Ничья [Габриэл Сам] (fb2) читать постранично, страница - 3

свадьбы. Марк, поглощенный чтением, не слушал разговора женщин, но вдруг до его слуха долетело, как Лена сказала:

– Нет, этого не будет.

После небольшой паузы Вера Андреевна мягко произнесла:

– Конечно, Леночка, тебе видней.

Марк не слышал, о чём они говорили, не понял, чего не должно быть и почему Лене видней, но уловил резкую ноту в её голосе и категоричность произнесённой фразы. Особенно кольнуло в сердце мамина уступчивость. Он перестал читать и стал прислушиваться. Но женщины больше не говорили. Когда через несколько минут Вера Андреевна вышла из кухни, Марк, наморщив лоб, сосредоточенно смотрел куда-то поверх книги.

– Что задумался, сынок? – спросила она.

– Да так, книжка навела на думу.

Лена закончила готовить, Вера Андреевна обняла и поблагодарила её, затем с улыбкой проводила до двери, когда та собралась уходить.

– До завтра, Вера Андреевна!

– До завтра, Леночка!

Марк проводил Лену до метро, но на следующий день не позвонил ей. Вечером она позвонила узнать, как день прошёл, всё ли у них в порядке. Марк сказал, что день прошёл как обычно, ничего неординарного не происходило. Лена ни в чём его не упрекнула и даже не поинтересовалась, почему он не звонил. Лишь в конце разговора спросила:

– Ну что, до завтра?

– До завтра, – ответил Марк, но и на следующий день не позвонил ей.

Через день Лене пришлось самой звонить ему. Она начала с известной поговорки, мол, если гора не идёт к Магомеду… однако Марк на неё никак не отреагировал. И тут Лена смекнула, что произошло нечто такое, что может оборвать их связь. Она ломала голову и не могла понять, что могло так резко изменить его отношения к ней чуть ли не накануне свадьбы. Вера Андреевна тоже не понимала, всё допытывалась у сына, почему Леночка не приходит. Маме Марк объяснил, что у него появились сомнения относительно правильности выбора и что ему нужен тайм-аут для принятия решения. Но сомнений в том, что он не женится на Лене, у него уже не было. Вера Андреевна переживала, просила сына не упускать Лену, почему-то уверилась, что она будет ему прекрасной женой. Лена же в расстроенных чувствах потребовала у Марка объяснений: «Только не по телефону!» Марк встретился с ней и сказал, что долго думал и понял, что со своим неуживчивым характером, недостатками и неискоренимыми привычками будет отравлять её существование, поэтому как муж он не подходит, не хочет портить ей жизнь. Лена ему не поверила, сказала, что он на себя наговаривает и что она вправе знать истинную причину разрыва.

– Может, тебе помочь сказать, наконец, правду? – спросила она, глядя на него испытующим взглядом. – Французы в таких случаях говорят cherchez la femme.

Марк в этот момент подумал, что такой ответ, пожалуй, самый подходящий в данной ситуации. Он притворно опустил голову и, как бы выдавливая из себя слова, произнёс:

– Мне… трудно было тебе признаться, но… ты догадалась.

Они ещё минуту стояли молча. Марк смотрел вниз, Лена пыталась поймать его взгляд, затем повернулась и, прежде чем уйти, в сердцах выпалила:

– Похотливый старпёр! Я была о тебе лучшего мнения!

Марк так и не женился и после смерти матери жил один уже в течение десяти лет. Раз в неделю, по субботам, обычно в десять утра, в квартиру врывалась домработница Люда и начинала с шумом и свойственной ей кипучей энергией производить уборку. У Люды были свои ключи. Она приходила убираться ещё при жизни Веры Андреевны и искренне переживала, когда её не стало. За многие годы Люда снискала у Марка доверие и даже заслужила право на некоторую фамильярность в обращении. Могла, например, утром, когда он ещё нежился в постели, сказать: «Хватит валяться, мне убираться надо». Или, если его ночная гостья задерживалась под душем, выдать: «Долго она будет занимать ванную? Мне стирать надо». Стирку и глажку Люда почти каждый раз сопровождала брюзжанием: как может один человек менять столько белья за неделю? Впрочем, работала добросовестно и справлялась с накопившимся бельём довольно быстро. Марк даже стал доверять ей глажку своих сорочек и брюк. «А я на что?» – спросила Люда, застав его однажды за этим занятием. Правда, ему потребовалось втолковать ей, как правильно гладить брюки и что нельзя оставлять стрелки на рукавах сорочек. Люда всё схватывала, но махала рукой, дескать, сама знаю, нечего учить. Возраст её не поддавался определению. За то время, которое Марк её знал, Люда практически не изменилась. Вероятнее всего, она была намного моложе Марка, но относилась к нему как к несмышлёному ребёнку. Всё порывалась готовить для него:

– Зачем тратиться на рестораны? – говорила она.

Но Марк отказывался. Во-первых, он не очень доверял её умению готовить, а во-вторых, не хотел ужинать дома один. В тех заведениях, куда он ходил по вечерам, его давно знали, встречали приветливо, помнили его