Такса [Анастасия Муравьева] (fb2) читать постранично

Анастасия Муравьева Такса

Одна старушка каждый день гуляла с таксой. Такса была старая, одышливая, а старушка аккуратненькая, в шляпке, с васильковыми глазами, она даже опиралась на клюку бодро, не тяжко для своих лет. Из-под шляпки выбивались седые кудельки, чуть подкрашенные искристым фиолетом, старушка всегда улыбалась и раскланивалась со знакомыми прохожими, а такса семенила следом. Эту парочку потому и запомнили, что все улыбались им в ответ, куда бы они ни заходили – в кондитерскую, аптеку или сапожную мастерскую. Старушка аккуратно привязывала таксу у дверей, приветливо здоровалась, хвалила погоду и товар, а девчонки-продавщицы наперебой спешили помочь. Она покупала немного и самое дешевое, но ей прощалось. Купленное складывали в сумку, а иногда выносили до порога, чтобы погладить таксу, которая благодарно поднимала слезящиеся глаза.

Но вдруг старушка пропала, а в квартире ее поселилась девушка, коротконогая, вертлявая, с вытянутым, заостренным личиком. Девушка не улыбалась, молча выберет товар, расплатится и уйдет, даже не кивнет никому.

Однажды любопытная продавщица, торгующая газетами у входа в универсам, спросила у девушки, куда делась старушка, и та рассказала, что старушка совсем плоха и не встает. Ходить за ней некому, вот родня и выписала ее из Орла или, кажется, Саратова, поухаживать за родственницей. И она, конечно, приехала, и даже перевелась на заочный, чтобы окончить институт, а теперь старушка не отпускает ее на сессию, потому как некому покупать продукты, делать уколы и вообще.

Девушка крутила пакет с покупками в руке, ей не нравилось, что она тратит молодые годы на то, чтобы ухаживать за старухой, но все-таки она приехала в столицу и жила в отдельной квартире, и поэтому была готова смириться с некоторыми неудобствами вроде умирающей в соседней комнате.

Смена декораций с таксой вызвала большое любопытство и волнение. Все жалели старушку, а в девушке подозревали черствость и корысть. Наверное, она плохо заботится о родственнице, думали все, голодом морит милую старушку, а может быть, та уже умерла, и скоро девушка поселится в ее квартире, она явно ждет ее смерти, того и гляди, спровадит на тот свет.

Распаленные этими рассказами продавщицы подначивали друг друга и совсем забыли о таксе, которая как в воду канула, а ведь она в этой истории главная. Но это станет понятно позже, а пока праздные сплетницы напридумывали невероятных историй, в которых старушка будто бы отравлена, и договорились до того, что одна из соседок под предлогом одолжить луковицу вызвалась навестить больную.

Девушка открыла быстро, будто стояла у двери. Она была какая-то снулая, словно мешком пришибленная, но увидев соседку, воодушевилась, схватила ее за руку, потащила на кухню, где, прикрыв дверь, шепотом стала жаловаться, как достает ее старуха, которая и есть самая настоящая ведьма.

Соседка хоть и прониклась рассказом девушки, однако, поверила ей не до конца, а захотела все-таки взглянуть на больную. Та лежала в кровати, бледная и не похожая на себя. Нос старушки заострился, кудельки слиплись, и вся она походила на грифа-могильщика в своей длинной до пят рубашке с круглым воротом. Ее пергаментная кожа отливала желтизной, как у магазинных кур. Старушка узнала соседку и даже слабо повернула к ней голову, подняв было руку, но девушка подлетела к ней, силком спрятала руки под одеяло.

– Ты чего так? – шепотом спросила соседка, когда они прощались в прихожей. – Руки ей спрятала зачем?

– Колдует, – объяснила девушка. – Ей нельзя, чтобы руки свободные. Она иной раз заколдовывается, может ерунду пожелать, голова уже не та.

Девушка сказала эти слова будничным тоном, как будто речь шла о заговаривающейся родственнице.

– Колдует? – заморгала соседка. – Это как?

– А вот так. Увидит вас, взмахнет рукой – и пожалуйста, онкология у вас. Даже и не пошепчет. Если пошептать, вообще на смерть приворот. Хотя, – девушка шмыгнула носом, – что так, что эдак.

Соседка в ужасе отшатнулась, у нее и так рак выкосил всю родню, а тут еще не хватало колдуньи. Вернувшись домой, она выбросила луковицу, которую взяла взаймы в качестве предлога, и долго скоблила руки.

А ночью ей приснилась старуха, которая, словно став выше ростом, исхудавшей тенью покачивалась в дверном проеме. Соседка вскрикнула и потянулась за валидолом. Сердце заныло, да так сильно, что соседка решила, что и без наколдованной онкологии недолго помереть от сердечного приступа.

А девушка после этого визита, наоборот, стала приветливее, останавливалась перекинуться словечком. Жаловалась, что старуха не отпускает ее в институт, приходится быть при ней неотлучно, только и удается вырваться в магазин, не говоря уже о том, чтобы погулять с парнями, да и познакомиться с ними негде, старуха блюдет каждый шаг.

Девушке сочувствовали и утешали, говоря: «Зато квартира тебе достанется», но она только грустно поджимала губы и говорила, что такие, как ее