «Деревня» в их случае не смогла захватить «город» собственными силами, организовать восстание в «городе» так же не получилось. Пришлось сначала вступить в коалицию, а уж затем при помощи сугубо политических методов пробивать себе дорогу к власти. Однако на этот успех приходится множество неудач. На Филиппинах, в Колумбии, в Перу, в Чьяпасе, в других странах Латинской Америки, где партизанские движения не были уничтожены в годы неолиберальной наступления, – герильи к настоящему времени окончательно увязли в затяжных и совершенно бесперспективных войнах. Надежд на победу у них сейчас практически нет. Правящие в тех странах военные режимы уже давно научились эффективно бороться против партизан. Им помогает Америка, помогают страны Европы. К сожалению, в большинстве стран Латинской Америки, Азии и Африки партизаны в настоящее время победить не могут. Следовательно, необходимо думать, как вернуть себе инициативу. Необходима новая стратегия и тактика борьбы. Возможно, она будет включать в себя и элементы городской и сельской герильи, но вообще это сложный вопрос, требующий специального исследования.

Третий вопрос неразрывно связан со вторым. Насколько уместны проводимые Тарасовым параллели между Россией и Латинской Америкой? Безусловно, положения в наших странах до определённой степени сходно. Многие социально-экономические процессы у нас также едины (к примеру, образование в Бразилии и Аргентине уничтожается точно так же, как и у нас). Однако этот относится далеко не ко всем протекающим в регионах тенденциям. Так, в Латинской Америке мы видим рост промышленного производства, как следствие быструю урбанизацию, сокращение сельского и быстрое разрастание типичного промышленного пролетариата, численный и рост и развитие профсоюзов, разрастание и усиление левых партий. В России мы наблюдаем прямо обратные процессы: деиндустриализация, рост безработицы, маргинализацию и люмпенизация населения целых регионов, постепенная деградация политической сферы, постепенное ужесточение правящего режима. Причин у этого явления много, но главная из них – сырьевой характер экономики России и очевидная избыточность населения при таком её характере. Следовательно, возникает вопрос о том, может ли быть заимствован политический опыт стран Латинской Америки, а если может, – то какой? Это связано в том числе и с использование партизанского опыта. В настоящее время у нас в стране нет условий для возникновения массового партизанского движения. История приморских партизан это превосходно показала. Небольшая группа была быстро разгромлена, а на смену ей не пришло ничего. За прошедшие с тех пор десять лет никаких новых герилий в Приморье или других депрессивных районах так и не появилось.

Тарасов призывал нас к созданию новой идеологии, к формированию новой революционной культуры. К великому сожалению, в целом этот человек остался всецело в двадцатом веке. Он развивал теории Троцкого, Маркузе, Валлерстайна. Его мысли касались революционной борьбы в Третьем мире, но он так и не уделил внимание Четвёртой технической революции, трансгуманизму, футурологии и другим новейшим направлениям прогрессивной революционной мысли. Опыт кибернетического противостояния капитализму со стороны хакерских группировок остался для него закрыт. Это же касается и культуры. Восприняв контркультура шестидесятых годов, Тарасов не смог развить её дальше. Он так и остался ограничен ею. Он не смог выработать новейшей концепции культурного противостояния массовой культуре, хотя и прекрасно популяризировал опыт радикалов шестидесятых и семидесятых годов.

Всё это говорит о том, что нам сейчас необходимо браться за те важнейшие вопросы, которые Тарасов только наметил или даже всего-навсего упомянул в своих работах. Нам нужно создавать новую теорию, вырабатывать новую этику и эстетику, создавать устойчивые к вызовам современности революционные структуры. Всё это невозможно без, во-первых, грандиозного теоретического осмысления и, во-вторых, большой практической работы.

Вот самые важные вопросы, которые должна осмыслить современная левая мысль.

Опыт современных революционеров стран Третьего мира (сапатисты, FARC, маоисты Непала и Филлипинских островов).

Опыт городских герилий в Западной Европе.

Опыт широких общественных коалиций антиимпериалистического характера.

Опыт кибервойны против власти капитала.

Освоение современных политтехнологий и медиа для ведения полноценной информационной войны.

Практический опыт тоталитарных эзотерических сект и деструктивных культов.

Трансгуманизм, русский космизм, новейшие футурологический концепции.

Опыт противостояния массовой культуре с позиций культуры классической.

Это, разумеется, лишь самые важные вопросы, которыми должна заниматься современная левая теория. Есть ещё много мелких, но их мы назвать сейчас не можем по причине нехватки времени.

По каждому из этих вопросов нам предстоит написать тысячи статей и сотни книг. Каждый из них должен быть проработан во всех возможных деталях. Работа предстоит огромная. Давайте же делать её вместе!

Безыдейная революция.

Книга Алексея Макарова «Идеализм-2005» с момента своего выхода сразу же привлекла к себе определённое внимание.

С рецензиям и на неё выступили и правые, либертарианские, и левые авторы. Что интересно, либертарианцам книга понравилась, а вот левые были далеко не в восторге.

Выскажем своё мнение и мы.

Книга маленькая, читается быстро. Стиль хороший, видна рука человека литературно одарённого. Единственая беда – диалогов очень много, многие из них совершенно неинформативные.

Но это мелочи стилистического характера. На них зацикливаться не будем. Содержание здесь главенствует над формой.

Скажем прямо: когда книгу только начинаешь читать, все там выглядит отлично. Вот Макаров участвует в одной акции, вот он участвует в другой акции... Где-то после трети книги это начинает приедаться. Ты понимаешь, что ничего, кроме описания акций, в книге по большому счёту нет.

Политические мемуары (тем более мемуары революционера) – особый жанр.

Чем хорошая книга в нём отличается от плохой?

Ответ прост. В хорошей книге такого рода обязательно должна быть рефлексия. Автор там исследует собственную деятельность, рассуждает о ней как бы со стороны, пытается понять, где он и его товарищи ошибались, а где были правы. В своих мемуарах революционер должен на конкретных примерах показать, как работает конкретное общество и как это общество можно переустроить.

Такие мемуары – нечто среднее между авантюрным романом и фундаментальным трудом по исторической социологии.

Блестящий пример здесь – книга Александра Воронского «За живой и мёртвой водой».

Работа Макарова – пример совсем другого рода. Рефлексии там практически нет. Временами кажется, что автор вообще ни в чём не сомневается и никогда не задумывается над тем, правильно ли он поступает.

По большому счёту так и есть.

Макаров описывает акции нацболов так, будто каждая из них сопоставима по меньшей мере с восстанием Пугачёва. Создаётся впечатление, что автор даже не задумывается над тем, насколько такие действия эффективны. Главное – чтоб они были эффектны.

За весь текст я увидел, пожалуй, лишь один пример рефлексии.

Вот он: «Сейчас, спустя двенадцать лет, я по-другому смотрю на социальные конфликты. Нет, моё отношение к владельцам заводов, яхт и пароходов не улучшилось, скорее наоборот. Но столкнись я с подобной ситуацией сегодня, я бы предложил иной план действий – создать на заводе подобие рабочего совета, где люди могли бы обсуждать ход общей борьбы и принимать совместные решения, развивать конфликт в наиболее радикальном направлении, вплоть до оккупации предприятия и расправ над особо жестокими начальниками и владельцами.».

Это всё. Больше таких рассуждений в книге не будет.

Да что там: 90% текста – это довольно талантливое, хотя и однообразно описание различных акций. Однообразие здесь вынужденное: если сами акции проходят всегда по одной схеме, – описания их вряд ли можно будет сделать разнообразными. К концу текста всё перемешивается в единую кашу и уже не помнишь, где там Никулинский суд, а где автозавод в Нижнем Новгороде.

Знаете, была такая пафосная советская книжка – «Со взведённым курком». Там старый большевик и сталинист Иван Мызгин вспоминал, как он сражался с царизмом. Книга интересная, но мыслей в ней как таковых нет. Зато событий хватает: эксы, школы бомбистов, побеги из тюрем...

Вот и работа Макарова очень напомнила мне эту старую советскую книжонку: такой вот революционный лубок про героических инсургентов. При Сталине такого добра издавали порядочно. Чем-то эти книжонки напоминали жития святых.

При всём при этом автор будто бы не осознаёт главного: нацболы ничего не добились.

Сколько было пафосных слов: партизанская война, советский реванш, мировая империя... Мировую империю они не построили. К власти не пришли. Революцию не совершили. Путина не свергли. Партизанскую войну не начали. К террору не перешли. Антисоциальные реформы в стране не остановили.

В 2007-м партия была запрещена и распалась. Люди даже в подполье не пытались уйти.

Это позор. Более того, это полное поражение. Нацболы проиграли. Притом проиграли не почётно, как рафовцы, а именно позорно. Как те, кто из трусости отказался от борьбы.

Но автор говорит: продолжайте в том же духе! Делайте акции, разбрасывайте с балконов листовки, «винтитесь», получайте дубинками от полиции (кстати, автор даже не задумывается о том, что можно не получать от тумаки от полиции, а напротив, раздавать их ей).

К сожалению, за столько лет Макаров так ничего и не понял. Он не понял, какие силы действуют в обществе и как оно работает. Не понял принципов и методов политической борьбы. Его революционаридм так и остался стихийным, ненаучным, почти интуитивным. Это прекрасно подтверждают его относительно недавние интервью.

В своём предисловии Кузьмин говорит, что книга может быть полезной для современных активистов. Более того, эта брошюра по его мнению даже важнее, чем «Капитал» Маркса.

На самом деле книга и вправду нужна. Нужна потому, что она показывает, как делать не надо. Это издание в чёрной обложке как бы говорит нам: сделайте так, как во мне написано, и вы ничего не добьётесь. Зато сядете в тюрьму.

Городская герилья в современной России.

Поговорим на важную, но очень непопулярную у нас тему.

Итак, городская герилья в современной России.

Наши левые об этом говорить не любят. Не любят по разным причинам. Анализировать последние мы сейчас не будем.

Для начала было неплохо определить, что мы здесь понимаем под городской герильей.

Для нас это в первую очередь метод. Точнее, совокупность силовых методов противодействия властям.

В этой статье мы не будем анализировать политические аспекты применения таких методов.

Здесь мы обсудим лишь технические вопросы.

Впрочем, пару слов об идеологии нам всё же следует сказать.

Довольно широко распространено мнение о том, что городская герилья будто бы является исключительно левым методом борьбы. Иными словами, применяется он только левыми политическими силами.

Это, конечно, не так. На самом деле городская герилья может вестись и ультраправыми, и умеренными силами, а не только одними левыми ультрас.

К сожалению, пример современной Росиии лишний раз подтвердил предыдущее утверждение.

По целому ряду причин получилось так, что в нашей стране большая часть успешных городских герилий носила именно ультраправый или в лучшем случае политически неопределённый характер.

Напротив, левых герилий в новейшей истории России были лишь две. При этом само существование по крайней мере одной из них довольно сомнительно.

Впрочем, и об этих левых герильях мы скажем.

Напоминаю, что здесь речь пойдёт только о современных партизанских организациях. То есть о тех, что образовались во времена «перестройки» и позднее.

Деятельность подпольных политических организаций дореволюционного и советского периодов мы сейчас затрагивать не будем. Особенно это касается времён дореволюционных.

Не будем мы это делать в первую очередь потому, что их деятельность не оказала существенного влияния на современных российских левых. По крайней мере в том, что касается вопросов партизанской борьбы.

Русская революционная традиция, восходившая в своих самых ранних проявлениях к Радищеву и декабристам, – полностью оборвалась в тридцатые годы.

Вырождение этой традиции происходило постепенно.

Известно, что на протяжении долгого времени русская интеллигенция, и особенно юная, была в массе своей левой. Так, после охвативших Россию студенческих беспорядков 1868-1869 годов, – в административную ссылку было отправлено десять процентов от общего числа всех русских студентов. Цифры это совершенно колоссальные. Они сравнимы только с размахом студенческого движения во Франции сто лет спустя.

Для сравнения – в современной России только семь процентов студентов хотели бы участвовать в политической жизни страны, менее одного процента участвуют, и лишь единицы получают наказание за такое участие.

Всё меняется в конце девятнадцатого века. Русская интеллигенция постепенно теряет интерес к революции. В образованных слоях распространяются идеи декаданса. Демократическая традиция отвергается, влияние её ослабевает. Как следствие, революционные партии пополняются в основном кадрами из рабочих или крестьян. В долгосрочной перспективе это плохо сказывается на интеллектуальном уровне этих партий.

Впрочем, это ещё была не трагедия. Настоящей трагедией оказалась Гражданская война. Около половины всех русских революционеров погибло в ходе этого грандиозного конфликта.

Дальше наступил термидор.

Тут всё было несколько сложнее.

Многие старые борцы за свободу поддержали тогда Сталина и советскую бюрократию. Эти люди добровольно отвергли революционную традиция, к которой принадлежали, променяв её на сытое и относительно спокойное существование. Они встроились в советскую систему на правах обывателей.

Правда, нашлись и те, кто отверг сталинизм и решил противодействовать ему. Большая часть этих людей была уничтожена в годы Большого террора.

Те, кто не был расстрелян, – были сосланы в лагеря. Не все из них выбрались оттуда живыми.

Среди не примирившихся с советской действительностью революционеров очень немногие дожили до второй половины пятидесятых. Впрочем, даже те из них, кто избежал расстрела в тридцатые и не умер впоследствии в лагерях, – после освобождения не принимали участия в политической жизни страны.

Понять их, в сущности, можно.

К тому времени, когда в стране наступила «оттепель», это были люди уже далеко не молодые. Многие из них были обременены болезными, вызваными длительным заключением.

Мешали, однако, не только возраст и болезни. Большинство старых революционеров после освобождения оказывались в тотальной изоляции. Без жилья, без работы, без связей с товарищами, без аудитории. В таких условиях они никак не могли заниматься революционной работой.

Советский термидор морально и физически раздавил большую часть этих мужественных людей. Это – преступление. За такое надо к стенке ставить.

В годы «застоя» в стране начали множиться группы левых диссидентов. Это были небольшие кружки, численность большинсива из них не превышала десяти человек. Но количество их росло.

В начале восьмидесятых на улицах советских городов в массовом, заметном количестве появляются неформалы, – в основном панки. Среди них тоже достаточно людей с левыми взглядами.

Позднее, уже в годы «перестройки», – левые диссиденты понемногу выходят из подполья и начинают формировать легально действующие организации. Эти организации быстро наполняет неформальная молодёжь.

Так начинает история современных российских левых.

Эти современные левые весьма немногочисленны и по большей части совсем не радикальны. Лишь немногие из них отметились на ниве подпольной воорружённой борьбы с действующим режимом.

Этого нельзя сказать о российских правых.

Правые и ультраправые в России довольно многочисленны, сильны, настроены решительно и радикально. Как нетрудно догадаться, многие из них вступали начинали бороться с властями партизанскими методами. Некоторые даже добивались успеха.

Исходя из этого обстоятельства сложились так, что наиболее успешные городские герильи в нашей стране оказались ультраправыми.

С них мы, собственно, и начнём.

Также мы не будем комментировать прогремевшие относительно недавно политические дела. Причины для этого имеются, и притом довольно весомые.

Во-первых, с этими делами ещё не всё понятно. Должно пройти время для того, чтобы некоторые вопросы прояснились.

Во-вторых, опыт это исключительно негативный. Здесь же мы хотим поговорить в первую очередь об успешных городских герильях. Пусть успех этих организаций и был весьма относителен.

Впрочем, имеются у нас и другие, совсем не политические причины.

Так, с «делом Нового Величия» в настоящий момент всё по большей части ясно. В будущем, возможно, некоторые детали подвергнутся уточнениям, нов целом картина ясна уже сейчас.

Здесь имела место обычная полицейская провокация.

С «делом Сети» всё обстоит куда интереснее.

Вполне возможно, что там действительно имела место подготовка ультралевой герильи. Скорее всего, такого же смешанного характера, как и до этого у приморских партизан.

Точно, однако, мы ничего сказать по этому поводу не можем. Вся эта история с «делом Сети» представляется нам очень тёмной и запутанной. В настоящее время просто невозможно разобраться в том, что здесь правда, что – преувеличение или ненамеренная ложь, а что – злонамеренный подлог.

Посему от дальнейших комментариев на этот счёт воздержимся.

С вводной частью покончили. Теперь перейдём к делу.

А начать нам, полагаю, необходимо с самого начала. То есть с «перестройки».

1989 год. В городе Санкт-Петербурге зарождается антисоветская террористическая организация «Белый Крест». Возглавляет её милиционер Аркадий Мокеев.

Мы не будем сейчас подробно перечислять все преступления, совершённые её членами. Скажем лишь пару слов о специфике этих преступлений.

Тут перед нами – типичная городская герилья со всеми вытекающими: конспиративные квартиры, явки, угон автомобилей для совершения преступлений, нападения на инкассаторов, ограбления, нападения на милицию и военных, попытки террористических актов.

Интересно, что российские правые смогли уже в конце восьмидесятых смогли создать такую сильную и опасную террористическую организацию. Российским левым и сейчас до этого далеко.

Впрочем, о причинах этого надо говорить отдельно.

Свою деятельность антикоммунисты начинают с того, что решают раздобыть оружие.

Для этого герильерос совершают нападение на сотрудницу милиции. Они дожидаются того момента, когда женщина останется одна, после чего атакуют её, угрожают самодельным пистолетом, требуют отдать им табельное оружие. Милиционерка отдаёт. Лидер повстанцев стреляет в неё. После этого партизаны отступают.

Этот акт необходимо тщательно проанализировать.

С одной стороны, это был совершенный успех. Расчёт бандитов оказался верен: слабая женщина, оказавшись в затруднительном полодении, даже с оружием в руках не смогла противостоять нападавшим.

С другой стороны, перед нами очевидный провал. Антисоветчикам удалось добиться своего без кровопролития. Стрелять в милиционерку было совершенно незачем. Однако же выстрел был произведён.

Напрасно пролитая кровь дорого обошлась лидеру повстанцев. Суд приговорил его к расстрелу, который был заменён пожизненным лишением свободы.

Следующее преступление членов «Белого Креста» также заслуживает упоминания и разбора. С целью раздобыть денег террористы совершили ограбление столовой.

Происходило всё примерно так. Поздно вечером два человека подъехали на угнанном втомобили к тому зданию, в помещении которого находилась столовая. До закрытия последней оставалось всего несколько минут, когда в помещение ворвались грабители. Никого, кроме единственной женщины-кассирши, в столой к тому времени уде не было. Перепуганная женщина безропотно отдала все имевшиеся в кассе деньги налётчикам. После этого возглавлявший операцию Мокеев застрелил в упор несчастную жертву.

Бандиты выскочили на улицу, сели в автомобиль и уехали. Угнанную машину бросили потом в случайном дворе.

Как вы можете видеть, ограбление было совершено действительно профессионально. Почти всё было сделано именно так, как это и должно делаться.

Начнём с выбора цели. Столовая – это тебе не банк и даже не почта. Охраны никакой. Следовательно, риск натолкнуться на вооружённое сопротивление минимален.

Далее. К месту преступление герильерос подъехали на угнанном автомобили. На нём же они оттуда уехали.

Время, – за пару минут до закрытия, – также было выбрано правильно.

Единственная ошибка бандитов состояла в том, что они совершили напрасное убийство. Настоящие профессионалы такого рода грабежей стараются избегать любой случайной жертвы. Если есть возможность получить деньги, никого не ранив и не убив, – этой возможностью необходимо воспользоваться.

Лишние трупы никому не нужны. Во-первых, убийц разыскивают более тщательно, нежели простых грабителей. Во-вторых, за убийства дают большие тюремные сроки.

Фактически, именно за это убийство лидера организации Мокеева и приговорили к расстрелу. Если бы он тогда пожалел кассиршу, – ему назначили бы куда меньшее наказание.

Напомню, что городские партизаны Западной Европы, занимавшиеся грабежами банков, всегда старались избегать жертв. Более всех в этом преуспели бойцы «Движения 2 июня». Они всячески старались избегать человеческих жертв. Это имело определённый положительный эффект.

Если члены «Фракции Красной Армии» часто приговаривались к пожизненному заключение и выходили на свободу через 20-25 лет, то люди из «Движения» получали сравнительно небольшие сроки. Рядовым участникам давали от двух до шести лет тюрьмы. Почти все выходили досрочно. Те, кто получал три года, освобождались через полтора. Те, кому было отмеряно сидеть шесть лет, выходили через три-четыре года.

Лидеры организации в своё время получили от восьми до пятнадцати лет. Никто из них не отбыл свой срок полностью. Так, осуждённый на тринадцать лет тюрьмы Рональд Фрич освободился через девять лет. Приговорённый к пятнадцати годам Ральф Райндерс вышел через десять.

Однако вернёмся к партизанам из «Белого Креста».

Последующие их акции успешными не были.

Герильерос попытались украсть с военного склада оружие. Это им почти удалось, но их весьма некстати заметил часовой. Мокоев дважды выстрелил солдату в грудь. Призывник был серьёзно ранен, но всё же открыл ответный огонь. Он выпустил короткую очередь из своего автомата Калашникова.

Никто из бандитов ранен не был, одеако же звуки стрельбы привлекли внимание караула. Нападавшие быстро скрылись. Схватить их тогда не удалось.

Объяснить неудачу данной акции довольно просто. Военные склады хорошо охраняются. Утащить оттуда хоть что-то весьма непросто. Можно считать чудом даже то, что бандитам тогда вообще удалось скрыться. Если бы не феноменальное вещение, их непременно бы задержали или застрелили бы на месте.

Повстанцы были схвачены практически случайно. На протяжении долгого времени они готовились к совершению сразу нескольких террористических актов. Планировалось устроить в Ленинграде несколько поджогов, взорвать памятник Ленину и местное отделение КГБ.

Когда бандиты на угнанном автомобиле направлялись в центр города для совершения задуманного, их остановил патруль. Сначала милиция думала, что перед ней простые угоньщики. Когда милиционеры открыли багажник, им стало понятно, что это не совсем так. В багажнике лежали коктейли Молотова, самодельная взрывчатка и тысячи антисоветских листовок.

Этот арест во многом был случаен. Во многом, однако, он был предопределён. При планировании операции партизаны допустили много важных ошибок.

Так, они использовали автомобиль, угнанный ранее и к тому времени уже довольно продолжительное время находившийся в розыске. Перекрасить его и заменить номера герильерос не додумались. Именно это, в сущености, и стало причиной ареста.

Вторая ошибка состояла в том, что зажительные средства, взрывчатка и листовки перевозились в багажнике.

Европейские и североамериканские городские партизаны были умнее. Для того, чтобы относительно безопасно перевозить в оружие и взрывчатку, – они устраивали в автомобилях тщательно замаскированные тайники, куда и помещали нелегальные грузы.

Наконец, третья крупная ошибка членов «Белого Креста» состояла в том, что они выдвинулись на место проведения операции вместе. Если бы в машине ехал лишь один из бойцов, а все остальные передвигались на общественном транспорте, – милиция схватила бы лишь одного. Следовательно, все прочие герильерос остались бы на свободе и могли бы продолжить борьбу.

Но в реальности получилось иначе.

Как уже было сказано, лидер организации сейчас отбывает пожизненное заключение. Его товарищи получили от четырёх до десяти лет тюрьмы. Все они к настоящему времени освободились.

«Белый Крест» оказался первой городской герильей в современной России, но далеко не последней.

Вскоре после разгрома означенной партизанской организации в Москве возникла небольшая неофашистская группа «Легион „Вервольф”». Основалем её стал уроженец Одессы со смешной фамилией Пирожок.

История «Верфольфа», надо сказать, требует самого пристального изучения.

Боевики организации проходили жёсткую психологическую обработку наподобие той, какую проходят неофиты тоталитарных сект.

Всё убийства совершались тайно, с соблюдением всех норм конспирации. Большинство из них так и осталось нерасследованным. В ходе следствия удалось доказать всего два убийства. Одно из них были признано совершённым по неосторожности.

Про другое нужно поговорить отдельно. Само убийство было совершено мастерки. Вот только труп как следует спрятать не смогли: тело было закопано в навозную кучу, располагавшуюся прямо во дворе конспиративной дачи. Уши у трупа были отрезаны.

Это убийство сильно отяжелило участь членов «Вервольфа». Но погубило их вовсе не оно.

Причина провала состояла в другом. Как-то раз Пирожок пригласил к себе в штаб швейцарскую журналистку. Он хвастался перед ней своими подвигами. Тогда же он продемонстрировал ей отрезанные и заспиртованные уши. Уши принадлежали тому самому человеку, труп которого потом нашли в навозной куче.

Самое главное – всё это дело журналистка засняла на камеру.

Естественно, когда в прессе появились материалы о деятельности Пирожка, – им заинтересовалась ФСБ.

Если бы лидер банды не давал этого интервью (или хотя не делал это на камеру) ему скорее всего ничего бы не было. Банду так бы никто и нашёл, и она бы продолжала свою деятельность ещё бог знает сколько времени.

Впрочем, много «вервольфам» не дали. Их лидер получил пять лет лишения свободы. Его ближайший подручный, убивший человека и закопавший его труп в навоз, – получил девять лет.

Все совершённые «Верфольфом» террористические акты были направлены не против государства, а против других оппозиционных сил в стране.

Так, боевики разгромили штаб общества «Память», устроили взрыв в одном из отделений Российской коммунистической рабочей партии, заложили бомьы в зал, где собирались члены одной из протестантских сект.

О заложенных бомбах «вервольфы» как правило заранее сообщали в полицию.

Но самое главное – члены организации были готовы к следствию и суду. Они заранее знали, что им говорить и как себя вести. Именно это спасло их от длительных тюремных сроков.

История «Вервольфа» закончилась. Но не закончилась история неофашистского террора в современной России.

В самом начале двадцать первого века в Санкт-Петербурге появилась «Боевая террористическая организация» (БТО).

Тут нужно сделать несколько важных замечаний. Все организации, о которых мы говорили до этого, партизанскими можно назвать лишь условно.

Да, все они и вправлу применяли методы городской герильи для борьбы с действующими властями России. Но масштабы их деятельности были относительно невелики. Что «Белый Крест», что «Легион „Вервольф”» представляли собой довольно небольшие группы радикалов. Просуществовали они недолго. Существенного влияния на политический климат в стране не оказали.

Совсем другое дело – БТО. Это уже полноценная городская герилья, по численности, вооружению и масштабам деятельности вполне сравнимая с партизанскими организациями Европы 1970-х годов.

Тут, полагаю, необходимо сделать некоторые уточняющие сравнения.

К началу восьмидесятых годов «Фракция Красной Армии» насчитывала в своём составе около двадцати человек. Во французском «Прямом действии» имелось пять постоянных членов и ещё около тридцати человек, эпизодически принимавших участие в боевых операциях. В одноимённой каналской организации людей было ещё меньше: кроме пяти человек основного состава там никого и не имелось.

«Боевая террористическая организация» насчитывала в своих рядах тринадцать только установленных боевиков. Возможно, их общее количество было больше.

Таким образом по своей численности означенная неофашистская организация существенно обогнала канадское «Прямое действие» и приблизилась к RAF.

То же самое можно сказать и об оружии, которым боевики пользовались.

Так, известно, что «Франкция Красной Армии» в начальный период своей деятельности испытывала некоторые затруднения, связанные с добычей оружия.

В начале семидесятых у фракционеров из оружия имелись пистолеты (как боевые, так и травматические), мелкокалиберные ружья, обрезы, самодельные взрывные устройства разной степени сложности. Позднее, уже к середине семидесятых, в их распорядении появились также пистолеты-пулемёты, гранатомёты и полуавтоматические винтовки.

Что касается членов петербургской БТО, – то их вооружение находилось на том же уровне, что и вооружение «Фракции» в начале семидесятых. Из оружия неофашисты использовали ножи, травматические и боевые пистолеты, самодельное огнестрельное оружие, арбалеты, обрезы, помповые ружья, полуавтоматические карабины «Сайга», самодельные взрывные устройства.

Масштабы деятельности организации хоть и не поражают воображение, но всё же весьма существенны.

Из акций – резонансные политические убийства, поджоги и взрывы. Наиболее известными стали убийство Николая Гиренко и убийство Хуршеды Султоновой.

Пару слов о финансировании. Вся деятельность террористической организации началась с того, что один из её будущих лидеров получил в наследство две квартиры. Одну из них он продал, а на деньги купил себе автомобиль, два карабина «Сайга» и пару мощных раций для прослушивания милицейских частот. Позднее, когда деньги от проданной квартиры закончились, – герильерос начали грабить почтовые отделения. Один раз ограбили фотоателье. Было даже такое, что они похитили девочку-подростка с целью выкупа, но это похищение было устроено ими настолько ужасно, что про него мы даже говорить не будем.

Члены БТО всегда носили при себе складные ножи и перцовые баллончики. Это помогло некоторым из них при задержаниях. Так, один из террористов смог отбиться от шести оперативных сотрудников, попытавшихся его арестовать.

На протяжении трёх лет партизаны из БТО были неуловимы. Однако же они допустили ряд ошибок, из-которых в итоге и были пойманы. Эти ошибки требуют пристального разбора.

Первая ошибка была связана с конспиративными квартирами. Стараясь съэкономить на этом, бандиты подолгу жили на квартирах своих друзей и родственников своих друзей.

Разумеется, аренда квартиры может стоить дорого. Именно поэтому многие террористы живут у знакомых. Если знакомые надёжны, назвать это ошибкой нельзя. С другой стороны, если владеющий квартирой товарищ внезапно даст слабину, – мало не покажется.

Гораздо важнее здесь то, что боевики подолгу не меняли места своей дислокации. Это уже явный недочёт. Такого допускать нельзя.

Замечу, что похожие промахи были даже у известных городских партизан. Так, огромное количество людей из первого и особенно второго поколения RAF попалось именно на квартирах своих друзей.

Другая ошибка террористов из БТО состояла в том, что они даже находясь в подполье продолжали изредка периодически посещать свои родные квартиры. Разумеется, за из квартирами велось постоянное наблюдение со стороны сотрудников оперативной части. Боевики не попались только по чистой случайности.

Третья ошибка состояла в том, что конспиративные квартиры далеко не всегда были конспиративными.

По-хорошему, то про местонахождение конспиративной квартиры не должен знать никто, кроме тех, кто там живёт. Обеспечить такое достаточно трудно, но мы сейчас говорим об идеальном варианте. Необходимо стремиться к тому, чтобы круг знающих о квартире людей был как можно более узким.

У неофашистских террористов дела по этому вопросу обстояли плохо. Рядовые члены БТО знали о расположении тех квартир, на которых они сами не жили, но на которых скрывались их товарищи по организации. Более того, некоторым рядовым террористам было известно и том, где именно находились лидеры ультраправой герильи.

Четвёртая ошибка довольно банальна. Значительную часть оружия члены организации приобрели легально, ещё до ухода в подполье.

В этом, конечно, ничего неправильного нет. К европейским городским партизанам семидесятых стволы тоже попадали различным образом. В том числе, конечно, и через легальную покупку. А уж североамериканские герильерос и вовсе большую часть своего оружия приобретали через покупку во вполне законных оружейных магазинах.

Дело было в другом. Большая часть легально приобретённого оружия была оформлена не на подставных лиц, как этого требовали правила конспирации, а на лидеров организации.

Это, во-первых, заметно облегчило следствию работу по идентификации оружия. Во-вторых, это позволило свалить значительную часть совершённых членами организации убийств именно на лидеров БТО.

Логика следствия была проста: если ствол оформлен на вас, то значит все совершенные при помощи этого ствола убийства совершили именно вы.

То же самое касается автомобиля. Находившиеся в подполье члены БТО разъезжали на автомобиле, который был оформлен на одного из лидеров организации. Это, конечно, не могло кончиться хорошо: в один прекрасный день ехавшего так в машине боевика арестовали полицейские.

С оружием была связана и другая ошибка. Совершив убийство негритянского студента, – один из членов БТО непонятно зачем бросил использованное им ружьё на месте преступления. Данная улика существенно помогла следствию выйти на организаторов и устроителей преступления.

Была ещё одна важная ошибка: некоторые члены организации держали у себя дома записные книжки, где были указаны телефоны их товарищей и адреса конспиративных квартир. Когда хозяева этих книжек были арестованы, а сами книжки изъяты, – содержащаяся там информация очень помогла следствию.

Членам БТО не следовало также убивать Хуршеду Султонову. Зверское убийство девочки настроило общественное мнение против совершивших это преступление националистов.

Суд приговорил лидеров БТО к пожизненному заключению. Если бы не убийство девочки, они вряд ли получили столь строгое наказание за свою деятельность.

БТО была разгромлена, но у её дела нашлись продолжатели. Про них следует поговорить отдельно.

Ультраправую герилью продолжила загадочная структура под звучной аббревиатурой БОРН, – «Боевая организация русских националистов».

Структура именно что загадочная. Если про БТО нам известно достаточно, то про БОРН мы знаем очень и очень мало.

Но кое-что можно сказать наверняка.

Так, мы совершенно точно можем утверждать, что среди всехсуществовавших в современной России партизанских организаций – БОРН безусловно была самой развитой, самой крупной, самой богатой и самой профессиональной.

Что ни говори, та же БТО хоть по многим показателям и приближалась к европейским партизанским организациям семидесятых и восьмидесятых годов прошлого века, – всё же объективно до их уровня не дотягивала.

Про «Боевую организацию русских националистов» такого сказать нельзя. По большинству основных характеристик она достигала уровня RAF начала восьмидесятых.

С момента своего основания в 2008 году организация совершила целую серию громких политических убийств.

На них необходимо остановиться подробнее.

Наиболее известными из них стали убийство лидера московских антифашистов Ивана Хуторского и двойное убийство адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой.

Известно, что террористы из БОРН были хорошо вооружены. В распоряжении партизан имелись сотни стволов: пистолеты, револьверы, охотничьи ружья, карабины, винтовки, автоматы разных моделей, даже пулемёты. На вооружении боевиков стояли армейские противопехотные и противотанковые гранаты, предназначенные для горных работ взрывчатые вещества заводского производства, самодельные взрывные устройства.

По своему вооружения БОРН стояла на одном уровне с французским «Прямым действием» и «Фракцией Красной Армии» второго-третьего поколения.

Акции БТО носили в известной мере дилетантский характер. О преступлениях, совершённых членами БОРН, такого сказать нельзя. Всё они были исполнены глубокого профессионализма. Их организаторов и рядовых исполнителей на протяжении очень долго времени не могли ни вычислить, ни поймать.

Люди из БТО убивали в основном простых мигрантов, – людей бедных, маргинализированных, таких, за которых никто толком и не заступится. Единственное исключение в списке убитых ими составил этнограф Николай Гириенко. Всё эти убийства были до определённой степени случайны, плохо продуманы. Их жертвы не выбирались намеренно. Опять же, единственная жертва, к убийству которой готовились, – это был названный ранее эксперт.

Члены БОРН действовали иначе. Они убивали людей высокопоставленных. От их рук гибли видные политики, судьи, полицейские, адвокаты, журналисты. К покушениям готовились долго. Каждое преступление продумывалось в деталях. В умении продумывать и воплощать в жизнь громкие, по-настоящему масштабные акции – члены БОРН встали на один уровень с боевиками Западной Европы.

Что же касается ценных связей в политических и журналистских кругах, – здесь русские националисты из «Боевой организации» значительно обошли тех же фракционеров. Это же можно сказать и по поводу их международных связей.

Боевики этой террористической организации не испытывали значимых финансовых трудностей. В отличии от членов БТО, они не прятались по знакомым, а снимали себе жильё по всем правилам. У них всегда были деньги на аренду конспиративных квартир и автомобилей.

Члены БОРН почти не совершали ошибок. Почти.

Одну ошибку они всё-таки допустили. Эта ошибка обернулась разгромом организации и пожизненными сроками для её лидеров. И в то же время эта ошибка стала самым громкой акцией русских националистов новейшего времени.

Эта ошибка – убийство Маркелова и Бабуровой.

Во-первых, руководство БОРН не смогло правильно рассчитать силу общественного резонанса, вызванного этим убийством.

Тут нужно понять одну важную вещь. Боевики из националистической организации уничтожали в основном тех, кто был не угоден российским властям. Так, тот же Иван Хуторской был одним из лидеров леворадикальной оппозиции.

Нельзя, конечно, однозначно утверждать, что его смерть была выгодна государству вообще и правоохранительным структурам в частности. В конце концов, если при загадочных обстоятельствах погибает оппозиционер, тень подозрения всегда ложится на действующую власть.

Однако же искать убийц этого человека следователи явно не намеревались. Свою работу по отлову преступников полицейские здесь выполняли лишь формально. В действительности у них не было цели найти преступников.

Возглавлявшие организацию Горячев и Тихонов справедливо полагали, что искать их никто особо не будет.

Эти люди полагали, что так же выйдет и с убийством Маркелова.

В конце концов, этот человек сделал много такого, из-за чего российские власти имели все основания его не любить. Он расследовал совершённые российской армией военные преступления в Чечне, собирал сведения о секретных тюрьмах ФСБ, защищал в суде Андрея Соколова и террористов из РВС, выступал против досрочного освобождения полковника Буданова.

Очевидно, власти не расстроились ты из-за смерти такого человека и вряд ли стали бы всерьёз искать убийц.

Поначалу расчёт неофашистских лидеров оправдался. Правоохранительные органы на смерть Маркелова отреагировали вяло. Искать убийц они явно не собирались.

Но тут в дело вмешалась пресловутая мировая общественность. Сначала подняли скандал российские антифашисты. Чуть позже к ним присоединились их зарубежные коллеги. В адрес российского правительства начали поступать гневные комментарии из-за рубежа. Государство вынужденно было вмешаться и всё-таки начать расследовать дело. Через некоторое время убийцы были пойманы.

Вторая ошибка партизан из БОРН состояла в том, что они вместе с Маркеловым убили журналистку Анастасию Бабурову.

Ситуация, конечно, была сложная. Террористы надеялись, что Маркелов будет один. Однако же Бабуров увязалась за ним. По-хорошему тут следовало отложить убийство. Дождаться подходящего момента.

Убивать обоих (Маркелова и Бабурову) было нельзя. Убить адвоката и оставить в живых журналистку – тоже. Девушка могла опознать убийц.

Но националисты решили убить обоих. Это значительно усложнило положение убийц во время суда. Скорее всего, если бы не было двойного убийства, – Тихонов не получил бы пожизненное.

Такова была важнейшая ошибка лидеров БОРН.

Но была ещё одна, – не менее значимая. Она была связана с чрезмерной болтливостью Тихонова и Хасис. Если бы эти двое не болтали так на конспиративной квартире о своих преступлениях, – вполне возможно, что они хотя бы частично смогли избежать вины. Вместо убийства им предъявили бы незаконное хранение оружия.

Вот, собственно, те недочёты, которые погубили БОРН.

Думаю, на этом мы закончим обзор существовавших в современной России ультраправых герилий.

Отметим, что такие неонацистские организации как «Шульц-88», «Mad Crowd», «ОБ-88», «НСО-Север», «Фольксштурм», «Чистильщики» и знаменитая теперь на весь Интернет «банда Федоровича» – партизанскими по своей сути не являются.

Это полукриминальные банды убийц, грабителей и наркоторговцев. Средствами конспирации они практически не пользовались, громких политических акций не проводили. Для нас они никакого интереса в данном случае не представляют.

Что касается приморских и орловских партизан, то история с ними несколько сложнее. О них, я думаю, нам нужно сказать отдельно.

Приморские партизаны – это, вне всякого сомнения, уникальное явление.

Уникальность его состоит в том, что здесь перед нами не классическая партизанская война в сельской местности, знакомая нам по многочисленным примерам стран третьего мира, но и не городская герилья. Тут мы наблюдаем нечто среднее между этими двумя явлениями.

Замечу, что уникальность подобной тактики относительна. Далее по ходу разбора мы ещё столкнёмся с герильями, действовавшими аналогичным методом.

Приморские партизаны действовали в основном в сельской местности. При этом те методы, которые они применяли, гораздо более характерны для городской герильи.

Так, известно, что передвигались партизаны на угнанных автомобилях. Для партизан, сражающихся традиционными методами, это нехарактерно, а вот для городских герильерос – вполне обыденно.

Ночевали партизаны на конспиративных квартирах, располагавшихся тех или иных населённых пунктах. Это также совершенно нехарактерно для партизан села. А вот для городских партизан такое поведение – норма.

При этом орудовали приморские герильерос по большей части в сельской местности.

Впрочем, тут нужно пояснить.

Приморский край, равно как и большая часть Дальнего Востока и Сибири, – имеет одну интересную особенность.

Крупных городов там практически нет (из таковых, пожалуй, только Владивосток и ещё в некоторой степени Находка). Традиционных сельских поселений, жители которых занимались бы скотоводством или земледелием, также весьма немного. Большая часть населения проживает в относительно небольших городках и посёлках городского типа.

Эти посёлки разбросаны по довольно большой и плохо обжитой территории. Про неё надо сказать отдельно.

Ландшафт Приморья – невысокие, заросшие лесом горы. Местность там пересечённая, местами совсем непроходимая. Дорожная сеть развита плохо. Дороги по большей части грунтовые.

Словом, идеальное место для ведения партизанской войны.

В остальном то, что мы видели в Приморье, по многим параметрам напоминает раннюю колумбийскую герилью, – военные действия периода Виоленсии.

Тут и определённая спонтанность. По характеру боевых действий было видно, что партизаны не готовились к войне заранее. Они начали стихийно и действовали во многом полагаясь на удачу.

Здесь и общая идеологическая неопределённость. Так, в Приморье партизаны, безусловно, действовали по социальным мотивам, но идеологически это было оформлено плохо.

Многие до сих пор спорят, были ли эти люди джихадистами, националистами, нацболами или простыми бандитами. Некоторые националисты и поныне пытаются представить бойцов дальневосточной герильи своими сторонниками.

На самом деле явной идеологической окраски партизанская война в Приморье не носила. Её бойцы не идентифицировали себя ни с какими политическими силами и не имели сколь-либо внятной и разработанной идеологии.

Разбор всех особенностей этой необычной герильи, всех ценных такитических находок и ошибок приморских партизан – требует по крайней мере отдельной статьи. Пока же оставим эту тему.

Скажем лучше пару слов о деятельности партизан Орловщины.

Этих людей нередко сравнивают с бойцами немного разобранной нами дальневосточной городской герильи. Это сравнение совершенно неуместно и неправомерно.

Во-первых, в отличии от своих приморских коллег, партизаны Орловщины были типичными городскими герильерос.

Во-вторых, созданная ими организация имело ярко выраженный ультраправый характер. Всё её члены были курсантами или действующими сотрудниками ФСО. Всё они разделяли идеи национал-социализма и власти белых.

Масштабы деятельности орловских герильерос куда скромнее подвигов их приморских коллег. Орловские партизаны не грабили магазины и квартиры, не угоняли машины, не убивали полицейских. Они не находились в подполье и не пользовались конспиративными квартирами.

Тут необходимо сделать важную оговорку.

Некоторые полагают, что партизанская деятельность обязательно предусматривает нелегальное положение.

Это не совсем так.

Действительно, некоторые партизанские организации Западной Европы требовали от своих членов обязательного ухода в подполье.

Больше всего в этом отношении прославилась RAF.

Вступив во «Фракцию», человек должен был оборвать все свои старые связи, – рабочие, дружеские, семейные, – и уйти в подполье с поддельными документами.

Однако же большинство других городских герилий не предъявляло к своим членам столь жёстких требований.

Так, известно, что почти все члены западногерманских «Революционных ячеек» действовали не в подполье, а под прикрытием.

Это люди жили обычной жизнью: ходили на работу, растили детей. При этом они постоянно готовились: изучали науку конспирации, тренировались в стрельбе, тщательно продумывали грядущие операции.

Изредка они совершали террористические акты, после чего надолго залегали на дно.

Буржуазная пресса окрестила их «террористами выходного дня».

Но обидные прозвища не могли затушевать реальных успехов.

К началу восьмидесятых годов «Революционные ячейки» стали самой крупной городской герильей в Германии. Этот статус они удерживали вплоть до своего распада в 1993 году.

При этом боевики «Революционных ячеек» попадались властям гораздо реже, нежели члены «Фракции Красной Армии» третьего и последующих поколений.

Но вернёмся к орловским партизанам.

Они как раз были «террористами выходного дня».

Они поджигали административные здания, устраивали взрывы.

В конце концов их поймали. Поймали потому, что один из членов партизанской группы при изготовлении таймера для взрывного устройства использовал телефон, по которому до этого осуществлял звонки. При этом использовавшуюся для звонков сим-карту он из него не вынул.

По осколкам этой самой карты сотрудники ФСБ и опредедили незадачливого террориста. Через него они вышли на всех остальных.

Партизанам дали большие, но не огромные сроки. Лидер группы получил четырнадцать лет, один из его подручных – шестнадцать. Пожизненных сроков не было. Двадцатилетних – тоже.

Во время суда против партизан действовало то, что они совершили убийство двух армянских бизнесменов. Если бы этого убийства не было, – скорее всего, они получили бы лет по пять, максимум по десять.

От устроенных ими поджогов никто не пострадал. От них даже имущество в значимом размере попорчено не было. Устроенные ими взрывы также причинили минимальный ущерб.

Это действовало партизанам на пользу. Их действия не были квалифицированы как терроризм. Следствие сочло такие деяния хулиганством. Суд не стал спорить.

Если бы не было убийства, для партизан всё обошлось бы гораздо лучше.

Впрочем, была ещё одна причина, по которой партизанам добавили несколько лет. Их лидер хранил оружие у себя в гараже.

Если бы бойцы оборудовали в лесу схрон, то это спасло бы их от обвинений в незаконном хранении оружия.

Теперь, когда мы закончили разбор ультраправых и не определившихся с позицией герилий, – можно сказать пару слов о левых.

Начать, пожалуй, следует с «Реввоенсовета» Игоря Губкина.

Впрочем, говорить там особо не о чем.

Во-первых, Губкин ясно продемонстрировал нам, что деньги на левую городскую герильях можно добывать при помощи финансового и другого мошенничества.

На Западе эта истина всем давно уже была очевидна.

Так, знаменитая «группа Блекингегаде» регулярно проворачивала мошеннические схемы. Вырученные деньги датские революционеры перечисляли партизанам из стран третьего мира.

Во-вторых, Губкин лишний раз продемонстрировал, что взрывать памятники гораздо безопаснее, нежели взрывать людей.

Также довольно безопасно делать «символические подрывы»: закладывать взрывчатку, а потом звонить в ФСБ и говорить, где она заложена. Внимание прессы здесь почти такое же, как при обычном теракте, а вот уголовная ответственность меньше.

У нас это, в принципе, знали и до него. Здесь известный революционер лишь подтвердил очевидное.

Вот, собственно, всё, что нам дала РВС. В остальном опыт этой организации не слишком ценен.

В области конспирации её члены не придумали ничего нового. Ошибки их также не блистали оригинальностью.

Игорь Губкин попался по довольно банальной причине, – он был довольно известным человеком.

К концу девяностых годов его знала вся левая оппозиция. Федеральная служба тоже, разумеется, прекрасно знала его. В 1992-м его уже сажали за попытку создать отряд городских партизан.

Впрочем, подвело Губкина не это.

Ульрика Майнхоф тоже была человеком широко известным. Погубила её вовсе не чрезмерная узнаваемость.

Дело в том, что Губкин совмещал работу в подполье с легальной политической деятельностью. При этом на обоих поприщах был очень активен.

Разумеется, это не могло не привести к аресту.

Товарищи Губкина попались на том же, на чём погорел их лидер.

На самом деле, конечно, об РВС можно говорить долго. Однако самые общие сведения я вам уже сообщил.

Возможно, позднее мы ещё разберём деятельность этой организации поподробнее.

Пока же идём дальше.

Что касается «Новой революционной альтернативы», то здесь дело довольно сложное.

Во-первых, мы не знаем точно, существовала ли такая организация вообще.

Во-вторых, даже если такая организация существовала, – история её настолько запутанна, что как следует разобраться в ней сейчас не представляется возможным.

Из всех, кто был арестован по знаменитому «делу НРА» – подробные воспоминания о ходе следствия и предшествующих ему событиях оставил только один человек. Это Андрей Стволинский.

Он, однако, выступал на суде свидетелем обвинения. Другие участники процесса, в том числе и предполагаемые лидеры НРА, последовательно отрицали всё, что против них показал Стволинский. Лариса Щипцовая даже по прошествии пятнадцати лет прямо называла Стволинского предателем.

Тем не менее, свидетельства этого человека о деятельности НРА – единственный документ, по которому мы можем судить хоть о чём-то.

Причина поражения НРА довольно банальна. Это зверское пренебрежение конспирацией.

Первым был задержан Стволинский.

Незадолго до того он сам ходил по всем московским газетам, представлялся там членом НРА и раздавал интервью. Сам он при этом работал на НТВ.

Естественно, любившего прихвастнуть парня очень скоро вычислили.

На допросах он сдал всех.

Революционеров из НРА были недостаточно разборчивы в своих связях. Все они поддерживали связи с огромным количеством людей, нередко вообще не левых. При этом многим из этих знакомых было известно о террористической деятельности членов НРА.

В левой тусовке же имелось огромное количество людей, досконально знавших, кто, что, где и когда взрывал. Многие из этих людей дали впоследствии показания против боевиков.

Через эту же левую тусовку в организацию проник такой ненадёжный тип, как Стволинский. Молодой, жёстко ориентированный на потребление либерал, которому хотелось немного пощекотать себе нервы.

Стоило ли ожидать от него другого поведения во время следствия?

Были, конечно, и другие ошибки.

Так, один из членов НРА, будучи при этом объявленным в федеральный розыск, – ездил по всей стране на поездах, покупая билеты по своим настоящим документам. Он заселялся в какие-то непонятные сквоты, напивался, устраивал пьяные драки, несколько раз попадал в полицию.

Однако не это его погубило.

Когда на его след вышла ФСБ, – хозяин сквота, куда революционер заселился, тут же сдал его.

Впрочем, самое интересное здесь не это: из всей группы пьянчугу-подрывника арестовали последним.

Однако же помимо ошибок были у этой организации также удачные и ценные решения.

Так, боевики НРА планировали свои акции так, чтобы от них никто не пострадал. В результате ни одного убийства ими совершено не было.

Также члены НРА нередко сообщали в полицию о том, куда они заложили бомбы. Это привлекало к их деятельности внимание прессы, но не влекло за собой существенных проблем с законом.

Такое повеление очень хорошо повлияло на длительность тюремных сроков, назначенных состояшим в организации людям. Никто из членов НРА не получил и десяти лет. Максимальный срок по делу организации – девять лет лишения свободы.

На этом мы могли бы закончить наш краткий и очень общий обзор. Однако же мы этого делать не будем.

Мы привели достаточно примеров действовавших в современной России городских герилий политического характера.

Однако же следует помнить, что методы партизанской войны в городских условиях могут применяться и неполитическими силами, – например, силами криминала. И в этом отношении современная Россия подарила нам два замечательных примера.

Во-первых, это знаменитая «банда амазонок» Инессы Тарвердиевой.

Во-вторых, не менее знаменитая «банда ГТА».

Деятельность каждой из них заслуживает отдельного разбора. Возможно, что не одного.

Здесь скажем коротко и лишь о главном.

Обе банды использовали всё тот же, уже знакомый нам по приморским партизанам комбинированный тип герильи.

Обе банды орудовали почти исключительно в сельской местности. При этом они использовали методы, характерные для городских партизанских организаций.

На счету банды Инессы Тарвердиевой сотни преступлений. В из числа и несколько десятков убийств.

При этом убивали «амазонки» не мигрантов и наркоманов, как это делали боевики из названных выше фашистких организаций.

Напротив, их жертвами чаще всего становились богатые бизнесмены и сотрудники правоохранительных органов.

При этом срок существования большинства упомянутых националистических организаций не превышает нескольких лет.

Прославившаяся на всю страну зверскими убийствами и сексуальными оргиями «банда Федоровича» орудовала в Екатеринбурге на протяжении пяти лет. Основанная Боровиковым и Воеводиным БТО просуществовала три года. Легендарная БОРН – столько же. Орловские партизаны действовали чуть меньше года. Деятельность их приморских коллег продолжалась всего несколько месяцев.

Банда Инессы Тарвердиевой просуществовала десять лет.

За всё это время полицейские не то, что поймать бандитов не смогли, – они даже вычислить их не сумели.

В конце концов Тарвердиева попалась по чистой случайности. Просто потому, что ей страшно не повезло.

Политическим террористам было бы полезно поучиться конспирации в таких бандитов.

«Банда ГТА» – случай вообще отдельный.

Со времён братьев Толстопятовых ничего подобного в нашей стране не было.

Совершенно правильные, устроенные будто по инструкциям для спецподразделений засады, жёсткая конспирация и всё в этом духе.

Неудивительно, что они так долго были неуловимы.

Единственное, что подвело бандитов, – это убийства. Если бы они не замочили такое количество народа, никто не дал бы им пожизненных сроков.

Впрочем, обсудить их деятельность подробно мы в настоящем разборе уже не успеем. Оставим это на будущее.

Пожалуй, на этой ноте мы и завершим свой краткий обзор.

Дно болото: критический взгляд на современное российское студенчество.

Я подхожу к университету. Под ногами шуршат опавшие листья. Редко снуют под ногами готовящиеся к зиме мыши-полёвки. То и дело попадаются дохлые голуби. Их сизые разлагающиеся трупики подолгу лежат среди листьев, привлекая к себе жирных осенних мух. Зеленоватые насекомые злобно жужжат над трупами. Понимают, видимо, что скоро и сами они погибнут.

Когда-то его стены украшали примитивные мозаики. Сейчас почти все они осыпались, отшелушились. Теперь тут никаких мозаик нет. Только грязные бетонные стены. Чем-то они напоминают тюремные.

Грязные, мутные, не мывшиеся со времён постройки окна, кажется, едва держатся в рамах. Так и представляешь, что вот сейчас подует ветер, и грязные стёкла с оглушительным вылетят прочь, разлетятся по ветру как пожелтевшие осенние листья.

Когда подходишь к университетскому зданию, тебе всегда кажется, что оно вот-вот развалится, прямо на твоих глазах сложится как карточный домик.

Увы, ничего такого не происходит. Стоит себе это уродство посреди города и стоит. Только тоску навевает.

Летом и весной ещё ничего. Весной сады вокруг цветут. Деревья в скверике зеленеют.

Даже инфернальный овраг, занимающий половину вузовского двора, – и тот зарастает зеленью.

Студенты...

В скверике стоят беседки. В каждой из них – студенческая кампания человек на тридцать. Все бухают, некоторые ещё и дуют.

Какие вообще есть развлечения у современного российского студенчества?

Первая студенческая радость – это, конечно, бухло. Что ни говори, бухают студенты очень много.

Как ни пройдёшь мимо университетского здания, возле него обязательно будут стоят крупные компании нетрезвых студентов. У каждого в руке или бутылка пива, или банка алкогольного энергетика.

Как только заканчиваются занятия, студенты идут бухать. Кто-то пьёт в такой компании два, три, четыре раза в неделю. Кто-то напивается каждый будний день. На выходных нажираются почти все.

Особенно это касается тех, кто живёт в общаге. В студенческих общежитиях многие и вовсе пьют беспробудно.

Второе удовольствие российского студента – это наркота.

Наркоманов среди студентов меньше, чем пьяниц, но всё равно очень много. Думаю, больше половины студентов хоть раз пробовали наркотики. Хотя бы даже и «лёгкие». Около четверти всех студентов в стране принимает наркотики постоянно. Наибольшей популярностью у «интеллигентной молодёжи» пользуется марихуана. Нескорые предпочитают ей более крепкий гашиш. Значительная часть студентов принимает амфетамины. Некоторые балуются психоделиками.

С поставками наркотиков проблем нынче нет. Наркоты в России много, вся она относительно дешёвая и очень доступная. Через Telegram и TOR можно купить всё, что грешная душа пожелает. И на что хватит денег, конечно.

В наше время не нужно часами мокнуть под дождём, часами ожидая барыгу возле фонарного столба в каком-нибудь захудалом дворе на окраине города. Закладчики доставят дозу вовремя и прямо по адресу.

Выйдешь с утра во двор, а она уже там, – лежит под лавкой, тебя дожидается.

Наркомания – настоящий бич сегодняшней молодёжи. Никогда раньше, ни в Перестройку, ни в девяностые такого разгула наркомании, как сегодня, у нас в стране не было. Сейчас – есть.

Закладчики... Рядовые бойцы невидимого наркотического фронта. Каждый день они ведут тяжёлую войну против нашей страны, против нашего юношества, против русского народа вообще.

Ничего плохого при этом они, как правило, не хотят. В большинстве своём закладчики – молодые люди из небогатых семей. Предел их мечтаний – немного заработать.

При этом вред от их деятельности – огромен.

Вот такая вот банальность зла...

А знаете, что во всём этом самое поганое?

А то, что наши молодые люди по большей части вообще не понимают, сколько вреда приносит обществу наркоторговля.

Напротив, многие студенты и старшеклассники романтизируют закладчиков.

На моей памяти бывали случаи, когда молодые люди говорили своим девушкам, что они закладчики. А всё для того, чтобы понравиться юным леди. И девушки влюблялись. Им нравилось думать, что их молодые люди работают наркоторговцами.

Впрочем, некоторые студенты и в самом деле подрабатывают закладчиками.

Определить таких нетрудно. Почти все они имеют склонность дорого, но безвкусно одеваться.

Вот, помню, подхожу я так как-то к университету, а тут из здания выходит один такой.

Молодой совсем. Парню лет восемнадцать или около того.

На ногах чёрно-белые кеды, новые совсем, чёрные джинсы, рубашка чёрная, куртка кожаная (тоже чёрная, конечно) с хромированными металлическими заклепками, на носу – дорогие затемнённые очки с круглыми стёклами.

Волосы парня были выделены перекисью. На лоб его спадала с головы крупная косая чёлка.

Сам он весь был точно напомаженный чем-то. Впечатление он такое производил, будто только что автозагаром пользовался. Вонища от него шла – не передать. Надушился каким-то одеколоном китайским, – подделкой под мировой брэнд.

И вот стоит этот пижон возле обшарпанной стены заштатного педвуза, курит сигареты тонкие. Стоит и курит.

И такой вид у него был самодовольный, что мне тотчас же захотелось ему врезать! Так он смотрел на проходивших мимо ребят, будто хотел сказать: «Вы все – быдло, а я – человек!».

Я сращу тогда подумал, что юноша, наверное, закладчиком работает. Впоследствии моя догадка подтвердилась.

Так что запомните, дорогие друзья: если вы видите дорого и безвкусно разодетого студента возле какого-нибудь задрипанного педвуза, – знайте, молодой человек скорее всего подрабатывает закладчиком. Или ещё кем-нибудь в том же духе.

Знаете, я вообще заметил в последнее время, что у нас в стране появился новый патологический тип, – студент-блатарь. То есть натуральный бандит, уголовник, живущий за счёт криминальной деятельности и обучающийся при этом в университете.

Да... Интересно, что бы на это сказал Шаламов?

Впрочем, студент-бандиты – это отдельная тема. Люди по ней монографии пишут.

Оставим разговор об этом для другого раза. Всё-таки студент-уголовник – не такой уж массовый тип. Закладчиков и других подобных им среди обучающееся молодёжи не так уж много. Думаю, таких даже на один процент не наберётся.

Впрочем, численность этой криминальной братии не так уж и важна. Гораздо большее значение имеет то растлевающее влияние, которое подобные типы оказывают на нашу молодёжь.

Закладчики пользуются у студентов невероятным почтением.

Взять даже того юношу, внешний вид которого я описал чуть выше. Вокруг него постоянно вьются стойки весёлых девушек. Молодые люди хотят с ним познакомиться и завязать дружбу. Всё уважают его. Многие спрашивают его, как стать таким же, как он.

Всё, дожили!

Закладчик теперь – пример для подражания.

И это ужасно.

Героем современной молодёжи стал мелкий уголовный тип, презираемый даже в криминальном мире.

Знаете, многим нашим студентам присущ расизм. Не сознательный, основанный на какой-нибудь ультраправой идеологии, а бытовой.

Дескать, чурки понаехали, вздохнуть не дают. Жители Латинской Америки – это так, вроде бы и не вполне люди. Ну, а негры – это уж вообще обезьяны.

Короче, вы понимаете, о чём я.

Так вот, что ни говори, но негры в Америке куда сознательнее наших людей. Это касается и молодёжи. И особенно её наиболее передового отряда, – студенчества.

В негритянских гетто Америки молодые люди наркоторговцев ненавидят. Потому что понимают, что наркотики – зло, а наркотизация населения в бедных кварталах выгодна правящему классу.

Самые отчаянные из них собираются вместе и наркоторговцев из своих кварталов выгоняют. Это совсем не так просто, учитывая то, что барыг почти всегда покрывает полиция, а иногда ещё и ФБР.

И тем не менее, молодые чернокожие радикалы не боятся вступать в борьбу не только с наркомафией, но также с полицаями и агентами спецслужб.

У знаменитой «Партии чёрных пантер» вообще один из главных пунктов программы был пункт антинаркотический.

А вот у нас, в России, всё наоборот.

У нас наркобарыга – герой подрастающего поколения! Молодые люди у нас не только с наркоторговлей не борются, – они сами наркоторговцами стать мечтают. И поэтому жизнь в наших спальных районах становится с каждым годом всё хуже и хуже, всё беспросветнее и беспросветнее. И так будет продолжаться до тех пор, пока наши люди не одумаются и не начнут что-то делать.

Раз уж мы заговорили об Америке, думали стоит вспомнить ещё про одну важную вещь. Именно в Соединённых Штатах власти поняли, что наркотики – мощное оружие в руках контрреволюции.

Нет, конечно, власть имущие и раньше знали про то, что бухло и наркота отвлекают людей от бунта. Но это было знание бытовое, на уровне здравого смысла.

Американцы в шестидесятые годы впервые поставили это знание на твёрдую научную основу. Начиная с пятидесятых годов в Соединённых Штатах при поддержке ЦРУ активно исследовались свойства различных наркотиков, – в первую очередь ЛСД.

Позднее, уже в шестидесятые, ФБР и ЦРУ запустили целый ряд секретных программ по намеренной наркотизации тогдашнего левого молодёжного движения, – а заодно американской молодёжи вообще.

Тут, кстати, стоит вернуться к «Чёрным пантерам». Когда влияние этой партии в негритянских гетто достигло угрожающих масштабов, – ЦРУ решило наводнить бедные кварталы дешёвым мексиканским героином. Наркобароны получили грандиозные (примерно в размере 220 миллионов долларов, – это по тогдашнему-то курсу!) субсидии от американских спецслужб. Гетто были просто завалены наркотиками. Героин продавался по одному доллару за грамм.

Наркотизация нищих кварталов значительно ослабила «Партию чёрных пантер». Ослабленная организация довольно была наводнена провокаторами (многие из которых были наркоманами), а затем разгромлена.

Думаю, это весьма поучительная история.

Разумеется, американский опыт борьбы с протестным движением не пропал зря.

В семидесятые годы его перенимают диктатуры Латинской Америки. Именно тогда местные правительства стали прямо поощрять деятельность наркокартелей. Последствия были ужасными. Существовавшие в этих странах партизанские движения, до этого имевшие почти монопольное влияние на активную молодёжь, – проиграли борьбу на молодёжном поле наркокартелям. Для десятков тысяч молодых людей бандитизм оказался привлекательнее революционной борьбы.

Чуть позднее, на рубеже семидесятых и восьмидесятых годов, – американская тактика была заимствована властями Великобритании и ФРГ. В Федеративной республике наркотизацию применили против автономов, в Британии – против леворадикального движения вообще.

Позднее, в середине-конце восьмидесятых, описанная тактика была заимствована властями Франции и других стран романской Европы.

Наркотизацию активно применяли американские оккупационные власти в Афганистане.

Начиная с девяностых годов, описанный выше метод подавления радикальной оппозиции применяется и у нас, в России.

Необходимо при этом отметить важную деталь: наркотизация населения в России имела превентивный характер.

Во всех остальных странах, – в США и Латинской Америке, в Британии и ФРГ, – власти применяли данный метод против уже сформировавшегося радикального молодёжного движения. В России никакого движения не существовало. Здесь, на постсоветском пространстве, власти применили наркотизацию заранее, на всякий случай.

Расчёт властей был верным.

Алкоголь и наркотики сделали российскую молодёжь легко управляемой и политически крайне индифферентной. А этого-то властям и надо!

Какие ещё есть развлечения у нашего российского студента кроме бухла и наркотиков?

Пожалуй, секс.

Да, беспорядочный пьяный секс. Дома, в общаге, на вписках... Секс, секс, секс. Бухло и секс. Наркотики и секс.

Короче, вы поняли, да?

Огромное значение в студенческой жизни играют вписки.

Большая часть наших людей уже выучила, что это такое. Доя тех, кто ещё не выучил, напомним.

Вписка – это когда студенты собираются у кого-то из своих товарищей (дома или даже в общежитии) и совместно предаются разврату. То есть жрут, бухают, употребляют наркотики и занимаются сексом (как правило незащищённым).

Ну, а потом рожают больных уродов, годных только для того, чтоб их в Кунсткамере выставлять.

Стороннему человеку трудно осознать, какое огромное значение имеют эти сборища для некоторых студентов. Так, некоторые студиозусы сами мне говорили, что живут только ради вписок. Иные же и вовсе признавались в том, что их вся их жизнь протекает от одной вписки до другой. Как только заканчивается одна такая вечеринка, они тут же начинают другую. И так до бесконечности.

Безрадостная, я вам скажу, у таких людей жизнь. Живут они только во время оргий. Всё остальное время эти несчастные проводят утомительном ожидании, изнывая от тоски и ничегонеделания. Краткие периоды веселья сменяются для них долгими зимами депрессии и скуки.

Впрочем, эти самые периоды длительными кажутся лишь самим студентам. Обычно они не длятся дольше двух или трёх недель. Многие студенты проводят на вписках все выходные. Для таких периоды ожидания сокращаются до жалких пяти дней.

Не секрет, что среди представителей поколения Z очень много чрезмерно стеснительных юношей и девушек. Много зажатых. Много закомплексованных. Таких, кому трудно установить прочный контакт со сверстниками. Таких, кто не может подчас найти себе пару даже для единичного полового сношения.

Для таких есть порнография.

На самом деле в наше время почти все студенты одурманивают себя пошлыми картинками. Исключения (а они есть) здесь настолько редки, что о них можно было и вовсе не упоминать.

Абсолютное большинство студентов – патологические эротоманы. Многие из них ко всему прочему страдают различными (в диапазоне от фетишизма до зоофилии) расстройствами сексуального поведения.

«Что делает студентов маньяками?» – спросите вы.

Ответ прост и удручающе банален: общественная среда.

К сожалению, Интернет сделал порнографию слишком доступной для нашего юношества.

Обычно те, кто в будущем становятся извращенцами, начинают взрослеть довольно рано.

Уже в 10-11 лет (а некоторые и раньше) они начинают рассматривают похабные изображения на соответствующих сайтах.

Сначала подростка (или даже ещё ребёнка) радуют новые впечатления, получаемые им от сенсуального возбуждения. Ему приятно, ему интересно. Он думает, что достиг нирваны.

Однако примитивные удовольствия, к числу коих несомненно относится порнография, имеют свойства быстро приедаться.

Проходит совсем немного времени, и простые картинки уже не возбуждают юношу. Теперь ему необходимо что-то «погорячее». Постепенно молодой человек переходит сначала ко всё более жёсткой, а затем и напрямую извращённой порнографии.

Есть у меня один знакомый. В возрасте одиннадцати лет он начал просматривать фотографии полуголых дамочек в Интернете. Большая часть подобных картинок едва тянула даже на лёгкую эротику, не то что на порнографию. Однако парень быстро наращивал обороты. Он быстро перешёл от относительно невинных фото сначала к настоящей эротике, а затем и к порнографии. Далее он двигался в направлении всё более суровых извращений.

Короче, к восемнадцати годам молодой человек уже был законченным педофилом, зоофилом и некрофилом. Несколько раз он попадал в дурдом, а затем и вовсе угодил под суд по статье 134 УК РФ (растление малолетних).

К слову, парень был не виноват. Точнее, единственная его вина была в том, что он был крайне неразборчив в выборе друзей.

Короче, его оклеветал один его товарищ.

К слову, этот его товарищ уже к шестнадцати годам успел стать конченым маньяком. В отличии от некоторых, он к тому времени уже успел испробовать (и далеко не только в своих мечтах) все мыслимые и немыслимые извращения, – от секса с живым конём до соития с выкопанным на старомдеревенском кладбище трупом.

Кстати, тот молодой человек, которого едва не посадили в итоге по 134-й статье, – был студентом небезызвестной «Синергии».

Это камень вам в огород, эмгэушники! Будете знать, какие люди в «Синергии» учатся!

А, точно! Забыл вам сказать. Тот парень, который занимался сексом с конями и мертвецами, – сейчас обучается в одном педагогическом вузе на педагогическом же направлении. После универса собирается работать в школе.

И да, вы правильно подумали: этот юный клеветник ко всему прочему ещё и педофил. И в школу он идёт работать с твёрдой целью реализовать некоторые свои специфические потребности.

Впрочем, такие вот яркие примеры встречаются относительно нечасто.

Гораздо чаще попадаются другие типы, – предельно закомплексованные молодые люди, зависимые от порнографию и страдающие целым комплексом расстройств сексуального поведения.

Тему порнографии можно было бы продолжить. Однако мы этого делать не будем.

В принципе, всё, что мы уже сказали здесь по поводу наркотиков, – можно было бы отнести и к порнографии.

В некотором роде порнография – это и есть наркотик. Только это наркотик не химический, а информационный.

Итак, жизнь российского студента мы в общих чертах описали. Конечно, это описание можно было бы дополнить ещё множеством смачных дополнений.

К сожалению, сейчас это сделать не представляется возможным: мы всё-таки ограничены рамками статьи.

Некоторые люди зададутся вопросом: как так получилось, что в нашей стране вдруг выросло целое поколение таких студентов?

Краткий ответ на этот вопрос вы уже знаете, – во всём виновата среда.

Ответ развёрнутый должен быть несколько конкретнее.

Вспомним парижских бунтарей 1968-го года.

Что это были за люди? Кто их воспитывал и в каких условиях?

Восставшие в мае 1968-го парижские студенты были людьми послевоенного поколения. Они родились либо на исходе войны, либо вскоре после её окончания. Соответственно, их родители принадлежали к поколению 1920-1930-х годов.

У большинства парижских бунтарей отцы и деды (а нередко и матери с бабушками) сражались в рядах французского Сопротивления.

Французское же Сопротивление, как известно, по сути своей было очень левым. Ключевую роль играли там коммунисты. Многие из тех, чьи дети впоследствии поднимут студенческое восстание в Париже, – сами состояли в Компартии или сочувствовали левым идеям.

Эти люди состояли имели за плечами опыт подпольной вооружённой борьбы, в том числе и партизанской. Разумеется, этот опыт они во многом передали своим детям.

Итак, родители восставших студентов не были простыми обывателями. Но были революционерами.

Да, к шестидесятыми годам многие из них состарились, разочаровались в просоветской Коммунистической партии, ушли в частную жизнь.

Конечно, за это отцов подвергли беспощадной критике их собственные дети. Парижские студенты были недовольны своими родителями, сложившими оружие, отказавшимися когда-то от борьбы, удовлетворившись безопасным обывательским существованием.

Да, родители парижских революционеров (далеко не все, кстати) отказались когда-то от борьбы. Но эта борьбы хотя бы была.

И хотя ведшие её люди сложили оружие, они по-прежнему в глубине души оставались воинами-антифашистами.

И свой боевой дух, свой антифашизм они смогли передать детям.

Дети партизан и подпольщиков (пусть даже и бывших) стали революционерами и подпольщиками.

Таковы же были и преподаватели, обучавшие когда-то мятежных студентов.

Среди французских школьных учителей и университетских преподавателей того времени было огромное количество людей левых взглядов. В годы войны почти все они принимали участие в антифашистской борьбе.

Многие школьные учителя, в пятидесятые годы обучавшие будущих инсургентов парижского мая, – были убеждёнными леваками с богатым опытом вооружённой борьбы в глубоком подполье. Это же касается и университетских профессоров, читавших революционным студентам лекции уже в шестидесятых.

Тот же Жан-Поль Сартр в годы войны сражался в рядах Сопротивления.

Наконец, во Франции существовала богатая революционная традиция. В своём современном виде она восходила напрямую к Великой французской буржуазной революции и с тех пор никогда не прерывалась.

К середине шестидесятых в стране действовало огромное количество левых и леворадикальных организаций. Их общая численность составляла несколько миллионов человек.

Наконец, международная обстановка после окончания Второй Мировой была совсем не та, что сейчас. Антифашизм был главной международной тенденцией, а распространённость левых идей в мире была как никогда высока.

Только что победоносно завершилась Кубинская революция. В Азии, Африке и Латинской Америке наблюдалось невиданное доселе оживление антиимпериалистической борьбы. В том числе и борьбы радикальной. В том числе, конечно, и партизанской.

В таких условиях выросли революционные студенты Парижа, поднявшие в итоге знаменитое майское восстание.

Посмотрим теперь на современных российских студентов.

Те, кто учится сейчас в университетах, родились в конце девяностых и начале двухтысячных. Их родители в массе своей принадлежат поколению семидесятых и восьмидесятых годов рождения.

Кто их родители?

Ответ прост: обыватели.

Думаю, с этим утверждением никто из здравомыслящих людей спорить не будет.

Люди, родившиеся в последние два десятилетия советской власти, – представляют собой последнее советское поколение. По злобной исторической иронии последнее советское поколение является в то же время самым правым и антисоветским поколением из всех поколений в новейшей российской истории.

Помню, Навальный как-то говорил про то, что изменения в стране начнутся тогда, когда в политику придёт больше людей, родившихся в семидесятые. Они, дескать, более такие все прогрессивные и либеральные. В отличии от своих предшественников они почти не застали Советский Союз в сознательном возрасте. Их молодость пришлась на Перестройку и девяностые, и они впитали свободолюбивый дух этого времени. Поэтому они в массе своей не поддерживают нынешнее правительство, а идут за Навальным.

Короче, если такие придут во власть, – положение дел в стране кардинально изменится.

Навальный, конечно, сволочь. К тому же, если брать по большому счёту, – он дурак. Просто дурак.

Понимаете, нельзя после открытий Маркса, после Октябрьской революции, двух мировых войн, после работ Грамши, Маркузе, Сартра, после Красного Мая 1968-го, после городских герилий в Европе, развала СССР и восстания в Чьяпасе, – понимаете, нельзя после всего этого просто просто так провозглашать убогую либеральную программу и при этом не прослыть идиотом.

Однако же тут Навальный совершенно прав. Поколение родившихся в семидесятых и восьмидесятых годах прошлого века – это первое в нашей истории поколение сознательных антисоветчиков. Это то самое «поколение Пепси», про которое когда-то так много писали наши журналисты.

Эти люди в массе своей и впрямь не застали Советский Союз в сознательном возрасте. Их взросление в самом деле пришлось на Перестройку и лихие девяностые. Именно тогда они усвоили штампы разнузданной антикоммунистической пропаганды.

И да, конечно, если такие люди массово придут в политику, – ситуация в стране определённым образом изменится. В худшую сторону.

Большинство представителей этого поколения – совершенные, просто хрестоматийные обыватели.

Собственно, строго говоря, это жлобы. Именно такие, как описаны в известной статье на «Лурке».

Вы, наверное, слышали про все эти чудовищные выходки русских туристов на египетских, турецких и других курортах?

Так вот, почти все эти туристы принадлежат именно к поколению семидесятых-восьмидесятых.

Итак, в конце девяностых и начале двухтысячных у этих самых жлобов стали рождаться дети. Как думаете, какое воспитание они получали в семье?

Известно, какое.

Человек человеку волк. Моя хата с краю. Своя рубашка ближе к телу. Надо думать о себе (ну, в крайнем случае ещё о своей семье). Всё в дом, всё в дом! Надо кормить семью. Деньги – самое главное в жизни. Кто водку не пьёт, – тот не мужик. Предел мечтаний – дача, машина и магнитофон (позднее его заменил плазменный телевизор). «Чурки» и «негритосы» – вообще не люди. Жену надо регулярно бить, – иначе любить не будет. Левак – укрепляет брак. К проституткам в сауну съездить – святое дело. Мужик должен деньги зарабатывать. При этом горбарчить на кого-то – стыдно. Зато лохов дурить – всегда почётно.

Можно продолжить список этих чудовищных максим. Думаю, правда, делать это не нужно. Всем нам эта чушь и без того набила оскомину, потому что сейчас она везде.

Весь этот бред молодые люди, родившиеся на рубеже тысячелетий, усваивали с детства.

Потом дети пошли в школу.

Что с ними происходило там?

А там их обучали старые позднесоветские мымры (в большинстве своём женщины сороковых-шестидесятых годов рождения).

Чему же эти жуткие мойры учили детей? Какую судьбу он им пряли?

Надо подчиняться. Человек перед государством бессилен. Кто голову высунет, – тому смерть. Жить надо незаметно. Учиться – это значит по учебнику всё рассказывать. Своей головой думать – это преступление. Старшим перечить – нарушать дисциплину. Патриотизм – это когда ты власть поддерживаешь. Карьера – самое главное в жизни. Любовь – это разврат. Жениться в тридцать лет надо. Если ты квартиру в ипотеку не купил, – ты не человек. Надеяться можно только на себя и на бога.

Ну, короче, вы поняли.

Молодые люди одиннадцать лет мариновались в школьных стенах, впитывая в себя такую вот «житейскую мудрость».

Потом они пошли в университеты.

А там что?

Преподаватели в наших университетах в большинстве своём – это такие же мымры, как и школьные учительницы. От последних они отличаются лишь наличием учёных степеней и званий.

Добавим ко всему прочему нездоровую социальную обстановку в целом.

Детство современных студентов пришлось на конец девяностых и начало двухтысячных. Память о богатых криминальными историями годах лихолетья была свежа. Тем более, эта память постоянно освежалась репортажами НТВ и сообщениями жёлтой прессы.

Родители (часто вполне справедливо) опасались за безопасность своих детей. Именно поэтому поколение родившихся в начале этого века стало первым российским поколением, выросшим не на улице, а перед экраном. Телевизионным ли, компьютерным…

Молодые люди рано приучились к массовой культуре. Они росли на жестоких и подобных американских мультиках по телеканалам СТС и 2x2. Многие юноши из этого поколения ещё в детстве подсели на компьютерные игры.

Эти люди мало гуляли на улице и мало общались со своими сверстниками. Опыт самостоятельной жизни и самостоятельного принятия решений у них отсутствует, либо очень мал. Они росли в гиперопекаюших семьях, где их приучили к тому, что всё в жизни должно делаться исключительно ради их блага. Эгоизм рассматривался их родителями как добродетель, и дети эту «добродетель» усвоили.

Семейная, а затем и школьная среда рано развратила сегодняшнее поколению. Они воспитывались в атмосфере гедонизма, крайнего индивидуализма, мещанства и потребительства.

В семьях, где воспитывались современные молодые люди, – культивировались нездоровый образ жизни (малоподвижность, обжорство, пьянство) и худшие формы буржуазного досуга (просмотр телевизора, шоппинг, обжорство, пьянство). Наши юноши и девушки с самого детства приучались ко всему этому окружавшей их средой. И большинство из них – приучилось.

Подведём некоторые предварительные итоги.

Среднестатистический российский студент нашего времени – очень неприятная личность.

Это пустоголовый и потребительски настроенный молодой человек. Это пьяница, наркоман, извращенец, патологический лентяй и халтурщик. Он физически слаб и нередко болен (последствия нездорового образа жизни). Его центральная нервная система в значительной степени разрушена бухлом и наркотиками.

Вот он какой, – бухой российский студент!

Впрочем, главное здесь не это. Главное здесь то, что студенчество как социальная группа – трусливо, инертно и политически пассивно.

Это прекрасно подтверждают современные социологические исследования.

Признаюсь, в своём анализе я несколько вышел за пределы собственно студенчества. Очень многое из того, о чём я сейчас говорил, относится не только к нему, но и к современной российской молодёжи вообще.

Впрочем, серьёзного противоречия здесь нет. В настоящее время в вузах обучается примерно 90% наших молодых людей. Это очень много. У нас этот процент выше, чем в любой из европейских стран.

Так что, к сожалению, то, что было сказано ранее про студенчество, – можно смело экстраполировать на молодёжь как социальную группу вообще.

Во всём том, что я сейчас говорю, нет ничего нового. Социологи, работающие в рамках «теории поколений» уже давно предупреждали, вступающее сейчас во взрослую жизнь поколение Z – будет поколением унылых конформистов. Среди основных его ценностей исследователи называли безопасность, комфорт, потребление, лёгкие развлечения, приятные эмоции. Представителям этого поколения в массе своей свойственны инфантильность и конформизм.

Помню, как-то компания «Delivery Club» решила организовать рекламный праздник для привлечения клиентов. Не слишком задумываясь о названии, мероприятие назвали «Delivery Fest».

По всему городу были расклеены афиши.

Как ни странно, организатор на них указан не был (постеснялись, видимо). Название мероприятия тоже отчего-то решили не печатать. Вместо всего этого на афише красовалась лаконичная надпись: «Большой фестиваль еды и музыки».

Вся суть современной молодёжи – в этой надписи.

Знаете, ребята с Вудстоке хоть и были не идеал, но им бы скорее всего и в голову не пришло такое сочетание, – еда и музыка.

А вот современная молодёжь от подобного тащится!

Разумеется, во всяком поколении есть разные люди. В том числе и совершенно друг другу противоположные.

В нынешнем поколении тоже есть приятные исключения.

Кому-то из них повезло с родителями, и они оказались нормальными людьми, а не обывателями. Кому-то попался на пути хороший учитель или добрый друг, направивший на правильную дорогу. Кому-то посчастливилось прочитать несколько правильных книг в подростковом возрасте.

Такие молодые люди есть. Их даже не так мало, как можно было бы подумать.

Но это – всё-таки исключения. Строить них политику нельзя.

Факультет политологии в задрипанном московском педвузе. Первое в этом году занятие по политической теории. За партами сидят наглые, небрежно разодетые первокурсники. Почти все они пялятся в свои телефоны.

– Расскажите мне, кем вы хотите быть. Зачем поступили на политологическое направление? – задаёт вопрос преподаватель.

Первокурсники по очереди рассказывают, кто и зачем поступил на политологию в этом году.

– Ну, вы фильм «Кин-дза-дза» смотрели? – отвечает вопросом на вопрос усатый студент.

– Да, конечно, – заинтересованно отвечает преподаватель.

– Ну, так вот, я хочу, чтоб они ползали, а я на них плевал! – говорит студент.

По группе проходит волна смеха.

– Вы хотите командовать? – лукаво спрашивает профессор.

– Да, я уже командовал. В Армии. Я служил в воздушно-десантных войсках, – самодовольно произносит молодой усач.

– В Армии приходится не только командовать, но и подчиняться, – многозначительно говорит лектор. – А что, если и на вас будут плевать те, кто выше? Как вам это, понравится?

Студент молча изучает глазами парту. Ответа на вопрос он не знает.

Иногда я думаю: «Боже, неужели есть на свете такие дебилы, которые на самом деле считают, будто современные российские студенты могут стать опорой для революционного движения?».

К сожалению, такие есть. Более того, – их много. Их чудовищно много. В российском левом движении их большинство. Абсолютное притом.

И это говорит не в пользу левого движения.

Знаете, чего только по этому поводу не услышишь от наших леваков! Некоторые из них так прямо и говорят, что их массовая база – студенчество. Дескать, мы все такие крутые, неавторитетные, ну чисто западные леваки, и опираться мы будем не каких-то там тупых и грязных работяг с завода, – а на прогрессивную учащуюся молодёжь.

Поймите меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что настоящие революционеры должны ориентироваться в первую очередь на заводских рабочих. Вовсе нет.

Тут дело в другом.

Когда-то давно, в конце восьмидесятых и начале девяностых, наши левые (притом все, – от сталинистов из РКРП до анархистов из КАС) стояли на проходных заводов с листовками, стараясь разагитировать трудяг. Потом появились «новые левые» с книжками Сартра и Маркузе. Они слышали что-то про «68-й год», и теперь хотели, чтоб всё у нас было точно как во Франции. Эти люди стали копировать западных леваков.

Что из этого получилось?

Заманчиво было бы сказать, что ничего. Но это не так. На самом деле почти ничего. Кое-что у этих товарищей всё-таки получилось.

Какое-то время у нас в стране существовал левый профсоюз «Студенческая защита». Была «Инициатива Революционных Анархистов» во главе с Костенко. Был созданный Цветковым «Фиолетовый Интернационал».

Как об этих временах вспоминает Цветков: «Мы были всерьез намерены наращивать темп и драйв борьбы, потому что студенты – это малый мотор революции, который вот-вот разбудит и приведет в движение все остальное общество. Эта логика Герберта Маркузе нравилась нам, хотя мы отлично знали, что на Западе она давно провалилась.».

Когда-то на Западе был революционный пролетариат. Он подимал бунты и восстания, участвовал в революционном движении.

Со временем власти в странах метрополии осознали, какую опасность представляют собой рабочие. Поэтому начиная с конца девятнадцатого века (в Англии – даже с середины) там начинают принимать меры к тому, чтобы рабочих обуздать и приручить. Разрешаются профсоюзы, вводится восьмичасовой рабочий день, пролетариям предоставляют право голоса. Со временем появляется «рабочая аристократия». Ориентируясь на эту самую «аристократию», рабочее движение захватывают реформисты.

К началу двадцатого века рабочие в Европе уже потеряли свою революционность. Не все, конечно, но большинство. Эти люди не хотели больше революции. Теперь они мечтали о том, чтобы самим стать мелкими буржуа, ленивыми обывателями.

С этого времени все партии, опиравшиеся когда-то на рабочий класс, начинают деградировать. Сначала они из революционных становятся социал-демократически. Затем из социал-демократических деградируют до либеральных. Потом, уже в этом веке, – из либеральных они превращаются в неолиберальные. Всё это прослеживается на хрестоматийных примерах. Это СДПГ в Германии, Социалистическая партия во Франции и Лейбористская – в Великобритании.

На рубеже пятидесятых и шестидесятых годов двадцатого века ситуация меняется. Впервые за долгое время на политическую арену выходит студенчество.

Разумеется, правящие круги западных стран превосходно осознавали, какая опасность исходит от революционных студентов и молодёжи вообще.

Буржуа довольно быстро поняли, что надо делать для того, чтобы майские события в Париже никогда больше не повторились.

Восставшие в 1968-м году парижские студенты оказались слишком умными для капитализма. Они вовремя прочитали нужные книги и слишком хорошо поняли, что к чему. Такого не должно было повториться больше.

Понимание того, что надо делать, пришло к правящим классам довольно быстро. Но действовать власть имущие начали далеко не сразу. Поначалу французские власти ограничились лишь некоторыми мерами смешанного характера: с одной стороны, были расширены академические свободы, с другой, – многие студенты были подвергнуты репрессиям, в том числе и довольно серьёзным.

В семидесятые годы неолиберальная образовательная контрреформа охватила все крупные западные страны.

Отмечу, что во всех развитых странах неолиберальные контрреформы начинались именно со сферы образования. Притом сначала «реформаторы» брались за начальную и среднюю школу, а потом, по прошествии некоторого время, – за университеты и другие высшие учебные заведения.

Раньше всего неолиберальная контрреформа стартовала в США. Там процесс разрушения образования был запущен в 1965 году. В 1970-м «реформа» образования начинается в Великобритании. В 1975-м – во Франции.

Суть реформы везде была одна и та же.

Сначала под предлогом демократизации высшей школы из учебных программ стали выбрасывать «ненужные» предметы. Затем под лозунгом приближения образования к жизни началась переориентация учебных программ на выпуск узкоквалифицированных специалистов. Постепенно стала вводиться плата за образование вообще, а также отдельно – плата ща пользование университетскими библиотеками, лабораториями, спортивными залами, плата за проживание в общежитии и так далее.

Государственные расходы на науку сокращались.

Министерства стали требовать от университетов, чтобы те находили средства сами. Как следствие, во многих вузах стали открываться чудовищные по качеству коммерческие образовательные программы, единственной целью которых было вытрясти из студентов побольше денег. Крупные университеты стали заключать контракты с транснациональными корпорациями. Образовательные учреждения с каждым годом всё больше пропитывались духом коммерции.

Коммерциализация высшего образования шла в тесной связи с его бюрократизацией.

Ректораты обрастали маркетинговыми и кадровыми отделами, отделами кризисного и стратегического планирования. Отделы разрастались, их штаты наполнялись никому не нужными бюрократами, влияния которых год от года росло. С начала восьмидесятых годов академическая бюрократия в европейских университетах неуклонна росла и усиливалась. Её рост продолжается и в настоящее время.

С ростом бюрократии в научную среду стали проникать количественные методы оценивания академического труда, – такие, как индекс Хирша. Их распространении приводило к профанации научной деятельности, повсеместному распространению коррупции и очковтирательства.

Собственно, всё это можно было бы в принципе и не описывать. Всё это есть давно уже есть и в российских вузах.

Правда, у нас процесс деградации высшего образования ещё не успела зайти так далеко, как на Западе.

Отчасти это связано с тем, что неолиберальная контрреформа у нас стартовала на двадцать лет позже, чем в континентальной Европе и на тридцать лет позже, чем в Америке, – у нас она началась в середине девяностых годов прошлого века. Другая причина такого запаздывания – выраженный (и вполне оправданный) консерватизм нашей академической среды.

Одновременно с реформой образования на Западе были применены и другие средства борьбы с молодёжным протестом.

Мощнейшим оружием здесь выступает массовая культура.

Правящие круги Соединённых Штатов раньше других осознали, насколько велик её контрреволюционный потенциал. Уже в конце сороковых годов американское правительство начинает использовать массовую культуру в целях антикоммунистической пропаганды.

В пятидесятые и шестидесятые годы американский опыт заимствует правительство Великобритании, а в семидесятые – власти Франции и ФРГ.

Во Франции правительство начинает целенаправленно насаждать агрессивную массовую культуру вскоре после событий Красного Мая.

В Германии насаждения низкопробной культурной продукции, бульварщины и дурновкусия сразу в довольно агрессивной форме стартует в начале-середине семидесятых. Главным распространителем масскульта в его агрессивно-ультраправом варианте был концерн Шпрингера. Как и со Франции, насаждение дурновкусия на немецкой земле было было необходимо правящим классам для победы в информационной войне против коммунистов.

Во всех названных странах творцы массовой культуры боролись в первую очередь за влияние на молодёжь.

Вторжение американского масскульта в Европу начинается с низкопробных мультфильмов.

Известно, что дети особенно восприимчивы к любой новой информации. К тому же чем они младше, – тем более они внушаемы. Воздействовать на детей достаточно легко.

При этом дети – будущее любого общества. Тот, контролирует детей, контролирует и будущее.

В семидесятые годы в Европе стали массово открываться дискотеки и ночные клубы. В этих заведениях почти открыто торговали наркотиками. Полноводным потоком лился на полуночных танцах дешёвый алкоголь. Молодые люди плясали, бухали, употребляли амфетамины, занимались сексом – и не думали больше о революции. Наркотики и массовая культура теперь действовали совместно.

В восьмидесятые правящие круги начинают насаждать в молодёжной среде поп-музыку.

Сейчас об этом мало кто помнит, но в те времена американская пропаганда открыто противопоставляла аполитичный и безопасный поп – социальному и политизированности року.

Правящие классы стран Запала сделали всё для того, чтобы уничтожить революционное студенчество. Своих целей эти люди добились.

Левые движения в странах метрополии в шестидесятые и начале семидесятых годов действительно были в огромной степени студенческими. Студенты были зачинщиками событий 1968-го года во Франции. Городская герилья в Германии была поднята радикально радикально настроенными студентами. Движения хиппи и йиппи в Соединённых Штатах были в первую очередь движениями студенческой молодёжи.

На рубеже семидесятых и восьмидесятых годов положение кардинально меняется. Студенчество быстро теряет свою революционность.

Так, автономистское движение в Германии уже не было по своему социальному составу студенческим. Его социальную базу составила маргинальная молодёжь, а не студенчество. Это же можно сказать и обо всех последующих леворадикальных движениях в странах метрополии.

Оставим на время историческую тему.

Заладимся лучше таким вопросом: может ли такое студенчество, какое мы только что описали, принимать участие в политике?

Заметьте: я сейчас говорю не о студентах, а именно о студенчестве. То есть вопрос не в том, могут ли отдельные студенты заниматься политической деятельностью (и так знаем, что могут), но в том, может ли студенчество как социальная группа действовать на политической арене?

Возможно, такой ответ покажется кому-то несколько неожиданным, но может.

Вопрос только в том, что это будет за политика.

Увы, ответ на этот вопрос мы все слишком хорошо знаем…

Мы уже разобрали здесь, что представляет собой современное российское студенчество в бытовом отношении. Теперь пару слов об отношении политическом.

В современной России студенчество – это довольно широкая прослойка буржуазной и мелкобуржуазной молодёжи, совершенно реакционная по своей сути.

В массе своей российское студенчество аполитично. Тем не менее, даже аполитичным на первый взгляд студентам часто бывают свойственны некоторые политические устремления. Это откровенное низкопоклонство перед Западом,

воинствующий антикоммунизм (с вытекающей отсюда антисоветизмом), восторженное или по крайней мере весьма толерантное отношения к неолиберальной и мондиалистской политике и, как ни парадоксально, расизм, сочетающийся с довольно выраженным антинационализмом (об этом ниже).

Политически активная часть российского студенчества (особенно в крупных городах) в массе своей тяготеет к неолиберализму.

Эта тяга может проявляться в двух основных ипостасях.

Первая из них – это умеренное западничество. Такая форма неолиберализма представлена в нас главным образом сторонниками Навального.

Это плохо, но не ужасно. По-настоящему ужасна вторая ипостась российского неолиберализма.

Описать её довольно трудно, поскольку это – идеологическое нечто. Гремучая смесь из самых диких и мракобесных реакционных идеологий.

В англоязычных странах всё это принято называть неореакционным движением.

У нас это идеологическое направление представлено либертарианцами во главе со Световым, национал-либералами под руководством Просвирнина и ещё целым сонмом политических фриков наподобие Понасенкова (и, разумеется, их поклонников).

Разумеется, пока что вся эта братия не может ощутимым образом воздействовать на общество (и слава богу!). Однако же влияние неореакционеров растёт.

Тут нужно сделать важное отвлечение по поводу национализма.

Русский национализм бывает двух видов. Он может быть прогрессивным, а может быть реакционным.

Допустим, русский националист говорит, что главная проблема России – зависимость от Запада (в первую очередь от Соединённых Штатов) и транснациональных корпораций. Таким образом, наши главные враги – правительства стран первого мира. При этом другие народы России, – украинцы, белорусы, татары, якуты, – в общем-то наши союзники в борьбе против глобального мира.

Тут перед нами национализм прогрессивный. Здесь мы видим, как в форму национализма облекаются идеи антиимпериалистической борьбы. Такой национализм легко сочетается с левыми идеями.

Эту форму национализма необходимо всячески поддерживать. Такой национализм нашей стране совершенно необходим.

Но может быть и другая ситуация.

Допустим, человек преклоняется перед британскими и немецкими скинхедами. На роль главных врагов русской нации он определил «чурок» и «дагов», тогда как англичан и американцев считает высшей расой и главными своими союзниками в борьбе с «азиатчиной». Он верит в то, что Россия – «белая европейская страна», а потому ей надо вступить в Евросоюз и НАТО. Он полагает, что свободный рынок – это замечательно, а транснациональные корпорации принесут лишь благо его стране.

Это национализм реакционный. Такой поддерживать не надо.

К сожалению, в студенческой среде наибольшее распространение имеет национализм именно второго типа.

Мы стоим в коридоре на пятом этаже университетского здания. За окном – глубокий вечер. У студентов дневного отделения пары давно закончились. Мы здесь одни. Кажется, кроме нас и мышей тут никого больше и нет.

Мой собеседник – воспитанник четвёртого курса. Он постоянно ходит на навальновские митинги и имеет в студенческой среде репутацию «революционера».

– Я – за Навального! Мне нравится смотреть его видео!

– Почему тебе нравится Навальный?

– Мне кажется, он может сделать из нас нормальную страну.

– То есть?

– Ну, там, чтоб коррупции не было, чтоб в Европе не не бухтели на нас... Ну, легалайз там ещё, призыв отменить и всякое такое по мелочи.

– Думаешь, нам нужно присоединяться к Европе?

– Конечно! Европа – цивилизация. Россия – европейская страна. Думаю, мы когда-нибудь вступим в Евросоюз. Мне бы этого очень хотелось.

– Ты хотел бы уехать из страны?

– А кто не хотел бы?! Но кому мы там сейчас нужны?! Наш диплом никому не нужен. Я учусь в вонючем педе. Кому человек с таким образованием в Европе нужен? У них там Сорбонна, у их там Гарвард...

Если наши дипломы начнут признаваться, – я точно свалю. В Германию куда-нибудь или в Бриташку.

Я бы очень хотел, чтоб наши дипломы признали. Я бы мигом свалил. И многие друзья мои – тоже.

Тут нахрена оставаться? В Рашке делать нечего.

К молодому человеку подходит девушка.

Она молода, но лицо её уже отмечено первыми признаками старения. Возможно, это связано со злоупотреблением косметикой: на лице девушки лежит толстый слой пудры. Она намазана и надушена. Ресницы её завиты кверху, а губы пылают алой розой.

Жирный блеск губ и неприятный запах изо рта указывают на то, что мадмуазель недавно поела. Это была шаурма.

На девушке длинный, спускающийся едва ли не до колен серый свитер крупной вязки. В длинных рукавах юная особа прячет свои белые пухлые ладони. Её тощие ноги затянуты в чёрные джинсы. Эти штаны настолько узкие, что кажутся нарисованными. На ногах у юной леди красуются рваные кеды.

Девушка вся какая-то сонная и несобранная. Глаза её наполовину прикрыты, волосы грязные и нечесаные.

Парень и девушка долго целуются и обнимаются прямо у меня на глазах, а затем неспешно удаляются, громко обсуждая при этом всякие пошлости.

Я остаюсь в коридоре один.

Да, вот такие у нас студенты, дорогой друг! Не Сорбонна, как видишь, и даже не Гарвард.

Впрочем, жаловаться на то, что у нас студенты не такие, – не умнее, чем ругаться на дождь. В конце концов, и то, и другое – стихийные явления.

Гораздо интереснее было бы проанализировать ту программу, которую выдвигает наше студенчество.

Несмотря на то, что студент, диалог с которым я только что приводил, к четвёртому курсу даже разговаривать грамотно не научился, – из разговора с ним можно понять многое.

Итак, чего же хочет четверокурсник-навальнист?

Во-первых, чтоб нас на Западе любили.

Самое главное для него – чтоб наши дипломы за рубежом признавались. Чтоб «из Рашки» свалить можно было!

Это, пожалуй, самое главное требование. Всё остальные, в сущности, носят страховочный характер.

Естественно, студент-жлоб больше всего на свете хочет свалить за кордон. При этом он страшно доится: а вдруг он, наркоман-недоучка из страны третьего мира, окажется там никому не нужен и ему придётся вернуться на Родину?

Это, конечно, ужасно! Ведь в России, по мнению студента-жлоба, жить невозможно.

Но если уж не получится слинять за рубеж, нужно хоть как-то постараться устроиться здесь, в России. Для этого нужно, конечно, чтоб Россия вступила в Евросоюз (естественно, без Евросоюза какая жизнь?). Потом нужно отменить военный призыв и легализовать наркотики.

На этом – всё. Больше студенту-жлобу, в сущности, ничего и не надо. Никакие права, свободы и прочая мутотень его на самом деле не влечёт. Его интересуют более материальные вещи – пожрать, поспать, сексом заняться. Ну, ещё травки курнуть, колёсами закинуться.

Такой человек если о чём и мечтает, так это о том, как он на родительские деньги поедет в Амстердам, – за наркотиками и проститутками.

Впрочем, того и другого и здесь хватает.

Здесь речь даже не столько о проститутках. Тут всё дело в статусном потреблении. Это ведь всё для того делается, чтоб потом в компании таких же дегенератов хвастаться, что ты в Амстердам ездил. К проституткам.

Вот такое вот у нас в России студенчество, дорогие друзья.

Нашим левым давно пора избавиться от восторженного преклонения перед студентами. Наши леваки годами молятся на студента, восхваляют его, пылинки с него сдувают и приговаривают: «Ах, какой ты хороший у нас, студент! Ах, какой ты революционный у нас, студент! А главное – какой ты, студент, умный! Мы с тобой всех классовых врагов победим! С тобой-то не победить?! Как же!».

Ей-богу, иногда кажется, ещё минута, – и эти люди вскочат со своих мест и начнут хороводы вокруг него водить. Многие, впрочем, уже водят.

На самом деле, конечно, всё это преклонение перед студентом по сути своей беспочвенно и ненаучно.

Многие левые на это скажут: «Да, это всё так! Но откуда нам брать новых людей, если не из студентов?».

Хороший вопрос.

К сожалению, подробно обсудить его мы в настоящей статье не можем. Последняя и без того разрослась до неприличных размеров.

Если кратко, то я полагаю, что наши российские левые должны больше внимания уделять представителям маргинальной молодёжи. Из них может выйти толк.

Из маргиналов когда-то формировались легендарные теперь НБП и АКМ. Из них же впоследствии были сформированы «Левый блок» и «Левый фронт». Некогда активное в нашей стране движение Антифа почти сплошь состояло из молодых маргиналов. Законченными маргиналами были «приморские партизаны».

Короче, я так думаю, что именно маргинальная молодёжь спасёт наше левое движение.

Это если кратко.

Подробно этот вопрос мы обсудим в другой раз.

Жить за счёт других: криминальная субкультура в современной России.

О разнообразии блатных.

И выползли вдруг антилюди

С охапками денег в руках…

– Александр Харчиков, «Антилюди».

Правительство запугивает наших людей страшным «криминальным сообществом АУЕ».

Рептильные и оппозиционные СМИ (левые, кстати, не исключение) уже все уши людям прожужжали на счёт этого страшного «Арестантского уголовного единства».

Прожужжали, скажу я вам, совершенно зря.

Если говорить по правде, вся шумиха вокруг АУЕ – просто информационный мыльный пузырь.

Тему «Арестантского уголовного единства» раздули из ничего. Сейчас об этом уже говорят все.

Различные криминальные авторитеты с самого начала в один голос твердили: АУЕ не имеет никакого отношения к традиционному криминальному миру России [1]. Многие из них прямо говорили, что вся ажиотация вокруг «Арестантского уголовного единства» намеренно раздувается жёлтой прессой. На самом деле никакой оригинальной субкультуры АУЕ нет и никогда не было. Тем более, нет такой организации [2].

С чего, собственно, началась тема АУЕ?

Как-то в 2016-м году проходило очередное ни на что не влияющее правительственное мероприятие. Присутствовало много важных людей, – в том числе толпа журналистов и лично Путин.

На мероприятии выступила чиновница Яна Лантратова. Она рассказала собравшимся про ужасную криминальную субкультуру АУЕ. Дескать, во всех школах Забайкалья уже есть парты для «опущенных», и вообще жуть. По её словам криминал уже полностью подчинил себе забайкальские школы и теперь расползается по России.

С этого-то всё и началось. До этого, конечно, существовали всякие сомнительные группы во «ВКонтакте», в других соцсетях. Серьёзной популярностью они не пользовались. Настоящий пиар «Арестантского уголовного единства» начался именно тогда, в 2016-м.

Сейчас многие уже не помнят толком, как это было. Тогда из каждого утюга только и слышно было что про жуткое АУЕ.

Позднее стали говорить, что всё это было и раньше. Журналисты начали откапывать какие-то дикие случаи молодёжной преступности и говорить, что это всё АУЕ [3].

Так, в одном из городов какие-то ребята позвали одноклассника на «стрелку» и там убили. Журналюги сразу завопили, что это сделало АУЕ.

Или вот ещё. В одной из школ группа старшеклассников обложила поборами других учеников. Журналисты тут же присобачили сюда АУЕ!

На самом деле ни в «стрелках», ни вшкольных поборах ничего нового не было [4].

«Стрелки» были и в царское время, были и в советской России. На них вызывают друг друга далеко не только блатные.

Занимающиеся вымогательством школьники-бандиты как массовое явление существуют в нашей стране с семидесятых годов. Сейчас таких «рэкетиров» много. Как правило к блатным они не принадлежат [5].

Итак, тема АУЕ было намеренно раздута журналистами и силовиками.

Зачем?

Для того, чтобы напугать общество, а заодно отвлечь людей от действительно важных тем.

Сначала правительственная пропаганда сама создала страшное чучело.

«Бойся, народ! Смотри, какие страшные бандиты!»

Наивную общественность перепугали до ужаса. Потом АУЕ запретили.

Всё для того, чтобы люди могли почувствовать, что государство их защищает.

Такова формальная сторона дела. Можно было бы, в сущности, ей и ограничиться [6]. Но мы радикалы, – мы полезем в корень проблемы.

Тем более, что проблема действительно существует.

К сожалению, в нашей стране криминализация населения (и особенно молодёжи) достигла грандиозных масштабов. Огромное количество молодых людей у нас занято в нелегальной сфере. И это касается далеко не только регионов. Это касается и Москвы, и Санкт-Петербурга.

Очень многие юноши и девушки связывают свою жизнь с криминальной субкультурой. Далеко не всегда она как-то связана с блатными.

Тут нужно понять одну важную вещь. В нас в стране давно уже не существует какой-то одной единой криминальной субкультуры.

Когда-то, в середине пятидесятых, – она у нас действительно была. Но эти времена далеко позади.

Сейчас уже такого единства и близко нет.

На данный момент в России существует несколько криминальных субкультур. Их представители могут дружить, а могут и враждовать друг с другом. Как бы то ни было, все они очень сильно отличаются друг от друга.

У нас по-прежнему есть блатные и приблатнённые. Все эти «реальные пацаны», гопники, немногочисленные сторонники АУЕ, поведшиеся на телевизионную моду [7].

Их достаточно много, особенно в провинции [8].

Когда-то их влияние на молодёжь было огромным. В советское время они пользовались большим авторитетом у молодых людей по всему Союзу [9] [10].

Эти времена давно позади. Сейчас блатные проигрывают битву за молодёжь своим многочисленным конкурентам.

Кое-где ещё находятся молодые люди, ведущиеся на их лозунги. Как правило это – малообразованные юноши из небольших провинциальных городов с тяжёлой социально-экономической обстановкой. Почти всегда эти молодые люди происходят из неполных семей. Многие из них сироты, детдомовцы.

Дети из хороших семей к блатным сейчас почти не идут.

Раньше было не так. Во времена Шаламова даже дети номенклатурных начальников нередко примыкали к воровскому сообществу [11]. Это случалось и позднее, – в шестидесятые годы, в семидесятые. Тогда многие представители «золотой молодёжи» становились спекулянтами, скупщиками краденного, контрабандистами [12].

Сейчас этого почти нет. Блатные ещё сохраняют какое-то влияние. Но теперь из молодых к ним идут лишь самые бедные, самые невежественные, самые отчаявшиеся.

В Москве блатная субкультура почти растеряла своих молодых сторонников. Они ещё есть, но их мало. И будет всё меньше и меньше.

В Москве субкультуру «реальных пацанов» давно уже потеснили оффники [13].

Про них вообще никто не пишет. Несколько крохотных статеек в никому не нужных якобы научных журналах и ещё парочка копипаст в Интернете – не в счёт. Об таком явлении нужно писать и писать, потому вред от него огромен.

Обычно во всех этих статьях копипастах в Интернете пишут, что оффники – это околофутбольщики. Ну, то есть футбольные фанаты.

Признать честно, когда я это прочитал, то был немало удивлён. Ещё больше были удивлены мои знакомые-оффники, которым я показал соответствующие статьи.

Тут нужно кое-что пояснить.

Субкультура футбольных фанатов в нашей стране начала формироваться раньше многих других [14]. Уже в семидесятые годы у нас появились первые неформальные клубы болельщиков. Тем не менее, только к концу девяностых годов наше фанатской движение приобрело классические формы, – стало таким же, как на Западе.

Таким образом, субкультура футбольных фанатов в России окончательно сформировалась на рубеже тысячелетий. С тех пор её трансформации были незначительны [15].

Теперь что касается оффников. Это довольно новая субкультура. Фактически она возникла в 2016-2017 годах. Именно тогда появились все эти «Поясни за шмот» и прочее в том же духе.

Когда всё это только начиналось, футбольные фанаты действительно оказывали на субкультуру определённое влияние. Сейчас от него почти ничего не осталось.

В субкультуру оффников быстро стали вливаться совершенно равнодушные к футболу молодые люди. В конце концов всё свелось к тому, что футбольный элемент из субкультуры почти исчез.

Помню, в 2018-м году я проводил опрос среди знакомых оффников. Опросил более ста человек.

И что же в ходе опроса выяснилось?

А выяснилось вот что. Большая часть оффников ни за какие футбольные команды не болеет, на матчи не ходит, имён и фамилий игроков не знает.

Есть, конечно, те, кто считает себя фанатами (чаще всего они говорили, что болеют за «Спартак»). Таких очень мало. Правда, в ходе дальнейших бесед с ними выяснилось, что на матчах они были в лучшем случае раза два, имён игроков не знают и вообще футболом не сильно интересуются.

Оффники – это молодые люди, чаще всего ученики средней и старшей школы, значительно реже студенты первого и второго курсов.

Их основные интересы – модная одежда и драки.

Большую часть свободного времени они тратят на то, что стараются раздобыть где-нибудь брендовые вещи. Чаще всего это одежда в стиле casual. Большая часть популярных у субкультурной молодёжи брендов широкому потребителя неизвестна. Это маленькие компании, ориентирующиеся на небольшую аудиторию преданных поклонников.

При этом подавляющее большинство оффников принадлежат либо к бедным, либо к низшим средним слоям населения. Лишь у некоторых из них ежемесячный доход превышает пятидесят тысяч рублей.

В результате большинство оффников вынуждено экономить и (или) покупать брендовую одежду в секонд-хенде. Многие покупают китайские подделки под любимые бренды. Таких в субкультурного среде не любят, но их всё равно много.

Разумеется, для молодых модников унизительно отовариваться на китайском рынке. Тем более, что даже если покупать одни подделки, расходы выходят немалые.

Оффники постоянно участвуют в драках. При этом многие (хотя и далеко не все) являются на «стрелки» при полном параде.

Это, разумеется, не способствует долговечности одежды. Штаны и куртки постоянно рвут во время сражений. Всё это приходится либо штопать, либо менять.

Штопать – не комильфо. Прийти в зашитой куртке – значит показать всем, что у тебя нет денег. Парни засмеют.

Следовательно, нужно покупать новую одежду. А денег в кармане не так уж много…

Многие из них втягиваются в откровенный криминал. Воруют в магазинах, на вокзалах, в транспорте. Работают закладчиками. Нападают на прохожих в тёмных дворах, отнимают у тех кошельки и мобильные телефоны. Те, кто постарше, иногда нанимаются коллекторами.

Увы, очень часто эти парни совершают преступления только ради того, чтобы купить себе модную одежду.

Явление это в общем-то совсем не новое. Ещё Гюго описывал в «Отверженных» тип бандита-модника, – человека, ставшего убийцей ради того, чтобы красиво одеваться.

О бандитах-пижонах пишет в своих «Очерках» Шаламов [16].

В «Исповеди вора в законе» автор прямо говорит, что едва ли не главной целью советских воров пятидесятых было хорошо и модно одеться [17].

Про оффников можно говорить долго.

К сожалению, ими дело не ограничивается.

Пока что этого ещё не произошло, но скоро по всей видимости наркоманы и наркоторговцы образуют у нас собственную полноценную субкультуру. Для возникновения такой уже имеются все предпосылки, и к этому всё идёт.

В одной только Москве несколько тысяч закладчиков. Наркоманов, понятное дело, ещё больше.

Подавляющее большинство среди тех и других – совсем молодые люди.

Фактически, у нас в стране за последние годы выросло огромных размеров наркотическое сообщество. В него входят профессиональные наркоторговцы, закладчики, наркоманы.

Все они в большинстве своём молодые люди.

Это касается даже многих организаторов преступного бизнеса.

Раньше наркотиками в России занимались этнические преступные группировки. Впрочем, они и сейчас занимаются, но роль их в этом деле значительно упала.

До начала 2010-х годов распространение наркотиков было довольно трудоёмким процессом. Были уличные барыги, были ларьки и магазинчики, где из-под полы торговали наркотиками. Всё это требовало денег, связей.

Потом был изобретён «закладочный метод». Распространять наркотики стало гораздо проще. Как следствие, наркорынок России вырос в десятки раз. На него вышли сотни мелких преступных групп, занятых распространением кустарно изготовленной дури.

В настоящее время большая часть наркоторговцев – молодые люди в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Почти все они происходят из благополучных семей. Многие имеет высшее образование или являются студентами. Некоторые из них обучаются в престижных вузах, – таких как МГУ или МГИМО. Многие учатся на химических и биологических факультетах.

В современной России наркомафия в отдельное явление. Наркоторговля у нас почти отделена от другой преступности. Если какая-то банда занимается торговлей наркотиками, – она обычно больше ничем другим не занята.

В социальных сетях можно найти немало групп, где собираются любители наркотиков.

Люди там постоянно шутят на тему наркотиков, постят соответствующие меры. Ребята рассказывают о своей наркоманской жизни: как на них действуют те или иные наркотики, как они ищут закладки. Большой популярностью пользуются всякие смешные истории из серии «закладчик оставил пакет с наркотиком возле полицейской машины, и мы пять часов ждали, когда она уедет».

Среди групп «ВКонтакте» самая крупная из таких – «Даркнет, который мы заслужили». Понятное дело, помимо неё есть и другие сообщества такого рода.

Помимо мемов и весёлых историй там можно найти ещё много всего интересного.

В таких группах часто рекламируют фильмы, книги, другие произведению культуры, связанные с наркотической субкультурой. А ведь круг таковых с каждым годом всё расширяется.

Так, известно, что фильмы «Реквием по мечте» и «Дети станции Зоо» стали культовыми среди наркоманской молодёжи.

Это же касается и некоторых книг. К примеру, среди балующихся наркотиками студентов и школьников одно время была популярна «Я, мои друзья и героин». У более интеллектуальных представителей этой среды имеет успех знаменитая «оранжевая серия». Книги из неё часто рекламируются в наркоманских группах.

Иногда люди выкладывают собственный креатив: рассказы о жизни наркоманов и закладчиков, всякую психоделическую живопись.

Пару раз мне приходилось видеть в таких группах рекламу «идеальных кроссовок для кладмена». Чаще попадается реклама одежды.

«Специальные шорты и майка для кладмена на летний период. Скидка 10% по промокоду KLAD».

В некоторых соцсетях есть закрытые группы, где собираются именно закладчики. Там они обсуждают свои профессиональные проблемы, делятся опытом.

Есть миф, будто закладчики «живут» не более нескольких месяцев. Это не так. Некоторые из них умудряются работать годами, не попадаясь в лапы полиции. Но многие и впрямь попадаются в первые два месяца [18] [19].

Тут мы видим уже явные предпосылки для формирования субкультуры. Люди собираются в группах, совместно проводят там свободное время, шутят, смеются. Возникает некое сообщество. У этого сообщества появляются свои культурные коды. Люди там общаются на своём жаргоне, в их среде культовый статус получают определённые книги и фильмы. Какие-то модели и марки одежды приобретают там особую популярность.

Пока что наркоманская молодёжь не образовала у нас отдельной полноценной субкультуры. Но именно к тому всё идёт. Думаю, в будущем мы увидим в нашей стране богатую и развитую наркоманскую субкультуру.

А наркоманская субкультура – всегда криминальна.

К сожалению, это не все тенденции последнего времени.

В последние пять лет в криминальный мир нашей страны пришло новое поколение бандитов.

Это люди, родившиеся в самом конце девяностых и начале двухтысячных.

Чем они отличаются от своих предшественников?

Ну, в первую очередь надо сказать, что это первое поколение бандитов, сформированных Интернетом.

Раньше молодые люди по большей части втягивались в криминал через уличные компании. Так было в семидесятые, в восьмидесятые, в девяностые. Отчасти и в двухтысячные.

Почти все знаменитые «бригады» девяностых годов выросли из уличных компаний [20].

Сейчас положение дел сильно изменилось.

Конечно, полностью дворовые компании не исчезли. Но влияние из упало катастрофически. Они по-прежнему существуют и оказывают некоторое воздействие на молодёжь. В провинции оно больше, в крупных городах меньше. Но сейчас их значение уже не первостепенно.

Новое поколение бандитов формировалось под воздействием Интернета.

Порносайты, интернет-наркоторговля, анонимные форумы-имиджборды, – всё это стало решающим фактором в становлении криминальной молодёжи нового поколения.

Кто эти молодые люди?

Они приходят в криминал из разных социальных слоёв.

Однако большая их часть происходит из мелкобуржуазных семей. Их родители – менеджеры низшего и среднего звена, клерки, секретари и другие «белые воротнички».

Впрочем, ключевое значение здесь имеет даже не происхождение, но особенности психологии. Подавляющее большинство этих молодых людей мыслит мелкобуржуазно. Это касается даже тех, кто происходит не из среды мелкой буржуазии.

Ключевые ценности для них – личный комфорт и личная безопасность. Типичные ценности мелкой буржуазии. И буржуазии вообще.

Главная мечта этих молодых людей – не работать и не учиться. Жить за счёт других.

В реальности, однако, далеко не все могут эту мечту воплотить. Многие из них учатся. Кто-то в школе, кто-то уже в вузе. Обычно это не мешает их криминальной деятельности.

Есть, правда, и те, кто не учится и не работает. Чаще всего это те, кто после школы не смог никуда поступить. Или поступил, но был отчислен.

Они занимаются самыми разными видами криминальной деятельности. Это и традиционные кражи (в основном магазинные и карманные, гораздо реже квартирные), грабёж, разбой, вымогательство, торговля наркотиками.

Сейчас значительная часть преступного бизнеса ушла в онлайн.

Многие из этих юных преступников тоже предпочитают заниматься противоправной деятельностью преимуществу в Сети. Эти ребята взламывают страницы в соцсетях за деньги, практикую разные формы интернет-мошенничества.

В культурном смысле вся эта криминальная молодёжь целиком ориентирована на Запад.

Юные делинквенты свято уверены: на Западе жить лучше. Многие из них восхищаются Швецией, Норвегией, странами Северной Европы вообще. В первую очередь их привлекают особенности местного законодательства.

В Швеции вполне реально получить пять лет тюрьмы за убийство первой степени. В России за такое могут дать пятнадцать лет, а то и пожизненное. В Соединённых Штатах – пожизненное или смертную казнь.

Многие из этих молодых людей считают себя патриотами Нидерландов. Многие мечтают побывать там. Некоторые уже побывали.

Разумеется, в Голландии эту молодёжь привлекают прежде всего наркотики.

Среди бандитов нового поколения есть немало фанатов японской массовой культуры.

Да и вообще мы не должны забывать, что эти молодые люди были взращены Интернетом, – со всеми его мемами, гифками, имиджбордами и всем прочим.

Эти молодые люди отличаются некоторым инфантилизмом. Многие из них смотрят аниме, даже во взрослом возрасте продолжают смотреть американские мультфильмы для детей. В массе своей они до невозможного сентиментальны, склонны к истерикам и спонтанному поведению. Некоторые из них отличаются суицидальными наклонностями.

Есть ещё одна присущая им всем черта – они законченные эгоисты. Это отличает их от бандитов прошлых поколений.

Советские и российские бандиты семидесятых-девяностых годов исследованы достаточно хорошо. Во всех отношениях эти люди были продуктом своего времени.

Всё они получили советское образование, были воспитаны в коллективистских традициях. Многие из них считали, что поступают «по правде», и вообще имели хоть какие-то (пусть и довольно специфичные) понятия о справедливости.

В «бригадах» того времени царила атмосфера сурового боевого братства. Там культивировалось чувство локтя, поощрялась крепкая мужская дружба.

У бандитов нового поколения ничего этого нет. Все они жёсткие индивидуалисты. Думать о ком-то кроме себя многие из них просто-напросто неспособны.

Они легко обманывают и «кидают» друг друга. Некоторые из них при случае могут слать компаньона полиции.

Отчасти именно поэтому такие ребята редко сбиваются в устойчивые банды.

В мировоззренческом отношении этим бандитам свойственен радикальный нигилизм. Большинство из них напрочь отметают такие понятия, как справедливость или семья.

Для бандитов семидесятых-девяностых годов это было совершенно неприемлемо [21].

Эти молодые люди в массе своей вполне толерантно относятся к сексуальным меньшинствам. Многие из них и сами не чураются половых извращений. В этом отношении они гораздо свободнее своих предшественников.

Одновременно с этим многим бандитам нового поколения присущ самый натуральный расизм. Презрение к «хачам» и «чуркам» в их среде просто процветает.

Как правило этот расизм носит культурный, не зоологический характер. Эти ребята совершенно нормально относятся к японцам и неграм. И при этом люто ненавидят «китаёзов», «азеров» и «дагов».

Блатная субкультура не оказала почти никакого влияния на эту молодёжь.

Эти товарищи не придерживаются старых криминальных «понятий». Часто они про них и не знают. Если знают, относятся обычно враждебно.

Вообще, среди этой молодёжи наблюдается определённый элитизм. Такие молодые люди как правило ненавидят «тупое быдло», в состав которого записывают большую часть жителей нашей страны. В том числе, конечно, и блатарей.

Среди этих молодых людей я встречал удивительное презрение к «грязным зэкам, провонявшим баландой».

На самом деле все отличия этих молодых преступников от блатных старого времени – очень поверхностны. Они проявляются в одежде, в музыкальных вкусах, в отношении к иностранцам и гомосексуалистам.

Как вы понимаете, эти вопросы имеют второстепенное значение.

В главном же всё осталось по-старому: «Вор – ворует, пьет, гуляет, развратничает, играет в карты, обманывает фраеров, не работает ни на воле, ни в заключении, кровавой расправой уничтожает ренегатов и участвует в «правилках», вырабатывающих важные вопросы подземной жизни.» [22].

Эти парни и девушки не слушают блатной шансон. Ему они предпочитают американский или французский рэп. Отечественный тоже пользуется некоторой популярностью.

В одежде молодые бандиты также стараются подражать американским и французским гангстерам.

Одеваются они чаще всего вычурно: кепки с плоскими козырьками, тёмные очки, цветастые майки, толстовки с кислотными рисунками, спортштаны модели «галифе», кроссовки на толстых подошвах. Иногда эти ребята обесцвечивают волосы перекисью.

Получается эдакий гангста-стиль à la russe.

Если такие люди попадают в тюрьму, – они никогда не делаются блатными. В лучшем случае живут «мужиками». Гораздо чаще они становятся «козлами» и «суками» – идут в хозобслугу. Некоторые из них попадают в касту «опущенных».

С политическими взглядами у них всё довольно просто.

В основном эти ребята аполитичны, – газет и политических блогов не читают, на выборы и митинги не ходят.

Однако же определённое мировоззрение у них есть. Всё они люто ненавидят «совок» и коммунистов, любят Соединённые Штаты и Запад вообще, обожают массовую культуру и в целом разделяют все ценности потребительского общества.

Среди них есть политизированные меньшинство. Таких в этой среди, наверное, 3-4%. Они довольно активны и нередко стараются продвигать свои взгляды. В политике они чаще всего придерживаются либертарианский позиций. Некоторые совмещают либертарианство с расизмом и другими реакционными идеями.

Сейчас из этих молодых людей стремительно складывается новая криминальная субкультура.

Пока что она ещё не сложилась. Её становление окончательно завершится примерно лет через десять-двадцать. Но мы уже сейчас можем предугадать, какое она будет иметь политическое значение.

Откуда приходят Ласнеры?

Детей надо баловать. Вот тогда из них вырастают настоящие разбойники!

– Евгений Шварц, «Снежная королева».

Многоэтажный дом в спальном районе. Типичная «брежневка», – высокая и просто до невозможно унылая. Грязно-белые стены, заваленные хламом балконы. Кое-где в мутных оконцах горит свет.

Знаете, иногда поражаюсь просто! Умеют же в России дома строить!

Пройдёшься иногда по спальному району с многоэтажками, – и потом просто жить не хочется. Ей-богу, такая тоска идёт от этих многоэтажек, что просто жуть. Как посмотришь на эту брежневку, – сразу хочется пустить себе пулю в лоб.

Заходим в подъезд, затем в лифт. Поднимаемся в квартиру.

Квартира хорошая: большая, светлая. Ремонт новый, мебель из «Икеи». Квартира не захламлена и вообще выглядит очень опрятной и чистой.

Да, что поражает меня, так это идеальная чистота.

По правде, это место до боли напоминает мне квартирку Джеффри Дамера в Милуоки. Разве что она раза в три побольше. Но это уже мелочи.

Заходим на кухню. Садимся за стол. Беседа начинается.

Мой респондент – молодой человек. Ему недавно исполнилось семнадцать лет. Среднего роста, сухощавый, лицо некрасивое. В сущности, ничего особенного.

В криминальной среде его знают под кличкой Филя.

История парня в некотором роде типична.

Родился в неполной семье. Отца не было, мать воспитывала одна. Воспитание было довольно-таки специфическое.

Моего собеседника воспитывали в строгом соответствии с вынесенной в эпиграф раздела максимой. Мать баловала его. Он вырос настоящим разбойником, извращенцем и моральным уродом.

– В детстве я вообще всё что хотел мог делать. Мне мамка всё позволяла. Я мог ударить кого-нибудь на детской площадке, отобрать у какого-то мальчика игрушку, девочку толкнуть… Даже избить мог девочку или мальчика. Мать за меня всегда вступалась. «Мой сын не виноват! Это ваш Вовочка сам его задирать начал!». Она мне всегда говорила, что ей на всех начхать и надо, чтоб и мне на всех начхать было. Жизнь штука такая – тут о себе в первую очередь надо думать. Меня мать так воспитывала с детства.

Если тебе хочется чего-то, – возьми просто и не парься. В этой жизни о себе в первую очередь думать надо. Другие пусть сами о себе думают.

Я мог просто подойти к какому-нибудь мальчику, взять отобрать у него машинку или ещё что-то. Мог толкнуть, ударить. Мама мне всё всегда позволяла. Она так и говорила всегда: мой сын всегда прав.

Воровал Филя чуть ли не с младенчества.

– Когда с мамкой по магазинам ходили, когда я мелкий был, тогда уже вечно, помню, схвачу жвачку или чупачупс – и в карман спрячу. Мне тогда лет пять было, когда я так делать начал.

Молодой бандит долго рассказывал мне про своё детство. Оно у него было безоблачным. Никаких тебе деревянных игрушек. Мать хорошо зарабатывала, в доме всегда водились деньги. Мальчику не отказывали ни в чём. Дорогие игрушки, сладости, модная одежда…

Пересказывать всё, что он говорил, не имеет никакого смысла. По крайней мере в этой статье.

Но вот один случай привести стоит. Меня он особенно поразил. Поразил не столько своей дикостью (хотя история дикая), сколько выпуклостью.

Думаю, этот случай лучше всего показывает, как мещанское воспитание формирует бандита.

Итак, предоставим слово парню.

– Как-то, помню, в шесть лет я в магазине шоколадку прикарманил. Продавщица увидела, давай орать. Ну, мать тут за меня вступилась, тоже орать начала, продавщицу трёхэтажным матом кроет, а потом взяла сумку и сумкой эту сучку отп…ла. Ты рыдает, орёт, свинья, что её побили, а мать моя такой скандал закатила, охрану там позвала, люди все вокруг неё столпились. Там ещё мамаши были, они мою поддержали и все вместе уже на продавщицу орут: чо ребёнка, мол, обижаешь, п…да?! А я смеюсь тихонечко и шоколадка у меня в руках…

Тут, пожалуй, необходимо сделать небольшое отступление.

История с шоколадкой – совершенно дикая. И в то же время она превосходно показывает, как много значит воспитание в жизни человека.

Мальчик, который в шесть лет украл шоколадку, – в конечном итоге стал настоящим бандитом.

Конечно, из этого можно было бы сделать простой как палка вывод: человек неисправим, если на роду написано быть вором, – будешь!

Но это ведь не так. Виноват здесь не только и не столько мальчик. Мальчик маленький, – не понимает ещё, что хорошо, что плохо. В конце концов, кто из нас не шалил в детстве?

Но тут дело другое. У мальчика есть мама. И эта мама вроде бы должна бы сказать: «Сынок, воровать – это вообще-то плохо.».

Но всё происходит наоборот. Мать говорит ребёнку: «Ты – самый лучший! Ты – всегда прав! Заботься только о себе! О других заботиться не нужно!».

А что значит не думать о других?

Если о других не думать, – то выходит, что и воровать можно. Тем более по мелочи. Если же развить эту мысль дальше, получится, что и убивать тоже позволено. И насиловать...

Но это мы отвлеклись. До этого дойдёт позже. А пока мы видим, что маленький мальчик приучается к тому, что можно жить за счёт других.

Что ещё делает его мать?

Она сама ругается и даже дерётся с продавщицей. Тем самым женщина показывает ребёнку, что быть хамом, хабалом, скандалистом и склочником – правильно и хорошо.

Воруй, сынок! Отнимай у других! Ни о ком, кроме себя, не думай! Ну, а если тебя застукали, – сразу устраивай скандал! Кричи, ругайся, дерись, рыдай! Обвиняй во всём других. Говори, что это они виноваты. Авось, в суматохе тебе удастся уйти от ответственности.

Главное – быть наглым. Остальное приложится.

Не зря всё-таки Шаламов говорил, что главное оружие блатаря – наглость.

К сожалению, то воспитание, которое получил Филя, стало в наше время обыденным явлением.

Вы, наверное, сами видели всех этих сумасшедших мамаш. Они вечно устраивают скандалы в общественных местах, орут на продавцов и покупателей в магазинах, скандалят на детских площадках. Если кто-то делает их ребёнку замечание, – они уже лезут в драку.

И главное, как они оправдывают своё поведение?

«Я за своего ребёнка – горой!».

Таких родителей в нашей стране очень много. Они давно уже воспринимаются как разновидность нормы. Миллионы детей в нашей стране получают такое воспитание.

Кто же эти родители?

Ответ достаточно прост.

Первое поколение таких родителей – это повзрослевшее «поколение Пепси». Это люди, родившиеся в 1970-1980-е годы. Они ещё застали Советский Союз. Но окончательно их мировоззрение сформировалось уже в капиталистической России.

К этому поколению принадлежит мать моего респондента. Она родилась в 1981-м году.

Второе поколение сумасшедших мамаш – это уже всецело продукт капиталистической эпохи. Эти люди родились в девяностые и начале двухтысячных. Советского Союза они уже не застали. В советскую школу эти люди не ходили, правильных книжек в детстве не читали. Они вообще никаких книжек не читали.

Они ходили в российскую школу, смотрели тупые американские мультфильмы, жрали «Сникерсы» и с детства привыкали думать только о себе. Именно этому они сейчас учат своих детей.

Кем же вырастают их дети?

Ответ не слишком уж прост. В большинстве своём они вырастают обывателями. Обычными жлобами безо всяких изысков. Но многие из них могут стать и бандитами.

Любящая мама рано купила своему сыну компьютер.

– Я уже лет в десять порнуху смотреть начал.

Очень скоро подросток открыл для себя социальные сети, порносайты, имиджборды. Он целыми днями сидел на Дваче, общался с тамошней публикой и очень скоро стал таким же, как и большинство посетителей этого сайта.

Филя полюбил аниме и американские мультфильмы про пони.

– Культурные предпочтения? Ну-у-у… Книг я не читаю. Вообще. В основном смотрю аниме. Любимое, конечно, – « Black Lagoon ». Американские мульты люблю. « My little pony »…

Сначала я подумал, что это шутка.

Оказалось, нет.

Парень долго рассказывал мне про свои любимые мультсериалы. Очевидно, он действительно всё это пересмотрел.

Да, вот такие у нас теперь бандиты пошли. «My little pony» смотрят…

Вполне возможно, мальчик вырос бы обычным битардом, – хилым, застенчивым, слабохарактерным интернет-жителем. Но судьба распорядилась иначе.

Очень скоро подросток открыл для себя Даркнет.

Сначала парень смотрел детскую порнографию. Позднее начал общаться с педофилами.

Затем открыл для себя загадочный мир наркотиков.

В четырнадцать лет начал употреблять амфетамин. Когда карманных денег стало не хватать, – устроился закладчиком.

Потом решил приобрести переделанный травмат. Потом ещё один…

Мальчик рос тихим и замкнутым. Он почти не общался со своими одноклассниками. В школе учился плохо, уроки обычно прогуливал.

– Я часто гулял уроки. Мне скучно в школе было. Я по улицам болтался целыми днями. Мне мать говорила, мол, если тебе не интересно, гуляй на здоровье, дело твоё, личное, тебя никто не заставляет.

Вот я и гулял обычно. В торговых центрах ошибался, на вокзалах. Курить начал, бухал, знакомился там со всякими людьми.

Лазили по заброшкам вместе, мотались в Тверь, в Смоленск, ещё куда-то в области. На заброшкам тарен искали. Знаешь, наверное, пилюли такие в оранжевых коробках? Вот!

Парень быстро обзавёлся большим количеством знакомых. Почти все они были из маргинальных кругов, – наркоманы, закладчики, наркоторговцы рангом повыше, молодые проститутки, беспризорники, детдомовцы, бывшие заключённые, воры, грабители и другие тому подобные люди.

Дальше всё как-то совсем завертелось.

Однажды молодой человек познакомился со студентами-химиками. Они варили мет у себя в общаге. Филя согласился помочь им в сбыте ценного товара.

Дальше всё развивалось быстро. Парень быстро обзаводился деловыми связями, обрастал подельниками. За какие-то полгода вокруг него выросло целое преступное сообщество.

Теперь их деятельность не ограничивалась наркотиками. Кто-то практиковал карманные кражи, кто-то обносил дачные дома. Некоторые осмеливались даже забираться в чужие квартиры.

Освоили также оригинальный метод воровства. Филя и компания находили в Интернете объявления о продаже тех или иных вещей. Они писали, что хотят купить эти вещи (чаще всего это были планшетные компьютеры и цифровые камеры). Они назначали владельцу встречу. Во время встречи кто-то из них брал устройство в руки (якобы посмотреть), а потом давал дёру. Другие в это время сдерживали продавца.

Потом ребята начали снимать детскую порнографию.

Моделей вербовали среди детей из неблагополучных семей, среди детдомовцев. Всем им обещали заплатить. Почти всех в конечном итоге кинули.

Как-то раз Филя потребовал от одного своего знакомого, чтобы тот отдал ему свою цифровую камеру. Парень отказался. Тогда бандит накатал на него заявление в полицию. Дескать, тот его изнасиловать хотел. Парня посадили. Филя был счастлив.

– Так ему и надо! Пусть в камере петухом будет! Будет знать, как со мной связываться!

Некоторые преступники нарушают закон только ради денег. Филя не из их числа. Помимо сугубо коммерческих преступлений – в его послужном списке есть и обычные зверства. Акты бескорыстного зла.

Со своими друзьями молодой человек совершил много ужасного.

– На бомжей нападали. Один раз он [бездомный – прим. М. Н.] пьяный лежал. Мы его керосином облили и подожгли. Он весело бегал так, орал. Мы так ещё потом делали. На таджиков нападали, на узбеков там всяких. П…ли чурок, короч.

Вот такой вот бандюган.

Сейчас ему семнадцать. В этом году он сдал ЕГЭ и теперь учится в одном из педагогических вузов Москвы.

– Хочешь работать в школе? – спрашиваю я.

– Ага, конечно, – подмигивает мне парень. – Люблю маленьких мальчиков.

Блатные в массе своей придерживаются довольно традиционных взглядов на сексуальную жизнь. Они презирают гомосексуалистов и ненавидят педофилов.

Филя к субкультуре блатных не принадлежит. Это бандит новой формации. Он не связан дурацкими условностями уголовных «понятий». Этот человек повинуется только велениям собственной совести… Которой у него нет.

– Я не против педофилии. Я сам бойлавер. Я был «зайцем», а сейчас сам беру «зайцев». Я пробовал всё: наркотики, секс… Мне всё известно.

«Зайцами» педофилы называют маленьких мальчиков, – своих жертв.

На этом, пожалуй, закончим с цитированием.

Конечно, я привёл здесь далеко не всё. Филя рассказал мне гораздо больше.

К сожалению, я ограничен размерами статьи, а потому не могу пересказать здесь всё.

Есть и другая причина. Некоторые вещи, о которых мне рассказал Филя, – настолько ужасны, что я не стал бы писать о них в любом случае.

Впрочем, суть, я думаю, вы уже уловили.

Филя – бандит нового поколения.

Таких как он много. В одной только Москве их десятки тысяч. А в ближайшее время станет ещё больше.

Иногда мне самому не верится, что такие люди как он существуют. И тем не менее они есть. Они живут в одном городе с нами, ходят по одним улицам. Обычно мы не замечаем их.

Иногда хочется задаться вопросом: откуда на свете берутся такие твари как Филя? Что порождает на свет таких подлых и циничных уголовников? Откуда приходят Ласнеры?

Бандит как радикальный обыватель.

Кто работает, – тот раб, кто ворует, – тот хозяин!

– «Электрические партизаны», «Отчизна».

В современной России есть много разных криминальных субкультур. Те, что мы назвали здесь, – это ещё далеко не всё. На самом деле их гораздо больше.

Разнообразие не меняет сути. Криминальная субкультура во всех своих формах крайне враждебна всем левым и патриотическим силам нашей страны.

Сейчас Россия стремительно скатывается в Третий мир. Население нищает, безработица растёт. Это значит, что криминальная субкультура в будущем тоже будет разрастаться.

Многие наши левые думают, что если люди будут и дальше нищать, – рано или поздно они точно восстанут.

Увы, это не совсем так.

Нищета и вправду может породить партизанское движение. А может – ИГИЛ, эскадроны смерти и добровольческие батальоны «Правого сектора».

Всё зависит от того, ведётся ли в массах революционная пропаганда. У нас она не ведётся. Отчасти именно поэтому то пространство, которое отказываются заполнять левые, – заполняют националисты и уголовники.

Ситуации осложняет то, что многие левые просто не понимают, зачем надо бороться с криминальной субкультурой. Некоторые же и вовсе открыто сочувствуют блатным.

Эти люди, – в большинстве своём честные и хорошие, – видят в бандитизме стихийный протест против окружающей действительности.

Дескать, люди у нас только и мечтают о том, чтобы поднять восстание. Одна беда – нет у людей идеологии! Вот они, несчастные, и становятся бандитами.

Такие взгляды высмеивал ещё Виктор Гюго.

Великий француз хорошо прояснил этот момент.

Да, действительно, бандитизм – это и в самом деле форма сопротивления власти. Но это не протест угнетаемого духа. Это – бунт неумерщвлённой плоти.

Чем бандит отличается от революционера?

Революционер думает о том, как освободить общество. Грубо говоря, для него самое главное – чтобы всем стало хорошо. Для достижения этой цели нужно совершить революцию. Именно её подготовкой и занят революционер.

Бандит думает в первую очередь о личном освобождении. Для него самое главное – вырваться из нищеты и рабства самому. На остальных ему, в сущности, плевать. Пусть другие и дальше подыхают от голода и непомерной работы, страдают от эксплуатации, невежества и отчуждения.

Именно поэтому бандит – никакой не революционер. Бандит – это обыватель. Только это обыватель радикальный, озверевший от ужасов капитализма.

Кто такой обыватель?

Обыватель – это человек, который по определённым причинам не развился до уровня личности.

Известно, что в период взросления человек проходит определённую эволюцию. От рождения и до совершеннолетия ему необходимо выработать у себя определённые умственные, эмоциональные, морально-нравственные и волевые качества.

Он должен выучить таблицу умножения, освоить правила орфографии и пунктуации, выучить падежи и названия планет Солнечной системы, получить сведения о природе и жителях родной страны, других государств и континентов, узнать про биологические виды, металлы и оксиды, познакомиться с историей человечества и важнейшими произведениями литературы, вникнуть в социальные процессы. Он должен научиться думать своей головой, подвергать сомнению слова авторитетов, всегда доходить в рассуждениях до конца и, – самое главное, – повиноваться лишь велениям собственного разума, куда бы этот разум ни звал.

Каждый молодой человек должен научиться сопереживать тем, кто страдает, и ненавидеть тех, кто доставляет страдания, никогда не мириться с несправедливостью и быть готовым сражаться за правду до конца.

Он долженосознать, что в жизни есть вещи поважнее личного комфорта и денег, что интересы конкретного человека, его жизнь и личное благополучие – ничего не стоят по сравнению с интересами всего человечества.

Он должен понять и навеки усвоить ту простую истину, что быть тунеядцем, стяжателем, мошенником, бандитом – плохо. А хорошо, наоборот, – быть честным, трудолюбивым, открытым всему миру человеком. Он должен научиться ценить чужой труд и понять, какая это великая радость – трудиться. А ещё молодой человек должен понять, что труд далеко не всегда оценивается по достоинству. Поэтому самая высокая награда за него – осознавать, что твой труд приносит пользу людям.

Каждый вступающий в жизнь человек должен усвоить, что жизнь – это борьба. Ничего здесь не даётся легко, а за правду нередко приходится бороться до смерти. И поэтому он должен быть готов к тому, чтобы принять смерть. В любую минуту.

Если человек эти качества выработал, – он становится личностью.

Теперь он – человек в полном смысле этого слова.

Настоящий человек, если хотите.

Однако, к великому сожалению, в капиталистическом обществе очень часто случается так, что человек по определённым причинам названные качества у себя не вырабатывает.

Удивляться этому не нужно.

Собственно, при капитализме ситуация, когда человек всё-таки развивается до состояния личности, – это именно исключение.

Вот родился человек где-нибудь в Южном Бутово. Да хотя бы даже и не в Южном Бутово, а в Бронксе или Сен-Дени. Тут уж всё одно.

Родители у него алкоголики. Учителя в школе мало того, что сами ничего не знают, так им ещё и на всё наплевать. Одноклассники, сверстники – всё сплошь шпана, наркоманы и алкоголики.

Какое уж тут развитие? Какое тут становление полноценной личности?

Человек в таких условиях почти наверняка обречён на прозябание. Редкие исключения не в счёт.

Тупая и страшная жизнь рождает дикие нравы.

Человек человеку волк. Слабого – толкни. Всё тащи в дом. Думай только о себе.

Эти максимы вбивают человеку в башку с рождения. Вбивают все – родители, школа, улица, шоу-бизнес…

И человек вырастает обывателем. Слабым, безвольным, апатичным, ничего не понимающим и не стремящимся понять. Он годами ходит на тупую неинтересную работу, пьёт жигулёвское пиво по вечерам и смотрит сериал «Воронины».

Так бывает чаще всего. Обычно человек, воспитанный в духе себялюбия и примитивного гедонизма, вырастает обыкновенным жлобом. Злобным, тупым и трусливым.

Он вряд ли когда-нибудь совершит преступление. Он слишком осторожен, он слишком любит комфорт. Такой человек никогда не пойдёт на риск.

Но среди тысячи трусливых и податливых обывателей найдётся один такой, у которого рука не дрогнет. Это и есть уголовник.

Ради собственного блага он будет совершать преступления.

Вот приглянулась ваша куртка, – и ваш труп уже лежит на асфальте в луже застывающей крови, а злодей уходит прочь вместе с обновкой.

Если начнётся война, – такой человек с удовольствием станет полицаем или мародёром. Будет голод, – он начнёт жрать себе подобных.

Имя такому человеку – блатарь.

Разумеется, сейчас мы говорим не только о блатных как одной из криминальных субкультур. Здесь речь идёт о профессиональных преступниках вообще.

Блатные – смертельные враги левых. И бороться с ними нужно изо всех сил.

Конечно, Россия – страна Третьего мира, а это значит, что она обречена на криминализацию.

Победить это уродливое явление рамках капитализма невозможно. Для того, чтобы избавить Россию от блатных и прочих тому подобных, – российским левым придётся сначала совершить революцию.

Однако противодействовать криминалу нужно уже сейчас.

Что же должны делать наши левые?

Как ни банально, включаться в битву за молодёжь.

Тут очень может пригодиться опыт латиноамериканских левых.

Вот, к примеру, история «Sendero Luminoso». Как там всё начиналось?

А вот примерно так.

На протяжении двадцати с лишним лет левацки-настроенные молодые интеллигенты ехали в департамент Аякучо. Тысячи прекрасно образованных молодых людей уезжали в сельскую глушь. Они устраивались работать в сельские школы, в земские больницы, в единственный на всю округу университет. Становились учителями, фельдшерами, агрономами, проповедниками, университетскими преподавателями. Они пламенно вели революционную агитацию в народной среде.

Университет Аякучо эти люди и вовсе превратили в гигантский агитпункт. Круглый год там велась разнузданная ультралевая пропаганда (в основном маоистская, но не только).

Так продолжалось двадцать с лишним лет. А потом в Аякучо вспыхнула герилья.

Учителя-коммунисты воспитали в Аякучо целое поколение революционно-настроенной молодёжи. Именно их ученики оказались в первых рядах огромной партизанской армии [23].

Отечественные левые должны взять на вооружение именно эту стратегию латиноамериканцев.

У нас в стране давно уже сформировались огромные зоны социального бедствия. Это целые регионы: Забайкалье, Алтай, Приморье [24].

Именно там сейчас формируется почва грядущей революции.

Надо ехать туда.

Получать педагогическое образование и ехать в эти медвежьи углы, в отдалённые районы. Устраиваться там в школы, в детские дома, в кадетские корпуса, в воспитательные колонии. Неустанно вести там революционную пропаганду. Всеми силами вырывать молодёжь из лап криминальной субкультуры. Словом и делом противодействовать бандитизму и коррупции.

Конечно, это всё трудно и даже смертельно опасно.

Сами вообразите. Приезжаете вы в какой-нибудь богом забытый посёлок в Забайкальском крае. Всё там контролируют местные уголовные авторитеты. Местные жители им слово поперёк боятся сказать. И тут вы там начинаете вести разнузданную антикриминальной пропаганду. Устраиваетесь, допустим, историком в местную школу и начинаете детям рассказывать, что «понятия» – это глупости для идиотов, а «воры в законе» – моральные уроды и эксплуататоры.

Естественно, блатным это не понравится.

На вас попробуют надавать. Возможно, вас даже попытаются убить.

И кстати, проблемы с мафией – это гораздо хуже, чем проблемы с ФСБ. Всё-таки как ни крути, а Федеральная служба хотя бы формально должна действовать в рамках закона. Мафия же на закон открыто плюёт.

Так что с ведением антикриминальной пропаганды первое время будет туго.

Но ведь никто и не обещал вам лёгкую жизнь.

Послесловие.

– Ты силен и здоров. Почему ты не работаешь?

– Ну, это скучно.

– Виктор Гюго, «Отверженные».

Конец августа. В Москве стоит жаркий, мокрый и неимоверно душный полдень.

Я иду по парку. Над моей головой нависают кроны деревьев.

Они дают тень, но не дают прохлады. Здесь так же жарко, как и на улице. Воздух влажный. Дышать трудно.

Особым ботаническим разнообразием парк не блещет. Деревьев мало. В основном это чахлые и больные клёны. Их стволы извиваются как выброшенные на асфальт дождевые черви. Листья покрыты белыми пятнами.

Под деревьями навалены горы мусора. Смятые алюминиевые банки, пустые бутылки, обёртки, использованные презервативы…

В окружении мусора под деревьями лежат бездомные собаки. Отдыхают.

На расставленных вдоль аллеи раздолбанных лавочках мирно спят алкаши.

Гуляют молодые мамаши с колясками. У каждой в руках – бутылка пива или банка алкогольного энергетика. Некоторые из мам ещё и курят.

Тут же, на аллее, стоят унылого вида деревянные будки. Там торгуют едой.

Внезапно из-под одной такой такой будки выскакивает толстая крыса. В зубах у неё кусок булки. Крыса в два прыжка перебегает аллею и скрывается в кустах.

Подхожу к летнему кафе.

Дешёвое кафе-шашлычная. В двухтысячные таких было полно. Захожу в кафе, и сразу кажется, что перенёсся в 2007-й год. Ничего с тех пор не изменилось.

Побитые пластиковые столики, неудобные металлические стулья. Выцветшие красные тенты с логотипами «Кока-колы». Холодильники с газировкой гудят.

На барной стойке стоит старый магнитофон. Играет музыка. Группа «Воровайки».

Посетителей немного. В основном это жлобы. Некоторые сидят с друзьями, – пиво пьют, шашлык едят. Кто-то пришёл с семьями. Они тоже пьют пиво.

Сажусь за дальний столик. Там меня уже ждут.

Мой респондент – молодая девушка. Красивая, милая, немного упитанная. Скоро ей исполнится двадцать лет.

Она вполне начитанна, эрудированна. У неё грамотная речь. Девушка хорошо владеет английским, знает испанский и новогреческий. Тем не менее, она не закончила даже девять классов.

Сейчас она живёт у своего знакомого и зарабатывает на жизнь воровством. Друзья зовут её Моль. Но вообще у неё много кличек.

– Моя мама работала на заводе. Отец был милиционер. Он сильно пил, часто избивал мать. Потом с ним произошёл несчастный случай, и он умер.

Девушка хитро улыбается и подмигивает.

– Мы жили бедно. Когда отец скончался, стало совсем тяжело. Мать работала две смены подряд. Она очень уставала и всегда приходила домой поздно.

Она часто плакала и говорила мне: «Доча, я уже свою жизнь угробила, – пусть хотя бы у тебя жизнь нормально сложится!».

Меня с детства таскали по кружкам, по секциям. Мама хотела, чтоб я была образованной. В началке я хорошо училась, – на одни пятёрки практически. Я тогда археологом мечтала стать. Посещала археологический кружок, ездила пару раз на раскопки.

Но потом всё покатилось…

– В средней школе я стала тусоваться с плохими ребятами. С теми, с кем родители обычно запрещают дружить. Мы проводили много времени вместе: лазили по пустырям, по заброшкам… Вместе ездили за город. Даже в соседние регионы на электричках уезжали: в Тверскую область, во Владимирскую…

Часто мы тусили в Ховринке. Там тогда был большой сквот. Кто там только не собирался: беспризорники, дети, которые из детдома сбежали, просто дети алкашей, пьяницы всякие, маргиналы, панки… Почти все воровали. Многие бухали, употребляли наркотики.

Я тоже со временем научилась воровать. Одно время я принимала наркотики… Амфетамин. Потом бросила. Бухать я так и не начала. Отец у меня много пил. От этого у меня с детства стойкое отвращение к пьянству выработалось.

Постепенно девушка совсем забросила учёбу. Школу она посещала всё реже и реже. Отношения с учителями и одноклассниками портились.

– Учителя не любили меня, потому что я часто прогуливала и никогда не делала домашку. Особенно меня математичка невзлюбила. С ней у меня был долгий конфликт.

В восьмом классе девушка ушла на домашнее обучение.

– С этого момента я практически перестала заниматься. До этого я ещё что-то делала по программе, а после уже ничего. К учебнику алгебры я за целый год так и не притронулась.

Экзамены за восьмой класс она не сдала. Девушка завалила контрольные по алгебре, геометрии, физике и химии. Тем не менее, в девятый класс её перевели.

Возможно, человек, учившийся в Советском Союзе, удивится этому. На самом деле в этом ничего удивительного нет. В современной России неуспевающих учеников почти никогда не оставляют на второй год. Напротив, их стараются во что бы то ни стало пропихнуть в следующий класс. Всё для того, чтобы человек поскорее закончил школу.

Если школа оставляет своих учеников на второй год, – ей сокращают финансирование.

Имеется тут и дисциплинарная составляющая. Двоечники, прогульщики и хулиганы очень портят статистику. Чем быстрее такие уйдут из школы, – тем лучше для учебного заведения. Поэтому педагоги сейчас делают всё для того, чтобы неуспевающие ученики не задерживались в школе.

В девятом классе девушка продолжала числиться в школе как находящаяся на домашнем обучении.

– На самом деле к тому времени я окончательно забила на школу. Я должна была приходить туда на каникулах писать контрольные. Я этого не делала. Мне звонили, я не отвечала. На ОГЭ я просто не пошла. Так и осталась без аттестата об неполном среднем образовании.

Мама потом рассказывала, что к нам домой приходили люди из школы и из полиции. Из опеки приходили тоже. Спрашивали, где я, когда буду писать экзамен и всё такое прочее.

Я к тому времени уже не жила дома. За год до этого я переехала к своему парню. Потом поругалась с ним, перебралась к друзьям за город. Они жили на полуразвалившийся даче в Тульской области. Потом оттуда я вернулась в Москву, но дома не жила.

Полицейские так и ходили домой к матери. Это продолжалось где-то год. Потом они забыли про нас.

Как ни странно, при всём при этом девушка не опустилась в моральном отношении: не начала бухать, не занялась проституцией. Она продолжала читать книги и рисовать.

– Люблю Хаксли, Оруэлла, Ницше… Бодлера очень уважаю. Знаешь, есть ещё такая самурайская книга – «Сокрытое в листве». Она мне тоже очень нравится…

Девушка часто рисует в блокноте, иногда пишет к рисункам стихи.

– Я люблю аниме. Мне нравится «Чёрная лагуна», «Эхо террора», «91 день»…

Сейчас Моль живёт в Москве вместе со своим молодым человеком. Вместе они воруют в магазинах, крадут сумки на железнодорожных вокзалах.

– Как-то раз мы ночью влезли на склад алкогольного магазина. Забрали десяток языков с ромом и виски. Алкоголь продали, на деньги купили мне новое платье. Оно на мне сейчас.

Красивое ситцевое платье в цветочек. Сшито под старину. Такие платья у нас носили в пятидесятые годы.

Спрашиваю про политические взгляды.

– Я анархо-индивидуалистка. Думаю только о себе. Больше ни о ком не думаю, – даже о матери. Я бы хотела, чтоб в России была анархия. Не такая, как об этом всякие хипстеры рассуждают, – всё эти коммуны, кооперативы, самоуправление… Бр-р-р… Тошнит меня от этого прямо. Я хочу, чтоб у нас настоящая анархия была. Такая, чтоб всё раздолбать к чертям и чтоб каждый мог делать что захочется. Вот это была бы настоящая анархия!

К «воровской идее» Моль относится равнодушно.

– Всё эти зэки, «понятия», «тюрьма – дом родной» как по мне – бред полный. Ну кто в здравом уме будет считать тюрьму родным домом?!

Или отношение к геям. Это же дикость, варварство. Такого быть не должно.

Я не знаю, кто на это ведётся. Пожалуй, только мальчишки из неблагополучных регионов. У них нет нормального образования. Они ничего в своей жизни не видели, – а бандиты им лапшу на уши вешают.

Честно скажу: я с ауешниками вживую не встречалась! Не мой круг общения. У меня много знакомых фриков: воры, наркоманы, сатанисты, сектанты всякие, геи, лесбиянки, оффники, сорокалетние бухие панки… Но вот блатных среди моих друзей нет.

В самом конце нашего разговора, когда уже пора расставаться, я задаю неуклюжий вопрос.

– Но ведь скажи, это же не навсегда, верно? Криминал и всё прочее.

– Нет, конечно, – всплескивает руками Моль. – Это всё потому, что деться некуда. Были бы деньги, не воровала бы. Жила бы себе на вилле где-нибудь в Испании, купалась бы в море. И слуги бы у меня были, и горничные… Я на них буду орать, стегать их плётками, а они у меня в ногах ползать будут... Лепота!

Библиография.

«АУЕ – это школьники придумали. Никто из людей (воров. – авт.) не затевал никакого движения среди молодежи, это даже не обсуждалось.» – утверждает один из криминальных авторитетов. Комсомол воровского хода. Что такое АУЕ и чем опасны эти три буквы // News Front URL: (дата обращения: 22.10.2020.).

Чей уклад запретили // N + URL: (дата обращения: 22.10.2020.).

Чудин Н. М. О неформальных молодёжных объединениях асоциальной направленности // Вестник Прикамского социального института. 2019. №3.

Там же.

Ю. Щекочихин Армия жизни. М.: Common place, 2017.

Некоторые так и поступили. См., к примеру: «Решение с юридической точки зрения странное». Может ли запрет движения АУЕ привести к волне новых дел? // МБХ URL: (дата обращения: 24.10.2020.).

Подгорело Россия запрещает свою скрепу – АУЕ, но способна ли она без нее жить – пока непонятно // Новая газета URL: (дата обращения: 22.10.2020.).

Понятия не имеют // Такие дела URL: (дата обращения: 22.10.2020.).

Г. А. Медынский Трудная книга: Судьбы, письма, размышления. М.: Политиздат, 1964.

Что такое АУЕ и стоит ли его опасаться. Это «объект поклонения криминальных подростков» или городской фольклор? // Meduza URL: (дата обращения: 24.20.2020.).

В. Т. Шаламов Очерки преступного мира. Вологда: Грифон, 2000.

Ю. Щекочихин Армия жизни. М.: Common place, 2017.

О. В. Сорокин Субкультуры «лесные хулиганы» и «оффники» в культурном пространстве молодёжи // Знание. Понимание. Умение. 2019. №4.

Ю. Щекочихин Армия жизни. М.: Common place, 2017.

Субкультура футбольных фанатов в России и правый радикализм // Александр Тарасов // Скепсис URL: (дата обращения: 25.10.2020.).

В. Т. Шаламов Очерки преступного мира. Вологда: Грифон, 2000.

А. И. Гуров, В. Н. Рябинин Исповедь «вора в законе». М.: Росагропромиздат, 1991.

Интервью: закладчик // Яндекс.Дзен URL: (дата обращения: 25.10.2020.).

Закладчица рассказала о рабочих буднях, «лёгких» деньгах и народной статье 228, которая её ожидает // ВКонтакте URL: (дата обращения: 25.10.2020.).

С. Стивенсон Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России. М.: Страна Оз, 2017.

Там же.

В. Т. Шаламов Очерки преступного мира. Вологда: Грифон, 2000.

Перу: невыученные уроки // Lenin crew URL: (дата обращения: 26.10.2020.).

Страна из трех букв. АУЕ: Кто стоит за криминализацией подростков, вводит их в преступное пространство, или Хроники новой пионерии // Новая газета URL: (дата обращения: 24.10.2020.).

Диетическое безумие.

На протяжении последних лет во всём мире уверенно набирает популярность тренд на «здоровый образ жизни».

Девушки и парни из «поколения Z» с ревностью неофитов принялись соблюдать необычные и странные диеты. На полках супермаркетов стали появляться новые, обещающие избавление от всех болезней экзотические продукты. Сначала в Америке, а затем и в других странах начали плодиться самозванные гуру, «специалисты по здоровому питанию» и тому подобные шарлатаны. Возникли целые диетологические секты и даже настоящие общественные движения.

Казалось бы, нашу страну это явление едва ли должно было затронуть. Наши граждане по большей части бедны. И это ещё мягко сказано: на 2019 год у нас в стране около двадцати миллионов человек получали меньше прожиточного минимума [1]. При этом число из росло [2]. Да время режима самоизоляции и карантина вообще их число выросло ещё больше [3].

И ещё. Достоверной статистики по этому поводу нет, но можно с уверенностью сказать, что значительная часть населения России страдает от недоедания [4].

Разумеется, в Москве и других крупных городах у нас есть тонкая (тончайшая) прослойка европеизированного «среднего класса». Это высокопоставленные управленцы из частного бизнеса и государственных компаний, предприниматели средней руки, статусные интеллектуалы (профессиональные пиарщики, журналисты глянцевых изданий, продюсеры).

В этой группе населения идеи велнеса могли бы закрепиться и выжить. Впрочем, и это это представлялось маловероятным: уровень алкоголизма и наркомании в этой группе у нас всегда был высок. Скорее всего, даже в этой среде велнес остался бы маргинальным явлением.

В стране, где большая часть населения систематически недоедает, а миллионы людей вообще голодают, – озабоченность похудением и «здоровым образом жизни» могла распространиться только среди обеспеченных классов.

Так предполагали некоторые наши марксисты. В этом они ошиблись.

Идеи велнеса, радикального «здорового образа жизни», различные диетологические секты распространились в России почти так же широко, как и на Западе.

Разгадка всего этого довольно проста.

Россия – периферийная страна. Мы находимся в тяжёлой зависимости от Запада. При этом зависимость эта – не только экономическая, но и культурная.

После развала СССР классическая русская культура была если не полностью уничтожена, то по крайней мере насильно загнана в гетто. На её место пришла стилизованная под американскую «массовая культура». С самого начала она в России носила именно подражательной характер.

Если такие страны, как Индия и Япония смогли создать свою собственную, оригинальную «массовую культуру», не похожую на таковую в Америке и Европе, то России этого сделать не удалось. Наша «массовая культура» с самого начала носила исключительно подражательный характер.

В идейном плане она была лишена всякой самостоятельности. Её уделом стало копирование западных образов и культурных посылов.

При этом Россия, как и в девятнадцатом веке, продолжает донашивать за Европой старые шляпки. Всё связанные с велнесом тренды, появившись на Западе, приходили и продолжают приходить в Россию с некоторым опозданием. Сначала это опоздание составляло три-четыре года. Сейчас оно сократилось до двух-трёх лет.

По большей части это связано с тем, что ушлые российские коммерсанты поставили на поток переводы новейшей западной велнес-литературы.

Одна моя знакомая назвала как-то Россию «страной диет». Сказано очень точно.

Как ни странно, именно в странах «новой периферии», на постсоветском пространстве диетологические секты пустили особенно крепкие корни.

С одной стороны, в этом нет ничего удивительного. В странах периферии противоречия капитализма всегда проявляются острее, чем в метрополии. Эксплуатация здесь жёстче, политический климат суровее, а капиталистическая идеология (в том числе и «массовая культура» как одна из форм этой идеологии) носит особенно агрессивный характер.

Всё это касается и велнеса.

Как ни странно, наибольшую популярность (после Соединённых Штатов) это явление приобрело в Бразилии, Аргентине, Мексике, Чили, на Филиппинах, в Тайланде [5], – словом, в странах классической периферии. Притом наблюдалась весьма интересная корреляция: чем больше страна зависела от Соединённых Штатов, – тем большую популярность там обретал велнес. Наибольшего пика его распространение достигло в Бразилии и на Филиппинах, – в странах, почти полностью зависимых от Америки. В таких же государствах, как Венесуэла и Куба велнес не приобрёл никакого существенного распространения.

Как ни странно, в настоящее время идеи велнеса с необычайной скоростью распространяются в традиционно мусульманских странах, – таких, как Иран [6].

Однако на постсоветском пространстве велнес оказался ещё популярнее, чем в Бразилии или на Филиппинах. И гораздо враждебнее не только левым, но и всем прогрессивным политическим силам.

Причины этого, понятное дело, также лежат в экономической плоскости.

Неолиберальной реформы в странах Латинской Америки начались ещё в семидесятые годы прошлого века. Вместе с реформами началось агрессивное вторжение американской массовой культуры в регион.

Рыночные преобразования вызвали взрывной рост нищеты и безработицы. Экономики целых государств (таких как Аргентина и Чили) были почти полностью подчинены интересам американского капитала.

Как следствие, население Латинской Америки к настоящему времени уже успело как следует разочароваться и в рыночной экономике, и в американском образе жизни. Именно поэтому многие люди там просто не восприняли идеи велнеса. Либо же восприняли их враждебно, справедливо полагая, что велнес – всего-навсего очередное изобретение американских маркетологов, созданное для того, чтобы дурить простой народ и заколачивать деньгу.

В России этого не произошло. Точнее, произошло, но только в гораздо меньших масштабах. У нас сущность велнеса поняли только некоторые наиболее способные ко критическому мышлению граждане. Абсолютное же большинство так и не разобралось в том, что происходит.

По большей части это случилось из-за того, что многие наши радиане по-прежнему питают иллюзии относительно рынка и западной культуры. Этому способствует, во-первых, сохранение многих институтов социального государства в нашей стране, а во-вторых, относительно недавнее начало неолиберальных реформ в стране.

Так, если в Латинской Америке реформы начались в 1970-е, и к настоящему времени в условиях неолиберализма там выросли два поколения, – то у нас в стране реформы идут лишь около тридцати лет, и в условиях неконтролируемого рынка выросло только одно поколение.

К сожалению, многие девушки и молодые люди в нашей стране по-прежнему верят, что модельная внешность и соответствующая стандартам глянцевых журналов фигура если и не смогут обеспечить им высокий социальный статус, то уж по крайней мере помогут отыскать работу получше или (в случае девушек) удачнее выйти замуж.

Впрочем, социальные корни сегодняшнего увлечения «здоровым образом жизни» подробно будут разобраны нами позже.

Пока же уделим некоторое внимание истории: когда возник сегодняшний идеал худобы? Как и при каких обстоятельствах он появился?

Культурная ориентация на стройное человеческое тело, вообще говоря, для человеческой истории нехарактерна. Представление о стройности как о красоте в современном виде появилось относительно недавно, – в XVIII-XIX веке. Возник такой культурный идеал в Англии. Притом не в среде англикан или английских католиков, – но в массе пуритан (в основном методистов). Позднее он распространился в Северной Америке, – в первую очередь в Соединённых Штатах.

С самого начала такие представления о красоте имели религиозную подоплёку. Английские пуритане предполагали, что человеческие страсти греховны. Особенно же греховными считались склонность к перееданию и лености. И напротив, готовность тяжело работать, не ропща при этом на хозяина, готовность и желание ограничивать себя во всём – воспринимались ими как нечто крайне позитивное.

Отсюда берёт начало та культурная стигма, которой часто подвергаются полные люди в настоящее время. Если толстый, – значит ленивый и безвольный (как будто лень и безволие – это что-то плохое). Начало этой стигмы идёт от протестантской этики. Притом даже не просто от протестантской этики, но именно от этики пуританской.

Пуританский идеал на этот счёт господствовал в Америке на протяжении долгого времени. Лишь после Второй Мировой войны он постепенно отходит в прошлое. По большей части его закат был связан с упадком религиозности в Америке.

В пятидесятые женская худоба в Соединённых Штатах вышла из моды. Популярностью стали пользоваться упитанные модели. Такое положение в целом сохранялось до семидесятых годов.

Протестантский фундаментализм вернулся в политику.

Одновременно с этим в Америке стала развиваться индустрия велнеса. Особенный её рост пришёлся на восьмидесятые годы. В моду стали входить чудодейственные диеты, аэробика и обезжиренные продукты (диетические гуру того времени во всех болезнях человека винили потребление жиров; современные шарлатаны от «здорового образа жизни» корень всех бед обычно видят в углеводах).

В девяностые и двухтысячные в моду вошёл «героиновый шик». В последнее десятилетие его сменил современный велнес.

На протяжении долгого времени культурный идеал худобы был связан с расизмом. Высокий и стройный белый англо-саксонский протестант противопоставлялся нескладному и тучному туземцу. Настоящий джентельмен, «пакха-сахиб» – это подтянутый белый мужчина в самом расцвете сил. Настоящая леди, «миссис сахиб» – это стройная, относительно молодая женщина с суровым, но привлекательным лицом.

Такой идеал широко декларировался. На практике, однако, он соблюдался редко.

Нечто подобное утверждалось не только в британских колониях, но и на рабовладельческом американском Юге. Именно там впервые появляется стереотип о том, что негритянские женщины по своей природе – тучные и коренастые. Именно поэтому белая женщина ни в коем случае не должна на них походить: она должна быть высокой, тонкокостной и стройной [7].

Рудименты этих расовых предрассудков сохранялись в современной Америке по сей день. У многих представителей американского среднего класса тучность прочно ассоциируется с бедностью и принадлежностью к «цветным». Некоторые из опрошенных респондентов даже считают ожирение «негритянской болезнью» [8].

В своём современном виде велнес сформировался в семидесятые и восьмидесятые годы в США.

В семидесятые годы в Америке впервые начали проводиться масштабные исследования таких явлений, как сахарный диабет и метаболический синдром вообще. Эти исследования были основаны на крупных (более тысячи человек) выборках и проводились почти исключительно на основании статистических метов. Результаты их показывали, что между тучностью и метаболическими заболеваниями существует некоторая положительная корреляция [9].

Исследования были весьма неоднозначны. Однако же американская околомедицинская пресса, – невежественная, но страшно крикливая, – истолковала их вполне однозначно. В популярных статьях корреляция была заменена на прямую зависимость. Масштабы её были значительно раздуты.

В Америке началась очередная моральная паника. На сей раз она была связана с «угрозой ожирения» [10].

Вообще, такое явление как моральная паника – весьма характерно для Соединённых Штатов. Именно в этой стране для этого существуют все благоприятные условия: плохое массовое образование (и не массовое тоже), относительно высокая религиозность подавляющей массы населения, высокий уровень общественного конформизма, всесильные СМИ.

Именно тогда и возник современный велнес. Возник как реакция на неоднозначную статистику, как часть феномена моральной паники.

Разумеется, расцвет велнеса не был бы возможен, если бы не поражение левых сил в первом мире. При других обстоятельствах радикальный ЗОЖ так и остался бы глубоко маргинальным, не имеющим никакого существенного влияния движением. Стать значимой социальной силой ему позволили специфические условия того времени.

Общественный подъём шестидесятых остался далеко позади. Наступили новые времена – эпоха нестабильности и кризиса, роста безработицы и преступности. Демократические силы были маргинализованы. Во власти установилась твёрдая гегемония консерваторов.

Как и бывает обычно в такие периоды, люди в массе своей стали всё глубже уходить в частную жизнь: стали больше пить, больше употреблять наркотики, больше времени начали проводить дома. Это способствовало с одной стороны росту тучности, а с другой – разрастанию всевозможных сект и нетрадиционных культов. В том числе и диетологических.

Таким образом, рост тучности и развитие велнеса шли одновременно и фактически были двумя сторонами одного и того же явления – общественного застоя и политической реакции [11].

С самого начала гуру велнеса пользовались наукообразной терминологией. На самом деле никакой научной базы под теориями велнеса никогда не было. Это касается не отдельных теорий, но всего явления в целом.

Ненаучны диеты, предлагающие «ощелачивание» организма посредством потребления слоновых доз лимонной кислоты. Ненаучные различные фрукторианские, сыроедческие, безуглеводные и тому подобные диеты. Ненаучна «палеодиета». Большинство из них абсолютно бесполезны, а некоторые даже напрямую опасны для здоровья (такова, к примеру, диета Дюкана).

Популярность этих сект и сеточке объясняется несколькими факторами.

Во-первых, люди в массе своей боятся болезней и смерти и умирать не хотят.

Пользуясь этим, гуру велнеса запугивают свою паству болезнями и скорой смертью, которые будто бы неизбежно наступят, если не соблюдать изобретённую ими чудодейственную диету.

Подробно останавливаться на критике каждой из жил концепций мы не будем. На эту тему существует специальная литература, в том числе и на русском языке [12].

Во-вторых, в мире, где человеку не на что и не на кого опереться, где он не осознаёт себя нужным, страдает от бессмысленности и пошлости своего существования, – неизбежно будут процветать религиозные и квазирелигиозные секты. В том числе и диетологические.

Ещё в девяностые годы прошлого века в Соединённых Штатах широкой огласке начали предаваться факты, свидетельствующие против велнес-индустрии.

Уже тогда врачами было показано, как увлечение модными диетами и «здоровым образом жизни» искалечило жизни сотен тысяч людей.

Первые разоблачения касались бодибилдинга и «спортивного питания».

Именно тогда, в девяностые впервые стало выясняться, что бодибилдинг – вовсе не полезен, а напротив, чудовищно вреден для здоровья человека. Тем более это касается «спортивного питания», используемого современными культуристами. Болезни сердца и сосудов, нарушения обмена веществ – почти неизбежные спутники профессиональных бодибилдеров. Это же касается и многих любителей.

Позднее стали разоблачаться ограничительные диеты. Довольно быстро врачи доказали, что злоупотребление ими ведёт к анорексии, булимии, депрессии, снижению умственной активности и в возможной перспективе – к наркомании и алкоголизму.

Уже давно многие исследователи вообще ставят под вопрос саму концепцию ожирения как некоей единой болезни. С точки зрения многих уважаемых авторов, увеличение массы тела за счёт набора жира нельзя считать болезнью.

Распространённая сегодня концепция ожирения как болезни рассматривает такой вас как лишний, а его наличие напрямую связывает с развитием целого ряда метаболических и других заболеваний (в диапазоне от диабета до деменции).

Современные же исследования показывают, что прямой связи между значительной жировой массой и такого рода заболеваниями нет.

Так, ныне известно, что диабет развивается от целого ряда факторов.

Среди основных – хронический стресс, малоподвижный образ жизни, неполноценное и нерегулярное питание, недосыпание, прерывистый и некрепкий сон, потребление алкоголя, наркотиков, приём стимулирующих и гормональных средств.

Человек может всю жизнь употреблять сладкое в существенных количествах, не заболевая при этом «сахарной болезнью».

В некоторых случаях употребление большого количества сладкого действительно может стать фактором риска.

Так, если человек неполноценно питается, имеет привычку «заедать» стресс, часто голодает, а затем наедается сверх всякой меры, ложится спать на сытый желудок, ест по ночам, пренебрегает физическими нагрузками, часто перекусывает и при этом употребляет много сладкого, – он безусловно подвергает себя риску заболеть диабетом.

Но если человек ест полноценно и регулярно, не нервничает и не переедает при стрессе, не пропускает приёмы пищи, не обжирается, не ложится спать сразу после еды, не ест по ночам, хорошо спит и высыпается, регулярно занимается гимнастикой, а днём садится за стол примерно в одно и то же время, – он вполне может есть сладкое, не подвергая себя риску заболеть диабетом [12].

В настоящее время исследователи пересматривают нормы роста и веса человека. При этом пересмотр осуществляется в сторону повышения [13]. Некоторые врачи даже предлагают отказаться от понятия «лишний вес» или «предожирение», а людей, до этого относившихся именно к этому типу, отныне считать здоровыми [14].

Во многих странах Европы, Северной и Латинской Америки давно уже активно действует и развивается движение «Здоровье в любом весе». В своих рядах оно объединяет тысячи людей: врачей, исследователей, физкультурников, журналистов, блогеров и простых людей [15].

В под давлением общественности Всемирная организация здравоохранения исключила ожирение из списка болезней [16].

По всему миру активно распространяются идеи бодипозитива.

Некоторое время назад в медицине появился термин «здоровое ожирение» [16]. Так теперь обозначается состояние здоровья, при котором человек имеет значительную жировую массу, но при этом не страдает от метаболических заболеваний.

В настоящее время идеи бодипозитива и постепенно вытесняют в головах людей унылые штампы велнес-пропаганды.

Либеральные эксперты предполагают, что отношение людей к тучности в среднесрочной перспективе улучшится, а стигматизация этого явления отойдёт в прошлое [17].

К сожалению, мы не можем согласиться с такими их выводами.

Велнес – опасное идеологическое явление. Это целая совокупность малых и больших диетологических сект. Все они по своей сути тоталитарны и деструктивны. Их растлевающее влияние на умы (и особенно на увы интеллигентной молодёжи) по-прежнему огромно.

Если мы хотим победить, то должны всеми силами бороться против диетологического мракобесия и его пропагандистов. Если надо, бороться самыми жёсткими методами.

Библиография.

1. В Росстате назвали число россиян с доходом ниже прожиточного минимума. «РИА Новости». URL: . Дата обращения: 04.12.2020.

2. Новая статистика ужаснула: бедных россиян стало на полмиллиона больше. «Московский комсомолец». URL: . Дата обращения: 04.12.2020.

3. Росстат зафиксировал рост бедности на пике пандемии. «РБК». URL: . Дата обращения: 04.12.2020.

4. «Просто кушать хочется, правда». «Новая газета». URL: . Дата обращения: 04.12.2020.

5. Неолиберализм: новая фаза капитализма. Сен-Жюст. URL: . Дата обращения: 05.12.2020. Автор затрагивает в своей работе множество тем. Агрессивная массовая культура и одержимость молодых бразильцев похудением и шарлатанскими диетами – одна из них.

6. S. Suleymani Futurities of Beauty and the Scalpel: Cosmetic Surgeries and Fatphobia in Iran // Fat studies. 2019. №9.

7. S. Stings Fearing the B lack Body: The Racial Origins of Fat Phobia. New York: University Press, 2019.

8. Там же.

9. P. Campos The Obesity Myth. Why America’s Obsession with Weight Is Hazardous to Your Health? New York: Gotham books, 2004.

10. N. Boero Killer Fat: Media, Medicine, and Morals in the American «Obesity Epidemic». New Brunswick: Rutgers University Press, 2012.

11. L. Goldman Locker Room Diaries: The Naked Truth about Women, Body Image, and Re-imagining the «Perfect» Body. Chicago: Da Capo Lifelong Book, 2007

12. См., к примеру: Э. Уорнер Разъf Ubuntu qef повар. Как псевдонаука не даёт нам нормально поесть. СПб.: Питер, 2018.

13. R. Schellekens Dieting Madness: Facts and Fiction about Weightloss and Nutrition. London: Walterpublishing, 2014. Впрочем, нормы и до этого многократно пересматривались, и притом всегда в большую сторону: достаточно сравнить нормы роста и веса начала XX века с современными.

14. L. Bacon Health at Every Size: The Surprising Truth About Your Weight. Dallas: BenBella Books, 2010.

15. Gerald V. Denis and Martin S. Obinya «Metabolically healthy obesity»: Origins and implications // Molecular aspects of medicine. 2013. №3.

16. ВОЗ исключила ожирение из каталога болезней из-за обвинений в фэтфобии. Панорама. URL: . Дата обращения: 17.12.2020.

17. E. Cassandra Dame-Griff The Future is Brown… and Fat: Population Control, Latina/o/x «Health» and Protecting the Future Nation-State // Fat studies. 2020. Volume 9.

Змеиное гнездо, или Что такое Высшая школа экономики.

Это было гнездо, жуткое змеиное гнездо, набитое отборнейшей дрянью, специально, заботливо отобранной дрянью, эта дрянь собрана здесь специально для того, чтобы превращать в дрянь всех...

– Братья Стругацкие, «Обитаемый остров».

Оплот ельцинизма, созданный с целью научногообоснования экономической прогрессивности воровства.

– Александр Тарасов, «Назад, к неграмотной России?».

Все мы, конечно, знаем, что такое Высшая школа экономики.

Впрочем, нет. Это я кривлю душой. Конечно, не все у нас знают, что такое ВШЭ.

Многие, да практически все, кто хоть немного следит за общественной жизнью, так или иначе слышали про эту контору. Любая продвинутая домохозяйка вам с удовольствием расскажет про то, как в стенах Вышки жуткие профессора-жидомасоны учат наших детей ненавидеть свою страну и любить Америку.

Почти все мы слышали эти тёмные байки. К сожалению, очень многие молодые люди (в том числе и левых взглядов) ко всему этому относится скептически.

Это понятно. Люди привыкли мыслить критически, а потому не доверяют рассказам бабушек у подъездов.

Лучше бы доверяли. Меньше шишек набили бы.

Руководство ВШЭ очень хочет выглядеть прогрессивно.

Вот сидят в деканате такие пузатые красномордый дядьки. У каждого рожа размером с пятую точку, пятая точка размером с диван, пузо через пояс переваливается. На каждом из них – костюмные за десять тысяч долларов от натуги лопаются. Вот сидят такие буржуи у себя в деканате, заседают себе, заседают, сволочи, сигары кубинские курят, коньяк потягивают, феминативы используют, сволочи... И возмущаются, конечно.

«Почему это, дескать, общество считает, что мы все такие устарелые и заскорузлые, такие консервативные и мракобесные! Надо что-то такое придумать, чтоб всё нас прогрессивными считали!».

Вот так они думают-думают, а затем берут и на деньги Международного банка запускают в Интернете вирусную рекламу. Ну, или просто журналистов покупают, чтоб те о них хорошо писали.

Если же серьёзно, то ВШЭ реально тратит огромные деньги на создание прогрессивного имиджа. В СМИ постоянно публикуются заказные статеечки (нередко написанные студентами, выпускниками или преподавателями Вышки) как раз с целью наглой рекламы своего унылого вуза.

Собственно, существует полноценный журнал «The Vyshka», существующий как раз для публикации таких вот статеек.

На самом деле, конечно, Высшая школа экономики вуз далеко не прогрессивный.

Эта структура всегда была тесно связана с российским правительством, поставляла кадры для ФСБ и других наших спецслужб. Структура эта больше пропагандистская и полицейская, нежели учебная.глубоких знаний вы там не приобретёте.

Я имел возможность сравнивать уровень знаний студентов разных российских вузов.

Высшая школа экономики отнюдь не лидирует в этом отношении. В большинстве своём её студенты – совсем не умные люди. Не только не умные, к слову, но ещё и как правило малограмотные. Не только малограмотные, но и нелюбопытные.

Впрочем, в большинстве других наших вузов ситуация с этим не лучше. Во многих даже хуже.

Как ни странно, во многом в этой деградации повинна именно Вышка. Ни для кого не секрет, что именно её эксперты разрабатывали неолиберальную контрреформу образования в нашей стране.

И не только образования, к слову: почти все наши неолиберальные реформы, начиная со второй половины девяностых годов, – разрабатывались именно там.

То есть вся эта структура не только не приносит пользы нашей стране, но наоборот, приносит один вред.

Во-первых, тянет деньги из бюджета. Те самые деньги, которые мы платим в виде налогов и которые можно было бы потратить, к примеру, на строительство детских онкобольниц или ремонт дорог в Приморском крае.

Во-вторых, люди оттуда занимаются исключительно вредной доя нашей страны деятельностью: промывают мозги студентам и школьникам (при ВШЭ существует свой лицей, если кто не знал, да и в другие школы люди оттуда регулярно заходят), разрабатывают и внедряют неолиберальные реформы.

При этом пользы для науки от всего этого – никакой.

Какую, к примеру, пользу для науки приносит Елена Омельченко, занимающаяся в Вышке «гендерным исследованиями»?

Нет, понятно, конечно, что «гендерные исследования» – это в принципе шарлатанство, но всё же: какая от Омельченко польза?

Вот то-то же, что никакой!

Это относится и к другим работникам Вышки.

Вот что, к примеру, такого прорывного для науки сделал Артемий Магун? Где его научные достижения? Если не научные, тогда общественные? Что этот человек сделал для общества?

Ежу понятно, что ничего. Ничего хорошего. Плохого-то он сделал достаточно.

Или вот, ещё один замечательный пример – Антон Казун. Выпускник Высшей школы экономики, ныне там де и работает.

Вот что полезного сделал для науки этот ублюдок? Что он полезного сделал для своего народа?

Написал убогую и дрянную книгу с пафосным названием – «Поколение I».

Можете почитать. Узнаете, что думают о людях неолиберальные студенты из Высшей школы экономики.

Если кому-то не хочется портить себе нервы и читать эту муть, для них я готов кратко пояснить: единственные нормальные люди в нашей стране – это «айдженеры».

Это не генеративная категория, а социально-генеративная.

Автор много раз повторяет, что для того, чтобы принадлежать к «поколению I» мало родиться на рубеже тысячелетий. Нужно ещё обязательно иметь Айфон и быть хипстером.

Если ты не хипстер, то ты не можешь быть «айдженером». Ну, а раз ты не «айдженер» и при этом не американец, не англичанин, одним словом, не белый человек, а русский, – тогда ты быдло, и ты жить не заслуживаешь.

Вот такие вот люди работают и учатся в ВШЭ. Такие «теории» они формулируют.

Преподаватели ВШЭ просто напросто шарлатаны. Они не приносят никакой пользы ни отечественной, ни мировой науке. Польза от них отрицательная. То есть вместо пользы – вред.

То есть это всё шарлатаны, мракобесы, паразиты, захребетники, эксплуататоры и просто вредители. Это не люди, а желудочные черви. Аскариды.

И поэтому ВШЭ – не вуз, а просто агитпункт американского империализма. А общество, которое там собралось, – не общество, а просто клубок скользких желудочных червей, настоящее сборище паразитов. А во главе этого гнусного шабаша бледных аскарид стоит Верховный Паразит. В настоящее время – Ярослав Кузьмин.

Не зря, кстати, Михаил Делягин назвал его как-то могильщиком российского образования. За придуманные и проведённые им неолиберальные контрреформы вполне Кузьмин заслуживает даже не расстрела, а четвертования.

Впрочем, некоторые наши левые на всё это скажут: знаете, преподаватели могут быть разные, но вот студенты-то левые в Вышке же есть!

Это в общем-то обычное для нашей левой среды заблуждение. Наши левые усвоили, что студенты – «революционный класс», вот и пытаются их разагитировать. Напрячь мозги и подумать о том, что это к современным студентам не относится – силёнок как-то не хватает.

Студенты Вышки в сущности ничем принципиально не отличаются от большинства российских студентов вообще. Это сброд. Это самый настоящий сброд.

Знаете, честно говоря, я иногда удивляюсь, как студенты ВШЭ вообще умудряются хоть как-то учиться. Как бы то ни было, но пьют вышкинцы гораздо больше студентов из МГУ или МПГУ. Среди них также больше наркоманов.

Знаете, честно говоря, я иногда удивляюсь, как студенты ВШЭ вообще умудряются хоть как-то учиться. Как бы то ни было, но пьют вышкинцы гораздо больше студентов из МГУ или МПГУ. Среди них так же больше наркоманов.

Студенты ВШЭ в массе своей либо тусовщики, либо домашние дети. Возможны и гибриды между этими двумя категориями. Как бы то ни было, всё это очень неприятные люди. Общаться с ними трудно и вообще не хочется. Такое общение доставляет боль. Так же как проверка системы безопасности собственного компьютера.

Студенты Вышки бухают, развратничают, шляются по всяким сомнительным заведениям, употребляют наркотики. В массе своей они инфантильны, эгоистичны, капризны, ленивы, склонны к депрессии и прокрастинации.

От других российских студентов они отличаются в первую очередь своим социальным статусом: большинство тех, кто учится в ВШЭ, – это богатые бати богатых родителей. Есть в этом вузе, конечно, и бедные провинциалы, но таких мало.

Впрочем, главное здесь даже не это. Дело в том, что если молодой человек из бедной семьи каким-то образом поступает в Вышку, – он очень скоро усваивает привычки обучающихся там мажоров. И сам становится как бы эрзац-мажором. Всё его привычки, повадки, все взгляды и представления – исключительно мажорские. При этом кошелёк его всегда пуст.

Нечто подобное в старые времена прослеживалось у лакеев и домовой прислуги. Эти люди в девятнадцатом веке жили немногим лучше рабочих, иногда даже хуже, – однако же близкие контакты с хозяевами жизни давали о себе знать. Прислуга всегда усваивала худшие формы повеления своих господ, их худшие представления о жизни и обществе.

Теперь такое лакейское отношение к господствующим ценностям проявляется среди небогатых студентов Вышки. А ведь когда-то русские студенты презирали «белоподкладочников» – богатых студентов-тусовщиков девятнадцатого века. В студенческой среде Российской империи быть бедным было почётно. Люди там бравировали своей бедностью.

Теперь небогатый вышкинский студент своей бедности стыдится.

Впрочем, это ненадолго. Скоро он окончит бакалавриат, возможно, что и магистратуру, и будет хорошо зарабатывать, сидя в каком-нибудь пиар-агентстве или глянцевом журнале.

Отчасти именно для этого и существует Вышка: она как пылесос собирает талантливую молодёжь по всей стране, обрабатывает её в неолиберальной ключе, калечит её нравственно и умственно, – а затем ставит на службу мировой реакции.

Заметьте, – именно мировой, а не только российской. Многие студенты ВШЭ уезжают после завершения учёбы за границу, – в страны Первого мира. Отчасти именно поэтому метрополия и оплачивает деятельность этого вуза: высшее образование в Европе стремительно деградирует, в Америке его почти не осталось, – так что иностранные специалисты как никогда нужны.

Раньше, в девятнадцатом веке, когда в стране не было ни Вышки, ни Европейского университета, – талантливые молодые люди обычно становились революционерами. Теперь они становятся имиджмейкерами: заканчивают ВШЭ или МГУ и уезжают в Европу пить грушевый смузи.

И знаете, это ведь настоящее преступление, что из-за профессоров Вышки наша страна теряет талантливую молодёжь. Если умные люди и дальше будет уезжать, здесь же никого не останется. Промышленность окончательно деградирует, и мы превратимся в белую Африку. А править нами будет король Муани Лунга.

Уже только за одно это профессоров Вышки стоило бы расстрелять или полным составом отправить на пожизненную каторгу.

Помню, как-то мне довелось встретиться с целой группой студентов ВШЭ с тамошнего факультета журналистики. Они хотели побольше узнать о моём уголовном деле.

Мы поговорили, я всё рассказал. Чуть позже мне захотелось выяснить политические убеждён я ребят.

И тогда я толкнул речь примерно такого содержания: «Родина в опасности! Сейчас наше юношество должно сплотиться для того, чтобы вступить в тяжёлую, смертельно опасную борьбу против захватившей Россию чудовищной банды! Пришло время уходить в подполье, арендовать секретные квартиры, закупать оружие и вообще расходовать все на борьбу! Пусть нас всех перебьют, пусть мы все погибнем в «Полярной сове», – лучше умереть стоя, чем жить на коленях!».

Реакция была именно такой, как я и ожидал.

– Ну-у-у… – промычали студент с обесцвеченными перекисью волосами. – Есть разные мнения… Яне хочу зацикливаться на чём-то одном… Так можно стать фанатиком… Во власти тоже есть адекватные люди, которые реально работают. И вообще: я не готов бороться ни за что.

– Знаете, – пропищала низкорослая студентка в круглых очках без диоптрий, – я не одобряю насилие. Я думаю, нам нужен мирный протест, как на Майдане. Тем более, я сама не хочу участвовать во всяком таком. Я читаю, сейчас на курсы рисования записалась. Я стараюсь развиваться как-то для себя. В конце концов, из страны можно уехать. Не обязательно де бороться за что-то.

В принципе, именно таких ответов я и ожидал.

Вот такой он – студент ВШЭ. Да Родину умирать не хочет. Он вообще не хочет ни да что умирать, – ни за Родину, ни за идею. Напротив, он хочет жить жить и жрать, не думая о других.

Помню, был как-то такой случай.

Мы с товарищами пытались создать левую подпольную ячейку из студентов разных вузов. У нас были знакомые в ВШЭ. Они досконально знали всю местную кухню, а потому мы обратились к ним за помощью. Они обещали, что поищут, нет ли на факультетов каких-нибудь леваков.

Месяца два от этих наших знакомых не было ни слуху ни духу. Потом пришла радостная весть: упорные поиски увенчались успехом. В Высшей школе экономики обнаружился аж целый один левак! И ведь не просто какой-то там левак, а самый настоящий маоист!

В приподнятом настроении я поехал на встречу с этим товарищем.

Боже, какой облом меня ждал!

Передо мной предстал сытый щекастый хипстер с длинными как у какого-нибудь хиппана волосами. Его толстая заря просто сияла дурным лощёным блеском!

При одном виде его мне сразу же захотелось вырвать.

Как этого урода увидел, так сразу подумал: «Боже, ну и рожа! Интересно, увидел бы такого председатель Мао, – он бы его сразу расстрелял или подумал сначала? Наверное, сразу!».

При разговоре выяснилось, что молодой человек никакой не маоист, а просто «широколевый». Любит Лакана, психоанализ, феминативы и бодипозитив. Короче, такой типичный левый хипстер.

Я дал ему свои сочинения и флешке. Попросил прочитать и написать мне своё мнение о них.

Больше мы с этим молодым человеком не виделись. Сам он мне так и не написал, на сообщения мои принципиально не отвечал.

Как рассказал мне знакомый, через которого я этого парня нашёл, – тот просто испугался моих сочинений.

Впрочем, история на этом не закончилась. Прошло полгода, и я узнал, что парень этот из рядов левых окончательно вышел (хотя ещё вопрос, был ли он там вообще когда-нибудь), стал либертарианцем и вступил в партию Светова.

Ну, туда ему и дорога.

Так и закончилась единственная на моей памяти попытка распропагандировать студентов ВШЭ левыми идеями.

Думаю, комментарии здесь излишни.

Знаете, иногда в левой среде приходится слышать разговоры в духе: дескать, ВШЭ – это «либеральный» вуз, МГУ – «советско-консервативный», «красно-коричневый», МГОУ – черносотенный, а вот МПГУ – определённо «красный»!

Пожалуй, единственное, с чем тут можно согласиться, так это с тем, что МГОУ – реально черносотенный вуз, где студентам на занятиях рассказывают про жидомасонский заговор, мировое правительство и рептилоидов (к слову, про рептилоидов – не шутка; я знал людей, которые учились во МГОУ, – они соврать не дадут).

Со всем остальным согласиться нельзя.

ВШЭ – это, конечно, ничуть не либеральный вуз. Это вуз неолиберальный. Точнее даже неолиберально-неоконсервативный. Такой весь тэтчеристско-рейганистско-пиночетистский. Неприятное место, я вам скажу.

Но проблема в том, что другие вузы ничем не лучше.

Знаете, как-то моего товарища, студента МПГУ, спросили, есть ли в его университете реакционные преподаватели.

«Они все реакционные!» – ответил на это парень.

То же самое можно было бы сказать о российских университетах. У нас все университеты в стране – реакционные. Все они – черносотенные.

Конечно, ВШЭ – это случай особый. Там уже пробу ставить негде. Но и другие российские вузы не сильно лучше. Даже якобы «красный» МПГУ на самом деле точно такой же неолиберальный, как и все остальные. И его преподаватели точно так же набивают головы молодых людей идеологическим хламом, «трухой гнилых идей».

Известно, что в разных странах и традиции образования разные. В некоторых государствах вузы жёстко делятся по своему идеологическому окрасу.

Так, к примеру, дела обстоят в Бразилии.

Там университеты Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро традиционно считаются вотчинами левых. Причины просты: это вузы государственные, а в государственных вузах Бразилии до недавнего времени вообще не было платных мест, – только бюджетные. Так что и учились там в основном бати небогатой провинциальной интеллигенции, – левой в массе своей.

И наоборот, Пресвитерианский университет Маккензи, основанный ещё в 1870-м году, – всегда был бастионом ультраправых. Оно и понятно: обучение там платное (и очень дорогое), сам университет создавался американскими сектантами, а потому там с момента основания велась разнузданная проамериканская пропаганда. Традиционно там учились дети бразильской элиты, – сыновья помещиков и военных.В годы диктатуры студенты этого вуза активно участвовали в травле коммунистов. Многие из них вступали в эскадроны смерти. В этом вузе и сейчас процветают неофашистские настроения. Нынешним его студентам нравятся Трамп и Болсонару.

У нас ничего подобного нет. Точнее, такие университеты, как Пресвитерианский университет и у нас, и на Украине есть. А вот университетов с левыми, революционными традициями у нас в стране нет. Потому что влияние самих левых у нас ничтожно.

На Украине есть Киево-Могилянская академия. У нас – Высшая школа экономики и Европейский университет.

Всё это де-факто американские, напрочь прозападные вузы. Американское правительство ещё во второй половине девятнадцатого века стало создавать такие в зависимых странах. Или в тех странах, которые вскоре должны были стать зависимыми.

Сначала для этого прикидывались различными религиозными организациями. Именно так был создан Пресвитерианский университет в Сан-Паулу и другие подобные вузы в странах Южной и особенно Центральной Америки. Студентам этих вузов прививали вполне конкретные идеи и ценности: расизм, джингоизм, американская исключительность, фритредерство и религиозный фундаментализм (в его протестантском, преимущественно пятидесятническом варианте).

Потом, уже в двадцатом веке, такие вузы стали создаваться под крышей различных «общественных» и «благотворительных» организаций.

Всё это прямая клиентура Запада. В первую очередь американского империализма. А для современных левых нет более опасного врага, чем американский империализм.

Возникает вопрос: что со всем этим делать? Вышка создала нам немало пробоем, и сами собой они не решатся.

Ну, во-первых, нашим левым давно уже пора понять, современный университет – это не храм знаний, а нечто среднее между цирком шапито и полицейской будкой.

Поэтому поступать туда не имеет никакого смысла. Равно как и работать там.

Вести социалистическую агитацию в стенах университета вам никто не даст.

Не так давно все мы сами видели, как из той же Вышки уволили целую кучу несогласных с правительством неолибералов. Поверьте, если бы на их месте оказались социалисты, их бы выгнали ещё быстрее. И не исключаю, что не только выгнали бы, но и посадили.

Вести разнузданную коммунистическую пропаганду в университетских стенах вам никто не даст. Если вы преподаватель, вас сначала пожурят, а затем уволят, – вышвырнут как щенка в реку. Если вы студент, – вас тоже сначала пожурят, а затем исключат по надуманному предлогу. А возможно, что и сразу исключат, без предупреждений.

Конечно, если вы «левый профессор», то вы можете вставлять в свои лекции всякие социалистические феньки, намекать на что-то, рассказывать о том, что есть, дескать, и другая точка зрения. Именно так делают «левые профессора» и в нашей стране, и на Западе.

Если вы студент-левак (такие у нас всё-таки иногда встречаются), – вы можете заниматься всяким студенческим активизмом. Требовать повышения стипендии, улучшения жилищных условий в общежитиях и так далее. Если не будете слишком стараться, из университета вас не выгонят.

Так делать можно.

Вопрос только в том, эффективны ли такие методы. Практика показывает, что неэффективны. Притом абсолютно.

Студенчество сейчас в массе своей аполитично и потребительски ориентировано. Более того, нынешние студенты во много раз глупее, гаже и малокультурнее студентов советской эпохи.

Поэтому если вы будете разводить перед ними пропаганду на эзоповски языке (который только и возможен для открытой пропаганды в университете), они, во-первых, просто вас не поймут, а во-вторых, и не захотят понимать, потому что политикой не интересуются.

Так есть ли смысл их агитировать? Агитировать надо того, кто сам хочет, чтоб его разагитировать. А этим ребятам такого точно не надо.

То же самое со студенческим активизмом. Активистки борются за повышение стипендий, за то, чтоб душевые в общагах ремонтировали вовремя. Студенты говорят им: «Спасибо, ребята, что за нас боретесь!».

На этом всё заканчивается. Сами студенты обычно ни в какую борьбу (даже за частные улучшения) не включаются, никакими идеями не проникаются. Вот и выходит, что активисты работают зря.

Более того, многие и не задумываются над тем, имеет ли смысл такая борьба. Вот типичный пример. Студенческие активисты протестую против сокращения бюджетных мест в вузах.

«Мы – за бесплатное высшее образование для всех!» – говорят они.

Но что такое бесплатное высшее образование при капитализме?

Правильно, это буржуазное высшее образование.

Следовательно, борьба за бесплатное высшее образование при капитализме – это борьба за то, чтобы каждый молодой человек мог за счёт государства (то есть за счёт налогоплательщиков; то есть в конце концов за наш счёт) получить буржуазное высшее образование, а потом с этим образованием устроиться на какую-нибудь непыльную работу, отрастить живот, стать типичным мелким буржуа и припеваючи жить.

И не надо мне говорить про то, что образование даёт сейчас ещё что-то, кроме диплома! Современное российское высшее образование до такой степени деградировало, что уже больше ничего не даёт. Оно что есть, что его нет. Люди, которые только приходят в университет, – обычно мало чем отличаются по уровню эрудиции и общей культуры от тех, кто университет заканчивает.

Большинство студентов идёт в университет за корочкой. Те же, кто идёт за знаниями, – быстро в университете разочаровываются.

А корочка, как вы знаете, нужна для того, чтобы получить «хорошую» работу.

Так что борьба за бесплатное высшее образование – это борьба да то, чтобы как можно большему количеству молодых людей промывали мозги неолиберальной пропагандой.

Так вопрос: имеет ли такая борьба хоть какое-то отношение к борьбе против капитализма?

Ответ очевиден: не имеет.

Следовательно, нам не нужно бороться за бесплатное высшее образование.

Что же мы должны делать?

Лимонов ещё в конце девяностых заметил, что старшеклассник в нашей стране гораздо революционнее студентов. Вот на эту аудиторию нам и надо переключиться.

Мы должны объяснять молодым людям (не всем, разумеется, а только тем, кто готов нас слушать), что университет – это не храм знаний, а помойка. И поэтому если юноши и девушки хотят приобрести полезные для жизни навыки, узнать что-то новое или принять участие в значимой для общества деятельности, – поступать в университет им не нужно. Напротив, надо бежать от университета как от огня.

Если же их цель – провести четыре года в безделье и пьянках, а потом устроиться в офис, – то милости просим в высшие учебные заведения!

Впрочем, если молодой человек хочет быть богатым и работать в офисе, – переубеждать его нет смысла. Это просто не наша аудитория. Таких лохов пусть всякие бизнес-тренеры и другие шарлатаны окучивают.

Мы должны говорить молодым людям: не поступайте в университеты!

Среди студентов, кстати, тоже попадаются иногда нормальные люди. Как правило это те, кто поступил в университет по ошибке или не по своей воле. Таких тоже надо агитировать. Надо убеждать их в том, что «учёба» в нынешнем российском вузе ничего им не даёт, – и поэтому такую «учёбу» надо как можно скорее бросать.

Мы должны выстраивать свою собственную, альтернативную систему образования. Марксистские кружки, дискуссионные клубы, свободные библиотеки, лектории и прочие подобные инициативы должны заменить для нас систему буржуазного высшего образования.

А вы как думали? Неужели вы полагали, что революционные кадры можно будет готовить в рамках буржуазной системы высшего образования?

Чуть позже, когда людей у нас станет побольше (если станет, конечно), – нужно создавать свободные университеты. Такие в шестидесятые годы создавали революционные студенты Германии и США.

Фактически это были партийные школы, где читались лекции о классовой борьбе и тактике уличного боя. Нам нужно что-то подобное.

Короче, призывайте молодых людей не поступать в университеты (или бросать их, если они туда уже поступили), а создавать вместо этого марксистские кружки и другие подобные структуры. Так будет лучше, поверьте.

Единственная оговорка, какую я хотел бы сделать, касается педагогических вузов.

Всё знают, что российский пед – та ещё помойка. У нас, в общем-то, все вузы гадкие, но вот педагогические – отвратительны вдвойне. Это нужно понимать и про это необходимо помнить.

Однако это не отменяет другого. Педагогический диплом даёт преимущественное право преподавания в школе. Поэтому я советую левым активистам (если они несмотря ни на что всё-таки решили получить высшее образование) поступать именно в педагогические вузы.

Становитесь учителями истории и обществознания, географии и литературы, труда и рисования, физкультуры и ОБЖ, биологии и химии, физики и математики. Отправляйтесь в подыхающие от нищеты моногород, в умирающие таёжные посёлки, в сёла, в деревни. Устраивайтесь там в школы, в детские дома, в воспитательные колонии. Создавайте военно-патриотические молодёжные клубы, спортивные секции, ассоциации юных любителей трезвости. Разворачивайте революционную пропаганду.

Кто знает, может быть, именно ваши ученики начнут когда-нибудь партизанскую войну против нынешнего режима, свергнут его и скажут своим учителям огромное спасибо. А заодно с ними и вся остальная Россия.

Да будет так!

Почему я не лифшицианец?

Знаете, в последнее время много у нас стали писать про Лифшица. И самое главное, пишут о нём теперь всегда только в самом хвалебном тоне.

Дескать, великий советский философ, эстетик, энциклопедист, вольнодумец и прочая, и прочая, и прочая.

Особенно на этом поприще упорствует журнал «Скепсис» [1].

Там-то уже давно привыкли расточать в отношении Лифшица неумеренные похвалы. Кажется, пройдёт ещё совсем немного времени, и наши «скептики» поставят Михаила Александровича в один ряд с Маркузе и Че Геварой.

Всё это, конечно, не может не удручать.

Разумеется, у всего есть свои причины. В нашей стране уже давно не было по-настоящему великих философов. Начиная со времён сталинизма их место занимали штатные интеллектуальные проститутки. Как следствие, люди у нас настолько привыкли к царящему в стране интеллектуальному убожеству, что теперь любой мало-мальски грамотный публицист с лёгкостью сойдёт в их глазах за великого философа, а то и за пророка или даже мессию.

Вот и Лифшица у нас теперь стараются сделать именно таким пророком.

Что ни говори, Михаил Александрович такого не заслужил.

На протяжении всего периода своего литературного творчества (то есть с конца 1920-х и вплоть до начала 1980-х) Лифшиц последовательно творил свою собственную версию марксизма, очищенную от всякой революционности.

Этот человек не зря избрал областью своей деятельности эстетику, – самую мирную, самую безопасную из всех областей философии. Этим своим выбором Лифшиц добровольно загнал себя в гетто.

Нужно очень хорошо понимать, что для марксизма эстетика является маргинальной областью. Ни Маркс и Энгельс, ни Ленин, ни другие выдающиеся представители соответствующей философии серьёзно вопросами прекрасного не интересовались.

Конечно, Лифшиц на протяжении всей своей жизни старательно доказывал обратное: дескать, и Ленин был сторонником реализма в искусстве, и Маркс хотел написать книгу о Бальзаке…

Для подкрепления своих слов Михаил Александрович старательно собирал цитаты великих об искусстве. Даже соответствующую хрестоматию выпустил. Точнее, не хрестоматию даже, а цитатник.

Приводимые в том цитатнике высказывания, увы, только подтверждают факт отсутствия у классиков марксизма хоть сколько-то целого и структурированного взгляда на искусство.

Да, Маркс и вправду собирался написать книгу о Бальзаке. Да только вот он всё время откладывал работу над ней до лучших времён. Откладывал, откладывал – да так в итоге и не написал.

А почему не написал? Почему откладывал?

Очевидно, не считал это важным. Или по крайней мере думал, что это не настолько важно, как экономический анализ капитализма.

Эстетика была для марксизма маргинальной областью. Равно как и этика.

Лифшиц же ухватился именно за эту маргинальную область, за то, что никому не было нужно и никому не было интересно.

С точки зрения тех задач, которые стояли перед ним как перед марксистом, это – непростительная трусость, граничащая с предательством.

Лифшиц стал свидетелем Великой Октябрьской революции. Он вырос и оформился в бурные двадцатые годы, пережил сталинские репрессии, войну, гонения на космополитов. Ему удалось застать хрущёвскую оттепель, увидеть Пражскую весну, застой, диссидентское движение. Если бы Лифшиц прожил на восемь лет больше реального срока, – он увидел бы и гибель Советского Союза.

Перед этим человеком развёртывались поражавшие воображение исторические картины. Его задача как учёного была в том, чтобы проанализировать их, понять значений каждой из них, а затем в соответствии со своим пониманием действовать.

Но Лифшиц не только не начал действовать, – он и анализировать ничего не стал. Его сердце оставалось глухим ко всему, что происходило вокруг него.

Посудите сами.

Закончилась вторая мировая война. В колониях европейских империй лесным пожаром полыхают освободительные войны. Народы колоний рвутся к независимости. Вьетнамские, малайские, алжирские, кенийские, ангольские партизаны истребляют завоевателей. В Греции вооружённые до зубов отважные коммунисты рвутся к власти. В Колумбии – виоленсия. На Кубе разгорается герилья. В западных странах молодёжь собирается на миллионные демонстрации. Звучат громкие имена новых кумиров: Маркузе, Фромм, Сартр. Потом будут Энслин и Баадер. Студенты захватывают Париж. Президент де Голль бежит из страны. Молодые люди бросают всё становятся городскими партизанами. Из угла слышны выстрелы. Где-то вдалеке глухо грохочут взрывы.

Чем в это время занимается Лифшиц?

Ответ прост: он пишет об абстрактном искусстве! В 1968-м публикуется его работа «Кризис безобразия». В 1974-м выходит «Незаменимая традиция».

Прочитайте эти книги. А затем возьмите выпущенный у нас «Ультра.Культурой» сборник статей Ульрики Майнхоф. Просто для сравнения.

Имейте в виду: эти тексты написаны примерно в одно и то же время. Но сколь же всё-таки велика разница между ними!

Работы Майнхоф – поднимающие на борьбу строки подлинного радикала. Сочинения Лифшица – унылое философствование стареющего ординарного профессора. Пусть даже и советского.

По-хорошему Лифшиц должен был заниматься вовсе не исследованиями абстрактного искусства.

Это, конечно, тоже дело полезное и нужное. Но всё же явно не первостепенное.

Перед Лифшицем стояла задача огромной огромной важности. Он должен был внимательно проанализировать события нашей недавней истории, разобраться в природе советского государства, сделать необходимые практические выводы из этого разбирательства и затем уже начать в соответствии с этими выводами действовать.

Справиться с этой задачей Михаилу Александровичу было по силам. Он имел достаточно сил и времени для того, чтобы выполнить её со всем достоинством. Более того, никто кроме Лифшица, пожалуй, с этой задачей в то время справиться не мог. Ни Сартр, ни Маркузе никогда не жили в СССР. Советский строй они могли изучать только по документам и книгам, далеко не всегда правдивым и полным. Лифшиц же мог наблюдать всё лично, он не был стеснён языковыми барьерами. Его анализ мог бы оказаться подробнее и яснее чужого.

Но этот человек провалил возложенную на него миссию. Точнее, он даже не провалил, а просто отказался от неё.

Причины этого отказа довольно просты. Если бы Лифшиц взялся беспристрастно анализировать советское общество, – он очень скоро понял бы, что русская революция вступила в стадию термидора, что Советский Союз трансформировался в контрреволюционное государство, что советские так называемые «коммунисты» – никакие не коммунисты, что в обозримом будущем грядёт реставрация капитализма и что со всем этим, естественно, надо бороться.

В том, что Лифшиц пришёл бы к таким выводам, не может быть никаких сомнений. Все более-менее умные люди, бравшиеся за анализ советского общества того времени, вне зависимости от взглядов приходили именно к таким выводам. Даже Молотов под конец жизни до всего этого додумался, хотя и был, прямо скажем, не гений.

Лифшиц тоже, скорее всего, смутно ощущал, что всё именно так и обстоит, но сознательно такие мысли гнал прочь и уж тем более не думал о том, как бы начать из распространять. Это был человек осторожный. Всю свою жизнь он опасался как бы чего не вышло, не публиковал никаких работ в самиздате и вообще отличался примерной законопослушностью. Он не стремился бороться с системой. Вместо этого он предпочитал встроиться в неё и хорошо жить, ничуть не заботясь о том, насколько это правильно.

Как и большинство гуманитариев позднего СССР, бороться Лифшиц не умел. Он мог лишь рассовывать фиги по карманам, страшно боясь, что их обнаружат. И хотя он был гораздо умнее большинства этих самых гуманитариев, извинить это его не может. Напротив, ум только усугубляет его вину.

Оно и понятно: с дурака какой спрос? То-то! А вот с умного человека и спрос велик!

Лифшиц не был революционером. Ни по каким критериям его отнести к революционерам нельзя. Он родился в 1905 году, а потому в более-менее взрослом возрасте Российскую империю не застал. Становление его личности происходило в двадцатые годы. Вся его последующая жизнь протекала при советской власти, в сознательное противостояние с которой Лифшиц никогда не вступал.

Этот человек никогда по-настоящему не боролся, и этот очень отразилось не только на его характере, но и на тех идеях, которые он распространял и проповедовал.

Лукач не зря называл его эпикурейцем.

Марксист же (настоящий, а не советский) эпикурейцем быть не может. Он обязан быть киником или стоиком.

Тут нужно сделать небольшое пояснение.

Любой марксист – революционер. Если он не революционер, он уже не марксист.

А революционность питается ненавистью.

Человек посмотрит по сторонам. Увидит, какой ужас вокруг творится. Удивится, ужаснётся – и воспылает ненавистью к той системе, которая весь этот кошмар породила.

Именно так рождается революционер.

Все великие революционеры стали таковыми именно потому, что страстно ненавидели современный им социальный порядок. Из ненависти рождалось действие: эти люди все свои силы отдали на то, чтобы ниспровергнуть действовавшую на тот момент власть.

Доя того, чтобы стать революционером, необходимо глубоко и полно возненавидеть окружающую действительность. Без этого не бывает революционера.

Можно почитать замечательную книгу Франца Фанона – «Проклятьем заклеймённые».

Боже, какая ненависть к угнетателям!

Когда Фанон описывает ужасы колониализма, он просто кипит от возмущения. Точно так же, как и Ульрика Майнхоф, статьи которой пропитаны чудовищной злобой по отношению к капиталистическому обществу вообще и западногерманскому – в частности.

Это же отличает и революционеров (да и не только революционеров, но и прогрессивных деятелей вообще) более далёкого прошлого.

Жан Мелье ещё в восемнадцатом веке открыто провозглашал: все короли, дворяне, церковники, чиновники и буржуа – это угнетатели, паразиты, мироеды, захребетники, эксплуататоры, мошенники, бандиты и убийцы. И все они, конечно, заслуживают смерти в муках.

Можно почитать, что писал Мор об огораживаниях или Кампанелла о порядках современной ему Италии. Можно вспомнить Томаса Мюнцера и других подобных деятелей.

Упоминать здесь про Нечаева было бы излишне. Нечаев – это чистая революционность. Революция как она есть.

Революционера не бывает без ненависти. Лифшиц был всякой ненависти лишён. Именно поэтому он не был революционером. Следовательно, не был и марксистом.

Отсутствие необходимой всякому марксисту ненависти к окружающей его повсюду несправедливости очень заметно в произведениях Лифшица. Оно проявляется во всём: от тематики до стиля.

Возьмём, к примеру, его памфлет «Дневник Мариэтты Шагинян» [2].

Кто, для начала, была эта Мариэтта Шагинян?

В наше время очень немногие смогли бы вспомнить, что это был за человек.

Оно и не удивительно: Шагинян настолько незначительна, всё её творчество до того пошло, убого и вторично, что люди попусту не запомнили её. И правильно сделали. Нечего запоминать всякую дрянь. Она того не заслуживает.

Собственно, писать про такого человека бессмысленно. Критиковать его творчество – тем более.

В молодые годы Шагинян строчила чудовищного качества символистские стихи. Потом встала на сторону революции. Затем восхваляла палачей сталинского режима. Потом поддерживала Хрущёва. Потом Брежнева.

Собственно, этим всё сказано. Говорить о таком человеке даже не хочется.

Шагинян – просто напрочь лишённая ума и таланта женщина. Всё её творчество – ангажированная графомания.

На протяжении всей своей жизни Шагинян делала то, что нормальный писатель и нормальный человек никогда в жизни делать не будет, – отрабатывала заказ.

Разумеется, таких как она – пруд пруди. Трудно сказать, с какого времени существуют такие литературные конъюнктурщики. К моменту изобретения книгопечатания они уже существовали.

Всё, что написала эта женщина, так плохо, что даже не заслуживает внимания. И особенно это касается «Дневника писателя», которому и посвящена статья Лифшица.

Вы можете сами ознакомиться с этой книгой. Нынче она доступна в Интернете.

В глаза вам сразу бросятся дремучее невежество автора, его напыщенная глупость, нелепые претензии на остроумие, дубовый стиль. В сущности, критиковать такую книгу совершенно излишне. Нормальному человеку достаточно прочитать хотя бы десять страниц из неё для того, чтобы понять, что перед ним – написанная исключительно ради гонорара халтура.

Согласитесь, никому в здравом уме не прилёт в голову обрушиваться сейчас на Бориса Акунина или Дарью Донцову?

Все здравомыслящие люди и без объяснений понимают, кто такие Акунин и Донцова. А кто не понимает, тому и объяснять бесполезно. Эти всё равно ничего не поймут.

Однако же Лифшицнепонятно зачем написал этот странный памфлет.

Такова тематика. Теперь пару слов про стиль.

Лифшиц много сделал для оправдания Вольтера в глазах советских читателей. На протяжении всей своей сознательной жизни этот человек старательно защищал известного французского вольнодумца от нападок вульгарных социологов, маркузианцев, сартрианцев и прочих врагов советской родины.

Вольтера Лифшиц уважал. И уважал совсем не случайно.

Этот человек сам многое позаимствовал у Вольтера. Стиль его был совершенно вольтерьянским, и притом вольтерьянским в наихудшем смысле этого слова.

Тут нужно сделать небольшое отвлечение.

Мы должны хорошо помнить, кто такой был Вольтер. Это был добрейшией души человек, весельчак и насмешник. Всю свою жизнь он именно что насмехался над отжившими свой век порядками, над глупостью и невежеством своих современников. Но дальше этого он не шёл.

Этот человек кривлялся и гримасничал, ломал комедию, высмеивал и насмехался, подшучивал и подтрунивал. При всём при этом он продолжал водить дружбу с тиранами, дорожил их вниманием и страшно гордился тем, что венценосные особы проявляют к нему интерес.

Когда императорская армия с невероятным ожесточением подавляла восстание Пугачёва, – Вольтер поддерживал не восставших, но армию.

В религии он держался деизма. Его политическим идеалом был просвещённый абсолютизм, – немного окультуренная версия дворянской классовой диктатуры.

Разумеется, всё это не отменяет ума.

Всё познаётся в сравнении. Давайте и мы сравним Вольтера хотя с тем же Мелье. Что тогда останется от Вольтера?

Вольтер подшучивал над тиранами, но при этом водил с ними дружескую переписку. Мелье призывал тиранов убивать.

Работы Вольтера – это заливистый смех пресыщенного жизнью светского остряка. Сочинение Мелье – пронзительный звон набатного колокола.

Вольтер толковал о просвещении. Мелье призывал к народному восстанию. В этом вся разница между ними. В этом заключается конфликт между этими двумя никогда не встречавшими друг друга учёными.

Когда Вольтер прочитал «Завещание» Мелье, – он пришёл в ужас. Это было слишком. Слишком радикально, слишком революционно.

Подшучивать над тиранами можно. Склонять народ к восстанию – нельзя.

Все мы, конечно, знаем про то, как Вольтер в своё время подредактировал главную работу Мелье: яростного атеиста он сделал сторонником деизма, все слова о ленивых попах, жестоких помещиках, продажных чиновниках и обнаглевших вконец нуворишах убрал.

Вольтер был либералом. Более того, ему суждено было стать духовным отцом всех последующих либералов. Мелье был революционером. И понять друг друга эти двое не могли.

Но вернёмся к Лифшицу. Этот человек совсем не просто так называл Вольтера одним из своих любимых авторов.

Все принадлежащие перу Лифшица памфлеты написаны совершенно по-вольтерьянски.

Возьмём тот же «Дневник Мариэтты Шагинян».

Тему этого произведения мы уже сформулировали выше. Признаем, разгуляться тут особенно негде. Но для большого таланта и на таком вот убогом на первый взгляд материале посильно создать нечто оригинальное и ценное.

В конце концов, Шагинян была очень плохим человеком. Она сыграла немалую роль в травле неугодных во время Большого террора. Вся её литературная деятельность была настоящим вредительством. На протяжении многих лет она прививала советским читателям мещанские, антисоциалистические ценности.

Шагинян – типичное воплощение пролезшей в культуру посредственности.

И это страшно. Страшно то, что такие люди в Советском Союзе были. Потому что именно они его и разрушили.

Казалось бы, тут надо метать громы и молнии.

Но Лифшиц этого не делает. Он не разоблачает Шагинян как литературную шарлатанку. Вместо этого он подшучивает.

Что бы там ни говорили, «Дневник Мариэтты Шагинян» – это не обличительный памфлет, а очень осторожная дружеская критика. Лифшиц иронизирует. Не более того. До открытого сарказма он не поднимается.

В наше время некоторые поклонники Михаила Александровича начали утверждать, что будто бы в этой статье их кумир разоблачает не только Мариэтту Шагинян, но и вообще всю сталинскую интеллигенцию.

Это, разумеется, чушь. Для того, чтобы это понять, достаточно прочитать саму статью. К счастью, она невелика.

Увы, но в этом памфлете нет ничего, кроме дружеских подколов по отношению к Шагинян.

Да, именно дружеских.

Что ни говори, но Лифшиц (равно как и его кумир Вольтер) сохранял хорошие отношения с теми, кого он вроде бы должен был критиковать. Многие годы он тесно общался с Алексеем Лосевым, и этот последний высоко отзывался о нём.

Хотя кто такой Лосев? Это ведь последний философ Серебряного века, известный русский декадент, идеалист, мракобес и церковник. Да, безусловно, очень умный мракобес и церковник, но от этого своей реакционной сущности не утративший.

А Лифшиц ведь защищал его перед лицом официозной цензуры. Когда труды Лосева не хотели публиковать, – именно Лифшиц заступался за них и брал на себя ответственность при их публикации.

Словом, направленная против Шагинян статья Михаила Александровича была совершенно ничтожна по своему содержанию. И бурная реакция советской общественности на её появление в печати свидетельствовала лишь о том, в какое же всё-таки зловонное болото превратилось советское общество, – если и такая мелочь могла вызвать в нём общественный интерес и оживление.

Да и вообще, посудите сами!

Маркузе поднял голос против общества потребления. Фанон боролся с колониализмом. Михаил Лифшиц воевал против армянской писательницы.

Кстати о Маркузе.

Лифшиц его совершенно не понимал. Пожалуй, из всех допущенных Лифшицем ошибок эта самая позорная.

В отличии от многих своих современников, он был знаком с работами великого немца не только в переводе, но и в оригинале. Прекрасно знал он также и Фромма, Адорно, Хоркхаймера и вообще всю Франкфуртскую школу.

Но знать – одно, понимать – другое. Лифшиц великих франкфуртцев не понял [3].

Не понял, вероятно, потому, что и не стремился никогда к пониманию.

Франкфуртская школа, неомарксизм вообще – для Лифшица всего-навсего разновидность вульгарной социологии, с которой он некогда так яростно боролся.

Понимание здесь было, по всей видимости, и невозможно. Ключевые проблемы, волновавшие западных левых того времени, – отчуждение, общество потребления, кооптация всего подлинно революционного капиталистической машиной, контркультура, третий мир, партизанская борьба на периферии и в метрополии, – для Лифшица просто не существовали. Там, где Маркузе или Сартр видели серьёзные противоречия века, Лифшиц не видел ничего.

Вот, к примеру, проблема отчуждения. Для новых левых она – вторая по значимости после проблемы эксплуатации. Собственно, на самой идее отчуждения и строятся все концепции новых левых. Без неё всё это движение было бы невозможно.

Но не так для Лифшица. Он отчуждение просто отрицает. Не существует по Лифшицу никакого отчуждения. Всё это, дескать, бредни и выдумки ревизионистов и путаников марксизма.

Лифшиц писал об отчуждении только в издевательски-критическом ключе. Сам этот термин он всегда окружал кавычками.

В обществе потребления Лифшиц не видит ничего плохого. Контркультура для него – это подлинное антиискусство, новое варварство, омерзительные кривляния. Третьего мира по Лифшицу тоже не существует. Капитализм во всех странах один и тот же, а все рассказы о метрополии и периферии – это выдумки мелкобуржуазных контрреволюционеров маоистов. Партизанская борьба – это терроризм, ликвидаторство, детская болезнь левизны и вообще авангард.

Лифшиц не только Франкфуртскую школу не понял. Не понял он и Сартра. Не понял, конечно, и революционного движения на Западе.

Вы можете перечитать, что Лифшиц писал в своё время о «терроризме». Конкретных людей и организаций он не называет, но из контекста сразу становится ясно, что речь идёт о городских герильях Западной Европы.

Для Лифшица герильерос – взбесившиеся обыватели, декаденты, авангардисты и психопаты.

Тут нужно сделать важную оговорку. Когда я здесь пишу про авангардистов, я не издеваюсь и не сгущаю краски.

Лифшиц трактовал модернизм очень широко. В настоящее время большинство литературоведов относит к этому направлению лишь некоторых авторов конца девятнадцатого и начала двадцатого века. Но советский Вольтер имел своё мнение на этот счёт.

Все, абсолютно все явления культуры Лифшиц делил на две большие категории: классика и модернизм. Всё хорошее, светлое, доброе, гуманное по Лифшицу – это классика. Всё безобразное, тёмное, злое, антигуманное – это модернизм. Это деление распространялось не только на область искусство: оно шло дальше, поглощало политику и сильно затрагивало экономику.

Такие разнородные явления как ницшеанство, фашизм, сексуальная революция, рок-н-ролл, маньяки-убийцы, абстрактное искусство, маоистская «культурная революция», Герберт Маркузе и левый политический терроризм – Лифшиц однозначно относил к модернизму. Наоборот, классические языки, христианство, статуи Микеланджело, марксизм, романы Бальзака, советская власть и социалистический реализм Лифшиц безусловно относил к классике.

Михаил Александрович полагал, что на протяжении многих веков в искусстве господствовала классика. Но потом, примерно во второй половине девятнадцатого века, ситуация начала меняться. На арену вышли модернисты. Сначала их было мало, но численность их росла. В начале века авангард взял верх над классикой и, приняв на время облик фашизма, восторжествовал в некоторых странах. Фашисты были разгромлены, но модернистский дух уцелел и завоевал Америку и Европу. Оттуда он распространился по всему миру, повсеместно уничтожая всё классическое.

К середине двадцатого века в мире осталась лишь одна страна, где классика пока сохраняет свои позиции, – это Советский Союз. Но и туда, и туда пробираются проклятые авангардисты! Вот ещё немного, – они и здесь восторжествуют, и тогда на всей планете настанет вечная формалистическая ночь. Искусственное варварство сольётся с естественным, – и цивилизация погибнет [4].

Думаю, вы понимаете, на сколь зыбких основаниях стоит подобная философия.

Опрокинуть вышеописанную систему нетрудно. В сущности, она даже очень поверхностной критики не выдерживает.

Впрочем, гораздо интереснее узнать, сообразуясь с какими критериями Лифшиц относит те иди другие произведения к модернизму или реализму [5].

Собственно, по Лифшицу реализм – это художественный метод, в основе которого лежит передача действительности в формах самой действительности. При этом в своих произведениях он многократно подчёркивал, что для реализма эти самые формы имеют определяющее значение.

Что всё это значит?

Ну, это значит что школьник в реалистическом искусстве – это именно школьник, а не чёрный квадрат.

Так это выглядит в теории. Когда же Лифшиц доходит до конкретных произведений, начинается что-то непонятное.

Так, он записывает в реалисты Рабле, Свифта и Салтыкова-Щедрина.

Собственно, ничего удивительного в этом нет. Этих писателей на протяжении веков относили именно к реалистическому направлению. Удивляет другое.

Сочинённые этими авторами фантасмагории никак не могут подойти под лифшицианское определение реализма. По Лифшицу любое искажение реальных форм действительности в литературном произведении – это отступление от реализма.

Разумеется, все мы знаем, что великанов не существует, что лошади не разговаривают, а медведи не становятся губернаторами. В своих книгах вышеназванные авторы зверски искажали реальную действительность, создавая на страницах своих книг уродливые гротескные миражи.

Однако же Лифшиц относит их к реализму.

Однако же ещё интереснее здесь то, что таких авторов как Эмиль Золя, Луи-Фердинанд Селин, Джек Керуак или Чарльз Буковски – Михаил Александрович упорно отказывается считать реалистами.

Так, Золя он исключил из числа классиков за то, что он, дескать, описывает жизнь отстранённо, с претензией на беспристрастность. К тому же в его романах так много грубых сцен…

Да, что касается грубых сцен. Поучая писателей-натуралистов, Лифшиц говорит, что настоящий художник не должен выводить откровенные сцены в своих произведениях. В пример своим современникам Михаил Александрович ставит целомудренное по его словам древнегреческое искусство.

Тут нужно сделать важное замечание. Лифшиц был большим знатоком искусства античных эллинов. Более всего он интересовался греческими вазами. Ну, а кто не знает, сколь откровенные сцены подчас на этих вазах изображались.

Очевидно, давая поучения писателям натуральной школы, этот человек лицемерил.

Селин, Керуак, Буковски, Сэлинджер, Хэмингуэй и прочие подобные авторы также не признаются Лифшицем за реалистов. Обоснование простое: их произведения будто бы лишены морали, насыщены человеконенавистнической идеологией, пропитаны пессимизмом и ницшеанством, изобилуют извращёнными эротическими сценами, восхваляют грубую силу и невежество.

Впрочем, что там Керуак?! Для Лифшица даже Михаил Шолохов – и тот проклятый натуралист, подражатель Золя, безыдейный позитивист и эпигон.

Возникает очевидный вопрос: если всех этих людей отнести к реалистам нельзя, – кого же тогда можно?

На этот вопрос Лифшиц отвечать не спешит. Список одобренных авторов оказывается гораздо более коротким, нежели список авторов запрещённых. Образцовыми реалистами названы Томас Манн, Анатоль Франс и Андрей Платонов.

Думаю, любой читавший «Чевенгур» и «Котлован» человек понимает, насколько далёк последний из приведённых здесь авторов от социалистического реализма да и от реализма вообще). Платонов – типичный модернист. Оспаривать это было бы бесполезно.

Про Томаса Манна я здесь писать подробно не буду (статья у нас и так выходит немаленькая). А вот про Франса сказать необходимо.

В качестве образцово реалистического произведения Лифшиц приводил книгу именно этого французского писателя. Речь идёт о романе «Восстание ангелов».

Сюжет этого произведения довольно прост. В доме одворянившегося буржуа д'Эпарвье творится что-то странное. Из огромной семейной библиотеки постоянно пропадают книги. Вскоре выясняется, что ответственность за пропажу несёт некий Аркадий – ангел-хранитель беспутного сына главы семейства. Этот самый ангел начитался в библиотеке древних книг и теперь решил восстать против господа-бога. Он оставляет дом д'Эпарвье, находит здесь, на земле, падших ангелов, и вместе с ними начинает готовить восстание.

Демоны изображаются главными положительными героями. Это добродетельные существа, несущие радость и надежду людям. Сатана напрямую отождествляется с Дионисом. Напротив, христианский бог предстаёт одержимым кровью невежественным чудовищем.

Подготовка к восстанию идёт полным ходом. Изготовляются бомбы и листовки, закупаются электрофорные машины. Наконец, всё готово: ангелы выстроились и собираются штурмовать небо.

За одну ночь до планируемого восстания Сатана видит вещий сон: демоны побеждают, но после победы они сами становятся такими же злыми и жестокими тиранами, какими до этого были прислуживавшие богу ангелы. Дьявол сам занимает место бога, делается таким же злым и жестоким, каким был до этого его предшественник.

Сатана в ужасе просыпается. Он отказывается поднимать восстание и решает, что бесам необходимо остаться на земле. Они должны и дальше помогать людям, а не рваться к власти над небом.

На этом книга заканчивается.

Думаю, вы без труда оцените то, насколько всё-таки реалистичен этот роман Франса. Честно говоря, всё это не тянет даже на магический реализм. Книга имеет многие черты городского фэнтези.

Конечно, во времена Франса последнее не сложилось ещё как жанр. Однако же многие черты его уже наблюдаются в работе известного французского автора.

Честно говоря, по своему духу роман очень похож на «Благие знамения» Терри Пратчетта.

Самое интересное, однако, не это. Анатоль Франс прямо отождествляет готовящих восстание демонов из своего романа с современным ему революционным движением. При этом автор отстаивает идею о том, что революционеры непременно выродятся в том случае, если им удастся захватить власть. Отсюда делается совершенно контрреволюционный вывод: революция не нужна. Напротив, она вредна и опасна. Необходимо отказаться от идеи свержения тирании (хоть земной, хоть небесной) и заняться мирными делами. То есть жрать, кутить да играть на свирели.

В романе есть персонаж-резонёр. Его его исполняет фавн Нектарий. Именно его словами Франс озвучивает своё кредо: золотой век настанет тогда, «когда человечество, сделавшись мудрым, поставит вертел выше шпаги».

Но это ведь не революционная позиция. Это потребительская позиция. И Лифшиц не мог этого не понимать.

Увы, данном случае правда состоит в том, что Анатоль Франс написал глубоко контрреволюционное произведение.

Лифшиц, однако, думал иначе. Роман Франса он называет не только выдающимся реалистическим, но и выдающимся революционным произведением.

Михаил Александрович совершенно серьёзно утверждал, что эта работа стоит на одном уровне с «Человеческой комедией» Бальзака и во всём многократно превосходит «Руггон-Маккаров» Золя.

Всё, как известно, познаётся в сравнении. Прочитайте «Восстание ангелов». Прочитайте «Жерминаль». Думаю, вам сразу станет ясно, кто здесь кого превосходит.

Мы могли бы продолжить наш экскурс в литературоведческие взгляды Лифшица, но делать этого не будем. Статья и без того разрослась, а нам ещё надо сказать про одну важную лифшицианскую идею. Речь идёт о концепции «великих консерваторов человечества».

В тридцатые годы Лифшиц начал пропагандировать представление о том, что будто бы в истории человечества существовали деятели на первый взгляд вроде бы реакционные, но на самом деле глубоко прогрессивные. Среди таковых он называет Шекспира, Бальзака, Достоевского и некоторых тому подобных.

Идея совершенно верная. Нареканий по этой части у меня нет.

Дело в другом.

В настоящее время Виктор Арсланов – единственный ученик Лифшица – активно популяризирует эту концепцию, при этом постоянно указывая на то, что она будто бы является исключительно лифшицианской и кроме Михаила Александровича никто ничего подобного никогда не предлагал.

Это, конечно, чушь.

И тут необходимо сделать важное пояснение.

Дело в том, что эта концепция появилась в творческом наследии Лифшица совсем не случайно. Она выковывалась на рубеже двадцатых и тридцатых годов, когда в СССР шла борьба с вульгарной социологией.

Одержимые революционным пылом ультралевые социологи готовы были вышвырнуть из библиотек всю художественную литературу, не относившуюся к передовой традиции. В том числа, конечно, и Шекспира, и Достоевского.

Для того, чтобы противостоять этой партии тупых и злобных, Лифшиц и выдумал такую теорию.

Однако же это не значит, что на Западе ничего подобного не было. Было.

Так, известно, что Маркузе отдавал предпочтение именно классической литературе. Его любимыми авторами были Шекспир и Толстой, любимыми произведениями – «Ромео и Джульетта» и «Анна Каренина».

Конечно, всё это не мешало Лифшицу называть Маркузе авангардистом, модернистом и проповедником нового варварства.

Сам немецкий философ объяснял значение консервативной реалистической литературы старого времени следующим образом.

В человеке сосуществуют два психологических начала – Эрос и Танатос.

Эрос – это начало жизнеутверждающее. Оно отвечает за стремление к творческой, созидательной деятельности. Если в человеке преобладает Эрос, он неизбежно устремится к искусству, науке, труду, общественно-политической борьбе, безвредным для тела и разума удовольствиям и размножению.

Танатос – это разрушительное начало. Оно отвечает за стремление к деструктивной деятельности. Если Танатос завладевает человеком, этот последний начинает получать удовольствие от того, что доставляет другим боль.

Чаще всего это принимает относительно безобидные формы. Человек говорит всем говорит гадости, орёт на жену и детей, ругается с продавцами в магазинах.

Так чаще всего проявляется преобладание Танатоса.

Но бывают и нетипичные случаи. Если Танатос завладеет человеком полностью, тот может перейти к более решительным действиям. Он уже не ограничивается криками. Ему уже не достаточно довести жертву до слёз. Теперь он пускает в ход кулаки. Он начинает бить своих жертв, доставляя им не только психические, но и физические страдания. Затем ему и побоев становится мало. Он берётся за нож, совершает первое убийство. Затем ещё одно. Потом ещё… Всё, маньяк готов.

Одержимый Танатосом человек может просто ради удовольствие перевернуть мусорную урну, написать на заборе матерное слово, поломать только что высаженное деревцо, разбить витрину или порвать книгу. Разрушение приносит ему наслаждение.

При этом нужно помнить, что одержимый Танатосом человек получает удовольствие не только от разрушения чужих вещей и чужих жизней. Он ведь и самого себя стремится разрушить.

Очень часто одержимые Танатосом люди начинают пить, курить, употреблять наркотики.

Это было предисловие. Теперь к делу.

Традиционное общество (рабовладельческое, феодальное, общество раннего капитализма) жёстко подавляет в человеке его эротическое начало, – его Эрос. Это необходимо для того, чтобы держать членов общества в определённых рамках. Это, в свою очередь, необходимо правящим классам для сохранения своего господствующего положения.

Поскольку человек в таком обществе не может дать своему Эросу полную волю, – он начинает сублимироваться. То есть направлять свою жизненную энергию в те области человеческой деятельности, где контроль общества за индивидом наименее силён. Как правило такой областью деятельности оказывается искусство.

Всю силу своего таланта человек направляет на создание прекрасного. В итоге мы получаем великого художника и его не менее великие произведения.

Именно так по мнению Маркузе творили Толстой и Шекспир. Эти люди жили в совершенно репрессивных по сути обществах. Реализовать себя в другой области, помимо искусства, они не могли или не хотели. Поэтому все силы вынуждены были отдавать созданию своих произведений.

Произведения эти могут быть реакционны по форме, но всегда будут прогрессивны по сути. Так получается из-за того, что сублимация по Маркузе – это одновременно и реакционное, и прогрессивное явление. Реакционна она потому, что является фактически уходом от действительности. То есть это в некотором роде форма эскапизма. Прогрессивна де она потому, что является одновременно с этим и выходом за рамки общественных условностей.

Так по мнению Маркузе обстоят дела в традиционном обществе. Но в обществе позднего капитализма (в обществе потребления) всё происходит несколько иначе.

Традиционное общество даёт человеку очень мало возможностей для реализации.

В Российской империи талантливый молодой человек из низов мог рассчитывать в лучшем случае на место гимназического учителя или инженера-путейца где-нибудь в далёкой провинции. Стать министром или губернатором он не мог.

Отчасти это, конечно, было плохо. Отчасти, наоборот, хорошо.

Талантливые молодые люди понимали, что бюрократической карьеры им не сделать, а потому смело шли в науку (как Циолковский), в литературу (как Гаршин), в революцию (как Нечаев).

Впрочем, для нас в настоящее время не то, куда именно они шли. Гораздо важнее другое. Для того, чтобы самореализоваться, – эти люди должны были отвергнуть окружавшее их общество, выйти за его рамки. Только тогда они могли состояться в личностном плане.

Если бы они подчинились логике существовавшего тогда общества, – они бы духовно погибли. Потому что логика гласила: не думай ни о чём, только о карьере, про науку, искусство и социализм – забудь. И если бы эти люди пошли тогда на поводу у общества, – не было бы у нас ни великой русской литературы, ни Октябрьской революции, ни покорения космоса.

Ещё раз: если бедняк хотел реализовать себя в традиционном обществе, он должен был это общество отвергнуть.

Совсем другое дело – общество потребления. Оно предоставляет человеку широкое пространство для самореализации. Даже если ты родился в не очень богатой семье, здесь ты можешь стать хоть кем. Ты можешь стать известным писателем (таким как Стивен Кинг или Джоан Роулинг). Можешь сделаться профессиональным спортсменом мирового уровня (как Дэвид Бекхэм или Криштиану Роналду). Возможно, ты станешь даже президентом (как Билл Клинтон или Барак Обама).

Главное – для того, чтобы воспользоваться всеми этими возможностями, ты должен принять логику окружающего тебя общества. Если ты хочешь реализовать себя, ты должен подчиниться общественному мнению. Тогда (если ты и вправду талантлив) ты действительно многого добьёшься.

И в этом заключается главная ложь общества потребления. Ложь эта состоит в следующем. Поскольку само это общество репрессивно, реакционно и тоталитарно, – реализовать себя в его рамках невозможно.

Подлинная самореализация всегда связана с общественно значимым делом. Если ты стал великим хирургом и спас много жизней, – ты самореализовался. Если ты написал выдающуюся книгу, которая ещё много веков будет вдохновлять людей и толкать на подвиги, – ты самореализовался.

А если ты обобрал кучу людей и стал олигархом, – ты не реализовал себя. Напротив, ты зарыл свой талант в землю. Зря прожил жизнь. От тебя ничего, кроме вреда, человечество не получило. И кому ты нужен такой?

Потребительское общество предоставляет своим членам довольно большую свободу в обмен на их лояльность.

Возьмём то же писательское ремесло. Человек пишет книгу. Несёт в издательство. Там его хвалят, предлагают ему контракт. Он соглашается, подписывает.

Выходит его первая книга. Её раскупают. Он пишет вторую. Приносит издателю. Тот смотрит и говорит: то вычеркнуть, это вычеркнуть, а затем печатать.

Выходит вторая книга.

Тогда издатель говорит автору: хватит уже писать про людей! Напиши-ка лучше про драконов, про принцесс эльфийских! И человек пишет. Одну книгу, потом вторую… Вот и пропал писатель.

Именно так погиб Стивен Кинг. Именно так погиб Пелевин.

Потребительское общество засасывает в себя всё, что только попадается ему на глаза. Засасывает, пережёвывает как следует, переваривает, а затем исторгает.

Большая литература, настоящая, подлинная, не может существовать в рамках потребительского общества. Она может развиваться вне его пределов. И то необходимо следить, чтобы общество её не засосало. Оно ведь такое, – твоего мнения не спрашивает.

Идём дальше. В потребительском обществе неизбежно расцветает то, что Маркузе назвал десублимированной сексуальностью.

Тут нужно пояснить. У нас очень многие думают, что Маркузе отождествлял сексуальность с творческим началом в человека. А следовательно, одобрял её как таковую.

Это совсем не так. Его мысль была куда глубже.

В человеке есть творческое начало (Эрос). В своём чистом виде оно непременно будет иметь и сексуальное выражение. Но в условиях репрессивного общества, когда человек вынужден подавлять свою сексуальность и потому прибегает к сублимации, – творческое начало может иметь подчёркнуто асексуальное выражение.

Прекрасным примером такого целомудренного выражения сублимированной сексуальности является классическая русская литература.

Но сексуальность далеко не всегда бывает связана с Эросом.

В любом репрессивном обществе неизбежно появляется и тёмная, некрофильская (по Фромму) сексуальность. Такая сексуальность есть проявление Танатоса.

Разница между этими двумя вилами сексуальности очевидна. Любой здравомыслящий человек сразу же заметит её.

Когда юноша и девушка по обоюдному согласию проводят вместе ночь – это светлая, животворящая сексуальность. Когда маньяк насилует, а затем убивает девушку – это сексуальность тёмная, танатическая.

Такая тёмная сексуальность существует во всех странах мира начиная со времён появления классового общества. Но только в обществе потребления она расцветает пышным цветом и приобретает невиданный доселе размах.

Разумеется, не всегда танатическая сексуальность приобретает такие дикие формы, как изнасилование. Она может носить и более мягкий характер. Однако же такая сексуальность всегда будет глубоко деструктивный характер. Она может облекаться в более или менее агрессивные мачистские формы, в садомазохистские и другие сексуальные извращения.

Маркузе считал, что распространения танатической сексуальности в современном обществе – это явление по своей сути глубоко деструктивное, реакционное и враждебное для левых.

И разумеется, разгул десублимированной сексуальности ничего общего не имеет с задачами сексуальной революции. Напротив, он враждебен ей и противостоит ей так же, как фашизм противостоит социализму.

Лифшиц всего этого не понимал. Описанный выше разгул он принял за сексуальную революцию.

Можно было бы ещё много всего сказать про Лифшица. Можно было бы упрекнуть его в том, что он совершенно не понял революционного смысла работ Фридриха Ницше. Или в том, что не заметил очевидно модернистских приёмов у русских реалистов девятнадцатого века (хотя бы у того же Гаршина). Мы могли бы поставить ему в упрёк то, что он в своих письмах Арсланову яростно защищал Шахназарова и прочих подобных ему бюрократов от науки – будущих предателей советской Родины [6].

Всё это можно было бы сделать.

Вот только зачем?

Думающим читателям и без того всё будет понятно.

Разумеется, всё это не значит, что Лифшица не надо читать. Напротив, читать его очень даже надо. В том числе и молодым леворадикалам. При всей своей ограниченности о некоторых вещах он пишет весьма толково.

Библиография.

См., к примеру: Как читать Михаила Лифшица? // Алексей Лагурев // «Скепсис» URL: https://scepsis.net/library/id_3734.html (дата обращения: 25.08.2020.). «Почему я не модернист?» Михаила Лифшица // Илья Смирнов // «Скепсис» URL: https://scepsis.net/library/id_2501.html (дата обращения: 25.08.2020.). Мих. Лифшиц и абстрактный марксизм (полемика по поводу рецензии Д. Потоцкого) // Алексей Лагурев // «Скепсис» URL: https://scepsis.net/library/id_3587.html (дата обращения: 25.08.2020.). Марксизм, который не надоел // Дан Потоцкий // «Скепсис» URL: https://scepsis.net/library/id_3562.html (дата обращения: 25.08.2020.). Дитя модернизма // А. Б. // «Скепсис» URL: https://scepsis.net/library/id_3738.html (дата обращения: 25.08.2020.). См. также В. Г. Арсланов Михаил Александрович Лифшиц. М.: Российская политическая энциклопедия, 2010.

Мих. Лифшиц. Дневник Мариэтты Шагинян. Новый мир. 1954. № 2. С. 206-231. // Гутов.ру URL: http://www.gutov.ru/lifshitz/texts/dnevnikm.htm (дата обращения: 25.08.2020.).

Непонимание и откровенная ненависть не мешали, однако, Лифшицу воровать у Маркузе ценные идеи. Так, лифшицианская концепция «человека-саламандры» – не что иное как переделанная и ухудшенная маркузианская идея «одномерного человека». См. Мих. Лифшиц. Карл Маркс и современная культура // Гутов.ру URL: http://www.gutov.ru/lifshitz/texts/kmarxiskult.htm (дата обращения: 25.08.2020.).

М. А. Лифшиц Что такое классика? М.: Искусство, 2004.

М. А. Лифшиц, Л. Рейнгардт Незаменимая традиция. М.: Искусство, 1974.

М. А. Лифшиц Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959-1983. М.: Grundrisse, 2011.

«Прямое действие»: краткая история канадской городской панк-герильи.

Канадская городская герилья не так известна, как немецкая или итальянская.

Однако её история тоже полна разными героическими эпизодами. Один из этих эпизодов мы сегодня и осветим.

«Прямое действие» – так называлась известнейшая канадская городская герилья. Это организация была воистину особенной.

Это была не просто герилья. Даже не просто городская герилья. Это была самая настоящая городская панк-герилья.

Инструкция не только потому, что многие её члены были панками. Просто это была организация совершенно панковская по своему духу.

Признаем сразу, «Прямое действие» – не самая успешная из городских герилий восьмидесятых. Не самая большая, не самая продвинутая, не самая последовательная. Но она была определённо самой декадентской, самой контркультурной, самой панковский герильей того времени.

Это кажется очевидным, но доказать это непросто.

Для того, чтобы в этом убедиться, – нужно погрузиться в историю.

Итак, начнём!

Энн Хэнсен родилась в рабочей семье. Её предки были эмигрантами. Когда-то давно они приехали в Канаду из Дании.

Девочка росла любознательной и активной.

Энн хорошо училась в школе. Все предметы давались ей одинаково легко, но больше других она любила биологию и математику. Школу Хэнсен окончила с золотой медалью.

В то же время юная особа всегда была склонна к авантюрному поведению. Свободное время она проводила в чисто мальчишеских кампаниях. Ей нравилось делать рогатки, собирать самопалы и небольшие бомбочки. Она вообще проводила много времени в гараже перед верстаком. Предметом особой страсти были для неё велосипеды. Она любила кататься на них по диким местам, чинить их и всячески совершенствовать. Она обожала ходить в походы по лесистой местности. Долгое время Хэнсен занималась пешим туризмом и спортивным ориентированием в школьных секциях.

С самого детства Энн отличала искренняя любовь к природе. Она могла подолгу копаться в огороде или рассматривать бегавших по стволу дерева муравьёв.

Что ещё выделяло Хэнсен от многих своих сверстников, так это обострённое чувство справедливости. Она часто помогала соседским старушкам: выпалывала их огороды, убиралась в домах, выгуливала собак. Такую тимуровскую деятельность Хэнсен практиковала с восьми лет.

Начиная с двенадцати лет Энн сменила целый ряд волонтёрских организаций. Лишь в шестнадцать она окончательно разочаровалась в подобной деятельности.

После школы девушка поступает в недавно открывшийся Университет Уотерлоу.

Идёт молодёжная революция.

В университете Хэнсен проникается марксизмом и вскоре присоединяется к подпольному «Фронту за освобождение Квебека».

Она активно руководит революционной работой. Ей поручают важные и ответственные задания. Молодую революционерку ценит руководство и уважают товарищи.

После окончания университета Хэнсен по заданию партийного начальства едет в Германию, – перенимать ценный опыт у тамошних подпольщиков.

Энн знакомится с немецкими автономными и анархистами, с подпольщиками из «Революционных ячеек» и «Движения 2 июня». Она выходит на боевиков из «Фракции Красной Армии» и шесть недель проводит на тренировочной базе RAF, обучаясь искусству городской герильи. Обучением Хэнсен руководит лично Бригитта Монхаупт.

В общей же сложности Энн прожила в Германии около полугода.

Покинув Федеративную Республику, Хэнсен едет во Францию. Там она знакомится с Жаном-Марком Руйяном и другими людьми из французского «Прямого действия».

Проведя ещё полгода на родине Мелье и Бабёфа, – Хэнсен уезжает обратно в Канаду.

«Фронт за освобождение Квебека» к этому времени приходит в упадок. Могущественная некогда организация теперь обескровлена репрессиями. Большая часть активистов покинуло ряды партии. Многие арестованы. Оставшиеся на свободе боевики ушли в глубочайшее подполье.

Большой проблемой стали сфабрикованные уголовные дела против левых активистов, политические судебные процессы и пытки.

Здесь Хэнсен впервые пригодился немецкий опыт.

И здесь, пожалуй, необходимо сделать небольшое, но важное отступление.

В Германии «Комитеты против пыток» начали образовываться ещё в середине шестидесятых. Из эволюция была довольно длительной и весьма интересной. Сначала это были небольшие, до известной степени маргинальные группы. Потом они начали разрастаться. Их активисты стали издавать собственные бюллетени и даже газеты.

Постепенно «Комитеты» превратились в площадки широкой общественной дискуссии, где встречались для обсуждения важнейших проблем представители всех прогрессивных сил, – от либерально настроенных священников-пацифистов до террористов из RAF.

«Комитеты» стали настоящими школами политических активистов.

Многие видные представители «Движения 2 июня», всё без исключения руководители «Революционных ячеек» и почти все лидеры «Фракции Красной Армии» второго и третьего поколений (в том числе такие известные, как Бригитта Монхаупт и Кристиан Клар) начинали свою деятельность именно как активисты антипыточных комитетов.

Теперь Энн активно переносила немецкий опыт в канадские реалии.

На почве борьбы с пытками Хэнсен сошлась с людьми из знаменитого «Анархического Чёрного Креста». Тогда же у неё наступило некоторое разочарование в ортодоксальном марксизме.

Собственно, кризис зрел давно. Уже в ходе своего германского вояжа Энн постепенно начала дрейфовать в сторону анархизма. Этому особенно способствовало длительное общение сначала с немецкими автономными и французскими анархистами, затем с активистами «Чёрного Креста».

В 1981 году Хэнсен создаёт свою собственную партизанскую организацию. Своё название она получила от французской герильи, возглавлявшейся Жаном-Марком Руйяном, – «Прямое действие».

Конечно, французская партизанская организация называлась «Action Directe», тогда как канадская – «Direct Action». Но это мелочь: в романских языках, как известно, прилагательное ставится обычно после существительного, тогда как в германских и славянских языках бывает наоборот. Так же, как вы понимаете, слово «прямой» (прямое) во французском пишется с литерой «e» на конце, а в английском – без этой литеры.

Поначалу в организации состояло только три человека: сама Хэнсен и два её старых товарища по «Фронту за освобождение Квебека» – Брент Тейлор и Даг Стюарт.

Первый был опытным подпольщиком и грамотным марксистом. Второй когда-то служил в канадском спецназе.

Чуть позже к этой тройке присоединилась Джули Бельмас.

Про неё надо сказать отдельно.

Это была очень панковская девушка.

Она родилась в типичном американском пригороде (даром, что это было в Канаде). Её родители были самыми простыми обывалами из среднего класса. Отец – инженер, мать – по образованию биолог, но вообще домохозяйка.

У Джули на роду было написано: колледж (или даже университет), а потом замуж за какого-нибудь хлыща из такого же среднего класса. Ну, и дальше уже собственный дом (в ипотеку), семья, дети, поездки в торговый центр или на озеро на уикэнд.

Но вся эта гадость не улыбалась. Девочка вовсе не хотела быть домохозяйкой.

«Я искала чего-то особого...» – скажет она впоследствии.

И она нашла. В четырнадцать лет девушка стала тусоваться с суровыми канадскими панками. В шестнадцать она бросила семью и переехала жить в сквот.

Родители, как ни странно,отнеслись к этому довольно спокойно.

«У меня была лишь одна цель – стать как можно более мерзкой!» – через много лет скажет об этом периоде своей жизни повзрослевшая Джули.

Она постоянно бухала. Её бывшие сожители вспоминали, что в ту пору она выпивала по две бутылки виски в день. Она появлялась в сквоте исключительно в компании бутылки. Девушка вечно была пьяная.

Она употребляла в немыслимых количествах любые наркотики, которые могла раздобыть.

Пару раз это едва не закончилось для неё летальным исходом. Сожителям Джули регулярно приходилось вызывать скорую для того, чтобы в очередной раз перебиравшую с дозой девушку отвезли в больницу.

Особенно Бельмас любила мешать виски с крэк-кокаином. Это, по её мнению, «давало убойный эффект».

Она спала со всеми подряд и никогда не пользовалась средствами предохранения. Пару раз Джули подхватывала нетяжёлый венерические болезни.

«Я не хотела лечиться. Я хотела болеть для того, чтобы и другие болели. Да, это доставляло мне неудобства. Всё чесалось, и я чувствовала себя ужасно, но я очень хотела, чтоб какой-нибудь ублюдок подцепил от меня триппер. Он т... меня, и я думала: "Вот так тебе и надо, урод! Сдохни, пидор!".» – вспоминала об этом своём опыте Джули.

Так было сначала. Потом Бельмас всё-таки подлечилась и занялась более серьёзными делами.

Джули никогда не скрывала своей любви к деньгам и роскоши. Тем более, её образ жизни требовал определённых средств. Бухло и наркотики стоили совсем не дёшево.

Девушка стала зарабатывать на жизнь проституцией. Зарабатывала она не без помощи клофелина.

Денег, однако, всё равно не хватало. Джули любила модно одеваться, проводить время в дорогих ночных клубах и ресторанах. Заработать на такие развлечения проституцией она не могла.

Одновременно с занятием проституцией Бельмас начала воровать. Сначала она таскала продуты из супермаркетов. Несколько позднее девушка наловчилась вытаскивать из чужих карманов кошельки и воровать сумки на автовокзалах.

Но денег всё равно не хватало. Тогда Джули начала обкрадывать чужие квартиры.

В это время она стала меньше пить и потреблять наркотики.

Бельмас практически не готовилась к своим преступлениям. Просто дожидалась, когда настанет уикенд. С наступлением темноты она брала пистолет, некоторые рабочие инструменты и отправлялась в пригороды.Её интересовали дома, в которых не горели окна. Когда подходящее строение удавалось найти, она вламывалась туда и брала всё, чего ей хотелось. Один раз Джули ни то по ошибке, ни то злонамеренно обнесла дом собственных родителей.

Но и этого ей было мало. Очень скоро она начала грабить мелкие придорожные магазинчики и небольшие обменные пункты, расположенные недалеко от канадского-американской границы.

Потом девушка занялась киднеппингом.

В первый раз она похитила пятилетнего мальчика и спрятала его в том самом сквоте, где жила сама. Деньги (всего два тысячи американских долларов) Бельмас получила, но вот из сквота её после этого выставили.

С тех пор она постоянно скрывалась у разных своих знакомых, стараясь нигде не оставаться подолгу. При этом она продолжала заниматься преступной деятельностью.

Короче, в конце концов Джули Бельмас познакомилась с уже известной читателям Энн Хэнсен. Та предложила ей присоединиться к террористической группе.

И, чёрт возьми, эта девушка согласилась!

На момент вступления в террористическую организацию Джули Бельмас едва исполнилось восемнадцать лет.

Джули бросила пить и полностью отказалась от приёма наркотиков. Она занялась спортом и стала регулярно упражняться в стрельбе.

Очень скоро Хэнсен решила, что Джули можно поручить первое серьёзное задание.

Бельмас должна была раздобыть денег на революционную борьбу.

Способ для этого был выбран, мягко говоря, нетривиальный. Вместо ограбления банка или магазина было решено напасть на музыкантов из панк-группы «Унтерменши».

Выбор цели оправдывался тем, что группа, дескать, отступила от настоящего панка, стала зарабатывать много денег и теперь дрейфует в сторону масскульта. Таким образом при помощи этого ограбления планировалось не только раздобыть денег на последующие акции, но и проучить оппортунистов.

Тогда боевики ещё не догадывались, что лидер группы вскоре сам сделается одним из них.

Про этого самого лидера, думаю, нужно сказать пару слов отдельно.

Звали его Джереми Хэннэка.

Ну, или просто Джерри.

Он был настоящий панк. Его отец был алкоголиком. Работал он в доках, там же и спал, там же и напивался. Мать Джерри была проституткой. Она часто обслуживала портовых рабочих.

В один из дней будущий отец Джерри пьяным шёл куда-то из порта. Он увидел миловидную девушку и изнасиловал её. Так был зачат величайший панк-музыкант и террорист Канады.

Будущая мать Джерри хотела сперва заявить о случившемся в полицию. Но алкаш стал уговаривать её: дескать, не губи мою жизнь, я женюсь на тебе. И она почему-то согласилась.

Семейка у Джерри была неспокойная. Постоянные ссоры, скандалы. Впоследствии музыкант и бомбист вспоминал, что отец часто бросался на мать с ножом по пьяни. Мать отвечала ему тем же. Один раз она отрезала своему мужу ухо кухонным ножом прямо на глазах у сына. Мальчику тогда было три года.

Денег вечно не хватало. Будущий музыкант начал воровать с четырёх лет. Этому ремеслу его научила мать.

Впоследствии великий панк воспоминал, как любящая матушка брала его с собой в супермаркет и там учила, как правильно прятать под одежду шоколадные батончики, чтоб охранники не нашли.

Отец постепенно спивался, потом совсем спился и умер. Джерри тогда было шесть лет.

Марихуану будущий гений революции попробовал в десять лет. Где-то в двенадцать у него был первый секс. В четырнадцать лет он уже обзавёлся собственной семьёй и съехал от матери в сквот.

Семью, он, понятное дело, бросил. О её дальнейшей судьбе так до сих пор ничего и не известно. Узнаем мы о них вряд ли.

Сейчас Джерри уже не помнит имени своего первого ребёнка. С именем его матери сложнее: сам музыкант говорил, что никогда его и не знал, а потому забыть не мог. Но это нам кажется сомнительным.

Примерно лет в четырнадцать Джерри увлёкся панком. Отныне его целью было стать как модно более мерзким. Он перестал мыться и бриться, стал ходить в лохмотьях. Он много пил, постоянно употреблял наркотики, воровал, грабил прохожих в тёмных подворотнях. Не известно, было ли это на самом деле или панк впоследствии приукрашивал собственные достижения, но по словам Джерри тогда же он совершил два убийства и по крайней мере одно изнасилование.

Со временем у Джерри появилась собственная группа и толпа поклонников. Группа называлась «Унтерменши».

Обозревать их творчество мы сейчас не будем. Скажем только, что «Гражданская оборона» по сравнению с этим – просто детский ансамбль на школьном утреннике.

В своих песнях Джерри воспевал каннибализм, педофилию, некрофилию, убийства, изнасилования, политический террор, фашизм, коммунизм, Сталина, Гитлера, правительство Тэтчер и маньяков-убийц.

И вот, наконец, настал тот вечер, когда в ночной клуб, где играли «Унтерменши», пришла террористка Джули Бельмас.

Когда концерт закончился, она незаметно проникла за кулисы. Там девушка выследила Хэннэка. Она дождалась, когда он останется в своей гримерной один, а затем проникла туда.

Едва зайдя в каморку, Джули тут же начала раздеваться. Джерри даже слова сказать не успел.

Бельмас была красива как Венера. Офонаревший от такого панк просто сидел в своём кресле и тупо пялился на неё.

Раздевшись где-то наполовину, Джули набросилась на Хэннэка.

К тому времени он совсем обмяк и уже не мог сопротивляться. Мужик думал, ему сейчас станет хорошо, но всё обернулось несколько иначе...

Внезапно Джули засунула руку в карман своих камуфляжных штанов, вытащила оттуда пистолет и приставила его дуло прямо ко лбу Джерри. Перепуганный панк тихонько пискнул. Девушка тем временем вынула из другого кармана опасную бритву и приложила её к горлу своей жертвы.

Далее Джули потребовала, чтоб музыкант немедленно отдал ей все собранные за концерт деньги. Эти средства должны были пойти в кассу террористической организации.

То, что происходило в гримерной дальше, превосходит по своей фантастичности любые голливудские боевики.

Между Джули и Хэннэком завязался философский спор часа на два.

Пересказывать его я здесь не буду.

Если кратко, суть дела сводилась к следующему. Сначала Бельмас упрекала Джерри в том, что он, дескать, продался: отступил от настоящего панка, стал зарабатывать большие деньги на своих концертах и всякое такое. Хэннэка на это отвечал, что главная цель панка – стать как модно более отвратительным. Джули согласилась с этим. Затем она начала доказывать, что нет ничего более отвратительного, чем терроризм. В конце концов ей удалось убедить в этом Джерри, и он решил примкнуть к той террористической организации, на пользу которой только что отдал выручку за концерт.

Короче, Джерри вступил в «Прямое действие».

Все заработанные ранее на концертах деньги (а это целое состояние) он пожертвовал в кассу организации.

Впоследствии между Хэннэком и Бельмас завязался роман, едва не окончившийся свадьбой. Намечавшейся женитьбе помешал арест.

Дальше начались суровые будни.

Боевики жили в заброшенном доме неподалёку от Ванкувера. Дом со всех сторон был окружён густыми лесами.

Каждый день они выезжали в один заброшенный каньон и упражнялись там в стрельбе. Там же проходили ежедневные тренировки по рукопашному и ножевому бою. На заброшенном участке дороги террористы практиковались в экстремальном вождении автомобиля.

Ко всему эти люди регулярно совершали тактические вылазки на природу.

Это были были настоящие марш-броски, совершавшиеся, разумеется, не с пустыми руками. В таких походах боевики развивали выносливость и приобретали навыки выживания в дикой природе.

С собой обычно брали тяжёлые рюкзаки.

Как вспоминала Джули Бельмас, когда партизаны отправились в своей первый поход, каждый из них тащил за спиной пятнадцатикилограммовый рюкзак. Им предстояло пройти пятнадцать километров по довольно крутовато и скалистым горам. Всё справились, но очень устали. К концу дня, когда маршрут был пройден, герильерос просто валились с ног.

Очень скоро тренировки дали о себе знать. Всего через несколько месяцев партизаны легко могли за один день пройти пятьдесят километров пути Подгорной местности. При этом каждый из них без труда тащил за спиной тридцать пять килограммов поклажи.

В определённый момент Хэнсен решила, что члены организации уже достаточно подготовлены для того, чтобы начать революционную войну.

И они начали.

Партизаны начали с того, что сожгли дотла порносалон.

Тут нужно сделать небольшое пояснение для молодых читателей.

В начале восьмидесятых Интернета в его теперешнем понимании ещё не было. Найти порнуху через браузер у тогдашнего развратника не было никакой возможности.

Однако же сексуальная революция к тому времени уже совершилась.

По всей Северной Америке как грибы после дождя росли новые и новые порносалоны, – убогие лавчонки, где днями и ночами по старому видаку крутили видеокассеты с порнографией. За вход, понятное дело, взималась приличная плата.

И ещё один момент.

Возможно, современная молодёжь этого не поймёт, но сказать нужно.

Дело в том, что тогдашние леваки вели непримиримую борьбу с этими самыми порносалонами.

Сейчас это действительно многим будет непонятно.

В наше время порнография окружает молодого человека повсюду. Для того, чтобы её раздобыть, не надо прилагать значимых усилий. Она бесплатна, она повсеместна.

Не секрет, что многие люди (не только молодые, кстати) в наше время вообще не представляют себе жизни без порнографии. Сама идея о том, что человек может вести полноценную жизнь без этих картинок покажется таким людям по крайней мере странной, а то и вовсе – безумной и опасной.

Порнография настолько проникла в жизнь современного человечества, что люди перестали понимать всю ненормальность этого явления.

К сожалению, всё это касается и современных левых.

Большая часть их в настоящее время не осознаёт, что порнография – это плохо.

Они сами выросли в окружении ярких картинок соответствующего содержания и поэтому считают, что так вообще-то и должно быть. Некоторые из них даже пытаются подвести под это дело теоретическую базу: я сам встречал молодых марксистов, которые доказывали мне, что пользование порнографией – неотъемлемое право человека, которое обязательно надо занести во Всеобщую декларацию. И да, конечно, после социалистической революции это «право» будет удовлетворяться за счёт государства!

Короче, срам, да и только!

Но это сейчас. А тогда, в восьмидесятые годы, всё было иначе.

В отличии от современных, тогдашние левые прекрасно знали, что порнуха – зло. Более того, они могли объяснить, почему именно.

Что такое порнография?

Во-первых, порнография – это самый примитивный род массовой культуры.

Как вы знаете, массовая культура – явление деструктивное и для левых сил враждебное.

Левым она враждебна потому, что навязывает своим потребителям мещанские, прокапиталистические, патриархальные, а иногда и прямо шовинистические представления о жизни.

При этом чем такая «культура» примитивнее, грубее, – тем более она опасней и враждебней для левых политических сил.

Порнография же – это просто предел возможной примитивности. А следовательно, и предел враждебности.

Обо всём этом неплохо написали философы Франкфуртской школы: Маркузе, Фромм, Адорно.

Во-вторых, порнография – это ни что иное, как замена секса. То есть это симуляция. Игра.

Тут уже нужно вспомнить Сартра.

Сартр, как известно, говорил о том, что в мире можно просто жить (то есть вести неподлинное существование) или же существовать (для этого нужно выйти в экзистенцию).

Капитал хочет, чтобы люди просто жили. Жили в неподлинном мире, где всё не имеет значения, где всё – игра, сон, фантазия, симуляция.

Это достигается, во-первых, через рутину, во-вторых, через пропаганду. Человека сначала нужно утомить неинтересной работой, а затем подсунуть ему какую-нибудь жвачку для мозгов. Чтоб человек расслабился и ни о чём не думал. В роли жвачки обычно выступает массовая культура.

Большинство людей так в современном обществе и живёт в густом кумаре ложных проблем и ложных представлений о мире.

Не секрет, что многие домохозяйки искренне переживают за героев сериала гораздо больше, чем за собственных детей.

Зачем всё это делается?

Ответ прост.

Если люди будут жить в таком вот неподлинном, полуфэнтезийном мире, – то они никогда не совершат революцию.

Революционерам поэтому нужно освободить людей из плена иллюзий, – вывести их в область экзистенции.

Главной помехой на их пути является массовая культура. И порнография как часть массовой культуры.

С точки зрения Сартра, порнография – это ложное, неподлинное. Это не настоящая жизнь, а имитация жизни. Порнография – это села понарошку.

Это просто игра.

И как всякая игра, она несерьёзна. При этом она отрывает человека от серьёзных занятий. Она затуманивает ему разум. Лишает возможности мыслить здраво. Она действует так же, как карты, кости, рулетка и игровые автоматы.

В социальном плане порносалон мало чем отличается от казино.

Не зря поэтому в старые времена проститутки вертелись возле игорных домов. Кое-где и сейчас вертятся.

Итак, ещё раз.

Революционеры должны вывести людей в область подлинного существования.

Порнография – это существование неподлинное, ложное.

Именно поэтому она должна быть уничтожена.

В свободном обществе порнографии быть не может. В свободном обществе место порнографии займёт секс.

Наконец, третий аргумент левых против порнографии состоит в следующем.

Порнография превращает человеческое тело в товар, что с точки зрения гуманизма совершенно недопустимо.

В этом смысле порнография представляет собой род проституции. Только это проституция более продвинутая. Информационная, если так можно выразиться.

Традиционная проституция очень проста.

Человек оказывает сексуальные услуги за деньги. Право воспользоваться чужим человеческим телом для удовлетворения своих низменных потребностей продаётся как товар.

Но это с формальной точки зрения. А по факту продаётся не только право.

Продаётся и само чужое тело.

Не зря поэтому в некоторых странах сводничество приравнивается к работорговле.

Порнография работает иначе. Тут продаётся не тело, а изображение этого тела.

Но опять же, по факту выходит, что через изображение продаётся и само тело.

Здесь так же, как с рабочем временем. Формально рабочий продаёт капиталисту лишь свой труд и своё время. Но фактически он продаёт капиталисту себя.

Кстати, аналогия с рабочем временем совсем не случайна. В традиционном (рабовладельческом или феодальном) обществе порнографии в современно понимании не было.

Проституция была, а порнографии – не было.

Точно так же, как не было и наёмного труда в его сегодняшнем виде.

С появлением капитализма появляется и наёмный труд. Появляется и порнография.

Наёмный труд, как вы помните, – это труд отчуждённый. Точно так же, как порнография – это отчуждённый секс.

Любой нормальный левый знает, что отчуждение – это плохо. С ним надо бороться. Поэтому надо бороться и с порнографией.

Но вернёмся к делу.

Боевики «Прямого действия» начали свою деятельность с того, что сожгли дотла порносалон «Red Hot Video».

Точнее, они его даже не просто сожгли. Там дело вот как было.

Цель для первой операции предложила Бельмас. Она долгое время сама жила неподалёку от этого порносалона, и он очень её раздражал. Она пару раз пыталась сжечь его при помощи коктейлей Молотова, но безуспешно.

Немного подумав, все с предложением Джули согласились.

Тейлор и Стюарт отправились на разведку. Полученные в ходе этой разведки сведение были неутешительны.

Во-первых, сжечь заведение с помощью коктейля Молотова не получится. Понадобится пропановая бомба.

Во-вторых, заведение находится на довольно людном перекрёстке. Следовательно, осуществить подрыв днём не получится. Придётся действовать ночью.

В-третьих, ночью заведение почти всегда открыто: там идут ночные сеансы.

Целый месяц партизаны ждали той ночи, когда в салоне никого не будет.

Наконец, Хэннэку это надоело и он решил действовать.

Он отправился на дневной сеанс. Во время кинопоказа панк вышел в уборную и засорил там все унитазы.

На следующий же день хозяева вынуждены были временно прикрыть свою лавочку: нечистоты полезли прямо из унитазов. Требовалось срочно прочистить канализацию.

В ту ночь в салоне никого не было.

В третьем часу на место акции подъехал похищенный несколькими месяцами ранее пикап. Машина остановилась примерно в ста метрах от дверей заведения.

За рулём грузовичка сидел Стюарт. Рядом с ним восседал вооружённый полуавтоматической винтовкой Брент Тейлор. На заднем сидении в компании пропановой бомбы ждала своего часа Джули.

Мужики помогли девушке вытащить бомбу из пикапа. После этого Бельмас самостоятельно доволокла тяжеленную бомбу до дверей порносалона, запустила таймер и быстрым шагом двинулась обратно к машине.

Через три минуты раздался взрыв.

Сильный был взрыв (в соседних домах повылетали окна).

Впрочем, его силы всё равно не хватило для того, чтобы разрушить гнусное заведение до основания. Эту работу за него сделал пожар. Здание, в котором помещался порносалон, сгорело дотла.

Описанная акция была квалифицирована судом как поджог.

Что было дальше?

О, много чего было дальше!

Партизаны не стали ограничиваться одним подобным заведениям. Они объявили настоящую войну порносалонам. Особенно страдали от их деятельности заведения уже упоминавшей выше сетевой компании «Red Hot Video».

Не забывали герильерос и про сексшопы.

Всего боевиками «Прямого действия» было подожжено и взорвано 25 порносалонов и 11 сексшопов.

Всего, как нетрудно высчитать, 36 заведений.

Но были у партизан и более крупные операции.

Так, один раз они разнесли в хлам целую гидроэлектростанцию.

При строительстве этой электростанции не соблюдались никакие природоохранные нормы. Местной природе был нанесён огромный ущерб.

Будучи настоящими экологистами, – партизаны «Прямого действия» решили разрушить проклятое сооружение до основания.

Глубокой ночью герильерос влезли на плотину и оставили там несколько мощных зарядов.

От взрыва задрожали горы.

В одну секунду могучая плотина рухнула. Каскад воды обрушился на долину.

От только что построенной гидроэлектростанции осталась лишь одинокая будка на расположенной неподалёку скале. Всё остальное было сметено взрывом.

Но это был ещё не конец.

У Хэнсен была давняя мечта. Она страстно хотела взорвать военный завод, где производились запчасти для американских крылатых ракет.

Но для этого была нужна взрывчатка. Много взрывчатки.

Полгода партизаны думали, как быта раздобыть заветный тол.

Они думали влезть на шахту или ограбить военный склад. Риск был очевиден, но делать было нечего. В конце концов после долгой дискуссии было решено ограбить армейскую базу. Партизаны уже готовились к операции, но тут случилось неожиданное.

Нужное количество взрывчатки практически свалилось на подпольщиков с неба.

В один из дней партизаны ехали на своём пикапе с учебных стрельб.

Внезапно по пути им встретилась машина дорожного департамента. На кузове фургона красовалась огромная надпись: «Взрывчатка».

Недолго думая, герильерос решили проследить за машиной.

Автомобиль проехал около мили и после этого остановился. Водитель припарковал машину на обочине дороге недалеко от места проведения строительных работ.

Беспечный шофёр не стал запирать дверь автомобиля. Ключи от машины он оставил прямо на приборной панели. Фургон так и он открытым

С наступлением ночи партизаны вернулись к заинтересовавшей их машине.

Джули подошла к заветному фургону, открыла дверь, села за руль, завела машинки угнала её.

Как выяснилось впоследствии, в кузове грузовичка лежали две тысячи фунтов тола.

Из этих двух тысяч пятьсот решено было употребить на уничтожение военного завода.

Для совершения акции был угнан ещё один пикап. В кабину автофилия навалили толовых шашек. Конной из них был присоединён детонатор с электрическим таймером.

В назначенный час Джерри подогнал пикап к забору ненавистного военного завода.

Глубокой ночью прогремел взрыв. Во всех зданиях на добрую милю вокруг взрывная волна выбила все окна. Один из цехов оборонного предприятия ыкать обращён в руины. Остальные строения на заводской территории тоже нехилое пострадали. Десять человек получили нетяжёлый ранения. Погибших не было.

Люди из «Прямого действия» вообще старались избегать убийств. Не всегда получилось, конечно, но они правда старались.

Акции герильерос планировали так, чтобы не навредить людям.

Хэнсен считала, что убийства не принесут существенной пользы движению, зато в случае провала могут утяжелить участь на суде.

Этот её расчёт оправдался.

По сравнению другими городскими партизанами Европы и Америки, – боевики «Прямого действия» отделались относительно легко. Отчасти так вышло потому, что партизаны никого не убили.

Подпольщики думали, что ночью в цехах никого не будет, а потому из персонала никто не пострадает. К сожалению, их расчёт не оправдался.

За подрывом завода последовала новая кампания борьбы с порносалонами.

А потом... Потом партизан поймали.

Процесс над ними длился три года.

Хэнсен получила пожизненное. Её освободили досрочно через восемь лет.

Брент Тейлор, фактически второй человек в организации, отхватил 22 года лишения свободы. В тюрьме он отбыл девять лет. Освободился досрочно.

Джерри дали десять лет. На свободу он вышел через пять.

Меньше всех получил Даг Стюарт. Ему дали шесть лет. На свободу он вышел через четыре года.

Сложная история была с Джули Бельмас.

Девятнадцатилетняя девушка страшно боялась, что ей припомнят все её преступления, – начиная с карманных краж и заканчивая подрывом военного завода, – и дадут пожизненное. Это было вполне возможно. У полиции к тому времени имелось достаточно компромата против Джули.

Не пожелав провести остаток жизни в тюрьме, Бельмас активно сотрудничала со следствием. Она выдала всё, что знала, а на суде ещё и публично отреклась от своих товарищей и осудила террористические методы борьбы.

За это вместо пожизненного ей дали 20 лет лишения свободы. Позднее, в ходе апелляции срок сократили до 15 лет.

Впрочем, даже через 15 лет Джули на свободу не вышла. О причинах этого мы ещё скажем далее.

Из-за неуживчивого нрава ей пришлось отсидеть свой срок полностью. В заключении она вела себя просто ужасно: по любому поводу устраивала скандалы, постоянно нападала на других заключённых, кидалась с заточкой на охранников, несколько раз пыталась сбежать.

Большую часть срока она провела в карцере.

В заключении боевики не скучали.

Хэнсен защитила в тюрьме диссертацию. Брент Тейлор получил степень бакалавра искусств. Даже неуживчивая Джули во время отсидки закончила кинематографический институт, получив диплом режиссёра.

Но лучше всех провёл тюремные годы Хэннэк.

В заключении он ни в чём не изменял себе: постоянно дрался с охранниками и другими заключёнными, много пил и вообще часто нарушал тюремный режим по мелочи.

Но помимо прочего он творил!

Один раз Джерри попросил друзей с воли, чтоб ему передали музыкальные инструменты и магнитофон. Он собирался записать новый альбом.

Начальство тюрьмы о таком и слышать не хотело. Тогда друзья решили передать аппаратуру тайно, через заключённых.

В назначенный день мужик, имевший право работать за пределами тюрьмы, пронёс в камеру Хэннэка магнитофон с плёнкой, микрофон и электрогитару без усилителя.

Той же ночью Джерри принялся записывать альбом.

Как назло, когда он уже почти всё спел и добрался до предпоследней песни, – в камеру ворвались разбуженные шумом охранники.

Крепко они, видимо, спали, ежели не проснулись раньше!

Ворвавшиеся в камеру вертухаи тут же принялись орать и избивать Джерри резиновыми дубинками.

Но Хэннэк не растерялся!

Он был настоящий панк и поэтому решил свои проблемы истинно панковским способом: он продолжал петь.

Охранники били его, а он пел!

И пел он до тех пор, пока не допел до конца последнюю в своём альбоме песню!

После этого Джерри посадили в карцер на месяц.

Через год вся история повторилась уже с новым альбомом.

А потом Хэннэка освободили.

Альбомы, которые Джерри записал в тюрьме, стали настоящей легендой канадского панк-рока.

Очень советую вам их послушать: это настоящий jailhouse rock.

Все городские партизаны из «Прямого действия» в конечном итоге вышли на свободу.

Энн Хэнсен освободилась в 1991-м и сразу же ушла в подполье. Точно так же поступил вышедший из тюрьмы годом позже Брент Тейлор.

Впоследствии эти двое ещё не раз отметились на ниве партизанской антикапиталистической борьбы.

Хэнсен написала толстенный том мемуаров под пафосным названием «Прямое действие: воспоминания городской партизанки».

Книгу можно найти в Интернете.

Русского перевода пока нет. Читать придётся на английском.

Хэнсен активно взаимодействует с «Анархическим Чёрным Крестом», часто выступает на мероприятиях этой организации. Она и сейчас неустанно пропагандирует вооружённую борьбу как основной метод противодействия власти капитала.

Даг Стюарт участвовал в знаменитых беспорядках в Сиэтле. В последующие годы он принимал активное участие в деятельности канадского и американского анархического подполья.

Джерри Хэннэк вернулся к своей музыкальной деятельности.

Впрочем, связей с подпольем он не оборвал. Впоследствии его неоднократно судили за помощь канадским городским партизанам. Всякий раз его приговаривали к штрафу.

Джули Бельмас по выходу из тюрьмы тут же объявила, что все её отречения были пустым звуком.

«Я просто боялась, что меня осудят на пожизненное! – поведала она в интервью о своих мотивах. – На самом деле я считаю, что мы поступали абсолютно правильно!».

В последующие годы Бельмас восстановила свои отношения с Хэнсен и Тейлором.

Впоследствии Джули неоднократно принимала участие в радикальных акциях прямого действия. Ко всему прочему она успела наснимать целую кучу остросоциальных документалок в духе НТВ рубежа тысячелетий.

Одно время Бельмас пробовала снимать художественное кино, но получался какой-то лютый артхаусно-авангардистский трэш. Смотреть не рекомендую.

И ещё кое-что. В 1997 году недалёко от того дома в лесу, где когда-то укрывались партизаны, были найдены человеческие останки.

Экспертиза показала, что две женщины скончались в результате удушения. Смерть их наступила приблизительно летом 1982 года.

Естественно, бывшие члены «Прямого действия», к тому времени уже успевшие выйти на свободу, – тотчас же были арестованы вновь. Все, кроме Джули Бельмас. Её арестовывать было не надо. Она к тому времени всё ещё находилась в тюрьме.

Правда, ей тогда уже разрешали ненадолго оставлять пенитенциарной заведение, – днём выходить в город, а на выходные возвращаться домой к родителям.

В ходе недолгого расследования выяснилось, что ответственность за смерть этих двоих как Джули и несёт.

Трупы принадлежали людям, которых партизаны в своё время похитили с целью выкупа. Но родственники отказались платить за пленников. Узнав об этом их решении, Бельмас учила над несчастными расправу.

В ходе нового расследования на поверхность выплыли и другие убийства, совершённые этой милой женщиной. Эти последние имели уже чисто криминальный характер. Всё они были совершены ещё до того, как Джули вступила в террористическую организацию.

Процесс по новому делу длился долго. Очень долго. Настолько долго, что к моменту вынесения приговора (а его вынесли только в 2002 году) срок давности по всем убийствам истёк. В связи с чем гуманный канадский суд Бельмас оправдал.

Так закончилась история самой крутой организации канадских городских партизан.

Борьба продолжается.

Странная смерть постсоветского анархизма.

Скажу нетривиальную вещь: странно и незаметно для большинства наблюдателей постсоветский анархизм умер.

Тут, конечно, многие закричат: «Что за чепуху ты городишь! Постсоветский анархизм жив и поднимается! Посмотрите только на то, что происходит в Белоруссии!».

Да, так скажут многие. Но это не отменит самого факта – постсоветский анархизм умер.

Поймите меня правильно. Когда я говорю про то, что анархизм на постсоветском пространстве мёртв, – я вовсе не имею в виду, что у нас здесь нет анархистов.

Очень даже есть, я вам скажу!

Более того, у нас в стране до недавнего времени действовали даже целые анархические организации (хотя и микроскопические по своей численности).

Я сейчас говорю про другое. Я про идею говорю.

Анархизм на постсоветском пространстве умер как идея.

Убожество нашего постсоветского анархизма бросалось в глаза с самого начала.

Анархистский движ сложился в нас в Перестройку. Уже тогда анархисты показали себя во всей красе: чванство, дутый пафос, мелкие интриги, запойное пьянство, лень, тунеядство и полная неспособность к систематической работе уже тогда отличали этих людей.

В конце восьмидесятых анархисты разгуливали по Санкт-Петербургу в тельняшках, галифе и хромовых сапогах, пили портвейн на ступенях Исаакиевского собора, собирали припанкованную молодёжь на концерты, бухали у себя на квартирах и страшно ненавидели советскую власть.

Вообще, что особенно расстраивает в отечественных анархистах, – так это их беспросветный догматизм, дремучее невежество и полное отсутствие желания думать. В этом наши анархи очень похожи на сталинистов.

Да и вообще, как ни странно, анархисты и сталинисты очень похожи. Не по идеологии, а именно по паттернам поведения. Что, в общем-то, неудивительно: и те и другие – мелкобуржуазные социалисты, термидорианцы по своей природе.

Невежество всегда было отличительной чертой постсоветского анархизма. Как ни странно, отчасти именно благодаря ему наши анархии хоть как-то взаимодействуют между собой: если бы они начали читать, то мигом рассорились бы или же сдрейфовали от анархизма к чему-то ещё.

Впрочем, некоторые анархические организации девяностых именно так и закончили свою историю.

Невежество много раз заводило наших анархистов в ловушку.

В Перестройку эти ребята горячо поддерживали «Демократический союз» и лично Новодворскую. Во время путча ГКЧП защищали Ельцина. За него же анархисты призывали голосовать в 1996-м (естественно, лишь бы не за коммуниста Зюганова).

Уже потом, во времена Болотной, анархисты примкнули к либералам, стали фактически их клиентурой, почти полностью утратив свою субъектность. Затем во время Майдана эти ребята поддержали киевскую хунту и фашистские добровольческие батальоны в Донбассе. Теперь они участвуют в белорусских событиях…

За все последние тридцать лет никто из этих людей даже не залумаося толком, – зачем было поддерживать Едьуина в 1991-м, зачем было выходить на Болотную двадцать лет спустя и для чего, наконец, анархистам понадобилось поддерживать проамериканское неоколониальное правительство на Украине?

Правильно, а зачем думать?! Думать анархисту не надо.

Анархисту надо на акциях «винтиться», в «махачах» участвовать, бухать, разумеется, но уж никак не думать. Неанархическое это дело, авторитарное очень, – думать.

Отечественные анархисты думать не хотели. Именно поэтому они проиграли. Не в тактическом плане, а парадигмально. На уровне концепции (которой у них нет). То есть, прямо говоря, проиграли тотально.

И ни Михаил Жлобицкий, ни прячущиеся в лесах анархические партизаны не силах этого изменить. Их жертвы не могут повлиять на такое. Они могут привлечь внимание к определённым проблемам, могут стать примерами подлинной борьбы, но вот решить вопрос интеллектуальной импотенции отечественного анархизма они не могут. В принципе.

Для того, чтобы понять, что отечественный анархизм умер, достаточно заглянуть на любой постсоветский анархический сайт. На сайт «Автономного действия», на сайт «Революционного Действия», на сайт «Народной Самообороны», на канал «Прометей» в «Telegram’е»…

Везде вы увидите примерно одно и то же – полное отсутствие даже не самостоятельной мысли, но скорее мысли как таковой. Складывается стойкое впечатление, что большая часть статей там написана специальной компьютерной программой, примитивной нейросетью. Иначе трудно становится объяснять столь чудовищное качество публикуемых там материалов.

Коротенькие статьи, которые и статьями-то назвать стыдно, написанные с гигантским количество орфографических и пунктуационных ошибок. Ошибки никто не вычитывает: редакция там такая же неграмотная, как и сами авторы.

Содержание статей тоже незамысловатое: изложение каких-то малозначимых новостей из мира буржуазной политики, внутренние сплетни и склоки, обвинения других анархических и левых групп в «авторитаризме» и прочих нехороших вещах, дурные пересказы книг Шубина по истории анархизма, советы по безопасности активистам (далеко не всегда самые безынтересные).

Люди, которые пишут туда, не знают ни собственной истории, ни собственной теории. О чужих теориях они знают лишь распространённые обывательские заблуждения.

Впрочем, главное тут даже не это. Куда важнее то, что анархисты не знают общества, в котором живут. Более того, они даже и не хотят его знать. А ведь без этого никак нельзя действовать правильно.

Наши анархи просто не понимают, в каком обществе они живут. Это обрекает их на неминуемое поражение.

Это, к сожалению, не всё. Дело в том, что наш анархизм постоянно деградирует.

В конце восьмидесятых на общей волне увлечения всем «демократическим», «свободным» и «прогрессивным» анархисты сумели навязать свои идеи существенной части неформальной молодёжи. Это был хоть и ограниченный, но всё же успех.

Потом, в девяностые, анархистские организации наподобие ФРАН, АДА, ИРЕАН дважды сумели устроить в Москве настоящие массовые беспорядки.

В нулевые анархисты из «Автономного Действия» проводили акции настоящего «прямого действия».

К сожалению, все эти успехи носили исключительно ситуативный характер.

В Перестройку анархисты расцвели благодаря специфическому общественному климату того времени. Кратковременный период общественного энтузиазма, поддержка со стороны «общедемократического» праволиберального движения и другие факторы сыграли тогда решающую роль.

Позднее, уже в девяностые, анархисты сохраняли некоторое влияние на тонкую прослойку неформальной молодёжи. Постепенно это влияние падало. Движение всё больше замыкалось на себе, превращаясь в конгломерат небольших маргинальных сект и секточек.

Анархисты старательно не понимали, с чем это связано. Анализировать окружающую реальность, совершенствовать теорию и как-то перестраивать практику они не хотели. Не хотели от слова «совсем». Просто им было не до этого.

Эти люди так и продолжали раздавать на проходных заводов написанные суконным языком листовки, издавать никому кроме них и самих не интересные журналы, проводить акции «прямого действия» и прочее.

Онинадеялись на то, что их отсталая, основанная на плохих пересказах Бакунина и Кропоткина пропаганда будет работать на массы. Им казалось, достаточно лишь обличать родителей и государство ради того, чтобы молодёжь дружно выстроилась за ними в колонны.

К сожалению, нет. Это не так работает.

В Перестройку, когда политическая активность масс была по естественным причинам высока, а уровень политической грамотности низок, когда в обществе, только что вышедшем из брежневско-андроповско-черненковского застоя, ощущалсяизвестный недостаток идей в человеческих умах, – анархисты ещё могли приобрести некоторое влияние в молодёжной среде.

Но ситуация быстро менялось. Постепенно анархисты потеряли влияние в молодёжь. Сначала его у них перехватили левораикалы. Чуть позже это место будет занято потребительским обществом.

Анархистов у нас в стране очень мало. Достаточно зайти в телеграм-конференцию «Речи бунтовщика».

Если убрать оттуда все удалённые аккаунты, все полицейские и обычные фейки, – останется лишь несколько сотен человек. Это и есть наше «анархическое движение». На самом деле – просто тусовка.

Подытожим.

Анархизм на постсоветском пространстве умер. Умер именно как идеология. Его теории настолько далеки от нашей общественной жизни, а практика до того неэффективна у нас, что у него вряд ли найдутся здесь последователи. В достаточном количестве, разумеется.

Вообще же у анархизма в российских реалиях могут найтись последователи. Но как любая тотальтарная секта, наш отечественный «анархо-движ» втягивает в себя самых необразованных, самых невротизированных, самых неспособных ко критическому мышлению. В этом смысле внутри «движа» реализуется отрицательный отбор.

Как бы то ни было, значимой политической силой постсоветский анархизм в ближайшее время на станет.

Нам давно уже пора открыть расходную тетрадь отечественной политики и напротив строки с надписью «Анархизм» поставить – «Потрачено».

Краткая инструкция по безопасной настройке устройств iOS.

Безопасность системы iOS по-прежнему остаётся темой для дискуссий. Некоторые товарищи хвалят iOS за надёжность и стойкую криптографию. Другие критикуют систему за закрытый код и ограничивающие свободу пользователя технологические решения.

Как бы то ни было, техника iOS по-прежнему остаётся довольно популярной среди российских социальных активистов. Отчасти это связно с простотой и графическими достоинствами системы. Многие также считают её относительно безопасной.

Тем менее, несмотря на простоту в использовании, любая операционная система требует правильной настройки. О том, как безопасно настроить iOS, – мы поговорим в этой нашей статье.

Введение.

Для нашей деятельности очень хорошо подходят телефоны iPhone 5, iPhone 5S, iPhone 6 и iPhone 7, а также планшетные компьютеры iPad 5 и iPad Air.

Приобретать их лучше всего на радиорынках или через Интернет (с соблюдением всех средств конспирации, конечно; продавцу и различным интернет-посредникам не должны быть известны ваши личные данные).

Лучше брать продержанные устройства. С новыми связываться незачем.

Годятся также китайские реплики, имитирующие реальные модели Apple. А вид они ничем не отличаются от оригинальных моделей, но стоят гораздо дешевле.

Отдельно хочется сказать про телефоны Android, на которые была установлена iOS.

Тут нужно сделать несколько замечаний.

iOS имеет закрытый исходный код. Официально компания Apple не разглашает его. Однако же в компании работает достаточно людей. Многие из них, как оказалось, вполне преданы идеям антикопирайта и свободного ПО. Именно благодаря таким вот ненадёжным программистам код операционной системы iOS давным-давно утёк в Даркнет, хотя официально и не разглашался.

На базе ворованного кода программисты-энтузиасты давно успели насоздавать неофициальных прошивок под iOS для телефонов неэйпловского производства. Существуют прошивки под Samsung, Xiaomi, Meizu и другие известные марки.

У таких телефонов есть существенное преимущество: операционные системы, которые там стоят, – это фактически имитации iOS. Всё они имеют частично открытый код.

Почему частично?

Ответ прост. В отличии от Android, устройство Apple строго привязано в учётной записи Apple ID. Именно поэтому, к примеру, данные облачных хранилищ устройства так и останутся почти целиком записаны закрытым исходным кодом оригинальной Apple.

Перепрошивки под iOS телефоны, первоначально делавшиеся под другие операционные системы, – также отлично подходят для наших занятий.

Теперь перейдём к практике.

Как проходит настройка.

Для настройки вам понадобится безопасный Wi-Fi. Лучше всего использовать домашний Интернет какого-нибудь своего дальнего знакомого. Можно пользоваться публичными сетями в кафе и других общественных местах, но вообще это нежелательно.

Идеальный вариант – Wi-Fi со встроенным в роутер VPN. Если у вас такой есть, вам точно ничего не помешает.

Когда отправитесь настраивать устройство, – возьмите с собой несколько «левых» SIM-карт, купленных где-нибудь на базаре и записанных не на ваше имя. На каждой карточке должна лежать небольшая денежная сумма. Возьмите также одну карточку с функцией безлимитного мобильного Интернета (тоже, конечно, «левую») и положите туда достаточно денег.

Батарея устройства должна быть заряжена на полную мощность.

При себе необходимо иметь ещё один смартфон, планшет или портативный компьютер. На нём необходимо настроить различные приложение временной и шифрованной почты, а также две-четыре конфигурации VPN. Лучше всего использовать временную почту TempMail, а также секретные почтовые сервисы ProtonMail, Tutanota и Riseup.

Перейдём непосредственно к настройке.

Создание Apple ID.

Для начала нам надо включить телефон. Далее выбираем язык. В нашем случае это русский.

Далее машина предложит нам войти через уже готовую учётную запись Apple ID. У нас таковой нет. Надо будет нажать клавишу «Нет Apple ID». Компьютер предложит бесплатно создать учётную запись. Нажимаем на соответствующую клавишу. Переходим к созданию учётной записи.

Для начала нам нужно указать дату своего рождения и своё имя. Разумеется, реальные данные вводить не нужно. Возраст лучше настраивать так, чтобы вы были старше 21 года. Имя можете придумать сами.

Если вам нужна дополнительная безопасность, – можете взять данные реального живого человека и просто вбить их компьютер. Вам придётся указать реальное имя человека, а также дату его рождения.

Идём дальше. Нам нужно вбить сюда посту и пароль.

Учётную запись Apple ID нельзя создать без почты.

Какую же почту указать?

Тут можно поступить двумя возможными способами.

Если смартфон или портативный компьютер нужен вам лишь на непродолжительное время, и вы в случае чего выбросите устройство к чёрту, – лучше указать одноразовую почту. Конечно, в случае чего вы потеряете доступ к своему аккаунту, но это мелочи.

Если устройство нужно вам на продолжительное время, вы планируете хранить на нём важные данные и вести с него какую-то полезную деятельность, – надо указывать не одноразовую, а секретную почту.

Создавать её нужно отдельно. Установите VPN и TOR на свой домашний компьютер, планшет или телефон. Откройте поисковик DuckDuckGo, а затем найдите там страницу регистрации в электронной почте ProtonMail, Tutanota или Riseup. Можно использовать и другие конспиративные почтовые сервисы. Их сейчас довольно много. Дальше поставьте себе на компьютер или смартфон почтовый клиент под соответствующую почту. Заходить туда можно будет только в том случае, если у вас включён VPN. С настоящего IP-адреса этого делать не надо.

Укажите необходимую почту. Затем придумайтесь пароль. Он должен быть длинным. Желательно, чтоб там содержалось больше десяти символов.

На секретную электронную почту вам придёт код проверки. Цифру из него надо будет перенабрать в соответствующее окно.

Далее вам предложат условия использования Apple. С ними вы должны согласиться.

Далее устройство предложит вам поделиться с ним своей геопозицией. Делать этого не нужно.

Далее будет вопрос о том, разрешаете ли вы собирать неконфиденциальные данные об использовании устройства. Здесь тоже надо отказаться.

Наконец, вам предложат подписаться на рассылку Apple. На такое подписаться можно. Если вы, конечно, спама не боитесь.

Далее вам надо будет указать страну, где вы проживаете. Не обязательно писать реальную страну вашего проживания.

Далее необходимо будет ввести адрес для выставления счетов за покупки. Тут тоже не следует писать правду. Можно самому выдумать почтовый индекс и адрес, но лучше поступить иначе. Найдите реальный индекс и реальный адрес, просто принадлежащие не вам. Укажите их. Так будет надёжнее.

Далее вам надо будет подтвердить свой номер телефона.

Тут можно поступить двумя способами.

В Интернете есть сайты, где вам предоставят бесплатный телефонный номер для получения SMS. Самый известный из таких сайтов – SMS24. Вы можете включить VPN на другом своём компьютере, зайти через DuckDuckGo на такой сайт, выбрать там номер и указать его в учётной записи. Дальше вам надо будет немного подождать. Минут через пять обновите страницу сайта. В разделе пришедших на номер SMS должна быть и ваша с проверочным кодом. Запишите проверочный код в специальной окно на настраиваемом телефоне. Всё, дело сделано.

Если телефон или планшет нужен вам на какое-то непродолжительное время, и вы не собираетесь хранить на нём никакой важной информации, – это отличный способ. Если устройство планируется использовать долго, – к означенному методу лучше не прибегать.

В таком случае вам больше подойдёт другой вариант.

Сначала вам нужно будет нажать на клавишу «Подтвердить позже». На устройстве появится рабочий стол iOS.

Ваша учётная запись в это время ещё не настроена до конца. Скачивать программы из AppStore вы пока не можете.

Теперь вы должны просто воспользоваться одной из принесённых на место настройки SIM-карт.

Если вы настраиваете iPhone, то всё довольно просто. Вы вставляете SIM-карту в телефон. Если устройство распознаёт её, то через минуту или две у вас появляется мобильная связь. Вы заходите в настройки, открываете свою учётную запись, указываете номер вставленной в телефон SIM-карты. К вам на телефон приходит SMS с кодом. Вы указываете код в соответствующем окне. Всё, теперь готово.

Если у вас iPad, процедура усложняется. Тогда вам понадобится захватить с собой на место настройки дополнительный телефон.

Это должен быть по возможности простой, купленный с рук подержанный телефон. Особые технические возможности ему не нужны. Достаточно, чтобы он мог принимать звонки и SMS-сообщения.

В этот телефон вам понадобится вставить «левую» SIM-карту.

Далее вам надо будет включить планшет и зайти в настройки. Там вы заходите в свою учётную запись и нажимаете клавишу «Подтвердить номер». Вы указываете номер вставленной в телефон «левой» SIM-карты. Когда на дополнительный телефон приходит SMS, – вы переписываете проверочный код в соответствующее окно на планшете.

Особенности настройки.

Тут ничего сложного. Устанавливаем сложный пароль из букв и цифр. Включаем автоматическое уничтожение системы после десяти неудачных паролей. Отключаем Bluetooth (через него происходит значительная часть отслеживания). Заходим в раздел Safari, в качестве основного устанавливаем поисковик DuckDuckGo.

Пару слов о приватности.

Все знают, что компания Apple сливает о вас данные. Благость, сливает она их не всем. Так, оперативникам ЦРУ она ваши данные выдаст, а вот фээсбэшникам – вряд ли.

Но это неважно. Apple не выдаёт данные сотрудникам ФСБ потому, что отношения между Россией и США сейчас плохие. А если они вдруг станут хорошими? Прилёт к власти Навальный, – вот и станут ФСБ и ЦРУ дружить сразу. Как тогда быть?

Успокойтесь. Существуют инструменты, позволяющие сохранить ваши данные даже на iOS. И компания Apple ничего с вами не сделает.

Что вообще могут выдать разработчики о своих пользователях?

Итак, фирма Apple может предоставить ЦРУ или разведке дружественной США страны:

1. данные файлового хранилища iCloud;

2. фотографии, сохранённые в официальной галлерее;

3. пароли, если они сохранены в связке ключей iCloud;

4. данные геопозиции, если доступ к ней был разрешён компании пользователем;

5. список программ, скачанных пользователем из AppStore (но не данные самих программ);

6. данные предустановленных программ Apple.

К счастью, можно сделать так, чтобы ваши данные к цэрэушникам не попали в любом случае. Соответствующие методы мы сейчас и обсудим.

Шифрование облаков.

Если вы боитесь, что Apple может выдать данные ваших облачных хранилищ, – вы можете зашифровать их при помощи программы Boxcryptor.

Возьмите свой безопасно настроенный компьютер. Зайдите в настройки, в раздел VPN. Запустите сразу два VPN: личный и конфигурацию.

Затем заходим в браузер. Можно это делать на Safari, но лучше использовать браузеры Tor, Aloha и Brave. Если вы всё-таки делаете это на Safari, там обязательно должна стоять поисковая система DuckDuckGo.

Находим программу Boxcryptor. Разработчики предоставляют шифрованные облака всем желающим.

Заходим на сайт, регистрируемся. При регистрации указываем почту на ProtonMail, Tutanota, Riseup или ещё чём-то подобном. Пароль должен утр длинным и надёжным.

Затем заходим в AppStore и скачиваем программу Boxcryptor. Когда скачалось, открываем приложение, вводим почту и пароль. Далее с помощью программы мы полностью шифруем хранилище iCloud.

Всё. Теперь компания Apple не будет иметь доступа к вашим файлам.

В качестве приятного бонуса в программе «Файлы» у вас появится дополнительная папка Boxcryptor. Она тоже будет полностью зашифрованной.

Затем отправляемся в AppStore. Находим там приложение PhotoVault. Скачиваем его. Когда скачалось, – заходим в приложение, задаём PIN-код. Теперь у нас есть шифрованное хранилище для фотографий. Туда можно спрятать те фото, которые хранить в официальной галлерее небезопасно.

Далее. Скачиваем из AppStore приложение Degoo. Когда скачалось, – заходим, регистрируемся. Регистрация, конечно, нужна на приватную почту. Пароль должен быть непростым.

Degoo – это шифрованное облако для фотографий. Бесплатно предоставляется 100 ГБ свободного диска. При желании можно настроить автоматическую загрузку всех фотографий в Degoo, сделав эту программу фактически основной своей фотогаллереей.

Фотографии, находящиеся в этих зашифрованных облаках, – не будут доступны фирме Apple.

Джейлбрейк.

Далеко не всем нам нравится AppStore. Выбор программ там ограничен, а модерация довольно жёсткая.

К счастью, существуют альтернативные магазины приложений для iOS.

Понятное дело, Apple не поощряет такие девайсы. Именно поэтому скачать альтернативу AppStore из самого AppStore не получится.

Вы врубаете личный VPN и конфигурацию. Заходите в браузер. Затем находите там неофициальные магазины приложений для iOS. Самый популярный из них – Cydia. Но вообще их много.

Вы находите нужный вам магазин, отыскиваете подходящую для вашего компьютера версию, а затем устанавливаете её. Будьте внимательны: если у вас на смартфоне стоит iOS 12.4.9, то вам нужна версия именно для iOS 12.4.9, а не какая-нибудь ещё.

Когда нужная версия найдена, вы просто нажимаете «Установить». Когда программа загрузится, на экране появится соответствующее окно. Мы закрываем его. Затем закрываем браузер и идём в настройки. Там у нас появляется специальная строка «Загрузки». Нажимаем на неё. Компьютер спросит нас, хотим ли мы установить программу на него. Мы нажимаем «Установить». Далее нас спросят, доверять ли новой программе. Мы нажимаем – да.

На рабочем столе прясться значок необходимого нам магазина. Всё. Задание выполнено.

Программы, скачанные из неофициальных магазинов, компания Apple отслеживать не может. Фирма не будет знать, что вы их скачали.

Настройка основных программ.

Далее настройка всех основных необходимых нам программ будет проходить следующим образом.

Для начала врубаем два VPN. Затем заходим в AppStore или другой магазин, скачиваем нужную программу, настраиваем её, при необходимости регистрируемся. Регистрация должна проходить на левую электронную почту (одноразовую или нет) и левую SIM-карту.

Эту самую SIM-карту лучше, конечно, не вставлять в зашифрованный телефон. Лучше засунуть её в простенький телефон, способный лишь звонить и принимать SMS.

На компьютер в обязательном порядке устанавливаются мессенджеры для приватного общения: Signal, Telegram, DeltaChat. Помимо этого настраивается Jabber. Для него используется программа ChatSecure – лучший jabber-клиент для iOS (поддерживает шифрование OTR и OMEMO).

Далее, устанавливаем почтовый клиент для конспиративной почвы (лучше всего ProtonMail или Tutanota).

Устанавливаем менеджеры паролей. Это специальные программы, созданные для того, чтобы хранить пароли. Обычно такие программы защищаются при помощи т.н. «мастер-пароля», – то есть очень длинного и предположительно неочевидного пароля.

Лучшие программы такого рода на сегодня – это Keeper и

LastPass.

Хранить пароли нужно именно в таких зашифрованных менеджерах, а не в связке ключей iCloud. Тогда фирма Apple не будет иметь к ним доступа.

Далее на компьютер устанавливаются программы для изменения голоса (лучшая – Диктофон), для удаления метаданных с фото и других файлов (одна из лучших – Exif Metadata), настраивается временная почта TempMail, устанавливаются запароленные «Записки» (использовать обычные не очень безопасно).

Вообще говоря, все программы, которые можно защитить паролем, – защищаются им немедленно. Если где-то может быть поставлен пароль, он будет там поставлен.

При желании можно поставить приложения-клиенты для левых аккаунтов в соцсетях.

В телефон вставляется левая SIM-карта с мобильным Интернетом. Настраивается приложение для пополнения баланса карты. Звонить с этого телефона по обыкновенной сотовой связи не следует. Лучше связываться через мессенджеры, используя мобильный Интернет. Большая часть из них в наше время давно уже поддерживает функцию звонков. При этом, разумеется, всегда должны быть включены конфигурации VPN.

Вот, собственно, и всё. Приятного вам пользования!

Чем грозят новые российские законы?

Некоторое время назад в Госдуму на рассмотрение вынесли сразу несколько репрессивных законопроектов: пикетный очереди приравняют к митингам, список «иностранных агентов» будет расширен, просветительскую деятельность начнёт регулировать государство.

Оттоптаться на новых законах успели уже почти все: и левые, и правые, и либералы.

Как водится, больше всего гнева было по поводу «пикетных очередей».

Это понятно. Больше всего на новое законодательство ругались либералы. Им нравятся пикетные очереди.

Либералам этот метод импонирует, потому что наш российский либерал (прямой наследник либерала советского) – рохля и тряпка. Поэтому и склоняется к ненасильственным методам борьбы.

Конечно, либералы могут кричат, что это, дескать, эффективно и безопасно, тогда как насилие – прямой путь в тюрьму.

Это, конечно, чушь.

Когда было «дело Сети», у нас под окнами здания ФСБ на Лубянке собирались многотысячные пикетные очереди.

Что они изменили?

Либералы могут говорит, что пикетчиков хотя бы не сажают. Это не так. У нас уже были уголовные дела за одиночные пикеты. И заканчивались они реальными сроками.

То же самое относится к поправкам к закону об «иностранных агентов».

Российские левые в массе своей не получают помощи из других стран. Исключение составляют лишь некоторые троцкистские и анархические группы. Зато финансирование получают либералы. И получают они реально много.

Так что больше всего грязи вылилось именно на эти два закона: о митингах и об «иностранных агентах».

А вот про поправки к закону «Об образовании» большинство комментаторов умолчало.

Конечно, была и на эту тему заметка в «Новой газете», но только вот заметка это была дежурная. Всё же знают: как что-то случается поганое в нашей стране, – «Новая газета» сразу статеечку публикует.

А ведь эти самые поправки раз в десять важнее «пикетных очередей» и прочих «иностранных агентов»!

Об этом нам вообще беспокоиться незачем.

Радикальная оппозиция на то и радикальная, что проводит уличные акции без согласования. От американских фондов мы тоже денег никогда не получали (в отличии от либералов). Так что про «иностранных агентов» тоже не к нам.

Другое дело – поправки на тему «просветительской деятельности».

Просвещение – для левых важная тема.

Сейчас это гораздо важнее, чем уличные акции, про которые узнает в лучшем случае пара тысяч человек. «Оппозиционного» НТВ сейчас нет. В стране вообще почти не осталось оппозиционных СМИ (всмысле, «больших СМИ»). Про акции пишут лишь в тематических группах в соцсетях, – то есть аудитория там небольшая. А вот риск присесть – огромный.

Уличные акции сейчас ничего не меняют.

Кружки, стримы, сайты и журналы – наоборот.

Просвещение, разные низовые инициативы – это сейчас важно. Возможно, это сейчас вообще самое важное, чем должны заниматься левые и радикалы вообще.

Именно поэтому власти так хотят подавить оппозицию на этом поле.

И это очень даже возможно.

При нашем законодательстве с его расплывчатыми формулировками под это дело можно подвести... Ну, не всё, что угодно, но очень многое – точно.

Вот ведёте вы, к примеру, марксистский кружок. У вас там студенты занимаются, старшеклассники... И тут к вам вламываются полицаи и говорят: «Ах ты, какой плохой, просвещением нелицензированным занимаешься, сволочь! Лицом в пол лежать, сука!».

Или не кружок, а к примеру, стримы. Со стримами-то это провернуть ещё проще. Ведёте вы стримы на Ютубе, про историю рабочего движения там рассказываете, – а вас бац, и судить за это станут!

Что всё это значит?

А значит это вот что.

Во-первых, просветительскую деятельность надо выводить из онлайна. Если вы ведёте тот же марксистской кружок и агитируете туда лишь надёжных людей и только при личных встречах, – то полицаям ещё доказать придётся, что кружок вообще существует. Если вы свои совещания на камеру не записываете, – им прилётах сделать это за вас. Надо будет внедрять к вам провокатора (это деньги) или хотя ставить у вас в домах прослушку (что тоже недёшево).

Если же вы ведёте занятия онлайн, да ещё и видео с них в открытый доступ выкладываете, то это для полицейских вообще отлично. Тут и делать ничего не надо, – вы им сами на себя компромат скидываете.

Одновременно с этим надо начинать осваивать всякие полезные средства компьютерной безопасности.

Вот те же занятия через онлайн. Почему наши радикалы до сих пор проводят их в Скайпе? Для таких целуй есть приложение Jitsi с открытым исходным кодом. Оттуда ваши данные полицаям точно не передадутся (если у вас VPN работает).

Нам всем давно Джаббер с шифрованием OMEMO ставить пора, а очень многие до сих пор многие даже «Telegram» не освоили.

И не надо мне говорить: «Они и так про нас всё узнают...».

Во-первых, что за фатализм? Эшники не боги. Они самые обычные, чаще далеко не умные люди.

Некоторые особо умные ещё говорят: «Мы же ничем незаконным не занимаемся, – зачем нам это?».

Да поймите вы уже, плевали наши власти на законы! На законы в нашей стране всем вообще плевать!

Что незаконного сделали фигуранты «лета Сети»? Они вон, – очищали реки, играли в страйкбол, делали фримаркеты и прочее в том же духе. А потом все дружно сели за терроризм!

И ведь огромную роль во всём этом деле играла переписка.

А что сделали школьники из Канска? Те самые, которых судят де-факто ща игру в «Майнкрафт»?

Поймите вы уже: если вы в России занимаетесь не то, что политикой, а вообще какой-то общественной деятельностью (зоозащитной, благотворителей, учебной) или бизнесом (даже если там всё «в белую»), – вам нужно шифровать всё, что только можно, и вообще использовать средства конспирации. Иначе риск оказаться в тюряге для вас возрастает в разы.

И ещё.

Власти намеренно загоняют ультралевых в подполье.

С одной стороны, это плохо – в подполье выживут только сильнейшие. С другой стороны, это хорошо – в подполье выживут только сильнейшие.

Сейчас нам нужно заняться созданием контргражданского общества.

Репрессии будут нарастать.

Нам необходимо создать устойчивые структуры, способные выжить даже в самых тяжёлых условиях. Если мы такие структуры не создадим, – это будет трагедия. Диктатура раздавит всё. Погибнет не только оппозиция: погибнет наука, культура. Не будет больше ни великой страны, ни великих достижений. Только русская пустошь вместо сибирских лесов. Потому что все леса срубят и продадут китайцам.

О пауперах и пролетариате.

В общем и целом мы можем прийти к том же выводам, что и Э. О. Райт. Несмотря на наличие большого количества совершенно разных концепций классового анализа, ни одна из них не может быть признана удовлетворительной в должной степени.

Классовая структура современной России не укладывается в рамки классического марксизма.

Известно, что огромные массы людей в нашей стране отброшены далеко за черту бедности. Доходы этих людей ничтожны, а жизнь – ужасна. Возникает закономерный вопрос: относятся ли эти люди к пролетариату?

Наш ответ: нет, не относятся.

Как же тогда правильно назвать этих людей? Кто живёт в разрушающихся моногородах, в вымирающих деревнях и сёлах? Кто встаёт на работу в четыре утра, а затем три часа едет в Москву или другой город для того, чтобы стоять весь день за прилавком, получая за это двадцать тысяч рублей в месяц? Кто все эти люди?

Ответ на этот вопрос одновременно и сложен, и прост.

Это пауперы, то есть бедняки. Но пауперы – это не пролетарии.

С точки зрения классического марксизма, пролетариат – это не просто рабочие. Тем более не просто наёмные работники. Это наёмные работники, занятые производительным трудом на крупных промышленных предприятиях, не имеющие никакой собственности и существующие только за счёт этого труда, в случае потери работы в самое ближайшее время обречённые на голодную смерть.

Специфические (и очень плохие) условия существования позволяют пролетарию выработать то, с помощью чего он может изменить мир, – новое сознание.

Первым и важнейшим фактором здесь является крайняя степень бедности и эксплуатации.

Замечу, что соответствующий эффект даёт лишь сочетание этих двух факторов. Одна только бедность не порождает революционности. Так же как и взятая в отдельности эксплуатация.

Бедняк, который не трудится (и, следовательно, не подвергается эксплуатации) – это люмпен, а не пролетарий. Такой человек редко когда становится революционным.

Важным здесь является именно сочетание бедности с эксплуатацией.

Пролетарий почти лишён собственности. Кроме личных вещей и скудной домашней утвари у него ничего нет. Он вынужден жить в съёмном жильё очень плохого качества. Работает он с утра до вечера, – обычно от двенадцати до восемнадцати часов в сутки. Его заработной платы едва хватает на еду и аренду койки. При потере работы пролетарий уже в первые дни (максимум – недели) столкнётся с угрозой смерти от голода и холода.

Собственно, именно это делает пролетария готовым на радикальные действия. Ему и вправду нечего терять. Его жизнь настолько ужасна, что попадание в тюрьму не видится катастрофой. Более того, в тюрьме могут быть даже лучше, чем на воле. Смерть в целом тоже не слишком пугает такого человека. Когда жизнь хуже смерти, смерть видится избавлением от страданий.

Во время восстания лионских ткачей 1832 года, – рабочие ткацких фабрик без страха бросались под ядра и пули. Рабочий день в те времена продолжался по восемнадцать часов и более. Спали рабочие прямо возле станков. Многие не выходили из помещения фабрики месяцами. Вся зарплата уходила на скудное питание. Мастера часто рукоприкладствовали.

Разумеется, это не могло не развить вполне определённые психологические особенности.

Иными словами, важнейшим фактором выработки нового сознания является крайняя степень бедности и эксплуатации.

Но это фактор не единственный. Есть и другой, не менее важный, фактор. Он состоит именно в специфике пролетарского труда.

Как уже было сказано, пролетарий работает на крупном промышленном предприятии.

Постоянное нахождение в крупном коллективе, состоящем из сотен и тысяч людей, порождает определённый коллективизм.

Пролетарий все дни проводит в крупном заводском коллективе. Совместный труд воспитывает в нём определённое чувство локтя. Это чувство укрепляется в ходе экономической борьбы за повышение зарплаты и улучшение условий труда.

В конце концов человек до такой степени привыкает к большому коллективу, что и немногие свободные минуты тоже старается проводить в окружении своих коллег.

Иными словами, в пролетарской среде развивается коллективизм.

Специфика пролетарского труда также очень способствует развитию классовой борьбы.

На крупном промышленном предприятии начальство предельно отчуждённостях от рабочей массы, поставлено с ней в почти открыто антагонистические отношения.

Этого не наблюдается на малых предприятиях.

Допустим, у нас есть мастерская, где трудится всего пять человек. Хозяин мастерской эксплуатирует своих рабочих безо всякой жалости: рабочий день длится четырнадцать часов без перерыва, а зарплата удручающе низка.

В данном случае борьба рабочих за свои права весьма затруднена. Если даже все пятеро объявят забастовку, – хозяин просто выгонит их и найдёт новых работников.

Это невозможно на крупном предприятии. Найти тысячу или две тысячи новых рабочих для хозяина предприятия будет затруднительно.

Есть и психологический фактор.

На небольшом предприятии даже в условиях крайней эксплуатации между работниками и хозяином возможна психологическая близость.

Начальник там постоянно общается со своими рабочими. Он может подойти к одному из эксплуатируемых, спросить про детей, про семью, похлопать по плечу и сказать, мол, все мы братья.

Это фактор иррациональный, но очень важный. Фактически хозяин мастерской – эксплуататор. Но рабочие могут его таковым не считать. Он воспринимается ими как либо как «почти равный», либо как благодетель, дающий работу. Отчасти именно поэтому здесь маловероятно возникновение открытого классового конфликта.

Совсем иначе обстоят дела на крупном производстве.

Хозяин его может находится в другом городе или даже в другой стране. Постоянной связи с рабочими он не имеет. «Белые воротнички» из заводской администрации презрительно относятся к рабочим, а иногда даже открыто демонстрируют социальный расизм. Это формирует психологическую почву для ненависти и противостояния.

Также очень важен семейный фактор.

В пролетарской среде семейные узы бывают непрочны, а само понятие семьи имеет второстепенное значение. Это связано с определёнными условиями быта: во-первых, пролетарий проводит большую часть своего времени на заводе, а потому домой возвращается лишь для того, чтобы выспаться. Следовательно, он мало времени проводит со своей семьёй.

Во-вторых, само понятие дома для пролетария весьма условно: он живёт в общежитии или казарме, иногда и вовсе в бытовке. Его семья занимает в лучшем случае одну комнату в коммунальной квартире, в худшем – одну из кроватей в заводском бараке. Иными словами, даже дома пролетарий не может полностью удалиться от общества: его и там будут окружать его коллеги, – такие же пролетарии как он.

Теперь поговорим о пауперах.

Паупер – это не пролетарий, а вполне отдельный, самостоятельный социальный тип. В общем он характерен для традиционного, доиндустриального общества.

У нас есть огромное количество нищих, почти совсем обездоленных людей. У многих из них нет работы, нет доступа к медицинскому обслуживанию и образованию. Они живут преимущественно в небольших городах, посёлках и деревнях. Это в массе своей и есть пауперы.

Паупер – человек нищий, лишённый социальных гарантий, часто без постоянного места работы, но при этом располагающий некоторой очень скудной собственностью (обычно недвижимой).

По своему имущественному положению он очевидно недотягивает до классического мелкого буржуа. Здесь он находится гораздо ближе к пролетариату. При этом психология у него в известной степени мелкобуржуазная. Впрочем, тут дело сложное. Здесь требуется дополнительное исследование.

Итак, каковы же условия жизни среднего российского паупера?

Он проживав в небольшом городе, посёлка или деревне. У него есть собственный домишко или городская Квартира.

Формально это – собственность, но фактически стоимость её настолько низка, что можно считать её незначительной. Так, небольшой дом в деревне будет стоить в районе двухсот-пятисот тысяч рублей. Квартира в малом городе едва ли будет превышать в стоимости два миллиона рублей. Кое-где можно без труда найти Квартиры за пятьсот и даже за сто (sic) тысяч рублей.

С трудовой деятельностью всё обстоит несколько сложнее. В девяностые и двухтысячные годы Россия пережила мощнейшую деиндустриализацию. Огромное количество промышленных предприятий в нашей стране закрылось. Многие заводы сократили производство в десятки раз.

Зато невероятно разрослась спекулятивная сфера.

В настоящее время большая часть пауперов занята либо непроизводительным трудом, либо производительным трудом вне сферы промышленного производства. Это продавцы и официанты, таксисты и водители автобусов, железнодорожные рабочие и рабочие агрохолдингов.

Некоторые пауперы заняты в промышленном производстве. Таковых сейчас меньшинство. В дальнейшем их количество будет сокращаться.

Как бы то ни было, подавляющее большинство пауперов работает на некрупных предприятиях, что, как уже было сказано выше, препятствует обострению классовой борьбы.

Вот типичный пример.

Человек работает продавцом в магазине. Он с утра до ночи стоит за прилавком и получает за это совершенно ничтожную сумму денег ежемесячно. Он единственный продавец в этом магазине.

Подняться на забастовку он не может. В городке, где он живёт, высокая безработица. Если он забастует, его просто выгонят, а на его место легко найдут кого-то ещё.

Про психологические особенности труда на малом предприятии было сказано ранее.

В общем и целом люди, трудящиеся в одиночестве или в малом коллективе, более индивидуалистичны, нежели те, кто работает в огромном коллективе. Поскольку же они не видят перед собой примеров удачных классовых битв, то по большей части не рассматривают экономическую борьбу как средство улучшения своего положения. К забастовкам они в большинстве своём относятся скептично и равнодушно, некоторые – и вовсе враждебно. Некоторые из этих людей искренне надеятся на то, что им удастся «пробиться», сделать буржуазную карьеру или основать собственный бизнес. К счастью, большинство из них уже избавилось от подобных иллюзий.

Раньше в пауперской среде были распространены маниловские мечтания о грядущем обогащении. В девяностые и начале двухтысячных многие пауперы рассматривали своё положение как временное. Собственную бедность они воспринимали как стихийное бедствие, которое вот-вот закончится.

К настоящему времени такие настроения в массе сменились принятием новой классовой идентичности. Современный паупер уже не надеется выйти из своего класса. В худшем случае он мечтает о том, что его детям удастся подняться в социальной иерархии на ступеньку выше.

При этом запросы пауперов за последние два десятилетия стали куда скромнее. Если на рубеже веков в этой среде многие мечтали о том, что их дети смогут стать мелкими бизнесменами и менеджерами среднего звена, то теперь даже профессия сельского учителя выглядит в глазах пауперов весьма заманчивой.

Конечно, больших денег педагог не получает, но его положение отличается большей стабильностью. В конце концов, в школе работа будет всегда, – уверены пауперы.

Большая часть пауперов имеет работу. Поскольку пособие по безработице в России де-факто не платится, – для того, чтобы не умереть с голоду, этим людям приходится работать.

Почти все они получают ничтожную зарплату, на которую едва можно прокормиться. У многих нет постоянной работы. Такие живут временными или сезонными заработками (последние особенно распространены в южных регионах России).

Некоторые занимаются различными кустарными промыслами и сельским хозяйством натурального или полунатурального типа. В первую очередь это касается жителей полузаброшенных деревень и небольших умирающих посёлков.

Так, многие из них, к примеру, собирают в лесу ягоды, грибы, а затем продают их пассажирам поездов на ближайших железнодорожных станциях. Некоторые занимаются рыболовством и браконьерской охотой (последняя особенно распространена в Сибири и на Дальнем Востоке).

Скажем теперь пару слов о политических пристрастиях пауперов.

Разумеется, здесь мы должны сделать важную оговорку. Большая часть представителей этого класса аполитична и не склонна к участию в общественной деятельности. Впрочем, в современной России это можно сказать и про представителей других классов.

Тем не менее, большинство пауперов имеет вполне конкретный взгляд на то, как должно быть устроено государство. Этот взгляд – государственно-патерналистский.

Паупер выступает за сильное социальное государство и за сильное государство вообще.

При этом самостоятельно бороться за свои права паупер обычно не хочет. Ему бы хотелось, чтоб эти права ему дали просто так, по доброте душевной.

Ему бы хотелось, чтоб к власти пришёл некий вождь, который расправился бы с коррумпированными чиновниками, поставил под контроль жадных бизнесменов, уничтожил бы организованную преступность, даровал социальные гарантии, которые свято бы выполнялись. Он с удовольствием поддержал бы такого вождя.

Паупер хотел бы, чтоб в стране была развитая бесплатная медицина, хорошее (и бесплатное) высшее и среднее образование, ориентированное на защиту интересов работников трудовое законодательство. Он хотел бы, чтоб в стране не было безработицы, и ради этого считает вполне допустимым ограничить рынок (ввести обязательное трудоустройство).

Пауперы не нравятся неолиберальные политики (их он обычно называет «гайдарочубайсами»), чиновники, полицейские, бизнесмены в целом и особенно банкиры («ростовщики», как любит говорить паупер). Он не в восторге от криминала, его злят наркоманы иалкоголики.

Он склонен к национализму и с недоверием относится а иностранцам. Наибольшее подозрение паупер питает к жителям западных стран (и в последнее время – также к китайцам). Особенно не нравятся ему американцы. Впрочем, недоверие и враждебность с его стороны почти всегда распространяются в первую очередь на политиков. К рядовым жителям зарубежных стран у него обычно куда более спокойное отношение.

Паупер с недоверием относится к демократии, а «тоталитаризм» его не пугает. Он не любит «либералов» (фактически – неолибералов) и в общем-то неплохо относится к Сталину.

Пауперский бунт мы могли наблюдать в на Донбассе в 2014-м голу. Ныне Донецкая и Луганская народные республики дают нам интересный пример попытки реализации пауперского социального идеала.

Перспективы Донецкой народной республики.

В последнее время в новостях распространяются тревожные слухи: Россия стягивает войска к своим границам с Украиной, для того, чтобы начать войну против неё. Вооружённые силы Украины проявляют ответную активность; США и другие империалистические державы запада уже успели занять проукраинскую позицию. Военно-транспортные самолёты США начали прибывать на территорию Украины, наёмники из американских частных военных компаний, «военные советники», «зеленые береты», замаскированные агенты ЦРУ и других разведок, боевики спецназа – массово прибывают на территорию Украины. Разумеется, они и до этого момента присутствовали там в известном количестве. SAS – спецподразделение MI-6 держало свои контингенты на территории зоны АТО с самого начала конфликта. Однако в настоящий момент ситуация изменилась, теперь присутствие иностранных войск на территории Украины не только совершенно не скрывается, но и переходит все мыслимые границы. По всей видимости, идёт подготовка к полномасштабным военным действиям, которые в перспективе могут завершиться уничтожением ДНР и ЛНР. Точно так же, как до этого американские, британские и французские империалисты подавляли сопротивление в Чьяпасе, Колумбии, на Филлипинах, в Бихаре – сейчас они занимаются тем же самым у нас под боком. Само существование двух промышленно развитых, экономически независимых и сильных в военном отношении государств на востоке Европы угрожает американским и британским интересам в регионе.

Новороссия сосредотачивает на свой территории более 50% всей европейской промышленности. Вопреки распространённому заблуждению, ДНР и ЛНР представляются собой весьма успешные примеры современного сепаратизма. Мало кто помнит, что ДНР в настоящее время имеет большее количество танков, чем Британия, Франция и ФРГ вместе взятые. Помимо разработанных ещё в СССР и России, в ДНР и ЛНР выпускается техника собственной разработки, полностью спроектированные и запущенные в производство после восстания 2014 года. В настоящее время народные республики Донбасса остаются единственными значимыми очагами военного сопротивления американскому империализму в Европе.

Разумеется, не стоит чрезмерно обольщаться слову «народные» в названиях этих государств. Вопреки рассуждениям некоторых российских левых, установившийся в ДНР и ЛНР строй не может быть назван ни социализмом, ни пролетарской диктатурой. Национально-освободительное движение, создавшее эти государства, было мелкобуржуазным по сути, но при этом глубоко демократическим. Исходя из характера движения, создавшего их, республики тоже уместнее всего назвать государствами мелкобуржуазной демократии.

Например, уровень социального расслоения в республиках крайне низок. Средняя зарплата составляет 6-9 тыс. рублей. Высшие чиновники на уровне министра не получают свыше 40-45 тыс., некоторые бизнесмены имеют схожий доход, людей, имеющих доходы свыше упомянутых исчезающее мало. Местные политические режимы больше напоминают правительства «левого поворота» в Боливии и Эквадоре. Существование реально работающих демократических институтов, максимально приближенных к прямой демократии, сочетается с капиталистическом способом производства.

Так или иначе, в них сформировалась весьма оригинальная политическая культура. В отличие от российских, местные политические партии – это не пустые лейблы, созданные исключительно для избирательных кампаний, а реальные субъекты политики, выразители интересов вполне конкретных групп населения. Выборы в Донецке и Луганске – реально альтернативные, а их исход нельзя предсказать вплоть до последнего момента: там это не ритуальный процесс, а действенный механизм воздействия общества на власть. Политическая борьба в Донецке разворачивается в гораздо более жёстких формах, нежели в России: убийства активистов из-за угла, подлые отравления, подрывы штабов, стрельба на улицах – всё это политические будни Донбасса.

Начиная с 2014 года в Донецке сформировалась сильная и сплочённая коммунистическая партия: вообще в отличие от соседей, здешнее левое движение крайне консолидировано, лишено тусовочности, расхлябанности, лени, головотяпства, так свойственных левым у нас. Компартия ДНР – настоящая боевая партия пролетариата коминтерновского типа. У неё есть большое влияние в массах, прежде всего в кругах заводских и шахтёрских. За ней идёт значительная часть местной интеллигенции. У партии есть значительное нелегальное крыло, действующая не только на территории республик, но и за их пределами. Несмотря на то, что партия подвергается довольно жёстким, хотя и неоткрытым репрессиям, ряды её постепенно ширятся, а влияние только укрепляется. Во многом этому способствует идеологическое банкротство политических режимов Дениса Пушилина и Леонида Пасечника.

В последнее время, а если быть точнее – с момента убийства Александра Захарченко, ключевую роль в руководстве республик стала играть компрадорская часть местной элиты, ориентированная на интеграцию с Россией. Наиболее ярким представителем этой бандитской клики и стал Денис Пушилин, фактически ведущий себя, как российский губернатор и явно стремящийся официально закрепить себя в таком статусе. Конечно, подобные тенденции имели место и ранее, однако в 2014-2015 годах они не приобретали решающего значения. Сейчас Донбасс находится в промежуточном положении.

С одной стороны, при сохранении и усилении текущих тенденций Донбасс окончательно попадёт под влияние российского империализма вплоть до Крымского сценария, исключать который не следует ввиду необходимости реанимировать рейтинг Путина. Так или иначе, правящая в ДНР и ЛНР клика хотела бы именно такого развития событий. Впрочем, куда вероятнее превращение республик в российские колонии. Для российского империализма это было бы выгоднее всего, так как подобный статус не предполагает открытого ассигнирования из бюджета и в то же время открывает возможности для ведения некоторых социально неодобряемых форм форм бизнеса (рабо- и наркоторговля, торговля оружием, проституция, изготовление детской порнографии и прочие прелести современного капитализма).

С другой стороны, на Донбассе сейчас имеется реальная возможность переломить ситуацию в пользу левых. Но пока идёт война с Украиной, ожидать революции в ДНР и ЛНР не стоит: когда в 2017 году бойцы нескольких коммунистических батальонов массово покинули позиции и двинулись на Луганск, чтобы совершить военный переворот, их постигла неудача. В условиях войны консолидация общества слишком высока, а потому социальные противоречия не могут принять наиболее острый характер.

Однако в последнее обостряется классовая борьба в Украине: массовое недовольство, забастовки, приобретающие воинственный характер, и террористические акты становятся обыденным явлением. В некоторых городах (в Харькове, Славянске, Мариуполе) фактически идёт настоящая партизанская война.

На случай, если полномасштабная война всё же начнётся. Поддерживать Россию мы не будем, Украину – тоже. И вообще никакой поддержки фашистским гнидам с обеих сторон. Порядочные леворадикалы должны приложить все усилия, чтобы нынешний украинский режим окончательно загнулся, Зеленский слетел с пьедестала прямо в ад, а за ним отправились иудушки Пушилин и Пасечник. Необходимо раздуть пламя гражданской войны на всей территории, только тогда у республик есть шанс сбросить иго пророссийской элиты и стать подлинно народными.