ПРОБЛЕМНЫЙ МУЖЧИНА
Серия: Противоположности притягиваются. Книга 3
Автор: Рейчел Хиггинсон
Переводчик : Siberian_forest
Редактор: svetik99, Siberian_forest
Вычитка: Lianak, Siberian_forest
Переведено для сайта http://booksource.fun
и группы https://vk.com/booksource.translations
При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!
Пожалуйста, уважайте чужой труд.
АННОТАЦИЯ
ГЛАВА 01
ГЛАВА 02
ГЛАВА 03
ГЛАВА 04
ГЛАВА 05
ГЛАВА 06
ГЛАВА 07
ГЛАВА 08
ГЛАВА 09
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
АННОТАЦИЯ
С меня хватит. Я поставила крест на мужском роде. Покончила с ними со всеми.
Или, по крайней мере, с теми, с которыми работала на кухне. Ладно-ладно, с одним конкретным мужчиной. Уайетт Шоу – спесивый и заносчивый, а ещё настолько далеко выходящий за рамки своей компетенции, что не понимает в каком направлении двигаться. Или как ему управлять своей новехонькой кухней.
И тут в игру вступаю я. Непревзойденный су-шеф. Правая рука. Проклятье на всё его существование. Я та самая причина, почему у Уайетта всё так отлично получается в качестве нового шеф-повара одного из самых престижных ресторанов в городе. Он должен поблагодарить меня за все эти дифирамбы и пятизвездочные рецензии. Вот только если вы спросите его, он ответит вам, что его самая большая проблема это я.
Несмотря на его обескураживающее и напористое поведение, я поставила перед собой две цели.
Первая: я пробью себе дорогу на вершину этой преимущественной мужской индустрии и заполучу титулованную кухню.
Вторая: я сделаю всё возможное и буду игнорировать Уайетта и его столь редкие улыбки, как и сгущающееся напряжение, которое начало закипать между нами.
Уайетт Шоу может и является новой светозарной звездой Дарема. Может он и имеет все права на награду Джеймса Бирда. И пусть он мой новый начальник и ключ к моему будущему успеху, но он стоит у меня на пути.
Так что он может оставить себе свои знойные взгляды и поцелуи украдкой. И пусть он сам решает, как ему пережить смену, не отвлекаясь на меня.
Проблема не во мне. Проблема в нём.
ГЛАВА 01
Если бы я была овощем, я была бы... кольраби. Она немного тяжеловатая, но не слишком. Немного пряная. Универсальная. И очень недооценённая.
Ещё кольраби начинается на букву "к". Также как и моё имя — Кайа.
По сути, это овощ моей души.
Именно такие мысли занимали меня в конце беспокойного вечера, когда я с внимательностью снайпера смотрела на пастернак, который варился на плите.
Чуть ранее я решила, что если бы я была рыбой, я бы была морским ежом.
А если бы я была бы фруктом, я была бы плодом хлебного дерева.
Мне было немного интересно, почему всё, что я выбирала, имело колючки в том или ином виде. Конечно же, я выбрала морского ежа, потому что он был классным. И потому что это было одно из тех блюд, которое люди либо любили, либо ненавидели. Я была как раз таким человеком. Уни1 и я соединялись на таком уровне, который был даже выше духовного.
В метафорическом смысле, конечно.
Вообще-то, уни это яйца морского ежа. К этой части я, конечно, не могла иметь никакого отношения.
И я олицетворяла себя с плодом хлебного дерева, потому что он универсальный. И в нём много клетчатки. Как-то так.
Тряхнув головой, я убрала сковородку с пламени и решила слишком не размышлять о выбранных мной вариантах. Меня не задевало, что большинство детей испугались бы трогать эти предметы. И даже взрослые боялись их есть. Это ничего не значило. Это была просто глупая игра, чтобы убить время, так как сегодня я должна была стоять на гарнирах, вместо того чтобы работать в своём любимом цеху мясных и рыбных блюд.
Поскольку я была су-шефом в одном из самых горячих ресторанов Дарема, в Северной Каролине, работа на гарнирах была большим оскорблением по отношению к моему таланту, поэтому сейчас мне нужно было что-то, чтобы развлечься и отвлечься.
Ничего это не имело значения.
Кроме того, что мой пастернак выглядел потрясающе и был уже почти готов. Я выловила его из кипящей воды и положила в миску, чтобы потом посолить и заправить соусом из кленового сиропа.
Я нахмурилась и сжала губы, пока раскладывала пастернак по тарелкам. Добавив измельчённый засахаренный пекан, я начала переосмысливать свои жизненные приоритеты — как минимум те, которые были связаны с едой моей души.
Если бы я была десертом, я была бы... мороженым.
Ну вот. Никаких колючек.
"Врушка", — насмехался надо мной мой внутренний голос.
"Заткнись, — выпалила я. — Я люблю мороженое. Мороженое моя любимая еда".
И это, конечно, была очередная ложь.
Моя любимая еда — это лаймовый пирог. Чем кислее, тем лучше.
Я опять проигнорировала прямые намёки на особенности моего характера и сосредоточилась на работе.
Я передала пастернак одному из своих коллег, и он добавил к нему неаккуратно сделанный куриный рулет, чтобы завершить блюдо.
Ещё час назад, я бы предъявила ему за то, как дерьмово он приготовил мясо, но сейчас я уже очень устала. И час назад фуд-блогеры и ресторанные критики уже должны были поесть. По крайней мере, я на это надеялась.
Мой босс наклонился над тарелкой и изучал её так, как будто в ней было спрятано лекарство от рака. Если бы только он мог открыть его с помощью пастернака, мы могли бы спасти мир.
Я сдержалась, чтобы не откашляться и не привлечь его внимание. Ничем хорошим это бы не закончилось. У меня было нехорошее подозрение, что моим истинным желанием было показать ему средний палец за то, как пристально он изучал мою работу. А ещё из-за того как он протёр края тарелки, как будто я плохо сделала свою работу.
Ну конечно, он не заметил рулет. Зачем? Это уродство приготовил его старый приятель. Кто-то, на кого он мог положиться только потому, что они щеголяли яйцами и самооценкой размером с Северную Каролину.
Кислый — это я ещё преуменьшаю. Если бы я была лаймовым пирогом сегодня ночью, лаймы в нём были бы ещё и горькими.
Уайетт Шоу поставил тарелку на поднос и подозвал официанта, чтобы тот забрал её.
— Чарли забыл убрать зубочистки, — сказала я расслабленным тоном, который можно было бы принять за предложение, а не предостережение.
Уайетт стоял ко мне спиной, его плечи застыли, тело напряглось. Он не стал критиковать меня вслух на этот раз, но я чувствовала его пренебрежение, которое тяжким грузом висело в воздухе. Официант подвинул поднос к Уайетту, чтобы тот вынул зубочистки и не дал гостю случайно проткнуть ими нёбо.
Когда Уайетт закончил, он быстро сделал кивок головой, тонко намекая официанту на то, чтобы тот исчез. Официант так и сделал, спешно унося идеальный пастернак и посредственный куриный рулет в зал. Уайетт проводил его взглядом и даже не удостоился повернуться и поблагодарить меня за то, что могло бы стать ужасной ошибкой.
И это было нормально. Мне не было это нужно. Мне было более комфортно вести внутренний диалог у себя в голове.
Кризис миновал. Не благодари, козёл.
У меня очень хорошо получалось придумывать пассивно агрессивные речи. Предполагалось, что мы с Уайеттом будем как единый фронт этой кухни, как плохо ладящие мать и отец, которые воспитывают своих незаконнорожденных детей. Поскольку Уайетт был шеф-поваром, а я подчинялась ему, мне было проще выражать все свои гневные мысли при помощи СМС.
Не то, чтобы Уайетт был не сведущ в этом. Он тоже разбирался в оскорбительных смайликах лучше, чем кто-либо другой.
Например, сегодня он прислал мне сообщение, напоминающее о том, что мне надо приехать пораньше для того, чтобы принять продукты. Обычно мы делали это вместе. Я ответила ему, что сама это знаю. В ответ он прислал мне удивлённый смайлик кота.
Дебил.
Его сообщения всегда раздражали меня, поэтому сегодня я не собиралась молчать. Я собиралась дразнить медведя только для того, чтобы разозлить его в ответ, и заставить его сказать то, что он пытался держать в себе — и, между прочим, это было вовсе не "спасибо". Но мы были уже близки к закрытию, и у меня не осталось энергии, чтобы воевать с Уайеттом. Он мог расстраиваться из-за меня сколько ему хотелось, но это не я забыла про зубочистки.
Плюс, мой пастернак, как и все мои гарниры сегодня, и вообще каждый вечер, был прекрасен. Я сделала их уже более ста пятидесяти за последние несколько часов, и из зала не поступило ни одной жалобы. По крайней мере, на меня.
Можешь хмурить своё лицо, пока оно не покроется морщинами, Уайетт, этот пастернак просто мега офигенный.
Изогнувшись всем телом назад, я потянула руки вверх и высвободила часть напряжения, которое сжимало центр моей спины, точно крепкий кулак. Мои ступни болели. Мои ноги задеревенели ещё час назад. Мигрень подбиралась с задней части шеи прямо к основанию моего черепа. И я пахла уткой и кинзой. Пора было идти домой.
Я любила свою работу. Я любила её больше, чем что-либо в этом мире. Не считая, пожалуй, работы Уайетта. Я была совершенно уверена, что мне бы понравилось работать шеф-поваром на этой кухне. Я имею в виду, мне бы очень и очень это понравилось. Хотя не было большой разницы между моей работой и этой с точки зрения физической активности. Взяв на себя обязанности шеф-повара, я бы не стала меньше стоять на ногах, и не была бы менее уставшей к концу вечера.
Уайетт выглядел так, как будто его сегодня ограбили, а потом затащили на автомойку. Даже его длинный колпак не мог скрыть того, какими растрёпанными были его волосы.
В любом случае, мне нравилась моя работа, и мне также нравилось возвращаться домой в конце вечера. Не было ничего лучше, чем круто поработать в течение четырнадцати часов, а потом в конце вечера задрать ноги, осознавая, что в тебе совсем ничего не осталось.
Что я и планировала сделать через сорок одну минуту.
И когда я уже начала блаженно мечтать о душе, громкий голос Уайетта прогремел через всю нашу шумную кухню, украв из воздуха мои надежды и мечты и засунув их в свои грязные карманы.
— Дружеское напоминание: сегодня у нас у всех генеральная уборка, поэтому никто не уходит, пока я не проверю ваши рабочие места.
— Сукин сын, — прорычала я в ещё грязную сковородку у меня в руке.
Теперь, когда Уайетт сказал это, я смутно припомнила письмо двухнедельной давности, в котором сообщалось об уборке. Но в моём измождённом состоянии я предпочла отрицание и мечты о горячем душе и бутылочке холодного пива сразу после прихода домой. Да, и то, и другое. Одновременно. Пиво в душе было именно тем, ради чего я жила.
— А вот и мои планы на вечер, — пробормотала себе под нос бойкая блондинка слева от меня, которая, очевидно, также забыла про наш ежемесячный кухонный ритуал.
Я посмотрела на свою подругу Диллон и приподняла бровь.
— Уверена, что Мистер Кто-бы-он-там-ни-был с радостью подождёт тебя.
Она высунула язык, после чего протёрла верхнюю полку над кухонным столом из нержавеющей стали, которая и так уже была девственно чистая.
— Какие-то мы сегодня придирчивые, Кай?
Расстроено вздохнув, я наклонилась над столом, где я только что прилежно работала.
— Я не придирчивая. Я только... хотела, чтобы ты знала, что тебя стоит подождать.
Она моргнула.
— Ерунда.
Я не смогла сдержать улыбку.
— Ладно. Я придирчивая. Но только потому, что завидую твоей непрекращающейся активности.
Моё признание прозвучало гадко, как только я заставила себя озвучить правду, которую я предпочитала игнорировать, отрицать и убеждать себя, что всё совсем не так.
Было сложно признать, что ты завидуешь интимной жизни своей подруги. Учитывая, что моя напоминала сверкающую в темноте ночи неоновую табличку с надписью "Открыто" в старом придорожном мотеле, который все избегали. Потому что боялись, что их порубит на куски серийный убийца.
Не то, чтобы я была серийным убийцей. Всего лишь серийным разрушителем отношений.
Хорошо, это было сильно круто сказано, учитывая, что за всю свою двадцатисемилетнюю жизнь у меня были только одни долговременные отношения. Но, Боже, разве я не сделала всё, что могла, чтобы разрушить их. Я просто уничтожила всё то счастье и доверие, что нам удалось построить.
После этого я приняла ряд нехороших решений в попытке забыть и двинуться дальше. Они также закончились плохо. И с худшим из них мне всё ещё приходилось работать.
На данный же момент мои самые близкие отношения с мужчиной включали в себя только общение с сантехником, который работал в моём доме, потому что мне часто приходилось пробивать засорившуюся канализацию. Именно поэтому мне проще всего было думать, что тот урон, что я нанесла много лет назад, каким-то образом влиял на мою личную жизнь в настоящем. Или на её отсутствие.
Диллон уже знала меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я говорила это искренне. Она толкнула мой локоть своим локтем.
— Я уверена, что у Мистера Кто-бы-он-ни-был есть друг. Так что не надо завидовать моей социальной жизни. Ты могла бы найти себе такого же, если бы так не упахивалась каждый божий день.
Моё сердце опустилось под тяжестью разочарования, потому что этому не суждено было случиться. Но мне не хотелось сейчас расстраивать Диллон. Мы были неразлучны с того самого момента, как она начала работать со мной в "Лилу" восемь месяцев назад. Наша дружба была новой, но сильной. Это была такая дружба, которую ждёшь всю жизнь. Нам определённо было суждено встретиться.
Может быть, я была недостаточно удачлива для того, чтобы найти парня, но мне сильно повезло найти свою родственную душу, и мне этого было вполне достаточно.
Диллон была восходящей звездой кухни. Её брат, Эзра, был нашим боссом. В смысле главным боссом. Он поставил её работать в пятизвёздочную, мишленовскую кухню, вскоре после того, как она окончила кулинарную школу.
Я тут же возненавидела её. Я предполагала, что она была всем тем, что я ненавидела в мире женщин. До абсурда роскошная. Возмутительно высокая. Невозможно худая. У неё были семейные деньги и семейные связи, а ещё семья, которая её любила и хотела для неё самого лучшего.
Без сомнения, она была всем тем, чем не была я. Я ожидала, что она будет испорченной и гнилой. Но больше всего мне хотелось, чтобы она была опасно неопытной на кухне и абсолютно бесталанной. Я не хотела конкуренции. И я точно не хотела друга. Каким-то образом Диллон удалось стать и тем, и другим в самом лучшем смысле.
Я же была словно другой стороной монеты. Я не думала, что была уродливой, но большую часть времени я проводила в бандане поверх коротких кудрявых волос. Я совсем не красилась, и всегда носила засаленные рабочие штаны. Я не была высокой. И поэтому не была худой, как модели. Я была низкой, фигуристой и вела себя как мужик в юбке, благодаря тому, что большую часть жизни мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы попасть в одну из самых жёстких, и самых конкурентных индустрий, а также в один из лучших ресторанов в городе.
Я не получила эту работу в качестве благотворительности или благодаря семейным связям. Мне пришлось пробивать себе путь среди наглых козлов, которые думали, что они лучше меня — мужчин, которые прожевали бы меня и выплюнули, если бы я уступила им хотя бы миллиметр пространства. Мне также пришлось сломать стереотип о том, что маленькая и умная женщина может готовить намного быстрее кого-бы то ни было.
И вот когда Диллон вошла в дверь, сверкая своей красотой и связями, не удивительно, что я тут же начала её презирать. Это длилось приблизительно пять минут.
Она поставила свои вещи рядом с моими и сказала:
— Мне кажется, меня сейчас стошнит.
Когда я посмотрела на нее, чтобы понять, она это серьёзно или шутит, она расстегнула свою униформу и начала обмахивать подмышки.
— Видишь! — сказала она, выпучив глаза. Её серая майка была насквозь пропитана потом, и это в десять часов утра. — Эта работа убьёт меня.
— С тобой всё будет в порядке, — я попыталась разуверить её.
Она подошла ко мне и поморщилась.
— Я уже умоталась в хлам. Моя единственная цель на сегодня не отрезать себе большие пальцы. Она снова поморщилась. — Они мне ещё нужны.
Я не могла перестать смеяться.
— Ты разве не только что окончила Шарлотт? А ещё твой брат владеет этим местом. С тобой всё будет в порядке.
— Да, я только что окончила. И я была в предвкушении от того, что получу работу в "Эпплби", и тогда мой глупый брат сказал что-то типа — ты не можешь там работать! А я ему такая — ещё как могу. И тогда он такой — я владею несколькими ресторанами, дурында. И тогда я такая — я тебя ненавижу. И потом произошло ещё что-то, чего я уже не помню, и вот я здесь.
Именно её подмышки заставили меня полюбить её. Она не была пластиковой куклой Барби, как мне показалось. Она потела, нервничала, и была настоящей. Я страдала точно также в свой первый день в "Лилу".
Ну ладно, по правде говоря, я справилась тогда лучше Диллон, но у меня никогда не было выбора. Мне пришлось проглотить это, лицом к лицу столкнуться с этой средой, тем более что у меня не было брата босса, к которому я могла бы побежать. Не то, чтобы так собиралась сделать Диллон. Он планировала сама заработать себе имя, не полагаясь на Эзру.
Тем не менее, я не могла винить её. Кухня "Лилу" пугала, там работали компетентные и опытные повара. Эзра, вероятно, думал, что оказывает ей услугу, тогда как она знала лучше, чем кто-либо другой, что ещё не готова к кухне такого калибра.
К счастью, у неё была я. Я сориентировала её и помогла освоиться. Теперь она догоняла нас со скоростью света, и за этим было довольно страшно наблюдать.
Она была хороша. И горела работой. Однажды она могла бы стать лучше меня, если бы я не продолжила рвать задницу. Это было ещё одно её качество, которое помогло укрепить нашу дружбу. Она заставляла меня быть лучше, а не успокоиться на том, чего я достигла. И она никогда и ни за что не позволила бы мне превратиться в посредственность.
Несмотря на то, что Диллон и я любили и поддерживали друг друга, мы не могли бы быть более разными. Помимо того, что мы заметно отличались внешне, Диллон была яркой тусовщицей, и, что самое важное, добрым и щедрым человеком. Я же предпочитала проводить время сама с собой, желательно в своей кровати, а не со случайными знакомыми, которых я встретила в клубе два часа назад.
И я не была доброй. То есть, я не обязательно была злой. Но была причина, из-за которой другие повара держали со мной дистанцию. Я могла быть... колючей. Как дикобраз. Исключение составляли лишь несколько избранных друзей.
Забавный факт: А вы знали, что дикобразы живут семьями? Мои девчонки были моей семьей. И мне было этого достаточно.
Большую часть времени.
— Не беспокойся, — уверила меня Диллон, пожав плечами. — Единственный мужчина, который меня сегодня ждёт — это мой брат. Молли хотела, чтобы я зашла к ним после работы, чтобы пообщаться перед тем, как они уедут в путешествие.
По какой-то причине, мой уровень стресса снова пришёл в норму. Может быть, я и была колкой и саркастичной, и, очевидно, у меня были на то свои причины, но я и правда переживала за свою подругу. Диллон была самым доверчивым человеком, которого я когда-либо встречала. Если я хотела отношений на одну ночь, другой стороне приходилось пройти серьёзную проверку. Включая запись в местные клиники, чтобы я была уверена в том, что не подхвачу что-нибудь мерзкое и на всю жизнь. Я была фактически в одном шаге от того, чтобы проверять всю биографию, прежде чем дело зайдёт дальше поцелуев.
Диллон была моей противоположностью. Поэтому я боялась за неё и её либеральный подход к выбору сексуальных партнёров.
— Я думала, они жаворонки, — в моём тоне слышалось раздражение, которое разделяла и Диллон, судя по тому, как она поморщила нос и закатила глаза.
Когда у тебя был такой рабочий график как у нас, слово "утро" воспринималось как ругательство. Но у Молли и Эзры был нормальный рабочий график. Эм, у Молли. Эзра обычно работал всё своё свободное время. Они ложились спать в худо-бедно приличное время, чтобы встать с восходом солнца и получить все те вещи, которые обычно подаёт Бог тем, кто рано встаёт.
Мне обычно Бог подавал текилу после полуночи. Каждому своё.
— Обычно да, — согласилась Диллон. — Но они уезжают в отпуск на четыре недели и хотели пообщаться перед отъездом.
— Четыре недели? Мама дорогая. Куда они едут?
Она издала продолжительный вздох.
— Куда-то в тропики. Где тепло. И много "пина колады".
Мы на минуту замолчали, представляя, как было бы здорово иметь деньги Эзры и свободный график Молли — она работала на Эзру и занималась пиаром и маркетингом. Они были одной из самых идеальных пар, что я знала.
Я дружила с Молли, и она очень мне нравилась. Но большую часть времени я боялась Эзру. Потому что он действительно пугал. Хотя когда они были вместе, они были отвратительно милыми.
— В тропики на целый месяц? Хочу стать как они, когда вырасту.
— Серьёзно? — Диллон засмеялась. — Эзра никогда раньше не ездил в отпуск. Ты можешь в это поверить? Никогда. Ни разу! Поэтому Молли решила заставить его превратить свою жизнь, полную упущенных возможностей, во что-то стоящее. Я буду следить за их домом, пока они в отъезде. Они должны показать мне всё, что мне надо знать.
Меня накрыло отвратительным желанием прийти на помощь.
— Тогда тебе надо идти. Я уберу твоё рабочее место.
Её голубые глаза округлились.
— Ты не можешь этого сделать. Ты тогда вообще отсюда не уйдёшь!
Я пожала плечами, дав ей понять, что мне всё равно.
— Замолви за меня словечко перед Эзрой, ладно? Скажи, какая я замечательная. И какая компетентная. И что совершенно точно смогла бы руководить кухней.
Взгляд Диллон переместился на Уайетта.
— Ты точно смогла бы.
— Да уж, без шуток, — я не хотела смотреть на него, зная, что это только разозлит меня. — Пожалуйста-пожалуйста, скажи это своему брату.
Она улыбнулась сияющей и благодарной улыбкой.
— Скажу. Обещаю, — она наклонилась и поцеловала меня в щёку.
Я уже привыкла к этому, поэтому стерпела её откровенное проявление чувств. Так как это была Диллон, и я любила её. Перед тем как выбежать из кухни, она остановилась и спросила последний раз:
— Ты уверена? Я имею в виду, ты на сто процентов уверена, что всё хорошо?
Я закатила глаза.
— Да. Иди уже!
— Ты лучше всех! — крикнула она через плечо и направилась к выходу.
— Я знаю! — прокричала я, когда она с грохотом открыла металлическую дверь.
В кухне всегда было жарко и душно. Но когда Уайетт понял, что Диллон покидала свой пост, температура упала как минимум до нуля. По моей спине прошёлся холодок, когда его пронзительный взгляд переместился с меня на неё.
— Куда это ты собралась? — прорычал он, когда дверь уже закрылась. Он резко повернулся ко мне. — Куда она собралась?
Момент истины? Иногда Уайетт пугал меня до чёртиков. Мы вместе выросли на этой кухне. Это была наша первая работа. Правда он обогнал меня на четыре года, но не сильно продвинулся по карьерной лестнице к тому моменту, как появилась я. Мы оба начали работать сразу после кулинарной школы. И это было совсем нечестно, что он был на четыре года старше.
Мы работали с ним бок о бок в течение пяти лет, и многое пережили вместе. Но это не значит, что проблемы сплотили нас. Или, что мы хорошо знали друг друга. Несмотря на то, что он был шеф-поваром, а я су-шефом, наши отношения были определённо натянутыми.
Мне бы хотелось сказать, что поскольку мы так долго работали вместе, я знала о нём всё. Но, по правде говоря, Уайетт всегда был закрытым, загадочным, и немного козлом. Конечно, до того, как он стал моим боссом, мы даже немного дружили. Но он был из того типа парней, которые не раскрывали свои карты. И это имело смысл, потому что было бы довольно отстойно сначала завести друзей, а потом быть вынужденным пырнуть их ножом в спину, взбираясь по служебной лестнице.
Со мной он держался абсолютно холодно, вероятно, чтобы не испортить нашу дружбу. По крайней мере, мне так хотелось бы думать. Я была единственной, кто мог конкурировать с ним на кухне. Я была его главным конкурентом. Поэтому он держал дистанцию, и поэтому он всегда избегал или игнорировал меня. Или рявкал на меня в текстовых сообщениях.
Но каким бы конкурентом я ни была, он имел кое-что, чего не было у меня, и что резко продвинуло его вперёд в карьере. Связи в индустрии. И у него не было проблем с тем, чтобы использовать их.
В итоге ему это окупилось. Киллиан Куинн, награждённый мишленовской звездой, победитель конкурса Джеймса Бирда, и бывший шеф-повар "Лилу", назначил Уайетта своим преемником. Это отодвинуло Уайетта ещё дальше за пределы моей орбиты.
И вот он был уже далеко-далеко наверху. А я всё ещё барахталась где-то внизу, исправляла его ошибки и позволяла ему присваивать себе мои успехи.
Весь кулинарный мир открыто сочувствовал судьбе "Лилу" после ухода Киллиана. Но Уайетт был более чем счастлив занять его место, которое было явно слишком крутым для него, и забрать себе всю славу.
Большую часть времени я видела его раздражённым. И сложным. И грубым. Если честно, я была такой же. Особенно с ним. Но когда он вёл себя вот так — словно неожиданная гроза, с метанием молний и грохочущим громом — даже мои колени дрожали.
— У неё дела с Эзрой, — ответила я, намеренно упомянув нашего босса. — Я сказала ей, что прикрою её.
— Ты не отвечаешь за её рабочее место, — зарычал он. — Теперь ты потратишь в два раза больше времени, чтобы закончить всё, прежде чем пойти домой. Это значит, что и мне придётся задержаться, чтобы удостовериться, что ты хорошо сделала свою работу. И Бенни придётся задержаться, чтобы снять кассу. И Энди придётся остаться, потому что он не может делать свою работу, пока ты не закончишь свою. В следующий раз, когда захочешь помочь своей подруге, подумай обо всех остальных.
Видите? Раздражённый. Сложный. И определённо грубый.
— Либо ты можешь убрать её рабочее место за меня. И тогда никому не придётся оставаться. Это всем выгодно.
Он шагнул в мою сторону. Я знала, что это подсознательная реакция на мой подкол, связанная с его мыслимым желанием убить меня. Он определённо хотел меня задушить. Но он, конечно, не сделал бы этого — по крайней мере, не при таком количестве свидетелей. Но он явно этого хотел.
— Что прости?
— До того, как тебе подняли зарплату, это была и твоя работа, Шоу. Или ты не помнишь? — я отказывалась называть Уайетта шефом.
Это было его законное звание, заслуженное тем положением, которое он занимал. Но я не могла заставить себя произнести это слово. И это выводило его из себя больше, чем что-либо из того, что я говорила или делала.
Мускул на его лице дёрнулся, и я насладилась этим проявлением ярости, которое всегда выдавало его. Мне нравилось бесить его. Но у него также была до абсурда привлекательная линия подбородка и она классно смотрелась, когда он был рассержен.
Хорошо, после всего того, что я про него рассказала, это звучит как безумие. Но Уайетт был одним из тех людей, который оставался очень привлекательным, несмотря на то, как сильно его ненавидели.
Иногда, когда вы узнаете кого-то и оказывается, что у него уродливая личность, он сам становится уродливым, если вам приходится долго с ним общаться. Но Уайетт был совсем не таким. Чем больше я его узнавала о нем, тем больше я не могла устоять перед ним. И вот теперь он выглядел таким невероятно привлекательным, и ничто не могло отменить этого.
Он был высоким, не меньше чем метр восемьдесят, и хотя он был довольно худым — вероятно, это связано с высоким ростом (этот аспект был мне совершенно не знаком) — он был очень хорошо подтянут. Я имею в виду, что мышцы были у него повсюду. Длинные, крепкие, упругие мышцы обвивали всё его тело в виде выразительных бугорков и выпуклостей.
Его волосы были искусно уложены в хипстерском стиле. По бокам всё было выбрито, а более длинные волосы на макушке были зачёсаны на бок. Его глаза были карими, цвета растопленного молочного шоколада.
И ещё у него были татуировки. Они начинались от запястьев, тянулись до бицепсов и покрывали всё тело Уайетта спереди и сзади. Татуировки даже поднимались по его шее, что добавляло индивидуальности его и без того яркой личности. Всё его тело было произведением искусства. И мне очень хотелось нарисовать или сфотографировать его. Или пройтись по нему языком.
Он был всем тем, что мне не надо было хотеть, любить или замечать. И это даже не из-за татуировок. И даже не из-за пирсинга, который он снял, когда его повысили. Мне следовало избегать этого парня из-за того, какими разными мы были и из-за того, как сильно мы друг друга ненавидели.
Наше соперничество продолжалось годами, и если я чему-то и научилась за это время, так это тому, что он не поменял своего мнения обо мне. Ни разу. Если он решил что-то, это было навсегда. И он уже давно решил, что я ему не нравлюсь.
И мне было этого достаточно, чтобы держаться от него подальше и не раскрывать рот.
Но у Уайетта было такое тело и такой характер, которые не могли не привлекать внимания. И также как и все остальные я ничего не могла с этим поделать. Он заходил в кухню, и мы все сразу же вставали по стойке смирно, разглаживали форму и сосредотачивались на нашей работе. А когда он выходил, мы выдыхали с огромным облегчением.
Потому что, каким бы красивым не был этот мужчина, на кухне он был диктатором. Мозгами я понимала, что это правильно. Это была его территория. Он был капитаном своего корабля. "Лилу" жила и умирала по его приказу.
Часть меня даже завидовала тому, как безупречно он со всем управляется. Его решения были выверены и продуманы. Он занял место Киллиана и ни разу не дрогнул. Даже если он принимал не самые лучшие решения, с моей точки зрения, он никогда не выказывал сожаления или слабины. Он почти никогда не показывал эмоций.
За исключением гнева и раздражения. Которые обычно были адресованы мне.
Как вот сейчас.
— Я помню, Кайа, — его голос сделался низким. По моим рукам, спине и шее побежали мурашки. — Ты в курсе, что это больше не моя работа?
Я сглотнула комок негодования. Он знал, что я метила на его место. И если бы у меня было чуть больше времени показать себя, я бы могла неплохо за него побороться. Но Киллиан ушёл так неожиданно, что у меня даже не было шанса попытаться. В один момент я мечтала, как "Лилу" станет моим, и Эзра Батист, самый главный ресторатор в городе, наконец-то наймёт женщину на место шеф-повара, и на следующий день Киллиана не стало. И мне пришлось начинать всё сначала и наблюдать за тем, как эта вакансия никогда не будет открыта. По крайней мере, не в ближайшем будущем.
И всё из-за этого мужчины.
Из-за этого заносчивого, противного шеф-повара, которого я должна была называть своим боссом.
Удерживая тяжёлый взгляд Уайетта, хотя мне и очень хотелось отвести глаза, я кивнула:
— Это невозможно забыть. Ты постоянно нам напоминаешь.
— Напоминаю тебе, — возразил он. — Ты единственная на этой кухне, кто умудряется забыть, что я здесь главный.
Кухня замолкла, так как мои коллеги повернулись в нашу сторону и наблюдали за разворачивающейся драмой. Им нравилось, когда мы перепирались. Им нравились интриги и слухи, которые были с этим связаны. Но больше всего им нравилось, что гнев Уайетта направлен на меня, а не на них.
Я пожала плечами, притворившись равнодушной. По опыту я знала, что это особенно выводит его из себя. В такие моменты Уайетт начинал метать гром и молнии, потому что он не терпел равнодушие.
— Наверное, я медленно схватываю.
Мускул на его лице снова задёргался, а моё сердце ускорилось. Я сколько угодно могла притворяться, что меня это не задевало, но на самом деле всё было с точностью до наоборот. Всё моё нутро возбудилось от адреналина, кровь циркулировала по венам с огромной скоростью.
— Надеюсь, ты не так же медленно убираешься, — он повернулся ко мне спиной, которая была напряжена также как и его плечи. — Иди работать, Свифт.
Не в силах остановиться, я показала ему средний палец.
— Конечно, конечно, капитан.
ГЛАВА 02
Три часа спустя мои ноги умоляли меня увести их домой, а я сама была потная и покрытая кухонным жиром. Мне, вероятно, пришлось бы сжечь свою одежду. Никакое моющее средство даже в большом количестве не смогло бы отмыть всю ту грязь, что покрывала меня.
Я избавилась от рабочего кителя, как только мы закрыли кухню. Штаны было не так просто заменить. Может, это и можно было сделать. Но эти мне нравились. Можете назвать меня суеверной, но они пережили столько беспокойных вечеров вместе со мной. Они были мне как старый друг, на которого я могла положиться.
Я осталась в чёрном облегающем топе и в этих свободных чёрных штанах и поплелась в офис Уайетта. Как он и предсказывал, я довольно долго убирала два рабочих места. Но также я делала это скрупулёзно и тщательно. Всё это время я наблюдала за тем, как он ругает моих коллег, если те выполняли свою работу небрежно. Я решила сделать всё хорошо с первого раза, чтобы избавить себя от его нытья.
Но зная Уайетта, он определённо должен был найти, к чему придраться.
Я постучала в тяжёлую дверь его офиса и подождала, пока он пригласит меня войти. Кроме меня в кухне больше никого не осталось. Бенни и Эндо были где-то здесь, но я подозревала, что они спали в зале, ожидая, пока я закончу. Поэтому не удивительно, что никто не предложил мне помочь. Работа на кухне напоминала добровольный заплыв в бассейне полном акул. Только без защитной сетки, которая спасала от укусов.
Подождав приличное количество времени по моим меркам, я постучала снова. На этот раз сильнее. С противоположной стороны ответа снова не последовало.
Поскольку офис располагался в задней части кухни, я была уверена, что Уайетт не ушёл. Я видела как он вошёл внутрь, закрыв за собой дверь, после того как проверил стол заготовок. Если только я не отвлеклась и не пропустила, как он на цыпочках прошёл мимо меня, он должен был всё ещё находиться там. Вероятно, отчаянно планируя мою смерть, ну, или, по крайней мере, придумывая план по захвату мира.
Я толкнула дверь и обнаружила, что он спит.
В кровь снова ударил адреналин, и я не могла понять, почему. Таким не опасным я видела его впервые. Даже когда он не был моим боссом, он всегда мог больно укусить, чем отпугивал большинство людей.
Единственный человек, с кем Уайетт вёл себя мило, была Вера. Поскольку она не работала у нас на кухне, а владела вагончиком с едой напротив ресторана, она не рассматривалась как конкурент. Киллиан, его идол, влюбился в Веру, и его одобрения было достаточно для Уайетта. Я даже видела, как они смеялись и шутили вместе с ней. Это было похоже на то, как если бы я наблюдала вторжение пришельцев.
Уайетт никогда не шутил. И не улыбался. Он предпочитал рычать, огрызаться и ходить нахмуренным, и в такие моменты на его лбу появлялись глубокие морщины. Вера была единственным человеком, с кем он был расслаблен.
Когда я увидела, как он спит, как его голова лежала на сложенных руках, и каким расслабленным и спокойным было его тело, что-то случилось с моей ненавистью к этому мужчине. Моё сердце на незначительную долю секунды сделалось мягким и сентиментальным. Как мог кто-то настолько деспотичный в течение всего дня, выглядеть настолько привлекательно в этот самый момент? Как мог кто-то настолько предпочитающий рычать и лаять и не говорить ничего милого, выглядеть так нежно и по-детски?
Я просто устала. Этим объяснялось моё умопомрачение. А может быть даже галлюцинации. Именно поэтому я чувствовала ту странную боль, расцветающую у меня в груди. Именно поэтому я задержалась взглядом на очертаниях его лица, линии подбородка, скулах, его ресницах, которые касались его щёк, и растрёпанных волосах, падающих на лоб.
В нем было что-то такое, что заставило меня забыть о том, каким он был придурком. Он нахмурил брови, и над носом появилась складочка. Мне вдруг очень захотелось провести по ней своим пальцем и прошептать ему что-нибудь доброе.
Я нахмурила брови в полном замешательстве. Я не могла понять, что это было такое. Я была далека от воплощения женственности и мягкости.
Он резко проснулся, как если бы моя мысль напугала и разбудила его. Я тоже подпрыгнула, сердце моё бешено билось из-за точно такого же страха. К счастью, он не заметил мою реакцию. Казалось, он и меня-то сначала не заметил.
Выпрямившись и глубоко вдохнув, он потёр лицо обеими руками. Его сонные глаза медленно переместились в моём направлении, и я была рада, что моя рука застыла сжатой в кулак. Я надеялась, что он решит, что поймал меня в момент того, как я стучала в дверь. И не поймёт, что я стояла тут какое-то время, разглядывая его, как полнейший псих.
— П-привет, — сказала я дрожащим голосом и тут же пожалела об этом.
Я никогда не говорила ему "привет". Никогда.
Его брови опустились ещё ниже, и выражение его лица говорило само за себя.
— Ты закончила? — спросил он хриплым ото сна голосом.
Побоявшись того, что я могу сказать дальше, я решила кивнуть. Вид спящего Уайетта что-то сделал с моим мозгом. Он как будто бы отупел. Плюс, я была уставшая, заключила я. Плюс, ретроградный Меркурий. Плюс, где-то на юге в озере нашли пиявок похожих на зомби. Видите? У меня было много рациональных объяснений тому, почему я вдруг почувствовала себя так разгорячённо и возбуждённо.
Уайетт обхватил руками край стола, приготовившись встать.
— Я могу тебя проверить? — наши взгляды резко встретились, словно это были две гоночные машины, столкнувшиеся вместе. — Я имею в виду, твоё рабочее место, — уточнил он, откашлявшись. — Я могу пойти и проверить твоё рабочее место?
Я опять кивнула. Мой язык, похоже, потерял способность выговаривать слова. Я винила во всём хлорку, с которой я тесно общалась в последние несколько часов.
Он продолжил смотреть на меня.
— Что случилось Кайа? Язык проглотила?
Я пожала плечами, откашлялась и притворилась, что зеваю.
— Я просто устала, — наконец-то смогла выговорить я.
Он потёр глаза кулаками, и я подумала, что мне пора проверить голову. Почему это выглядело так сексуально? Это не должно было так выглядеть. И всё же было что-то такое в этом сонном, растрёпанном мужчине, который заставил моё сердце заколотиться сильнее.
Но, если честно, это же мог быть любой мужчина. Это мог быть Эндо. А ему было почти пятьдесят, он был лысым, и у него не было как минимум двух зубов.
— Я тоже, — вздохнул он. — Пойдём, посмотрим, что ты сделала.
Я отошла назад к дверному проёму, разрешив ему пройти вперёд. Я не полностью раскрыла дверь, поэтому, когда он проходил мимо, он задел меня плечом. Уайетт и я ни разу не касались друг друга. Мы намеренно держали дистанцию.
Возможно из-за того, что его тёплое, мускулистое плечо коснулось меня, между нами проскочила искра. Словно резкий скачок напряжения. Я подскочила в шоке
Раздался вздох. Но это не могла быть я.
Боже, я явно изголодалась по сексу, если такой незначительный контакт вызвал у меня такую реакцию. Но не только моя одинокая ссылка вдали от мужского населения была тому причиной. Это был Уайетт. Казалось, он был сделан из электричества. Горячего, гудящего и магнетического. Похоже, из-за всех этих конфликтов между нами ситуация нагрелась до предела.
Уайетт, казалось, тоже это заметил, потому что остановился на полпути. Он медленно перевёл на меня свой взгляд, как будто бы пытался взять себя в руки перед тем, как взглянуть на меня.
— Попробуй найти что-нибудь, —выпалила я, в надежде скрыть свою глупую реакцию. Мой голос прозвучал уверенно, несмотря на то, моя смелость подрастерялась.
Его глаза вспыхнули от моей дерзости, их цвет потемнел, и в них появилось что-то ещё. Он наклонился, чтобы заглянуть мне прямо в глаза.
— И что я получу в случае победы?
Воздух между нами наэлектризовался. Мои брови приподнялись, когда я услышала низкую вибрацию в его голосе и увидела, как покраснели его щёки и загорелись глаза. Что это было такое? Какое-то неуместное ночное влечение? Сексуальное возбуждение, вызванное отсутствием сна?
Нет, это какие-то безумные мысли. Если и было какое-то возбуждение, то только с моей стороны. Разве мы уже не установили, что у меня давно не было никаких свиданий? Чёрт, да у меня не было никакой социальной жизни в принципе. Я вся вымоталась и перегорела из-за того, что рвала задницу на работе. Ну, хорошо, может быть, мне немного не хватало внимания. Но это не означало, что мне надо было бросаться на Уайетта — он был последним человеком, который мог быть мной заинтересован.
— Удовлетворение от хорошо выполненной работы? — предложила я, заставив свой голос звучать иронично, насколько это было возможно.
Я ожидала, что он закатит глаза и бросит в меня каким-нибудь оскорблением. Вместо этого его голос зазвучал ещё ниже, и он проговорил:
— Когда дело доходит до тебя, Кай, невозможно достигнуть удовлетворения.
Я резко выдохнула, в то время как он направился к столам, которые я убирала. Что это вообще должно было значить?
Я втянула нижнюю губу и поймала зубами маленькое колечко, которое было вдето в неё, наблюдая, как он присел на корточки и проверял мою работу. Что это было? Оскорбление? Похоже на то.
Но это также не было похоже на оскорбление. Это было странно. Я ощущала себя странно. Как будто бы кто-то открыл бутылку шампанского внутри меня.
Сильные руки Уайетта передвигали оборудование, проверяя каждый уголок и каждую трещинку. Я наблюдала за тем, как он работает, облокотившись о стальную столешницу и скрестив руки на груди. Обычно я тут же бросала ему что-то в ответ, но теперь, когда уже было раннее утро, у меня уже не было на это сил. Поэтому я стояла, как идиотка, и ждала, когда он найдёт что-нибудь и сделает мне язвительное замечание.
Он осмотрел всё придирчивым взглядом, который я хотела бы ненавидеть. По крайней мере, раньше. Но не могла. Он и должен был быть таким основательным и строгим. Это не делало мою работу с ним легче, но, по крайней мере, я могла уважать в нём эту черту. Меня убивало то, что ему дали эту работу и даже не стали рассматривать никого другого. Хорошо, может быть, он не был так уж плох. Я бы, конечно, не стала заходить далеко и говорить, что он заслужил эту должность, но он усердно работал, чтобы получить её.
Я была честным и рациональным человеком и могла признать это.
Он обернулся и заметил, что я уставилась на его спину. Он не смутился и ничего не предъявил мне за это. Вместо этого, он пристально посмотрел на меня. Его взгляд прошёлся по моим ботинкам "Доктор Мартинс" и скользнул вверх по моему телу, практически незаметно задержавшись на моей груди, которая была немного приподнята под моим топом из-за того, что я сложила руки. Я вздрогнула. И ничего ему не предъявила.
Око за око. Такая была наша игра.
— Ты протерла сувидницу? — спросил он, весь такой деловой... весь такой загадочный и таинственный мужчина.
Чёрт. Я уставилась на аппарат. Это было частью стола Диллон, и я поняла это только сейчас. Хотя теперь, когда он указал мне на это, я была готова признать, что это было очевидно. Я сглотнула горечь уязвлённой гордости.
— Я забыла...
Я ожидала, что он сорвётся, начнёт кричать и проклинать меня. И я была в полном шоке, когда он приподнял одно плечо и сказал:
— Ладно. Я разберусь с ней.
С запозданием я попыталась скрыть своё удивление.
— Это займёт у меня всего одну минуту, — запротестовала я. — Это моя обязанность.
— Нет, это обязанность Диллон.
Я инстинктивно открыла рот, чтобы защитить подругу, но он прервал меня, прежде чем я успела произнести хоть слово.
— Уже поздно, Кайа. Не спорь со мной. Иди домой и ложись спать.
Моя спина распрямилась и я почувствовала укол иррациональной обиды из-за того, что он отправлял меня. Нормальная часть моего мозга тут же вскинула руки, предупреждая меня о том, чтобы я не вмешивалась. Он не пытался быть злым или наглым. Он просто делал что-то милое.
Но тут заговорила эмоциональная, иногда не вполне логичная, часть моего мозга, которая была очень подозрительной и похоже абсолютно сумасшедшей.
— Всё нормально. Я должна была сделать это прежде, чем побеспокоила тебя. Здесь нет ничего сложного.
Он покачал головой, и я увидела, что его всего переполняла досада.
— Я знаю, что здесь нет ничего сложного. Поэтому я собираюсь это сделать.
— Что? Хочешь сказать, моя работа недостаточно качественная для тебя?
Выражение его лица помрачнело.
— Я разве это сказал? Я пытаюсь быть милым. Тебе завтра ещё работать.
— Как и тебе.
— Да Господи — женщина, у тебя какие-то проблемы.
Я взорвалась от гнева, словно фейерверк. Не как целое фаер-шоу, а как одна единственная ракета. Моя ярость была внезапной, точно резкий хлопок пороха.
— Да, чёрт побери. Моя проблема — это ты.
И хотя я сейчас была зла на него, эта территория была нам более знакома. Мы опять стали нормальными и, несмотря на моё безумие, дышалось мне уже легче. И по какой-то причине, всё это сделало меня смелее и наглее обычного, что казалось глупым и опасным. Я ткнула его в плечо и сказала:
— Ты моя проблема, Уайетт.
Я уже второй раз за сегодня дотронулась до него и, как и в прошлый раз, разряд электричества пронёсся через воздух и обжёг мне кожу. Я попыталась одёрнуть руку, но он оказался быстрее меня, поэтому его большая, сильная и грубая рука схватила мою.
— Я понимаю это, Кайа. Вся эта чёртова кухня понимает это, — он подошёл ближе и обхватил рукой моё запястье, заставив меня почувствовать себя крошечной и хрупкой, что порядком поразило меня. — Поэтому, если я пытаюсь быть милым, как насчёт того, чтобы позволить мне.
Облизав сухие губы, я оценила эмоцию, которая отразилась в его пристальном взгляде, и задалась вопросом, искренне ли он сейчас это сказал, или я невольно попалась в какую-то хитрую ловушку? И пока я обдумывала свой следующий ход, демон, который иногда захватывал моё тело, а особенно мой рот, взял власть в свои руки и выдал аргумент, который я хотела высказать в течение нескольких часов:
— Только если ты позволишь мне завтра приготовить утку. Моя лучше, и ты это знаешь.
Мускул на его лице пульсировал, я с трудом сглотнула. Он был уже на грани. Он тоже сбросил свой поварской китель, и сейчас почти все его руки и шея вместе с татуировками были на виду. Тонкая футболка, надетая на нём, не могла скрыть всё то тепло, которое исходило от его тела. И по какой-то причине он хорошо пах. Слишком хорошо.
Мы работали уже много часов, закрытые в этой душной кухне, окружённые различной едой и специями. Он должен был пахнуть жиром и потом в конце длинного, тяжелого дня. Но он напротив пах свежими травами, лимонной цедрой, и едва заметным древесным запахом виски.
Я снова провела языком по нижней губе, неожиданно почувствовав какую-то необъяснимую жажду.
— Ты нужна мне на гарнирах, — запротестовал он.
— У меня лучше получается мясо.
Одна половина его рта приподнялась в едкой улыбке.
— Ты собираешься использовать мою же услугу, которую я предложил оказать тебе?
Демон внутри меня подтолкнул меня вперёд, так что я коснулась его тела.
— Я позволю тебе почистить сувидный аппарат, а взамен я разрешу тебе поставить меня на мясо, именно так. Это всем выгодно.
Он медленно покачал головой туда-сюда и отпустил мою руку.
— Ты говоришь это уже второй раз за сегодня. Мне кажется, понятие выгоды у нас с тобой отличаются.
Я сделала три шага назад и обеими руками взялась за столешницу, чтобы подавить инстинктивное желание схватить его за футболку, острые края врезались мне в ладони.
— Спасибо, Уайетт. Ты лучше всех.
— Я ни на что не согласился, Кайа!
Схватив свой китель, я направилась в комнату персонала, чтобы забрать свою сумку. Перед тем как покинуть кухню, я повернулась к нему и подмигнула.
— Я думаю, мы оба знаем, что ты согласился.
Я не стала дожидаться ответа, но я подумала о той его полуулыбке, когда бежала через парковку к моей гордости и радости. К своей "Тойоте Лэнд Крузер" 1988 года. Она была винтажная и дерзкая, и сверх ожидания классная. И ещё она была в самом лучшем состоянии. Я имею в виду, ей было тридцать. Она была старше меня. Но её двигатель был надёжным, поэтому, хотя ей и не хватало кондиционера, в холодные месяцы она компенсировала это супер тёплым воздухом, который загонялся внутрь.
Ночной воздух взбодрил меня и насытил мой мозг новой энергией, пока я бежала до своего внедорожника. Именно теперь я осознала, как нелепо я себя вела. Моё тело решило, что Уайетт флиртовал со мной, но мой мозг в итоге осознал, что это был Уайетт, а Уайетт ни с кем не флиртовал, не говоря уже обо мне — его заклятом враге. Изнеможение и химические вещества во время генеральной уборки моментально стерли мою способность думать трезво.
Свежий воздух вернул мне мой разум. Я снова стала рациональной и реалистичной. Уайетт не флиртовал со мной. И он не был сексуальным, даже когда спал за своим столом. И мне не доставило удовольствия касаться его сегодня.
Определённо.
Поэтому я перестала думать о нём, а моя кожа перестала гореть там, где он касался меня.
Или же все было с точностью до наоборот? Ааа!
Я уронила голову на выцветший руль и засмеялась сама над собой. Всё вышло из-под контроля. Что со мной было не так?
Я взяла телефон из глубин своей сумки, где уже был триллион оповещений, так как я весь день игнорировала его. Я не проверяла его с того момента, как зашла в "Лилу". Сейчас было уже два часа ночи, и у меня была куча времени, чтобы проверить все свои социальные сети. Только не сегодня. Завтра я должна была быть на работе в то же самое время... Может мне следовало сесть в выходные и тогда уже воссоединиться с обществом? А может и не следовало.
Диллон написала мне несколько часов назад. Я намеревалась открыть её сообщение и принять заслуженную благодарность за уборку её рабочего места. Моим следующим шагом было потребовать, чтобы она организовала мне свидание, чтобы отплатить мне и снова привести меня в чувства. Очевидно, мне было необходимо взаимодействие с внешним миром. Мои наклонности трудоголика начали сводить меня с ума, и если бы я не сделала что-то со своим либидо, я, скорее всего, начала бы кидаться на новую посудомойку. Машину, а не семнадцатилетнего племянника Эндо. Я была отчаявшейся женщиной, а не преступницей.
Но сообщение Диллон полностью выбило меня из колеи, и я забыла об этой странной ночи с Уайеттом и своей неполноценной социальной жизни.
Диллон: "Эзра сказал, что шеф-повар в "Сарите" сегодня уволился. ТЕБЕ НАДО ПОПРОБОВАТЬ!"
Что? Что-что-что?!?
"Позвони мне завтра, — потребовала я, зная, что она уже спала. — Я хочу знать все детали".
"Сарита" была одним из четырёх ресторанов, которыми владел Эзра. Все они представляли собой первоклассные гастрономические заведения в городе и имели превосходную репутацию. Но не так давно Эзра столкнулся с проблемой найти шеф-поваров, которые могли бы их возглавить. Это не было необычным для нашей индустрии. В этом бизнесе человеческое эго играло большую роль, и было очень сложно найти шеф-повара, запросы которого были бы обоснованы. С другой стороны, Эзра был известен тем, как тяжело было с ним работать.
До того как Киллиан ушёл из "Лилу", "Бьянка" потеряла своего шеф-повара из-за творческих разногласий с Эзрой. "Лилу" всегда была сверкающим бриллиантом среди всех четырёх ресторанов. Даже с Уайеттом, который никогда не был шеф-поваром ранее, она занимала лидирующие позиции. Но сейчас без шеф-повара осталась "Сарита", и Эзра вероятно сходил с ума.
Постоянная текучка подтверждала то, каким придирчивым управленцем был Эзра. И это не было секретом. Даже Киллиану было тяжело работать с ним, хотя они были лучшими друзьями.
Эзра был своевольным, упрямым, и эмоционально вкладывался в свои рестораны.
Мне нравилось наблюдать за тем, как тяжело Уайетту в последние несколько месяцев. Меня это забавляло. Его не очень. Эзра и Уайетт спорили обо всём. Пару раз я заставала их за горячими спорами по поводу меню.
То же самое было и с Киллианом, когда он работал в "Лилу", но в отличие от него Уайетт был более упрямым. А, может быть, Эзра уже устал спорить об одном и том же. Тем не менее, Уайетт в последнее время выигрывал, и мне нравились те маленькие изменения, которые ему удалось внести в устаревшее меню.
Но сообщение Диллон изменило всё. "Бьянка" всё ещё была без шеф-повара, поэтому Эзра оказывался в уязвимом положении, учитывая, что теперь ему ещё надо было разбираться с "Саритой". Это в свою очередь могло заставить его принять не типичные для себя решения.
Я отклонилась в водительском кресле и сжала телефон двумя руками. Внутри меня бушевала смесь страха, смелости, надежды и отчаяния. Мне хотелось верить, что я достаточно хороша для этой должности, что я смогу сама справиться с целой кухней. Именно ради этого я столько работала начиная с того момента, как закончила школу. Этого я хотела больше всего на свете.
Смогу ли я управлять своей собственной кухней? Смогу ли я убедить Эзру, что я в состоянии сделать это?
Количество женщин шеф-поваров по отношению к мужчинам было смешным. Нас серьёзно недооценивали во всём мире. Был ли у меня шанс получить эту должность в одном из четырёх самых лучших ресторанах Дарема?
Мои руки тряслись, когда я отложила телефон и завела машину. Они не переставали трястись на протяжении всего моего пути домой. И ещё всё то время, что я принимала душ, умывалась, и пока не легла в кровать. Вот он. Вот мой шанс.
Конечно, я собиралась им воспользоваться. Конечно, я собиралась сделать всё возможное, чтобы заполучить этот ресторан, и доказать каким офигенным и способным шеф-поваром я была. "Сарита" была идеальным рестораном для меня. Её атмосфера, еда, кулинарный профиль? Это всё то, чем была я.
Я была создана для этого ресторана. И никто не мог ничего сделать, чтобы остановить меня. Я всей душой отдамся этому, задействую все свои ресурсы и время, чтобы получить эту работу. Я сделаю всё что угодно, чтобы получить эту работу всей жизни.
И я почти перестала думать о глупой полуулыбке Уайетта и текстовом сообщении, которое он прислал перед тем, как я уснула.
"Мясо опять твоё, Свифт. Но только если ты будешь готовить его столь же хорошо, как ты сегодня убрала своё рабочее место".
Он завершил своё сообщение подмигивающим смайликом, чтобы показаться умником. И я случайно заснула с улыбкой на лице.
ГЛАВА 03
На следующее утро я проснулась позже, чем планировала. Было уже почти восемь утра, когда я наконец-то вытащила свою попу из кровати. Но поскольку я окончательно уснула только после трёх, я могла себе позволить поспать подольше.
Посмотрев на часы, я тихонько ругнулась. И это называлось поспать подольше? Пять часов сна? Господи, какая же я мазохистка. Но самое безумное, что мне нужно было ещё больше. Если бы я когда-нибудь стала шеф-поваром в "Сарите" или где-то в абсолютно другом месте, можно было бы вообще забыть про сон.
Уайетт, например, не уходил домой, пока не уйду я, и он уже был в "Лилу" в данный момент, принимая доставку и занимаясь организационными моментами. Конечно, так было не всегда. Время от времени, Уайетт и я принимали доставку вместо Киллиана, чтобы дать ему поспать. Но, тем не менее, отпусков у Киллиана не было. Так же как и у Уайетта. Он никогда не смог бы доверить "Лилу" кому-то ещё.
И если бы мне удалось получить работу, которую я хотела? Я бы последовала за ней.
Что там Диллон говорила про Эзру? Это был его первый отпуск.
Это был особый клуб любителей поработать вместо того, чтобы жить.
Да, это была работа моей мечты, и я любила её каждой клеточкой своего тела, включая его метафизические части, для которых у меня даже не было названия. Я родилась именно для этой работы, это был мой подарок миру, и я готова была отдавать и отдавать, пока от меня не осталось бы ничего. Но иногда я её ненавидела, как и ту цену, которую я за неё платила.
У моей души была цель, а жизнь имела смысл, но за благословение найти то дело, для которого я была предназначена, приходилось платить каждодневными жертвами. Я была убеждена, что проживу всю жизнь, делая то, что люблю, но именно то, что я люблю, в итоге должно было убить меня.
Нельзя было думать такие страшные вещи о своей работе, но это была правда. И это было правдой для всех нас. Мы отдавались ей, отдавались творчеству, совершенству, репутации, а ещё брэнду и миссии заведения. Работа в кулинарной сфере забирала у нас всё, и мы с радостью это приветствовали.
Потому что мы любили её. Я любила её. Я никогда не любила ничего больше, чем её... приготовление пищи... творчество... работу с едой. Готовка определяла меня. Она была совокупностью меня. И всё, что я хотела, это расти. Я хотела становиться лучше и лучше и серьёзно развивать свою карьеру, и это казалось мне естественным развитием, так как моя любовь к моей работе становилась всё глубже, поглощала меня ещё больше, в то время как мы вместе с ней проживали мою маленькую жизнь.
Я не могла навсегда остаться су-шефом Уайетта. И не потому, что наши отношения были самыми неправильными за всю историю кулинарного искусства. А потому что я хотела большего, чем просто быть на втором месте. Мне было недостаточно работать на Уайетта. Я была так же хороша, как и он, если не лучше. Мне нужна была моя собственная кухня. И я была готова сделать для этого всё возможное.
Но главной причиной было то, что я никогда бы не смогла жить в тени другого человека. Особенно в тени Уайетта. Можете называть это гордостью, мощной энергией или долбаным монстром жадности, но я не могла провести всю свою жизнь, работая также усердно, и позволять кому-то присваивать это себе.
Мне хотелось триумфа. Мне хотелось славы. Я хотела большой ответственности, которая могла спалить меня в любую секунду. Я действительно этого хотела.
И я собиралась это получить.
"Сарита" была идеальным рестораном для меня. Мы были созданы друг для друга. Это был самый эклектичный ресторан Эзры, специализировавшийся на тапас2 и крафтовых коктейлях. Там проводились вечера фламенко, играли живые группы и там был стол шеф-повара, представленный пятнадцатью блюдами. У "Сариты" был свой характер и цыганский колорит, что заставляло моё сердце сжиматься от того, какими мы были похожими.
Я выросла в сельской местности Северной Каролины, маленьком городке под названием Гамильтон. Мои родители и две младшие сестры, Клэр и Кэмерон, всё ещё жили там, в ограниченном мире маленького городка, спасаясь от скуки с помощью местных слухов. Я же сбежала оттуда при первой возможности.
Это было такое клише. Плохая девочка, которая никак не вписывалась. Бунтарь без причины. Гот/хипстер/эмо-девочка, которая не могла найти своё место в обществе, которое её не принимало.
В старших классах я очень боялась, что стану чирлидером, которая выйдет за своего парня, нападающего из местной команды, и никогда не уедет из города. Я не могла переварить идею о том, что я ничего не смогу сделать со своей жизнью. Я не хотела жить в ожидании того, чтобы забеременеть и нарожать будущих чирлидеров и нападающих, и ещё обсуждать всё то, что происходит в городе — кто с кем спит, какой подонок продает наркотики, и, о Боже, вы слышали, что такой-то-такой-то подал документы на банкротство.
Я не могла этого сделать. Я также не могла притвориться, что одобряю такой выбор жизненного пути для кого-то другого.
Благодаря своему бунтарству я стала огромным разочарованием для моих родителей, которые видели меня ничем иным, как королевой выпускного бала, которая нарожает им в будущем королевских внуков.
Из чувства протеста, я провела всю среднюю школу, куря сигареты на стадионных трибунах, а в старших классах прогуливала школу и избегала групповых видов спорта. И на меня это почти никак не повлияло.
Незадолго до окончания школы мои отношения с родителями уже совсем испортились, а тем временем мои звёздные сестрички даже алкоголь не пробовали. В этот период времени я встретила кого-то, кто понял меня, как никто другой. Он слушал меня и считал, что это круто, что я люблю читать вместо того, чтобы тренироваться с чирлидерами. Ему нравился мой неформальный стиль одежды и то, как я красила волосы во все цвета радуги. Ему даже нравилось, что я хочу уехать из Гамильтона, и что я ищу более насыщенной и лучшей жизни, и что у меня есть свои цели, которые не может удовлетворить этот город. Потому что он тоже хотел уехать. Или, по крайней мере, так он мне говорил, когда мы разговаривали о будущем.
Так я начала встречаться со звёздным нападающим. Нолан и я были друзьями с детства, но в средней школе он пошёл своим путем, а я пошла своим. Так было до одиннадцатого класса, пока судьба не свела нас вместе. Всё начиналось со знакомой нам дружбы и быстро переросло во что-то настолько серьёзное, что я до сих пор от этого оправлялась.
И что самое ужасное, помимо того, что я влюбилась в человека, который врал мне, вводил меня в заблуждение, обещал жениться на мне и делал всё, чтобы я осталась в ловушке этого глупого города, всё кончилось тем, что я примирилась со всем тем, чего не хотела и не любила — политикой школы, согласно которой надо было дружить только с популярными детьми и мечтами, характерными для маленького города.
Я была готова отдать всё ради него. А мои родители, видя какой властью обладал надо мной Нолан, ухватились за возможность удержать меня.
Они подкупили меня красивой машиной, чтобы убедить меня не прогуливать школу. Домашняя работа легко мне давалась, поэтому появились хорошие оценки. Они закрывали глаза на вечеринки, потому что все дети в городе посещали их. Родители поощряли разговоры с Ноланом о будущем и о том, какой будет наша жизнь после окончания школы. Они давали нам советы о том, где мы могли бы жить, и когда нам надо было пожениться.
Нолан не мог дать мне ту жизнь, которую я хотела, но я уже зашла так далеко, что забыла об этом. Я любила его больше, чем что-либо. И при поддержке наших родителей, я быстро забыла о своей мечте уехать из Гамильтона и сделать что-то для себя. Я забыла, что хочу большего, чем просто играть в семью.
Тем не менее, он меня тоже любил. И он больше не хотел уезжать из Гамильтона. Ему тут нравилось. Плюс, если бы мы поженились так рано, нам бы пришлось держаться за родителей, потому что они могли бы нам помочь, если бы это понадобилось. А дети? Разве я не хотела растить их в городе, которому доверяю, и обеспечить им такое же безоблачное детство, которое было у меня?
Его доводы были такими сладкими и безопасными, поэтому, к своему стыду, я довольно быстро сдалась.
Конечно, я бы там осталась. Конечно, я бы вышла за него замуж. И, конечно, мои планы могли поменяться теперь, когда я встретила его.
Но всё изменилось весной перед окончанием школы. Я записалась на подготовительные курсы, чтобы без проблем сдать выпускные экзамены. Один из классов был кулинарным. Моя учительница, миссис Вилтон, была не самым вдохновляющим наставником, но это и не было нужно. Всё что ей требовалось, это дать мне острый нож и предоставить возможность найти себя в этом занятии.
И я нашла себя. В лучшем смысле этого слова.
Я проигнорировала все пригласительные письма в местные колледжи, куда также приняли Нолана, и тайно поступила в кулинарную школу. Когда я получила письмо о поступлении на кулинарную специальность в Институт искусств Роли в Дареме, я впервые заплакала от радости.
Это была не только самая лучшая программа в Северной Каролине, но благодаря этому я уехала далеко из Гамильтона и той жизни, которую я была готова принять.
Я держала всё в тайне до самого окончания школы, но когда я рассказала Нолану и своей семье об изменении в своих планах, я обставила это так, как будто Институт искусств — это только временное отклонение от основного плана. А не изменение всей траектории моего будущего.
В тот момент я и сама в это верила. Я не планировала уходить от Нолана. Я не собиралась отказываться от наших планов на будущее. И когда об этом зашла речь, я не смогла согласиться на техникум. Я не могла переварить идею о том, что придётся оставаться здесь даже ненадолго, хотя мы с ним уже копили деньги на квартиру.
Кулинарная школа не была продуманным решением, она была скорее решением, принятым в дикой панике и в последний момент, в попытке спасти мою душу. Сейчас это звучит драматично, но этот город сломил мой дух. Я не могла там дышать. Это была не я. И я знала, что если я останусь, я никогда не буду счастлива.
Мои родители, конечно, были в ярости. Я не понимала, что мне делать с кулинарной степенью в Гамильтоне. Даже сейчас они всё ещё ждали, когда я приду в чувства и вернусь домой. Каждый раз, когда я им звонила, они пытались увлечь меня местными новостями и напоминанием о том, что Нолан всё ещё не остепенился.
Я мягко напоминала им, что нашла работу мечты и всё ещё могла платить за квартиру, но потом я звонила им в следующее воскресенье, и танцы с бубном продолжались. Мы годами не могли закончить разговор на приятной ноте.
В основном это была мама. Она обвиняла меня в том, что я разрушила её жизнь, что отпустила Нолана, что, как они и предполагали, испортила всё. Мой папа был расстроен, что не мог видеть меня, когда хотел. Но он не пытался эмоционально шантажировать меня, чтобы вернуть домой.
А ещё был Нолан.
Несмотря на то, что мы были молоды, наша любовь была настоящей. Мы оставались вместе дольше, чем следовало. Я провела семь лет своей жизни, держась за то, что никто из нас не мог отпустить. Мы всё время ругались. Он обещал переехать за мной в Дарем. Я верила ему. Наше самоуничтожение было неизбежно.
Сначала он приезжал на выходных, и мы искали квартиру, которая бы понравилась обоим, и гуглили вакансии, которые бы его устроили. Годы шли, он перестал приезжать часто, а я перестала что-то ожидать от него. В конце концов, наши отношения потеряли всякий смысл. Мы хотели от жизни разных вещей. Мы выросли и сталь людьми, которые не имели ничего общего. Мы говорили, что всё ещё любим друг друга, но если это и была любовь, то она была эгоистичной и корыстной. Никто из нас не хотел идти на компромисс. Никто из нас не хотел меняться по-настоящему — сколько бы пустых обещаний мы ни давали друг другу.
Семь лет. Семь лет с человеком, который не смог довести до конца ни одно из своих обещаний. Всё это время, начиная с того момента когда мне было семнадцать и до моих двадцати четырёх лет, что было три года назад, когда я наконец отпустила его, у него всегда находились причины из-за которых он не мог перевестись в другой колледж, бросить свою работу в школе или переехать ко мне. Семь лет звонков, наполненных неудобными паузами, и выходные полные разочарований, когда он отменял наши планы. Семь лет скитаний туда-сюда в попытке сохранить отношения на расстоянии между двумя людьми, которые совсем не хотели стараться.
Он даже сделал мне предложение. Сразу, после того как он окончил обучение с дипломом учителя и получил место в Высшей школе Гамильтона, он появился на моём пороге с чёрной квадратной коробочкой и маленьким бриллиантом.
— Я люблю тебя, Кайа, — сказал он и пообещал. — Я хочу сделать всё правильно.
Моё бедное, разочарованное и отвергнутое сердце воспарило. Наконец-то у нас должна была начаться жизнь, о которой мы мечтали так долго. Я наконец-то собиралась оставить Гамильтон и обосноваться в Дареме. Я наконец-то собиралась проводить всё своё время с человеком, которого любила.
Только его планы поменялись. Он перестроил наше будущее, но сообщил мне об этом только тогда, когда я согласилась выйти за него замуж. К тому моменту он решил, что не хочет переезжать в Дарем. Он купил небольшой дом на окраине города, и ему нравилась его новая работа.
Я знала, что никогда не смогу вернуться. И не имело значения, что он обещал мне яркую жизнь. В этом городе не было ничего для меня. И даже теперь я не была готова отпустить его. Я наивно полагала, что если он действительно любит меня, я могу изменить его решение. И он бы понял в итоге, что я стою того, чтобы переехать.
После помолвки время тянулось, и мы всё никак не могли назначить дату свадьбы, так как ни у одного из нас не было мотивации жениться. Я довольно долго шла к осознанию того, что наши отношения закончились. В итоге я поняла, что закончились они уже очень давно.
Это убило меня. Я посвятила годы своей жизни этому мужчине. Я искренне верила в то, что проведу всю оставшуюся жизнь с ним. И я знала, что он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Осознание того, что всё это было зря, нанесло непоправимый ущерб моему сердцу, нарастив на него новые слои паранойи и скепсиса, и это меня пугало. Отсутствие у него мотивации воспринималось мной как отказ от меня в худшем смысле слова. Почему ему было меня не достаточно? Почему он предпочёл мне комфортную жизнь в этом богом забытом городе?
К концу наших отношений я чувствовала себя сломанной и опустошённой. Я знала, что в этом виноват не один Нолан. Я тоже не хотела меняться. Я не хотела переезжать. Но понимание этого не спасло меня от уязвимости, которая точно злой ниндзя прокралась мне в сердце и поселилась там. Я была не той девушкой, ради которой переезжали мужчины. Я была не той женщиной, с которой мужчины хотели провести всю жизнь. Я была безопасной, удобной и временной.
Я рассталась с ним на Рождество, когда была дома и гостила у родителей. Всё прошло спокойно. Он сказал, что уже ожидал этого, но не хотел первым причинять мне боль.
Под Новый год он пошёл на вечеринку с нашими школьными друзьями и замутил с Делани Купер, которая была в школе чирлидером и стала королевой выпускного бала. Я узнала об этом из социальных сетей, и вокруг моего сердца тут же вырос забор из колючей проволоки под напряжением.
Из всех девушек он выбрал её? И именно на этой вечеринке?
Я всё ещё надеялась, что он приедет за мной, переедет в Дарем и докажет, что я стою того, чтобы за меня бороться. Через много лет я всё ещё хотела, чтобы он очнулся, забыл обо всех своих случайных связях и всех этих девушках и понял, что я была лучше... что то, что мы имели, было лучше бессмысленных пустых жизней, которые мы с ним проживали. Но он не приехал. Видимо, я того всё же не стоила. Увидев правду во всей красе, я поняла, что он, вероятно, никогда не любил меня. Ему просто нравилась идея меня в его жизни.
Он разбил мне сердце. И, может быть, я разбила его. Может, даже сломала его. Он время от времени писал мне, когда выпивал слишком много, и очередная девушка, которую он приводил домой, не могла помочь ему забыть, как сильно он ненавидел свою жизнь. Но это была не моя вина.
Я провела три года, размышляя над этим, и всё всегда возвращалось к этому токсичному городу. Он мог уехать. У него была преподавательская степень и опыт тренерского руководства футбольной командой. Ничего его там не держало. У него была там семья, но это всё-таки был не перелёт на Луну.
Иногда я тоже писала ему ночами. Когда выпивала слишком много. И когда чувство вины, боль в сердце и ностальгия по тому, что у нас было, угрожали съесть меня живьём. Я звонила ему и просила приехать.
А он возражал мне, что это я должна приехать к нему.
Иногда я приезжала навестить родителей на праздники, дни рождения или типа того...
И проблема была в том, что Нолан был такой же губительный, как и сам город. Он очаровывал меня голливудской улыбкой и мышцами нападающего, я снова впадала в блаженство, как если бы мне снова было восемнадцать, и мы были непобедимы.
Последний раз мы замутили с ним восемнадцать месяцев назад. Я приехала в город на тридцатую годовщину свадьбы моих родителей и выпила слишком много игристого вина на их вечеринке в саду.
Любовная история моих родителей была той самой историей, которую попытались построить я и Нолан. Они влюбились друг в друга ещё в школе, поженились в двадцать один, в двадцать четыре завели детей, и сейчас не за горами уже маячила пенсия. И не смотря на мои с ними разногласия, они любили друг друга.
Кажется, в ту ночь мне было не суждено избежать звонка Нолану. Я была пьяна, одинока, а он был рад приехать. Он был таким же хорошо мне знакомым и лишенным энтузиазма, каким я его и запомнила. На следующее утро я проснулась в окружении футболок с логотипом Гамильтонской футбольной команды и пустых банок пива, и меня тошнило.
Как бы я ни пыталась убеждать себя все эти годы, Нолан остался таким же каким он был тогда, когда я влюбилась в него. Ему было достаточно этой вялотекущей жизни в маленьком городе. Ему больше ничего не было нужно. К тому моменту, как Гамильтон отразился в моём зеркале дальнего вида, я решила, что буду радоваться за него. А почему нет? Он не собирался меняться.
Как и я. Маленький город был не для меня. Даже с домом, мужем и двумя-тремя детьми. Кулинария стоила этой жертвы, она стоила того, чтобы потерять всё. Она стоила всего этого хаоса, бесконечных часов, и усталости. И даже отзывов критиков и постоянного удушающего давления от того, что надо было становиться лучше и лучше, и стать в итоге лучше всех, чёрт побери.
И если бы я получила "Сариту"... я даже не могла думать так далеко вперёд. Мне надо было знать, был ли кто-то среди её персонала, кого мог выбрать Эзра.
От одной этой мысли моё сердце опускалось куда-то в район пальцев ног. Взяв телефон, я быстро набрала Диллон текстовое сообщение.
"Не хочешь выпить кофе перед работой?"
Я тут же заметила три точки, говорившие о том, что она набирает ответ.
"Я еду в ресторан Киллиана и Веры. Надо закинуть кое-что для Э. Может, встретимся там?"
Мой план был выпытать у Диллон всё то, что ей удалось узнать от Эзры о "Сарите", но Киллиан и Вера были даже лучше.
"Да! Уже выезжаешь?"
"Буду через десять минут".
"Скоро увидимся".
Я рванула в ванную и даже не стала бриться. Поскольку я весь день должна была провести в штанах, в этом не было смысла. Я помыла волосы большим количеством шампуня, чем ещё больше поспособствовала глобальному потеплению, и оставила свои ярко розовые волосы, доходившие мне до подбородка, высохнуть, пока я накладывала минимальный макияж. Я была готова в рекордные сроки.
Выбор одежды был небольшим. Я надела чистые штаны, правильные ботинки и обтягивающий топ, который я надевала под рабочий китель. Его, в свою очередь, я собиралась надеть только на кухне. Я взяла серую шёлковую кофту на случай, если это утро будет прохладным, и сумку через плечо, и вышла из квартиры с бананом в одной руке. Это не было похоже на завтрак чемпиона, но на сегодня мне было этого достаточно.
Кофе я собиралась взять позже. Меня почти убивала мысль, что я не выпила кофе перед выходом. Кофе мне был необходим для жизни. Без него я даже тупела. Если я не выпивала с утра чашечку, я превращалась в бурчащую идиотку с недостатком кофеина, которая забывала слова и не соблюдала социальные нормы, словно я была голодным зомби.
Без сомнения, сейчас было самое подходящее время, чтобы почувствовать свою работу мечты, поговорив с тремя другими звёздными поварами, которым, вероятно, даже не нужен был кофе для того, чтобы вести связный разговор.
Я закатила глаза от этих своих мыслей и поспешила к лестнице. Солнце было тёплым, когда я вышла на небольшую парковку, прилегающую к моему зданию, располагавшемуся в тихом деловом центре. Для человека, самостоятельно живущего в Дареме, я неплохо справлялась со своей жизнью. Но я была только на полпути. Средняя зарплата. Средний район города. Средняя квартира. Да, у меня всё было в порядке, но мне этого было недостаточно.
Что пугало меня больше всего в моих амбициях так это то, что мне всегда было мало. Мне всегда надо было больше.
Этот внутренний голод ужасал меня. Буду ли я когда-нибудь счастлива от того, что делаю и где нахожусь? Смогу ли я ощутить радостное удовлетворение? Будет ли мне когда-нибудь просто хорошо?
Я стремилась к определённому уровню. Я не хотела лишиться своего энтузиазма или стандартов качества. Эти требовало невероятного упорства и дикого желания. Мои далеко идущие планы требовали от меня того, чтобы я старалась, поднималась выше и становилась лучше в своей работе.
Да. Это были хорошие качества, но была и тёмная сторона этих моих желаний — открытая бездна внутри меня, которая желала поглотить всё на своем пути. Могла ли я когда-нибудь удовлетворить это желание? Заполнить эту пустоту? Избавиться от неё?
Я содрогнулась, несмотря на то, что день был тёплым. Надо ли мне думать над всеми этими вопросами до того, как я выпью чашку кофе?
Я распахнула ржавую дверь своего "Лэнд Крузера" и решила, что мои безумные мысли могут подождать пока я не приму кофеин. В моём затуманенном мозгу не было энергии для серьёзных размышлений.
Движение на дороге в четверг было интенсивным, в принципе, как и в любой другой день недели. Дарем совсем не был перенаселённым городом. Но поездка в центр была особым приключением. Трафик выводил меня из себя.
К тому моменту, как я добралась до ресторана Киллиана и Веры, который назывался "Соль", я превратилась в разъярённого и матерящегося пещерного человека. Я заметила Лексус Диллон на парковке и с облегчением выдохнула. Было гораздо спокойнее иметь союзника где-то поблизости. Мысль о том, что я должна была встретиться с Диллон, немного уравновесила моё состояние, и в мой уставший мозг опять вернулись рациональные мысли.
Хотя, после того, как я достала свою сумку с пассажирского сидения и прошла небольшое расстояние до главного входа, моё недавнее спокойствие превратилось в нервозность и стаю бабочек у меня в животе.
Я знала Веру не достаточно хорошо, чтобы назвать её другом, но она всегда была мила со мной. Если мы встречались где-то в общественном месте, я спокойно могла подойти и поздороваться. Киллиан же был напротив страшным как чёрт. Словно брутальный воин из греческих мифов, который был готов убить тебя за бурдюк с вином. Моя смелость рядом с ним скукоживалась и уползала в раковину.
Он смертный, напоминала я себе. Такой же, как и я. Хорошо, я провела четыре года своей жизни, работая на него, слушая, как он кричит на меня. Доводила своё мастерство до совершенства, чтобы он не кричал на меня, делала всё возможное, чтобы он не кричал на меня... Но он был такой же человек, как и я.
Я должна была благодарить Киллиана за эти трудные годы. Он дал мне те инструменты успеха, которые я собиралась использовать, чтобы добраться до самого верха в самом лучшем кулинарном эшелоне этого города. Он помог мне сформироваться в компетентного и опытного повара. Он поднял меня до должности су-шефа, к которой я так стремилась, и требовал от меня совершенства, именно поэтому я была уверена, что смогу создать совершенство.
И, тем не менее, я прожила четыре года своей жизни, мучительно балансируя между тем, чтобы состояться как зрелый специалист и тем, чтобы не попасть ему под горячую руку. Я видела его в самые худшие моменты, швыряющего тарелки через всю кухню и рычащего на всё, что движется рядом с ним. И я видела его в самые лучшие моменты, когда он завоевывал награды и звёзды, и получал похвалу от самых важных организаций и людей в нашей индустрии. Он был упрямым и наглым, но также справедливым и талантливым, и настоящим кулинарным гением.
Он был всем тем, чем хотела быть я. Поэтому, входя в ресторан, ради которого он оставил "Лилу", я почувствовала себя религиозным паломником. Ресторан "Соль" был той самой целью, пунктом назначения. Я была убеждена, что это был конец долгого и трудного путешествия, которое я хотела достигнуть ценой усердной работы в течение всей жизни.
У меня не было ложных надежд, что у меня это займёт столько же времени, сколько заняло у Киллиана. Киллиан был немного сумасшедшим, когда дело касалось успешности. Но я была на правильном пути, и мне надо было это помнить.
Мои пальцы с трепетом прошлись по ярко-голубым дверям, которые вели в зал "Соли". Дизайн был выполнен в белом цвете, среди которого выделялось только одно яркое пятно. Я задержала дыхание, обведя глазами всё пространство.
Меня захлестнуло тоской и завистью, как будто бы ресторан сверкал в ангельском свете. Я была здесь впервые, сам же ресторан был уже близок к открытию.
Вера и Киллиан оставили прекрасные работы — работымечты — чтобы вместе открыть ресторан. Киллиан оставил за спиной множество своих наград, покинув "Лилу", так как они относились именно к этому ресторану. Вера отказалась от своего вагончика с едой. И у них не было никаких гарантий успеха.
Я была под впечатлением от их настойчивости, но также и переживала за них. Они оба без сомнения были хороши в том, что делали. Но было ли этого достаточно?
Для многих шеф-поваров этого было совсем не достаточно. Не только еда делала ресторан известным. Важен был также декор и атмосфера, и им удалось достичь этого. Декор ресторана составляли деревянные балки и панорамные окна, которые открывались наружу в тёплые месяцы, и я тут же почувствовала себя комфортно в этом месте. Я с нетерпением ждала возможности попробовать еду. Я уже начала планировать вылазки с девчонками сюда. И не могла дождаться, когда уже будет можно забронировать столик и изучить меню.
У них получилось. И я попыталась не возненавидеть их за это.
— Привет? — крикнула я, когда поняла, что уже довольно долго стою в проходе, декорированном камнем. — Здесь кто-нибудь есть?
Диллон высунула голову из двери, ведущей в кухню, и помахала мне.
— Мы здесь.
Мой взгляд упал на чашку в её руке.
— Это кофе?
Она улыбнулась мне, помахав чашкой в воздухе.
— Свежий. Поторопись, пока Вера всё не выпила.
Я тут же ещё больше зауважала Веру, зная, что она такой же наркоман.
Предвкушение кофеина несколько успокоило меня, и я зашла в кухню, не ожидая увидеть всё её сверкающее великолепие. Кухня "Лилу" была безупречной. Особенно после того, как я вылизывала её в течение нескольких часов прошлой ночью. Но она уже была довольно старая и потеряла некоторое сияние, которым обладали новые кухни. Здесь же каждая поверхность, каждый аксессуар, каждый дюйм сверкал так, как это рисуют в мультиках.
— Ого, — сказала я с несколько детским трепетом, который не могла скрыть.
— Добро пожаловать, — поприветствовала Вера.
Она всегда была приятной и доброй.
Я оторвала взгляд от дорогого оборудования, чтобы посмотреть на шеф-повара, которым я восхищалась и уважала вот уже год.
— Это безумие.
Её щёки порозовели.
— Это безумие.
Её смущение ещё больше расположило меня.
— Но в хорошем же смысле?
Он смущенно засмеялась.
— Здесь больше места, чем в вагончике. Конечно же, в хорошем смысле.
Я оглядела огромное пространство кухни, мысленно сравнивая её с кухней "Лилу". "Соль" превосходила "Лилу" почти на два метра со всех сторон.
— Эта кухня великолепна. Не могу дождаться, когда вы откроетесь.
Вера приподняла брови, сделав глоток кофе.
— Почему? Случайно не ищешь работу?
Теперь была моя очередь покраснеть. Это было щедрым предложением. И необоснованным.
— Я...эм... мне нравится "Лилу".
— Это ложь, — Диллон фыркнула, обменявшись дружеским взглядом с Верой. — Она ненавидит "Лилу".
— Это не так! — тут же запротестовала я. — Я люблю этот ресторан.
— Хорошо, — вздохнула Диллон. — Она ненавидит Уайетта.
Вера снова засмеялась, но на этот раз удивлённо.
— Что? Почему?
Диллон опять фыркнула, сев на стальную столешницу. У меня внутри всё сжалось от её неуважения, но я промолчала. Диллон не так боготворила кухни, как я. И всё остальное тоже. Она была равнодушна к общественным нормам и вела себя не так, как от неё ожидали. И это были мои самые любимые её качества. Большую часть времени.
— Он козёл, — выпалила я, чувствуя себя с Верой более безопасно, чем следовало.
Они всё-таки были друзьями. Мне нужно было попридержать язык.
Вера опять засмеялась, но на этот раз более сдержанно.
— Любой хороший шеф-повар — козёл. Только так они могут защитить своё уязвимое эго.
Диллон наклонила голову в сторону Веры.
— Ты не такая.
Голос Киллиана прогремел в дверях, которые вели в коридор в задней части кухни.
— Ты с ней никогда не готовила.
Вера сощурила глаза, посмотрев на своего жениха.
— Бедный страдалец.
Он улыбнулся ей, и я тут же посочувствовала Вере. Как она может терпеть этот взгляд всё время? Киллиан был одним из самых красивых людей на планете и когда он смотрел на нее этим обожающим взглядом, а всё его тело как будто смягчалось и наклонялось к ней… Как она выживала?
Я бы уже умерла. Или ходила в перманентном шоке.
Она, определённо, была счастливой женщиной. Но она также была одной из самых сильных женщин. Не из-за того, каким красивым был Киллиан, а из-за того, что он мог быть очень сложным.
— Меня гнобят, — согласился Киллиан. Длинными и быстрыми шагами он сократил расстояние между своей будущей женой и дверью. — Спасибо, что заметила.
Она закатила глаза и посмотрела на меня, в то время как он обхватил её за талию.
— Видишь, что я имею в виду?
— Ну да, Уайетт козёл, но в другом смысле. Это не то... — я махнула рукой в их направлении, — ... что у вас тут происходит.
Диллон издала горловой звук и неодобрительно посмотрела на них.
— И вот так всё время, Кай. Тебе надо зайти, когда тут будет мой брат с Молли. Всё вместе в одной комнате эти четверо смотрятся особенно отвратительно.
— Что значит отвратительно? — грозно спросил Киллиан.
Я развернулась к ним всем спиной, чтобы добыть кофе. Я обнаружила френч-пресс рядом с одной из плит и соусник со сливками. О да. Пожалуйста.
Пока я наливала кофе, Диллон воскликнула:
— Ты шутишь? Вы все как ходячая рождественская романтическая комедия, и это происходит всё время. Я никогда не думала, что от любви может тошнить. Но в последнее время я испытываю хроническое отвращение.
Вера и Киллиан засмеялись, комментарии Диллон совсем их не задели.
— Твой брат ещё хуже, чем мы, — возразил Киллиан. — Он похож на влюблённого щенка.
Я повернулась и увидела, как Диллон бросила колкий взгляд на руки Киллиана, которые всё ещё крепко обнимали Веру.
— А ты нет?
Киллиан только усмехнулся.
— Конечно, я тоже. Я просто гораздо круче его, — он опять повернулся ко мне. — Вернёмся к теме. Почему Уайетт козёл?
Мне не очень хотелось обсуждать это с моим бывшим боссом. Который был другом и наставником моего настоящего босса. Пришло время свернуть эту тему.
— Ты встречался с ним. Там всё и так понятно.
Киллиан перестал улыбаться.
— Что бы там не говорила тебе Вера, мы не такие ужасные. И я не думаю, что Уайетт такой. Он может быть сложным, щепетильным. Он знает, чего хочет, и не боится этого добиваться. Но я не думаю, что это делает его козлом.
— Может быть, — уклончиво ответила я.
Но Киллиан не купился на мой неясный ответ.
— Вероятно, тебе сложно, потому что раньше ты работала с ним, а теперь вынуждена работать на него. Но это не значит, что он козёл. Вы просто с трудом притираетесь.
— Это совсем не так, — сказала я, хотя знала, что мне следует держать язык за зубами. — Я не против перфекционизма. Я работала на тебя и не жаловалась.
Брови Киллиана медленно приподнялись, и я знала, что уже сказала лишнего.
— Почти, — быстро добавила я.
Он слегка улыбнулся.
— Он подходит "Лилу". И он подходит тебе.
У меня начало покалывать заднюю часть шеи, и я сделала глоток кофе, чтобы не потереть её.
— Даже не знаю. Может он и подходит этому ресторану, но мы очень сильно ругаемся.
Улыбка Киллиана растянулась.
— Ему не нравится, что ты также хороша, как и он.
Его комплимент просветил меня насквозь, так что всё моё тело от головы и до пальцев ног потеплело так, что некоторые навсегда замерзшие части моей души оттаяли.
— Не думаю, что кому-то из нас это понравилось бы, — призналась я, подавив своё эго.
Его улыбка исчезла, он выпрямился и как будто бы стал другим человеком. Влюбленный мужчина исчез, и на его месте появилась фигура мудрого отца, который приготовился дать мне хороший совет. Я поёжилась. Мне всегда было неловко в присутствии авторитетов.
— Ты нужна ему, Кайа. Он хорошо подходит для этой работы, ведь так? Я не поставил его на это место, чтобы позлить тебя. Я дал ему эту работу, потому что он её заслуживал. Но это не значит, что ты не важна. Он оставил тебя су-шефом, так?
Я пожала плечами.
— Да, но он также грозится уволить меня каждый божий день.
— Он этого не сделает, — утверждение Киллиана прозвучало уверенно. — Он не может этого сделать. На этой кухне нет никого, кто был бы готов.
— Эй! — запротестовала Диллон. Киллиан бросил на неё взгляд, и она поникла, сложив руки на груди и выпятив нижнюю губу. — Ладно, Кайа классная, бла-бла-бла.
Взгляд Киллиана снова переместился на меня.
— Ты должна поддержать его, Кайа. Полностью поддержать его роль, пока не двинешься дальше.
Я сощурила глаза. Удовлетворение, которое несколько секунд назад доставил моему эго его комплимент, сменило острое чувство уязвимости. Мне не нравилось, что он видит меня насквозь. Мне не нравилось, что ему удалось заставить меня остаться с Уайеттом и почувствовать себя ценным поваром. Мне не хотелось, чтобы люди так меня понимали. Я хотела оставаться скрытной, загадочной. Ну, хорошо, я хотела, чтобы мой талант заметили, но я не хотела давать кому-то доступ в мой внутренний мир.
— Почему ты думаешь, что я уйду из "Лилу"? — спросила я его, пытаясь понять, насколько я была предсказуема.
Он пожал плечами и оглядел кухню.
— Потому что ты никогда не будешь удовлетворена вторым местом. Ты не сможешь всю жизнь поддерживать кого-то.
— Не могу понять, это оскорбление или комплимент.
Он снова улыбнулся, но на этот раз своей будущей жене.
— Это восхитительно, — он снова повернулся ко мне. — Быть шеф-поваром чертовски сложно. Многие повара хотят дойти до самого верха, но лишь у немногих есть эти способности.
Я рассмеялась над его предостережением, но лишь для того, чтобы скрыть, что я знала, как он был прав.
— Меня это устраивает.
— Все так говорят! — захихикала Диллон на другом конце кухне, подняв руки вверх в победном жесте, как будто бы она была первым человеком, который это когда-либо говорил.
Мы все простонали в ответ на её ужасную шутку, но внутри я была рада, что мы закончили на сегодня с жизненными уроками.
— Поэтому ты до сих пор одна, — подразнил её Киллиан так, словно он был её старшим братом.
Она показала ему язык.
— Кстати об одиночестве... — она сделала драматическую паузу, и мы все подождали, пока она не сказала. — Что там с "Саритой"? Эзра разговаривал по телефону вчера вечером, и я уснула, прежде чем он что-то решил.
Киллиан закатил глаза.
— Если он умный, он продаст этот чёртов ресторан. Ему надо избавиться от всего этого гарема, кроме "Лилу". От них одни только проблемы.
Гаремом мы любя называли группу ресторанов Эзры, потому что они все были названы в честь его бывших девушек.
— Он этого не сделает, — констатировала Диллон просто, но уверенно, и мы знали, что у неё есть на это право. — Он слишком их любит.
Киллиан облокотился о раковину.
— И это иронично, учитывая то, как сильно он не любил тех самых женщин, в честь которых их назвал.
Вера издала смешок.
— Если он назовёт ресторан в честь Молли, я дам ему по шее.
Диллон и Киллиан сразу пообещали ей, что этого не случится. Они не вполне меня убедили, но опять же, я не знала Эзру. Я знала кое-что о нём. И я проработала с ним достаточное количество времени, чтобы знать, что ожидать от него в профессиональном смысле. Но я не знала ничего о его личной жизни. Кроме того что он встречался с женщинами, у которых были высокие запросы и экзотические имена.
Но даже это я узнала от других людей.
— Что будет с "Саритой"? — спросила я, переключив разговор на другую тему.
— Мы будем работать там, пока Эзра в отпуске, — ответила Вера. — Потому что мы себя ненавидим.
Киллиан объяснил:
— Эзра собирался отменить свой большой отпуск, но Вере стало жаль Молли, и вот мы уже управляем самой не организованной кухней на планете.
— Это не правда, — начала спорить Диллон. — Самая не организованная кухня на планете в "Бьянке". "Сарита" станет лучше без Хуана Карло.
Я закусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Хуан Карло был таким же претенциозным, как и его имя. Он был настоящим зверем и абсолютным эго-маньяком. Уайетт был плохим, Хуан Карло был невыносимым. А его еда на мой вкус была посредственной, и он ни разу не менял меню. Тем не менее, каким-то образом он создавал иллюзию громкого имени, и до вчерашней ночи я думала, что "Сарита" никогда не освободится.
— Вы будете работать, пока не вернётся Эзра? А потом?
Киллиан посмотрел на меня оценивающим взглядом, и я опять почувствовала себя слишком предсказуемой, как если бы была ребёнком, и меня поймали за чем-то родители.
— Потом начнётся поиск.
Стараясь не смотреть на Киллиана, я спросила:
— Как думаешь, он будет нанимать кого-то из своих?
— Сложно сказать, — ответил Киллиан. — Как это всегда и бывает с Эзрой.
Его ответ ничего мне не дал. Я допила свой прекрасный кофе и начала мыть кружку в раковине.
— Просто оставь её здесь, — сказала Вера. — Я потом помою.
— Ты уверена?
— Это не проблема, — сказала она, улыбнувшись мне.
— Спасибо. И за кофе тоже. Мне он был сегодня нужен, — я поймала взгляд Диллон и кивнула головой в сторону выхода. — Нам надо идти.
— О, да.
Она спрыгнула со столешницы, повернулась к Киллиану и начала с жаром рассказывать что-то про открытие "Сариты" и доставку.
Вера двинулась в мою сторону и куда-то пошла, приглашая меня последовать за ней. Что я и сделала. Когда мы снова оказались в зале, она толкнула меня локтем.
— Ты хочешь "Сариту"?
Я сглотнула комок. Он был такой большой, что вполне мог оказаться моим сердцем.
— Ч-что?
— Не надо тут скромничать, — засмеялась она. — Ты хочешь её?
Закатив глаза, дав ей понять, что я не люблю, когда меня так подлавливают, я призналась:
— Конечно, я хочу "Сариту". Я была бы не в своём уме, если бы не хотела её.
Она понизила голос и прошептала:
— Он не даст её тебе.
Это могло бы огорошить меня, если бы не озорной тон её голоса.
— Почему нет?
— Потому что ты девушка.
— Никогда не думала, что Эзра сексист.
Она пожала плечами.
— Это совсем не факт. Всё дело в индустрии. В ней одни мужчины. И Эзра никогда не нанимал женщину на должность шеф-повара. Он даже не знает, что это реально.
Она не сказала ничего такого, чего я не знала. В первый же день обучения в кулинарной школе я поняла, что мне придётся работать в два раза лучше, чем парням из моего класса, которых было в три раза больше.
— Даже Диллон?
— Это я и имею в виду, — сказала тихо Вера. — Он определённо хочет поставить Диллон в "Бьянку". Это процесс уже запущен. Тебе придётся либо обойти её, либо убедить его отдать два своих ресторана женщинам.
Я не подумала об этом. Казалось, что земля ушла у меня из-под ног. Моя хрупкая мечта превратилась в шар и укатилась далеко от меня.
— Чёрт.
Это было невозможно. И не потому, что я не была хороша. Вера была права. Если Эзра планировал отдать один из своих ресторанов Диллон, у меня не было абсолютно никаких шансов получить второй. И я не могла конкурировать с лучшей подругой за ресторан, только потому, что это был единственный вариант.
К тому же, я была не лучшим вариантом для "Бьянки". Мои убеждения не позволили бы мне даже попытаться получить эту должность. Мне не хотелось готовить эту вычурную французскую еду. Мне хотелось острых тапас и сексуальной, горячей атмосферы. Я бы задушила "Бьянку". Или наоборот.
— Докажи ему, что он не прав, — начала уговаривать меня Вера. — Докажи, что Диллон хороший вариант, но он будет сумасшедшим, если не даст тебе "Сариту".
Я посмотрела на неё, чувствуя себя беспомощно и потерянно.
— И как я это сделаю?
— Сначала тебе надо убедить Уайетта. И Киллиана. И меня, — она подмигнула. — Но (внимание спойлер!) я уже на твоей стороне.
— Мне от этого не легче, — прошептала я. Мой живот разрывался от бабочек, шмелей и кусачих ос.
Он улыбнулась мне.
— Не надо мне тут ныть, Кайа. Покажи мне, что ты сильная и независимая женщина, какой я тебя знаю. Офигенный повар, который может превзойти любого мужчину в прямом смысле слова. Делай, что делаешь, женщина, а все остальные подтянутся.
Её слова были словно порыв ветра, который раздул затухающий огонь внутри меня, возродив то пламя, которое так далеко меня завело.
— Это значит, что мне надо быть милой с Уайеттом?
Она засмеялась.
— Если придётся, можешь даже переспать с ним.
Я опять начала покусывать своё колечко в губе. Я даже не испытывала отвращения к этой идее, как должна была. То есть вообще. Я издала звук удивления, чтобы скрыть мою реакцию.
— Уверена, это только осложнило бы наши отношения.
Она подмигнула мне.
— Конечно же, я шучу. Пока, Кайа.
— Пока, Вера...
Этот разговор не помог мне так, как я на это рассчитывала. Чёрт.
ГЛАВА 04
Диллон и я вошли в "Лилу" с бокового входа, смеясь и разговаривая о том, как мы попили кофе с Киллианом и Верой в "Соли", а также о нашей с ней возможности управлять ресторанами в одном городе. Я не часто позволяла себе такие разговоры, но она хотела знать, что мне сказала Вера, а я не могла держать от неё секретов.
— Что ты собираешься делать? Как ты собираешься понравиться ему? — спросила она.
— Вера сказала, что я должна с ним переспать, — сказала я ей, хихикая на протяжении всей фразы.
Диллон рассмеялась ещё сильнее, пока вдруг не замолчала. Я подняла взгляд и обнаружила, что Уайетт, который и был темой нашего разговора, навис над нами и смотрел на меня. Скорее даже уставился.
Моя улыбка дрогнула, но мне удалось проговорить саркастичное:
— Эй, босс.
Его глаза сощурились.
— Не могла бы ты зайти ко мне в офис?
Это было последним местом, куда мне хотелось пойти. Мне ещё надо было подготовить еду и изучить меню. И захватить один ресторан.
— Эм, конечно.
Диллон отошла от меня, чтобы пойти в другом направлении, но перед этим прошептала:
— Это твой шанс, — я закашлялась и засмеялась одновременно.
Уайетт повернул голову, чтобы узнать, что я делаю. Я помахала ему и продолжила кашлять и заодно планировать убийство Диллон. Это была худшая мысль, которую она могла заронить мне в голову, перед тем как я должна была остаться наедине с этим мужчиной.
Он придержал дверь, пропустив меня вперёд, и в моём мозгу тут же возникли воспоминания о прошлой ночи и о том, как его тело касалось меня... и о том, что его сообщение, отправленное поздно ночью, было похоже на флирт. Мои мысли унеслись далеко вперёд, и мне стало интересно, реально ли вообще переспать с ним? Не для того, чтобы получить эту работу. Я бы никогда не опустилась до такого уровня. Но для того, чтобы... чёрт, просто сейчас было невозможно не думать о том, какого это — переспать с Уайеттом.
Что бы он сделал? Грубо отверг бы меня? Или он был из того типа парней, которые не отказывались от бесплатных предложений такого рода? Я поморщила нос от самой мысли. Я едва выносила Уайетта на работе, но я не думала, что он был мудаком в отношениях. Вообще, за всё то время, что я знала его, он ни разу не хвалился и вообще не рассказывал о своих ночных похождениях. Приблизительно в то время как я рассталась с Ноланом, он начал встречаться с девушкой. Я думала, что у них всё серьёзно, но они расстались, по крайней мере, год назад, потому что она ненавидела его рабочий график. С тех пор, если он и мутил с кем-то или начинал встречаться с кем-то новым, он ни разу никому не сказал об этом.
О, Господи, почему я вообще думаю об этом? Я даже не собиралась двигаться по карьерной лестнице таким способом.
Я прижала руку ко лбу и попыталась вытолкнуть пошлые мысли из своей головы.
— С тобой всё в порядке? — спросил Уайетт сзади меня.
Резко повернувшись к нему, я отчаянно попыталась привести своё лицо в порядок, чтобы не выглядеть виноватой.
— Да. Конечно. Почему со мной должно быть что-то не в порядке?
Он молча наблюдал, как я собиралась с духом. Сегодня он особенно смущал меня. Он ещё не надел свой поварской китель, и его чёрная футболка слишком сильно облегала его бицепсы и широкую грудь. Почти все его татуировки были хорошо видны.
Они все мне были уже знакомы, по крайней мере, те, что я могла видеть. И это делало их в каком-то смысле ещё опаснее. Перо, которое трансформировалось в птицу, расправившую изящные крылья, обвивало его шею. На его правом предплечье расположились вилка, ложка и большой кухонный нож, и они были словно приготовлены для работы. На левом предплечье был силуэт свиньи, разделенный пунктирной линией на части, каждая из которых была помечена. Были и ещё татуировки, много татуировок. Все его предплечья и бицепсы были забиты ими, но я никогда не видела те, что были у него под футболкой. Только те, что выглядывали.
На нём были джинсы, слегка зауженные к низу, и стильные серые кроссовки, которые, вероятно, стоили больше половины моей зарплаты. Его волосы пока ещё не были растрёпаны от работы и стресса, и красиво лежали мягкими волнами.
Когда мой взгляд опустился на его слегка небритое лицо и уставшие глаза, я вдруг прониклась к нему сочувствием. Только этого мне и не хватало. Я рассматривала своего босса! Того самого босса, который бесился от одного моего присутствия.
Это Вера была виновата.
"Сарита" танцевала у меня в голове, насмехаясь надо мной, зазывая меня своей песнью Сирены. Я встретилась с загадочным взглядом Уайетта и задумалась над тем, как мне переманить его на свою сторону. С одной стороны, я понимала, что он ждёт не дождётся, чтобы избавиться от меня. И это была его возможность.
Наверное. Если бы эта вакансия вообще открылась бы.
С другой стороны, были ли у меня хоть какие-то шансы заставить его признать, каким классным поваром я была? А особенно убедить в этом Эзру?
Его глаза потемнели, пока мы молча стояли и смотрели друг на друга. На его лице пульсировал мускул, и я поняла, какой глупой была моя мечта. Он уже был в ярости, а я ещё даже ничего не сказала.
Я откашлялась и сделала шаг назад. Мы стояли не очень близко, но мне вдруг показалось, что на этой чёртовой кухне нам двоим нет места.
— Ты вообще спал вчера? — мой вопрос прозвучал несколько иначе, чем я планировала. Он был больше похож на замечание, тогда как я была озабочена. Он сощурил глаза, и я знала, что он услышал осуждения в моём тоне.
Он потер ладонью лицо и отвернулся от меня.
— Немного.
Он резко и быстро дошёл до своего стола и сел за него, отклонившись назад на крутящемся кресле.
— Я всё поняла, Уайетт. Тебе не обязательно меня отчитывать. Я больше не буду прикрывать Диллон. Я понимаю, что это ломает всю систему.
Он постучал костяшками пальцев по столу и продолжил смотреть куда угодно, только не на меня.
— Я ценю твоё признание, но я не об этом хотел поговорить с тобой.
От досады я опустила плечи. Я ожидала, что мы будем ругаться. Или, по крайней мере, спорить. Но уставший тон его голоса дал понять, что он был не готов драться со мной. И, учитывая ситуацию с "Саритой", мне тоже не следовало этого делать.
Я не собиралась с ним спать. Очевидно, что это была безумная мысль. Но я могла попробовать достучаться до него. Заставить его потеплеть ко мне. Может быть, даже убедить его, что я не всегда была злодейкой.
Это должно было быть нелегко. И не из-за его отношения ко мне. А потому что мне пришлось бы быть милой, доброй... заботливой. Фу. Я была даже не уверена, что обладаю всеми этими качествами.
Проведя руками по своим коротким волосам и убрав их от глаз, я решила, что сделаю доску желаний по приходу домой. Не то, чтобы я была уверена, что вселенная просто преподнесёт мне "Сариту" на блюдечке, если я прикреплю её фотографию на стену. Вселенная так не работала. Но может быть визуальное напоминание о моих целях заставило бы меня измениться... заставило бы меня работать над собой.
Вселенная начинала действовать именно в эти моменты. Не когда я чего-то хотела, а когда я работала так усердно, как это было только возможно, чтобы меняться, чтобы добиваться того, чего я хотела, и когда не сдавалась и не переставала стараться.
Я сдержалась, чтобы не поморщиться. Лучше бы оно того стоило.
— Зачем я тебе нужна? — спросила я таким тоном, который, как я надеялась, прозвучал мило.
Его взгляд оторвался от стола, и его потемневшие глаза снова взглянули на меня. Мускул на его лице дрогнул. И потом ещё. Какая-то подсознательная реакция на него заставила меня нервно сжать руки в кулаки. И это не было раздражение. Уайетт был загадочным во всех смыслах, но интуиция нашёптывала мне, что в его сложной голове что-то происходит — это была какая-то эмоция, которая пускала мурашки вдоль моей спины и заставляла меня задерживать дыхание.
Уайетт откашлялся и немного покачал головой.
— Эм, как ты уже заметила, я сегодня устал. И я, э... мне нелегко говорить об этом. И я бы не стал этого делать при обычных обстоятельствах, но сегодня вечером к нам придёт критик из "Дэйли Дарем". Это не крупная газета, но это будет первая рецензия на меня, поэтому мне хотелось бы, чтобы всё прошло настолько идеально, насколько это возможно.
Он замолчал, чтобы перевести дыхание, и я решила избавить бедного парня от страданий.
— Я поняла. Я всё сделаю в лучшем виде. Ни о чём не беспокойся, — я сделала шаг назад к двери, готовая прервать неловкую ситуацию, в которой мы с ним оказались.
Атмосфера в помещении была тяжёлой, и я уже хотела начать с ним ругаться, чтобы опять оказаться на нейтральной территории. Но это противоречило моей цели. Поэтому я потянулась к ручке двери.
— Это здорово, но я не это имел в виду, — он посмотрел на компьютер, потом на свои руки, потом на потолок и наконец опять на меня. — Мне нелегко это...
— Ты уже говорил, — напомнила я ему неестественно мягким тоном.
Меня начала переполнять нервозность, а все мои внутренности уже переворачивались от приступа гнева. Он собирался уволить меня? Это что — конец всей моей карьеры? Конечно, мы ругались и перепирались, и иногда я подшучивала над ним, но он не мог уволить меня из-за всей этой ерунды... или мог? Я была хорошим поваром, чёрт побери. Лучшей на кухне. Если он только попытается...
Он снова потёр рукой лицо и пробормотал:
— Хорошо, — он сказал это себе в руку. И вдруг, словно неожиданно приняв какое-то решение, он опустил руку и выпрямился. — Мне надо, чтобы ты присмотрела за мной. Ладно?
Мой гнев тут же растворился, и его место заняло недоумение:
— Присмотрела за тобой?
— Я плохо сплю, понимаешь? Если я ложусь в приличное время, я могу поспать несколько часов, и раньше этого было достаточно. Но прошлой ночью я так поздно пришёл домой, что мне вообще не удалось поспать. Я не знаю, как это отразится на моей работе сегодня, и переживаю из-за этого отзыва. Я переживаю, что... — его взгляд сделался умоляющим и полным надежды. — Ты можешь проследить, чтобы я не отправил в зал какую-нибудь ерунду? Мне надо, чтобы ты помогла мне сосредоточиться.
— Почему я? — шёпотом спросила я.
— Потому что ты скажешь мне правду. Ты не будешь говорить мне какую-то чушь, потому что боишься меня.
— Я боюсь тебя, — эта фраза прозвучала так же тихо.
— Да, но не так, чтобы это имело значение, — его рот приподнялся в едва заметной улыбке. — Убедись, чтобы я сделал всё в лучшем виде, Кайа. Не дай мне облажаться.
Я была поражена. И это не то слово, которое я использовала часто. Или вообще использовала. Но это был именно такой момент. Я была поражена. Абсолютно. Полностью.
Он хотел, чтобы я присмотрела за ним? Он хотел, чтобы я руководила им?
Моей первой мыслью, и я не гордилась ей, было — почему я должна это делать? Что он сделал для меня такого, чем заслужил мою доброту? Но я быстро подавила и отогнала эту мысль.
Я не была ужасным человеком. Может быть, я и действовала по принципу "помоги себе сам", но я не кичилась этим и не хотела, чтобы это стало моей отличительной чертой. Конечно, я была готова помочь Уайетту и сделать всё, что было в моих силах, чтобы не дать этой кухне сдать свои позиции.
По крайней мере, пока у меня не появится своя собственная кухня.
Работа Уайетта отражалась и на мне. И если бы я не получила "Сариту", что было очень вероятно, мне, возможно, пришлось бы искать работу где-то в другом месте. И мне нужна была хорошая репутация, чтобы попасть на такую же хорошую кухню как в "Лилу".
К тому же, это могло быть мне на руку. Я уже решила переманить Уайетта на свою сторону и получить его рекомендацию, чего бы мне это не стоило. И это был первый шаг к моей цели.
Но мой рот опять рассинхронизировался с моим мозгом, и я выпалила:
— Почему ты не спишь?
Он потёр глаза кулаками, как если бы любое упоминание о сне заставляло его чувствовать себя уставшим.
— Я не знаю. У меня всегда были с этим проблемы. Но в последнее время стало ещё хуже.
Я хотела спросить, было ли это связано с его продвижением, но мне удалось прикусить язык. Глубоко вздохнув, я сказала:
— Можешь сегодня на меня рассчитывать. Я буду первая, кто скажет тебе, что ты облажался, — я улыбнулась, понадеявшись, что это добавит моим правдивым словам лёгкости.
Его губы зашевелились, приподнявшись в улыбке, но она не была широкой.
— Я знал, что могу рассчитывать на твои придирки.
Моя улыбка сделалась вымученной, так как его слова напомнили мне о наших натянутых отношениях.
— Только не забудь, что на этот раз ты сам попросил.
Он наклонился вперёд, поставив локти на стол, и вытянул шею в мою сторону.
— Не дай мне уволить тебя сегодня.
Я поставила руки на стол и скопировала его позу.
— Я бы на это посмотрела.
На этот раз его улыбка была настоящей. Она появилась в тот момент, как он посмотрел мне на грудь, которая случайным образом предстала перед его взором. Чёрт.
Его взгляд снова вернулся к моему лицу, и я задалась вопросом, собирался ли он вообще туда смотреть, или это был такой мужской рефлекс. Для начала мне, вероятно, просто не стоило совать свою грудь ему в лицо.
В любом случае, мне не могло не понравиться то, как покраснели его щёки, и то, как резко он перевёл свой взгляд мне на лицо.
— Не искушай меня, — пробормотал он.
Мне пришлось сжать губы, чтобы не улыбнуться, когда я заметила, как расширились его глаза от его собственных слов.
Я выпрямилась, чтобы избавить его от искушения. Но тут в меня вселился дьявол, мои веки опустились, я сделала медленный и кокетливый шаг назад.
— Не обещаю.
Не взглянув на него, я выбежала из офиса и скрылась в кухне. Мои щёки горели от смущения и моего неожиданного поведения. Что со мной случилось? И почему я флиртовала с Уайеттом?
Вера определённо была ведьмой.
Или это я так отчаянно нуждалась в человеческом общении.
У меня зачесались пальцы, чтобы отправить сообщение Нолану. Но это не было человеческим общением. Это была плохая привычка, от которой я уже избавилась. Не было никакого смысла в том, чтобы вскрывать эту рану.
— Эй, чего там хотел Уайетт? — спросила Диллон, когда я застегивала свой китель рядом с ней.
— Это по работе, — рассеянно пробормотала я. — Слушай, ты можешь меня с кем-нибудь свести.
Он отложила нож и медленно повернулась ко мне.
— Чего?
Её оценивающий взгляд, вызванный моим неожиданным вопросом, заставил мои щёки ярко вспыхнуть. Я тут же потянулась за фартуком, который находился в моей сумке, и заняла себя тем, что начала повязывать его вокруг талии.
— Я думаю, это было бы весело. Ты думаешь, это странно? Странно, что я прошу? Просто не обращай на меня внимания. Всё нормально. Я зарегистрируюсь на "Тиндере" или типа того.
— О, Господи, — засмеялась она. — Не регистрируйся на "Тиндере"! По крайней мере, пока, — её глаза сверкнули, и она потёрла руки. — Это будет очень весело!
О, нет. Что я наделала. Я показала не неё пальцем.
— Никаких психов.
Она поиграла бровями.
— Конечно.
— И никого из фуд-индустрии.
Я оглядела кухню, заметив, что все притворялись, будто не слушали нас. Сплетники. Они все. Плюс, я уже однажды входила в эту реку, так что — спасибо, не надо. После Нолана, я совершила несколько ошибок на этой кухне. И это был не тот опыт, который я хотела повторить.
— Я не хочу встречаться с поваром.
Закатив глаза, она продолжила крошить продукты.
— Я не совсем идиотка. Никто не хочет встречаться с поваром. Мы все эго-маньяки с ужасным рабочим графиком. Поэтому тебе надо встречаться с кем-то за пределами индустрии. Чтобы ты могла обмануть их.
Я моргнула.
— Ты это серьёзно?
Она подняла голову и, кажется, осознала, что выразилась не совсем так.
— Я не имею в виду в прямом смысле обманывать их. Но тебе, вероятно, какое-то время не стоит раскрывать все детали, связанные с твоей работой и амбициями. По моему опыту, когда они понимают, как много ты работаешь, а потом когда ты ещё говоришь, что хочешь повышения, чтобы работать ещё больше, они часто убегают, словно напуганные котята.
Я поняла, что сочувствую своей подруге. Она была классной, чёрт побери. Супер умной, супер талантливой и супер горячей. Она была настоящей девушкой мечты. И она была не тем человеком, которому надо было скрывать то, кем она была, и чего хотела от жизни, чтобы второе свидание состоялось.
Плюс, это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Моя карьера и мои амбиции сделали меня тем человеком, которым я сейчас была. Это была бы первая вещь, о которой я бы заговорила. Если кто-то хотел знать меня, ему надо было знать о том, чего я хочу от жизни. По крайней мере, отчасти.
И я знала, что то же самое относилось и к Диллон. Она вела себя так, как будто бы ей было всё равно, но на кухне она была акулой. Она не мирилась с дерьмом, она училась быстрее всех, и я знала, что она сделает всё возможное, чтобы по праву заработать одну из кухонь Эзры, и не потому что она была его сестрой.
Но это заставляло меня посмотреть на её ночные приключения с другой стороны. Я переживала из-за её отношения к сексу на одну ночь, потому что считала, что она стоит большего. Но может быть за этим стояло что-то другое. Может быть, ей было сложнее найти кого-то, чем я предполагала.
И это было для меня плохой новостью. Если роскошная и идеальная Диллон с трудом могла найти кого-то, я была обречена.
И это было совсем не весело.
— Ты хочешь сходить с кем-то на свидание, Кайа? Я схожу с тобой, детка, — крикнул Эндо с другого конца кухни.
Когда я обернулась, чтобы посмотреть на него, он делал чмокающие движения губами.
Я закатила глаза, но всё же засмеялась.
— Спасибо, Эндо. Но меня пугает Мария, поэтому я вежливо откажусь.
Сверкающие карие глаза Эндо сделались серьёзными.
— Всё правильно. Эта женщина точно локомотив. Я люблю её, но она, вероятно, разобьёт тебе машину бейсбольной битой.
— Ты видел её машину? — спросила Диллон Эндо. — Думаю, никто не заметит разницы.
Я толкнула её в плечо.
— Не все могут позволить себе Лексус, богачка.
Она сказала невозмутимым тоном:
— Конечно, не все могут себе это позволить.
Уайетт зашёл в кухню, и сразу же все шутки прекратились. Мы выпрямились, распрямили свои кителя, и перестали перекидываться репликами. Это было похоже на то, как если бы срабатывал какой-то переключатель, когда появлялся шеф-повар.
Даже если мы и не уважали Уайетта так же сильно, как мы уважали Киллиана, его статус делал нас послушными и заставлял нас вести себя наилучшим образом. Когда Уайетт заступил на эту должность, все мы засунули подальше наши возражения и оскорблённые чувства. Мы забыли о тех моментах, когда Уайетт лажал, и всех тех годах, что мы работали с ним бок о бок. Теперь он был шеф-поваром. А мы работали на него и угождали ему.
Он встал посреди кухни и хлопнул в ладоши. Мы собрались вокруг него, как мы делали это каждый день, и стали ждать его указаний.
Обычно я с трудом терпела его вдохновляющие речи и замечания. На этот раз он не стал вдаваться в подробности о том, что от нас сегодня требуется, но воспользовался возможностью и покритиковал нас за прошлый вечер. А это Уайетт мог делать очень жёстко.
Как и Киллиан. Но поскольку Киллиан был легендой, его почему-то было легче терпеть. Уайетт вызывал во мне все самые плохие чувства — наверное, поэтому мы так часто сталкивались. А ещё потому что он был дотошным и суровым. Рациональная часть меня говорила мне, что он всё ещё создаёт себе имя, и поэтому ему приходится всё это делать. Он всё ещё доказывал, что способен.
Но я редко слушала рациональную часть своего мозга. В основном, я говорила ей заткнуться, и выпускала наружу стерву.
Но сегодня всё было иначе. Уайетт стоял посредине, и я видела, каким он был уставшим, его должность начала брать своё. Его глаза были опухшими и красными. Его лицо казалось более худым и обеспокоенным. Его руки дрожали, чего я не замечала до того момента, пока он не признался в своей бессоннице и я не оглядела его более внимательно.
Моё сердце почувствовало к нему жалость. Я на самом деле раздражалась из-за того, как сильно он старался. Его попытки соответствовать Киллиану казались мне отвратительными и вымученными, особенно когда он свешивал на меня свои ошибки. Но, может быть, я была к нему несправедлива?
Уайетту был дан шанс, который предоставлялся один раз в жизни. Он управлял одной из лучших кухонь в округе, кухней, отмеченной наградами, кухней, которую он честно заслужил, будучи правой рукой Киллиана. Конечно, его бремя было тяжёлым, конечно, он изо всех сил старался удержать эту работу и тянуть её, и соответствовать ей.
Я решила относиться к нему с большим уважением. У него была тяжёлая работа, и я надеялась, что когда-нибудь, когда я заступлю на такую же должность в своей собственной кухне, мой персонал тоже будет относиться ко мне с уважением.
Через семь часов, в середине рабочего дня, я чувствовала себя совсем иначе.
— Это ещё что такое? — сказал он требовательным тоном, какой, как мне казалось, использовал дьявол, когда его слуги разочаровывали его. — Это дерьмо, Кайа! Ты можешь лучше. Переделай.
— Она идеальна, Уайетт, чёрт подери. Ты не прав.
— Слишком тёмная. Выглядит сгоревшей к чертям. Я не отправлю это в зал.
Я проглотила тридцать синонимов к слову "козёл", и решила, что это не та ссора, из-за которой я хотела разрушить свою карьеру. Но он был козлом!
— Это золотисто-коричневый, — запротестовала я, махнув рукой в сторону утиной грудки, которая была идеально подрумянена.
— Она пережарена, — зарычал он. — Наши столы заслуживают лучшего. Переделай.
Вся кухня уже была в курсе и наблюдала за нашей перепалкой. Я наклонилась вперёд и понизила голос:
— Ты же просил меня сегодня о помощи, помнишь?
Он опустил голову и навис надо мной всем телом.
— Поэтому мне надо, чтобы ты переделала, — зарычал он. — Я бы переделал её сам, если бы мог.
У меня перед глазами встала красная пелена, и всё что я могла видеть — это наглого шеф-повара, которого я хотела пнуть по ноге. Я открыла рот, чтобы закричать на него, но он прижал руку к моим губам, прежде чем я успела издать звук. Проигнорировав молнии, которые я метала в него глазами, он наклонился ещё ближе, перешёл на шёпот и взмолился:
— Пожалуйста, Кайа.
Именно это глупое "пожалуйста" обезоружило меня. А также дрожь в его голосе, которая сопровождалась также дрожью его руки. Сукин сын. Я ненавидела этого мужчину, напомнила я себе. Он раздражал меня до чёртиков, и относился ко мне так, будто я быланекомпетентна. Утка была идеальна, чёрт побери, но он сказал "пожалуйста", и теперь я собиралась скрепя сердце переделать свою идеальную утку. Чёрт бы его побрал.
Но это не значило, что я не собиралась дать ему отпор. Не успев отговорить себя, я раскрыла рот и укусила его за пальцы. Одёрнув руку, он затряс ей. Мы в шоке смотрели друг на друга.
О, Боже. Я только что укусила своего босса!
Я развернулась, чтобы убежать, может быть даже из здания, или вообще из города, но его рука остановила меня, обхватив за талию. Я почувствовала, как его губы задвигались рядом с моим ухом, касаясь моей чувствительной мочки.
Его слова прозвучали резко, твёрдо, и предельно серьёзно, но я с трудом могла сосредоточиться на них, в то время как его горячая рука сжимала мою талию, а его невыносимо мягкие губы находились рядом с моим ухом.
— Осторожно, Кай, — предупредил он меня низким, хриплым голосом. — Я могу укусить в ответ.
Он отпустил меня, или я сама вырвалась. Я уже никогда не узнала бы, кто двинулся первым, но мы разбежались в стороны, словно тарелки, в которые только что ударили в конце напряжённой части симфонии, проигнорировав наших коллег, которые уставились на нас, раскрыв рты. Я сомневаюсь, что они услышали слова, которые он прошептал мне на ухо, но они видели, что это произошло.
В следующий раз, когда я принесла ему утиную грудку, она была бесспорно идеальна.
Он не сказал ничего. Я не сказала ничего. Утка ушла в зал, гость тоже ничего не сказал. По крайней мере, ничего отрицательного.
Я собиралась полностью сконцентрироваться на своей работе до конца дня и забыть о странном откровенном моменте между нами, случившемся посреди кухни, и о неистовых бабочках, которые всё ещё порхали у меня в животе.
Мой настрой продержался ровно двадцать минут, пока он не придрался к моему филе. Я решила, что я могу опять ненавидеть его.
ГЛАВА 05
Неделю спустя, непрекращающийся вибрирующий звук пробудил меня от моего самого глубокого сна. Я начала ощупывать другую половину своей гигантской кровати в поиске источника звука. Остатки сна всё ещё мерцали у меня в голове. Пальцы у меня во рту. Я кусаю их, но не злобно... Рука на моей талии... у меня под футболкой... она скользит к моей груди... а потом меняет траекторию и направляется в более интересное место...
Жужжание прекратилось, а потом началось снова. На этот раз я полностью проснулась и поняла, что вибрация исходит от моего телефона.
Зарычав в своей огромной кровати, которая казалась нелепой для одинокой девушки, я наконец открыла глаза и нашла чёртов телефон, закопанный между моими подушками. Я забыла зарядить его. Чёрт.
Вот к чему приводит приложение "Киндл" перед сном. Эта кровать была одной из тех немногих поблажек, которые я себе позволяла. Я настолько обожала спать, что иногда даже этой огромной кровати было не достаточно. Я предпочитала засыпать в самом её центре, но, к сожалению, провод от моего зарядника не доставал так далеко.
Я надеялась, что тому, кто решил побеспокоить меня в восемь тридцать утра, понадобится не более одиннадцати процентов заряда моего телефона, чтобы передать сообщение.
— Алло, — сказала я голосом заядлого курильщика восьмидесяти лет.
— Эм, могу я поговорить с Кайей?
Голос был мне смутно знаком, но поскольку я ещё не выпила кофе, мой мозг не мог понять, кому он принадлежит.
— Это я.
— О, Господи, Кайа?
— Эм, да.
Голос рассмеялся.
— Я думала, ты мужчина! Я разбудила тебя?
Я приподнялась на локте и попыталась понять, что происходит на том конце.
— Да, ты меня разбудила, — я зевнула, раскрыв рот так широко, как только было возможно. — Какой ещё мужчина?
— Прости, я реально подумала, что ответил мужчина. Ну, может быть, у тебя кто-то остался на ночь и ответил на твой телефон.
Не самый лучший способ начать утро пятницы.
— Кто это?
— Вера.
Вера? Почему Вера звонила мне? А самое главное, почему она решила разбудить меня оскорблениями?
Я опять зевнула.
— Прости, — снова сказала она. — Я не знала, что ещё так рано. Я разрываюсь между сменами в "Сарите" и подготовкой к открытию своего ресторана, поэтому уже даже не слежу за временем. К сожалению, я почти никогда не сплю.
— Звучит жёстко, — я сделала всё возможное, чтобы мой голос прозвучал сочувственно, но я не была уверена, что мне это удалось.
— И ты не похожа на мужика, — быстро добавила она. — Просто твой утренний голос удивил меня.
Откашлявшись, я сжалилась над ней.
— Я уже поняла. У меня самый ужасный голос по утрам.
Впрочем, как и утреннее дыхание.
Я потянула ноги и пальцы ног, чтобы разработать мышечные зажимы вчерашней смены.
— У меня тоже, — сказала она. — Это всё из-за кухни. Я виню пламя и дым от мяса. Думаю, это на нас плохо влияет.
Она была права. Не то, чтобы мы думали о смене профессии.
— Я не хочу показаться грубой, но почему ты звонишь? — Как бы приятно мне не было болтать с Верой, которую я едва знала, но мне очень надо было в туалет.
— Ах, да! Я тут подумала, а тебе не нужны уроки?
— Уроки?
— Кулинарные уроки? — спросила она уверенно.
Ну, вот опять она оскорбляла меня. Только, похоже, Вера этого не понимала. Она предлагала научить меня готовить?
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду...
Она снова засмеялась, и этот звук немного расслабил меня.
— Ты теперь видишь, что я имею в виду, когда говорю, что совсем не сплю?
Её вопрос заставил меня подумать о Уайетте, и у меня появилось странное желание позвонить ему и узнать, как у него дела. Потом я вспомнила, каким он был противным, и мои руки перестали чесаться. Почти.
— Дело вот в чём. Киллиан и я не справляемся с "Саритой" и "Солью". Мы делаем всё возможное, чтобы помочь Эзре, пока его нет в городе, и я знаю, что когда он вернётся, Киллиан не сможет сказать ему "нет". Это удивительно, но он считает себя виноватым в проблемах "Сариты", потому что он сначала ушёл из "Лилу", и все другие шеф-повара могли подумать, что он устал работать на Эзру. Отчасти это правда... но у нас появилась эта прекрасная возможность, и мы не могли больше отказываться от мечты. Понимаешь, о чём я? Нам ничего не оставалось, как сдохнуть, но сделать это, — она глубокомысленно помолчала, а потом добавила: — Может, мы ещё и сдохнем из-за этого.
Повисла долгая пауза, и я испугалась, что она уснула на том конце провода.
— Я всё ещё в недоумении.
— Я пытаюсь сказать, — медленно начала Вера, и по её тону я поняла, что она улыбается, — что я больше не могу заниматься "Саритой". Мне нужно покончить с ней как можно скорее. Это значит, что "Сарите" нужен капитан. И это значит, что я готова обучить тебя на шеф-повара, если тебе нужна моя помощь.
Я, наконец, совсем села и подняла челюсть с кровати.
— И как ты найдёшь на это время? — это был первый вопрос, который пришёл мне в голову и вылетел из моего рта раньше, чем я успела проглотить его.
Мне, конечно, не надо было волноваться из-за её расписания или из-за того, что эта дополнительная деятельность совсем её вымотает. Мне следовало сказать "да, пожалуйста", и закопать свою совесть куда-нибудь подальше.
— Ну... — в её тоне опять что-то прозвучало, и я уже понимала, что она говорит полушутя. — У тебя же есть выходные?
— Два, — быстро призналась я. — Я имею в виду, раньше у меня было два выходных, но последнее время Уайетту нужно больше помощи, чем требовалось Киллиану.
— Мы вернём тебе те два выходных, — сказала она решительно. — Я имею в виду, выходных от "Лилу". Будем вместе работать в "Сарите". Мой план такой: я максимально привлекаю тебя, и в итоге ты становишься главной, так что никто даже не поймёт, как мы захватим этот ресторан.
Вера официально стала моим героем.
— Это неплохой план.
По ее голосу я поняла, что она снова улыбнулась.
— Я знаю.
— Но мне, скорее всего, светит только один выходной.
— Мы справимся и с одним выходным, — пообещала она. — Просто сделай так, чтобы Уайетт тебе его предоставил.
— Ты прямо злой гений, Вера.
Она засмеялась.
— Это я тоже знаю, — она, кажется, подумала о чём-то в последнюю минуту, и её тон полностью переменился. — Ой, я забыла спросить тебя, насколько это тебя устраивает. Мне бы хотелось поработать с тобой как можно больше времени, это значит, что у тебя не будет много свободных вечеров. Я имею в виду, у тебя совсем их не будет.
Я махнула рукой, хотя она и не могла видеть этого. Мне не надо было беспокоиться о своих выходных, или о сне, или о несуществующей личной жизни, которую я даже не собиралась налаживать. Я могла вернуться к этим вещам потом. После того как получу "Сариту".
— Я привыкла работать каждый день. Это не проблема. Я смогу взять выходной после, когда стану боссом, — я закатила глаза, потому что, если бы я стала боссом, мой рабочий график стал бы ещё более сумасшедшим. — Или когда умру.
— Вот это настрой, — похвалила она. — Ты офигенная, Кайа. Это будет весело!
Я бы не стала использовать слово "весело". Но это была прекрасная возможность, и я была бы дурой, если бы отказалась от неё.
— Когда начинаем? — спросила я её.
— Когда твой следующий выходной?
Я зажмурилась, силясь вспомнить.
— Я думаю, он должен был быть в воскресение, но я не могу вспомнить, просил ли меня Уайетт поработать или нет.
— Ты должна быть свободна, — приказала она. — Скажи ему, что у тебя семейные обстоятельства или что-то такое. Да хоть атака зомби. Мне это неважно, просто убедись, что он знает, что ты не сможешь прийти.
— Поняла. Атака зомби. Я уверена, что он поймёт, — честно говоря, это, возможно, был единственный довод, который бы он понял.
— Ах да, Кайа?
— Да?
— Пусть это останется между нами, хорошо? Я не уверена, что Эзре понравится, что я так сильно вмешиваюсь. Я имею в виду, что он в итоге всё равно узнает, но даже персонал в "Сарите" согласен пока молчать. Пока ты молчишь.
— Без проблем, — уверила я её. — Я не уверена, что Уайетт будет очень рад узнать, что я делаю всё возможное, чтобы слинять с его кухни к чёртовой бабушке.
Мы посмеялись, потом ещё раз обговорили наш план, после чего попрощались, и я повесила трубку. На моём телефоне осталось три процента заряда, а я у меня появился шанс, который выпадает раз в жизни. Какое классное начало пятницы!
Заряда на телефоне вполне хватило, чтобы отправить быстрое сообщение Уайетту.
"Не забудь, что я сегодня на мясе! Также, если случится атака зомби, я надеюсь на оплачиваемый выходной".
Он тут же ответил:
"Я не понимаю, почему тебе за это полагается выходной. Зомби тоже хотят есть. Новый пункт меню: «Мозги с соусом Тартар»".
Я закатила глаза, потому что только Уайетт продолжил бы работу, если бы случилось восстание мертвецов.
"Тогда ты пойдёшь первым".
Он прислал мне смайлик в виде зомби и текст:
"Тогда ты сможешь, наконец, получить мою должность".
Я отправила ему палец вверх, хотя на самом деле хотела отправить средний палец.
Я рванула к краю кровати, поставила телефон на зарядку, после чего помчалась в ванную, чтобы начать собираться. Это мне приходилось делать каждое утро.
Если честно — я нормально вставала. Но меня напрягала необходимость перемещаться и выполнять все эти противные вещи вроде принятия душа, нанесения дезодоранта и укладки волос, без которой я не могла жить.
Но я сделала всё возможное, чтобы сохранить своё место в цивилизованном обществе, и к тому моменту, как я вышла из двери с кружкой кофе в руке, я опаздывала всего на пятнадцать минут, зато мой телефон успел зарядиться до пятидесяти семи процентов.
Я встретила Диллон у бокового входа в "Лилу" и не смогла сдержать улыбки. Мне было интересно, имела ли она какое-то отношение к сегодняшнему звонку Веры, но я боялась спросить. Если это была она, то мне хотелось крепко-крепко обнять её и, возможно, отдать ей одну из своих почек, если бы она ей когда-нибудь понадобилась. Если это не она дала Вере мой номер, я не хотела рассказывать о нашем секретном плане. Я полностью доверяла Диллон, но я не всегда доверяла тому, что она собиралась сказать. Я даже не была уверена, знает ли она сама, что собирается сказать, прежде чем что-то произносила. Я уже много раз замечала, что она слышала свои слова в тот же самый момент, что и всё остальные.
И мне это в ней нравилось. Но иногда я её стыдилась. Но в основном между нами была любовь, любовь и ещё раз любовь.
Ну, кроме тех моментов, когда она говорила что-то типа:
— А вот и новый день, постарайся не убить нашего босса, — она распахнула тяжелую дверь, и мы не спеша зашли внутрь.
— Эй, он первый начинает.
Она и бровью не повела, и сказала:
— О, я уверена, что это он. Если хочешь пообщаться на эту тему, можем потом обсудить это во время нашего перекуса рыбками-крекерами с соком, а потом вы с ним можете удалиться по своим делам.
Я покосилась на неё.
— Это что — шутка уровня начальной школы?
— Ммм, я думаю, скорее детского сада. Но серьёзно, Кай? Он первый начинает? Единственное, что начинает Уайетт, это пожар у тебя в трусах.
Жвачка, которую я жевала, вдруг застряла у меня в горле, и я начала задыхаться. Обхватив руками стену, я наклонила голову и откашлялась несколько раз, пока смертельный кусок "Орбита" не сместился. Затем я обратила свой самый злой взгляд на подругу.
— Что прости?
Она погрозила пальцем.
— Можешь даже не притворяться, что между вами двумя не происходит ничего странного.
Странного? О, чёрт.
— Это самая нелепая вещь, которую ты когда-либо говорила. Мы ненавидим друг друга.
Она не купилась на мой сердитый тон и повернула голову так, чтобы я увидела, как она закатила глаза.
— О, да. Вы очень сильно друг друга ненавидите.
Проигнорировав её намёк, я решила не бить свою лучшую подругу по руке, но высказать всё, что я о ней думаю:
— Я тебя ненавижу.
Она толкнула меня плечом.
— Это на самом деле означает, что ты меня любишь, — промурлыкала она, улыбаясь от уха до уха. — Видишь как всё запутанно? Ты говоришь одно, но имеешь в виду другое. Может быть, Уайетт не понимает, что ты имеешь в виду?
Я медленно выдохнула и сильно постаралась не засмеяться от её бредовой мысли. Её это только раззадорило. И мне даже ничего не пришлось делать.
Она прошла к своему рабочему месту и начала готовить продукты на сегодня. К счастью, на этом её подколы по поводу Уайетта закончились.
Ох.
А я как раз вспомнила, что теперь, когда я здесь, мне надо найти Уайетта и поговорить с ним наедине.
Я оставила свою работу и отправилась искать его.
— Ты куда? — крикнула мне в след Диллон.
Не оглянувшись, я сказала:
— Ты хочешь знать?
— Он в кладовке, — сказала она более тихим голосом.
— Откуда ты знаешь?
Она кивнула на кухонные часы.
— Он занят инвентаризацией.
Ну конечно, сейчас было самое подходящее время, чтобы подсчитать всё то, что должно было быть заморожено и понять, чего у нас нет или что надо было докупить.
Я развернулась и пошла в противоположном направлении от его офиса в гигантскую кладовую.
— В этот раз лучше кусать его без свидетелей.
Я подняла средний палец и пожелала подхватить ей какую-нибудь сыпь в неудобном месте. Как тебе такое, всезнайка?
Уайетт сидел на корточках и протянул руку куда-то вглубь полки, когда я нашла его. Я содрогнулась, но не из-за холода. Когда он был так близко, даже воздух менялся. Он стал более напряжённым, наэлектризованным и он усиливал каждую мою нервную эмоцию.
Он повернул голову, когда дверь открылась. Он кивнул, давая понять, что заметил меня, и продолжил доставать остатки продуктов.
— Эй, Уайетт. Мы можем поговорить минутку?
Он развернулся и посмотрел прямо на меня, его глаза были тёмными, неясными, и при плохом освещении кладовой я не могла прочитать, что в них.
— Последнее время нам приходится много разговаривать.
Его наблюдение заставило меня поёжиться. Я не знала, как на это ответить. Или что об этом думать.
Нам действительно приходилось много разговаривать в последнее время. Это было нормальным явлением для шеф-поваров и их су-шефов.
Но Уайетт и я не были нормальными, как и наши недавние разговоры. Наверное, мне было бы и правда лучше покинуть этот ресторан, и чем быстрее, тем лучше. И в особенности из-за того, что я не знала, как назвать то, что между нами происходило. Потому что это не было нормальным, приемлемым или даже обычным для нас с ним.
— Я могу подойти в другое время...? — робко предложила я.
Он медленно встал, и также медленно приблизился, сантиметр за сантиметром, пока не навис надо мной.
— Можно сейчас.
Откашлявшись, я на секунду запаниковала, испугавшись, что мой голос всё ещё похож на мужской. Обычно мой утренний голос исчезал после двух чашек кофе и фитнесс-батончика, но сейчас я почему-то боялась использовать его. Это не было для меня привычным поведением.
Чёртовы Диллон и Вера проникли в мои мысли. Меня вполне устраивало то, что я ненавидела Уайетта, пока они ничего мне не сказали. И теперь из-за мнения других людей я сомневалась в том, что не выношу его. Тупо. Это было тупо. Я хотела снова стать нормальной.
Это означало, что мне надо было не обращать внимания на своих друзей, и сконцентрироваться на обычном статусе наших с ним отношений — мы были врагами. Непримиримыми, заклятыми, кровными врагами.
— Что такое? — он скрестил руки и посмотрел на меня. Я вдруг почувствовала себя очень нервно.
Я укусила его за палец и даже не могла снова стать его заклятым врагом. Как же это было глупо.
— Я хотела убедиться, что могу не выходить в воскресение.
Его лицо нахмурилось.
— Какой сегодня день?
— Пятница.
— И ты хочешь выходной в воскресение?
Я содрогнулась от резкого тона его голоса, но постаралась скрыть это.
— Нет, это и так мой выходной. Я просто хочу убедиться, что это так и останется.
— Эй, если тебя нет в расписании, то не о чем беспокоиться.
— Это ты так говоришь, — я добавила смелости своему взгляду и позволила ему увидеть, что я нервничаю, так как у меня всё равно не получалось это скрыть. — Но у меня не было ни одного выходного в течение месяца. Может чуть больше.
Мускул на его лице дёрнулся.
— Ты жалуешься?
Я сглотнула.
— Не формально.
Его голова наклонилась, и если бы это был кто-то другой, я была бы готова поклясться, что он скрыл улыбку.
— Хорошо, ты хочешь выходной в воскресенье. Я понял.
— Спасибо.
— Я имею в виду, это один из самых загруженных наших дней. И если ты не чувствуешь себя обязанной приходить, то я полагаю, что не могу тебя заставить.
На складе было темно, он был освещён всего несколькими лампочками, и этого было не достаточно, чтобы понять, правда ли его дьявольские глаза сверкнули, или я себе это придумала. Он что дразнил меня? Или сказал это на полном серьёзе?
— У меня другие планы, — сказала я спокойно. — В противном случае, я бы пришла. Ты это знаешь.
— Конечно. Всё нормально. Ты можешь заниматься другими вещами помимо работы.
Я пожала плечами.
— Мы оба знаем, что это не правда, — одна из его бровей приподнялась, и я могла бы заключить, что он приготовился ругаться. — Это не потому, что ты эксплуататор. Хотя вообще-то, ты именно он и есть. Это из-за нашей деятельности. Мы сами на это подписались.
Уайетт провёл рукой по лицу и кивнул.
— Я думаю, всё так и есть, — он опять повернулся к полкам и начал передвигать вещи, определяя их на нужные места. Было удивительно то, как быстро всё приходило в беспорядок. По своей природе мы очень придирчиво и дотошно относились к нашему имуществу. Но одного беспокойного рабочего вечера хватало, чтобы все наши усилия пошли прахом. Вчера вечером кто-то явно забыл про свои обязанности на складе.
Надеюсь, это была не я.
— Ещё раз спасибо, Уайетт. Во все остальные вечера по выходным я буду здесь, — я улыбнулась ему в затылок. — Можешь на меня рассчитывать.
Он посмотрел на меня через плечо.
— Ага, спасибо.
Я постояла дольше, чем это было необходимо, удерживая его взгляд и размышляя над тем, что я, чёрт побери, должна была сказать. Он никогда не благодарил меня раньше. Он никогда не показывал, что вообще замечал меня. Как бы я для него ни старалась.
— Ты делаешь хорошую работу, — эти слова вылетели у меня изо рта, прежде чем я успела проглотить их. Просто было что-то уязвимое в том, как он посмотрел на меня. И мешки у него под глазами казались темнее и больше, чем вчера, и он не наорал ни на кого из нас из-за склада. Вместо этого он сам разбирал его. Это была не его работа. Он был главным шеф-поваром. Он не должен был опускаться так низко.
Он сдвинул брови.
— Что ты имеешь в виду?
— Это, — я раскинула руки, показывая на склад, кухню, и на всю эту чертовски огромную работу, которую он делал. — "Лилу".
— Тебе не обязательно...
— Ты не понял, — уверила я его. — Я говорю так не потому, что хочу, чтобы ты почувствовал себя лучше. Ты делаешь всё, что в твоих силах. И, как видишь, ресторан ещё не сгорел дотла, и столики у нас зарезервированы на четыре месяца вперёд, и ты не довёл никого до слёз за последние три недели. Уайетт, ты не облажался.
Уголок его рта приподнялся в полуулыбке, и предательская бабочка запорхала в низу моего живота. И, похоже, она ещё и полыхала, потому что по моему телу быстро распространилось тепло, и я почувствовала головокружение.
Очевидно, в этом была виновата бабочка.
— Шесть месяцев, — пробормотал он низким голосом.
— А?
— Столики зарезервированы на шесть месяцев вперёд.
Я сделала всё возможное, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, но мои глаза округлились, а брови приподнялись, чем выдали меня. Я откашлялась, и попыталась отшутиться.
— Вот видишь. А я что говорила.
Другой уголок его рта приподнялся, и его широкая улыбка сразила меня. Это что за магия такая? Чёрт побери, Уайетт улыбался не достаточно часто. Ему следовало делать это чаще. Кто же знал, что такой страшный человек мог быть таким красивым?
— То есть ты думаешь, что Киллиан выбрал правильного парня для этой работы?
А вот и яд, который убил всю магию его улыбки. Я закатила глаза, и поняла, что мне гораздо легче сердиться на него.
— Давай не будем сходить с ума. Может он и выбрал правильного парня, но правильным человеком для этой работы была я, — я улыбнулась, чтобы смягчить свой удар.
Он только засмеялся, что рассердило меня ещё больше.
— Ты такая самовлюбленная, Кайа. Я никогда не встречал таких людей.
Я снова закатила глаза и развернулась, чтобы уйти со склада.
— Да, и, кстати, пожалуйста.
Его рука резко рванула вперёд к моей талии и загородила мне выход. Ощущение от прикосновения его тёплой руки в прохладном воздухе склада прокатилось по моем телу, разжигая и без того уже опасный огонь внутри меня.
— Это свидание?
Повернув голову, чтобы посмотреть на него, я попыталась осмыслить его вопрос.
— Ты о чём?
Он, однако, не смотрел на меня. И хотя его рука держала меня за талию, он не хотел встречаться со мной глазами.
— В воскресенье вечером. Тебе для этого нужен выходной?
У меня перехватило дыхание, и я потеряла способность произносить слова. Почему он хотел знать? И что я должна была ответить? Я не могла сказать ему правду. Вера попросила меня не распространяться о нашем рандеву. Кроме того, я не хотела, чтобы он знал о моей подработке в "Сарите". Если мой выходной в воскресенье значил для него так много, я не могла представить, как сообщу ему о том, что ухожу насовсем. Особенно в этом его бессонном состоянии.
Но я также и не могла соврать ему. Во-первых, рано или поздно он обо всём бы узнал. Мне в любом случае пришлось бы уведомить его за две недели и признаться о своём переезде на другой конец города.
— Это не свидание, — призналась я. — Но это договоренность, которую я не могу отменить.
Он посмотрел на меня, подняв голову. Его бездонные глаза насыщенного карего цвета шокировали меня. Они были такими глубокими, что я даже отшатнулась. Это было похоже на то, как если бы у меня случилась передозировка шоколадом. Мой желудок сжался от приторной сладости, которую мне не следовало так жадно вдыхать.
По иронии судьбы, он поймал меня той же рукой, которая заблокировала мне выход. В противном случае, я бы упала прямо на попу.
Он не заметил моей неуклюжести, и я была благодарна этому доброму жесту с его стороны.
Когда он убедился в том, что я не упаду снова, он убрал руку и отошёл, позволив мне пройти.
— Хорошо.
Я немного задержалась, но он снова повернулся к полкам. Разговор был окончен. Ему надо было делать свою работу, и у него не было времени на меня.
Ну, хорошо. У меня не было необходимости оставаться с ним ещё дольше. Он благословил меня на выходной в воскресенье. Именно за этим я сюда и ходила. И это была победа.
Тогда почему у меня было ощущение, что я проиграла?
Я прошла через резиновые занавески, висевшие у входа в склад, и потёрла свои руки, пытаясь остыть. Или согреться. Или пригладить свои волоски на руках, которые встали дыбом. А может всё вместе.
Господи, Уайетт. Какого чёрта?
Самым шокирующим во всём разговоре было то, что я ожидала, что Уайетт даст заднюю. Я ожидала, что он уверит меня, что моя личная жизнь его не касалась. Или что я могу встречаться, с кем захочу.
Но он ничего из этого не сказал.
Теперь я анализировала каждое слово и искала скрытые смыслы, и мне не нравилось, что он заставлял меня думать о нём ещё больше.
Но в то же время я также ненавидела его всё меньше. И это ещё больше обескураживало.
Я потёрла виски, чувствуя приближающуюся головную боль. Вечер воскресенья, казалось, был так далеко. Мне надо было отдохнуть от этой кухни. Мне надо было разобраться со своей головой.
И своим либидо.
ГЛАВА 06
Мои руки дрожали, когда я потянулась к двери. Вот он — момент истины. Или, по крайней мере, один из них.
Ну, почти. Он был ещё очень маленьким.
Точно пролог к моменту истины.
Но, чёрт побери, это было ужасно страшно.
Один из моих наставников в школе всегда говорил, если ты не боишься до чёртиков, то это не достаточно сложно.
Это было довольно сложно.
Дверь открылась прежде, чем я осмелилась дотронуться до неё. Парень и девушка вышли из неё, неся пустые ящики, которые надо было разобрать и выбросить. На них была надета чёрная поварская униформа с красными цветами на лацканах, а их волосы были скрыты под банданами, хотя на шее у девушки были видны завитки волос. Они осмотрели меня оценивающим взглядом, но не перестали болтать.
Медленно выдохнув, я распрямила свой чёрный поварской китель с цветком на лацкане. Только у меня была лилия. А не испанская роза "Сариты".
Обычные люди могли не заметить разницы, но только не мы.
Я проскользнула в кухню, и входная дверь захлопнулась за мной. Облокотившись об неё спиной, я выровняла дыхание и подождала, чтобы собраться с духом.
Несмотря на то, что я уже несколько лет работала на Эзру, я никогда раньше не видела кухню "Сариты". Я ела здесь несколько раз и часто собиралась с друзьями, чтобы выпить. Но вход на кухню мне был запрещён.
Я встречалась с некоторыми поварами "Бьянки" и "Сариты" ранее, но между нами всегда была негласная вражда. Мы бы никогда не признали это вслух, но мы жёстко конкурировали. Каждый хотел быть лучшим в гареме. Каждый хотел быть самой лучшей сучкой.
И помимо этого, мы хотели быть лучшими в городе. И до недавнего времени, после того как "Бьянка" сдала позиции, мы все были в постоянной борьбе за титул.
Это непрекращающееся соревнование делало Эзру Батиста счастливым и довольно богатым. Потому что это означало, что он владел тремя лучшими ресторанами в округе. С другой стороны, постоянные разногласия ожесточали нас.
Один раз, когда в городе был дефицит рукколы и она закончилась в "Лилу", Киллиан заставил меня позвонить в "Бьянку" и спросить, нет ли у них лишней. Девушка на другом конце провода рассмеялась точно гиена и повесила трубку.
В другой раз прошёл слух, что несколько поваров из "Сариты" проникли в "Бьянку" и украли все погружные блендеры, потому что считали, что в "Бьянке" они лучше.
По сути, я по доброй воле согласилась войти в водоём, кишащий акулами.
И лилия "Лилу" на мне истекала кровью.
— Привет, у тебя получилось! — крикнула Вера на другом конце кухни, которая жутко напоминала "Лилу".
Но между ними была значительная разница, так как "Лилу" был гораздо больше, хотя обстановка была такой же. Хорошо.
При таком раскладе эта битва далась бы мне легче.
С Верой я чувствовала себя в большей безопасности, поэтому я направилась к ней.
— Ты шутишь? Это удивительно, — я встретилась с ней взглядом. — Ты удивительная.
Она отмахнулась от моего комплимента.
— Я делаю это из эгоистичных соображений, — наклонившись вперёд, она понизила голос и прошептала. — Вытащи меня отсюда.
Я издала смешок.
— Настолько плохо?
Она посмотрела на свои руки и, похоже, не знала, что сказать. В итоге она подняла голову и пронзила меня своим открытым взглядом.
— Это не моё. В этом всё дело. Это не моё, и я чувствую это всем своим нутром.
Её слова словно ударили меня в грудь, и моё тело начало понимать их смысл раньше, чем мозг. В то же время, я ощутила покалывание в пальцах ног, которое прокатилось по всему моему телу, точно электричество.
Это была не её кухня. Она была моей. Она принадлежала мне. Или скоро будет принадлежать.
Я улыбнулась Вере, почувствовав какую-то перемену внутри себя. Это было похоже на надежду и мечту, о которых я не догадывалась раньше.
Эта мысль была со мной долгое время. И она даже была довольно заметной. Но именно в этот момент, когда меня окружала сверкающая сталь и гул голосов, и стук ножей, и шипение сковородок, и звон тарелок, я наконец-то поняла, что значило очень хотеть чего-то, хотеть полностью, без остатка и так сильно, что ты готов был работать как никогда, чтобы получить это.
Я готова была работать усерднее, дольше и жёстче, и быть умнее, чтобы воплотить эту мечту в жизнь.
Довольно долго я не могла подобрать слов. Почувствовав неловкость, Вера хлопнула в ладоши и сказала:
— Готова к работе?
— Да, чёрт побери.
Она улыбнулась мне. Не знаю, заметила ли она мой голод, который я чувствовала по отношению к этому месту, или она не знала, что ещё сделать, но её улыбка успокоила всё ещё взволнованные части меня и словно прошептала мне, чтобы я была смелой.
— Сначала экскурсия, согласна?
Я кивнула и последовала за ней, в то время как она начала обходить кухню и показывать на оборудование и людей. Я продолжала кивать и улыбаться, отчаянно пытаясь уложить в голове имена, которые у меня не было никаких шансов запомнить. Их просто было слишком много, а я была ещё под впечатлением и не привыкла к тому электричеству, что циркулировало внутри меня.
Я делала глубокие вдохи и пыталась понять, как я буду получать от них то, что хочу, не называя их по именам.
— Эй, там, парнишка... — это был, пожалуй, лучший ответ, который пришёл мне в голову.
Она отвела меня назад в офис, и я побледнела, увидев его.
— Что здесь произошло?
— А, ну да. Эзра тоже был удивлён, когда он уволился. Этот придурок был полнейшим неряхой. Киллиан и я потратили чёртову кучу времени, чтобы привести всё в порядок. Точно так же выглядела и кухня.
Я придержала рукой нижнюю челюсть, чтобы она не отвисла от шока.
— Кухня выглядела вот так?
Она закатила глаза.
— Ещё хуже, если ты можешь в это поверить. Удивительно, что это место не сгорело дотла из-за того количества жира, что тут было.
— А что насчёт насекомых? Мышей?
Она поморщила нос.
— И то, и другое. Мы вызывали службу дезинфекции, но работа ещё не закончена.
У меня к горлу подступил комок, руки сжались в кулаки от гнева. Я работала на разных кухнях, где были проблемы с насекомыми и мышами. Я даже работала на одной кухне, где были крысы. Эту проблему сложно было решить, если она появлялась. А это происходило быстро, если кухня не содержалась в приличном состоянии.
Именно поэтому мы так тщательно относились к генеральной уборке в "Лилу". И именно поэтому я собиралась стать полнейшим эксплуататором, если бы стала управлять своей кухней.
Я понизила голос до шёпота:
— Как персонал относится к изменениям?
Одно дело было разбираться с последствиями работы неряшливого шеф-повара. Но если персонал был таким же плохим, мне бы пришлось потратить всю жизнь, чтобы переучить их.
Она быстро посмотрела мне через плечо, а потом взглянула на меня.
— Они ленивые и недисциплинированные, но не совсем безнадёжные. При хорошем руководителе они могут стать отличной командой. И мне кажется, они хотят хорошего лидера. Они хорошо реагировали на меня и Киллиана, и нашу каждодневную словесную порку и рутинные задания. Их надо расколдовать... но главное, что они готовы попробовать.
— А они талантливые?
Издав горловой звук, она провела рукой по волосам.
— Слишком талантливые. Все что их интересует, это еда. Они не видят смысла ни в чём другом.
Я закатила глаза и глубоко вздохнула.
— То есть не самый худший сценарий.
— Я бы предпочла поваров, которых надо учить готовить, чем грязнуль.
Моё сердце упало.
— Ты бы наняла кого-нибудь из них в "Соль"?
Она сжала губы, и я сразу же поняла, что она не хочет говорить мне правду. Но она сказала. И я была ей благодарна. Мне была нужна правда. Мне нужна была вся картина целиком.
— Нет. Ни одного из них, — она потянула шею в разные стороны. — Может быть посудомойку. Она расторопная. Может быть, если бы я не нашла никого лучше.
Из меня вырвался смех.
— Я совсем не так представляла себе это место.
Она улыбнулась.
— Ты думала, я передам тебе более сексуальную версию "Лилу", не так ли?
Я раскинула руки в стороны.
— Ну конечно!
— О, юный падаван. Столькому научиться надо тебе. Столькому научить мне надо тебя.
— Я только надеюсь, что оно того стоит, — я посмотрела на неё серьёзным взглядом. — Слушай, я хочу работать настолько хорошо, насколько это потребуется. Я готова сделать всё что угодно, чтобы получить эту работу и привести это место в форму. Но есть риск того, что "Сарита" мне не достанется. Эзра не возьмёт меня.
Она похлопала меня рукой по плечу.
— Конечно. Это так. Но ведь самое лучшее в этом и есть риск, не правда ли? Он подстёгивает нас. Держит нас в форме. Нет риска, нет награды.
— О Господи. Ты, и правда, Йода.
Она хихикнула, и, изобразив Йоду настолько, насколько это у неё получалось, сказала:
— Права ты конечно. Теперь сюда иди. Работы тонна ждёт нас.
Смеясь, мы закончили экскурсию по ресторану, восхитились залом и тем, что он был не в руинах. Эзра поддерживал фасад в прекрасном виде. Моей же работой было привести кухню в боевое состояние.
Внутри меня расцвела новая надежда. Я не могла это точно объяснить, но я не боялась этой работы. Она делала меня более решительной, а отчаянное желание сделать это место своим только усиливалось. В любом случае, мы уже были повязаны. Я хотела её. И как бы безумно это не звучало, я знала, что она тоже меня хочет.
"Сарита" была выполнена в ярко-красных и глубоких чёрных тонах. В то время как другие рестораны в похожей цветовой гамме выглядели безвкусно или смотрелись дёшево, дизайн "Сариты" излучал страсть и дикое ничем не скованное веселье. Но это была страсть к еде, культуре, а не сексу. Да, это был сексуальный ресторан, но только потому, что его атмосфера невольно пробуждала эту эмоцию.
Это было такое место, где хотелось не только разделить ужин, но и остаться, выпить, посмеяться и надолго оставить в памяти воспоминания об этом.
Я любила "Лилу" больше, чем что либо, но её интерьер был холодным и строгим. Гости приходили сюда за едой, а не почувствовать себя как дома. Приходя в "Сариту", человек чувствовал себя как дома и хотел сбросить обувь. "Сарита" была насыщенной и открытой. Свежей.
Я любила её. Я хотела её.
Мы вернулись в кухню, и я пыталась припомнить, была ли я когда-нибудь настолько воодушевлена работой. Такого не было никогда. Даже когда я только начала готовить, и это было всё, чем я хотела заниматься.
Тогда я ещё не знала, что делаю. То моё приключение было как бы исследованием.
Сейчас я знала, что мне надо было делать. И сегодняшнее приключение заключалось в том, чтобы завладеть рестораном.
Вера встала по центру кухни.
— У тебя уже была возможность изучить меню?
— Да, — просто ответила я, хотя и не стала признавать, что я только и делала, что изучала меню после её звонка.
Я ходила на работу. Спала по несколько часов в день. И снова и снова изучала меню. И пыталась повторить комбинацию ингредиентов из этого меню у себя дома по описанию на сайте.
Было довольно сложно готовить в слепую, учитывая, что в меню указывался только вес блюда. Но я могла сказать, что я была знакома с концепцией каждого блюда.
— Хорошо, — просто сказала она. — Потому что сегодня я решила, что ты могла бы поработать официантом.
Все мои возвышенные устремления тут же застыли у меня в груди.
— Погоди, что?
Она сощурила глаза.
— Ты же работала официантом?
— Да, — я тут же возненавидела себя за свой первоначальный ответ и поэтому исправилась. — Нет.
Но я всё равно почувствовала себя виноватой из-за того, что сначала не сказала ей правду, поэтому добавила:
— Я имею в виду, в первый год учёбы в кулинарной школе я работала в маленьком мексиканском ресторане, но я бы не назвала это работой официанта. Там было всего десять столов, и он редко был заполнен, — он никогда не был заполнен. Я откашлялась и позволила ей заметить моё отчаяние. — Я не могу работать здесь. Эзра всегда требует от официантов диплом колледжа по специальности, а я даже не знаю как...
— Ни о чём не волнуйся. Сейчас Эзры даже в стране нет, — она широко улыбнулась. — Это будет весело. Я принесла тебе белую рубашку. Почему бы тебе не переодеться. После этого найди в зале парня по имени Кристиан. Он расскажет тебе обо всём, что тебе надо знать.
Ярость и страх вспыхнули внутри меня, и я проглотила нехорошие слова, которые прожигали мне язык. Я освободила воскресение для этого?
— Я думала, ты хотела, чтобы я поработала с тобой, Вера? На кухне? Разве не это был твой план: обучить и наставить меня, чтобы сделать из меня высококвалифицированного шеф-повара?
Она ухмыльнулась.
— Именно это я и делаю.
— Но как это сработает, если я не буду здесь с тобой? Мне же надо быть на кухне? Учиться, как управлять ей? Учиться всей этой "вуду магии, которую ты так хорошо знаешь"? — я была даже готова цитировать песню группы "Солт-эн-Пэпа"3, чтобы добиться своего.
Она сложила руки и распрямила плечи, готовая поспорить со мной.
— Я уверена, что ты изучила меню, но ты его на самом деле не знаешь. Я уверена, что ты ела тут раньше, но ты не знаешь всю подноготную "Сариты" или её тёмные секреты. Я уверена, что ты умеешь готовить офигенные тапас, но ты никогда ничего не готовила из этого меню. Если ты хочешь "Сариту", тебе нужны с ней интимные отношения, тебе надо прыгнуть в заячью нору, узнать здесь каждую деталь. Начни с обслуживания столиков, посмотри, что за люди тут едят, откуда они, чего они хотят, что им от тебя нужно. Будь готова продать всёиз этого меню, будь способна наизусть проговаривать состав блюд, познакомься с каждым из них. Понюхай их. Потрогай их. Попробуй их. Сделай всё возможное, чтобы стать этим чёртовым рестораном. Я здесь временно, Кайа. Я временный шеф-повар, который не хочет иметь ничего общего с этой кухней. Я едва ли знаю меню, и меня оно едва ли волнует, я только стараюсь сделать всё правильно. Не надо равняться на меня. Не надо быть временной. Будь тем чудом, которое спасёт этот ресторан. Сделай сегодня всё возможное, чтобы стать постоянной. Потом приходи в следующее воскресение, и мы попробуем что-то ещё.
Часть паники ушла из моей груди и переместилась куда-то в район живота. Мне не нравилось то, что я не буду работать с Верой сегодня. Работа в зале представлялась мне как упущенная возможность. И я не могла избавиться от ощущения, что мне надо поторопиться, чтобы стать офигенной. Как только Эзра вернётся из отпуска, он начнёт искать кого-то для этой должности, и если к тому моменту я не буду готова, я не получу её.
— Ты просто долбаный сенсей, Вера.
Она снова улыбнулась.
— Не благодари.
Я поморщила нос, но приняла свою судьбу. Мне не нравилось это признавать, но она была права. Мне надо было изучить этот ресторан. И мне надо было изучить его наскоком, то есть быстро. Мне надо было расшибиться в лепёшку, но сделать всё возможное, чтобы заявить на него свои права.
— До свидания, Кайа, — сказала Вера серьёзно. — И удачи.
Я не смогла не засмеяться, когда опять вошла в её офис, чтобы переодеться в белую рубашку, которую она мне принесла. У меня и Веры были похожие телосложения, с той лишь разницей, что она была выше. Её рубашка подошла мне, только была немного маловата в груди — но большая грудь и рубашки на пуговицах были моей вечной проблемой.
Достав зеркальце из сумки, я проверила, как я выгляжу. Я ещё не повязала бандану на голову, поэтому все мои розовые кудряшки были на виду. Я вчера воспользовалась чудесным кондиционером для волос, поэтому розовый цвет был свежим и ярким.
И мои кудряшки. Они были везде. Когда я начала работать на кухне полный рабочий день, я поддалась порыву и коротко постриглась, чтобы выдержать жару и хаотичный рабочий график. Но в последнее время мне хотелось выглядеть иначе. Единственной проблемой было то, что мои волосы росли катастрофически медленно. Сейчас я была где-то между короткой стрижкой, которую было очень легко поддерживать, и стрижкой боб. В отличие от того времени, когда мои волосы были короткими, голубыми и выпрямленными, мои натуральные волосы завивались с неистовой силой.
Достав невидимки с самого дна своей сумки, я заколола несколько передних прядей, так что причёска стала выглядеть мягче и напоминала стиль 1920х — это должно было больше понравиться гостям. Мне не обязательно было распугивать их только потому, что я выглядела так, будто только что схватилась за оголённый провод.
Накрасив губы и надев милые серёжки с кисточками, которые я нашла на дне сумки, я наконец-то почувствовала, что выгляжу презентабельно. На мне всё ещё были надеты мои кухонные штаны, а на ногах громоздкие ботинки "Доктор Мартинс", но в основном я мало чем отличалась от других людей. По крайней мере, я на это надеялась.
Меня никогда не волновало то, насколько я вписываюсь. Исключая тот период времени, когда я встречалась с Ноланом и изменила себе, как правило, мне было гораздо комфортнее в своей собственной шкуре, чем в чьей-либо ещё. Мне нравилось играть с цветом волос, оттенками лака для ногтей, помадой и тенями — если я их вообще использовала. И когда я одевалась куда-то помимо "Лилу", при выборе одежды мне нравилось рисковать. Я не пыталась казаться яркой, просто я не вписывалась в общепринятые нормы.
Мои мысли перенеслись к Уайетту. Мне не так много в нём нравилось, но его внешность была одной из моих любимых вещей. Я никогда не видела, чтобы его заботило, что думают о нём окружающие, разве что кроме ресторанных критиков. Я никогда не видела, чтобы он пытался скрыть свои большие татуировки или переживал насчёт одежды. Он был именно тем, кем хотел быть. И, Боже, почему-то это было до ужаса сексуально. Может быть, мне нравилось в нём больше, чем я была готова признать.
Нолан же был совсем другим. Он был настолько поглощён тем, что думал о нём весь остальной мир, что позволил этому миру затащить себя в ловушку, и сам же это ненавидел. Такими же были и мои сёстры. Клэр осталась в Гамильтоне, хотя она ненавидела его, и до смерти хотела уехать. Мои родители убедили мою младшую сестру, Кэмерон, поступить в местный колледж, чтобы остаться дома и подкопить денег. Кэмерон согласилась, но она не понимала, что она упускает. И она была достаточно молода, поэтому её это пока не заботило.
Ну, хорошо. Это был их выбор. Я не могла прожить за них их жизни, как бы я ни хотела помочь им. Все, что я могла сделать, это любить свою собственную жизнь. Что я и делала. Несмотря на то, что она и была такой суетливой. И тяжёлой. И даже несмотря на своё одиночество. Я любила мою работу, мне нравилось, кем я стала, и мне нравились те люди, которыми я себя окружила.
Я убрала зеркальце в сумку, затем сложила свой китель и засунула его туда же. Я с сожалением провела по холодным стальным поверхностям столешниц, когда проходила через кухню.
Как-нибудь в другой раз, мой друг. Но уже скоро.
Кристиан нашёл меня сразу же, как только я вышла из кухни.
— Я Кристиан, — выпалил он с энтузиазмом. Он был похож на заблудившегося ребёнка, у него были чёрные как смоль волосы и идеально выглаженная рубашка. — Вера хочет, чтобы я показал тебе всё наше хозяйство.
Его энтузиазм была заразителен, и я не могла не улыбнуться ему в ответ.
— Она очень хочет, чтобы я это сделала. Я вообще ничего не знаю про обслуживание столиков.
Он только махнул рукой.
— Тут нет ничего такого, — похоже, я всем своим видом давала понять, что я ему не верю, поэтому-то он и рассмеялся. — Как только ты освоишься, ты поймёшь, что тут нет ничего такого.
— Как долго ты этим занимаешься?
У него было одно из тех лиц, которые всегда выглядели очень молодо. Ему могло быть как тридцать, так и шестнадцать лет. И я бы не удивилась.
— Достаточно давно для того, чтобы с нетерпением ждать, когда же у нас уже появится новый лидер.
— Он был настолько ужасен?
— Кто? Хуан Карло? Или Эзра?
— Хуан Карло. Я уже знаю, насколько ужасен Эзра, — я закусила губу и понадеялась, что Кристиан не сильно предан нашему боссу.
Он снова засмеялся.
— Ах, да, ты, видимо, тоже в гареме.
Я подняла руку к шее, где у меня на лацкане была вышита лилия.
— "Лилу".
Наклонив голову на бок, он осмотрел меня оценивающим взглядом.
— Не слишком душновато для тебя?
Так и было.
— Именно поэтому я бы и хотела переехать сюда
— Ты будешь первая, кого успешно наняли со стороны, — он покрутил плечами и вздохнул, как будто бы не хотел делиться информацией, которую я из него вытягивала. — Хотя вообще-то кто угодно был бы лучше Хуана Карло. Я не против того, что он тут был примадонной. Это издержки профессии. По крайней мере, мне так говорили. Но он был абсолютно бесполезен. И не дай Бог, кто-то писал жалобу. Этот мужчина просто выходил из себя.
Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, но я не была уверена, что мне это удалось. При обычных обстоятельствах, я была бы не против посплетничать о разных поварах по всей стране. Это было моим любимым времяпрепровождением. Но если бы я получила эту работу, я не хотела бы, чтобы все знали о моём отношении к их бывшему шеф-повару. В особенности, если он был лучше меня.
Поэтому безопаснее всего было ответить уклончиво. К тому же, я хотела стать боссом этого парня. Это означало, что мне надо было оставаться профессиональной и держать дистанцию. Мой ответ не был забавным или интересным. Но он был необходим.
— Он был в состоянии сильного стресса.
Мой ответ, похоже, задел что-то внутри него, его глаза округлились и он наклонился ко мне.
— Но тебе это должно быть знакомо, не так ли? Я слышал твой новый шеф-повар настоящий придурок.
Его обвинение было правдой, но, тем не менее, я как-то неправильно отреагировала на него. В худшем смысле этого слова. Была определённая причина, почему Уайетт так себя вёл. Это было необходимо. В отличие от "Сариты", в "Лилу" Уайетт был лишён роскоши спасать тонущий корабль. Ему пришлось соответствовать стандарту качества, который задал один из самых крутых шеф-поваров современного кулинарного мира. Он не получил должность, оставленную ему некомпетентной примадонной, он старался доказать, что он достоин этой должности, которая была одной из самых желанных на западном побережье.
— Он перфекционист, — объяснила я, проигнорировав тот факт, что я защищаю его. — Он хочет, чтобы "Лилу" стала ещё лучше, чем при Киллиане Куинне. Это тяжёлая работа.
Выражение его лица сделалось нейтральным.
— Уверен, что так и есть.
Вместо того чтобы ещё раз убедить его в этом, я замолчала и в какой-то момент атмосфера сделалась неловкой. Я не планировала любой ценой доказывать, что Уайетт был превосходным шеф-поваром, но я и не хотела распространять несправедливые слухи о нём по гарему. Подобные истории распространялись быстрее, чем пожар в лесу. Если бы это никак не контролировалось, все кухни в Дареме, да и во всей Северной Каролине, и за её пределами, распространяли бы всю эту чепуху. Я не имела никакого отношения к репутации Уайетта, но я чувствовала себя достаточно преданной "Лилу", чтобы защищать его.
Нет, это была не совсем правда. Неважно, признавала ли я, что уважаю его, или нет, правда была одна. Меня вполне устраивало, что он раздражал меня и сводил с ума. Он был моим боссом и моей проблемой. И я была готова защищать "Лилу" и его всегда, и во веки веков, аминь.
— Не расскажешь мне, какой у нас план на сегодня? — спросила я, так как он уже довольно долго напряжённо молчал. — Я бы не хотела совсем облажаться сегодня, — я улыбнулась, чтобы снять неловкость ситуации.
— Ты не облажаешься, — пообещал он. — Я не оставлю тебя одну. Я не хочу быть тем козлом, который бросил своего будущего босса, когда того бросили на растерзание волкам.
Моя улыбка сделалась искренней.
— Я ценю это, — особенно учитывая тот факт, что я буду не совсем его боссом.
Он направился к раздаче.
— Пойдём, я покажу тебе, как забивать заказы в компьютер. Потом мы вместе можем закончить заворачивать приборы.
После этого мы довольно легко с ним взаимодействовали. Он не соврал: за всё это время он ни разу не оставил меня одну. Вместо того чтобы в одиночку обслуживать столики, я стала его тенью. Я принимала заказы, когда он просил меня это сделать, и объясняла состав блюд, после того, как он познакомил меня с деталями.
Вера была права, это помогло мне узнать "Сариту". К концу вечера мои ноги как обычно болели, я пролила как минимум три мохито себе на рукава и успела возненавидеть незаметную ступеньку рядом с баром, но я теперь знала блюда. Я знала, как они выглядят. Я знала, как они пахнут. Я знала большинство из них на вкус, благодаря тому, что Вера насильно кормила меня весь вечер. И я теперь знала атмосферу "Сариты", её настроение, её сущность. Но самое главное, я знала, в каком направлении я хочу изменить её.
Здесь были отличные тапас, которые привлекали посетителей, но они могли стать лучше. Так, например, в меню было всего три холодных блюда. Мне хотелось больше. Мне хотелось гаспачо и карпаччо. И ещё мне хотелось холодный арбузный суп с нотками мяты и имбиря, о котором я размечталась благодаря одному из самых популярных мохито в этом ресторане.
Что касается блюд, некоторые из них были устаревшие. Я бы с лёгкостью заменила классический Уэвос ранчерос4 на яйца-пашот, острый перец чили и томатный джем, подаваемые с жареным хлебом. И я бы выкинула кебаб из маринованной курицы и заменила бы его жареным кроликом с чатни из редьки.
У меня были ещё идеи. Очень много идей. С каждым новым блюдом, которое я приносила из кухни, в моей голове вспыхивала искра вдохновения, которая ещё больше разжигала огонь внутри меня. Весь вечер я провела за тем, что приносила за столики хорошие блюда, а потом быстро убегала в тёмный угол, чтобы лихорадочно делать заметки в своём телефоне о тех блюдах, которые я представляла, и которые сделали бы меню лучше, сделали бы лучше весь ресторан, превратив его в самый лучший.
Я сомневалась, что все эти лихорадочно записанные улучшения имели какое-либо значение сейчас. Но смысл был не в этом. Вдохновение — вот что было важно. Тот дикий голод, что я испытывала по отношению к этому месту, в котором пробыла всего лишь один день.
Представляя себя у руля, я видела, как порву на части настоящее меню и поставлю свою подпись под каждым блюдом — на каждом сантиметре этого места.
К тому времени, как я дошла до своей машины, было уже где-то после одиннадцати, мои щёки болели от улыбок. Я не должна была быть так счастлива. Особенно учитывая тот факт, что я ничего за сегодня не приготовила. Но я не могла не улыбаться. В "Сарите" было столько неиспользованного потенциала, в ней была искра. Но всё это было испорчено плохим руководством и ленью.
Я собиралась вывести это место на новый уровень. И тогда "Лилу" и Уайетту пришлось бы попотеть, чтобы заработать свои деньги.
ГЛАВА 07
— Мне опять нужен выходной в воскресение.
Мы стояли друг напротив друга у кухонной линии в "Лилу", когда холодный и тяжёлый взгляд Уайетта нашёл меня. Мы были первыми, кто пришёл на работу утром в среду, и у меня первый раз представился шанс поговорить с ним наедине.
— Ты есть в расписании?
Я смело посмотрела ему в глаза и покачала головой.
— Нет.
— Тогда почему ты опять спрашиваешь?
Меня рассердил его тон. Как обычно, этот парень был способен накалить меня приблизительно за три секунды.
— Потому что именно меня ты будешь обвинять, если я буду тебе нужна, и не появлюсь.
Он опёрся на руки и наклонился вперёд, пытаясь напугать меня своим размером. Но я не испугалась. Я скопировала его позу и наклонилась к нему. Его брови приподнялись в тот же самый момент, как его взгляд упал мне на губы, полностью выбив меня из колеи.
Не то, чтобы я собиралась сказать ему об этом.
— О, ты всегда мне нужна, Кайа, — его голова наклонилась ещё ближе ко мне. — И я всегда виню в этом тебя.
Моё сердце подскочило в груди и ускорилось. Я почувствовала что-то тёплое и необычное в низу живота, это был какой-то давно забытый инстинкт, который я не могла назвать. Мои голосовые связки присоединились к происходящему, и мой голос понизился, став более мягким и пылким.
— Мне кажется, это нечестно.
Его взгляд снова прошёлся по моим губам.
— Это не моя вина. Может, тебе не стоит делать так, чтобы я так сильно в тебе нуждался.
У меня в животе случился фейерверк из бабочек. Это было похоже на то, как если бы кто-то засунул хлопушку в ящик для писем. Моё тело невольно наклонилось к нему, движимое его низким голосом и тем, как потемнели его сексуальные карие глаза, гипнотизирующие меня. Моё тело задрожало, потеплело и практически расплавилось от желания. Хорошо, что мой мозг всё ещё работал. И я смогла бросить в него дерзкое:
— Может быть, тебе стоит найти кого-то ещё, чтобы удовлетворять свои потребности?
Его голова опустилась ещё ниже, теперь наши губы отделяла всего пара сантиметров. Если бы я не была такой низкой, наши лица уже врезались бы друг в друга.
— Мы уже пытались так сделать и это не сработало. Это должна быть ты.
Я покачала головой, стараясь вернуть себя к реальности. Он имел в виду на кухне? Или что-то ещё? Это было бы слишком безумно.
Это был Уайетт, моя главная проблема. И если бы вы спросили его, он бы сказал то же самое обо мне. Было очевидно, что мы не любим друг друга, что было заметно по тому, как он наклонился ко мне над столом и по тому, как сильно я нажимала на пальцы ног, чтобы стать ещё ближе к нему. Каждый, кто бы сейчас нас увидел, понял бы, как сильно мы не выносим друг друга.
Моё тело пришло в чувство после того, как я осознала, что наслаждалась каждой секундой внимания Уайетта. Я отклонилась и распрямила свой топ, пытаясь найти равновесие.
Я слишком много додумывала. Уайетт имел в виду, что я была нужна ему здесь, на кухне. Потому что я классно делала свою работу. И я была его су-шефом. Конечно, он на меня рассчитывал.
— Тогда тебе, вероятно, надо решить этот вопрос, Уайетт. Я не всегда буду рядом.
Огонь в его глазах погас так же быстро, как и появился, он отклонился назад и выглядел теперь более рассерженным.
— Это что ещё значит?
То горячий, то холодный. Огонь и лёд. То сверкает, то застывает за какие-нибудь секунды. В этом был весь Уайетт. Точно таким же он был и на кухне. Он никогда не был спокойным и размеренным — таким он был рядом с Киллианом. Но сейчас он был беспокойным. Точно активный вулкан, запрятанный под множеством ледяных слоёв.
Я заметила в нём перемену сразу же, как он заступил на новую должность. Он больше не был тем парнем, с которым мы проработали вместе несколько лет, тем ребёнком, который многому научился, перед тем как понёсся к славе, точно метеорит. Он стал другим. Более серьёзным, более сконцентрированным, более... требовательным.
Я повернулась к нему спиной и начала раскладывать ножи. Пожав плечами, чтобы снять напряжение, я сказала небрежным тоном:
— Я не всегда буду работать здесь твоим помощником, Уайетт. Я хочу свою собственную кухню. Я в любом случае уйду отсюда, в конце концов.
Надеюсь, это случится скоро. Но ему не обязательно было знать все грязные подробности. Он может узнать об этом, когда я с нескрываемой радостью принесу своё заявление об уходе за две недели.
— В конце концов, да. Может быть. Но пока... Я имею в виду, мне казалось, мы это уже обговорили. Ты нужна мне здесь, Кайа. И мне не подходит то, что ты берешь выходные.
У меня изо рта вырвался саркастический смешок.
— О, прости за доставленные неудобства, Шоу. Я взяла один единственный выходной за месяц с лишним, но если тебе так сильно надо, чтобы я держала тебя за ручку, забудь обо всём, что я сказала. Только скажи, и я примчусь. Хоть каждый день. И вообще, чёрт побери, зачем на этом останавливаться. Если тебе надо, чтобы я присмотрела за тобой, я могу так же кормить тебя с ложечки. И выбирать для тебя одежду по утрам. Укрывать тебя одеялком каждую ночь. Всё что пожелаешь, шеф. Я живу для того, чтобы угождать тебе.
В следующую секунду он уже был сзади меня, его крепкое тело прижалось ко мне, заблокировав меня у холодной стальной столешницы. Я должна была выйти из себя. Я была маленькой женщиной, а он мужчиной-гигантом. Мне должно было быть страшно.
Я не должна была так заводиться.
Чёрт побери. Я опять содрогнулась, всё моё тело сотрясалось от нервов и желания.
Одной рукой он обхвати меня за талию, его ладонь легла мне на бедро, проникнув мне под поварской китель и топ. Кожа к коже. Плоть к плоти. Уайетт сзади меня. Уайетт против меня в битве за то, кто первый взорвётся от сексуального желания.
Я опять содрогнулась.
Его губы опустились к изгибу моей шеи, коснувшись моей неожиданно чувствительной кожи.
— Повтори ещё раз, — приказал он.
Я схватилась руками за столешницу, её края врезались в мои нежные подушечки пальцев, пока мой одурманенный мозг пытался понять смысл его просьбы.
— Присмотрела за тобой? — я не смогла повторить это, не засмеявшись.
Он содрогнулся от смеха. Я почувствовала это всем телом.
— Ты знаешь, что я хочу, Кай. Ты знаешь, что я хочу услышать.
Чёрт.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Я не планировала называть его "шефом". У меня это вырвалось. Это был мой главный козырь, единственное, что я могла сделать, чтобы напоминать ему, что я была так же хороша, как и он. Чёрт побери!
Ему не надо было знать, что он каким-то образом заслужил моё уважение как шеф-повар в такое короткое время. Он не должен был понять, что я восхищалась им, равнялась на него и хотела получить его одобрение. Это были мои секреты. И я должна была забрать их с собой в могилу.
Но стоило этому титулу не во время сорваться у меня с губ, как я всё разрушила.
— Кайа, — зарычал он и зубами ухватил меня за шею. Это был самый сексуальный укус за всю историю. Он отомстил мне за то, что я укусила его за палец. Только это было в сто раз хуже. Он был воплощением секса и огня, и это должно было положить мне конец.
Я начала думать, что, может быть, я уничтожила эту борьбу за власть, которая шла между нами. В хорошем смысле слова.
— Шеф, — прошептала я, не в силах отказать ему тогда, когда его губы были на мне.
Всё его тело застыло, сделалось твёрдым и вдруг пришло в движение. Он развернул меня, поднял вверх и усадил на столешницу, продемонстрировав свою впечатляющую силу. Моя попа ударилась о поверхность, а ноги инстинктивно раскрылись. Он отодвинул ножи, не заботясь о том, что они были невероятно острые и могли порезать ему пальцы. Или о том, что он всегда был очень дотошен с ножами и очень аккуратно с ними обращался, ухаживая за ними.
При обычных обстоятельствах, Уайетт никогда бы не отнёсся к своей кухне с таким неуважением.
Не то, чтобы я жаловалась.
Потому что его неуважение было слишком чудесным, чтобы жаловаться. Его прикосновение было слишком невероятным, чтобы протестовать. То, что его тело было между моих ног, казалось на удивление правильным, и я не хотела, чтобы он уходил.
Всё то время, что я знала Уайетта, он привлекал меня физически. На кухне мы были как два Титана, и со всем нашим стремлением к совершенству никто не мог встать у нас на пути. Но когда мы не готовили, я не могла избавиться от плотского желания, которое вызывал во мне этот мужчина.
Я была близка с несколькими парнями на кухне после Нолана, но никогда с Уайеттом. Но дело было не в этом. Когда он был один, я встречалась с Ноланом, а когда я осталась одна, у него была Триш. И это было ещё не всё.
Я никогда не хотела серьёзных отношений с кем-либо на этой кухне. Мне нужно было что-то удобное и одноразовое. Но Уайетт не казался мне одноразовым. Он казался очень постоянным. Он казался цельным и непоколебимым, и он мог проникнуть под кожу, в самое нутро и не отпустить меня.
Моя самая большая проблема, связанная с ним, была в том, что я не была уверенна, хочу ли я этого. Самое страшное, что я могла бы захотеть, чтобы он остался, но я не знала, будет ли ему меня достаточно, в конечном счёте.
Он взял меня за подбородок и наклонил мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Мне это нравится.
Я подняла подбородок ещё выше, сопротивляясь ему.
— Неужели, шеф?
— Черт, — у него изо рта вырвалось ругательство, как будто бы он потерял контроль над собой. Он опустил лоб на мой, и я как зачарованная смотрела на то, как его глаза закрылись, а на лице отразилось сомнение. — Чёрт побери, Кайа. Ты меня в могилу сведёшь.
Я почувствовала, что одержима, когда сдвинулась вперёд так, что его тело ещё плотнее прижалось к моим ногам. Теперь уже он содрогнулся, и это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо испытывала. Инстинкт кричал мне отодвинуться, и что я играла с огнём. Но демон заставил меня прошептать:
— Тогда я смогу получить твою работу. Может быть, это и есть мой план.
Он отступил назад, его глаза раскрылись, выражение лица стало серьёзным и профессиональным.
— Я верю тебе, чёрт возьми.
Мои губы медленно расплылись в ядовитой улыбке.
— Боишься?
Он подошёл ближе, так что наши губы практически касались. В эту секунду я перестала дышать, перестала думать... перестала существовать. Сейчас мы были только вдвоём. Не было никакой кухни. Никакой конкуренции. И мира вокруг нас.
— Я боюсь тебя столько, сколько себя помню.
И затем он поцеловал меня. Это было всего лишь лёгкое касание губ. Ничего сногсшибательного. Да так и не должно было быть. Я просто почувствовала его губы на вкус. Его язык лишь слегка коснулся меня, чтобы напомнить мне, что он способен погубить меня. Полностью уничтожить меня.
Разрушить меня для всех остальных мужчин.
Его руки крепко схватили меня за талию, заставив меня ощутить его присутствие и понять, что мне это нравится. Он схватил зубами мою нижнюю губу так, что я издала низкий горловой звук. Его запах наполнил всё моё существо, и моя голова закружилась от его опьяняющего аромата.
Меня перестали заботить наши споры, наше прошлое и постоянная конкуренция между нами. Меня перестало заботить моё будущее, мои жизненные цели, меня волновал только этот момент. Это было всё, чего я хотела. Здесь и сейчас. Его.
Уайетта.
Его прикосновение и его вкус, и все те нехорошие вещи, которые он мог сделать со мной.
Я потратила уже слишком много времени и устала от переживаний о том, что упустила свой единственный шанс на серьёзные отношения, когда я ушла от Нолана. Я хотела чувствовать себя желанной. Мне нужно было чувствовать себя нужной. Я отчаянно хотела, чтобы меня хотели.
Может Уайетту удалось бы помочь мне испытать все эти хорошие чувства, а может и что-то большее.
Проблема была в том, что мне надо было как-то суметь уйти от него, когда всему этому пришёл бы конец.
В заднюю дверь позвонили, вырвав у меня из рук все эти поспешные решения, вызванные желанием, которые я ещё даже не успела принять. Потому что Уайетт исчез. Громкий звонок разрушил чары, и он побежал через кухню так, словно у него загорелись ноги.
Мне ничего не оставалось, как сползти со столешницы, превратившись в лужицу разочарования и неудовлетворённого желания.
— Что это ещё была за фигня?
Но мне некому было ответить. Уайетт был уже снаружи.
Я знала, что он в любом случае не ответил бы. Это была его цель — мучить меня. Наша игра вышла на новый уровень.
Это означало, что мне не следовало позволять ему снова загонять меня в угол. Теперь, когда эта рациональная мысль снова появилась в моём неудовлетворённом мозгу, я знала, что не могу позволить ему этого. Но самое главное, я знала, что не смогу отказаться, если это снова случится. По крайней мере, в теперешнем моём состоянии. Я не смогла бы оттолкнуть его. Или отказать ему в том, чего он хотел.
Или убедить себя в том, что это было не то, чего я хочу.
Потому что я хотела этого.
О, Господи, как же я этого хотела.
К счастью, мне не пришлось отказываться от своих прекрасных планов и безрассудно бросаться на него, так как мои коллеги уже начали заходить в кухню. Мы тут же начали подготавливать продукты на вечер, после того как вытерпели утреннюю встречу и традиционную зажигательную речь Уайетта. Он с тем же успехом мог просто поглядеть нам в глаза и сказать:
— Не облажайтесь.
Я знала, что он считал, что мотивировал нас, но в действительности у него только получалось внушать страх, что он убьёт нас, если мы что-нибудь испортим.
Именно такое ощущение он оставлял после того, как в течение часа упивался своей властью. Но поскольку его тело совсем ещё недавно было прижато к моему, я была слишком занята тем, чтобы отойти от этого невероятного чувства, поэтому меня мало волновало, что будет, если пережарить филе-миньон. Хотя остальную часть команды мне было жалко.
К тому моменту, как мы с Диллон пошли на перерыв перед самым открытием, я была уже потная, обескураженная и дико заведённая.
— Ты сегодня как будто... не в себе. С тобой всё в порядке? — спросила она, когда мы вышли на прохладный весенний воздух. Деревья на площади только начали распускаться, и зелёные и белые мазки украшали кирпичные и каменные фасады. Солнце согревало мои руки и покрытую банданой голову, что немного успокоило мои расшатанные нервы и вывело меня из моего дикого замешательства. В этот прекрасный день хотелось положить на землю покрывало и заснуть на нём.
Но больше всего мне хотелось забыть об этой странной энергии между Уайеттом и мной. О едва заметном поцелуе. Об ощущении его.
О том, как я назвала его "шефом". И дело было не в том, что он был моим боссом. Слово сорвалось с моих губ как подарок. Как подношение. Поклонение.
Я повернулась к Диллон и начала обдумывать, что рассказать ей.
— Вера разрешила мне готовить с ней в "Сарите" по воскресеньям. Она... готовит меня себе на смену.
Диллон раскрыла рот, и я не могла не засмеяться, увидев её шокированное выражение лица.
— Да ладно!
Я кивнула, радостная улыбка появилась на моём лице.
— Я знаю! Это безумие. Но это так на неё похоже.
— И как давно это продолжается?
Я пожала плечами, вспомнив о своём вдохновляющем вечере, когда я обслуживала столики.
— Я была там только один раз. Я пойду опять на этой неделе.
Несколько наших коллег вышли из дверей и направились за здание, чтобы покурить. Диллон наклонилась вперёд и понизила голос:
— А Эзра знает?
— Нет, — призналась я. — Это целиком и полностью идея Веры. Я даже не уверена, что Киллиан знает.
Её брови сошлись на переносице.
— Он должен знать. Весь персонал "Сариты" знает. Сомневаюсь, что они смогли бы сохранить это в секрете.
— Я не знаю, что им известно. Вера сказала, что они будут рады сохранить наш секрет, потому что они готовы сделать всё, чтобы избежать второго Хуана Карло. А ещё, я уверена, что их пугает Киллиан.
Диллон кивнула.
— Так и должно быть.
— Хотя я не боюсь того, что он узнает. Я надеюсь скрыть это от Эзры, по крайней мере, до тех пор, пока я уверенно не смогу претендовать на эту должность. Вера пообещала привести меня в форму. В прошлое воскресение она заставила меня разносить заказы, чтобы я могла познакомиться с едой. Она, вероятно, заставит меня мыть столы на этой неделе, чтобы я по-настоящему познакомилась с душой "Сариты".
Диллон засмеялась, услышав мой саркастический ответ.
— Нет, не заставит.
— Заставит. Готова поклясться.
— Это как в том фильме «Парень-каратист»!
Я фыркнула.
— Я то же самое сказала.
— И всё же это прекрасно. Ты точно должна получить эту работу, — её лицо помрачнело. — А я застряну здесь. Одна. И буду работать на этого дьявола. В то время как все мои друзья управляют своими ресторанами.
— Да, но не навсегда, — напомнила я ей. — Плюс, нет никаких гарантий, что я вообще получу "Сариту". Эзра никогда раньше не нанимал женщину на должность шеф-повара. Я первая женщина су-шеф в гареме, и то это случилось само собой, потому что я была следующая по статусу.
— Неправда, — запротестовала она. — Ты заслуживаешь эту должность. Именно Киллиан назначил тебя. Даже Уайетт не смог бы это отрицать, — она обхватила себя руками и посмотрела на свои ноги. — Я не думаю, что Эзра намеренно нанимает только мужчин. К сожалению, я думаю, что среди мужчин больше выбора.
Это была правда. Женщины были в меньшинстве на хороших кухнях, и часть их оставляла свою работу ради семьи. Рабочее расписание было просто ужасным, если появлялись дети. Из-за этого женщинам приходилось ещё сильнее бороться, чтобы преуспеть в этой и без того убийственной индустрии.
— Ты, вероятно, права, — согласилась я с ней. — Но это не помогает мне меньше бояться собеседования.
Она сжала губы и нахмурилась.
— Если что, я не думаю, что твой брат сексист.
И это была правда. Может быть, я по наивности и не знала, что на его кухнях доминируют мужчины. Но насколько я могла судить, Эзра одинаково презирал людей обоего пола. Он может и был далёк от дискриминации, но он был снобом.
— Вера! — выпалила Диллон, указывая пальцем в воздух.
Я мигнула, удивившись резкой смене её настроения.
— Что?
— Он как-то предложил "Бьянку" Вере!
Это было для меня новостью — у меня чуть челюсть не отвалилась.
— Что он сделал?
Диллон махнула куда-то в сторону, где когда-то стоял вагончик с едой.
— Когда у неё была "Гурманка", и он переживал всю эту драму с "Бьянкой", он предложил ей стать шеф-поваром. Но она отказала ему из-за Киллиана и "Соли".
В моей душе забрезжила надежда, зародив ещё одну надежду и ещё одну, и в конце туннеля начал появляться свет.
— Это хорошая новость.
— Да?
Мы помолчали в течение нескольких секунд, после чего я сказала в полном недоумении:
— Не могу поверить, что она отказала ему.
Диллон округлила глаза.
— И я! Я думаю, она хотела работать только с Киллианом.
Никто из нас не понимал такую любовь. Любовь, которая порождала желание работать вместе.
Я подумала про Уайетта. Не то, чтобы я его любила. Или он мог мне понравиться. Но этот сексуальный поцелуй поселил его у меня в голове, и было невозможно не сравнивать его с Киллианом.
Вера любила Киллиана достаточно сильно, что заставило её оставить вагончик с едой и открыть бизнес со своим парнем, теперь уже женихом. У меня внутри всё невольно сжалось из-за переживаний за неё. Это могло плохо кончиться.
Что если их ресторан разрушит их брак?
Или хуже, что если брак разрушит их ресторан?
У Киллиана была репутация, которая могла спасти его. Может быть. Но что насчёт Веры? Она рисковала всем ради того маленького шанса, что её брак не закончится разводом, а её бизнес партнёрство не превратится в жгучую ненависть.
Это было слишком.
Уайетт был одним из лучших шеф-поваров, что я знала. Мы даже не были друзьями, но я всё равно не стала бы рисковать своим будущим, своим бизнесом... своей репутацией ради него.
"Это не мой ресторан". Слова Веры крутились у меня в голове, и я отчасти понимала её мотивацию.
"Соль" была её. "Соль" была её домом. Киллиан стоил того, чтобы рискнуть и испытать эти ощущения. И я знала, что именно это она и чувствовала.
Может быть, у меня не будет никогда ничего подобного с мужчиной, но у меня должно было случиться что-то подобное с кухней.
— Эта девушка сумасшедшая, — сказала я, имея в виду Веру. Диллон издала звук, который напоминал наполовину смех, наполовину согласие. Я посмотрела на неё краем глаза, и сделала глубокий вдох. — Думаешь, у меня есть шансы с Эзрой? Насколько реально, что он вообще будет меня рассматривать?
Большим пальцем ноги она выкопала камешек из земли и пнула его. Положив подбородок на приподнятое плечо, она издала ещё один непонятный звук.
— Я не знаю, что в голове у моего брата. Хоть мы с ним и близки, но он для меня загадка. Я думаю, что он даст тебе шанс, — она подняла голову, встретилась со мной взглядом и как будто набралась смелости, чтобы разочаровать меня. — Он справедливый, Кай. И он хочет всё самое лучшее для своих ресторанов. Иногда это доходит до безумия.
Дверь за ней открылась, и Уайетт вышел на улицу в тот самый момент, когда она заканчивала фразу:
— Если ты именно та, кто ему нужен, тебе абсолютно не стоит переживать.
Ноги Уайетта резко затормозили, костяшки побелели, в то время как он открывал тяжёлую дверь "Лилу". Слова Диллон были похожи на мины, которые падали вокруг нас и были готовы взорваться.
Господи, и почему я не была курильщиком? Они собирались за зданием, где могли спокойно уединиться. И где наш босс не мог услышать разговор, который ему не надо было слышать.
Вместо этого мне приходилось околачиваться здесь, где я не рисковала заработать рак лёгких, но зато находилась в непосредственной близости от двери.
Хотя Уайетту надо было отдать должное, так как он ничего не сказал. Вместо этого он уставился на меня так, что внутри меня всё начало таять.
— Эй, Уайетт, — сказала Диллон, прервав неловкое молчание, которое повисло между нами. — Что такое?
Он не сводил с меня глаз.
— Вы планируете сегодня работать? Или собираетесь тусоваться здесь до конца смены?
Я попыталась сглотнуть, но горло моё пересохло, поэтому у меня ничего не вышло.
— Здесь, — решила я. Этот вариант нравился мне больше, чем возвращение внутрь. — Я собираюсь тусоваться здесь весь вечер.
Его ухмылка ударила меня в самое нутро, и я почувствовала приступ паники и чувства незащищённости. Мне хотелось забраться в нору и спрятаться. Я хотела убежать из этого ресторана и не оглядываться. Я хотела... Я хотела ничего не чувствовать рядом с Уайеттом.
Это была моя главная проблема. Он заставлял меня чувствовать больше, чем кто бы-то ни было на планете. Если он не одобрял то, что я делала, меня это убивало. Когда он раздражался из-за меня, мне хотелось заплакать. Когда он одобрял то, что, я делала, мой дух воспарял. Когда он касался меня, я загоралась. Когда он целовал меня, я взрывалась.
Я не испытывала к нему нейтральных эмоций. Я была сама не своя. С любым другим человеком я могла оставаться невозмутимой, абсолютно спокойной, независимо от его мнения. В крайнем случае, я могла прибегнуть к сарказму, но мне не хотелось плакать или убегать.
Уайетт же пробудил во мне самые разнообразные чувства. Все сразу. Я не хотела переживать из-за него или того, что он думал. И вот я стояла, переполненная эмоциями. Если бы Диллон здесь не было, я вероятно запрыгнула бы на бедного мужчину и продолжила бы с того места, где мы остановились ранее — начала бы его целовать. И ещё и ещё.
А ещё я подумывала пнуть его по почкам.
Я могла сделать вообще всё что угодно. Но эта неопределённость внутри меня настораживала.
Он перевёл взгляд на Диллон.
— Я могу поговорить с Кайей?
Она скрестила руки и посмотрела на него.
— Это зависит от того, будешь ли ты себя с ней хорошо вести?
Мускул на его лице дрогнул, мне пришлось подавить желание снова сглотнуть. Но уже по другой причине. Чёрт побери, этот мускул.
Чёрт побери, этого парня.
— Я никогда не веду себя плохо с Кайей.
Диллон закатила глаза, а обескураженная, слишком эмоциональная и сумасшедшая, часть меня вскинула руки вверх и зааплодировала лучшей подруге.
— Да ладно.
Мускул на лице Уайетта опять задёргался.
— Иди внутрь, Диллон. Мне надо поговорить со своим су-шефом.
Она показала на него пальцем.
— Веди себя хорошо.
Он положил руки на пояс и проследил за ней глазами, пока она не прошла мимо него и не исчезла внутри здания.
— У меня проблемы? — в моём голосе было больше смелости, чем на самом деле, но я была благодарна ему за то, что он так прозвучал.
Уайетт медленно поднял голову, и взглянул на меня из-под густых ресниц.
— Не надо, чтобы она сводила тебя с кем-то. Я слышал, с кем она встречается. Они все лузеры.
Его слова не имели для меня смысла. Я моргнула и попыталась собрать их воедино. Может, у него случился удар?
— Что?
— Послушай, ты достойна большего. Больше чем эти клубные крысы.
Моё сердце подпрыгнуло у меня в груди, и я попыталась сделать вдох. Это что комплимент? Но я не знала, что сказать. Почему он раздавал мне советы относительно того, с кем встречаться. Мне надо было поблагодарить его и пойти внутрь. Именно это мне и надо было сделать. Но как обычно это бывало с Уайеттом, по какой-то глупой причине я в итоге выдала правду:
— Я... э... она ни с кем меня не сводит.
Он сощурил глаза.
— Мне казалось, я слышал, как ты просила её.
Я с запозданием вспомнила, что не так давно я просила её свести меня с кем-нибудь. Чёрт. Но имела ли я это в виду? У меня не было времени на свидания в слепую и бесполезные встречи на одну ночь. Честно говоря, даже одна ночь с одним из друзей Диллон вымотала бы меня. Лучше всего было забыть об этом.
— Ты, наверное, ослышался. Э, о чём ты хотел поговорить со мной?
Он помолчал какое-то время, и я подумала, что он забыл, о чём хотел поговорить. Но в итоге он сказал:
— Есть вероятность, что сегодня к нам зайдёт Ребекка Джонс.
— Ого.
Ребекка Джонс была ресторанным критиком Дарема. На "Лилу" писали отзывы множество известных критиков, когда Киллиан работал здесь, и по сравнению с теми журналами, профессионалами и известными критиками, которые писали о нас раньше, Ребекка Джонс не была особенно опасной. Но для Уайетта она была самым примечательным критиком, который когда-либо обедал в "Лилу", с тех пор, как начался режим его правления.
Для него это был хороший знак. Люди хотели оценить его, посмотреть, достаточно ли у него хватки, чтобы справляться с "Лилу".
Он пожал плечами.
— Это неточно. Но на всякий случай, мне надо, э, мне надо, чтобы ты сегодня была на высоте.
Заметив его красные глаза и трёхдневную щетину, я с лёгкостью определила, что он всё так же не спит. Не удержавшись, я наклонилась вперёд и провела большим пальцем по его скуле. От моего прикосновения он подался вперёд, его глаза закрылись.
У меня появилось сильное желание поцеловать его веки. Моё сердце сжалось от необходимости снять с него часть напряжения и стресса, которые упали ему на плечи. Сейчас он был такой спокойный, такой милый. Сейчас он не был диктатором, которого я не могла выносить на кухне, это была более мягкая и уязвимая версия его. Та версия, которая сжимала всё внутри меня и заставляла принимать плохие решения.
Когда я осознала, что делаю, я уронила свою руку. Он открыл глаза, и моё сердце снова подпрыгнуло из-за того, каким уставшим он выглядел. Может с этим и был связан этот недавний поцелуй — недостаток сна.
— Ты всё так же не спишь, — спросила я мягко.
Он покачал головой.
— Я думаю, что я всё ещё акклиматизируюсь.
— Должно быть, ты всё делаешь правильно. Раз Ребекка Джонс собралась сегодня прийти. Скоро город Дарем узнает, что ты офигенно справляешься с этой кухней.
Я надеялась на улыбку и я её получила.
— Ага, или наоборот.
Закатив глаза, я собралась пройти мимо него.
— Не беспокойся, я присмотрю за тобой сегодня, поэтому ничего такого не случится.
Его рука дёрнулась вперёд и обхватила меня.
— Спасибо, — пробормотал он мне в ухо.
В то же самое время мы услышали, что курильщики возвращаются. Его рука тут же упала, и я прошмыгнула внутрь, чтобы никто не застал нас за невинным и совсем не подозрительным разговором на улице.
Я поискала, обо что бы подолбиться головой, чтобы успокоить сердцебиение и свою кровь, бешено несущуюся по венам, но в итоге начала готовиться и резать продукты.
Твою ж мать, Кайа, соберись. Или всё закончится красными глазами и глюками, как у Уайетта.
А у меня сейчас на это совсем не было времени.
Мне надо было присмотреть за шеф-поваром и захватить ещё один ресторан.
Мне было сложно сконцентрироваться после всего того, что сегодня случилось между нами. К тому времени, как я добралась домой после пятнадцатичасовой изнурительной смены и удачного вечера, в ходе которого нам удалось впечатлить Ребекку Джонс — по крайней мере, я на это надеялась — я даже не удивилась, когда обнаружила текстовое сообщение от Уайетта.
"Спасибо, что позаботилась сегодня обо мне".
Я улыбнулась его словам, представив, как он выдавливал их из себя.
"Тебе стыдно, что ты теперь так нуждаешься во мне?" — спросила я.
Он почти тут же ответил.
"Я уверен, что давно уже в тебе нуждаюсь".
Демон-соблазнитель внутри меня не смог сдержаться.
"Ты никогда этого раньше не говорил..."
"Раньше у меня не было возможности".
Я теребила колечко в нижней губе и думала, говорил ли он всё ещё о еде.
"Слишком об этом не думай, шеф, но, возможно, я в тебе тоже нуждаюсь".
Он ответил просто и по существу, и почему-то его ответ был самым сексуальным из тех, что я когда-либо получала.
"Хорошо".
ГЛАВА 08
— Чарли, переделай.
Мой коллега выругался себе под нос, назвав меня нехорошим словом, которое я не смогла разобрать. Но я могла бы догадаться. Это было что-то связанное с частями тела и совращением женщин.
Я закатила глаза. Я вовсе не собиралась мириться с тем, что он такой нытик: некоторое время назад я по глупости переспала с этим идиотом. После одной из нереально долгих смен мы пошли прогуляться, потом был джин. За одним плохим решением последовало другое... На следующее утро я проснулась с ужасным похмельем и сожалением, как после плохой покупки. Он был довольно милым парнем, поэтому совсем мне не подходил.
— Твоя спаржа сгорела к чертям, и ты убил яйцо.
Яйцо-пашот с хрустящей спаржей и лимоном было одним из оригинальных блюд Уайетта, и оно было фантастическим. Несмотря на то, что комплименты Уайетту давались мне с трудом, я должна была признать, что это была самая лучшая спаржа, которую я когда-либо пробовала.
А у Чарли хорошо получалось делать так, что никто не разделял моего мнения.
— Чёрт побери, Кайа, — продолжал ворчать он.
— Я спасаю твою задницу, — напомнила я ему. Подняв свой взгляд от сковородки с филе, я пристально посмотрела на него. — Или ты хочешь услышать это от Уайетта?
Уголок его губ приподнялся в полуулыбке.
— Ты такая же ужасная, как и он.
Я поморщила нос, это сравнение мне и понравилось, и нет.
— Не будь таким мерзким, — я указала на решётку его гриля. — И следи за блюдом, чёрт побери, а то опять сожжёшь его.
— Да, да, — пробормотал он и опять повернулся к своей еде.
Инстинктивно, я оглянулась и заметила, что Уайетт смотрит на нас своим фирменным взглядом. Он либо был зол на Чарли за то, что тот испортил спаржу уже в третий раз за сегодня, либо на меня, за то, что я вмешиваюсь в дела Чарли.
Наши взгляды встретились, между нами пронеслись вспышки молний. Нет, он был точно зол на меня. Он, вероятно, хотел сам покричать на Чарли, и я его этого лишила.
Но вдруг случилась странная вещь. Я заметила тень улыбки на его губах. Он смотрел на меня. И он мне улыбался!
В животе у меня всё перевернулось от нервов, а тело обмякло. Я быстро отвернулась и постаралась забыть этот взгляд и это выражение лица. Я раньше видела, как Уайетт улыбается. Но один или два раза. Наверное. Но это была не обычная улыбка. В ней было всё — секс, порок и все эти грязные вещи.
Стейк, Кайа. Следи за стейком.
Должно было произойти чудо, чтобы я не испортила это несчастное филе. А это было вагю. Я скорее была готова умереть, чем сжечь вагю. Мне надо было сосредоточиться.
И не думать об Уайетте.
Именно так.
Я уже два дня твердила себе об этом. И ничего не помогало.
Мои губы всё ещё горели от его прикосновения в среду. Хотя уже вчера я перестала называть это поцелуем, и решила, что это было больше похоже на метку, действующую в течение двадцати четырёх часов. Это был не поцелуй. Поцелуи были тёплыми, нежными и приятными.
Нет, Уайетт не поцеловал меня.
Он пометил меня.
Я знала, что это именно так, потому что я всё ещё чувствовала очертания его губ на моих, и жар его тела, когда он прижимался ко мне. И нежное прикосновение его языка. Целая стая бабочек пролетала внутри меня от головы до пальцев ног каждый раз, когда я думала об этом.
Поцелуи не сбивали меня с толку. Они были обычными. Или в лучшем случае милыми.
Всего лишь милыми.
Совершенно точно, Уайетт сделал что-то большее, чем просто поцеловал меня, что-то, что нельзя было отменить. Теперь я буду вспоминать его прикосновение до конца своих дней.
Ублюдок.
— Ты читала отзыв? — спросил Чарли тихим голосом, когда положил на тарелку спаржу, которая на этот раз была идеальна.
— Какой именно?
На прошлой неделе вышел отзыв в "Дэйли Дарем". Они восторгались тем, как безупречно и с каким успехом Уайетт заступил на должность. "Лилу" восхваляли как никогда раньше. Их особенно впечатлили новые блюда Уайетта и они не могли дождаться и оценить, что ещё придумает "восходящая звезда Дарема".
По странному стечению обстоятельств, этот отзыв ещё больше распалил Уайетта, а не успокоил его. Ему ещё отчаяннее хотелось вносить изменения в меню и улучшить рабочий процесс. Я застала его вчера за разговором с Эзрой по телефону, когда они ругались по поводу очередного изменения в меню, которое хотел совершить Уайетт. Я могла только догадываться, что сделает с его и без того лихорадочным темпом работы очередной подобный отзыв.
Ребекка Джонс заходила в ресторан пару дней назад, но она должна была посетить ресторан ещё несколько раз, прежде чем написать свой отзыв. Она никогда не писала отзывы после первого посещения.
— На "Эпизесте", — Чарли прервался, чтобы послушать последние указания, которые выкрикивал Уайетт. — Он вышел сегодня утром.
Как и любой другой ценитель еды, я читала "Эпизест" время от времени. Они не постили отзывы каждый день, поэтому я обычно навёрстывала на выходных.
Ужас сковал мои внутренности. Я взглянула на Уайетта. Он опять стоял ко мне спиной, его руки были скрещены и лежали на столешнице перед ним. Плечи были напряжены, а голова наклонилась над чеками с заказами.
Боже, как же это было нечестно, что он был таким сексуальным.
Это была она. Прямо передо мной. Моя самая сексуальная фантазия. Это должен был быть не обязательно Уайетт. Но шеф-повар, который выглядел как он, управлял кухней как он и стоял как он. И с таким же голосом. И разговаривал как он. И с такой же задницей. О да!
Конечно, я имела в виду кого-то совершенно другого. Другого человека из своих фантазий. Не Уайетта. Определённо.
— Тебе следует прочитать его, — убеждал меня Чарли.
На меня с новой силой накатил ужас. Если отзыв был плохим, мы бы все пострадали. Так и должно было быть. Они могли сколько угодно превозносить Уайетта, но он не мог управлять кухней сам по себе. Тем не менее... Я не была уверенна, справится ли он эмоционально, если отзыв был негативным. Последнее время он казался мне не самым уравновешенным человеком.
Я оторвала свой взгляд от Уайетта и сосредоточилась на Чарли.
— Он плохой?
Он ухмыльнулся.
— Может быть.
Взглянув на него, я начала укладывать на тарелке кусочки вагю поверх хрустящей хикамы и картофеля фри с гарниром из блестящей стручковой фасоли с обжаренными фисташками.
Протерев края тарелки полотенцем, я сконцентрировалась на блюде, вместо надоедливого повара слева от меня.
— Ты скажешь мне, что там написано?
— Просто прочитай его, Свифт.
Черт побери, как же он раздражал. Я не могла понять, он насмехается надо мной или готовит к чему-то. Но его слова вертелись в моей голове, когда я относила блюдо Уайетту.
Я поставила перед ним тарелку и начала теребить зубами колечко в губе, пока он оценивал мою работу.
— Филе выглядит хорошо.
— Оно идеальное.
— Ты готовила фасоль?
— Это все Бенни.
— Хм.
Он начал протирать края, которые я уже протёрла. Не было необходимости говорить что-то. Он так всегда делал.
Обычно к этому моменту я уже возвращалась к плите, но у меня был перерыв с заказами, и меня не покидала мысль об отзыве на "Эпизесте". Я облокотилась бедром о столешницу. Уайетт краем глаза взглянул на меня, но продолжил оценивать блюдо перед тем, как отправить его в зал.
— Прошёл слух, что на "Эпизесте" опубликовали сегодня отзыв о "Лилу".
Он улыбнулся, всё ещё смотря на филе, и моё сердце подпрыгнуло, как оно делало всегда, когда он улыбался.
— Всё верно.
— Это был хороший отзыв?
Он повернул ко мне голову, уголки его губ приподнялись в улыбке.
— Хороший.
Что-то сжалось у меня внутри, предупреждая меня о том, что не весь отзыв был хорошим. Тем более что Чарли так хотел, чтобы я прочитала его.
— Поздравляю, — сказала я ему, но если честно, я этого не чувствовала.
Он не сказал мне спасибо. Нормальный человек сказал бы спасибо. Но Уайетт не был нормальным.
Вместо этого, он пробурчал что-то и подозвал официанта. Стейк покинул кухню сразу за жареным кроликом с панчеттой и тортеллини с трюфелями. Мой желудок заурчал от вида лучшей еды, которую могли предложить в этом городе.
— Ты можешь сделать перерыв, — пробормотал Уайетт своим низким голосом.
Я моргнула.
— Что?
Его взгляд упал на мой живот, после чего повернулся к ризотто, стоящему перед ним.
— Если ты голодна, ты можешь сделать перерыв.
Это что — шутка?
— Я обычно не хочу есть, когда готовлю. Не знаю, почему сейчас так.
Он снова повернулся ко мне, сбивая меня с ног своими тёмными загадочными глазами.
— Правда? Мне кажется, я всегда голоден на этой кухне.
Это была обычная фраза. Самая обычная. Но он сказал её таким тоном, что мои колени задрожали, а в животе потеплело.
Это что — намёк?
Не может быть.
Ещё и посреди рабочего дня...
Я поняла, что уставилась на него, пленённая его горячим шоколадным взглядом и той тайной, что пряталась в глубине него. Во рту у меня неожиданно пересохло, и я отчаянно облизала губы, чтобы облегчить это состояние. Он взглядом проследил за этим движением, и у меня перехватило дыхание.
Что с ним было не так? Это было какое-то безумие. Он официально сошёл с ума.
Хуже всего была неопределённость. Мы были на абсолютно неизведанной территории, и я не знала, как мне его понимать. Что с ним такое происходило? Или с нами? Или я видела то, чего не было, из-за того, что много работала, была одинока и тайно, очень-очень тайно, была влюблена в него?
Наклонившись к нему, я поймала его запах. Он пах этой кухней. Огнём, травами и цитрусовыми. Но было в этом что-то помимо еды, что-то мужское... что-то наполненное тестостероном, от чего мои женские прелести сходили с ума.
— Нам надо поговорить.
Он приподнял одну бровь.
— Сейчас?
Я покачала головой, пытаясь привести мысли в порядок.
— Нет, точно не сейчас.
Он медленно улыбнулся.
— Тогда позже.
— Сегодня вечером.
Он качнул подбородком вверх и вниз.
— Хорошо, сегодня вечером. Найдёшь меня.
Я развернулась и сдержалась, чтобы не закричать. Было что-то такое в том, каким требовательным тоном он произносил обычные вещи, из-за чего волоски на моей шее вставали дыбом. Конечно, я найду его позже и поговорю с ним. Это была моя идея. Но каким-то образом он присвоил её себе с помощью своего авторитарного тона, которым он произнёс последние слова.
Ну, хорошо, а теперь меня будут раздражать разные глупые вещи. Это означало, что я нервничаю. Почему я боялась поговорить со своим боссом? С парнем, которого я не выносила?
Так не должно было быть. Это было тупо. Я была тупой.
Чёрт! Я во всём винила Уайетта. В нём была проблема. И это ещё мягко сказано.
Он был совокупностью всех моих проблем.
Мне надо было работать, но я не могла устоять перед соблазном, поэтому достала телефон из своего фартука, чтобы быстро просмотреть отзыв на "Эпизесте". У меня ушло полчаса на то, чтобы прочитать его в перерыве между блюдами.
Я взглянула на Чарли.
— Сукин сын.
Он загоготал. Этот придурок загоготал.
— Это хороший отзыв на "Лилу".
Он сказал этой нейтральным тоном, и мне захотелось дать ему по шее.
— Ну да, если ты Уайетт Шоу.
Он наклонился ближе, чтобы никто не мог нас услышать.
— Мой любимый момент, где его спрашивают, на кого бы он мог положиться на кухне, и он отвечает — на свой инстинкт.
Мой нож Сантоку остался лежать там, где я резала филе. И я подавила желание схватить его и кинуть через всю кухню.
— Какой же он мудак.
Чарли засмеялся ещё сильнее.
— Ему необязательно было называть моё имя, — я постаралась сказать это спокойнее. Хотя внутри меня всё кипело. — Он мог бы хотя бы отдать нам должное. Хотя бы сказать, что нас не сломила смена режима. Мы с самого начала продемонстрировали ему своё уважение. Он мог бы и упомянуть нас — хотя бы сказать в общем, что мы все классные.
Чарли немного успокоился, его улыбка сделалась недоумённой.
— А ты бы так сделала?
Я закатила глаза. Это был глупый вопрос.
— Ну конечно! Если бы я управляла такой кухней, я бы не присвоила себе всю славу. Еда говорит сама за себя.
Он пожал плечами.
— В этом разница между мужчинами и женщинами.
Теперь была моя очередь недоумевать.
— Что это значит?
— Мужчины не любят делиться. У женщин отсутствует ген кровожадности.
— Не правда, — тут же не согласилась я. — Я довольно кровожадная, — я сжала кулаки, подумав о "Сарите". Я действительно была кровожадной. — Но я так же знаю, как ценить людей, которые помогли мне оказаться там, где я сейчас есть.
— То есть ты бы поблагодарила меня в интервью?
Я покачала головой.
— Не тебя. Ты не помог мне нигде оказаться. Но я бы упомянула Диллон. И... других людей, — я имела в виду Веру, но я не могла признаться в этом Чарли.
— А другие люди это тоже женщины?
Мне не понравился его вопрос, но я кивнула.
— Ну, хорошо, может быть, это кровожадность другого типа, — заключил Чарли.
Я уставилась на него.
— Ты считаешь меня сексистом?
— Ты сама это сказала.
Я фыркнула. Я не могла понять, шутит он или нет.
— Эй, я хотя бы не стала бы благодарить свои инстинкты.
— Это не сексизм, — отметил Чарли. — Это эгоизм. Это не одно и то же.
— Ну, хорошо. Ты прав, — хотя меня и убивало то, что пришлось признать это. — Но только в этом. Но фуд-индустрия одна из самых сексистских индустрий в стране. Ты должен это признать.
Он пожал плечами.
— Может быть. Но также, может быть, мы все больше похожи на Уайетта, а не на тебя. Может быть, мы не сексисты, а просто зациклены на себе.
— А как насчёт всех этих присвистываний? Или грубых комментариев, которые я слышу каждый раз, когда снимаю свой поварской китель?
Его смущённая улыбка добавила мне очков.
— Опять же, ты воспринимаешь все эти вещи в плохом свете. Нам нравится противоположный пол. Мы не можем ничего с собой поделать, если на тебя приятно смотреть.
Я закатила глаза и повернулась к своему столу. Ну вот. Что и требовалось доказать.
Но, может быть, он все же был прав. Я думала, что мужчины на этой кухне и на всех кухнях относятся ко мне несерьёзно, потому что я женщина. Но, может, дело было не совсем во мне. А, может быть, дело было совсем не во мне.
Может быть, дело было не в том, что они не воспринимали меня серьёзно, а в том, что они были более склонны к конкуренции. В том первобытном смысле. Может быть, они хотели побороть не меня, а любую потенциальную угрозу, будь то мужчина или женщина.
Может быть, именно это и делал Уайетт. И даже несмотря на то, что он так поступил, он был главным. Вожаком стаи. Он всё ещё не мог отказаться от своих инстинктов, заставляющих его бороться, чтобы сохранить работу.
Может быть.
Это была благородная точка зрения, но я всё ещё хотела его пнуть.
Мы точно должны были поговорить с ним позже. Мне столько всего нужно было сказать.
И он даже не предполагал, что его ждёт.
ГЛАВА 09
Я нашла Уайетта в его офисе, когда все остальные уже убрались на кухне. Мне нравилось работать с мясом, но уборка рабочего места в конце вечера была каким-то кошмаром. И то, что я была перфекционистом, мне совсем не помогало.
Вежливый человек постучал бы и подождал приглашения войти. Но бедному Уайетту не повезло, так как я начисто лишилась своих манер после прочтения интервью на "Эпизесте".
Он оторвался от своего компьютера и взглянул на меня.
— О, привет.
Я громко захлопнула за собой дверь. Уайетт отклонился назад, удивившись моей вспышке гнева.
Махая в воздухе своим телефоном, как сумасшедшая, я сказала:
— О, привет? О, привет?
Он недоумённо моргнул, только подлив масла в огонь.
— Когда ты сказал, что интервью на "Эпизесте" было хорошим, я не думала, что ты подставил всю кухню! Когда ты сказал, что оно хорошее, я не думала, что ты в прямом смысле имел в виду то, что оно было о тебе! Ты эгоистичный сукин с...
Он прервал меня, выпрямившись на стуле, и раздражённо взглянул на потолок.
— Ты что серьёзно?
— Я более чем серьёзно. Они спросили тебя, на кого ты можешь положиться на кухне, и ты сказал — на свои инстинкты! Ты, правда, так думаешь?
— Я сказал гораздо больше, — он махнул рукой в сторону компьютера. — Они решили напечатать это. Я не отвечаю за итоговую редакцию интервью.
Я так сильно закатила глаза, что они заболели.
— Теперь понятно. Ты долго рассказывал им, какой у тебя офигенный персонал, но они решили остановиться на твоём беглом комментарии о твоих инстинктах. Вот мерзкие ублюдки.
Оно придвинулся ближе на стуле, его тело напряглось.
— Я действительно рассказывал о кухне, Кайа. Я очень много о вас рассказывал, чёрт возьми. Но я также сказал про свои инстинкты, потому что это правда. Мои инстинкты помогли сделать так, чтобы все эти перемены прошли безболезненно. Мои инстинкты помогли мне понять, где надавить на Эзру, чтобы внести новые блюда, и где подождать и не ругаться.
— А твои инстинкты не говорят тебе, что меня стоило бы поблагодарить за то, что я каждый вечер спасаю твою задницу?
Он встал и обошёл стол так быстро, что я подпрыгнула. И я этим не гордилась. Но он, и правда, двигался очень быстро, точно дикий кот. И его длинные ноги позволяли ему двигаться так быстро, что у меня не было шансов убежать. Ох! Ещё одна причина ненавидеть его.
— Благодаря моим инстинктам ты осталась су-шефом, разве нет?
— Это не инстинкт, тупица. Это здравый смысл.
Его рот расплылся в язвительной улыбке.
— Я никогда не встречал кого-то более самодовольного, чем ты. Это непостижимо.
Я сложила руки на груди и сказала то, чем не могла гордиться. Но я во всём винила Уайетта. Он превратил меня в ребёнка. Это всё была его вина!
— Что, серьёзно? — усмехнулась я. — Ты давно в зеркало смотрел?
— О Господи, — простонал он и одновременно засмеялся. — Ты невозможна. Ты об том хотела со мной поговорить? Об этом? Ты злишься, потому что я не упомянул твоё имя в каком-то там интервью?
— Да, — быстро ответила я. — То есть, нет. То есть, да.
Господи, что там был за вопрос? Я хотела поговорить с ним о его странных взглядах, о том поцелуе, который он даже ни разу не упомянул с тех пор, как он случился. Я хотела понять, что между нами происходит, чтобы положить этому конец.
Но теперь, когда мы были здесь, я не могла себя заставить что-либо сказать. То, что он сделал на интервью уничтожило всё то странное сексуальное напряжение, что я испытывала ранее.
— Так да или нет, Свифт? Ты о чём-то ещё хотела поговорить?
Он сел на край стола, его длинные ноги вытянулись и легли по бокам от меня. Я вдруг почувствовала себя слишком близко к нему. Мне захотелось отойти, но в его крошечном офисе отходить было некуда.
Я решила прибегнуть к сарказму, который помогал мне сохранить рассудок.
— Только о том, что ты эгоистичный козёл.
Он улыбнулся, и улыбка была такой настоящей и характерной, и была полностью адресована мне, что я едва не улыбнулась в ответ. Чёрт побери, его улыбки были его оружием.
Он так умело их скрывал. Словно лишал весь мир удовольствия смотреть на его идеальное лицо. Но когда мы были одни. Он атаковал своими улыбками так невозмутимо. Как будто бы я не должна была автоматически растаять и превратиться в лужицу. Как будто бы ему не могло так легко всё сойти с рук, стоило ему только улыбнуться.
— Ты же знаешь, что сводишь меня с ума? — спросил он, его голос был мягким, дразнящим.
Я еще крепче обхватила себя за талию.
— Хорошо.
Его глаза сверкнули, что произвело такой же эффект как и его улыбка.
— Видишь, мы в расчёте.
Это, должно быть, был какой-то фокус. Потому что я уже должна была выбежать из его офиса, показывая ему средние пальцы, чтобы уж точно быть в расчёте. Вместо этого я облокотилась о дверь, расслабила плечи и перестала хмуриться, моё тело потеплело к нему.
— И как ты это понял?
— Я свожу тебя с ума. Ты сводишь меня с ума. Мы в расчёте.
— Я не думаю, что ты понимаешь, что это значит, — мой глаз дёрнулся, в то время как его улыбка сделалась шире, и я поняла, что попала в ловушку. — Да, но ты должен понимать. Ты же босс.
Он наклонился вперёд.
— В этом и есть проблема, не так ли?
Мой яростный гнев превратился в недоумение.
— Какая проблема?
— Что я босс.
— Это мы уже поняли. Поверь мне, — я уставилась на него. — Погоди, что?
Он встал и навис надо мной. Моё сердце остановилось. Он сделал ещё один шаг ко мне. Моё сердце заколотилось так быстро, как было вообще способно, бешено ударяя меня в мою бедную, хрупкую грудную клетку.
— Проблема в том, что я босс, — тыльной стороной руки он провёл мне по подбородку. — В противном случае, мы смогли бы что-то сделать с тем, как мы сводим друг друга с ума.
Теперь я не могла даже сглотнуть, мой желудок переворачивался, и я начала чувствовать головокружение. Я во всём винила его. Почему-то мой голос прозвучал растерянно и с придыханием, словно я прощала его.
— И как бы мы это сделали?
Его голова опустилась вниз, и он прошептал мне на ухо:
— Используй свою фантазию.
Я наклонилась к нему, ненавидя себя за то, как я наслаждалась его близостью. Он сделал шаг назад, слишком скоро избавив меня от своего присутствия.
— Но я могу поклясться, что я бы нашёл способ, как вписать твоё имя в историю. И я уверен, что ты не забыла бы сделать то же и с моим именем.
Он что серьёзно? Секс? Он говорил о сексе?
Это что ещё такое?
Он сел на край стола, его руки были опять сложены на груди, а сам он снова выглядел самодовольным, наглым и чертовски довольным собой.
Нет. Так не пойдёт.
Он не мог давать такие интервью, а потом доводить меня до сумасшествия, улыбаться мне, творить все эти чёртовы вещи и выходить сухим из воды.
Я решила, что мне надо преподать ему урок. И избавить своё либидо от этих мучений.
Я шагнула вперёд, встав у него между ног, обеими руками схватилась за воротник его кителя и наклонилась вперёд, пока наши губы не стали отделять пара сантиметров.
— Не будь так в себе уверен.
Мой план оказался таким коварным, что я не могла не улыбнуться и наслаждалась тем, как он задержал дыхание и напрягся всем телом. Он думал, что я уйду.
Или убегу.
Видите? Он снова недооценил меня.
Мои губы коснулись его губ.
— Не факт, что я запомню твоё имя. Может так статься, что тебя очень легко забыть.
— Без шансов, — его голос прозвучал низко, хрипло.
Я не знала, кто двинулся первым. Был ли это он, или я, или мы оба, но наши губы сомкнулись, а языки переплелись. Его руки оказались у меня на талии и стали прижимать меня ближе к его телу, обжигая меня тем же теплом, что уже отметило мои губы.
На вкус он был как кокос, и его губы были на удивление прохладные, как будто бы он только что выпил что-то холодное. В отличие от его крепкого тела, его губы были совсем другими. Мягкими, сочными и слишком манящими.
Наш поцелуй был неистовым, не знакомым и диким. Я не могла им насытиться. Чем больше я целовала его, тем больше мне хотелось. Тем больше мне было нужно.
И чем больше мы практиковались, тем лучше у нас получалось. Я изучила контуры его губ, наклон головы и тот горловой звук, что он издавал, когда я покусывала его пухлую нижнюю губу. Господи, этот мужчина.
Его губы сдвинулись? И он начал целовать меня вдоль линии подбородка, по всей длине шеи и за ухом. Затем он направился вниз к ключице и начал делать невыносимые вещи своим языком в ямочке внизу моей шеи.
Я содрогнулась всем телом, в то время как он руками обхватил меня за талию. Он положил свою голову мне на грудь, и держал меня в своих объятиях, которые казались мне искренними, но я также почувствовала страх. Я посмотрела ему на макушку и не смогла не прошептать:
— Что мы делаем?
Он отклонился назад и улыбнулся.
— Я думаю, это очевидно, — он поцеловал меня в подбородок. — Но я могу опять показать тебе, если ты ещё не поняла.
Я положила руки ему на плечи и отодвинулась, создав дистанцию между нами.
— Уайетт, это безумие.
В этот раз его улыбка была уже не такой уверенной, но такой же действенной. Может, потому что я нервничала... чувствовала себя незащищённой... а может, потому что его улыбка дрогнула и почти исчезла, и это ударило меня прямо в грудь. Я хотела снова увидеть её. Я хотела обхватить его руками и прижать его к себе, чтобы он больше никогда не выглядел таким неуверенным.
Это был не он. Он был слишком решительным. Наглым и бесстрашным. Абсолютно уверенным в себе.
Поэтому эта уязвимая версия его должна была исчезнуть, пока совсем не сразила меня.
— Может быть, — признал он. — Но может быть и не такое уж безумие.
Я смело взглянула в его тёмные глаза, хранящие секреты того, что мы только что сделали.
— Что ты имеешь в виду?
Он крепче сжал мою талию.
— Я имею в виду... это кажется неизбежным. Я понимаю, что всё стало сложнее, когда я стал твоим боссом, но это всё равно произошло бы в итоге, ведь так?
Может быть, недостаток сна как-то повлиял на его мозг? Ни одно из его слов не имело смысла.
— Почему всё равно?
Он глянул на потолок, я уже успела расстроить его. Я почти улыбнулась тому, как быстро пропал эффект поцелуя. Ещё немного и мы опять начали бы пререкаться.
— Я не понимаю, почему ты так говоришь. Что должно было в итоге произойти?
Он расстроено и раздражённо вздохнул. Я попыталась подавить победную улыбку.
— Это чёртово напряжение между нами, Кайа. Оно растёт и растёт, и растёт. Оно должно было к чему-то прийти.
Я глянула на него, невольно разозлившись из-за того, что он так преуменьшил всё то, что сейчас произошло. Я знала, что это не имело смысла. Именно я пыталась убедить его, что между нами не происходило ничего особенно значимого. Но я была женщиной и поэтому могла себе позволить перемену настроения.
— Ты думаешь в этом всё дело? В сексуальном напряжении, которое достигло пика?
Его громкий смех заставил меня снова содрогнуться.
— Нет, это была только небольшая утечка, — его руки переместились на мои бёдра и подхватили меня под попу. Он прижал меня к себе, и мне пришлось схватить его за плечи, чтобы удержать равновесие. — Мы даже ещё не начали по-настоящему выпускать пар.
Я засмеялась, хотя внутренне начала сходить с ума.
— Уайетт, мы больше не будем этого делать.
Он слегка улыбнулся. Я надавила ему на плечи, но даже я готова была признать, что не очень-то сопротивлялась.
— Уайетт, я серьёзно, — настаивала я. — Это ошибка. Мы слишком умны для того, чтобы повторять наши ошибки.
— Ты поцеловала меня, — сказал он, полностью застав меня врасплох.
— Что?
— Сегодня. Сейчас, — его брови подпрыгнули вверх, показывая тем самым, что он говорил правду. — Я не собирался целовать тебя, но ты фактически бросилась на меня.
— Ты винишь в этом меня? — я была слишком шокирована, чтобы разозлиться. Хотя я знала, что это чувство придёт позже. Сразу после стыда.
Или перед ним.
На данный момент мне было сложно сказать. Слишком много эмоций претендовали на первенство.
Он откинул назад голову, и его руки перестали так сильно сжимать меня.
— Я не обвиняю тебя, — сказал он. — Я отдаю тебе... должное.
В его глазах сверкнуло что-то очень похожее на надежду, и мне захотелось забрать свои слова назад и проглотить их, чтобы стереть это выражение с его лица.
Но я не могла. Я была слишком вымотана, и уже мало что понимала. Хотя мне и нравилось притворяться, что я люблю спонтанность, на самом деле мне нравилась предсказуемость и определённость. Я ненавидела перемены. И я ненавидела не знать, что произойдёт дальше.
Это была одна из тех причин, по которой мне нравилось готовить. Я знала, что должно произойти. Здесь все ходы были просчитаны, а процессы расписаны. Если я готовила определённое количество мяса за определённое количество минут, оно получалось именно таким, как я хотела. Если я использовала определённое количество специй с другим определённым количеством специй, я получала совершенно определённый вкусовой набор.
Конечно, всегда были какие-то изменения, и я не могла предсказать будущее, как бы сильно я не старалась. Но в основном, я была достаточно близка к истине.
И мне было это важно.
Я убежала от прошлого, которое было слишком предсказуемым, но я не совсем отказалась от той девочки. Она всё ещё пряталась внутри меня, словно тень прошлого, которое я отчаянно пыталась забыть. Но не могла. И я не могла совсем забыть ту девочку, которой когда-то была.
— Мне не надо отдавать должное, — сказала я Уайетту.
Мои глаза закрылись, чтобы скрыть стыд, вызванный тем, что я собиралась сказать. Я сделала шаг назад, и Уайетт отпустил меня.
Он должен был сейчас выйти из себя. Этот мужчина не выносил, когда ему отказывали. Я знала это, так как работала с ним. Это должно было уязвить его гордость, покуситься на его тестостерон. Теперь он будет ненавидеть меня всегда.
Поэтому я забила гвоздь в крышку гроба, и отпустила этот сладкий, чудесный и абсолютно неожиданный приступ сумасшествия. Так было бы лучше.
— Я не хочу тебя.
Только его улыбка опять сделалась искренней. Его глаза сверкнули и одновременно потемнели. Он упёрся руками о стол, обхватив его края пальцами. Он подался назад всем телом, весь такой наглый и самодовольный мужчина.
— Врушка, — язвительно сказал он.
— Что прости?
— Ты мерзкая врушка, Свифт. Ты хочешь меня, чёрт побери.
Я покраснела. С ног до головы. В глазах у меня тоже покраснело.
— Я не хочу тебя, — я сделала шаг вперёд и ткнула указательным пальцем ему в лицо. — Я на полном серьёзе не хочу тебя.
Он втянул нижнюю губу, и его молчание ответило само за себя.
— Ты сошёл с ума, чёрт тебя побери.
Он снова ничего не ответил.
— Я, честно, не могу поверить. Как ты вообще пришёл к этому безумному выводу! Что я вообще сделала, чтобы ты решил, что я хочу тебя? Я просто была вежливой, придурок. Милой. Я не хотела ранить твоё бедное, хрупкое эго, — я распахнула дверь, но прежде чем выйти, я развернулась и сказала:
— Завтра утром тебе станет стыдно из-за всего этого. И мне не будет тебя жаль, Шоу. Ты это заслужил.
Я повернулась к нему спиной, и тогда он решил заговорить. Он спросил всё ещё низким голосом:
— А что если я хочу большего, Кайа? Что тогда?
Я посмотрела на него через плечо.
— Тогда найди кого-то ещё.
Он покачал головой и сказал всего одно слово:
— Нет.
Моё тело наконец-то отреагировало так, как и должно было ещё час назад, и я выбежала из здания так, как будто за мной гнались псы преисподней.
Я думала, что тот почти что поцелуй был ужасным, но это было ничто по сравнению с тем мучением, которое мне предстояло после того, что мы с ним сделали. Я несколько часов крутилась из стороны в сторону, проигрывая в голове каждую секунду этого вечера.
Я не могла не задаваться вопросом, что же я такого сделала, чтобы обнадёжить Уайетта, после чего всё наше взаимодействие, казалось, ему очевидным и было сопряжено с сексуальным напряжением. Может быть, это было из-за того, что я укусила его за палец? Как ещё он должен был интерпретировать мои действия?
О, Господи, неужели он так далеко зашёл?
Я была одна в своей комнате, где никого больше не было и где мне не перед кем было отчитываться, поэтому я должна была быть честна сама с собой. Конечно, я хотела Уайетта и представляла нас вместе. Я замечала его тело, его губы, и то, как он то и дело касался меня. Я проигрывала в голове то, как хорошо нам будет вместе, и как он перевернёт мой мир во всех смыслах этого слова. Но это было естественной реакцией на то, как он выглядит. Это была не моя вина! Он был объективно привлекательным.
Я реагировала на него, также как реагировала бы любая другая женщина на моём месте.
Когда я выкатилась из кровати утром, он прислал мне электронное письмо. Там не было ни темы, ни какого-либо сообщения, только ссылка на другое интервью.
Интервью вышло на прошлой неделе на сайте, который был даже более популярным чем "Эпизест" и назывался "Коктейли и Хищники". Это был общенациональный сайт, поэтому там не было шансов найти местные слухи, и я не часто его проверяла. Я перечитала три раза, прежде чем смогла поверить тому, что там было написано.
— Как прошёл переход на новую должность? — спросили у него.
Его ответ?
— На удивление гладко. Если честно, я ожидал сопротивления. Киллиан состоялся на этой кухне, и я не чувствовал себя достаточно квалифицированным, чтобы занять его место.
— Вероятно, вы всё делаете правильно, — сказали в ответ.
— Это всё персонал, — ответил он. — В особенности мой су-шеф. Кайа Свифт. Она оставалась сильной всё то время, пока шли эти перемены, и она помогла персоналу почувствовать себя уверенно в том, что они делают лучше всего — готовят хорошую еду. Я бы без неё потерялся.
Я проглотила свой язык. Или почти проглотила. Одно этого уже было достаточно. Достаточно, чтобы заткнуть меня с моими доводами касательно интервью на "Эпизесте". Но это был ещё не конец.
— Звучит так, как будто бы она особенная, — прокомментировал интервьюер.
И у меня перед глазами на уважаемом веб-сайте чёрным по белому были напечатаны слова, которые доказывали, что Уайетт произнёс именно их:
— Она именно такая.
И вот здесь мой мир перевернулся. Или взорвался. Или полностью изменился.
Последнее время Уайетт был полон сюрпризов.
Пришло время решить, нравились ли мне эти сюрпризы, или я хотела, чтобы Уайетт убрался к чертям с моей кухни.
ГЛАВА 10
— Выглядишь как смерть.
Я выпятила губу, проскользнув за столик и сев напротив Диллон на кресло из потрескавшегося винила.
— И тебе доброе утро.
— Что-то явно случилось, — продолжила она, даже не извинившись. — Ты себя хорошо чувствуешь? У тебя не грипп?
— Не грипп.
— Значит рак, — она наклонилась вперёд и протянула ко мне свои руки через стол. — О, Боже. У тебя рак. Не беспокойся, подруга, у тебя есть я. Мы будем бороться, Кай. Бороться изо всех сил.
Я подняла руки в воздух, прежде чем она успела коснуться меня.
— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какая ты противная?
Он улыбнулась мне.
— Неа.
— Ты противная.
Выражение ее лица не изменилось.
— Ага, но это не считается, потому что ты любишь меня.
— Я решила ещё раз это обдумать.
Она высунула язык и подала мне меню. В воскресенье утром мы всегда завтракали в "Голубом Пеликане". Это была дыра за углом, где подавали лучший хэш из солонины на планете.
— Именно поэтому я знаю, что права, — пробормотала она. — Ты сегодня такая сердитая.
Я приподняла одну бровь.
— Я думала, по моему виду ты и так поняла, что права.
Она отмахнулась от меня.
— Я просто решила помучить тебя. Я имею в виду... у тебя глаза немного красные сегодня, но подводка спасает. Тебе идёт. Ты никогда так не красилась.
Уставившись в меню, я ничего не сказала. Я, как правило, не красилась на работу, и тем более не подводила глаза. Я обычно наносила водостойкую тушь и увлажняющий праймер. Но Диллон оказалась права насчёт моих глаз. И мешков под ними. А ещё насчёт моих волос, которые отказались себя хорошо вести и совсем одичали — хотя я и наполовину заколола их на макушке. Сегодня я была в ужасной форме.
— Всё нормально, — смягчилась я. — Я совсем не спала прошлой ночью. Я вымотана.
— Тебе нужен отгул.
Я ухмыльнулась.
— Этого не будет.
— Ты слишком... — она махнула рукой, и это жест сделал её похожей одновременно на зомби-Франкенштейна и бурундука, у которого случился приступ, — ... напряжена.
Она даже не представляла.
К нам подошёл официант, чтобы взять наш заказ. Диллон заказала яйцо в перце поблано, а я чашку кофе.
— Вы уверены, чтоне хотите ничего съесть? — спросил уже знакомый нам официант, Дэн.
— Эм, может быть овсянку? С ягодами и коричневым сахаром.
Брови Дэна приподнялись, но он ничего не сказал. Диллон не была так же добра.
— О, Боже, это рак.
— Замолчи уже.
— Овсянка, Кай? Овсянка? Всё настолько плохо? Четвёртая стадия? Пятая? О Боже. Десятая стадия?
Уставившись на свою роскошную, талантливую и очень легкомысленную подругу, я задумалась, стоит ли рассказать ей сейчас про Уайетта или оставить её разбираться с иррациональной канцерофобией.
— Мне кажется, у рака только четыре стадии. Я думаю, десятая стадия — это когда ты уже умер.
Она грациозно стукнула кулаком по столу.
— В этом-то всё и дело!
Мне надо было прекратить её страдания. Это было бы по-человечески. Но я не могла заставить себя произнести ни слова. Они вертелись у меня на языке, из-за чего он застыл и сделался неподвижным.
Оторви лейкопластырь, Кайа. Оторви уже этот долбаный лейкопластырь.
— Уайетт и я поцеловались вчера вечером.
Она отклонилась назад и врезалась в спинку кресла. Ей ничего даже не надо было говорить. Я чувствовала, как её осуждение заполнило маленькое кафе как гелий в шарике.
— Конечно же, целовать Уайетта было ошибкой, — сказала я ей. — Конечно же, этого больше не произойдёт.
Она так ещё ничего и не сказала, и я решила, что пусть тогда лучше поверит, что у меня десятая стадия рака.
— Я зашла к нему в офис, чтобы поговорить с ним о... Я уже даже сейчас не помню. Но мы были одни, и сначала случилось одно, потом другое..., — я, конечно, рассказала далеко не всё. По моей версии сначала мы просто стояли, а потом я попыталась забраться на него как обезьянка. — И потом мы вдруг поцеловались.
Наконец она заговорила, её глаза были шире, чем когда-либо.
— В его офисе?
Я сжала губы и кивнула.
— Чёрт побери, Кайа!
Закрыв лицо руками, я застонала.
— Я ужасный человек.
— Ты мой герой!
Я посмотрела сквозь пальцы и заметила ликование на лице своей подруги. Её реакция была какой-то неправильной.
— А?
— Ты поцеловалась с Уайеттом Шоу, чёрт побери, — она засмеялась. — Это офигенный статус.
— Шшш! — строго сказала я, наклонившись ближе.
В субботу утром люди из нашей индустрии выходили в народ. Они либо сплетничали, либо работали и сплетничали. И последнее, чего я хотела, чтобы эта маленькая новость разошлась по городу.
— Пожалуйста. Никто не должен знать.
Она выглядела по-настоящему оскорбленной.
— Почему нет? Ты разве не знаешь, что все женщины в этом городе уже несколько лет пытаются попасть в штаны к этому парню? Но он, по сути, закрытая коробка. У меня даже была теория, что он в тайне носит пояс верности. Он ни разу не взглянул на меня дважды, — она не сказала это высокомерным тоном, но я не могла не улыбнуться.
Она уж точно не могла понять, почему Уайетт не был в ней заинтересован, на неё всегда глядели дважды, трижды и даже четырежды, куда бы она ни пошла.
— И вдруг наша дорогая Кайа получает ключи.
Её улыбка заставила меня покраснеть как помидор.
— Это неправильно. Всё что ты говоришь — неправильно.
Она посмеялась, услышав моё эмоциональное отрицание.
— Кайа, ты ему нравишься! Очень нравишься. Я теперь это понимаю. Как я могла быть так слепа всё это время? Мужчина просто с ума по тебе сходит.
— Ты тронулась, — настаивала я. — Это была случайность. Ошибка. Он не спит последнее время. И я не ... спала с другими людьми. Мы просто оказались в неправильном месте в неправильное время, и нас обоих просто захватило... это... что бы это ни было. Это случилось всего один раз и больше не повторится.
Она ни черта не услышала из того, что я ей сказала.
— Теперь понятно, почему он всё время смотрит на тебя, кричит на тебя и заставляет всё переделывать. Он тебя вовсе не ненавидит! Он хочет тебя!
Мой румянец стыда превратился в румянец раздражения.
— Во-первых, нет. Просто нет. Вообще нет. Во-вторых, я абсолютно уверена — потому что я встречалась с парнями раньше, только давно. Когда ты нравишься парню, он не тратит время на то, чтобы смотреть на тебя и кричать на тебя, и выводить тебя из себя. Он ведёт себя по-другому. Например, зовёт на свидание. И делает хорошие вещи, и что-то покупает. И улыбается тебе.
Хотя он улыбался мне, не так ли? Ну ладно, может не так часто, но чаще, чем другим людям.
Чёрт.
Перестань.
Я не нравлюсь ему.
— У него синдром детского сада, — заключила Диллон. — Он ведёт себя с тобой так, как ведёт себя влюблённый мальчик на детской площадке.
— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Уайетт меня ненавидит. Он меня боится. Может быть, он терпит моё присутствие на своей драгоценной кухне, потому что я хорошо делаю свою работу, но если бы он мог заменить меня кем-то, он бы сделал это.
В этот момент на экране появилось сообщение от Уайетта.
"Собираюсь взять кофе. Не хочешь тоже?"
Я быстро выключила экран телефона, чтобы Диллон не увидела.
Она скрестила руки на груди и выставила вперёд подбородок.
— Хорошо. Давай разберём твою теорию. Он тебя ненавидит. Теперь понятно, почему он всё время смотрит на тебя, когда ты на него не смотришь, и почему заставляет тебя работать каждый вечер и хочет, чтобы ты оставалась с ним допоздна. Именно поэтому вы с ним вчера целовались в его офисе. Будь реалистом, Кайа, между вами какое-то странное, сексуальное напряжение. И это продолжается уже несколько недель. Может даже месяцев.
Я сощурилась.
— Только не делай из меня сумасшедшую. Ещё какие-нибудь три минуты назад ты тоже думала, что он меня ненавидит. Одна маленькая деталь не меняет ситуацию, которая происходила в течение всех этих лет.
Конечно же, были и другие мелкие детали, которые я не упомянула в разговоре, но ей не надо было о них знать.
Покачав головой, она продолжила анализировать:
— Я согласна с тем, что ещё какие-нибудь три минуты назад я не понимала его поведения и то, что он тебя выделяет. Проще всего было решить, что он ненавидит тебя, потому что Уайетт козёл и его сложно понять. Но, к счастью для тебя, похоже, что он совсем тебя не ненавидит.
Она была права, но я не хотела сдаваться. Эта перемена была слишком неожиданной, и я никак не могла её осознать. Должно было быть другое объяснение тому, что он вдруг заинтересовался мной.
— Он всё время работает. У него сейчас нет времени, чтобы с кем-то встречаться. И он ведёт себя странно с тех пор, как стал шеф-поваром, потому что он плохо спит. Поэтому он отчаялся. Я тоже, — я поёжилась от того что приходилось признавать правду, — немного отчаялась. И вот когда мы остались наедине, что-то на нас... нашло.
— Он плохо спит?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
На телефоне появилось ещё одно сообщение от него.
"Я беру тебе кофе. Если не захочешь, я выпью сам".
Дальше мне было не видно, но я знала, что сообщение на этом не закончилось. У меня чесались пальцы, чтобы прочитать его.
Я помедлила, прежде чем ответить Диллон, потому что не хотела признавать правду. С трудом сдерживаясь, чтобы не проверить телефон, я, наконец, созналась:
— Он сам сказал мне. Он хотел, чтобы я... проследила за тем, чтобы он всё делал правильно.
— Хммм.
— Что ещё за хммм? — я указала на неё пальцем, давая ей понять, что я серьёзно. — Я его су-шеф. Конечно, он на меня рассчитывает, когда дело касается чего-то настолько важного.
— Это другое.
Появился Дэн с нашей едой, и наш разговор прервался, пока он расставлял её на столе и проверял наличие всех приборов. Я воспользовалась возможностью и украдкой прочитала сообщение Уайетта.
"Я подозреваю, что ты из тех девушек, что любят кофе со льдом. Сливки? Сахар?"
Когда я не ответила, он написал мне: "Я беру тебе со сливками и сахаром".
Он оказался прав. Откуда он знал? Я к тому, что были и другие варианты, которые мне нравились. Но в тёплые месяцы я обожала кофе со льдом. И всегда со сливками и сахаром. Всегда.
Когда Дэн ушёл, Диллон наклонилась вперёд и снова понизила голос.
— Он сразу же попросил тебя остаться в роли су-шефа. В первый же день. Он даже не думал об этом. В ту же секунду, как его повысили, он знал, кого хочет рядом с собой.
Я закатила глаза. Это была самая неинтересная догадка из всех.
— Это ничего не значит. Кого ещё он мог попросить?
— Бенни.
— Бенни, конечно, не так далеко ушёл от су-шефа. И он наш почётный работник. Они лучшие друзья.
— Разве тогда не странно, что он попросил тебя, а не Бенни?
— Я лучше Бенни. И я была су-шефом Киллиана.
Она взглянула на меня.
— К тому же, Уайетт не из тех, кто предпочитает своих друзей более квалифицированному конкуренту. Они может быть и близки, но Уайетт больше заботится о кухне, чем о дружбе.
Она задумчиво наклонила голову.
— Хорошо, здесь ты меня сделала.
— Я везде тебя сделала, — настаивала я, ну кроме последних текстовых сообщений. — Хватит делать из этого что-то большее, чем есть на самом деле. Что бы там вчера не произошло, оно вылилось из большой ненависти, недостатка сна, и временного помешательства. Этого больше не случится. Никогда.
Хитрая улыбка Диллон заставила мой желудок сжаться от нервов.
— Не сходи с ума. Мы сейчас говорим о Уайетте Шоу. Ты его вообще видела? Боже, он такой сексуальный. А это тело. А эти татуировки. А его волосы! Он офигенный. Кайа, если тебе представится шанс сделать это снова, воспользуйся им. Ради меня. Ради женщин Дарема. Да что там, ради женщин всего мира. Это будет нам всем наградой.
Я засмеялась прежде чем успела доказать ей, что она сошла с ума.
— Это нелепо.
— Это было классно?
Закатив глаза, я вдруг испытала неожиданный интерес к своей овсянке.
— Кайа! — закричала она.
— Господи, да что? Не кричи на меня!
Она всё ещё улыбалась как дурочка.
— Это. Было. Классно?
Удерживая её взгляд, я сделалась серьёзной и одновременно разозлилась.
— Это было офигенно, чёрт побери!
Она запрокинула голову назад и засмеялась в потолок.
— Ха-ха! Я знала. Я знала, что он хорош.
— Хорошо, давай серьёзно, он тебе нравится? Потому что ты ничего не говорила, и я не хотела бы вставать у тебя на пути...
Её смех прекратился, и она поморщила нос.
— Не сходи с ума. Мне не нравится этот молчаливый Мистер Загадка. Мне нравится, когда мои мужчины открыты и честны со мной, и не такие... крикливые.
Он был очень крикливый.
— Но, — продолжила она. — Я всегда знала, что в нём есть что-то большее, чем он позволяет видеть. Я имею в виду, что Эзра и Киллиан очень высокого о нём мнения. И этим двум мнениям я доверяю больше всего. Очевидно, что он не просто злой и страшный босс. Мне нравится, что у него есть душа. Вот и всё.
У него точно была душа. В своё время мы работали вместе в качестве су-шефов, и я даже думала, что мы друзья, может быть даже хорошие друзья. Мы, правда, всегда находили, о чём поспорить, но в нём было что-то ещё. В нём было гораздо больше, чем в той версии, с которой я сталкивалась каждый день на кухне. Но я не собиралась признаваться в этом Диллон.
— Если ты хорошо целуешься, это не делает тебя автоматически милым и порядочным человеком. Помнишь, как он выкинул твою форель в мусорку? Всю тарелку вместе со всем её содержимым? Именно так и выглядит злой и страшный босс.
Она пожала плечами.
— Я убила ту форель. И я умудрилась уронить половину икры на пол и хотела, чтобы мне это сошло с рук. Он ткнул меня носом в моё дерьмо, — она закрыла лицо руками и простонала. — Я была такая зелёная. Я проработала тогда всего две недели и уже подумывала уйти. Ну, хорошо, он страшный. Но он также чаще всего прав.
— А что насчёт тех случаев, когда он не прав.
Удерживая мой взгляд, она наклонилась вперёд, чтобы я могла понять по её выражению лица, что она говорит искренне.
— Тогда ты за нас заступишься. И он это знает. Поэтому ты его су-шеф, а Бенни нет. Он уважает тебя, Кайа. Давай уже полегче с ним.
Я попробовала свою теперь уже холодную овсянку.
— Хорошо, он меня уважает. Он знает, что я не буду мириться с его дерьмом. Это то, что между нами происходит. А все остальное ... недостаток сна.
— Да, да, убеждай себя в этом.
— Хорошо. Спасибо.
Она засмеялась, но в итоге тоже начала есть свой холодный завтрак.
— Не говори Эзре, — прошептала я и занервничала, потому что боялась, что упоминание имени её брата поселит в её голове эту идею.
— Что?
Я подняла глаза и встретилась с ней взглядом. Я больше боялась своей просьбы, чем того, что опять случайно начну целоваться с Уайеттом.
— Нельзя рассказывать ему, что я целовалась с его шеф-поваром. Во-первых, это всё усложнит, потому что Уайетт мой босс. Я не знаю, есть ли какие-то правила касательно отношений между работниками кухни, но я уверена, что они осуждаются. И, во-вторых, когда я буду устраиваться в "Сариту", я не хочу, чтобы Эзра подумал, что хорошее мнение Уайетта по поводу меня предвзято. Даже если он и хорошо ко мне относится. Я... Я бы хотела получить рекомендацию Уайетта, не чувствуя себя так, будто это плата за сексуальные услуги.
— Уайетт никогда бы...
— Да, может быть, Уайетт никогда бы так не сделал. Но я не хотела бы, чтобы создавалось такое впечатление. Я не хочу, чтобы Эзра так думал...
— Эзра такого не подумает, — пообещала она. — Я знаю своего брата и знаю, насколько он уважает Уайетта. Он никогда бы не подумал такого ни про одного из вас.
Я открыла рот, чтобы поспорить, но она подняла вверх палец и добавила:
— К тому же, мнения других людей значат очень мало для Эзры. Он наймёт только того, кто на сто процентов соответствует этой должности. Он никогда не будет слушать советы другого человека.
— Даже не знаю, стало мне от этого спокойнее или нет.
Она опять засмеялась.
— Серьёзно? Расслабься, Кайа. Ты так напряглась всего лишь из-за нескольких поцелуев с самым сексуальным мужчиной на планете. Ты сама сказала, что это не повторится. Расслабься и воспринимай всё то, что случилось как комплимент. Уайетт Шоу думает, что ты сексуальная. Прими это, подруга. И перестань беспокоиться обо всём остальном.
Я постаралась успокоить дыхание и впитать в себя правдивость её слов. Она была права. Я не знала, что думал Уайетт, но я знала себя. Я была сильная. Независимая. Крепче чем гвозди. Я могла контролировать себя, что и делала долгое время.
То, что Уайетт и я однажды поцеловались, не означало, что это произойдёт снова. Я могла это контролировать. Я просто буду избегать его и попытаюсь опять не оставаться с ним наедине. И также, может быть мне не стоит на него смотреть, потому что Диллон была права насчёт того, что он был самым сексуальным мужчиной на планете. Мне надо было понять это ещё раньше.
Я просто не собираюсь падать в его объятия и позволять своим губам касаться его губ. Следовательно, тут было не о чем беспокоиться.
К тому же, этот поцелуй был случайностью.
Странной, безумной и невыносимо сексуальной... случайностью.
Сегодня мы сможем поработать вместе без какого-либо сексуального напряжения, которое на нас недавно напало, и вернёмся к своей привычной взаимной ненависти. Завтра я проведу вечер, работая с Верой в "Сарите" и сделаю ещё один шаг вперёд к своей мечте.
Моей мечте, которая избавит меня от "Лилу" и подарит мне свою собственную, пятизвёздочную кухню.
Ни один мужчина не стоил того, чтобы забыть об этой мечте.
Даже долбаный Уайетт Шоу.
На экране моего телефона загорелось очередное сообщение.
"Явись уже, женщина. Я хочу тебя видеть".
Отряд бабочек промаршировал в моём животе, и этого было достаточно, чтобы считать меня врушкой, но я мысленно постаралась стоять на своём. Цели. Не забывай про свои мечты, Кайа. И возможность всей твоей жизни, которая не включала в себя твоего босса. Мне просто надо было сконцентрироваться и перестать думать о том поцелуе, и тех тёмно-карих глазах и всех этих тайных улыбках, к которым я так быстро пристрастилась.
ГЛАВА 11
Четыре часа спустя мне пришлось проговаривать себе свои мечты как заклинания, чтобы они исполнились. Я решила, что если я достаточно сильно поверю в них, это принесёт какие-то плоды. Но это было довольно сложно сделать, когда у кое-кого были совсем другие идеи в его большой глупой голове.
Проблемы начались, когда Диллон и я вошли в "Лилу" и собирались начать подготовку к вечерней смене. Уайетт почти сразу нас заметил. Он тут же вышел из своего офиса и медленно помахал рукой. В другой его руке был холодный кофе со сливками, от которого я не смогла отказаться. Несмотря на то, что Диллон приподняла брови и хитро улыбнулась.
Я постаралась отреагировать нейтрально и просто сказала ему "спасибо". И вот тут он достал своё оружие. Он прикрыл глаза так, что его взгляд стал тем сексуальным взглядом, который пускал мурашки по всему моему телу, уголки его губ приподнялись в улыбке, и он проговорил:
— Привет.
Простое "привет" не должно было рождать во мне все эти безумные эмоции и заставлять меня паниковать, но именно это и случилось. А всё почему? Потому что это был Уайетт и до недавнего времени он предпочитал рычать и огрызаться, а не использовать слова.
Потом все стало ещё хуже. Час назад он подошёл и помог мне нарезать лук и травы. А десять минут назад принёс мне бутылку холодной воды и поставил её рядом со мной, не говоря ни слова и, не спросив меня, нужна ли мне вообще эта долбаная вода. Похоже, его очень заботило, хорошо ли я пью.
Я не хотела этой воды. Мне всегда было жарко на кухне и потом всегда хотелось пить. Может быть, сегодня мне хотелось пить даже сильнее. Ну, хорошо. Я могла признать это. Любой захотел бы пить, если бы Уайетт разгуливал рядом, вёл себя мило и не кричал...
Также на кухне сегодня было очень жарко. Я же уже говорила? Всё дело в том, что он должен был сначала спросить, хочу ли я воды.
Я медленно вдохнула и решила, что если я подолблюсь головой о стену, я не решу ни одну из своих проблем.
— Вот ты где, — Уайетт обошёл угол стола, на его лице появилась одна из его тайных улыбок, когда наши глаза встретились. — Я могу обсудить с тобой пару вещей?
У меня перехватило дыхание, но мне удалось выдохнуть:
— По поводу кухни?
Один уголок его рта приподнялся.
— Да. По поводу кухни, — он кивнул в сторону офиса. — Пойдём.
— Прямо там? Ты уверен? — я сказала это мягко, чтобы не обратить на себя внимание всех людей на кухне.
Но он уже прошёл вперёд меня и не обратил внимания на мои жалкие возражения.
"Сильная, независимая женщина, — прошептала я сама себе. — Крепкая, как гвозди. Помни об этом".
Я нехотя последовала за Уайеттом в его офис и тут же к своему стыду почувствовала, как покраснела с ног до головы. Особенно мне стоило игнорировать тот угол, где стоял его стол, если я не хотела случайным образом воспламениться от своих нервов.
Сев на стул напротив него, я оказалась зажатой между книжной полкой, где аккуратно были расставлены призы, награды, записные книжки и коммерческие руководства, и шкафом с документами. Дверь я намеренно оставила открытой. Я надеялась, что Уайетт воспримет это как знак, что я исправилась. И также, что я не доверяю ему.
Даже несмотря на то, что я не исправилась и доверяла ему.
Он всё понял по моему лицу и когда сел на стул, я заметила, как его улыбка начала с каждой секундой становиться всё хитрее и хитрее.
— Ты выглядишь уставшей сегодня, Кайа. Ты хорошо спала прошлой ночью?
— Если тебе интересно, то плохо, — сказала я резким тоном. — Я вообще почти не спала.
Он наклонился вперёд, положив локти на стол.
— Мне жаль это слышать.
В его голосе послышалось что-то скрытое, какой-то намёк, который он хотел, чтобы я уловила, а мне было довольно любопытно поймать эту наживку. Его тело казалось расслабленным, и я не могла не обратить внимания на то, что мешки у него под глазами были уже не так заметны. А глаза уже не были красными.
— А ты, кажется, неплохо отдохнул.
Он улыбнулся ещё сильнее, что заставило моё сердце остановиться и ослабило мою решимость держаться от него подальше.
— Вчера я спал лучше, чем за все эти месяцы. Как младенец. Я проснулся сегодня утром, и я должен сказать тебе, что я чувствую себя отлично.
Я на долю секунды закусила губу, но тут же смогла спрятать свою реакцию.
— Как мило.
Он издал горловой звук, который напоминал смех. Только я знала, что это не мог быть смех, потому что Уайетт не смеялся.
— Думаю, я должен поблагодарить тебя за это.
Нет.
Нет.
Нет.
Мы не будем этого делать. Не сейчас. Не здесь. Никогда.
Дело в том, что у меня классно получалось все отрицать. Если честно, я была в этом деле лучше всех. Но если он решил поговорить со мной о том, о чём я думала, тем более перед самой сменой, то ещё немного и я должна была превратиться в жалкую лужицу. В итоге, вся смена превратилась бы в катастрофу, и тогда Эзра примчался бы из своего отпуска, чтобы уволить меня. И я никогда не получила бы "Сариту" и мне пришлось бы переехать назад к родителям. И, о Боже, мне пришлось бы выйти за Нолана.
Чёрта с два.
Вместо того чтобы позволить Уайетту понаблюдать, как я схожу с ума, я проглотила всю эту кипу страхов, нацепила спокойное выражение лица и спросила:
— Ты, кажется, сказал, что хотел бы обсудить план на сегодня?
— Сегодня придут важные гости, о которых я бы хотел, чтобы ты знала.
Я достала из фартука блокнот и приготовилась делать записи. Мы опять были на знакомой нам территории, и это было хорошо. Всё что мне было нужно, это чтобы он потом покричал на меня и почти довёл до слёз — и тогда мы на сто процентов стали бы снова нормальными.
Уайетт быстро рассказал мне о ВИП-гостях, которые должны были прийти сегодня вечером — в основном это были люди с деньгами или местные политики или и то, и другое. К сожалению, нам бы пришлось следить за этим всю смену, а в особенности за каждым невнимательным официантом, который неизбежно влиял на закулисную работу. Это был не самый увлекательный опыт, потому что было крайне неприятно работать на кухне с людьми, которых мало волновала техника безопасности, санинспекторы, но мы с этим мирились. Мы также обсудили персонал и некоторые вопросы, о которых он хотел поговорить. Мы завершили разговор обсуждением нового блюда, которое он хотел добавить в летнее меню.
— Рыба и чипсы вряд ли тянут на прогрессивное блюдо, — сказала я ему, нахмурившись, услышав о его новой идее.
— Да, но мы сделаем их по-своему. Это будет офигенное блюдо.
— Я не очень понимаю, как рыба в кляре впишется в меню "Лилу". Эзре нравятся классические вещи. Тем более, это не соответствует уровню других мясных блюд, которые мы предлагаем.
— В этом всё и дело. "Лилу" слишком недоступный. Он устаревший и душный. Я хочу разнообразить меню, добавить пару классических блюд, но они будут казаться новыми.
— Разве Вера и Киллиан делают не то же самое в "Соли"?
Он воодушевленно постучал пальцами.
— Да! Но и нет. Вера и Киллиан продолжают философию "Гурманки". Они остановились на старой доброй американской кухне, но обновили её. Они берут популярную еду и делают её по-своему. Я не хочу делать то же, что и они. Хотя, судя по тому времени, когда вагончик Веры стоял напротив нас, я знаю, что людям в этом городе, особенно, в этой его части, очень не хватает знакомой им еды. Люди хотят здесь есть, но они также хотят понимать, что они едят. В наши дни все стали ресторанными критиками. Все думают, что они гурманы. Благодаря Нетфликсу и их кулинарным шоу, наши гости заходят в этот ресторан и думают, что могут критиковать наши блюда, как настоящие эксперты. И вот они получают свою еду, ни черта не понимают, что они едят, и потом разносят нас в пух и прах.
— Ты имеешь в виду отзывы на Yelp?
Он наклонился вперёд и сдвинул брови.
— Да, я имею в виду рецензии на Yelp, в Google и инстаграмм-аккаунтах, которые каким-то образом набирают тысячи подписчиков. Мы всё больше и больше сдаём позиции в социальных сетях.
— Мне казалось, ты говорил, что у нас лист ожидания на шесть месяцев вперёд.
— Это пока, — прорычал он. — Но нам не стоит на это надеяться, если мы продолжим гнать одно и то же дерьмо день за днём, — он придвинулся ближе на стуле, становясь всё более эмоциональным. — Вера и Киллиан выстрелят, как только откроется "Соль". Это факт. Каждый из них по отдельности тяжеловес, представь их вместе.
Он был прав.
— Если "Лилу" собирается устоять в этой конкурентной борьбе, нам надо начать пробовать разные вещи. Нам надо рискнуть и сделать что-то новое. Нам надо повышать ставки.
— Что ты придумал?
— Например, гамбургер-салаты. Это в стиле "Лилу". Конечно, вагю, с фирменными томатами и домашним сыром Грюйер. Я ещё подумываю про крем-шапань и какой-нибудь икорный гарнир. Дорого, интересно, но знакомо.
Я наклонилась вперёд, впитывая каждое слово и восхищаясь его идеями. Это было гениально и смело и в тоже время невозможно.
— Чего бы ты ещё хотел добавить?
Он улыбнулся и достал из ящика стола свой блокнот.
— Модернизированный крок-месье в американском стиле. Это просто, это вызывает воспоминания, но это также элегантно и изощрённо; ещё как вариант сыр на гриле и томатный суп. Я бы использовал свиную грудинку вместо традиционной ветчины; и завершил бы всё это взбитым сыром бри. Можно было бы позвонить в "La Parisienne" и узнать, какой хлеб у них есть для нашей кухни, может быть что-то с оливками или розмарином — весь город знает, что у них лучший пекарь. Я экспериментировал с томатной закуской. Тёплый томатный суп помещается в холодные томаты черри. Мне хотелось, чтобы эта закуска была неожиданной, точно взрыв вкуса во рту. Я ещё не продумал все детали, но мне кажется, я двигаюсь в нужном направлении.
Я уставилась на него. Кем был этот человек? Я ожидала, что он будет клоном Киллиана. А не человеком, который будет идти вровень с Киллианом и удержит этот ресторан на первом месте в гастрономической жизни этого города. По крайней мере, я ожидала, что этот человек будет слушаться Эзру, потому что он больше боялся потерять "Лилу", чем собственную личность.
— Ты говорил об этом с Эзрой?
Он кивнул.
— Немного. Он не, эм, вполне одобрил моё направление. Но мне кажется, он открыт переменам. Я думаю, у него открылись глаза, когда он потерял Киллиана. И он будет раздавлен, если Киллиан обойдёт его хоть в чем-то, особенно в этом.
— И, тем не менее, столики всё ещё заказаны на месяцы вперёд. У Эзры нет объективных причин что-то менять.
Он пожал плечами и спрятал свой блокнот. Что-то кольнуло меня в грудь. Этот блокнот был словно его дневник, место, куда стекались все его секретные и самые интимные мысли. И он инстинктивно спрятал его, чтобы защитить. Если бы кто-то нашёл его, он мог бы не только раскрыть ещё не зрелые идеи, но и присвоить их себе.
Он был словно святой Грааль. В его руках он хранил в себе неограниченный потенциал, способный привести к успеху. Но если бы он попал в чужие руки, вся его работа пошла бы прахом. Кто-то мог забрать его мысли, его идеи, его рискованные проекты и сделать их своими, претендуя на авторство.
На этой кухне вряд ли у кого-то хватило бы смелости сделать это, но это была опасная индустрия, где творческие способности проверялись каждый день. Было довольно легко повторить чьё-то превосходное блюдо или использовать результаты чьей-то сложной работы. Предполагалось, что все будут вести себя честно, но это редко практиковалось. Мы были в лучшем случае параноиками, и верили в теории заговора в свои худшие моменты проявления слабости.
— Меня не волнуют следующие месяцы, — признался Уайетт. — У нас есть это прекрасное и сложное меню, которое не имеет смысла для семидесяти пяти процентов наших постоянных клиентов. Я не хочу сказать, что планирую превратить "Лилу" в бургерную для снобов, или сделать так, чтобы любой старина Джо, который слоняется по улице, мог зайти и заказать что-то. Но мне хотелось бы совместить старую мировую кухню с новыми мировыми новинками. Я хочу обновить наше до боли устаревшее меню и предложить нашим гостям что-то, что они будут узнавать, но также что-то, что поменяет их представление о хорошей еде, а может и всю их жизнь. Я хочу, чтобы Вера и Киллиан почувствовали себя как дома в нашем районе, а потом я собираюсь уничтожить их, чёрт побери, — он улыбнулся, показав зубы, а по моему телу пронеслось обжигающее тепло.
Моя грудь сжалась, и на этот раз я поняла, что это зависть. Это было блестяще. Невероятно. Гениально, чёрт побери. Если бы ему удалось добиться своего, он был бы тем самым парнем, который превратил бы "Лилу" в лучшую версию себя. Это была не совсем оригинальная идея, но для гастрономической сферы это был очень высокий уровень.
И он был прав насчёт "Соли". Они должны были уничтожить нас, сразу же после открытия, если бы мы не начали делать что-то новое, что-то, что могло с ними конкурировать.
В этом отношении большинство шеф-поваров старались копировать стиль "Лилу", а не наоборот бросаться в пропасть и пытаться понравиться обычному человеку. Уайетт не только видел необходимость в том, чтобы повысить ставки, перед тем как "Соль" станет нашим конкурентом, но и считал, что надо также сделать акцент на социальных сетях. Я была поражена его пониманию индустрии и умению предугадывать. Он видел на несколько лет вперёд и знал, что нам надо сделать сейчас, чтобы остаться на высоте.
— Я под впечатлением, шеф. Это хорошая идея.
Мой комплимент заставил его глаза сверкнуть, но его слова удивили меня:
— Тебе не надо это говорить.
Он опять посмотрел на меня тем своим взглядом, который доставил мне столько проблем прошлым вечером. Он был на треть уверенным в себе, сексуальным мужчиной, но на две трети уязвимым и открытым.
— Говорить что? — прошептала я.
— Шеф.
— Но ты шеф.
Мускул на его лице задёргался. Я сразу же подумала, что это гнев. Но это был не он. Это было что-то другое. И теперь я начала задаваться вопросом, был ли это гнев и в прошлые разы.
— Мне слишком нравится, когда ты мне напоминаешь об этом.
Я засмеялась как девчонка. Я не могла сдержаться. Он что сейчас флиртовал со мной? Открывался мне? Делился со мной планами на будущее?
— Уайетт, что ты делаешь?
Его кадык поднялся вверх и опустился, когда он попытался сглотнуть. Мои глаза проследили за этим движением.
— Я пытаюсь сдержаться, чтобы не поцеловать тебя, Кайа. Я думал, это очевидно.
Теперь была моя очередь подавиться языком.
— Ты сумасшедший.
— Ты красивая.
Я быстро встала. Я, вероятно, даже перевернула бы стул, если бы в его офисе было место.
— Ты пьян?
Он покачал головой.
— Тебе не понравилось вчера вечером?
Нет. Да. Нет. Я скрестила руки, пытаясь сопротивляться волне смущения, которая на меня накатила.
— Это была ошибка, — сказала я, уставившись на свои ботинки.
Мне не надо было смотреть на его лицо, чтобы понять, что он ухмыляется.
— Хмм, то есть тебе понравилось.
Я вскинула голову.
— Не важно, что мне нравится, Уайетт. Ты мой босс! Мы работаем вместе. Это безумие. И есть ещё другие причины.
Я не могла сразу их вспомнить, но я знала, что они существуют. Тем более, когда он так на меня смотрел, его глаза были точно расплавленный шоколад, они одновременно сверкали и темнели, и снова озарялись светом.
— Тогда нам надо снова попробовать.
— Это предложение?
— Контраргумент.
Он встал и наклонился вперёд, положив руки на стол, который всё ещё оставался между нами.
— Это безумие. Вот что это такое.
Безумием было то, что я вообще думала об этом, потому что его хитрое выражение лица заставляло меня рассматривать эту идею и считать, что, возможно, нам и следовало попробовать.
— Это не такое уж безумие, если разобраться.
Я приподняла одну бровь, пытаясь противостоять его тактике убалтывания.
— В чём разобраться?
— Если учесть, что ты самая красивая, горячая и отчаянная женщина, которую я когда-либо встречал. Если учесть, что я хотел поцеловать тебя с тех самых пор, как встретил тебя. Если учесть, что желание заниматься теми вещами, которыми я бы хотел с тобой заняться, только усиливается с каждым годом.
Именно на этом моменте я на какое-то мгновение потерялась, пытаясь вдохнуть после того, как у меня не получилось сглотнуть, и слюна попала не в то горло. Конечно же, я была секс-богиней, и почему бы ему не хотеть сделать со мной все эти нехорошие вещи? Я согнулась, отчаянно пытаясь вдохнуть побольше воздуха и не умереть на месте.
— Выпей немного воды, — Уайетт попытался передать мне свой стакан, но я отмахнулась.
Меня не надо было спасать. Мне надо было, чтобы он перестал выдёргивать ковёр у меня из-под ног этим безумным разговором.
— Ты хочешь сказать, что я понравилась тебе в первый же день нашей встречи? — мой голос прозвучал хрипло, и он всё ещё дрожал, так как я боялась снова закашляться.
Он невозмутимо пожал плечами.
— Не думаю, что это верное определение. Ты бываешь сложной. И немного самодовольной. И с первого же дня ты дала понять, что мы с тобой конкуренты, и ты готова пролить кровь ради победы. Но...
Я больше не нервничала, но моему терпению тоже пришёл конец.
— Я тебе не нравлюсь, но ты хочешь переспать со мной?
— О Господи, нет же! — он провёл рукой по подбородку и обхватил себя сзади за шею, закрыв от меня татуировки. Его губы дёрнулись, и я знала, что он хочет улыбнуться. — Господи, Кайа, это совсем не так. Ты бываешь такой. Но ты также бываешь очень доброй и терпеливой. Ты соревнуешься со мной, но это сделало меня лучше. Я не знаю, что бы я без тебя делал в то время, когда переходил на новую должность и перенимал кухонные дела. Ты делаешь всё так, как я прошу, и даже больше. Хотя я требую от тебя безумное количество вещей. Ты очень мне нравишься. Как человек, как друг, как повар. Но иногда бывают моменты, когда я хочу задушить тебя. И насколько я знаю, ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне.
Он попал в самую точку. Он иногда мне нравился. Я уважала его как человека, как повара, хотя я бы не стала заходить так далеко и называть его другом. И я тоже часто хотела задушить его.
Так часто, что это было уже нездорово.
— Я тебе нравлюсь, но ты меня также ненавидишь, и теперь ты хочешь со мной целоваться?
Нельзя ли добавить субтитры к этому разговору? Мне кажется, я что-то упустила.
Его улыбка была скромной, самокритичной и одновременно невыносимой. И я прямо сейчас хотела его задушить. Потому что это было не честно, что он мог так выглядеть и заставлять меня себя так чувствовать с помощью одной лишь улыбки.
— Я пытаюсь сказать тебе, что да, мы часто не соглашаемся, и да, иногда ты очень страшная, но у меня всегда к тебе были чувства, Свифт. С первого дня. Но у тебя был парень, а потом у меня была девушка. Мы всегда не совпадали. И вот мы, наконец, одни. И мы уже сорвали эту пломбу. Мы поцеловались. Это случилось. И это было офигенно, чёрт побери, — он опустил голову и посмотрел на меня из-под мягких ресниц.
Мои внутренности подпрыгивали вверх-вниз, словно невольно попали на тренировку по кросс фиту.
— Давай повторим.
Я втянула нижнюю губу с колечком и заставила свои ноги стоять твёрдо. Я не сбегу. Я не дам ему увидеть мою панику. У него в голове был этот возвышенный образ меня, и это было здорово, это было приятно моему эго, но он был не совсем прав.
Например, насчёт того, что я страшная. Я не была страшной. Я иногда была твёрдой, потому что уставала от этого противостояния с мужчинами. Но это не делало меня злодейкой.
Это просто делало меня... напористой.
Только в данный момент я такой совсем не была. Я не была напористой. Я не была твёрдой. Я хотела закрыть своё красное лицо руками и выбежать из здания.
Убежать от Уайетта.
Я не доверяла себе рядом с ним. Он уже завлёк меня своим поцелуем. Что было бы, если бы мы снова поцеловались? Или попробовали заняться чем-то более интересным без одежды?
Я бы стала его ярой фанаткой, начала бы преследовать его, и ему бы пришлось выписывать охранный ордер, чтобы спокойно отработать смену.
Хорошо, может быть, всё не было бы настолько плохо. Но Уайетт Шоу только добавил бы мне проблем. До сегодняшнего момента, он был такой заманчиво таинственный, словно трудная загадка, которая заинтересовала меня и соблазняла меня в худшем смысле этого слова. Но теперь я знала его и что он хочет, и я знала, что если я проиграю хотя бы сантиметр этого офиса, мы уже не сможем остановить то притяжение, что мы испытывали друг к другу, которое нарастало точно снежный ком. Я уже не смогу убежать от этого, от него. Я уже не смогу остаться невредимой после всего этого.
Если он продолжит так смотреть на меня и так мне улыбаться, я могу случайно воспламениться. Или хуже, позволить его флирту сойти ему с рук.
А если об этом узнает Эзра — а он узнает — без сомнения, Уайетт сохранит свою работу, моя же судьба в этом случае была под вопросом. Я, вероятно, могла бы сохранить свою работу. Либо меня бы уволили. Или перевели бы в другой ресторан в гареме. И я бы уж точно не смогла бы стать шеф-поваром в "Сарите".
И я сделала то, что сделал бы любой разумный, рационально мыслящий человек. И хотя я и не чувствовала себя разумной и рациональной, я решила потушить пламя, горящее между нами, ледяной водой.
— Уайетт, ты милый... но...
Он посмотрел вниз на свои руки.
— Чёрт.
— Я не думаю, что это хорошая идея. Ты мой босс. А ещё я ссорюсь с тобой чаще, чем с кем-либо в своей жизни. Мы слишком взрывные, когда вместе. Может быть, это иногда и весело, но в основном мы с тобой крушим всё вокруг. Мы с тобой словно катастрофа эпических масштабов, — я издала неровный вздох и резко завершила свою речь, точно прыгнула с холма. — Я не хочу пожертвовать своей карьерой ради забавного романа, который в итоге превратится в огненный шар.
Я сделала шаг в сторону двери, но он издал горловой звук, остановивший меня. Он прозвучал одновременно сердито и отчаянно. Работник внутри меня тут же почувствовал эту ярость разочарования и сжался, приготовившись к его гневу.
— И поэтому ты присматриваешься?
Его вопрос заставил меня развернуться.
— Что?
— Мне кажется, ты подыскиваешь другие варианты с тех пор, как я заступил на должность. Я не дурак. Я знаю, что ты хочешь стать шеф-поваром. Я знаю, что тебе тяжело работать со мной.
Он многое сказал не верно. Но во многом он был прав. Я даже не знала, как сказать ему правду. Я едва ли могла признаться Вере и Диллон, что я пыталась сделать. И уж тем более я не могла рассказать Уайетту.
К тому же, мне казалось, что он в последнюю очередь хотел, чтобы я ушла из "Лилу". Сколько раз он уже говорил, что не может управлять кухней без меня? Может быть, он и не сказал этого в том единственном интервью, но он говорил это везде. Это было понятно по тому, как он говорил со мной сейчас. Как рассчитывал и опирался на меня, делился со мной. Несмотря на наши странные и воинственные чувства по отношению друг к другу, мы каким-то образом выстроили независимые отношения симбиоза, которые имел любой великий шеф-повар со своим су-шефом.
И тут мне в голову пришла мысль. Она была абсолютно бредовой, как и то, что Уайетт хотел со мной замутить. Я сощурилась, подозрение в моей голове начало превращаться в идею, и когда у неё появились корни и ветки с листьями, она вылилась в словесное обвинение полное гнева:
— Ты пытаешься соблазнить меня, чтобы я осталась в "Лилу"?
Его голова резко откинулась назад, брови мгновенно опустились.
— Что? Нет.
— Скажи правду, Уайетт. Я не буду игрушкой в твоей борьбе за величие.
— Это самое абсурдное, что я когда-либо слышал. Ты хорошо меня знаешь. Я ни с кем бы не смог так обойтись, уж тем более с тобой.
— Хорошо, —сказала я поспешно. — Потому что это не сработало бы. Я сильнее этого.
Его улыбка опять вернулась, она стала мягче, но не менее опасной.
— Кайа, если бы я мог просто пристать к тебе на складе, чтобы заставить тебя передумать, мы бы сейчас здесь не разговаривали, потому что мне не было бы это интересно.
Моё сердце подпрыгнуло от смущения.
— Ты бы не хотел пристать ко мне?
— Я бы не хотел этого, если бы твоё мнение можно было так легко поменять, влюбив тебя в себя. Ты мне нравишься за своё независимое мнение. Ты мне нравишься, потому что ты дерзкая и язвительная, и не готова меняться ради кого-то. Даже ради меня, а я вообще-то твой босс.
Его слова ударили мне в грудь. Это также было похоже на пощёчину. Я стояла, поражённая, и пыталась впитать и осознать то, что он сказал. Он был первым человеком, кто сделал комплимент моему упрямому и своевольному характеру. Самым первым.
Мои друзья тоже так думали. Я знала, что это так. И я то же думала про них. Но большинство шарахались от людей со своим мнением и неиссякаемой энергией. Мы пугали или были странными. А, может быть, наши амбиции делали нас слишком самовлюблёнными. Мы были сосредоточены на карьере и на том, кем мы хотим стать, поэтому мы редко обращали внимание на то, что было нужно всем остальным. Я не гордилась этим, я очень старалась не делать этого с друзьями, но все остальные люди ненавидели меня, так как чувствовали себя растоптанными, когда я, движимая своим голодом, пыталась добиться своих целей.
Моих родителей всегда раздражал мой эгоизм и моя потребность найти своё место в мире. Им была нужна милая, послушная дочь, которая хотела бы жить рядом с ними, радуясь своей спокойной и тихой жизни.
Нолан только притворялся, что поддерживал мои идеи, мои большие планы, мои стремления и желание что-то сделать со своей жизнью. Когда я уехала из Гамильтона, и стало понятно, что он не присоединиться ко мне, у нас начались бесконечные ссоры. Его невыполненные обещания стали той причиной, которая помогла мне понять, что я поступила правильно, когда рассталась с ним. Ему была нужна сговорчивая жена, женщина, которая послушно соглашалась с ним и молчала, пока её не просили открыть рот. Ему нужен был кто-то, кого устраивала посредственность.
Нолан никогда не был злым или жестоким, когда объяснял, чего он от меня ожидал, но вся эта система ценностей была вшита в него, как и во весь этот город. Это был маленький город, и он мало ожидал от своих жителей. Но если других людей это устраивало, я не могла согласиться на это. Я была бы не я, если бы покорилась его воле.
Меня никогда бы не удовлетворило что-то маленькое. Чёрт возьми, я безумно хотела уйти от чего-то среднего. Я была из тех девушек, которые считали, что надо добиваться многого или возвращаться домой.
— Ты, правда, так считаешь? — спросила я его, мой голос был чуть громче шёпота.
Он пристально посмотрел на меня, его глаза потемнели.
— Да. Мне нравится, когда ты страшная. Или мне становится скучно.
Мы оба засмеялись. Его юмор был совсем не в тему, учитывая моё учащённое сердцебиение. Но это сработало. Моё настроение улучшилось? И я смогла, наконец, глубоко вдохнуть.
— Поэтому, — выражение его лица снова сделалось серьёзным, — я не могу позволить тебе уйти. Ты слишком нужна мне. Что бы тебе ни предлагали, я готов заплатить больше. Я готов даже удвоить твою зарплату.
Моё сердце перестало учащённо биться. Оно вдруг вообще перестало биться.
— Ты удвоишь мою зарплату?
Он кивнул.
— Мне придётся.
— Тогда сделай это сейчас.
У него вырвался низкий смешок, который поразил меня в самое нутро и попал прямо в сердце, заставив его снова биться.
— Кто они? Мне надо знать, кто пытается разорить мою кухню.
— Никто, — уверила я его, пытаясь увести его со следа "Сариты". — Я ищу, но никто ничего не предлагал. Это просто моё желание.
Он смотрел на меня в течение минуты, взвешивая мой ответ, пытаясь понять, сказала ли я правду, выискивая в нём скрытые смыслы. В итоге он удовлетворенно выдохнул:
— Хорошо.
Мой желудок скрутило от нервов, и я почувствовала себя виноватой. Я не могла избавиться от ощущения, что мне следовало сказать ему, что я задумала и на что надеялась. Он, по крайней мере, заслуживал честности. Но пока "Сарита" казалась мне недостижимой. Эзра всё ещё был в отпуске. У меня был всего один урок с Верой, и я ещё даже не работала на кухне. Было ещё слишком много неопределённого.
Лучше было бы молчать об этом, пока я не попробую устроиться на эту должность.
Уайетт переместился к двери и взялся за ручку.
— Если ты не собираешься целоваться со мной, тогда тебе, вероятно, следует вернуться к работе.
Я повернулась к нему, не в силах устоять перед его хитрой полуулыбкой и словами, что он мне сказал, а также его заявлениями и милыми признаниями. Неужели я и правда нравилась Уайетту? Не как друг или хороший работник, но как потенциальная девушка?
Это казалось мне невозможным.
После всех тех огорчений, что мы доставляли друг другу в течение всех этих лет, он должен был ненавидеть меня, а не хотеть со мной отношений. Хотя, если бы я была честна с собой, ссоры с ним никогда не были похожи на ссоры.
Когда мы ругались, мы скорее подстёгивали друг друга. Это было похоже на игру в салочки. Или шахматы, в особенно изощрённых ситуациях. И каждый раз во время наших противостояний сердце начинало биться сильнее.
И меня это устраивало. Мне нравились наши перепалки. Меня они забавляли. Забавляло делать это... с ним. Даже когда это напоминало третью мировую войну. Но то, что он только что сказал и то, как он это сделал. Он признался, что я ему нравлюсь такой, какая я есть. Теперь я уже не могла забыть эти воодушевляющие признания, как бы я не хотела.
Я остановилась у двери, зная, что это ещё больше усложнит наши отношения. Но моё тело инстинктивно двинулось вперёд, руки прижались к его свежему чёрному кителю.
Его тело застыло от моего прикосновения. Наслаждаясь его реакцией больше чем следовало, я сделала шаг вперёд и прижалась к нему своим телом. Стук его сердца под моей ладонью стал тем финальным стимулом, что был мне нужен.
Я обвила его шею левой рукой и притянула его к себе.
— Спасибо тебе за то, что ты сказал, шеф, — его глаза загорелись от предвкушения. — Теперь я ненавижу тебя немного меньше.
Я коснулась своими губами его губ. Этот милый и несколько затянувшийся поцелуй обещал нечто большее. И он хотел большего, но мне хотелось подарить ему что-то более значимое.
Этот поцелуй был таким медленным и дразнящим, что у меня по спине побежали мурашки. Я схватила зубами его нижнюю губу и провела по ней языком, пообещав ему все те нехорошие вещи, которые я, вероятно, была не готова ему дать. Он издал горловой звук, похожий на стон, и на вздох удовлетворения, и мне тут же захотелось раздеть нас обоих и посмотреть, как далеко он готов зайти.
Но я этого не сделала.
Я оторвалась от него, сделав шаг назад, чтобы сделать вдох. Затем я выбежала из его офиса, и побежала на кухню, где было безопасно. Я знала, что мои щёки горят, и у меня перехватило дыхание, но мне была нужна кухня, её гул. Мне нужен был звон кастрюль и суета. Мне нужны были все эти вкусные запахи и шипение гриля. Мне надо было привести свой маятник души в состояние покоя.
Потому что Уайетт забрал у меня этот покой. Он перевернул меня и вывернул наизнанку, а затем оставил собирать себя обратно по кусочкам.
Мужчины не кружили мне голову. Я не сходила от них с ума.
Даже когда они говорили самые милые вещи, и оказывались лучше, чем я от них ожидала. Даже когда они выглядели как полубоги, и были такими сладкими на вкус.
Даже когда они были Уайеттом Шоу, чёрт бы его побрал.
С этого момента, я должна была справиться с ним и с этим новым неожиданным влечением между нами. Я знала, что не раз уже это говорила, но на этот раз я была настроена решительно.
Уайетт стал проблемой, которую я не могла больше игнорировать. Проблемой, которая стала уже очень большой, и которую было сложно решить. Проблемой, которая сама по себе казалась мне решением. Я покачала головой и решила, что мне пора перестать пытаться понять всё это, понять его. Но самое главное, мне надо было перестать целовать его.
И я собиралась это сделать. Собиралась прекратить этот бред, и вернуть мою карьеру туда, где она должна была находиться, и забыть о моём сумасшедшем, глупом, сексуальном боссе.
Начиная с... этого момента.
ГЛАВА 12
— Твою мать! — закричала я, когда стакан диетической колы выскользнул у меня из рук и упал на пол. Каким-то волшебным образом стакан не разбился, потому что упал на резиновый ковёр, но липкая газировка залила мне все ботинки.
Они уже никогда не будут прежними. Чёрт побери.
— Как у тебя там дела? — крикнула Вера на другом конце кухни.
Я прикусила язык, чтобы не сказать, как на самом деле у меня были дела. Потому что моё объяснение содержало бы ещё больше ненормативной лексики. Очень много ненормативной лексики.
— Ты когда-нибудь вытирала столы раньше? — крикнула я в ответ, заранее зная, что она скажет.
По крайней мере, я думала, что знала ответ.
— У меня был вагончик с едой, дорогая, — огрызнулась она. — Я всё делала сама, чёрт побери.
Я вытерла подошву ботинка о штанину, в надежде стереть оставшуюся жидкость, но когда поставила ногу на пол, поняла, что мои штаны теперь такие же мокрые, как и ботинки. Ну вот.
— Да, да, ты супер-женщина. Но ты когда-нибудь мыла столы в настоящем ресторане?
Вся кухня ожила, и я услышала фразы типа "ого", "жги" и кто-то даже сказал "ох, ни фига себе". Я покраснела, но стояла на своём.
Вера наклонила голову назад и засмеялась, услышав мой подкол.
— Не могу сказать, что я это делала.
Наши взгляды встретились.
— Мы платим нашим мойщикам столов не достаточно. Им надо поднять зарплату.
Она закатила глаза, в то время как два мойщика, работающие в эту смену, радостно закричали.
— Ты плохо на них влияешь, — пожурила меня Вера. — Ты устроишь бунт на моей кухне.
Я оглядела персонал, не в силах сдержать улыбку. Они немного ко мне потеплели. Не сильно. Они не были готовы мне подчиняться, как предполагала Вера, но они не совсем ненавидели меня. Я делала успехи.
Однако мне было нужно больше времени. Эзра должен был скоро вернуться. Я надеялась заслужить их преданность, и тогда они, вероятно, могут устроить забастовку, если я не получу эту работу. Но пока что они только едва терпели меня. Я двигалась в нужном направлении, но этого было не достаточно.
И Вера ещё даже не поставила меня на кухню.
Я вытерла лоб тыльной стороной руки и опять взялась за тележку для посуды.
— Я, пожалуй, продолжу. Всем спокойно! Оставим восстание до следующей недели.
Вера подняла кулак в воздух и засмеялась.
— Работаем-работаем, кузнечики.
Я махнула Кристиану и продолжила убирать и вытирать столы, готовя их к следующей группе людей.
Ещё на прошлой неделе я узнала, что воскресенье был одним из самых загруженных дней в "Сарите" благодаря скидкам на алкоголь. Это был гениальный бизнес ход, и в "Лилу" такого не предлагали.
Хотя, если честно, гостям были не нужны дополнительные стимулы, чтобы ходить в "Лилу". Напитки в "Лилу" были хороши, но люди приходили туда, чтобы впечатлиться едой.
В "Сарите" было более простое меню, а атмосфера более оживлённой. Здесь в основном выпивали и хорошо проводили время. Плюс, коктейли были лучшими в городе — именно так им удавалось выживать с предыдущим шеф-поваром.
Сегодня вечер был ещё более сумасшедшим, чем неделю назад. Постоянный поток людей не прекращался все те несколько часов, что я здесь была. Мои конечности болели, пахла я, точно испорченный соус сальса, и мои ноги были мокрые от пролитого напитка, а ботинки не спасали.
Я не помню, чтобы мне когда-нибудь было так тяжело работать. Хорошо, это была не совсем правда. Некоторые вечера на кухне полностью выбивали меня из колеи. Обычно в конце вечера я была сильно вымотана, но сегодняшний вечер должен был меня вымотать до смерти.
Очередной столик оплатил счет, и я терпеливо ждала, пока они соберутся и уйдут. Я воспользовалась возможностью и проверила телефон. Всё, что я смогла заметить, это уведомления, которые заботили меня больше всего. Три пропущенных сообщения от Уайетта.
"Тебя опять здесь нет. И это ужасно. Бенни налетел на Гэйл, и она уронила три тарелки. Я никогда не смогу очистить свои ботинки от этого ризотто. Я виню во всём тебя".
"Серьёзно, ты где? Тебе скучно? Тебе стоит принести мне обед. Что-нибудь жирное и мерзкое".
Я улыбнулась и задалась вопросом, когда я так успела потерять голову от этого мужчины. Он был слишком смелым, слишком напористым и абсолютно нелепым. И вот опять моя голова закружились, и настырные бабочки вернулись, порхая, кружась и напоминая мне о том, что его невозможные сообщения были сильнее моего желания держаться от него подальше.
Десять минут назад он написал:
"Хорошо, можешь принести тако. Только, пожалуйста, возьми "У Гектора". Я понял, что пошёл бы прямо туда, если бы не был занят. Тем более что у него лучший вагончик в стране. Я думаю, у нас были бы большие проблемы, если бы я решил бросить всё в свой выходной и пошёл бы ужинать".
"Прости, шеф. У меня сегодня нет времени для тако. Может быть, я как-нибудь разрешу тебе купить мне несколько. Если будешь себя хорошо вести".
Он ответил быстрее, чем я ожидала:
"Слишком занята для тако? Должно быть что-то серьёзное".
Он выпытывал. Я так сильно улыбнулась, что мои щёки заболели. О Боже, этот мужчина.
"Я мою посуду, — призналась я. — Конечно же, это очень серьёзно".
"Врушка".
"Я никогда не вру".
Он прислал мне смайлик с нимбом, на что я ответила целующимся смайликом. Я притворилась, что этот короткий разговор не сделал весь мой день.
Убрав телефон назад себе в фартук, я поспешила к опустевшему двухместному столику и начала убирать грязные тарелки и стаканы со льдом в тазик, чтобы протереть стол и подготовить его для следующей пары.
Наконец-то я оценила эти маленькие столы. Сначала мне казалось, что они должны были раздражать, потому что на них едва ли хватало места для башен из тапас и множества напитков. Но понаблюдав за залом в течение двух вечеров, я поменяла своё мнение. Интимная атмосфера сближала парочки. А для больших компаний официанты просто сдвигали столы вместе.
В отличие от "Лилу", где всё было срежиссировано и спланировано, в "Сарите" была тёплая, уютная атмосфера, которая сближала людей. В "Лилу" люди приходили за гастрономическим опытом. В "Сариту" — за опытом общения. И этому помогали блюда в домашнем стиле. Гости заказывали множество маленьких тарелок, и каждый мог попробовать всего понемногу.
Чем больше я работала в "Сарите", тем больше я её любила. Тем больше я её хотела.
Я начала верить в то, что идея Веры показать мне ресторан таким образом была гениальной. Даже если бы меня наняли сюда благодаря моему опыту, я бы не смогла увидеть эту сторону бизнеса, я бы не удостоилась чести узнать "Сариту" так близко.
Это был подарок. И я планировала использовать его по полной.
— Кайа?
Чёрт.
Я забрала свои слова назад. Все до единого. Это был не подарок, а разоблачение, к которому я была не готова. И это было немного унизительно, учитывая, что я была су-шефом в одном из лучших ресторанов в городе, а сейчас на добровольных началах вытирала столы в конкурирующем ресторане.
— Что ты делаешь? — голос Киллиана звучал обескуражено.
Я заткнула прядь вьющихся волос за ухо и повернулась к нему.
— О, привет, шеф.
Наши улыбки дрогнули. Моя из-за унижения, а его из-за того, что он не мог понять, что означает тазик с посудой в моей руке и тряпка, свисающая из кармана моего фартука.
— С каких пор ты тут работаешь? — сказал он строго, его брови сдвинулись, а выражение лица сделалось обеспокоенным.
— Я, эм, тут не работаю.
Его взгляд упал на тазик с грязными тарелками у меня в руке.
— Я вижу это несколько иначе.
Откашлявшись, я решила, что лучше сказать правду. Хорошо, серьёзный разговор. Я не смогла бы так быстро придумать, что соврать, поэтому честно призналась во всём:
— Я хочу "Сариту", — выпалила я, и тут же возненавидела себя, как только эти слова повисли в воздухе между нами.
Я почувствовала себя беззащитной, уязвимой. Я хотела пойти и спрятаться в кухне и не выходить, пока Эзра не даст мне работу.
— Я имею в виду, я хочу должность шеф-повара. Вера, эм, тренирует меня, чтобы я могла получить её.
— Вера? — спросил он, его голос звучал ещё более озадаченно, чем раньше. — Моя Вера?
— Ага. Она единственная Вера, которую я знаю.
Он язвительно посмотрел на меня.
— Она ничего об этом не говорила.
О, чёрт. Я знала, что она хотела сохранить это в тайне, но я теперь уже не могла отвертеться. Или придумать что-то правдоподобное — поверьте, я пыталась.
Я никак не смогла бы внятно объяснить, что я делаю здесь, притворяясь мойщиком столов в свой единственный выходной. Оставалась только правда. Она была вполне понятна. По крайней мере, для меня.
Хотя можно было придумать, что грязная посуда — мой фетиш. Киллиан мог бы мне поверить. Или хотя бы не стал задавать так много вопросов.
О, Киллиан, привет. У меня нездоровая одержимость грязными тарелками. Есть что-то такое в жирных тарелках... Я работаю над этим, но я, кхм, ещё слаба.
Можно было бы посмотреть, как он убегает от меня из ресторана, чтобы больше никогда не общаться. Или пристально смотрит мне в глаза.
Да, лучше было сказать правду.
— О, я просила её никому не говорить, — почти правда.
Его взгляд снова упал на тарелки.
— Я понимаю, почему.
Оставив тазик на столе, я сделала шаг к нему и оглядела зал. Неожиданно меня накрыло паникой. Если Киллиан уже обнаружил меня, скоро всё сообщество должно было узнать, что я задумала.
Хотя, может быть, я слишком много о себе возомнила, и люди не были настолько одержимы мной, как я этого боялась. Но они все были сплетниками. Каждый из них. Поэтому никому нельзя было доверять.
Даже моему бывшему боссу.
— Она заставила тебя мыть столы?
Я одарила его полуулыбкой.
— На прошлой неделе она заставила меня обслуживать столики.
Ласковая улыбка растянулась у него на лице.
— Она злая.
— Я полагаю, злой гений. И её план работает.
— Да? Ты чувствуешь, что готова взять "Сариту"?
Его тон мне не понравился. В нём слышалось, что я даже близко не готова. Стараясь не смотреть на него, я выдала ему ещё порцию правды — правды, которой он не заслуживал, но похоже я не умела врать.
— Нет, ещё нет. Но она хочет, чтобы я оценила ресторан в целом, и начала с зала. Я уже поняла, что работает, и что надо исправить. Я познакомилась с персоналом и системой работы ресторана. Если у меня есть шанс получить эту работу, то чем больше я знаю о нём, тем лучше я справлюсь.
Его улыбка снова стала искренней.
— Знание — сила.
— Да! Именно так. Я хочу знать об это месте больше, чем Эзра.
Он сложил руки на груди.
— Не думаю, что это возможно. Эзра контролирует всё как маньяк. Но ты можешь в итоге впечатлить его, а это случается не часто.
Я пожевала свое колечко в губе, раздумывая над следующим вопросом, пока он не вылетел у меня изо рта без моего разрешения.
— Думаешь, у меня есть шансы? Будь со мной честен.
Его тело покачивалось из стороны в сторону, пока он обдумывал мой вопрос. Я ожидала немедленного ответа, и его неуверенность заставила меня пожалеть, что я вообще раскрыла свой глупый рот. Я хотела поймать свои слова из воздуха и проглотить их.
Наконец, он нагнулся вперёд и сказал:
— Ты офигенный шеф, Кайа. Это бесспорно. Но ты вспыльчивая, и Эзра попытается сделать всё возможное, чтобы не нанять очередного буйного эго-маньяка. Эта работа выведет тебя из себя. Сильно. Тебе надо научить справляться с ней, чтобы не закатывать сцен и не привлекать внимания Эзры.
Его слова точно ударили мне в живот. Я бы проворчала что-нибудь грубое, если бы он не был прав.
Проблема была в том, что все повара были наглыми и вспыльчивыми. По крайней мере, большинство из нас. Чёрт, да он сам был королём среди наглых и буйных.
— Также, — добавил он, а я сжалась в ожидании того, что он собирался сказать дальше. — Ты часто пережариваешь рыбу.
Я закрыла лицо руками и простонала:
— Мне не надо было тебя спрашивать.
Он легонько ударил меня кулаком по руке.
— Эй, не расстраивайся. Исправь эти две вещи, и Эзра будет дураком, если не наймёт тебя. Я буду рад сказать ему это.
Его замечание придало мне смелости, я убрала руки от лица и опять осмелилась спросить его:
— Ты бы сделал это?
Он улыбнулся.
— Ты хороша, Кайа. В этом месте ты станешь офигенной, чёрт побери. Но тебе надо контролировать свои эмоции, — он указал на меня пальцем. — И твою рыбу.
После того, что он сказал про меня и "Сариту", мне было проще проглотить его критику.
— Я справлюсь с этим.
— Да, чёрт побери, ты сможешь.
— Спасибо, шеф.
— Нет проб... — он оборвал сам себя, осознав что-то. — Уайетт знает?
Он уже знал ответ.
— Пожалуйста, не говори ему.
— Кайа...
— Пожалуйста, Киллиан. Я хочу сама ему сказать. Но пока я всего лишь играю в эту работу. Эзра ещё даже не вернулся. Я не знаю, наймёт ли он меня или вакансия останется открытой, или он наймёт кого-то ещё. Я расскажу Уайетту... но не сразу... Мне надо больше времени.
Он нахмурился, и в животе у меня всё перевернулось, когда я вспомнила о том времени, когда он был моим боссом.
— Если он спросит...
— Напрямую, — быстро вставила я. — Если он напрямую спросит про меня и "Сариту", я знаю, что ты не сможешь ему соврать. Я просто прошу, чтобы ты не заводил об этом разговор.
Он покачал головой.
— Хорошо, ладно. Я не буду заводить об этом разговор.
— И с Эзрой тоже, — он сощурился, и я быстро добавила: — Пожалуйста?
Он тяжело и страдальчески вздохнул.
— Ну ладно. Хорошо. Я могу уважать твоё решение. Хотя, я ещё поговорю со своей невестой. Ей следовало рассказать мне.
— Она помогала мне, — настаивала я.
Он издал горловой звук, и на мгновение мне показалось, что он собирается поспорить со мной, но к нему подошёл какой-то мужчина и похлопал его по плечу.
— Эй, дружище. Прости, я ждал тебя снаружи.
Я взглянула на нового парня и положила руку себе на подбородок, чтобы моя челюсть не отвисла. Господи Боже мой, он был прекрасен. Его кожа, его волнистые каштановые волосы, такие густые и объёмные, и с таким рыжеватым оттенком, который заставлял тебя захотеть стать рыжей. У него были татуировки, но только на предплечьях, не как у Уайетта, у которого они доходили до самых ушей.
Честно говоря, если уж я вспомнила про Уайетта, то он мне нравился больше. Мне нравилось его тело, которое было как произведение искусства. Мне нравилось, что татуировки покрывают почти каждый его сантиметр. Но у этого парня было мальчишеское лицо, которое дополняли озорные ямочки на щеках. А сам он выглядел так, как будто бы только что встал с кровати.
Внешность Уайетта была менее озорной, скорее порочной. Его лицо не было милым, или мальчишеским или прелестным. Почти всё время Уайетт выглядел раздражённым, он редко улыбался и делал это только после серьёзной ссоры. Уайетт был сексуальный как чёрт.
Когда я перестала внутренне сравнивать их, мне захотелось закрыть глаза рукой, потому что я не могла перестать всё сравнивать с Уайеттом. Соберись, Кайа.
— О, нет проблем, — уверил его Киллиан, повернувшись, чтобы пожать ему руку. — Я разговаривал тут со старым другом, — он отошёл в сторону, включив меня в разговор. — Уилл, это Кайа Свифт. Она су-шеф Уайетта в "Лилу".
Уилл уронил взгляд на тарелки у меня в руке и белую рубашку, которая была надета на мне вместо поварского халата. Прежде чем он успел что-то сказать, Киллиан продолжил:
— Кайа, это Уилл Инглиш. Он владелец "Крафта".
Я никогда раньше не слышала про "Крафт". Это означало, что он был либо новым, либо на грани банкротства. Я старалась следить за тем, что происходит в Дареме. Но до этого момента я не слышала, чтобы кто-либо, будь-то блог или ресторанный критик, отзывался о "Крафте". Но я ничего из этого не сказала. Я протянула руку, чтобы пожать её и проговорила:
— Приятно познакомиться.
Он улыбнулся, ямочки на щеках стали ещё заметнее. И если бы я была послабее, я бы упала в обморок. Боже, он был привлекательный.
— Мне тоже приятно познакомиться, — он продолжил жать мне руку пока я не почувствовала себя неловко.
Он недоуменно опустил брови и в итоге задал вопрос, который, как я уже поняла, крутился у него в голове:
— Это что подработка? Или?..
— Ага, — я откашлялась, стараясь не смотреть на Киллиана. — Пока что. Мне, эм, тут нравится.
Лучше уж было ответить так, чем рассказывать о том, что грязные тарелки — мой фетиш.
— Классно, — сказал Уилл.
— "Крафт" это новое место? Какая там кухня?
Его резкий глубокий смех наполнил собой воздух. Он должно быть часто смеялся. Ему это шло. И я опять подумала про Уайетта и о том, каким серьёзным он всегда был.
Только не со мной.
Со мной улыбок было больше.
Смеха было больше.
Его... его было больше.
Я опять сосредоточилась на Уилле и его ответе:
— Нет никакой кухни. Это бар. Крафтовые коктейли и крафтовое пиво.
Теперь понятно, почему я не слышала о нём. Моя социальная жизнь закончилась несколько месяцев назад.
— Это классно, — искренне сказала я.
— Тебе надо прийти и оценить нас, — добавил он, наконец-то отпустив мою руку.
Я проигнорировала то, как Киллиан смотрел на наши руки.
— Нас?
— Я владею им вместе с моим братом и сестрой, — объяснил он.
— Ааа.
Он снова улыбнулся.
Он флиртовал. Он флиртовал со мной! Мои короткие волосы кудрявились как черти из-за того, что я вся вспотела сегодня, а я сама была в газировке. Либо он был из тех парней, которым нравились девушки, весь вечер кувыркавшиеся в мусорном баке... либо... либо... я даже не могла придумать какой-то альтернативы для этого парня. Он определённо был странным.
Я отогнала чувство незащищённости и решила, что я возможно более красивая, чем отдаю себе отчёт. К тому же дело было вовсе не в низкой самооценке. А в Уайетте. Я чувствовала себя на удивление не комфортно из-за того, что другой мужчина обратил на меня внимание. Я чувствовала, что как будто предаю Уайетта.
Не то, чтобы мы как-то определили наши отношения. И всё же... В любое другое время я была бы рада вниманию Уилла. Я бы тоже начала с ним флиртовать. Но сейчас? Сейчас я вся сжалась и постаралась избежать его взгляда, чтобы он не подумал, что он мне интересен.
Я винила во всём Уайетта.
Киллиан хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
— Мы здесь, чтобы украсть бармена Эзры, — он заговорщически подмигнул. — Не будем тебе больше мешать.
Я раскрыла рот:
— Ты серьёзно?
Ухмыльнувшись, он сказал:
— Пусть это останется между нами, хорошо? Ну, если только он напрямую тебя не спросит.
Это что была угроза? Я покачала головой и засмеялась. Может он так перестраховывался? Я не скажу, если ты не скажешь?
— Поняла, шеф.
— Не сдавайся, Кайа. У тебя есть шанс. Смотри не облажайся.
Я отмахнулась.
— Да, да, — я снова повернулась к Уиллу. — Было приятно познакомиться. Удачи с барменом.
Он улыбнулся мне, но даже на его красивом лице улыбка смотрелась тускло. Я видела, что Уилл свободно и щедро раздавал свои улыбки. Мне же больше нравились те, кто делал это неохотно.
— Ага, спасибо. Может быть, увидимся в "Крафте"?
И опять появились эти ямочки. Когда-то они, может быть, и вызвали бы во мне трепет и заставили улыбнуться. Но сегодня я просто пожала плечами и сказала:
— Может быть.
Он отошёл к бару, а я вернулась к работе и больше не поднимала голову до конца вечера. Мне не хотелось, чтобы кто-то ещё узнал меня, но я также хотела сегодня хорошо поработать.
Я отчаянно хотела вернуться на кухню к Вере. А это значило, что мне надо было сначала разделаться с работой в зале. Мне надо отдраить эти чёртовы столы до блеска.
Что я и сделала. К тому моменту, как я сложила последние тарелки в посудомоечную машину ближе к двум часам ночи, я фактически спала стоя. Завтра будет ад. Но это того стоило.
У меня было настолько хорошее настроение, что я даже решила написать сообщение Уайетту, когда пришла домой.
"Сегодня был хороший день. Спасибо, что разрешил взять выходной".
Он ответил через две минуты.
"Он был бы еще лучше, если бы ты принесла мне тако".
"Лучше для тебя или для меня?" — просила я, забравшись под свое тяжёлое одеяло, в то время как по моему телу прошла дрожь.
"Для нас обоих. Когда мы вместе, это лучше для нас обоих".
"Всегда есть завтра", — сказала я ему.
"Хорошо. Я скучал по тебе сегодня, Кайа".
Мой ответ был быстрым и знакомым.
"Хорошо".
Моё сердце дрогнуло, а на лице появилась нежная улыбка, которая куда-то потерялась, когда мы разговаривали с Уиллом Инглишем. Она ждала Уайетта.
ГЛАВА 13
Мой телефон завибрировал у меня в кармане, напоминая о том, что он всё ещё у меня был. Был понедельник, и я готовилась к рабочей смене. Мне было жарко, и я уже была раздражена.
Жарко в прямом смысле слова.
Жарко не из-за того, как Уайетт смотрел на меня через всю кухню. Это скорее раздражало, чем заводило.
Хорошо, вру. Это заводило. Очень заводило. И только слегка раздражало.
Но он вёл себя так, как будто бы мы не были окружены коллегами и его персоналом, и как будто бы он мог делать то, что хотел, и ему бы за это ничего не было.
Я предполагала, что так он делал всё. Он вёл себя так всегда, сколько я его знала. Но сейчас, когда это бунтарское тело обратило своё внимание на меня, я не знала, что делать.
Параноидальная часть меня задавалась вопросом, знает ли он про "Сариту", и не была ли это какая-то диверсия по отношению ко мне. Я этого не исключала.
Очарованная им девушка внутри меня не могла насытиться им и тем, как темнели его глаза, каждый раз, когда он смотрел в мою сторону.
Вибрация прекратилась, но потом началась снова. Я вытащила телефон из кармана, беспокоясь о том, что это могло быть что-то важное.
Звонили мои родители.
Я задумалась о том, насколько важным было то, ради чего они решили мне позвонить. Мы не разговаривали с ними уже неделю. В прошлый раз, когда я ответила на звонок, моя мама попыталась убедить меня устроиться поваром в местную столовую на освободившееся место. Она попыталась завлечь меня тем, как близко я буду к дому, и тем, какое удобное там расписание. И что хотя работа и начиналась в пять утра, но к часу я была бы уже свободна. Но самое главное было то, что Нолан заходил туда каждое утро, чтобы выпить кофе перед работой. Она была очень разочарована, когда я отказала ей под предлогом того, что я "сова".
— Ты могла бы измениться ради такой возможности, — огрызнулась она. — Такая возможность предоставляется не часто, Кайа Камилла. Тебе надо лучше расставлять свои приоритеты.
Я решила не напоминать ей о том, что такие возможности предоставляются не часто, потому что во всём Гамильтоне работал только один повар, и он умер от сердечного приступа две недели назад прямо на рабочем месте. Я также очень аккуратно обошла комментарий по поводу приоритетов.
С моими приоритетами всё было в порядке. И они не включали в себя Гамильтон и отказ от мечты стать шеф-поваром. И среди них совершенно точно не было переезда домой, где я должна была выйти замуж за тренера школьной футбольной команды и нарожать ему детей, чтобы не дать уменьшиться населению города.
Я хотела детей, не подумайте ничего такого. А ещё я хотела работу, которой бы горела, и мужа, от которого по спине бы бежали мурашки. Я мечтала оставить что-то после себя. Я мечтала о балансе между работой и семьёй, и хотела рассказать этому миру о том, что Кайа Свифт делает всё возможное, чтобы взять всё от своей единственной маленькой жизни.
Я хотела всё и сразу. И, может быть, это было нереально. Но переезд в Гамильтон означал десять шагов назад в неправильном направлении. И самое главное, этого бы никогда не случилось. Я надеялась, что мои родители поймут это, и мы перестанем из-за этого ругаться.
Учитывая, что на прошлой неделе разговор закончился плохо, я решила, что мне лучше взять трубку. Я ответила на звонок, крикнув:
— Секунду!
После чего вышла на улицу. Дни становились всё жарче и жарче по мере того как приближалось лето. Я сощурилась, ослеплённая солнцем. Мне нравилось, как оно начало нагревать мои оголённые руки и лицо. Ароматный бриз, окутывающий меня ароматом цветущих деревьев, усиливал это ощущение.
Снаружи не было особенно тихо. Суматошный центр Дарема гудел и жужжал, иногда было слышно, как сигналят машины. Дорожный трафик и пешеходы, захваченные деловой жизнью города, шумели вокруг меня. Но пространство площади было больше, и звук распространялся вширь, в отличие от оглушающей какофонии звуков на кухне.
Не то, чтобы мне не нравился этот звук. Это был словно саундтрек всей моей жизни. Стук металлических кастрюль и сковородок, передвигаемых туда-сюда. Стук ножей, режущих, крошащих, измельчающих. Кипение воды. Шипение соусов. Музыка, играющая где-то. Крики и смех, указания что-то передвинуть или помешать. Это была наша симфония. Звук сотни инструментов, готовящихся к представлению.
— Мама? — спросила я, услышав тишину на том конце. — Прости, я на работе.
— Кайа, — вздохнула она. — Ты уже работаешь? Разве твоя работа не начинается вечером?
— Да, — ответила я терпеливо. — У меня такой график.
Она опять вздохнула.
— С такой работой недолго поседеть.
Я потянула за свою выцветшую розовую прядку. Мои волосы, вероятно, уже поседели. Было уже сложно это определить после стольких лет окрашивания во все цвета радуги в зависимости от моего настроения. И моя парикмахер был гением, настоящим художником. Если бы я сама не решила выкраситься под седину, она бы ни за что не выкрасила мои волосы в какой-то ещё цвет кроме того, на котором мы остановились.
— У меня есть одна девушка, мама, — вывернулась я. — Она не даст этому случиться.
Она пробормотала что-то похожее на "Слава Богу!", и я улыбнулась, посмотрев на свои ботинки. Моя мама была педантом в том, что касалось внешности и публичного образа. Когда мы росли, она всё время говорила мне и моим сестрам: "Девочки, у вас должно быть только три женщины, которым вы должны полностью доверять. Ваша мама, ваш стилист и ваш мастер маникюра".
Я запомнила её совет. Я, может быть, и красила волосы в разные сумасшедшие оттенки, которые могли прийти мне в голову, но мой стилист, Вероника, была суперзвездой.
И это я ещё не рассказала про Тину, моего мастера маникюра. Она могла творить чудеса с ногтями, которые я могла испортить за один вечер.
Моя мама, однако, была совсем другой историей.
— Что случилось? — спросила я, когда молчание уже порядком затянулось.
— Как у тебя дела?
Я облизала сухие губы и постаралась расслабиться. Это было мило, что она интересовалась, но по правде говоря, всё было ужасно. Я была вымотана донельзя. Мои ноги болели. Моя спина болела. Я хотела поспать часа четыре. Но "Сариту" я хотела больше. Такой должна была стать моя жизнь в обозримом будущем, но меня это не смущало.
— Всё хорошо, — соврала я. — Я очень занята.
— Ты всегда занята, — это была её обычная жалоба. — У тебя всегда такая работа.
— Так и есть, — ответила я. — Как ты? Как папа?
— Да ты и сама всё знаешь, — хихикнула она. — Нам не на что жаловаться.
— Уже засадила огород?
— Ещё нет. Папа должен привезти мне все необходимые вещи на выходных. Хотя, ты же знаешь, это у меня плохо получается. Мне бы хотелось, чтобы ты приехала и сделала всё за меня. Мы планируем начать в пятницу.
Я запрокинула голову и мигнула, так как небо было очень яркое. Она знала, что я не смогу вырваться на выходные — поэтому она и спросила. Она хотела, чтобы я чувствовала себя виноватой.
— Сейчас очень много работы, мам. Я не смогу вырваться в ближайшее время.
Она издала горловой звук.
— Может быть, ты смогла бы сделать перерыв хотя бы на пару дней?
Я тут же вся ощетинилась, приготовившись к ссоре. Я боялась спросить её, зачем. Вполне могло статься, что она организовала мою свадьбу с Ноланом и решила любезно предупредить меня, куда мне подъехать и что делать.
Стараясь говорить спокойно, я спросила:
— Зачем? Что случилось?
— Ничего кардинального, — быстро сказала она, и я немного расслабилась. — Мы с папой хотим тебя навестить. Мы так давно не проводили время вместе. И поскольку ты по какой-то глупой причине не едешь к нам, мы решили приехать к тебе.
— О.
— Но мы не хотим, чтобы мы приехали, а ты не обращаешь на нас внимания, и всё время проводишь на работе. У тебя есть выходные? Мы вообще можем провести время со старшей дочерью перед тем, как умрём? Или стоит попрощаться прямо сейчас? Я могу оставить инструкции на случай нашей смерти у священника, если хочешь. Тебе тогда не придётся беспокоиться о мелочах. Я знаю, как ты не любишь, когда тебе доставляют неудобства.
Я не могла не рассмеяться, услышав эти едкие слова от своей мамы. Я уже давно не задавалась вопросом, с чего я такая вспыльчивая. Но по ней было невозможно понять, шутит она или нет. Тон её голоса никогда не был саркастичным или дразнящим. И выражение её лица тоже никогда её не выдавало. Но это же была шутка, ведь правда?
Она не могла серьёзно говорить о том, что хотела провести со мной время перед смертью... ведь так? Хотя возможно это был новый уровень, на который она опустилась. Это было низко даже для неё. Вероятно, она пыталась заманить меня назад, угрожая смертью.
И это даже работало. Я не хотела, чтобы мои родители чувствовали себя так, будто я их не люблю или не хочу проводить с ними время. Конечно, я любила их. И хотела проводить с ними время.
Но у меня также была работа, которая требовала от меня очень многого. И ещё всегда была опасность того, что зомби апокалипсис начнётся в тот самый момент, когда я буду гостить у них... и я не смогу уехать... поэтому мне придётся до конца своих дней сражаться с зомби в городе, в котором я поклялась никогда больше не жить. У меня были вполне резонные причины не возвращаться туда.
— Мам, я была бы рада, если бы вы с папой навестили меня, — а ещё я этого боялась. Но так было всегда. Я в одинаковой степени любила и боялась их. — Когда вы думаете приехать?
— На следующих выходных, — быстро сказала она, тон её голоса слегка переменился. Она звучала мягче... более радостно. — Ты успеешь взять пару выходных?
— У меня уже есть один выходной в воскресенье, — уверила я её, хотя была готова пнуть себя за то, что предлагаю ей один из дней, посвященный "Сарите".
Я знала, что Вера поймёт, но не знала, пойму ли это я сама. Я хотела снова работать в "Сарите" и не могла этого дождаться. Какую бы работу не приготовила для меня Вера. Хотя, будем реалистами, она могла приготовить что-то похуже. Например, заставить меня выполнять работу дезинфектора и ловить тараканов голыми руками. Она могла отправить меня охотиться на крыс и запретить возвращаться, пока я не переловлю их всех.
Шутка. Насколько мне было известно, они уже справились с насекомыми и грызунами. Слава Богу. Но оставалось всё ещё много разных работ, которые меня пугали.
Но что бы ни придумала для меня Вера, почему-то я верила, что это было частью моего развития и взросления. В итоге, это всё окупилось бы мне. И я надеялась получить"Сариту". Это всё, что мне было нужно.
Даже если бы мне, условно, пришлось ловить тараканов.
Или вроде того.
У меня не было никакого выбора, и от этого зависело моё будущее.
— Папа идет к врачу днём в понедельник, поэтому мы уедем от тебя утром. Но пока мы будем там, мы бы хотели видеть тебя.
— Мам, я уже сказала, что у меня выходной в воскресение, — она ничего не ответила, но я почувствовала, что она осуждает меня. — Я посмотрю, что можно сделать насчёт субботы.
— Мы только об этом и просим, дорогая.
Я глянула на дверь и уже заранее знала, что Уайетту будет что сказать по этому поводу. Он с трудом предоставил мне выходной в воскресенье, а это был мой законный выходной.
— Когда мне вас ждать?
— Мы приедем в пятницу вечером и сами себя займём. А субботу проведём уже все вместе.
Я вполне могла занять родителей в выходной, это же не было так ужасно? Я их любила. Мне нравилось проводить с ними время, если они не доставали меня своими уговорами вернуться домой.
Хотя я и не была их любимицей, они были очень ко мне привязаны. У нас в семье всегда были очень близкие отношения, может быть слишком близкие. Мы знали друг о друге всё. И всегда переходили границы и влезали туда, куда не следовало. Поэтому они бы меня никогда полностью не отпустили. Они привыкли участвовать в моей жизни. Они привыкли переживать обо всём, что случалось со мной. И они хотели, чтобы всё так и оставалось.
Это было мило. Но это также удушало. Именно по этой причине я уехала из Гамильтона. По крайней мере, это была одна из причин.
Я попрощалась с мамой и отключила телефон. Снова зайдя на кухню, я вдохнула влажный воздух, который сразу же начал обволакивать меня. Он был таким же душным, но по-другому. Он окутывал всё моё тело, сжимал лёгкие в свои кулаки, заставлял меня потеть каждой клеточкой и наваливался на меня всей своей тяжестью. И, тем не менее, здесь я чувствовала себя свободно.
Это ощущение кухни было мне знакомо.
Это была песнь сирены, которая не отпускала меня.
Родители душили меня по-другому. И хватка напоминала иногда мокрую подушку у меня на лице. Но кухня была совсем другой — она давала мне дышать.
С родителями мы были в отношениях созависимости. Тогда как "Лилу" и я были независимы друг от друга.
Я убрала телефон в сумку и начала готовиться к смене.
— Эй, ты будешь работать или собираешься стоять снаружи весь вечер?
Я развернулась и увидела, что Уайетт стоит сзади меня, положив руки на бёдра, выражение его до нелепости красивого лица было сердитым. Я вспомнила о Уилле и невольно улыбнулась. Он был милым, но это был не мой тип. Если у меня и был тип, который я бы хотела найти и попробовать начать встречаться, это был Уайетт. Мне нравилось всё от его модной стрижки и татуировок, покрывающих всё его тело, до чёрных потёртых байкерских ботинок. Я бы слепила именно такого мужчину для себя.
— Следишь за мной? — спросила я его и приподняла бровь, давая ему понять, что меня не впечатляет его заносчивое поведение. — Готова поклясться, что каждый раз, когда я выхожу, ты следишь за тем, что я делаю.
Он качнулся в мою сторону, его рука упёрлась в стену рядом с моей головой.
— Ты не закончила подготовку, — напомнил мне он. — Это моя работа — убедиться, что мы готовы к смене.
Я отчаянно пыталась сдержать улыбку.
— Тебе не стоит ни о чем беспокоиться, шеф. Я точно готова к смене.
Его глаза загорелись огнём, а выражение лица смягчилось. Он наклонился ближе.
— Серьёзно, всё хорошо?
Мне надо было оттолкнуть его. Он занял моё личное пространство, я чувствовала тепло его тела и его запах, что вызывало во мне нелепое желание коснуться его. Но я этого не сделала. Я уже привыкла к огню. Я работала с ним. Я использовала его, чтобы создавать, чтобы готовить, чтобы демонстрировать свои умения. Я знала, как с ним обращаться.
Вместо того чтобы отойти, я провела пальцем по его груди, наслаждаясь тем как его кадык поднялся и опустился вниз.
— Мне звонила мама. Родители приедут ко мне на следующих выходных, — я подняла на него глаза и встретилась с ним взглядом, притворившись, что во мне больше смелости, чем на самом деле. — Мне нужен выходной в субботу.
Его губы дёрнулись, и он улыбнулся.
— Поэтому ты стараешься быть милой? Потому что тебе что-то от меня надо?
— Что-то надо, — прошептала я. — Мне надо это от тебя.
Он помолчал какое-то время. Он попытался заглянуть мне в глаза, чтобы найти в них что-то, чего я не могла выразить. Или спрятать от него. Он попытался снова сглотнуть, и моё дыхание участилось.
Кто с кем сейчас играл?
— В субботу важный день. Не думаю, что могу отпустить тебя.
— Мои родители не часто приезжают, — ответила я, положив свои руки ему на грудь, и почувствовав, как бьётся его сердце.
Вся эта ситуация заворожила меня. Мой взгляд был прикован к моим рукам, которые лежали на его чёрной футболке.
На фоне его широкой груди я выглядела крошечной, женственной, изящной. Он не был крупным мужчиной, но всё его тело, казалось, было пронизано длинными крепкими мускулами. Он был силой природы. Бесценной мраморной статуей. Но по тому, как билось его сердце, я понимала, что он также мог сломаться.
— Пожалуйста, — прошептала я, надеясь на то, что это всё, чего он ждёт.
— Выпей со мной кофе.
Я оторвала взгляд от его тела и пристально посмотрела ему в лицо.
— Что? — в моей голове это слово прозвучало как удивлённый и хриплый крик. Но на самом деле, я произнесла его шёпотом.
— Выпей со мной кофе, — повторил он. — И тогда можешь взять выходной в субботу.
— Ты шантажируешь меня, чтобы я пошла с тобой на свидание?
— Кто говорит о свидании? Это просто кофе.
— Я не была на св... — я откашлялась и начала сначала. — Я давно не пила ни с кем кофе.
Другой уголок его губ приподнялся в улыбке.
— Это теперь твоя политика? Ты против кофе?
— Я не против кофе. Я совершенно точно за кофе. Просто я обычно пью его одна.
— Классно, — засмеялся он. — Я тоже обычно пью его один.
Я моргнула.
Он отошёл назад, и между нами образовалось расстояние.
— Один раз можно и вместе попить. Тут нет ничего такого.
Мои брови сдвинулись сами по себе.
— Очень даже есть.
Он покачал головой.
— Как насчёт завтра?
— Ты заранее требуешь плату?
Он пожал плечами.
— Я хочу убедиться, что ты выполнишь свою часть сделки.
Я потерла виски указательными пальцами.
— Завтра вторник.
— И? — он всё ещё улыбался. Он точно знал, какой завтра был день.
— Ты разве не ходишь на рынок по вторникам?
— Ах, да, — сказал он. — Можем встретиться там. Там хороший кофе.
— Ты совсем спятил.
Его улыбка стала шире.
— Может быть, — затем он повернулся и крикнул мне через плечо: — А теперь иди работай, пока я тебя не уволил.
Даже после всего этого флирта... и после того, как мы назначили дату свидания... я всё ещё верила, что он может уволить меня.
И я была самым глупым человеком на свете, потому что я тайно радовалась тому, что завтра утром мы будем пить с ним кофе на фермерском рынке.
ГЛАВА 14
Прошлой ночью он написал мне, чтобы я встретилась с ним сегодня в семь часов утра. Я еле открыла глаза в такую рань. Солнце тоже едва встало. Казалось, что оно, также как и я, не хочет этого делать... и всё же, мы это сделали. Чтобы выполнить одну из частей сделки, которая была нужна Уайетту.
Хотя я думаю, что большинство людей в нашей части мира хотели бы, чтобы солнце встало. Не только Уайетт.
Я зевнула и поплелась по гравию вдоль парковки к кофейному киоску, где стоял он. Я хорошо знала этот рынок. Я часто тут закупалась, но сегодня утром он выглядел иначе. Вероятно, это было из-за мягкого утреннего света. А может быть из-за того, что начинался новый сезон, и мы приближались к лету.
Но я думаю, что главной причиной был Уайетт. Я никогда не была здесь раньше с мужчиной, тем более таким мужчиной как Уайетт. Диллон и я часто приходили сюда по утрам в среду. Также, когда Киллиан ещё был у руля, он несколько раз отправлял меня сюда, если по какой-то причине Уайетт не мог пойти вместо него.
Я пару раз приводила сюда Молли, когда она хотела удивить Эзру своей готовкой. Оба раза закончились катастрофой. Она заставила меня пообещать ей, что я никогда больше не приведу её сюда, даже если она опять вдохновится картинками на Pinterest.
Уайетт держал в руках стаканчик с кофе, на его лице опять была эта невыносимая улыбка, приподнимающая уголок его губ, а за его спиной вставало солнце. Я содрогнулась всем телом и решила, что сегодня стоило встать так рано, чтобы увидеть это — нежного, доброго и... милого Уайетта.
Я взяла кофе у него из рук, наши пальцы соприкоснулись, и я решила, что кофеин мне, вероятно, уже не нужен. Ему удалось разбудить меня одним своим неотразимым видом.
Мы ненавидим друг друга, напомнила я своему сердцу.
Нет, это не так, прошептало моё сердце в ответ.
Не думаю, чтобы мы вообще друг друга ненавидели, согласился мой мозг.
— Доброе утро, — он подошёл ближе, и я вдохнула его свежий аромат.
Его волосы недавно были пострижены, а виски выбриты.
— Ты постригся, — отметила я, проигнорировав то, как нежно он поприветствовал меня.
Я это сделала не нарочно. Просто во мне боролись тысячи разных эмоций, и я не знала, что с ними делать. Поэтому я решила игнорировать их. Это была очень зрелая реакция, поэтому меня, вероятно, следовало наградить за то, как хорошо у меня получалось быть взрослой.
Он немного смущённо провёл рукой по виску.
— Ну да.
— Когда?
— А?
— Как ты успел это сделать в перерыве между вчерашней ночью и сегодняшним утром? — на самом деле мне хотелось спросить, кто тот безумный парикмахер, что работает в такое время.
Мне всегда было сложно находить время на уход за собой с таким графиком. Я всё время переносила приёмы у врачей и стоматологов. Тем более что мои приоритеты всегда расставлялись в пользу волос и ногтей. Моей маме, вероятно, следовало включить хорошего гинеколога в свои лекции для девочек.
— О, я сам это сделал, — признался он, усмехнувшись сам себе.
— Ты серьёзно?
Я с удовольствием отметила, что его щёки вспыхнули от смущения.
— Да. А что? Плохо смотрится?
Осмотрев его со всех сторон, я покачала головой, поразившись его удивительному умению.
— Нет, выглядит превосходно. Ты хорошо постарался.
Он опять засмеялся.
— Эм, спасибо.
— Как долго ты это делаешь сам?
— С детства, — ответил он. — Моё детство было таким, что я не знал, сможет ли меня кто-то постричь. Проще было делать это самому.
— Ты вырос с Киллианом?
Он кивнул.
— Типа того. Мы росли в одном кругу. В приёмных семьях. Мне было суждено стать трудным подростком, поэтому меня отправили к Джо с Киллианом и Эзрой.
Услышав эту информацию, я в удивлении приподняла брови.
— Джо? Та самая Джо? Ферма Джо?
Улыбка на его губах заставила моё сердце ускориться. Она была такой ласковой, совершенно восторженной. Мне тут же захотелось, чтобы он смотрел на меня именно так. Мне вдруг стало необходимо это его выражение лица. Отчаянно необходимо.
— Да, она всех нас взяла к себе. Усмирила. И научила вести себя в обществе.
Его ответ что-то сделал со мной, я тут же стала сентиментальной и мягкой.
— Хотела бы я на это посмотреть.
— На что?
— На тебя, — ответила я полушёпотом. — До того, как ты научился себя вести.
Его улыбка опять проникла внутрь меня, по моей спине побежали мурашки и желудок сжался. Он наклонился ближе и понизил голос, в его глазах танцевали яркие искры.
— Если хочешь, я могу продемонстрировать.
Я облизала губы, которые вдруг стали сухими, но я не знала, что ответить.
"Да, пожалуйста" звучало слишком воодушевлённо. "Нет, спасибо" тоже звучало как-то не так.
Безопаснее всего было сменить тему.
— То есть, ты был тогда диким?
— Невероятно, — он опять провёл рукой по волосам, но на этот раз его жест не был нервозным, он был уверенным и непринуждённым, и абсолютно в стиле Уайетта. — Моя мама пыталась совладать со мной. Но она была наркоманкой. Она сидела на мете или каком-то таком дерьме. В любом случае, я оказался в системе, пока мне не исполнилось четырнадцать. Мне повезло, что я в итоге попал к Джо. В первые годы было тяжко. Я долгое время разрывался между приютами и мамой.
Он шёл мимо прилавков, делясь со мной своей историей. Мы проходили мимо перцев всех цветов и пучков салата. Воздух пах свежестью и травами. Я шла рядом с ним и впитывала каждое его слово с таким голодом, на который, казалось, не была способна.
— Когда мне было шестнадцать, ко мне приставили нового социального работника, и она изъяла меня из маминого дома, если его можно так назвать. Донна всего лишь один раз посмотрела на меня и отправила к Джо. Она уже была знакома с такими как я. И она точно знала, кто может привести мою задницу в форму.
— Джо? — я засмеялась.
Я знала Джо. И успела с ней пообщаться. Меня не удивляло, что она могла справиться с Эзрой, Киллианом и Уайеттом. В том числе, когда они были хулиганами. Она была самой страшной женщиной из тех, что я когда-либо встречала, и я была убеждена, что её воспитанники были хороши, потому что она пугала их и заставляла подчиняться. Если бы я была её воспитанником, я бы тоже подчинялась.
Он одобрительно пробормотал:
— Но это сработало. Она хорошо сработала, — он медленно выдохнул и продолжил объяснять. — Моя мама вообще не следила за мной. Я, по сути, растил себя сам. Иногда в доме была еда, но в основном я учился всё делать сам. Включая стрижки, приём душа, домашнюю работу, уход за собой во время болезни. Всё что угодно. К тому моменту, как я попал к Джо, я одичал. Я не соблюдал дисциплину, у меня не было никаких авторитетов. Я терпел школу, потому что знал, что если не буду ходить туда, меня заберут от мамы. Но я ужасно учился. И я был плохим. Именно так меня нашла социальная служба. Директор постоянно звонил моей маме, и в итоге она ответила... под кайфом. Они тут же поняли, что что-то не так.
— О Боже, Уайетт.
Его подбородок подался вперёд.
— Всё нормально. Так я познакомился с Джо. И с Киллианом и Эзрой. И получил всё это, — он широко расставил руки, указав на ближайший прилавок той рукой, в которой был кофе. — Еду.
Его улыбка опять сделалась нежной, и я осознала, что никогда не видела, как они общаются. Я видела, как она баловала Киллиана и относилась к нему так, как будто бы он был подарком планете от Бога. Я видела, как она ругается с Эзрой и ставит его на место. Я также видела, как она нянчится с взрослым мужчиной как с поранившимся ребёнком. Но скоро я должна была увидеть, как они общаются с Уайеттом. Я не могла представить, что он будет терпеть всю эту родительскую опеку. Ему не нужно было, чтобы его обожали. И с ним точно не нужно было нянчиться.
Мой желудок нервно сжался, но у меня не было времени, чтобы проанализировать это.
— Ты видишься с мамой? — спросила я его.
Он покачал головой.
— Нет, она ушла из жизни, когда я заканчивал школу, — он опустил голову и посмотрел на землю. — Передозировка.
— Уайетт.
Он пожал плечами, но они застыли и напряглись.
— Да, это отстой. Знаешь, её всегда преследовали демоны. Она не могла от них избавиться. У неё не было для этого причин.
У меня перехватило дыхание. Я остановилась, схватила его свободную руку и повернула его к себе лицом.
— Ты был этой причиной, — прошептала я, на мои глаза навернулись слёзы. — Ты был причиной, чтобы остановиться.
Он пристально посмотрел на меня, не говоря ничего долгое время. Он вглядывался в мои глаза, ища, анализируя и пытаясь понять, правду ли я сказала. Конечно, это была правда. И он должен был узнать её. Я отдала себя всю этому взгляду, этой правде, которую только что сказала.
Да, он был этой причиной. Он был единственной причиной, которая ей была нужна.
В конце концов, он отвёл взгляд, а я смогла сделать вдох. Но я не отпустила его руку.
— Как я уже и сказал, у меня была Джо. И Эзра и Киллиан. У Киллиана похожая история. Приятно думать, что ты... не один. У меня нет братьев или сестёр, но у меня много сводных братьев. Это не только Киллиан и Эзра. На той ферме было много детей. Мы уже долгое время очень близки, — он снова улыбнулся. — Суровая жизнь у Джо объединяла. Так что мы почти кровные родственники.
Я улыбнулась ему, осознав, что завидую. По сравнению с Уайеттом, у меня было идиллическое детство. Мои родители любили друг друга. Они никогда в своей жизни не принимали наркотиков. У меня были сёстры, которых я обожала. Но было что-то такое в том, как Уайетт рассказывал о своих сводных братьях, что заставляло меня завидовать ему.
А, может быть, это было больше сожаление. Вина? Его преданность была так очевидна. Он бы сделал всё ради своих братьев. Ради Джо. И я знала, что такими же были Киллиан и Эзра.
У меня не было таких же чувств к своим родителям. Я любя терпела их. Их просьбы о моём переезде домой уже мне надоели. А с сёстрами мы скорее бы поругались, чем постояли бы друг за друга.
— Я не испугал тебя?
Я повернула к нему голову, чтобы он мог увидеть моё искреннее выражение лица.
— Совсем нет, — моя улыбка дрогнула. — Я почувствовала себя виноватой за то, что воспринимаю свою семью как что-то само собой разумеющееся.
Он подмигнул мне.
— Со мной тоже такое бывает.
Одна бабочка расправила свои драконьи крылья у меня в животе, и всё моё тело содрогнулось. Боже, я была неосторожна, я могла влюбиться в этого мужчину. По-настоящему. Навсегда.
— У меня две сестры, — призналась я. — Клэр всего на десять месяцев младше меня. А Кэмерон младше на шесть лет. Она наша малышка.
— Твои родители решили сделать перерыв после... Клэр?
— Да, маме было невесело с практически близнецами. Вообще проблема была во мне. Я знаю, в это сложно поверить, но я была трудным ребёнком, — я всё ещё была трудным ребёнком.
Он подтолкнул меня локтем, и мы оба засмеялись.
Мы бесцельно бродили мимо прилавков, вдыхая свежий аромат рынка, наслаждаясь прохладным ветерком, который танцевал на нашей коже. Это было идеальное утро. И мне нелегко было это признать.
— Вы с ней близки?
Я пожала плечам.
— В основном да.
Он засмеялся.
— В основном? Что это значит?
Я посмотрела на небо, ненавидя себя за то, что приходится кому-то признаваться в этом. Особенно Уайетту.
— Ну, знаешь, она идеальная. Круглая отличница, королева выпускного бала, прекрасный ангел. А я... совсем не такая.
— Ты злая сестра?
Шутливый тон его голоса смягчил правду.
— Да, именно.
— Чем занимается твоя сестра?
— Она воспитатель, — вздохнула я. — Воспитатель в детском саду.
Он опять засмеялся.
— Мерзость.
Я признательно улыбнулась ему.
— Спасибо! — Уайетт положил мне руку на спину и повёл меня за угол. Тепло его руки распространилось по моей коже и всему телу, наполнило мою кровь и проникло глубоко в самые метафизические части меня.
Боже, с этим мужчиной я была в опасности. Откашлявшись, я решила усугубить моё положение ещё одним сравнением с Клэр.
— На самом деле всё ещё хуже. Она живёт в пяти минутах от родителей. Она осталась дома, а я сбежала в ужасный большой город. Родители не могут меня за это простить.
— Что?! — воскликнул он, тон его голоса подпрыгнул, достигнув высокой ноты.
Я улыбнулась.
— Они поставили себе цель — вернуть меня домой. И пока я этого не сделаю, Клэр остаётся золотым ребёнком.
— Где твой дом?
— Гамильтон. Два часа езды в западном направлении. В сторону Гринсборо.
— Маленький город? — спросил он. Очевидно, что он никогда раньше не слышал этого названия.
— Очень, — подтвердила я. — Там живёт где-то тысяча человек. Мои родители родились там, выросли и планируют умереть. И они хотели бы, чтобы Клэр, Кэмерон и я сделали то же самое. Но этот город токсичный. Я... я не могу там жить, — я посмотрела на свои ботинки, но земля перед глазами расплывалась от слёз, застилавших мои глаза. — Плюс, — добавила я бодро. — У них там всего одна занюханная столовая и «Пицца Хат» — не так уж много возможностей для повара с классическим образованием.
— Ты же не собираешься уезжать из Дарема?
— О, нет. Никогда. Это я так шутила.
Мы задумались и замолчали, но меня это не беспокоило. Тишина не казалась мне неловкой. Как ни странно, она казалась даже комфортной.
Наконец, Уайетт сказал:
— Твои родители сильно тебя этим достают?
— Каждый божий день. Всё чего они хотят, это чтобы я переехала, вышла замуж за свою школьную любовь и нарожала им тринадцать внуков. Всего-то.
Он громко засмеялся.
— Всего-то. Клэр именно этим и занимается?
Я покачала головой, почувствовав жалость по отношению к несчастной личной жизни своей сестры. У неё был ужасный вкус на мужчин.
— Нет, она всё ещё одинока. Но почему-то родители о ней не беспокоятся. Может быть, потому что она на целых десять месяцев меня младше? Даже не знаю. Но почему-то они считают, что я останусь старой девой и умру одна, — я засмеялась, хотя мне не было смешно, но так я надеялась смягчить правду. — Хотя, учитывая мою ситуацию, они может быть и правы насчёт этого. Они знают, что у меня сумасшедший график. И что я не была на свидании уже года два, — я замолчала, на секунду усомнившись и позволив моей к ним привязанности взять верх над сарказмом. — Я думаю, они просто переживают из-за того, как много я работаю.
— Они просто не понимают, — сказал Уайетт мягко... задумчиво. — Насколько нам это важно.
Я глубоко вдохнула, оценив его поддержку, хотя до этого момента я даже не подозревала, насколько сильно она была мне нужна.
— Знаешь, я даже не сразу это заметила. Я так сильно этого хотела... хотела, чтобы у меня получилось, хотела создать себе имя, хотела двигаться вперёд в своей карьере. Я как будто только начала понимать, насколько меня это всё поработило.
— Но это же хорошее чувство?
На моём лице растянулась улыбка.
— Да. Самое лучшее.
Он улыбнулся мне в ответ.
— Мы работаем в индустрии для мазохистов.
Мы остановились в тени за прилавком, прохладный ветер пускал мурашки по моим рукам. А, может быть, это был горячий взгляд тёмных глаз Уайетта.
— Садистская индустрия.
Наклонившись вперёд, он убрал за ухо прядь моих волос. Но она не осталась там. Мои волосы все ещё были слишком короткие.
— По крайней мере, у нас есть мы.
— По крайней мере, — прошептала я.
Наши тела одновременно пришли в движение, в одно мгновение наши губы соединились, а языки переплелись. Не теряя времени, он аккуратно прижал меня спиной к стене прилавка, а руки положил мне на талию. Наши тела прижались друг к другу, движимые одним и тем же желанием.
Его страстные и манящие губы двигались поверх моих, заставляя меня отвечать ему, пробовать его на вкус... соблазнять его. Я наклонила голову, его язык проник ещё глубже, и я издала горловой звук.
Боже, каким же он был классным на вкус. Это было похоже на зубной эликсир с привкусом кофе. Но также это был вкус именно Уайетта — тот самый вкус, к которому я уже так сильно пристрастилась.
Поскольку на мне был надет укороченный топ, его пальцы коснулись моей кожи, но он хотел большего, чем просто узкая полоска обнажённого тела, которую я согласилась раскрыть. Он хотел меня всю. Его руки скользнули вверх и коснулись моего бюстгальтера. Я опять издала один из тех звуков, которые словно приглашали его изучать меня дальше и просили его продолжать то, что он делал.
Он оставил дорожку поцелуев вдоль линии моего подбородка и ухватил зубами мочку моего уха, что совершенно свело меня с ума, пробудив во мне желание чего-то большего.
— Уайетт, — проговорила я, задыхаясь, в то время как его поцелуи спустились вниз по моей шее, потом прошлись вдоль ключицы и на какое-то время задержались в области под моим ухом.
— Кайа, — прогремел он, дразня меня.
На секунду во мне вернулся здравый смысл.
— Что мы делаем?
Он поднял голову, его глаза потемнели от желания, на его чувственных губах заиграла улыбка.
— Я что-то начал переживать, что для тебя это не очевидно...
Я не могла не засмеяться.
— Я имею в виду... — я показала пальцем на себя, а потом на него. — Что с нами происходит?
Его взгляд переменился, сделавшись осторожным и сдержанным.
— А разве есть "мы"?
Я хлопнула его по плечу, давая ему понять, что он меня расстроил.
— Уайетт, это ты мне скажи!
Он снова притянул меня к себе, я с трудом сглотнула. Его тело было таким крепким, таким совершенно несгибаемым. Каждая его часть. Он был одновременно искушением и защитой. Он был неотразим и он притягивал, а ещё он так смотрел на меня, как будто бы я была для него всем.
— Кайа, ты мне нравишься, — сказал он. Его голос был таким бархатным точно шоколадная глазурь, также как и его глаза. — И мне кажется, я тебе тоже нравлюсь.
— Это не относится к делу, — проворчала я. — Это не объясняет того, что мы делаем. Целуемся втихаря? Бродим по рынку и изливаем друг другу душу? Что между нами происходит?
Его улыбка снова вернулась, и этого было достаточно, чтобы моё сердце опять заколотилось.
— Я бы не стал называть обычный разговор изливанием душ. И я с удовольствием бы начал целоваться с тобой в общественных местах, если ты устала держать это в секрете.
Я открыла рот, чтобы обозвать его идиотом, но он оборвал меня.
— Я хочу сказать, что мне кажется, мы оба друг другу нравимся. И может быть нам стоит посмотреть, куда это нас заведёт? Может быть нам стоит узнать, что это такое? — его пальцы скользнули по моей грудной клетке, и его огромная рука переместилась мне на спину. — Узнать друг друга?
Секс, тут же сказал мне мой мозг. Он хочет секса.
Ну, хорошо. Может быть, я тоже.
— Это плохая идея, — прошептала я.
Но желание уже настолько поглотило меня, что мои слова правды не прозвучали убедительно. Он пожал плечами.
— Мне нравятся плохие идеи.
Удерживая его взгляд, я сказала:
— В этом мы похожи.
Он опустил голову и уже собирался снова поцеловать меня, как в нескольких метрах от нас раздался голос:
— Уайетт Шоу, что ты делаешь с этой бедной девушкой так рано утром?
Его губы не успели коснуться моих, вместо этого он прижался своим лбом к моему и закрыл глаза. Я как завороженная смотрела на то, как всё его лицо покраснело.
— Эй, Джо, — крикнул он в ответ.
Ах, чёрт.
В конце концов, он оторвался от меня, и тем самым выставил на обозрение самой страшной женщины на свете.
— Кайа, это ты?
— П-привет, — крякнула я. — Привет, Джо.
Она покачала головой, по-видимому, разочаровавшись в нас обоих. Я почувствовала себя так, как будто мне снова тринадцать, и как будто меня снова поймала миссис Минч целующейся с Дэнни Брэйборном, семнадцатилетним органистом, в помещении, где собирались прихожане местной церкви.
Джо фыркнула.
— Вы пришли сюда только для того, чтобы устроить весь этот спектакль? Или будете покупать продукты?
— Последнее, — сказал Уайетт, а затем нервно откашлялся. — Я планировал устроить спектакль позже.
Теперь была моя очередь покраснеть точно спелая земляника. Джо громко загоготала:
— Тогда давайте сначала закончим с этим, чтобы вы могли вернуться к тому, что начали.
Джо развернулась и направилась к своему прилавку, а я тем временем постаралась собрать остатки своего достоинства. Уайетт повернулся ко мне и улыбнулся.
— Слышала, что она сказала? Давай закончим с этим, чтобы вернуться к тому, что начали.
Он взял меня за руку и потащил за собой.
— Этого не будет, — прошипела я в ответ. — Это был последний раз.
— Ты это всё время говоришь, — сказал он, не глядя на меня. — Ты как тот мальчик, который кричал "волки". Я тебе больше не верю.
Мы остановились у прилавка с самыми сочными овощами и фруктами, которые я когда-либо видела. Там были сверкающие домашние помидоры странной формы и длинные огурцы с пупырышками. Редис идеально круглой формы. Сочная клубника. Банки с апельсиновым мармеладом и консервированной малиной. Мы стояли точно у хорошо охраняемого золотого прииска. Моё настроение тут же улучшилось.
— Значит, ты будешь разочарован, — сказала я Уайетту, в то время как у меня уже чесались руки, чтобы потрогать всю эту красоту, разложенную передо мной.
Он наклонился ко мне, его дыхание коснулось моей ушной раковины.
— У тебя очень мило получается отрицать. Но мы оба знаем, как ты меня хочешь, Свифт. Очень, сильно, меня хочешь.
ГЛАВА 15
Я набрала целый поддон продуктов, с которыми не знала, что буду делать и когда смогу использовать, учитывая, что я работала каждый вечер. Но я ничего не могла с собой поделать. Продукция Джо была лучшая из лучших. Её прилавок был мечтой повара.
И к счастью для нас, в основном она работала исключительно с ресторанами Эзры. Уайетт отошёл проверить что-то в вагончике Джо. Он, видимо, также был немного механиком. Это не должно было меня так заводить, но, чёрт побери, когда я представила его всего в масле, без футболки и под машиной, этой был самый сексуальный образ, который я когда-либо представляла.
Всё, что делал Уайетт, вдруг оказывалось сексуальным. Вот прям всё. Он мог просто начать чистить зубы зубной нитью, и я бы точно начала переживать, что мои трусы растают. Это было возмутительно.
Джо оглядела меня поверх инжира.
— Я уже давно не видела Уайетта с девушкой. Его прошлая девушка даже не любила еду. Сразу можно было сказать, что у них ничего не выйдет. Личный тренер, твою налево. Она не ела то, что он готовил. Там всё было настолько очевидно, что даже астронавты заметили бы из космоса, — она поморщила губы и добавила. — Не то, чтобы у него не было других девушек. Но он больше не приводит их ко мне. Ему не нравится то, что я думаю.
Я не могла понять, оскорбляет ли она меня или просто констатирует факт. Я усмирила свои нервы и заставила себя быть смелой. Я была сильнее, чем думала обо мне Джо.
— Вообще-то, мы не вместе, — сказала я ровным тоном. — Вы поймали нас в неподходящее время.
Она приподняла одну бровь.
— Ты привыкла целовать парней, с которыми не встречаешься?
Вот, чёрт. Я хотела ответить что-то резкое в ответ, но моя привычная вспыльчивость сегодня куда-то подевалась. Вместо этого я выдала что-то совсем иное. Что-то глупое и жалкое.
— Как вы думаете, сколько у него вообще девушек?
Её губы дёрнулись, словно она хотела улыбнуться, но сдержалась. И это было так похоже на Уайетта, что в груди у меня что-то сжалось.
— Ты же вроде сказала, что вы не вместе. Какое тогда тебе дело?
Я взглянула на небо, в надежде, что оттуда придёт помощь.
— Потому что я не привыкла целовать парней, с которыми я не вместе, — призналась я. — Но...
— Но это Уайетт, — закончила она за меня, её голос звучал также обескураженно и неуверенно, как и мой. — Я могу тебе сказать, что Уайетт никогда не приводил ни одну девушку к этому прилавку. Даже тех, с кем работает. Потому вы могли бы прийти сюда якобы по работе, и я бы тут же поняла, что что-то происходит. Но вы не просто подошли сюда. Вы сделали где-то пятнадцать кругов по этому чёртовому рынку, до того, как я поймала вас, когда вы обжимались. Так что, тут можно заключить, что нет никаких других девушек, дорогуша. Есть ты.
Сердце у меня в груди заколотилось сильнее и быстрее, точно взбесившееся кенгуру.
— Я думала, он меня ненавидит.
— Я уже давно знаю Уайетта. Если честно, я ни разу не видела, чтобы он кого-то ненавидел.
Она не знала, как мы общались, до того как начали целоваться.
— Может что-то посоветуете?
На этот раз она улыбнулась, выражение её лица смягчилось, и она стала выглядеть гораздо моложе и может быть даже более милой.
— Не причини ему боль.
Я готова была взять свои слова назад. Она не была милой. Она была ухмыляющейся злодейкой. Её рот растянулся ещё больше, как будто бы она готовилась атаковать. Ой!
Облизав губы, я постаралась подобрать правильный ответ. Но вместо этого у меня вырвалось:
— Я не планировала этого делать.
— Тут не надо ничего планировать, — резко ответила она. — Просто не делай этого. Этот парень не доверяет людям. Я имею в виду, вообще. У него была действительно ужасная мама, и она его сломала. Не стань очередной женщиной, которая его разочарует. Не дай ему очередную причину остаться одному.
Вот чёрт. Чёрт побери. И что я должна была на это ответить? Я не могла ей этого пообещать! Я не знала, что будет с Уайеттом и мной, и было довольно нелепо представлять все эти "жили они долго и счастливо". Я вероятнее всего должна была разочаровать его. Может быть даже сегодня. Чёрт, кажется, в последние шесть месяцев я уже раз сто его разочаровывала, будучи его работником. Не дать ему очередную причину остаться одному? Да я была как раз той самой причиной, из-за которой мужчины должны были оставаться одни. Бегите. Прячьтесь. Волчица вышла на охоту!
О боже, Джо совсем всё перепутала в моей голове. И теперь она смотрела на меня и ждала ответа. И всё что мне хотелось сделать, это вскинуть руки и с криками убежать.
— Мы просто...
Друзья? Нет, это было неправильное слово.
Враги? Тоже не так. Тем более сейчас.
Конкуренты? Это было больше похоже на правду, но как я могла объяснить это Джо, чтобы наши поцелуи имели смысл?
— Мы… э… — опять начала я.
— Да, да, — отмахнулась она. — Я знаю, к чему ты ведёшь. А ещё я знаю, что два его брата недавно остепенились, и это разожгло внутри парня огонь, о котором он даже не подозревал. И он сейчас в поиске той самой девушки, которая сохранит его для него самого, — она сощурилась и её глаза стали казаться ещё более проницательными и недоверчивыми — если это было вообще возможно. — Я подозреваю, что он думает, что эта девушка ты, мисс Свифт. И я прошу тебя, если ты не ищешь ничего серьёзного, скажи ему об этом сейчас, пока он ещё не особо сильно погряз, и у него есть шанс восстановиться.
Я нажала кулаком себе на живот и наклонилась вперёд, пытаясь перевести дыхание.
— Чёрт, вы возлагаете на меня слишком большую ответственность.
Она снова издала смешок, и всё больше стала напоминать мне злую ведьму из диснеевского мультфильма.
— Я честно предупредила тебя, я люблю этого парня, как своего собственного. Я хочу, чтобы он был счастлив, — она наклонилась вперёд, опершись на руки, так что её голова оказалась недалеко от меня. — Но больше всего я не хочу, чтобы ему было больно. Я думаю, в этом мы с тобой похожи.
Она была права. Я не хотела причинять ему боль. Несмотря на мои к нему чувства. И честно говоря, я всё ещё пыталась разобраться в них и дать им имена. Они бешено метались туда-сюда, как в пинг-понге, между моим сердцем и головой, и ни на секунду не останавливались, так что я никак не могла уловить их.
Мой мозг говорил, что у нас было жестокое и соревновательное прошлое, и что из попыток построить отношения ничего бы не вышло кроме ещё большей жестокости и ещё большего соревнования.
Но моё сердце говорило без слов. В нём билась надежда, которую мой мозг пока ещё не мог описать. И оно начинало ускорять темп в ожидании поцелуев. Касаний. Разговоров. Улыбок. И всего остального.
Моя голова и моё сердце не могли договориться. И это постоянное чувство разногласия заставляло мой желудок протестовать и сжиматься.
Чёрт, Кайа, держи себя в руках.
— Вы правы, — сказала я Джо. — Я переживаю о нём и не хочу, чтобы он страдал. Я буду с ним аккуратнее.
Он подняла руку и указала на меня пальцем.
— Я ничего не говорила про аккуратность. Мой Уайетт понятия не имеет том, как быть аккуратным. Я прошу тебя не испортить это. Он старается, девочка. Он привёл тебя в священное для себя место, и для всех его братьев. Он доверился тебе так, как никому никогда не доверял с тех пор, как умерла его мама. Не надо быть с ним аккуратной. Просто не просри всё.
— Да, мадам, — мой ответ был быстрым и был спровоцирован тоном её голоса.
Мои глаза округлились, когда она произнесла неприличное слово, так как меня удивило, что я услышу это от кого-то, кто выглядел как старушка, хотя и не вёл себя так.
Она удовлетворенно улыбнулась.
— Это я и хотела услышать.
— Джо, я не нашёл ничего такого в твоём грузовике, кроме того, что ему сто лет, — воскликнул Уайетт, завернув за угол и вытерев руки о штаны. — Тебе придётся отвезти его к механику, если он продолжит не слушаться тебя.
— О, — ответила Джо. — Я разберусь с ним.
Она обернулась, чтобы взять ящик с молодым картофелем всех форм и цветов, и у меня было достаточно времени, чтобы просверлить взглядом её спину. Коварная женщина. С её грузовиком всё было в порядке. Она хотела отделаться от Уайетта на пару минут, чтобы прочитать мне лекцию!
Её лекция была бесполезна. Уайетт мог и сам о себе позаботиться. Ему не нужна была страшная мама Джо, которая бы сражалась за него.
— Эй, — сказал он и встал рядом со мной, проникнув в моё личное пространство с помощью высокого роста, тепла своего тела и неотразимости. — Извини за всё это.
Мой Уайетт — так она назвала его. Только он не был её.
Я постаралась сглотнуть и замедлить стук своего сердца. Но был ли он моим?
— Привет.
— Я собираюсь купить кое-что у Джо и буду готов идти дальше.
Подняв свой ящик с различными продуктами, я решила дистанцироваться.
— Давай, — быстро сказала я. — Мне всё равно пора. Мне надо забросить всё это домой и переодеться перед работой.
Выражение его лица помрачнело.
— Ты уверена? Я быстро.
— Всё хорошо. Ты молодец, — я откашлялась, чтобы перестать говорить глупости. — Я просто не хочу опоздать. Мой босс может быть настоящей занозой в заднице.
Его губы приподнялись в полуулыбке.
— Да? Может мне стоит ему что-нибудь сказать?
— Сделай так, чтобы он понял, что с тобой шутки плохи.
Порхающее нервное существо внутри меня расслабилось, когда мы завели этот привычно-шутливый разговор. Это была более комфортная территория. Она была мне знакома.
Джо перепутала все мысли в моей голове своими разговорами о хрупком, верном и сломанном Уайетте. Мне надо было избавиться от этой иллюзии и вспомнить о том, что мы с Уайеттом просто веселились. Или типа того.
Мы не могли встречаться с таким графиком. Всё это давление и стресс на работе делали нас одинокими и заставляли цепляться за все те вещи, которые были нам знакомы и не требовали больших усилий. Именно так воспринимал меня Уайетт. А я его. И точка.
Он вывел меня на тропинку, которая соединяла прилавки и парковку.
— Слушай, я знаю, что твои родители приедут в эти выходные. Ты можешь привести их в ресторан.
Я улыбнулась. Если бы. У работников "Лилу" было довольно много бонусов. И среди них были не только престиж и уважение в индустрии, но также отличная еда и доступ к одной из лучших кухонь в регионе. Однако, тот факт, что я тут работала, не означал, что я могу поесть тут в любое время, когда захочу. По сути, работникам разрешалось бронировать тут столик раз в год. Лист ожидания был слишком длинным, и Эзра не хотел, чтобы его сотрудники занимали столики. И когда нам удавалось записаться, нам приходилось ждать в очереди столько же, сколько и всем остальным.
— Хочешь организовать столик в переулке? Как в мультфильме "Леди и Бродяга"? Моим родителям это, может быть, и понравится, но меня ожидает нелепая вечеринка для одного, — я указала на себя и содрогнулась, представив, как мои родителицелуются над тарелкой со спагетти.
Фу. Нет уж спасибо.
Он засмеялся моей шутке, его глаза стали светлее и счастливее, чем когда-либо. Но опять же, что-то в этом было не то. Я привыкла, что он кричал на меня, ненавидел меня. И вот эта наша... новая дружба. Или как там это можно было назвать, перепутала мне все мысли. И сделала что-то с моим половым влечением.
— Они здесь когда-нибудь были?
Я помолчала дольше, чем следовало, пытаясь ухватить нить разговора. Я потерялась в его, до неприличия карих, глазах, похожих на редкий и мягкий сорт виски.
— В "Лилу"? Нет, не были. Они больше любят, э, как бы это помягче выразиться... небольшие закусочные.
Его улыбка растянулась и одновременно потеплела.
— Тогда я зарезервирую тебе столик. На вечер субботы? Ты можешь показать им, что делаешь. Впечатлить их.
— Ты серьёзно?
— Да. Готов поспорить, им понравится то место, где ты работаешь. И хотя ты и не будешь готовить, они это поймут.
— Уайетт, я не знаю, что сказать. Это невероятно мило с твоей стороны.
Он наклонился вперёд, его улыбка сделалась хитрой.
— Я пытаюсь помочь тебе подсидеть твою сестру. Не хочу её обижать, но никто не должен думать, что есть кто-то лучше моих поваров.
Теперь была моя очередь засмеяться. Смех вырвался откуда-то из самых низов меня, прошёл через мою грудь, наполнил мои лёгкие и оставил какое-то искрящееся чувство внизу моего живота.
— Я ценю это.
— Не за что.
— Хорошо. Пока, Уайетт.
— Пока, Кайа.
Я отнесла свои продукты к моему "Лэнд Крузеру" и поставила ящик на заднее сиденье. Двери протестующе заскрипели, когда я открыла их сначала для того, чтобы поставить овощи, а потом, чтобы сесть самой. Я нырнула за руль, чувствуя себя так, как будто на меня смотрит весь рынок.
Никто на меня не смотрел. Никого не волновало, что мой прекрасный винтажный автомобиль был громкий как чёрт. Люди продолжили заниматься своими делами, не подозревая, что я закрылась в машине так быстро, насколько это было возможно, чтобы никто не заметил моё помешательство.
Боже, и почему Уайетт был таким... милым? Я привыкла его ненавидеть. Так было проще.
В груди у меня заболело так, что я поверила в то, что у меня начинается сердечный приступ. Я потёрла ладонью в том месте, где у меня болело, и постаралась разобраться во всей той буре эмоций, которые пытались растоптать всё моё нутро.
Салон машины начал нагреваться. Сегодня солнце было тёплым, и поскольку стёкла на моих окнах были подняты, я начала поджариваться. На лбу выступил пот, но я так и не дотронулась до ручки стеклоподъёмника.
Вместо этого я взглянула на телефон, который выпал из моей сумки на пассажирское сидение. Мне нужна была какая-то терапия. Может быть, даже терапия отвращения.
Аккуратно взяв телефон, я провела пальцем по экрану. Как только он распознал моё лицо и разблокировался, я нажала на иконку "Фейсбук" и перешла в строку поиска. Нолан уже не был моим другом. Ни в реальной жизни, ни в социальных сетях. Но его имя было первым, что появилось в истории поиска. Как же это жалко. Я была на сто процентов уверена, что я выглядела очень жалко.
Но я не могла ничего с собой поделать. Моя социальная жизнь свелась к тому, что я иногда ходила выпить кофе с парой друзей и работала по четырнадцать часов в день.
А он был дома и встречался в Гамильтоне со всеми девушками подряд. Со всеми, кто был старше восемнадцати и младше шестидесяти шести. Со всеми, кто не был иждивенцем и не получал пенсию.
Я просматривала новостную ленту Нолана и сжималась при виде его увлекательных фотографий, на которых он ходил в поход или пил с нашими старыми друзьями, и селфи, на которых его отмечали девушки, с которыми он встречался. Он занимался тренерской работой и наслаждался своей молодостью.
Я же целиком и полностью занималась карьерой для того, чтобы получить работу мечты, которую, как я сама себя убеждала, всё ещё хотела.
Я подняла глаза и взглянула на себя в зеркало заднего вида, пытаясь доказать своей хрупкой самооценке, что это всё ерунда. Что это всё не шутка. И что я не делала это, чтобы что-то кому-то доказать.
Я хотела "Сариту", еду, вот это вот всё. Я хотела это, потому что не знала, как можно этого не хотеть. Я так сильно этого хотела, что могла чувствовать это каждой клеточкой своего тела и всеми фибрами души. Я сама была воплощением этой карьеры. Даже если бы я не получила "Сариту", я не собиралась сдаваться и бросать это дело только потому, что ночная жизнь моего бывшего парня была лучше, чем у меня.
Вы могли бы подумать, что эти мысли только делали Уайетта ещё более привлекательным. Но даже если мы с ним просто немного развлекались, я этого заслуживала. Я заслуживала достойных фотографий на Facebook и парочку диких историй, которыми я могла бы поделиться с этими стервозными сплетницами из дома.
Вытряхнув эти глупые мысли из своей головы, я завела машину и выехала на Франклин Стрит. Я не могла поступить так с Уайеттом. Я не могла использовать его только для того, чтобы почувствовать себя лучше.
К тому же, в наших отношениях с Уайеттом было нечто большее, чем я хотела признавать. Я не была уверена в том, что смогу выдержать лёгкие отношения с ним. У меня было чёткое ощущение, что это будет похоже на игру с огнём. Какое-то время я смогу с умом управляться с ним, но я неизбежно обожгусь. И неважно, что я умела работать с огнём, он был более горячим, более непредсказуемым, и опасным до такой степени, что я даже не могла себе представить.
Нет, проще всего было защитить своё сердце от очередного плохого парня, чьи устремления отличались от моих. Отношение с таким типом парней никогда не заканчивались для меня хорошо. И, несмотря на то, что я оставалась верна себе, именно мне потом было больно.
Дома я планировала выпить ещё одну чашку кофе и расслабиться в течение нескольких минут, прежде чем пойти на работу. У меня не было уважительной причины, чтобы опаздывать на работу. У меня было ещё полтора часа свободного времени. Но как только я разобрала свои покупки, мне написала Диллон и спросила, не хочу ли я встретиться с ней и Верой и сходить за цветами в теплицу неподалёку. Я ответила, что мне бы этого хотелось и что я встречусь с ними там через двадцать минут.
Видите? У меня была социальная жизнь. Иногда я работала. Иногда закупалась домашними растениями. Как тебе такое, Нолан! Тупой ты идиот.
Я переодела свою юбку с высокой талией и укороченный хлопчатобумажный топ на длинные льняные штаны и жёлтый топик с широкими лямками, на которых были лёгкие оборки. Через час я собиралась накинуть на него поварской халат, что должно было выглядеть уместно на работе. Но сейчас я собиралась вписаться в реальный мир.
Взяв сумку через плечо, я оглядела свою минималистичную и модную квартиру и приметила те места, в которых не помешало бы немного зелени. Таких мест было очень много.
Я уже давно собиралась купить цветы. Иногда я хотела полный дом цветов, иногда щенка. Но я слишком много работала для того, чтобы заботиться о ком-то, кого надо было кормить, выгуливать и кто требовал человеческого общения. А кошек я ненавидела.
Ещё я ненавидела аквариумы. Один такой разбился у меня в спальне, когда мне было тринадцать. Я кинула бейсбольным мячом в Клэр, и она пригнулась вместо того, чтобы поймать его. Мяч угодил в аквариум, вода попала везде. И вода и все эти мелкие камушки, и крошечные осколки стекла. В тот день я поклялась себе, что у меня больше никогда не будет рыбки, и меня минует катастрофа, когда сто литров воды выливаются на пол.
Растения. Я могла справиться с растениями.
Я бы, наверное, даже организовала небольшой садик с травами за раковиной, куда попадал солнечный свет.
Эта идея начинала нравиться мне всё больше и больше, после того как я вышла из двери и направилась на встречу с моими друзьями. Эм, с моей подругой и сержантом-инструктором, которого я знала.
Я словно глотнула свежего воздуха, когда зашла в прохладное помещение теплицы. Тёмно и светло-зелёные растения и цветы всех оттенков растянулись во всех направлениях и были расставлены так, чтобы привлекать внимание и превратить каждого из нас садовника.
На меня это действовало. И это было похоже на арт-терапию. И после такого сумасшедшего утра, я впитывала каждую секунду умиротворяющей атмосферы и ароматного воздуха.
— Кайа, — меня окликнула Диллон, стоявшая рядом с поддоном суккулентов.
Ооо. Даа, пожалуйста. Я взяла корзинку рядом с дверью и направилась к ним.
— Привет, — радостно улыбнулась я, чувствуя себя больше собой, чем пять минут назад.
Вера и Диллон улыбнулись мне в ответ.
— Привет.
— Хорошо выглядишь, — улыбнулась Вера. — Приятно видеть тебя не облитой Колой с ног до головы.
Я засмеялась.
— Да уж, удивительно, насколько мне комфортно на кухне, но стоит кому-то попросить меня поносить тарелки в течение нескольких часов, как я тут же теряю чувство равновесия и координации.
— Жду не дождусь, когда ты начнёшь бронировать столики.
— Неет, — застонала я. — Ты же не посадишь меня на телефон?
Она поиграла бровями и, изобразив рукой трубку телефона, продемонстрировала мне мое будущее.
— Привет, это Кайа из "Сариты", я готова оказать вам любую услугу.
— О боже, — засмеялась Диллон. — Ты похожа на работницу секса по телефону,
— она посмотрела на меня. — Пожалуйста, не говори незнакомцам, что ты можешь оказать им любую услугу!
— Это могло быть интересным витком в моей карьере. Моей маме бы понравилось, — хлопнув себя ладонью по лбу, я издала недовольный горловой звук. — Я забыла, я не смогу прийти в воскресенье. Мои родители приезжают в город, и я пообещала, что проведу с ними время.
Вера надулась.
— Так не честно. Теперь мне придётся искать кого-то другого, кого я смогу помучить на этой неделе.
Диллон бросила на неё взгляд.
— Ты так мило выглядишь снаружи. Никто никогда не подумает, что внутри ты психопат, если, конечно, ты не станешь всем об этом рассказывать.
Вера напрягла бицепс на своей тонкой руке.
— Подождите, пока у меня не будет своих собственных работников, — она добавила еще суккулентов в свою огромную корзину. — Кстати, дамы, мы начинаем нанимать персонал со следующей недели, если кому-то из вас это интересно. Не могу пообещать здоровую рабочую атмосферу, но будет весело!
Диллон облокотилась о моё плечо так, что оно подалось вниз вместе с ней. Это звучало... великолепно. Мне нравилось работать с Киллианом. Даже несмотря на то, что девяносто девять процентов времени он был диктатором. И, несмотря на то, что я не думала, что Вера будет как-то отличаться от него, она мне нравилась.
— Мне бы хотелось, — проворчала Диллон, прежде чем я успела ответить. — Но я точно уверена, что если я уйду из "Лилу" ради работы в ресторане Киллиана, Эзра вычеркнет меня из своего завещания и отправит в Сибирь.
— Он ничего из этого не сделает, — уверила её Вера. — По крайней мере, в Сибирь он тебя точно не отправит, — она замолчала, а потом добавила. — Скорее всего, его остановит цена пересылки. Когда дело касается таких вещей, он становится настоящим жмотом.
— Ещё как отправит. Он вычтет эту стоимость из моего наследства, — уверила её Диллон. — Но что ещё хуже — он никогда не простит меня.
— Ох уж эта братская любовь, — простонала Вера. — Как же это мило.
И у Веры и у Диллон были братья, которых они любили. Именно поэтому мне тоже хотелось брата. Очевидно, что мне не подфартило с двумя сёстрами. Мы не любили друг друга так же сильно. Мы любили друг друга, потому что это была наша обязанность, но мы не очень-то нравились друг другу.
— А ты, Кайа? Готова пойти ко мне в подмастерья на полный рабочий день?
Я покачала головой туда-сюда.
— Может быть? Я сначала хочу посмотреть, как пойдёт в "Сарите", и ещё мне кажется, что мне не стоит уходить от Эзры, пока я это не попробую. К тому же, Уайетт убьёт меня, если я уйду от него прямо сейчас.
Диллон и Вера переглянулись, после чего Диллон спросила:
— Так вы теперь официально вместе?
— Официально? — моё сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, и я начала драматично кашлять в попытке скрыть это. — Господи, нет. Я имела в виду... я имела в виду кухню. Если я оставлю его одного в "Лилу", он убьёт меня. А потом оживит мой труп и поработит, сделав из меня су-шефа зомби.
Вера хихикнула.
— Оригинально.
Моё лицо сделалось таким же цветом, как розы на кусте, стоящем рядом.
— Диллон, тебе ничего нельзя доверить!
Она подняла руки вверх.
— Что? Это ж самый смак! Ты не могла ожидать от меня, что я буду всю жизнь держать эту информацию в секрете.
— Прошла всего неделя, — я повернулась к Вере. — Как давно ты знаешь?
Она сжала губы, чтобы скрыть улыбку.
— О, не так долго. Где-то неделю.
Я глянула на потолок теплицы и решила, что эти болтушки могут остаться моими подругами. Пока. Пока мне не подвернётся что-то лучше. И под "лучше" я имела в виду кого-то, умеющего хранить секреты.
— Ты же не рассказала Киллиану?
Выражение лица Веры сделалось виноватым.
— Он просто переживает за Уайетта, у которого в последнее время было много стресса из-за повышения. Мы хотим, чтобы он был счастлив, — она откашлялась. — А ещё он зол на меня за то, что я не рассказала ему о том, что тренирую тебя. Мне нужно было рассказать ему что-то интересное, чтобы уравновесить ситуацию! Тот факт, что вы стали парой — весьма забавляет.
Я закатила глаза.
— Не надо только делать никаких выводов. Между мной и Уайеттом не происходит ничего интересного, — кроме того, что мы целовались сегодня утром. На людях. Перед его приёмной мамой.
— Почему нет? — спросила Вера, её глаза потемнели и стали выглядеть взволнованными. — Вы так друг другу подходите.
Комфортная и свежая атмосфера теплицы померкла, когда холодная и тяжёлая реальность наполнила её.
— Я имею в виду в долгосрочной перспективе, — но увидев совершенно расстроенное лицо Веры, быстро добавила: — Мы развлекаемся. Ничего серьёзного. Из этого никогда не выйдет ничего серьёзного.
— Ну да, точно, — Вера отвернулась, чтобы положить ещё суккулентов в свою корзину. — Я только хотела сказать, что мне бы хотелось, чтобы он меньше стрессовал. Джо сказала, что он выглядел гораздо лучше сегодня утром, когда она вас встретила.
Я моргнула.
— Как же быстро распространяются слухи.
Она искоса посмотрела на меня.
— Мы все следим за Уайеттом. Мы хотим, чтобы у него всё получилось в "Лилу" и в личной жизни. Не принимай на свой счет, Кайа.
— О, я уверена, что так и есть.
Дилла толкнула меня локтем.
— Виделась сегодня с Джо? Это круто.
Я инстинктивно пожала плечами.
— Я уже была знакома с Джо. Это не была... какая-то официальная встреча с родителями или типа того. Это было...
— Она сказала, что застала вас целующимися, — практически прокричала Вера.
Отчаянно пытаясь говорить мягким, а не визжащим голосом, я сказала:
— О, Господи.
— И Уайетт всё подтвердил, — призналась Вера, и я впервые увидела, что она нервничает. — Мы вообще с ними не об этом разговаривали, но разговор сам собой зашёл... о тебе.
Я постаралась не волноваться, в то время как мои щёки достигли температуры вулканической лавы.
— Мы для этого здесь? Вы хотели устроить мне допрос про Уайетта?
— Мы здесь для того, чтобы выбрать декор для столов в ресторане Веры, который не потребует серьёзного ухода, — невозмутимо сказала Диллон, как будто бы они не хотели заманить меня в свою ловушку и разузнать все скандальные подробности моего не такого уж приватного утра. — Правда же, они милые?
— Да, — пробормотала я, выбрав и для себя один цветок.
Там было три разных типа цветов в каменных горшках, которые подошли бы для сада камней. Они были очень милыми. Они бы очень хорошо смотрелись на моём кухонном острове рядом с огромной разделочной доской из дерева.
— Он классный парень, — нежно сказала Вера. — Может быть, тебе стоит дать ему шанс?
— Сейчас неподходящее время, — призналась я. — Я пытаюсь получить "Сариту". И ещё я его су-шеф. И наша с ним жизнь это один сплошной хаос. Этому не суждено случиться.
Поскольку Диллон была оптимисткой в душе, её глаза загорелись надеждой, и она начала говорить:
— Может...
— Посмотрите на эти штуки из мха, — сказала я, оборвав её. — Пойду, рассмотрю их получше.
Они предоставили меня самой себе и благородно не поднимали тему Уайетта всё утро. Теплицу я покинула с очередной корзинкой, полной покупок, и быстро стучащим сердцем.
Я могла справиться с девяноста часами работы в неделю как профи. Я работала на одной из самых стрессовых и крутых кухонь, мой босс был полнейшим тираном, и мне постоянно приходилось добиваться совершенства, чтобы сохранить работу. Всё это меня не беспокоило. Я не волновалась по этому поводу. Я была офигенным поваром и комфортно чувствовала себя на кухне.
Но этот безобидный разговор об Уайетте? Полностью основанный на фактах? Это было для меня слишком. Мои ладони вспотели, а желудок решил, что у него язва. Я бы взяла больничный, если бы была уверена, что к утру сохраню работу.
Как же так получилось, что Уайетт превратил меня в не пойми что? Мне было гораздо лучше, когда он кричал на меня, чем демонстрировал мне милую, мягкую и неожиданную версию себя, о которой я даже не догадывалась до недавнего времени.
Взяв себя в руки, я попрощалась с друзьями, пообещав Диллон увидеться с ней в ближайшее время, а Вере — увидеться с ней тогда, когда мои родители отправятся обратно в Гамильтон. Потому что именно это я всегда и делала. Неважно, что происходило с Уайеттом или с моей личной жизнью, работа была на первом месте, она была моим лекарством. Вечером я собиралась полностью отдаться работе и забыть обо всём остальном. К концу смены я планировала сбежать раньше, чем Уайетт успеет застать меня одну и увлечь своими чудесными поцелуями.
Хотя, может быть, я бы и осталась, если бы он поклялся на своих ножах, что на этот раз никому не расскажет.
ГЛАВА 16
Чёрт побери! Я мельком посмотрела на своё отражение в маленьком зеркале над раковиной и чуть не засмеялась.
Мои короткие волосы выбивались из-под мокрой банданы во все стороны, кудрявые и растрёпанные прядки были ещё более кудрявыми после практически пятнадцати часов работы. Моя тушь размазалась под глазами, а щёки порозовели от того, что я носилась по кругу, точно курица в свои последние часы после отрубания головы.
Я расстегнула три верхние пуговицы своего кителя в надежде немного охладиться. На кухне сегодня было супер жарко. И она была супер загруженной.
Ходили слухи, что "Лилу", а значит и Уайетт по умолчанию, должны были получить очередную премию Джеймса Бирда. Поговаривали, что Эзра подал заявки ни них обоих в нескольких категориях, как он делал это всегда в октябре. Как это бывало обычно, в мае, результаты скоро должны были объявить, а это значило, что оценивание шло полным ходом.
Конечно, мы не могли знать, насколько этот слух был правдой, и за какие награды нам нужно было побороться, потому что Эзры не было, и нам было не у кого спросить. К тому же он всё равно бы не сказал. Мы проходили это каждый год, когда работали с Киллианом. Я думала, что Эзра даст нам пару лет, чтобы притереться к новому руководству, но он, по-видимому, не хотел терять время и делать из Уайетта непобедимого шеф-повара.
Я ожидала, что эти слухи заведут Уайетта, и жизнь на кухне станет невыносимой. Вместо этого, он был на редкость в хорошей форме. Его абсолютно не трогало всё то давление на него, он работал столь эффективно, насколько это было возможно. И с такой скоростью, о которой я вообще не подозревала.
В нём было что-то до странности расслабленное, но в то же время его перфекционизм достиг совершенно нового уровня. За весь вечер мне пришлось переделать всего лишь одно блюдо, но всё это время я очень стрессовала, так как пыталась удостовериться, что ни к одному из элементов моих блюд нельзя было придраться.
Я должна была снова и снова ненавидеть его за то, через что он заставил меня сегодня пройти. Но именно эти черты его личности я уважала. Именно эти вещи я ценила в нём. Все шеф-повара, которых я знала, были абсолютно одержимы своими кухнями.
Начиная от чистоты и качества ингредиентов, используемых для приготовления пищи, и заканчивая точностью исполнения блюд, которые покидали кухню, большинство шеф-поваров имели манию всё контролировать помноженную на тысячу. И я отдавала должное каждому из них.
Их имя было поставлено на карту. Они рисковали своей репутацией. Они не продавали еду голодным гостям, они создавали вечер, который запоминался своими запахами, прикосновениями и вкусами. Они придумывали совершенные моменты, которые люди помнили до конца своих дней. Это был опыт, который действительно изменял людей.
Подумайте о своём любимом блюде. Ведь это не только еда. Память о нём включает в себя людей, с которыми вы были, атмосферу, эстетику еды, напитки, которые вы заказывали, улыбку на лице вашего официанта, температуру в ресторане, запах, освещение... каждая деталь играет роль в создании идеального гастрономического опыта вашей жизни.
И хотя кухня не имела права голоса касательно декора или освещения, мы отвечали за главное событие вечера. Уайетт, так же как и Киллиан до него, хотел, чтобы каждый посетитель уходил из ресторана с осознанием, что это была лучшая еда, которую он когда-либо ел в жизни — именно с этой едой он должен был сравнивать потом всю остальную еду.
И я была с этим согласна.
Когда-нибудь у меня будет своя кухня, и я буду рассуждать точно так же. Мои работники будут бормотать себе под нос "Вот злобная стерва", а я буду улыбаться и гладить их по головке, потому что именно такой придирчивой мегерой мне и придётся быть.
Диллон бочком подошла ко мне, легонько приобняв меня за талию. Она уже сняла свой поварской китель, хотя мы были закрыты только пять минут.
— Эй, я пошла, — сказала она, очевидно торопясь поскорее выйти за дверь.
— Уже?
— Молли и Эзра попросили меня забрать их из аэропорта, — объяснила она.
Я глянула на часы. Было только чуть после одиннадцати. Моё сердце упало по двум причинам. Во-первых, Эзра вернулся. Во-вторых, Диллон бросала меня, и мне пришлось бы закрываться без неё.
Но я всё ещё была хорошим другом, поэтому спросила:
— Тебе помочь убрать твоё рабочее место?
Она улыбнулась мне и направилась к боковому выходу:
— Уайетт уже предложил тебя в качестве волонтера. Насколько я помню, его точными словами было: "Кайа всё сделает. Она любит убирать твоё дерьмо".
Мои глаза округлились:
— Вот козёл.
Подмигнув мне, она потянулась к двери.
— А они не могут вызвать "Убер"? — крикнула я ей вслед, но она уже бежала к своей машине.
— Они помолвлены! — крикнула она через плечо. — Он сделал ей предложение на пляже!
Мои плечи опустились, как только тяжёлая дверь захлопнулась. Ну ладно, значит, не могут.
Улыбнувшись тому, насколько моя подруга была предана своей семье, я развернулась и принялась за работу. Если я хотела успеть поспать шесть часов сегодня ночью, мне надо было заставить свою задницу собраться. Мои родители приезжали завтра вечером, и я в любом случае не могла себе позволить быть на последнем издыхании, пока они гостили здесь. В противном случае я только получила бы ещё больше проблем, а я точно не хотела ругаться с ними всё время их пребывания у меня.
— Свифт, — позвал меня Уайетт с другого конца кухни. — У тебя там всё в порядке с соте? — он имел в виду рабочее место Диллон, где она обжаривала овощи и готовила соусы для ужина.
— Это моё любимое место, — сказала я ему.
На самом деле, это было моё самое нелюбимое место. И Диллон сегодня была особенно неаккуратна. Вероятно, это было из-за дополнительной суматохи и воодушевления из-за помолвки брата. Но мне сразу же стало понятно, почему она так спешила сбежать отсюда.
Я бы тоже так сделала, если бы моё рабочее место выглядело как её.
Уайетт издал какой-то звук, который прозвучал как смех на конце кухни. Но это не могло быть правдой, потому что Уайетт не смеялся на своей кухне.
Бенни бросил на меня удивлённый взгляд и небрежно потёр рукой свою бритую голову.
— Это что была шутка, Кайа?
— Молчи, — зарычала я на него.
Он ухмыльнулся. Бенни был огромным мужчиной, который казался слишком большим для кухни. И хотя его пальцы были такие же большие как сосиски, он проделывал удивительные вещи с мясом. Он был мясником и резал мясо так, что оно выглядело потрясающе. Он был одним из тех поваров кому, помимо меня, больше всех доверял Уайетт.
— Я был не готов к тому, что ты можешь шутить. Тебе следует предупредить меня в следующий раз.
— Я всегда шучу, — бросила я ему в ответ. — Просто до сегодняшнего вечера у тебя отсутствовало чувство юмора.
— Я думаю, что чувство юмора не помешало бы кое-кому другому, — он бросил взгляд в сторону Уайетта, а я едва не закрыла глаза рукой и не чертыхнулась.
— Может быть, он наконец-то привык к своей роли? — я пожала плечами, притворившись, что в этом не было ничего такого.
— Может, — согласился Бенни.
Мы продолжили работать. Он закончил гораздо раньше меня и исчез в поисках Уайетта.
Я осталась одна на кухне, так как у меня было в два раза больше работы. Бенни и Эндо предложили мне помощь, но я отказалась. Было уже довольно поздно. Им не обязательно было задерживаться вместе со мной. Мы все хотели спать.
Бенни и Уайетт ушли двадцать минут назад, чтобы отнести выручку за вечер в банк. Я проследила за тем, как они выходили из двери, и с облегчением выдохнула, когда они ушли.
Не то, чтобы они напрягали меня, просто я любила находиться здесь одна.
Поскольку я была су-шефом, у меня была редкая привилегия закрываться одной. У меня был свой набор ключей — и я могла всё ими открывать. Уайетт и Эзра доверили мне довольно много вещей после ухода Киллиана, и только сейчас я почувствовала благодарность за это.
Кинув тряпку на стол позади меня, я развернулась и с восхищением оглядела сияющую кухню, на которой я рвала свою задницу днями и ночами.
Я была так зла из-за того, что Уайетт без проблем получил должность шеф-повара, и меня так расстраивало, что эта работа досталась ему на блюдечке, что я даже не думала о том, как много он работал, прежде чем получить её до того как Киллиан ушёл.
Именно этой работой занимался Уайетт во время правления Киллиана. Он был его правой рукой. Он работал дикое количество часов. У него никогда не было выходных или праздников. Каждый день он был здесь от звонка до звонка. В отдельные дни он работал даже больше, тяжелее и жёстче чем сам Киллиан.
Я знала это, потому что именно этим я сейчас и занималась.
И помимо всего прочего, у него с Киллианом были дружеские отношения, которые начались задолго до "Лилу" и наград Джеймса Бирда.
Должность шеф-повара в "Лилу" никогда не была моей. Я бы никогда не смогла претендовать или бороться за неё, и я её не хотела.
В полной тишине кухни в конце долгого и трудного рабочего дня я наконец-то смогла признаться в этом. Наконец-то я смогла примириться с правдой о том, что это работа была, есть и всегда будет работой Уайетта.
И это было нормально. Потому что были и другие кухни. И я собиралась использовать каждую секунду полученного опыта, который я могла получить в этом месте. Я собиралась взять эти долгие часы работы и превратить их в строгую рабочую этику. Я собиралась принять все эти ужасные требования, безумные претензии и превратить их в свою версию совершенства. Я собиралась принять своих сложных коллег, невыносимого босса и требовательных, вечно неудовлетворённых, клиентов, и создать свой собственный стиль руководства. И я собиралась взять свой успех, постоянное повышение в рабочей иерархии и звёздную репутацию и превратить всё это в ещё больший успех, ещё более крутой подъём и репутацию, известную по всей индустрии, которая также включала в себя награды и известность.
Я не смогла бы достигнуть такого успеха за одну ночь или за последующие несколько лет, но я была готова к долгой игре. Это был марафон, а не спринт, и я планировала завершить этот забег такой же сильной и цельной, какой я его начала.
Мои пальцы обхватили край стола, стальная кромка врезалась в мои нежные ладони, но я не могла не улыбнуться. Было что-то необычное в сегодняшнем вечере и в том, что я была одна на этой знаменитой кухне. Я чувствовала, как успех пронизывает меня всю. Я чувствовала, как победа танцует на моём языке. Я практически видела будущее, и оно включало в себя всё то, на что я надеялась... мои собственные желания сбывались.
Я не знала, была ли это "Сарита" или нет. Возвращение Эзры в Дарем означало, что всё это дерьмо стало наконец-то реальным. Больше никаких тренировок. Никакого притворства. Мне предстояло столкнуться с ним и с его решением. Была ли я готова к этому? И хотя я только успела потренироваться, выполняя задания в зале "Сариты", у меня была успешная карьера, которая складывалась из всех моих усилий в "Лилу". Я знала, как управлять кухней. Но могла ли я справиться с "Саритой"?
Заметив движение краем глаза, я чуть не закричала и повернулась, чтобы увидеть того, кто проник на кухню. Мои руки начали бессмысленно шарить по столу в поисках ножа, сотейника или чего-то, чем бы я могла защититься.
— Это я, — успокоил меня Уайетт, его голос звучал низко и мягко.
— Господи, ты меня напугал, — обвинила его я. Моё сердцебиение медленно начало успокаиваться, а дыхание снова сделалось нормальным. — Я думала, что ты уже пошёл домой.
— Я кое-что забыл, — сказал он.
Я проигнорировала то, как задумчиво он посмотрел на меня, и то, как потемнели и загорелись его глаза, смотрящие на меня точно лазеры.
Как давно он стоял там? Я заметила его всего лишь несколько секунд назад, его взгляд выглядел таким зафиксированным.
Моё тело знало ответ, но мой мозг всё равно заставил меня спросить:
— Что же ты забыл?
Широким шагами он пересёк кухню, и через семь шагов он уже был возле меня. Одной рукой он обхватил меня за талию, моё тело тут же вспыхнуло от близости к его телу. Другой рукой он взял меня за подбородок, наклонил мою голову назад и поцеловал меня в губы.
Его губы были такими голодными, и так отчаянно целовали меня, что мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я была беспомощна против этого цунами, вызванного его желанием. Он сбил меня с ног и полностью разрушил. Именно так Уайетт хотел чего-либо.
И этим чем-то была я.
Я ответила на его поцелуй — это был единственный верный ответ, единственная реакция, на которую было способно моё тело.
Таким был этот мужчина. Как бы я не отговаривала себя не реагировать на него физически, я должна была признаться, что я его хотела. А кто бы ни хотел?
Да, он был нечеловечески красив. А его татуировки были идеальны для соблазнения. Но здесь было что-то большее.
То, как он смотрел на меня через всю кухню, наполненную людьми, то, как загорались его глаза и становились горячее, чем тот огонь, с которым мы работали. И та трагичная история, которой он поделился со мной во вторник утром, и то, как он дёргал за струны моего сердца, потому что он был всё тем же маленьким мальчиком, которого я иногда всё ещё видела в нём.
Он пленил меня своими редкими улыбками и редким смехом, а также тем, как решительно он руководил кухней. Он захватил меня тем, как безупречно он готовил, а также своим неослабевающим желанием добиться совершенства. А ещё тем, как он уважал меня и доверял мне, и не знал, как он справится с кухней без меня. Всё это кипело между нами в течение долгих лет. И только сейчас я была готова признать, что это существовало, и оно угрожало полностью поглотить меня и утопить в своей абсолютной силе.
Я обхватила руками его шею, чтобы удержать равновесие, в то время как ураган между нами становился всё более наэлектризованным. Наши губы сражались, языки боролись. Но мы чувствовали себя комфортно, мы были знакомы со всеми изгибами и уголками друг друга. Ему нравилась моя верхняя губа, а мне нравилась покусывать его нижнюю. Мы не могли насытиться друг другом и работали синхронно, передавая друг другу инициативу и тем самым заставляя желание между нами закипать.
Его губы сдвинулись, чтобы уделить внимание линии моего подбородка, моему уху, шее. Его рука поднялась наверх и расстегнула оставшиеся пуговицы моего кителя. Я начала стягивать свой китель, а он помог мне, вырвав его у меня из рук.
Его поварской китель был снят несколько часов назад, и он прижался ко мне, будучи только в одной тонкой футболке и штанах. Но даже этого было слишком много. Я не могла вынести того, что нас что-то разделяло. Теперь, когда я вся отдалась этому, я хотела, чтобы он разделся. Я хотела его всего.
Каждую часть его.
Мои пальцы схватились за края его футболки, и я потянула вверх.
— Мы одни? — спросила я его, впервые почувствовав на вкус мочку его уха.
Боже, какой же это был роскошный и яркий вкус. Точно самая лучшая еда, которую я когда-либо пробовала. И я хотела ещё. И ещё. И ещё.
— Абсолютно, — подтвердил он. — Все двери заперты.
Вместе мы сорвали его футболку через голову, и выкинули её... куда-то. Он набросился на меня, его кожа была невероятно горячей. Он прижался ко мне своей грудью, и у меня вырвался горловой звук.
— Это сумасшествие, — пробормотала я, оставляя дорожку поцелуев вдоль линии роста его волос, в то время как он наклонил голову и поцеловал верхнюю часть моей груди.
Казалось, что этого ему было недостаточно, он обхватил мою грудь своей огромной рукой и сжал, его большой палец прошёлся по моему соску, дразня, мучая, сметая остатки стен, что я выстроила, чтобы защититься от него.
Он наклонил голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Его глаза были такими тёмными, удивительно глубокими и тёплыми.
— Не сумасшествие, — твёрдо сказал он. — Это было неизбежно.
Я улыбнулась, потому что, а что ещё мне оставалось? Я хотела задать ему сотни вопросов, чтобы добраться до сути этого таинственного ответа, который приводил меня в ярость, но я не могла выговорить ни слова.
Он сделал ещё один шаг ко мне, и дал мне возможность почувствовать его тело самой интимной моей частью. Я думала, что мы не могли стоять ещё ближе.
Я ошибалась.
Его большой палец снова прошёлся по моему соску.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я остановился, — приказал он. — И я остановлюсь.
— Не останавливайся, — попросила я его, тон моего голоса прозвучал более отчаянно, чем я хотела. — Пожалуйста, не останавливайся.
Уголок его рта приподнялся в той самой улыбке, от которой у меня официально была зависимость.
— Скажи мне, если ты этого захочешь. В любое время. Только скажи, ладно?
Я кивнула.
— Когда ты последний раз обследовалась?
Его вопрос выдернул меня из сладострастной комы, в которую я успела погрузиться. Обследовалась. Обследовалась на что? О, Господи, он об этом.
— Последний раз, когда я была с кем-то, — честно сказала я ему, — это было очень давно. — Очень, очень давно.
Его вопрос словно вылил холодной воды на мои гормоны, я умудрилась приподнять одну бровь, требуя ответа на тот же самый вопрос:
— А ты?
— То же самое, — пробормотал он. Он схватил меня за бёдра своими руками и приподнял так, что мои ноги обвили его за талию. Я взвизгнула и вцепилась ему в плечи, а он усадил меня на столешницу. — Я чист.
— Я тоже, — прошептала я, в то время как его тело подалось вперёд, заставив мои глаза закрыться.
Рукой он обхватил меня за шею и запустил кончики пальцев в мои волосы. Он приподнял мою голову, чтобы я опять посмотрела на него.
— Я давно этого хотел, Кайа. Очень давно. Но если ты хочешь, чтобы я остановился. Если ты не готова... скажи мне. Я могу подождать.
Внутри меня сидела какая-то дерзкая ведьма, которой хотелось знать больше. Я тоже хотела всего этого. И, может быть, если бы я была честна сама с собой, я признала бы, что я хотела этого гораздо дольше. Но я не могла позволить ему так легко отделаться... позволить ему получить то, что он хочет. Я привыкла бороться с ним, хотя бы даже немного, прежде чем давать ему то, что он хочет.
— Как давно ты этого ждал?
Казалось, мой вопрос не удивил его. Он наклонился вперёд, заставив меня упереться локтями о столешницу. Его грудь коснулась моей. Его татуировки подмигивали мне, приглашая меня потрогать их, почувствовать их на вкус... оставить на них свои следы.
— Гораздо дольше, чем ты пытаешься меня заставить.
Я раскрыла рот.
— Что это значит?
Он ухмыльнулся. Это была не полуулыбка, а коварная усмешка. Теперь, когда оба уголка его губ были приподняты, его улыбка была полной и она была ослепляющей.
— Это значит, что мы можем играть в эту игру до скончания века, но две вещи останутся неизменными. Первая, ты хочешь меня. Ты давно уже хочешь меня. Ты хочешь, чтобы это произошло. И я очень рад тебе в этом помочь. И второе? Я хочу тебя. Я хочу тебя уже очень давно. Я так давно тебя хочу, что уже забыл, что когда-либо хотел чего-то ещё. Я хочу тебя и я готов ждать столько, сколько потребуется, чтобы тебя получить. Ты понимаешь меня? Мы можем играть в кошки-мышки, сколько тебе нужно, но я знаю, что мы оба готовы сыграть в другую игру.
Он наклонил голову и начал целовать мою ключицу. Я закрыла глаза и постаралась ухватиться за те мысли, крутящиеся у меня в голове, чтобы понять смысл всего этого.
— Кайа, — резко сказал он низким и хриплым голосом. — Да или нет?
— Да, — прошептала я, не думая.
Никаких больше ссор. Он был прав. Мы оба хотели этого.
Мы оба не смогли бы стерпеть, если бы это не случилось в следующую секунду.
Его губы опять прижались к моим, а наши тела отчаянно прижались друг к другу. Нам обоим было нужно чувствовать вкус друг друга, и это было сильнее, чем потребность в воздухе. В этот раз он не был нежным, и я тоже.
Мы поглощали друг друга, цеплялись друг за друга, царапаясь, требуя ещё и ещё и ещё. Он сорвал с меня топ, обнажив меня, чего со мной не случалось уже так давно. На секунду я засомневалась и испугалась, почувствовав себя незащищено, в то время как он оторвался от меня, чтобы осмотреть мой практически голый торс.
— Боже, — прошептал он с трепетом, стерев все мои проблемы с самооценкой. — Я знал, что твоя грудь прекрасна, но, чёрт побери, Кайа. Она великолепна.
Его комплимент моей груди заставил меня легкомысленно рассмеяться.
— Ты смешной.
Его губы опустились на мой левый сосок, он как будто бы не мог ждать больше ни секунды.
— Ты восхитительная, — возразил он мне, проведя языком в правильном месте.
Он опустил чашечку моего бюстгальтера вниз, чтобы попробовать на вкус мою кожу. Мы оба застонали. Мои пальцы начали неуклюже нащупывать застёжку, чтобы расстегнуть этот чёртов бюстгальтер как можно скорее. Как только он ослаб в его руках, Уайетт сорвал его с моего тела и практически сразу накрыл мою грудь своими гигантскими руками.
Я посмотрела вниз на его загорелые руки, которые контрастировали с молочным цветом моей кожи. Татуировки на его руках обвивали пальцы, и я практически получила оргазм. Тело Уайетта было произведением искусства. От туннелей в ушах, до цветных чернильных рисунков, покрывающих всё его тело. Он самовыражался через кожу, и только тот, кто мог разглядеть его, узнавал его.
Но знал ли его кто-нибудь?
Джо думала, что он хрупкий. Диллон и Вера думали, что он непобедимый. Киллиан относился к нему как к младшему брату.
Все эти определения были неверными. Все до единого.
Он не был хрупким; он был до глупости наглым, открытым и он был готов противостоять всему тому, что преподносил ему мир.
Он не был непобедимым. В определённые моменты он был уязвимым. И нежным, если мне было это нужно. Он был готов признавать свои ошибки и просить помощи.
И он не был мелким. Ни в одном из смыслов этого слова. Он был внушительным, доминирующим и... непомерным.
Я не знала его. Я даже не была уверена, что когда-либо его знала.
По крайней мере, не полностью. И хотя призраки моего прошлого говорили мне о том,что сейчас самое время сбежать, прежде чем я успею слишком вложиться, прежде чем он узнает меня слишком хорошо, я не могла этого сделать.
Не сейчас. А может быть и никогда.
Уайетт проник мне под кожу, и обосновался в потайных уголках меня, которые я отчаянно пыталась от него спрятать. Он не собирался сидеть и ждать. Он даже не спросил разрешения. Он просто... взял. И теперь я боялась, что он никогда не вернёт мне меня.
В то время как он уделял особое внимание моей груди, я изнывала от того, что хотела изучить его тело. Я протянула руку к его ремню, притянув его к себе. Он прижался ко мне и на какое-то мгновение я отвлеклась. Мои веки закрылись в тот момент, когда он резко вдохнул.
— Чёрт, — пробормотал он.
— Ещё, — задыхаясь, проговорила я одновременно с ним.
Мои пальцы в отчаянии пытались расстегнуть его ремень, избавиться от этих штанов, которые так неудачно встали на моём пути.
Я почувствовала улыбку на его губах рядом с моей кожей.
— Давай немножко помедленнее, хорошо? Я достаточно долго ждал, я думаю, что имею право насладиться этим.
Насладиться этим?
Насладиться мной?
О Боже.
Я не смогла удержаться. Мы всегда играли с ним в это ближе-дальше, это была постоянная война, которую ни один из нас не мог отпустить.
— Ты имеешь право насладиться этим? Это прозвучало несколько самоуверенно.
Он снова прижал моё тело к столешнице, надавив на меня всем своим телом, наши самые интимные части соприкоснулись. Его пальцы переплелись с моими, и он широко расставил мои руки так, что мог теперь полностью видеть меня.
— Я заслужил это, — его голова опустилась, и он легонько укусил меня за подбородок. — Я хочу тебя медленно, Кайа. Я хочу насладиться этим. Растянуть это настолько, насколько возможно. Продлить тебя настолько, насколько возможно. И я собираюсь насладиться каждой секундой.
Прежде чем я успела возразить ему, он начал целовать мне шею, грудь и опустился к моему оголённому животу, пока мои штаны не остановили его.
Он приподнялся, чтобы расстегнуть пуговицу на моих хлопковых штанах. Его пальцы взялись за резинку моих трусиков, и одним движением он снял с меня оба предмета одежды.
Мои ноги вскинулись из-за этой неожиданной атаки, но он поймал мои лодыжки, прежде чем я успела начать пинаться точно дикий зверь. С той же абсолютной уверенностью, с которой он делал вообще всё, он опустил мои ноги на прохладную столешницу, мои колени согнулись, и он смог увидеть все мои прелести, в то время как я нервно задержала дыхание.
Я смущённо прикрыла грудь руками, отчаянно пытаясь контролировать себя. Но вдруг во мне что-то переменилось, и я почувствовала себя вывернутой наизнанку. Уайетт каким-то образом сумел взять всё в свои руки, а я пыталась отдышаться, так как моё дыхание управлялось теперь его безрассудным желанием.
Моё сердце колотилось в грудной клетке, по коже побежали мурашки от ожидания и волнения. Я должна была думать о том, что произойдёт завтра, о том, каким образом мы снова станем нормальными после всего этого, и как мы вообще сможем опять работать вместе... или смотреть друг на друга... или...
Его губы коснулись самой интимной моей части, и мои мысли испарились в кипящем пламени желания. Он поцеловал меня там так же, как он целовал мои губы, словно он не мог до конца мной насладиться, распробовать меня.
Он использовал язык, зубы и пальцы точно так же, как он готовил еду все эти годы — с абсолютной уверенностью и грациозной ловкостью. Моя спина прогнулась, оторвавшись от холодной столешницы, а мои руки начали искать что-то, за что можно было схватиться.
Это ощущение было слишком острым, слишком реальным, слишком... мощным.
— Уайетт, — задыхаясь, сказала я, не зная, хотелось ли мне, чтобы он остановился или продолжил. — О, Боже, Уайетт.
Он поднял голову, чтобы посмотреть мне в глаза. В его глазах я увидела, тёмную бездну желания. Его палец скользнул внутрь меня, что заставило меня впасть в практически бессознательное состояние.
— Не сопротивляйся мне в этом, Кайа, — потребовал он. К первому пальцу присоединился ещё один. — Только не в этом.
Он опять коснулся меня своими губами, подтолкнув меня к краю и отправив в бездну света, напряжённых мышц и самого восхитительного ощущения в моей жизни.
Моё тело содрогнулось, а ноги сжались, поймав в ловушку его руку и сжав его голову. Мое тело не хотело отпускать его до того момента, пока мне совершенно наконец не пришлось это сделать.
Он поднял на меня глаза и встретился со мной взглядом. На его лице отразилось спокойное удовлетворение, которое снова чуть не подтолкнуло меня к краю. Медленно нехотя он вынул из меня свои пальцы, и я содрогнулась, так как всё ещё была очень чувствительна.
Я уставилась на него, ожидая, что он перейдёт к следующей стадии. Я ждала, что он расстегнет свой ремень и сорвет с себя штаны точно супермен или типа того. Но вместо этого, он наклонился ко мне, положив руки по обеим сторонам от моей головы. Он издал удовлетворённый горловой звук, и я с запозданием осознала, что это было всё, что он планировал сделать сегодня.
Что?
Разве он не хотел?..
Взяв ситуацию в свои руки, я обхватила его талию ногами, приглашая его. Мои щёки уже были красными, так что они не стали красными как помидор из-за того, что я пыталась потребовать от него.
— Не может быть, чтобы мы на этом закончили. Мы только начали.
Уголок его губ вскинулся в полуулыбке, которую я уже начала любить.
— У меня нет презерватива, — объяснил он.
Я приподнялась на локтях и недоверчиво посмотрела на него:
— Что? Ты проверял свой кошелёк?
Он уронил голову и засмеялся, услышав мой вопрос. Когда он снова посмотрел на меня из-под своих ресниц, его глаза всё ещё светились тем электричеством и желанием. По моему телу снова прокатилась дрожь. Я всё ещё могла чувствовать его, он был крепким и длинным, и он прижался ко мне, прося моего внимания, требуя, чтобы мы закончили то, что начали.
— Понимаешь, я никогда их с собой не ношу. Я думал, что если я чего-то сильно хочу, я могу подождать, пока мы не доберёмся до моего дома, — его щёки порозовели. — И если честно, до сегодняшнего вечера, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы подождать.
— Что же мы будем сейчас делать? — проворчала я.
Это, очевидно, была его вина. Ну, хорошо, у меня был чудесный оргазм, но я хотела ещё один, чёрт побери!
Он опустил голову и поцеловал ямочку у меня на шее, используя язык и зубы, и всю свою магию соблазнения.
— Мы пойдём на свидание.
Это отрезвило мой мозг, опьянённый сексом.
— Что?
Снова подняв голову, он улыбнулся и сказал:
— Свидание, Кайа. Ты же знакома с тем, что это такое? — и поскольку он был Уайеттом, он также сказал. — Это такая вещь, которую делают два человека, которые нравятся друг другу. Парень заходит за девушкой. Вы идёте в общественное место, которое нравится обоим. Там также присутствуют напитки. Иногда еда. Иногда танцы. Тебе это ничего не напоминает?
Я закатила глаза.
— Очень мило, умник. Но мы не можем.
— Чего мы не можем?
— Пойти на свидание.
— Почему нет?
Расстроенно вздохнув, я полностью выпрямилась, заставив его отойти на шаг назад. Мне была нужна одежда, если он собирался разговаривать со мной об этом.
— Потому что ты мой босс. И мы работаем вместе, — по тому, как напряглась его челюсть, я поняла, что я привела аргумент, который тоже его волновал. — А ещё, я твой су-шеф. Ты можешь взять отгул. Или я могу взять отгул. Но мы не можем сделать это вместе. Кто будет управлять кухней?
Его нижняя челюсть задвигалась туда-сюда, когда я наконец-то указала на главную проблему.
— Хм...
Закончив застегивать свой бюстгальтер, я скрыла свою победоносную улыбку за поварским кителем, пока накидывала его.
— Это не сработает, Уайетт.
— Ланч.
Я моргнула.
— Что?
— Мы и так знали, что наши отношения не будут обычными... так же как и наши свидания.
Что он только что сказал... отношения?
— Ты же это не серьёзно?
Он моргнул.
— То есть?
Сукин сын. Где мои трусики, чёрт побери?
— Ты не думаешь, что мы несколько торопимся? Я имею в виду, что вчера мы ненавидели друг друга и...
— Я никогда не ненавидел тебя.
— А ещё мы движемся в разных направлениях и всё время работаем. В свете всего этого, отношения кажутся чем-то за гранью.
Какое-то время он изучал меня, как будто бы измерял меня, решая что-то, что, казалось, требовало моего разрешения.
— В каком таком другом направлении ты двигаешься, Кайа?
О, нет. Стоп! Стоп! Это был не тот разговор, который должен был происходить посреди ночи, сразу после того как Уайетт полакомился моим телом. Мне нужно было охладиться, прежде чем я смогла бы признаться ему в своих планах. Мне нужна была дистанция, мне надо было очистить голову, и моё тело не должно было чувствовать себя так, как будто бы ему только что преклонялись.
Трусики?! Эй, трусики??? Где же вы, трусики?
Заметив моё напряжение, он наклонился вниз и подал мне штаны вместе с моим нижним бельем и сброшенным ботинком. Я соскользнула со столешницы и начала натягивать одежду.
— Уже поздно, — заметила я ровным тоном. Набравшись смелости и взглянув на него, тогда как всё, что мне хотелось сделать, это ускользнуть в темноту ночи и никогда больше не появляться, я сказала: — Мы можем поговорить об этом завтра?
— Завтра?
Я встала на носочки и поцеловала татуировку в виде пера на его шее.
— Когда я приду сюда завтра утром, мы можем обсудить детали, — внутри меня начала подниматься паника, словно вода в кипящем чайнике. Мне нужно было личное пространство, чтобы понять, что случилось. Мне нужен был воздух, чтобы перевести дух.
Мне надо было... поспать.
— Детали? — он повторял мои слова, как будто бы они не имели для него смысла. — Это такой тип отношений, где есть какие-то детали?
Я закрыла глаза и отвернулась от него, чтобы он не мог видеть моё выражение лица, полное сожаления. Я боялась, что он не так поймёт его. Или, может быть, я сама не так все понимала.
О чём я жалела? О том, что мы сделали?
Нет... не совсем. Не сейчас.
О том, что я прервала его и так с ним обращалась?
Может быть.
— Есть определённые правила, Уайетт. Мы не можем... мы не можем... Мы работаем вместе. Это только всё усложнит.
Если я сейчас отпущу ситуацию. Если я не пойму, как остановить это.
Его пальцы потянулись к моей руке и обхватили её. Он почти не сжимал её, но ему это и не требовалось. Этого ощущения было достаточно, чтобы вернуть меня под защиту его тела.
Другой рукой он обхватил меня за талию, и опустил лицо на мою шею, моя спина была прижата к его груди. Я вздрогнула, когда он заговорил, его голос был чуть громче шёпота.
— Хорошо, Свифт. Иди домой. Я всё здесь уберу.
Он не был хрупким, напомнила я себе. Джо была не права насчёт него.
Я знала его.
Он был самым сильным человеком, которого я знала.
— Спасибо, Уайетт, — сказала я ему, мой голос дрожал от эмоций, страха и сожаления.
— Увидимся завтра?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Это я была хрупкой. Это я могла сломаться.
Он отпустил меня. Я выбежала из здания, и при этом настолько струсила, что даже не обернулась.
Как так вышло, что что-то настолько удивительное снова заставило меня сбежать? Я никогда не испытывала ничего подобного. Даже Нолан не мог заставить женщину так себя чувствовать. Я была уверена в том, что девяносто девять процентов мужского населения не могли заставить девушку чувствовать себя таким образом.
Почему же я опять убегала?
Зачем я пыталась избегать чего-то, что было настолько хорошим.
Я мучила себя этим вопросом всё то время, пока ехала домой. Он продолжил преследовать меня, когда я принимала горячий душ и пила пиво, не дав мне всем этим насладиться и забрав у меня удовлетворение от того, как офигенно я сегодня поработала. Он остался со мной, когда я забралась в постель, в которой я крутилась и вертелась, не имея ни единого шанса на то, чтобы уснуть. А на следующее утро на моё левое плечо приземлилось сомнение, которое начало внушать мне разные лживые вещи, комплексы и всё то, что, как мне казалось, я оставила в Гамильтоне много лет назад, поэтому я отправила Уайетту трусливое текстовое сообщение за час до того времени, когда я должна была быть на работе.
"Чувствую себя дерьмово. Мне кажется, это грипп. Прости, сегодня не смогу быть".
Он отправил мне в ответ палец, поднятый вверх, что заставило меня почувствовать себя ещё более дерьмово.
Весь день на моём телефоне висело сообщение "Увидимся в понедельник", но я не нашла в себе смелости отправить его. Теперь официально можно было сказать, что все те причины, которые заставили меня сбежать из Гамильтона, снова захватили меня.
"Уайетт не Нолан", — сказала я себе.
"Но он точно так же может доставить тебе неприятности", — прошептало моё хрупкое сердце.
"Он точно так же причинит тебе боль, — согласился мой мозг. — Ему не будет тебя достаточно".
Я очень устала спорить со своей головой и сердцем. К тому же, я не видела в этом смысла. Они оба были правы.
ГЛАВА 17
— Кайа-малышка, — воскликнул мой папа и заключил меня в свои объятия. — Я так рад, что ты смогла взять отгул на сегодня.
Мой папа, Эрик Свифт, должен был скоро пойти на пенсию, оставив свой пост генерального директора в "Хэмил Чикен". На работе он был невероятно умный, амбициозный, и беспощадный. Дома он позволял маме руководить всем, и был рад бегать туда-сюда, выполняя её поручения.
Моя мама, Дана, генеральный директор нашего дома, всю свою жизнь работала специалистом по подбору персонала в местном агентстве на неполный рабочий день. Ей нравилась её работа, потому что там был гибкий график, и она получала доступ к информации обо всех городских драмах.
— Я хотела провести с вами время, — сказала я ему. — У меня всё никак не получается увидеться с вами.
— Это потому что ты пытаешься уработать себя до смерти, — проворчал он, нехотя передавая меня моей маме.
— Привет, мама, — улыбнулась я ей.
Она обхватила моё лицо руками и поцеловала меня в лоб.
— Ты стала красивее, чем раньше.
Её слова успокоили открытую рану в моей в груди, и я немного расслабилась. Я была действительно рада их видеть. Мама крепко обняла меня, ещё больше облегчив моё состояние, которое беспокоило меня весь день.
— Давайте, я возьму ваши вещи, — предложила я, проведя их в свою квартиру. Мои родители всегда хорошо выглядели, и с возрастом это не поменялось. Конечно, их лица сделались мягче, чем в молодости. Но на них уже были видны морщинки, как бы активно мама не пользовалась средствами для кожи. Мама и папа уже не были такими же тонкими и звонкими. Их привлекательность превратилась в степенную красоту. Они были словно ходячая реклама пенсионного фонда, такие идеальные жители одноэтажной Америки. Им обоим хотелось вручить по короне и окрестить "мистером и миссис Успешный американский житель".
Я же была их полной противоположностью — я была дикой. Мои розовые волосы контрастировали с их идеальными стрижками и сединой. У меня был пирсинг в губе и множество колечек в ушах, тогда как моя мама, как правило, выбирала жемчуг. Я носила хипстерскую одежду, а моя мама интеллигентные кардиганы. Было сложно поверить в то, что я их отпрыск. Но зато было несложно понять, почему я в итоге сбежала из Гамильтона, сверкая пятками. Дома они могли рисоваться Клэр и Кэмерон. Им не нужна была паршивая овца, портящая им вид, когда они играли в гольф или ходили обедать с местными прихожанами.
Поставив их небольшие чемоданы во второй спальне, в которой я убиралась и наводила порядок всё утро, я удивилась, когда увидела, что мои родители последовали за мной в комнату.
Папа посмотрел на свои часы марки "Таг Хоер".
— У нас же не так много времени? Мы добрались сюда позже, чем я предполагал. Машина Кэмерон сломалась за городом — мне пришлось помочь ей, прежде чем мы смогли выехать.
Я тут же почувствовала, что опять переживаю за свою маленькую сестру. У нас была разница в шесть лет, поэтому мы никогда не были близки, но я всегда старалась защищать её.
— О нет. С Кэм всё хорошо?
Мама усмехнулась.
— Эрик, не драматизируй. У неё просто закончился бензин.
Он сложил руки на груди и обиженно сказал:
— Но ей всё равно была нужна моя помощь.
— Этот ребёнок такой забывчивый, что, я клянусь, она могла бы забыть про свои собственные волосы, если бы они не росли на ней.
Я улыбнулась, потому что это была правда.
— Я рада, что проблема оказалась незначительной.
Мама повернулась ко мне и оценивающим взглядом оглядела мои штаны для йоги и топик.
— Во сколько нам надо уезжать? Как быстро ты можешь собраться?
— Собраться куда?
Она точно скопировала моё выражение лица. Со стороны не так часто могло показаться, что я выгляжу, как моя мама, но именно в этот момент я была уверена, что мы выглядим одинаково. Никто не мог выглядеть настолько потрясённо, чем мы с ней — обычно это было связано с тупостью других людей.
— На ужин.
Я посмотрела на свою одежду и поняла, что согласно маминым стандартам, она не прошла проверку.
— О, вы хотите поужинать?
Папа засмеялся, как будто бы я пошутила.
— То есть ты имела в виду, мы хотим поужинать, — утвердительно заключил он. Это был не вопрос. — Ты всегда такая смешная.
Я беспомощно посмотрела на маму.
— Я что-то пропустила?
— Наша бронь, — она достала из кармана телефон и потрясла им передо мной, как будто бы это должно было освежить мою память. — Сегодня позвонили, — объяснила она. — И хотели подтвердить бронь столика на трёх человек на семь вечера.
— Кто позвонил? — спросила я. Меня начало терзать подозрение. Оно словно вытекало из моего сердца, точно это был порванный воздушный шарик.
— Ресторан, — медленно сказала мама.
Теперь я выглядела как полнейшая идиотка, судя по её озадаченному взгляду.
— Какой ресторан? — резко спросила я, моим языком завладела жуткая паника.
— Тот, где ты работаешь, малышка, — объяснил папа своим терпеливым тоном, которым он всегда говорил.
Он никогда не был резким, грубым или уставшим — все эмоции были предоставлены моей маме и мне.
— Тот самый, куда так сложно попасть, — он ухмыльнулся. — Поверь, мы пытались. С твоей стороны было очень мило заказать для нас столик. Так здорово, что мы сможем поужинать там с тобой. Ты знаешь, что там надо заказывать, — он улыбнулся моей маме. — И чего следует избегать.
Это было чёртово фиаско. Чего мне хотелось сейчас избежать так это похода в ресторан.
Я посмотрела на потолок и попыталась набраться терпения. Совершенно точно, в этом был замешан Уайетт. Ведь так? Прежде всего, это была его идея. А я сказала, что заболела... Он решил, что таким образом заставит меня встретиться с ним? Сделав такую милую вещь для моих родителей? Он недооценил моё первоклассное умение убегать и прятаться.
Только вот это был "Лилу"... и по-настоящему фантастическая возможность для них. Они не только смогли бы получить лучший гастрономический опыт всей своей жизни, о котором я постоянно рассказывала им с тех самых пор, как начала там работать, но они также наконец-то поняли бы, почему я так любила свою работу.
Но чего хотел Уайетт? Что бы он сказал моим родителям? Ничего. Он не стал бы рассказывать о прошлой ночи. Это было бы безумием. Он не был настолько ужасным человеком. О Господи, по крайней мере, я на это надеялась. Я нахмурилась, потому что после недолгих размышлений, я решила, что этого нельзя исключать.
Покачав головой, я постаралась успокоить сама себя. Он не побеспокоит нас. Не сегодня. Уайетт не был похож на парня, который хотел познакомиться с моими родителями. К тому же, он должен быть очень занят на кухне во время нашего ужина. Я уже знала, что сегодня в "Лилу" все столики были забронированы.
И это поднимало интересный вопрос: как Уайетт смог зарезервировать столик на трёх человек, тогда как лист ожидания был уже полон?
Снова переведя внимание на своих родителей, я поняла, что Уайетт уже победил. Я не смогла бы забрать у них эту возможность. Они давно уже хотели поужинать в "Лилу" — с тех самых пор, как я начала там работать. Я даже пыталась один или два раза записать их в лист ожидания, но это никогда не срабатывало. Либо они не могли приехать в город, когда появлялся свободный столик, либо не было свободных столиков, когда они были в городе.
— Наконец-то мы увидим, из-за чего весь этот шум, — мама улыбнулась, её слова казались приятными, несмотря на двусмысленность комплимента.
— Тебе понравится, — сказала я сквозь зубы. — Эта еда изменит твою жизнь. — Я наклонилась, чтобы посмотреть на папины часы. — Ты сказал, в семь? Тогда нам надо выйти где-то через сорок пять минут.
Моя мама глянула на меня, её брови нахмурились, сдвинувшись над её прямым носом.
— Тебе хватит времени, чтобы подготовиться?
Как ни странно, я чувствовала себя как дома, чего не случалось уже долгое время. Пассивные нападки моей матери касательно моей внешности были мне так знакомы. И я даже испытала ностальгию по детству. Заткнув за ухо волнистую прядку, я сказала:
— Я быстро.
Она поморщила нос, снова заметив мою причёску, но отошла в сторону, чтобы я поспешила в свою комнату.
Как только за мной закрылась дверь, я начала раздеваться, сбрасывая с себя всю ту удобную одежду, в которой я убирала квартиру в течение всего дня. Я забежала в душ с зубной щёткой в руке. Мне надо было постараться, чтобы подготовить себя к "Лилу".
Это был не обычный ужин и длинный выходной с родителями. Это был не просто приём пищи в одном из самых престижных ресторанов города. И это был не один из наших обычных визитов, когда мы оставались дома, радостно заказывали пиццу, а мне приходилось слушать сплетни из дома до тех пор, пока родители не "отключались" от большого количества выпитого вина.
Мне было очень любопытно, каким будет следующий шаг Уайетта в нашей долгой игре. Он предложил мне сложную задачу, и мне надо было сделать что-то, чтобы достойно ответить ему. Он думал, что может обыграть меня? Также мне было интересно, откуда он достал номер телефона моей мамы — но об этом я собиралась спросить его позже.
Это был не просто ужин и демонстрация места моей работы родителям. Мне нужно было поставить Уайетта на место, чтобы напомнить ему, с кем он имел дело. Мне не была нужна ничья. Мне была нужна победа. И Уайетт должен был понять, как сильно я могу упиваться победой.
Через тридцать пять минут я вышла из своей комнаты, мои розовые кудряшки были искусно прибраны, на мне было надето маленькое чёрное платье, которое облегало все мои изгибы и демонстрировало пышную грудь самым изящным образом — ну раз уж он был ей так одержим.
Мои каблуки доставали прямо до неба, они были созданы для мести. Если честно, они были созданы для тех вечеров, в которые я не должна была много стоять. Я закончила свой вечерний образ, накрасив губы помадой того же оттенка, что и мои волосы, глаза я накрасила в стиле "смоки айс", что казалось мне перебором в сравнении с моим обычным макияжем, состоящим из водостойкой туши и блеска для губ.
Я покусывала колечко в губе, пока вела своих родителей к их "Рейндж Роверу". На фоне сдержанной блузки моей мамы и чёрных штанов с высокой талией меня можно было принять за нанятую эскортницу, но моя самооценка не собиралась падать.
Сегодня я выглядела хорошо. Может быть даже сексуально.
Если Уайетт хотел поиграть с огнём, он должен был подготовиться к тому, что мог обжечься.
До "Лилу" было пятнадцать минут езды, даже учитывая траффик в пятницу вечером. Мы въехали на парковку раньше, чем я успела морально подготовиться.
К счастью, мои родители ненадолго задержались внутри "Ровера", чтобы осмотреть "Лилу" снаружи. На фоне тёмного неба его белые стены, увитые плющом, смотрелись эффектно. Уличные фонари подсвечивали лучшие его части так, что всё здание сияло в мягком тёплом свете. Со всех сторон ресторан был окружён железными конструкциями и кирпичной кладкой, что заставляло его выделяться на этом фоне как маяк культуры и шика.
Моя мама повернулась на своём сидении и посмотрела на меня.
— Он очарователен, Кайа, — сказала она, и она действительно имела это в виду.
Я гордо улыбнулась и сказала:
— Один из лучших в городе, я думаю.
Эта площадь была одной из самых оживлённых в городе по вечерам, но, по моему мнению, она была лучше всех. "Лилу", конечно, был на ней главным бриллиантом, хотя там также располагались два лучших ночных клуба — "Гринлайт" и "Верв". Еще здесь был магазин велосипедов брата Веры, "Сайкл Лайф". Плюс, несколько дизайнерских бутиков, которые привлекали сюда много людей.
Да, наша площадь была лучшей, но когда-то здесь было ещё лучше со старым грузовичком Веры, который располагался посередине. "Гурманка" создавала спокойную городскую атмосферу, которой теперь так не хватало. Также там было здорово ужинать после работы. Особенно сейчас, когда я была вторым главным поваром и моя работа поздно заканчивалась. Не было ни одного нормального места, которое было бы открыто в это время, кроме "Тако Белл". Но девушка не могла есть так много фаст-фуда, даже в виде тако.
Именно поэтому я и Диллон были большими ценителями завтрака. Мы были окружены пятизвёздочной едой, но редко имели к ней доступ, либо у нас уже не было сил сходить поесть, так как нам приходилось готовить каждый день.
Мои родители вышли из машины, и я последовала за ними. Мне, вероятно, надо было сразу же пройти вперёд, но я редко заходила в "Лилу" с центрального входа, поэтому я не могла не насладиться этой возможностью.
В отличие от кухонной двери, которая встречала своим покрытием из нержавеющей стали и потёртостью из-за постоянного использования, центральная дверь, выполненная во французском стиле, обладала какой-то редкой и ценной магией. Небольшие квадратики из витражного стекла, выделенные чёрным цветом, были похожи на амьюз буш5, они дразнили и одновременно располагали к себе.
Оказавшись внутри, мы мгновенно перенеслись в другой мир, в котором официанты, одетые в чёрное, тихо сновали туда-сюда, выделяясь на фоне белых скатертей и белых кирпичных стен. Освещение было ярким и тёплым, и оно ещё больше добавляло привлекательности мягкому интерьеру всего зала.
Нас поприветствовала хостес, стоящая за стойкой. Эта стойка была настолько огромной, что хостес едва могла видеть зал из-за неё.
— Привет, Кайа, — улыбнулась она.
— Привет, Эрин.
Она была милой девушкой-студенткой, которая училась на спортивного комментатора. Я едва была с ней знакома, но знала, что она очень усердно работала и не устраивала скандалов — а это было редкостью в ресторанной индустрии. Я подошла к её стойке и схватилась рукой за край. Понизив голос так, чтобы мои родители не могли меня слышать, я спросила:
— Кто-то позвонил моей маме, чтобы подтвердить бронь.
Она прошлась глазами по списку гостей.
— Под каким именем она должна быть?
— Я думаю, Свифт? Или Дана.
— О, вот она. Похоже, шеф-повар Шоу добавил вас в последнюю минуту, — она встретилась со мной глазами. — Повезло. Я уже несколько месяцев пытаюсь зарезервировать тут столик для своих родителей.
Я улыбнулась ей, но моя улыбка дрогнула.
— Мои тут в первый раз, а я работаю тут уже много лет. Попробуй ещё. В конце концов, у тебя получится забронировать.
Особенно после того, как ты переспишь с Уайеттом. Ну, или почти. Он становится очень покладистым, когда дело заходит достаточно далеко.
Она вздохнула, и я сразу же поняла, что эта работа была для неё временной. Она не собиралась ждать несколько лет, чтобы получить бронь. Нам бы повезло, если бы она продержалась тут всё лето.
— Сколько вас? Всё что здесь написано, это предоставить вам лучший столик. Но я не знаю, на какое количество человек.
Если она не знала подробностей брони, то кто тогда подтверждал её по телефону? Уайетт? Наклонившись вперёд, я просканировала её список, но так как он лежал для меня вверх ногами, я не смогла ничего там прочитать.
— Здесь так написано?
Она перевернула для меня список, где совершенно чётко стройным почерком Уайетта было наскоро написано:
— Свифт — лучший столик.
Мой желудок слегка подпрыгнул. Я прочитала написанное ещё раза три, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация, и что мой мозг не разыгрывает меня, заставляя меня видеть то, что я хочу видеть.
Стоп. Я хотела это видеть?
Я закрыла глаза и перенеслась на ту холодную стальную столешницу в кухне, голова Уайетта была у меня между ног, а моё чувство реальности и здравого смысла разорвалось на миллион частиц света и огня.
Господи, что за чёрт, Уайетт? Что ты со мной сделал?
— Я могу посадить вас, когда вы будете готовы, — мягко сказала Эрин, её глаза беспокойно сощурились.
Сдвинув плечи, я заставила свой мозг сосредоточиться и сделала шаг в её сторону. Мои родители последовали за мной. Когда мы проходили мимо гостей, которые пребывали в экстазе и находились на краю гастрономической комы, я наслаждалась каждой секундой предоставленной возможности.
Обо мне не отзывались клиенты или критики. Я была всего лишь су-шефом, моё имя не ассоциировалось с этим рестораном. Блоги не писали о том, как я талантливо готовлю мясо или соусы. Отзывы на Yelp не рекомендовали этот ресторан из-за того как я могу делать ризотто, или как гениально я подавала брюссельскую капусту. Все почести доставались Уайетту. А до него Киллиану.
Но я, тем не менее, знала, что блюда на этих столах являются плодом командной работы. И не только моей. Там на кухне все повара работали, потели, трудились, чтобы подарить самый идеальный гастрономический опыт из всех возможных.
Именно эти отдельные элементы и создавали меню, представляющее собой не что иное, как произведение искусства. Каждый рецепт был тщательно продуман и доведён до совершенства. И всё это было живым, дышащим организмом, который постоянно менялся, регулировался и изучался для того, чтобы каждый раз становиться лучшей версией себя самого. Поэтому наши гости всегда получали идеальный результат.
Например, заячьи лапки. Их надо было тушить за два часа до открытия ресторана, чтобы мясо стало нежным и начало отделяться от косточки, затем их жарили в утином жире при температуре двести градусов, чтобы запечь весь сок внутри. И их надо было перевернуть в нужное время, чтобы получить прекрасную хрустящую корочку по всей поверхности.
Филе нужно было переворачивать только один раз, ближе к концу приготовления, чтобы следы от гриля были одинаковыми со всех сторон. Если перевернуть его раньше, его можно пережарить. Если перевернуть его слишком поздно, то тогда обе стороны не смогли бы зажариться равномерно. И я всегда давала мясу отдохнуть, прежде чем класть его на тарелки.
Совсем недавно мы решили подавать перепелиные яйца, сваренные всмятку вместе со спаржей. А еще добавили молодую зелень, которая придавала проверенному и любимому блюду свежий и богатый вкус. Уайетт усовершенствовал два эти элемента, когда сменил Киллиана. Эти нововведения подарили блюду вторую жизнь. Яйца с их жидким желтком делали знакомый вкус ещё более насыщенным, а молодая зелень добавляла яркости и взрывного вкуса блюду, которое готовилось уже много лет. Спаржа ощущалась совсем по-новому и была гораздо лучше, чем раньше. Наши гости просто обалдевали от неё.
Эрин подвела нас к стоику в центре зала, с идеальным видом на кухню и весь остальной ресторан. Это был лучший столик, и мне стало интересно, сколько человек ему пришлось вычеркнуть, чтобы выбить его для нас.
Эрин подала нам наши меню, и уверила, что Ким скоро подойдёт, чтобы принять у нас заказ.
Мой папа наклонился над столом и произнес:
— Ого!
Это всё, что мне было нужно, чтобы расслабиться на своём стуле и наконец-то отпустить свой страх. Я даже не знала, чего я вообще боялась. Я только знала, что я боялась. Уайетт и я когда-то были друзьями. А ещё мы когда-то были врагами. И я не знала, кто мы были сейчас.
Нас.
Наш.
Мы.
Он и я.
Вместе.
Все эти слова крутились у меня в голове, ожидая внятного определения. Мой мозг хотел установить для них какие-то границы, запереть их в ящики, чтобы избавиться от порхающего чувства в моей груди, которое было похоже на влюблённость, страсть и всё то, к чему я уже была готова.
Появилась наша официантка, Ким. Она была одним из столпов "Лилу". Она работала здесь столько же, сколько и каждый из нас, и могла справиться с чем угодно. Она улыбнулась мне, и я представила её своим родителям, перед тем как мы заказали напитки.
Мы были в достаточно дружеских отношениях с нашим барменом, Дариусом. Я знала его все фирменные напитки и те варианты, которые Эзра заставил убрать его из меню, чтобы соответствовать недавнему закону об алкоголе, который прокатился по всей стране. Эзра хотел, чтобы в меню были включены новые физзы6, коктейли "Олд-Фэшн", "Московский мул" и "Френч-75". Сейчас Дариус работал над тем, что добавлял халапеньо в текилу. Он опускал стакан в смесь из корицы, соли и красного перца, чтобы создать пряный, сладкий и вкусный коктейль "Палома", который должен был взорвать мозг и начать революцию среди напитков.
Я заказала один такой для папы, и джин с лимоном и ревенем для мамы.
А для себя? "Грязный мартини". А также джин — желательно «Irish Gunpowder», если он у нас, конечно, был. Очень грязный. А к нему зелёные оливки, заправленные голубым сыром — как и завещал нам Всевышний.
Ну что тут скажешь? Я любила холодное пиво, как и любая другая девушка, но на таких каблуках? Мне нужен был напиток, которым бы гордился Джеймс Бонд.
Как только напитки поставили на стол, я по памяти заказала закуски. Мне хотелось, чтобы мои родители получили максимально полное впечатление. А ещё я хотела, чтобы они попробовали самую лучшую еду в своей жизни. Я хотела, чтобы они увидели, чем я занимаюсь и поразились.
Зная их вкус, я заказала тосты с копчёной форелью и кремом из авокадо, и спаржу, предварительно прокрутив у себя в голове хвалебную речь о ней, а также ньоки ручной лепки с фисташками и шафрановым кремом.
Я уже собиралась встать и откланяться, но мы даже не добрались до вторых блюд. Я решила подождать, пока они не попросят меня выкатить их из ресторана.
Ким улыбнулась, приняв наш заказ, и исчезла, чтобы забить его в компьютер.
— Здесь так много еды, — пожаловалась мама. — Это были только закуски?
— Тебе необязательно есть всё, — уверила я её. — Я хочу, чтобы вы попробовали как можно больше разных блюд. Оно того стоит, обещаю, — я пожала плечами и решила добавить к сказанному ещё одну фразу. — К тому же, я угощаю.
Папа тут же нахмурил брови.
— О, мы не можем позволить тебе заплатить за...
Я отмахнулась.
— Это ерунда. Я хочу, чтобы вы почувствовали "Лилу" целиком.
Мама внимательно просмотрела меню.
— Может быть, мы могли бы разделить какое-то большое блюдо.
— Мам, — застонала я. — Пожалуйста, поверьте уже, что я тут не последний человек. Я не живу от зарплаты до зарплаты.
Мои родители уставились на меня, пытаясь собрать воедино все факты из моего неясного высказывания. Папино любопытство взяло верх.
— Ты, и правда, находишься здесь на верху пищевой цепочки?
Я улыбнулась. Так и было. Это было не первое место, но это было хорошее место для начала, чёрт побери.
— Да. Я здесь су-шеф. Единственный и неповторимый. Я второй человек на кухне.
— Насколько это тяжёлая работа, дорогая?
Они уже знали, какую должность я занимаю, но до этого момента они не понимали, что конкретно это значило. Это было слово без определения, пока они не увидели реальное положение дел. И они знали, что я много работаю, и, вероятно, подозревали, что моя работа была тяжёлая. Но я никогда не признавалась им в этом вслух. Я хотела, чтобы он поняли, как я любила эту работу, эту должность. Если бы вы спросили их раньше, какой была моя жизнь? Они бы остановились на варианте, где присутствовали бабочки и радуга.
— Очень тяжёлая, — согласилась я. — Но она того стоит. Это и есть любовь. И мне повезло работать на одной из лучших кухонь на планете. Я не воспринимаю это как должное.
Или не буду воспринимать. Начиная с этого момента.
Вспоминая, как неблагодарно я относилась к этому в течение последних десяти месяцев, я хотела закрыть лицо от стыда. Я воспринимала мой успех как должное. Я не ценила то, что Уайетт мне доверяет, и чуть не позволила своему отношению разрушить один из лучших моментов в моей жизни.
Папа посмотрел на маму.
— Мы просили её уйти отсюда ради столовой.
Мама фыркнула, не почувствовав ни вины, ни угрызений совести.
— Я хотела, чтобы она жила поближе к дому. Я не собиралась отнимать у неё её мечты.
Но именно от этого она и просила меня отказаться. От моей мечты. От моих стремлений. От моего будущего.
— В Гамильтоне нет ничего для меня, мам. Я должна быть здесь.
Подошла Ким с двумя официантами, которые несли наши закуски, что заставило нас прервать разговор, пока перед нами не поставили первые тарелки. Папины глаза расширились от удивления, когда он увидел, насколько сложными были блюда, в то время как мама разглядывала компоненты блюд, как будто бы каждый из них был виноват в том, что я не возвращаюсь домой.
Я начала раскладывать закуски по тарелкам, разговор на несколько минут завис в воздухе. Мои родители были культурными людьми, но они не были гурманами. Тем более что вся еда была довольно вычурная, и даже осведомлённым фанатикам могли понадобиться объяснения.
— Ты это готовишь? — спросил папа, после того, как проглотил свой первый тост с форелью.
— Эм, иногда. Это зависит от смены и от того, кто ещё работает. В основном я отвечаю за мясо, если хочу этого. Но именно я предложила фисташки для ньокки.
— Как ты до этого додумалась? — спросил папа, собирая вилкой оставшиеся крошки на тарелке.
Я пожала плечами.
— Я не знаю. Это просто случилось. Я знала, что они подойдут к этому вкусу, и мне казалось, что блюду недоставало важного хрустящего компонента.
— Это впечатляет, — призналась мама.
Ким вернулась, чтобы проверить нас и принесла остальную часть нашего заказа. Для моей мамы подали хрустящую свиную грудинку с полентой на сливках и глазированной морковкой. А папе — стейк-фри — говядина Кобе подавалась с картошкой-фри и жареной брокколи. А себе я заказала тортеллини с душистым горошком. Тортеллини были моим любимым блюдом во всём меню, и Уайетт сам готовил его. Я быстро добавила карри из меч-рыбы — этим блюдом тоже занимался Уайетт — с чечевицей и овощами.
— Кайа, это слишком много, — мама отчитала меня уже во второй раз, после того как Ким отошла.
Я терпеливо улыбнулась ей.
— Тебе не надо есть всё. Но я обещаю, потом ты меня поблагодаришь.
Её глаза опустились на мою талию.
— Я думала, что ты забросила йогу, но теперь я понимаю.
Я привыкла к её пассивной агрессии и грубости, поэтому сменила тему, не обращая внимания на её подкол.
— Как там Клэр? С нетерпением ждёт лета?
Лицо моей мамы засияло при упоминании моей младшей сестры.
— Ей нравится её класс в этом году, но она ждёт каникул. Она очень много работает. Эти дети заставили её потрудиться, чтобы заработать деньги.
Я чуть не закатила глаза. Моей "несчастной" сестре приходилось работать обычное количество часов каждую неделю, а ещё у неё были летние и все остальные каникулы. Не говоря уже о тех специально отведенных днях для учителей, когда дети не приходили в школу, но которые так же оплачивались.
Меня тут же накрыло чувством вины. Я была несправедлива по отношению к учителям. Я знала, что они много работают — больше чем многие. И моя сестра любила своих учеников, вкладывая всю себя в их маленькие жизни.
Но чаша весов перевешивала в моюсторону. Клэр почитали за то, как много она работает, тогда как меня жалели из-за отсутствия личной жизни. Может быть, Клэр удалось добиться лучшего баланса в жизни, а я завидовала её летним каникулам. А кто бы ни завидовал? А, может быть, мои родители просто отказывались замечать то, что я делала, тогда как Клэр почитали? В любом случае, моя обида по отношению к Клэр была нездоровой. Даже где-то безумной. Клэр была чудесная. И мы, в общем-то, ладили. А вся эта обида была на самом деле обидой на моих родителей, перенесенной на неё.
— Она собирается приехать к тебе на пару недель, — добавил папа.
— А?
— Клэр, — сказал он более медленно. — Она скучает по тебе. Она сказала, что планирует провести с тобой пару недель летом.
— Она ничего мне не говорила, — сказала я им.
Они пожали плечами. Их не волновало, что я думаю. Если Клэр хотела провести со мной время, значит, так тому и быть. У меня не было здесь права голоса.
— На прошлой неделе нам пришлось поменять фильтры в кондиционере, — сказала мама, сменив тему.
Я не знала, что на это ответить, и почему она рассказывала мне про свой кондиционер, поэтому я кивнула и пробормотала:
— Правда?
— Мне пришлось ехать за ними в город. Твой папа написал мне на бумажке, что мне нужно, но ты же знаешь, какой у него почерк. Я приехала в магазин и вообще не смогла понять, чего он хотел. Но я заставила его прислать мне картинку, — она подняла глаза к потолку, изображая раздражение. — И всё равно я не смогла найти, что ему было нужно.
Она замолчала, а я постаралась выразить сочувствие.
— Ты, наверное, очень расстроилась, мама.
Она посмотрела на меня, а потом потянулась ко мне и сжала мою руку, как будто бы моё сочувствие значило для неё слишком много. Я закусила колечко в губе, чтобы скрыть улыбку. Я представила как она, точно гарпия, ругается на папу за его нерадивость, а он игнорирует её и смотрит гольф.
— Очень, — сказала она. — Спасибо, что понимаешь мои чувства, Кайа.
Я опять улыбнулась.
— В общем, пока я бродила по хозяйственному магазину я кое-кого встретила. Ты никогда не угадаешь.
О, Господи. У меня было предположение, и я предпочла бы о нём умолчать, но...
Она восторженно подняла руки и воскликнула:
— Нолана! Представляешь, Кайа? Он был там. Именно тогда, когда он мне был так нужен.
Я подавила в себе желание спросить её саркастичным тоном, зачем ей так сильно понадобились фильтры для кондиционера, и сказала:
— Это не так уж и сложно представить. Он живёт в квартале от хозяйственного магазина.
Мамина улыбка искривилась.
— Он был так добр, — добавила она. — Он нашёл именно то, что мне было нужно.
— Ну, слава Богу. Я так волновалась насчёт кондиционера.
— Кайа... — предупредил меня папа.
Мама проигнорировала меня, её голос зазвучал пафосно, когда она сообщила мне ещё более интересные подробности.
— Он спрашивал о тебе, Кайа Камилла.
Теперь была моя очередь посмотреть на лампы на потолке.
— Ну, конечно же, спрашивал. Я — единственное, что вас с ним объединяет. Он хватался за соломинку, пытаясь поддержать с тобой разговор.
— Я ей то же самое сказал, — проворчал папа.
Он сердито отпил из своего стакана с коктейлем, и я оценила этот его поступок, как никакой другой.
Он едва выносил Нолана. Мама же... была его большой фанаткой. Она была президентом фанклуба Нолана Карстарка. Она, может быть, даже выпустила бы футболки с его изображением, если бы папа разрешил.
Мама наклонились вперёд, её глаза загорелись, так как она собиралась сбросить очередную информационную бомбу.
— Он хотел знать, когда ты приезжаешь в город. Он сказал, что скучает по тебе.
Удерживая мамин взгляд, отчаянно пытаясь не закатить глаза, я постаралась сделать так, чтобы мама отнеслась ко мне серьёзно.
— Мам, я знаю две вещи касательно Нолана. И ты можешь быть ими расстроена, но мне кажется, тебе всё равно надо это услышать. Первое, он не скучает по мне. Может быть, в глобальном смысле, потому что нас с ним объединяет много хороших моментов и воспоминаний из молодости. Но он не скучает по мне. Вообще. И я знаю это, потому что он звонит мне только, когда сильно пьян и после того, как у него был бессмысленный секс со случайной женщиной, имя которой он не может вспомнить. Именно в такие моменты он хотел бы, чтобы я вернулась и вышла за него замуж. В такие моменты ему нужен кто-то, чьё имя он помнит, чтобы смягчить вину.
— Он говорит, что хочет жениться на тебе? Прямо так и говорит? — то, как моя мама выбирала, что она хочет слышать, было поразительно. Я думаю, медицине стоило заняться изучением этого явления.
— Второе, — я подняла вверх два пальца, предпочитая не отвечать на вопросы, вызванные её временным помешательством. — Даже если я брошу работу здесь и перееду в Гамильтон, он снова разобьёт мне сердце. Он остался тем же ребёнком, с которым мы выпускались девять лет назад. Ему не нужны серьёзные отношения или жена, у которой есть своё мнение. И он опять отложит нашу свадьбу на сто лет, потому что, как бы ты не хотела ему верить, он не готов остепениться.
Она сощурила глаза и сжала губы.
— Он сказал, что скучает по тебе, Кайа, это что-то да значит.
Я покачала головой.
— Не значит. Он скучает по девушке, которая его любила. Он скучает по тому времени, когда он не чувствовал вину после секса. Он скучает о ком-то, кто говорил ему, какой он замечательный, и помогал ему комбинировать галстуки с рубашками. Он не скучает по мне, — я медленно выдохнула, и очень постаралась защитить свое сердце от правды, которую я намеревалась сказать дальше. — Он нарцисс, мам. Он любит себя. Он не любит меня. И никогда не любил.
Чтобы поддержать меня, папа сжал рукой под столом мою коленку.
— Он тебя не заслуживал, — строго проговорил он.
Мама обиженно бросила салфетку на стол.
— Ты даже не дала ему шанса, Кайа. Это ты от него ушла, помнишь? Ты убежала из города, без оглядки. А мы остались собирать осколки. Этот мальчик собирался жениться на тебе, а ты взяла... и бросила его. И ради чего? Ради этой жизни, которую, как ты говоришь, ты так любишь? Ты работаешь по миллион часов в неделю. У тебя нет ни социальной жизни, ни свиданий, ни, чёрт побери, какой-то жизни вообще. У тебя нет перспектив. Ты застряла в этом колесе, точно хомячок, и готовишь целыми днями. Не может быть, чтобы ты хотела этого от жизни.
Она никогда не повышала голос. Она слишком заботилась о приличиях, чтобы закатывать сцены, но ей это и не требовалось. Её слова были как стрелы, которые были направлены на мою самооценку и неустойчивую уверенность в себе. Она приподняла одну бровь, и я содрогнулась, так как знала, что она собирается добить меня.
— Я не для этого тебя растила.
Вдруг атмосфера сзади меня застыла, она стала наэлектризованной и мощной. Я всей кожей почувствовала перемену. Мелкие волоски на моём теле встали дыбом, шею начало покалывать сзади. Это было словно предупреждение. Ощущение было настолько сильным, что я едва заметила, что моя мама ухмыляется. Хотя я не могла совсем это игнорировать. Так как я была там. И смотрела прямо на неё.
— Эй, су-шеф, — глубокий голос поприветствовал меня откуда-то сзади.
Моё тело понимало, что он стоял там уже около двадцати секунд, но настойчивая теплота в его голосе заставила меня подпрыгнуть. Я не могла пошевелиться, парализованная тем, как интимно он произнёс слово "су-шеф", а в моей голове зазвенела пожарная тревога. Она говорила о том, что мне надо бежать, но я не знала, нужно ли мне было бежать от Уайетта или к нему.
— Надеюсь, вам нравится еда, — сказал он, обращаясь теперь к моим родителям.
Через всю меня прокатилось нервное чувство. Сначала это было горячее напряжение, потом холодный страх. Много ли успел услышать Уайетт? Успел ли он поймать мамину тираду? Слышал ли он о том, что Нолан не хочет быть со мной? О Господи, сейчас было самое время начаться какому-нибудь катаклизму, типа землетрясения. Или извержения супер-вулкана. Наверняка должен был быть какой-нибудь супер-вулкан, залегающий прямо подо мной.
Я развернулась на стуле, чтобы посмотреть на него. Он ждал, когда я это сделаю. Его пылающий взгляд тут же встретился с моим, уголки его рта приподнялись в знакомой коварной, озорной улыбке.
— Тебе не обязательно было выходить, — сказала я ему.
— Я хотел встретиться с твоими родителями, — сказал он ровным голосом, разбив все мои предположения о нём.
Хотя может и не все, учитывая, что это именно он забронировал столик, но в его словах было что-то ещё, что заставило моё сердце выполнить каратистский удар по стенкам моей грудной клетки.
— Всё-таки я столько о них слышал.
Не желая затягивать эту ситуацию, я вскочила на ноги. Я покачнулась, но мне хватило пары секунд, чтобы привыкнуть к своим высоким каблукам.
— Ты за это ответишь, — прошептала я Уайетту, положив ему руку на плечо, чтобы удержать равновесие.
Он наклонил голову и прошептал мне на ухо:
— Обещания, обещания.
Я содрогнулась, но постаралась скрыть это. Снова повернувшись к родителям, я махнула рукой в сторону Уайетта и сказала:
— Мама, папа, это Уайетт Шоу, шеф-повар "Лилу", — увидев всё ещё кислое выражение лица моей мамы, я добавила: — И мой босс.
Я надеялась смягчить сварливую стерву, которая завладела телом моей мамы.
Мой папа тут же встал на ноги и пожал ему руку:
— Рад познакомиться с вами, шеф. Эрик Свифт.
Уайетт крепко пожал ему руку, и я знала, что папа оценил это, и сказал:
— Взаимно, сэр. Ваша дочь настоящий клад. Боюсь, без неё я бы потерялся.
— Это правда, — усмехнулась я. — Я нужна ему.
Он положил руку мне на поясницу, и слегка надавил мне на спину, по которой уже бегали мурашки.
— Так и есть, — у меня перехватило дыхание от того, как соблазнительно прозвучал его голос, но он быстро добавил: — Она лучший су-шеф в городе. Я рад, что она моя.
Господи, это я себе придумала или Уайетт сегодня решил выражаться намёками? Вероятно, я себе это придумала. Ведь так? То, что мы один раз занимались крышесносным сексом, не означало, что мы были в отношениях.
— Это вас нам следует поблагодарить за то, что наша дочь работает в поте лица? — спросила мама, даже не притворившись, что Уайетт впечатлил её.
— Да, — быстро сказала я и попыталась разбавить оскорбление сарказмом. — Вы можете винить во всём его. Он никогда не слушает, меня, когда я жалуюсь.
Он посмотрел на меня, попавшись на мою уловку, но в его глазах было что-то, что дало мне понять, что он был добр только из-за меня. Вся нежность в его взгляде, была предназначена только для меня. В нём читался милый вопрос: "С тобой всё в порядке?", но за этим взглядом также плавала злая акула. Уайетт не мирился ни с чьим дерьмом, если только это не были Киллиан или Эзра. И вряд ли бы Дане Свифт это сошло с рук. Хоть это и была моя мама.
— Уайетт, это моя мама, Дана.
Уайетт взял её руку, но тут же отпустил, и вместо этого потянулся к моей. Как будто бы мы с ним частенько так стояли. Его рука привычно разместилась у меня на пояснице... словно заявляя на меня свои права. Другой рукой он небрежно держал мои пальцы, моё тело прижалось к его телу, как будто бы мы были парой. Или двумя людьми без личных границ — последнее было, вероятно, более точным определением.
— Привет, Дана, — радостно поприветствовал её Уайетт.
Она попыталась улыбнуться, но ей никто не поверил.
— Всё пока очень вкусно.
Уайетт ободряюще посмотрел на меня, наши взгляды снова встретились. Он словно говорил мне: "Ты сможешь. Ты достаточно сильная". И поскольку он верил в это, я тоже поверила. Та рана, которую мама вскрыла своими разговорами о Нолане, женитьбе и моих приоритетах, начала затягиваться, моё тело болело всё меньше, также как и моё сердце.
— Спасибо, — терпеливо сказал он. — Вы не найдёте лучшей еды в этом городе.
Моя мама моргнула, но его самоуверенность была сильнее. И я знала, что он верит в то, что говорит. Это не была простая бравада, призванная поддержать меня. "Лилу" был лучшим. И он стоил той жертвы, которую я ему приносила.
— Мы это заметили, — коротко ответил папа, спасая разговор.
Я повернулась к Уайетту, положив руку ему на грудь, и заметила, хотя и слишком поздно, как естественно мы смотрелись, когда касались друг друга. Его рука уже обвивала меня за талию и прижимала меня к его телу. Я сосредоточилась на его лице, чтобы в панике не оглядываться кругом. Я беспокоилась не только о своих родителях, которые смотрели сейчас на нас. Все работники могли видеть эту демонстрацию чувств.
И тогда уже нельзя было бы сдержать слухи. А мне бы очень не хотелось, чтобы они поползли.
И всё же... нельзя было сказать, что мне это не нравилось. Конечно, думая о своей карьере и тех сложностях, которые могли бы возникнуть при моём трудоустройстве в "Сариту", я хотела сжаться в комок и сбежать, точно мышонок Джерри, который спасался от злобных лап Тома. Но девочка внутри меня, которая контролировала мои эмоции, мою душу и разбитое сердце, успокаивалась в его объятиях, наслаждаясь его близостью и тем, как твёрдо и аккуратно он держал меня. Моё сердце увеличилось в три раза, а тело чувствовало, что его утешают, излечивают и поддерживают.
— Тебе, наверное, надо вернуться на кухню, — сказала я ему, хотя всё чего я хотела — это накинуться на него как удав и никогда не отпускать. — Сегодня я не смогу спасти твою задницу.
Он улыбнулся мне, его улыбка была ласковой, а в глазах отражалось желание. Выражение его лица светилось ничем иным как обожанием. Боже, как мне удалось обратить на себя внимание этого мужчины?
И почему он всё ещё был здесь после всего того, через что я заставила его пройти? Почему он всё ещё не убежал с криками? Почему он игнорировал все те слова, что я говорила, и только обращал внимания на знаки, которые я сама боялась замечать?
— Не напоминай мне, — простонал он. Подавшись вперёд, он оставил на моём лбу сладкий и медленный поцелуй.
Стая бабочек внутри тут же ослепила меня. Они появились где-то внизу живота, но моментально распространились по всему телу так, что я уже больше не могла думать ясно, произносить слова или делать что-либо ещё. Я просто растаяла в сладкую и липкую лужицу обожания.
Уайетт сделал шаг назад и, обращаясь к моим родителям, сказал:
— Вашу еду принесут через минуту. Было приятно познакомиться с вами, — мне же он сказал. — Я напишу тебе позже, хорошо?
Он уже начал отходить, но остановился. Затем быстро наклонился ко мне и поймал губами мое ухо.
— Кстати, я подумываю о том, чтобы сделать это платье твоим новым дресс-кодом. Боже, женщина, ты знаешь, как поставить меня на колени.
И потом он исчез в своём логове, в то время как я осталась стоять, убеждая своё тело в том, что у меня всё ещё остались твёрдые части, способные поддерживать его.
Как ему это удалось? Как ему удалось так разгорячить и растопить меня. И сделать меня такой... мягкой? Я была твёрдой, колкой... кусачей. Я была ядовитой змеёй. Я была рычащим питбулем. Колючей версией того, чем я была до своей не взаимной любви и разбитого сердца, которые заставили меня напрочь замкнуться в себе.
Приготовившись к вопросам своих родителей, я упала на стул и повернулась к ним. Они выглядели так же ошарашенно, как и я. Всё, что они могли делать, это моргать.
К счастью, принесли нашу еду, что спасло нас от необходимости разговаривать членораздельно и дало нам время собраться.
Ким рассказала о каждом блюде, напомнив нам о том, что стояло перед нами. Она взяла ещё один наш заказ на напитки — я попросила Дариуса удивить нас.
Я не была абсолютно уверена, что алкоголь спасёт этот вечер, но я хотела попробовать. К тому же... мне предстояли два дня с моей мамой. Вероятно, лучше было утопить все проблемы в алкоголе — особенно проблему моего острого языка.
— Уайетт показался мне милым, — спокойно сказал папа, разрезая стейк.
— Ты с ним встречаешься? — потребовала объяснений мама, её тон был резким и строгим. — Ты из-за этого так одержима работой?
Я положила в рот тортеллини и закрыла глаза, почувствовал свежий вкус бланшированного душистого горошка и прекрасной домашней пасты, приготовленной вручную. Соус сегодня получился идеально, он был горячим и кремообразным, немного тёрпким, благодаря остроте выдержанного пармезана. Боже, я могла есть это килограммами. Чёрт бы побрал углеводы и мою задницу.
— Наши отношения с Уайеттом...
Ненастоящие. Слишком настоящие.
— О них пока рано говорить, — я откашлялась. — Я одержима работой, потому что я её люблю. Я люблю её больше чем что-либо в своей жизни, — я указала на неё своей вилкой, когда она хотела возразить. — Включая Нолана.
— Дана, может быть тебе стоит отстать хотя бы сегодня, — попытался вразумить её папа.
Но моя мама была точно собака, которой бросили кость.
— Ты не можешь прятаться на кухне всю жизнь, Кайа. В конце концов, тебе придётся выйти. И когда ты это сделаешь, ты обнаружишь, что ты одна, а твоя жизнь, — она сделала жест рукой, — прошла мимо тебя. Ни одному мужчине не будет нужна сморщенная старая дева, даже если она и умеет готовить хорошую еду.
Я сдвинулась на край стула.
— Жизнь не проходит мимо меня, мама, — огрызнулась я. — Я живу. Я живу на полную катушку. У меня удивительная работа. Работа, за которую другие повара могли бы убить, — я глянула на папу. — Не в прямом смысле. Но знаете, сколько поваров хотели бы иметь мою работу? Сколько из них хотели бы прожить хотя бы день моей жизни? Их тонна. Их так много. А ещё я люблю своих друзей. И я люблю свою городскую квартиру. Я люблю свою жизнь. И у меня есть мужчина. Хороший мужчина. Он умный, творческий и супер талантливый. Он мужчина, которого я люблю...
Последние слова застали меня врасплох, они застряли у меня в горле и начали жечь язык. Я не собиралась говорить это. Я даже не думала об этом.
— С которым я люблю работать, — закончила я.
Я повторила это ещё раз более спокойным, медленным и уверенным голосом.
— Он мужчина, с которым я люблю работать. Мужчина, который делает из меня лучшего повара. И человека.
Я расслабилась на своём стуле, понимая, что всё это правда. Я не только чувствовала это, но и осознавала. Мне не надо было никого убеждать. Я могла... наслаждаться этой правдой. Удерживая сердитый мамин взгляд, я надеялась, что мама увидит искренность в моих глазах.
— Нолан никогда не был таким мужчиной, мама. Мы были детьми. И он... он так и не вырос. Он всё такой же ребёнок, который играет в свои игры и использует все те же приёмы. Но я стала другой. Я выросла. Мои вкусы выросли. Как и моя квалификация. И мои предпочтения. Мне жаль, что ты думаешь, что Нолан большая любовь всей моей жизни, но это не так. И мне жаль, что ты думаешь, что мне нужен муж, чтобы моя жизнь обрела смысл. Потому что это тоже не так. Я счастлива. На самом деле, счастлива. И мне бы хотелось, чтобы ты была за меня рада.
Оба мои родителя уставились на меня, не веря тем словам, что вырвались у меня изо рта. Я так долго была молчаливой жертвой постоянных маминых подколов. Я принимала её гнев и верила, что я заслуживала его, заслуживала их гнева.
Я чувствовала себя виноватой из-за того, что сбежала. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что ушла от Нолана, уехала из Гамильтона, бросила всё. А они были настолько удовлетворены своей жизнью, они были счастливы жить таким образом. Но я бы так не смогла. Это была не моя жизнь. Эти люди были не для меня. Нолан был не для меня.
Понадобилось целых десять лет и один самодовольный шеф-повар, чтобы они смогли увидеть это, а я наконец-то почувствовала себя свободной от цепей моего детства.
Моя мама перекрутила салфетку у себя на коленях и уставилась на нетронутую грудинку.
— Хорошо, — она шмыгнула носом.
Удивив всех вокруг, папа рявкнул низким голосом:
— Дана, хватит. Ешь уже эту прекрасную еду, чёрт тебя подери, и оставь её хоть раз в покое.
Мне пришлось засунуть немного тортеллини себе в рот, чтобы не улыбнуться. Мой папа никогда не перечил маме. Вообще никогда.
Также как и я.
Может быть, это была лишь игра моего воображения, но после всего этого даже вкус нашей еды изменился. Разговор перешёл на более безопасные темы, и мы стали разговаривать о моих сёстрах, о том, как всё было хорошо, и каким гением был бармен Дариус.
Мы даже посмеялись с папой над названием некоторых блюд и о том, как витиевато они звучали, когда я объясняла папе оставшуюся часть нашего меню. Моя мама так и не оправилась, но это было нормально. Я была готова рискнуть, если это означало, что меня могут оставить в покое.
К тому моменту, как мы отправились домой, я была уже вымотана. Мы все были готовы пойти спать. Я пожелала спокойной ночи родителям и направилась к себе в спальню.
Бездумно готовясь ко сну, я решила поставить телефон на зарядку в самом конце. Я знала, что там меня ждёт текстовое сообщение. Вообще-то их было несколько, и я ожидала этого, учитывая то, как по-собственнически и как ласково вёл себя сегодня Уайетт.
Меня ждало несколько сообщений от Диллон, Бенни и даже Эндо, который написал мне "Что за чёрт?" Но мне было интересно открыть сообщения Уайетта и только Уайетта. Их было четыре, он послал их в течение вечера.
"Я всё продолжаю думать о тебе и том платье, Кайя. Чёрт".
Через пять минут он добавил: "Но это не так красиво, как когда ты раздеваешься для меня. Мне надо это снова увидеть и поскорее".
Через час он написал: "Надеюсь, я не сильно разозлил твоих родителей. Если честно, я старался вести себя наилучшим образом. По крайней мере, учитывая обстоятельства. Не помню, когда я в последний раз был так раздражён".
И ещё одно двадцать минут назад. "PS, кто такой этот Нолан?"
Я ответила: "Никто". И впервые за много лет, я имела это в виду.
ГЛАВА 18
Неделю спустя я снова была в "Сарите" и чувствовала себя там как дома. И дело было не только в ресторане, но и во мне.
После того как мои родители уехали утром в понедельник, я взяла тако на завтрак и направилась в "Лилу", где с удовольствием провела немного времени наедине с Уайеттом. Мы расположились у него в офисе и долго смеялись над тем, насколько безумной женщиной была моя мама.
Я думала, что он устанет от неё также как и я, но, как ни странно, он к ней даже расположился. Он утверждал, что ему понравилось наблюдать за тем, как сильно она беспокоилась обо мне, хотя это и доводило меня до сумасшествия. И зная историю про его маму, я расслабилась. Хотя моя мама и заставляла меня краснеть большую часть времени, Уайетт был прав, она любила меня больше всего на свете.
Он спросил про Нолана, и я неохотно рассказала ему — не потому что боялась того, что он подумает или вскроет мои старые раны, а потому что Нолан вдруг стал ощущаться как что-то в прошлом. Я наконец-то отпустила его. И мне даже было несложно признаться в том, что Уайетт сыграл главную роль в обретении мной этой новой свободы. Он помог мне увидеть, что я чего-то стоила, что я была желанна. Он избавил меня от тюрьмы, в которой я не чувствовала себя нужной, не чувствовала себя достаточно хорошей.
И да, привязанность и желание Уайетта помогли мне ускорить процесс выздоровления. Но дело было не только в этом. А ещё и в том, как он уважал и верил в меня. В том, как он превозносил меня и как добивался.
Я позволила одним плохим отношениям определять меня на протяжении долгого времени. Уайетт открыл мне глаза на новый тип мышления. Уход Нолана не должен был больше влиять на меня. Я действительно была сильной, независимой и способной женщиной. Мне не надо было так долго это доказывать. И я могла снова забыть об этом в будущем, но я собиралась сделать так, чтобы Уайетт всегда напоминал мне об этом. Или Диллон. Или я расклею карточки по всему дому, которые будут кричать мне об этой правде. Больше никогда я не позволю никому влиять на мою самооценку.
Наш разговор закончился тайными поцелуями и блуждающими руками. Мы заперлись в его в офисе и пробыли там до тех пор, пока не начали приходить наши коллеги, и нам не пришлось снова начать вести себя профессионально.
Всю неделю мы играли в эту игру. И до вчерашнего дня я думала, что мы неплохо справляемся с тем, как скрываемся, пока Диллон не поймала меня выходящую из офиса Уайетта с расстёгнутым кителем и неаккуратно надетым бюстгальтером под ним. Она написывала мне весь день, но я стойко игнорировала её ликования.
Вера покрутила тарелку, стоящую перед ней, и невозмутимо сказала:
— Эзра зайдёт сегодня.
Я сосредоточилась на раскладывании лука поверх гребешков, завёрнутых в бекон. Делала я это нехотя.
Это было такое блюдо, которое я бы не задумываясь заменила. Больше никакого бекона и никакого заворачивания. Если бы я и собиралась положить бекон на тарелку, это было бы стильно, чёрт побери. А не попытка спасти пустое, скучное и устаревшее блюдо, от которого хотелось зевать. Никакое заворачивание не смогло бы спасти посредственность этих морепродуктов, даже вкупе с весёлой вечеринкой.
Нет, бекон имел право быть самостоятельным блюдом. Как и правильные гребешки. Я бы взяла это блюдо и сделала бы из него два. Гребешки на жареной лепёшке, политые острым кремовым соусом с нотами мяты и огурца.
А что касается бекона. Толсто нарезанные кусочки бекона, похожие на стейк, хрустящие снаружи и идеально приготовленные внутри, которые подавались бы с физалисом, чатни из хикамы7 и молодой зеленью сверху.
Эти мысли кружились у меня в голове, пригвоздив мои ноги к полу, тогда как моё тело хотело убежать.
Я смогу. Я смогу впечатлить Эзру.
Может быть.
Надеюсь.
Ну, хорошо, по крайней мере, я могла бы пережить сегодняшнюю встречу с ним и оставить о себе впечатление. Такова была моя цель — оставить о себе впечатление.
Я откашлялась, чтобы скрыть нервозность, которая уже начала подкрадываться ко мне.
— Да? И когда это будет?
Она беспомощно приподняла одно плечо.
— Понятия не имею. Кто знает, почему и когда он планирует то, что планирует.
Я весь вечер провела на кухне, работая рядом с Верой, пытаясь прочувствовать кухню "Сариты". Смена здесь сильно отличалась. Я не ожидала, что буду чувствовать себя настолько не в своей тарелке.
Большинство столиков в "Лилу" были зарезервированы на два человека, и редко на четыре. Поскольку ждать приходилось месяцами, большинство людей осмеливались включать в список только одного человека, обычно того, с кем они были связаны узами брака. Либо столик заказывался для того, чтобы впечатлить кого-то на свидании. "Сарита" же была одним большим праздником. И я не имею в виду энергетику этого места. За каждым столиком обедали компании из четырёх и более человек. И они заказывали похожие блюда, которые подавались друг на друге.
На кухне "Лилу" мы одновременно готовили по два блюда на столик. Здесь же одновременно надо было приготовить в среднем шесть блюд. И два раза за смену приходили заказы на пятнадцать блюд и более.
Три часа назад я уже перестала думать плохо о Хуане Карло. Я решила, что он был святым, так как продержался тут так долго. Я также поняла, почему на этой кухне было грязнее чем обычно. Люди перемещались по ней с огромной скоростью, поэтому не было ничего удивительного в том, что тут был такой хаос. Люди здесь не просто готовили, они летали.
Вера, которая заканчивала блюдо вместе со мной, ненадолго остановилась и улыбнулась мне.
— Не нервничай, — приободрила она меня. — Ты великолепна.
Я вся вспотела. И, может быть, даже пахла. Как я уже упоминала, этот вечер был чем-то необыкновенным.
Я сказала:
— Спасибо. И ещё спасибо, что помогаешь мне. Даже если я не получу эту работу, это был классный опыт.
Её улыбка растянулась и сделалась по-настоящему доброй.
— Во-первых, если ты не получишь эту работу, то Эзра псих. Потому что ты удивительная. И, во-вторых, в городе полно других работ, для которых ты идеально подходишь. Это не единственная возможность, — она наклонилась вперёд. — Например, я знаю один классный новый ресторан, которому нужны хорошие работники.
Я засмеялась.
— Это тот новый ресторан под названием "Перец"?
Она тут же нахмурилась.
— Не шути так. Это на самом деле мой самый большой страх. Киллиан хочет назвать нашего ребёнка Перец. Он всё спрашивает меня, понимаю ли я фишку. А я такая: "О Господи, прекрати".
— Ребёнка?
Её глаза начали расширяться пока не стали размером с луну.
— О Боже, я не это хотела сказать! — она замотала головой в разные стороны, проверяя не слышал ли кто. Когда она поняла, что её слова затерялись в звоне посуды, она наклонилась вперёд и умоляющим тоном сказала. — Пожалуйста, Кайа, никому ничего не рассказывай. Мы решили пока держать это в секрете. Мы даже родственникам не рассказали, и они будут в бешенстве, если узнают, что они последние, кто узнал об этом.
— Я за вас очень рада, — сказала я ей, моя улыбка сделалась такой широкой, что щёки заболели. — Я никому ничего не скажу. Но я очень и очень за вас рада.
Её щёки порозовели, а паника на лице улеглась.
— Спасибо. Пока ещё очень рано. То есть, я ещё не была у врача. Я пока только пописала на тест. И в последние две недели меня очень тошнит. Все признаки указывают на ребёнка, — она улыбнулась своему пока ещё плоскому животу. — Но мне станет лучше после того, как я схожу к врачу.
— Ух, ты, — снова взвизгнула я. — Это так здорово!
Она засмеялась.
— Вообще, это, наверное, не самое лучшее время, учитывая, что "Соль" открывается через два месяца, и скоро наша свадьба. Но, по крайней мере, я не буду слишком плохо выглядеть на свадьбе. Я бы умерла, если бы пришлось сдавать платье назад. Оно слишком красивое.
Мои плечи опустились, а в груди заболело.
— Слушай, Вера. Твоя жизнь когда-либо была более прекрасной? У тебя всё сейчас происходит как по заказу.
Она покачала головой.
— Я даже не знаю.
Я подняла руку вверх и начала загибать пальцы, перечисляя причины, по которым я считала её супер-героем.
— Ты помолвлена с одним из самых горячих шеф-поваров в стране. И он привлекательный, — я подмигнула ей. — Ты также беременна от него. И выходишь за него замуж. Ах, да, ты ещё открываешь ресторан своей мечты. Я серьёзно, ты само воплощение идеи о том, как прожить вместе долго и счастливо.
— Эй, чтобы прожить вместе долго и счастливо, надо много над этим работать, — она опять нахмурилась. — Не так давно меня, например, тошнило.
Я посмеялась вместе с ней, но также я не могла не чувствовать зависть. И что-то похуже. Что-то вроде отчаяния. Стоя рядом с Верой, я чувствовала, что не имею достаточной квалификации, чтобы работать на этой кухне и в этой индустрии, и вообще недостойна быть человеком. Она была настоящей суперзвездой. У неё был удивительный жених, и невероятный бизнес, который должен был стать успешным, так как они оба имели к нему отношение.
И у неё должен был родиться ребёнок от Киллиана Куинна. Представляете, какой должен был быть вкус у этого ребёнка. Да он должен был родиться со сковородкой в руке.
Она толкнула меня плечом, добавив последние штрихи к блюду, стоящему передо мной, после чего отдала его официанту.
— Серьёзно, Кайа, это мило, но тут нечему завидовать. У тебя тоже будет это "жили они долго и счастливо". Оно будет другим, но это нормально. Ты заслуживаешь чего-то особенного, что создано специально для тебя, — она нежно улыбнулась. — Ты тоже найдёшь того самого. Кто бы он ни был... и в каком бы ресторане ты ни работала... чем бы ты не занималась... всё получится. Это, вероятно, будет отличаться от того, чем ты хотела быть или с кем хотела быть. Жизнь часто забирает у нас все наши ожидания, переворачивает их, а потом смеётся над нами, пока мы с трудом пытаемся понять, как всё это собрать.
— Это... — я откашлялась, пытаясь подобрать вежливые слова. Но в голову ничего не приходило. — Интересно.
Она запрокинула голову и громко засмеялась.
— Это должно было приободрить тебя.
— О, я приободрилась, — сказала я ровным тоном. — Жду не дождусь, когда моя жизнь превратится во что-то, чего я вообще не хотела. Звучит классно.
Она снова улыбнулась и взяла новые тарелки, которые готовились покинуть кухню.
— Я не хотела выходить замуж за шеф-повара, — призналась она. — У меня были ужасные отношения в кулинарной школе и после неё. Он был шеф-поваром. И он был абьюзером.
Я громко вдохнула. Как мне надо было на это отвечать? Как реагировать на такое? Какими были социальные нормы в этой ситуации? Кого вообще волнуют социальные нормы?
— О, Боже, Вера.
Я сглотнула, стараясь подавить в себе гнев по отношению к тому монстру, который мог поднять руку на девушку, тем более такую как Вера, которая была доброй, и очень щедрой, и одним из самых офигенных поваров, которых я встречала.
Она махнула рукой в воздухе, словно отметая своё прошлое.
— Всё уже закончилось, — её взгляд сделался отсутствующим, а плечи вздрогнули. — Слава Богу, всё это уже закончилось, — она снова посмотрела на меня, её глаза сделались ясными и мрачными. — Я хотела сказать, что после Дерека я была уверена, что никогда не смогу работать на кухне. Я никогда бы не подумала, что снова смогу с кем-то встречаться, но если бы это случилось, я знала, что это будет не повар. Больше никогда.
— Дерек — шеф-повар? — тихо спросила я, не в силах побороть своё любопытство.
Она приподняла одно плечо и потёрлась об него подбородком.
— Дерек Гановер.
Черт побери! Он был действительно важной фигурой в Северной Каролине. Хотя у него не было национального признания как у Киллиана. Но он владел более или менее популярным рестораном, который недавно открылся, но не более.
— Вера, мне так жаль, — сказала я ей.
— Он был ужасным, — прошептала Вера. — После того, как мы, эм, я порвала с ним, я полностью отказалась от своей мечты работать в ресторане. Но потом я открыла "Гурманку", которая стала моим утешительным призом, и встретила Киллиана. И теперь мы открываем новый ресторан вместе с ним. Я никогда бы и не подумала... — она замолчала и посмотрела вниз на столешницу, пытаясь скрыть от меня свои эмоции. — Я и подумать не могла, что отношения могут быть таким хорошими. Или что мужчина может быть настолько удивительным. Или что я могу иметь все те вещи, которые я так хотела, но они будут выглядеть иначе. Я бы не хотела как-то по-другому прожить все те годы абьюза или поменять мечты. Они привели меня сюда, в это самое место, и это настолько прекрасно и приносит столько удовольствия, что я даже не знаю, хотела бы я полностью отказаться от них.
Мои глаза намокли от непролитых слёз.
— Это очень сильная история, мой друг.
Она только пожала плечами.
— Когда я проходила через всё это, я не чувствовала себя сильной.
Я положила руку ей на плечо и сжала его.
— Ты удивительная, Вера. Ты самая сильная женщина из тех, что я встречала.
Она засмеялась и поиграла бицепсом на своей тощей руке.
— Ты только зацени эти мускулы!
Я засмеялась вместе с ней.
— Я совсем не это имела в виду, и ты это знаешь!
Она перешла к очередной тарелке и улыбнулась мне.
— Я знаю. Но я не для того рассказала тебе это, чтобы ты думала, что я удивительная. Начнём с того, что я была идиоткой, так как связалась с психопатом. Я просто хочу сказать, что неважно, где ты сейчас, у тебя есть потенциал и упорство сделать то, что ты хочешь, Кайа. Всё зависит от тебя. Чего бы ты ни хотела, тебе придётся постараться, чтобы получить это, а потом довериться судьбе.
Её слова задели что-то во мне, словно ловкие пальцы коснулись какой-то тугой струны, и звук разнёсся по всему моему телу. Она была права. Мне просто надо было довериться судьбе.
Как ни странно, я даже не думала о "Сарите" в этот момент. Я думала про Уайетта. И о том страхе и панике, которые мешали нашим отношениям развиваться.
— Ты выбралась, — сказала я Вере, решив, что ей тоже следует услышать правду. — Поэтому ты не идиотка. Ты удивительная.
Она закатила глаза.
— Ты даже не представляешь, какое количество времени это заняло. И я...
— Перестань, — в моём голосе слышались приказ и мольба. — Вера, серьёзно, перестань. Ты недооцениваешь то, что ты сделала. Ты выбралась. Ты герой, потому что ты выбралась.
— Спасибо, — она искренне поблагодарила меня шёпотом. — Мне надо про это помнить. Иногда я чувствую себя удивительной, словно он больше не может задеть меня. Но иногда я чувствую себя слабой, бесхребетной девочкой, которая позволяет издеваться над собой. Но я не являюсь ни тем, ни другим. Я где-то посредине. Я ещё выздоравливаю. Я, может, всю жизнь теперь буду выздоравливать. Киллиан тоже всё время напоминает мне о том, что злодей тут он, но я не жертва. Я герой.
Улыбнувшись, я моргнула, чтобы смахнуть слёзы, и снова занялась тарелками.
— Мне нравится, когда я оказываюсь права.
Мы засмеялись, и вдруг кухонная дверь медленно и драматично распахнулась. Хотя возможно это "медленно и драматично" было только в моей голове.
Тем не менее, в это сакральное место вошёл Эзра, и вся деятельность приостановилась, по крайней мере, на целых пять секунд, а потом началась с новой силой. Босс был здесь, и все, кто был на кухне, почувствовали, напряжение. Я бы не удивилась, если бы гости вдруг начали есть с большим удовольствием и с более изысканными манерами.
Я сглотнула комок нервов, который образовался у меня в горле, несмотря на все те ободряющие слова, которые я себе не нашёптывала.
Это не собеседование. Если у меня ничего не получится, будут и другие возможности.
Эзра не такой страшный, как ты о нём думаешь. Молли любит его, а Молли абсолютно рациональная, нормальная, и такая же трусиха, как и ты! Если она с ним справляется, ты тоже справишься.
Он осмотрел кухню именно так, как мне казалось, генерал осматривал свои войска перед битвой. Его проницательный взгляд переходил от одного человека к другому, потом он перекинулся на оборудование и еду, которую выносили из кухни. Он увидел всё сразу и сделал выводы. Хорошо это или плохо, но мы были теми людьми, с которыми ему приходилось работать. И нельзя было сказать, был ли он доволен или взбешён.
Несколько работников помахали ему и поздоровались, но он только кивнул в ответ. Для человека, который недавно обручился, он не выглядел так, как будто скоро должен был счастливо жениться.
— Привет, Эзра, — мило поприветствовала его Вера, передавая очередную порцию тапас ждущему официанту. — Давно не виделись, — она перевела на меня взгляд и объяснила. — Киллиан и я уже виделись с ним сегодня на праздничном обеде.
Он потёр свои красные глаза.
— Мы слишком много выпили.
Вера улыбнулась.
— Ты выпил слишком много. А мне надо было идти на работу.
Он моргнул.
— Я думал, что Киллиан будет здесь.
— Киллиан работает в нашем ресторане, — она замолчала, и я подумала, что она ждёт его реакции, но он ничего не сказал. — В любом случае, — продолжила она. — Поскольку я оказываю тебе огромную услугу, Кайа может поработать сегодня со мной.
Эзра перевёл на меня своё внимание, как будто бы только что заметил меня на кухне "Сариты".
— Ты не должна быть здесь.
Это прозвучало не как грубое заявление, скорее как нейтральное наблюдение. Он ни в чём меня не обвинял, просто пытался расставить всё на свои места.
Правда, я не знала, что ему ответить. Он, похоже, был пьян, а может быть немного подшофе или близок к похмелью. Ни один из этих сценариев не был идеальным, так как он казался рассерженным.
Было довольно трудно привыкнуть к Эзре в его обычном состоянии. Он был немногословным, требовательным и довольно упрямым. Но доказать ему, что я была правильным выбором для этого ресторана казалось мне абсолютно невозможным.
Выпрямив спину и собрав в кулак своё мужество, я подняла подбородок и сказала:
— Я могу измениться.
— Что это значит? — спросил Эзра, зевая и снова потирая глаза.
— Мне кажется, я могла бы быть здесь, — сказала я, набравшись смелости и постаравшись сделать так, чтобы мой голос не дрожал. — Если ты разрешишь мне попробовать. Думаю, я могла бы стать твоим шеф-поваром.
Он пристально посмотрел на меня, в то время как Вера отошла к острову из нержавеющей стали, чтобы немешать нам.
— Ты хочешь стать шеф-поваром "Сариты"? — он перенёс весь свой вес на руки.
— Кайа, ты хочешь бросить "Лилу" ради "Сариты"?
"А разве ты сделал не то же самое?" — вертелось у меня на языке, но я решила, что шутки на тему его личной жизни не помогли бы мне получить работу мечты.
— Да, — сказала я ему, чувствуя всеми фибрами души, что в этом простом слове заключалась вся правда. — Я хочу её, Эзра. Мне кажется, я создана для неё.
Он задумчиво сощурил глаза.
— А разве это не расстроит Уайетта?
Я пожала плечами, зная, что мне нужно вести себя более профессионально, но правда о том, чего я хотела, уже лежала на поверхности, и я не могла больше скромничать.
— У него есть и другие варианты. Но для меня это шанс, который предоставляется раз в жизни. Я хочу хотя бы попытаться.
— У меня есть уже несколько человек, заинтересованных получить эту работу. Тебе придётся пройти собеседование, как и всем остальным.
— Ничего страшного, — честно сказала я ему. — Я бы хотела воспользоваться этой возможностью и показать тебе, что я лучшая.
Он улыбнулся, услышав мой дерзкий ответ.
Я снова нацепила на себя решительное выражение лица, хотя в моих словах было больше бравады, чем чего бы то ни было. Мои колени уже дрожали, и на меня напала дикая тошнота.
— А ещё у меня есть хорошие рекомендации, — я кивнула в сторону Веры.
Он издал горловой звук.
— Рекомендации от людей, которые очень хотят избавиться от этой работы.
Вера игриво хлопнула руками по столешнице.
— Потому что нам надо руководить своей собственной кухней, чёрт побери.
Он улыбнулся мне, проигнорировав Веру.
— Я смотрю, мой план опять нанять их на работу сработал не так, как я планировал.
— Эзра! — задыхаясь, воскликнула Вера.
Я засмеялась, потому что могла только надеяться, что это была шутка. Если это была правда, я попала. Я никак не могла состязаться с Киллианом. Не потому что он был таким превосходным шеф-поваром. В том смысле, что таких было много. Но потому, что ему принадлежала вся доброта, что была у Эзры. Подозреваю, что Молли тоже кое-что досталось.
Эзра постучал костяшками пальцев по столешнице.
— Хорошо, Кайа. Одна попытка. Приготовь мне еду, которая изменит мою жизнь. Я хочу три блюда и десерт в стиле "Сариты". То есть, как минимум десять тарелок, можно больше, в пределах шестнадцати. Сделай мне всё самое лучшее, что ты умеешь. Мне ещё нужно твое резюме и рекомендательные письма от Киллиана и Уайетта. Я знаю, что ты уже год работаешь су-шефом у Уайетта. Это достаточно для того, чтобы он смог узнать твой стиль и решить, подходишь ли ты на эту должность.
Я достала телефон и быстро записала всё то, что он сказал.
— Когда? — спросила я, чувствуя, что моё дыхание остановилось, и я перестала ощущать своё тело, так как была до чёртиков напугана.
Он покачал головой, размышляя.
— У тебя одна неделя. В следующий понедельник "Сарита" будет закрыта на обед. Тебе хватит времени?
— Да.
Нет.
— Я не могу ждать.
О, Боже!
— Это будет весело.
Я умру.
Он понимающе улыбнулся, и его улыбка, как и он сам, сделалась коварной. Затем он развернулся и ушёл.
Он знал, что до понедельника недостаточно времени, чтобы придумать от десяти до шестнадцати блюд, которые изменят его жизнь и заставят взять меня в "Сариту". Времени было совсем недостаточно, но такой, вероятно, был его план. Я не могла не вспомнить свой разговор с Диллон о том, как он хотел нанять Веру, и всё что мне оставалось это молиться и надеяться на то, что она была права, и он не был сексистом.
Потому что, если у Веры был шанс, то он был и у меня.
На это можно было надеяться.
Может быть.
Скоро это должно было проясниться.
Я повернулась к Вере и неуверенно улыбнулась.
— О, Боже! — взвизгнула она, прежде чем я смогла что-либо сказать. — Это было потрясающе!
— Мне кажется, меня сейчас стошнит.
Она положила мне руки на плечи и резко встряхнула меня. Похоже, её не испугало моё предупреждение.
— Ты просто порвёшь всех на этом собеседовании!
— Мне кажется, мне надо присесть.
— Ты в курсе, что он этого никогда не делает? То есть вообще? Я никогда не видела, чтобы он так проводил собеседования. Никогда. То есть, насколько я знаю, он планировал нанять специалистов по подбору персонала, чтобы поискать замену. Я знаю, что есть несколько человек, заинтересованных в этой работе, но сейчас он решил более тщательно подойти к процессу.
— Ты пытаешься сделать так, чтобы я почувствовала себя лучше? — я лихорадочно помотала головой. — Я не чувствую себя лучше.
Её улыбка растянулась.
— Тебя ожидает столько работы.
— У меня ощущение, что тебе это доставляет удовольствие.
Она засмеялась точно маленькая нимфа-садист.
— Огромное. Это меня очень развлекает.
— Я тебя ненавижу.
Она засмеялась ещё сильнее, но быстро замолчала.
— А что насчёт Уайетта? Ты сказала ему, что хочешь попытаться получить эту работу? Думаешь, он напишет для тебя рекомендательное письмо? Или откажется, чтобы заставить тебя остаться?
Закрыв лицо руками, я застонала.
— О Боже. Уайетт. Он ничего не знает. Он будет в бешенстве.
Она сжала губы и нахмурилась.
— Как ты думаешь, что он скажет?
Я подумала о том, каким он был милым в последнее время. Каким добрым. Я подумала о забронированном столике для моих родителей. Я подумала о том, как настойчиво он меня добивался. О его улыбках. Поцелуях. Его губах на моих самых интимных местах.
И потом я подумала о том, как сильно он на меня рассчитывал. Как он нуждался во мне на кухне. Как умолял не оставлять его...
Мой ответ был очевидным.
— Я вообще без понятия.
ГЛАВА 19
"Мы можем поговорить вне стен "Лилу"?"
Я отправила простое текстовое сообщение. Прямое. По существу. Без каких-либо намёков.
"Это свидание? — его ответ был просто великолепен. — Позавтракаем завтра? Бенни сказал, что займётся доставкой".
Он уже нашёл, кем себя заменить?
Поскольку я какое-то время не отвечала, он отправил мне ещё одно сообщение.
"Давай, Свифт. Заинтересуй меня... Пообещай мне, что будет весело".
Я пыталась сдержать улыбку, пока ходила туда-сюда по квартире и размышляла о том, как ему ответить. Господи, я была очарована Уайеттом. И абсолютно без ума от него. Может быть, это чувство всегда существовало, где-то глубоко. Именно поэтому я всё время бросала ему вызов. И всё время ощущала, что он смотрит на меня. Но, Господи, какой же я была упрямой. И ужасно глупой. Вряд ли я стала бы что-то делать с этой влюблённостью, если бы Уайетт не разрушил все эти стены вокруг меня.
И мне было стыдно из-за того, что эти отношения так всё перепутали в моей голове. Они продолжались уже довольно продолжительное время, а я всё ещё боялась, что я недостаточно хороша. Было во мне что-то такое, что неизбежно оттолкнуло бы от меня Уайетта.
Ужасно нелепо, правда?
Но этот страх всё ещё был где-то там. Он болтался внутри меня и был похож на случайно разлившиеся радиоактивные отходы. Я так сильно хотела избавиться от него. Я хотела очистить своё тело от токсинов. Но даже если бы я серьёзно поработала над этим, и очистилась бы, в воздухе всё равно остались бы небольшие частички, которые попрятались бы в укромных местах, постепенно отравляя мою уверенность в себе и самооценку.
Я уже устала от того, что моя личность разделилась надвое. Эта разрушительная дихотомия внутри меня находилась в постоянном состоянии войны. Я могла защитить своё сердце и быть открытой новым отношениям. Но я также могла спрятаться и сжаться в комок, боясь менять себя. Я могла быть доброй и отзывчивой, но также настороженной и аккуратной. Я могла быть рычащей и свирепой стервой, но оставаться верной своим друзьям и быть великодушной, когда я этого хотела.
Может быть, дело было не только во мне. Может быть, у всех людей были такие черты характера. Их было бесконечное множество, и они не всегда сочетались, но они имели смысл именно в свете того, кем мы были.
Мы были сложными и запутанными, мы были сделаны из миллиарда самых разнообразных ситуаций, которые сформировали нас и сделали такими, какие мы есть. Хорошо это или плохо.
Именно так я себя сейчас ощущала. Хорошо это или плохо. Я была абсолютно уверена в себе на кухне, но боялась, что этого будет недостаточно для Эзры, или, что я не смогу приготовить блюда, соответствующие его вкусу.
Я на сто процентов любила своих родителей. Я была благодарна за всё то, что они для меня сделали, и за то, как они пытались поддерживать меня, и за то, как они меня любили, хотя я и не жила той жизнью, которую они для меня хотели. Но они так же расстраивали меня, поэтому я считала, что заслужила немного личного пространства. Это было в особенности связано с моей мамой.
И самое главное, я влюбилась в Уайетта. Сильно, быстро и бесповоротно. И я всё ещё пыталась защитить своё глупое сердце, пыталась наскоро выстроить защиту из кирпичей внутри себя, чтобы спастись от разбитого сердца.
Я не хотела когда-нибудь обнаружить, что я была недостаточно хороша для Уайетта.
Я не хотела, чтобы наши отношения испортились после того, как я уйду из "Лилу", потому что мы перестали бы видеться, и нам бы не хватило сил, чтобы остаться вместе.
Я не хотела, чтобы Уайетт отказался от нас, потому что я не стоила того, чтобы меня добиваться.
У меня уже были подобные отношения. И они убили меня. Повредили. Сделали меня скептиком и параноиком, который больше не мог начать новые отношения. Я не хотела снова проходить через это.
Но ведь одно свидание вряд ли могло мне навредить, ведь так?
Моё сердце стукнуло два раза. Да. Сделай это.
Мой мозг вяло запротестовал, но мои пальцы уже набирали ответ.
"Как рано мне придётся встать?"
Я могла поклясться, что почувствовала, как он улыбается на том конце.
"Восемь тридцать. Оно того стоит. Я знаю одно классное местечко".
Даже такое раннее время для завтрака не отговорило бы меня от этой идеи. Но я не могла так просто сдаться. Это уже настолько укоренилось во мне. К тому же, я знала, что ему это нравится.
"Хорошо. Встретимся там. Это где?"
"Я так давно этого ждал, Кайа. Я рад, что ты согласилась".
Моё сердце взорвалось, и из него полетели бабочки. Я упала на диван, моё сердце учащённо билось, прямо как в тех старых романах.
Когда я добралась до того адреса, который он мне написал, я начала сомневаться. Потому что это был не ресторан, а дом. Возможно, это было место убийства. Или моего будущего убийства. Не то, чтобы дом был страшным. Совсем наоборот.
Небольшая площадка, похожая на ранчо, имела гараж. Дверь в него была открыта, внутри стояла чёрная мощная машина. Её капот был открыт, на верстаке рядами были разложены инструменты. На работу он ездил на Акуре, но я не знала о ней ничего, кроме того, что она была быстрой. Эта машина казалась такой же.
"Акура" была припаркована на второй половине гаража, и я решила, что, возможно, это был не только дом Уайетта. Но именно Уайетт любил быстрые машины.
Я как обычно постаралась сделать из этого какой-нибудь нехороший вывод. Но мне ничего не пришло в голову. Не было ничего глупого в том, что Уайетт любил быстрые машины. Это идеально подходило его характеру. В этом не было ничего удивительного, так как это казалось очевидным дополнением ко всем тем фактам о нём, которые я уже знала.
Я постаралась избавиться от этих мыслей и не представлять, как он ведёт чёрную мощную гоночную машину с белой полоской по центру. Но было слишком поздно. Я уже представила. И я уже решила, что это невероятно сексуально.
Вот так.
Дом находился в отдалении и располагался на утёсе. Вокруг росли ужасно высокие деревья, травы под ними было мало. Вместо этого землю покрывали сосновые иголки, похожие на коричневое одеяло, среди которых иногда пробивались редкие кустики.
Уютное крыльцо изогнутой формы, ведущее к центральному входу, словно приглашало войти. Я сразу же поняла, что Уайетт гордился своим домом. Тропинка и крыльцо были подметены. Красивые ставни обрамляли большие окна. А на крыльце даже были качели, свисающие сверху.
Либо он собирался убить меня тут, либо полностью очаровать.
Тёмно-синяя дверь была приоткрыта, но я всё равно постучалась перед тем, как войти. Я остановилась у двери, пытаясь почувствовать его запах и запах его дома и рассмотреть огромное внутреннее пространство.
Внутри не было обилия декоративных элементов, висящих на стенах, но мебель была сделана из дорогой кожи, шоколадного цвета, и стояла на правильных местах, поэтому не было ощущения, что чего-то не хватало.
Лампы, кофейный столик и мебель на кухне были смесью современных элементов с мебелью, сделанной из массивного дерева. Всё это, может быть, и не должно было сочетаться, но так как это был Уайетт, это работало. Его вкус не был заурядным. Это был именно его вкус. Весь этот интерьер был словно его биографией, страницы которой я переворачивала.
Он выглянул из комнаты, которая, как я поняла, оказалась кухней, и уже улыбался.
— Привет.
Я подавила улыбку и покачала головой.
— Надеюсь, ты забронировал столик. Похоже, тут всё забито.
Его улыбка растянулась.
— Не беспокойся, я знаю владельца, — уверил он меня и исчез. Я расценила это как предложение присоединиться к нему.
Я сбросила ботинки, и уронила сумку перед дверью, которую закрыла за собой. Обойдя угол, я присоединилась к Уайетту на его настоящей кухне.
Она не очень отличалась от кухни "Лилу". Все кухонные принадлежности были из нержавеющей стали, и такие же большие как в ресторане. Газовая плита была огромной. А единственным цветным пятном была медная вытяжка. И почему-то это работало.
Опять же, это было какое-то странное сочетание современных элементов с мебелью, сделанной из массивного дерева, и всё то, что было современным, было произведением искусства, а всё то, что было деревянным, казалось уютным и тёплым.
— Вообще, тебе следовало бы предупредить девушку, прежде чем приглашать её в свою уединённую хижину, — сказала я, проскользнув вдоль кухонного острова, где он нарезал зелёный лук и приготовленный бекон. — Чтобы она не подумала, что ты решил заманить её не пойми куда, и что на самом деле ты серийный убийца.
Он взглянул на меня и подмигнул.
— Я не хотел, чтобы у тебя была возможность отказаться.
Мой взгляд задержался на его татуировках. На птице у него на шее. Она была нежной и изящной по сравнению с другими татуировками, которые были более жёсткими и мужскими. Я сглотнула так громко, что была уверена, что он мог услышать.
— Именно это и сказал бы серийный убийца.
Он засмеялся и покачал головой.
— Постарайся хотя бы один раз не думать про меня плохо.
Я втянула нижнюю губу и объяснила:
— Но я так долго этим занималась, что это превратилось в неистребимую привычку.
Его улыбка потеплела.
— Я верю, что ты справишься. Мы давно уже перестали ругаться, Свифт. И наконец-то перешли к хорошим вещам.
Мои брови приподнялись без моего разрешения, а изо рта вырвался самый наитупейший вопрос:
— Хорошим вещам?
Он положил нож и наклонился ко мне.
— Всё это, Кайа. Ты и я. Всё, что между нами происходит. Это хорошие вещи.
Я с трудом сглотнула. Как он может быть таким милым? И таким сексуальным? И на все сто процентов удивительным? Хотя, если бы меня прилюдно спросили об этом, я бы всё отрицала.
Он указал пальцем на себя, затем перевёл его на меня.
— Ты этого ещё не поняла. Но я говорю тебе, женщина, всё так и есть.
— Я верю тебе, — быстро ответила я. — Я знаю, что это хорошо.
И я и правда знала это. И это было хорошо не только с точки зрения тех плотских и жадных чувств. Хотя они тоже присутствовали. Я чувствовала влечение и желание, и хотела, чтобы он снова прикоснулся ко мне, поцеловал меня и снова сделал с моим телом все те нехорошие и пошлые вещи. Но в этом было также что-то до безумия хорошее. Что-то, что заставляло все мои мысли вращаться вокруг него, что-то, из-за чего у меня всё время чесались руки, и хотелось проверить телефон, чтобы узнать, не написал ли он мне, а моё сердцебиение ускорялось каждый раз, когда он был рядом.
Но во всём этом хорошем был ещё какой-то более глубинный уровень. Какая-то цельность, выздоровление. Я чувствовала такую лёгкость, которую не чувствовала никогда ранее. Мои чувства к Уайетту не казались мне тяжёлыми или отягощёнными несбыточными ожиданиями. Они были честными и искренними, весёлыми и игривыми, настоящими и увлекательными. Но самое главное — они держали меня. Но не подминали под себя.
Его улыбка растянулась на лице, и мои лёгкие тут же забыли, как делать свою работу. Моё сердце решило вскинуть руки и бросить меня. Серьёзно, как я должна была функционировать, если он так выглядел? Это было нечестно. Может быть, именно поэтому он дальше меня продвинулся по карьерной лестнице.
Если бы я могла так улыбаться, у меня, вероятно, уже было бы своё кулинарное шоу на телевидении.
— Серьёзно? — спросил он меня.
Неуверенность в его голосе подействовала на меня, как два электрода дефибриллятора, прижатые к груди. Все мои внутренности точно подпрыгнули от электрического разряда.
— Да, Уайетт. Ты очень хороший.
— Ммм, — промычал он. — Я рад это слышать.
Закатив глаза в отчаянной попытке обуздать своё сердце, я сменила тему.
— Хорошо, раз уж ты позвал меня сюда не для того, чтобы убить, чем я могу помочь?
Он сосредоточился на яйцах, которые разбивал в чашу.
— Неа. Вообще-то это я сегодня для тебя готовлю, Кай. Сядь. Расслабься. Не смей даже пальцем пошевелить.
Спрятав улыбку, я села на один из квадратных деревянных стульев, стоящих у острова.
— Боже, ты так любишь командовать.
Он посмотрел на меня из-под густых ресниц, его взгляд вспыхнул и сделался наэлектризованным.
— Только потому, что тебе это нравится.
Я втянула колечко в губе и позволила ему увидеть то, о чём я думала. Мой взгляд стал горячим, щёки вспыхнули, а моё тело словно бы говорило "да, пожалуйста"! Я сделала вдох и спросила:
— Что у нас в меню, шеф?
Используя нож как вторую руку, он подхватил зелёный лук и бекон и кинул их во взбитые яйца, затем добавил слегка обжаренный шпинат с грибами и перцем.
— Киш.
Его ответ удивил меня. Он был таким... простым.
— Это очень по-французски.
Он добавил горстку сыра и молока в свою смесь и засмеялся.
— Я понимаю, у тебя шок, — достав основу для пирога, которую он, похоже, раскатал вручную, он добавил. — Оно того стоит. Обещаю.
Я не могла не спросить:
— И часто ты готовишь киш?
Он пожал плечами.
— Обычно я не готовлю целый киш для себя одного, если ты об этом. Но если предоставляется такая возможность, мне это нравится. Это одно из первых блюд, которое я научился хорошо готовить. Именно это блюдо зародило во мне любовь к кулинарии. Это если не считать ту дурацкую необходимость не отставать от Киллиана и Эзры.
— А у меня таким блюдом был рулет, — призналась я. — Мы учились готовить его в старшей школе на домоводстве, и мой получился особенным. С тех пор я всегда чувствую себя суперзвездой, когда он у меня хорошо получается.
— Всё так и есть, — добавив ещё сыра, чтобы получить нужную консистенцию, он отправил своё секретное блюдо в духовку и установил таймер. — Не буду тебе врать, но я даже подумывал добавить его в меню "Лилу".
— И что тебя останавливает?
Он расставил руки на острове и наклонился вперёд так, чтобы я могла хорошо его видеть, от чего у меня тут же остановилось сердце.
— Потому что я знаю, что это будет необоснованно. Это блюдо не добавит ничего нового в меню, кроме моих личных ностальгических воспоминаний.
— Разве ты не заслужил это право? — спросила я его, наклонившись к нему. — Раз уж ты стал шеф-поваром, разве это не даёт тебе право, добавлять свои прекрасные ностальгические блюда в меню?
Его глаза немного потемнели.
— Всё что ты думаешь о должности шеф-повара — иллюзия. Ты думаешь, что у тебя будет свобода, и ты сможешь всё контролировать. Но на самом деле, ты становишься рабом ресторана и того, что этот ресторан хочет. И эту проблему практически невозможно решить, потому что в ресторане всё меняется и есть определённые требования. А также тебе надо отчитываться перед владельцем, а ещё есть ограничения, связанные с работниками. А ещё есть тысячи предвзятых гостей и критиков, — он опустил голову так, чтобы я не смогла увидеть выражение его лица. — Он вытянет из меня всю душу, прежде чем я пойму как ублажить это ненасытное чудовище.
Я почувствовала острую боль в груди, и она не была связана ни со мной, ни с моими амбициями. Моя душа болела из-за Уайетта, и из-за того, как он страдал, чтобы занять своё место в индустрии. Из-за давления, которое он чувствовал, и постоянного страха, который висел у него над головой.
— Ты поэтому снял весь свой пирсинг?
Он кивнул, всё ещё смотря на столешницу.
— Да, я пытаюсь выглядеть, эм, более профессионально. К тому же, пришло время. Мне уже тридцать один. Мне, вероятно, стоит более серьёзно относиться к жизни. Дело не только в этой чёртовой работе.
Я улыбнулась.
— А мне он нравился.
Он медленно поднял голову, его глаза игриво сверкнули.
— И теперь ты считаешь меня отвратительным?
Я не могла не засмеяться и помотала головой.
— Абсолютно. Я с трудом могу смотреть на тебя.
— Врушка.
У меня в горле перехватило дыхание, словно оно запуталось в том рое бабочек, который кружил в моём теле, как будто это был сезон миграции. Выражение его лица было таким восторженным, таким восхитительным. Он смотрел на меня так, как я всегда этого хотела, как будто бы я была его солнцем, луной и утренней звездой. Боже, всё внутри меня перевернулось. Все мои острые углы сделались мягкими и нежными. Моё замерзшее сердце растаяло, а неприступные стены пали.
— Докажи, — дерзко сказала я.
Он обошёл остров, его шаги были широкими и уверенными. Я развернулась на стуле, чтобы видеть его. Нервы внутри меня дрожали, словно "музыка ветра". О Боже, этот мужчина. Что он со мной делал. Сам того не осознавая, он заставил мои нервы гудеть, а кровь быстро бежать по венам.
Всё моё тело напряглось под его доминирующим взглядом. Точно подсолнух, который всё время смотрит на солнце, я вытягивалась, цвела и тянулась к нему, каждый раз, когда он был рядом. Я считала, что это было связано с тем, что он мой босс, а до этого он был выше меня по должности. Мне хотелось впечатлить его. Я хотела, чтобы он заметил меня. Теперь я осознала, что это было нечто большее. С тех самых пор, как я встретила Уайетта, он меня притягивал. Я всегда тянулась к нему. Я всегда хотела его. И теперь я наконец-то должна была его получить.
— Вызов принят, Свифт.
Его руки сомкнулись вокруг меня. Его слова громыхали у него в груди, как сладкое искушение и коварная угроза.
В одно мгновение его губы опустились на мои. Мы поцеловались. Наши рты были приоткрыты, языки переплелись, в то время как мы пытались поймать друг друга руками.
Я расставила ноги, приглашая его. Он с радостью подошёл ко мне и обхватил моё лицо руками. Я же схватилась за его футболку, притянув его ближе.
Мне нравился его вкус и то, как он обхватывал губами моё колечко, а потом проходился по нему зубами, в то время как я сама забывала о нём. Мне нравилось, что его язык доминирует над моим и управляет поцелуем. Мне нравилось, что его руки так держали меня, как будто бы он дорожил мной и обожал. Но его губы были особенно нежными. Жадными, голодными, всепоглощающими. Он целовался с жаром и страстью — так же как и готовил.
Наши губы оторвались друг от друга только для того, чтобы исследовать другие части наших тел. Он прошёлся вдоль линии моего подбородка в сторону уха. Я захватила мочку его уха зубами, а потом поцеловала его в висок. Моя рука скользнула ему под футболку и когда я дотронулась до его кожи, он вздрогнул.
— Черт, Кайа, — пробормотал он мне в ухо. — Я так давно не касался тебя.
Я засмеялась. Мне нравилось ощущение от его щетины у себя на губах.
— Не так уж давно.
— Если речь о тебе, то это слишком давно, — возразил он.
Ему обязательно надо было поспорить, обязательно надо было оказаться правым. И мне это в нём нравилось, потому что я была такой же.
Он поцеловал меня в шею, заставив меня откинуть назад голову. Затем прошёлся зубами по нижней части моего подбородка. Я резко вдохнула, как только его рука обхватила мою грудь, а его большой палец погладил мой сосок, заставив его стать твёрдым и оживив его точно так же, как и все остальные части моего тела.
— Я хочу тебя всегда, — пробормотал он. — Я не могу перестать думать о тебе. Я не могу перестать хотеть тебя, — он поднял голову, чтобы посмотреть мне в глаза и утопить меня в желании, в ощущении, в нём самом. — Ты моя слабость. Я вижу тебя на том конце кухни и распадаюсь на части. Я теряю ход своих мыслей и забываю о том, что я делаю. Я вижу тебя, и нет никого кроме тебя. Из-за тебя меня скоро уволят.
Мои губы приподнялись в улыбке, опьянённой любовью.
— Тогда я займу твоё место.
Он сорвал желание с моих губ и начал целовать меня до умопомрачения. Его пальцы схватились за тонкие бретельки моего лёгкого, длинного платья в цветочек.
— И почему я не удивлён этой твоей игре? — он засмеялся, его щетина щекотала мне шею. — Ты можешь смеяться, но если бы несколько месяцев назад ты бы продемонстрировала мне все свои прелести, я бы с радостью отдал бы тебе эту должность.
Я высвободила руки, моё платье упало вниз и задержалось на талии. Он не стал ждать, пока я привыкну, его руки двинулись к застежке моего бюстгальтера без бретелей и ловко расстегнули его. Я потянула за его футболку, не желая оставаться топлесс без него.
— Ну и кто тут врушка? — спросила я, задыхаясь.
Заставив себя не закрывать глаза, я осмотрела его всего и его великолепные татуировки в естественном солнечном свете, который падал через большие кухонные окна. Боже, это было потрясающе.
Я провела пальцами по реалистично изображенному глазу, расположившемуся на его левой груди, в уголке которого свисала одна единственная слеза. С другой стороны было анатомическое сердце, покрытое трещинами. Оно выглядело так реально, за исключением того, что оно распадалось на части, на множество маленьких, разломанных кусочков. Под его ребрами были слова "прости", "следуй" и "страх", которые формировали треугольник. И все это было соединено изощрёнными и выразительными очертаниями.
Мои пальцы прошлись по треугольнику из слов, и я из любопытства спросила:
— Что это значит?
— Мама, — отрывисто сказал он, его глаза внимательно следили за тем, как мои пальцы двигались по его коже. — Это напоминание не прощать людей, которые сделали мне больно. Следовать за теми вещами, которые я хочу больше всего, и преодолевать страх.
Я издала горловой звук, чувствуя, что слова, по принципу которых он жил, странным образом открыли мне глаза. Я могла бы научиться у них чему-то.
— А птица? — спросила я, проведя рукой по его шее.
— Тоже мама. Это на память о ней.
В горле у меня пересохло так сильно, что я почувствовала нечто похожее на наждачную бумагу и гравий.
— Ты был с ней близок?
Его подбородок дёрнулся, и это простое движение словно заставило его произнести следующие слова:
— У неё были свои демоны, но она меня любила. Она хотела заботиться обо мне, но она... не могла.
Мои глаза наполнились слезами. Я положила руку на разбитое сердце у него на груди, и у меня не было никаких сомнений, что оно символизирует его настоящее сердце, скрытое под кожей, мышцами и костями. Затем я произнесла напряжённым шёпотом, который словно прорывался сквозь камни у меня в горле.
— Мне так жаль, Уайетт.
Эти слова были какими-то неадекватными и такими неправильными. Да, мне было его жаль. Но в этом было нечто большее. Я была опустошена и рассержена из-за него, горе наполнило меня. Я хотела вернуться с ним в прошлое и начать трясти его мать, пока она не соберётся, пока не увидит, каким чертовски ценным был её сын, и как отчаянно ему было нужно, чтобы она заботилась о нём.
— Я в порядке, — сказал он мне.
И я ему поверила.
— Это было очень давно. Но я... я не думаю, что перестану скучать по ней.
Он моргнул, его глаза были стеклянными. Он указал мне на тату в виде поварского колпака на боку.
— Я набил эту, когда Киллиан ушёл из "Лилу". Это был подарок самому себе в честь продвижения.
После этих его слов мы без труда продолжили. Его взгляд прояснился, голос стал ровным. Он опять расслабился. Его руки ласкали меня и, переместившись мне на спину, придвинули меня к нему.
— Меня это не удивляет, — я наклонилась в сторону, чтобы лучше рассмотреть татуировку. — Меня удивляет, что на тебе нет татуировки "Я ненавижу Кайю", — я посмотрела на другой его бок. — Или что-то типа "Су-шеф умри"... где-нибудь?
Он пожал плечами, легонько укусив меня за ключицу.
— Мне кажется, ты забыла, как сильно я на тебя полагаюсь. И всегда полагался, — он поднял голову, и наши взгляды столкнулись так резко, что это могло отключить электричество во всём штате, настолько мощным это было. — И как сильно ты мне всегда нравилась.
Что-то перевернулось у меня в животе.
— Ложь, — обвинила я его.
Медленно покачав головой, он нежно поцеловал меня.
— День первый, Кайа. Ты заходишь в кухню — у тебя пушистые ярко голубые волосы и острый язык — и я теряю голову, чёрт побери. Я никогда не видел кого-то настолько резкого и одновременно сексуального. Я сжёг всё, чего касался в тот день, потому что я не мог ни на чём сконцентрироваться кроме тебя.
Я помнила тот вечер, я была точно комок нервов, мне казалось, что меня стошнит в любую секунду, но мои косяки не были замечены, потому что косяки Уайетта были гораздо хуже. Киллиан пилил его весь вечер.
— Ты никогда этого не говорил, — прошептала я, не веря ему.
Я вспомнила о том времени, когда я плохо с ним поступала, срывалась на него, без причины бросала ему вызов. Боже, все эти годы я была злобной стервой.
Я вспомнила обо всех тех сообщениях, что мы писали друг другу. О том, как мы недавно целовались. Я вспомнила о том, как иногда позволяла ему побеждать. Как я фактически убивала себя на работе, чтобы ему было легче адаптироваться к должности шеф-повара.
Хорошо, может быть, я не всё время вела себя ужасно.
— У тебя был парень, — напомнил он мне. — Либо у меня была девушка. Господи, ты спала с этим долбаным Чарли, — он поморщил лицо от отвращения. — Время всегда работало против нас.
Как и теперь. Он не хотел этого признавать, но работать вместе и спать вместе было не лучшей идеей. А ещё была "Сарита"... Я бы назвала это затруднительным положением.
Но он был прав. Все эти годы мы не совпадали. И вот, наконец, мы оба были одни. И то, что с нами происходило, было слишком классным, чтобы это отпускать. Мне хотелось исследовать это. Исследовать его.
— Сейчас тоже не самое подходяще время...
Его руки, обнимающие меня, расслабились, а мускул на лице запульсировал так, как мне нравилось.
— Ты думаешь, меня остановит тот факт, что мы работаем вместе? — он уверенно покачал головой. — Кайа, это наконец-то случилось, — он выдохнул в той расслабленной и чудесной манере, которая заставляла моё тело реагировать на него.
Я чувствовала его каждой клеточкой, до самых пальцев ног, и всеми частями за пределами моего физического тела. Он становился чем-то постоянным внутри меня, и я не могла остановить это.
— Наконец-то, чёрт побери, — он обхватил руками мою голову и запрокинул её назад, заставив меня встретиться глазами с его пристальным, всепоглощающим взглядом. — Это же по-настоящему? Это глубокое чувство, чёрт побери. И если ты со мной, давай за это бороться. Работа, друзья, твои родители, что бы ни встало на нашем пути — это только шум. Мы решаем, что мы делаем, чего мы хотим. Мы решаем, как сильно мы будем ради этого стараться, и когда мы решим всё бросить.
После всех этих лет, я должна была признать, что я хотела этого так же сильно, как и он. Может быть, я хотела этого так же долго, как и он.
— Ты думаешь, ты потом это сделаешь? — я откашлялась, на поверхность всплыли мои старые страхи и неуверенность в себе. — Я имею в виду, бросишь всё?
Он снова улыбнулся, уголки его рта медленно приподнялись так, как я любила.
— Кайа, я пытался начать эти отношения в течение пяти лет. И мой план состоит в том, чтобы попытаться заставить тебя остаться со мной навсегда.
— Навсегда? — это слово вырвалось из меня со свистом недоверия.
Выражение его лица опустошило меня, разорвало на части моё сердце, потопталось на моей душе, а потом каким-то образом собрало все кусочки воедино. Его карие глаза сверкнули, а улыбка сделалась ярче. Он всем своим видом излучал постоянство и надежду.
— Ты такая трусишка, — усмехнулся он. — Я знаю тебя столько лет, и не могу поверить, что я только сейчас понял, какая же ты трусишка.
Я выпрямилась и, сократив то небольшое расстояние, что оставалось между нами, прижалась к нему.
— Я не трусишка, — запротестовала я, поддавшись на его вызов. — Просто я думаю, что ты слишком торопишься.
— Конечно же, ты трусишка.
Схватив его за сосок, я быстро перекрутила его, заставив его отпрыгнуть и оттолкнуть меня.
— А вот теперь ты жестокая! Мне надо переосмыслить все наши отношения.
Я проигнорировала то, как моё сердце подпрыгнуло на слове "отношения", а мой желудок сжался от страха. Я не могла позволить, чтобы он оказался прав насчёт меня. Между нами происходило что-то хорошее, красивое и честное, и я не могла убежать от этого из-за того, что в прошлом мне сделали больно.
— Ну и кто тут трусишка? — усмехнулась я, потянувшись к другому его соску. Он посмеялся, заметив мои попытки. — Я в деле, Шоу. Ты хочешь продолжительных отношений. Ты их получишь. Я уделаю тебя в любом случае.
Он покачал головой, эта война между нами никогда бы не закончилась.
— Хорошо.
Он протянул мне руку, и я взяла её, думая, что он будет нежным и мягким. Но он схватил меня за запястье, играючи стащил меня со стула и перекинул через плечо.
Я вскрикнула от удивления:
— Поставь меня вниз.
— Это я и собираюсь сделать, — загадочно пообещал он.
— Куда мы идём? — спросила я требовательным тоном, в то время как он бежал со мной на своём плече через весь дом. Верх моего платья болтался внизу, но почти не закрывал мою грудь. Я схватила его сзади за джинсы и изо всех сил прижалась к нему.
Мы ворвались в какую-то комнату, и, хотя я и была перевёрнута вверх ногами, я поняла, что это его спальня. Тёмно зелёные шторы висели на гигантском окне, из которого открывался великолепный вид на утёсы. Мебель была выполнена в насыщенных коричневых оттенках и мягких цветах, что создавало типично мужское и стильное пространство.
Он кинул меня на свою кровать, которую я могла теперь увидеть собственными глазами. Она была огромной. Разве мог он быть ещё более идеальным?
Он навис надо мной.
— Ты со мной, Кайа? Пленных не берём?
Я улыбнулась ему. Мне стало интересно, дорожит ли он так же моими улыбками, как я его.
— Пленных не берём, Уайетт. Ты и я. Хорошо это или плохо. Есть только ты и я.
И вот она появилась. Улыбка, которая уничтожила все остальные улыбки до неё. Он наклонился ко мне, и я откинулась назад. Он быстро последовал за мной, наши тела теперь были параллельны друг другу, но не касались.
— Я так долго хотел это услышать от тебя.
— Я давно уже хотела это сказать, — и я поняла, что действительно этого хотела.
— А ещё я ждал вот этого, — его глаза потемнели.
— Чего?
— Тебя, Кайа. Тебя всю.
ГЛАВА 20
Его руки прошлись вверх по моим ногам, задержавшись на бёдрах. Его большие пальцы дотронулись до моих самых интимных мест, и я вздрогнула от предвкушения того, что должно было случиться дальше.
— Наконец-то, — произнёс он хриплым голосом.
В его глазах сверкали молнии.
— Ты же тоже меня хотела?
Я кивнула, а мой желудок наполнился теплом. Было нечто неописуемо сексуальное в том, как Уайетт навис надо мной. Его кожа была украшена татуировками, его точёные бицепсы было хорошо видно, в то время как он удерживал вес своего тела на руках.
В нём всё было интересно. Он был потрясающим, превосходным и моим.
Моё тело подпрыгнуло от этого слова в моей голове. Мой. Он был моим. А я была его. Ещё до того, как мы разделись и изучили каждый сантиметр наших тел, он уже признался мне в своих чувствах. Нельзя было отрицать, что между нами была прочная связь.
И я знала, что я уже тоже призналась ему в своих чувствах. И даже если бы мы не собирались сейчас заняться сексом, я уже давно утонула с головой в этой химии, которая кипела между нами в течение нескольких лет. Но теперь я могла отдаться Уайетту в самом лучшем смысле этого слова.
— Я ждал дольше, — уверил он меня, даже теперь пытаясь найти что-то, о чём можно было бы поспорить.
Я улыбнулась ему.
— Я знаю.
Я удивилась тому, как неожиданно он засмеялся. Одна из его бровей приподнялась.
— Ты позволяешь мне выиграть?
Проведя пальцами по его груди, затем вверх по шее и заведя руку за его голову, я насладилась ощущением от прикосновения к бритой части его головы.
— Только потому, что я хочу чего-то больше, чем победы.
— Скажи, чего ты хочешь.
— Тебя, Уайетт, — прошептала я, выгнув спину, чтобы привлечь его внимание к своей груди. — Я хочу тебя.
Его разгорячённый взгляд упал мне на грудь, он был чувственным и жадным. Наши губы встретились, они были голодными, отчаянными, и одновременно обожающими. На этот раз мы не медлили. Мы знали, чего мы хотели, и теперь ничто не могло остановить нас.
Его рука скользнула мне на талию, а затем на бёдра, обхватив меня. Он сжал руку самым приятным образом, пока я, наконец, не начала задыхаться и не попыталась освободиться от своего огромного платья.
Он засмеялся, увидев мои попытки, после чего с помощью больших пальцев рук снял с меня эту надоедливую одежду. Моё нижнее белье снялось вместе с платьем... потому что именно так он всё и делал. Наконец, я лежала перед ним обнажённая, свободная от всей моей одежды, сомнений и всей той защиты, которую я так долго выстраивала вокруг себя.
Его взгляд медленно перемещался по мне, наслаждаясь каждым сантиметром моего тела. Я хотела закрыться. Хотела выключить дневной свет, который проникал через слишком большие окна. Я хотела продолжить всё это, месяца через три, после того как пройду курс фитнеса.
Я знала, что привлекаю его. Я знала, что он хотел секса. Но это было слишком. Боже, чем я думала.
Уставившись на потолок, чтобы подавить стыд, я проклинала свою низкую самооценку. И почему было так сложно быть девушкой? Почему я была такой уверенной на кухне, и хрупкой в остальных сферах своей жизни?
Ну, хотя бы я недавно побрилась. Если бы не это, весь этот интимный опыт, что мы с ним переживали, мог бы обернуться настоящей катастрофой. Я предпочитала бриться везде, не считая рук. Я знала, что со всеми моими самыми важными местами было всё тип-топ. Но что касается форм, я попадала в категорию "пышных". Мой страх нашёптывал мне, что мои бёдра были слишком неровными, что мой живот его тем более не завёл бы. Я боялась, что сила притяжения может каким-то образом испортить мою грудь, которая, похоже, была самой любимой его частью моего тела, особенно если её поддерживали правильные предметы одежды. Что касается подмышек, то я всегда была особенно внимательна к ним...
— Как так может быть, что ты ещё красивее, чем мнепредставлялось? — спросил Уайетт требовательным тоном. — Ты великолепна, чёрт побери, — пробормотал он.
Он положил мне руки на бёдра и развел мне ноги, что заставило мои щёки густо покраснеть. Но я с трудом смогла отвести от него свой взгляд. Мне нужно было узнать, насколько серьёзно он к этому относился.
— Ты представлял это? — я попыталась подразнить его, но он так пристально посмотрел на меня, что всё моё тело загорелось от желания.
— Кайа, да. Чаще чем надо. Это для меня целая проблема. Большую часть времени я даже не могу готовить в одной комнате с тобой, потому что всё, что я представляю это — ты голая... подо мной... прямо как сейчас, — он смущённо улыбнулся. — Но я не думаю, что это меня вылечит. Ты станешь моим концом, женщина.
Я покачала головой.
— Нет. Я отказываюсь быть концом.
Почувствовав, как моя неуверенность в себе испаряется, я подалась вперёд, обретя новую уверенность в себе и прекрасное чувство того, что меня хотел кто-то, кто по-настоящему знал меня. И кто очень заботился обо мне.
— Я хочу быть началом.
Он быстро кивнул и начал целовать меня до потери чувств. Его рука снова исчезла у меня между ног, только на этот раз ему ничего не мешало.
Один из его пальцев скользнул внутрь меня, вызвав волну блаженства, которая прокатилась по всему моему телу. Я схватилась за его плечи, мне нравилось, какими крепкими и сильными были его руки и пальцы. Он удерживал меня, в то время как его второй палец присоединился к первому, наполняя и растягивая меня.
— Уайетт, — задыхаясь, проговорила я.
Он улыбнулся, но продолжил целовать меня. Его пальцы двигались туда-сюда, дразня, соблазняя и всё больше и больше лишая меня здравомыслия. Когда я уже не могла следовать за его непрерывными поцелуями, он переместился к моему подбородку, а затем к шее. Он особенно долго задержался на ямочке, пробуя, посасывая, сводя меня с ума, в то время как все остальные части его тела прижимались ко мне.
Он сдвинулся в сторону, обнял меня за талию свободной рукой и приподнял мои бёдра. Его пальцы проникли глубже, находя и оживляя все новые части меня. Его губы сомкнулись вокруг моего соска, в то время как его палец нашёл самое чувствительное место. Моя спина приподнялась на кровати от внезапного и сильного ощущения удовольствия.
Он продолжил двигать пальцами внутри меня, пока мне ничего не оставалось как отдаться ощущениям и ждать того фейерверка, который обещали зажечь его волшебные пальцы. Он продолжил лизать и посасывать мои груди, переходя от одной к другой. Он ещё больше развёл мои ноги и опять сделал что-то нехорошее своим большим пальцем.
Хотя мои глаза и были закрыты, я увидела вспышки света, моё тело сжалось и напряглось, в то время как искры прокатились по всем моим мышцам до самых кончиков пальцев рук и ног.
Всё то время, пока моё тело пульсировало от оргазма, он не убирал руку. Его пальцы двигались медленнее, более решительно, не позволяя мне совсем отпустить это чувство.
Когда я, наконец, смогла открыть глаза, я увидела что он навис надо мной. Он был похож на падшего ангела, как будто он был больше чем человек... больше чем смертный. Он был тёмным и таким пылким, и он был одержим желанием.
— Это было самое прекрасное, что я когда-либо видел, — сказал он своим хриплым голосом.
Я моргнула, чувствуя абсолютно то же самое по отношению к нему. Я приподняла голову, чтобы поцеловать его.
— Ты нужен мне, шеф. Сейчас.
Ему пришлось приложить усилие, чтобы дотянуться до тумбочки и достать из ящика презерватив. Большие кровати были такими чудесными. Здесь было столько места. Я засмеялась из-за того, как ему пришлось перебираться через меня, и, воспользовавшись возможностью, я ударила его по заднице, потому что он слишком долго копался.
К тому моменту, как он снял штаны и снова расположился надо мной, я уже не могла дышать и изнывала от предвкушения.
— Ты моя самая большая слабость, Кайа, — прошептал он, и его горячее, крепкое и идеальное тело расположилось вдоль моего самым интимным образом. Его живот прижимался к моим бёдрам, и я чувствовала его тело везде. Надо мной, напротив меня. И, наконец, после того, как он совершил одно медленное умопомрачительное движение, — внутри меня.
— И мой самый главный союзник.
Он осыпал поцелуями мой подбородок, ключицу, медленно двигаясь туда-сюда, пока я пыталась понять, что он такое говорил и на каком языке.
— Ты мой самый большой вызов, моя самая большая проблема. Но на самом деле, моё спасение. От кухни. От себя самого, — он остановился и обхватил рукой моё лицо. — Я люблю тебя.
Мои глаза наполнились слезами. С каких пор секс стал таким невероятно красивым и так менял жизнь? Он никогда не был таким для меня. Он никогда не был таким душевным, глубоким и захватывающим — мы соединялись на всех уровнях. Именно таким всегда и был Уайетт. Он ломал все нормы, которые я знала. Он нарушал правила, и превосходил все ожидания. Он был, и всегда должен был оставаться, моим исключением.
И я любила его за это.
Я тоже его любила.
Его большой палец прошёлся по моей щеке, и я поняла, что он был мокрый. Он поймал слезу, которая скатилась по моей щеке. О Господи! Я плакала во время секса! Он на самом деле сломал меня.
Но вместо того, чтобы испытывать стыд, я была переполнена радостью. Уайетт любил меня.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала я ему, с трудом произнося слова из-за комка в горле. — Мне кажется, это продолжается уже некоторое время.
— Хорошо, — сказал он, ослепив меня улыбкой, которая заставила моё сердце перевернуться у меня в груди. И затем он начал двигаться. И уже не останавливался.
Мы стали одним целым, потные, переплетённые. Мы оба тяжело и отчаянно дышали и были напряжены от желания. Он подтолкнул меня к самому краю, отправив меня в головокружительный, ослепительный водоворот удивительного ощущения. А затем последовал за мной, прорычав моё имя и ещё одно "Я тебя люблю" так, что я знала, что я никогда уже не буду прежней. Этот момент изменил меня отныне и вовеки веков, аминь.
Его голова упала мне на грудь в область сердца, пока мы приходили в себя после оргазмов, которые изменили наши жизни, и которые мы ждали пять лет.
— Я знал, что это будет классно, — прогремели его слова.
Я засмеялась, но мой смех был задыхающимся и слабым, как и всё моё тело.
— Вопрос в том, любил бы ты меня сейчас, если бы я не была так хороша в сексе.
Он приподнял голову и улыбнулся мне.
— А кто сказал, что ты в нём хороша?
Я хлопнула его по руке и посмотрела на него.
Устроившись сбоку от меня, он положил свою руку мне под голову, и притянул меня к себе.
— Кайа, конечно же, я бы любил тебя, если бы ты не была хороша в сексе. Я бы заставил тебя тренироваться. Ну, чтобы ты стала лучше. Не хочу, чтобы ты где-то отставала. Такой вот я добрый, — он провёл пальцами по моему животу, что подействовало на меня гипнотически и успокаивающе. — Теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, ты могла бы кое-что исправить. Нам следует, вероятно, посвятить этому много времени. Благодаря практике можно достигнуть совершенства.
Я открыла рот, чтобы сказать что-то насчёт его воздержания до конца жизни, но мои мысли прервал звон, донёсшийся с кухни.
— Что это?
— Киш! — он так быстро подскочил, что моя голова ударилась об подушки.
Он выпрыгнул из кровати абсолютно голый, и я получила огромное удовольствие, наблюдая за тем, как он пронёсся через всю комнату так, что я могла прекрасно видеть его мускулистый голый зад.
— Не двигайся! — крикнул он мне.
Мой пот начал остывать, поэтому я скользнула под одеяло и натянула его до самого подбородка. Через пять минут я всё ещё не двигалась. Вместо этого я улыбалась, а мои пальцы чертили круги на одеяле.
Я согласилась на свидание с Уайеттом, но на самом деле я получила секс, любовь и отношения. Серьёзные отношения.
Я не могла бы чувствовать себя более счастливой.
Когда он вернулся, неся две тарелки, которые божественно пахли и выглядели как бесценные произведения искусства, я решила, что это и есть то, что называют "добиться успеха", когда ты достигаешь всех своих целей и ожиданий. Именно так выглядело исполнение мечты.
Я так долго была одержима карьерой, продвижением на следующий уровень и зарабатыванием себе имени, что даже не заметила, чего была лишена в жизни. Да, моя карьера была мне важна. И да, я собиралась продолжать усердно трудиться, чтобы получить то, что я хочу. Но сама жизнь заключалась именно в этом — в отношениях. И их надо было выстраивать правильно.
Что касалось моей карьеры, я была в одном шаге от моей цели, но без Уайетта я была бы одинокой и зацикленной на прошлом. Я бы существовала, но внутри я была бы пустой.
Уайетт заполнил множество пустующих мест во мне, поэтому, если честно, мне даже было сложно осознать, насколько цельной я себя чувствовала. И может быть, я впервые за всю свою жизнь чувствовала, что моя карьера не была сияющей звездой всей моей жизни и, может быть, мне было нужно что-то большее, чем просто кулинария.
Похоже, что именно так и считал Уайетт.
Но я также знала, что один человек не может удовлетворить все мои эмоциональные, физические и духовные потребности. Я знала, что мне нужно много работать, чтобы почувствовать себя цельной. Но я знала, что Уайетт был хорошим началом для этого. И он мог бы хорошо меня поддержать в то время, пока я преодолевала остальную часть болота и справлялась со своими проблемами.
Это были не просто новые отношения. Это было новое начало. И когда Уайетт был со мной, я наконец-то поверила в то, что я могу начать заново. Я знала, что мы сможем быть вместе и взять от жизни всё, что хотим.
Он лёг рядом со мной и тоже зарылся под одеяло. Я посетовала на то, что больше не могу видеть его тело, но поскольку киш был таким горячим, что от него шёл пар, я решила, что если наши тела будут раскрыты, эта игра может стать слишком опасной.
Я взяла у него огромную тарелку с едой.
— Хорошо, что я умираю от голода, — сказала я ему.
Он поиграл бровями.
— Думаю, мы нагуляли очень хороший аппетит.
— Ты прав.
Я поставила тарелку себе на колени, её горячее дно нагрело мои ноги сквозь одеяло. Мне нравилось это тепло, и киш был именно такой как надо. Лёгкий и пышный, с большим количеством овощей и бекона. Похоже, Уайетт не врал. Он знал, как приготовить великолепный киш.
Попробовав его, я улыбнулась и поняла, что мне не следовало удивляться. Этот мужчина на самом деле мог преуспеть в том, что задумал. Хотя киш был странным выбором для фирменного блюда. Я ожидала, что он выберет рёбрышки или бёф бургиньон8. Вместо этого он выбрал киш. И он был восхитительным.
Просто потрясающим.
— Ням.
Он подтолкнул меня локтем.
— Я же говорил.
— Ммм, — я согласилась с ним, откусив очередной кусочек этой вкуснятины. — Может быть, завтра ты приготовишь мне кассероль9? Чтобы у меня сложилось полное впечатление о твоём стиле.
Его раскатистый смех наполнил комнату, он наклонился и укусил моё голое плечо.
— Может быть, это ты должна приготовить что-нибудь для меня завтра, — предложил он.
— Ты уже оценил то, как я готовлю, — напомнила я ему. — Я, по крайней мере, не кричу на тебя через всю кухню.
— Я никогда не кричал на тебя.
— Ммм, иногда ты это делаешь.
— Может быть, я и повышаю голос, но не из-за того, что сержусь.
Я приподняла одну бровь.
— Из-за чего тогда?
— Сексуальное неудовлетворение?
Покачав головой, я снова засмеялась.
— Это значит, что теперь ты будешь спокоен как удав?
Он втянул нижнюю губу и задумался.
— Может быть, — нехотя согласился он. — Если буду удовлетворён.
Я уже подумала о том, чтобы назвать всё это чушью, но мне слишком нравилось над ним смеяться.
— Отлично, — вздохнула я. — Это значит, что "Лилу" разорится только потому, что у Уайетта наконец-то появился регулярный секс.
— Вообще-то, если бы мне пришлось выбирать, я точно выбрал бы секс.
— Мне это уже неважно, — засмеялась я. — Я всё равно надолго не задержусь.
Как только эти слова вылетели у меня изо рта, я хотела засунуть их назад. Стоп, стоп! Звенело у меня в голове, но было уже слишком поздно.
Я уже сказала глупость.
И Уайетт тут же уцепился за неё.
Он опустил свою тарелку и медленно повернулся ко мне. Его лицо уже не было весёлым, а в его глазах поднимался шторм, которого, как я знала, мне следовало опасаться.
— Что это значит? — требовательно произнёс он.
Я откусила киш и, оценив соотношение бекона и грибов, одобрительно пробормотала:
— Он такой классный, шеф. Я с трудом могу в это поверить.
— Не заговаривай мне зубы, Свифт. Выкладывай.
— Киш?
— Правду, чёрт побери.
Мой желудок скрутило от нервов, мне стало жарко, кожа моя зудела и как будто бы натянулась. Неужели я опять должна была всё разрушить? Неужели моя невезучесть снова была в деле?
Уайетт и я наконец-то нашли что-то чудесное, невероятное, и я собиралась уйти от него в "Сариту". По крайней мере, я надеялась на это. Хорошо, я не собиралась уезжать из города. Но с нашими расписаниями я могла с тем же успехом переехать на Марс.
— Кайа, — зарычал он от нетерпения.
Я неуверенно выдохнула и решила, что лучше просто оторвать пластырь. Это было фантастическое утро. Я, вероятно, буду помнить его до конца своей жизни. Я, правда, не знала, как Уайетт отреагирует, когда я расскажу ему свой секрет. Хотя мы, так или иначе, обсуждали возможность того, что я могу уйти в свой собственный ресторан, но до сегодняшнего момента эта перспектива была гипотетической.
— "Сарита", — выпалила я, волнение взяло надо мной верх. — Я хочу попробовать получить должность шеф-повара в "Сарите".
— "Сарита"?
Я пожала плечами.
— Ты туда ходила вечером по воскресеньям?
Я отвела глаза и постаралась сделать так, чтобы мой голос не дрожал от страха.
— Вера, эм, вроде как тренировала меня, чтобы я сменила её. Я надеюсь, что так и будет.
— "Сарита"? — повторил он, как будто бы это была самая невероятная вещь, которую он когда-либо слышал.
Я снова пожала плечами.
— Я не знаю... да... — уверенность зародилась где-то в районе моих коленок и понемногу начала подбираться к моему сердцу. — "Сарита". Она мне очень нравится. И её атмосфера больше мне подходит. И мне нравится меню и барная карта. Я... эта должность оказалась вакантной и я знала, что хочу её. Эзра собеседует меня в следующий понедельник.
Я на секунду втянула губу с колечком и затем добавила:
— Ах да, мне придётся взять выходной и в этот день тоже.
Его выражение лица было непонятным, загадочным и закрытым.
— Ты уверена, что хочешь работать на Эзру? — спросил он. — Он хуже всех.
Хороший вопрос. Но я уже знала ответ на него.
— Я это понимаю. Но он также владеет лучшими ресторанами в городе. Может быть, даже в стране. Я хочу руководить одним из них. Я хочу награды, статьи в журналах и хочу создать себе имя. С Эзрой может быть и сложно работать, но я знаю, что могу достигнуть своих целей в одном из его ресторанов. Плюс... я не могу объяснить это, но я чувствую, что у меня с "Саритой" какая-то связь. Как будто бы мы соединены на духовном уровне. Я создана для неё. А она для меня.
— А если ты не получишь эту работу? — спросил он.
— Тогда я перестану готовить. Совсем, — я посмеялась своей шутке, но он, кажется, не находил это смешным.
Он вообще не засмеялся.
— Я серьёзно, Кай. Что если он не даст тебе эту работу?
Что если? Что если, что если, что если, что если?
Эти слова крутились у меня в голове уже несколько недель. А может быть даже несколько лет, чёрт. Что если бы я осталась в Гамильтоне? Что если бы Нолан переехал в Дарем? Что если бы я не была такой непокорной и одновременно парализованной из-за страха провалиться?
Но впервые за много лет, этот вопрос не был для меня таким сложным.
— Я продолжу работать на тебя, — честно сказала я ему. — Или на Веру и Киллиана. Вера уже напрямую предлагала мне должность су-шефа. По крайней мере, это мой запасной вариант.
Он сощурил глаза.
— А не пойти бы Вере и Киллиану подальше.
— Уайетт!
Его улыбка смягчила его резкие слова.
— Я серьёзно, они уже начали переманивать моих сотрудников? Вот ублюдки.
Я сжала губы, чтобы не улыбнуться.
— Я думаю, они пытаются найти людей, которым можно доверять.
Он проворчал ещё пару ругательств, но, в конце концов, сказал:
— На этой работе никогда не будет повышения. Вера и Киллиан навсегда останутся шеф-поварами. Ты останешься там в качестве су-шефа.
Кивнув, я сказала:
— Я это осознаю. Именно поэтому я не рассматриваю эту должность серьёзно. Мне польстило то, что она спросила, но эта должность не для меня.
— Она бы и так спросила тебя. Она не тупая, — проворчал он. — Ты слишком классная, чёрт побери.
Его слова должны были прозвучать как оскорбление, но они заронили в мою грудь надежду и прошептали, что возможно я могла бы получить "Сариту".
— "Сарита"? — проворчал он в третий раз.
— Я не собираюсь извиняться, — предупредила я. — Мне нужна своя собственная кухня, Уайетт. Я чувствую себя несвободно, работая на тебя, и дело даже не в тебе. Каким поваром бы я была, если бы не хотела свою собственную кухню? К тому же, у меня проблема с авторитетами, — я наклонила голову и ухмыльнулась, чтобы сгладить его хмурое выражение лица.
Он издал горловой звук.
— Это ещё мягко сказано.
Я нахмурилась.
— Извини, если для тебя что-то поменялось, но я...
— Да, мне придётся искать нового су-шефа. Я подозреваю, это может быть Бенни, но я не знаю, хочет ли он брать на себя столько ответственности. И он даже наполовину не так хорош как ты. Я также не могу нанять этого долбаного Чарли...
— Диллон.
Он повернулся ко мне и помолчал.
— Это не навсегда.
— Но на данный момент она хорошо подходит.
Он задумчиво провёл костяшками пальцев по шее, и я поняла, что мы ушли от темы.
— Я имею в виду, мне жаль, если это меняет что-то между нами. В наших отношениях.
Его взгляд стал пристальным и острым, точно лазер.
— Что ты имеешь в виду?
— Ведь я, вероятно (я надеюсь на это), уйду из "Лилу", чтобы руководить своим собственным шоу. И если мой уход что-то поменяет...
— Почему это должно что-то поменять?
— Я имею в виду наши отношения.
— Я понимаю, о чём ты говоришь, — резко сказал он. — Я просто не понимаю, почему ты это говоришь. Кайа, ты можешь открыть кухню хоть на Луне, я всё равно буду хотеть тебя. Ты разве не слышала, как я сказал, что люблю тебя? Что мы теперь навсегда вместе? Это... — он указал пальцем на себя, потом на меня, — не случайная связь. Она основана на том, как много ты для меня значишь, как важно для меня провести с тобой мою жизнь. Если ты уйдёшь, а ты, вероятно, это сделаешь, и тебе следует это сделать, если ты хочешь эту работу, значит, мы сделаем всё, чтобы наши отношения сработали. Если ты не получишь "Сариту" и найдёшь работу на другом конце страны, мы всё равно сделаем так, чтобы они сработали. Женщина, я люблю тебя. И ты любишь меня. Это всё, что сейчас важно.
Я сделала глубокий вдох, и почувствовала, что это мой первый глубокий вдох за всю мою взрослую жизнь. Я упала на него, его руки сомкнулись вокруг меня, и я вдохнула его запах. Его тело было таким тёплым, и это чувство было таким правильным.
— Я люблю тебя, — сказала я ему, хотя он уже говорил это несколько секунд назад.
Его уверенность была удивительной, особенно в сравнении с тем, какой уязвимой была я. Может быть, мы и были равны на кухне, но в отношениях он обходил меня на много километров вперёд. Но это было нормально. Если он был достаточно силён для того, чтобы остаться со мной, я могла излечиться с помощью него. Я могла догнать его. Я могла снова найти точку опоры.
Пусть даже и для того, чтобы не дать ему победить меня. То есть, я, конечно, любила его, но это не означало, что наше противостояние окончено.
Он поцеловал меня в макушку и сказал:
— Но тебе придётся стать еще лучше в сексе, либо вся кухня будет ненавидеть тебя, когда ты уйдёшь. Я готов признать, что ты принадлежишь "Сарите" и что ты порвёшь всех и очень скоро получишь национальное признание. Но мои работники убьют тебя, после того, как им придётся иметь со мной дело после твоего ухода.
Я засмеялась, услышав это его преувеличение.
— Я могу справиться с сексом, но я переживаю о том, что будет с твоим хрупким эго, когда "Сарита" обойдёт "Лилу".
Его тело напряглось, эта идея ему совсем не понравилась.
— Я не беспокоюсь об этом, Свифт. Тем более, я только что получил свою первую премию Джеймса Бирда, а ты ещё даже не стала шеф-поваром.
Я схватила его сосок и перекрутила. Он был прав, ведь так?
— Ты не сказал мне, что получил премию Джеймса Бирда!
— Восходящая звезда года.
— Чёрт побери, Уайетт! Поздравляю!
— Угу. Видишь? Тебе придётся очень постараться, чтобы догнать меня.
Я отклонилась, чтобы он мог видеть, как я закатила глаза.
— Ты делаешь всё, чтобы мне было сложно порадоваться за тебя.
Он улыбнулся, и я растаяла в липкую и счастливую лужицу прямо на кровати.
— Не хочешь пройтись по своему меню? — спросил он. — Когда, говоришь, твоё собеседование?
— В понедельник.
Я задумалась о его предложении. Насколько это было бы круто, если бы Уайетт прошёлся со мной по моему меню? Это была одна из тех причин, из-за которых мы с ним могли бы быть не просто хорошей парой, а супер парой. Но я не могла принять его помощь. Я должна была это сделать сама. Мне нужно было отделить себя от Уайетта, "Лилу" и должности су-шефа. Мне надо было доказать Эзре, что я новатор сама по себе, что я талантлива и мне не нужна поддержка более хорошего шеф-повара. Мне надо было показать ему, что у меня хватит смелости и сил взять "Сариту" и сделать из неё её лучшую версию.
— Эм, я думаю, что мне стоит самой составить меню.
— Да? Ты уверена?
Я снова расположилась напротив него и положила руку ему на сердце, чтобы удержать равновесие.
— Да, я уверена. Я думаю, ему больше понравится меню, если оно будет сделано именно мной.
— Хорошо. Я понимаю.
— В любом случае, спасибо.
Он поцеловал меня в макушку.
— Обращайся.
Я откинула голову назад и осмотрела его. Всё это было так прекрасно и так правильно, и я была так благодарна за этого мужчину, которого могла наконец-то назвать своим.
— Я люблю тебя, Уайетт.
Его губы задержались на моих, целуя меня до умопомрачения.
— Я тоже тебя люблю, Кайа. И я с нетерпением жду того, как ты будешь сводить меня с ума.
Приняв его слова как вызов, я начала целовать его и не останавливалась, пока мы снова не насытились и не устали. Лёжа на кровати в объятиях друг друга, окружённые тарелками и крошками киша, мы уснули. Вот так мы провели это утро, и мы были настолько поглощены друг другом, что впервые в жизни опоздали на работу.
Я была смущена и взволнована, но когда Уайетт зашёл на кухню, он объявил каждому, что мы официально вместе.
Его точными словами были:
— Кайа и я наконец-то разобрались со всем нашим дерьмом. Теперь мы с ней вместе. Живите теперь с этим.
Приблизительно в этот момент я вспыхнула от стыда так сильно, что мне пришлось постараться, чтобы не спалить кухню.
Но затем все начали нас поздравлять и простили нас за опоздание на два часа. Тогда я смогла расслабиться и получить удовольствие от этих чудесных и сумасшедших отношений со своим боссом.
Эта была не самая лучшая моя смена. Как и Уайетта. Но впервые за всё время, ни один из нас не переживал о критиках, о нашей репутации или репутации ресторана.
Вместо этого, весь вечер мы украдкой обменивались взглядами и улыбками, мечтая о том, что будет потом — когда мы будем обмениваться более интимными вещами.
Мне надо было беспокоиться о "Сарите", а ему о тех изменениях, которые ему надо было реализовать в "Лилу". И это вдруг не казалось уже таким невозможным. Наконец-то в моей жизни случилась эта великолепная вещь, и я смогла наконец-то не беспокоиться о получении работы-мечты.
По крайней мере, на какое-то время — до тех пор, пока мне не придется закончить своё пробное меню и приготовить его для Эзры.
ГЛАВА 21
Капля пота скатилась по моей спине, и я уже начала подумывать о том, что меня сейчас стошнит. Я поставила тарелку, вытерла трясущиеся руки о свой поварской китель и быстро убрала их за спину.
Это был мой самый страшный опыт за всю жизнь. Я приехала на кухню "Сариты" в девять утра и начала обслуживать Эзру в три часа. Он предоставил мне шанс в виде шестнадцати блюд, которые должны были свести его с ума.
Я надеялась, что мне достаточно будет двенадцати.
Это было рискованно.
После того, как я поставила перед ним финальный десерт, я начала сомневаться во всём, что я сделала и не сделала, анализируя каждое, даже самое маленькое и незначительное, решение. Начиная от того, где я достала прошутто10 для жареных на огне перцев падрон, которые я приготовила с морской солью, куркумой и мятой и, заканчивая твёрдостью шариков из козьего сыра, которые я слегка обжарила и подала с мятным сливочным соусом.
Но особенно я сомневалась насчёт выбора двенадцати блюд. Три закуски, четыре вторых блюда и пять третьих. Ах да, и ещё десерт, который я не считала, так как его едва ли можно было назвать блюдом.
Эзра оглядел кусочки торта "Три молока" и чуррос11, обжаренные во фритюре, с карамельным соусом. Я не знаю, чего он ожидал, но я приготовила десерты в стиле тапас, как и всю остальную еду. Предполагалось, что эти небольшие кусочки можно было передавать по кругу.
Это были не самые оригинальные десерты, которые я когда-либо создавала, но я и не специализировалась на выпечке. Я также знала, что Эзра нанимал пекарню для обеспечения выпечкой всего гарема, включая "Сариту". Это задание было предложено специально, чтобы оценить, насколько универсальной я была. И это было нормально. Мой карамельный соус был великолепен. И мои чуррос получились идеально. Кусочки торта я приготовила вчера, поэтому я искренне надеялась на то, что они не засохли. Но выглядели они мило.
Я запланировала и третье блюдо, фриттеры12 из воздушного теста с заварным кремом. Я собиралась сделать их в форме буквы "С" и поразить его своим фирменным стилем, достойным шеф-повара. Но я отбросила эту идею, когда поняла, что они будут слишком похожи на чуррос. Не было никакого смысла заканчивать обед жареным тестом, словно это была какая-нибудь городская ярмарка.
Эзра повернулся к двум другим судьям, которые сидели рядом с ним, и мне вдруг показалось, что я попала на кулинарное шоу.
Киллиан сидел справа от него, он был серьёзным и устрашающим. Он не станет делать мне никаких поблажек, независимо от того, как сильно я ему нравилась. И он знал все мои слабости после всех тех лет работы со мной.
Но это было ещё не всё, слева от Эзры сидел Арон Делгато. Делгато владел тремя испанскими ресторанами в Шарлотте и довольно известным рестораном в Роли. Я была на одной его лекции, когда училась в кулинарной школе, и уже тогда он внушал мне ужас. Сейчас же мои колени тряслись, и я пыталась мысленно убедить своё тело перестать потеть.
Это конец, напомнила я себе. Хорошо это или плохо, но мне удалось завершить все блюда без каких-либо проблем.
После того, как были поданы первые блюда, включающие в себя жареные шарики из козьего сыра, чоризо13 в красном вине и нут, а также тосты с домашними помидорами и зелёным луком, которые подавались с тёртым сыром "Манчего", я расслабилась и решила просто делать то, что умею лучше всего.
Вместо того чтобы обслуживать трёх судей и объяснять им каждое блюдо, я провела большую часть дня на кухне, опустив голову вниз. Я чувствовала себя великолепно, так как наконец-то готовила в "Сарите". Я по полной использовала огромное пространство кухни, хотя оно и не принадлежало мне одной.
Вера готовила персонал на одной половине кухни, в то время как я заняла другую половину. Они в основном мне не мешали, за исключением ободряющих криков и громкого свиста, который они издавали, когда я готовила что-то, что особенно их впечатляло.
Больше всего мне понравилось именно это — работать с теми, кого в будущем мне пришлось бы ценить и уважать. Вера немного привела в форму их навыки и то, как они готовились к смене, и они действительно отмыли кухню за тот недолгий срок, что она руководила ими. Но они также были хорошими людьми. Талантливыми людьми. Я знала, что если мне представится возможность руководить ими, мы сможем добиться невероятных вещей.
— Тебе хватило времени на подготовку? — спросил Киллиан, после того как попробовал оба десерта.
Я вспомнила прошлую неделю бешеной подготовки. Уайетт предоставил мне что-то вроде гибкого графика в "Лилу", чтобы я могла провести больше времени дома, доводя до совершенства блюда, которые я хотела приготовить. Но я не бросила его совсем. Так что состояние моей квартиры приближалось к катастрофическому. И мне срочно надо было заняться стиркой. Сейчас на мне был надет мой последний чистый комплект нижнего белья.
Вряд ли бы Уайетт начал жаловаться, если бы я вдруг перестала носить нижнее белье.
— Конечно, — сказала я ему.
Его губы дрогнули. Он знал, что я вру, но, к счастью, не стал меня выдавать.
— Откуда ты взяла идею карамельного крема? Мне понравилось, как ты доработала этот классический десерт.
Пожав плечами и криво улыбнувшись, я сказала правду:
— Из головы. Это блюдо, которое мне очень нравится. Я решила добавить мои любимые элементы и выразить себя в них.
— У тебя это получилось, — пробормотал Делгато.
Было сложно понять, делает ли он мне комплимент или оскорбляет меня.
— А хрустящий кальмар? Вообще, он оказался самым запоминающимся из всех вторых блюд.
У меня напрочь вылетело из головы, что я подавала в качестве вторых блюд. Казалось, что невозможно приготовить все это за один день. Но каким-то образом мне удалось создать лучшую еду за всю свою жизнь.
Теперь, когда я находилась по ту сторону всего этого, я сделала бы что-то по-другому. Но я вся отдалась этому делу и гордилась тем, что мне удалось достигнуть.
— Мне хотелось что-то лёгкое и смелое, но при этом сбалансированное. Я испытывала большое давление, так как мне нужно было впечатлить вас всего лишь одним блюдом, — я засмеялась, и они улыбнулись моей честности. — Ещё мне хотелось добавить вкусов из других кухонь. Я знаю, что традиционно это испанский ресторан, но больше всего в своей деятельности я люблю смешивать разные вкусы так, чтобы максимально раскрыть каждый из них. Хрустящий кальмар одно из моих любимых блюд. Я подала к нему хариссу14, чтобы вкус не был таким ярким, и полила сверху лимоном, чтобы добавить кислинки, которая, на мой взгляд, необходима жареным морепродуктам. У меня есть ещё один любимый вкусовой профиль — это артишоки и бекон, — я снова улыбнулась. — Ну ладно, я в принципе большой фанат бекона. Но измельченный копчёный бекон и горгонзола15 с артишоками, приготовленными на гриле — это по-настоящему божественное сочетание. Пататас-бравас16 кажется очевидным выбором. Но я решила порезать молодую картошку соломкой, чтобы она сочеталась с обжаренным перцем серрано. Идея добавить алиоли17 с копчёной паприкой и жареные яйца сверху родилась благодаря спарже Уайетта из меню "Лилу". Морепродукты это довольно очевидный выбор для тапас, но мне захотелось развить ту концепцию, которая уже были в меню. Именно так появилась идея с холодными мидиями. Я сначала приготовила их в красном вине с порезанными помидорами, луком и ананасом. Пока они готовились, я увеличила объём бульона, а потом быстро всё остудила. В довершении я добавила свежего кориандра.
— Они мне понравились меньше всего, — прокомментировал Арон.
Я кивнула, принимая его критику и не пытаясь защитить свое блюдо. Я знала, что рискую с тёплым ананасом. Но мне не хотелось готовить что-то безопасное и предсказуемое.
— Мне понравился ананас, — глубокомысленно сказал Киллиан. — То есть, я сомневаюсь, что каждый раз стал бы есть холодные мидии. Но это блюдо было достаточно интересное и оно привлекло моё внимание, так что его можно было бы иметь в виду.
— Спасибо, шеф, — тихо и скромно сказала я, чтобы выглядеть прилично. Но мысленно я подняла руки в воздух и начала танцевать от радости.
Эзра ничего не прокомментировал.
— А что насчёт третьих блюд?
Я прокомментировала мои фаршированные сардины с чоризо и перцем поблано; креветки, обжаренные в остром чесночно-лимонном соусе; сыр и фриттеры из цветной капусты с мятным сливочным соусом; маринованного ягнёнка на шпажке с шафраном и соусом сальса-верде. С этими блюдами я также подала перцы падрон.
О третьих блюдах они сказали ещё меньше. Эзра только невозмутимо отметил:
— Слишком много мяты везде.
— Это я так пыталась связать всё воедино, — неубедительно объяснила я.
Эзра отодвинул десерт на середину стола и, сложив руки на груди, разглядывал блюда, ради которых я работала точно каторжник, и которые стояли практически нетронутыми. Их расковыряли, разрезали на части и строго проинспектировали на предмет ошибок и недостатков.
Я не знала, что они там обнаружили. И я не могла бы сказать, всё ли получилось так, как должно было.
Соблазн переосмыслить всё, что я сделала, и что придумала и на чём остановилась, был таким сильным, что полностью захватил меня. Но я заставила свой мозг сосредоточиться на технических аспектах, которые я могла контролировать. Перец был идеально нежным. Ягнёнок был приготовлен правильно. Мятный сливочный соус требовал именно такого количества измельченных листиков мяты.
Я всё сделала идеально. Не говоря уже о вкусе.
— Почему ты думаешь, что сможешь справиться с кухней "Сариты"? — спросил Эзра, его голос был спокойным и твёрдым. И я признала, что мне было страшно.
Вот он. Мой шанс. Я подумала о сообщении, которое прислал мне Уайетт этим утром.
"Не облажайся, Свифт. Ты этого заслуживаешь".
Он был таким обольстителем.
Но я улыбнулась, как идиотка, прочитав его простой совет. Он верил, что я заслуживаю кухню такого калибра, и именно это я и хотела услышать. И его совет был здравым. Не мешай сама себе. Не думай слишком много об этом. Не дай им тебя запугать, и приготовь всё на высшем уровне.
Что я и сделала.
Я отдала себя всю. Теперь мне надо было доказать Эзре, что я буду делать это каждый день.
Улыбнувшись, чтобы смягчить то, что я собиралась сказать, я проглотила оставшийся страх и приняла этот вызов, чтобы получить то, что я так хотела.
— Я хотела бы верить, что могу справиться с любой кухней, если мне представится такая возможность. Последние пять лет я провела в "Лилу", и часть этого времени в качестве су-шефа. Я работала под руководством двух самых лучших шеф-поваров в индустрии, — я даже не пыталась задобрить Киллиана. Это была правда. — Я училась у них, я росла под их руководством и получила от них знания. Я чувствую, что готова выйти на новый уровень и стать шеф-поваром. Я хочу, чтобы это была "Сарита", потому что я её понимаю. Я понимаю её энергетику. Я чувствую с ней духовную связь. Я знаю, что буду полезным работником на её кухне. Более того, я знаю, что я нужна ей. Я хочу, чтобы она росла. Я видела данные по ней за последние два года, и они не впечатляют. Нет ни одной причины, по которой она не может получать награды и хвалебные отзывы. Нет ни одной причины, по которой у неё не может быть самого лучшего меню в стране. Я верю, что смогу ей всё это дать. У меня хороший опыт в латиноамериканской кухне. Мне повезло, что я попала в "Лилу", но, несмотря на то, что мне нравится там работать, мой потенциал превышает возможности той кухни.
Я поймала взгляд Киллиана на себе, и вспомнила тот совет, который он мне дал.
— В "Сарите" уже очень много хорошего. Я хочу расширить и довести до совершенства то, что вы здесь делаете.
Эзра кивнул, приняв мой ответ. Я не могла быть уверена, но мне показалось, что его плечи расслабились, а взгляд стал мягче. Он спросил меня по поводу моих профессиональных привычек и рабочих часов, о том, что я думаю о том, чтобы посвящать всё своё время и энергию работе, будучи шеф-поваром. И затем он спросил, каково мне будет работать с ним.
Откашлявшись, я ответила ему настолько вежливо, насколько это было возможно:
— Честно говоря, я видела как Киллиан и Уайетт работали с тобой и как сильно они расстраивались из-за того, что не могут свободно творить. Если ты будешь контролировать каждый мой шаг, я думаю, я закончу так же как они. Но я надеюсь, что ты доверишься своему выбору и мне. Я хочу для "Сариты" только самого лучшего. Мне бы хотелось быть самостоятельной, насколько это вообще возможно. Позволь мне подобрать такие меню, которые подойдут лучше всего. Позволь мне полностью контролировать творческий процесс. И позволь мне показать тебе, что я знаю, что делаю.
Он потёр глаза большим и указательным пальцем.
— Господи, ты говоришь как Уайетт.
Я улыбнулась, глядя в пол. Киллиан выручил меня и сказал:
— Она права. Перестань доводить своих шеф-поваров до сумасшествия своими придирками.
Эзра бросил в сторону него взгляд, который должен был заставить его замолчать.
— Твоё мнение здесь не имеет никакого значения.
— Я просто сказал, — пробормотал Киллиан. — Люди не уходят без причины.
Эзра проигнорировал его.
— Спасибо, что уделила нам время, Кайа. Мне надо ещё раз просмотреть мои записи, обсудить еду со своими коллегами и по окончании собеседования я дам тебе знать о своём решении.
Во рту у меня пересохло, и я подавила сильное желание начать жевать своё колечко.
— Спасибо. И спасибо за такую возможность. Я ценю это.
Я развернулась и направилась в кухню. Я старалась идти ровно, пока не исчезну из виду. Я подняла подбородок и старалась сделать так, чтобы он не дрожал. Как только за мной захлопнулась дверь, я резко облокотилась о столешницу и тяжело выдохнула.
— Эй, суперзвезда! — крикнула Молли с противоположного конца кухни, где она стояла вместе с Верой.
Я подняла голову и подавила желание начать умолять её заставить Эзру дать мне эту работу. Вместо этого я улыбнулась, хотя моя улыбка дрожала, и сказала:
— Поздравляю, Моллс! С помолвкой!
Мы встретились на середине кухни и обнялись. Хотя объятия длились недолго, потому что я тут же схватила её руку и оценила её огромное кольцо.
— Жемчужина?
— Это я выбрала, — объяснил она. — Я не фанат бриллиантов.
— Оно прекрасно. Я так за тебя рада.
— А я рада за тебя! — возразила она. — Про тебя сейчас ходит столько слухов, я даже не знаю с какого начать.
— Уайетт! — крикнула Вера. — Она спит с Уайеттом!
— О, Господи, — если мои щёки уже не были цвета малины, они должны были тут же вспыхнуть от стыда. — Это неправда.
Молли сделала шаг назад и озадаченно спросила:
— Ты бережёшь себя до свадьбы?
— Нет, то есть... Да? Ну ладно, хорошо. Мы с ним спим. Но мы занимаемся не только этим. Мы также ходим на свидания. У нас настоящие отношения. Со всеми обязательствами.
Молли повернулась к Вере, её длинные тёмные волосы задели моё лицо.
— Ты слышала это, Вер? Они в отношениях с обязательствами и всё такое.
— Ребята, вы хуже всех, — засмеялась я. — И вы злые! Сейчас я абсолютно разбита. Нельзя приставать к человеку, когда он эмоционально уязвим.
— Ещё и это! — взвизгнула Молли. — Ты будешь работать в "Сарите". Это так здорово!
— Эм, нет. У тебя неверная информация. Мне кажется, из тебя выйдет ужасный частный детектив, Молли.
— Ты ещё не видела, как я слежу за людьми на "Фейсбуке", — с серьёзным видом возразила она. — Я могу кого угодно найти в Интернете. Абсолютно.
— Это правда, — подтвердила Вера. — И это дико пугает.
— Я имею в виду, что это было толькособеседование. Кто знает, кого выберет Эзра. Этот мужчина такой загадочный.
Молли засмеялась.
— Едва ли. Именно поэтому я уверена, что ты получишь эту работу.
— Посмотрим, — вздохнула я.
Вера махнула рукой в воздухе.
— Ты её получишь. Не могла же я тренировать бездарного человека, — заметив озадаченное выражение лица Молли, она добавила. — Я тренировала её последние несколько недель. Теперь она великолепна.
— Она всегда была великолепна, — засмеялась Молли.
— А ещё ты в основном заставляла меня мыть столы. Я бы не назвала это тренировкой.
Вера махнула огромным ножом в мою сторону.
— Да я офигенно тебя подготовила. Требую полной компенсации, когда ты получишь работу.
— Я так много пропустила, — пожаловалась Молли.
— Именно так и происходит, когда ты уезжаешь в отпуск на целые шесть лет, — резко ответила Вера.
— Кстати, расскажи, как всё прошло! У меня и у Веры никогда не будет такого отпуска. Я хочу знать всё до малейшей детали. Читала ли ты какие-нибудь хорошие книги? А может быть отсыпалась? Расскажи мне в подробностях, каково это — выспаться. Я уже не помню.
Она закатила глаза, но к счастью начала рассказывать, каково это было отдыхать, в то время как я убирала своё место после каждого рабочего дня. Она просидела так со мной целый час, пока её жених не понял, что она болтается на кухне, и не выгнал её оттуда.
— Молли, — зарычал Эзра, войдя в кухню.
Она спрыгнула со стола, где она сидела, рассказывая мне в деталях про их отпуск на Виргинских островах.
— Я только зашла! — она подмигнула мне и поспешила из кухни. — Я замолвлю за тебя словечко, Кайа.
Эзра с благоговейным трепетом уставился на дверь, за которой исчезла женщина, которую он любил.
— Я не знаю, что с ней делать.
Я сжала губы и решила воздержаться от комментария.
Мне же он сказал:
— Я просто хотел ещё раз поблагодарить тебя, Кайа. Ты меня впечатлила сегодня.
Опустив свой набор ножей, я пожала руку, которую он мне протянул.
— Спасибо за такую возможность, Эзра. Это моя мечта — управлять кухней "Сариты".
Он улыбнулся, в его улыбке отражалась любовь к его ресторану.
— У тебя есть рекомендательные письма? По сути, мне нужно только одно, от Уайетта.
Откашлявшись, я достала из своей сумки запечатанный конверт. Уайетт дал мне его вчера. Мы обсуждали наши отношения, и стоит ли Эзре знать о том, что мы встречаемся. Честность всегда была лучшей тактикой, но наши отношения ещё только начались. Было бы неправильно рисковать "Саритой" из-за моей личной жизни.
Но всё же, если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрала Уайетта. Да, "Сарита" была важна мне. Но Уайетт был для меня всем.
Уставившись на блестящие ботинки Эзры, я призналась:
— Ты должен знать, что я и Уайетт на прошлой неделе официально объявили о наших отношениях. Мы встречаемся.
Его молчание выразило больше, чем могли бы выразить слова. Тем более что когда он заговорил, у него вырвалось чопорное:
— Ого.
Подняв голову и притворившись смелой, я быстро объяснила:
— Я понимаю, что это может повлиять на твоё решение, но я хотела, чтобы ты знал. Уайетт и я проработали вместе пять лет, и я думаю, что его мнение обо мне осталось объективным, но мы некоторое время испытываем чувства друг к другу.
Он издал горловой звук.
— Я знаю.
Теперь была моя очередь сказать:
— Ого.
Он улыбнулся мне, а я была настолько ошарашена, что чуть не потеряла равновесие.
— Может быть, я и не знал о твоих чувствах к нему. Но это не секрет, что он уже несколько лет в тебя влюблён. Так что, если вся его рекомендация состоит из местоимения "Я" и сердечек, тебе придётся поискать кого-то ещё.
Я засмеялась, и мой смех был таким искренним и лёгким.
— Спасибо, Эзра.
— Полегче с ним, — приказал он. — Он, может быть, и придирается к людям, но он дорожит тобой, Кайа.
— Я тоже им дорожу, — честно сказала я, и всё моё тело потеплело от одного упоминания о нём.
— Рад слышать, — он похлопал меня по плечу. — Скоро ещё поговорим.
Я сразу же направилась в "Лилу" после того, как покинула "Сариту". Мне надо было его увидеть. Сегодня был сумасшедший день, и всё что я хотела — это Уайетта и его руки, обнимающие меня.
Я была одета по-рабочему, потому что на собеседование я надела мой привычный китель и чёрные штаны. Я вела машину словно маньяк. После того, как я резко остановила машину на парковке для персонала, я зашла в "Лилу" через боковую дверь. Никто меня не заметил. Они были слишком заняты своей работой.
Ужин только начался, грохот и звон кухни сразу же наполнил мои уши. Я ненадолго остановилась, чтобы оглядеть тот прекрасный хаос, который определял мою жизнь. Мне редко предоставлялась возможность оценить всю эту суматоху. Я всегда была её частью, была погружена в движение и сконцентрирована.
Всё казалось знакомым и одновременно чужим. Я видела, как Диллон кидает что-то в сковородку и яростно помешивает соус, который только начал кипеть. Бенни стоял над огромным ростбифом, аккуратно нарезая его кусочками. Эндо бегал туда-сюда, организовывая посудомойщиков и помощников официантов. Чарли угробил утку, а потом ещё одну и ещё и ещё.
Уайетту точно следовало уволить его.
Мой взгляд упал на моего парня, и это слово прозвучало странно даже в моей голове. После всех этих лет, было странно думать о Уайетте, который одно время был моим врагом, а одно время другом, как о моём парне. Это слово казалось мне детским, незрелым... как будто ему чего-то недоставало.
Он был больше чем мой парень. Он был моей звездой. Он уравновешивал меня, когда всё что мне хотелось, это потерять над собой контроль. Он был тем мужчиной, который вылечил и спас меня от себя самой. Он бросал мне вызов, и всегда заставлял меня становиться лучше и лучше. Он сделал так, что мне хотелось большего. Он был моим сердцем, моей надеждой и моим будущим.
И между нами были не просто отношения, это было начало чего-то настолько прекрасного, что моё сердце было готово разорваться.
Я никогда не была в отношениях, которые казались настолько идеальными и правильными. Не то, чтобы мы сами были идеальными. Мы были далеки от этого. Мы всё ещё пререкались и спорили. Мы всё ещё пытались обойти друг друга. Но это только делало нашу историю ещё более невероятной.
Моё прошлое сломало меня, и я ненавидела это признавать. Отказ Нолана от того, что я считала любовью, уронил мою самооценку до самого дна. Он не только заставил меня чувствовать себя нежеланной. Он сломал меня.
Уайетт же сделал нечто противоположное. Он заполнил все те пустоты у меня в груди и пообещал мне, что он и дальше будет заполнять их, пока мне это будет нужно. Расстояние не пугало его и не встало у нас на пути. Он принял наши различия и ценил меня за то, какая я есть. Он заставил меня почувствовать себя любимой, значимой, желанной. Он исцелил меня.
Наша любовь исцелила меня.
Я смотрела, как он наклонился над тарелкой и работал над мельчайшими деталями и украшением блюда, после чего вытер края тарелки полотенцем. Его профиль был подсвечен сверху ярким светом, выделив линию его подбородка и нос, подчеркнув его мужественные скулы и бритую часть головы. Его колпак стоял прямо, а накрахмаленный китель облегал его мускулистое тело. Я наблюдала за тем, как уверенно его руки полили мясо соусом, а затем изящно посыпали его молодой зеленью, превратив самое обычное блюдо в произведение искусства.
Мне так повезло, что я была с ним знакома. Не потому что я любила его, но потому что он был так хорош в том, что делал, и он целенаправленно доводил своё мастерство до совершенства и был лучшим шеф-поваром в округе. Я никогда не встречала мужчину, которого бы я уважала и любила больше.
И я знала, что как бы я на него не сердилась, я уже больше не встречу другого такого мужчину, который сможет сравниться с ним.
Почувствовав на себе мой взгляд, он передал тарелку официанту и повернулся ко мне. Его рот расплылся в той самой обворожительной улыбке, и он удивлённо наклонил голову.
— Ну как? — спросил он, не поздоровавшись.
Я приподняла одно плечо.
— Сложно сказать.
— Ты там всех сделала? — спросил он.
Теребя своё колечко, я снова пожала теперь уже обоими плечами.
— Надеюсь.
Он начал кивать и смеяться.
— Уверен, что ты сделала всех.
Его уверенность в моих силах заставила мои щёки покраснеть, и тут я поняла, что вся кухня остановилась и смотрела на нас.
Уайетт приподнял подбородок и сказал:
— Иди сюда.
Этот небольшой приказ полностью уничтожил меня. Он перестал обращать внимание на кухню и еду, которая скапливалась перед ним. Он не замечал, что все наблюдают за нами, и как шумят гости по ту сторону двери. Он видел только меня.
И он хотел только меня.
И я сделала именно то, что сделала бы любая разумная, рациональная девушка. Я побежала к нему и прыгнула ему на руки, позволив ему поймать меня.
Его руки обхватили мои ноги. Он подхватил меня, в то время как наши губы столкнулись друг с другом. Мы целовались, как и всегда, отчаянно и жадно, как будто мы ждали этого момента всю нашу жизнь. Я обхватила руками его лицо, пробуя его на вкус, бабочки роились у меня в животе, а между ногами нарастало тепло.
Боже, как ему удавалось проделывать это со мной каждый раз? Неужели так будет всегда?
Да, инстинктивно я знала это. Да, я буду всегда дико хотеть Уайетта и безумно любить и сводить его с ума. И он будет делать то же самое со мной.
Кухня взорвалась от возгласов и воплей, и непристойных предложений. Мы оторвались друг от друга и улыбнулись.
— Я люблю тебя, шеф, — прошептала я ему.
Его глаза потемнели, и он сжал мои ягодицы.
— Я люблю тебя, Кай. Пошли отсюда?
— Куда?
Он поставил меня на пол и быстро прижал меня к себе.
— Куда угодно.
— А как же кухня?
— К чёрту кухню, — засмеялся он. — Нам надо отпраздновать.
— Отпраздновать что?
Его улыбка сделалась хитрой.
— Что ты наконец-то уходишь.
— Это ещё не конец!
— Я же могу надеяться.
Я засмеялась, потому что он был нелепым, смешным и моим.
— Если мы оба уйдём, кто будет управлять сегодня кухней?
Он повернул голову и закричал:
— Диллон, ты за старшую.
— Что? — крикнула она в ответ.
Уайетт повернулся к Бенни.
— Не поможешь мне, дружище?
Бенни ухмыльнулся.
— С удовольствием.
— Что? — повторила Диллон ещё громче.
Я улыбнулась своей подруге.
— Я тебе должна.
Она закатила глаза и поправила бандану.
— Ты мне должна в десять раз больше.
Уайетт снял свой колпак и кинул в неё.
— Постарайся тут всё не спалить.
— Ничего не обещаю, — и она выругалась себе под нос.
Уайетт взял меня за руку и улыбнулся своим работникам. Я была уверена, что они решили, что у него случился инсульт. Он никогда так много им не улыбался.
То есть, вообще не улыбался.
— Я вернусь завтра, — пообещал он. — Следующие двадцать четыре часа вы проведёте с этой доброй волшебницей, но если вы хоть немного облажаетесь, я вас уволю. До завтра.
После этого он потащил меня за собой из ресторана, и мы ушли в ночь. Мы сняли с себя банданы и свои рабочие кители и устроили себе настоящее свидание в потной одежде, которая была под ними. Мы смеялись над уличными такос и гуляли по городу. Затем мы взяли несколько напитков в "Крафте", в том самом баре, для которого Киллиан переманивал сотрудников. Видимо, Уайетт тоже знал владельцев.
В конце вечера мы поехали к нему домой на моей машине, где мы избавились от оставшейся одежды, и впервые провели целую ночь, ни разу не поругавшись.
ГЛАВА 22
Три недели спустя Уайетт и я пошли на очередное утреннее свидание. И это был сюрприз. Хотя он пообещал мне, что не станет меня убивать. Я заставила его поклясться на своём любимом наборе ножей, перед тем как он надел мне на глаза повязку.
Серьёзно, повязка?
Мне понадобилось всё моё доверие к нему, чтобы позволить ему сделать это. Мне не хотелось бы думать, что я по своей природе была недоверчивым человеком, но будем реалистами, я по природе была недоверчивым человеком. Или в силу обстоятельств. И повязка, которая была на мне надета, была серьёзной проверкой для моего терпения.
Он выключил двигатель машины, я приложила руки к вискам.
— Сейчас?
Уайетт усмехнулся, и этот звук пустил мурашки по моей спине.
— Не сейчас.
— Это жестокое и необычное наказание.
Его рука погладила меня по ноге и поднялась вверх, задержавшись у бедра.
— Я обещаю, что оно того стоит, — пробормотал он мне в ухо, и я вздрогнула от ощущения его дыхания на своей коже.
— Хорошо, — прошептала я. Может быть я и не доверяла повязке, но я доверяла ему.
Последний месяц был лучшим в моей жизни. Уайетт и я любили ругаться, но оказалось, что нам даже больше нравилось ладить между собой. Мы проводили как можно больше времени вместе, узнавая друг друга. Конечно, мы были знакомы уже пять лет, но было ещё столько всего, что нужно было узнать.
И я знала, что с ним всегда будет так. Я всегда буду хотеть узнать больше. Я всегда буду хотеть увидеть больше и проводить с ним ещё больше времени. И я буду хотеть, чтобы он узнавал больше обо мне.
В те немногочисленные моменты, когда у нас было свободное время, мы были неразлучны. Но даже во время работы нас было трудно разделить. Отчасти это было связано с периодом медового месяца, но мы также знали, что я недолго задержусь в "Лилу".
Эзра ничего не сказал мне насчёт "Сариты". И Диллон держала рот на замке, как бы я не упрашивала её пораспрашивать его. Другие мои друзья тоже молчали. Я даже заставила Уайетта организовать двойное свидание с Киллианом и Верой, чтобы выпытать что-то у них.
Но никто ничего не слышал.
Не зная, хорошо это или плохо, я начала искать другие варианты и легкомысленно отправила резюме в те места, где могла бы представить себя в качестве сотрудника. Уайетт и я знали, что мы не можем продолжать работать вместе. И дело было не в наших отношениях, а в наших сотрудниках.
Мы не были Верой и Киллианом. Наша химия иногда переходила за край. И иногда всё вокруг взрывалось. В хорошем и плохом смысле. Мы не хотели, чтобы из-за этих всплесков страдали наши сотрудники.
К тому же мои амбиции не позволяли мне оставаться на вторых ролях. Я хотела быть шеф-поваром. И сейчас в моей жизни было всё то, что мне нравилось, кроме одной вещи.
Конечно, это была масштабная цель в жизни. Но всё же. Тот факт, что у меня этого не было, заставлял меня ещё больше хотеть этого.
Мне перезвонили из трёх мест, куда я отправляла резюме. Но когда дошло до дела, и меня пригласили на собеседование, я отказалась. Это были не те работы, которые я хотела. И если бы мне не пришлось получить одну из лучших работ в одном из самых крутых ресторанов в стране, я бы не стала останавливаться на посредственной работе повара.
И дело было не только в этом. Я хотела "Сариту". Я почувствовала её вкус. Она была уже у меня в крови. И я не могла думать о другом ресторане до тех пор, пока моя судьба не была решена. Но дни тянулись, и я даже виделась с Эзрой не один раз, но он ничего не говорил, а только намекал, улыбался и говорил слова одобрения. Я уже начала прощаться с работой мечты в "Сарите".
Пальцы Уайетта оказались у меня на подбородке, он придвинул моё лицо к себе и оставил на моих губах быстрый, горячий и сладкий поцелуй. Он закончился очень быстро, и заставил меня задаться вопросом, что же Уайетт запланировал на сегодня.
— Не двигайся, — приказал он, после чего вышел из машины.
Моя дверь открылась, и я снова почувствовала на себе его руки.
— Готова?
— К неожиданной поездке в Грецию? — предположила я.
Он засмеялся и изобразил звук сирены.
— Неверно.
Он куда-то повёл меня от машины, и я снова предположила:
— Ты пытаешься сделать из меня наркокурьера, чтобы перевезти героин через границу?
Он остановился на полпути.
— Какую границу? — я почувствовала, как он покачал головой, так как мой вопрос был слишком нелепым. — Неважно, нет. Определённо нет. Если бы я и хотел заставить тебя перевозить что-то контрабандой, это было бы ядерное оружие.
Я улыбнулась и почувствовала себя, как идиотка, потому что я не могла ничего видеть.
— Ты собираешься сделать мне предложение?
Он громко засмеялся.
— Только ты могла испортить подобный сюрприз своими догадками ещё до того, как я сделал предложение.
— То есть да?
Он ущипнул меня за бок так, что я дёрнулась.
— Извини, что разочаровываю, но сегодня я не собирался делать тебе предложение.
— Но вообще собирался?
Он вздохнул, рассердившись на меня. Но это была его вина, так как он сам завязал мне глаза.
— Я собирался сделать тебе предложение не задавать так много вопросов.
Я почувствовала, как он наклонился и открыл дверь. Его руки обхватили меня за талию, а сам он пошёл сзади, направляя меня. Даже с повязкой на глазах я знала, что в помещении темнее, чем снаружи. Свет был приглушён. Я напряглась, чтобы услышать что-то, что поможет мне понять, что мы делали, но было тихо.
Он аккуратно провёл меня по тёмному помещению и затем заставил меня остановиться.
— Надеюсь, это что-то пошлое, — сказала я ему.
Неожиданный смех сзади меня дал мне понять, что, возможно, мы не одни.
— Это потом, — прошептал он. Затем он снял повязку.
Я моргнула и посмотрела перед собой, пытаясь понять, почему все эти люди здесь собрались. Здесь были мои родители. Мои сёстры. Киллиан и Вера. Эзра и Молли. Диллон. Бенни и Эндо, и весь состав "Лилу". Даже Джо была здесь. Что это такое?
Моей первой мыслью было то, что я забыла про свой день рождения.
— Но он только в ноябре, — сказала я им. Они все улыбались как идиоты, однако моё заявление их смутило. — Я имею в виду мой день рождения.
Уайетт обнял меня за талию и сжал. Он положил подбородок мне на плечо и объяснил мне.
— Это не вечеринка-сюрприз. Если ты перестанешь гадать, я объясню, почему мы все здесь.
Я сжала губы. Я хотела назвать его врунишкой, так как он сказал мне, что не делает мне предложение. Но ведь, очевидно, что именно это он сейчас и делал. Но он был прав. Мне следовало просто заткнуться.
Эзра вышел из толпы, и кто-то вдруг включил весь свет. "Сарита". О, Боже, мы были внутри "Сариты".
— Добро пожаловать, шеф, — поприветствовал меня Эзра, протянув мне руку.
— Не может быть! — взвизгнула я, в то время как мои друзья громко начали поздравлять меня.
Уайетт сжал меня ещё сильнее, и у меня было подозрение, что это было из-за того, что он думал, что я упаду от удивления.
— Не может быть!
Эзра взял мою руку, которая была похожа на вялую макаронину, и твёрдо пожал её.
— Я надеюсь, что ты не против такой толпы, — проговорил он. — Уайетт решил, что это будет забавный сюрприз.
— Я убью его, — сказала я Эзре.
Низкий смех Уайетта дал мне понять, что он мне не верит.
— Нет, я не могу потерять ещё одного шеф-повара, — он тяжело вздохнул. — Наконец-то у меня есть целых два, на которых я могу положиться.
Он подмигнул мне, давая мне понять, что одним из них была я.
Я.
Я была одним из его шеф-поваров.
О, Боже!
На моём лице растянулась улыбка, она была такая большая, широкая и светлая, что должна была разорвать мою голову на две части.
— Ну, хорошо. Он может остаться.
Уайетт обнял меня ещё крепче.
— Поздравляю, шеф, — пробормотал он мне в ухо.
Я вздрогнула из-за той теплоты, что слышалась в его голосе и от того, как он произнёс "шеф". Наконец-то я поняла, каково это. И, боже, я хотела слышать это снова и снова.
Ко мне подошла моя семья.
— Мы так тобой гордимся, малышка Кай!
Уайетт отпустил меня, чтобы папа смог обнять меня.
— Я всегда знал, что ты многого добьёшься, — гордо сказал он. — И это я ещё не рассказал своим парням в клубе, что моя девочка большой человек в Дареме.
Я прижалась к его груди и улыбнулась, наслаждаясь его похвалой.
— Спасибо, папочка.
Следующими были мои сестры. Сначала Кэмерон, потому что она всегда была точно восторженный несдержанный щенок.
— Ура! — поприветствовала она меня. — Ты такая крутая, Кай. Круче всех. Я хочу быть как ты, когда вырасту.
Затем подошла Клэр. Она крепко обняла меня, крепче чем когда-либо.
— Поздравляю, — мило сказала она. — Я так за тебя рада.
— Спасибо, — сказала я им обеим.
Кэмерон засияла, но Клэр почему-то выглядела иначе. С ней что-то было не так.
— Эй, с тобой всё в порядке? — спросила я.
Она пожала плечами и улыбнулась, но её улыбка была натянутой и пустой.
— Я в порядке.
Но она не была в порядке. Моё сердце сжалось от переживания за неё, и всё, чего я хотела — это чтобы она почувствовала себя лучше.
— Слушай, мама и папа говорили, что ты хотела приехать и провести со мной немного времени летом. Это правда?
Её подбородок задрожал, но она быстро взяла себя в руки.
— Знаешь, мне нужен перерыв. Ты не против? Я постараюсь тебе не мешать, насколько это будет возможно.
— Я занята, — честно сказала я ей. — Ты можешь переехать ко мне насовсем, и я даже не замечу. Мне бы хотелось, чтобы ты приехала и погостила у меня. Столько сколько хочешь.
— Но лучше всего было то, что я имела это в виду.
— Хорошо, — прошептала она. — Спасибо.
Я не знала, что это значит, но у меня не было времени, чтобы выяснить это, потому что все мои друзья набросились на меня и стали дружно обнимать. Диллон, Молли и Вера осыпали меня поздравлениями, а затем все вместе начали прыгать и кричать мне в ухо.
— Я тебе говорила! — просияла Молли.
— Не благодари, — подразнила меня Вера.
— Ты это сделала! — засмеялась Диллон. — О Боже, ты это сделала. Кайа, ты мой герой.
Я смеялась, плакала, шмыгала носом и просто смотрела на них. Каждый из них сыграл свою роль в моём успехе. Я бы не справилась без них.
Молли была моим другом уже некоторое время. И она всегда подбадривала меня, и мирилась со мной, даже когда я злилась. Вне всяких сомнений, она должна была нахваливать меня Эзре. Потому что именно такой она и была. Отдающей и щедрой.
Вера взяла меня под своё крыло и подтолкнула меня к моей цели. Она вдохновила меня на то, чтобы я узнала этот ресторан, узнала его со всех сторон со всеми его плюсами и минусами, а потом закидала меня ценными советами.
Диллон была моим надёжным другом. Она всегда заставляла меня меняться и помогала стать лучше. Именно она заронила эту идею мне в голову.
Я была бы никем без этих невероятно талантливых женщин. Ничего из этого не было бы возможным, если бы они не подбадривали и не воодушевляли меня.
Они были именно такими друзьями, которые навсегда оставили след в моей жизни. Когда-нибудь, я оглянусь назад и пойму, что мои самые лучшие моменты были связаны с ними. Я могла бы сделать всё это сама. Возможно, это заняло бы у меня больше времени. И это закалило бы меня до такой степени, что я могла бы ожесточиться.
Но мне нравился именно такой путь. Мне нравилось иметь друзей, на которых можно было положиться и опереться. Мне нравилось, что я не одна добилась этого и могла теперь разделить свой успех с этими чудесными женщинами.
Затем подошли работники "Лилу". Я обняла так много людей, что моё длинное платье помялось к чертям, и я снова начала пахнуть кухней, хотя до этого я вымылась и приготовилась к свиданию с Уайеттом.
— Эй, если устанете от него, — я показала пальцем на Уайетта, стоящего на другом конце зала. — Вы можете прийти ко мне. Обещаю быть добрее, чем он. И не кричать так много.
Бенни засмеялся.
— Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить. К тому же теперь, когда он постоянно чем-то занят по ночам, он уже не так часто кричит.
Я посмотрела на Уайетта.
— Да, те проститутки, которым я плачу каждую ночь, поистине творят чудеса.
— Что за нелепость! — застонал Бенни. — Я рад за вас обоих, — проговорил он и исчез.
Я обернулась и увидела, что меня ждёт мама.
— Мама, эм, привет.
— Кайа, — пафосно проговорила она.
В руке у неё был бокал вина, а в другой — салфетка, на которой лежало печенье. Уайетт попросил своих работников приготовить еду для этой маленькой вечеринки. Последний привет из "Лилу".
— Вот это праздник в твою честь.
Мои щёки уже болели от того, как много я улыбалась, но я не могла остановиться. Это было слишком. Я не думала, что можно быть такой счастливой, и что мне могло так хотеться жить. Моё сердце уже выросло раз в пятьдесят, и я знала, что ещё одна хорошая новость — и меня разорвёт на мелкие кусочки, точно хлопушку с конфетти.
Я понимаю, что это не самая приятная аналогия, но именно так я себя чувствовала.
Готовая простить всех и вся в свете моей новой работы, я сказала:
— Мне жаль, что всё так закончилось, когда вы приезжали в последний раз.
Она приподняла одну бровь, удивившись тому, что я извинялась.
— Как всё закончилось?
Она пыталась заставить меня сказать это:
— Ну, что ты разозлилась на меня из-за Нолана, потому что я не хочу за него замуж. И что я не хочу вернуться домой, чтобы быть с ним.
Она взмахнула своим печеньем.
— Ох, Кайа. Я не злилась на тебя из-за того, что ты не любишь Нолана.
Я чуть не закатила глаза. Да уж. С тех пор, как я уехала из Гамильтона, все её разговоры только и сводились к тому, как бы снова свести нас с Ноланом.
— Мам, я знаю, что ты его любишь. Я знаю, что он для тебя... как сын, которого у тебя никогда не было. Но нам не суждено было быть вместе.
— Кайа, перестань, — она вздохнула. — Всё что я когда-либо хотела, это чтобы ты была счастлива. Может быть, я не так это понимала, но я думала, что Нолан делает тебя счастливой. В последний раз я видела, как ты была воодушевлена, когда вы были вместе. Знаешь, я не вижу, как ты готовишь. И я не являюсь частью твоей жизни здесь. Поэтому может быть тебе и хорошо здесь, но с моей точки зрения ты была гораздо счастливее дома. Я просто хотела, чтобы у тебя снова горели глаза. И это никак не связано с Ноланом, — она издала горловой звук. — Если честно, я и без него могу прожить.
Эмоции переполнили меня, проверяя, насколько прочным были стенки моего тела.
— О, мама, — всхлипнула я, крепко обняв её. Она расставила широко руки, чтобы уберечь меня от вина и десерта. — Я счастлива. Я никогда не была более счастлива.
Я оторвалась от неё, и была шокирована, когда увидела, что на её глазах были настоящие слёзы.
— Я теперь это вижу.
Мы одновременно перевели наше внимание на людей, так как обе боялись быть пойманными с мокрыми от слёз глазами.
— А этот новый парень, с которым ты встречаешься. Как его зовут?
— Уайетт Шоу, — сказала я ей.
— Уайетт. Он хороший?
Я провела колечком по зубам.
— Он удивительный.
— Мне бы хотелось узнать его получше, — настойчиво сказала она.
Он повернул голову, и я задалась вопросом, не почувствовал ли он мой взгляд, не ощущал ли он меня так же как и я его.
— Мне бы этого хотелось.
Широкими шагами Уайетт пересёк помещение, как будто бы почувствовал, что я снова хочу быть с ним. А, может быть, он почувствовал то же желание.
Когда я во второй раз представила его своей маме, она была более милой. Она даже посмеялась, когда он пошутил насчёт того, как сложно было со мной работать. Потом к нам присоединился папа, и затем мои сёстры. Остаток дня мы смеялись, пили напитки и, вероятно, в последний раз ели эту вкусную и знакомую мне еду.
В три часа дня всем пора уже было вернуться к работе. Мы долго откладывали этот момент, насколько это было возможно, но ужин не ждал.
Я попрощалась с родителями, сёстрами, друзьями и работниками "Лилу". Я должна была работать сегодня с Верой, чтобы она могла сориентировать меня и познакомить с меню. Эзра хотел, чтобы к выходным я уже работала сама. Это означало, что меня ждало много работы в следующие несколько дней.
Я проводила Уайетта к его машине, пока мои работники заходили на кухню, чтобы начать готовиться к смене.
— Как долго ты знал? — строго спросила я, когда мы остались одни.
Он искоса посмотрел на меня, в уголках его губ уже плясала улыбка.
— Что-то около трёх недель. Плюс-минус.
— Три недели! — я чуть не задохнулась. — Ты всё знал с самого начала?
Он пожал плечами.
— Вообще, если быть честным, я понял, что ты получишь работу, как только узнал о том, что ты её хочешь. Кайа, этот вопрос даже не стоял.
— Стоял! И есть ещё много других вопросов! Начиная с того, почему, если ты знал уже три недели назад, я узнала только теперь?
— Ну, мы должны были подготовиться к вечеринке, — спокойно объяснил он, как будто бы это была не самая нелепая причина. — А это требовало времени.
Он почувствовал моё раздражение и быстро добавил:
— И Эзра на самом деле собеседовал других кандидатов, но ты, конечно же, обошла их всех. Эзра тоже так думает.
Прежде чем я успела перейти ко второму раунду в нашем споре, он притянул меня к себе, обнял и сказал:
— Я так горжусь тобой, Кайа, чёрт побери. Ты офигенно справишься с этой работой.
Я обняла его руками за шею и крепко схватилась за него.
— Мне страшно, — честно сказала я. — Я не хочу облажаться.
Он засмеялся и сжал меня ещё крепче.
— Вот и не делай этого. Не надо лажать. Просто делай то же, что и всегда, и всё будет хорошо.
Он был прав. Эзра не искал причины, чтобы уволить меня. Он хотел любой ценой оставить меня. Мне надо было делать то, что я делала всегда — готовить великолепную еду — и всё должно было быть хорошо. Я опять улыбнулась, мои щёки болели от усталости.
— Я люблю тебя, Уайетт. Спасибо за всё это и за веру в меня.
— Я тоже тебя люблю, — он нежно поцеловал меня в уголок губ. — Я не знал, что можно любить так сильно.
Мы долго стояли так, пока он, наконец, не оторвался от меня. Ему надо было управлять рестораном. Как и мне.
— Это так странно, — сказала я ему.
Мы стояли у водительской двери, держась за руки. Я не хотела отпускать его. Я чувствовала, что это навсегда. Не в плохом смысле, но словно это было началом новой главы. Но я не была уверена, готова ли я к этому.
— Скоро тебе понравится, — возразил он. — Как только ты войдёшь в свою кухню, ты больше не будешь чувствовать себя странно.
Моё сердце подпрыгнуло, и я знала, что он был прав. Моя кухня. Моя.
И этот мужчина тоже был моим.
— Я думаю, что я, вероятно, буду скучать по тебе. Немного.
Он улыбнулся, его улыбка была радостной и таинственно коварной и скрывала всё то, что я так нежно любила.
— Я думаю, что я тоже буду скучать по тебе. Даже больше чем ты.
— Конечно.
Он усмехнулся и обнял меня за талию.
— Приходи вечером, — предложил он. — Я хочу услышать, как прошёл твой первый день.
Покусывая его ухо, я тут же оживилась, услышав о перспективе провести с ним ночь.
— Врушка, — подразнила его я. — Ты не хочешь разговаривать.
— Я немного с тобой поболтаю, — засмеялся он. — А потом мы перейдём к хорошим вещам.
Отклонившись назад, я посмотрела в его тёплые удивительные глаза.
— Я думала, что это и есть хорошие вещи.
Его карие глаза горели и обещали мне яркое и прекрасное будущее.
— О, так и есть, шеф. Это самые лучшие вещи.
Затем он умопомрачительно поцеловал меня, и я не могла не согласиться с ним.
Переведено для сайта http://booksource.fun и группы https://vk.com/booksource.translations
Заметки
[
←1
]
Уни — японское название съедобной части морского ежа.
[
←2
]
Тапас — испанская закуска, подаваемая обычно к пиву или вину.
[
←3
]
Salt-N-Pepa («Соль и перец) - американское женское хип-хоп-трио. Героиня цитирует песню "Shoop": «Don't know how you do the voodoo that you do so well».
[
←4
]
Уэвос ранчерос — мексиканская яичница.
[
←5
]
Амьюз буш — небольшая закуска, часто в виде небольших квадратиков. Как правило, комплимент от шеф-повара, предшествующий появлению заказанных гостем блюд.
[
←6
]
Физз — шипучий коктейль на основе лимонного или лаймового сока, крепкого спиртного, сахара и сильногазированной воды.
[
←7
]
Чатни — соус. Хикама — травянистая лиана.
[
←8
]
Бёф бургиньон — традиционное блюдо французской кухни, которое готовится из тушёных, слегка обжаренных кусочков говядины в винном соусе.
[
←9
]
Кассероль — блюдо из мяса, рыбы, овощей, сыра и других ингредиентов, которое запекается в духовке.
[
←10
]
Прошу́тто — итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью.
[
←11
]
Чуррос — традиционный испанский десерт из заварного теста, который обжаривают во фритюре или выпекают.
[
←12
]
Фриттеры — вид кулинарных изделий из жареного жидкого теста с начинкой.
[
←13
]
Чоризо — пикантная свиная колбаса, блюдо испанской кухни.
[
←14
]
Харисса — острый пастообразный соус красного цвета из перца чили и чеснока с добавлением кориандра, зиры, соли и оливкового масла.
[
←15
]
Горгонзола — сорт острого итальянского сыра.
[
←16
]
Пататас-бравас — блюдо испанской кухни, представляющее собой жареный картофель с пикантным соусом.
[
←17
]
Айоли — соус из чеснока и оливкового масла.
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад