A wonderful life [Максим Брискер] (fb2) читать онлайн

Подойдя к своему дому, Николай увидел «скорую», в которой сидел водитель с лицом преподавателя философского факультета. Он обходил машину, а санитары как раз выносили из подъезда тело. Когда они остановились перед машиной, Николай откинул простыню. Там лежал… он сам. Только постаревший и сморщенный. Отойдите, дайте дорогу, вечно встанут и глазеют. Нельзя это! Вот, инфаркт. А ведь мог бы еще жить! Не берегут себя люди совсем, – гаркнул ему санитар с перекошенным лицом и осекся. Стоял и переводил взгляд с лежавшего на носилках на Николая.

– Ни-че-го-не-по-ни-маю, – выдавил он по слогам. – Вань, ну че, заносим, а? – крикнул он второму санитару, когда пришел в себя, и они резво занесли тело в машину.

– Ты видел? Это был он! – сказал первый санитар, когда они ехали в морг.

– Чего?

– Ну, тот мужик, что нам навстречу шел и под простыню заглянул, – ответил первый санитар. – Вань, я те точно говорю, это он был! Они одинаковые были! Только по возрасту отличались.

– Ничего не понимаю, – Ване хотелось домой и он не мог думать ни о чем, кроме как о своей постели, где тепло и уютно, в отличие от неуютной скорой, где воняло трупами и потом.

– А, ладно, – первый санитар понял, что бесполезно продолжать. Ваня ничего не заметил, как обычно. – Но все же это был он!

На следующий день Николай не пошел на работу. Ему звонили, но он выбросил мобильный телефон и отключил домашний – обрезал провод. Компьютер он тоже выбросил. Он все сидел и думал, как такое могло произойти. Ему казалось, что наступила вечность. За окном мела метель, а у него в уютной комнате было тепло. Он мог ходить по ней в одних трусах.

Во сне Николай снова увидел себя в гробу. Он склонился и поцеловал того, кто лежал там. То есть себя. Но вместо того, чтобы коснуться холодного бледного лица, он шевелил губами, вытягивал их в пустоту. Гроб был пустой. За спиной его раздался смех.

– Кто меня дразнит? – в отчаянии воскликнул он.

– Никто, – послышалось ему откуда-то. Или это была галлюцинация? Он вспомнил мать, точнее, ту женщину, что недавно приходила к нему и называлась ей. Но это был не ее голос. Он выбежал из морга и чуть не сбил с ног какого-то человека. Николай вгляделся – тот был как две капли воды похож на него самого. Только одежда была другая. Неужели так бывает? Неужели у него есть двойник? У него, Николая Е, офисного работника, каких миллионы по всей стране? У него, Николая Е, чья жизнь до слез заурядна, есть двойник?

Он крикнул тому человеку – эй, подождите! Его голос разнесся громким эхом по коридору. Но человек вжал голову в плечи, словно сожалел, что его узнали, и засеменил куда-то в темноту, словно ночное насекомое.

– Все, ваш сон кончился. Вставайте!

Участливый, но настойчивый женский голос разбудил Николая.

– Можно еще? Ну хотя бы пять минут?

– Нет, нельзя. У вас сеанс через два дня. Ждем вас в четверг, в 15.00. Всего доброго, – стальной голос, раздававшийся откуда-то сверху, был резкий и неприятный, но в нем все же была запрограммирована какая-то теплота. К тому же он явно принадлежал молодой, уверенной в себе женщине. «Наверное, красивая! Вот бы увидеть ее! Ведь она не робот?», – подумал с надеждой Николай. Он, видимо, замешкался, и получил еще одно предупреждение:

– Николай Е, ваш сеанс закончен. Не заставляйте нас ждать!

В голосе, помимо привычного металла, слышались нотки раздражения. Никакого намека на тепло уже не было.

– Ухожу, ухожу!

Николай вскочил, натянул на себя брюки, потом рубашку, свитер и пуховик, намотал на шею шарф, прыгнул в ботинки, из которых пахло ногами и носками, но не сильно, и поплелся к выходу. Усевшись в коридоре на железной скамейке стального цвета, которая больно врезалась в тело, Николай зашнуровал ботинки, застегнул пуговицы на рубашке, расправил и как следует намотал на шею шарф, встал, застегнул пуховик и вышел на заснеженную улицу.

Прошла неделя, а Николай все не появлялся на работе. Ему уже перестали звонить – видать, нашли замену. Быстро же они! Хотя, разве это сложно – сегодня любой человек, особенно такой, как Николай, быстро и легко заменяем. Дома он попил чаю с малиновым вареньем – после сеанса слегка знобило и потряхивало – уселся на диван и включил телевизор. Шла передача, в которой говорилось о будущем.

…Именно майя предсказали дату конца света, – говорил уверенный и хорошо поставленный голос. Николай было заинтересовался, но от варенья с чаем его развезло, стало тепло и хорошо, и он задремал.

– Эта дата неслучайна, как думают некоторые, – сквозь дрему слышал Николай.

– Да пошли вы с вашим концом света, – буркнул он и хотел потянуться за пультом, чтобы выключить телевизор, но сил не хватило, и он заснул.

Николаю снилось, что он попал на какой-то роскошный прием на одной из вилл на озере Комо. Вечеринка была организована в честь актера Джорджа Клуни. Герой вечера был во фраке, выглядел безукоризненно, все ему делали комплименты, а женщины, тоже нарядные, холеные и холодные, со сверкающими бриллиантами на шеях и запястьях, бросались одна за другой ему на шею. Казалось, они готовы на все, чтобы быть с ним всегда. Клуни это не смущало, он принимал эти знаки внимания с легкой иронией и достоинством, никого не обижая. Среди приглашенных был и Николай, но он явно выделялся своим простым нарядом: в какой-то длинной, до колен, серой фуфайке, подпоясанной ремнем с выцветшей армейской бляхой и валенках, он чем-то походил на великого русского писателя Льва Толстого. Только бороды не было. Тем не менее, несмотря на такое сходство, он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вы Клуни? – Николай набрался наглости, подошел к Джорджу Клуни и спросил его по-русски. Английского он не знал.

– Pardon? – актер, все так же сердечно улыбаясь, переспросил Николая. Вокруг повисло немного напряженное молчание, даже оркестр, играющий что-то приятное, кажется, замедлил темп. Женщины и мужчины вокруг Клуни слегка занервничали, глядя на Николая, но старались не подавать вида, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Они все мило улыбались, правда, улыбки были немного натянутые. И с некоторым беспокойством ждали, что произойдет дальше.

– Вы Клуни? Джордж Клуни? – снова спросил Николай. На этот раз оркестр перестал играть свой венский вальс. Сам актер, казалось, был озадачен. Молчание вокруг стало еще более напряженным, женщины и мужчины вокруг актера уже не улыбались и смотрели на Николая с почти открытой враждебностью. И тут Клуни словно что-то понял.

– Oh yes, yes, I am Clooney, George Clooney! Yeah, it’s me! George Clooney – it’s me!

Он опять сердечно улыбнулся и даже заключил Николая в свои объятия, похлопал его по спине – так, как когда-то делали в его дворе пацаны, когда случайно встречались на улице или были немного пьяны. Но Клуни не был пьян. Мужчины и женщины вокруг актера стали тоже улыбаться, но на их лицах читалось недоумение и вопрос: кто это?

– That’s my fan from… Russia, right? – Клуни сердечно и ласково посмотрел на Николая и снова похлопал его по спине. Николай радостно кивнул. До чего хороший этот парень – Джордж Клуни! Надо бы с ним фильм какой-нибудь посмотреть.

– Ladies and gentlemen, this is my fan from Russia, I don’t know his name, but he’s a very good guy!

Зал взорвался аплодисментами. Вмиг выражения лиц мужчин и женщин, стоявших рядом и даже поодаль, сменились, и теперь они смотрели на Николая с сердечной радостью и пониманием, почти как Клуни, но, в отличие от него, у них за сердечностью все равно сквозила то ли легкая жалость, то ли ирония.

Николай проснулся.

– Ну и приснится же такое, – пробормотал он. На экране все шла передача о конце света, который предсказали майя. Голос за кадром стал совсем угрожающим:

– Верить или не верить в это – решать вам.

Передача закончилась. Пошли титры, которые быстро сменились рекламой зубной пасты, потом стирального порошка. Следующий рекламный ролик поразил Николая. В нем красивая молодая пара обнималась на фоне упоительного океанского пейзажа, выбирала новую машину в автосалоне, затем покупала одежду в модном универмаге, и, наконец, засыпала со счастливой улыбкой в роскошной king-size bed в шикарном отеле.

До конца света осталось 257 дней. На что их потратить? Конечно же, на себя! Пора съездить туда, куда мечталось, купить новую машину, еще раз влюбиться, наконец. Словом – осуществить все свои самые смелые мечты. Спешите! А кредит – его можно и не отдавать! Кредиты любых банков на любые суммы с помощью компании «The Final Countdown»! И запомните: вечности нет, есть только «сейчас»!

Николай был поражен таким наглым и безапелляционным заявлением, равно как и стилистикой рекламного ролика. И правда, а что если так и будет? Может, действительно взять этот чертов кредит? Но адрес, адрес! Как узнать адрес? Компьютер он выбросил, а в телевизионном рекламном сообщении не было строки с интернет-адресом. Ладно, что теперь делать? Николай решил таки заглянуть на работу – причиной была не его совесть, а желание найти координаты той компании, что предлагала свои услуги по оформлению «кредита, который можно не возвращать».

Николай тепло оделся и вышел на улицу. Там было холодно, да еще и мела метель. Через полчаса он был на работе. На своей бывшей работе. Когда он вошел, секретарша ахнула.

– Что такое?

– Как же так… Как же так, – и она упала в обморок.

Прибежали его уже бывшие коллеги. Они тоже глядели на Николая с ужасом.

– Да что случилось-то?

– Но… вы же… умерли! Мы и на похоронах уже были!

– Да вы что, с ума, что ли, сошли? Вот он я! Это я, я, я!

Все стояли остолбеневшие. Секретарша, немного придя в себя, опять грохнулась в обморок.

– Ну, умер, так умер! – неожиданно весело сказал Николай. Он прошел на свое бывшее рабочее место – там пока никто не сидел – и включил компьютер. Зашел в интернет, забил в поисковике название той компании – The Final Countdown – но ничего путного не высветилось, только ссылки на песню группы «Европа» с таким же набором слов в заглавии, а также предостережения о грядущем конце света, принадлежащие малоизвестным сектам или просто одиноким сумасшедшим.

– Ну вот, зря, значит, пришел, – пробормотал Николай. – Если не считать новости про то, что я умер… Ха! Ладно, коли я тут, надо хоть по-человечески увольнение оформить!

– Просто увольте меня и все, никаких выплат не надо. Я же не предупреждал. И простите, что так вышло, – говорил Николай, сидя в кабинете остолбеневшего директора.

– Вы идите, мы все сами оформим. Вы только не волнуйтесь! – сдавленным голосом проговорил директор.

– Что делать с ним будем? – бледная как мел секретарша заглянула в кабинет директора после ухода Николая.

– Ничего, оставим все как есть, – ответил ей директор и посмотрел куда-то вдаль.

Николай вышел на улицу – метели уже не было. Он пошел не глядя перед собой, благо прохожих было мало. Торопиться ему было некуда. Через какое-то время он с изумлением обнаружил, что стоит в холле большого кинотеатра, окруженный толпой любопытных журналистов и фотографов.

– Скажите, вы-то хоть понимаете, почему вокруг вас такой ажиотаж? – развязно спросил его молодой журналист. Он держал перед ним микрофон, а чуть поодаль стоял оператор и снимал его.

– Нет, не понимаю, – сказал простодушно Николай. – Да перестаньте же меня снимать! Кто вам это разрешал?

– Но почему же? Вы теперь медийная персона, вокруг вас столько шума – и не снимать вас? Глупо! – тон молодого журналиста из укоризненно-развязного стал поучительным.

Вдруг все журналисты и фотографы вытянулись и расступились, словно рядовые перед генералом на параде. В холл зашел Джордж Клуни. Он увидел Николая и, широко улыбаясь, пошел к нему навстречу. Николай остолбенел.

– Hey! This is my Russian friend, who invited me to come here! Thank you, Nicolai!

Клуни подошел к Николаю и, как тогда во сне, дружески похлопал его по спине. Фотографы оживились и стали снимать происходящее, а журналисты все теснее обступали Николая и Клуни. Посыпались вопросы на английском, Клуни терпеливо на них отвечал, пока Николай не потерял сознание.

Очнулся он на жестком сиденье в холле кинотеатра.

– Где я?

– В кино! – насмешливо-хамский голос сидевшей рядом девицы помог ему быстрее прийти в себя. – Клуни уехал давно уже. А вы прямо перед ним в обморок грохнулись. Тут такой кипеж начался! Мы думали, что вы в кому впали. Меня к вам приставили проследить. Час уже сижу тут с вами как дура. Все у вас нормально, просто немного нервы сдали. Клуни из-за вас расстроился. Но мы его успокоили.

– Вы медсестра?

– Ну да, только вот без халата сегодня. Блин, из-за вас свидание пропустила. Теперь мой парень мне устроит… Блин, вечно хрень какая-то приключится. Ну че за люди!

Девица выразительно посмотрела на Николая. Ей явно не хватало воспитания.

– Уходите! – твердо сказал ей Николай.

– Ой, да с удовольствием! Думаешь, так приятно было сидеть с тобой? – его «спасительница» уже перешла на «ты». – Мудаки, вечно они… то в обморок, то еще чего. Сиди тут с ними! И спасибо не скажут даже.

Медсестра подхватила свою сумку, накинула пальто, натянула вязаную шапку с фиолетовым пумпоном, на прощанье глянула на Николая, усмехнулась и торопливо зашагала к выходу. Николаю показалось в ней что-то знакомым. Но он ее точно нигде не встречал. Но голос – где он мог его слышать – он явно напоминал ему о чем-то. Как будто он слышал ее где-то. Но где? Нет, невозможно вспомнить, невозможно. Подождав, когда фиолетовый пумпон исчезнет в дверях, Николай встал и тоже побрел к выходу.

На улице уже давно стемнело. Он шел не глядя, будучи уверенным, что ноги принесут его куда надо. Так и оказалось. Николай зашел в незнакомый переулок, где не было ни единого фонаря. Зато на фасаде одного из зданий огромными неоновыми буквами горела надпись, бросающая зловещие отблески на соседние дома:

THE FINAL COUNTDOWN

Николай толкнул дверь и сразу же оказался в просторном офисе, где было много света, а на стенах красовались фотографии экзотических животных и голых девушек из старых календарей Playboy. В офисе сидело человек семь. Николай подошел к ближайшей женщине. Вид у нее был усталый.

– Можно? – робко спросил ее Николай.

Женщина глянула на часы на стене – было без пяти восемь вечера – и перевела неприветливый взгляд на Николая.

– Мы вообще-то уже заканчиваем. Но ладно уж. По какому вы вопросу?

– По вопросу… ээээ…

– Рекламу увидели по телевизору?

– Да.

– Смотрите, вы же понимаете, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но даже для мышеловки кто-то покупает его и туда кладет. Так?

– Так.

Николай был смущен такой железной логикой.

– Так вот, бесплатный сыр мы вам предлагать не будем. И золотые горы тоже. Мы не «МММ». За все здесь вы платите сами. Мы вам даем лишь…

– Лишь… – повторил за ней Николай.

– Мы вам даем лишь… свободу.

– СВОБОДУ?

– Да, ее самую. Свободу прожить свою жизнь так, как хочется вам. Или ее остаток… Какой-то ее определенный отрезок, скажем так. Что для этого нужно?

– Не знаю.

– Деньги! Для этого нужны деньги! – женщина вдруг закричала, но никто не обратил на ее крик внимания, кроме Николая, который сильно вздрогнул.

– Откуда ж их взять? – спросил Николай жалобным голосом.

– Ха, а вы думали, что мы вам дадим кредит, который можно не отдавать, просто так, за красивые глаза? Да?

– Не знаю… насколько они у меня красивые, – Николай был почти в отчаянии. Его мечта рушилась на глазах.

– Что вообще у вас есть? – голос женщины звучал теперь абсолютно нейтрально, словно она решила пойти на уступки.

– Ээээ… Ничего.

– Вообще ничего?

– Ну… Квартира. Я в ней живу. И все. Больше ничего.

– Отлично! Квартира. Вы же понимаете: если вы возьмете кредит, который явно не сможете отдать, то на нас падает вся ответственность. Это большой риск и… расходы. Мы выступим вашим гарантом в банке, но, когда станет ясно, что вы кредит отдавать не собираетесь, нам его придется отдавать за вас.

– А как же… конец света?

– Это такой, знаете ли, вопрос… Мы не можем в этом быть на сто процентов уверенными. Но для таких, как вы, он обязательно наступит. Не волнуйтесь. Итак, с учетом оформления всех документов – они у нас в принципе готовы, осталось сходить в банк и подписать их – вам нужен кредит на 255 дней. А потом – …

– …Конец света, – покорно сказал Николай.

– Правильно! Так, 255 дней – это у нас сколько? Ага… ровно восемь с половиной месяцев. Вы получите сумму, которой должно на это время хватить. Да, постарайтесь рассчитать так, чтобы хватило. Но если не хватит – обратитесь к нам, мы что-нибудь придумаем, – при этих словах женщина как-то особенно улыбнулась. – И, сами понимаете, если вы хотите взять этот кредит, то вы завтра же придете к нам и подпишете документ, что в случае вашей неспособности выплатить кредит ваша квартира отходит нашей организации.

– Да-да, так и будет, – пробормотал Николай.

– Если вас что-то не устраивает, вы можете отказаться. Но, когда подпишете бумаги, обратного хода уже нет, – устало сказала женщина. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. – Помните, как у Пушкина: «Выхожу один я на дорогу…»

– Это Лермонтов. Но это не так важно. Вот и я тоже выйду… на дорогу, – пробормотал Николай.

– Ну, пусть будет Пушкин, – раздраженно ответила женщина. Она была явно уставшей.

– Лермонтов это, Лермонтов!

– Тьфу ты, Лермонтов, да. Это вы меня запутали! Под конец дня свое-то имя забываю, не то что… Все, идите, завтра жду вас в десять. Путь к нам запомнили?

– Да, вроде.

– Ну, будем надеяться… Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет!

– Ну вот, теперь я счастлив, – бормотал себе под нос Николай, быстро шагая по мерзлой улице домой. – Сейчас приду, чая с вареньем выпью, и спать. Уж лучше эти восемь с половиной месяцев как человек прожить, чем всю жизнь как раб… Офис – дом, дом – офис. Тьфу! – Николай громко плюнул в снег и чуть не налетел на бродячую собаку, которая от испуга залилась лаем.

– Ну и сны у вас, Николай Е! Никогда такие пациенты мне не попадались! Вы бы и правда так сделали, если б была возможность? – голос невидимой медсестры был все таким же металлическим, но звучал мягче, чем обычно. И отчаянно ему кого-то напоминал. Но все же он не был в этом уверен. Он списывал это на свое одиночество.

– Ээээ… скорее всего, да, – ответил Николай, приходя в себя. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы очень странный. Я таких никогда еще не встречала. Мне не положено вести беседы с пациентами, это нарушение правил, но я пошла на это. Вы и правда необыкновенный. Если б вы были посимпатичнее, я бы в вас влюбилась по уши. Но вы такой… беззащитный.

– Вы хотите сказать: жалкий, а не беззащитный, – обиженно промямлил Николай.

– Может быть, – вздохнула медсестра. – В любом случае я считаю вас… необыкновенным.

– Спасибо! Хотя чего тут необыкновенного! Я просто устал жить, как жил раньше. Влачить это бесполезное существование…

– На что вы сейчас живете? Ведь вы уволились? Или вас уволили…

– Живу на то, что есть. Какие-то сбережения… Экономлю как могу.

– Но, как я понимаю, возвращаться вы не собираетесь?

– Нет. Мне некуда возвращаться. Для них я умер.

– О да, я слышала эту историю, – металлический голос неожиданно эмоционально хихикнул. Николай вздрогнул.

– Вы не могли бы отключить это устройство, что искажает ваш голос? Этот металл… Это ужасно!

– Не могу. Тогда меня точно засекут и уволят. Терпите!

– Хорошо… Девушка! Я не знаю, как вас зовут… Может, мы встретимся в нормальных условиях?

– Нет, Николай, я не могу. В отличие от вас, я не могу решиться на подобное. А вы будете склонять меня к этому, я знаю. Вы все же пойдете и… возьмете этот кредит. Умоляю вас, не делайте этого! Они вас закабалят! Или убьют! Про них ходит столько нехороших слухов! …Даже сейчас то, что я делаю – говорю вот так с вами – для меня огромный риск и вызов… Я даже не знаю, что мне за это будет. И я не могу в вас влюбиться. Я вам уже говорила. Вы… не мой тип. К сожалению.

– А вы, наверное, очень красивы…

– Не то что бы очень, но мужчинам я нравлюсь. Пока нравлюсь.

– Ну что же, значит, я буду жить оставшееся мне время один. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Да, я, пожалуй, возьму этот кредит…

– …Если найдете их, – металлический голос стал почти человеческим.

– …Если найду. Это, возможно, мой последний сеанс. А если я найду их и возьму кредит, то уж точно больше не приду…

– Ясно, – вздохнул металлический голос и со всей теплотой, какую была способна передать техника, добавил: – Удачи вам!

На глаза Николая навернулись слезы, он неуклюже вытер их рукой и стал одеваться.

Каждый день Николай проживал как последний. За окном мела метель, но он не выходил на улицу, мог проспать весь день. Вставал только для того, чтобы попить чай с малиновым вареньем. Потом снова ложился и мечтал о том, как могла бы выглядеть медсестра, с которой он общался все эти месяцы напролет, и каким чудесным мог быть ее голос без искажающей техники. От этих мыслей Николая охватывала приятная расслабленность, и он засыпал счастливый. Он не догадывался, что однажды уже встречал ее.

Постепенно в его сознании день и ночь смешались, и он перестал их различать. Тем более что большую половину дня было темно. Казалось, эта зима никогда не кончится. Однажды Николай включил телевизор: там шла передача о возможной ядерной войне. Он сразу же его выключил. Все время хотелось спать, и Николай спал, спал, спал, приучая себя к новому режиму. Он уже не помнил, когда ел или принимал ванну в последний раз. Сны его становились все более красочными. Он подумал, что скоро совсем перестанет различать реальность и вымысел. Так и случилось. Он полностью погрузился в счастливую дрему и почти не ощущал своего тела. «Я ангел?», – спросил он себя однажды. Это была его последняя связная мысль. Его жизнь стала сном без пробуждения. Яркие образы сменяли друг друга с поразительной быстротой, обжигая мозг, и ни одного из них он уже не мог запомнить.

Николай лежал в гробу. С одной стороны вокруг него толпились его бывшие коллеги с подобающе скорбными лицами. С другой стояли те модно одетые, холеные мужчины и женщины, которых он видел на приеме в честь Джорджа Клуни на озере Комо. Они смеялись и шутили, словно это были не похороны, а новая элегантная вечеринка. А вот и сам Клуни! Увидев его, все расступились. Клуни нагнулся к гробу и запел приятным баритоном:

No need to run and hide

It’s a wonderful, wonderful life

No need to hide and cry

It’s a wonderful, wonderful life

Закончив петь и похлопав Николая по плечу, Клуни сердечно улыбнулся и сказал:

– Yeah, man, it’s a wonderful life!

И сразу же исчез, как будто его и не было. Николай, лежа в гробу, сказал себе:

Вот дурак я! Если бы поверил тому, что тогда увидел, – ну, когда скорая приезжала и меня выносили… Так вот, если б поверил этому сразу, то не надо было бы весь этот маскарад устраивать! Хотя какая уже разница? Так даже веселее.

На этом месте медсестра нажала кнопку «Стоп».