Вот пусть сидит и думает [Лилия Владимировна Борей] (fb2) читать онлайн

Я среди толпы людей. Солнечный летний день. Яркие сочные краски.

Вдруг обращаю внимание на мальчишечку лет 7-9. Он сидит на руках у матери. В глазах – желание бегать и прыгать. Смотрю на мать. Она спокойно несёт свой крест: принесла сыночка показать мир, порадовать хоть чем-нибудь хотя бы его глаза.

Я протянула к нему руки и говорю ему: «Иди ко мне на ручки! Я тебя не уроню.»

Он улыбнулся очень вежливо. Но остался недвижим.

Его мама говорит: «Он не может. У него нет ног.»

Тут я вижу, что, действительно, у мальчишки нет ног. Мать держит в руках только его туловище с головой и руками.

Я говорю: «Так ведь не проблема. – Сейчас нарисуем.»

И начинаю делать ноги.

Включаю пространство матрицы. Открываю файл сценария. Начинаю читать. Проверяю весь комплект костей. На всякий случай начала с костей таза. Продолжаю читать блок про связки и мышцы. Теперь покрываю всё это кожей. Парочка хороших ножек готова. Посмотрела на мальчишку: вроде бы с размером не ошиблась.

Говорю: «Нравятся?»

Вижу некое очумение.

Понимаю, что публика на аттракцион уже собралась и окружила нас достаточно плотным кольцом. Говорю: «Так, граждане. Не смущаем ребёнка.»

Делаю занавес и приглашаю мать с сыном войти вовнутрь: «Снимай штаны. И ставь его на ноги.»

Женщина без слов выполняет мои указания. Я вижу, что, в принципе, кости таза у него вполне себе приличные, только нет блока с ногами. Но мне проще удалить его кости с его тела, чем снова входить в уже сформированный файл новых ног.

Удаляю. Соединяю. Закрываю кожу.

«Присядь. Теперь встань. Присядь. Встань. Попрыгай. Колени вперёд. Теперь ступнями по попе себе постучи. Получается. Теперь подарим тебе новые труселя.»

Открываю библиотеку с одеждой. Выбираю нужный размер. Печатаю. Сначала плавки. Потом штаны, футболку и куртку.

«Ну что, маманя, принимай жениха!»

Вижу она вся в слезах. Обнимаю горемыку. Спрашиваю: «На что живёте?»

Ответ знаю: на его пенсию.

–Тебе нужна работа.

Смотрю на неё уже с точки зрения ее интереса к жизни. Беру из библиотеки умелостей навык понимания языка растений. Вставляю этот кристалл в её мозг. Распечатываю семена дорогих и быстро распаковывающихся трав. Складываю в мешочек.

– Вот тебе семена. Они будут слушаться тебя. А ты будешь понимать всё, чего им нужно для того, чтобы они могли кормить вас. Берегите себя.

А мальчишке строго так говорю: «И ты себя сам береги. Ноги, знаешь, не казенные. Больше таких не будет. Маме помогай. Она тебя вон каким выносила. Вдвоем все тяготы перенесете. Берегите друг друга. Не обижайте напрасно. Любите. Храни вас Бог.»

Вдруг чувствую на себе просто сжигающий взгляд. Оборачиваюсь.

– Анжела! Господи! Сколько лет, сколько зим!

Всё тот же беззубый рот. Всё те же, до краёв наполненные жизнью глаза. Обнялись. Расплакались обе.

Стоим рыдаем. Уперлись лбами друг в друга. Слёзы у меня такие горячие. И такие неугомонные. Она причитает: «Это – моя подруга.»

Я спрашиваю: «А Славик где?»

– Он ведь уже большой. Сам по себе. Мужчина. Уже ведь шестнадцать.

– Ушёл от тебя?

– В Москву подался.

– А это уже малой твой такой?

Обращаю внимание на горящие глазенки малого цыганенка: «Красавчик!»

– Анжела! Как ты кстати мне встретилась. Я так давно хотела с твоими зубами разобраться. Прости. Ты не против?

– А что?!

– Сможешь час рот не открывать?

– А что?!

– Будут у тебя новые зубы.

– Правда что ли?!

– Ну, это ты сможешь узнать только через час молчания.

Достаю свою Птичку Тари. – Это такой эластичный шарик с беспроводным подключением к серверу моих ресурсов, который принтует мелкие детали лица, кистей или стоп, в зависимости от нужды. – Объясняю Анжелике, что этот шарик нужно взять в рот и хорошенько прижать его челюстями. Он расплавится на всю щель между челюстями.

– Всё. Когда почувствуешь, что вся эта масса стала снова собираться в шарик, просто вытащи его изо рта. И своим уже свободным языком оцени свои новые зубки.

Если будешь этот шарик кормить тем, что остаётся на зубах после каждого приёма пищи, он будет служить тебе верой и правдой всю твою жизнь. Вот тебе домик для него.

Отдала ей пластиковую коробочку Птички.

Слышу шум. Женский голос прорывается ко мне через толпу зевак. Идёт Власть.

– Слышь, волшебница! Ну-ка вылечи моего сына.

На руках у неё висит парнишка лет эдак уже за 12. На лице маска дебила. Тело сковано церебральным параличом. А в глазах… Душа… Такая глубокая. Такая безнадёжно обречённая. Смотрит на меня. А от неё пахнет вишней.

Я взяла его на руки. Стоим рыдаем. Он обвил мою шею. Еле дышит.

И я понимаю, что он – проклятие своей матери. Проклятие заслуженное. Урок. То, что она должна пережить и вынести. То, что спасает её же от огромного количества безумств, которые может сделать её Сила.

Он такой тяжёлый. Я села на землю. Посадила его себе на колени. И подключилась к волне: «Я люблю тебя. Мне очень жаль. Прости меня. Благодарю тебя.»

Сидим. Он уснул. Я вижу: из публики осталась только мать. Она села напротив нас на стуле. С твёрдым намерением дождаться результата. Она не привыкла отступать. И всегда получает то, чего хочет.

Прошло какое-то время, которого для меня не существовало. Вдруг мальчишка встрепенулся. На меня смотрело красивое личико счастливого человечка. Он улыбался мне. Его руки обняли моё лицо. А горячие губы стали обжигать мне кожу.

– Ну, хватит, хватит. Беги к мамочке. Береги её. Не обижай напрасно. Она очень любит тебя. Будь хорошим мальчиком.

Начался ливень. Вода сверху и вокруг меня. Кино это длится бесконечно долго. Я промерзла до мозга костей. И не могу уйти из этого тела.

Вот дождь закончился. Солнышко стало пригревать. Сижу. В луже. На земле.

Подходит какой-то мужчина. Спрашивает: «Почему Вы здесь сидите? В этой грязи.»

– Не могу уйти.

– Почему?

– Ноги не работают.

Лужа глубокая. Он категорически не хочет мочить ноги и пачкаться об меня. Кто-то проходит мимо и бросает: «Это ж та святая, которая филимонихина урода вылечила. Теперь на ней её проклятье. Нечего в божий суд лезть. Пусть сидит. И думает.»

Мы обменялись с мужчиной улыбками. Он выматюгался, вошёл в лужу и взял меня за руки.

– Встать можешь?

Я упала на его грудь.

Его дом был сараем 2 с половиной на 5 метров. Но окошко было с рамой и с занавесочкой. И дверь висела на петлях. И большое потрескавшееся зеркало в лиловой оправе нависало над столом, который уютно вписался под окошком. Три заправленные бельем кровати по трём стенам. Мебель набрана на помойке. Но на стене висит ковёр. На кроватях лежат хорошие, чистые льняные покрывала. И пол застелен ковровым покрытием. – Дворец.

Он посадил меня на стул около стола. Говорю: «Я здесь уже жила.» – И просыпаюсь в своей кровати: «Ах, Туапсе!..»

Мир меня.

Для обложки использован рисунок с сайта unvegetariano.com