Записки Никого [Наталья Сергеева] (fb2) читать онлайн

Наталья Сергеева Записки Никого

Темнота. Пустота.

Как вернуть ощущения и чувства? Даже закрыв глаза, я не слышу море, шум волн, скрип песка. Только помню. Помню эти звуки из своей прошлой жизни. Как дошел до этого? Говорю. Говорю. Говорю сам с собой. И никак не нахожу ответы. Сколько все это продолжается и сколько ещё продолжится? Даже смешно. И больно. Больно сильнее. Горло сдавливает спазм и хочется вскричать, выговорить, вырвать, выжечь. Все что угодно, лишь бы забыть. Лишь бы чувствовать. Как я устал. Я опустошен. Мне нечего скрывать, и, нечего сказать. Я не знаю, о чем писать, какую темную или веселую страницу открыть и препарировать. Расчленить на суд читателей, раскрыть червоточины, дойти до исступления и вырвать кусок себя, старого себя – умершего. Я – труп. Еще со школы нам вбивали в головы знания о живом и неживом. Неживое – я.

Мне пришлось готовиться несколько лет, чтобы наступил день, когда я решил – пора. Больше тянуть я не мог, меня настойчиво подводили к черте. Требовали жертву.

Готовился сначала только морально. Не точил ножа, не покупал пистолет, по ночам не выискивал ее на темных улицах – просто внутренне, мысленно, тайно ото всех привыкал к статусу убийцы.

Несколько лет привыкал. В итоге события занимают всего несколько часов, и ты смотришь назад, на потерянное время и ощущаешь себя дураком.

Боялся дрогнуть. Засмотреться в ее карие глаза и отступить. С того дня пришло решение – тренироваться на других, чтобы не сплоховать в решающий день. Выстоять. Не сдаться. Суметь. Могу сказать, что первый случай произошел вполне заурядно и совершенно бесцветно. Солнечным январским утром, я совершил первое в своей жизни убийство. Не было ни криков, ни отчаянного сопротивления, ни мольбы, просто накинул мешок на голову. Лишь привкус брезгливости. Все.

Чуть позже, когда я восстанавливал в памяти события того дня, меня всякий раз поражала одна мысль: как же просто все оказалось. В жизни никогда бы никому не поверил, если бы мне кто сказал об этом раньше, – однако так оно и есть. Дело как дело, не труднее любого другого. Как и везде, самое главное здесь – соответствующим образом настроиться, а потом, потом жизнь пойдет своим чередом.

Теперь я тайно жду, когда наступит подходящий момент и охота станет реальностью, когда она сделает ошибку, оступиться, забудется, оставит меня в прошлом. И у меня появится шанс. Шанс отомстить тому, кто стал моим душевным «палачом», кто одним взмахом руки сделал из меня никого. Ночью не помню уже кого именно года, я решил ее похитить.

Мир людей создал еще одного монстра, сам того не подозревая.

Легко сказать: «Забудь». Меня предали. Очернили, выпотрошили, ограбили. Если угодно – раздавили. Можно ли раздавить взрослого мужчину? Конечно. Это просто. Надо всего лишь отобрать у него все. В том числе последние остатки веры в человека.

Я не могу остановиться. Не могу попросить о помощи. Нужно держать себя в руках. Нельзя жаловаться и жалеть себя – это я точно знаю. Один раз пожалеешь – понравится. Это состояние очень быстро расслабляет.

Я привык к боли. К ней привыкаешь – мучительно медленно, она цепляется за тебя своими коготками, но ты учишься с ней жить, учишься с ней, как с человеком, договариваться. Я с ней разговариваю, как с другом, которого у меня никогда не было. Бессмысленный, безумный диалог. Я прошу ее отпустить меня на мгновение, на пять минут. Обещаю не двигаться. «Перестань», – требую я. Она, боль, меня слушается. Не всегда, через раз, но слушается. А потом приходит вновь.

Время идет. Я поедаю время. Мое воображение рисует картины морских чудовищ, что спокойно и методично поглощают будущее – то, что принято считать будущим. Мое будущее. Мне никак нельзя предаваться отчаянью, безволию, которая постоянно угрожает всему, что я когда-либо пытался делать. Бездна давно всматривается мне в глаза, заискивает, так и хочет подружиться. Сожрать. Я борюсь. Мои силы на исходе и это становится понятно сейчас как никогда прежде. У меня не бывает черной полосы, весь мой мир – чернота.

Уже утро. Очередное ясное летнее утро. Времени все нипочем, оно приходит, даже если ты просишь его остановиться. Мир устроен так. Так, что простой мальчишка из захолустного пыльного городишки может стать никем.

Нехотя встал с кровати и босиком дошел до ванной комнаты, попутно отмечая ноющую боль в сердце. Как предвестник. Предвестник скорой охоты. Надо взбодриться, прекратить ныть и откладывать все на завтра, на потом, никогда.

Тусклый свет над зеркалом отразил заспанное помятое лицо, некогда приятные черты поплыли, уголки рта скорбно опустились, только глаза еще что-то таили.

На тумбе валялся дневник, его обложка потускнела и местами полопалась. Скоро я ее обновлю. Еще немного. Хранитель моей жизни. Кажись, сожги его и все, нет ничего. Только пепел.

Мое отражение посмотрело на меня.

– А тут есть про то, кем ты был? – спросило оно, – Про то, как учился, влюблялся, просто жил, тоже есть?

– Это моя версия жизни, – сказал я, улыбнувшись, – и я буду стоять на своем.

Отражение засмеялось.

– Будет тебе, Томми, – сказало оно. – Сколько тут правды?

– Сколько тут правды? – переспросил я. – Тут все правда. И все ложь.

Я стоял на краю перекрестка, молча смотря вдаль на ещё тихую гладь улицы. Никого. Ранний час мне нравился этой пустотой. Редкие прохожие, мало машин, погасшие витрины. Его я и выбрал. Пусть мне повезет. Я готов. Несколько дней выслеживания и карта ее перемещения по городу у меня в руках. Не так-то сильно она меня боится. Получи я такие письма под двери дома, оглядывался по сторонам постоянно, или нанял телохранителя. Да просто в полицию позвонил. Чтобы знали, где вскоре труп искать. Но нет. Не боится. Или посчитала все дрянной шуткой мальчишек, насмотревшихся сериалов про маньяков. А я и не против. Мне только на руку, что она забыла меня. Могу спокойно стоять и листать газету на террасе летнего кафе, да пить кофе. Официант нерасторопен, а значит невнимателен. Эту девочку я запомню. На что я не жалуюсь, так это на память.

Несколько дней ее высматривал, но так и не встретил. Страха не было, в этом деле эмоции опасны. Похитить человека не так-то просто, нужного человека тем более. Мое терпение было вознаграждено – она, видать, вернулась в город, так как постоянно мелькала у меня перед глазами, порхала как бабочка и ее русые волосы на солнце, так и сияли легким золотом. На неделе она несколько раз заходила в кинотеатр, затем шла в это кафе и пила пина-коладу, чаще читала книгу или что-то увлеченно записывала в маленький черный блокнот.

Этот день настал. Вторник, второе августа тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

Фургон – книжная лавка не привлекал ничьего внимания. Несколько зевак лениво перебирали томики детективов, то и дело, поглядывая на дорогу в ожидании автобуса. Моя машина стояла поодаль в тени небольшого проулка, заканчивающегося тупиком. Большие ветвистые вязы создавали здесь оазис во время летней жары.

В то утро она появилась как обычно, вся сияющая и прекрасная в голубом платье, села за крайний столик по диагонали от меня и что-то увлеченно читала. Встрече с ней был не рад только официант.

С этого ракурса я мог без помех наблюдать за ней. Сердце билось в предвкушении, по телу прошла истома. Аж выдохнул сквозь зубы. Не ожидал от себя. Надо скорее брать себя в руки, чтобы чего не стряслось от потери контроля.

Мой выход.

Встаю и медленно, но уверено направляюсь к ней. Она удивленно поворачивает ко мне голову и чуть склоняет ее вбок, словно спрашивает причину моего внимания.

– Здравствуйте, вы Крисс Росс? – с дружелюбной улыбкой я делаю приветственный кивок и ожидаю ответа, стараясь вести себя мягко.

– Да. – она чуть нахмурилась, силясь меня вспомнить, а потом все-таки догадалась, – Ой. Вы Том? Мистер Том Уэринг?

– Рад нашему знакомству мисс Росс. Разрешите, присяду рядом с вами? – и, не дожидаясь ответа сел на соседний стул, слегка заглядывая в открытую книгу. – «Милый друг»? Нравится?

– Очень, я люблю книги. Они как отдельный мир, в который можно погрузиться. И поучительный – ее смех бил мне по нервам, еще минуту и я не выдержу.

– Разделяю ваше увлечение литературой, на страницах можно посетить весь мир и даже повидать небывалые страны. Если вы позволите, мы можем обсудить прочитанное при новой встрече.

Она залилась как маков цвет и смущенно потупилась, но затем вполне озорно посмотрела на меня и чуть кивнула.

– Давайте сейчас съездим, посмотрим дом, а потом можем пообедать, если вы конечно никуда не спешите.

Никто из нас уже скоро никуда не будет спешить. Все время – наше.

– Конечно, сначала дела, – я галантно помог ей выйти из-за стола, – я на машине, она тут недалеко.

Как все оказалось просто. До отвратительности просто. До скуки.

Никакой дом в тот день мы так и не увидели.

Какой день, вечер, ночь сижу здесь как последний дурак и пытаюсь что-то осознать, или придумать. Как можно придумать то, что и так создано. Мне не найти ответы на это. К черту строчки. Эти буквы превратились лишь в типографские знаки. Больше не вдохнуть жизнь. Наверное, я единственный в мире, кто получит восторг от цунами или землетрясения. Но природа знает, как тонко, исподтишка издеваться. Не даст мне ощущений, которых я так жду. Художник и тот, закрыв глаза, может нарисовать весь мир. А я слеп. Ослеп. Оглох. Очерствел. Эхо отражается от былого меня. Кто я теперь? Сижу как старик у моря. И жду. Только бесцельно и бесполезно. Чернила на моих пальцах, как воспоминание о моем умении держать перо. Какая насмешка – уметь писать, но не суметь написать. Когда на месте сердца пустота и пепел. Там холодно и воет ветер обречённости и былого могущества, как далёкое воспоминание. Все что у меня осталось, лишь воспоминания. Или все это только мне кажется.

А у меня уже давно ничего не осталось, а быть может – не было. Не удивлюсь, если я родился никем. Никем. Какое интересное слово – никто. Или ничто. Из ничего создаётся – все. Возможно ли, что пустая душа возродиться из пепла. Смешно. Кто возродит? Я? Сам? Даже руки дрожат от осознания никчемности. Или это предчувствие. Предчувствие. Хорошее слово. Как тишина перед грозой. Неуловимые изменения запахов, когда дышать становится легче. Очищение. Да. Очищение. Я построю мир после очищения. Гроза прошла, и мир наполнится красками и шумами, он заискрится, засияет, зазвенит. Да. Мир восставший и возродившийся. Красочный и такой далёкий мир, куда не касалась нога человека. Да. Мир, живущий от грозы до грозы.

Таинственный далёкий мир. Волны схлынули, с каменных утесов обнажив песчаные пляжи и каменистые насыпи. Там-то и зародится новая жизнь, отличная от всего, что до этого момента видел хоть один человек. Совершенно удивительный мир и жестокий в своей первозданной красоте.

Море приняло мою жертву.

Море – оно шумит. Я слышу.