7 Дней Рождения [Станислав Елисеев] (fb2) читать онлайн

Предисловие

Данное произведение я хотел бы посвятить трем людям: один из них подарил мне жизнь, второй – настоящую любовь, третий – настоящую дружбу. Эта повесть показывает, насколько бесценны жизнь, любовь и дружба, в них заключается счастье, в погоне за которым мы теряем все ценности и забываем просто пожить.

Все упомянутые события и персонажи являются вымышленными, любые совпадения случайны.

Глава

I

Слегка горячий кофе оставлял сладковатый привкус на губах Вуда, а воскресный солнечный день наполнял светом большую уютную кухню. Стэнли Вуд – худощавый русый мужчина среднего роста сидел за столом напротив своей жены, отвечая на ее улыбку легким и непринужденным взглядом, и закусывал кофе шоколадным печеньем. Он каждый день проводил обеденное время с женой, так как работал через квартал от дома, но сегодня был особенный день – их пара праздновала 10 лет совместной жизни. Красивый бежевый дом Вудов находился на 71-й авеню города Куинс, штат Нью-Йорк – классическое с точки зрения моды двухэтажное здание ничем не отличалось от среднестатистического американского дома, но сам Вуд был влюблен в свой дом, как в нечто чудесное.

Во время очередного глотка Вуд почувствовал, как перестает контролировать свое тело, а в глаза ударило помутнение, его резко потянуло вниз, словно кто-то столкнул со стула. В следующий миг он уже лежал на полу, в осколках от любимой чашки, разлетевшихся по полу.

Пару мгновений он не слышал ничего – ни собственных всхлипываний, ни криков напуганной жены, не было даже гула в ушах – словно все в этом мире замолчало на несколько секунд, он почувствовал себя слепым и глухим, будто его одолела контузия. Немного позже ему полегчало, и он смог видеть и слышать сидевшую перед ним жену, которая пыталась привести его в сознание, водя перед его носом ватой, пропитанной нашатырным спиртом, и крича его имя во весь голос. Такой обеспокоенной и в то же время бесконечно красивой он не видел ее никогда. Рени – молодая женщина с длинными русыми волосами, напоминала богиню красоты, а нестандартная посадка глаз, аккуратные нежно-розовые губы и небольшое родимое пятно слева от носа с подросткового возраста сводили его с ума.

– Боже, Стэн, что с тобой!? – нервно повторяла она.

– Милая, мне уже лучше, – выдавил из себя Вуд так, словно он снова учился говорить.

– Нет, я точно вызываю скорую помощь, и ты меня не остановишь!

В течение двадцати минут Вуд уже лежал на кушетке внутри кареты скорой помощи, а рядом с ним сидела его красавица-жена, безмерно переживавшая за него и не отводившая от него взгляда невероятно красивых голубых глаз. Единственное, о чем жалел Вуд в тот момент – это то, что он вынужден пропустить рабочий день, никого не предупредив об этом.

По прибытию в палату, санитары переложили Вуда на койку, после чего он смог оглядеться: его окружали лишь ровные белые стены, соседняя койка, два стула и тумбочка возле его кровати – точно психбольница.

Через мгновение в палате появился лечащий врач – молодой человек лет двадцати трех, напоминавший худощавого сурка, с выпяченными губами и странно некрасивыми глазами, он любезно закрыл дверь за санитарами, выходившими из палаты, после чего заговорил:

– Добрый вечер! Меня зовут мистер Джонсон, я буду вашим лечащим врачом.

– Доктор, насколько плоха моя ситуация?

– О, нет, мистер Вуд, вы в хорошем состоянии, ваши анализы довольно неплохие. Все будет в порядке!

– Я уже знаю, что у меня рак. Зачем, черт возьми, вы меня обманываете!? – тон Вуда был настолько высок, что его точно можно было услышать в соседних палатах.

– Простите, возможно, вы в заблуждении, но ваши анализы действительно не выявили ничего серьезного, – невозмутимым голосом продолжал доктор, словно он приноровился так врать каждому пациенту 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

– Ты и вправду считаешь, что я такой дурак!? Сколько мне осталось?

– Все зависит от вашего образа жизни. В запасе у вас есть как минимум 10 лет счастливой жизни, а дальнейшая жизнь только в ваших руках.

– Глупый сопляк! Я больше не хочу слушать твою ложь, просто вытащи меня отсюда, и я уйду поскорее!

– Но вы еще не поправились, в договоре об оказании помощи прописано, что пациент обязан находиться в палате не менее 5 дней или до полного выздоровления.

– Я подпишу любые бумаги.

– Простите, мистер Вуд, но это не входит в мои полномочия.

– Тысяча долларов.

– Я, правда, не могу помочь вам, – сказал доктор Джонсон с различимым изменением в выражении лица.

Вуд сразу же заметил это изменение, глаза Джексона засверкали, как только до его слуха долетели слова о предлагаемой сумме.

– Послушай, парень, как тебя зовут?

– Кайл, сэр.

– Кайл, ты ведь определенно недавно окончил университет, хочешь зарабатывать, встать на ноги.

Мне осталось не больше полугода, ты знаешь это. Я не хочу провести столь ценное время в вонючей палате, когда меня дома ждет беременная жена и дочь. Представь, что твой отец умирает в чертовой палате госпиталя! Я заплачу тебе две тысячи, Кайл.

– Я сделаю все, что смогу, мистер Вуд.

– Только как можно быстрее.

Спустя мгновение молодой человек уже закрывал дверь с другой стороны. Стэн знал, что все врачи работают за цену, только у каждого она своя, и знал он также, что этот молодой человек долго себя ждать не заставит, ведь ему предложили ту цену, от которой он не в силах отказаться. Стэн в шутку даже засек время, заключив с самим собой пари – Кайл придет не позже, чем через 20 минут, но учитывая медлительную походку молодого врача, прибавил еще 2-3 минуты, ведь Кайлу нужно проехать на лифте несколько этажей.

Не прошло и 10 минут, как дверь в палату открылась, и снова в бледное помещение влетел более яркий, режущий глаза свет. Однако это был не Джонсон – это была женщина. Дама лет пятидесяти, необычайно харизматичная и добродушная особа с короткой светлой стрижкой и родинкой возле губы, словно Мэрилин Монро в возрасте.

– Добрый вечер, – тихо, почти шепотом, проговорила дама – не спрашивайте, кто я, не задавайте лишних вопросов, и тогда я смогу вам помочь.

– Помочь в чем!? – удивился Вуд.

– Я проходила мимо вашей палаты, когда вы кричали на врача. Вы спрашивали, сколько вам осталось, только вы понадеялись, что здесь вам ответят, – женщина ухмыльнулась – Увы, вы ошиблись.

– Это я уже понял. Но где я могу узнать?

– Для этого я и зашла в вашу палату. По этому адресу вы найдете ответы на все свои вопросы, – женщина положила небольшой кусок бумаги под книгу, лежавшую на тумбе – Вы сами понимаете, что я пробралась сюда на свой страх и риск, поэтому вы меня не видели и не знаете. Та дамочка, что была обеспокоена моим проникновением сюда, – вы ее знаете?

– Хм, наверное, вы говорите о моей жене.

– Так даже лучше, она тоже должна умолчать об этом.

– Как вы здесь оказались, и для чего я вам нужен? – недоуменно глядя на нее, спросил Вуд.

– Но, но, но. Я же просила не задавать вопросов. Это может навредить нам обоим. Мне нужно идти, вероятно, ваш врач вернется с минуты на минуту.

– Я предложил этому сопляку две тысячи долларов за свою выписку, он прилетит, – Вуд взглянул на часы с мыслью о пари с самим собой – не больше чем, через 5 минут.

– В таком случае мне нужно срочно бежать. Всего доброго!

– Спасибо за помощь. До свидания!

Вуд, не глядя, вытащил бумажку из-под книги и прочел адрес – это место находилось в нескольких кварталах от его дома – на 63-й авеню. Он не был уверен, стоит ли доверять этой даме, ведь он находил в ее действиях нечто подозрительное. Он постарался вспомнить, сколько столь благородных людей он встречал за последние лет десять, но все мысли заходили в тупик. Вуд также понимал, что и терять ему нечего, ведь каждый день на счету, а знать всю правду он хотел так же сильно, как не хотел рассказывать эту правду своей семье.

Стэн свернул листок и положил его обратно. Чуть позже он вспомнил о том, что время окончания пари на исходе – с момента начала прошла 21 минута.

– Я не могу ошибаться – сказал себе Вуд.

Спустя минуту Вуд уже начал покусывать нижнюю губу от нетерпения, покручивая канцелярскую ручку тремя пальцами, как вдруг дверь распахнулась с неведомой силой, а в нее влетел доктор Джонсон почти бегом, по пути уронив стул, стоявший рядом с соседней койкой. Вуд испытал ощущение, будто Джонсон также участвовал в споре и висел на волоске от того, чтобы проиграть обещанные деньги, но доктор вернулся в назначенное время.

– Ох, это вы, так скоро! – с тактичностью и легким упреком заявил Вуд

– Да, у меня есть некоторые подвязки. Я договорился с одним человеком, вас выпишут через пару часов, осталась пара незначительных действий с документами, – с легкостью в выражении лица ответил Джонсон.

– Какой индюк, я и не сомневался в этом! – подумал Вуд

– Отлично, за это время я, как раз, успею собраться.

– Нам нужно собрать кое-какие сведения, а вам нужно расписаться здесь, здесь и здесь, – судорожно водя пальцем по листу, проговорил Джонсон.

– Да, конечно!

Через час Вуд уже сидел в верхней одежде на койке, ожидая лишь разрешения Джонсона. От безделья он решил почитать книгу, лежавшую на тумбе, – «На западном фронте без перемен» – роман Э.М. Ремарка времен второй Мировой войны, который научил его уважать дружбу и любить жизнь, этот роман он впервые прочел еще мальчишкой и полюбил его настолько, что прочел его более десяти раз. Когда он взял книгу, клочок бумаги слетел с тумбы, ударившись об пол, словно неудачно сложенный бумажный самолетик.

– Чуть не забыл, растяпа! – пробурчал себе под нос Вуд, положив клочок бумаги в задний карман джинсов, и принялся за чтение.

Джонсон появился через 20 минут. Он дал Вуду несколько бумаг для подписи. Кошачий взгляд врача полностью выражал его меркантильность. Наверное, никто на свете не обладал таким наглым взглядом, каким обладал доктор.

– Ах, да! Тебе ведь нужны деньги. Держи, – Стэн протянул молодому человеку несколько купюр.

– Благодарю вас, мистер Вуд. Всего доброго, поправляйтесь! – слащаво выпалил Джонсон, будто заученный текст.

– Ты еще смеешь шутить. Боже, надеюсь, я больше никогда тебя не увижу, юный душегуб!

Не дожидаясь ответа, Вуд вышел из палаты. Вуд не разобрал, что пытался донести Джонсон – юмор или искренние пожелания, тем не менее, пронырливый врач достал его настолько, что Вуд готов был кинуть в него чем-то. Вуд почувствовал свободу после того, как подписал все бумаги и отдал деньги, почувствовал, что может высказать врачу все, что угодно. Он решил сказать правду.

В коридоре на скамейке, находящейся метрах в десяти от палаты Вуда уже ждали его жена и дочь Стефани, а с ними и сотни вопросов о самочувствии, диагнозе и произошедшем.

– Папочка! – голос Стефани раздался на весь коридор, словно его издавал мегафон, когда этот голос долетел до Вуда, бежавшая на всех парах Стефани уже взбиралась к нему на руки.

– Стэн, ты сильно нас напугал, мы волновались за тебя, – вытирая слезы с глаз, произнесла Рени. -

Как ты себя чувствуешь? Что сказал твой врач, все в порядке? Почему тебя выписали так быстро!?

– Все хорошо, – как ни в чем не бывало, ответил Стэн.

– Папочка, мы очень боялись, – проговорила в плечо Вуду заплаканная Стефани, крепко вцепившаяся в него обеими руками.

– О, малышка, с папой все в порядке, иначе бы меня не выписали, – с натянутой улыбкой произнес Стэн.

Жена и дочь лишь печально улыбнулись настолько синхронно, словно репетировали этот номер, пока ждали Стэна.

– Папочка, а почему мы идем домой пешком? – после нескольких мгновений молчания спросила Стефании.

– Милая, я приехал сюда не на машине, – ответил Стэн.

– А на чем?

– На такой большой красивой машине с сиреной, – с улыбкой произнес Стэн.

– Почему с сиреной?

– Так люди уступают дорогу, чтобы меня быстрее довезли в больницу.

– А зачем быстрее?

– Мне было больно, милая.

– А почему больно?

– Стефи, не приставай к папе, он устал, – сделала замечание Рени, с нежностью глядя на любознательную дочь.

Стэн проходил по этим улицам сотни раз, эти улицы были знакомы ему еще с детства, каждый дом он знал почти наизусть, но именно в тот раз он всматривался в каждый дом, заглядывал в каждое окно с особым интересом, словно турист. В каждом окне он видел жизнь – ту самую жизнь, которую он пытался удержать, которая текла своим чередом и ускользала от него сквозь пальцы.

В каждом окне, где горел свет, было нечто особенное: кто-то готовил себе кофе, кто-то готовился ко сну, кто-то наряжался для выхода, в каком-то из окон второго этажа девочка смотрела мультфильмы, но больше всего веяло жизнью, по мнению Стэна, от молодой блондинки, что стояла на балконе в одном нижнем белье, наслаждаясь красотой вечернего города и чашкой кофе. Стэн чувствовал себя очень несчастным, ведь в его жизни чего-то не хватало – он не мог просто так выйти на балкон и наслаждаться происходящим вокруг. Всматриваясь в таблички домов и окна каждой из квартир, Вуд искал именно ту квартиру по адресу с клочка бумаги – адресу, по которому ему могли помочь.

– Папочка, что с тобой?

– Все в порядке, малышка – автоматически ответил Стэн, не задумываясь и не слыша вопроса, в тот момент он не слышал ничего.

И только ясное звездное небо нависало над ними, создавая невероятный пейзаж, в котором лежала полная белая луна, словно огромный игрушечный мяч на полу детской комнаты.

Они шли по тихому вечернему городу – было настолько пустынно, что они могли слышать эхо своего смеха и голоса, а если бы они замолчали и прислушались, то могли бы даже услышать крики споривших супругов, доносившиеся с одного из верхних этажей. Семья Вуд нарушала покой улиц своим присутствием – они громко шутили и смеялись, ели ванильное мороженое, которое до потери пульса любила Стефани, и напевали песни из ее любимых мультфильмов. Стэн пытался поддерживать разговор обычной счастливой семьи, поэтому старался не показывать свой жадный взор на таблички домов. Он шел и смеялся, с улыбкой отвечая на вопросы любопытной дочери, но думал он совсем о другом. В его голове таилась правда: та самая правда, о которой он не рассказывал никому: ни любимой жене, и тем более ни своей маленькой дочери, не говоря уже о друзьях и коллегах. Правда о его заболевании – рак мозга – диагноз, который наводил на него беспокойство и страх, от одной мысли об этой правде его бросало в дрожь.

Семья Вуд проходила мимо еще одного одинакового дома, который ничем не отличался от других. Стандартный одиннадцатиэтажный дом из красного кирпича будто особняком стоял среди своих братьев-близнецов.

Стэн уставил взгляд в табличку на углу дома и замер – он увидел нужное число – именно тот номер дома, в котором ему в скором времени предстояло побывать. Он не мог говорить и шевелиться, его лоб полностью покрылся испариной, щеки покраснели, а через какое-то время он почувствовал жар. Сейчас скрыть свой взгляд было невозможно.

– 48… Именно тот дом. Тот самый – подумал Вуд.

Только по истечению пары минут он стал слышать посторонние звуки, например, и то, что до него пыталась достучаться жена:

– Да что такое с тобой происходит!? – с возмущением спросила Рении.

– Ров-ровны-ным с-счетом ничего, – выговорил Стэн. Опустив голову, он увидел, как с большим страхом во взгляде, на него смотрела его дочь. Было видно, что она не могла узнать своего родного отца – того жизнерадостного и сосредоточенного человека, который любил ее больше всех, всегда выслушивал и не отводил от нее взгляда. Сейчас он был совсем другим.

– Стэн, ты выглядишь растеряно, – вновь заговорила Рении.

– Не придумывай. Я просто задумался о работе, – резко бросил Стэн. Эту фразу он теперь всегда держал наготове. В голове же он просчитывал этаж, на котором находилась квартира, предполагая, на какую сторону выходят окна.

– На внешнюю, – подумал Стэн, – Пятый. Сегодня мне везет.

Он попытался разглядеть квартиру через окно, но был удивлен – через самое обычное двустворчатое окно с немного прикрытыми желтыми жалюзи можно было видеть стандартный белый потолок и не менее заурядную люстру желтовато-белого цвета с узорами в виде привычных всем хризантем. С его души словно упал груз – по иронии судьбы это была всего лишь очередная квартира в одном из кварталов Куинса, как у каждого второго жителя нашей планеты.

Спокойствие – единственное, чего не хватало ему в тот момент, кроме здоровья, счастья, понимания происходящего и еще пары десятков благ среднестатистического человека. Он даже стал более искренним при разговоре с женой и дочерью. Он считал, что выполнил самое важное для себя задание.

Они шли и болтали обо всем: о радужных мечтах, о красивых животных, о еде, о том, чем будут заниматься, когда придут домой, о том, что им делать дальше. Стэн и Рени спрашивали дочь о желаниях и мечтах, рассказывали о своих, когда были в ее возрасте. Разговор заходил и о болезни Стэна, но он плавно перевел тему к тому, что стоит зайти в магазин, чтобы купить чего-нибудь к завтраку. Вуд стал самим собой – невозмутимым и отлично контролирующим свои эмоции человеком, он почувствовал себя просто счастливым отцом и любящим мужем.

За полчаса прогулки маленькая Стэфи устала и взобралась на руки Стэна, еще через полчаса – уткнулась в крепкое плечо отца и задремала ангельским сном, лишь немного раскрывая маленькие губы при каждом вдохе – каждом глотке воздуха. В тот момент Стэн задумался: как сильно мы зависим от вздохов – всего лишь вдох и выдох – банальные сокращения диафрагмы, которые позволяют нам дышать, но что значит для нас это «дышать»? Дышать – значит, чувствовать, а чувствовать – значит, жить, находиться в здравии и трезвом уме. И все же что такое жизнь? Вуд еще не успел до конца разобраться в этом, как скоро ему предстояло и самому лишиться жизни – не чувствовать, не жить, не дышать – в скором времени и его диафрагма перестанет сокращаться и растягиваться. Вуд ощущал себя и счастливым, и обреченным одновременно. И в этом ирония жизни, абсурд всего нашего бытия – каждый из нас в любой момент жизни и счастлив, и несчастен одновременно, даже если живет, не подозревая об этом.

Маленькая Стэфи была счастьем всей жизни для Стэна, она была его радостью и любовью, тем маленьким человеком, ради которого он был готов на большие дела, только ее он любил больше, чем свою жену. И вот этот самый любимый человек спит у него на руках, а ее вздохи заставляют размышлять его о бренности бытия. Но в этот миг он мог быть спокойным – ему еще хватало сил нести одной рукой дочь, а другой держать жену за руку. Он знал, что в мыслях жены сейчас только одно – счастье. Их совместные прогулки были настолько редкими, что каждая из них приносила больше счастья, чем цветы, которые он дарил Рени 26 числа каждого месяца. Его дочь выглядела счастливой, ласково посапывая на его плече. Он был счастлив. Придя домой, Стэн и Рени уложили Стэфи в кровать, после чего сами погрузились в сон в своей спальне в течение пяти минут.

Стэн проснулся рано утром – чуть раньше семи. Его разбудил оглушительный удар по голове. Он резко открыл глаза и увидел, что кроме спящей жены рядом с ним никого не было. Первая мысль, что пришла ему в голову – Стэфи встала ни свет, ни заря и решила пошалить – разбудить папу и спрятаться. Затем, услышав включенный телевизор из гостиной, он полностью осознал картину – удар был нанесен не снаружи, а изнутри головы, его нанес ему собственный организм, его родной мозг бьет по своим же нервным окончаниям, подавая сигналы о том, что внутри головы уже давно происходит революция – какое-то инородное скопление пытается бунтовать внутри его мозга. На мгновение он потерял зрение и получил еще один оглушительный удар. Несколько минут он не мог шевелиться от боли, но пытаясь не подавать и звука, чтобы не разбудить жену, он стиснул зубы. Когда боль ослабла, он обратил внимание, что прикусил губу до крови. Мысль о том, что он причиняет боль самому себе, казалась ему абсурдной, но фактически так оно и было.

– Черт возьми – подумал Стэн.

Встав из постели, он пошел в ванную, чтобы умыться. На первом же шагу его схватило головокружение, не понимая ничего, он доковылял до ванной, где рухнул на раковину, вцепившись в нее руками. Придя в себя, он почувствовал резкий позыв рвоты. Умываясь, он взглянул в зеркало:

– Твой конец уже близок, дружище, но с этим ничего не поделаешь. Смирись!

Спускаясь по лестнице, Вуд увидел, что в гостиной перед телевизором сидела его дочь и смотрела любимый мультфильм про радужную лошадь, именно этот мультфильм он ненавидел всей душой.

– Доброе утро! Стэфи, я же просил тебя не смотреть это!

– Папочка, но это мой любимый мультик – не отворачивая головы от экрана, проговорила она

– Эта штука зомбирует всех вас – пробормотал Вуд и направился в сторону гардероба.

Переодевшись, Вуд с порога крикнул:

– Милая, я должен идти, скажи маме, что вернусь поздно, хочу после работы увидеться с ребятами.

– Но сегодня должен работать дядя Вальдо.

– У нас деловая встреча, я тоже должен присутствовать там.

– А с какими ребятами?

– Там будет много твоих знакомых – Артур, Уайт, Дэнис, Гарри, Кинг.

– А дядя Вальдо?

– А дядя Вальдо, скорее всего, останется на работе до самого утра.

– Хорошо, папочка – с трудом выговаривая некоторые буквы, выкрикнула Стэфи.

– Будь умницей, слушайся маму!

В этот момент Вуд пожалел, что позволял дочери вдаваться в такие подробности своей работы. Выйдя из дома, он сел в свой Porsche 911 Carrera GTS, припаркованный на стоянке прямо возле крыльца – Белого коня, как называл его Вуд, он любил эту машину всей душой и ездил на ней только по работе, если же он ехал не на работу, то выгонял из гаража простоватый, в сравнении с Porsche, черный Wolksvagen Polo, который был словно козлом отпущения в глазах Вуда, недостойным для столь важных дел, для которых предназначался роскошный Белый конь. Резко рванув с места, Вуд доехал до перекрестка и повернул направо, направляясь в сторону работы, однако на следующем же перекрестке он повернул направо, объехал квартал и поехал в противоположную сторону, сейчас он точно осознавал, что хочет знать всю правду, невзирая на то, что встреча с партнерами и Вальдо действительно намечалась и вот-вот должна была начаться. Он решил направиться по другому адресу.

– Сорок восьмой, сорок восьмой, сорок восьмой – нервно проговаривал он вслух. Такого волнения он не испытывал ни разу в своей жизни. Вуд знал этот квартал наизусть с раннего детства, но словно заблудился в реальности и позабыл все, на какое-то время он испытал страх из-за того, что это могла быть частичная амнезия, как еще одно последствие его заболевания, но позже он собрался с мыслями и взял себя в руки.

Через десять минут Вуд был на месте, он оставил машину возле закусочной, находившейся через дорогу от нужного дома, для убедительности своей версии, даже купил бутылку воды, чтобы кто-то в закусочной мог запомнить его. Вуд перебежал через дорогу и направился к сорок восьмому дому, подходя к подъезду, он разглядывал всех людей, кто бы мог его видеть, надеясь не разглядеть среди них знакомых.

Вуд перебирал ногами лестницы, одна за другой, попутно размышляя обо всем: «Что делать, если это просто глупый розыгрыш, а что, если меня собираются убить? Что, если правда окажется хуже, чем я думаю? Что, если смерть настигнет меня уже завтра? Как дальше будет жить моя семья?» Он даже не заметил, как ускорил темп до бега и через пару мгновений, он добежал до нужной двери. Вуд слегка постучал в дверь пару раз, но реакции не последовало, тогда он постучал громче – никто не ответил, он решил дернуть за ручку – дверь была не заперта.

Вуд стоял на пороге чужой квартиры, загадочность ситуации в разы увеличивала адреналин в его крови, он с трудом верил, что в столь странной ситуации квартира оказалась совсем обыкновенной, и судя по всему, в этой квартире жила одинокая девушка: справа от Вуда стояла подставка для зонтов, в которой находился один зонт красного цвета, а на вешалке гардероба висели только женские кожаное пальто и черная дубленка – судя по размеру одежды, девушка была невысокой. На полке стояли черные сапожки средней высоты – примерно такими же были наполнены журналы о свежих коллекциях одежды и обуви, которые читала его жена. Милый коврик с надписью «Home, sweet home» на входе перевел дух Вуда. Еще пару минут он стоял как вкопанный и даже не представлял своих дальнейших действий, его голову посещали миллионы мыслей, но чаще пробегала всего одна фраза: «Чем мне может помочь маленькая и хрупкая девушка, которая одевается по последним пискам моды!?»

– Эй, здесь есть кто-нибудь!? – преодолев нерешительность, крикнул Вуд.

Ответа не последовало.

– Эээй! – Вуд повторился уже более высоким тоном.

Уже не надеясь услышать ответ, он прошел по коридору. В конце небольшого уютного зала с бежевыми бумажными обоями, украшенного обычными девичьими безделушками, на кожаном черном диване сидела рыжая фигуристая девушка, уставившаяся в одну точку где-то посередине стены, прямо перед ней стоял чайный столик, забросанный белыми листами с надписями, напоминающими что-то вроде телефонных номеров и имен. Вуд прошел в комнату, встав прямо перед девушкой – со стороны это выглядело, будто школьник пришел в кабинет директора, которая намерена выругать ученика за плохую успеваемость. Вуд сходу обратился к ней:

– Боже, это какая-то шутка? Почему вы игнорируете меня!?

– Простите, мистер Вуд, слегка задумалась.

– Откуда вы знаете, кто я?

– Даже не знаю, с чего начать, и как вам объяснить это.

– Уж попытайтесь! Кто та женщина, которая ворвалась в мою палату, почему она посоветовала мне вас, и почему она столь подозрительна?

– Ах, вы о миссис Картер? Она одна из тех людей, которым я помогаю? Я называю их своими подопечными. Миссис Картер – очень милая женщина, не знаю, почему она показалась вам подозрительной.

– Вы считаете, что каждый человек может зайти в чужую палату, дать чей-то адрес, обещая какую-то помощь, и просит не задавать лишних вопросов!?

– О, вы об этом. Миссис Картер просто заботилась о нашей безопасности.

– О какой помощи и безопасности идет речь? Я не понимаю, ровным счетом, ничего. Ваша, так называемая, подопечная сказала, что здесь я узнаю ответы на все свои вопросы.

– Именно так, и я готова ответить на них прямо сейчас.

– Отлично. Кто вы такая, и в чем заключается ваша помощь?

– Меня зовут Вивьен Суини, – произнесла девушка, после чего отвернулась и замолчала.

– Вы немного странная, Вивьен, – заговорил Вуд, девушка вздрогнула, после чего с удивлением взглянула на Вуда. – Суини. Вы ирландка? – после недолгого молчания спросил Вуд.

– Мои прадед и прабабушка ирландцы по происхождению, но вынуждены были переехать из Корка после начала Первой Мировой Войны, они ждали ребенка. Мой дедушка, Райан Суини, родился уже здесь, в Нью-Йорке.

– У вашей семьи, видимо, интересная история, но больше всего меня интересуете вы.

– Что же вас интересует, мистер Вуд?

– Как минимум то, что вы знаете мое имя, но откуда?

Девушка заметно изменилась в лице, вздохнула, после чего заговорила:

– Все началось с самого моего рождения: у моей матери были проблемные роды, врач сказал, что у меня есть некоторые отклонения в головном мозге, и, возможно, я останусь инвалидом на всю жизнь, но мои отклонения вылились в способности, которые не под силу каждому человеку. С малого возраста меня начали преследовать странные видения.

– Звучит немного странно, – перебил Вуд.

– Вам стоит послушать меня, – продолжила Вивьен. – Когда мне было 6 лет, мы с мамой прогуливались домой из магазина: я увидела милого щенка во дворе соседского дома, подошла погладить его и упала в обморок. Моя мать тут же вызвала скорую, но я пришла в себя до их приезда. Из моего носа шла кровь, но чувствовала я себя нормально. Нам все же пришлось проехать в госпиталь. Будучи уже в палате, я рассказала маме о том, что видела, пока была не в сознании: я видела свою бабушку, а из ее тела, из середины живота, исходил красный сигнал. Позже я увидела, что бабушка идет по черной тропинке. Мать не придала этому значения и сказала, что это просто сон. Через месяц моя бабушка умерла от рака поджелудочной железы, о котором она узнала только за два дня до своей кончины.

– Очень занимательная история, но к чему она? – вновь перебил Вуд.

– Прошу вас, не перебивайте меня. В следующий раз я потеряла сознание в первом классе, и у меня вновь было видение – по черной дорожке шла моя одноклассница Джейн, красный свет доносился из ее грудной клетки. Через месяц маленькая Джейн Эллиот скончалась от рака легких. После этого я поняла, что вижу людей, умирающих от разнообразных болезней, и даже вижу, в какой части тела находится изъян, – Вивьен вдруг снова замолчала.

– Продолжайте, – нарушил молчание Вуд.

– Думаю, дальше вы сами понимаете.

– Я не понимаю вас.

– В данный момент моя особенность дошла до той степени, когда я вижу личность человека, чем он занимается, где он живет. Я пытаюсь найти каждого человека, которого вижу в своих видениях, и сказать ему о его проблеме, помочь ему собраться с мыслями, привести дела в порядок. Именно поэтому я называю их своими подопечными. Миссис Картер – та безобидная женщина, проникшая в вашу палату – одна из моих подопечных, она страдает от сердечной недостаточности. Через 10 дней, рано утром, ее снова схватит приступ, и она скончается в кровати собственной квартиры.

– То есть вы хотите сказать, что вы сумасшедшая ясновидящая, которой снится чужая смерть, и вы лично находите этих людей и говорите им о том, что они умрут через месяц!? И при всем при этом вы называете это помощью?! – выпалил Вуд, придя в гнев.

– С вашей точки зрения, примерно так и есть, – с неким смущением ответила Вивьен.

– Отлично, с тем, кто вы такая, мы разобрались! – с ухмылкой сказал Вуд. – Теперь о другом – по какой причине здесь нахожусь я!?

– Вы еще не догадались… Я все пытаюсь до вас донести это. Два дня назад, когда вы потеряли сознание на кухне, у меня было очередное видение – в нем были вы! Ваш рак мозга… Я все знаю,

– Вивьен выдохнула полной грудью, Вуд слушал ее молча. – Следующее полнолуние случится через 29 дней, 19 июля, оно заберет вашу жизнь, как и всех моих подопечных. Вас погубят 7 дней рождения.

Вуд засмеялся, постепенно его смех перерос в истерический.

– 7 дней рождения!? Полнолуние? – сквозь смех выговорил он.

– Так оно и есть, – абсолютно серьезно ответила Вивьен. Вивьен понимала Вуда, ведь он далеко не первый, кто впал в истерику, узнав страшную правду. И вряд ли кто-то смог бы отреагировать нормально, узнав от незнакомого человека о том, что ему остается жить считанные часы.

Вуд переменился в лице:

– Какие 7 дней рождения? – спросил он с любопытством.

– Все, что будут сопровождать вас в этом отрезке времени.

– Но… Скоро дни рождения у меня и моей дочери, а со дня на день моя жена должна родить.

– Да, я знаю. Именно эти дни рождения и будут сопровождать вас.

– Как я могу исправить это? Это какое-то проклятие, как снять порчу?

– Я не знаю, порча ли это, и уж тем более не знаю, как ее снять. Я не ведьма и не гадалка, я просто вижу судьбы людей. И это ваша судьба, к сожалению, от нее не уйти. В моей практике не случалось спасений.

– Быть может, я стану исключением, ведь что-то еще возможно сделать? Я пойду на химиотерапию, я сделаю операцию, у меня есть на это деньги.

– Мистер Вуд, я вынуждена признать, что все кончено. Если бы я видела ваше исцеление, я бы обязательно сказала вам об этом. Вам стоит собраться с мыслями и принять правильные решения, чтобы оставить своей семье еще что-то помимо денег, – совершенно спокойно ответила девушка, последние ее фразы уже не доходили до Вуда, который уставил свой бешеный взгляд в одну точку.

Истерика и шок Вуда сменились недоверием и агрессией:

– Вы шарлатанка, я не верю ни единому вашему слову! Я не знаю, чего вы хотите от меня, но я вам не верю! Обманщица!

Не желая слышать ответа, Вуд развернулся и рванул с места к выходу. Выбежав из квартиры, Вуд побежал на лестницу. Скорость мыслей, пролетающих в его голове, в тот момент превышала скорость света.

– Шарлатанка! Обманщица! – кричал Вуд, перепрыгивая по 2-3 лестницы за один шаг.

Выбежав из подъезда, он остановился отдышаться, его дыхание было сбито. Раскаты грома перебивали все звуки жизни, ливень за несколько секунд превратил одежду Вуда в половую тряпку. Сквозь перебитое дыхание Вуд вышептывал:

– Шарлатанка!

Он вытащил из кармана бутылку воды. Отпив немного, он смог взять себя в руки, после чего решил пойти к машине.

–Жизнь несправедлива, друг мой. Если ты не причинил никому вреда, то жизнь причинит его тебе – именно эта фраза занимала его внимание всю дорогу.

Подойдя к машине, Вуд огляделся. Рядом с закусочной, в которой он уже бывал в тот день, находился бар с незамысловатым названием «Техасский конь». Он решил поступить так же, как поступил бы любой мужчина на его месте – напиться до потери сознания.

Войдя в заведение, Вуд обратил внимание на три выделяющиеся вещи – изображение улыбающегося коня в шляпе, выполненное из лампочек разных цветов, бармена, который умело перебрасывал через себя бутылку бурбона, и мужчину, который спал за дальним столом лицом в миске из-под снэков. Помещение напоминало захудалый спорт-бар, и уж явно не было похоже на элитное заведение – справа от входа вряд стояли три стола со скамейками, слева же находилась барная стойка с небольшим количеством стульев. За барной стойкой сидели всего два гостя, на телевизоре, висевшем за спиной бармена, показывали очередной обзор на вчерашний баскетбольный матч – в этот день все телевизоры страны трезвонили только об одной новости: «Кливленд Кавальерс» – новоиспеченные чемпионы НБА, которые тяжелым трудом выиграли, казалось бы, провальную финальную серию, а ЛеБрон Джеймс – новый «Бэтмен» штата Огайо, Кайри Ирвинг же стал новым «Робином».

Над столами и барной стойкой висели конусообразные люстры, издававшие тускловатый свет, который придавал бару необыкновенную атмосферу тишины и умиротворения, именно он превращал помещение в нечто большее, чем просто захолустный спортивный бар, его лучи привносили что-то милое и в то же время нечто несуразное, ведь люстры были настолько широкими, что свет от них не помещался на поверхности столов, резко обрываясь на их краях и падая на пол.

– Милое местечко у вас тут, – произнес Вуд, взобравшись на стул, при этом не отводя взгляда от мужчины, который видел сны прямиком из тарелки. – Наливают у вас, видимо, тоже неплохо, – Вуд кивнул головой в сторону спящего.

– Если ты про Эрни! Если ты про Эрни, то… То у него просто неудач… Неудачный период в жизни, – запинаясь, произнес мужчина, сидевший на соседнем стуле от Вуда. На вид ему было лет 50-60 – толстый лысоватый мужчина с щетиной из седых волос, таких же седых, как и небольшая копна, оставшаяся на его голове, и выпиравшим пивным животом из-под майки «Бруклин Нетс» с номером 8. По запаху перегара, веявшего от его натуры, можно было определить, что находился в баре он не первый час и успел выпить за время своего нахождения достаточно, для того чтобы путать местами буквы и проглатывать окончания в словах.

– Думаю, сейчас у всех не самое простое время, – ответил Вуд, повернувшись в сторону собеседника.

– Не уверен, что у вас дела похуже, чем у Эрни. Эрни по-понизили на работе, и из-за этого от него ушла жена. Но по-последней ка-каплей стало то, что вчера «Кливленд» вырвал по-победу у «Голден Стэйт». Эрни очень любит «Голден Стэйт», после их по-поражения он со-сорвался и начал пропивать деньги, отложенные на отпуск с женой. Они ведь ему все равно уже не… Не пригодятся! – ухмыльнулся перебравший фанат баскетбола и алкоголя.

– А вы оптимист! Кстати, забыл представиться, – Стэнли Вуд. Сегодня я узнал, что мне осталось жить всего месяц, поэтому дела вашего Эрни еще ничего! Я планирую дойти примерно до такого же состояния, как и он.

– Ди-Диккенс. Уолтер Диккенс. Увы, вынужден со-согласиться, ваши проблемы – хуже некуда, и вы выбрали подходящее место для того, чтобы на-напиться в компании несчастных людей.

– Великолепно! Тогда мне, пожалуйста, то же, что пил печальный парень по имени Эрни.

– О, мистер Вуд, не советовал бы вам! Эрни выпил три порции «Бешеного коня», а перед этим три порции «Карусели», – вмешался в разговор бармен.

– Наслышан о «Карусели», но впервые слышу о «Бешеном коне», мсье, – ответил Вуд.

Старик Диккенс рассмеялся:

– Слышишь, Мартин, этот парень здесь впервые! – Диккенс ткнул локтем в руку своего товарища. Мартин молча ухмыльнулся в ответ. – «Бешеный конь», мистер Вуд, фирменный напиток данного заведения, его рецепт прост – смешать в хаотичном порядке весь алкоголь, который вы только можете найти на полках. Не думаю, что вам под силу такой своеобразный напиток.

Внезапно спящий в конце зала мужчина встрепенулся:

– «Бешеный конь»? Шон, повтори! – вскрикнул он и вмиг засопел в сидячем положении, даже не опустив головы.

– Лучше при нем не говорить об этом коктейле, – пошутил Шон – бармен и, по его словам, администратор, менеджер и владелец данного заведения – худощавый молодой человек лет 25, обладающий модельной внешностью. Его прическа напоминала Вуду какого-то знаменитого актера, а его прищуренный взгляд зеленых глаз был похож не на дефект зрения, а на недоверчивое отношение к каждому посетителю.

– Пожалуй, остановлю свой выбор на Лонг Айленде, – подумав, ответил Вуд.

– Отличный выбор, – сказал Шон.

– Почему ваш друг Мартин не проронил ни слова? – поинтересовался Вуд.

Мартин попытался показать что-то жестами, но Вуд ничего не понял.

– В этом и со-состоит проблема Марти – он уже до-долгие годы нем, как рыба, но никто из окружения не понимает язык же-жестов, поэтому он может лишь помотать го-головой. Пятнадцать лет назад наемники конкурентов забрались в его дом, пристегнули его к батарее и на глазах изнасиловали и убили жену, а ма-маленького сынишку пристрелили во сне, обчистили дом до нитки и скрылись с места преступления. По-подонков так и не нашли, а Мартин после пережитого потерял дар речи и долго не мог прийти в себя.

Мартин печально пожал плечами и кивнул головой.

– Хорошо, мистер Диккенс, тогда что, кроме запоя, печалит вашу жизнь?

– Я б-богат. Сказочно и несметно. Но всю свою жизнь я настолько был увлечен де-деньгами, что так и не нажил себе семьи. И вот сейчас, когда мне уже далеко за 40, я абсолютно не-не знаю, чем мне себя занять, и чего я хочу от жизни. Кстати, се-сегодня я угощаю всех посетителей бара. Сегодня я праздную свой День Рождения.

– Проклятье! – вскрикнул Вуд, прервав разглагольствования Диккенса о несчастье, он вспомнил о своей «порче». Сначала Вуд хотел встать и выбежать из бара, но позже понял, что терять ему уже нечего, а День Рождения уже столкнулся с ним лицом к лицу. – Минус один!

– Что? О чем вы?

– Нет, нет. Так, о своем

– Ваш «Лонг Айленд», мистер Вуд, – украсив дольками лимона, Шон протянул стакан Вуду через барную стойку.

– Спасибо, Шон! И сколько же вам исполняется, мистер Диккенс? Это секрет?

– У таких людей, как я, не бывает се-секретов. Сегодня тот день, когда я пробыл на этой земле ровно пол-полвека.

– Подумать только! Половина века – это ведь значительная дата, почему вы отмечаете ее именно здесь?

– В последние два года я каждый свой прожитый день встречаю именно здесь, – печально ухмыльнулся Диккенс. – Эти люди стали моей семьей.

– За вашу половину века, мистер Диккенс!

Они подняли бокалы и чокнулись в честь тоста Вуда. Мартин лишь кивнул головой.

– Извини, Стэн, если за-задеваю твои чувства – я не хочу знать, почему у тебя остался всего месяц, но я тебя не понимаю. Каким бы пьяным я ни был, я могу раз-разбирать людей. И сейчас я вижу тебя и совсем не могу понять: ты не похож на одинокого раздолбая-алкоголика – такого, как мы. Ты похож на счастливого семейного человека. По-понимаешь, твоя одежда выглажена женской рукой, и даже более того – она выглажена до каждого лоскутка, твоя жена делает это с любовью, и скорее всего, у тебя есть и дети. Что ты за-забыл здесь, в этом захолустье холостяков-алкоголиков, почему ты не проводишь свои последние дни с семьей, которой ты нужен!? – собравшись с силами, и почти не запинаясь в речь, выпалил Диккенс.

– Вы застали меня врасплох, мистер Диккенс. Глиобластома, рак головного мозга. Чуть меньше трех месяцев назад я узнал о своем диагнозе, когда меня внезапно вытошнило на работе, я подумал, что отравился, но диагноз был менее приятным. Чуть меньше трех месяцев я живу с неизлечимой болезнью, а самое страшное в том, что я до сих пор не нашел в себе сил, чтобы рассказать об этом семье. А сегодня я узнал о том, что у меня всего один месяц. Сейчас у меня нет, чтобы сил прийти домой к жене и дочери и с невозмутимым лицом быть любящим отцом и мужем! Сейчас у меня совсем нет сил, чтобы совладать со своими эмоциями. Все, на что я способен – просто напиться вдрызг и быть слабым.

Оставшуюся половину коктейля Вуд выпил залпом.

– Шон, повтори! – выкрикнул он сразу же после последнего глотка, стукнув дном стакана о барную стойку.

В баре стояла гробовая тишина, Шон наливал ликер в коктейль, а Вуд, Диккенс и Мартин смотрели лучшие моменты финала по телевизору – никто из них троих не мог произнести ни слова – кто-то в силу физических возможностей, кто-то из-за опьянения, а кто-то из-за переполненности эмоциями.

Чуть позже напряжение между мужчинами спало, и они вновь начали говорить тосты – в тот вечер они выпили за все, что только могли: за то, чтобы Мартин вновь заговорил, Диккенс нашел семью, Вуд излечился, чтобы к Эрни вернулись жена и его должность заместителя директора в брокерской конторе, а заведение Шона начали посещать сотни людей, и его бар разросся до целой сети, и еще за кучу бессмысленных и несбыточных надежд.

После нескольких тостов Вуд потерял возможность самообладания с собой, а чуть позже не мог внятно говорить. Спустя пару часов он и вовсе повторил коронный номер Эрни – он уснул прямо за барной стойкой, положив голову в тарелку из-под снэков.

– Видишь, Мартин, я же… я же говорил, что эти чипсы чудотворны: настолько вкусные, что никто не оставляет и крошинки, и такие сытные, что спать клонит прямо за тарелкой.

Мартин покачал головой и рассмеялся.

Глава

II

Наутро количество посетителей бара не изменилось: Диккенс и Мартин все так же пили виски и смотрели лучшие моменты финала НБА, Вуд и Эрни словно не сделали за ночь ни одного движения – их головы также лежали лбом вниз в тарелке, однако Эрни явно подавал больше признаков жизни – его храп был единственным звуком, наполнявшим помещение. К тому времени Шон уже успел передать смену Стиву – второму бармену – светловолосому парню лет двадцати пяти, с пирсингом в носу итоннелями в ушах, чьи руки были вытатуированы до последнего живого места.

Стив, немного задумавшись, распаковывал заготовки – завернутые в целлофан лимоны, апельсины, мяту. В момент недолгого затишья, когда Эрни прекратил храпеть, входная дверь распахнулась, и в темное помещение без окон внезапно влетела струя света, с ней влетел и мужчина среднего возраста, русыми волосами и атлетическим телосложением, похожий на Вуда, как ростом и прической, так и вкусом на вещи – он был одет в джинсы и серую футболку, на ногах же красовались серо-зеленые кроссовки, взгляд мужчины был неистово свирепым, а походка настолько устремленной, что с первого его шага стало понятно – здесь он не для того, чтобы пробовать коктейли.

– Ах, мистер Вуд, какая встреча! – с заметной иронией в голосе возмутился мужчина, Вуд спал настолько крепко, что даже не шелохнулся – он вряд ли слышал какие-либо звуки.

– Вы знакомы!? – с удивлением поинтересовался Диккенс.

– Меня зовут Вальдо, мсье, спящий мужчина – мой лучший друг и по совместительству партнер по рекламному бизнесу, который благополучно пропустил встречу с одними из лучших партнеров, с ними мы должны были заключить самый большой контракт в истории компании.

– Мистер Вуд – бизнесмен? – спросил Диккенс. – Нам он не рассказывал.

– О, мистер Вуд, должно быть, многое вам не рассказывал – например, у него есть беременная жена и маленькая дочь, которые не спали всю ночь из-за его отсутствия, ведь они до сих пор ищут его по госпиталям. Но в эту прелестную ночь мистер Вуд по непонятным причинам решил провести время со столь странными и незнакомыми ему людьми, как вы, мсье.

– А вот сейчас прошу не хамить, как вас там? Вальдо! Между прочим, мое состояние явно побольше вашего и, вероятно, всей вашей компании. То, что мистер Вуд семейный человек, понятно любому дураку, а почему он решил провести эту ночь здесь, только одному Богу известно, но он рассказал нам, что болен, думаю, вы об этом знаете, как никто другой.

– Что? Болен!? И чем же болен мистер Вуд? Я об этом не слышал ни слова!

– С его слов, у него глиобластома – одна из самых страшных разновидностей опухоли головного мозга.

– Что, черт возьми!? Вуд! Стэн, просыпайся, ответь мне! – Вальдо схватил Вуда за плечи и начал тормошить его с такой силой, что тот чуть не свалился со стула, жестяная тарелка ударилась об пол и покатилась со скрежетом в угол, Эрни издал странноватый храп и снова затих, ситуация между Вудом и его другом привлекла внимание всех в зале, а Стив от испуга умудрился уронить пакетик с коктейльными заготовками.

– Вальдо, что тебе нужно? – спросонья вскрикнул Вуд. – Стоп. Как ты меня нашел?

– Так скажем, мы с твоей женой обзвонили все морги, госпитали и полицейские участки, но вчера никто с именем Стэнли Вуд к ним не поступал, тогда я решил с утра объехать город в поисках твоей машины, и как ты уже успел догадаться, далеко от дома ты не уехал. Так почему ты проводишь время здесь, с пьяными раздолбаями!?

– Во-первых, эти парни не просто пьяные раздолбаи, этот бар объединяет несчастных людей: это мистер Диккенс – сказачно богатый и до невозможности одинокий человек, Мартин – потерял дар речи, когда какой-то ублюдок на глазах убил его семью, тот спящий в тарелке парень – Эрни – бывший заместитель директора крупной брокерской компании, любимая жена ушла от него после того, как он потерял работу. – Вуд представил всех по очереди – а вот с барменом я еще незнаком, видимо я проспал достаточно, и Шон уже успел сдать смену.

– Да, это Стив – сменщик Шона, такой же прекрасный парень, второй владелец этого заведения – произнес Диккенс так, словно знакомил Стэна и Вальдо со своим сыном.

– Мое почтение, мсье. Действительно печальные истории, с удовольствием побеседовал бы с вами, но, к сожалению, мне нужно как можно скорее доставить Стэна домой, его там уже потеряли.

– Сейчас самое время для дома, – согласился Стэн.

– Стив, это тебе за испорченную тарелку, – Вальдо вытащил стопку купюр, достал оттуда две купюры в десять долларов и протянул их бармену.

– Рад знакомству, – пробормотал отрезвевший к утру старик Диккенс.

Мужчины пожали руки посетителям бара и направились на парковку, светящееся изображение коня на стене словно провожало их взглядом, а с ним и бармен, пристально разглядывающий Вальдо со спины.

– Вуд, ты совсем спятил? Ты пропустил встречу с отличной компанией, даже не знаю, что будет с контрактом – мы просидели целый час в ожидании твоего прихода, но ты не соизволил приехать, их это задело. И ладно, если бы ты не приехал из-за беременной жены, маленькой дочери – ты просто напился в каком-то подвале. В последний раз ты был таким инфантильным, когда не был женат, что с тобой происходит?

– Я поведу! – ответил Вуд, будто все слова Вальдо пролетели мимо его ушей.

– Прекрати паясничать, ты видел себя со стороны?

– Да, ты прав.

Машина Вальдо представляла собой огромный красный пикап, рассчитанный на двух человек, Вуд с трудом взобрался в кабину, хлопнул дверью и отвернулся к окну – пейзаж за окном плавно поплыл в его глазах, а один дом сменялся другим. Тишина не прекращалась до тех пор, пока Вальдо не собрался с силами и не спросил:

– Тот мужчина, одинокий миллионер, сказал мне, что ты болен, это правда?

– Он слишком пьян, вряд ли ему можно верить.

– Тогда почему ты напился до такой степени, что уснул за барной стойкой лицом в чертовой тарелке.

– Просто плохое настроение.

– У тебя уже три года не было плохого настроения, с того самого момента, когда у нас сорвалась очень крупная сделка, а если ты бывал не в духе, то брал жену и дочь и ехал отдыхать, но не напивался с незнакомыми людьми.

– Да что ты вообще знаешь!?

– Стэн, я знаю тебя всю свою чертову сознательную жизнь! Что ты несешь?

– Тогда прекрати мне читать нотации, ты ведь знаешь, что я ненавижу это!

– Тогда расскажи мне, что случилось! Тебе наплевать на Рени и Стэф?

– Что ты сказал?!

– Ты поступил, как самый настоящий гад, что я могу еще сказать!?

– Куда ты едешь? Мы повернули не туда!

– Сначала мы заедем кое-куда.

– О, нет, сейчас я не в состоянии ехать в офис.

– К черту офис, мы едем не туда.

– Что ты задумал?

– Ничего криминального! Ты мне не ответил – ты больше не любишь свою жену?

– Мой бог, я люблю Рени всем сердцем! Я даже простил ей тот день, когда она чуть не изменила мне с тобой, о чем ты!?

– Боже мой, мистер Вуд, вы так снисходительны, но это произошло на рождественской вечеринке, когда мы были пьяными 18-летними подростками. Постой, да и на той вечеринке ты сам натворил немало дел с той девочкой, припомнить?

– Прекрати! Хорошо, то, что у нас с ней скоро будет второй ребенок, подойдет для оправдания моей любви к ней? О чем ты вообще!?

– Совсем нет, дети – не доказательство любви. Я о том, что у тебя есть прекрасная жена, которая скоро родит тебе сына, прелестная маленькая дочь, хорошая работа, куча денег, что тебе еще нужно?

– Знаешь, куча денег в наше время не дает счастья.

– Ты хочешь пофилософствовать на эту тему? Лучше скажи правду!

– Ты не поверишь мне, Вальдо Чейвз. Я сам сначала не хотел в это верить.

– Ближе к делу!

– Когда меня госпитализировали два дня назад, я заплатил врачу, чтобы тот вытащил меня как можно скорее, я не хотел терять время на койке в палате, и пока тот ходил с документами, ко мне пробралась в палату странная женщина и впихнула бумажку с адресом – по этому адресу, с ее слов, мне должны были помочь. Вчера я проснулся и снова почувствовал ужасную боль в голове, у меня проявились новые симптомы. Направляясь на работу, я все же передумал и поехал по тому адресу – Вуд замолчал на мгновенье. – Ты вообще слышишь меня!?

– Я слушаю тебя настолько внимательно, что запомнил почти каждое слово наизусть.

– Я приехал по адресу, а жительницей квартиры оказалась гадалка, она же называет себя помощницей, а людей, которым она помогает, – подопечными. Ее помощь заключается в том, что она видит в видениях людей, которые умрут от рака через месяц, находит их любыми способами и сообщает им об этом.

– И новым героем ее видений стал ты!?

– Какой проницательный мальчик. Мне осталось жить 29 дней – до полнолуния, а погубят меня 7 дней рождения, кстати, один из них я уже встретил сегодня ночью – Диккенс сделал меня на шаг ближе к смерти, но зато оплатил мой счет, – Вуд оскалился от улыбки, слегка неровный прикус выпячивал верхние клыки вперед остальных зубов, но тут же переменился в лице, понимая, что тема серьезнее некуда.

– И ты поверил во всю эту историю? Какой рак, что ты несешь? Она просто хотела твоих денег, в нашем округе уже все знают, что мы сколотили неплохой бизнес.

– Вальдо, она не берет денег за свою работу, и она совсем простая девушка, зачем ей это? Ладно, послушай: помнишь, тогда, три месяца назад я отравился и меня стошнило на работе, с тех пор меня мучают разнообразные приступы? Я сразу же пошел к врачу, но моим диагнозом было не отравление, на обследовании мне сказали, что у меня рак второй стадии, я отказался от химиотерапии, отказался пойти на риск, мне сказали, что без химиотерапии я смогу протянуть пять-десять лет, что у меня сильное тело. Сначала я тоже не хотел верить в эту историю – какие-то дни рождения, полнолуние – мистическая чушь. Но позже, когда я выбежал из ее квартиры, отдышался и поразмышлял, понял, что это больше похоже на правду. А сегодня, когда наступил первый день рождения, я почувствовал ухудшение в организме, боль с новой силой запульсировала в моей голове.

– Ты просто был пьян. Я не хочу верить в эту историю!

– Именно поэтому я не хотел ее тебе рассказывать.

– Так почему ты напился!?

– О да, думаешь, так просто после всего этого идти домой и делать вид счастливого отца и мужа!? Что бы ты сделал на моем месте?

– Давно рассказал бы правду, Стэн! Я бы постарался быстрее привести дела в порядок и насладиться жизнью. И что же ты собираешься сказать Рени?

– Для них я был на встрече с парнями, и вероятно мы немного перепили.

– Да, вот только Уайт уже год как не пьет, Дэнис уже неделю в отпуске в Европе, а Артуру, Кингу и Гарри, думаю, она уже успела позвонить.

– Придумаю что-то.

– Придумаешь что? Через 28 дней скажешь – Рени, прости меня, я умираю!? Вуд, давно ты не был трусливым и безответственным идиотом и тут решился?

– Послушай, я просто не хочу расстраивать беременную жену, которая родит со дня на день, а потом последние 28 дней доживать так, словно уже умер. Как, черт возьми, объяснить пятилетней дочери, что через месяц ее отца не станет навсегда, что она больше не увидит своего отца? Может, ты мне подскажешь!? Это ведь так легко, Вальдо! Если ты такой умный, то подскажи мне!

– Не истери! Ты прав, дело худо, но напиваться в каком-то подвале с алкоголиками – явно не лучшее решение, Стэн, и ты это понимаешь. Бог мой, как тебя угораздило заболеть раком мозга?

– Я не знаю, Чейвз, не знаю! Ты сам не веришь в справедливость мира с детства. Тот, кто никогда не пил алкоголя, здесь болен циррозом, никогда не куривший человек – раком легких, а тому, кто никогда не хранил злых умыслов, уготован рак мозга.

– Здравствуйте, с вами радио «Философия Бруклина», и прямо сейчас наш философ Стэнли Вуд прочтет вам лекцию о несправедливости мира.

Вуд рассмеялся:

– Вальдо, иди к черту! Я до сих пор шокирован, в данный момент мне необходимо немного понимания и поддержки.

– Я пытаюсь поднять твой дух, своим унынием ты ничего не добьешься.

– Ты прав, дал слабины, больше не повторится.

– Рад слышать это.

Вуд настолько был вовлечен в разговор, что забыл, что Чейвз везет его в неизвестное место, Чейвз же пытался найти хоть один аргумент в пользу того, что Вуд не любит свою жену:

– Ваше первое свидание?

– 15 декабря.

– Когда ты впервые увидел ее?

– 3 сентября

– Когда ты понял, что любишь ее?

– 3 сентября

– В тот же день?

– Это было в школе, Вальдо, она только переехала к нам, я влюбился в нее с первого взгляда.

– Так, хорошо, когда вы впервые поцеловались?

– На первом свидании.

– Где это произошло?

– На пешеходном переходе, мы ждали светофора, я провожал ее на автобус до дома.

– Ваша свадьба?

– 26 ноября. Каждый месяц в этот день я дарю ей цветы.

– Ты псих! Ты действительно помнишь все?

– Я помню все, что связывает нас с ней.

– Если бы ты помнил все так же о работе, ты был бы миллиардером!

– Мне хватает денег, Чейвз, а в свете последних событий они мне совсем не нужны.

– Но они еще понадобятся твоей семье.

– Там хватит и моим внукам, а после еще одной сделки с фирмой спортивных аксессуаров, которую я собираюсь заключить при жизни, хватит нашим пра-правнукам.

– Только сейчас начинаю понимать, насколько ты проворен и несчастен.

– Отвали, Вальдо.

– Нет, я серьезно!

Вуд обратил внимание на дорогу, когда Чейвз остановился, он припарковал машину возле высотного здания:

– Бруклинский мост, ты серьезно?

– Выходи.

– Чейвз, нам уже не по 16, к чему это?

– Сейчас ты выглядишь нытиком, прямо как в наши шестнадцать!

– Хорошо, идем.

Когда Вуд и Чейвз были 16-летними подростками, после прогулок с товарищами они приезжали на Бруклинский мост вечером, делились своими проблемами и высказывали свои мысли, прогуливаясь по мосту, когда они понимали, что высказались и выслушали друг друга, ехали домой – это почти стало их традицией. И сейчас, когда их возраст приблизился к 30, они вышли из машины и направились к мосту, как тогда, 15 лет назад. Мягкий теплый ветер слегка трепал волосы проходящих девушек, а лучи июньского солнца казались настолько приятными, словно влюбленная мать гладит спящего младенца. Громадный висячий серый мост, протяженный почти на 2 километра через Ист-Ривер, привлекал внимание каждого человека, чей взор хоть краем глаза пал на это строение, исключением не были и Вуд и Чейвз, которые еще мальчишками влюбились в этот мост, как в нечто сверхестественное.

– Твоя жизнь вот-вот оборвется, что сейчас творится в твоей голове?

– Сейчас намного лучше, Чейвз, но вчера, когда я вышел из квартиры гадалки, я не знал, куда себя деть. Прости, я просто поддался эмоциям, вчера я не знал, что мне делать.

– Мне не за что тебя винить.

– Рени, возможно, переживет это, Стэфи пока не поймет, а позже привыкнет, но как мне рассказать об этом моей матери? Я до сих пор не могу понять, что мне делать, я не смогу подобрать слов для своей матери, понимаешь?

– Но-но, не кипятись. У тебя уже нет времени для паники, вчера ты должен был для себя все решить.

– Я расскажу Рени только тогда, когда дела будут совсем плохи, от Стэфи и мамы я постараюсь скрыть это.

– Зачем ты так с миссис Вуд?

– А ты бы смог объяснить своей матери, что через 30 дней тебя не станет!?

– Скажи, как есть,Стэн. Она обязана попрощаться с тобой, пока ты жив.

– Возможно, ты прав.

– Черт! И ты даже не считаешь, что жизнь несправедлива по отношению к тебе?

– Я пережил этот момент. Знаешь, я уже построил свое счастье, и, возможно, это моя вина, что я сделал это так рано. Последнее, что я хочу сделать перед смертью – это увидеть своего сына и станцевать с Рени последний танец.

– Вот так просто? Станцевать танец? О каком построенном счастье ты говоришь? Разве ты не хочешь увидеть, как твой сын сделает первый шаг? Не хочешь услышать, как он назовет тебя отцом? Не хочешь увидеть, как он забьет свой первый гол за сборную школы? Разве ты не хочешь, проводить свою дочь под венец? Разве твоя мать должна хоронить тебя, а не ты ее? Ты не видел даже половины счастья. Даже мне обидно за тебя!

– Ты позаботишься о них, я знаю это! А счастье – я уже счастлив, как никогда. Я просто хотел, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась, и я сделал это.

– Но они будут нуждаться в тебе.

– Ты позаботишься о них, Чейвз, ты единственный, на кого я точно могу рассчитывать.

– Даю слово.

– Спасибо тебе за все!

– Прекращай.

На некоторое мгновение мужчины замолчали, не потому что им нечего было сказать друг другу – говорить что-то не имело смысла, да и что можно было сказать человеку, который знает, что через месяц его уже не будет в живых, и что, в свое время, мог сказать он. В этот момент Чейвз и Вуд понимали друг друга, не говоря ни слова. Чейвз чувствовал себя даже более несчастным, чем Вуд – за эту ночь Вуд уже успел все уложить в голове и принять, как должное, Чейвз же только что

узнал, что самый близкий его друг смертельно болен, он с трудом мог понять, как такое возможно – человек, шедший с тобой всю жизнь рука об руку, с самого детства, в трезвом виде и здравом уме сейчас идет и рассуждает вместе с тобой о проблемах жизни, а через 4 недели он будет лежать в деревянном ящике, со стеклянными глазами и бледной холодной кожей, и не сможет произнести ни слова.

–Как!? – единственный вопрос, который возникал в голове Чейвза.

Внезапно, даже для самого себя, Вуд оборвал молчание:

– Знаешь, когда я женился на Рени, когда родилась Стэфи, я начал мыслить совсем по-другому, стал ощущать себя совсем взрослым мужчиной, а самым важным после семьи для меня были деньги, карьерный успех. Я не заметил, как пролетели последние 5 лет, совсем. Я все торопился заработать, обеспечить свою семью, но не понимал, что время убегает, а я так и не успел им насладиться, только сейчас я начал понимать, насколько я счастливый человек, у меня есть абсолютно все, чего только может пожелать любой мужчина. Ведь это мечта – целовать красавицу-жену, держать на руках маленькую принцессу-дочь. Именно в этом было счастье всей моей жизни.

– Ты обещал не распускать соплей.

– Я просто размышляю, каким я был глупцом.

– Ты просто зануда, Вуд.

– Знаешь, другого времени высказаться и рассказать всю правду у меня не будет.

– Я все равно не хочу верить в это, ты меня слышишь?

– Придется, Вальдо.

– Да иди ты!

На дороге раздался громкий сигнал автомобиля, прервавший их разговор – какой-то лихач зазевался и чуть не въехал в юную леди, которая перестраивалась на его полосу. Убедившись, что все в порядке, мужчины пошли дальше.

– Честно, Вальдо? Когда нам было лет по 15, не сказать, что я завидовал и подражал тебе, но ты был примером для меня, у тебя все было хорошо, а я терпел сплошные неудачи, поэтому старался быть похожим на тебя.

– Сегодня какой-то вечер откровений, – рассмеялся Чейвз

– Я рассказал тебе все, как есть, и мне стало проще. Наверное, сейчас это действительно важный разговор. Спасибо, Вальдо.

– Да брось, Вуд, все в порядке. Ты так и не ответил мне – как ты планируешь рассказать обо всем семье?

– Вальдо, я пока не решил.

– Я лишь хотел тебя предупредить, что взять и уйти из жизни, оставив любимую женщину с двумя детьми, как-то нечестно.

– Ты думаешь, я как-то могу повлиять на это?

– Я имел в виду, что тебе нужно подготовить жену к этому. Вы вместе уже 15 лет, вы прошли через все, что только могли, это просто нечестно!

– Да, ты прав.

– Тебе повезло с ней, Стэн. Надеюсь, ты не пожалел, что смог ее вернуть тогда, 10 лет назад.

– Ни разу за эти 10 лет, Чейвз.

– Как она тебя терпела, когда мы были подростками? Ты был еще тем скользким типом.

– Если ты не заметил, у меня сейчас немного другая проблема.

– Да, прости.

– Ладно, я вроде бы отвлекся, отвези меня домой.

Возвращались к машине мужчины в полном молчании. Вуд хлопнул дверью и отвернулся к стеклу, наблюдая за городом, плавно плывущим за окном, он вспоминал, как изменился город с тех пор, как он в последний раз уезжал с последнего такого разговора с Вальдо – тогда мост выглядел престарелым, а высотки не казались такими несовременными, безвкусными и потертыми. Вуд размышлял и о том, как изменились они с Вальдо – 15-летние подростки, мечтающие о красивой жизни, выговаривая по вечерам друг другу свои недостатки и проблемы, стали взрослыми мужчинами со своими семьями и общим бизнесом. И только вид на Манхэттен не изменился совсем: словно Бруклинский мост – дорога в рай, каким кажется Манхэттен, точно совсем недосягаемый мир, хотя два таких разных мира разделяет всего один пролив шириной приблизительно 2 километра – в этих мирах живут люди разных категорий и разных жизненных ситуаций – мир Вуда с детства был полон нестабильного заработка и нищеты, в 15 лет Манхэттен был для него таким недостижимым и желанным, что он взял за мечту переехать туда, но когда он нажил состояние, то понял, что Куинс – его родина, где живут семья, друзья и давние знакомые, с которыми он провел всю свою жизнь, и переехать из Куинса – неуважение к каждому из них, ведь зарабатывать в его сфере можно из любой точки света.

Подъезжая к дому, Вуд осознал, насколько он соскучился за все это время по своей жене и дочери, насколько рад он будет видеть их, но даже не представлял, что ответить на вопросы о его отсутствии. На всех парах Вуд мчал домой, чтобы обнять всеми силами Рени и Стэфи, даже немного пританцовывая.

– Эй, я дома! – в унисон с открытием двери вскрикнул Вуд.

Ответа не последовало. Первое, что пришло Вуду в голову – позвонить лучшей подруге Рени, Алете:

– Алета, привет, слушай, ты не знаешь, где Рени, я очень переживаю за нее!

– Ох, сам мистер Вуд собственной персоной!

– Пожалуйста, можно без театра!?

– Твоя жена настолько разволновалась, что у нее начались преждевременные роды, поздравляю, буквально через несколько минут ты станешь отцом!

– Боже мой! Стэфи с вами?

– Она у родителей Рени, думаю, у них сейчас все в порядке. Мягко говоря, Рени сейчас немного недовольна, но и немного напряжена.

– Очень остроумно! Я буду с минуты на минуту!

Вуд тут же рванул на улицу, чтобы сэкономить время и не бежать до бара, он решил поехать на Wolksvagen, по пути до гаража он лишь умылся и закрыл дверь дома.

– Прошу прощения, сэр, но туда нельзя, идут роды! – закричала чем-то озабоченная медсестра, увидев, как Вуд пытается пройти в палату.

– К черту ваши запреты, я ее муж! Я должен присутствовать там! – выкрикнул Вуд и пролез к двери через сестру, чуть ли не снеся ее с ног. Он распахнул дверь и влетел с букетом цветов в палату за мгновение.

– Сестра, что здесь делает этот молодой человек? – возмутился доктор.

– Я пыталась не впускать его, доктор Чарльз, он протолкал меня и зашел в палату.

– Это мой муж, – закричала Рени, словно почувствовала облегчение с приходом Вуда. – Оставьте его.

– Дорогая, я с тобой, все будет в порядке! – вскрикнул Вуд, бросил цветы на соседнюю кушетку и кинулся к рожающей жене.

– Молодой человек, сначала наденьте перчатки, палата стерильна, – воскликнул доктор – низковатый щуплый мужчина лет 60 с залысиной на макушке, его лицо почти не было видно из-за маски, но она явно выпирала из-за усов.

Вуд за пару секунд нацепил резиновые перчатки и подлетел к жене, взяв ее ладонь в свою, Рени же вцепилась в руку мужа настолько сильно, что никакое мужское рукопожатие нельзя было сравнить с этими импульсами.

– Милая, я не мог пропустить вторые роды! Прости меня за все, возможно, я не лучший муж и отец, но люблю вас сильнее всего на свете. Боже мой, как же я вас всех люблю. Дорогая, тужься, еще немного, – Вуд выкрикивал все, что приходило ему в голову, паника схватила его еще по дороге в больницу, с тех пор он действовал словно на автопилоте и говорил все, что думал. Только Алета была невозмутима, как никогда, будучи матерью, она понимала, какого это, и не сильно хотела отвлекать Рени. Вуд же, поддавшись эмоциям, пытался всячески успокоить жену, не замечая при этом, насколько сильно нервничал он сам, это вызвало улыбку на лице Алеты.

– Боже! Боже мой! – закричала Рени, это была единственная фраза, которую она произносила в тот вечер в палате.

– Рени, любимая, еще немного, я рядом с тобой, твой муж здесь, не беспокойся! – Вуд взмок от волнения и своих попыток утешить жену, на его взгляд, он проделывал тяжкий труд, в то время, как его жена просто выла от боли. – Дыши глубже, милая, вот так!

– Головка начинает вылезать, миссис Вуд, вы молодец! – заметил доктор Чарльз, его маска забавно шевелилась из-за усов, когда он говорил. Наверное, это заметила только Алета, которая казалась немного лишней, но на самом же деле, ее присуствие было важным для Рени, – она была единственным человеком, который присутствовал на обоих ее родах.

– Сосредоточьтесь, миссис Вуд, сейчас пойдут плечики – предупредил доктор Чарльз.

В этот момент состояние Вуда заметно ухудшилось – его хватка ослабла, в то время как хватка Рени только усилилась, но она была не в состоянии заметить это, речь присутствующих в уме Вуда рассеивалась настолько, что он с трудом понимал, что происходит, картинка в его глазах плыла так, словно он смотрел сквозь запотевшие очки с неподходящими линзами, даже силуэты он мог распознавать с трудом. Последние слова, что он смог разобрать – то, как врач подшутил над ним:

– Ничего страшного, переволновался, такое часто бывает в нашей практике. Если отключится, нам будет наруку – успеем сделать все процедуры до того, как он очнется. Приведем в чувства нашатырем.

Тем временем, Вуд, сидя на коленях, припал головой к кушетке, а ноги его расслабились и начали съезжать из-под ягодиц. Последним же звуком, донесшимся до его сознания, был детский крик, но он уже не понимал, что происходит – этим криком был первый вздох его сына, крик, с которым все мы приходим в этот мир – малыш не смог вздохнуть самостоятельно, медсестра ударила его по ягодицам. Рени, изнемогая, лежала на кушетке, в то время как Алета не отводила взгляда с ребенка, а Стэн лежал в бессознательном состоянии, в этот момент Доктор Чарльз исследовал тело Рени после родов, проверял функции мышц низа живота, пышногрудая белокурая медсестра обрабатывала йодом пуповину и следила за состоянием малыша. В палате стояла гробовая тишина, словно весь мир замер, и даже малыш не издавал ни звука, точно с любопытством разглядывал мир, в котором ему предстоит пребывать долгие годы, и пытался проникнуться жизнью, которая только что ему была подарена.

– У вас были прекрасные роды, миссис Вуд. Как назовете сына?

Рени к тому моменту уже рыдала от счастья, в ее жизни появилась еще одна частичка счастья, новая жизнь, сделавшая свой первый вдох, жизнь, которой еще многое предстоит узнать.

– Роберт, сынок! – воскликнула Рени, прижимая малыша к груди. – Добро пожаловать в наш мир! – Она не могла оторвать глаз от малыша – голубоглазый мальчик с легким волосяным покровом с раскрытым ртом смотрел на маму, выглядывая из пеленок, и не понимал, что происходит.

– Думаю, пора привести вашего мужа в чувство, хотя без него было и спокойнее. Сестра, подайте нашатырь.

Доктор обильно смочил вату нашатырным спиртом и сделал несколько взмахов перед носом Вуда, ноги Вуда начали шевелиться, а его веки дергались так, словно он пытался моргать с закрытыми глазами. Через время Вуд пришел в себя:

– Где я?

– В клинике Куинса, штат Нью-Йорк, мистер Вуд.

– Снова обследования? Отпустите меня.

– Нет, вы тут по другому случаю – с этого дня вы дважды отец, мистер Вуд.

– О, Бог ты мой! Рени уже родила? – произнес Вуд, мысленно связывая упущенные узелки событий, он все еще испытывал сильнейшую боль в области затылка, словно изнутри на стенку черепа с неимоверной силой давил пресс. Преодолевая огромные речевые барьеры, Вуд пытался говорить внятно, – Боже, это мой сын! Мой сын! – он и сам не заметил, как из его глаз потекли слезы, его переполняли смешанные чувства – он только что стал отцом замечательного мальчика, но ему не суждено увидеть первые шаги и слышать слова своего сына, не суждено научить его играть в баскетбол и стать его личным тренером, как он мечтал, не суждено увидеть, как его сын взрослеет, становится мужчиной, заканчивает школу, колледж, становится самостоятельным. Единственное, что может сделать Вуд – поухаживать за сыном в первый месяц его жизни и материально обеспечить его дальнейшую жизнь. Сегодня родился его первый сын, но этот прекрасный день – второй день рождения в списке Вуда, в нем осталось всего пять позиций до кончины Вуда, из которых две забронированы его собственным днем рождения и днем рождения его дочери, и это определенно выбивало его из колеи. Роберт смотрел на Вуда не менее удивленным взглядом, когда Вуд взял сына на руки, ноги Роберта начали дергаться еще сильнее, натягивая пеленку дотуга, малыш молча смотрел на заплаканное лицо отца, издавая еле слышные звуки любопытства.

– Поздравляю тебя с приходом в этот непростой, но очень красивый мир, Роберт Вуд. Мы любим тебя, сынок! Рени, милая, я люблю тебя, спасибо за это чудо! – Вуд передал сына жене и поочередно поцеловал их в щеку, – думаю, сейчас мы должны оставить вас. Идем, Алета.

Алета поцеловала Рени, пожелала ей удачи, погладила Роберта по головке и направилась за Вудом.

– Если что-то понадобится, обязательно позвони мне, – произнес Вуд, выходя из палаты.

– Хорошо, милый, – ответила Рени, с улыбкой прижимая малыша к груди.

Когда они вышли из палаты, Алета сразу же набросилась на Вуда:

– Черт возьми, Стэн, где ты был? Рени ужасно переживала за тебя, тебе еще повезло, что роды прошли нормально!

– Да, я был неправ, я обязательно поговорю с Рени насчет этого, когда будет подходящее время.

– Я вообще не узнаю тебя в последнее время!

– Да, в последнее время я и в правду поменялся, но больше мне ответить нечего. Тебя подкинуть?

– Я бы не отказалась.

Дальнейшее их пребывание вплоть до дома Алеты состояло в полном молчании. Вуд подвез ее прямо до подъезда элитного многоэтажного дома, находящегося в четырех кварталах от клиники, перекинувшись с Алетой парой дежурных фраз, Вуд отправился домой.

По приезду домой Вуду пришлось поразмыслить над многим – рождение сына, дальнейшая судьба его семьи, как объяснить все происходящее жене и матери, сделка с крупной фирмой, оформление завещания, но сложнее всего ему приходилось думать о том, что он может оставить своим детям после своей кончины, ведь финансовый достаток – это самая малая часть, которая нужна маленькому ребенку, Вуд размышлял над тем, как передать воспитание, как всегда быть рядом с детьми, навсегда уйдя из этого мира.

Первым делом он решил договориться о встрече с владельцем компании, с которой Вуд и Чейвз собирались заключить сделку, после долгих размышлений Вуд поднялся с дивана, достал телефон из кармана и собрался позвонить в компанию, как попутно наткнулся на телефон матери и понял, что должен сначала связаться с ней. После нескольких коротких гудков последовал голос женщины пожилых лет:

– Алло, Стэн, это ты?

– Да, мам, это я, – в его горле словно засел ком, он впал в ступор, следующие фразы матери до него почти не долетали. Вуд просто был счастлив слышать ее голос, состояние его разума было близко к панической атаке из-за мыслей о том, что каждый разговор с матерью может стать для него последним.

– Стэнли Вуд, ответь мне! – голос миссис Вуд уже разрывался.

– Мам, прости, я задумался, – тут же пришел в себя Стэн.

– Боже, Стэн, как же ты меня пугаешь, что с тобой происходит, где ты был?

– Со мной все в порядке, я переночевал на работе. Как там Стэф?

– С ней все хорошо, они с папой кидают летающую тарелку на заднем дворе. Дать ей трубку?

– Нет, я сейчас немного занят, передавай им привет. Кстати, Рени сегодня родила, у нас чудесный сынок!

– Боже мой, какое счастье! Почему ты сразу не рассказал?

– Потому что ты задавала мне слишком много вопросов, ма! Через пару дней Рени выпишут, перед тем, как забрать ее, я заеду за Стэф, сейчас хочется все уладить в доме до появления в нем малыша.

– Хорошо, Стэн. Только прошу тебя, больше не пропадай и не пугай нас.

– Ладно. С Богом!

– С Богом, сынок! Я люблю тебя.

Вуд положил трубку и тут же принялся искать номер компании.

– Добрый день, вы позвонили в компанию спортивных аксессуаров «Опасный спорт», чем я могу вам помочь?

– Добрый день, свяжите меня с мистером Энтони.

– Прошу прощения, для какой цели вам нужна связь с ним? Он сейчас немного занят, я передам ему.

– Меня зовут Стэнли Вуд, я из рекламного агентства, нашими услугами хотел воспользоваться владелец вашей организации.

На заднем фоне раздался своеобразный грубый голос:

– Люси, прекрати, свяжи меня с любезным мистером Вудом – велел мистер Энтони, Вуд мысленно представил, как полноватый пожилой мужчина кричал из своего кожаного кресла секретарю через весь офис.

– Почтенный мистер Вуд, я уже думал, что мы не выйдем с вами на связь. С вашей стороны выглядело не очень красиво, когда вы пропустили контрольную встречу, мы собирались предложить вам выгодную сделку.

– Мистер Энтони, я понимаю ваше недовольство, к сожалению, мое состояние вчера было ни к черту, я угодил в больницу. В знак извинения я хотел бы снизить цену договора на пятьдесят тысяч.

– Ну что вы, мистер Вуд, здоровье превыше всего, мы понимаем вас. Пятьдесят тысяч для нашей компании ничего не значат, оставим их в контракте.

– Вы щедры, мистер Энтони. Звоню спросить, не могли бы вы уделить мне немного времени на дополнительные переговоры?

– Да, конечно! Когда бы вы хотели?

– Завтра, – тут же ответил Вуд.

– Я смотрю, вы очень торопливы, мистер Вуд. Эта сделка не так выгодна для вашей стороны, чтобы настолько торопиться.

– Простите, мистер Энтони, у меня уже разрывается голова от всех дедлайнов, меня отовсюду поджимают сроки.

– Ну, хорошо, завтра днем у меня назначена встреча с вашими конкурентами в моем офисе, их предложение не слишком выгодно в сравнении с вашим, поэтому я могу пропустить встречу с ними и встретиться с вами в 12.00 в ресторане напротив моего офиса – вполне сносное место, там готовят невероятно вкусные стейки, пальчики оближете! Вас устроит мое предложение? Надеюсь, завтра все пройдет по плану.

– Определенно! Спасибо за понимание, мистер Энтони. До встречи!

– Всего доброго, мистер Вуд.

По другую сторону звонка уже доносились гудки, Вуд убрал телефон обратно в карман. Он знал, что не может пропустить эту встречу, другого шанса уже не будет, а эта сделка – одно из главных его желаний за последние месяцы, то к чему он шел долгое время. Вуд достал ежедневник и сделал заметку:

«Мр. Энтони – встреча в 12:00»

Вуд тяжело вздохнул и снова пришел к мысли, что не может терять ни минуты, решив поехать в торговый центр за первыми вещами для малыша. Всю дорогу ему не давала покоя мысль о том, что он не знал, чем помочь своим детям, не находясь рядом с ними, к нему пришла идея купить им одежду на ближайшие пять лет.

Примерно прикинув время, которое понадобится для выбора одежды, Вуд решил просто скупить большую часть ассортимента магазина.

– Что, простите!? – опешивший продавец не скрывал своего удивления.

– Послушайте, – Вуд сделал небольшую паузу, чтобы разглядеть имя молодого человека на бейдже. – Джон! Мне нужна одежда для мальчика от младенчества до пяти лет и для девочки от пяти до десяти лет. Я не шучу.

– Это какой-то розыгрыш? У вас точно все в порядке? – кудрявый продавец Джон эстетично поправил очки на переносице и попытался прийти в себя.

– Это не шутка, парень! Мне действительно нужны эти вещи, я в состоянии оплатить это, могу показать тебе счет своей карты.

– Прошу прощения, я вас понял. К сожалению, нам потребуется не менее получаса, чтобы упаковать все.

– Я прекрасно понимаю вас. Я приду через 45 минут, пожалуйста, сложите вещи лучшего качества. С меня чаевые!

– С удовольствием, сэр!

Вуд настолько замотался, что не заметил, как сильно он был голоден, к тому моменту он не съел за весь день ни крошинки. Сделав заказ в ближайшей закусочной, Вуд присел за стол, открыл ежедневник, чтобы посмотреть оставшиеся дела на этот вечер – к его удивлению, список на остаток вечера был пуст. В голову Вуда пришла, на его взгляд, идеальная идея – он решил составить завещание, – прямо здесь, за столиком дешевой пиццерии, он посчитал как никогда подходящим разделить свое имущество между наследниками, достал из портфеля лист бумаги и счастливую ручку Parker из коллекции ограниченного тиража, которую ему подарил Вальдо на двадцатипятилетие, после чего его рука, словно совсем не слушаясь, начала с подергиванием криво выводить предложения:

«Находясь в трезвом уме и твердой памяти, я, Стэнли Вуд, рожденный 15 июля 1985 года, по случаю смерти завещаю все недвижимость и транспортные средства, принадлежащие мне, моей жене, Рени Вуд, 20% моей доли рекламного агенства «Capital Corp.» завещаю моему другу, Вальдо Чейвзу, остальные 80% и половину материального имущества завещаю моей жене, остальную половину материального имущества разделить между моими детьми и родителями. Ячейку в Центральном банке завещаю своему сыну, ключи от ячейки передать ему лично в руки по достижении им восемнадцатилетия без права на проникновение в ячейку иными лицами, включая исполнителя завещания. Исполнителем завещания прошу назначить мою жену, Рени Вуд.»

Вуд уже было поставил подпись на завещании, как внезапно кто-то схватил его за плечо – это был молодой человек в майке работника пиццерии:

– Сэр, с вами все в порядке?

– Что? – ответил Вуд, недоуменно взглянув на собеседника.

– Мы уже несколько минут пытаемся докричаться до вас. Ваш заказ уже готов.

Вуд взглянул на часы, резко соскочил со стула, стоя подписал завещание и быстро положил его в портфель, взял пакет с прилавка заказов и побежал в сторону магазина. У Вуда в запасе было еще пять минут, но он ужасно не любил опаздывать.

– Вы как раз вовремя! – воскликнул кудрявый продавец, когда Вуд влетел в двери магазина.

– Отлично, я оплачиваю картой, – с перебитым дыханием ответил Вуд, вытащил бумажник из портфеля, достал оттуда две купюры по пятьдесят долларов и протянул их молодому человеку. – Держи, ты заслужил, только помоги мне донести все это до машины.

Отнести все покупки удалось только за несколько заходов. После этого Вуд сел в машину, съел два куска пиццы и направился в супермаркет, чтобы купить присыпки, подгузники и пеленки. Возле кассы он заметил подходящую бумажную гирлянду «Добро пожаловать!».

По приезду домой, Вуд прибрался и разложил все вещи по дальним полкам так, чтобы они не бросались в глаза. Закончив, он понял, что ему ничего не остается делать, как побыстрее закончить этот день, чтобы не томить себя ожиданиями встречи с деловым партнером. Спать в спальне без Рени для него казалось слишком вычурным и непривычным, подходящим местом для сна в этот день он посчитал диван в гостиной, едва он успел прилечь, как тут же уснул.

Следующий день начался для Вуда с позитивных нот – лучи утреннего солнца били сквозь окно, легонько ложась на плечо Вуда, он поднялся, сделал зарядку, выпил стакан воды и пошел на пробежку. Утренний Квинс был достаточно пустоватым – взрослое население города, очевидно, находилось на работе, а подростки и дети находились в образовательных учреждениях, в то время как автомобилей на дорогах было более, чем предостаточно. В голове Вуда витали разные мысли, в попытке сконцентрироваться он всячески пытался выгнать негативные, настраиваясь на успешную сделку с мистером Энтони. Пробегая мимо кулинарной лавки, Вуд увидел первого человека за весь день – это была грузная темнокожая женщина лет пятидесяти на вид, продавец кулинарной лавки, – она сидела на табурете и в полудреме засмотрелась в одну точку, почему-то Вуд думал о том, что именно ей – первому человеку, которого он увидел в этот день, должна передаться его удачная энергетика.

– Добрый день, миссис. Сегодня вы станете счастливой! – пробегая мимо женщины, выкрикнул Вуд.

Напугавшаяся женщина встрепенулась, она явно не ожидала увидеть кого-то в такое время, в столь пустынном месте:

– Я стану счастливой, если вы скупите половину моей лавки! – выкрикнула она в спину удалявшемуся Вуду.

Вуд не видел смысла отвечать, он твердо был уверен в своем предсказании. Обежав квартал по кругу, Вуд почувствовал, что былая выносливость покинула его, а значительные нагрузки на тело сопровождаются судорогами. Вуд решил вернуться домой, попутно зайдя в аптеку за противосудорожными препаратами.

Приняв душ и позавтракав, Вуд выгладил любимую рубашку и надел свой счастливый костюм.

– Сегодня лучший день, мистер Вуд – поправляя ворот рубашки, торжественно заявил Вуд, глядя на себя в зеркало.

Рабочий автомобиль Вуда уже третий день стоял возле бара, поэтому ему снова пришлось ехать на повседневном, но казалось, в этот день ничто не могло сломить его настрой, в какой-то момент он даже твердо почувствовал, что сегодня припадки не побеспокоят его организм.

В 11.45 Вуд уже был на месте – небольшой ресторан с уютным интерьером завораживал нежной цветовой гаммой, обстановка в нем безоговорочно привлекала взгляд каждого нового гостя. В углу за небольшим столиком сидел пожилой мужчина, невозмутимо отпивая виски из своего бокала – только спустя пару мгновений Вуд смог разглядеть в нем мистера Энтони.

– У вас прекрасный вкус, сэр, – обронил Вуд, пожимая дряхлую руку старика, стараясь не переборщить с силой. – Как никогда подходящее место для встречи.

– Благодарю вас, мистер Вуд. Сие заведение всегда заставляет меня выпить с утра хорошего ирландского виски – эта традиция делает мой день удачным.

– Надеюсь, он станет удачным для нас обоих, – слегка отшутился Вуд.

– Выпьете?

– Вынужден отказаться, сегодня я за рулем, но с удовольствием попробовал бы хваленый вами стейк.

– Кристофер, старик, принеси молодому человеку мой любимый стейк, добавь его в мой счет, – сказал пожилой мужчина проходившему мимо официанту.

– Не стоит, сэр. Я в состоянии заплатить за свой обед, – возразил Вуд.

– На переговорах я всегда угощаю партнеров, так я чувствую себя спокойнее. Тем более в это заведение вас пригласил я.

– Мы с вами уже партнеры? – с иронией спросил Вуд.

– Буду откровенен – я уже изучил ваше предложение от начала и до конца. Мне стоит только прочесть ваш договор о сотрудничестве, но мы оба понимаем, что это всего лишь шаблоны и формальности. Мы с вами уверенны в том, что сделка имеет место быть, я даже более чем уверен, что договор в распечатанном виде лежит в вашей сумке, мистер Вуд, а вы более чем уверенны, что я подпишу его прямо сейчас, потому что эта сделка выгодна для обеих сторон, – с улыбкой произнес мистер Энтони.

– Вы очень проницательны, – ухмыльнулся Вуд, ковыряясь ключом в замочной скважине сумки.

Мистер Энтони изучал договор Вуда, пока тот пил кофе, ожидая свой стейк и разглядывая интерьер ресторана – рядом с ними находился книжный шкаф с портретом пожилого Сэра Уинстона Черчилля в колпаке на одной из полок, в середине зала находился рояль 19-го века – старый белый инструмент напоминал Вуду генерала среди батальона солдат – именно так выглядел торжественный рояль среди дубовых столов со стульями.

Через 10 минут Вуду вынесли стейк, он был впечатлен – хорошо прожаренный стейк Рибай, украшенный гарниром из брокколи и шампиньонов, одним видом заставлял забыть обовсем.

– Выглядит слишком красиво, чтобы съесть это, – с восхищением выразился Вуд.

– У меня свой вкус на это блюдо, – я заправляю его соусом «Блю чиз», попробуйте!

Вуд взял рядом стоящий судок с густой массой из голубого сыра и аккуратно выложил его от края до края блюда, затем взял приборы и попробовал, отрезав небольшой кусок стейка.

– Просто невероятно! – Вуд расплылся в искренней улыбке, он явно не ожидал, что блюдо будет настолько вкусным.

– Даже не сомневался. Отлично! Теперь перейдем к делу – меня вполне устраивает ваш договор, думаю, мы можем заключить сделку прямо сейчас.

Вуд отодвинул блюдо в сторону, достал второй экземпляр договора из сумки и протянул его мистеру Энтони. Мистер Энтони сверил копию договора, отточенным движением руки вытянул ручку из кармана пиджака и поставил подпись на обоих экземплярах, Вуд обратил внимание, что ручка мистера Энтони была одной из самых редких в коллекции Parker.

– Заверить договор печатью вы можете в нашем офисе вместе с моим заместителем, прямо после того, как пообедаете, – мистер Энтони положил на стол пластиковую визитку. – Билли Томпсон, он уже ожидает вас в офисе, увы, я вынужден вас оставить, приятного аппетита. Кстати, деньги перечислят на ваш счет в течение трех рабочих дней.

Мистер Энтони взглядом нашел официанта, жестом показал, что хочет рассчитаться и, не дожидаясь счета, положил несколько купюр на стол, после чего пожал руку Вуду и вольной походкой направился к выходу. Вуд принялся что-то писать во время еды, доел, вытер губы салфеткой, положил пятьдесят долларов на своей стороне стола и поспешно вышел из ресторана.

Зарегистрировав сделку, Вуд со спокойной душой, но головой, полной беспокойных мыслей, направился в нотариальную контору, которой владел один его давний знакомый – Генри Шелби, вечно веселый темнокожий грузный мужчина, как всегда, сидел в кожаном офисном, прокручивая канцелярскую ручку тремя пальцами. Узнав о ситуации Вуд, он замер на секунду, тяжело вздохнул, после чего принял привычное выражении лица и лишь попытался посочувствовать Вуду фразами о том, что никто не застрахован от злых шуток судьбы. Вуд явно дал понять о том, что не собирается терять время на пустые разговоры и прибыл, чтобы заверить завещание и, убедившись, что с момента смерти документ вступит в силу, он словно ужаленный направился далее по списку дел – следующим был банк. Прибыв в Центральный банк, Вуд обналичил пятьсот тысяч долларов и сложил пачками в ячейку. Достав из сумки записку, Вуд перечитал ее вслух:

«Дорогой сынок! Именно в этот день, когда ты достиг своего 18-летия, я хочу возложить на тебя груз серьезной ответственности – это твои первые пятьсот тысяч, надеюсь, что проклятая инфляция не разобьет доллар в щепки. Ты можешь сделать с ними все, что тебе только захочется: будь это дом, учеба, бизнес – не имеет значения. Ты можешь даже просто потратить их на вечеринки, друзей и девушек, но я хочу, чтобы ты осознал – легко тратить мелкие деньги, будучи ребенком, но когда в твоих руках огромная сумма, а твоя жизнь уже начинает набирать серьезные обороты, ты не знаешь, как тебе поступить, и на это решение у тебя уходит не один день. Знай, я был бы очень горд за тебя, если ты уже знаешь, чего хочешь от жизни, и куда потратить эту сумму. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор. С Днем Рождения, Роберт!»

Вуд достал ручку и дописал в левом нижнем углу: «Твой старик – Стэнли Вуд». Он сложил листок вдвое и положил его поверх пачек с деньгами, затем закрыл ячейку, убрал ключ в портфель и удалился из банка еще быстрее, чем зашел в него.

Выйдя из банка, Вуд позвонил Рени:

– Привет, милый, – в трубке телефона зазвучал ее мягкий и звонкий голос – голос, который влюбил Вуда в Рени с первых секунд звучания, когда тот был еще подростком, он лился словно красивая мелодичная песня.

– Привет, любимая. Как ты себя чувствуешь? Как малыш?

– Шикарно! Наш маленький богатырь спит, а я только поужинала, читаю книгу.

– Дай угадаю, снова «Великий Гэтсби»?

– В точку!

– Ничего удивительного. Кстати, ты можешь поздравить меня – сегодня мы зарегистрировали сделку с «Опасный спорт».

– Ты все-таки сделал это! Поздравляю, милый! Я несказанно рада за тебя.

– Теперь наши внуки могут быть спокойны. Когда вас выпишут?

– Думаю, уже завтра.

– Прекрасно. Тогда сегодня заберу Стэфи у родителей.

– Ты решил устроить ей выходные?

– Если это можно так назвать, мне нужно было покататься по работе. Думаю, она не сильно огорчилась, когда я звонил, они резвились с папой на заднем дворе.

– Я уже успела соскучиться по вас.

– Завтра утром я заберу вас домой, я уже не могу ждать.

– Кажется, что-то посмело прервать богатырский сон нашего сынишки, я пойду.

– До завтра. Люблю тебя!

К моменту окончания разговора, Вуд уже подходил к машине.

Сев в машину, Вуд позвонил миссис Вуд:

– Привет, сынок! – раздался родной Вуду протяжный голос.

– Как дела, ма?

– Прекрасно. Сегодня мы со Стэфи готовили утку, она прекрасная помощница. Сейчас она смотрит телевизор вместе с отцом.

– Боже, от этого ее не оторвать, надеюсь, это хотя бы не «Игра престолов», – рассмеялся Вуд.

– Нет, они пересматривают «CSI: Место Преступления», – в ответ рассмеялась миссис Вуд.

– Господи, оказывается, «Игра престолов» был не таким уж плохим вариантом! Хорошо, я скоро буду, на сегодня у нас со Стэфи куча дел.

– Мы ждем тебя.

Вуд завел мотор и направился к дому родителей. По приезде Стэн увидел, что миссис Вуд уже ждала его возле калитки – пожилая невысокая женщина с аккуратной короткой стрижкой слегка прилегла на забор и замерла в ожидании, когда машина Вуда остановилась на обочине возле их дома, миссис Вуд сразу же изменилась в лице и расплылась в улыбке, как только Вуд зашел за границу калитки, она обняла сына всеми силами и расцеловала в щечку.

– Ма, ты не меняешься! Кажется, когда мне будет 50, а тебе 80, ты все равно будешь вот так встречать меня, – с улыбкой сказал Вуд.

– Ты ведь мой сын, Стэн, этого у меня не отнять, – ответила миссис Вуд, любуясь сыном и трепая его по голове, в ответ Вуд мог лишь улыбаться, глядя на мать, легко задетую возрастом.

– Папочка! – вдруг раздался детский голос из глубины дома, и почти в это же мгновение маленькая Стэфи уже бежала по тропинке, ведущей от крыльца до калитки, с такой же скоростью она взлетела на руки отца и застыла в его объятиях.

– Привет, мартышка! Надеюсь, ты себя хорошо вела, пока меня не было.

– Я была самой послушной, – ответила Стэфи, ехидно подмигнув бабушке. Миссис Вуд лишь рассмеялась.

– Пойду, поздороваюсь с отцом, – сказал Вуд, опустив Стэфи на ноги, и прошел в дом. В гостиной на диване сидел отец Вуда – высокий грузный мужчина с остриженной до щетины головой, не отвлекаясь на звуки с улицы, он смотрел телевизор.

– Привет, па!

Мужчина обернулся, увидев Вуда, он расплылся в широкой улыбке, встал с дивана, чтобы крепко пожать сыну руку и обнять его:

– Привет, сынок!

– Как нога, пап?

– Отлично! Стэфи не давала мне соскучиться, разминал ногу, пока бегал с ней на заднем дворе. Как дела у Рени?

– С ней все отлично, завтра утром еду ее забирать. Кстати, надеюсь, вы с мамой тоже поедете.

– Об этом не может быть и речи. Конечно, сынок!

– Тогда договорились на 10 утра возле родильного дома. Кстати, предупреди маму, совсем забыл ей сказать.

– Хорошо, сын. Мы будем вовремя.

– Ладно, нам со Стэфи сегодня еще нужно успеть привести дом в порядок к приезду Рени и Роберта. Надо ехать, удачи, пап! – сказал Вуд и тут же протянул руку отцу для рукопожатия.

– До завтра! – Мистер Вуд пожал руку сыну и обнял еще сильнее прежнего.

Во дворе Вуд обнял мать на прощание и за руку повел дочь к машине.

– Папочка, а где ты был в тот день? – тут же завела разговор Стэфи.

– Я переночевал на работе, Стэф. Был тяжелый день, много работал, – с волнением ответил Вуд, словно отчитывался перед начальником.

– Раньше ты всегда возвращался домой.

– Знаю, малыш, зато сейчас мы заключили сделку с крупным партнером.

– Сделка? – повторила Стэфи – Что такое сделка?

– Сделка – это когда две стороны договариваются сделать что-то, – не задумываясь, ответил Вуд.

– И о чем же договорились две стороны? – спросила Стэфи, перекидывая через плечо ремень безопасности.

– Ну, первая сторона – компания спортивных товаров, а вторая – наша с дядей Вальдо рекламная компания, мы договорились о том, что мы, в свою очередь, рекламируем их товары, а они нам платят много денег.

– Много денег? – вновь повторила за отцом Стэфи.

– Именно! – ответил Вуд, он уже собирался тронуться, но тут же убрал ногу от педали газа и спросил у Стэфи:

– Сначала мороженое, а потом домой, юная леди?

– Да-а! – воскликнула Стэфи.

– Только не долго, у нас с тобой еще куча дел.

По дороге домой они заехали за мороженым к их любимому фургону. Съев по порции вишневого мороженого, они отправились домой.

Бежевый дом семейства Вуд словно переживал затишье перед бурей: все на территории дома подозрительно замерло, будто уже в печали ожидая новых шумных гостей, и только садовый гном по-прежнему смотрел на все с улыбкой.

– Привет, Чарли! – обратилась к гному озорная Стэфи, забегая во двор. Никто не знал, почему она решила назвать гнома Чарли, но именно это имя прижилось к маленькому бородачу на всю его жизнь. – Скучал по мне?

Стэфи забежала в дом и, убедившись, что он сияет от чистоты, спросила у отца:

– Так что мы должны убирать, если дом чист?

– А кто сказал, что мы должны что-то убирать? Мы будем привносить! – загадочно ответил Вуд, подняв руки вверх, и поводил пальцами, словно волшебник.

– И что же привносить?

– Мы будем украшать дом, утром мы едем забирать маму с твоим братиком, – уже заглядывая во все и представляя, что куда повесить, ответил Вуд.

– Ура, я увижу братика уже завтра!

– Именно! Поэтому нам нужно навести здесь красоту.

Вместе они надули шары, повесили бумажную гирлянду, застелили кровать нового жильца, который должен был прибыть в дом уже в ближайшие часы, после чего они решили отдохнуть и заказать пиццу. Съев порцию пиццы «Нью-Йорк», они снова принялись за дело, решив внести некоторые изменения в комнату Рени, – это была ее студия для творчества, на которую распространялся почти такой же запрет, как и на кабинет Вуда. Сам Вуд бывал в этой комнате не больше десяти раз, в то время как Стэфи было разрешено зайти в эту комнату единожды – в тот день, когда она сильно заболела, и ничто не могло поднять ее настроение, Рени решила, что экскурсия по ее творчеству вдохновит Стэфи.

Через огромное панорамное окно, полностью заменявшее внешнюю стену только в этой комнате, был виден сад, находившийся в самом конце заднего двора, в котором красовались зеленые детские качели среди декоративных яблонь и кустарников, ближе к окну располагался просторный бассейн с кристально чистой водой, «прилегший» прямо за окном, а немного левее находилась зона для барбекю и небольшая беседка со столом и лавками для сбора гостей на ужин, чуть дальше зоны барбекю в левом углу протянулась небольшая площадка, покрытая газоном и утыканная лунками для гольфа, – именно через это окно открывался лучший вид на задний двор, и только Рени могла жадно вглядываться в него каждый вечер. В двух метрах от панорамного окна стоял мольберт с незаконченным пейзажем их заднего двора. Стены студии были выкрашены в кипельно-белый цвет и напоминали рай из произведений искусства, по середине самой пустоватой стены красовалась картина семейства Вуд – точная копия их семейной фотографии, сделанной чуть меньше года назад, где счастливые как никогда Стэн и Рени совместными усилиями держат на руках не менее счастливую Стэфи, картина была, словно живая, и полностью передавала теплые чувства их семьи. Картина, которую раньше ни Стэн, ни Стэфи не видели, вызвала у них лишь коллективную реакцию в виде фразы: «Вау!». На стене напротив же красовались разнообразные картины и планы зданий как мелких, так и крупных размеров, разнообразно развешенных на стене, по левую сторону от входа же находились полки с гипсовыми головами.

– Это восьмое чудо света! Как думаешь, мама разозлится, если мы немного украсим ее комнату? – спросил Вуд.

– Думаю, нет, – ответила Стэфи. – Мы же делаем добро, да?

– Именно, Стэф, мы делаем добро.

На пустоватой стене рядом с картиной их семейства Вуд аккуратно написал кистью: «Семья Вуд», затем вымазал ладонь синей краской и оставил отпечаток в нижнем правом углу.

– Что ты делаешь? – спросила Стэфи.

– Здесь будут отпечатки нашей семьи, выбирай любой цвет, какой тебе больше понравится, не стесняйся.

– Я хочу желтый, – сразу же ответила Стэфи, взяла кисть и с радостью вымазала ладонь, последовав примеру отца, оставила свой отпечаток. – Ух, ты!

– Надеюсь, нашей маме понравится, правда, мы не такие художники, как мама.

– Понравится! – беззаботно воскликнула Стэфи.

– Ладно, пойдем мыть руки, – сквозь улыбку сказал Вуд.

Помыв руки, они вставили семейные фотографии в рамки и поставили их на полку рядом с гипсовыми головами, чередуя фотографии, где семейство Вуд дружно дурачилось, измазав лица в торте, где маленькая Стэфи крепко обнимает сразу двух дедушек, с таинственно замершими пустыми взглядами Гая Юлия Цезаря, Сократа, Гудона, Гиппократа и Антиноя. Расставив все рамки, они надули оставшиеся шары и сгруппировали их в центре комнаты.

– Из нас вышла отличная команда, которая сейчас выпьет молока и пойдет спать, – сквозь зевок попытался проговорить Вуд.

Когда они спустились на кухню, Вуд налил два стакана, после чего двумя глотками выпил свой, дождался, пока Стэфи допьет свое, сложил стаканы в раковину, взял ее на руки и понес в спальню.

– Сегодня я прочту тебе одну книгу, – начал разговор Вуд, поднимаясь по лестнице.

– И как она называется?

– «Старик и море». Это очень интересная книга о том, как один старый рыбак несколько дней пытался поймать большую рыбу, ему приходилось очень тяжело, но он ни за что не сдавался.

– Наверное, очень хорошая книга! – философски ответила Стэфи.

Поднявшись в спальню, Вуд включил ночник и посадил дочь на кровать:

– Я схожу за книгой, пока ты готовишься ко сну.

Вуд дошел до кабинета, прочесывая взглядом книги на полках, он отыскал нужную и снова направился в спальню. За пару мгновений, что его не было, Стэфи уже успела переодеться и уснуть, Вуд поправил одеяло, нежно поцеловал ее в маленький теплый лоб, выключил ночник и направился спать. Размышляя о продуктивности и эмоциях, полученных от этого дня, Вуд плавно провалился в сон.

Утром Вуд проснулся раньше будильника, рвотные позывы заставили его подняться с кровати. Дойдя до уборной, Вуд ощутил тяжесть в затылке и новую волну позывов, через мгновение его стошнило. Умывшись, он направился обратно в гостиную, чтобы сделать зарядку и убрать постель. В момент, когда он делал зарядку, зазвонил будильник, и в мгновение со второго этажа спустилась Стэфи, словно ангел сошедший с небес, потягиваясь и прикрывая рот во время зевков, она с трудом перебирала лестницы, одну за одной.

– Доброе утро, папочка! – оборвав свою череду зевков, сказала девочка.

– Доброе утро, моя радость! – ответил Вуд, не отрывая взгляда от дивана, перед которым он выполнял отжимания. – Иди умываться, а я пока что приму душ и приготовлю нам завтрак, хорошо?

– Хорошо!

Позавтракав, они быстро собрались, Вуд заплел Стэфи милые хвосты, торчащие по разные стороны головы, и они направились к родильному дому, попутно заехав за букетом цветов. Они прибыли раньше нужного времени, но мистер и миссис Вуд и мистер и миссис Грэйт, родители Рени, уже были на месте, выйдя из машины, Вуд и Стэфи поприветствовали всех, после чего все их семейство, снаряженное словами поздравления, подарками и букетами, направилось на встречу с Рени и малышом – первыми шли мистер и миссис Грэйт – жизнерадостные и мудрые люди. Рени была их прямым отражением – ее красивый взгляд голубых глаз и ровная осанка были переняты от отца, а грация и женственность перешли ей от матери, в совокупность к необычайной красоте и тонкой фигуре, она поселила в себе талант, ум и духовность, прошедшие сквозь сито воспитания мистера и миссис Грейт – людей, которых Вуд безмерно ценил и уважал, – мужчину , являвшимся для него эталоном воли, острого ума и мужества, и женщину, ставшую эталоном сдержанности, мудрости и женственности, вторым звеном колонны шли мистер и миссис Вуд – безмерно любящие друг друга и рушащие все стереотипы этого мира люди, завершающим звеном шли Вуд и Стэфи, «маршируя» с букетами из белых роз.

Когда Рени и Роберта были встречены многочисленными поздравлениями, подарками и улыбками, а семья была в полном сборе, они направились в дом Стэна и Рени, где нового постояльца ожидало еще большее количество сюрпризов, а весь вечер был посвящен главному человеку семейства – самому младшему из семейства Вуд. Тот день был одним из немногих, когда вся их семья смогла собраться за ужином, и хотя таких дней было немного, они считались самыми важными исчастливыми в году, даже более важными, чем официальные праздники.

Глава

III

Спустя четыре дня, полностью проведенных с семьей, не выходя за пределы своего участка, Вуд и Рени вспомнили, насколько трудны появление малыша в доме и сопутствующий этому событию переменный кратковременный сон. В первый же день появления Роберта в доме, Вуд осознал, что из его сына выйдет отличный командир, ведь его плач мигом заставлял соскочить с кровати не хуже команды «Рота, подъем!», звучащей из уст офицера, который будит с утра сотню солдат, заполняя своим басом всю казарму.

Маленький принц, как в шутку называл его Вуд, имел нескромные запросы: от желания обновить пеленки и снова набить животик молоком матери до желания видеть родителей прямо перед собой, когда он просыпается, а засыпал и просыпался Маленький принц порядком 7-8 раз в день. Когда малыш засыпал, то Вуд четко для себя осознавал, что в скором времени родители должны незамедлительно прибыть на «пост».

Утро 27 июня, как и предыдущие три дня, началось для Вуда с посещения комнаты главнокомандующего для выяснения причины его недовольства, вместе с Рени они словно устраивали забег на короткую дистанцию – кто быстрее успеет добежать до кровати сына, в этом забеге победителем оказалась Рени:

– Доброе утро, малыш! Ути, мой маленький, проголодался, – распаковывая пеленку Роберта одной рукой и поглаживая второй маленькую головку малыша, умилялась Рени. – Стэн, кажется у нас заканчивается детское питание.

– Эй, парень, ты съел десятидневные запасы за четыре дня, ты кушаешь явно больше своей сестры! Такими темпами питание закончится во всем округе, – подмигнул Вуд, Роберт ответил отцу улыбкой, словно понимал все, о чем ему говорят.

После зарядки и съеденной на завтрак яичницы с беконом Вуд отправился в супермаркет. Зайдя в продовольственный отдел, он сразу же бросил взгляд на полку с питанием, учтя то, что последняя коробка питания ушла за один день, то он решил взять сразу десять коробок, затем направился за апельсиновым соком, как внезапно из динамиков по всему залу раздалось объявление:

– Внимание! Только сегодня уникальное предложение от нас – 40% скидок на все товары в честь десятилетия супермаркета. Нам десять лет… – конечный отрывок рекламы уже не доходил до ушей Вуда, он сразу же почувствовал оглушительный удар по голове, который зародил в его теле судороги. Вуд в секунду понял, что происходит, но не мог самообладать собой. Ужасная боль в голове застала его врасплох – она была настолько невыносима, что Вуд не мог даже сосредоточить взгляд на происходящем. Изворачиваясь от судорог и почти потеряв зрение, Вуд интуитивно нащупывал сумку на полу, которая предательски упала далеко от его рук. Отыскав сумку, Вуд с большим трудом смог найти во внутреннем кармане упаковку противосудорожных препаратов, затем дрожащей со значительной частотой рукой втиснул таблетку сквозь зубы. После нескольких секунд мучений конечности вернулись к хозяину, а веки полностью раскрылись и открыли вид на происходящее прямо перед ним – набежавшую толпу, окружившую его со всех сторон возле стеллажа со снэками. Приподняв голову, Вуд увидел лицо девушки, которая одной рукой не давала ему перевернуться с правого бока, а другой рукой силой пыталась остановить кровь, ручьем вытекавшую из его лба, рассеченного при ударе об пол. Внезапно Вуд вскочил на ноги, прорвался сквозь толпу к выходу и выбежал на улицу, он успел добежать до ближайшего дерева, после чего рвотные позывы взяли над ним верх.

– Вам срочно нужно в госпиталь, – раздался взволнованный женский голос из-за спины.

– Все в порядке, – ответил Вуд, не поворачиваясь. Вуд достал платок из кармана джинсов, вытер им губы и подбородок, после чего повернулся к собеседнику лицом, увидев того человека, который пытался ему помочь, – девушка лет двадцати с длинными темными волосами и большим количеством родинок на щеках пристально смотрела на Вуда своими зелеными глазами и пыталась разглядеть его лоб. Вуд вновь заговорил:

– Вы действительно помогли мне, спасибо вам. А теперь я должен идти.

Вуд вернулся к месту происшествия, он поднял свою сумку и коробки с детским питанием, после чего все-таки направился за соком. До самой кассы Вуд ловил косые взгляды прохожих.

– Добрый день, – любезно поздоровался кассир, спустя мгновения добавив: – Сэр, с вами все в порядке?

– Слегка утомился, – отшутился Вуд, оплатил покупки и направился к выходу, он словно чувствовал спиной взгляды стоящих сзади, летящие как кинжалы.

По дороге домой Вуд решил позвонить Вивьен Суини. На первый звонок никто не ответил, Вуд решил быть назойливее, и спустя пару гудков последовал ответ:

– Алло, – привычным мягким и спокойным голосом ответила Вивьен.

– Добрый день, Вивьен, вас беспокоит Стэнли Вуд, – с небольшой дрожью в голосе заговорил Вуд.

– Ох, мистер Вуд, я думала, что вы уже не захотите меня слышать.

– Возможно, в тот вечер так оно и было, но сейчас, когда за неделю я столкнулся с тремя днями рождения, я хотел бы спросить, что происходит и каковы дальнейшие прогнозы?

– Не беспокойтесь, дальнейшая череда событий не должна идти так торопливо.

– Да, но я только что попал на чертов юбилей супермаркета, где разбил голову об плитку на полу, а через 3 дня день рождения моей дочери, – возмущенно ответил Вуд.

– Я знаю, мистер Вуд, не забывайте, что я вижу во сне, когда у вас начинаются приступы.

– Хорошо, тогда ответьте, как мне прожить немного дольше и смягчить приступы?

– У меня для вас плохие новости, Мистер Вуд – это судьба, от которой, к сожалению, не уйдешь.

– Другого ответа я услышать даже не ожидал. Что бы вы посоветовали мне прямо сейчас?

– Наслаждаться, – невозмутимо ответила Вивьен, вслед за ее голосом раздались гудки.

От безнадежности ситуации у Вуда начался легкий приступ паники, он тут же сел на асфальт, положил пакеты и ладонями закрыл лицо. Прохожие смотрели на него, как на сумасшедшего, в то время, как он не мог понять, что происходит, спустя мгновение и тысячу мыслей, посетивших его голову, он смог взять себя в руки. Вуд в спешке поднялся с тротуара, схватил пакеты и направился в сторону дома, пытаясь не встречаться взглядами с косо смотрящими людьми, и только пройдя порядком десяти метров, он заметил что с его подбородка периодически падают капли крови, Вуд посмотрел на свое отражение в окне дома, мимо которого проходил, и увидел на своем лице небольшой ручей крови, стекающий ото лба до подбородка, завершающийся капелью с подбородка. Он достал платок, провел им снизу вверх от подбородка и прижал ко лбу, пытаясь остановить кровь.

Придя домой, Вуд с порога был осыпан вопросами жены:

– Стэн, где тебя носило? – с заметным недовольством, но шепотом выругалась Рени.

– Маленький принц снова спит? – таким же тихим голосом ответил Вуд.

– Да. Ты не ответил на мой вопрос, и что с твоей головой? – спросила Рени уже не с упреком, а с сожалением.

– Ладно, все это мне уже надоело, пойдем, – Вуд оставил пакеты на пороге, взял Рени за руку и повел ее за собой.

– Куда ты меня ведешь? – недоумевающе спросила Рени.

– В кабинет. Я покажу тебе кое-что, – сказал Вуд и тут же затих, его голова была полна волнующих мыслей в тот момент, когда Рени уже совсем ничего не понимала.

Приведя Рени в свой кабинет, Вуд посадил ее за стол на свое кресло, а сам полез в сейф, стоящий перпендикулярно столу, отворив железную дверь сейфа, Вуд достал оттуда красную папку и флеш-карту.

Затем он включил ноутбук, стоявший на столе, подключил к нему флеш-карту и открыл файлы, хранящиеся на ней. Он сделал вдох полной грудью, затем глубоко выдохнул и заговорил дрожащим голосом:

– Эти фотографии – рентгеновские снимки моего головного мозга.

Вуд показал пальцем на экран, где на черном фоне красовалась фигура человеческого головного мозга, а в затылочной области находился округлый инородный предмет, немного отличавшийся цветом от тканей мозга и явно терявший свои границы.

– Что это, Стэн? Это опухоль? – с неким недоумением спросила Рени.

Вуд молча достал из красной папки лист бумаги и положил его на стол. Напуганная Рени взяла лист дрожащими руками и прочла вслух:

– Медицинское заключение МСКТ, – ее взгляд сразу же перебежал на графу «Диагноз», после чего она произнесла вслух:

– Глиобластома головного мозга третьей стадии.

После произнесенного Рени замолчала, ее глаза залились слезами, дыхание перебилось, словно после удара в солнечное сплетение, а листок с медицинским заключением колебался в ее руке с огромной частотой.

– Какие прогнозы? – внезапно на выдохе выдавила из себя она.

– Не утешительные, – сразу же ответил Вуд, словно ожидая этого вопроса прямо сейчас. В этот момент Вуд уже был спокоен, как удав.

– Сколько?

– Если считать сегодняшний день, то у меня осталось 23 дня.

– И ты так спокойно говоришь об этом!? – Рени уже рыдала взахлеб. – То есть, ты уйдешь из жизни меньше, чем через месяц, но так спокойно говоришь об этом? Да и откуда такая точность!?

– Я уже успел смириться с этим. Прости, милая, но в тот вечер, шесть дней назад, я ночевал не в офисе – я потерял контроль и напился в баре неподалеку. В тот день я узнал об этом от девушки, которая видит все мои приступы во сне. Как бы это странно ни звучало, но она видит меня в своих снах, когда у меня случаются новые приступы, это похоже на проклятье, но мне осталось жить до следующего полнолуния, а мои приступы начинаются, когда кто-то или что-то празднует свой день рождения. Сегодня супермаркету за углом исполнилось 10 лет, а я в приступе эпилепсии свалился на пол и разбил голову. Не знаю, насколько это выглядит правдиво, но это так.

– Звучит, как сюжет какой-то сумасшедшей фантастической книги, где ты ее главный герой, – немного успокоившись, ответила Рени. – И где ты нашел эту девушку?

– Та женщина в больнице, которая заходила ко мне в палату, передала мне ее адрес, каким-то образом через сны Вивьен они смогли найти меня.

– Подожди, но скоро день рождения Стэфи, тогда и планируется твой следующий приступ? – вовлекаясь в игру этого «сюжета», спросила Рени.

– Да, вероятно, этот день станет следующим, и уже четвертым. По предсказаниям Вивьен их будет семь, где каждый хуже прежнего, а седьмой станет роковым. В тот день, когда родился Роберт, у меня не было приступа волнения, это был день рождения, второй.

– И когда же был перый, в тот день, когда тебя увезли на скорой?

– Нет, когда я напился в баре, какой-то одинокий старый богач праздновал день рождения и угощал всех коктейлями.

– Получается, что ты наказал сам себя, а мог не пойти в этот бар, Стэнли Вуд.

– Со слов Вивьен, каждый день рождения – решение судьбы, и мне никуда от них не деться, и если бы я ушел от одного дня рождения, то встретил бы другой.

– И как же мы без тебя? – снова разрыдалась Рени.

– Ну же, милая, не плачь, у вас есть все для счастливой жизни и без меня, Вальдо и мои родители помогут с воспитанием детей, а после сделки с «Опасный спорт» финансов хватит на что угодно.

– Ты не понимаешь, детям нужен отец, Роберту нужен совет отца по жизни. А мне, в конце концов, нужен любящий муж.

– Сейчас я и думаю об этом – как бы я мог заранее помочь ему советом. Я склоняюсь к тому, что доставка будет приносить ему письма от меня в определенные дни и годы, где я заранее напишу ему самое главное.

– А как же наша старость, которую мы хотели встретить вместе? – все не успокаивалась Рени.

– Знаешь, такова судьба. Видимо, такова моя ноша. Я уже успел обрести свое счастье, надеюсь, что сумел подарить его и вам. А вдруг ты найдешь себе второго мужа, с которым будешь более счастлива, который больше подходит на роль человека, с кем можно встретить спокойную и счастливую старость.

– Прекрати, Стэн, все с тобой будет в порядке, мы вылечим тебя, родим еще одного сына. Нет! Сына и дочку, мы станем самой счастливой семьей на свете, дети вырастут, а мы будем растить самых милых внуков, и встретим самую уютную старость.

– Да, наверное, – тихим голосом ответил Вуд и лишь печально улыбнулся.

Ручьи слез не переставали литься из глаз Рени, она встала с кресла и рухнула в объятия Вуда, жадно вцепившись руками в его широкие плечи.

– Когда ты узнал, что болен? – захлебываясь, проговорила Рени куда-то в область груди Вуда настолько тихо, что он еле смог разобрать.

– Примерно три месяца назад, – нехотя ответил Вуд, ожидая вопросов, вытекающих из предыдущего.

– Почему ты рассказал мне об этом только сейчас? – сразу же последовал следующий вопрос с немного повышенным тоном.

– Я не знал, как сказать тебе об этом, да и не хотел выглядеть в твоих глазах больным и беспомощным.

– Ты бы не выглядел таким в моих глазах, да и вместе мы смогли бы принять правильное решение еще раньше.

– О каком решении ты говоришь?

– О решении по твоему лечению! – ответила Рени с еще более высоким тоном, отпрянув от груди Вуда.

– Рени, даже на тот момент было уже слишком поздно, понимаешь? Это не лечится никакими методами, у меня было всего два выхода: принимать препараты и использовать химиотерапию, и жить иллюзиями в несчастье на две-три недели дольше или прожить счастливо то время, которое мне отведено, где я выбрал наслаждаться своей жизнью! – более эмоционально ответил Вуд.

– То есть ты счастлив, зная, что тебе осталось жить меньше месяца?

– Господи, я не хочу тратить время на ссоры. Я счастлив оттого, что провожу свои последние дни с вами, счастлив оттого, что у меня есть вы, я смог смириться с этим, и за 23 дня у меня еще масса дел, я должен оставить после себя хоть что-то.

– Почему ты не начал лечиться? Ты даже не пытался продлить свое время.

– Милая, это неизлечимо, я консультировался со всеми авторитетными врачами, все попытки – всего лишь иллюзия.

Рени лишь печально вздохнула:

– Как ты собираешься сказать об этом маме?

– Я тоже думал об этом, это самое сложное, что предстоит мне в жизни. Ничего сложнее мне еще не приходилось делать.

– Рано или поздно она узнает об этом, только будет хуже, ты должен рассказать ей сейчас, ты должен был рассказать нам сразу, – слезы текли из ее голубых глаз, не переставая, в такие моменты Вуд готов был провалиться сквозь землю, он ненавидел себя, если близкие плакали по его вине.

– Возможно, ты права, но сложно просто так взять и признаться. А знаешь, у меня идея – Вуда словно осенило.

– И какая же? – немного успокоившись, спросила Рени.

– Я столько раз бывал в Европе по работе, но ни разу в жизни не был там для души, даже не успел ничего посмотреть. Я не видел Лувр, Красную площадь, Колизей, Биг Бен, Севильский Алькасар, а Эйфелеву башню я видел только из иллюминатора самолета, я не готов уйти, не повидав всего этого. Вот когда ты была в Европе в последний раз?

– Больше пяти лет назад, – не задумываясь, ответила Рени.

– Вот видишь, мы можем позволить себе летать туда каждые выходные, но из-за постоянных дел мы бывали там считанные разы. Как насчет того, что провести время в Европе? У меня есть знакомый, который через свое турагентство сможет сделать нам все нужные визы за два-три дня.

Идеи мужа всегда казались Рени какими-то безумными, но эта ее чем-то заинтересовала.

– Ты собираешься прокатиться с детьми по всей Европе? Это немного безумно, – Рени говорила уже привычным ей спокойным голосом.

– Мы можем оставить детей моим или твоим родителям.

– А можем отдать Роберта моим, а Стэфи твоим.

– Отличная идея. Только сначала нужно отпраздновать день рождения Стэф.

– И рассказать все твоей матери.

– О, Боже, хорошо, идет. Кстати, а что Стэфи хочет на День Рождения?

– В последний раз она говорила о роликовых коньках.

– Это слишком просто. Купим ей еще красивое белое платье. Как мало нужно для счастья ребенку! – ухмыльнулся Вуд.

– Красивое белое платье – повторила Рени и снова утонула в объятиях мужа, казалось, что так они могут простоять вечно.

Глава

IV

– Милая, нам нужно выезжать, пожалуйста, одевайтесь, – выкрикнул Вуд с порога.

– Мы уже почти готовы, – донесся сладкий голосок Стэфи из спальни.

– Дорогой, сейчас будет торжественный момент, наш выход! – раздался голос Рени.

Вуд попытался наиграть голосовыми связками что-то наподобие торжественного марша, в какой-то момент со второго этажа раздались такты шагов, затем Рени и Стэфи появились на лестнице, они были неотразимы: Рени – любовь всей его жизни, его великолепная жена напоминала всеизвестную модель, сошедшую с обложки популярного журнала мод, одетая в вечернее платье кремового цвета, оно напоминало Вуду молочную реку – нежный молочный поток, впадавший в молочное море. Рени нежно вела за руку маленькое чудо – их дочь в кипельно белом платье с плавно развивающимся на ходу подолом, она расплылась в улыбке, перебирая ногами ступеньки одну за одной, завитые локоны ее длинных волос плыли в унисон с подолом ее платья. Вуд замер от восхищения: его счастье и смысл жизни заключались в счастье его семьи – и в этот миг его жена и дочь выглядели самыми счастливыми на Земле, а его родители нянчили его сына, за которых он был абсолютно спокоен, ведь забота о малыше – то, чего не хватало его матери и отцу, он был уверен, что Маленький принц сейчас сыт и спит богатырским младенческим сном.

Всего три часа назад счастье казалось Вуду недостижимым, в момент его пробуждения очередной день рождения дал о себе знать: на протяжении полутора часов он боролся с приступом, стараясь не разбудить никого в доме – день в который раз начался с уборной и рвотных позывов, как единого целого, боль в затылке ощущалась с четырехкратной силой от той, что он почувствовал в баре, недуг выжигал его голову и глазные яблоки огнем, около получаса Вуд не мог подняться с пола, а после его одолел приступ судорог – в тот момент он совсем не мог представить, что будет счастлив спустя всего девяносто минут, он хотел закончить этот день, только начав его. Дотянувшись до ящика обеими, словно находящимися под напряжением, руками, он вытащил оттуда пачку противосудорожных препаратов, достал две таблетки и вдавил их в ротовую полость сквозь сжатые челюсти, приложив последние усилия.

Спустя полтора часа утренних мучений Вуд смог встать, единственное, чего он желал на тот момент – обезболивающее и ледяная вода, чтобы хотя бы на время остановить жжение в голове.

Наконец придя в чувства, Вуд сделал зарядку, разбудил жену и дочь, позавтракал, принял душ, отвез сына к родителям, а затем надел парадный костюм, который он специально приготовил к этому дню. Прошедшие три часа казались Вуду вечностью, но они прошли – именно на этой мысли он поймал сам себя, когда они садились в машину, он понял, что приступы длятся не так долго, как кажется, он задумался о том, что почти научился справляться с ними, и размышлял об этом всю дорогу. Когда они приехали в развлекательный центр, Вуд договорился с организатором обо всех нюансах, оплатил услуги и заказал десять коробок пиццы. Он и сам не заметил, как родители начали приводить своих детей на праздник, а зал начал заполняться. Пока он занимался организацией детских игровых автоматов и выступления клоуна, Рени встречала гостей.

Стэн и Рени хотели сделать этот день для Стэфи незабываемым, они пытались исполнять в тот вечер все ее желания, собрав ее друзей и пытаясь продлить этот день настолько, насколько это было возможно – они арендовали игровые автоматы, аттракционы , наняли клоуна Носика, который проводил конкурсы, и им удалось затянуть праздник до позднего вечера.

Когда они возвращались домой, Стэфи была настолько вымотана, что уснула сразу же, как только села в машину, Вуд наблюдал за ней через зеркало заднего вида и улыбался, понимая, что праздник удался, а его дочь в тот момент была счастливее всех на свете.

– Это был шикарный день! – заговорила Рени.

– Это точно. Кстати, я хотел поговорить с тобой, не знал, как рассказать тебе об этом, – ответил Вуд, явно переживая из-за сказанного.

– Чем еще ты хочешь меня удивить? – с испугом сказала Рени.

– Завтра я собираюсь проводить Стэфи к алтарю.

– Что?

– Я хочу проводить ее к алтарю, как на свадьбу.

– Боже, я даже не знаю, как на это отреагировать, Стэн. Она же совсем мала, а вдруг это отложится в ее памяти, как нечто грустное, и она будет думать, что свадьба – это плохо и печально?

– А кто сказал, что я собираюсь делать из этого траур? Я буду только счастлив, это ведь праздник!

– Ты сумасшедший, Стэнли Вуд.

– Я знаю, но говорят, что сумасшедшие любят страстнее.

– Возможно, – улыбнулась Рени.

Приехав домой, Вуд уложил Стэфи в кровать, а когда вернулся в спальню, застал Рени спящей. Вуд чувствовал себя несколько уставшим, он лег в кровать к жене, обнял ее со спины, поцеловал ее гладкую теплую шею сухими губами и тут же уснул.

В 6 утра Вуд уже стоял на ногах – жжение в затылке сработало на нем, как будильник, но он решил не тратить это время впустую и, собравшись, к 9 утра он уже успел съездить в турагентство за документами для поездки и вернуться домой, на тот момент Рени уже готовила завтрак, а Стэфи смотрела очередную серию любимого мультфильма.

– Привет, девочки! – крикнул Вуд с порога.

– Привет, папочка! – не отрывая взгляда от экрана, выкрикнула Стэфи.

– Милый, проходи, садись завтракать, – раздался голос Рени.

– Нет, спасибо, я успел по дороге перехватить пару пончиков с кофе. Девочки, через два часа нам нужно быть у алтаря.

– У алтаря? – переспросила Стэфи.

– Именно, сегодня я провожу тебя к алтарю, – ответил Вуд.

– Но я же не выхожу замуж, – наконец оторвав взгляд от телевизора, заинтересованно повернулась Стэфи к отцу.

– Хороший вопрос. Понимаешь, детка, возможно, в будущем я не успею на твою свадьбу, поэтому хочу провести тебя заранее.

– Почему не успеешь? – удивилась Стэфи.

– Возможно, потом я часто буду летать по работе в разные страны, например, уже скоро папа улетит далеко и надолго, – Вуд попытался натянуть улыбку. Он обнял Стэфи, сильно прижав к себе, и прошептал: – Я люблю тебя, детка!

– Папочка, я не хочу, чтобы ты уезжал далеко и надолго, – нахмурясь, ответила Стэфи.

– Я должен работать, Стэф. Беги завтракать, а потом пойдем собираться.

На часах пробило 11.00, и в жизни Вуда наступил один из самых ответственных моментов: он, одетый в парадный черный костюм, вел по белой дорожке под руку свою дочь – маленькую девочку в белом платье с завитыми кудряшками, украшенными заколкой в виде большого белого цветка, она с улыбкой перебирала ногами белую дорожку, а ее голубые глаза сияли от ощущения празднества, уже подходя к ступеням алтаря, она взглянула на свою мать – Рени не смогла сдержать слез, но в то же время она пыталась улыбаться, чтобы не смущать Стэфи. Рени осознавала, что ее дочь даже не понимает, что происходит, в то время как Вуд, можно сказать, вынужден проводить свою пятилетнюю дочь во взрослую жизнь уже сейчас, потому что его жизнь оборвется со дня на день, а ему так и не суждено увидеть самые ответственные моменты в жизни его детей, от одной лишь этой мысли миллионы мурашек покрывали кожу Рени и заставляли рыдать сильнее прежнего. Было сложно представить, что в тот момент испытывал Вуд.

– Папочка, почему мама плачет? – спросила Стэфи.

– Все в порядке, детка, мама плачет от счастья, – ответил Вуд, пытаясь оставаться невозмутимым.

Поднявшись по ступеням, Вуд и Стэфи подошли к священнику – немного курносому невысокому седому мужчине, лет шестидесяти на вид, одетому в черную сутану с колораткой. Священник задал Вуду лишь один вопрос:

– Стэнли Вуд, клянетесь ли вы уважать решение вашей дочери вне зависимости от вашего мнения и принять ситуацию такой, какая она есть?

– Клянусь, – ответил Вуд, еле сдерживая себя, чтобы не заплакать навзрыд, в тот момент его глаза были наполнены слезами.

– Объявляю вас невестой и отцом, – проговорил священник.

Вуд тут же глубоко присел и прижал Стэфи к себе, насколько это было возможно, после чего поцеловал ее в щеку.

– Папа, ты тоже плачешь от счастья? – спросила Стэфи.

– Да, детка, тоже от счастья, – ответил Вуд. – Пойдем, милая, сейчас наш танец.

Вуд и Стэфи сошли по лестнице на небольшую площадку в центре зала, снимавшая всю церемонию на телефон Рени до сих пор не могла остановить слезы. Выйдя в центр зала и услышав мелодичную спокойную музыку, доносившуюся откуда-то из-за дверей, Вуд взял Стэфи на руки и начал кружиться с ней из стороны в сторону, в то время как Стэфи крепко держалась руками за шею отца и положила голову на его плечо, закрыв глаза, она просто наслаждалась. В момент, когда музыка остановилась, а Вуд уже успокоился, он снял ее с рук и поставил на ноги.

– Ладно, моя невеста, поехали, у нас еще много дел, – оживленно сказал Вуд.

– Папочка, теперь я невеста? – полюбопытствовала Стэфи

– Да, милая, теперь ты невеста, – ответил Вуд. – Идем.

Стэфи тут же побежала к Рени и обняла ее:

– Ну же, мам, не плачь, – пытаясь успокоить мать, сказала Стэфи.

– Все в порядке, милая, – Рени вытерла слезы с лица, взяла Стэфи за руку и повела ее к выходу.

Вуд отвез жену с дочерью к родителям Рени, а сам же же направился в дом своих родителей, чтобы поговорить с матерью об их отпуске.

– Вы уезжаете уже завтра, и ты только сейчас мне говоришь о том, что нам с папой нужно посидеть с Робертом!? – повышенным тоном говорила миссис Вуд, со стороны она выглядела, как мать, отчитывающая своего сына-подростка за очередную школьную проказу.

– Мам, я думал, что Роб не разрушит ваших планов, идея отпуска пришла к нам спонтанно, – с застенчивой улыбкой ответил Вуд, сидевший напротив своей матери за обеденным столом, словно тот самый оправдывающийся школьник-проказник.

– Я не понимаю, почему это так срочно, что вы собрались за четыредня?

– Ладно, я хотел тебе рассказать это после отпуска, чтобы улететь в спокойствии, но, видимо, я должен поделиться этим, как можно скорее.

– Стэн, не пугай меня, – немного замешкалась миссис Вуд.

– Около трех месяцев назад в моем головном мозге обнаружили глиобластому третьей стадии, неизлечимо поразившую мой организм, прогноз врачей колебался в границах десяти лет, однако чуть больше недели назад я узнал, что мне осталось жить один месяц, и я решил закончить свою жизнь, ощущая счастье, а не горе, боль и разочарования.

– Боже, сынок, это какая-то шутка? То есть, ты узнал об этом три месяца назад и ничего не сказал мне? Ты уже три месяца смертельно болен и говоришь мне об этом сейчас!? – последние слова матери Вуд с трудом смог разобрать из-за всхлипываний. Плачущая женщина закрыла лицо ладонями и молча зарыдала.

– Только представь, каково на моем месте! Думаешь, так легко сказать родной матери о том, что ты болен и твои дела плохи?

– Я твоя мать и должна знать, что с тобой происходит, – не убирая рук от лица, ответила миссис Вуд.

– Прости меня, но я не мог собраться с мыслями, чтобы рассказать все. Теперь ты знаешь правду, и я хочу провести это время счастливо, я устал думать о плохом, – ответил Вуд и припал на колени перед матерью, обняв ее, он продолжил сидеть молча.

– Хорошо, Стэн, мы посидим с Робертом, – внезапно ответила миссис Вуд уже спокойным голосом. – Думаю, ты заслужил этот отпуск.

– Спасибо, мам. Ладно, до отъезда у нас еще были планы, нужно ехать.

– С Богом, сынок, – миссис Вуд на прощание обняла сына и прижалась к нему так сильно, словно уже провожала его навсегда.

– С Богом, – ответил Вуд и направился во двор. Тропинка от двери родительского дома до обочины, на которой стояла машина Вуда, казалась ему бесконечной, за время преодоления этой тропинки его голову посетили десятки вопросов о том, как дальше будет жить его мать, узнав правду, ведь она явно не показывала тех чувств, которые испытывала в тот момент. Наконец преодолев этот путь и сев в машину, Вуд заглянул в список дел – служба доставки: он собирался передать им письма для сына и дочери, которые лежали в сейфе его кабинета. По дороге домой, Вуд уже предвкушал чувства, накидывающиеся на него во время отпуска, который бурей надвигался на них с Рени.

Вуд зашел в непривычно опустевший дом, поднялся в кабинет, достал письма из сейфа и решил перепроверить их. Он сел в кресло и начал перебирать конверты, каждый из которых был подписан датой доставки и адресатом. Вуд открыл самый ранний по числу доставки, на лицевой стороне конверта находилась надпись: «Доставить Роберту Стэнли Вуду лично в руки 22.06.2022 года». Он бережно достал сложенный вчетверо лист бумаги и прочел:

«Привет, Маленький принц! Если ты читаешь это, то сегодня твой седьмой день рождения, и, вероятно, ты уже умеешь читать самостоятельно. Возможно, сейчас ты называешь отцом другого человека и даже не подозреваешь о моем существовании, ведь прошло чуть меньше семи лет, как меня не стало. Последние свои дни я старался тратить на то, чтобы наслаждаться жизнью вместе с тобой, твоей старшей сестрой и вашей мамой, при этом пытаясь передать вам на будущее как можно больше. И знаешь, жизнь чудесна, я уверен, что ты думаешь точно так же.

Я уверен, что ваша мама не забыла меня и рассказала тебе обо мне хоть что-то, но я пишу тебе не за этим. Я хотел поговорить с тобой о тех вещах, которые ты вряд ли можешь с кем-то обсудить, но хотел бы. Я уверен, что в своей жизни ты уже успел столкнуться с некоторыми сложностями – например, забияка из параллельного класса не дает тебе покоя и постоянно задирает тебя. Угадал? С сегодняшнего дня забудь о том, чтобы ругаться и драться с ним, просто перестань реагировать. Нет, ты не покажешь, что ты слабый, ты покажешь, что ты умнее него, и это разозлит его еще сильнее. Ты должен дать ему сдачи только в том случае, если он сам лезет в драку. Если ты знаешь, что драка неизбежна, лучше ударь его первым. В этой жизни тебе не раз придется промолчать и отвернуться, нежели показывать свои эмоции, тебе стоит начать привыкать прямо сейчас, но если жизнь бьет тебя, то нет смысла просто терпеть, нужно дать отпор, дать сдачи. Жизнь в принципе не справедлива, и чуть позже ты поймешь это, только не забивай голову. Кстати, перестань стесняться свою соседку по парте, лучше поговори с ней о любимых увлечениях и проводи до дома, ей определенно понравится такой шаг.

Не хочу быть слишком многословным, это сообщение не последнее, до новых «встреч».

Я люблю тебя, сынок.

Твой старик, Стэнли Вуд».

Вуд до сих пор не мог ужиться с той мыслью, что его сыну придется прочесть эти сообщения, когда его самого уже давно не будет в живых. Далее Вуд решил прочесть еще одно письмо, которое казалось для него вторым по значимости, надпись на конверте этого письма отличалась только одним числом – год был указан 2029:

«Привет, Роб. Кому-то сегодня уже 14 лет, и вероятно кто-то переходит в среднюю школу, думаю, сейчас начинается твое лучшее время. Кстати, примерно в этом возрасте я встретил вашу маму, и это было одним из лучших времен в моей жизни. Слишком сложно давать тебе советы, когда не знаю, что бы ты хотел у меня спросить, но я пытаюсь отвечать на вопросы, которые интересовали меня в твоем возрасте. Хотел бы сказать тебе, что все, чем ты занимаешься в данное время – вполне нормальные вещи. Надеюсь, мы понимаем друг друга. Кстати, я уверен в том, что ты не даешь в обиду наших любимых девушек, не смей подводить меня, я слежу за вами свысока. Думаю, ты уже пришел к тому, что школьные тренеры приглашают тебя играть за разнообразные сборные. Надеюсь, ты не играешь в футбол. Всю жизнь не мог его терпеть. А если быть серьезным, то я бы хотел, чтобы ничье мнение не могло повлиять на твое решение. Ответственность принятия решения не раз встретится на твоем пути, и, уверяю тебя, в любой ситуации лучшим решением будет то, которое ты примешь самостоятельно, ты должен слушать только свое сердце. А все советы, что я давал тебе в этих письмах, – ты не обязан прислушиваться к ним, это лишь советы. Родителям присуще советовать своим детям что-то, что на их взгляд не навредит. С этого года, с момента преодоления отметки в 14 лет, твоя ответственность, и без того растущая с каждым годом, значительно возросла, я же в свою очередь, запрещаю тебе опускать руки и желаю справиться с грузом проблем. Удачи, сын!

Твой старик, Стэнли Вуд».

Вуд взглянул на часы – засиживаться уже не было времени, он тут же встал с кресла и в спешке направился в службу доставки:

– Добрый вечер, я могу вам помочь? – поинтересовалась худощавая консультант.

– Добрый вечер! У меня немного необычная просьба, такая услуга вряд ли есть в вашем прайс-листе, – нерешительно промолвил Вуд.

– Достаточно интересно, сэр, мы предоставляем любые виды услуг на доставку.

– Хорошо, тогда другой вопрос: сколько существует ваша компания и сколько смогла бы существовать дальше?

– Нашей компании порядком 20 лет, сэр. Сколько она продержится на плаву, одному Богу известно, но мы до сих пор набираем обороты. А какое это имеет отношение к доставке?

– Дело в том, что мне нужно отправить письма через определенный период времени.

– Ах, мы давно предоставляем данный вид услуг, сэр, для нашей компании это не будет проблемой. Каким числом желаете отправить письма, сэр?

– У меня больше десятка писем, на которых указаны адрес и дата доставки.

Девушка взяла одно из них, прочла надпись на нем и удивленно спросила:

– 2022 год? Сэр, здесь точно нет опечатки? Это невозможно.

– Именно! Это не ошибка. Я готов заплатить за это втридорога, лишь бы вы просто принесли письма в назначенные дни по этому адресу. Даже если ваша компания прекратит свое существование, я готов заплатить лично вам, чтобы письма дошли так, как и задумано. Я выпишу чек на ваше имя, лишь бы письма дошли до адресата.

Девушка молча размышляла несколько минут, в то время как Вуд терпеливо ждал, затем она взглянула прямо ему в глаза, словно уже поняла часть его задумки, после чего пообещала выполнить его желание. Вуд, явно обрадованный таким событием, оплатил услугу, умножив ее в три раза.

– Мне нужно заполнить чек об оплате, пожалуйста, назовите ваш адрес.

– 69, 71-ая Авеню.

– Подождите, адрес вашего проживания и адрес отправки писем совпадают, вы точно указали верные адреса?

– Более чем.

– Странно. Хорошо, пожалуйста, ваш чек. Ваши письма будут отправлены в срок по указанному адресу. Подождите!

– Спасибо, до свидания! – перебил ее Вуд с печальной улыбкой на лице и стремительно направился к выходу.

– Всего доброго! – ответила консультант с не менее печальным выражением лица. Она точно поняла ситуацию Вуда.

Следующим пунктом был магазин доставки цветов, где Вуд договорился о доставке цветов для Рени – каждый месяц ей должны были приносить необычайно красивый букет, Вуд заранее оплатил услугу на 30 лет вперед.

Выполнив все дела по списку, Вуд забрал Рени из дома ее родителей, после чего они вместе отправились домой и посвятили весь остальной вечер сбору вещей для поездки, потратив на это порядком трех часов, они все же смогли упаковать все и лечь спать в попытке выспаться перед столь насыщенными грядущими днями.

Глава

V

– Регистрация на рейс «Нью-Йорк – Лиссабон» завершится через 20 минут – в аэропорту раздался электронный голос, приближенный к женскому. Вуд шел впереди Рени с кучей сумок в руках, когда он услышал объявление, то начал подгонять ее:

– Милая, прошу тебя, быстрее, иначе мы никуда не успеем.

– Я стараюсь изо всех сил, Стэн.

Наконец добежав до окна регистрации, Вуд и Рени уладили формальности и направились к самолету. Сложив чемоданы на верхние полки, они сели на свои места и пристегнули ремни безопасности, наблюдая за тем, как стюардессы оживленно ходили по салону самолета и помогали устроиться всем пассажирам. К моменту взлета семейная пара Вудов уже спала сладким сном, уснув приблизительно в одно время, словно их организмы зависели друг от друга, а их сердца бились в унисон. Проспав все прекрасные виды, мелькавшие в окне иллюминатора, они проснулись уже в Лиссабоне под аплодисменты пассажиров, радовавшихся удачной посадке самолета.

– Итак, а теперь расскажи все наши планы на эту поездку, – сказала Рени, выходя из аэропорта.

– Интереснейший вопрос. В наших планах посетить 13 стран Европы за 13 дней.

– То есть ты хочешь сказать, что на каждую страну у нас есть один день и одна ночь? – недоуменно спросила Рени.

– Нет, зачем же, прямо сегодня мы вылетаем в Барселону, а уже завтра вечером мы будем в Париже. На Францию, Англию и Германию у нас будет по два дня, а Австрию, Чехию и Польшу мы посетим за сутки.

– Три страны за сутки? Ты уверен?

– Ну, хорошо, приблизительно 35 часов.

– И как ты собираешься посмотреть три страны, менее чем за двое суток? – удивилась Рени.

– Проездом. Мы будем колесить по ним на съемной машине. Я уже арендовал машину в Австрии, мы доедем на ней до Праги, а оттуда направимся в Варшаву, где наемный человек заберет ее и вернет владельцу.

– Как же ты любишь все усложнять.

– Почему бы не проехать красивые, но крохотные страны на машине, пока есть такая возможность?

– Я уже говорила, что ты сумасшедший? – рассмеялась Рени.

– Ты говоришь это постоянно, – Вуд улыбнулся в ответ.

Следующие 13 дней их жизни были самыми насыщенными, но в то же время и самыми быстрыми, ведь интересно проведенное время всегда утекает сквозь пальцы быстрее скорости света, в то время как часы, проведенные в офисе, тянутся словно застывшая карамель. Они не успели и моргнуть глазом, как Португалия и Испания с их невероятными вечерними улицами были позади. После прекрасного ужина в одном из ресторанов на берегу Сены они сошлись в медленном танце на террасе и наслаждались вечером, нежными огнями улиц и красотой реки, протекающей посреди одного из лучших городов планеты. На улице дул едва ощутимый теплый ветер, слегка трепавший шелковое платье Рени оттенка сливок и развивавший ее шикарные длинные волосы. Внезапно Рени прислонила голову к груди Вуда и просто начала покачиваться в его объятиях.

Он любил ее – с тех самых пор, когда впервые увидел, когда она перевелась в его школу, он всегда испытывал к ней настоящие искренние чувства и не скрывал этого, она была для него стимулом жить и процветать, и даже в самом начале его пути, когда дела обстояли хуже некуда, она была с ним, что заставляло его ценить свой выбор, ценить свою жену, как никого. Она была единственным человеком, который полностью понимал его, хотя она и пыталась всегда вступить с ним в спор, это вызывало бесконечный интерес к ней, за все время, сколько они были знакомы, не было ни секунды, когда бы Рени казалась Вуду неинтересной.

Измотавшись за последние два дня, они направились в номер лишь с одним желанием – сон. Переодевшись, Вуд прилег на кровать и сразу же погрузился в дрему. Его пробудили многочисленные поцелуи Рени, которые он уже не мог игнорировать.

– Поцелуй меня, – прошептала она.

– Может не стоит? Тебе нужно восстановиться, – немного смущенно ответил Вуд. – Я переживаю за тебя.

– Боже, Стэн, не будь таким занудой, просто иди сюда.

Следующий день полностью был посвящен Франции: они посетили пару выставок, Лувр, Сакре Кер, Мост Александра III, Башню Монпарнас, Елисейские поля и, наконец, добрались до знаменитой Триумфальной арки. С еще менее заметной скоростью пролетело их времяпровождение во Франции. Далее по маршруту Вуд и Рени направились в Англию. Выйдя из самолета, они сразу же направились в номер, чтобы сложить вещи и немного передохнуть. Подремав в номере один час, они решили покорить Лондон, предварительно плотно перекусив перед прогулкой. Спустившись на первый этаж, они направились в ресторан, проходя мимо ресепшн, они увидели кучу воздушных шаров и плакат с надписью:

«Только сегодня, в честь дня рождения организации, выкладывая фотографию нашего отеля с хэштегом #HappyBirthday, вы получаете еще один день проживания в нашем отеле абсолютно бесплатно».

Вуд совсем забыл о своем недуге, и именно сейчас это застало его врасплох – он почувствовал резкий удар, невыносимую боль в затылке, раздавшуюся после по всему телу, в сопровождение боли на Вуда напал приступ судорог, Вуд сразу же упал на пол и начал задыхаться. Перепугавшаяся Рени сразу же упала на колени рядом с ним, рыдая, она не понимала, что делать. Вуд дрожащими руками достал из кармана упаковку противосудорожных препаратов и с большим трудом впихнул ее в руку жены, такую боль Вуд не испытывал даже в детстве, когда получил открытый перелом ноги, все кости его тела ломило, словно он находился под металлическим прессом, носом у него шла кровь, а глаза закатились под верхние веки. Этот приступ был в разы сильнее всех предыдущих. Рени выдавила из слайса две таблетки и осторожно, стараясь не навредить зубам мужа, вдавила сквозь челюсти. За пару минут вокруг Вуда собралась огромная толпа из посетителей и работников отеля.

Спустя некоторое время Вуд начал приходить в себя, он огляделся – они с женой были окружены, словно подростки во время драки. Спустя еще несколько минут, Вуд полностью пришел в себя и смог встать на ноги, только тогда он смог разглядеть выражение лица жены – заплаканная молодая женщина сидела и смотрела в одну точку, замкнувшись в себе, в то время как толпа вокруг них росла, а с ней и шум разговоров людей, пытавшихся вмешаться.

– Разойдитесь! Ну же, никогда не видели эпилептиков!? Разойдитесь же! – кричал Вуд. Он схватил жену на руки и понес в номер, настроение на этот день явно было испорчено и у него, и у нее, а желание что-либо есть отпало напрочь. В тот момент им нужно было скрыться от лишних глаз. Вуд открыл дверь картой-ключом, внес Рени в номер и уложил ее на кровать, затем достал из мини-бара бутылку виски, налил в стакан и подал Рени:

– Вот. Выпей.

Рени послушно взяла стакан, отпила немного, закашляв от неожиданной крепости, она сунула стакан обратно Вуду в руки.

– Фу, что это?

– Обычный скотч, должно полегчать. У тебя была паническая атака?

– Я не знаю, как назвать это чувство, но это страшно, Стэн, понимаешь?

Вуд поставил стакан на тумбочку, сел рядом с Рени и обнял ее.

– Я понимаю тебя, милая, но, увы, такова наша ноша, я сталкиваюсь с такой ситуацией второй раз, и знаешь, на этот раз я перенес это гораздо легче.

– Ты не понимаешь, каково мне, когда ты лежишь при смерти и дрожишь от судорог, а вокруг меня собрались какие-то люди и пытались говорить что-то одновременно.

– Я понимаю, милая. Все позади, я здесь, рядом, вместе с тобой. Видишь, я в здравом уме и трезвом сознании, – Вуд поцеловал Рени в плечо и обнял еще крепче.

Она утонула в его объятиях и снова заплакала.

– Мне очень страшно, Стэн, понимаешь? Мне страшно, что ты можешь уйти в любой момент, и что мне тогда делать?

– Сразу же звони Вальдо, он точно знает, как поступить, и сразу же поможет тебе. Обещаешь мне?

– Обещаю, – словно маленькая девочка, получившая урок от старшего брата, ответила Рени. – Стэн, ответь мне, ты любишь меня?

– К чему такой вопрос?

– Просто ответь мне!

– Ну конечно люблю, милая!

– И даже такой?

– Какой?

– Я мать двоих детей, Стэн, ты понимаешь, о чем я! Я уже совсем не в подростковом возрасте и фигура моя совсем не такая, как в 18 лет.

– Твоя фигура не такая, как в 18 лет, она еще лучше, Рени! И я совсем не перестал любить тебя, с каждым днем я начинаю любить тебя еще сильнее.

Она поцеловала его в небритую морщинистую щеку и тут же застыла в его объятиях.

Спустя пару часов настроение отдыха вернулось, и они продолжили посещать выставки, гулять по вечерним городам, наслаждаться вкусной едой ресторанов и живой музыкой, ощущая вкус жизни.

Дальше они путешествовали, не отклоняясь от плана – велосипедная столица мира – Амстердам, немецкие Берлин, Мюнхен и Берн, затем Милан, Рим, Венеция. Они привыкли к самолетам настолько, словно это были поездки на автобусе – они приходили в аэропорт, регистрировали билеты, загружали багаж, выполняли перелет, забирали чемоданы и ехали дальше. Перелетев из Венеции в Вену, они встретились с владельцем автомобиля, который они брали в аренду, и отправились на нем в небольшую поездку, – черный BMW x6 не мог не радовать Вуда, словно свирепый лев он гнал по дорогам Вены. Добравшись до Варшавы, они передали автомобиль пожилому лысоватому мужчине, который согласился довезти автомобиль обратно, затем сели на самолет до Минска, и, пробыв в Беларуси порядком 10 часов, они прилетели в Москву, где переночевали в одном из отелей. Посмотрев Красную площадь, они направились в Санкт-Петербург, откуда отправились домой.

– Даже не верится, что это время пролетело так быстро, и мы уже возвращаемся домой, – сказала Рени печальным голосом, заходя в аэропорт, в то время, когда Вуд придерживал для нее дверь.

Вуд и Рени были настолько измотаны, что точно так же проспали всю дорогу домой, как и дорогу в Лиссабон. Приземлившись, они сразу же отправились домой, где немного привели себя в порядок, после чего забрали детей у родителей, а затем поехали на семейный ужин в один из ресторанов Манхэттена, однако по дороге Вуд свернул не на ту улицу.

– Куда мы едем? – спросила Рени.

– Сейчас, нужно заехать кое-куда, – сосредоточенно ответил Вуд, явно разыскивая что-то взглядом.

– Стэн, что случилось?

– Ничего страшного, я просто хочу заехать в фонд благотворительности.

Остановившись прямо посреди Йорк Стрит, Вуд вышел из машины и прошел в одно из зданий, где выписал солидный чек на развитие медицины в области изучения раковых опухолей головного мозга. После этого он мог со спокойной душой проводить время с семьей, зная, что сегодня он сделал доброе дело.

После ресторана семейство Вуд приехало домой. Уложив детей, Вуд и Рени сразу же отправились спать, в то время, как Рени валилась с ног, Вуду предательски не спалось – он размышлял о том, что завтра, 15 июля наступит шестой по счету день рождения, после чего на его счетчике остается четыре дня, а завтра его ждет новая порция неистовой боли и ужаса.

С этими мыслями Вуд боролся до 5 утра, когда сон все-таки взял над ним верх, и он, прижавшись к Рени спиной, мирно уснул.

Глава

VI

День рождения начался для Вуда не так паршиво, как другие – как и в предыдущие дни рождения он почувствовал рвотные позывы, однако головные боли словно запаздывали. Вуд спокойно прошел в уборную и наклонился, ожидая, рвоты, он словно чувствовал что-то неладное, боль словно играла с ним, дав отдохнуть ему еще немного, взамен намереваясь ударить по нему с еще более невероятной силой. Дождавшись, когда стошнит, Вуд не мог стоять на ногах и рухнул прямо на унитаз, крепко ударившись об него головой, затем он поднялся на руках к унитазу, для того, чтобы снова прочистить желудок. Закончив, он попытался встать на ноги, но у него ничего не вышло, ноги не слушались его, словно их подменили. Вуд попытался доползти до кровати, однако и это оказалось не самой простой задачей, когда он все же смог добраться, еще более сложным оказалось взобраться в постель, когда он преодолел и этот барьер, то почувствовал приближение адской головной боли, через мгновение все его тело словно начало выворачивать от боли, а к его затылку будто прислонили раскаленный металл, постанывая вполголоса, он пытался не закричать , чтобы не разбудить спящую Рени. Только спустя несколько мгновений он осознал, что находится в кровати совсем один. Нестерпимая боль и не подумала исчезнуть, даже когда Вуд выпил обезболивающее, в этот же миг в комнату влетели Рени и Стэфи с двумя красиво обернутыми коробками, обвязанными бантами, в унисон они закричали:

– С Днем Рождения!

После троекратно произнесенного «С Днем Рождения!», они начали напевать песню: «С Днем Рождения тебя!», только допев песню Рени начала догадываться, что происходит:

– Милая, папа немного приболел, мы, наверное, не вовремя. Пойдем, – с заметным волнением сказала она.

– Папочка, что с тобой? – испугалась Стэфи.

Вуд же в тот момент не мог даже ответить, он хотел провалиться под землю, ведь самым стыдным в его жизни было – показаться беспомощным в глазах тех людей, для которых он сам был прочной опорой и стержнем, символом силы и мужества. Корчившись от боли, он смотрел в глаза

Стэфи, ловя на себе ее испуганный взгляд. Рени увела Стэфи за руку и закрыла за собой дверь, за которой тут же раздался детский плач. Через мгновение Рени появилась в комнате, Вуд, находясь в гневе от своей беспомощности, попытался заговорить с женой, еле выдавливая из себя слова:

– Позвони всем приглашенным гостям, скажи, что вечеринка отменяется, я плохо себя чувствую.

– Ну что ты, милый, это же пройдет в течение часа, как и всегда.

– Нет, Рени, сегодня я не в духе, – ответил Вуд, понимая, что его кончина приближается медленно, но верно, он начал погружаться в легкий приступ паники. – У меня отказали ноги, я совсем не могу ходить, я не чувствую их, понимаешь?

– Что случилось?

– Понятия не имею, видимо, это новые симптомы, но это совсем не радует меня. Пожалуйста, позвони всем сейчас же, только сначала принеси мне ледяной воды.

– Хорошо, милый!

Спустя два часа в дверь позвонили. По пути к двери Рени мысленно прокручивала список гостей, размышляя о том, кого она могла забыть. Поняв, что все гости оповещены, Рени впала в замешательство. Заглянув в глазок, она Чейвза, стоящего прямо перед дверью, из-за его мускулистых икр выглядывало колесо от инвалидной коляски.

– Милый, это Вальдо, открыть?

– Черт! Оставить его за дверью было бы некрасиво.

Рени провернула замок, и в дверь тут же ворвался Чейвз, вкатывая перед собой инвалидную коляску:

– Привет, Рени! Наверное, я не вовремя, но я не могу оставить Стэна просто так, разреши, я выведу его прогуляться!?

– Привет. Сегодня он не в духе, спроси у него сам.

– Чейвз, что тебе нужно? – раздался голос со второго этажа.

– Уу, видимо, он совсем расклеился. Я исправлю это!

Чейвз тут же влетел в спальню, где лежал Вуд и с улыбкой заявил:

– Привет, братец! С Днем Рождения!

– Привет, Вальдо. Как видишь, сейчас я не в лучшем виде.

– Именно это я и пришел исправить! Собирайся, мы идем гулять.

– Вальдо, иди к черту, я даже не могу подняться с кровати.

– На первом этаже тебе уже подана карета. Если не хочешь, я сделаю это силой, – Чейвз взвалил Вуда на руки и потащил его вниз по лестницам.

– Чейвз, мать его, что тебе нужно? Ты не мог дать мне просто полежать?

– В твой тридцатый День Рождения дать полежать и поныть от боли? Да ну тебя!

Чейвз спустил Вуда вниз и усадил в коляску.

– Еще лучше, инвалидное кресло! Это лучший подарок, Вальдо!

– Прекрати ворчать, как старый дед. Рени, будь любезна, дай господину Стэнли Вуду покрывало, чтобы мы могли прикрыть столь красивые ножки от взоров прохожих.

Рени тут же принесла клетчатый плед и аккуратно укрыла Вуда, стараясь не причинить ему боли, после чего Чейвз повез его к выходу:

– Рени, я верну его в течение одного – двух часов, не беспокойся, он вернется огурцом и почти на ходу! – оживленно сказал Чейвз.

– Очень надеюсь на это.

Выйдя из дома, Чейвз катил коляску Вуда, куда только глядели его глаза, внезапно он заговорил совсем не в том ключе, в котором говорил при Рени:

– Прекрати, старик, что происходит!?

– Что происходит? В свой День Рождения, который я собирался отпраздновать с блеском в кругу близких мне людей, меня приковало к инвалидному креслу. Как думаешь, каков мой настрой?

– Да, ты прав, дела плохи. И все же – у тебя осталось всего четыре дня, и ты намерен провести их, не вставая с кровати и скуля от боли!?

– Я уже не знаю, чего я хочу, Вальдо!

– Ну, допустим, какое твое последнее желание?

– Я говорил тебе, что хотел бы станцевать с Рени на прощание, в Париже мы успели станцевать на террасе одного из ресторанов.

– Устроим вам еще один танец!

– Да, в инвалидном кресле.

– Это не имеет значения, старик! Кстати, может, ты хочешь чего-то другого?

– Чего?

– Ну, не знаю, как сказать тебе об этом. Может быть, ты хочешь другую?

– Что ты сказал!? За десять лет я ни разу не думал о другой женщине и даже не собираюсь!

– Ты серьезно ни разу в своей жизни не изменял?

– Я не знаю, можно ли назвать это изменой, но в тот раз, когда мы с Рени, будучи подростками, порвали отношения, в этот же день я напился и поцеловал другую. После чего у меня были другие отношения и другие девушки.

– Я бы не назвал это изменой.

– Но это не менее паршивое чувство.

– Не понимаю, о чем ты.

– О том, что когда ты разрываешь отношения, ты питаешь себя иллюзиями, что вы порвали окончательно, и тебе абсолютно все равно, ты готов начать отношения с другой, но как только все доходит до чего-то серьезного, ты понимаешь, насколько был глуп, делая все это, ты просто обманывал себя и придавал иллюзиям, все это время тебе нужна была только одна, но после этих поступков ты отдалялся от нее еще сильнее, а дальше твоя жизнь тонет в грязи, и все это возвращается к тебе бумерангом, тебя начинают окружать только низкие люди, а сам ты не представляешь из себя ничего больше, чем ничтожество. Вот, о чем я, Вальдо. Все это подло.

– Но ты же смог вернуть ее.

– Только потому что вовремя очнулся и вылез из грязи, тогда я дал себе обещание – никогда в жизни даже не засматриваться в чужую сторону, потому что ничего кроме как успокоения мужского либидо там нет. Чужие женщины всегда тянут сильнее – как только ты увидел ее, она кажется тебе новой, интересной, красивее твоей, но как только ты понимаешь, что это все же не то, что тебе нужно, твоя женщина становится чужой и уходит от тебя, а чужая так и не станет твоей никогда, ведь только твоя женщина была с тобой в любые времена – делила победы и поражения. Если ты потерпел поражение, чужая женщина просто уйдет к тому, кто сейчас одержал победу, а твоя жена обнимет тебя и скажет, что в следующий раз у тебя получится. Вот в чем разница! Поэтому к черту чужих, с того момента я никогда не тянулся к другим женщинам, сейчас у меня самая прекрасная жена на свете, к черту всех этих холеных глупых фиф. Моя жена – мой идеал, понимаешь? И она действительно самая красивая.

– В твоих словах есть что-то.

– Прошу, больше не задавай мне таких вопросов.

– Чего бы ты еще хотел от жизни?

– Чтобы мои дети, когда выросли, сказали: «Черт возьми, а наш старик был славным парнем, он сделал все для нашего счастья!»

– Они и так скажут это, Стэн, ведь ты действительно все сделал для них, для их счастья и счастья твоей жены.

– Но мне все равно всегда казалось, что я делаю недостаточно, и я не достоин того, чего достиг в этой жизни.

– Знаешь, человека всегда окружает то, что прямо пропорционально его усилиям, то, чего он заслужил.

– Надеюсь на это. Вспомнил! Я вспомнил то, чего всегда хотел! Я всегда хотел проводить свои последние дни в кресле-качалке.

– Кресло-качалка? Серьезно? Поехали!

Всю дорогу до мебельного магазина они разговаривали о мечтах, о том, как в детстве клялись друг другу быть друзьями навеки, о том, как мечтали построить свою жизнь. Придя в магазин, они подобрали кресло-качалку, которое больше всего нравилось Вуду и доставили его вместе с этим креслом домой. Чейвз затащил кресло в гостиную, после чего усадил в него Вуда, оставив коляску рядом с ним. Чейвз крепко обнял Вуда и направился к выходу.

– До встречи, Рени, удачного вечера! – любезно попрощался Чейвз и покинул дом Вудов.

Весь вечер Рени ухаживала за мужем, который ни разу не встал с кресла за весь оставшийся день, после чего в нем и уснул.

На следующий день, проснувшись, Вуд выбрался из кресла, дополз до дивана, взял ручку и листок и написав на нем речь, которая пришли к нему во время сна:

"Меня зовут Стэнли Вуд, вчера мне исполнилось тридцать лет, и я болен раком головного мозга, из-за диагноза мне осталось жить три дня, но именно сейчас я бы хотел обратиться к каждому человеку нашей страны, к каждому человеку нашей планеты: эта жизнь слишком прекрасна, чтобы не любить ее. Я узнал о том, что смертельно болен месяц назад, но отказался от химиотерапии в силу ее бесполезности именно в моей ситуации. Я не призываю вас отказываться от химиотерапии, я призываю вас начать наслаждаться жизнью, ничто на этом свете не может заставить вас не любить свою жизнь. У меня есть прекрасная семья, которой я посвятил всего себя, и я буду наслаждаться жизнью до последнего мига! Поверьте, это того стоит. Как сказал один хороший человек, нас окружает то, чего мы достойны, то, что прямо пропорционально нашим усилиям. Умейте ценить то, чего вы достойны, или достигайте большего, если вы считаете, что достойны этого!"

Вуд связался с Вальдо, чтобы воспользоваться услугами их же рекламной организации, и нанести его речь на все возможные баннеры, находящиеся в их владении.

Следующие два дня Вуд не вылезал из постели и не ел абсолютно ничего, единственным составляющим его рациона была ледяная вода. Все эти два дня его посещали близкие ему люди – друзья, родители, коллеги, чтобы вспомнить совместные моменты жизни и проститься, но с каждым он изо всех сил лишь пытался шутить, стараясь не думать о будущем развороте событий, в то время как жена не отходила от него ни на шаг, а миссис Вуд всячески пыталась отвлечь от прихода гостей Стэфи, которой положено было думать, что они приходят к папе, чтобы помочь собраться в поездку.

Единственное чувство, которое посещало Вуда за все это время – это жжение в затылочной части головы. Он с тоской понимал, что его время скоро придет, но так и не мог понять, каким будет он – седьмой день рождения.

Глава

VII

В ночь на 20 июля Вуду плохо спалось, он размышлял о том, что полнолуние наступило более 10 часов назад, а часы уже пробили полночь, но его час так и не наступал, учитывая то, что у него в запасе еще оставался один День Рождения. Может, это какая-то очередная игрушка судьбы или последний шанс? Эта дилемма возникла в его голове из ниоткуда, и он совершенно не знал, как ее решить. Вуд предполагал, будто он что-то должен был понять для себя. В этот момент его красотка-жена спала рядом с ним, совершенно иссохшим больным мужчиной, от нее пахло жизнью и процветанием, в то время как к нему с минуты на минуту должна была заглянуть смерть. Рени обещала не спать в эту ночь, но сама не заметила, как заснула в момент разговора с Вудом, мечтая о старости, отчасти из-за этого Вуд чувствовал себя немного одиноким. Плавно пробегаясь по чертогам разума и вспоминая все яркие истории из жизни, он поймал себя на мысли о том, что седьмого дня рождения может в принципе не существовать, будто седьмой день рождения – это день рождения его смерти, от этой мысли его бросило в смех, он сам не понимал, почему смеялся над этим, но в тот момент ему казалось это очень ироничным, настолько, что он смеялся до одышки, позабыв о приступах и болях. В какой-то миг он глубоко вдохнул, затем полностью выдохнул воздух из легких, вытянулся и застыл в улыбке. Застыл навсегда. Вуд думал, что смерть играет с ним, но оказалось, что она пощадила его, не помучив его и секунды.

Рени застала его мертвым в 6.23, пробудившись от криков сына, после чего разбудила миссис Вуд и попросила увезти дочь из дома. К 6.45 в дом уже прибыли Чейвз и служба ритуальных услуг.

Стэнли Вуд был похоронен на городском кладбище, а прощальную церемонию, лозунгом которой было его последнее обращение, за два дня нашумевшее в Нью-Йорке похлеще кинопремьеры, посетило около трех тысяч человек, вдохновившихся его любовью к жизни.

В оформлении обложки использована картинка Анастасии Панчехиной.

Оглавление

Предисловие