Жизнь номер 2016. Песни девочки не со звёзд [Сергей Савенков Осколок Ветра] (fb2) читать постранично

Круг первый. «Совёнок»

«А если стал порочен целый свет,

То был тому единственной причиной

Сам человек: лишь он – источник бед,

Своих скорбей создатель он единый».

  Данте Алигьери

«Совёнком» лагерь назвали придурки-взрослые. Лупоглазых пернатых поблизости не было, а подростки напоминали совят, только если особенно сильно накуривались, что случалось нечасто – три-четыре раза в неделю. В последнее время было не до того, в лагере все помешались на сексе.

Неудивительно. У секса имелось неоспоримое преимущество. Никто не заплатит за то, что ты накурился.

Унитаз этот был не из тех, что встречаются в приличных домах. Щека скользила в говне, а перед носом, как жуткий кровавый спрут, плавал использованный тампон – в воде, колыхаясь, висели щупальца-нити.

– Жри, сука, тварь! – Танюха елозила моей головой по полочке унитаза…

В таком положении я оказалась из-за того, что депутат областного совета Дидюлько не подарил Танюхе айфон. Я слышала разговор с полковником Мясоедовым, из райотдела. Девчонки тогда напились, и я пряталась под кроватью.

– Сел твой куратор, Танюха. Подкинули порно, «цэ-пэ». Не то, чтобы он не имел своего, да это же надо искать…

– А когда его выпустят?

– Выпустят? – Мясоедов опешил. – Да никогда! Будто не знаешь, что делают там с педофилами… А всё почему? Потому, что он жадный! Поверь, самый страшный порок! Вот и с айфоном тебя наебал. Зря сосала! – до ушей долетело ласковое похлопывание. – Не рыдай, мой член не хуже.

Не то, чтоб Танюха особо расстраивалась из-за напрасной работы, она ведь любила сосать. Однако, айфон нужен был позарез – чтобы стать круче всех в интернате. Здесь, в летнем лагере, на её титул не было претендентов. На «зимних квартирах» всё куда жёстче. Там таких Танек…

Ленка, подруга и «заместитель» Танюхи, принялась распускать слухи. Девчонки хихикали: «Зря, дурочка, сперму глотала!», замолкая и отводя взгляд при появлении попавшей впросак предводительницы. Власть пошатнулась, и требовалась сакральная жертва, на роль которой я подошла идеально.

Кто же ещё? Умная и начитанная девчонка с той стороны, из Макеевки, с русской фамилией Котина, японским, и тоже «кошачьим» именем Мика, которую десять лет любили родители.

Что с того, что мне от ума одни неприятности? Что с того, что я по национальности украинка? Что с того, что родителей больше нет?

Десять счастливых лет, полных любви! Десять лет!

Такого никто в интернате представить не мог. Здесь за малейшую ласку готовы на всё. Только, откуда она возьмётся? Волшебники в голубых вертолётах давно не летают, магия нынче другая – магия чёрных машин и мигалок.

За всё в жизни нужно платить, а за счастье – по максимуму. Всем наплевать, что его давно нет, и даже воспоминания, как прошлогодний сон.

Другим ничего и не снилось. Раз было – плати!

Впрочем, для травли хватило бы и того, что я – альбинос.

Мучительница убрала руку. Я распрямилась и встала напротив неё.

Наверное, со стороны это выглядело, как встреча демона с ангелом: черноволосая крупная Таня и хрупкая белокожая Мика.

Но, это только со стороны. Ангелов тут не бывает, все мы пытаемся выжить.

Я часто моргала, по щеке стекало дерьмо, кровь из разбитого носа капала на пол.

– Танюха! Ты осторожнее с кровью, она ведь спидозная! Трахалась там с солдатнёй. Это здесь – недотрога, – Ленка шмыгнула носом и плюнула, стараясь попасть в лицо. На рукаве моей худи повис зелёный харчок.

Что ж, грязнее не буду.

У меня гепатит, а не ВИЧ, но девчонкам плевать на детали.

– Тварь уАТОшенная! – пинок в живот отбросил меня на стену. Посыпался град ударов. Крови девчонки уже не боялись.

– А ну, відвалите! Швидко!

Девчонок сдуло, как ветром. Только Танюха буркнула: «Тебе-то, какое дело?» Но связываться не стала.

– Міка, вставай.

Странно. Микой тут звал меня только Мурлыка.

Я поднялась, хотя это было непросто. А руку Злата не подала.

– Підемо, я тебе помию.

Мы прошли в умывальник. На гусак Злата надела обрезок чёрного шланга. Я сняла худи и кинула в раковину – придётся стирать. Лифчики я пока не носила, не было необходимости.

– Сhodź, chodź!

Я мылила голову и фырчала, а Злата поливала меня относительно тёплой июльской водой. Вода сразу же розовела.

Было чертовски приятно, обо мне так никто не заботился уже года три.

– Котя, Котя… Ну точно, як кіт! – смеялась Злата. – Біленький ласкавий котик!

Потом подала полотенце – откуда оно тут взялось?

Я вытерла голову. За моей короткой причёской не нужен уход. Растёрлась до пояса, бросая пугливые взгляды.

Злата смотрела как-то не так… Знаю я эти томные взгляды – так смотрят спонсоры.

– Тільки дуже худий…

Кончики пальцев коснулись моих узких бёдер. Пухлые губы скользили по уху, по шее, двигались ниже… Волосы щекотали голую кожу, от них пахло хлебом, мёдом и молоком.

Было приятно, как будто ты в маминых нежных объятиях. Я закрыла глаза…

Далёкое прошлое. Двадцать шестое июля. Последний мой