Help yourself [Надежда Викторовна Лезина] (fb2) читать онлайн

Часть 1

Как обычно, ровно в 8.55 Тамара вошла в свой кабинет. Включила компьютер, открыла окно, полила цветы, подкрасила перед висящим на стене зеркалом губы и села в мягкое кожаное кресло. Первый клиент, или, как она мысленно называла его, пациент, был записан на 9.30, и  полчаса свободного времени можно было потратить на разговоры с персоналом,  или не спеша, с удовольствием выпить  в одиночестве кофе, включив негромко любимую музыку. Но она решила просто посидеть, расслабившись, с закрытыми глазами…

       Работать в эту клинику Тамара пришла год назад. Увидела объявление в газете «Работа для Вас»: «В частную клинику «Путь к счастью» требуются женщины от 25 до 55 лет, с высшим образованием, без вредных привычек, имеющие опыт общения с людьми. Зарплата по результатам собеседования».  Она уже давно собиралась  уволиться из музыкальной школы, в которой преподавала почти десять лет. Занятия с детьми, часто не имеющими  музыкальных данных, но имеющими амбициозных и, подчас, скандальных родителей, ее утомили.  Бесконечные педсоветы, совещания, летучки, отчеты, составление планов и графиков были ей ненавистны. Но она терпела эти «раздражители»,  только потому,  что школа находилась в пяти минутах ходьбы от ее дома.  Однако окончательное решение об уходе  было  принято сразу после того, как один из  учеников прихлопнул ей пальцы крышкой пианино.  И последние несколько месяцев все свободное время она посвящала поискам нового места. Хотелось кардинально сменить род деятельности, хотелось относительной самостоятельности, неподконтрольности и финансовой независимости. Тамара была уверена, что рано или поздно, но такая работа обязательно найдется…

         На собеседование она пришла, тщательно продумав наряд – черные брюки, белая блузка, длинный черный кардиган, средний каблук и минимум макияжа. Ее встретила женщина лет шестидесяти, с короткой стрижкой, в строгом маленьком черном платье, пригласила в кабинет, предложила на выбор – чай или кофе. После часовой беседы, разузнав о Тамаре все, что только можно – начиная с того, чем она болела в детстве и, заканчивая ее литературными предпочтениями, мягко сказала:

– Ну, что ж, давайте попробуем. Испытательный срок три месяца. Если понравитесь – деньгами не обижу. Но есть условие: Вам надо сменить имя и фамилию. Придумайте звучный и красивый псевдоним – для таблички на двери и для визиток.  – И, увидев удивление на лице претендентки на должность «консультанта по общим вопросам», добавила – Никто же не станет у Вас паспорт проверять.

    Так Ольга Семенова стала Тамарой. И фамилию придумала сразу же – Арамат. Тамара – наоборот.

    Включившись в эту игру, и ощутив даже некий азарт, Тамара очень быстро освоилась со своими обязанностями – принимать клиентов (чаще женщин) в собственном кабинете, выслушивать  их непростые истории, при этом проявить  сочувствие, успокоить и  попытаться  вместе найти выход из сложной жизненной ситуации. Поначалу клиентов было не много – два-три в день. А поскольку зарплата сотрудников зависела от количества желающих узнать «путь к счастью», Тамара решила предложить «хозяйке» попробовать поменять название клиники (по принципу «как лодку назовешь…»), которое еще в газетном объявлении показалось ей и претенциозным и безликим одновременно.

– Вера Петровна, – сказала Тамара, постучав как-то утром в кабинет с табличкой «Заведующая клиникой В. П. Рада», – у меня к Вам разговор.

И очень быстро и убедительно изложила суть своего предложения.

– Мы ведь здесь почти все без специального образования, но и не всякие там целители и шаманы, так что не можем прикрываться какими-либо психологическими или псевдонаучными терминами.  Мы просто разговариваем с клиентами, просто выслушиваем их.  Да, что-то советуем, но окончательное-то решение принимают они сами! Значит, сами себе помогают. Это понимание делает их сильнее. А это уже результат –  ощущение собственной  значимости. Им всего-навсего нужен от нас толчок, посыл. И наша задача – вселить в них  уверенность,  что они смогут преодолеть все жизненные трудности. Как Вы смотрите на то, чтобы Ваша, –   (она сделала акцент на слове «Ваша») –  клиника  называлась «Help yourself» – «Помоги себе сам»? Можно на табличке ниже мелко перевод написать.

    Вера Петровна посмотрела на Тамару так, словно видела ее впервые.

– А что? Неплохая идея, – произнесла с улыбкой.  – Попробуем.  Если это сработает и клиент потянется, выпишу премию.

       Через неделю табличка с новым названием красовалась на входной двери, сотрудникам были заказаны новые бейджики и визитки. А приглашенный модный и дорогой веб-дизайнер трудился над новым сайтом.

      И «клиент потянулся».  Редкий день Тамара могла позволить себе роскошь отдохнуть хотя бы полчаса, как сегодня.  Конечно, поначалу было тяжело – надо было сосредоточиться, постараться расположить к себе клиентку, дать ей возможность не просто рассказать о своей проблеме, а выговориться. А поскольку эти рассказы очень часто сопровождались слезами, надо было найти нужные слова и верную интонацию. Каких только историй Тамара не услышала за эти месяцы! Болезни, ссоры, побои, измены, жалобы на детей и родителей, козни конкурентов!.. И сотни вопросов,  в итоге сводящихся к банальным – как быть и что делать, как понять, простить, поверить… Тамара проживала чужие жизни, примеряя их на себя, после чего не спала ночами, вспоминала, сомневалась в правильности своих выводов, пользе и деликатности советов. И каждую такую бессонную ночь задавала себе вопрос – а имею ли я право судить и советовать? Через несколько месяцев ответ пришел сам собой: давать советы ни в коем случае нельзя, можно и нужно только пытаться наводящими вопросами заставить человека думать, проговаривая вслух возможные варианты решения проблемы, взвешивая все «за» и «против», озвучивая потаенные желания и искать пути их реализации…

  В дверь постучали.

– Можно? Доброе утро!

Вошла женщина лет сорока, довольно ухоженная, села напротив, комкая в руках носовой платок. Глаза красные – то ли не спала, то ли плакала только что.

– Здравствуйте! – приветливо сказала Тамара.  – Рада Вам, – улыбнулась.

– В общем, у меня такая проблема.., –   начала женщина.

– Давайте сначала познакомимся, – перебила Тамара. – Меня зовут Тамара. А Вас?

 -Альбина. Можно просто Аля.

– Очень приятно. Слушаю Вас.

Аля начала издалека. В какой семье росла, как уехала из далекого северного городка в Москву учиться, как встретила в институте Пашу и сразу влюбилась, как сыграли свадьбу…

  «Надо же, какое совпадение! – подумала Тамара. –  Паша и Аля, мои давние друзья, супруги, с такими же именами. Только моя Аля  –  Алевтина».

Слушая Альбину-Алю, Тамара вспомнила историю, рассказанную ей несколько лет назад ее подругой Алей  – Алевтиной. Они с Пашей тоже познакомились в институте, поженились на последнем курсе, за шесть лет родили трех сыновей. Аля не работала, занималась детьми и домом, но при этом старалась, как она говорила, «не выпасть из жизни»: внимательно следила за тем, что происходит вокруг – за политическими событиями, за новостями, за модой, читала новых авторов, частенько, оставив детей на попечение соседки, ходила с подругами в кино, в театры, на выставки. Паша работал, как говорится, 24 часа в сутки, стараясь обеспечить семью всем необходимым. В редкие выходные с утра забирал детей – одного в коляске, другого на велосипеде – в парк. Старшему, шестилетнему, разрешалось гулять во дворе одному – мальчик был спокойный, не по возрасту рассудительный, так что родители за него не беспокоились.  Алевтина же, за те часы, что оставалась дома без детей, успевала и убраться, и обед с ужином приготовить, и по телефону поболтать, и телевизор посмотреть. Как только младшему сыну исполнилось три года, Аля вышла на работу  – администратором в ближайший Дом пионеров. Детей она любила, прочитала много всяких полезных книг по их воспитанию, и была уверена, что работу выбрала правильно. К тому же, там была возможность карьерного роста. А мечта о высокой должности и высокой зарплате не давала ей покоя уже много лет. Аля целенаправленно заводила знакомства с нужными людьми, ходила на всевозможные  тренинги и курсы, и в итоге, к 35-ти годам добилась своего – стала директором одной из региональных телекомпаний. Из Москвы, конечно, не уехала – муж не согласился, но в командировки летала часто и надолго. Дети были предоставлены сами себе, но за них она не волновалась, считала, что все то, что она в них вложила, уже дало свой стабильный положительный результат. Паша по-прежнему сутками пропадал на работе, и теперь уже не на одной – хороший автослесарь всегда нарасхват. Так что за своего благоверного Алевтина тоже была спокойна.

       Однажды, вернувшись из очередной длительной командировки, Аля решила по случаю удачного завершения нового проекта, приготовить праздничный ужин. Села в машину и поехала на рынок. Настроение было отличное. На парковке свободных мест было не много, но ей удалось встать неподалеку от центрального входа. Алевтина уже собиралась выйти из машины, как краем глаза заметила машину мужа, которая ехала очень медленно и  остановилась через два места от нее.  И тут Аля заметила сидевшую рядом с мужем молодую девушку. Она что-то оживленно говорила, то и дело встряхивая длинными волосами и активно жестикулируя. Паша внимательно смотрел на нее и улыбался…

    Когда Алевтина рассказывала Тамаре (тогда еще Ольге) об этом эпизоде, на нее жалко было смотреть: руки дрожали, голос срывался. «Ты представляешь, эта сучка сидит рядом с ним, лыбится, размахивает руками, как будто это ее машина и ее муж! Я думала, у меня ноги отнимутся или инфаркт будет! Но я собралась, сделала глубокий вдох – не зря же на тренинги ходила! – выскочила из машины и рванула к ним. Эффект неожиданности! Я открыла пассажирскую дверь, схватила девчонку за волосы и вытащила из машины за долю секунды! Хорошо хоть, она не пристегнута была! А мой-то даже опомниться не успел, как девка уже на капоте лежала. Маленькая, хиленькая, шейка тоненькая! Но верещала так, что вся стоянка сбежалась. Я одной рукой ее руку держу, а другой за космы, и мордой  – об капот, об капот!». Алевтина энергично показывала, как она расправлялась с несчастной девушкой. «Тут муж выскочил, меня оттаскивает. Думала, убьет – он же мастер спорта по боксу! Но нет – каким-то хитрым приемом мне пальцы расцепил, поднял на руки, в сторону отнес и на ноги поставил. И держит крепко. А та удрала уже! Жаль, не было возможности догнать и еще наподдать! Я ору вслед – «Только подойди еще к чужому мужу!! ».  А он мне тихо так: «Ты с ума сошла?! Это клиентка, я ей машину ремонтирую, она попросила до рынка довезти.». Ну, не знаю, правду сказал, или нет, – продолжала отдышавшись Алевтина, – но знаю точно, что ему никогда больше не захочется романы на стороне крутить»…

   … – И что делать? Уже сколько раз прощения просил, я верила, а он…,  – всхлипнула Альбина.

    Тамара предложила клиентке стакан воды и тихо спросила:

– А Вы его любите?

Часть 2

Ежедневное многочасовое общение с людьми изматывало Тамару, но ощущалось это в полной мере только к вечеру. Вернувшись домой, она первым делом принимала душ, переодевалась в удобный спортивный костюм, выпивала чашку крепкого кофе, включала телевизор и ложилась на диван. Калейдоскоп лиц, голосов, историй не позволял сосредоточиться на том, что происходило на экране, и ее мысли вновь и вновь возвращались к несчастным женщинам, не сумевшим отыскать этот пресловутый «путь к счастью» самостоятельно. Конечно, попадались среди них и другие, по ее определению – «сбесившиеся с жиру», которым все приелось и ничего не радовало: и заняться вроде бы уже нечем, и деньги девать некуда. Сегодня тоже была такая – вся из себя гламурная, с нарощенными ногтями и волосами, обидевшаяся на мужа.

– Ну, я уже не знаю, что мне делать! Так ведь и до развода дойдет! – заявила с порога, даже не поздоровавшись, капризным голосом. – А если развод, то мне что достанется? Синяя машина?

Девушка плюхнулась в кресло, закинула ногу на ногу, швырнула маленькую сумочку на стол и совершенно другим – деловым –  тоном сказала, отчеканивая каждое слово:

– До развода доводить нельзя!

Тамара выдержала паузу и, поняв, что капризница высказала свою главную мысль и ждет ее реакции, поздоровалась, представилась и спокойно произнесла одну из своих дежурных фраз:

– Прежде чем мы будем решать, как быть, я хотела бы узнать Ваше имя, чтобы нам легче было общаться.

– Эльмира.

– Красивое имя, – слукавила, конечно, но сейчас того требовала ситуация. – Так что Вас тревожит, Эльмира ? Давайте по порядку.

«По порядку» у Эльмиры не получалось – она перескакивала с одного события на другое, рассказывала то о шикарном доме, купленном недавно мужем, то о самой первой с ним встрече у ее друзей, то о поездке на горнолыжный курорт, где она чуть не сломала руку «по его вине», то о завистливых подругах. Но никак не могла добраться до главного – зачем она сюда пришла. Тамара терпеливо слушала, иногда слегка кивала, давая собеседнице понять, что сопереживает ей. В зависимости от того, о чем рассказывала, девушка меняла позу, тембр голоса, интонации, от нормальной, достаточно грамотной речи иногда переходила на сленг, но до сути вопроса так и не дошла. Тамара решила направить ее мысли в нужное русло и задала наводящий вопрос:

– А что Вы говорили о синей машине?

Эльмира на мгновение замерла, на глаза навернулись слезы и тоном глубоко оскорбленной женщины произнесла:

– Он подарил мне на день рождения синюю машину. Си-ню-ю!! Вы представляете?!

Казалось, ее возмущению не было предела! Первой реакцией Тамары было – спросить: «И что?», но она вовремя сдержалась и дала шанс клиентке выплеснуть свой гнев на нерадивого мужа.

– Он сказал, что этот цвет ему понравился. И что, к тому же, у меня сумочка и туфли такого же цвета, так что все должно хорошо сочетаться. Он что, не понимает ничего? – голос Эльмиры срывался на крик, лицо раскраснелось, взгляд стал не по-женски жестким. – Как можно было мне дарить синюю машину, когда у этой дуры, Соньки Ковалевой, машина такого же цвета! Вот, посмотрите – один в один!

Она порылась в сумочке, извлекла из нее две фотографии и положила их перед Тамарой. На одной  был запечатлен мужчина, видимо муж, с довольной улыбкой на лице, рядом с темно-синим, почти черным «Бентли». На другой – внешне чем-то похожая на Эльмиру девушка, наверное, та самая Сонька. Обладательница темно-синего «Ягуара» стояла, положив руку на открытую дверь. И тоже улыбалась.

– Видите? – с возмущением и надеждой на понимание спросила Эльмира.

– Да, цвет, действительно, одинаковый. Но… машина-то у Вас… круче, – робко сказала Тамара, намеренно употребив, как ей казалось, привычное для Эльмиры слово.

– Конечно, круче! – с гордостью подтвердила та и даже выпрямила спину. – И муж мой круче, и дом, и сама я круче, – добавила, поправляя и без того безупречную прическу. – Но я ведь его прошу, умоляю – поменяй на другой цвет! А он сначала смеялся, потом утешал, а потом так разозлился, что швырнул ключи в бассейн и заорал на меня: «Иди ты к черту со своими заморочками!». И вот уже несколько дней со мной не разговаривает.

Эльмира еще долго, в красках пересказывала подробности событий последних дней, но словосочетание «синяя машина», произнесенное в этом эмоциональном монологе бесчисленное количество раз, заставило Тамару отвлечься и вспомнить историю, которая произошла в ее жизни много лет назад.

   …В тот зимний вечер Ольга ощущала себя особенно одиноко. Она задержалась на работе, но возвращаться домой не хотелось – последнее время с мужем возникали конфликты, чаще всего на пустом месте, он постоянно и по любому поводу выражал  свое недовольство и предъявлял претензии. Да, может быть, она и не была образцовой хозяйкой, но в доме всегда было чисто, основные требования мужа – выглаженные рубашки и обед из трех блюд – неукоснительно ею соблюдались. Бывали, конечно, случаи, когда она не успевала вымыть с утра полы, но разве так уж необходимо делать это каждый день? Но тогда она слышала сердитый голос  и обидные  слова: «У меня жена – ноль! Ты должна до посинения драить все каждый день! И каша у тебя невкусная, потому что  ты в одной руке держишь ложку, а в другой книгу. И журналов ты навыписывала больше, чем весь наш район. Тебе что, заняться нечем?».

    Однажды во время обеда своими придирками он довел ее до бешенства: и суп недосолен, и не в той сковородке макароны разогрела, и из окна дует – «кто зимой окна открывает?», и к телефону за 10 минут пять раз подходила – «увольняйся с работы». Ольга не реагировала, боялась, что любое ее объяснение или оправдание приведет к очередной перепалке. Но когда муж сказал: «На третье, наверное, опять компот? Ты что, не знаешь, как кисель готовить?», она налила в стакан сваренный утром клюквенный кисель и молча вылила ему на голову. Муж бросился в ванную, прокричав «дура!», а Ольга оделась и вышла на улицу. Это было последней каплей – «все, развожусь», –  решила она…

 … Шел снег, прохожих в этот поздний час почти не было, даже машины проезжали редко. Одна из них притормозила рядом с Ольгой, опустилось стекло и водитель, мужчина лет 30-ти спросил: «Девушка, Вас подвезти? А то совсем заметет», – улыбнулся. Ольга несколько секунд размышляла  –  не опасно ли? Но потом кивнула, открыла переднюю дверь, села и  сразу же почувствовала себя спокойно. В машине было тепло, пахло хорошим табаком, негромко играла музыка. «Вам куда?» – «Здесь недалеко – сейчас прямо до конца и в переулок налево». Водитель приглушил звук магнитолы и тут же заговорил о погоде, о пробках в снегопад, о предстоящих новогодних праздниках. Тембр его голоса и манера разговора внушали доверие, располагали к общению.  «Интересно, чем он занимается?»  – подумала Ольга, но в диалог решила не вступать, слушала молча. Минут через  пятнадцать они подъехали к ее дому. Ольга достала кошелек, собираясь расплатиться, но водитель категорически отказался от денег, достал из бардачка визитку, протянул ей со словами: «Позвоните, если будет нужна машина. Это мой обычный маршрут, смогу подвезти».

  Машина аккуратно развернулась и быстро скрылась за поворотом. Единственное, что Ольга успела разглядеть – синий цвет авто. Ни номера, ни марки она не различила в темноте. Поднявшись на этаж, взглянула на визитку – «Борис Борисов. Фотограф». «А я думала просто шофер», – в недоумении пожав плечами, произнесла вслух.

    Через неделю Ольга позвонила Борису и спросила, поедет ли он, и в какое время по своему обычному маршруту. Он сразу узнал ее, хотя она и не называла своего имени.

Подъехав в тот момент, когда она только подходила к месту встречи, помигал фарами. «Как предусмотрительно, а то я бы долго искала синюю машину», – подумала Ольга.  Борис вышел, открыл пассажирскую дверь, помог ей сесть. «Галантный», – Ольга смотрела на него уже другими глазами.

– Может, по другой улице поедем, в объезд? Поговорим. У Вас есть время?

– Давайте, – согласилась Ольга.

Вокруг ее микрорайона они проехали раз десять, непринужденно болтая как старые добрые знакомые. Он рассказывал о себе, о своей работе, о фотовыставках. Она поделилась с ним своими рабочими проблемами – нагрузка большая, зарплата средняя, а удовольствие  – ниже среднего, конфликты с родителями детей, а в связи с этим и с начальством. Обсудили последний нашумевший фильм и пришли к общему мнению, что премию на фестивале он получил заслуженно. Вспоминая школьные годы, выяснили, что в то время  жили в соседних районах. Расстались ближе к полуночи, и даже не заметили, как пролетело время. С того вечера Борис регулярно подвозил Ольгу с работы домой, а время, проведенное в пути, с каждым разом увеличивалось.

    Однажды он пригласил Ольгу к себе домой: «Посмотришь мои работы, а если  понравятся, то и тебя с радостью сфотографирую». Ольга понимала, что одними фотографиями дело не закончится, но поехать согласилась.

  Все произошло, как она и предполагала – легкий ужин с белым вином, несколько минут обсуждения ее «фотогеничной» внешности и, без долгих уговоров – постель.  Кроме запаха чужого мужчины и чужой, не слишком уютной холостяцкой квартиры, Ольга ничего не почувствовала. Но она была удовлетворена тем, что, как она считала, отомстила мужу, который уже несколько недель не обращал на нее своего мужского внимания. А Борис выглядел довольным,  принес для нее из кухни бокал вина и зажженную сигарету. И даже не спросив, хорошо ли ей, шепнул, пощекотав шевелюрой ухо: «Завтра приедешь?» – «Посмотрим», – ответила Ольга, одеваясь.

  Они встречались у него в квартире раз в неделю. Сценарий этих свиданий был каждый раз один и тот же: ужин – постель. На прощание Борис дарил Ольге всякие мелочи – шоколадки, шампунь, крем для рук. Два раза фотографировал  –  на фоне ярко-бирюзовой ткани, в дубленке и шапке, и один раз на улице, рядом со своей машиной. Снимки Ольге не понравились, но она в этом не призналась.

   Постепенно отношения с фотографом стали ее тяготить – радости они не доставляли, да и муж вот уже несколько дней проявлял заботу и внимание. Ольга не знала, как сказать Борису, что она не хочет больше с ним встречаться, но поняла, что сделать это нужно, и как можно быстрее. Она прикидывала варианты предстоящего нелегкого разговора, представляла выражение его лица – он ведь относился к ней искренне. Понимая, что все ее объяснения  не будут им услышаны, она, вопреки своим жизненным принципам – ни при каких обстоятельствах никогда и никого не обижать, пришла к однозначному выводу: надо сыграть на его слабости. А слабость у Бориса была – он был жаден.

   В очередной раз приехав к нему, Ольга отказалась от ужина и, сославшись на нездоровье, увильнула от его обычного продолжения.

– Давай просто посидим, поговорим, – начала она. – Знаешь, я подумала как-то: а почему ты мне даришь всякую ерунду – пену для ванны, какие-то игрушки, конфеты? Я ведь и сама в состоянии это купить. Давай так договоримся: ты лучше будешь давать мне деньги, а я куплю на них то, что мне нужно, то, что я хочу.

   Ольга, произнесла заготовленные фразы обычным спокойным тоном, но в этот момент ненавидела и презирала себя. Борис смотрел на нее и не верил собственным ушам:

– Деньги? – повторил, пытаясь  понять, о чем она говорит.

– Ну да! Ты же получаешь удовольствие, а за него обычно платят, и не пять копеек.

– Я подумаю, – медленно и тихо произнес Борис.

– А сейчас отвези меня, пожалуйста, домой. Голова болит…

… – Ну, разве так можно? – услышала Тамара голос Эльмиры. – Вы как считаете? Что бы Вы сделали на моем месте?

– Я? – переспросила Тамара, включаясь в реальность. – Я бы подарила эту машину своему врагу.

Часть 3

Научившись читать уже к четырем годам, Ольга, казалось, не расставалась с книгой никогда. В детстве читала даже ночью, под одеялом с фонариком, в школе  – на переменах, во время учебы в институте – в транспорте, да так увлекалась, что, бывало, проезжала нужную остановку. Выйдя замуж, не оставила своей привычки, за что постоянно подвергалась нападкам супруга.

    Придя на работу в клинику, книги с полок доставала все реже – читала в основном с экрана монитора.

   …Клиентка, записанная на 11 часов, опаздывала. «Может быть, вообще не придет, – надеялась Тамара, – хоть почитаю что-нибудь». Конечно, ей надо было бы знакомиться со специальной литературой, отыскивать книги и статьи по психологии, но она принципиально этого не делала, объясняя тем, что при устройстве на работу от нее требовался только «опыт общения с людьми». И у нее, как ей казалось, он был. А всякую «научную психологию» она считала вредной с тех пор, как прочитала книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок». На тот момент ее сыну было пять лет.  Ольга, прорыдав не один день,  проклинала судьбу за то, что эта книга не попалась ей в руки до рождения ребенка. Как оказалось, детей нельзя ругать до и после сна, до и после еды, и даже нельзя делать замечаний во время игры. Но главное, надо было каждый день проводить с ребенком так, чтобы он каждый день воспринимал как праздник. А какой там «праздник» мог быть у ее сына, если он ненавидел детский сад, а она его туда водила каждый день, сердилась, когда он вечером капризничал и не хотел ложиться спать без маминой сказки, редко выходила с ним на прогулки, поручая их бабушке с дедушкой! Да много чего делала и не делала, лишая ребенка радости общения с матерью. И тогда, оглянувшись на пять лет назад, отчетливо осознав, что делала все не правильно, решила, что, уж коль ничего нельзя изменить, то хотя бы впредь не отравлять себе жизнь  знанием, что жила и воспитывала сына не так, как нужно. Словом, к психологии и к психологам отношение у нее было, мягко говоря, настороженное.

  …В 11.20 дверь распахнулась и женщина, довольно полная, одетая явно не по сезону, буквально вбежала в кабинет.

– Здрасти! Я Татьяна Кузина, на 11 записана. Простите, с работы, не успевала никак.

Женщина села в кресло, вытерла бумажным платочком вспотевший лоб, отдышалась, попросила стакан воды.

– Не волнуйтесь, время у нас есть, – сказала Тамара. – Что Вас к нам привело?

– Я уже и не знаю, куда идти. Где только ни была! И в храме, и у гадалок, и у шаманов, и у эниологов, и у гипнотизеров. Я ведь мимо вашей клиники два раза в день пробегаю: утром на работу, вечером – домой. И очень мне название понравилось – «Путь к счастью». Вот, думаю, зарплату получу и приду сюда, может быть тут помогут, подскажут путь-то этот. А вчера смотрю – название сменили, на непонятное какое-то. Ну, да ладно, раз уж решила…

   Услышав слово «гипнотизер», Тамара поежилась. Вспомнила про одного такого «гипнотизера». В то время она работала в редакции довольно популярного журнала. Коллектив был преимущественно женский – журналисты, редакторы, корректоры, выпускающие. Курьером тоже была женщина – сорокалетняя Евдокия, Дуся, мать-одиночка. Правда, официально она была замужем, штамп в паспорте имелся, но законный супруг, которого она называла не иначе как «мой непутевый», в ее доме появлялся редко, деньги приносил в лучшем случае два раза в год и с их общим сыном почти не общался. Сын получился тоже непутевый: школу прогуливал, с десяти лет курил, не стесняясь матери, а в двенадцать –  и вовсе сбежал из дома. Дуся всю Москву тогда на уши поставила. А в районном отделении милиции дежурный вздрагивал, когда она – потная, растрепанная и громкоголосая –  влетала туда дважды в день. Вся редакция ее успокаивала, хотя в глубине души мало кто верил в счастливый финал.

     Парня не было 10 дней. И именно за эти 10 дней Дуся и обошла всех известных московских гадалок, шаманов, психологов и гипнотизеров. Где был мальчишка все это время, так и осталось для нее тайной. Когда сын вернулся, Дуся прибежала на работу еще до 9 утра, накрыла стол, не по-утреннему изобильный – картошка с мясом, пирог с капустой и тмином, собственной засолки огурцы с помидорами, бутылка самогона, тоже сама делала. «Радостью надо делиться!" – со счастливой улыбкой на лице произнесла Дуся, когда в комнате собрался весь редакторский состав – женщины от 18 до 60 лет из отдела культуры. Выпили, чокнувшись, по первой, захрустели огурчиками.

– Ну, Дуся, поздравляем! Слава Богу, обошлось, – заговорили, перебивая друг друга.  – Рассказывай, что и как, где был-то парень? Все в порядке с ним?

   Дуся, раскрасневшись после выпитого, да натощак, говорила быстро, путаясь в последовательности событий:

– Ну, девчонки, что – пришел сам, думаю, милиция и не нашла бы! Ничего не говорит, вроде и не голодный. А я-то где только ни была за эти дни! Никто ничего не знает, не может и не хочет! Только деньги давай! Все свои накопления отнесла, на мопед сынуле собирала – уж так просил! – видно, не скоро теперь куплю. А он, не дай Бог снова сбежит, скажет, мать – обманщица. Он ведь, знаете, какой у меня обидчивый? Так все годы и обижается, что папки нет, говорит, я виновата. А что – я? Я ж его не выгоняла, сам ушел. И ладно бы, к бабе какой, а то – так, в никуда. И не знаю, работает ли, на что живет? Когда ко мне приходит, поест, попьет – самогон мой нравится ему! – и пошел обратно. Куда – не знаю. Сам чистый, аккуратный. Ну, я, конечно, постираю что принесет, а в другой раз  – забирает. Искупается, побреется –  я бритву-то его храню, и пену покупаю – оденется в чистое, да и пойдет. Жалко мне его. Уж и к гадалке ходила, спрашивала – может, вернется? А она – нет, ему свобода нужна. А я разве не даю свободы? – тараторила Дуся. – Ну что, девоньки, давайте еще по одной! Хоть с утра и не очень идет, но сегодня случай такой.

    Евдокия разлила остатки самогона по пластиковым стаканчикам и продолжила:

– Но вот один дядька попался хороший, он сразу меня успокоил, сказал, что все будет хорошо. Много чего говорил, я уж теперь и не помню точно. Но то, что заставил меня поверить, что сын вернется, за это ему спасибо. А то, не знаю, как бы и пережила. Сам-то врач –  кандидат медицинских наук, в кабинете полно разных дипломов, лицензий, сертификатов висит, все в рамочках, солидно так. Ой, девочки, советую вам, если у кого какие проблемы, к нему сходить – не пожалеете. Все может! Он и психолог, и гипнотизер, и массажист, и костоправ! Я, правда, массаж не делала, не надо мне, и с костями, тьфу-тьфу, все в порядке, но гипноз подействовал, это точно! Так что,  если надумаете, адрес дам.

    Пьяненькая и счастливая Дуся закончила рассказ уже слегка заплетающимся языком. Огурцы и капустный пирог были съедены и по достоинству оценены. Женщины убрали со стола и принялись за работу.

Старший редактор, Алина Витальевна, дама предпенсионного возраста, подошла к Дусе и что-то тихо сказала. «Так вот, пиши, конечно! Валентин Борисович его зовут», – с радостью и гордостью в голосе отреагировала Дуся.

    Через день Алина Витальевна пришла на работу позже обычного. Вошла в комнату, села за свой стол и огляделась. Все сотрудницы смотрели на нее с нескрываемым интересом – новое платье, новая прическа, ярче, чем обычно накрашены ресницы и губы.

– Алина Витальевна, – первой заговорила молодая журналистка-стажер. – Вы сегодня такая… красивая! У Вас какое-то событие? День рождения?

Алина Витальевна молчала несколько секунд и каким-то чужим, абсолютно незнакомым голосом, тихо сказала:

– Я вчера была у врача. У Дусиного психолога, то есть, психотерапевта и гипнотизера. Вы же знаете, я сплю плохо, нервничаю постоянно, с мужем как-то все разладилось. Вот я и решила пойти. – Она встала, подошла к двери, выглянула в коридор и снова плотно закрыла дверь. – Девочки! Я, кажется, влюбилась! – она закрыла глаза и  улыбнулась.

Дамы молча переглянулись.

– Вы себе не представляете, – продолжала Алина, – какой это мужчина! Я пришла на прием, как было назначено, в семь вечера. В приемной только секретарша и одна пациентка передо мной. Ну, правда, минут 30 пришлось подождать, да ладно, я никуда не спешила. Когда женщина вышла из кабинета – тихая такая, прошла мимо меня, как будто сонная –  вошла я. Врач в халате белом, накрахмаленном, мыл руки. Думаю –  надо же! – давно не видела врачей, которые перед приемом руки моют. Поздоровалась, села, рассказала все про себя, со всеми подробностями. Он спрашивает: «Что больше всего беспокоит?». Я ему: «Знаете, неловко как-то об этом, но больше всего меня тревожит то, что я последнее время не хочу спать с мужем. Не то чтобы я его разлюбила, нет, но мое тело на него не отзывается так, как раньше. Может быть, я стала фригидной?» А сама чуть не плачу от стыда! Он мне – «Не волнуйтесь, вставайте спиной к стене, закройте глаза и расслабьтесь». Я все так и сделала, как он сказал. Слышу, подошел ко мне, я чуть глаза приоткрыла, так, чтоб он не заметил, смотрю – он руками сверху вниз вдоль моего тела водит и приговаривает тихо: «Тепло, тепло, Вы чувствуете тепло?». – «Да», – отвечаю шепотом, голос куда-то пропал. А он ближе руки придвигает, чуть ни касается, и опять: «Тепло, тепло, по телу  движется тепло, к животу, ниже, ниже». А я чувствую, по-настоящему чувствую, как будто вода горячая по телу стекает! И дошла эта вода до … ну, вы понимаете! Тут я и отключилась. И по стеночке так и сползла. Очнулась, когда он почему-то одергивал мою юбку. Потом отошел к раковине, повернулся ко мне спиной и долго стоял. Закрыл кран, вытер руки и сказал: «Все у Вас нормально. Думаю, еще один сеанс и Вы забудете о своей проблеме». Я чувствовала себя так, будто бы напилась. Еле отклеилась от стены и нетвердой походкой подошла к столу. «А когда в следующий раз приходить?» – спросила, с трудом выговаривая слова.  – «Завтра», – довольно сухо, почти сурово ответил он. Я встала, уже собиралась уйти, но вдруг какая-то сила меня потянула к нему. Я подошла близко-близко, заглянула ему в глаза и обняла. Он молчал, стоял, опустив руки. «Сколько я Вам должна?» – спросила я. «Сегодня ничего» – ответил, как отрезал. И я ушла.

    Алина Витальевна покраснела.

– Девочки, сегодня я иду к нему опять. Я все это время вспоминаю его голос, его руки – это что-то невероятное! Я вся трепещу, думая о нем – как школьница просто! Что он сделал со мной?! Я ведь так и мужа могу разлюбить! И все думаю, почему он меня не обнял, почему был такой… отстраненный что ли, после того, что было? Я же поняла! Я же почувствовала, что  это было между нами!

     Она мечтательно посмотрела на потолок, то ли вспоминая, то ли грезя о предстоящей встрече. Все замерли. Тишина стояла такая, что слышно было, как тикают настенные часы. Никто не проронил ни слова.

   Первой очнулась Дуся:

– Ой, девочки, – почти запричитала, – он ведь и меня так же… гипнотизировал!  Только я вам об этом не сказала.

   Лицо Алины Витальевны вдруг стало серьезным и неестественно бледным. Она посмотрела по сторонам и своим обычным, строгим голосом сказала: «Все. Давайте работать. Простите, что отвлекла»…

   … Татьяна сделала глоток воды, высморкалась и спросила:

– Ну, может быть, мне его  загипнотизировать как-то, что ли? Чтоб дома сидел. Сил моих нет уже! Мужской руки-то  давно не хватает,  – добавила с отчаянием в голосе.

– Нет! Только не гипноз! – почти вскрикнула Тамара. – Давайте лучше подумаем, что можно сделать, чтобы не убегал. Вы его часто ругаете?

– Да постоянно! – отмахнулась Татьяна.  – Целыми днями учу, как и что делать. За уроки надо сесть – ору, ложку не так держит – ору, постель с утра не заправил – опять ору!

– Таня, давайте так сделаем, – Тамара постаралась придать голосу мягкость и уверенность. – Найдите книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок», прочитайте, а потом приходите ко мне. Договорились?

– Ну, ладно, – неуверенно отозвалась Татьяна, попрощалась и, уже закрывая дверь, тихо, словно для самой себя, проговорила, –  Ничего эти бабы не знают. И не могут!

Часть 4

Проводив очередную клиентку, Тамара посмотрела на часы и поняла, что обеденный перерыв уже начался. Обычно все сотрудницы клиники собирались в небольшой комнатке, приспособленной под, как они говорили, «полевую кухню». Иногда, под настроение, заказывали на всех пиццу, но чаще – каждая приносила себе еду из дома. Все одновременно садились за стол и не торопясь, под разговоры, обедали. Тамара тоже присоединилась к ним: поставила на стол баночку йогурта и холодную куриную котлету. Есть не хотелось. Воспоминания о работе в редакции почему-то настолько взволновали ее, что она никак не могла переключиться, чтобы принять участие в общей беседе. Она быстро доела свой диетический обед, налила кофе в чашку с логотипом клиники и, сославшись на срочные дела, вернулась к себе в кабинет.

   … Отдел культуры, в котором Ольга работала  редактором, занимал две комнаты. В одной сидели восемь женщин, а в другой, куда она перебралась по просьбе начальства, было всего пять человек. Самой главной считала себя Наталья Ивановна, пенсионерка с длинными седыми волосами и всегда с недовольным выражением лица – секретарь, в обязанности которой входило разносить всякие бумажки: справки, приказы, заявки и тому подобное. Она пристально следила за тем, кто во сколько пришел, во сколько ушел, когда и с кем, часто бурчала что-то себе под нос, но на телефонные звонки неизменно отвечала сладким,  томным голосом. Кроме Ольги в комнате сидели еще четыре редактора. Татьяна – тихая молодая женщина с грузной фигурой и светлыми кудрявыми волосами. Через каждый час она звонила домой и узнавала у родителей, как дела у ее годовалой дочки. Муж Татьяны вечно куда-то уезжал, (казалось, что они вообще никогда не видятся), и когда она разговаривала с ним по телефону, отвечала коротко, односложно, но отчитывала за какие-то его провинности по полной программе – с истерическими нотками в голосе и не стесняясь в выражениях. После этих разговоров, положив трубку, она в течение нескольких минут приходила в себя и снова становилась скромной тихоней. Разбавляли женский коллектив двое мужчин. Валентин Сергеевич – бабник, пошляк и взяточник, внешне неприметный сорокалетний мужичонка, регулярно куда-то уходивший. Он  был закадычным другом Натальи Ивановны и единственным, кого она всячески опекала и покрывала его отлучки. Стажер Володя – симпатичный молодой оболтус, любивший всего три вещи на свете: жену, пиво и безделье. Каждый раз, получив какое-то задание, он обхватывал голову руками и со стоном произносил: «Ну, сколько же можно работать!» Но самой колоритной фигурой была Галина Альбертовна – старая дева лет пятидесяти, небольшого роста, толстенькая, красившая седые волосы  с перманентом в фиолетовый цвет и  надевавшая на себя немыслимое количество украшений, причем,  каждый день разных. Галина Альбертовна строго следила за нравственностью всех сотрудников женского пола, и почти каждый день, вбежав утром в комнату, с широко раскрытыми глазами, радостно сообщала, что и про кого она узнала. А уж если, не дай Бог, заметила какую-нибудь даму вместе с мужчиной не в первый раз –  за столиком в буфете или в курилке, то через час об этом «романе» знала вся редакция. При этом сама Галина Альбертовна любила всех без исключения мужчин и флиртовала с ними  безо всякого стеснения при всем честном народе. Именно она регулярно делала замечания Ольге по поводу то  ее «слишком модной» одежды, то «не советской» прически. На первых порах Ольга терпела и отмалчивалась. Но однажды вежливо ответила: «У Вас же нет ко мне претензий по работе? Я считаю, что важно то, что «в» голове, а не то, что «на» голове». Галина Альбертовна, явно не привыкшая к такому  отпору, и, тем более, со стороны тех, кто в редакции «без году неделя», сверкнула глазами и резко ответила: «Ну, как знаешь. Я тебя предупредила». С того момента, отношения двух женщин стали не то чтобы  натянутыми, но подчеркнуто вежливыми.

    В один прекрасный день – а для Ольги он стал действительно прекрасным, открылась дверь, и в комнату вошел мужчина. «Всем привет!», – сказал он весело и улыбнулся. – Я ваш новый литературный редактор. Меня зовут…»

Ольга не могла поверить своим глазам: это был известный писатель, книгами которого она зачитывалась уже не один год. Но она даже представить себе не могла, какой он в жизни! – высокий, статный, со смуглой кожей, с иссиня-черными вьющимися волосами – не передаваемая словами строгая, но роскошная, восточная мужская красота! А голос!  –  бархатного, ласкающего слух, тембра! Сердце Ольги бешено колотилось, стучало в висках, она едва дышала! В голове крутились названия его произведений, какие-то фразы из них. Восторг и ужас охватили ее, когда она поняла, что ей предстоит работать вместе с ним, и мало того – сидеть в одной комнате! Аркадий Евгеньевич – так звали писателя – занял пустующий стол у двери, положил на него папку и осмотрелся. Конечно же, все знали его – он часто появлялся на экранах телевизора, наверняка читали, и вот теперь с нескрываемым любопытством, рассматривали. Отлично сидящий костюм, белоснежная рубашка, модные туфли, кожаный портфель – все выдавало в этом мужчине успешного человека.

– Ну, давайте познакомимся. Вы расскажете мне, кто чем занимается, у кого какие обязанности, проекты, и приступим к работе.

     Процедура знакомства закончилась довольно быстро – каждый из присутствующих называл свои имя и фамилию, должность, кратко говорил о текущей работе. Ольга с огромным трудом справлялась с волнением, когда подошла ее очередь рассказывать о себе. Аркадий Евгеньевич видимо заметил это и сказал:

– Ваша тема мне интересна. Не возражаете, если я подключусь?

«Господи, да я и мечтать не могла о таком!» – вихрем пронеслось в мыслях. Но она спокойно ответила:

– Конечно. Буду рада.

       Их первый совместный труд был отмечен начальством. Новые проекты сыпались один за другим, и каждый раз Аркадий Евгеньевич в помощники  выбирал Ольгу. Руководство не возражало – да и кто бы стал возражать известному писателю! Все почитали за счастье дышать с ним одним воздухом! Были, конечно, и завистники, и ярые критики его творчества – мол, пишет на потребу читателю. Словом, недоброжелателей хватало. Ольга предпочитала ничего не слышать в адрес своего нового наставника. Мысленно она называла его «Учитель», и именно с большой буквы. Аркадий Евгеньевич был на двадцать лет старше Ольги, и действительно стал ее учителем. Сколько нового и интересного он рассказывал, сколько разных историй, случаев из жизни – а она была у него ох, какой насыщенной и яркой! Он прекрасно знал историю, литературу, музыку – и классику, и джаз, и эстраду, отлично разбирался в кино – сам не разбыл автором сценария фильмов. Много говорил о политике, о религии. Он ненавязчиво пытался донести до Ольги то, что знал и любил сам.

      Спустя несколько месяцев  выяснилось, что они живут в одном районе, и Аркадий  (он попросил Ольгу так его называть) предложил подвезти ее до дома. Она с радостью согласилась – ведь еще минут сорок у нее будет, чтобы пообщаться с человеком, которому она безоговорочно верила, которым восхищалась и у которого хотела учиться. С того вечера поездки домой стали для Ольги самым приятным временем.

        В сентябре у Аркадия был день рождения. Ольга встала на час раньше обычного, заехала на рынок и купила пятнадцать роскошных бордовых роз. Придя на работу первой, поставила цветы в вазу на стол писателя. Чтобы  избежать  вопросов  коллег, скрылась в курилке и вернулась в комнату, когда все, кроме Аркадия Евгеньевича, были в сборе.

– Это ты ему розы принесла? – ехидно спросила Наталья Ивановна.

– Нет, – соврала Ольга. – Я пришла,  и сразу –  курить с девчонками.

– Рассказывай! – подхватила Галина Альбертовна. – Каждый день на машине с ним разъезжаешь, и – не ты? Кто же тогда?

      Приход именинника оборвал гневную речь старой девы – она заулыбалась и бросилась к нему с поздравлениями и поцелуями. Аркадий терпеливо выслушал поздравления каждого, женщин поцеловал в щечки, мужчинам пожал руки. Сел за стол, увидел розы. «Ух, какие шикарные! Спасибо всем!», – при этом выразительно посмотрел на Ольгу и едва заметно подмигнул. Две кумушки, Наталья Ивановна и Галина Альбертовна, то ли все-таки заметили его взгляд, то ли никак не могли успокоиться, в один голос выпалили: «Это Ольга принесла!». Аркадий улыбнулся, еще раз посмотрел на Ольгу и произнес, обращаясь к ней, длинную фразу на неизвестном ей языке. Ольга знала, что Аркадий родом из Баку, и сразу же предположила, что это мог быть азербайджанский язык. А поскольку у ее мужа было несколько друзей-азербайджанцев, она иногда слышала их речь и сейчас даже вспомнила одно слово, которое они часто повторяли – «яхши», но значения его она не знала. Аркадий внимательно смотрел на Ольгу. И тут она улыбнулась ему и, кивнув, громко и отчетливо произнесла: «Яхши!». Надо было видеть реакцию всех! Аркадий хохотал, да так громко и заразительно, что и Ольга начала смеяться. Лица остальных вытянулись, а Валентин Сергеевич даже рот открыл от удивления! Словом, «народ безмолвствовал»! А Ольга и Аркадий Евгеньевич смеялись и не могли остановиться. Наконец, Аркадий сказал: «Пойдем покурим».

   В курилке Ольга спросила:

– А что Вы сказали?

– Я сказал: «Не обращай внимания на завистливых и злобных теток».

– А что я сказала? – смутившись, спросила Ольга.

– А ты сказала: «Хорошо»!

И они снова засмеялись.

  ….– Тамара, ты одна? – в кабинет зашла заведующая. – Помнишь, ты мне рассказывала, что работала в редакции с писателем – Аркадий Аргонский, кажется? Я тут в Интернете книгу о нем нашла – написала какая-то деваха. Очень интересно, кстати, пишет,  подробно так, как будто всю жизнь с ним прожила.  Тоже Ольгой зовут, правда, фамилия другая. Не ты ли случайно?

– Нет, не я, к сожалению,  – вздохнула Тамара. – Я бы не смогла. Разве о нем можно просто… словами?

    Заведующая ушла, а Тамара еще долго сидела, смотрела в окно на падающие разноцветные листья и думала с горечью о том, что была очень далеко от своего Учителя в последние дни его жизни.

Часть 5

Чем дольше Тамара работала в клинике, тем больше она погружалась в проблемы, реальные и надуманные, своих "подопечных" –  именно так она стала  воспринимать своих клиенток. И все сложнее становилось ей абстрагироваться, отстраниться от услышанных историй.  Женщины всех возрастов – молодые и пожилые, красивые и дурнушки, богатые содержанки и продавщицы – все они приходили к ней за помощью. Приходили, уже не надеясь, что смогут помочь себе сами.

      Шансов «подцепить» депрессию у Тамары было не больше и не меньше, чем у персонала инфекционного отделения больницы заразиться ветрянкой или краснухой.  И хотя она всячески пыталась себя отвлечь и убедить, что чужие  жизненные трагедии никак не влияют на ее сознание, на ее мироощущение, все же чувствовала себя с каждым днем все более подавленной. Ассоциации в виде лиц, голосов, имен, ситуаций воскрешали в памяти ее собственные истории,  порой, такие, о которых она уже и не вспоминала, или не хотела вспоминать…

    … После обеденного перерыва в кабинет вощла девушка лет двадцати пяти, скромно одетая, ни грамма косметики на лице. Поздоровалась, села и, глубоко вздохнув, начала:

– Я с детства люблю машины. У меня, наверное, с рождения была мечта – научиться водить. Но теперь я понимаю, что водить-то я, может быть, и научусь, но у меня никогда не будет собственного автомобиля – я просто не смогу на него заработать! Да, простите, Ксения меня зовут,  – и продолжала – И я всю жизнь воспринимаю мужчину как мужчину, только если у него есть машина. Значит, он ловкий, смелый и состоятельный. Значит, он сможет содержать семью. И обеспечит, и на природу вывезет детей, и по делам быстро сгоняет. В общем, все эти мысли и мечты сыграли со мной злую шутку: уже несколько раз я знакомилась с мужчинами, имеющими авто, но ни один из них не изъявил желания стать моим спутником  жизни. Время идет, мне уже скоро тридцать, а я все еще в поиске…

    И девушка начала подробно рассказывать о каждой из своих встреч с автовладельцами.

     Первая в ее в жизни такая встреча состоялась, когда она уже была замужем, имела ребенка. Однажды, переходя дорогу, Ксения задумалась, и чуть не угодила под машину. Водитель резко затормозил,  выскочил и, что удивительно, даже не ругался, просто спросил: «С Вами все в порядке?». А она толком даже не поняла, что произошло – смотрела куда-то в сторону и продолжала думать о своем. «Давайте я Вас подвезу, мне кажется, что сейчас оставить Вас одну – не лучший вариант». Мужчина рослый, крепкого телосложения, одетый по последней моде, пахнущий каким-то невероятно соблазнительным парфюмом, буквально втащил Ксению в автомобиль. Пока она соображала, что сказать, машина тронулась. Несколько минут прошли в молчании – дорога была прямая, так что узнавать, по какому адресу девушку везти, водитель пока не стал.

     Первой заговорила Ксения:

– Спасибо Вам. Простите, что так получилось, я просто задумалась.

– Да уж понял я. Вижу – идет такая «сомнамбула», ну, думаю, сейчас точно под колеса попадет. Затормозил заранее. Вы уж поаккуратнее давайте, а то всякие бывают водители, – он посмотрел на Ксению, улыбнулся и сказал: – Ну, раз уж едем вместе, можно познакомиться: я  – Стас.

– Очень приятно. Ксения.

– О, мне редко попадались девушки с таким именем – знаком только с Ксенией Алферовой и Георгиади – знаете, певица такая была? Так куда едем, Ксюша?

Она назвала адрес.

– Далеко же Вы забрались!

– Ребенку сапожки покупала.  А потом прогуляться решила, забрела вот куда-то.

   Слово за слово – разговорились. Стас рассказал, что у него двое взрослых сыновей, что много лет назад  жена оставила его и уехала с детьми в Америку, что каждый год он ездит к ним в гости и замечательно проводит там время. Сказал, что по образованию он архитектор, но по призванию – художник, и с неназойливым юмором преподносил истории из жизни великих и не очень, художников и скульпторов. Информация эта заставила Ксению слушать Стаса более внимательно – она очень уважала и ценила людей творческих профессий, и даже стала прикидывать, каким бы он мог быть мужем.  С ним можно было бы ходить на выставки, общаться с интересными людьми, быть в курсе культурных событий, ну, и, конечно, использовать автомобиль на всю катушку – и в магазин, и в гости, и к морю – все, о чем она мечтала. Легкая болтовня Стаса ее расслабила и немного развеселила, и совсем не насторожила реплика, что если  бы «девушка, оказавшаяся на дороге, была менее фигуристой и не в столь ярких брюках», то он бы даже и не подумал ее подвозить.

      Когда подъехали к дому Ксении, Стас сказал: «А может быть, вечером ко мне? Я вкусненькое что-нибудь куплю. Посидим, поболтаем, музыку послушаем. Как Вы на это смотрите?» Ксения, не раздумывая, ответила:

– Можно. Сегодня я одна – муж с сыном на дачу уехали, так что…

– Ну и отлично. Я уж за Вами заезжать не буду. К семи успеете? Я живу на Коровинским шоссе. Дом 9. Подъедете – звоните, скажу код домофона. Мой телефон запишите.

    Войдя в квартиру, Ксения сразу же набрала номер соседки Полины, пересказала ей  в деталях сегодняшнюю  историю и договорилась, что позвонит ей около восьми, якобы, по делу, но чтобы новый знакомый слышал и  не надеялся, что никто не знает, где и у кого она находится в настоящий момент. «Я тебе громко, чтобы он слышал, скажу: да я сейчас у знакомого. Где?  Далеко, на Коровинском. Но скоро уже домой поеду, так что –  жди» – этот текст предстоящего телефонного разговора обе постарались запомнить, как пароль. Полина, с которой Ксения ежедневно общалась  (по утрам  они вместе пили кофе или на кухне у Ксении на первом этаже, или у Полины на пятом, и до хрипоты ругали своих мужей),  предупредила подругу: «Ты поосторожней там, а то мало ли – может, он маньяк какой!»

      В начале восьмого Ксения поднималась на 14-й этаж 17-ти этажного нового дома. «И дом хороший, и место зеленое» – подумала, пытаясь  не признаваться   себе в своих далеко идущих  планах. Стас распахнул дверь еще до того, как двери лифта открылись. «Ждет. Понравилась я ему, кажется», – пронеслось в голове.

– Какая нарядная! Просто  икона стиля! – заулыбался хозяин, оглядев Ксению с ног до головы.  – Проходи, знакомься – мой приятель Игорь. Тоже архитектор.

   Такого поворота событий Ксения не ожидала, но решила не подавать виду, что смущена присутствием в квартире еще одного мужчины. Игорь, скорее всего ровесник Стаса – лет под пятьдесят, что-то резал на кухне, и на приветствие Ксении крикнул – «Салют!».

– Не стесняйся, сейчас поужинаем, – весело сказал Стас и включил музыку. – Медляк. Нравится? – произнес как-то многозначительно.

Ксения только пожала плечами.

«Ужин», состоявший из селедки с луком, нарезанной довольно крупными кусками, запотевшей бутылки водки и черного хлеба, был торжественно внесен в комнату: «Та-даммм!» – пропел Игорь, держа сей шедевр кулинарного искусства на подносе.

В восемь, как и договаривались, Ксения позвонила Полине и та, услышав заготовленный подругой текст, успокоилась.

     Приятели захмелели уже после второй рюмки.

– А сейчас – танцы. Кавалеры приглашают даму, – Игорь подошел к Ксении и картинно склонил голову.

Несколько минут топтания на месте под непонятную и незнакомую музыку показались Ксении вечностью.  Ее затошнило от запаха водки, которым пропахло, казалось, все помещение.

– Давайте приоткроем окно, а то очень жарко,  – попросила она, мечтая как можно скорее высвободиться из пьяных объятий приятеля Стаса.

– Бэз-з п-проблэм,  – с готовностью отреагировал тот. – Стас, даме жарко. Окно открой!

Однако Стас понял эту команду по-своему:

– Может быть, вы хотите удалиться в соседнюю комнату? Я не возражаю. Уж подожду,  – хихикнул он.

– И я не возражаю, – подхватил Игорь и крепко взял девушку за руку.

Ксению бросало то в жар, то в холод. Она судорожно искала выход из создавшейся ситуации.

– Мне надо… я отлучусь  на минуту, – смущенно сказала она, вышла в прихожую и прикрыла за собой дверь в комнату.

«Только бы замок открылся! Только чтоб открылся!» – мысленно проговаривала и дрожащей рукой, не слушающимися пальцами поворачивала все защелки и задвижки на входной двери. Ей удалось ее открыть,  не создав шума, и выскочить на лестничную клетку. Дальше все было как во сне – она бросилась по лестнице вниз, рассчитывая на то, что подвыпившие мужики, даже если и захотят ее преследовать, то, скорее всего, поедут на лифте. 14 этажей показались Ксении нескончаемыми! Но, находясь  где-то между третьим и вторым, она услышала гудение лифта, и припустила еще быстрее. Наконец-то, она на улице, ее не догнали!

    Она бежала, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг, постоянно оглядываясь, и думала только об одном – она спаслась! Минуты через две услышала сзади надрывный рев мотора  – машина мчалась по узкому переулку на бешеной скорости. Ксения забежала за угол дома, нырнула в кусты и пригнулась. Автомобиль, за рулем которого сидел Стас, а рядом, на пассажирском сиденье, его приятель, пронесся мимо. Ксения решила подождать какое-то время и не выходить из своего убежища. И не напрасно, потому что через насколько минут машина на такой же скорости проехала обратно. «Ищут меня! Если найдут, то мне точно не поздоровится», – подумала  с ужасом девушка.

     Время тянулось неправдоподобно долго. Прошло, наверное, больше часа, прежде чем Ксения решила выбраться из кустов. Улицы были пусты. Ксению трясло, хотя ночь была душная и жаркая. Не зная района, она решила идти наобум, предусмотрительно выбрав узкую дорожку между домами. Она очень устала и шла, еле переставляя ноги. Наконец, дойдя до довольно оживленной магистрали и увидев автобусную остановку, двинулась по направлению к ней.

     По шоссе неслись одинокие автомобили, освещая фарами сидевшую на скамейке  девушку. Какой-то раздолбанный «Жигуль»  остановился напротив:

– Чего Вы сидите? Автобусы уже не ходят! Подвезти? – прокричал  молодой парень,  высунувшись из окна.

– Нет, я такси поймаю, – с опаской ответила Ксения.

– А я и есть «такси», – улыбнулся он.  – Таксую по ночам. Да Вы не бойтесь! Я тихий, – и засмеялся.

    Сил у Ксении совсем не осталось, и она села в видавший виды драндулет, решив, что хуже уже не будет. Автомобиль рванул с места, и, громыхая, помчался по ночным улицам.

     К дому Ксении подкатили около двух часов ночи.

– У меня только пятьсот рублей с собой, – извиняющимся голосом сказала она.

– Не страшно. Спасибо! А, извините за нескромность – можно мне попросить у вас булочку какую-нибудь? Я целый день ношусь, даже поесть не успел,  – смущаясь  сказал таксист.

– Конечно, – почему-то обрадовалась Ксения, – пойдемте, я Вас кофе напою.

Парень запер машину и прошел за Ксенией в квартиру.

      Кофе и бутерброды были уничтожены в один момент. Ксения даже заулыбалась, глядя на его розовые щеки, пухлые губы и на то, с каким аппетитом он ест. «Пацан совсем», – подумала.  Тот вытер руки  салфеткой, сказал «спасибо» и пошел к выходу. Ксения поспешила за ним, чтобы поскорее запереть дверь, лечь спать и забыть обо всем случившемся. Вдруг  он резко повернулся и тихо спросил: «А может быть.. того? Развлечемся?», –  и пошел по коридору навстречу Ксении. Мгновенно оценив ситуацию и поняв, что «хуже» быть все-таки может – молодой, сильный, трезвый! – Ксения бросилась в ванную и заперлась.

– Ну что ты ломаешься, – говорил парень, дергая с силой дверь. – Получим удовольствие и разбежимся.

    Ксения пыталась его уговорить, объясняла, что она  устала, что лично против него ничего не имеет, и очень боялась какими-то словами его разозлить – а в гневе он может быть страшен и непредсказуем. Она плакала, говорила, что замужем, что муж может приехать со смены с минуты  на минуту, что она опасается за здоровье молодого симпатичного человека и судьбу его автомобиля. Неизвестно – то ли парню надоело, то ли он действительно испугался возвращения мужа, но вскоре он  ушел, хлопнув входной дверью.  Ксения услышала лязганье и грохот мотора его машины и через несколько минут вышла…

… – И это  только первая история! – всхлипнув, сказала Ксения. – А вот еще….

 Тамара слушала девушку очень внимательно, пытаясь понять, чем же она может помочь зацикленной на авто посетительнице.

– А чем Вы занимаетесь?– воспользовавшись небольшой паузой, спросила Тамара.

– Я? Воспитываю ребенка. Сына.

– Вы разве растите его одна?

– Формально нет. У меня есть муж, его отец. Но он постоянно на работе. А меня заставил уволиться, говорит, что жена должна дома сидеть. А я не могу так. И я хочу найти нового мужа! Меня все раздражает, мне скучно!..

      … – Вы понимаете? – мне скучно так жить! – произнесла  Ольга с отчаянием в голосе, пристально всматриваясь в лицо женщины-психолога, к которой она пришла по совету подруги.  – Я очень люблю своего мужа, я обожаю сына, я стараюсь делать все, как должно быть в семье! Но нервы уже не выдерживают! Вы только представьте! – недавно я пришла на прием к стоматологу – зуб болел целую неделю, а я все тянула, все времени не могла найти, Вы же знаете, сколько дел по дому накапливается! Он посмотрел и сказал, что больной зуб необходимо удалить. Я расплакалась. А врач просто оторопел, не ожидал такой реакции, и спрашивает: «Что же Вы так расстраиваетесь? Подумаешь, один зуб! Я сделаю все так, что никто и не заметит, что его нет!» А я ему: «Да разве только в зубе дело?! Все у меня плохо! Сын двоек нахватал, собака заболела, уколы ей по три раза в день делаю, с мужем поругалась, любовник бросил, денег нет – я ведь не работаю, а тут еще зуб болит – целыми ночами не сплю! Устала я!», – а сама реву, остановиться не могу. Он ошалел, наверное, от моего монолога. «Ну, девушка, подождите, не плачьте!», – засуетился, не знает, что делать со мной, как успокоить. Потом вышел куда-то, вернулся с бутылкой коньяка: «Давайте выпьем! По чуть-чуть! А зуб сегодня удалять не будем, я Вам сейчас его просто аккуратненько полечу, он болеть перестанет. Вы выспитесь нормально. А если снова заболит, тогда приходите, будем думать, что делать».

      Ольга эмоционально, в лицах пересказывала эпизод своего визита к стоматологу.

– Что Вы хотите от меня услышать? – спросила дама-психолог, делая ударение на слове «меня».

– Как  «что»?  – удивилась Ольга. – Совет, конечно: что мне делать. У меня в жизни все наперекосяк! Все не так, как я хочу, не так, как я себе представляла свою семейную жизнь. Я все думаю, думаю, целыми днями и ночами думаю – как мне жить дальше?

– Девушка, – раздраженным голосом произнесла психолог,  – меньше думайте. Идите работать! – встала и отвернулась к окну, недвусмысленно давая понять, что визит окончен…

 … – Ксения, – мягко произнесла Тамара, заглянув в список пациентов и отметив, что Ксения  сегодня  – последняя,  – скажите честно, что бы Вы хотели услышать от меня? Слова сочувствия или мое – личное – мнение?

– И то и другое хотелось бы, – с грустной улыбкой ответила девушка.

– Хорошо, – согласилась Тамара. – У Вас есть образование – это написано в анкете. Есть профессия, Вы не один год работали. Попробуйте, вернитесь на работу. И постарайтесь забыть о мужчинах с автомобилями. А если хотите узнать мое мнение – я Вам очень сочувствую!…

Часть 6

В дверь постучали, когда Тамара, попрощавшись с  пациенткой,  собиралась домой  и уже выключила компьютер.

– Войдите, – сказала она, будучи уверенной в том, что это кто-то из сотрудников клиники или заведующая – у нее была привычка заходить в конце рабочего дня и узнавать, довольны ли клиенты.

Но, вопреки ожиданиям, в кабинет решительным шагом вошла женщина и, извинившись, сказала, что записалась на прием только что:

– Вы ведь работаете до семи? Мне, правда,  сказали, что Вы уже закончили прием сегодня, но я очень просила и мне пошли навстречу.

– Ну, хорошо, я приму Вас. Садитесь, рассказывайте.

     Пока клиентка усаживалась в кресло, Тамара рассматривала женщину. Выглядела она лет на сорок пять – невысокая, стройная, явно не страдающая от лишнего веса, почти не заметный макияж, судя по хорошо поставленному и довольно громкому голосу и четким движениями – достаточно уверенная в себе, с хорошей стрижкой, подчеркивающей правильные черты лица. Одета в джинсы и облегающий рыжий свитер. Возраст выдавали только руки – несмотря на хороший маникюр, можно было безошибочно определить, что даме точно за пятьдесят.

– Меня зовут Карина, мне 54 года, я режиссер, – начала клиентка.

«Почти угадала», – подумала  Тамара.

– Что ж, Карина, слушаю Вас, – сказала Тамара, садясь в кресло напротив.

– В общем, история такая, – Карина казалась спокойной, но то, как часто она меняла позу, поправляла волосы, то ставила на колени, то рядом с собой маленькую сумочку, можно было понять, что она нервничает. Тамара решила не заострять на этом внимания, чтобы женщина еще больше не разволновалась.

– Я режиссер, – повторила она. – Не так давно у меня родилась идея одного интересного проекта.

«Финансовые проблемы? Кинули спонсоры? – мелькнула мысль у Тамары. – И почему они идут ко мне с подобными вопросами?»

– Я все продумала, весь сценарий пьесы – мне даже пришлось вторгнуться немного в авторский текст, чтобы уложиться во  временной лимит спектакля. Я продумала все мизансцены, декорации, музыкальное оформление – все вышло очень бюджетно, но при этом достойно. Нет, даже не так – все вышло просто здорово!  Оставалось только найти актера. Яркого, талантливого, способного вытащить на себе этот сложнейший текст. И я нашла его!

«Неужели служебный роман?» – подумала Тамара.

– Я нашла его!!! – громко повторила Карина. – И самое главное, что он согласился встретиться со мной, чтобы все обсудить в деталях! Но самое-самое главное, то, что это медийная личность, его знают, его любят, у него толпы поклонниц! И спектакль с его участием – а это моноспектакль, то есть он один на сцене полтора часа – просто был обречен на успех! – Карина говорила, все больше и больше возбуждаясь,  и было видно, насколько она увлечена своим проектом.

    Карина подробно рассказывала об авторе текста, о сюжете, о той музыке, которая должна звучать в спектакле, о том, как она должна отражать эмоциональное состояние героя, ну и, конечно, об актере: в каких спектаклях и фильмах он играл, насколько он талантлив и харизматичен, что ему подвластны любые жанры – от фарса до драмы….

   Тамара слушала женщину с огромным интересом, тем более, что она сама тоже причисляла себя к поклонникам этого популярного артиста – с удовольствием смотрела с его участием фильмы и сериалы. Но самое сильное впечатление на нее произвели его роли в спектаклях на сцене его родного театра. Пытаясь представить Егора Самойлова (а речь шла именно о нем), молодого, высокого, статного, с лучезарной улыбкой,  в новой роли – о ней Карина тоже подробно рассказала, жестикулируя, рисуя руками в воздухе замысловатые фигуры, даже вставала, пытаясь изобразить некую мизансцену, Тамара отвлеклась и, видимо что-то пропустила в рассказе Карины.

– … она просто откровенно пометила свою территорию! – с возмущением в голосе произнесла  Карина.

– Простите, я не совсем поняла – кто? – немного смутившись, спросила Тамара.

– Как  – «кто»?! Эта его режиссерша! Я же говорю Вам, он согласился играть в моем спектакле – я была на двадцать седьмом небе от счастья!!  – но сказал, что должен переговорить со своим директором, согласовать все сроки, даты. У него же съемка за съемкой! Они то куда-то уезжают, то театр едет на гастроли, то у него записи на радио, то интервью для журналов разных, в общем – без передыху! А его директор –  она же и режиссер, которая снимала последний сериал с его участием, ну, где он в главной роли. Так теперь он считает, что без нее ни шагу не может сделать! Ну, так вот, мы же встречались с ним в кафе – он сам место выбрал, в центре. Боже мой! – как все на него смотрели! с каким обожанием! Дамы всех возрастов просто таяли, сто раз подходили взять автограф и сфотографироваться вместе с ним – а он  ни одной не отказал! Мужики подходили, руки пожимали, большой палец показывали – мол, здорово все, наш человек! А я – вся в свете его обворожительнейших улыбок, рядом с ним, ему еле до плеча достаю! Но на меня тоже смотрят – кто это такая невзрачная с таким супер-парнем? А я так же была одета, как сейчас, специально, чтобы Вы ситуацию представили, – Карина распалялась все больше с каждой минутой.

«Нет, ей не 54, ей 24!», – усмехнулась про себя  Тамара.

– И что Вы думаете? Он ей звонит и просит ее приехать! А я-то ее не знаю, фамилию в титрах сериала этого даже не смотрела, но имя ее во время их разговора он произнес – Гуля. Татарочка, видимо, какая-то. Кто она? Что она? Какого возраста? Какие шедевры она наснимала еще? Приехала сама минут через 40. Маленькая – ниже меня, полненькая, ну никакая! Явно старше его лет на 10. Но очень шустрая! Сразу к нему целоваться, села рядом, тут же еду заказала, затараторила, что в пробке стояла, со мной – так, мельком взглянула, буркнула «здрасте». Он нас представил друг другу – с уважением. Ну, тогда она вроде сосредоточилась на теме – он вкратце пересказал, о чем мы говорили. Она слушала его внимательно, я кое-что добавляла, поясняла. А люди все подходят к нашему столику, фоткаются, руки жмут, отвлекают постоянно. Я, конечно, волновалась очень!  – я и сейчас так же волнуюсь  – только кофе могла пить, ничего больше в горло не лезло…

      Карина, погружаясь в воспоминания, вдруг как-то сникла, голос потускнел, блеск в глазах пропал:

– Можно у вас тут курить? – спросила шепотом, оглянувшись на дверь.

– Увы, – развела руками Тамара.

– Ну ладно. Слушайте дальше. Эта Гуля-гугуля  пересела ко мне поближе, достала телефон и сказала: «Сейчас я вам фотки Егора покажу». Я подумала, что будут какие-нибудь его фотографии, где он в роли, в костюме. А она начала – «вот Егор в машине, вот Егор  в теннис играет, вот Егор после душа – смотрите, как ему идет этот белоснежный махровый халат! вот Егор на кухне готовит – он обалденно, кстати,  готовит!»  – и этот список «Егор здесь, Егор там, Егор один, Егор с ней» я думала, будет продолжаться бесконечно! Но больше всего меня потряс, конечно, «Егор в халате после душа»! – Карина опять заговорила быстро и громко. – Вы же понимаете, зачем она это делала?

– Зачем? – с искренним удивлением спросила Тамара.

– Зачем?! Она пометила территорию! «Он – мой!»  – вот что она хотела этим сказать! И чтобы я – наглая самозванка – даже не думала к нему приближаться! Да я ведь и не собиралась! В тот момент она совершенно не думала о нем, о том, что ему будет интересно участвовать в моем проекте! Она боялась, что я буду претендовать на него как женщина! Но он же мне в сыновья годится!!! После этой демонстрации я сразу поняла, что его желание в расчет не принимается, и что не видать мне Егора в своем спектакле, как своих ушей.

   Карина замолчала  и смотрела на Тамару, ожидая ее реакции.

– Карина, а чем же я могу в этой ситуации Вам помочь? – после небольшой паузы спросила Тамара участливо.

– Теперь уже и не знаю, – вздохнула Карина. – Когда шла сюда, казалось, что если расскажу всю эту историю, то что-то услышу в ответ – грамотную профессиональную оценку, или совет – что мне делать: или оставить идею с этим проектом, или искать другого актера. Это же была моя мечта.. Вот Вы – женщина. Вы были когда-нибудь в подобной ситуации?

– Когда кто-то, как Вы говорите, «метит территорию»? Вас ведь это больше  всего взволновало и расстроило?

– Да, именно это. И возмутило! Я же повода не давала!

Тамара встала, подошла к окну.

– Была, – сказала тихо, не оборачиваясь. – Только тогда территорию метила я.

Часть 7

Тишина в кабинете становилась невыносимой.

    Первой заговорила Карина:

– Расскажите!

– Не сегодня. Если хотите, позвоните, можно встретиться на нейтральной территории, – ответила Тамара и протянула посетительнице визитку.

– Тамара Арамат, – прочитала вслух Карина. – Как красиво звучит! – улыбнулась. И, уже закрывая за собой дверь, обернулась:  – Спасибо! Я обязательно позвоню! Всего доброго!

       Зачем Тамара предложила Карине встретиться, она не могла себе объяснить. Возможно, несмотря на явную симпатию к женщине, просто хотела скорее остаться одна. Да и не верила она в то, что Карина позвонит…

      Следующий рабочий день начался, как обычно в 9 утра.  И хотя Тамара не спала почти всю ночь, вспоминая и прокручивая в который раз ситуацию, о которой уже много лет так хотела кому-то рассказать, с кем-то поделиться, выслушать либо осуждение, либо сочувствие, и в то же время  боялась – страшно было оформить эту историю в слова (да и  какие слова могут передать ту бурю чувств, охвативших ее в тот вечер?!),  на работу она пришла вовремя, как всегда аккуратно причесанная и благоухающая любимыми  Eisenberg J’Ose.

    Ровно в 9 в дверь постучали.

– Можно?– вошла женщина. – Доброе утро!

– Проходите, садитесь в кресло, – привычно-дружелюбным тоном  произнесла Тамара.

Женщина стояла и  пристально смотрела на Тамару.

– Что же Вы стоите? Проходите! – повторила Тамара.

– Простите, я прочитала на табличке «Тамара Арамат». Но Вы так похожи на мою сокурсницу Ольгу! – в девичестве она была Семеновой, а уж потом – не знаю. Ну, просто одно лицо!  – женщина говорила чуть приглушенным голосом, видимо не могла справиться с удивлением.

 Тамара  встала  и подошла к посетительнице.

– Вика? Ты?! Не может быть! –  женщины обнялись. – Викуся! Не верю! Сколько лет прошло! Мы все тебя потеряли – собирались на юбилеи выпуска, а про тебя никто ничего не знал – ни адреса, ни телефона! Ну, садись скорее, рассказывай!

– Но почему «Тамара»? Да еще «Арамат»!  – усаживаясь в кресло, спросила Вика.

– Это все ерунда – «кличка» для имиджа, – рассмеялась Тамара. – Проще – псевдоним. Ну, кто  доверит свои сокровенные истории  человеку с такими не солидными именем и фамилией?   А тут – звучно, красиво, ни на кого не похоже. Многие именно на оригинальность клюют, на, как теперь модно говорить, эксклюзив. Да хватит про меня, все потом! Скажи лучше, что же тебя-то, нашу  талантливую отличницу, любимицу педагогов, симпатичную хохотушку привело в сие заведение?

– Ох, Оль,  можно я так буду тебя называть? Не могу сразу привыкнуть к такой экзотике.  А-ра-мат. Надо же! Сама, небось, придумала? Ты ж у нас всегда выдумщицей была, – с улыбкой произнесла Вика.

Тамара включила кофе-машину, достала из шкафчика конфеты, коих скопилось довольно много за последнее время – благодарные клиентки считали своим долгом одарить «мудрую, терпеливую и доброжелательную» советчицу именно символом сладкой жизни.

Вскоре ароматный кофе уже дымился в миниатюрных чашечках, сочные дольки лимона аккуратно распределились по маленькому блюдцу, а любимые Тамарой-Ольгой конфеты «Mozart» в открытой коробке  соблазняли тончайшим ароматом молочного шоколада.

– Что привело? – переспросила Вика. – Отчаяние. Или беспомощность. А, скорее всего, моя слабость. Моя неспособность выйти из сложившейся ситуации и найти решение – заметь, разумное решение! – моих проблем.

   Вика отхлебнула кофе и продолжила:

– Знаешь, Оль, мне, наверное, грех жаловаться. У других и хуже бывает в жизни. Я не стану занимать твое время и забивать твою голову изложением всех перипетий моей биографии и рассказами обо всех радостных и печальных событиях, обо всех увлечениях и «любовях». Противно чувствовать себя нытиком, да и слушать эти типичные бабские жалобы на жизнь не доставляет никому удовольствия. Я понимаю, что именно это входит в твои обязанности – ведь не с радостными же «притопами и прихлопами» приходят к тебе люди!  – и представляю, как ты устала от  этих бесконечных слез и соплей. Но я уж воспользуюсь своим привилегированным положением и позволю себе быть предельно честной с тобой. Все-таки пять лет, как говорится, за одной партой просидели, сосиски с горошком из одной тарелки ели, помнишь? – в нашей столовке тогда ничего больше и не было, кроме такой роскоши, да дурацких пирожков с повидлом, –  Вика грустно улыбнулась и замолчала, ожидая реакции подруги.

– Ну, что ты, Вика! Даже и не думай! Рассказывай, но не как «консультанту по общим вопросам», а как Оле Семеновой, как раньше – мы же, хоть и не плотно дружили, но всегда друг другу доверяли. Или, если тебе так будет удобнее, расскажи просто как женщина женщине, – участливо отозвалась Тамара.

– Спасибо, Олечка. – Вика допила кофе, отодвинула чашку, откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. – Может, немного сумбурно будет, но уж как получится. Трудно для всех эмоций слова подобрать, такие, чтобы объяснить, что я чувствую, но, думаю, ты поймешь. Так что – просто факты.

Я была замужем, сменила фамилию, переехала на другую квартиру – поэтому, вы меня и не смогли найти. Вышла по любви – пять лет встречались до свадьбы. Пять лет войны с моими родителями, но я победила и была счастлива. Родился сын. Замечательный мальчик! Сейчас он уже взрослый, конечно!…  Со временем чувства, наверное, притупляются, но у меня с мужем все было хорошо – мы, как и все, ссорились, находили поводы для взаимных обвинений, но нас по-прежнему влекло друг к другу. И это, думаю, позволило нам прожить вместе почти 15 лет. Потом начались серьезные конфликты. Безусловно, сыграл свою роль алкоголь, но, сейчас, мне кажется, что, если бы я проявила чуть больше терпения, то это, так скажем, «увлечение» мужа, еще можно было бы нейтрализовать. Но на тот момент я уже не верила в возможность продолжения совместной жизни. Было жалко себя, свою молодость, мне хотелось любви, понимания, мне хотелось совместных прогулок, поездок в гости, тихих вечерних разговоров. А этого ничего не было. Мне было безумно жалко сына. Я не знала, что ему сказать, как объяснить свое, уже окончательное решение – расстаться с его отцом.

     Как раз в тот период на работе за мной стал настойчиво ухаживать молодой человек. Целый год он провожал меня до дома, признавался в любви, дарил цветы. Сначала я его не воспринимала всерьез, тем более, что он был намного моложе меня, и очень комплексовала по этому поводу. Но потом привыкла, да и выглядела я моложе своих лет, так что разница в возрасте была почти не заметна. В общем, через год мы сняли квартиру и стали жить вместе. Сын решил тоже жить с нами – я ему предложила выбор: или все остается по-прежнему и мы живем с папой, или он остается с отцом, а я ухожу одна, или мы уходим вдвоем. Он выбрал третий вариант.

Могу без преувеличения сказать, что мне завидовали все подруги – они  моего нового избранника  называли «динозавром», мол, такие, как он,  все уже  давно вымерли. Веришь, за  десять лет мы ни разу не поссорились! Я купалась в любви и обожании, мне посвящались стихи и песни, мне постоянно говорились комплименты и ласковые слова. Я была «самой лучшей», «самой красивой», «самой умной» и во всем остальном – «самой-самой». Он делал без возражений любую домашнюю работу (я, естественно, не злоупотребляла поручениями, но отказа не было никогда!), он ходил со мной на прогулки, готовил ужин к моменту моего возвращения с работы, про «кофе в постель» я уже и не говорю! Много лет я была уверена, что поступила правильно, уйдя от мужа… Но через 10 лет начались проблемы. И опять алкоголь…

Вика встала с кресла и подошла к окну. Несколько минут молчала. Потом снова села – в глазах стояли слезы.

– Несколько лет я безуспешно боролась с этой его страстью. Постепенно мы стали совершенно чужими людьми. Какая уж тут любовь и забота? Жили как соседи… Понимаешь, Оль?… Потом была одна история, довольно долгая, которая все поставила с ног на голову.  Я полюбила другого человека. Просто крышу снесло! В моем-то возрасте! Ты не поверишь, но такого сильного чувства я не испытывала никогда и ни к кому! Я пребывала в эйфории, я ощущала, наконец-то себя абсолютно счастливой!  Я не просто готова была уйти из дома –  я  мечтала об этом!   Несмотря ни на что!  Но мой «сосед», узнав о моей измене, вдруг стал  бороться за меня – всеми, доступными ему способами – честными и бесчестными. Его изобретательность не знала границ!  Он брал меня измором – караулил у подъезда, вскрывал почту, проверял телефон, отслеживал маршруты, угрожал, умолял вернуться и начать все с начала, клялся в верности и любви, шантажировал, выбрасывал мои вещи из квартиры, несколько раз менял замки, оскорблял, потом снова  стоял на коленях, плакал, писал ежедневно записки то со словами ненависти, то со словами любви. Ты бы прочитала – с ума бы сошла от перепадов его настроения! Я чуть и не сошла. Еще мама добавила. Не знаю, кто бы выдержал такой двусторонний напор… Я и не выдержала. Оставила все, как было. Знаешь, пожалела мужика: он в довершение всего еще ногу сломал, ходить не мог, потом костыли… Я восприняла это как знак.  Ну, и поверила – ведь после этого два года меня обхаживал, облизывал, каждый день стихи писал любовные. Хорошие стихи. Иногда до слез меня трогали. Думала – как же так я могла не заметить его истинного отношения к себе?

Вика снова встала, прошлась по кабинету.

– И как теперь? – робко спросила Тамара, с сочувствием глядя на Вику. Да какая там «Вика» – «Виктория»! да еще с отчеством – ведь далеко не молодые они уже, а Вика к тому же  на несколько лет старше Тамары.

– А никак. Вообще никак. Не встречает у метро, ужин к моему возвращению не готовит, слов приятных не говорит, ни прически новой, ни платья нового не замечает, забывает то, что я рассказываю, гарнитуру из уха не вынимает круглосуточно. Даже не едим вместе. О стихах или сюрпризах и не говорю. Я бы, может, и не претендовала на все перечисленное (да, собственно, я и не претендую), если бы не с чем было сравнивать. Но я же знаю, помню, как было!  Так зачем тогда  столько усилий он прикладывал, чтобы меня «вернуть в семью»? Зачем?! Вот этого я не понимаю!  – Вика говорила все громче, голос стал более звонким и высоким. Она то быстро ходила от одной стены к другой, хотя пространство кабинета было небольшим, то останавливалась и бессмысленно  передвигала чашки на столе, то  брала из коробки конфету и тут же  укладывала ее обратно.

– Вик, не нервничай, здоровье дороже, – не зная, что сказать, начала было Тамара.

– Да какое уж тут здоровье! – одни нервы! Вот скажи – почему прямо не сказать мне о том, что  – все, разлюбил, скучно, надоела, нашел другую, хотя не похоже…

– А тебе надо это?  – ужины, встречи, стихи?

– Не знаю, – выдохнув и вновь садясь в кресло, ответила Вика. – Обидно. Опять себя жалко. Вроде не совсем еще старуха, еще чего-то хочется в этой жизни пережить.

– Зачем тогда …продолжать? – опять с трудом подбирая слова, спросила Тамара.

– Боюсь одиночества. Не в том смысле, что завою от тоски и скуки, а то, что с живым человеком рядом как-то спокойнее. Не молодая ведь – бывает, давление поднимается, а «скорую» вызвать – и дверь некому открыть. В принципе, когда он трезвый, с ним можно договориться, и даже поговорить на общие темы…

– Так он еще и пьет?! – перебила Тамара.

– Пиво. Иногда. Но и с него дурной делается… Привычка, наверное, еще меня держит – сколько лет вместе…

– Развода  боишься? Да, это тяжелая процедура всегда и почти для всех.

– Нет, Оль, мы же в гражданском браке.

Тамара с удивлением взглянула на подругу:

– А почему не зарегистрировались? Не предлагал?

– И не раз. Я не хотела. Подсознательно боялась что ли, что не навечно с ним. Детей поздно было заводить. Какой смысл?

– Все же хотят замуж! Странная ты, – осторожно заметила Тамара.

– Я не «все». Я была уверена,  что с мужем – с отцом моего сына – будет навсегда. Но  –  не сложилось. Хотя такая любовь была – первая, чистая! До сих пор вспоминаю. Признаюсь, хотела замуж еще раз, даже очень хотела, вернее, думала, что только замужество подходит для наших отношений, ну, еще венчание, конечно.

– Это ты о..?

– Да, моя последняя любовь. Видимо, не суждено было. И даже причина не важна.

– Викусь, ты шла сюда за советом, – немного помолчав, сказала Тамара, –  не знала, что встретишь здесь меня. Если бы на моем месте сидела другая дама-консультант, ты  то же самое рассказала бы ей? Что ты надеялась услышать?

– И не знаю даже, Оль.  Думаю, каждая женщина, давая советы другой, ориентируется на свой опыт, на свое восприятие событий, отношений. Знаю, что некоторые психологи предлагают опробовать принцип, или метод –  не знаю, как назвать –  «компенсированного желания». Это когда ты очень чего-то хочешь, но нет возможности реализации этого желания, надо найти ему замену – типа, нет денег на шубу, купи помаду.  Но с шубой-то проще, сама понимаешь. А что с нерастраченной любовью делать? Чем ее заменить? И ведь еще хочется быть любимой! Хочется быть нужной, востребованной, тепла хочется, нежности, – Вика едва сдерживала слезы.

– Понимаю, – тихо сказала Тамара, выходя из-за стола. Подошла к подруге, положила руки ей на плечи. – Не плачь, хорошо, что ты хотя бы выговорилась. Не обижайся, но я ничем не могу тебе помочь. Даже не знаю, как повела  бы себя  я в подобной ситуации.  Сделать это можешь только ты сама. Са-ма! Только ты можешь понять и решить, что тебе нужно, с чем  ты сможешь справиться, а с чем нет, с чем готова мириться, а против чего  будешь воевать. И нужна ли тебе такая жизнь – в вечной войне. Терпению, кстати, тоже когда-то приходит конец.  Так что, Help yourself!..

Тамара с Викой обнялись и заплакали.

Часть 8

Карина позвонила через два дня:

– Тамара, здравствуйте! Это Карина. Помните? – режиссер. Я к Вам…

– Да, конечно, здравствуйте, – не давженщине договорить, ответила Тамара, сразу даже не поняв – рада она этому звонку, или надо срочно придумывать какую-то вескую причину, чтобы либо отодвинуть встречу на неопределенный срок, либо вовсе избежать ее.

– Я специально выждала два дня, чтобы дать Вам время определиться – хотите Вы встретиться со мной или уже передумали.

«Надо же, какая проницательность! – удивилась Тамара. Сразу видно – режиссер».

– Ну, почему же  «передумала»? – неожиданно для себя самой ответила Тамара. – Давайте встретимся. Я смогу сегодня после семи. Рядом с нашей клиникой есть «Шоколадница». Не возражаете?

– Да хоть где! – засмеялась Карина. – Вы мне очень понравились. Я вообще людей люблю, они мне интересны – и с человеческой и с профессиональной точки зрения. Так что я никогда не упускаю возможности пообщаться, тем более, с человеком, близким мне по духу.

Казалось, Карина могла говорить очень долго, и Тамара, решив, что все разговоры все же стоит перенести на вечер, сказала:

– Вы мне тоже очень симпатичны, Карина. У меня, к сожалению, сейчас начнется прием, так что – до встречи!

    …Рабочий день пролетел незаметно. Клиентки шли одна за одной, выплескивали на Тамару свои беды и обиды, а она, не изменяя своим принципам, с каждой старалась быть предельно внимательной, искренней и терпеливой…

      Вечер выдался на удивление теплым – Тамара даже пожалела о том, что назначила встречу так близко от клиники: она с удовольствием прогулялась бы сейчас по вечерней Москве, не спеша прошлась бы по тихим переулкам, вдыхая неповторимые  ароматы наступающей осени и наслаждаясь буйными красками уходящего лета.

   Войдя  в «Шоколадницу», Тамара не сразу увидела Карину – она сидела в углу за двухместным столиком и что-то искала в сумочке. «Господи, неужели диктофон готовит? – мелькнула мысль. – От нее всего можно ожидать – материалы, небось, собирает для каких-нибудь своих проектов». Она быстро, насколько это было возможно в довольно тесном помещении кафе, подошла к Карине.

– Добрый вечер! Я немного опоздала, простите.

– Ой, Тамара, здравствуйте еще раз! – обрадовалась Карина. – Я сама только что пришла. Вот, телефон отключаю, чтобы не мешал разговору. А то, знаете, сколько у меня звонков по вечерам? Все что-то от меня хотят, всем я что-то должна! Но я всегда отвечаю, в любое время суток, отключаюсь только, когда важная встреча, как сейчас. – Карина закрыла сумочку. – Что Вы будете заказывать? Я – эспрессо и тирамиссу. Грешна, люблю сладкое, – улыбнулась, явно предвкушая удовольствие.

– А я буду капуччино с корицей и блинчики с малиной и мятой, – тоже улыбнувшись, ответила Тамара.

    Очень любезный и расторопный официант принес заказ.

– Может, перейдем на «ты»?  – извиняющимся тоном спросила Карина. – Мне как-то проще так разговаривать. Да и ближе сразу люди становятся.

– Не возражаю, – согласилась Тамара.

– Ну, и отлично! Тогда мы сегодня поменяемся ролями. Я слушаю тебя,  – Карина уселась поудобнее.

    Еще не решив, с чего начать рассказ, Тамара сделала глоток кофе:

– Горячий! – поставила чашку.  – Но мне придется начать издалека, чтобы было понятно – что, как и почему. Так что, наберись терпения.

    Тамара огляделась по сторонам. Она хорошо знала это место – не раз бывала здесь с подругами. Официанты узнавали ее, приветливо улыбались при встрече, а некоторые даже помнили, что она обычно заказывает и, подходя к столику, почти утвердительно говорили: «Вам, как всегда, капуччино с корицей и блинчики с малиной». На стенах кафе висели репродукции картин современного итальянского художника, фамилию которого она никак не могла запомнить. Но каждый раз, приходя сюда и прочитав  в правом нижнем углу картины  «Августо Фамелли», была уверена, что уж теперь-то она точно ее не забудет. Вот и сейчас, взглянув на его работы, подумала, что в следующий раз ей уже не придется мучительно вспоминать фамилию автора.

      Все картины были выдержаны в одной цветовой гамме – желто-коричневой, с небольшими вкраплениями белого, голубого и золотого. Изображались на них молодые, красивые мужчины и женщины – на берегу моря, за столиками открытой веранды, у фонтана. Были и пейзажи – одинокая пальма на морском берегу, горы, утопающие в зарослях невысоких деревьев, море, играющее всполохами лунного света. Но одна картина особенно нравилась Тамаре  – она висела как раз над столиком, за которым сидели они с Кариной. На картине был изображен мужчина, видимо, тоже итальянец – высокий, статный, темноволосый, в белой рубашке с коротким рукавом и песочного цвета свободных брюках. Художник нарисовал его фигуру со спины – он широко шагал по пустынному пляжу в сторону  сверкающего разноцветными огнями города. Слева от него – уже слегка потемневшее вечернее море: лишь кое-где на гребешках еле заметных волн вспыхивают блики. Справа – песчаная бесконечность, на которой едва обозначены пляжные зонтики. На переднем плане – на шезлонге сидит девушка. Она смотрит на море. На ней белоснежное платье. Но не просто белое, а с мельчайшими, едва заметными золотыми крапинками, мерцающими, словно отблески последних лучей заходящего солнца. Видимо, Августо Фамелли хотел сакцентировать внимание  на хрупкой женской фигуре  – именно девушку автор сделал центральным персонажем этой картины. Каждый раз, бывая в этом кафе, Тамара подолгу смотрела на нее и придумывала разные истории. Сегодня она вдруг увидела там себя…

– Я любила этого человека, – после небольшой паузы медленно заговорила Тамара, не сводя глаз с картины. – Или думала, что любила, а на самом деле это была просто страсть. Гормональный всплеск… Первые четыре месяца это вообще было какое-то сумасшествие! Мы встречались каждый день, а то и по два раза в день – он заезжал за мной утром, после того, как мой сын уходил в школу, и привозил обратно к моменту его возвращения, к обеду. И вечерами, если у меня была возможность отвезти ребенка к бабушке – мы тоже встречались, пусть на два-три часа. Мы катались на машине по городу, заезжали в его маленькую квартирку, перекусывали в кафе… Знаешь, что-то в нем было такое – неуловимо-притягательное. О таких говорят  – «знойный мужчина». Все женщины, всех возрастов просто шеи сворачивали, когда мы входили в какой-нибудь ресторан. Может быть, и я купилась на эту «неуловимость».  – Тамара замолчала, сделала еще глоток кофе. – А меня буквально распирало от гордости: вот, смотрите! этот мужчина идет со мной! А вы все продолжайте сидеть и завидовать!

   В этом любовном угаре я просуществовала около полугода. Потом встречи стали реже – он ссылался на занятость. Однажды, приехав ко мне, рассказал, что познакомился с «потрясающей итальянкой», что они провели вместе несколько дней – он возил ее по Москве, а она за это время успела в него влюбиться. «А ты?» – спросила я. «А что  – я?»  – как всегда невозмутимо отреагировал он. – Она классная! Фигура, волосы, кожа, сиськи! Она богата и хочет замуж».  – «А ты?» – повторила я, не находя подходящих слов.  – «Пока съезжу ненадолго в Италию, посмотрю, как и что, попробую бизнес начать». Это был удар под дых! Собрав все свои последние силы, оставшиеся после его рассказа, я улыбнулась и попыталась увернуться от его, таких всегда желанных, объятий.

– Ты что – ревнуешь? – спросил он удивленно и с легкой ухмылкой. – Ты же меня знаешь –  я не создан для долгих, тем более серьезных, отношений. Нам хорошо вместе? Хорошо, – ответил сам. – Ну, и кто мешает, чтобы и сейчас было хорошо?

   Я была в замешательстве. Но, зная, по его же рассказам, о его любвеобильности, подумала: «Действительно, ну, увлекся в очередной раз – что такого? Она уедет скоро, я останусь. Может быть, забудет ее – как говорится, с глаз долой – из сердца вон». Но мало того, что он не забыл, он все-таки уехал в эту проклятую Италию и женился на ней! С бизнесом, правда, не сложилось. Но дама была на самом деле богата, ни в чем ему не отказывала – они путешествовали на машине по Европе, он вволю наигрался в казино… Словом, наши отношения должны были на этом и закончиться.

– «Должны были», но не закончились? – спросила Карина, которая все это время сидела, не шелохнувшись и, видимо, забыв о своем  эспрессо и любимом десерте.

– В том-то все и дело, что – нет! Я еще не рассказала тебе, что он привозил свою итальянку перед отъездом  в мой дом –  «познакомить»! Представляешь, что я пережила за те часы, что мы сидели вместе за столом, пили принесенное ими итальянское вино и поглощали в огромном количестве итальянские сладости?! Она явно была в него влюблена – то и дело нежно касалась его руки, обнимала, клала голову ему на плечо, заглядывала в глаза. Он был сдержан, по привычке отшучивался и разыгрывал недоумение по поводу ее поведения.

– Ужас какой! – возмутилась Карина. – А ты-то? Почему позволила привезти ее в твой дом?

– Мне было интересно, на кого он меня променял. Это глупо, конечно, звучит. Возможно, тогда – для себя – я не так это формулировала. Может быть, хотелось убедиться, что эти его новые отношения закончатся ничем. Мне хотелось определенности – или он со мной, или… уже нет.

    Тамара вновь взглянула на картину. Она не знала ее названия, но мысленно называла ее «Он ушел».

– Извини, конечно, Том, а… как она тебе, вообще-то? Симпатичная хотя бы?  Молодая? –  робко спросила Карина.

– Как? Яркая. Темпераментная. Она не чистокровная итальянка – папа у нее француз. Видимо от него ей достался золотистый цвет волос. А волосы – шикарные! Длинные, густые, жесткие – как грива! Сложена пропорционально. Ну, что еше? А! «Сиськи», конечно! – Тамара улыбнулась, но в глазах была печаль. – Знаешь, Карина, тогда, во время этой встречи втроем, я думала, что это конец. Хотя виду не подавала – максимально постаралась проявить гостеприимство, весело болтала с ней по-английски. Думаю, она не догадалась о наших отношениях, потому что, когда он вышел на балкон курить, она призналась мне, что влюбилась в него с первого взгляда, и теперь не может представить, что он исчезнет из ее жизни. И даже заплакала. И, веришь, мне было ее искренне жаль, потому что я, как наверное, никто другой, ее понимала. Хотя сама я никогда бы не согласилась связать свою жизнь с этим неисправимым, отчаянным ловеласом…

   Посетителей в «Шоколаднице» с каждой минутой становилось все больше. Шум голосов, смех, звон посуды, музыка, негромко звучащая из развешенных по углам динамиков немного отвлекли Тамару от рассказа.

– Карина, твой кофе, наверное, остыл.

– Да уж какой кофе! Я заинтригована так, что про все забыла! Это же еще не конец истории? – спросила с надеждой в голосе.

– Далеко не конец, – вздохнув, ответила Тамара. И, машинально повертев в руках кофейную ложечку, продолжила.

– Он вернулся через два года, и, как ни в чем не бывало, заявился ко мне – даже без звонка. Надоело ему в Италии, видите ли! – Тамара горько усмехнулась. – Конечно, прошло много лет с тех пор и события того времени давно уже не бередили душу.  Но сейчас, впервые рассказывая о них, она вновь ощутила такую знакомую ей щемящую грусть, что захотелось плакать. О чем могла плакать взрослая, вполне самодостаточная женщина? Об ушедшей молодости?  – о возрасте, когда все ярко, все звонко, все искренне, когда каждый новый шаг – открытие, а новая встреча сулит бездну еще неизведанных, головокружительных ощущений, когда каждое увлечение кажется «последней любовью»? Тамара справилась с подступившими слезами, отпив из чашки уже холодного кофе.

– Вы понимаете, Карина, то есть, ты понимаешь, – от волнения она запуталась в местоимениях, давно выработав привычку обращаться ко всем на «вы», – наша связь продолжалась много лет. Хотя, после его  внезапного возвращения, «связью» назвать наши встречи раз в полгода  было бы неправильно. Я до сих пор не понимаю, что заставляло его приезжать ко мне и общаться так, как будто мы расстались вчера. И что побуждало меня не отказываться от этих встреч. У него никогда не было недостатка в женщинах – только подмигни, любая  – его. Потом я второй раз вышла замуж. Причем мой новый муж знал о существовании в моей прошлой жизни любовника. Но на момент знакомства с ним я уже порвала ненужную и унизительную для меня связь. Хотя общаться мы не перестали – он бывал у нас в гостях и даже периодически привозил какую-нибудь новую пассию. Я уже не обращала на это внимания,  реагировала на любую девицу абсолютно спокойно –  мне казалось, что все давно перегорело. Мой новый союз вполне удовлетворял меня – жили мы дружно, муж был заботлив, внимателен, ласков. Мне не на что было жаловаться,  и не было повода искать приключений на стороне.

   Но однажды мой бывший любовник –  кстати, я, кажется, не сказала до сих пор, как его звали, то есть, зовут – Андрей –  прикатил с очередной девицей к нам на дачу. В это время у нас гостила моя подруга Лена, которая была в курсе моих прошлых отношений и связанных с ними переживаний. Затеяли шашлыки, поставили на улице большой стол. Все активно участвовали в подготовке ужина. И вскоре уже радовали глаз свежие овощи и зелень, дымилась молодая картошка, аппетитно пахло готовящееся мясо, красовались бутылки красного вина, коньяка, запотевшие бутылки водки, извлеченные из морозильника. Наконец, все уселись, засуетились, разливая напитки и раскладывая еду по тарелкам. Мой муж ухаживал за мной и за Ленкой, а Андрей обхаживал свою даму. Не знаю, не могу сказать, что стало причиной в тот вечер, какой бес вселился в меня – может быть, сыграли свою роль несколько выпитых рюмок, но присутствие девушки стало меня напрягать. Это сейчас я называю ее «девушкой», а тогда, мысленно я называла ее «сучкой». Выглядела она роскошно – декольте, каблучищи, прическа! –  особенно на фоне наших  дачных нарядов: мы с Ленкой особенно не заморачивались  и ходили в жару в шортах и открытых майках. И даже появление в наших рядах юной гостьи не заставило нас отказаться от легкой и удобной одежды. Конечно же, девка была во вкусе Андрея! Молодая, высокая, белокожая, с длинными ногами  и третьим размером груди. Вела она себя на удивление скромно – участия в общих разговорах не принимала, мило улыбалась, казалось, даже стеснялась знаков внимания своего ухажера, почти ничего не ела. А он, заметив это, начал кормить ее, что называется –  с рук, нацепив кусочек мяса, или дольку помидора на вилку. Она покорно открывала свой маленький ротик и тихо говорила «спасибо».  «Вот же сволочь!» – думала я,  даже не зная точно, к кому относилось это определение. И через какое-то время меня «понесло»: каждый раз, когда Андрей брался за вилку, чтобы кормить девицу, я встревала с каким-нибудь вопросом, типа: «Андрюш, а помнишь, как мы с тобой к фотографу ходили? Он еще тогда подумал, что ты мой муж?». Или – «Ой, я вдруг вспомнила, как мы ездили с тобой на твою новую квартиру, она была пустая совсем, только газовая плита, холодильник и кровать от бывшей хозяйки остались. Тогда мы тоже водку пили холодную, а я, ты знаешь, ее терпеть не могу, но ты уговорил, я выпила и даже не поморщилась». Когда к столу подбежали собаки, выпрашивая угощение, я сказала: «А помнишь, когда мы возили Джека с Микой на прививки, ты проколол колесо, мы вышли из машины,  был жуткий, пронизывающий ветер, и дождь, а псы внутри начали метаться, испугались, что хозяйка ушла и случайно закрылись внутри – лапами придавили все кнопки, которые двери блокировали. Я уж и не помню, как мы обратно в машину попали, кажется, ты влез туда через багажник». Я и про итальянку его что-то ввернула!  И каждый раз, когда я предавалась воспоминаниям вслух, вилка с угощением замирала на полпути к розовому ротику, ротик кривился в подобии вежливой улыбки, а Андрей отвлекался от спутницы и даже что-то отвечал мне. Между вопросами «а помнишь?» я налегала на водку и судорожно соображала, что бы еще такого вспомнить, что можно было бы озвучить прилюдно и дать понять «этой сучке», что она – полное «никто» для мужчины, с которым меня связывает столько лет, событий и общих  воспоминаний. Цель была достигнута – девица сникла. Есть наотрез отказывалась и резко засобиралась домой.  Андрей выглядел, как всегда, беззаботным и веселым, но увезти свою "грудастую" сразу согласился. Ленка весь вечер напряженно смотрела на меня, вяло что-то жевала и подавала мне какие-то знаки, на которые я принципиально не реагировала. Муж мой – надо отдать ему должное – делал вид, что ничего не замечает, но после того, как я, эмоционально вымотавшись, ушла в дом и легла на диван – руки-ноги дрожали, в горле пересохло, мутило от выпитого – пошел за мной, сел рядом и тихо спросил: «Ну, за что ты так девочку?»  – «Не знаю», – только и смогла ответить я, и тут же заснула.

     Тамара взглянула на Карину – та сидела, подавшись вперед, сжимая в руке чашку с остатками кофе и, казалось, не дышала.

– Тамара, – прошептала она со слезами на глазах, – как ты это вынесла?!

– Тот же вопрос  задала  мне утром Ленка. Тогда – не знаю. Сейчас, наверное, тоже не отвечу. Я о другом думаю – как вынес это мой муж!

– Да уж, – покачала головой  Карина.

   Женщины помолчали, поковыряли каждая свой десерт.

– Эта история похлеще моей татарочки Гули-гугули. Правда, Тамар?

– Не знаю, Карина, – вздохнула Тамара. – Кстати, та девица тоже татарка была – Алсу. Андрей ее в шутку называл «Алсучка».

– А ты – «сучка»! – Тамара с Кариной рассмеялись…

   …Выходя из кафе, Тамара оглянулась, посмотрела на свою любимую картину  и тихо произнесла: «Он ушел… Навсегда».

Часть 9

Весна в этом году явно запаздывала. Даже, глядя на календарь, невозможно было поверить в то, что на улице апрель. Пронизывающий холодный ветер и мелькающие по краям газонов  почерневшие кучки снега, а также постоянные неутешительные прогнозы синоптиков не вызывали ничего, кроме желания остаться дома, надеть теплые тапочки и усесться в кресло с чашкой горячего какао и интересной книгой.  С огромным трудом преодолевая это искушение и одевшись почти по-зимнему, кутаясь в уютный вязаный шарф, Тамара отправилась на работу…

     В ожидании зеленого сигнала светофора, она спряталась от порывов ветра за рекламную тумбу и стала рассматривать афишу. На огромном цветном плакате, приглашающем на премьеру спектакля Большого театра,  была изображена балерина. «Как же ей холодно сейчас!», – подумала, поежившись, Тамара.

     Когда загорелся зеленый свет, она вместе с толпой  ринулась на переход. Всю  оставшуюся часть пути до клиники, Тамару не покидало ощущение, что она где-то уже видела эту «замерзшую» балерину. И только войдя в свой кабинет, смогла «расшифровать» эту ассоциацию, вытащить из уголков памяти один из рабочих эпизодов…

  …В дверь постучали.

– Пожалуйста, заходите! – громко сказала Тамара и отложила книгу.

Вошла немолодая, скромно одетая женщина, недоверчиво оглядевшись,  подошла к столу.

– Располагайтесь, – улыбнулась Тамара и показала рукой на кресло. – Что Вас привело ко мне?

– Да, собственно, не к Вам конкретно… Простите, я, кажется, не то говорю, – смутилась та.

«Да-а, похоже, тяжелый случай» – подумала Тамара. Проработав в клинике два года, она уже с легкостью могла  буквально с первых фраз посетительницы определить, с какими проблемами та пришла. А иногда даже и с того момента, как постучалась, как вошла. Такая «угадайка» стала для Тамары почти развлечением – она пыталась за те несколько секунд, пока клиентка подходила к ее рабочему столу и садилась в кресло, успеть составить «виртуальную анкету» дамы,  нарисовать ее портрет – возраст, социальный статус, профессию. И очень часто ее догадки совпадали с реальностью.  Но сейчас она даже как-то растерялась – уж слишком оценивающим был взгляд этой клиентки.

– Не волнуйтесь, присаживайтесь, – как можно спокойнее произнесла Тамара.

Женщина еще несколько секунд стояла молча, затем осторожно села, поставила на пол большую, бесформенную сумку, сняла перчатки.

«Кольца нет. Разведена? – прокручивала варианты Тамара. – Или и не была замужем? Сумка большая, значит там, кроме косметики и ключей (хотя – какая косметика – совсем не накрашена!) носит продукты, да и лекарств, наверное, целую кучу, вон бледная какая!»

– Я не знала, к кому иду. И вообще не знала, к кому идти, – наконец заговорила посетительница. – Мне надо просто с кем-то поговорить.

– Давайте поговорим. Чай, кофе хотите? – засуетилась Тамара, растерявшись так, как будто не знала, что ей дальше делать.

– Нет-нет, спасибо! Ну, возможно, позже.

– Мы еще не познакомились: Тамара. Можно без отчества.

– Светлана… и тоже можно без отчества.

Казалось, женщина начала понемногу успокаиваться.

– Очень приятно, – боясь спугнуть клиентку лишними вопросами, Тамара замолчала.

– Даже не знаю, с чего начать, – Светлана поправила волосы, стряхнула невидимую соринку с рукава явно недорогого и не один год ношеного свитера, еще раз пристально посмотрела на Тамару и, повернув голову к окну, как будто именно там был ее вожделенный слушатель, начала рассказ.

– Понимаете – я очень устала… Просто устала! Не знаю, диагноз это или самовнушение, но такое ощущение усталости в последнее время – да какое там последнее! – не один год уже! – наконец, заговорив в полный голос, перебила сама себя.

Тамара облегченно вздохнула: «Ожила!»

– И что странно: не физически! – продолжала Светлана. – От чего физически-то уставать? Не вагоны разгружаю, не асфальт укладываю и даже не за прилавком стою. Сижу целыми днями за компьютером, чужие тексты правлю.

– Вы редактор? – тут же решив проверить свою проницательность, задала вопрос Тамара.

– Да. А как Вы догадались? – женщина первый раз за все время улыбнулась и с удивлением и мелькнувшим доверием во взгляде посмотрела на Тамару.

– Ну, это не сложно. Не первый год работаю, – ответила с едва скрываемой гордостью. – Если целый день за компьютером проводите и правите чужие тексты – скорее всего это издательство.

– Да, именно так! – почему-то обрадовалась Светлана. – Я очень ответственно отношусь к своей работе, поверьте! Я сама пыталась писать – еще в детстве. В школе ненавидела диктанты! Мне казались эти написанные чужими незнакомыми людьми тексты какими-то неискренними, что ли. Зато сочинения обожала! И, знаете, тему даст учительница, я пишу, пишу по теме, образы героев «раскрываю», события описываю, ситуацию оцениваю – все как требуется. А потом меня куда-то заносило. Да так, что к заданной теме вернуться было уже сложно, – улыбнулась еще раз. – Но всегда – всегда! – учителя меня хвалили и ставили пятерки. Я гордилась тем, что мои сочинения учительница перед всем классом читала.

    Светлана посмотрела на Тамару, стараясь определить по ее выражению лица, сумела ли она донести то, что хотела, и сможет ли эта довольно молодая, симпатичная женщина «прочитать» то, что скрывалось для самой Светланы «между строк», те мысли и чувства, для которых она пока не нашла слов. Она за доли секунды попыталась проанализировать только что сказанное и, испугавшись,  что вряд ли у нее получится  объяснить, откуда тянутся все ее проблемы, ее особое восприятие жизни и оценки себя в этой жизни, спросила:

– Ничего, что я так издалека начала? Вам это интересно? То есть – важно?

– Конечно, очень важно! Продолжайте!

      Тамара украдкой взглянула на часы и на свое расписание приема: до прихода следующей клиентки оставалось 50 минут. «Не успеем!» – подумала с досадой. Ей на самом деле было интересно – не только как профессионалу, коим она себя уже считала, но и как женщине – с какой же все-таки проблемой Светлана к ней пришла? «С такими темпами точно не успеем. Но торопить не буду», – решила и откинулась на спинку кресла, давая понять, что готова слушать дальше.

– Словом, работа мне нравится, и теперь я не думаю так, как в школе, что незнакомые дядьки и тетки пишут глупые слова. Хотя, конечно, и такие встречаются, – добавила с усмешкой. – Но есть и  определенные минусы – работа сидячая, двигаюсь мало, стала вес набирать, спина болит. И зрение падает. Но на кучу лекарств  хватает.

«И здесь в точку!» – мысленно похвалила себя Тамара.

– Но это все не важно сейчас. Я ведь пришла сюда, чтобы.., – замялась Светлана, – чтобы проговорить то, что мучает, чтобы услышать со стороны саму себя. Ну, и чтобы кто-то умный что-то сказал, типа, с ума я сошла или не одна я такая. – Светлана наклонилась, порылась в сумке, достала небольшой листок бумаги и положила на колени. – Это вопросы, которые я хотела бы задать Вам. И список проблем. Боюсь разволнуюсь и забуду половину, – сказала смущенно.

Тамара никогда не пыталась ставить диагноз своим клиенткам. Но сегодня, глядя на Светлану, подумала: «Ей, похоже, не к нам, а к врачу надо».

Пробежав глазами по листку с мелко написанным текстом, Светлана сложила его и посмотрела на Тамару так, как будто бы собиралась признаться в совершенном преступлении – с отчаянием и решимостью. Затем уверенным и громким голосом произнесла:

– Я живу не своей жизнью! Чужую жизнь проживаю!

– Что Вы хотите этим сказать? – Тамара посмотрела на женщину с некоторой опаской.

– У меня такое ощущение, что я должна быть другой – другого роста, с другим цветом волос, с другим голосом. Потому что я на самом деле другая! Не такая, какой меня видят окружающие. Я как будто бы в чужом платье не по размеру, и цвет мне не идет… Волосы я крашу. А косметикой не пользуюсь, потому что хоть здесь могу без обмана!.. Я много чего перепробовала за свою жизнь. А мне, как видите, уже не 20. И даже не 30! Я хотела быть танцовщицей, я любила петь. Я хотела играть на арфе, а меня учили на скрипке. Я хотела заниматься фигурным катанием и художественной гимнастикой, но мне это запрещалось, так как я могла сломать руку или палец. Мне нельзя было ходить с классом в походы, потому что я могла простудиться. Нельзя было возвращаться домой после девяти вечера – это «неприлично, девочки из хорошей семьи так себя не ведут». Я неплохо рисовала, но заниматься этим у меня не было времени, так как его «съедала» скрипка. В итоге я смирилась, и даже полюбила этот инструмент. Но, закончив музыкальное училище и увидев, как после Госэкзаменов один молодой «Паганини» шарахнул своей скрипкой об угол здания, в котором проучился четыре года, я стала сомневаться – а ту ли я профессию выбрала?  Конечно, Вы скажете, что никогда не поздно поменять что-то в жизни, тем более, в таком юном возрасте. И я тогда тоже это понимала. Но боялась. Этот страх огорчить, разочаровать кого-то вселился в меня прочно, и, как я вижу, навсегда. И поэтому я выбрала для себя такой хитрый ход – актерско-режиссерский: пусть все думают, что у меня все хорошо. Я ни на что, никому не жалуюсь, пытаюсь создать образ, поддерживаю впечатление, как могу, если не успешной, то вполне благополучной женщины.

         Светлана замолчала, достала из своей бездонной сумки бутылку с водой, сделала пару глотков.

– Может быть, все-таки чай или кофе? – спросила Тамара.

– Нет, не хочу отвлекаться, спасибо, – быстро, почти скороговоркой, произнесла Светлана и, убрав воду, продолжала.

– Однажды я снималась в кино, в массовке. Там была сцена, когда в деревенском клубе собирается молодежь встречать Новый Год. На сцене ребята с электрогитарами, барабанщик. В зале почти все в карнавальных костюмах – разбойники, мушкетеры, волшебники, короли и королевы, феи. Те, кто пришел без костюма – в масках, обмотанные мишурой и серпантином. Одна очень миловидная девушка была в костюме балерины. Красивая гладкая прическа с блестками и пером, огромные глаза, тонкая талия, белоснежная пачка. Я подумала, что она на самом деле балерина, что она будет выступать в предстоящем концерте. В зале все веселились, танцевали, прыгали под ритмичную музыку, делали немыслимые па, обнимались, поздравляли друг друга – такая суматоха, как обычно бывает перед Новым Годом. А балерина резко выделялась из общей массы – она была очень то ли серьезна, то ли грустна, и все куда-то пыталась протиснуться сквозь толпу. Ее толкали со всех сторон,  но она с улыбкой извинялась и шла дальше… Когда фильм вышел на экраны, я, конечно же, помчалась его смотреть. Не могла дождаться сцены в клубе! И вот – ровно две минуты экранного времени: музыка со сцены звучит другая, не та, что играли ребята на съемках, вскользь, откуда-то сверху показана толпа танцующих, я бы даже сказала – беснующихся! И крупным планом –  лицо этой пробирающейся куда-то балерины. Почему-то в этот момент мне вспомнилось лицо Джульетты Мазины в «Ночах Кабирии». Но самое интересное я Вам еще не сказала – она была в валенках на съемках! В том клубе было очень холодно.

Тамара удивленно посмотрела на Светлану.

– Да-да! Представляете, Тамара? – голые худые плечи в мурашках, пачка и валенки! Но их же никто не видит! Я специально всматривалась  – на экране только глаза, только плечи, только тонкие руки, только пачка!

Светлана выдохнула и снова потянулась за водой.

– И…, –  начала фразу Тамара.

– И все. И все! Вы поняли меня? Я живу как та балерина в валенках!

В этот момент приоткрылась дверь:

– Извините, но я записана на два, а сейчас уже два десять, – недовольным голосом произнесла следующая пациентка.

– Все-все, я ухожу, – Светлана вскочила, схватила сумку и быстрым шагом вышла и кабинета.

Часть 10

В начале обеденного перерыва Заведующая клиникой Вера Петровна собрала сотрудниц в своем кабинете, сказав, что у нее есть важное сообщение. Выглядела она как всегда элегантно: модная стрижка, облегающее светло-бежевое платье чуть ниже колена, такого же цвета туфли на каблуке. Традиционная нитка жемчуга довершала образ преуспевающей дамы.

– Девочки, – загадочно улыбаясь и откинувшись на спинку кресла, начала она, когда все расселись вокруг длинного овального стола, – у меня для вас сюрприз. Вы хорошо поработали в этом году, и я в качестве поощрения дарю вам, – она сделала небольшую паузу, –  двухдневную   поездку в Дом отдыха. Это недалеко, в ближайшем Подмосковье. Вас заберет и привезет обратно наш водитель Костик, вы его хорошо знаете. Отъезд в пятницу в шесть вечера от нашей клиники, возвращение в воскресенье в 21 час.

     Собравшиеся женщины от столь необычного предложения, которое прозвучало почти как приказ, растерялись, заерзали на стульях, стали тихо переговариваться.

– Что-то я не вижу радости, – чуть повысив голос, с иронией спросила Вера Петровна. – Вы что, так часто ездите отдыхать? Целых два дня! – сказала она, выделяя каждое слово. – Два дня  без работы, без детей, без мужей, без мытья посуды и стояния у плиты!

– Да что Вы, конечно, рады! Просто это так неожиданно! – разом заговорили все. – С огромным удовольствием поедем!

– Ну, вот и славно, – успокоилась начальница. – Там должно быть очень комфортно: одноместные номера, четырехразовое питание, вокруг лес, есть бассейн, кинозал, бар, ресторан, теннисный корт. В общем, думаю, каждая найдет, чем заняться. А теперь – обедать! Всем приятного аппетита! – закончила она и вздохнула с облегчением.

– А Вы поедете? – выходя из кабинета последней, вдруг спросила Тамара.

– А как же! Непременно поеду! Мне тоже надо отдохнуть, – ответила Вера Петровна, вставая с кресла.

     Оставшиеся до отъезда дни прошли у Тамары и ее коллег в постоянных обсуждениях и волнениях – повезет ли с  погодой, что взять с собой, что надеть, будет ли подходящая компания…

     Водитель Костик на своем микроавтобусе изо всех сил пытался объехать ставшие уже традиционными пятничные пробки. Выбирал маршруты объезда по каким-то, одному ему известным, проселочным дорогам, однако сократить время пути ему не удалось. Женщины сначала подбадривали его, хвалили за находчивость и мастерство, но часа через два поняв, что на ужин они уже опоздали, затихли и уткнулись кто в книгу, кто в телефон. И даже разудалые мелодии, звучащие из Костиной магнитолы, не могли поднять им настроение.

– Да-а, а я-то планировала в бассейне сегодня поплавать, – тихо сказала Вера Петровна, сидевшая рядом с Тамарой. – А Вы, Томочка, любите воду?

– Безумно! Хотя плаваю плохо и глубины боюсь, – ответила та со смущенной улыбкой.

         Разговор закрутился вокруг поездок на море, на озера – Вера Петровна много путешествовала и о каждой своей поездке могла рассказывать долго и красочно…

         До места добрались почти в полночь. Свет горел только на первом этаже, где располагался бар. Горничная предложила новоприбывшей группе поужинать в ресторане, так как столовая была уже закрыта. Но женщины, измотанные шестичасовой дорогой, предпочли поскорее попасть в свои номера.

        Тамаре достался уютный номер на втором этаже. Она быстро приняла душ, глотнула минералки прямо из бутылки, предусмотрительно положенной в сумку и тут же уснула…

      Утро было теплым и солнечным. Тамара взглянула на часы и не поверила своим глазам – было почти десять. «Все проспала! И бассейн и завтрак!» – засмеялась.

      Через десять минут она уже входила в  огромную столовую, очень напомнившую ей столовые постсоветских времен. Стены были украшены репродукциями известных картин русских художников, по углам стояли фикусы и гибискусы в огромных кадках. По когда-то шикарному паркету были протоптаны дорожки от входной двери к «раздаточной», где на пластиковых подносах стояли стаканы с компотом и блюда с плюшками.

      Тамара огляделась. четырехместные квадратные столики, стоявшие по периметру помещения, были почти все свободны. За одним сидела семья с двумя маленькими детьми, которых родители пытались уговорить съесть кашу. Еще за одним сидела пожилая пара. За столиком у окна расположилась светловолосая девушка лет тридцати. За соседним столом сидела Вера Петровна и пристально смотрела на блондинку. Тамара подошла к начальнице и поздоровалась.

– Что? – Вера Петровна не сразу заметила Тамару и как будто не поняла, что приветствие обращено к ней. – А, Тамара, доброе утро, присаживайтесь, – сказала рассеянно.

      Тамара составила на стол с подноса тарелку с овсянкой, кофе и булочку.

– А Вы, я смотрю, ничего не ели. Не вкусно?

– Не знаю. Не пробовала еще, – каким-то упавшим голосом ответила Вера Петровна. – Я засмотрелась на девушку, вон ту, – проговорила шепотом и легким кивком головы показала на соседний столик.

– Чем она Вас так привлекла? – тоже шепотом, пытаясь подыграть начальнице, спросила с улыбкой Тамара.

       В этот момент девушка встала, взяла маленькую сумочку, висевшую на спинке стула, и направилась к выходу.

– Она очень похожа на мою подругу Люсю. Ее уже нет, – сказала слегка охрипшим голосом.

– Сожалею, – тихо произнесла Тамара, растерявшись.

    Возникла неловкая пауза.

– Я часто вспоминаю ее, – вдруг заговорила Вера Петровна и посмотрела в окно. По узкой дорожке, протоптанной перпендикулярно главной аллее и уходящей в лесной массив, не спеша шла та самая белокурая, со слегка вьющимися волосами, девушка. Узкие темно-синие джинсы и белоснежная блузка подчеркивали ее стройную фигуру, а спортивная осанка демонстрировала уверенность и абсолютную независимость.

– И моя подруга так же ходила – с гордо поднятой головой, – не отрывая взгляда от окна, проговорила Вера Петровна.

          Тамара не знала, как ей реагировать – с одной стороны, она не хотела своими расспросами провоцировать Веру Петровну на печальные воспоминания. С другой – боялась обидеть своим равнодушием. На самом же деле, у нее не было ни малейшего желания выслушивать рассказы начальницы о ее прошлом и о совершенно незнакомой ей женщине – ну, мало ли, у кого как складывается жизнь! Ей с избытком хватало этих историй на работе. А сюда она приехала, чтобы отвлечься, отдохнуть, забыть хотя бы на пару дней обо всех несчастных, идущих к ней на прием со своими бедами и печалями, вопросами и воспоминаниями.

– Может быть, погуляем? – с надеждой в голосе спросила Вера Петровна. – Погода вон какая!

– Давайте погуляем, –  согласилась Тамара, предвидя продолжение рассказа и мысленно попрощавшись с бассейном, дискотекой, баром и обедом. – Но… Вы же ничего так и не ели.

– Не хочется что-то. Пойдем побродим по лесу, – сказала, выходя из-за стола Вера Петровна.

    Лес встретил их разноголосой полифонией птичьего гомона, легким шуршанием прошлогодней листвы под ногами и  дурманящим запахом зацветающей черемухи и молодой зелени. Несколько минут Тамара наслаждалась бледно-салатовой прозрачностью молодых осин, ольхи и орешника и грандиозным великолепием огромных елей и сосен.

– Знаете, Тамара, в моей жизни было много встреч и расставаний, интереса к людям и разочарований. Настоящих друзей и подруг с каждым годом остается все меньше – с кем-то перестаешь общаться, кто-то переходит в стан врагов и завистников, кто-то уезжает из страны, а кто-то уходит навсегда.

 Вера Петровна замолчала и остановилась.

– Красиво-то как! Мы ведь в нашей суматошной жизни даже не успеваем разглядеть и прочувствовать всю эту красоту… А моя Люся была необыкновенно чуткой – она жила красотой. Она пропускала ее через себя! Она и сама была красива. И внешне и внутренне. Она была очень талантлива  – во всем! Прекрасно готовила, шила, вязала, рисовала… А какой у нее был голос! Чистейшее, нежнейшее сопрано! Она пела в церковном хоре. Каждое утро перед работой и после работы, без выходных. Никто, кроме меня не знал. Она почему-то думала, что сотрудники к ней станут плохо относиться. Нет, она не была фанатично верующей. И, глядя на нее, даже представить было невозможно, что она воцерковленный человек. Она соблюдала посты, но при этом ярко красилась и носила мини-юбки. Она ходила на исповеди и регулярно причащалась. Но это не мешало ей иметь любовника-мусульманина. Сколько она страдала из-за него!  – Вера Петровна наклонилась, сорвала маленький желтый цветок, росший прямо у ее ног, покрутила машинально в руке. – Что мы остановились? Пойдем дальше.

Женщины двинулись по тропинке.

Тамаре вдруг стало интересно, что же связывало ее начальницу с этой Люсей?

– А почему страдала? – спросила Тамара.

– Странный он был. Непостоянный. То появлялся, то пропадал. Красивый был. Она, конечно, ревновала. Я ей говорила, что он ей не пара, да и друзья у него были какие-то… стремные, – к удивлению Тамары начальница употребила слово, которого, казалось, не должно было быть в ее лексиконе. – А она, дурочка, молилась за него, волновалась – как бы он в какую историю не попал. На дорогущей машине гонял как ненормальный, правда, не пил никогда.

– И чем все закончилось?

– Да ничем! Однажды он исчез и не вернулся. На звонки не отвечал. А Люся даже в милицию не могла обратиться – фамилии его не знала! Год ждала. Плакала. Но потом вдруг влюбилась. А, может быть, и не вдруг. Этот новый мужчина уже давно обратил на нее внимание, ухаживал. Ну, на нее вообще все мужики заглядывались – с ней появиться нигде нельзя было, чтобы кто-нибудь не прицепился! – Вера Петровна впервые за всю прогулку улыбнулась. – Но и с этим у нее не могло ничего сложиться. Весь ужас в том, что он был священником в том храме, где она пела. И он был женат. Жена, правда, в другом городе жила, где-то на Урале. Не могла в Москву перебраться вместе с ним – за больной матерью ухаживала. А он раз в две недели к ней ездил, точнее, летал… Представляете, Тамара, они же почти каждый день виделись в храме, в трапезной вместе за столом сидели, беседы, как я говорю, «умные» вели. Он после вечерней службы  переодевался и до дома ее провожал. Словом, потеряли оба голову… А на Пасху он пригласил ее на свою съемную квартиру. И тут у них все и случилось. Разум вышел из-под контроля… Люся рассказывала, что утром, когда она увидела, что он в соседней комнате стоит перед иконами на коленях и плачет,  она тихо оделась и ушла. И из храма ушла, в котором пела. Решила, что больше мучить его  не имеет права. Очень за него переживала.

Вера Петровна остановилась, посмотрела на Тамару.

– Вам интересно?

– Да, да, конечно, рассказывайте! Что было дальше?

– Дальше? Не возражаете – я закурю? Позволяю себе иногда, по праздникам, – усмехнулась. – И Люся моя иногда покуривала… тоже «по праздникам».

Вера Петровна достала из сумки не начатую пачку Marlboro и зажигалку. Закурила, но, тут же, закашлявшись, бросила сигарету.

– Отвыкаю, – сказала, смутившись. – А дальше, – продолжила, вздохнув, – дальше где-то через год судьба подарила ей встречу, о которой может только мечтать любая женщина. Они познакомились на репетиции спектакля, к которому Люся написала музыку. Я забыла Вам сказать самое главное, Тамара! Она же закончила композиторский факультет консерватории! Писала дивную музыку! Причем, в самых разных жанрах! И песни, и романсы, и для фортепиано, и камерную. И даже электронную! Ее педагог прочил ей большое будущее. И вот как-то раз ее знакомая дама-режиссер предложила Люсе написать музыку к своему новому спектаклю. Она, конечно, с радостью согласилась. Работала как всегда увлеченно и быстро. Где-то месяца через полтора-два была уже готова фонограмма. Когда режиссерша пригласила ее на репетицию, Люся знала только сценарий, но еще ни разу не встречалась с актерами… И вот она сидит в зале, ожидая с волнением начала репетиции. Вдруг на сцене она видит актера, которого многораз видела по телевизору, но уж никак не могла предположить, что он будет занят в этом спектакле! Он был очень востребован в те годы. Яркий был актер! Я сама всегда, когда смотрела фильмы с его участием, поражалась его темпераменту и способности к перевоплощению. К тому же – море обаяния! Но, что интересно, Люся говорила, что он ей не понравился в этой роли: «Его образ не сочетается с моей музыкой! Неужели он сам этого не видит? –  жаловалась она мне. – Он же ее забивает своей харизмой! Он ураган, а моя музыка написана под другой характер, под другой темперамент!».  "Ну, так перепиши под него!" – посоветовала я ей.  И, Вы представляете, Тамара, переписала! За неделю! Под него, специально! Я была на премьере, сидела рядом с ней и думала – какая же она талантливая! Ее музыка настолько совпадала с образом главного героя пьесы и самого актера – все изгибы мелодии, модуляции, выбор солирующих инструментов буквально следовали  за каждым словом, жестом, действием героя, так тонко передавали все оттенки его чувств! Этого не описать словами!

         Тамара слушала Веру Петровну, забыв обо всем. Она и предположить не могла, что ее всегда сдержанная начальница способна на такие эмоции!

– Успех спектакля был необычайный. Аплодисменты не смолкали минут пятнадцать. Режиссерша, вышедшая на поклон вместе с актерами, вызвала на сцену и Люсю. А тот, ради кого моя подруга так старалась, подошел к ней и поцеловал ей руку. Это было так галантно! И так искренне!.. И с того самого дня они уже не расставались. Люся буквально расцвела! Она не могла ни говорить, ни думать ни о чем другом – только о нем. Какой он внимательный, заботливый, нежный, веселый, постоянно рассказывала как он ее радует всякими сюрпризами, удивляет своими творческими идеями. Они вместе ездили на  все его репетиции и спектакли, на киносъемки, на все концерты, в которых он выступал – а он еще и пел потрясающе! У меня дома есть запись, где он поет песню из какого-то спектакля. Сколько лет прошло, а я не могу без слез ее слушать… Так вот, они поженились. Обвенчались… Это была очень красивая и счастливая пара. Через год у них родился сын, его назвали в честь папы. Люсе на тот момент было 33 года. Она ушла с работы, перестала петь в хоре, полностью растворилась в сыне и  муже. А он работал как сумасшедший: театр, гастроли, съемки, записи, концерты, корпоративы – старался для любимой Люсеньки. Купил большую квартиру, начал строить дом. На  день рождения Люси свозил ее в город ее мечты – Париж… Мальчику шел четвертый год, когда Люся заболела. У нее диагностировали рак. Сделали операцию. Назначили химию. Но она не помогла… Последний раз мы встречались с ней на концерте в филармонии – исполнялось  ее произведение. Она пришла с сыном – копией папы! Была в парике, очень худая и бледная. Но глаза сияли! Такой счастливой я ее никогда не видела!.. Я знала, что в скором времени она собиралась лечь в больницу. Когда я позвонила ей через месяц, чтобы поздравить с Восьмым марта, к телефону подошла незнакомая женщина и, спросив, кто я, тихо сказала, что она Люсина мама и что сегодня девятый день, как Люси не стало…

       Вера Петровна достала из сумочки носовой платок и приложила к глазам.

– Я не могу себе простить, что так долго не звонила Люсе! И даже не попрощалась с ней… Через несколько лет я увидела по телевизору ее мужа в передаче, посвященной какому-то его летию работы в театре. Он рассказывал и о той премьере. И о встрече с Люсей – как о самом главном событии в его жизни.  А потом пел ее любимую песню из репертуара Шарля Азнавура  «Une Vie Damour»  – «Вечная любовь». Пел и плакал…

Вера Петровна уже не сдерживала слез. Тамара погладила ее по плечу, но не могла найти слов, чтобы утешить…

       Женщины вернулись на территорию Дома отдыха, когда уже начало смеркаться. Постояльцы гуськом тянулись на ужин.

– Пойдемте в бар, Тамара? Выпьем по бокалу вина. Там тихо сейчас. Мне не хочется ни с кем встречаться.

      В небольшом помещении бара действительно было пусто. Ряды разнообразных бутылок за стойкой отражали мерцание разноцветных гирлянд. На огромном телевизионном экране, висящем на стене, мелькали виды Парижа и звучала любимая Люсина песня – «Une Vie Damour»…