Встретимся в следующей жизни [Аля Морейно] (fb2) читать онлайн

- Встретимся в следующей жизни [СИ] 689 Кб, 197с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Аля Морейно

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Встретимся в следующей жизни Аля Морейно

Пролог

Рита вышла из отделения полиции и потянулась за сигаретой. Полчаса назад позвонили из областной больницы — пострадавшая в ДТП девушка пришла в себя, теперь предстояло съездить и побеседовать с ней. Никаких подробностей о состоянии пациентки не сообщали. Но в деле было указано, что у неё, кроме прочего, черепно-мозговая травма, и интуиция кричала, что случай окажется непростым.

Приближался новый год. Планов на праздничную ночь не было, как и предновогоднего настроения. Зато начальство завалило поручениями, и перспектива быстро разделаться с ними казалась мало реальной.

В должностные обязанности полицейского психолога входили работа с кадровым составом, участие в допросах подозреваемых и психологическая помощь жертвам преступлений. Последнее звучало весьма расплывчато, а потому Волкову нередко привлекали даже к работе с пострадавшими в ДТП.

Город был забит машинами, движение затруднено. Двигаясь в сторону больницы, Рита прокручивала в памяти информацию, вычитанную из дела, и пыталась составить план беседы. Осложняло ситуацию то, что пострадавшая была беременна и из-за полученных травм потеряла ребёнка. Видимо, поэтому к ней и послали психолога в надежде, что она своей профессиональной деликатностью сможет сгладить острые углы, выяснить всю необходимую информацию и оказать посильную помощь.

Девушка была пассажиркой внедорожника Тойота Прадо. Авария произошла вдали от центра в жилом массиве на перекрёстке улиц Новосёлов и Парковой около 19 часов вечера. Дорога в тот день была очень скользкая, что спровоцировало по городу увеличение количества ДТП. По версии дорожно-патрульной службы, Тойота двигалась по Новосёлов и начала совершать левый поворот на Парковую. Но автомобиль, ехавший по Новосёлов навстречу ей с превышением скорости, не смог вовремя затормозить и вылетел на перекрёсток, протаранив переднюю пассажирскую дверь Тойоты.

Пассажирка получила тяжёлые травмы, а водитель отделался лишь лёгким сотрясением мозга и несколькими порезами. Он был в сознании и охотно контактировал с полицейскими. Водитель другой машины находился в больнице с травмами средней степени тяжести.

Документов при девушке не оказалось, её личность установить пока не удалось. Со слов водителя Тойоты было записано, что девушка ему не знакома. Она голосовала на дороге за несколько кварталов до места аварии. Было холодно, он её пожалел и согласился подвезти до ресторана "Колизей". Они не успели перекинуться с ней даже парой фраз, поэтому никаких других зацепок сообщить полиции он не смог.

Пострадавшая была совсем молоденькая. Вечернее платье свидетельствовало о том, что она ехала в ресторан на свидание или какую-то вечеринку, возможно корпоратив — многие фирмы начинали праздновать наступающий новый год заранее.

Рита не совсем понимала поставленную перед ней задачу. С момента аварии прошло уже несколько дней, все обстоятельства ДТП к этому времени полиции были известны, обе стороны подписали протокол, вряд ли девушка смогла бы добавить что-то новое. Фамилию и имя должны были выяснить у неё врачи, они же обычно сами звонили и сообщали родным. Начальник ничего толком Рите не объяснил, вероятно, ожидая понятливости и проявления инициативы.

Вот уже почти полтора года она получала экстремальный опыт работы психологом в полиции. Сказал бы ей кто-то при поступлении в университет, что судьба занесёт её сюда, ни за что бы не поверила, ещё и посмеялась бы от души.

Рита никогда не была сильна в точных науках, она была выраженным гуманитарием и просто творческим человеком: пела, рисовала, стихи писала. Когда в последнем классе школы встал вопрос, кем быть и куда поступать, она выбрала модную и перспективную, на первый взгляд, специальность психолога. Ей казалось, что после получения диплома её с распростёртыми объятиями возьмут на работу, а со временем она обязательно откроет собственную практику.

Девушка мечтала заниматься семейной психологией, помогать парам сохранять браки, налаживать гармонию в отношениях между супругами, выстраивать мостики между подростками и трудными родителями, помогать малышам переживать страшное слово "развод".

Её подруга Таня поступила на юридический и собиралась стать семейным адвокатом. Они планировали в будущем работать в тандеме и основать одну фирму на двоих. Но люди предполагают, а жизнь располагает. На последнем курсе Таня выскочила замуж за иностранца и умотала с ним за границу, кое-как закончив университет и отправившись в роддом чуть ли не сразу после защиты диплома.

У Риты же личная жизнь то кипела, то впадала в анабиоз, причём к концу университета её состояние можно было охарактеризовать фразой "пациент скорее мёртв, чем жив". То ли её требования к мужчинам были завышены, то ли выбранная профессия откладывала какой-то неправильный отпечаток. Но Рита с этим не заморачивалась — гораздо больше на этом этапе её интересовала карьера.

В студенческие годы она работала сначала секретарём, потом помощницей психолога в профильной фирме. Но после получения диплома роль девочки на подхвате Риту больше не устраивала. Ей хотелось реальной практики и полноценного места психолога, найти которое никак не удавалось.

Тогда-то её старший брат Генка полушутя пригласил её в полицию, в его отделение как раз нужен был психолог. И она согласилась — сначала тоже полушутя, а потом уже совершенно серьёзно.

К работе Рита отнеслась со всей ответственностью. Она много читала, неоднократно ездила не семинары по криминальной психологии, но всё равно продолжала поиски более подходящей вакансии.

Глава 1


За семь месяцев до событий Пролога

Кира


Подскочила ещё до звонка будильника. Сердце взволнованно стучало в ускоренном ритме. Сегодня мне предстоял первый рабочий день на новом месте. Одежда и сумка приготовлены с вечера, чтобы утром ничто не смогло меня задержать. А вдруг по дороге "пробка"? Опоздать мне нельзя было никак. Хотелось приехать чуть раньше и успеть осмотреться до начала рабочего дня.

На прошлом месте платили сущие копейки, но и работа была совсем не квалифицированная — документы отнести из одного отдела в другой, набрать и отправить какой-то текст, цветы полить. Теперь же меня взяли стажёром-помощником программиста с перспективой через время, если хорошо себя зарекомендую, получить полноценную должность программиста с соответствующей зарплатой. Но даже и стажёру тут предлагали такую сумму, что я готова была вцепиться в это место зубами.

За два года на факультете прикладной математики практических знаний нам успели дать очень мало. Почти всё, что я знала и умела, удалось освоить самостоятельно. А потому переживала, что не справлюсь, завалю порученное мне задание и не смогу удержаться на этой работе.

Сессия за второй курс только начиналась, но по всем экзаменам я получила "пятёрки" автоматом. Всё складывалось просто идеально. Предстоящие три месяца лета можно было полностью посвятить работе и самообучению.

— Кирюша, иди кушать!

Когда бы я ни встала, бабушка умудрялась проснуться ещё раньше и приготовить мне завтрак. Похоже, откормить меня было её главной задачей, а потому выбраться из дома голодной было невозможно.

Наспех проглотила овсянку с бутербродом, запила своим любимым какао, чмокнула бабушку в щёку и пошла одеваться. Строгая юбка до колена и почти классическая белая блузка с коротким рукавом вполне соответствовали моему представлению об офисном стиле. Немного сомневалась насчёт колгот, необходимо ли их надевать. Но взглянув на прогноз погоды, решительно оставила их на полке.

Заплела волосы в косу — меня заранее предупредили, что в офисе не принято ходить с распущенными волосами, тем более такими длинными, как мои. Надо было бы, конечно, встать пораньше и соорудить на голове что-то более красивое и необычное, но "хорошая мысля приходит опосля", так что эксперименты с волосами пришлось перенести на другой день.

Несколько раз махнула щёточкой туши, чтобы немного выделить глаза, и провела блеском по губам. Перед выходом критично взглянула на себя в зеркало. Хороша!

— Бабуля, я побежала. Пожелай мне удачи!

— Удачи, моя девочка. Да хранит тебя Бог!

Офис фирмы располагался удобно — от дома до него ходила прямая маршрутка. Правда, чтобы сесть в неё утром, когда все ехали на работу, нужно было вернуться на две остановки назад на конечную. По летней ясной погоде это было совсем несложно. Я шла по улице и напевала себе под нос песенку, которую на днях услышала по радио.

Ни программистом, ни математиком я быть не планировала. Мои родители свою жизнь посвятили медицине: папа был нейрохирургом, а мама заведовала женской консультацией. Я же с детства мечтала стать архитектором, как дедушка — бабушкин муж, или дизайнером.

Рисовать я любила и умела, почти до 14 лет училась в художественной школе. А потом родители погибли, сгорели на даче вместе с младшим братом, и стало не до увлечений. Бабушка слегла с инфарктом, узнав о смерти дочери, зятя и внука, а меня определили в интернат. Там я и проучилась оставшиеся два с половиной года до окончания одиннадцатого класса.

Внешнее независимое тестирование сдала отлично. Но для поступления на архитектурный нужно было ещё сдать рисунок. На нём-то я и провалилась. Или меня завалили — кто ж скажет об этом прямо? В итоге с архитектурой не сложилось, но баллов хватило для поступления на прикладную математику. Это было тоже неплохо, поскольку математика мне всегда нравилась.

С программированием до поступления в университет сталкиваться мне не приходилось, но оно сразу увлекло меня. Я даже подумывала пойти на специализированные курсы, но все они были весьма дорогими, а мы с бабушкой хоть и не бедствовали, но в средствах были ограничены.

Пришлось заниматься самообразованием. Благо, в интернете можно было найти массу бесплатных учебных материалов и видеокурсов. Спустя короткое время идея стать программистом казалась мне уже очень перспективной, поэтому, как только я почувствовала себя готовой, сразу стала искать оплачиваемую стажировку.

Как и планировала, к офису я подъехала за полчаса до начала рабочего дня. Некоторое время помялась возле входа, а потом пошла к посту охраны.

— Здравствуйте. Мне должны были подготовить пропуск.

— Фамилия?

— Загорская Кира.

— Подожди минутку.

Охранник полез в сейф, вытащил оттуда пластиковый пропуск и протянул мне.

— Вот тут распишись, пожалуйста.

Поставила подпись, поблагодарила охранника, приложила пропуск к турникету и прошла в холл.

В столь раннее время очереди возле лифта ещё не было, и уже через минуту я выходила на нужном этаже. Прошла по коридору к кабинету, который мне показали в прошлый раз. За этой дверью было царство программистов. Постояла несколько секунд, постучала и потянула ручку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кабинет не был заперт, я несмело вошла и в первый момент никого не увидела. Так и стояла возле входа, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь пройти вглубь. А вдруг без разрешения нельзя?

Спустя некоторое время откуда-то из-под стола вылез высокий черноволосый парень. На вид он был немного старше меня.

— Девушка, вы по какому вопросу?

— Я — стажёр. А Сергея Игоревича ещё нет?

— Нет, конечно. Он так рано не приходит. Так что тебе его минимум 10 минут подождать придётся. Тебя как зовут?

— Кира.

— А я — Никита. Будем знакомы.

Кивнула и улыбнулась.

— Где учишься?

— В университете на прикладной математике. Второй курс закончила.

— А я политех заканчиваю, компьютерные науки. Вернее, уже закончил, жду получения диплома.

— Поздравляю! Давно тут работаешь?

— Ровно год. Как раз прошлым летом устроился. До того в основном фрилансом зарабатывал.

— О, ты уже на месте? — в дверном проёме возник руководитель отдела.

— Здравствуйте, Сергей Игоревич, — я немного растерялась, но быстро взяла себя в руки.

Никита подошёл к начальнику и пожал руку.

— Познакомились уже?

Он кивнул.

— Вот и отлично. Будешь курировать нового стажёра. Начните с чего-то простого, только всё тщательно перепроверяй. Девочка толковая, думаю, разберётся быстро. Постепенно подключай её к своему проекту по СитиСтрою.

В кабинете начали собираться сотрудники. Сергей Игоревич ушёл к себе, оставив меня осваиваться.

— Коллеги, знакомьтесь! Кира — наш новый стажёр. Или правильно сказать стажёрка? В общем, прошу любить, жаловать и всячески помогать и поддерживать.

Я стояла, растерянно улыбаясь.

— Так, тебе же надо место выделить. Айн момент, я сгоняю к шефу и уточню, за какой компьютер тебя посадить. И надо ему напомнить, чтобы распорядился про логин-пароль.

— Я — Валера, — ко мне подошёл один из молодых сотрудников. — Если что понадобится, обращайся. Я тут уже три года, практически старожил. А это — Илона, — девушка кивнула и приветливо улыбнулась. — Она в курсе всех местных новостей, в том числе и совсем неофициальных. Расскажи-ка нам, Кирочка, что ты умеешь.

— Я на Джаваскрипте [1] программирую. Нода в основном, Реакт [2] немного.

— Не-не, — перебил её Валера. — Это ты Никитосу расскажешь, когда он тебя озадачивать будет. А нам лучше поведай, ты пироги печь умеешь?

— Смотря какие.

— А любые. Мы — всеядные. Так что ждём от тебя завтра чего-то вкусненького.

— Что за вкусненькое? — Никита вернулся от шефа. — Я тоже хочу.

— Кира завтра проставляться будет пирогом.

— Добровольно-принудительно, — с улыбкой пояснила я Никите.

— Идём со мной. Вот этот стол временно будет твой. Его хозяин сейчас в отпуске. К тому времени, как вернётся, тебе придумают что-то другое. Заявку на логин-пароль для доступа уже подали, после обеда сделают. Пока предлагаю начать осваиваться с кофейного аппарата. Я люблю американо без сахара.

— А я пью капучино, — подала голос Илона.

Пришлось отправиться делать всем кофе. Приуныла — не совсем так я себе представляла работу стажёра, но оставалось надеется, что как только мне сделают доступ, так сразу выдадут и реальное задание.

Всё оказалось даже лучше, чем я ожидала. После кофе Никита рассказал о проекте, над которым он работал и к которому вскоре должна была подключиться и я. Он показал, что уже сделано и очертил круг задач на ближайшее время. Мне всё казалось очень интересным, ведь я ни разу ещё не сталкивалась с настоящими задачами. У меня горели глаза и чесались руки, нестерпимо хотелось уже поскорее начать что-то делать.

Время до обеда тянулось, как назло, медленно. Я успела изучить правила для сотрудников компании и должностные инструкции программиста. Пообщалась с Васильевым — инженером по охране труда, прошла инструктаж по технике безопасности. Всё это было ужасно скучно и казалось пустой тратой времени. Особое внимание он обратил на схему эвакуации в случае пожара. Васильев чуть ли не за руку провёл меня по маршруту от моего отдела до выхода и всю дорогу давал наставления.

— Поверьте, милочка, точное соблюдение этих правил спасает жизни. Всем кажется, что они никогда не попадут в ситуацию, когда придётся выбираться из горящего здания. Но, к сожалению, статистика пожаров такова, что у каждого есть шанс познакомиться с этим зверем.

— Я ничего такого не думаю. Мои родители и брат погибли в пожаре.

— Соболезную.

— А вы когда-нибудь сталкивались с пожаром в реальности?

— Да, пришлось однажды. И, скажу вам, воспоминания об этом остались не самые приятные.

В свой отдел вернулась незадолго до обеда.

— Совсем замучил тебя Васильев? — участливо поинтересовался Никита.

— Да нет, всё нормально, это его работа.

— Он на первый взгляд ужасный зануда, но на своей прошлой работе пережил большой пожар, людей спас, ему даже орден за это дали. Так что он не понаслышке знает, что это такое.

На обед Никита повёл меня в кафе для сотрудников. Цены, как он меня и уверял, оказались приемлемые, и я взяла себе борщ и котлету с салатом. За столом разговорились, он поведал, как попал в эту фирму. Никита участвовал в хакатоне и представлял проект своей команды. Сергей Игоревич был в жюри, задавал ему много вопросов, а после окончания предложил работу в фирме.

После обеда я наконец-то вошла в систему и начала выполнять своё первое задание. Волновалась — очень уж не хотелось ударить лицом в грязь. Казалось, я сделала всё идеально, была горда результатом своей работы и с улыбкой на лице отправила результат ментору. Но Никита почему-то оказался другого мнения.

— Иди сюда, Кира. Смотри. Вот здесь — нерационально. Можно записать код намного короче, да и работать будет быстрее

Он на ходу вносил правки в код.

— Дальше. Вот тут не хватает проверки. А что если значение окажется отрицательным? Это вызовет аварийное завершение программы. Нужно обработать исключение.

Было очень обидно. Видимо, Никита это заметил, потому что примирительно сказал:

— Не расстраивайся. В целом ты молодец, хорошо справилась. А не ошибается тот, кто ничего не делает.

Но всё равно настроение было безвозвратно испорчено.


[1] Джаваскрипт (JavaScript) — популярный язык программирования.

[2] Нода (Node.js), Реакт (React.js) — фреймворки Джаваскрипта.

Глава 2


Вечером пришлось собраться с силами и испечь клубничный пирог. Очень хотелось его попробовать — а вдруг с ним я облажаюсь так же, как с кодом программы? Но, увы, сделать это, не испортив красоты, было невозможно.

Едва на улице стемнело, я завалилась в постель и тут же уснула. День был очень насыщенным и эмоциональным, я вымоталась физически и нанервничалась. А что может быть в таком случае лучше крепкого сна?

Видимо, инженер Васильев произвёл на меня столь сильное впечатление, что бесцеремонно ворвался ко мне в сон и потребовал сдавать экзамен на знание правил эвакуации из здания в случае пожара. Я запиналась и никак не могла вспомнить, что же было написано в тех правилах. А потом начался пожар. Только я оказалась уже не в офисе, а в нашем доме за городом — том самом, что сгорел пять лет назад вместе с моими родными. Явственно слышала, как звал меня на помощь маленький Костик и что-то кричали родители. Я искала их в кромешной темноте, задыхаясь от дыма, но так и не нашла. Зазвонил будильник, вырывая меня из лап тяжёлого сна.

— Ты снова кричала во сне. Опять пожар?

— Да, бабушка. Как обычно — я их слышала, но так и не смогла найти.

— Может, пора к психологу обратиться? Сколько лет прошло, в самый раз уже успокоиться, а тебя всё никак не отпускает.

С пирогом идти на конечную остановку было не очень удобно. Но я предвкушала, как новым коллегам понравится моя стряпня, — и у самой текли слюнки, а настроение парило в небесах.

На сей раз ожидания не обманули — пирог оказался отличным и пошёл "на ура". Валера не уставал его нахваливать и съел, наверное, больше всех.

— Кира, да ты девушка-сокровище: и красавица, и пироги печь умеешь, а ещё и умница-программистка вдобавок. Признавайся, очередь из женихов длинная?

Я засмеялась и не нашлась, что ответить, а Илона тут же отреагировала с ухмылкой:

— А ты с какой целью интересуешься? Хочешь занять очередь? Неужели и правда — путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Съел кусочек пирога и тут же пропал?

— Ой, да ладно тебе. Ну ведь пирог реально вкусный. Никогда такую вкуснятину не ел. Моя мать дома не готовит почти, ей всё время некогда. А Алиска вообще готовить не умеет. Для неё высший пилотаж — яичница и варёная картошка.

— Да, не повезло тебе с женщинами, — многозначительно выдал Николай Владимирович, самый старший из программистов, сидящих в нашем кабинете. — Моя Дарья и готовить успевает, и работать, и с детьми заниматься. Но Валера прав — действительно очень вкусно. Ты, Кира, — умница. Хорошая хозяйка в наше время — на вес золота.

— Вы меня прямо захвалили, как-то даже неловко, — я почувствовала, как щёки загорелись, и опустила взгляд. — Рада, что вам понравилось.

— Балуй нас почаще, хозяюшка, а мы тебя будем на руках носить, — Валера подошёл и приобнял меня за талию.

Очень не любила прикосновений посторонних мужчин. Я растерялась и не знала, как себя с ним вести. Никак не могла понять, Валера говорит всё это серьёзно или кривляется и посмеивается надо мной. Он таким образом пытался за мной ухаживать? Не слишком вероятно.

Со мной и раньше нередко флиртовали парни. Правда, мой круг общения в основном состоял из однокурсников — их я хорошо знала и понимала, кому можно улыбнуться, на кого реагировать не стоит, а кого следовало сразу отшить.

На прошлой работе мне приходилось сталкиваться со взрослыми мужчинами, и их комплименты всегда вгоняли меня в краску. Неприкрытый флирт и лесть мне никогда не нравились. Скорее вызывали отторжение, раздражение и возмущение. Почему-то мне всегда казалось, что это унижает меня. Парни, которые были по-настоящему влюблены, ухаживали совсем иначе.

Никита, видимо, заметил моё замешательство и решил сменить тему.

— Так, Кира, давай я тебе объясню новое задание.

Напряжение сразу спало. Писать программы было намного легче и понятнее, чем реагировать на флирт. Но с кодом у меня почему-то не складывалось. Раз за разом Никита находил, что раскритиковать.

Разумом я понимала, что мой код, вполне возможно, был далёк от идеала, ведь я была самоучкой, и никто раньше мне не объяснял, как надо писать, а как не надо. Но в душе меня съедала обида. Моя самоуверенность таяла на глазах. Ей на место приходила паника, что меня тут не оставят, если я такая бездарная. А этого никак допустить было нельзя!

К концу дня я уже готова была расплакаться, до того обидно было.

— Кира, ты обижаешься на меня?

— Нет, с чего бы мне обижаться?

— А мне кажется, обижаешься. И напрасно. Я же хочу, чтобы ты научилась писать грамотный и логичный код. Пройдёт время — ты мне сама спасибо скажешь. Не злись, пожалуйста.

— Я не злюсь, правда.

— Вот и хорошо. Я искренне хочу тебе помочь.

За десять минут до окончания рабочего дня все в отделе начинали копошиться, собираясь домой. Никто не пересиживал на работе даже минуты. В шесть часов на каждом этаже возле лифтов выстраивались очереди из желающих как можно быстрее покинуть здание.

Я посмотрела на толпу и двинулась в сторону лестницы. В конце концов, мы были всего на восьмом этаже, спуститься пешком было быстрее, чем стоять в ожидании лифта.

Никита увязался за мной, увлечённо рассказывая, как он сдавал заказчикам свой первый проект.

— Представляешь, они раскритиковали буквально всё! А ведь над проектом работал не я один, просто меня сочли лучшим оратором из всего коллектива и отправили на презентацию. И в итоге складывалось впечатление, что облажался лично я, а не мы все вместе.

— А что твой начальник?

— Это было в присутствии генерального. А он — нормальный мужик, не заносчивый. Поворчал, конечно, но больше для вида. Самое смешное, что мы быстро устранили все замечания, но в следующий раз заказчик снова нашёл, к чему придраться. А потом ещё и ещё. Под конец я уже привык к его придиркам и реагировал спокойно.

— Как бы мне к твоим придиркам привыкнуть?

— Пойдём мороженое поедим для поднятия твоего боевого духа?

Мороженое я любила, но в этом году ещё ни разу не ела — жаркая погода установилась всего несколько дней назад. Я замешкалась с ответом, раздумывая, стоит ли выносить отношения с ментором за границы офиса, а Никита воспринял это по-своему.

— Не отказывайся, пожалуйста, я угощаю.

Пришлось согласиться. Парень мне нравился. Если бы ещё он не так распекал меня за мой код, то мог бы стать и вовсе идеальным. Хотя понятно было, что он меня учил из лучших побуждений, но как это было объяснить моей самоуверенной натуре?

На следующий день, стоило мне появиться в офисе, на моём столе сразу появился стаканчик с чаем.

— Угощайся, — Никита протянул мне шоколадку.

Я посмотрела с недоверием.

— Для поднятия настроения. И вообще, шоколад полезен для мыслительных процессов.

— Спасибо. Это намёк на то, что я плохо соображаю?

— Это намёк на то, что ты мне нравишься.

Я не нашлась, что ему ответить. Мы были знакомы с ним всего третий день, и я не была настроена на служебные романы, зная, что во многих фирмах руководство их не поощряет. А если встанет вопрос, что остаться должен только один из нас, то очевидно ведь, кому укажут на дверь. Оно мне надо?

— Будем считать, что ты заботишься о моих мозгах и способности к программированию.

Никита хмыкнул и уткнулся в свой компьютер, а я погрузилась в выполнение нового задания. На сей раз оно оказалось труднее предыдущих. Спрашивать ментора лишний раз не хотелось, поэтому искать решение я полезла в Гугл. За полдня продвинуться удалось лишь незначительно, что меня не могло не огорчать.

В обеденный перерыв у меня возникло ощущение, что на меня то ли открыли охоту, то ли поспорили, кто первый добьётся моей благосклонности. Никита от меня не отлипал. Валера непрерывно заговаривал со мной и осыпал комплиментами. Его выпендрёж и дешёвые подкаты вызывали раздражение, но я терпела — очень уж не хотелось ни с кем ссориться. В итоге обедала я в обществе обоих парней.

Если оценивать их обоих сугубо по внешним данным, лидером оказывался Валера. Он был старше, солиднее, лучше одет и более ухожен. В нём чувствовался мужчина. Вдобавок наверняка он много времени проводил в спортзале — облегающая рубашка чуть не трещала на бицепсах. Никита же в буквальном смысле был мальчишкой — каким-то растрёпанным и как будто несерьёзным. Тем не менее, если выбирать из них двоих, то я бы отдала предпочтение ему.

Подумалось, что надо бы выяснить, как местное начальство относится к романам на рабочем месте.

— Кира, давай вечером куда-нибудь сходим?

— Ты приглашаешь меня на свидание?

Он улыбнулся и утвердительно кивнул. И что я должна была ему ответить? Он же даже не поинтересовался, есть ли у меня парень и планы на вечер! Самоуверенно пёр напролом, как танк.

— Никита, мне кажется, заводить отношения на работе — не лучшая идея.

— Так мы же не на работе, а после неё. Соглашайся, пожалуйста.

— Я подумаю. До шести часов время ещё есть.

К половине шестого я кое-как закончила сражаться с заданием. На сей раз результат меня совсем не удовлетворил. Хорошо было бы вечером посидеть дома и разобраться в этом как следует, а не по свиданиям шастать.

Отправила ментору то, что у меня получилось, и подошла к нему выслушивать недовольство и нравоучения.

Он просматривал молча. Ничего не исправлял, никуда не тыкал пальцем и не ругался. А потом просто сказал:

— Давай завтра с утра я тебе объясню, как это лучше сделать?

— Что, всё так плохо?

— Просто существует более правильное решение, но сегодня объяснить его тебе я уже не успею.

— Или боишься, что я расстроюсь и не соглашусь на свидание?

Он поднял глаза и внимательно посмотрел на меня.

— И это тоже. Но я предпочитаю не смешивать работу и личные отношения. Поэтому ругать и наставлять я тебя всё равно буду, независимо от того, согласишься ли ты со мной встречаться. Ты сама заинтересована в том, чтобы стать хорошим программистом. И если я буду тебя только хвалить, то ничего из тебя не получится.

Я вздохнула. По крайней мере он говорил прямо и не льстил мне.

На свидание с ним я всё-таки пошла. И на следующий день — тоже. И в субботу мы целый день провели вместе за городом на фестивале воздушных шаров. Я уже была тут однажды с папой и маленьким Костиком. Помню, как меня тогда буквально приворожило увиденное. Как давно это было…

В воскресенье с утра мы поехали на пляж. Вода в море прогрелась до двадцати одного градуса. Песок был раскалённый. До пика сезона ещё далеко, но на городских пляжах уже было не протолкнуться от отдыхающих, мы с трудом нашли место для своей подстилки.

Без одежды Никита выглядел очень даже неплохо. В офисе мешковатая футболка скрывала рельеф его мышц, теперь же я в полной мере могла полюбоваться его торсом. Если он и не был накачан так, как Валера, то однозначно не выглядел хлюпиком.

Кажется, мой вид в бикини тоже произвёл на него впечатление. Он обнимал меня и прижимал к себе куда сильнее, чем это было допустимо на глазах у других людей.

— Никита, на нас люди смотрят.

— Ну и пусть смотрят, плевать. Я совсем потерял от тебя голову.

Его поцелуи были такими глубокими, что я занервничала. Не привыкла к такой демонстрации чувств на людях. Никита же словно слетел с тормозов.

— Становится невыносимо жарко. Идём купаться, — это была моя последняя отчаянная попытка остудить его пыл.

В воде Никита взял меня на руки, вынуждая обвить ногами его торс, и я почувствовала его возбуждение. Похоже, вода была недостаточно прохладной, чтобы затушить пожар, бушевавший между нами.

Я не была готова к его напору. В свои девятнадцать лет я прекрасно знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Но мой предыдущий опыт ограничивался поцелуями, и я совершенно не торопилась переходить на отношениях другого уровня.

Никита мне очень нравился. И я допускала, что в дальнейшем у нас может получиться что-то большее. Но пока я была настроена только на прогулки, поцелуи и невинные ласки, и с этим ему предстояло смириться.

Глава 3


Понедельник начался, как обычно. Я сидела над очередным заковыристым заданием. Никиту вызвали на ковёр к генеральному по поводу нашего проекта.

Дверь открылась, и я почувствовала аромат дорогого мужского парфюма. Этот запах я бы ни с чем не спутала. Так пах мой папа. В какой-то момент мне стало страшно, потому что почудилось, что я подниму глаза — и увижу его.

Но передо мной стоял, естественно, не папа, а незнакомый молодой человек. Очень привлекательный, на которого хотелось смотреть, не отрывая глаз.

— О, в вашем полку прибыло? Что за чудесное создание?

— Это наша стажёрка Кира, — отозвался Валера.

Я же, кажется, тут же покрылась румянцем и от непонятного волнения не смогла выдавить из себя ни слова.

— Кира, значит. Очень приятно. Какое совпадение. А я — Кирилл… Анатольевич, заместитель генерального по юридическим вопросам. Скажи-ка мне, очаровательная стажёрка Кира, как тебе тут работается? Аборигены не обижают?

Его голос был под стать внешнему виду — красивый, обволакивающий. Хотелось слушать его и слушать. Я потерялась, безвозвратно пропала. Отвечать не могла, горло скрутило спазмом. Только отрицательно покрутила головой.

— Вот и отлично. А где Леонов?

— У генерального, — снова Валера.

— Ладно, как вернётся, напомните, что мы едем к четырём часам в СитиСтрой. И стажёрку берём — пусть посмотрит, как происходит обсуждение проекта с заказчиком.

Он подмигнул мне и вышел из кабинета. А я так и осталась стоять, как мраморная статуя, пытаясь прийти в себя. Отмерла, услышав голос Валеры:

— Впечатлил тебя Лазарев-младший?

— Кто?

— Кирилл Анатольевич, сын нашего генерального.

— Ааааа, — протянула, с трудом переваривая поступавшую в мозг информацию. Да что же это со мной такое?

— Он всем женщинам нравится. Экстерьер, деньги, статус. Только он бабник. Не заглядывайся на него, не советую.

— Я и не заглядываюсь. Просто его запах… у моего покойного папы была такая же туалетная вода. Воспоминания нахлынули.

Взяла себя в руки и занялась работой.

Никита вернулся не меньше, чем через полчаса. Вид у него был озадаченный и не очень довольный. Валера окинул его заинтересованным взглядом.

— Что там стряслось, Никитос? Судя по выражению лица, генеральный тебя хорошо отутюжил?

— Есть немного. У заказчика претензии. И не так, чтобы необоснованные. Я таки походу облажался.

В глубине души что-то радостно ойкнуло. Неужели идеальный Никита сам не без греха и тоже ошибается? Мелькнула кровожадная мысль: так ему и надо. Это ему ответка прилетела за то, что надо мной издевался.

— Тут Лазарев-младший заходил, напоминал, что он с тобой поедет в СитиСтрой. Велел Киру с собой взять.

— А она там зачем?

— Откуда я знаю? Может, понравилась ему, подкатить захотел.

Никита помрачнел ещё больше.

— Даже если и так, то туда зачем её брать?

— Вот у него и спросишь.

— Глупость какая, — пробормотал Никита, усаживаясь за свой компьютер.

До обеда все работали молча. Мне, естественно, не объяснили, в чём заключалась ошибка и чем это могло нам грозить. Но очевидно было, что Никита спешно что-то переделывал. И судя по выражению лица, у него это не очень получалось.

— Что там случилось? — осторожно поинтересовалась я во время обеда.

— Не бери в голову, всё под контролем. Просто всё один к одному навалилось.

— А что ещё?

— Вчера вечером маме стало плохо, скорая увезла в больницу. Сейчас дадут список лекарств, нужно будет к ней ехать, а тут, как назло, этот СитиСтрой с претензиями.

Я знала, что у его мамы онкология. Все заработанные деньги Никита тратил на её лечение, поскольку бесплатных препаратов можно было и не дождаться. Но из-за того, что болезнь обнаружили поздно, прогноз был не очень оптимистичный. Лечение лишь продлевало на некоторое время её жизнь, но кардинально повлиять уже не могло. Возможно, в какой-то заграничной клинике её бы вылечили, но денег на это взять было негде.

— Расскажи мне, что было, когда Лазарев приходил в отдел. С чего вдруг он тебя тоже с собой взять захотел?

— Да ничего особенного. Спросил, кто я. Валера объяснил. Он и сказал, чтобы ехала с вами учиться общаться с заказчиками.

— Он с тобой заигрывал?

— Не заметила. Но я в этот момент была погружена в свои мысли, могла что-то пропустить.

В СитиСтрой мы отправились вскоре после обеда. Я думала, что мы поедем на служебном автомобиле с водителем, но Кирилл Анатольевич велел нам садиться в его машину. Никита расположился впереди, а я села сзади вместе с помощницей Лазарева.

Мужчины негромко переговаривались о чём-то. Никита явно оправдывался, но голос звучал довольно уверенно. Было очевидно, что даже если он в чём-то ошибся, то сделать из себя мальчика для битья он не позволит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кирилл Анатольевич периодически бросал на меня в зеркало заинтересованные взгляды и подмигивал. Я смущалась и отворачивалась к окну.

Офис СитиСтроя был очень помпезным. Было заметно, что на пускании пыли в глаза компания не экономила.

Нас проводили в переговорную. Поначалу я пыталась вникать в то, что говорил Никита, в замечания заказчиков, в его аргументы и предложения. Разговор не был агрессивным, голоса никто не повышал и с пеной у рта ничего не доказывал. Но заказчики явно настаивали на своём, а Никите не удавалось от них отбиться и убедить их в своей правоте. В итоге он поменял тактику, согласился, после чего они уже спокойно обсуждали детали. В какой-то момент я перестала понимать суть их обсуждения и просто разглядывала всех присутствующих.

Лазарев сперва сидел и со стороны наблюдал за беседой, затем ушёл со своей помощницей и одним из представителей заказчика и вернулся уже под самый конец.

Никита был очень взбудоражен.

— Ну что, взгрели тебя, как пацана? — усмехнулся Кирилл Анатольевич, когда мы сели в его машину.

— Да они вообще не понимают, чего хотят! В прошлый раз всё обговорили, всё согласовали, а теперь они это вывернули в какой-то извращённой форме.

— Не кипеши. Привыкай. Я в твоём возрасте тоже был такой горячий и тоже так остро реагировал. Ты скажи, реально всё переделать так, как они хотят, и не нарушить сроки?

— Да в принципе, реально. Но сам факт!

— Всё, эмоции откладываем в сторону. Нам нужен результат. Когда они примут у нас проект, тогда будешь эмоционировать и рассказывать, как они тебя нагибали. А пока — арбайтен [1].

— Да понятно всё. Никуда не денусь — переделаю. Сергей Игоревич завтра вернётся из столицы — мы с ним ещё раз всё обсудим. Вы как ехать будете?

— А куда тебе надо?

— Высадите меня за поворотом, пожалуйста. Я тут на маршрутку сяду. Кира, до завтра. Созвонимся.

Никита вышел из машины и побежал в сторону остановки, к которой как раз подъезжала маршрутка.

— Девочки, признавайтесь, кого куда везти.

— Меня обратно к офису, — сразу ответила Лена, помощница Кирилла Анатольевича. Меня там муж заберёт.

— И меня там же. Я на маршрутку сяду до дома, — мне совершенно не улыбалась перспектива остаться с ним наедине. В голове крутились слова Валеры о том, что младший Лазарев — бабник. А ещё меня пугала моя реакция на него.

— Зачем на маршрутку? Я тебя до дома довезу. Говори, куда ехать.

— Не надо, спасибо.

Как только Лена вышла из машины, я выскочила за ней следом и побежала на остановку.

Наутро Никита завалил меня заданиями, а сам ушёл к вернувшемуся из командировки шефу обсуждать внесение правок в проект для СитиСтроя. Вернулся сердитый, уселся за компьютер и до самого обеда головы ни в чью сторону не повернул.

Незадолго до начала перерыва заглянул Сергей Игоревич. Постоял посреди кабинета несколько мгновений в раздумьях, а потом повернулся ко мне:

— Кира, телеграм-бота сделать сможешь?

— Думаю, да.

— И оплату прикрутишь? Нужно в порядке шефской помощи школе помочь родителей доить.

— Справлюсь, наверное. А есть техзадание?

— Пока нет, но после обеда будет. Как поешь — зайди ко мне.

Никита остался работать, и в кафе пришлось идти вдвоём с Валерой. Он меня немного тяготил — слишком много говорил, слишком часто и бесцеремонно меня касался. И льстил — через край. Поэтому, как только выдалась возможность, я улизнула от него к шефу.

— О, Кира, проходи. Слушай. К 15 часам пойдёшь к Лазареву-младшему. Должен подъехать представитель школы и рассказать, что они конкретно хотят. Тётка там, судя по всему, вменяемая. Так что не дрейфь, спрашивай её всё, что не понятно по заданию. Если что мы потом тебя подстрахуем. Но начинай делать сама, пока мы с СитиСтроем улаживаем.

При упоминании о заместителе по юридическим вопросам сердце как-то странно подпрыгнуло. Но я постаралась не придать этому значения, сконцентрировавшись на том, что мне дали самостоятельное задание, с которым я должна обязательно справиться как можно лучше.

Настроение подскочило, и даже напряжённое сердитое лицо Никиты его не способно было омрачить.

— Мне Сергей Игоревич дал поручение — сделать для школы телеграм-бота. Я твоё задание пока отложу и вернусь к нему, когда закончу бота, хорошо?

Ментор посмотрел на меня странным взглядом.

— Извини, я сейчас очень занят. Давай позже?

Кажется, он даже не услышал, что я ему сказала. Ну окей, моё дело было предупредить. Кто ему доктор, что он меня не слушал?

За несколько минут до назначенного времени я нерешительно топталась в приёмной Лазарева-младшего, готовясь войти в клетку со львом.

— Здравствуйте, Кирилл Анатольевич, меня Сергей Игоревич прислал по поводу телеграм-бота.

— Тебя? — он посмотрел на меня с удивлением. — Ну раз прислал, то проходи, красотка, присаживайся.

Внутри всё натянулось. В присутствии этого мужчины я теряла способность к членораздельной речи. Запаниковала — как я смогу в таком состоянии общаться с заказчиком?

— Поужинаешь сегодня со мной? Заодно и бота детально обсудим.

Душа провалилась куда-то в район босоножек. Он зовёт меня на свидание? Или это — всего лишь деловой ужин? Но какое он имеет отношение к технической задаче? Он же юрист и вряд ли что-то смыслит в программировании! Надо было бы конечно отказаться, и я даже уже открыла рот, чтобы произнести "не смогу", но вышло совсем иное:

— Я пока не знаю своих планов на вечер, — произнесла так тихо, что он разве что мог прочитать по губам. На которые он, кстати, плотоядно поглядывал, попеременно переводя взгляд от губ на грудь и обратно.

Мне стало жарко, не хватало воздуха.

— Кира, окей, я понял, зайду за тобой в конце дня. Слушай, с минуты на минуту должна прийти Вера Фёдоровна. Когда-то она была моей любимой классной руководительницей. Поэтому мне очень важно, чтобы наша компания сделала всё, что им требуется, на высшем уровне.

— Я постараюсь, — пыталась сказать громким и чётким голосом, а на самом деле вышел лишь шёпот. — Можно мне воды?

Я решительно не понимала, что со мной происходило. Разве я когда-нибудь была мямлей? Напротив, я всегда умела решительно отстаивать свою точку зрения и никогда ни в каких ситуациях не тушевалась. А тут я будто лужицей растекалась перед Лазаревым и ничего не могла с собой поделать.

Он подал мне стакан с водой, и я осушила его залпом, надеясь затушить источник возгорания внутри меня. Но это слабо помогло мне успокоиться.

Дверь открылась, в кабинет вошла пожилая дама приятной наружности. По её внешнему легко определялась профессиональная принадлежность. Кирилл Анатольевич тут же подскочил ей навстречу, отодвинул стул и помог сесть.

— Знакомьтесь, Вера Фёдоровна, это Кира — наш программист, она займётся вашей задачей. Думаю, вам стоит рассказать ей обо всех ваших пожеланиях.

Женщина полезла в сумку и достала папку с исписанными листами и рисунками.

Я кивнула. Меня бил мандраж, но я изо всех сил старалась не показывать своего волнения.

— Мы хотим сделать телеграм-бота, к которому подключим учителей, родителей и учеников. Какие нужны возможности? Скажем, в конце дня каждый учитель вписывает в бот домашнее задание для всех своих классов. Из этих данных формируется домашнее задание по всем предметам для каждого класса. Родители, кроме контроля за тем, что задано, могут узнавать расписание и, главное, оплачивать хознужды, сборы в попечительский совет, могут инициировать сбор денег на какой-то ремонт, например, или централизованную закупку тетрадей.

— А у вас есть список возможностей, которые вы хотите дать каждой из групп пользователей — учителям, ученикам и родителям?

— Да, вот, мы посоветовались со старшеклассниками и я всё записала. Вы знаете, у нас есть очень толковые ребята. Они и бота вызывались сделать, но доверить им такое ответственное дело мы не рискнули.

Она протянула мне листы.

— О, отлично!

Пробежалась глазами по бумаге, пытаясь разложить в голове сразу всё по полочкам, задала несколько уточняющих вопросов. Вера Фёдоровна объясняла очень детально. Видно было, что она хорошо подготовилась к нашей встрече и чётко представляла себе, чтодолжно в итоге получиться.

Из кабинета Лазарева я выходила на негнущихся ногах. Только вернувшись в свой отдел и забившись в угол за выделенным мне столом, я смогла успокоиться и прийти в себя.


[1] Арбайтен (arbeiten — нем.) — работать.

Глава 4


Оставшуюся часть рабочего дня я сидела, как на иголках. Как сказать Никите, что я пойду ужинать с Лазаревым? Я даже не понимала, с какой целью он меня позвал. Это свидание или деловая встреча? Но если второе, то неужели нельзя было всё обсудить в офисе?

Мысли о том, что это может быть свиданием, вызывали внутри вибрацию и учащённое сердцебиение. Сколько ему лет? Я совсем не умела определять возраст по внешности. Понятно было, что он старше, но насколько?

Раз за разом перед глазами всплывало воспоминание, как он переводил голодный взгляд с моей груди на губы и обратно. Или я себе придумала, что взгляд был голодным? Как-то не верилось, что такой шикарный взрослый мужчина мог обратить внимание на не особо броскую малолетку. Я, конечно, знала, что нравилась парням, но это в основном были сверстники. За мной никогда ещё не ухаживали взрослые мужчины. А Лазарев за мной ухаживает? Ой, мамочки, как дожить до конца дня и не сойти с ума?

Нужно было сосредоточиться на работе. В конце концов, Кирилл Анатольевич ведь сказал, что ему важно, чтобы я сделала всё идеально. Значит, это для меня — вопрос жизни и смерти. Набрала в грудь побольше воздуха, посчитала до двадцати, потом ещё до ста. Немного полегчало, и я смогла взяться за программу.

Примерно за полчаса до конца дня Никита выключил компьютер и собрался уходить.

— Кира, мне сейчас нужно срочно ехать в больницу. А потом ещё с проектом сидеть до поздней ночи, так что мы с тобой сегодня снова не увидимся, прости, — голос его звучал виновато.

— Всё нормально. Меня тоже работой нагрузили, так что мне будет, чем занять вечер. Удачи!

Старалась отвечать ему спокойным тоном с нотками грусти. Но актриса из меня так себе. Оставалось надеяться, что Никита не услышал в моём голосе радости и вздоха облегчения.

Около шести, как обычно, все сотрудники закопошились, готовясь сорваться домой в тот момент, когда минутная стрелка окажется на двенадцати. А я сидела ни жива, ни мертва, с волнением думая о том, что Лазарев всё ещё за мной не пришёл, что сейчас наступит шесть часов, и мне придётся встать и уйти домой. По мере движения стрелки часов, паника нарастала всё сильнее.

Работа валилась из рук, и это совсем никуда не годилось. Так и вылететь отсюда недолго. Да что ж со мной такое? Почему меня трусило, как перед вступительными экзаменами, будто решалась моя судьба?

Секундная стрелка отстукивала последние мгновения рабочего дня, когда я наконец выключила компьютер и, натянув на себя маску невозмутимости, поднялась из-за стола. Не пришёл!

Выйдя из кабинета последней, вопреки привычке сбегать по лестнице, встала в очередь к лифтам, изо всех сил оттягивая момент своего ухода.

— Красавица, далеко собралась? — раздался над ухом знакомый голос, когда я уже потеряла всякую надежду. — От меня сбежать решила?

— Рабочий день закончился.

— Ишь, какая шустрая.

Двери лифта открылись, и мы поехали вниз.

Я уже забыла, когда в последний раз была в ресторане. При жизни родителей нас с братом нечасто брали в такие места. Если мама с папой и ходили в рестораны, то обычно вдвоём, чтобы провести время наедине.

Кирилл Анатольевич привёл меня в какое-то современное пафосное место с женским именем "Симона". Я долго разглядывала меню, пытаясь понять, что кроется за незнакомыми мне названиями блюд. Лазарев почувствовал моё замешательство:

— Не знаешь, что выбрать?

Я пожала плечами.

— Хочешь, я выберу за тебя?

— Да, пожалуйста. Я тут никогда не была, не знаю их кухни. Вам, наверное, виднее.

Он подозвал официанта и сделал заказ. Я не знала, куда деть руки. Спина затекла от напряжения.

— Как твои успехи с моим заданием?

— Я начала делать, но мне нужно ещё время.

— Не торопись, лучше проверь всё лишний раз. Время терпит — бот им понадобится аж к новому учебному году.

— Нужно сделать раньше, чтобы успеть потестировать и внести необходимые правки.

— Ты какую школу заканчивала?

— Третий интернат.

— Интернат?

— Да, после смерти родителей меня отдали в интернат, потому что бабушка стала болеть и не могла за мной присматривать.

— Ясно. И как тебе там было?

— Нормально. Это хороший интернат. Жена директора когда-то рожала у моей мамы, роды сложные были. Можно сказать, мама спасла их малыша. Так что он меня опекал по возможности. Да и учителя там были прекрасные. Я же отличница была, вся такая хорошая-положительная. У меня никогда не было никаких конфликтов с учителями и воспитателями.

— А я был не самым покладистым ребёнком, хорошенько потрепал нервы учителям. Кстати, Вера Фёдоровна, в отличие от других, меня любила, выгораживала по возможности и не дала озлобиться на весь мир, когда родители развелись. Так что я ей должен и надеюсь, ты меня не подведёшь.

— Трудно представить вас нарушителем дисциплины, — кажется, впервые за вечер я искренне улыбнулась.

— Почему это?

— Вы такой спокойный и серьёзный.

— Не тяну на разгильдяя?

— Ни капельки!

— Неужели я такой скучный?

— Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Вы — вовсе не скучный. Просто ваш образ успешного юриста никак не вяжется с тем, что вы о себе рассказали.

— Ботаником я точно никогда не был. А ты?

— Не знаю. У меня был такой стресс после смерти родителей, что я себя в то время почти не помню. Но я была отличницей, меня никогда не ругали. Значит, я была ботаничкой?

— Разве бывают такие красивые ботанички?

— Наверняка всякие бывают.

Как-то постепенно атмосфера разрядилась. Я перестала внутренне дрожать от напряжения. Нет, я не расслабилась полностью. Да и как можно расслабиться, когда со мной за столом сидит идеальный мужчина-мечта любой женщины и разговаривает так, будто я — самая лучшая и самая желанная девушка на свете? Я таяла, как мороженное в жару.

— Пойдёшь со мной завтра на выставку жены моего друга? Она — художница, говорят даже, что неплохая.

— После работы?

— Да. Я заберу тебя, как сегодня.

— Хорошо.

Поле ресторана Лазарев отвёз меня домой. Галантно подал мне руку и помог выбраться из машины. От прикосновения его ладони меня будто током ударило. Кажется, он тоже ощутил разряд.

— До свидания, — прошептала я, едва живая от волнения, когда мы дошли до подъезда.

Я ожидала, что он скажет: "Пока", повернётся и уйдёт, но он вдруг притянул меня к себе и поцеловал. Это настолько шокировало, что я даже не сообразила, как себя вести в ответ, поэтому замерла, как истукан.

— Ну же, Кира, не строй из себя ледышку. Я же чувствую, что ты — горячая девочка.

Эти слова меня будто кипятком ошпарили. Я отмерла, прикрыла глаза и растворилась в поцелуе. Все парни, с которыми я раньше целовалась, мне очень нравились. Но никогда, ни разу в жизни у меня настолько не уходила земля из-под ног. Сердце неслось куда-то галопом на высоких передачах.

— Совсем стыд потеряли. Сосутся среди бела дня у всех на виду, — я узнала голос сварливой соседки из восьмидесятой квартиры.

— О, у тебя тут полиция нравов, — со смехом проговорил Кирилл. — Надо мне уносить ноги поскорее.

Вернувшись домой, я засела за компьютер, пытаясь заниматься ботом. Но куда там? Мысли разбегались в стороны, как тараканы.

— Кирюша, у тебя что-то случилось? — бдительная бабушка тут же заметила моё необычное настроение.

— Всё хорошо, бабуля, всё просто замечательно.

— Влюбилась, небось?

— И всё-то ты знаешь. Подглядывала? — хитро с укоризной посмотрела на неё.

— Разве что самую малость. И кто он?

— Юрист, работает в той же фирме, где и я, — почему-то не рискнула сказать бабушке, что он — сын генерального. Очень уж она не жаловала мажоров. Хотя какой он мажор в таком возрасте?

— Ты у меня девочка умная, голова на плечах есть. Надеюсь, глупостей не натворишь.

— Ба, ну я же не маленькая. Я всё знаю и всё понимаю, — подошла к бабушке, обняла и поцеловала.

С бабулей мне крупно повезло. Она, как стойкий оловянный солдатик, поднялась после нашей с ней трагедии и фактически заменила мне родителей.

Тогда, пять лет назад, я чудом осталась жива. В тот день мы должны были ехать на дачу всей семьёй. Но я умудрилась простудиться, и меня оставили с бабушкой дома — не везти же температурящего ребёнка на мороз. Когда на рассвете следующего дня нам позвонили и сообщили, что дом сгорел и никто не выжил, я думала, что сойду с ума. Четырнадцать лет — это возраст, когда уже всё понимаешь, на всё очень остро реагируешь, но ни на что не можешь повлиять. Благо, папины коллеги помогли нам организовать похороны. Людей прощаться с родителями пришло море. Денег нам с бабушкой собрали на первое время, обещали помощь и поддержку. Но почти всё осталось на уровне обещаний.

Когда мы вернулись с поминок на девять дней, бабушке стало плохо, скорая увезла её в больницу с инфарктом, а я осталась одна. Я панически боялась, что меня заберут в детдом. Но спустя несколько дней к нам приехал дядя Жора — папин брат. Он неоднократно гостил у нас раньше, я хорошо его знала. Он развернул бурную деятельность и в короткие сроки оформил опеку надо мной. Но встал вопрос о том, что нужно было переезжать к нему в другой город, а тут в больнице осталась бабушка. Разве я могла уехать?

Тогда дядя устроил меня в школу-интернат. Пока бабушка была в больнице, я находилась там постоянно. Только раз в неделю мне разрешали съездить навестить её. Дядя договорился, что, когда бабушку выпишут, меня отпустят жить с ней, а на занятия я буду каждый день приезжать туда как в обычную школу. Если же бабуле снова станет хуже, то я опять буду ночевать в интернате. Директор интерната знал мою семью и считал себя обязанным моей маме, поэтому с готовностью помогал мне.

Бабушка пролежала в больнице два с половиной месяца. Когда её наконец выписали, дядя отвёз нас не в родительскую квартиру, а к бабушке, объяснив это тем, что в наше отсутствие прорвало батарею, квартиру затопило, паркет разбух и нуждался в просушке и дальнейшем ремонте. Поскольку дело это было небыстрое, то вещей он привёз нам очень много на все сезоны и случаи жизни.

Стояла весна, было довольно сыро. Вероятно, паркет высыхал медленно. Шёл месяц за месяцем, но ничего не менялось. Когда пришло время вступать в наследство, то оказалось, что большая часть семейного имущества была оформлена на папу, его родители жили за границей и написали отказ от своей доли в мою пользу. Мне досталась родительская квартира, земля с пепелищем за городом, папин автомобиль и несколько счетов в банке. Мамино имущество (счёт в банке и машина) нам с бабушкой досталось пополам.

Дядя Жора периодически приезжал к нам проведать меня и помочь с закупкой продуктов. У нас не возникло с ним тёплых отношений, но и негатива особого не было. Он был мне чуть ближе, чем чужой человек. Бабушка же его открыто недолюбливала и помощь от него принимала неохотно.

Летом дядя устроил нам путёвку в санаторий. Интуиция у бабули работала отменно, ехать никуда она не хотела, будто ощущала, как сгущаются тучи. Я уговорила её с трудом.

Мы не сразу поняли, в какой момент дядя исчез. Мы обычно созванивались с ним раз в неделю-две, а тут прошёл месяц, но он не объявлялся. Лето подходило к концу, вопрос с ремонтом квартиры так и не решился. Я выросла, нужно было покупать новые вещи и особенно обувь. Но бабуля уверила меня, что не было необходимости тратить деньги, обещая ушить то, что осталось от мамы. Мы поехали в квартиру перебирать её вещи.

Но ключ к замку почему-то не подошёл.

— Кто там? — сказал голос из-за двери.

— Что происходит? Что вы делаете в нашей квартире? — бабушка тут же начала возмущаться.

— Ба, может, дядя после ремонта сдал квартиру, чтобы не стояла без дела, а нам забыл сказать об этом?

— Погоди, — она отмахнулась от меня. — Откройте немедленно или я вызову полицию!

Перепалка сквозь дверь ни к чему не привела. Мы пытались дозвониться дяде, но механический голос сообщал, что он находится вне зоны.

— Нужно ехать домой за документами на квартиру и обращаться в полицию!

Лифт остановился на этаже, и из него вышла соседка Мария Петровна. Она сразу узнала меня.

— Кирочка, здравствуй, деточка! Как поживаешь? Какими судьбами тут?

— Я приехала домой вещи взять, а тут чертовщина какая-то — там какие-то люди, дверь не открывают, а ключи не подходят.

— Погоди, что значит домой? Вы же продали квартиру?!

— Как это продали? — бабушка схватилась за сердце. — Ничего мы не продавали!

— Георгий Ильич продал. Как я поняла, он — опекун Киры, забрал племянницу к себе, а квартиру продал, чтобы не простаивала. Он давно покупателей нашёл, они только ждали, пока документы на наследство оформят.

Дома никаких документов ни на квартиру, ни на наследство не оказалось. Вероятно, дядя успел забрать их, когда отвозил нас в санаторий. А может и раньше.

Бабушка обратилась в полицию, пыталась подключить каких-то знакомых, но сделать ничего не удалось — оформлено было всё идеально. Оказалось, что я лишилась всего — банковские счета были пустые, квартира, земля и машина проданы. Дядя больше не появлялся, найти его не получилось.

Так мы с бабушкой остались совсем одни. По характеру она была бойцом и таким же бойцом растила меня. Мотивировала, стимулировала, не давала опустить руки.

Глава 5


Видимо, поцелуй с Кириллом настолько мне отключил мозги, что о Никите я вспомнила лишь утром, когда пришла на работу. Зайдя в кабинет и увидев его, вдруг остро поняла: я сошла с ума.

За десять дней стажировки моя жизнь ускорилась настолько, что я сама за ней перестала поспевать. Неожиданно вспыхнувший бурный роман с Леоновым, который так же внезапно погас. И моё новое безумие, которое казалось чем-то совершенно нереальным.

Подняв на меня глаза, Никита расплылся в улыбке, подскочил и устремился мне навстречу.

— Привет!

В кабинете, кроме нас, ещё никого не было, поэтому он позволил себе меня обнять и поцеловать. Я отшатнулась от него. Он не понял моего манёвра и удивился.

— Что-то не так?

Нужно было как можно скорее расставить точки над Ё.

— Никита, ты очень хороший парень, красивый, умный, добрый. Но я не могу с тобой встречаться.

— Почему? Всё ведь было хорошо?

— Потому что я познакомилась с другим мужчиной. Он мне очень нравится.

Я заметила, как он запнулся, но почти сразу взял себя и в руки и проговорил:

— Значит, про тебя и Лазарева это правда?

Конечно, я могла бы попытаться не афишировать пока наших отношений, но рано или поздно он ведь всё равно узнал бы. И если уж рубить, то сразу и под корень.

— Да.

— И почему меня это не удивляет? Только зачем это тебе? Ведь он поиграет тобой и выкинет потом без сожаления.

— С чего ты взял, что я позволю ему собой играть?

— С того, что ему тридцатник и репутация у него отъявленного бабника. Он таким был всегда, судя по тому, что о нём говорят, и вряд ли уже изменится.

— Я, конечно, не хочу загадывать, потому что не знаю, получится ли у нас с ним вообще хоть что-то. Но я — не дура и в состоянии контролировать ситуацию.

— Кира, это — блажь. Он намного старше тебя. И ты ему не пара!

— Давай я сама буду решать, кто мне пара? Мне очень жаль, что у нас с тобой не получилось, но сердцу не прикажешь, прости.

— Конечно, у меня нет столько денег, чтобы водить тебя по ресторанам!

— Да причём тут деньги?

— Ещё скажи, что ни при чём.

— И скажу! Только я не собираюсь перед тобой оправдываться. И больше эту тему обсуждать не буду.

Разговор зашёл явно не туда и разозлил меня. Я отвернулась и молча уселась за свой стол. У меня было задание, нужно сосредоточиться на нём, а не думать, как умаслить Никиту. Если он вдруг решит мне палки в колёса вставлять и придираться сверх меры из-за того, что я его бросила, я пожалуюсь Лазареву.

Конечно, расставаться всегда неприятно. Но самое противное, что меня совсем не мучила совесть. Я полагала, что имела право выбирать сама, с кем встречаться и кого любить, и не собиралась плясать под дудку Никиты.

То, что он заподозрил меня в меркантильности, — это глупость. Наверняка намеренно сказал так, чтобы меня задеть. Да даже если бы Кирилл был гол, как сокол, я бы обратила внимание на его харизму и мужественность и влюбилась бы в него. Наличие у него денег — просто приятный бонус.

Разозлившись с утра на Леонова, я с головой погрузилась в работу. Какое счастье, что задание это мне поручил не мой ментор, а Сергей Игоревич, значит, и отчитываться мне предстояло перед ним, а не перед Никитой.

Но этим планам не суждено было сбыться. В конце рабочего дня к нам зашёл Лазарев-младший. Сердце укатилось куда-то под стол. Он уже за мной? Но оказалось, он всего лишь по делу.

— Так, Леонов, закончил с правками по СитиСтрою?

— Практически. Думаю, крайний срок — завтра до обеда всё будет готово.

— Я тогда договариваюсь с ними, как в прошлый раз, на вторую половину дня? Только не подкачай, потому что сроки даже не горят, а уже давно сгорели.

— Всё сделаю, надеюсь, теперь им подойдёт.

— Как закончишь, проконтролируй бота для подшефной школы. Лесовой отдал его на откуп Кире, но пока она стажёр, ты за неё несёшь ответственность как ментор. Это хоть и не коммерческий проект, но тоже очень важный для нас.

Меньше всего мне хотелось привлекать Никиту к моему заданию. Оно для меня было чем-то личным, почти интимным, связывавшим меня с Кириллом. Я готова была поделиться им с Сергеем Игоревичем, но Леонов там точно был третьим лишним. Похоже, он почувствовал то же самое, потому что ответил довольно грубо:

— Чтобы проверять, мне нужно хотя бы знать техзадание. А пока я вообще не понимаю, о чём речь.

— Кира, дашь ему всё, что тебе дала Вера Фёдоровна.

Я кивнула. А что мне оставалось? Мне никак не удавалось избавиться от неприятного осадка после утреннего разговора с Никитой, хотелось минимизировать общение с ним, по крайней мере, пока всё как-то не уляжется. Но Лазарев будто нарочно стравливал меня с бывшим парнем.

В какой-то момент я даже заподозрила, что он передумал идти со мной на выставку. Когда он вышел из кабинета, ни словом не намекнув мне о наших планах, я совсем приуныла. Но уже через несколько минут он вернулся.

— Кира, я отпросил тебя у шефа. Собирайся, поехали.

Бросила взгляд на часы — до конца рабочего дня оставалось ещё больше получаса. Вскочила, засуетилась, выключая компьютер.

— Так может, ей вообще больше не надо работать с таким покровителем? — гневно бросил Никита.

Лазарев явно опешил от его наглости.

— Мальчик, тебе не кажется, что тебя заносит? После твоих проколов с СитиСтроем мы ещё очень сильно подумаем, стоит ли держать тут такого программиста. Так что займись делом и не суйся туда, куда не следует.

Никита вспыхнул, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но сдержался — работу терять ему было никак нельзя.

Ситуация складывалась неприятная. Но самое ужасное, что вариться мне в ней предстояло ещё долго.

— Я готова, — напряжённо улыбнулась Кириллу.

Он приобнял меня за талию, и мы вышли из кабинета.

— Что у тебя с Леоновым?

— Ничего, пару раз на свидание сходили, и он решил, что мы с ним встречаемся.

— Он на тебя запал, вон как от ревности кипит. Но ничего, если будет прессовать тебя, скажешь мне — я его остужу.

— Спасибо, надеюсь, он успокоится.

— Я вообще не понимаю, как можно брать студентов и поручать им такие серьёзные задачи. А мне потом приходится извиваться, как уж на сковородке, чтобы нам не выставили неустойку. Если бы мы не тянули сейчас несколько крупных проектов, то я бы с Лесового спросил. Но увы, он крутится, как может. Надо расширять штат программистов, но брать опытных, а не таких зелёных. Проблемы с кадрами обычно тут же отражаются на репутации.

— Но фирма же официально приглашает на работу стажёров? Ещё и зарплату платит во время стажировки.

— Вот это мне и не нравится. В итоге народу в отделе полно, а положиться не на кого.

Было немного обидно. Я чувствовала, что он не совсем прав, знала же, что сплошь и рядом молодёжь сейчас куда более эрудированная и гибкая для освоения и использования новых технологий, чем умудрённые опытом программисты. И к Никите Лазарев наверняка придирался. Просто заказчик попался вредный и неудобный, я о таких слышала. Но не стала высказывать своё мнение вслух — не хотелось спорить, боялась ненароком нарушить ниточку, которая протянулась между ними.

После выставки Кирилл снова привёз меня к подъезду, и опять мы с ним долго целовались. На сей раз "полиция нравов" не проявила бдительности и нам никто не помешал.

Домой я вернулась совершенно пьяная. Голова кружилась, щёки горели, губы распухли, ноги дрожали и отказывались держать. А главное — у меня выросли крылья.

— Бабуля, я так счастлива!

Бабушка снисходительно улыбалась и гладила меня по голове.

— Как же ты похожа на свою мать. Когда она познакомилась с твоим отцом, то была такой же безбашенно счастливой. Так же сияла, как ты. Только бы этот твой парень оказался хорошим человеком. Люда сказала, что он старше тебя. Сколько ему лет?

— Ему тридцать, ба.

— Понимаю, что бесполезно говорить, что разница у вас великовата. Но помни, что взрослые мужчины ведут себя, как правило, иначе, чем мальчишки. Будь осторожнее с ним.

— Всё, хватит на сегодня моралей! Я в душ и спать. Устала страшенно.

Каждую минуту без Кирилла я скучала. В мыслях то мелькали сладкие воспоминания о наших горячих поцелуях, то возникали фантазии о том, как дальше сложатся наши отношения. Ну и что, что он старше меня? Ну и что, что у него репутация бабника? Зато уже нагулялся, а все мужчины рано или поздно созревают для серьёзных отношений. Так почему бы ему не завести их со мной? Я уже практически представляла себя с кольцом на безымянном пальце и в свадебном платье, мечтая, куда бы мне хотелось поехать в свадебное путешествие. Как это было романтично!

Я с трудом переключалась с фантазий на работу, стараясь хоть немного ею отвлечься. Получалось откровенно плохо. Диагноз был очевиден: я влюбилась. Ну как можно было работать в таком состоянии?

Никита сидел за своим компьютером и, не поднимая головы, что-то печатал. Я помнила, что он обещал сегодня до обеда закончить правки для СитиСтроя. Как важен для нашей фирмы этот заказ, я уже знала. На кону стояла большая сумма и репутация. Если мы сделаем всё в лучшем виде и заказчики останутся довольны, то это откроет нам много новых дверей и принесёт новых клиентов.

Разработка программного обеспечения была лишь одним из новых направлений деятельности ЛазарТеха, с пока ещё неустойчивым положением на рынке. Планировалось, что СитиСтрой поможет нам занять достойное место и выведет на лидирующие позиции среди крупных конкурентов. Проект был разбит на несколько этапов, сейчас мы должны были сдать второй. Срок вышел ещё несколько дней назад, поэтому руководство заметно нервничало.

Несколько раз к нам заходил Сергей Игоревич и о чём-то негромко разговаривал с Никитой, а незадолго до обеда Леонов вышел из кабинета, бросив на ходу:

— Я к шефу сдаваться.

Он всё-таки успел закончить, как обещал? Я не понимала, почему меня это волновало. То ли переживала за Никиту, чтобы его не уволили за срыв сроков окончания работы, то ли радовалась за Кирилла, который из-за этого проекта был как на иголках. А может, просто испытывала удовлетворение, что наша фирма благополучно сдаст второй этап и начнёт третий, и предвкушала интересную работу, потому что к следующему этапу меня обещали подключить.

— Кира, я отпросил тебя у шефа. Собирайся, поехали.

Бросила взгляд на часы — до конца рабочего дня оставалось ещё больше получаса. Вскочила, засуетилась, выключая компьютер.

— Так может, ей вообще больше не надо работать с таким покровителем? — гневно бросил Никита.

Лазарев явно опешил от его наглости.

— Мальчик, тебе не кажется, что тебя заносит? После твоих проколов с СитиСтроем мы ещё очень сильно подумаем, стоит ли держать тут такого программиста. Так что займись делом и не суйся туда, куда не следует.

Никита вспыхнул, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но сдержался — работу терять ему было никак нельзя.

Ситуация складывалась неприятная. Но самое ужасное, что вариться мне в ней предстояло ещё долго.

— Я готова, — напряжённо улыбнулась Кириллу.

Он приобнял меня за талию, и мы вышли из кабинета.

— Что у тебя с Леоновым?

— Ничего, пару раз на свидание сходили, и он решил, что мы с ним встречаемся.

— Он на тебя запал, вон как от ревности кипит. Но ничего, если будет прессовать тебя, скажешь мне — я его остужу.

— Спасибо, надеюсь, он успокоится.

— Я вообще не понимаю, как можно брать студентов и поручать им такие серьёзные задачи. А мне потом приходится извиваться, как уж на сковородке, чтобы нам не выставили неустойку. Если бы мы не тянули сейчас несколько крупных проектов, то я бы с Лесового спросил. Но увы, он крутится, как может. Надо расширять штат программистов, но брать опытных, а не таких зелёных. Проблемы с кадрами обычно тут же отражаются на репутации.

— Но фирма же официально приглашает на работу стажёров? Ещё и зарплату платит во время стажировки.

— Вот это мне и не нравится. В итоге народу в отделе полно, а положиться не на кого.

Было немного обидно. Я чувствовала, что он не совсем прав, знала же, что сплошь и рядом молодёжь сейчас куда более эрудированная и гибкая для освоения и использования новых технологий, чем умудрённые опытом программисты. И к Никите Лазарев наверняка придирался. Просто заказчик попался вредный и неудобный, я о таких слышала. Но не стала высказывать своё мнение вслух — не хотелось спорить, боялась ненароком нарушить ниточку, которая протянулась между ними.

После выставки Кирилл снова привёз меня к подъезду, и опять мы с ним долго целовались. На сей раз "полиция нравов" не проявила бдительности и нам никто не помешал.

Домой я вернулась совершенно пьяная. Голова кружилась, щёки горели, губы распухли, ноги дрожали и отказывались держать. А главное — у меня выросли крылья.

— Бабуля, я так счастлива!

Бабушка снисходительно улыбалась и гладила меня по голове.

— Как же ты похожа на свою мать. Когда она познакомилась с твоим отцом, то была такой же безбашенно счастливой. Так же сияла, как ты. Только бы этот твой парень оказался хорошим человеком. Люда сказала, что он старше тебя. Сколько ему лет?

— Ему тридцать, ба.

— Понимаю, что бесполезно говорить, что разница у вас великовата. Но помни, что взрослые мужчины ведут себя, как правило, иначе, чем мальчишки. Будь осторожнее с ним.

— Всё, хватит на сегодня моралей! Я в душ и спать. Устала страшенно.

Каждую минуту без Кирилла я скучала. В мыслях то мелькали сладкие воспоминания о наших горячих поцелуях, то возникали фантазии о том, как дальше сложатся наши отношения. Ну и что, что он старше меня? Ну и что, что у него репутация бабника? Зато уже нагулялся, а все мужчины рано или поздно созревают для серьёзных отношений. Так почему бы ему не завести их со мной? Я уже практически представляла себя с кольцом на безымянном пальце и в свадебном платье, мечтая, куда бы мне хотелось поехать в свадебное путешествие. Как это было романтично!

Я с трудом переключалась с фантазий на работу, стараясь хоть немного ею отвлечься. Получалось откровенно плохо. Диагноз был очевиден: я влюбилась. Ну как можно было работать в таком состоянии?

Никита сидел за своим компьютером и, не поднимая головы, что-то печатал. Я помнила, что он обещал сегодня до обеда закончить правки для СитиСтроя. Как важен для нашей фирмы этот заказ, я уже знала. На кону стояла большая сумма и репутация. Если мы сделаем всё в лучшем виде и заказчики останутся довольны, то это откроет нам много новых дверей и принесёт новых клиентов.

Разработка программного обеспечения была лишь одним из новых направлений деятельности ЛазарТеха, с пока ещё неустойчивым положением на рынке. Планировалось, что СитиСтрой поможет нам занять достойное место и выведет на лидирующие позиции среди крупных конкурентов. Проект был разбит на несколько этапов, сейчас мы должны были сдать второй. Срок вышел ещё несколько дней назад, поэтому руководство заметно нервничало.

Несколько раз к нам заходил Сергей Игоревич и о чём-то негромко разговаривал с Никитой, а незадолго до обеда Леонов вышел из кабинета, бросив на ходу:

— Я к шефу сдаваться.

Он всё-таки успел закончить, как обещал? Я не понимала, почему меня это волновало. То ли переживала за Никиту, чтобы его не уволили за срыв сроков окончания работы, то ли радовалась за Кирилла, который из-за этого проекта был как на иголках. А может, просто испытывала удовлетворение, что наша фирма благополучно сдаст второй этап и начнёт третий, и предвкушала интересную работу, потому что к следующему этапу меня обещали подключить.

Оставшееся до отъезда в СитиСтрой время Никита ходил чернее тучи. Мне даже показалось, что чем счастливее была я, тем несчастнее он. Наверное, я должна была его пожалеть. Но его злость и агрессия, которые он периодически проявлял в мой адрес, подавляли во мне такое желание. Едкие комментарии и болезненные подколы дезориентировали. В какой-то момент подумалось, что придётся пожаловаться на него Кириллу, настолько невыносимую обстановку он создал вокруг меня за несколько часов.

Скорее всего, он очень волновался перед предстоящей встречей в СитиСтрое. И на это волнение наслоилась ревность, превратившая милого и спокойного парня в огнедышащего дракона. Таким я его раньше не видела и даже не предполагала, что он может так перевоплощаться.

Когда Лесовой зашёл к нам и позвал его спускаться, я выдохнула с облегчением.

У стресса, который мне устроил Никита, был положительный результат — меня немного отпустила ванильная ерунда, отвлекавшая с утра от работы, и я смогла в полной мере заняться заданием для школы.

— Кира, правду говорят, что ты мутишь с младшим Лазаревым? — Илона окликнула меня, когда мужчины вышли на перекур.

— Пока не знаю.

— Вы уже с ним успели …? — она сделала многозначительное выражение лица.

Я не была уверена, что поняла её правильно, а потому переспросила:

— Успели — что?

— Что непонятного? Переспать, естественно.

— Нет, конечно. Мы же только начали встречаться!

— Тююю, — протянула она как-то удивлённо. — Говорят, он не любит долгих прелюдий.

— Он может что угодно не любить. Но я не собираюсь спать с ним, едва познакомившись!

— Ну да, ну да, — как-то неопределённо проговорила Илона. Что она имела в виду, я уточнить не успела, потому что вернулись мужчины.

О том, что СитиСтрой всё-таки подписал приём у нас второго этапа, я узнала от Кирилла. Он прислал мне сообщение около восьми вечера и пообещал назавтра отпраздновать это событие.

Глава 6


В пятницу на работу я нарядилась. По правилам компании, в последний день недели дресс-код соблюдался не очень строго, поэтому было можно позволить себе некоторую вольность. А тут ещё обещали фуршет. Очень хотелось быть неотразимой. Я надела красивый белый сарафан с тонкими лямками и расклешённой от пояса юбкой почти до колен. Грудь у меня не очень большая, красивой формы, под этот сарафан я обычно не носила бюстгальтер. Но не хотелось, чтобы соски были видны сквозь ткань, и, немного поколебавшись, я всё-таки решила надеть бандо.

Волосы в косу на сей раз не заплела, а сделала высокий хвост. Глаза выделила чуть ярче, чем обычно, вместо блеска на губы нанесла помаду. Из зеркала на меня смотрела красивая девушка, своим отражением я осталась весьма довольна.

Несмотря на предвкушение праздника, до обеда я работала. Никита, на удивление, ко мне больше не цеплялся и вёл себя как обычно. Он снова стал тем милым парнем, который понравился мне при первой встрече.

Правда, теперь я понимала, что слово "понравился" имело много значений и эмоциональных окрасок. Мои чувства к Никите и рядом не стояли с ураганом эмоций, который я испытала при знакомстве с Кириллом.

Незадолго до начала перерыва Илона позвала меня помогать накрывать на стол. В большом помещении, где обычно проводились собрания сотрудников, поставили столы, и женская часть коллектива сновала туда-сюда, раскладывая доставленную еду.

Я полагала, что алкоголя на работе быть не может, но, видимо, начальство на сей раз позволило. Заметив на столах бутылки, сотрудники, которые начали собираться в помещении, одобрительно загалдели.

Когда все расселись, генеральный толкнул небольшую речь, ещё раз напомнив о важности для нас проекта с СитиСтроем, поблагодарил всех, кто участвовал в нём и намекнул на премию. После генерального выступил Кирилл, который немного опоздал к началу, а дальше начались слабо контролируемые тосты и много алкоголя. Последнее обстоятельство меня крайне удивило — никогда не думала, что на рабочем месте фактически в рабочее время можно устраивать пьянки.

Мы с Илоной, Никитой и другими сотрудниками отдела сидели вместе. Кирилл подошёл к нам, ещё раз поздравил с успешной сдачей этапа, а потом заявил:

— Я украду у вас Киру ненадолго.

Мне было неловко. Учитывая, сколько сплетен ходило вокруг Лазарева-младшего, а теперь и меня, демонстрировать наши отношения открыто казалось неправильным. Но у Кирилла было другое мнение.

— Я успел уже соскучиться, — шепнул он мне на ухо и обнял за талию, когда я встала из-за стола и мы немного отошли от сослуживцев.

— Кирилл Анатольевич, неудобно, на нас все смотрят.

— Во-первых, чтобы я больше не слышал никакого Анатольевича. Просто Кирилл и на ты. Договорились?

Я кивнула. Была счастлива от того, что он со мной, что не скрывает наших отношений, и готова была в этот момент согласиться на что угодно.

— Во-вторых, они всё равно будут сплетничать у нас за спиной. Так что расслабься.

Он потянул меня к выходу из помещения и, немного проведя по коридору, втолкнул в какую-то дверь. Свет не зажигал, но было понятно, что это какая-то подсобка. Только мы вошли, Кирилл закрыл за нами дверь и впился в мои губы. Как же я соскучилась по его поцелуям! Он прижал меня к стене, его руки гладили меня ниже талии. Всё это было так сладко и гармонично! Вот оно счастье!

Взяв меня за ягодицы и приподняв над полом, вынудил меня обвить его ногами и сильнее ухватиться за плечи. Какой же он был сильный и накачанный! Я чувствовала руками его мышцы сквозь рубашку, и у меня кружилась голова от чувств к нему и осознания его совершенства.

Мне показалось, что брякнула пряжка ремня, но я не придала этому значения. Заволновалась лишь, когда почувствовала, как рука Кирилла отодвигает моё бельё. Но даже в тот момент я ещё не понимала, что он собирался сделать. Мне казалось, он просто меня ласкал там, но пока не чувствовала себя готовой к столь откровенным ласкам, поэтому, оторвавшись от его губ, прошептала:

— Кирилл, не надо, ты слишком торопишься.

Но не успев закончить это произносить, почувствовала разрывающую меня на части боль. Только в этот момент я поняла, что произошло. В глазах потемнело.

— Что ты делаешь? Погоди!

Но он не остановился, напротив, увеличил темп.

— Сейчас, я быстро. Ты такая узкая. У тебя давно никого не было?

Слёзы лились ручьём. Было очень больно и безумно обидно. Совсем не так я представляла себе свой первый раз!

Кажется, Кирилл даже не понял, что у меня до него никого не было. Вот же дура! Надо было ему сказать об этом. Но когда? Мы же только начали встречаться, у меня даже и мысли не было, что всё может произойти так стремительно.

— Ты предохраняешься? — спросил он, когда наконец опустил меня на пол и застёгивал брюки.

Я отрицательно помотала головой. Была не в состоянии что-то говорить. Эмоции душили меня.

— Не забудь выпить таблетку. Сейчас я пошлю кого-то в аптеку.

Я кивнула. Внутри всё перекрутилось. Душа нестерпимо болела. Мне сейчас так остро необходимо было, чтобы Кирилл меня обнял, сказал что-то ласковое, одобряющее и поддерживающее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но у него зазвонил телефон, он ответил и бросил короткое:

— Сейчас приду.

В помещении было темно, но наши глаза уже привыкли к мраку, и он не мог не видеть моих слёз.

— Кира, меня зовут. Приводи себя в порядок и возвращайся в зал. Мы ещё немного посидим и поедем.

Когда за Кириллом закрылась дверь я опустилась на пол и разрыдалась. В голове будто помутилось, ощущение реальности куда-то ускользнуло. Меня словно засосало в какую-то дыру. Сколько я так сидела? Наверное, я издавала звуки, которые были слышны в коридоре.

Дверь тихонько открылась.

— Кира, это ты тут?

Я громко всхлипнула. Никита был последним, кого мне сейчас хотелось видеть и слышать.

Подсветив себе телефоном, он нашёл выключатель и зажёг свет. В первый момент глаза ослепило, я прикрыла их, чтобы отгородиться от внешнего мира.

— Кира, что случилось? Что он сделал? Боже! Ну зачем?

Его слова доносились до меня словно издалека.

— Кира!

Я наконец открыла глаза и посмотрела на себя. На внутренней стороне бёдер были потёки крови, смешанные, видимо, со спермой. Сарафан испачкался — и на белой ткани эти кровавые пятна выглядели особенно чудовищно.

— Дурочка…

Окинув себя взглядом, я вернулась в жуткую реальность, истерика усилилась.

— Кира, что мне сделать, чтоб тебе помочь?

— Принеси мне, пожалуйста, мою сумочку. Она там, возле моего стола осталась.

— Сейчас, я бегом.

Вернувшись, Никита, помог мне убрать салфетками следы произошедшего с тела и немного затереть сарафан. Но кровавые разводы на нём остались. Как в таком виде я могла выйти к людям?

— Сейчас принесу воду, как-нибудь замоем юбку. Потом вызову такси и отвезу тебя домой.

— Только выключи свет, пожалуйста, не могу всё это видеть.

Он ушёл, но буквально тут же дверь снова открылась.

— Ну что ты тут до сих пор сидишь? На вот, выпей, — Кирилл положил мне в рот таблетку и протянул бутылку с водой. — Вот ещё одна таблетка, положи в сумку, завтра выпьешь обязательно.

Я проглотила. Он вёл себя так, будто ничего экстраординарного не произошло. Как же мне было мерзко на душе! Ну почему он так со мной поступил? Разве я давала повод ему это сделать со мной?

— Кира, ты долго ещё тут собираешься сидеть? От кого ты прячешься?

— Я не могу выйти, у меня платье испачкалось.

— Чёрт. Кто вообще надевает белую одежду при месячных? Давай я отвезу тебя домой.

В тот момент я не в состояни была анализировать услышанное.

— Как же я в таком виде дойду до машины?

— Сейчас принесу тебе пиджак. Накинешь — никто не увидит ничего.

Он вышел, я снова осталась одна. Слёзы текли, не переставая. Обида сжигала меня изнутри, оставляя кровавую рану.

Почему он так со мной? Что теперь будет? Попользовался — и бросит?

В коридоре что-то происходило. Я слышала какую-то возню, крики. Спустя время всё стихло, Кирилл вернулся и протянул мне пиджак.

— Поехали.

Выбравшись из подсобки, я шла, не решалась поднять глаза. Лишь в лифте посмотрела на него. На скуле расплывалось красное пятно, губа была разбита, рукав рубашки надорван.

— Что с тобой?

— Ерунда. Твой Ромео совсем берега потерял.

Чёрт! Совсем забыла о Никите. Он же пошёл мне за водой. Что там у них произошло?

— Что с ним?

— Набросился на меня с кулаками. Разукрасил мне лицо — теперь синяк будет.

— А ты что?

— Другую щёку подставлять ему я не стал, слишком много чести. Но не бойся, он жив и почти здоров.

У меня не было сил ни о чём думать. Всё заволокло каким-то липким туманом.

В машине мы ехали в тишине. Я о многом хотела спросить Кирилла, но так и не смогла подобрать правильных слов. А может, просто боялась услышать его ответы. Я нуждалась в его объятиях и нежных словах, но он, как назло, вёл себя довольно отстранённо.

Правда, когда мы прощались возле подъезда, он снова меня поцеловал, как будто ничего не случилось. Может, всё у нас будет хорошо и я зря так загонялась?

Проскользнуть мимо бабули незамеченной, естественно, не удалось. Она тут же обо всём догадалась.

— Предохранялись?

— Я таблетку выпила.

— Завтра не забудь выпить вторую, поставь на телефон напоминание себе. И учти, их часто пить нельзя, только если экстренно. Записать тебя к врачу, чтобы таблетки выписала, если у вас с ним всё серьёзно?

— Ба, давай позже обсудим.

Я залезла под душ и долго пыталась смыть с себя сегодняшний день. Почему всё так вышло? Где я ошиблась?

Ругала себя, что не предупредила Кирилла, что я — девственница. Может, если бы он знал, то вёл бы себя иначе? Или был бы нежнее со мной. Мне было бы не так больно и обидно. Не было бы ощущения, что меня поимели и выбросили за ненадобностью.

Ну почему я такая наивная дура? Я должна была сразу понять, что он собирался сделать. Слышала же, что он возился с ремнём! Но у меня даже мысли не возникло, что он может вот так, не предупредив и не спросив моего согласия, это сделать.

Вспомнились слова Илоны о том, что он не любит долгие прелюдии. Вероятно, он со всеми так — только начал встречаться, как тут же утолял свою похоть, не особо заморачиваясь желанием партнёрши.

Выйдя из ванной, почувствовала, что меня мутит. То ли от стресса и переживаний, то ли от непривычной еды. Едва успела добежать до туалета, чтобы выплеснуть содержимое желудка.

Умывшись, пошла к себе в комнату, без сил упала на кровать и разрыдалась. Меня подташнивало, внутри всё горело огнём от разочарования и обиды. А ещё от панического страха, что Кирилл больше не захочет со мной встречаться.

Мне совсем не хотелось огорчать слезами бабушку, но нужно было выплакаться. Она тихонько вошла и поставила возле меня чашку с чаем.

— Выпей, я травку успокоительную туда добавила.

Бабуля села ко мне на кровать и погладила по голове.

— Больно?

— Душа болит, бабушка, не могу просто.

— Он тебя обидел?

— Не в этом дело. Просто по-дурацки всё получилось, совсем не так, как я себе это представляла.

— Всё пройдёт, забудется, всё будет хорошо. Не принимай так близко к сердцу. Люди предполагают, а Бог располагает. Значит, судьба такая. Ничего с этим не поделать. Так что не кисни. Выпей чаю, поспи, завтра будет новый день. Глядишь, всё наладится.

Когда я уже засыпала, зазвонил телефон.

— Кира, ты дома?

— Да.

— Как ты?

— Нормально.

— Точнонормально?

— Да.

— Никита, зачем ты полез в драку?

— Он получил за дело.

— Тебе не кажется, что тебя мои отношения с Кириллом не касаются? Смирись уже, что я с ним.

— Надолго ли? Я вот не понимаю, неужели ты осознанно пошла на это? Зачем? Почему, Кира?

— Никита, я не буду с тобой это обсуждать. Спасибо тебе за помощь. Мне сегодня это было необходимо. Без тебя я бы, наверное, совсем сошла с ума. Но дальше я сама, ладно?

— Как знаешь. Но ты помни, что если понадобится помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться.

— Спасибо. Извини, я уже засыпала, когда ты позвонил.

— Окей. До завтра.

— Никита, до понедельника, увидимся на работе. Я с Кириллом, ничего не изменилось, — и положила трубку.

Глава 7


Ночь с пятницы на субботу прошла очень беспокойно. Мне было то жарко, то холодно, лежать на кровати неудобно, никак не могла найти себе места. Постоянно просыпалась, тревожные сны приходили каким-то бессмысленными урывками. Вскочила на рассвете с сильным сердцебиением и ощущением паники. Не сразу поняла, где нахожусь и какой сегодня день.

Потом навалились воспоминания о вчерашних событиях. Я никак не могла понять, почему это произошло? Как Кирилл мог со мной так поступить? И снова меня накрыла истерика. Сколько ревела — не знаю, на часы смотреть не хотелось. Воспоминания рвали душу на части. Ужасные мысли крутились роем вокруг головы. Приближался апокалипсис. Но в какой-то момент меня как будто окатило ледяной водой, и я немного успокоилась.

Вдруг всё встало на свои места, вереница жестов, слов и событий сложилась в логичную цепочку. И почему я сразу ничего не поняла? Всё случилось не спонтанно. Кирилл повёл меня в эту подсобку с конкретной целью. Он не просто так прижал меня к стене и задрал мою юбку. Будь я капельку умнее, в тот же миг должна была его остановить или хотя бы сообразить, к чему всё шло. Ведь знала, что он — взрослый мужчина и не сможет довольствоваться одними поцелуями. Меня об этом предупреждали и бабушка, и Никита, и даже Илона.

Если я была не готова к таким отношениям, то должна была быть настороже, должна была избегать уединения с ним, должна была внимательно считывать каждое его движение и хотя бы задаться вопросом, почему и зачем был тот звук пряжки его ремня. Должна была его оттолкнуть, как только он отодвинул в сторону моё бельё!

Но я этого не сделала — и он принял моё поведение за согласие. Так что претензии за случившееся я могла предъявлять только в зеркало. Кирилл повёл себя как взрослый мужчина, которого женщина не остановила, несмотря на все сигналы того, что он собирается заняться с ней сексом. Откуда он мог знать, что перед ним дурочка, которая ни одного сигнала не распознала?

От понимания того, что Кирилл не виноват, а просто взял то, что само шло ему в руки, стало немного легче. Он не хотел меня обидеть, просто сделал так, как посчитал естественным в той ситуации. Но почему он оставил меня одну в этой жуткой подсобке и ушёл? Почему не был со мной нежным?

Я ни капли не жалела, что он стал моим первым. Более того, я мечтала, чтобы это был именно он. Но как же обидно было, что всё произошло вот так грубо и неромантично!

Суббота получилась одним из самых тяжёлых дней моей жизни. Ежеминутно я смотрела на телефон, ожидая звонка или сообщения от Кирилла. Не расставалась с трубкой ни на мгновение, брала её с собой даже в ванную и туалет, во время еды клала на стол радом с тарелкой.

От нервов меня постоянно мутило, кружилась голова. Успокоительные чаи не действовали.

Бабуля, конечно, заметила мою нервозность, но не выпытывала ничего, только старалась занять меня какими-то делами, чтобы отвлечь от переживаний и тягостного ожидания. Мы с ней и на рынок съездили, и в супермаркет сходили, и еду приготовили, и в квартире генеральную уборку сделали.

И всё равно к вечеру паника достигла апогея. Неужели он получил от меня всё, что хотел, и после этого бросил? Или он решил, что такая неопытная женщина ему не нужна? Может, его оттолкнула моя истерика?

Наступила ночь, а Кирилл мне так и не позвонил, даже сообщения не написал. Надо ли говорить, как я спала, вернее почти не спала этой ночью?

Он появился только в воскресенье утром, как ни в чём не бывало.

— Кира, заеду за тобой в четыре, будь готова.

Оставшиеся полдня до встречи я прихорашивалась. Никак не могла выбрать, в чём идти. Типичная для этого времени жара накладывала существенные ограничения на выбор наряда. В итоге остановилась на легкомысленном голубом сарафане. Он подчёркивал мой юный возраст и очень выгодно гармонировал с цветом глаз. Вовсе не хотелось выглядеть старше своих лет. Ну и что, что у нас такая большая разница в возрасте? Мы всё равно шикарно смотрелись вместе.

— Красотка, — с удовлетворением заключила бабушка, когда я вышла к ней из комнаты показаться перед уходом.

Я обняла её, легко коснулась губами щеки и пальцем осторожно стёрла следы от своей помады.

— Презервативы взяла?

— Ба, да ну тебя. Взяла, конечно.

— И не глупи. Имей в виду, нормальный мужчина не будет отказываться от контрацепции. Если противится, значит, ему плевать на тебя и твоё здоровье.

— Ба, ну есть же и другие способы. Я читала, что мужчины себе укол делают, чтобы женщины не беременели. Да или просто вовремя прерывают половой акт. Мы с Кириллом этот вопрос пока не обсуждали.

— Вот раз не обсудили, то старые добрые презервативы лишними не будут. И дело ведь не только в беременности. Неизвестно, с кем он до тебя спал и что может тебе принести.

— Так, всё, ба, ну вот твои морали точно сейчас неуместны. Я и так вся на нервах.

Когда я выбежала из подъезда, Кирилл стоял возле своей машины и курил. Я на мгновение притормозила и залюбовалась им. Какой он всё-таки красивый и мужественный! Даже не верилось, что он приехал за мной, простой девчонкой.

— Привет!

Он потушил и выбросил сигарету, обнял меня и поцеловал. Земля ушла из-под ног, а по телу разбежались табуны мурашек.

— Малыш, ты сегодня шикарно выглядишь, — прошептал он, с трудом оторвавшись от моих губ. — Надеюсь, месячные у тебя уже закончились?

— Что? Какие месячные?

— Позавчера ты меня испачкала кровью, я не сразу заметил.

— Кирилл, это не месячные.

— Хочешь сказать, что ты была девочкой? — сказано это было со смешком, как о чём-то невероятном.

— Вообще-то да.

— Что, серьёзно? — он посмотрел недоверчиво. Я кивнула. — Почему не предупредила?

— Не успела, всё случилось так стремительно.

— Ну ты даёшь!

Разговор был для меня не очень приятным. Не собиралась Кирилла ни в чём обвинять. Что произошло, то произошло. Хотелось скорее сесть в машину и уехать из-под прожигавшего спину взгляда соседок.

— Куда мы поедем?

Он открыл мне дверь, помогая забраться на сидение.

— Сначала поедим, я ужасно голоден. А потом будем исправлять ошибку.

— В смысле?

— В смысле нежно трахаться в цивилизованном месте на нормальной кровати.

Я покраснела от его прямоты. Наверное, не скоро ещё привыкну к этой взросло-жаргонной терминологии, сказанной вслух, особенно в отношении меня.

Аппетита не было. Только для приличия поковырялась в тарелке, чтобы не сидеть без дела, пока Кирилл поглощал свой заказ. Ужасно волновалась, как всё пройдёт. Будет ли мне снова больно? Понравится ли ему со мной?

То, что мне понравится с ним в любом случае, сомнений не вызывало. Я знала, что мало кто из женщин испытывает оргазм сразу после начала половой жизни, и была готова к тому, что полноценного удовольствия сегодня не будет. Всему своё время.

Очень переживала из-за своей неопытности. Вдруг я не смогу соответствовать его запросам? Мысленно настраивала себя на готовность к любым экспериментам. Как ни крути, а он давно не мальчик, с его-то послужным списком наверняка привык к чему-то невообразимому. Будет ли он меня учить? Или выгонит, разочаровавшись?

Кирилл привёз меня в современный жилой комплекс. Его квартира оказалась на семнадцатом этаже. Я никогда не была в таких хоромах. Родительская квартира была тоже в хорошем доме относительно новой постройки, но всё там было как-то намного проще. Тут же куда ни посмотри, всё кричало о высоком уровне доходов жителей.

Квартира Кирилла, как и следовало ожидать, была чисто мужская, какая-то тёмная и немного угрюмая. Ей явно не хватало женской руки. Наверное, не будь я так скована и взволнована, я бы лучше осмотрелась, но из-за полуобморочного состояния, я успела заметить лишь общую тональность помещений.

— Экскурсия будет потом. Я ужасно соскучился.

Он подошёл, задрал сарафан и ухватил меня за ягодицы, прижав к себе и продемонстрировав свою боевую готовность.

— Можно мне в душ сначала?

— Идём. Душ тут, — Кирилл открыл дверь санузла. — Спальня справа. Давай быстренько.

Кажется, мне хватило пяти минут, чтобы смыть с себя пыль и пот, которые могли накопиться за последние два часа. Завернувшись в полотенце, я вышла в коридор и замерла, не решаясь войти в спальню.

— Иди сюда, — Кирилл потянул за руку меня в комнату.

Кровать была уже расстелена, а он был полностью обнажён. Опустила взгляд вниз и тут же испуганно отвела в сторону. Это не осталось для него незамеченным.

— Ты чего перепугалась?

— Он такой огромный!

— Не бойся, я буду аккуратным. Отпусти полотенце.

Пальцы вцепились в узел и отказывались разжиматься.

— Ну же, я хочу на тебя посмотреть.

— Здесь слишком светло.

— Кииираааа, хватит строить из себя целку. Я тебя позавчера трахал и сейчас трахну. Так что убирай полотенце и ложись на кровать.

Меня охватил какой-то жгучий стыд. Я стояла, не в силах пошевелиться. Кирилл обнял меня, коснулся языком моих губ, захватил их в плен своим ртом, рукой залез под полотенце снизу. Я начала расслабляться. Он сразу почувствовал это, убрал полотенце и прижал меня к своему горячему телу.

Голова кружилась. Казалось, если он меня отпустит, я тот час же упаду. Чувство реальности начало ускользать, будто всё это происходило не со мной.

Кирилл поднял меня на руки и опустил на кровать. Мне было очень страшно, будто в первый раз. Я сжала ноги, но он раздвинул их и навалился на меня.

"Мамочки, как больно!" — единственная мысль билась в голове в такт его движениям. Подруги говорили, что больно только в первый раз, а потом лишь лёгкий дискомфорт. Но мои ощущения были намного острее. Наверное, всё дело в размере, и мне понадобится больше времени, чтобы к нему привыкнуть.

Когда наконец пытка закончилась, я почувствовала что-то тёплое на своём животе и начала возвращаться в реальность. Только в этот момент я вспомнила про презервативы и бабушкины наставления.

Кирилл лёг рядом, притянул меня к себе и поцеловал так, что снова все мысли выветрились из головы.

Я была настолько счастлива, что никаких слов не хватило бы описать моё состояние. С трудом верилось, что мы с ним вместе, что я — его женщина. Как в сказке, как в самом лучшем сне.

Мы целовались, словно безумные. Мир качался, то рассыпаясь на мелкие частицы, то сбиваясь в один сумасшедший вихрь. А Кирилл, кажется, был снова возбуждён.

— Малыш, давай ещё разок.

Я не на шутку испугалась. Но разве ж мне было трудно потерпеть боль и дискомфорт, если моему любимому это нужно? Ради него я и не на такое готова была согласиться. К счастью, на сей раз уже было немного легче.

Домой прилетела, как на крыльях. Бабушке и говорить ничего не надо было — у меня на лбу было написано, чем мы с Кириллом занимались весь вечер.

— И как на сей раз?

— Бабуля, всё волшебно.

— Ну слава Богу. Предохранялись?

— Он прерывался.

— Рискованно. Особенно если два раза подряд. Кирюша, ты должна быть более благоразумной.

— Ба, о чём ты говоришь? Я только вижу его — забываю, как меня зовут. А ты хочешь, чтобы я думала о презервативах? Он — взрослый мужчина и способен позаботиться, чтобы всё было хорошо. Я доверяю ему. И ты тоже верь.

— Девочка моя, красавица, ты совсем уже взрослая стала.

Говорила она это с какой-то грустью и даже надрывом.

— Ба, ну ты чего? Всё же хорошо. Не грусти.

— Видела бы тебя мать, порадовалась, какая ты выросла. Она всегда так гордилась тобой.

А потом вздохнула и добавила:

— Только бы глупостей не натворила. Как-то неспокойно мне на сердце.

Глава 8


Настроение утром в понедельник было солнечным под стать погоде. Впорхнула в кабинет, едва сдерживая улыбку. Никита, как обычно, был уже на месте.

— Привет! Хорошо выглядишь. Как ты?

— Замечательно! — всё-таки не удержалась, края рта сами радостно разбежались в стороны, обнажив все тридцать два зуба.

— Супер. Ты… с ним?

— Да!

— И как у вас?

— Всё шикарно!

— Рад за тебя.

Он как-то сразу погрустнел и вернулся к работе.

Включила компьютер, прокручивая в памяти, на чём остановилась в пятницу и что планировала делать сегодня. Достала из ящика стола и разложила свои заметки. Работать не хотелось, но я понимала, что за последнюю неделю и так слишком сильно расслабилась, а потому решительно занялась делом.

— Леонов, зайди ко мне, — голова Сергея Игоревича показалась в дверном проёме и тут же исчезла.

Шеф часто вызывал сотрудников к себе в кабинет, чтобы обсудить проекты, поэтому никто не удивился и не обратил внимания.

Никита вернулся довольно быстро, белый, как мел. Он опустился на свой стул и обхватил голову руками.

— Никитос, что случилось? — Валера первым отреагировал на неожиданное поведение коллеги.

Но ответа не получил. На какое-то время в кабинете повисла тишина. Потом Никита резко вскочил, со злостью отодвинув стул, и быстрыми шагами вышел из помещения.

Мы переглянулись и пожали плечами. Никто не понимал, что случилось.

— Может, Леонову влепили выговор из-за драки, которую он устроил в пятницу с младшим Лазаревым?

Я занервничала. Что, если теперь из-за меня у Никиты неприятности? Хотя почему из-за меня? Кто просил его лезть в драку? Разве умный человек так поступил бы?

Отсутствовал он недолго. Вернулся и, никому не говоря ни слова, стал выдвигать ящики и складывать что-то на столе. Движения были рваные и резкие, он явно был очень зол.

— Никита, что случилось? — его поведение всерьёз меня обеспокоило.

— Меня уволили, — он посмотрел на меня так пронзительно, что внутри всё перевернулось.

Я понимала, что для него увольнение — это катастрофа, ведь у него мама лежала в больнице и постоянно нуждалась в дорогостоящих лекарствах.

— Как? Почему?

— Официальная версия — не уложился в срок с проектом для СитиСтроя, поставив под удар репутацию фирмы. А неофициальная — мой конфликт с Лазаревым-младшим.

— Никита, но как такое возможно? Я сейчас попробую поговорить с Кириллом.

— Кира, перестань. Не порть с ним отношения и себе нервы. Я всё равно не останусь.

— Как же ты будешь?

— Что-нибудь придумаю. Руки-ноги-голова на месте — и то хорошо.

Он ещё какое-то время копошился с вещами, а потом подошёл ко мне прощаться.

— Кир, до свидания. Будь счастлива.

— Спасибо, Никита. Желаю удачно устроиться на новую работу. И чтобы мама выкарабкалась.

— Спасибо. Очень на это надеюсь.

Он обнял меня за талию одной рукой и поцеловал в щёку.

— Если когда-нибудь понадобится моя помощь, обращайся.

— Спасибо тебе за всё.

Никита ушёл. Сердце разрывалось на части. Мы были знакомы всего две недели, за которые многое между нами успело произойти: свидания и страстные поцелуи, агрессия и злость, помощь и поддержка. Было очень жаль отпускать его из своей жизни. Но если Кирилл решил, что Никита будет нам с ним мешать, то я должна была принять и поддержать решение своего мужчины, даже если была с ним не согласна.

Потянулись день за днём. С виду они, наверное, выглядели почти одинаково, но каждый из них наполнял меня новыми эмоциями и восторгами.

В офисе я старательно работала. Вокруг меня постоянно что-то происходило. Сновали кандидаты на должность программистов, причём говорили, что должны взять даже не одного, а двух или трёх. Илона постоянно делилась какими-то новостями и сплетнями. Моим новым ментором назначили Валеру, а потому с проектом для Ситистроя мне работать так и не довелось. Зато я получила от него много полезных советов и наставлений по поводу разработки ботов и почти закончила с заданием для школы.

Каждый день после работы из офиса меня забирал Кирилл, мы ужинали в ресторане и ехали к нему домой. Несколько раз я даже оставалась в его квартире на ночь.

Я вовсю мечтала, как он предложит мне совместное проживание, а со временем мы поженимся. Украдкой поглядывала в каталоги свадебных платьев, представляя себя невестой.

Но в бочке мёда была и ложка дёгтя. Кирилл ни разу не признался мне в любви. Он вообще не говорил о наших отношениях и был эмоционально скуп. Конечно, мне хотелось от него красивых слов и немного безумия, но я понимала, что солидные мужчины в его возрасте такой ерундой, скорее всего, не заморачиваются.

Представления о том, чем занимаются в постели мужчина и женщина, сложились у меня из рассказов подруг и любовных романов. Но всё это оказалось красивыми сказками, в реальности же был голый секс: никаких прелюдий и нежностей, которые виделись мне такими необходимыми. Я пыталась Кириллу об этом намекнуть, но он то ли не понял, то ли намеренно отмахнулся от разговора. За отсутствием опыта для сравний и выводов, я решила, что так у всех, а подруги просто озвучивали вслух свои фантазии.

Каждый раз я вроде бы возбуждалась, но никогда и близко не достигла пика. Конечно, я знала, что такое оргазм и умела доставить себе удовольствие, но у меня не получалось испытать его с Кириллом. Сам секс всё ещё причинял некоторый дискомфорт. Возможно, я просто не успевала подготовиться к нему должным образом, а партнёр почему-то не считал нужным позаботиться обо мне. Не то, чтобы меня это расстраивало, но однозначно играло роль той самой ложки дёгтя.

Но всё это казалось совершенно несущественной ерундой по сравнению с сумасшедшим ощущением счастья, которое засасывало меня всё сильнее.

Гром грянул совершенно неожиданно. Кирилл на несколько дней уехал в командировку, и во вторник я ужинала дома. Бабушка, наблюдая за тем, как я орудовала вилкой, задумчиво спросила:

— Кирюша, у тебя месячные начались?

Я аж подавилась от неожиданности.

— Ба, ну и вопросы у тебя!

— Можешь считать это профдеформацией, но у меня ощущение, что у тебя должны были начаться ещё в субботу. А судя по тому, что ты последние дни всё так же кувыркалась со своим ненаглядным, могу предположить, что ещё не начались.

Хотела было съязвить в ответ. Ну где это видано, чтобы бабушка контролировала месячные девятнадцатилетней внучки! Но бабулино лицо было слишком серьёзным, я бы даже сказала, строгим и суровым. Потому пришлось открыть на телефоне календарь и посмотреть отмеченную в прошлом месяце дату.

Чёрт! Я как-то напрочь забыла о своём цикле, а бабушка оказалась права. Задержка минимум три, а то и четыре дня. Паника неприятной горчинкой поползла к горлу.

— Ещё не начались. Но я читала, что после начала половой жизни цикл может сбиться.

— Кира, поменьше читай интернет. Цикл может сбиться, если что-то не так с организмом: воспаление или беременность, например.

— Ба, ну дай мне хотя бы поесть спокойно!

— Хорошо, доедай, потом пойдёшь и сделаешь тест.

— Что ты выдумываешь? Зачем мне делать тест, если у нас только один раз был незащищённый секс, а после него я пила таблетки для экстренной контрацепции?

— Да потому, что прерванный половой акт — это всегда риск! Мы с тобой это обсуждали. И таблетки эти не дают стопроцентной гарантии. Уж сколько я за годы работы в роддоме насмотрелась таких случаев!

Бабушка явно нервничала и начала выходить из себя.

— Ладно, сейчас доем и пойду в аптеку.

— Не надо никуда ходить, я уже купила несколько тестов.

Ничего себе! Раз она так подготовилась, то и вправду очень разнервничалась.

— Ба, ну что ты там себе нафантазировала? Зачем ты себя накручиваешь на пустом месте?

— На пустом ли? Я же волнуюсь за тебя, Кирюша.

Она побледнела, и я поняла, что лучше с ней не спорить. Разве ж мне трудно было пописать на тест-полоску ради её спокойствия?

— Давай свои тесты, сделаю прямо сейчас, чтобы ты не волновалась.

— В ванной в верхнем ящике возьми. Разберёшься, как что к чему?

— Не боги горшки обжигают! — крикнула я уже из коридора.

Совершенно не понимала бабушкиного беспокойства. Разве 3 дня — это так критично? У меня и раньше на 1–2 дня мог сдвинуться цикл. А тут всё-таки организм должен был перестроиться на новые реалии его функционирования. Точно профдеформация. Акушеры-гинекологи, похоже, бывшими не бывают.

Достала тесты, просмотрела инструкцию, сделала всё, как было написано и вернулась в кухню доедать ужин.

Бабушка сидела бледная. Обняла её, поцеловала в макушку.

— Моя любимая паникёрша. Ну что ты так разволновалась? Я уже всё сделала. Сейчас, пару минут — и убедишься, что всё в порядке.

Она вздохнула.

— Это если в порядке.

— А по-другому и быть не может.

Бабушкино волнение передалось и мне, на душе заскребло. Но ведь это глупости? Я никак не могла оказаться беременной. Кирилл — взрослый ответственный мужчина. Я ему полностью доверяла. Если он считал прерванный половой акт достаточной контрацепцией, то так оно и было. Так зачем волноваться?

Но когда щёлкала выключателем и открывала двери санузла, ощущала внутри неясную дрожь.

Ещё даже не взяв в руки тесты, я уже видела на них результат. Нет, такого быть не могло! Это была какая-то ошибка!

Я решительно вышла из ванной и пошла на кухню. Бабушка смотрела на меня с паникой в глазах, ожидая ответа.

— Ба, а ты уверена, что это — правильные тесты?

— Кирюша, что там? Не томи.

— Бабуль, ну это же чушь, ошибка.

— Две полоски?

— Ба…

— Полосок две? — она повысила голос и встала с табуретки.

— Да…

Что-то внутри щёлкнуло, былой запал уверенности куда-то испарился, и я ощутила себя маленькой-маленькой глупой девочкой.

— Как такое может быть? Мы же предохранялись…

Бабушка снова села и закрыла лицо руками.

— Господи, я же чувствовала, всё время чувствовала. А интуиция меня никогда ещё не подводила. Какая же ты дурочка…

Я опустилась на табуретку и привалилась спиной к стене. Ощущала себя тряпичной куклой. Безвольной, бессильной, бестолковой. Слёзы катились по щекам.

— И что теперь делать-то?

На некоторое время в кухне воцарилось молчание. Лишь моё всхлипывание периодически нарушало тишину. Первой заговорила бабушка.

— Не паникуй. Во-первых, надо сделать УЗИ и убедиться, что это не ошибка. Конечно, три теста врать не станут, но мало ли. Во-вторых, поговоришь со своим возлюбленным, и уже после этого думать будем. Всё-таки он — взрослый мужчина, способный нести ответственность. Я очень надеюсь, что он примет правильное решение.

— Он в командировке, вернётся только послезавтра.

— Вот и хорошо. Не стоит порочь горячку. Я сейчас позвоню нашим, съездим завтра до работы в роддом — пусть посмотрят тебя. А потом уже будешь радовать новостью своего парня.

Бабуля оперативно всё устроила. Хотя она ушла на пенсию пять лет назад, в роддоме её по-прежнему хорошо помнили, любили и тут же кинулись помогать.

Нас записали на раннее утро, чтобы я смогла не сильно опоздать на работу. Отпроситься заранее у Лесового я не успела, просто утром позвонила и поставила перед фактом, что задержусь. Пришлось выслушать нравоучения, что у них так не принято, но на фоне сильного волнения почти не вникала в этот поток слов.

Пока сидели и ждали своей очереди под кабинетом УЗИ, я медленно сходила с ума. Подтвердится ли? А вдруг это не беременность, а какая-то болезнь? Но такое даже допускать не хотелось. Как Кирилл отреагирует? Обрадуется или нет? Как это повлияет на наши отношения? Столько вопросов — и все без ответов.

Впрочем, на главный вопрос ответ мы получили довольно быстро. УЗИстка подтвердила мою беременность и заверила, что всё идёт хорошо. А я даже не знала, радоваться мне или огорчаться.

Бабушка явно была очень расстроена. Она почти не комментировала мою беременность, всё время о чём-то думала и нехарактерно для неё тягостно молчала. Я догадывалась, что она не слишком одобряла отношения с Кириллом, мечтая для меня о ком-то помоложе, а теперь-то с ребёнком альтернативы у меня не было.

В ожидании любимого прокручивала в памяти наши с ним встречи, пытаясь предугадать, как он отреагирует на новость о малыше. Пришла к выводу, что он, если и не обрадуется, то отнесётся всё равно положительно. Ведь ему тридцать — хороший возраст для мужчины, чтобы впервые стать отцом. Он уже далеко не малолетка вроде Никиты, который может испугаться ответственности. Поэтому я не испытывала страха перед предстоящим разговором, разве что лёгкое волнение.

Едва дождалась возвращения Кирилла и настояла, чтобы мы встретились в тот же вечер, когда он приехал. Любимый устал с дороги и был каким-то необычно раздражённым. Я даже пожалела поначалу, что поторопилась и не дала ему отдохнуть. Но ещё одну ночь в подвешенном состоянии я бы не пережила.

Моросил дождь, было довольно поздно. К себе домой Кирилл меня не пригласил, ограничился ужином в ресторане. Когда с едой было покончено, он явно успокоился и подобрел. А потому, когда мы уже ждали счёт, я наконец решилась сообщить ему новость.

— Кирилл, — я взяла его за руку, — я знаю, что мы не планировали. Но как-то так вышло, что я жду ребёнка. Я уже была у врача и сделала УЗИ.

Наверное, я блаженно улыбалась, когда говорила о нашем малыше. По всему телу расползалось тепло, волнение исчезло. Рядом со мной был самый лучший, самый дорогой и любимый мужчина на свете, в моём животе жил плод нашей с ним любви. И всё это казалось настолько правильным и трепетным, что я чувствовала себя абсолютно счастливой.

Глава 9


Кирилл молчал. Видимо, переваривал услышанное. Я не торопила его с реакцией, понимала, что новость о ребёнке — неожиданная и судьбоносная для нас обоих. И хотя рожать предстояло мне, основная ответственность ложилась на плечи отца. Именно он должен был определиться с форматом наших будущих отношений.

Предложит ли он мне брак? Или просто финансирование для малыша? Первое, конечно, было бы идеально. Но я была реалисткой и понимала, что через неполный месяц после начала отношений такого не будет. Возможно, со временем мы к этому придём.

Я, конечно, была готова уже сейчас. Но не сомневалась, что мужчины к браку относятся намного серьёзнее, чем женщины. А потому любимый сначала сто раз всё взвесит до того, как решится. Поговорка "Семь раз отмерь, один отрежь" как нельзя точно описывала мужское отношение к созданию семьи.

Мне не терпелось узнать реакцию Кирилла, но он, как назло, молчал. Лицо было каменным — видимо, обдумывал сложившуюся ситуацию.

Я и не ожидала, что он будет прыгать от счастья. Сама в первый момент была в жуткой панике и не понимала, что делать дальше. Но хотелось бы видеть в его взгляде хоть каплю тепла и одобрения.

Тишина затягивалась. Я начала нервничать.

Официант принёс счёт. Кирилл, не говоря ни слова, расплатился и поднялся из-за стола.

— Пойдём.

В такой же тишине мы дошли до машины. Он молча открыл мне дверь. Проехав несколько кварталов, припарковался.

— Подожди здесь, я сейчас вернусь.

Я осталась в машине, не понимая, что происходит. Проводила взглядом — любимый остановился возле банкомата. Спустя несколько минут водительская дверь хлопнула, и машина тронулась с места.

Тишина становилась всё невыносимее, но я не решалась первой её нарушить, ведь я ждала от Кирилла ответа и не хотела на него давить. Почему он молчал? Сколько ещё времени ему было нужно, чтобы переварить информацию о моей беременности?

Машина остановилась возле моего подъезда. Я взялась за ручку, чтобы открыть дверь и выйти. Стало очевидно, что сегодня разговора не получится и мне нужно было как можно скорее уйти.

— Погоди.

Я повернулась и взглянула в красивое лицо моего почти божества. Оно выглядело непривычно отстранённым, будто неживым. На меня смотрела маска. В ней не было ничего человеческого. Бездушный камень. Таким я его никогда ещё не видела. И это до чёртиков пугало.

— Вот возьми, — Кирилл протянул мне пачку денег. Видимо, тех самых, за которыми он ходил к банкомату.

— Что это?

— Тут достаточная сумма, чтобы заплатить за аборт и забыть о том, что между нами было.

— Что? — мне показалось что ослышалась. Он не мог такого сказать! Вот вообще никак не мог. Это было абсолютно невероятно. Так же, как то, что море вдруг возьмёт и высохнет.

— Ты всё прекрасно услышала. Бери деньги и иди. С этого момента мы с тобой незнакомы. С абортом не тяни — чем раньше, тем безопаснее для организма. И лучше тебе сделать так, как я говорю.

— Кирилл… как же… я не понимаю. Мы же…

— Всё, нет никаких "мы". Кончились. Я тебя предупреждал, что мне сюрпризы не нужны. Так что говори "спасибо" за деньги и вали.

— Погоди… Но…

— Всё. Вопрос закрыт.

Он чуть наклонился, положил деньги в сумочку, которая лежала у меня на коленях, перегнулся через меня и открыл дверь.

— Надеюсь, ты меня поняла. Не вынуждай меня делать то, что тебе не понравится.

В ушах противно звенело. Голову будто захватили в тиски и сжали, что есть мочи, из тела вынули все кости. Происходящее никак не могло быть реальностью. Оно куда больше походило на дурную шутку, но смеяться почему-то совсем не хотелось.

Опустила ноги на землю и выбралась наружу. Удивилась, что могу стоять. Стоило мне захлопнуть дверь, как машина сорвалась с места и уехала. Хотела проводить её взглядом, но шея утратила гибкость и отказывалась поворачивать голову.

Из меня будто выпустили все силы. Несколько десятков шагов до подъезда дались мне с огромным трудом.

Сил не было. Слёз не было. И меня, кажется, тоже больше не было.

"Надо проснуться. Это всего лишь страшный сон, кошмар", — мозг включил защитные механизмы. Но не помогало. Какой смысл был теперь жить? Да и что это за жизнь — без моего любимого?

Как добралась до квартиры и оказалась в кровати — не помнила. Видимо, мозг совсем отключился, чтобы помешать процессу самоуничтожения. Пришла в себя только на следующий день.

— Кирюша, как ты себя чувствуешь? — голос бабушки звучал очень испуганно и хрипло.

— Я маму встретила. Думала, уже с ней останусь. Зачем я вернулась сюда?

— Маленькая моя, зачем ты так? А обо мне ты подумала? Как я без тебя буду?

— Ба, так болит всё внутри, не передать. Как жить с этим?

— Ничего, со временем пройдёт. Как-то образуется.

Бабушка ничего не спрашивала. Наверное, всё сама понимала. Она хоть и была очень немолодая, но сохранила способность трезво мыслить и читать между строк. А может, она просто жалела меня. Я не могла ничего рассказывать. Не хотела вспоминать вчерашний день. Не хотела думать ни о чём. Вообще ничего не хотела.

Боль скрутила мне душу и ухватилась за горло. Воздуха не хватало. Каждый вдох был мучением. Ноги не держали. Даже до туалета добраться сил не было. Бабуля водила, придерживая, чтобы не упала.

Есть не могла. Только бабушкины чаи пила. Что она туда добавляла, признаваться не хотела. Но от этих волшебных напитков меня немного отпускало.

Постоянно спала. В короткие периоды бодрствования боролась с болью и училась дышать.

Сколько часов и дней прошло, пока я смогла о чём-то думать и разговаривать?

— Ба, мне же на работу надо.

— Не надо. Тебе звонили и сказали, что у них поменялась политика. Они больше не берут студентов ни на стажировку, ни на работу. Сказали, что на карту перевели заработок за то время, что ты у них проработала. Так что отдыхай.

Студентов, кроме меня, в отделе не было. Значило ли это, что политику поменяли специально для меня? Или Кирилл просто осуществил свои давние планы избавиться от "зелёных" программистов?

Несмотря ни на что, я продолжала искать ему оправдание.

— Бабуль, что же мне делать с ребёнком-то? Кирилл категорически настаивает на аборте, а я боююююсь, — наверное, впервые за всё это время я разревелась взахлёб.

Бабушка села на край кровати и провела ладонью по моим волосам. Я не могла смотреть ей в глаза. Мудрая старушка меня предупреждала, заранее зная, к чему может моя привести безумная страсть. А я, дура, всё отмахивалась от неё, считая старомодной и ничего не смыслящей в любви.

— Аборт — это лотерея. Кому-то везёт, всё проходит без последствий, а кто-то потом никогда больше не может иметь детей.

— И что делать? Я и аборта боюсь, и оставлять ребёнка боюсь ещё больше. Мне всего девятнадцать. Ни профессии, ни работы. Какая из меня мать?

— Кирюша, девятнадцать — хороший возраст для деторождения. Тем более, рожать ты будешь уже в двадцать. Это же не пятнадцать-шестнадцать, когда организм ещё не готов.

— Ба, а как же я сама? Я не справлюсь! И кому я нужна буду с ребёнком, если даже родной отец от него отказался?

— Маленькая, кто полюбит тебя по-настоящему, тот и малыша твоего будет любить.

— А университет?

— Зимнюю сессию сдашь, потом, если не получится совмещать, академ возьмёшь. Не ты первая, не ты последняя. Мало ли студенток рожает — как-то справляются и диплом получают.

— Всё равно страшно. Как я одна со всем справлюсь?

— Решай сама, не хочу навязывать своего мнения. Что бы ты ни решила, можешь всегда рассчитывать на мою помощь. Ты не одна — у тебя есть я. И даже очень хорошо, что родишь сейчас, пока я смогу тебе помочь, — бабуля гладила меня по голове и говорила ласковым голосом, который я готова была слушать вечность.

— А если он узнает и разозлится?

— Может и разозлиться. Но он своё решение принял, а ты имеешь право на своё.

— Бабушка, скажи, почему он так со мной? Я же его так люблю…

— Кто ж тебе это скажет? Значит, не любит он тебя.

— Ну как так? Мы были вместе, всё же было хорошо…

— Ему нравилось проводить с тобой время. Юная, красивая, безотказная. Любой клюнет. Но детей заводят по любви. А он, видимо, не созрел ещё, только себя и любит. Взрослый мужик, а понятия о порядочности и ответственности нет.

— Мне так больно… Так больно! Не представляю, как жить дальше.

— Знаю, моя маленькая. Но со временем станет легче.

День сменялся ночью, потом снова наступал день. Как-то постепенно мы окончательно пришли к тому, что убивать ребёнка нельзя. Бабушка была права: Кирилл принял своё решение, а мы — своё.

Я не разлюбила его. Это было просто невозможно, слишком сильны были чувства, слишком крепко моя душа привязалась к нему. Но я пыталась перелистнуть эту страницу и жить дальше.

Начался токсикоз, изматывавший мне всю душу и отнимавший остатки сил. Жара стояла невыносимая. В городе плавился асфальт, из-за чего в воздухе стоял специфический запах, изводивший моё обострившееся обоняние и вызывавший головокружение до полуобморочного состояния.

Песок на пляже раскалялся так, что ходить по нему можно было только в обуви. Мы с Машкой, моей университетской подругой, почти каждый день ездили утром купаться. Но в какой-то момент поездки с пляжа домой по жаре в битком набитом транспорте превратились для меня в экстрим.

Бабушка договорилась со своей знакомой, и та пустила нас пожить в её доме в деревне.

— Свежий воздух и домашние продукты пойдут тебе на пользу. В теньке там не так жарко, и асфальта нет.

Мне и в самом деле стало немного лучше.

Благо, деревня была не за пределами цивилизации, даже интернет там вполне сносно ловил. Это дало возможность мне вернуться на фриланс — нужно было как-то зарабатывать деньги. В обозримом будущем они мне очень понадобятся. Но работоспособность пока была довольно низкая. Много спала, быстро уставала. Оказалось, быть беременной — вовсе не сахар.

Вернулись в город к середине августа. Мне предстояло сдать кучу анализов, встать на учёт в женской консультации, подготовиться к началу учебного года. Кроме того, наступило горячее время для закруток.

В первый же день бабуля потащила меня на рынок. Тяжести нам обеим таскать было нельзя, но если покупки поделить на двоих, то выходило не так уж и много.

Приехали мы пораньше, пока не жарко и народ не набежал. У бабушки за много лет сформировался круг знакомых продавцов, у которых она обычно покупала продукты. Накануне вечером она созванивалась с ними по телефону и делала заказ. Нам оставалось обойти их всех, расплатиться и забрать приготовленные для нас пакеты. Это было очень удобно и экономило массу времени и сил, поскольку избавляло от необходимости долгого хождения по рядам и выбора товара.

Возле одного из павильонов разгружали фургон. Внимание привлёк высокий темноволосый смуглый парень. "На Никиту похож", — промелькнуло в голове. — Что-то я о нём совсем забыла, надо бы как-то позвонить".

Парень взял очередной ящик и скрылся с ним в магазинчике.

Пока бабуля покупала персики, я стояла и глазела по сторонам. Взгляд снова проехался по павильону как раз в момент, когда тот же смуглый парень показался в дверях и устремился к фургону. Я узнала его!

— Ба, я на минутку, не уходи никуда, — бросила на ходу.

— Никита, привет!

— Привет, — парень нехотя обернулся, смущённо пряча глаза.

— Как ты? Как мама? Что с работой? Какими судьбами тут?

— Мама дома, но особых улучшений нет. Не становится хуже — и то радость. Работу ищу. Хожу на собеседования. Многие обещают перезвонить, жду. А пока — фриланс и тут по выходным помогаю, платят неплохо.

Хотя он пытался улыбаться, от его слов веяло отчаянием и безнадёгой.

— А ты как? Оставили тебя работать после стажировки?

— Я… Нет, не оставили. Они вообще стажировку закрыли уже давно. И меня, соответственно, на воздух отправили. А я и в самом прямом смысле поехала в деревню дышать воздухом и пить парное молоко.

— Что ж тебя твой не мог оставить на какой-то другой должности?

— А нету никакого моего. Был — и весь вышел.

— Даже так? И давно?

— Уже больше месяца.

Никита хотел было что-то сказать. Наверняка о том, что он же меня предупреждал, что Кирилл мною попользуется и выкинет. Но сдержался, за что я его мысленно поблагодарила. Не было никакого настроения выслушивать нравоучения, да и вспоминать своего бывшего возлюбленного.

— А чем ты вообще занимаешься? Ищешь работу или решила ещё год спокойно поучиться?

— Нет, вряд ли смогу совмещать работу с учёбой.

— Раньше ты была настроена хотя бы попытаться.

— Появилось новое обстоятельство, теперь планы приходится существенно перекраивать.

Парень смотрел на меня, выжидающе. Я чувствовала, что задавал вопросы он не формально, для галочки, а потому, что действительно интересовался моей жизнью.

— Я жду ребёнка, так что я теперь так себе работник.

— Даже так? А что папаша?

— Папаша слился, как только узнал.

— Вот ублюдок. Мало я ему тогда врезал. Решила рожать одна?

— Думаешь, я — первая женщина, которая отважилась рожать ребёнка без отца?

— Точно не первая, моя мама была раньше.

— Правда? У тебя никогда не было отца?

Никита кивнул. Его окликнули.

— Прости, мне нужно идти. Можно я тебе позвоню вечером?

— Конечно, буду ждать.

Глава 10


Никита позвонил в тот же день и, услышав, что мы с бабушкой варим варенье, напросился в гости под предлогом помощи.

— Кира, ни тебе, ни бабушке тяжёлое поднимать нельзя. Как вы таз с огня снимать будете?

— Да ну, мы же не первый раз варим. И ягод у нас не так много.

— Тогда я помогу тебе есть пенку.

— Так вот оно что! То есть всё это ради пенки?

Он засмеялся.

— И ради неё тоже.

— Тогда, конечно, приходи.

Он пришёл. И, действительно, помогал бабушке двигать таз, наполнять и закатывать банки. И пенку мы с ним поделили по-братски.

— Где это ты так ловко научился? — бабуля не скрывала своего восторга.

— Так мы с мамой раньше каждый год и варенье варили, и компоты консервировали, и овощи закатывали. Помидоры, огурцы, перцы, овощные салаты, заготовки для борща.

Забавно было наблюдать, как у бабушки вытягивалось лицо по мере его рассказа.

— Знаете, как зимой вкусно кушать фаршированный перец? Мммм. Вы даже не представляете, сколько всего мы крутили! Мама работала бухгалтером, у неё то отчёты, то ещё какой аврал. Не всегда готовить успевала. А я начищу и порежу картошки, брошу в кипяток вариться, туда же консервированную заготовку — и через двадцать минут шикарный борщ готов.

Назавтра бабушка почему-то отменила поездку на рынок и отправила меня с подругой на пляж. А когда я вернулась, то застала у нас дома Никиту, который, как оказалось, привёз несколько ящиков помидоров для закрутки и ещё пакет продуктов по списку.

Я была настолько потрясена увиденным, что лишилась дара речи. А парень, заметив меня, широко улыбнулся.

— Продукты доставил. Вечером забегу помогу закатать банки. Возьму из дома ключ, мне кажется, что наш более современный и удобный. Лидия Ивановна, — обратился к бабушке, — если вдруг что вспомните до вечера, то звоните.

Я стояла и пыталась понять, что происходило. То ли я на солнце перегрелась, то ли Никита неожиданно сдружился с бабушкой настолько, что начал тут хозяйничать и, кажется, даже командовать.

Когда за ним закрылась дверь, я тихонько спросила:

— Ба, что тут у нас вообще творится?

— Кирюшенька, всё в порядке. Никита оказался чудесным мальчиком. Такой хозяйственный, заботливый. Принёс мне с рынка продукты, чтобы нам с тобой тяжести не нести. Сейчас будем помидоры консервировать. Вечером обещал забежать и посмотреть кран в ванной — что-то он стал подтекать. Вода капает, счётчик крутится. Непозволительное расточительство.

Бабушка, помешивая на плите в кастрюле суп, счастливо улыбалась, расхваливая Никиту, будто он было её родным внуком, а не посторонним парнем, которого она видела второй раз в жизни.

— Переодевайся, мой руки и садись обедать.

Как-то само собой получилось, что Никита не просто снова появился в моей жизни. Он туда ворвался нагло и бесцеремонно, заручившись бабушкиными поддержкой и обожанием, не оставляя мне ни малейшего шанса отгородиться и не впускать его к себе в жизнь и в душу.

Я больше не ходила ни в магазины, ни на рынок. Доставку продуктов полностью взял на себя Никита. Как-то почти сразу в доме перестали течь краны, скрипеть двери, шататься табуретки, искрить розетки. Складывалось впечатление, что в доме появился мужчина.

Бабушка сияла. Давно не видела её такой счастливой. Она стала готовить еду в больших кастрюлях, каждый раз упаковывая часть в судочки, которые непременно заставлялазабрать с собой Никиту. Он краснел, отказывался, но брал. Ещё бы — бабуля имела фантастический дар убеждения.

Он никогда не задерживался у нас надолго, всё время куда-то бежал. Но всё равно умудрялся решить кучу наших проблем.

— Бабушка сказала, что ты завтра идёшь на скрининг. Во сколько за тобой зайти?

— Зачем?

— Пойду с тобой.

— Так я с бабушкой, она у меня врач-гинеколог, всё держит под своим контролем.

— Бабушка — само собой. Но там же все с мужьями будут? И я пойду, чтобы тебе не было неловко.

— Никита, к чему это? — искренне удивилась.

— К тому, чтобы ты не нервничала там из-за ерунды. И вообще.

— Что вообще?

— Я вам теперь помогать буду. Если позволишь, конечно.

— Интересно, какие у меня шансы тебе не позволить, если ты спелся с бабулей? Вас двое, а я одна. Даже и начинать с вами воевать не стоит, смысла нет.

— Вот и хорошо. Так во сколько?

На скрининг бабушка повезла меня не в консультацию, а в свой роддом. На мои возражения она безапелляционно заявила:

— Знаю я, как они там анализы и УЗИ делают. А тут я буду уверена, что всё сделали, как надо.

Никита не отходил от нас ни на шаг. То ли это была его собственная инициатива, то ли он сговорился с бабулей. В любом случае, спорить с ним было невозможно. Я уже давно поняла, что этот с виду мягкий и добродушный паренёк был категорично уверен, что есть мнение его и неправильное. И всем его решениям нужно подчиняться. Иначе всё равно придётся подчиниться, только он ещё нервы вытреплет впридачу. Так что я берегла нервные клетки и не спорила с ним.

Пока делали УЗИ, Никита сидел рядом и так трепетно держал за руку, что мне на мгновение показалось, что мы — счастливая семья, и я жду его ребёнка. Это был первый наш телесный контакт за последнее время. Все предыдущие дни он держался чуть отстранённо и не делал ни малейших поползновений, чтобы меня коснуться. Брезговал?

Наверняка с его точки зрения я была теперь грязной. Я носила ребёнка от человека, который отобрал меня у Никиты, а ему самому сильно подпортил жизнь, оставив без хорошей работы. Разве можно было такое простить?

Я лежала на кушетке, он держал меня за руку. И, на удивление, не было в этом ни капли наигранности, ни тем более брезгливости. Наоборот, он нежно поглаживал мою кисть пальцем, а смотрел так, что я готова была раствориться в его взгляде, так тепло было в нём и уютно.

— Можете вставать, всё хорошо.

— Кирюша, подождите меня в коридоре. Я парой слов перекинусь с доктором.

Я сначала немного испугалась. Вдруг что-то не так, а бабуля меня выпроводила, чтобы я не догадалась? Но вышла она почти сразу вслед за нами очень довольная.

Никита наконец устроился на работу. Подробностей он не рассказывал, поскольку пока его взяли на испытательный срок, и он боялся сглазить. Каждый вечер он обязательно приходил ко мне и вёл меня гулять. Даже если моросил дождь, умудрялся продумать маршрут так, чтобы мы оказались под навесом, но на воздухе.

Я сильно уставала после занятий и иногда сопротивлялась этим прогулкам.

— У меня нет сил, пожалуйста, дай мне сегодня отдохнуть.

— Кир, малышу нужен свежий воздух. Ты же хочешь, чтобы он был здоровым?

Однажды я не выдержала и сорвалась:

— Ты так говоришь, как будто это — твой ребёнок и тебе есть до него дело.

Он посмотрел на меня совершенно диким взглядом. А потом ответил, как отрезал:

— Если ты согласишься, он будет моим.

— Но ты же прекрасно знаешь, кто его отец.

— Какая разница? Главное, что он будет моим ребёнком.

Сказано это было с таким напором и такой решимостью, что я поняла — спорить бесполезно. И просто смирилась.

В наших отношениях не было ни капли страсти. По крайней мере, с моей стороны. А вот с его… Я порой ловила на себе такие взгляды, от которых мне становилось очень жарко. Но он держал себя в руках, ни разу не проявив своих огненных эмоций.

Я как-то даже не сразу поняла, что он за мной ухаживал. Осторожно, без свойственного ему горячего напора, очень нежно. Это было странно для меня. У меня не было к Никите даже десятой части тех чувств, которые будил во мне Кирилл. Но при этом с ним было очень хорошо и как-то уютно.

И однажды я сдалась и решила позволить себе попробовать начать сначала. Мы никогда не обсуждали наши отношения, но Никита, видимо, почувствовал перемену моего настроения и сразу пошёл в наступление.

Его касания становились всё откровеннее. Он постоянно обнимал меня, целовал то в висок, то в щёку. А однажды вечером затянул меня в мою комнату, прикрыл дверь, прижал к себе и спросил:

— Долго ещё будешь от меня бегать?

И пока я пыталась понять вопрос, он впился в мои губы. Его язык чередовал нежность с агрессией, в этом поцелуе было столько энергии, что можно было, наверное, согреть целый дом в мороз. Я уже забыла, как это целоваться с ним. И это было… волнительно.

— Кира, пожалуйста, дай мне шанс. Я люблю тебя. Вас обоих с малышом люблю. Всё для вас сделаю, только пожалуйста, разреши мне быть рядом.

Поцелуи кружили голову. Тело предательски отзывалось на ласки. Гормоны бурлили. Было так хорошо, что я готова была согласиться на что угодно, чтобы это чудесное ощущение не заканчивалось. Но за стенкой была бабушка. И, по её мнению, вероятно, мы слишком сильно торопились. Поэтому она начала привлекать к себе внимание сначала тихонько, потом настойчивее. Нам пришлось оторваться друг от друга и выйти в кухню.

— Кирюша, твоя бабушка всегда дома? Или ходит по вечерам в гости к соседкам?

Я прекрасно поняла, к чему был вопрос. Прошло всего несколько месяцев, и я была уже не такой наивной дурочкой. Он спрашивал меня не столько о бабушке, сколько о том, готова ли я впустить его в свою жизнь настолько близко.

— Я не знаю, — прошептала в ответ, заливаясь краской.

— Не буду тебя торопить. Но мне уже очень трудно себя сдерживать.

— Я боюсь…

Видимо, он истолковал это как-то по-своему, потому что тут же сказал:

— Конечно, понимаю. Завтра же сдам все анализы и принесу тебе справки.

Я не стала ему говорить, что я имела в виду совершенно другое. Так он дал мне небольшую передышку, чтобы внимательно прислушаться к своим чувствам, настроиться и переступить через страхи.

Время это пролетело незаметно. Однажды вечером он принёс несколько справок с результатами анализов. Не комментировал, просто отдал их мне. Всё было понятно без слов. Его терпению пришёл конец, и я должна была принимать решение.

С Никитой мне было хорошо, уютно, спокойно, защищённо. Я чувствовала себя любимой и необходимой. Это было именно то, чего мне так не хватало в отношениях с Кириллом. И Никита мне нравился. Может быть, со временем я бы даже смогла его полюбить. Но главным аргументом было то, что он готов был принять меня вместе с моим ребёнком и растить его, как своего. В этом я нуждалась больше всего. И я решилась…


Я боялась близости с ним. Потому что помнила дискомфорт и разочарование от близости с Кириллом. Но если того я любила и готова была терпеть ради него всё, что угодно, то с Никитой я рисковала сорваться и оттолкнуть в самый неподходящий момент.

Первая близость меня… шокировала. Я купалась в бескрайней нежности и ласках. Он меня завёл так, как я ни разу не заводилась с Кириллом. Оргазм оглушил в буквальном смысле слова. Я перестала воспринимать происходящее снаружи, потрясённая тем, что творилось внутри. Это были не фейерверки, это был взрыв гигантской мощности, который смёл напрочь все мои сомнения, страхи и недоверие.

Уже потом, прокручивая в памяти каждое мгновение, поймала себя на мысли, что не было ни боли, ни дискомфорта. Всё было по-настоящему, именно так, как описано в любовных романах. По сравнению с испытанными эмоциями, секс с Кириллом казался какой-то фальшивкой и воспоминания о нём вызывали не сожаление, что его у меня больше нет, а недоумение.

Глава 11


"Мороз и солнце; день чудесный!", — вспомнилось, когда я вышла на крыльцо корпуса нашего факультета. Не так холодно, как утром. Выпавший накануне снег играл на солнце тысячами блестящих цветных переливов. Безветренно. Красота!

Душу согревал зачёт по базам данных, стоивший мне стольких нервов и усилий.

Особый сорт женщин-преподавательниц — мегеры, посвятившие себя науке, которые, не имея своей личной жизни, срывали свою злобу за неустроенность на замужних и, особенно, беременных студентках.

Вот такая дама как раз преподавала нам базы данных. Девушек она на дух не переносила, а если на пальце замечала обручальное кольцо, то студентка автоматически становилась для неё врагом народа. Беременные и вовсе оказывались для неё джек-потом.

Валентина Эдуардовна и раньше меня не особо жаловала, а по мере роста живота, начала открыто терроризировать. Сегодня утром Никита провожал меня до самого крыльца факультета, чтобы я случайно не поскользнулась на нерасчищенных после вчерашнего снегопада дорожках. Как обычно, он бережно поддерживал меня за талию и руку. Мегера кинула на нас такой красноречивый взгляд, что я сразу поняла, что хана моему зачёту — завалит и глазом не моргнёт.

Но не зря же я все лабораторки сделала сама, ни разу Никиту о помощи не попросила, не зря я вызубрила весь конспект. В итоге Мегера Эдуардовна аж покраснела от злости, но вынуждена была мне поставить "четвёрку". Жаль, конечно, что не пять, плакала моя повышенная стипендия. Но пятёрку она бы мне всё равно ни за что не поставила. Я и так чуть не запрыгала мячиком, когда она выдавила из себя, будто делая одолжение:

— Ладно, натяну вам четвёрку. Но на следующей сессии вы мне экзамен с такими знаниями не сдадите.

Появился дополнительный аргумент в пользу академотпуска — преподаватели чередовались, и в следующем году на третьем курсе базы данных будет читать кто-то другой, наверняка менее вредный.

"Я подумаю об этом завтра". А сегодня у меня был повод отпраздновать победу над Мегерой. На крыльцо наконец-то выкатилась Маша, застрявшая в холле перекинуться парой слов с какой-то знакомой, и мы пошли закупаться для маленького застолья.

Решили далеко не ходить и отправились в ближайший большой супермаркет. Пока подруга придирчиво изучала каждую этикетку, выискивая продукты без вредных составляющих, я скучала и крутила головой по сторонам. Было жарко, пуховик пришлось расстегнуть, а шарф — снять и сложить в сумку.

Внезапно мой взгляд зацепился за знакомый силуэт. Мужчина стоял неподалёку от кассы и буквально поедал меня глазами. Захотелось провалиться сквозь землю или стать невидимой. Увидев, что я его заметила, Кирилл двинулся в мою сторону. Первой мыслью было: бежать. Но куда?

— Я смотрю, ты так и не сделала то, о чём я тебя по-хорошему просил, — он с места в карьер начал на меня нападать.

— Ключевое слово тут — "просил". Ты принял своё решение, я — своё. Имела на это полное право.

Почти сразу я пожалела о том, что позволила себя втянуть в этот разговор. Нужно было ему соврать, что это не его ребёнок. В конце концов, мы расстались с ним на очень маленьком сроке, теоретически я могла успеть прервать беременность и залететь чуть позже от кого-то другого.

— Ты слишком много на себя берёшь. Если я сказал сделать аборт, то это означает только одно: нужно сделать аборт. И альтернатива в таком случае не предусмотрена.

— Кирилл, я не предъявляю тебе никаких претензий. И впредь не собираюсь подавать на алименты и требовать признать ребёнка. Поэтому твои упрёки не по адресу. Я справлюсь сама.

— Ну-ну, — он резко крутанулся на месте и быстрым шагом пошёл в сторону касс.

Чудесное настроение было разом испорчено. И угораздило же нас пойти именно в этот супермаркет!

Весь вечер я перебирала в памяти слова Кирилла и прикидывала, отстанет ли он от меня после заверений, что мне от него ничего не надо. Никите я решила ничего не рассказывать, но с бабушкой поделилась. Она тоже не смогла предположить, как мой бывший поведёт себя дальше.

Первые дни после неожиданной встречи я чувствовала себя не в своей тарелке, мучаясь фантазиями о том, как буду отстаивать мою малышку. Но постоянно жить в волнении и страхе было нереально. Зачёты в университете, посещение консультации и прочие заботы вытесняли негативные эмоции. Когда я уже почти успокоилась и стала забывать неприятную встречу, Кирилл объявился снова.

Он позвонил мне в субботу вечером и пригласил в воскресенье на ужин. Первой мыслью было отказаться. О чём нам с ним разговаривать? Мы с Никитой хоть и не строили пока конкретных серьёзных планов на будущее, но давно стало очевидно, что мы будем вместе. Нам нужно было немного времени, чтобы окончательно привыкнуть и принять друг друга. Кирилл в мою жизнь не вписывался. И экспериментировать с переменами за три месяца до родов у меня желания не было.

Тем не менее съедало любопытство, что он собирался мне сказать. Я должна была знать, к чему готовиться. Поэтому, немного поразмыслив, согласилась.

Что я чувствовала, встретив теперь Кирилла? Конечно, былые чувства никуда не делись. Душа взволнованно дрожала при мыслях о нём. Вместе с этим, страх пустил свои ядовитые щупальца мне под кожу — я ждала какого-то подвоха. Сейчас я была очень уязвима, понимая, что ему ничего не стоило раздавить меня.

На встречу я собиралась, как на настоящее свидание. Нарядилась, накрасилась. Зачем? Сама не могла ответить на этот вопрос. Мне хотелось быть неотразимой, чтобы он пожалел о том, что отказался от меня и нашей малышки.

Кирилл заехал за мной на машине. Как всегда, одет он был безукоризненно. Лёгкая небритость придавала харизмы. Из всей его идеальности только небрежная чёлка, падающая на глаза, свидетельствовала, что он живой человек, а не манекен. Поневоле я залюбовалась им. Как бы я ни была на него обижена, я готова была всё простить и кинуться ему в объятия, стоило ему поманить меня.

Мы приехали в ресторан, который был расположен на крыше нового многоэтажного торгового центра. Панорамные окна открывали красивый вид на вечерний город, который постепенно погружался во тьму и загорался огнями.

Официант привёл нас к столику возле окна. Изо всех сил старалась скрыть восторженный взгляд и не сильно явно крутить головой по сторонам. Тут было шикарно: дорого и романтично. Кирилл помог мне сесть за стол и устроился напротив меня.

— Известно уже, кто будет?

— Девочка, — юлить не было смысла. Нужно было сразу расставить все точки.

— Когда тебе рожать?

— Срок седьмого марта, но девочки нередко торопятся, потому может быть и в конце февраля.

— Как проходит беременность? Анализы все сдаёшь? Что врачи говорят?

— Всё хорошо.

Меня удивил интерес Кирилла к моей беременности и ребёнку. Я не умела хитрить и была вынуждена говорить правду. Впрочем, ничего такого в этих вопросах не видела. Почти наверняка, любой знакомый, оказавшийся за одним столом с беременной женщиной, в ожидании заказа вёл бы себя примерно так же.

Официант принёс нашу еду, и мы некоторое время ели в тишине. Я немного успокоилась. От Кирилла не исходило агрессии или злости. Я по-прежнему не понимала цели этой встречи, но сомневалась, что он собирался причинить мне вред.

— Кира, всё у нас с тобой как-то неправильно началось и не менее неправильно закончилось.

Мне оставалось только согласно кивнуть, он был прав.

— Малышка должна родиться в семье, чтобы её потом не дразнили в садике и школе и она не чувствовала себя неполноценной. Трудно загадывать наперёд, как сложится наша жизнь. Давай попробуем. Выходи за меня замуж.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. Эту фразу Кирилл никак не мог произнести. Я могла ожидать от него что угодно, кроме этого.

— Кира, давай распишемся, чтобы у нашей дочери всё было, как положено.

— Это очень неожиданно, — шок парализовал меня.

— Тебе нужно время, чтобы подумать?

Время мне не помешало бы. Я должна была обсудить предложение с бабушкой и поговорить с Никитой. Но я испугалась, что завтра оно утратит свою актуальность, а потому готова была тут же выпалить, что согласна. Всё-таки рассудок одержал верх, и я кивнула.

Его брови удивлённо поползли вверх — явно настраивался на быструю победу.

— Хорошо. Как будешь готова дать ответ, позвони мне.

— Договорились.

Я дышала через раз, чтобы не спугнуть своё счастье, которое обосновалось на соседнем стуле и наблюдало за нашей беседой.

— Возьми пока все выписки из консультации, мы найдём тебе другого врача в нормальной клинике, будешь наблюдаться там.

Хотела рассказать, что в консультацию ходила чисто формально, а мою беременность вела врач в роддоме, у которой я собиралась потом рожать, но разве можно перечить своему, возможно, будущему мужу?

После ужина Кирилл отвёз меня домой. Когда машина остановилась возле подъезда, он наклонился ко мне и поцеловал. Эйфория волшебного вечера захватила меня настолько, что я будто заживо сгорала в эмоциях. Поцелуй стал катализатором. Внутри начался пожар. Рассудок, который я старалась сохранять в течение вечера, окончательно помутился.

Я не пришла в себя ни когда вышла из машины, ни даже когда зашла в подъезд. Я попала в сказку? В полночь карета превратится в тыкву? Проснусь, и всё это окажется только красивым сном?

В реальность меня вернула бабушка. Мы до поздней ночи обсуждали предложение Кирилла, взвешивая все "за" и "против". На одной чаше весов оказалась моя любовь к нему и наша малышка, которой, конечно, гораздо важнее было иметь настоящего кровного отца. На другой — Никита, любящий, нежный, заботливый, страстный, с которым мне было безумно хорошо в постели и который был готов стать отцом моей дочери.

Выбор был тяжёлым. Много раз я принимала решение, затем меняла его на противоположное, затем снова возвращалась к первому. И так по кругу.

Кирилл позвонил через несколько дней спросить, готов ли ответ. Я попросила ещё немного времени, и мы договорились встретиться в пятницу. Метаться можно было бесконечно. Но время шло, и тянуть дольше не было смысла. До последнего момента я колебалась. Однако к встрече в пятницу решение было готово. Выстрадано, вымучено, но принято. И обратной дороги не было.

Я приняла предложение Кирилла, решила дать себе шанс быть счастливой.

Вещи собрала быстро. Взяла только самое необходимое на первое время, поскольку за остальным можно было приехать в любой момент.

Самым сложным оказался разговор с Никитой. Я не посвящала его в свои сомнения, но все эти дни он чувствовал, что что-то происходило, и пытался выяснить, что случилось.

— Никита, Кирилл сделал мне предложение. Я переезжаю к нему и выхожу за него замуж.

Реакция была предсказуемой. Я чувствовала его боль и многое бы отдала, чтобы разделить её с ним поровну. Никита не заслуживал к себе такого отношения. Я понимала, что предаю очень дорогого мне человека и прощения мне не будет.

— Кира, а как же я? Я люблю тебя, вас. Неужели этот фигляр с толстым кошельком тебе важнее?

— Никит, дело не в кошельке. Я люблю его. И он — родной отец моей малышки.

— Но он же опять обидит тебя!

— Я не загадываю далеко на будущее. Малышка родится в браке, в её свидетельстве о рождении будет записан её настоящий отец. Может, со временем мы и разведёмся. Но я сделаю всё возможное, чтобы сохранить нашу семью.

— Но он не любит тебя!

— Откуда ты знаешь? Если бы я была ему безразлична, то он не стал бы жениться на мне. Может, за эти месяцы разлуки он понял, что скучает. Я хочу быть с ним, он мне очень нужен.

— А я? Как жить дальше мне? Я же без тебя не смогу!

— Я не знаю… Поверь, мне очень больно от того, что я причиняю тебе боль. Если бы я могла, я взяла бы её на себя. Ты — очень хороший, я очень дорожу тобой и безмерно благодарна за всё. Но я люблю Кирилла. Пожалуйста, пойми меня, если любишь!

— Да, я всё понимаю…

Он поднялся с дивана и направился к выходу. В дверях остановился и обернулся.

— Но когда мы встретимся в следующей жизни, пообещай, что выберешь меня.

— В следующей жизни — обязательно!

Он буркнул под нос: "Прощай" и вышел из комнаты.

Глава 12


После разговора с Никитой я чувствовала себя гадко. Четыре месяца он был рядом со мной: помогал, поддерживал, любил. Он стал не просто моим мужчиной, а самым близким другом. И теперь я предала его ради своих эгоистичных потребностей, прикрываясь интересами малышки.

Сердце разрывалось от боли. Я попала в капкан собственных эмоций, из которого бескровно выбраться невозможно. Должна была пожертвовать или собой, или Никитой, другого выхода не было. Решение было принято, но я продолжала метаться и изводить себя и бабушку. Несколько раз даже порывалась позвонить Кириллу и отказаться. И только какая-то невидимая сила удерживала меня от этого.

На следующий день будущий муж заехал за мной. Ему пришлось подняться в квартиру, чтобы отнести в машину мои сумки и наконец-то познакомиться с бабулей.

Он была с ним суха и немногословна. Смотрела изучающим взглядом, будто пыталась впитать его энергетику, чтобы потом где-то глубоко внутри разобрать её по атомам и вынести свой вердикт, что он за человек. По её выражению лица было понятно, что молодой человек доверия в ней не вызвал.

Кирилл чувствовал себя неуютно. То ли наше жилище показалось ему слишком убогим, то ли ему было стыдно перед бабушкой за то, что бросил меня пять месяцев назад.

Я склонялась ко второму, поскольку квартира наша была хоть и не хоромами, но вполне приличной. Всё-таки бабушка никогда не нуждалась в деньгах, её заработок врача вместе с благодарностями пациентов был выше среднего. Дед работал архитектором и тоже зарабатывал прилично. Даже по нынешним меркам, с учётом того, что ремонт давно не обновлялся, а мебель была устаревшего дизайна, квартира была достойной.

Перекинувшись с бабушкой с порога буквально парой фраз, Кирилл подхватил сумки и понёс их вниз. Я же немного задержалась, обняла старушку.

— Бабулечка, не грусти. Буду тебе звонить и приезжать в гости, ты даже не будешь успевать по мне соскучиться, обещаю. Я так счастлива!

Моя железная леди дрогнула, глаза заблестели.

— Девочка моя… Знай, что бы ни случилось, я всегда тебе помогу. Пообещай, что обо всех своих сомнениях будешь рассказывать мне. Ты ещё такая молодая и неопытная. Боюсь, что тебя могут обидеть.

— Ба, не волнуйся, Кирилл меня не обидит. Теперь мы с ним вместе и у нас всё будет хорошо.

Ехали мы в тишине. Я пребывала в эйфории, мысли разбегались из головы, как тараканы, и я тщетно пыталась их ловить и систематизировать. Мне было просто хорошо. Так, как и должно быть.

Конечно, жаль, что Кирилл пришёл к тому, что мы должны быть вместе, только теперь. Но главное — что к рождению ребёнка мы уже будем семьёй. И я изо всех сил постараюсь, чтобы она была счастливой и крепкой не только бумаге.

Переступая порог квартиры не в качестве гости, а в качестве почти хозяйки, испытывала противоположные чувства. Радость, предвкушение, торжество, растерянность, страх.

Я уже бывала в этой квартире. С тех пор тут ничего не изменилось. Те же тёмные тона, тот же чисто мужской интерьер. В кухне кастрюль не прибавилось, и я мысленно дала себе установку составить список кухонной утвари, которую предстояло докупить, чтобы я могла каждый день готовить для любимого.

Кирилл сразу, как мы приехали, закрылся в кабинете и весь вечер с кем-то разговаривал по телефону на повышнных тонах. Когда в дверь позвонили, он выглянул и крикнул мне:

— Открой, это доставка еды. Всё оплачено.

Он и раньше заказывал из этого ресторана, я даже успела изучить его предпочтения. При, казалось бы, модернистском характере, стремлении соответствовать новым веяниям и моде, в еде он был достаточно консервативен. Заказы редко отличались оригинальностью и были в основном похожи друг на друга.

Кирилл никак не шёл на кухню, еда остывала. Вынуждена была постучаться к нему, чтобы напомнить об ужине. Вышел он недовольным. И вообще, в тот день был каким-то необычно хмурым и даже злым. Не так я представляла первый день нашей совместной жизни. Но понимала, что, скорее всего, на работе у него что-то случилось, а потому старалась не капризничать и особо не мозолить ему глаза.

Я готовилась к ночи. Должна была произвести на него впечатление, поразить, чтобы показать, что я уже не та зашуганная девственница, что я могу доставлять ему удовольствие и готова к экспериментам.

Приняла душ, надела соблазнительную сорочку, приготовленную специально для этого случая, проигрывала в голове придуманный заранее сценарий.

Кирилл пришёл в спальню злой. Разделся. Мазнув по мне глазами, наклонился, рывком повернул и поставил на четвереньки. Я даже опомниться не успела. Дальше всё происходило очень агрессивно и будто вообще без моего участия. Я же… скулила от неприятных ощущений и обиды, уткнувшись в подушку, чтобы он не услышал.

Когда всё закончилось, он просто лёг и уснул. С момента, как вошёл в спальню, не произнёс ни слова.

Было очень обидно. И дело даже не в том, что я не получила разрядки. Главное — я не получила ни грамма ласки и нежности, в которых так нуждалась и к которым так привыкла за последнее время.

Назавтра всё повторилось.

Кирилл очень много работал. Часто ругался с кем-то по телефону. Ходил напряжённый и недовольный. Складывалось впечатление, что рядом со мной — лишь его телесная оболочка, а сам он будто находился где-то в другом месте. Это очень огорчало. Но хотя я и была его невестой, статус мой оставался настолько хлипким, что я даже подумать не могла, чтобы предъявлять какие-то претензии и обижаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Секс у нас стал какой-то механический. Он брал меня только сзади, аргументируя тем, что для ребёнка это безопаснее всего. Но мне хотелось контакта лицами, поцелуев, а в такой позе этого не получалось.

Если и раньше он не особо баловал меня прелюдиями, то теперь, кроме самого акта, вообще ничего не было. Я переживала, часами читала форумы беременных с рассказами, что и как происходит в постели у других. Успокаивала себя, что он мог нервничать из-за моего живота. Оказывается, некоторые мужчины вообще не хотели заниматься сексом, представляя, что ребёнок увидит, как отец пихает в мать свой член.

Но мой-то по этому поводу не слишком загонялся, разве что позы выбирал безопасные. Да и ничто не мешало ему проявлять нежность, но он не проявлял.

Апогеем моего отчаяния стал анальный секс. Впервые я рыдала вслух, не сдерживая своих эмоций. Кирилл же отреагировал, как обычно, отстранённо:

— Что, там ты тоже девочкой была? Привыкай, в жизни пригодится.

Но, видимо, мои слёзы задели его за живое, потому что он ушёл из квартиры и через короткое время вернулся с тюбиком.

— На, помажь себе там, чтобы быстрее зажило.

Сел рядом со мной на кровать и погладил по голове. Кажется, это был первый его нежный жест за дни с моего приезда сюда.

Возможно, кто-то другой после такого послал бы его к чёрту, но я слишком сильно любила его и по-преженему надеялась, что всё со временем наладится. Может, раньше у него были только опытные женщины, которым всё это не было в новинку и не причиняло дискомфорта, и он просто не думал, что со мной может быть иначе?

Я всё ждала, когда же мы пойдём подавать заявление, но спрашивать боялась, чтобы не нарваться на очередную грубость.

— Когда у тебя последний экзамен? — спросил Кирилл как-то за ужином.

— Двадцатого, потом ещё один, но мне его автоматом поставят, поэтому идти не обязательно.

— Хорошо. После экзамена поедем в столицу. У меня там небольшие дела. А потом сразу полетим на две недели за границу. На лыжах покатаемся.

— На лыжах?

— Я покатаюсь, а ты воздухом горным подышишь. Всё же лучше, чем торчать в пыльном городе.

Я обрадовалась. Совместный отдых — именно то, что нам было нужно. Чтобы любимый расслабился и перестал нервничать из-за работы.

— Вернёмся после нашего Рождества. У тебя каникулы до какого числа?

— Точно пока не сказали, но до пятнадцатого минимум буду свободна, а может и ещё неделю.

— Отлично. Значит, как вернёмся, пойдём в ЗАГС. Думаю, не стоит устраивать ничего грандиозного. Всё-таки ты не в лучшей форме. Даже не уверен, что на твоё пузо где-то найдётся платье, — засмеялся своей шутке, а мне стало обидно, ведь не моя вина в том, что он так поздно решился на свадьбу.

— Так может, заказать в ателье?

— Разберёмся после возвращения. Видимо, придётся заказывать. А пока собирайся в поездку. Подойди ответственно, возьми вещей столько, сколько тебе нужно на две недели для комфортного пребывания в горах: бельё, спортивные костюмы, брюки, свитера и всё такое. Мы же не только кататься будем. Так, чтобы и в ресторане посидеть, и просто прогуляться. Вряд ли там будет возможность что-то докупить в магазине.

— Если много вещей брать, в самолёте проблем не будет? — слышала от подруг, что обычно в аэропорту строго взвешивали багаж и заставляли платить за превышение лимита.

— Не парься по этому поводу. Главное — упакуй всё компактно. Своё я сам соберу.

— А мне точно можно летать?

— Можно, я узнавал. На твоём сроке это безопасно.

И я стала готовиться к поездке. Почему-то Кирилл не предложил мне купить недостающие вещи. Наверное, не задумался о том, что мой живот ни во что не влезал, а потому его нужно было упаковать в специальную одежду для беременных. Просить его дать мне денег было как-то неудобно, тем более, что у меня на карте ещё оставалась некоторая сумма. Немного жаль было расставаться с деньгами, покупая вещи всего на две недели, но выхода не было.

В день экзамена я поехала к бабушке — попрощаться перед отъездом. Нам предстояла длительная разлука. За годы, что мы жили с ней вдвоём, это было первое наше расставание на столь долгий срок.

Бабуля плакала. На моей памяти, такое с ней если и случалось, то считанные разы. Все считали её железной леди — она умудрялась сохранять хладнокровие и держать лицо в любых ситуациях, абсолютно любых. Даже когда хоронили родителей с братом, она не плакала. Просто смотрела перед собой стеклянными глазами, но держалась.

Её слёзы были для меня чем-то нереальным.

— Ба, не плачь, после Рождества я вернусь. Привезу тебе подарки и шоколад. Сразу, как приеду, примчусь к тебе. Будем пить твой травяной чай и наедать килограммы.

— Кирюшенька, неспокойно мне. Не знаю, как объяснить.

Когда я уходила, она обхватила меня и долго-долго гладила и целовала.

— Ба, ну что ты, будто прощаемся навсегда.

Как и планировали, мы выехали на следующий день. Кирилл решил отправиться в столицу машиной, аргументируя тем, что ему там нужно будет много мотаться по городу. Из-за снега и гололёда ехали почти восемь часов. Ноги отекли, спина отчаянно болела. Приходилось постоянно останавливаться на заправках, чтобы размяться и сходить в туалет. Любимый сердился. Я всё терпела, мысленно переносясь в горы, где мы окажемся через несколько дней.

Думала, мы остановимся в гостинице. Но Кирилл снял квартиру, полагая, что так нам будет удобнее. А мне везде было хорошо, лишь бы он был рядом.

Наутро после приезда он оставил меня в квартире, а сам отправился по делам. Хотела выйти погулять в город, но будущий муж не одобрил эту идею:

— Там очень скользко. А если вдруг упадёшь? Знаешь, как сейчас травмпункты забиты? Ты же не хочешь испортить нам отпуск?

Портить поездку совсем не входило в мои планы, поэтому я смиренно ждала его возвращения. Вечером мы собирались на какой-то приём, для которого я специально привезла вечернее платье.

Кирилл позвонил и предупредил, чтобы была готова к выходу через час. Немного нервничала, ведь я никогда ещё не была на таких мероприятиях. Смогу ли соответствовать своему мужчине? Не опозорю ли его своим внешним видом? Он не оставил мне никаких инструкций, но платье одобрил.

Выехали, когда на улице уже стемнело — это был самый короткий день и самая длинная ночь в году.

К вечеру мороз усилился, прихватив льдом то, что имело неосторожность растаять днём. Дорога была скользкая. Постепенно мы удалялись от центра.

На душе было тревожно. Как раз такое состояние, о котором принято говорить "на душе скребутся кошки".

Глава 13


Прежде, чем пройти в палату, Рита заглянула к лечащему врачу пострадавшей. Нужно было узнать её имя и услышать актуальную информацию о состоянии и прогнозах, чтобы правильно выстроить беседу с девушкой.

— Здравствуйте, Маргарита Сергеевна, — поздоровался с полицейским психологом врач. — Вы насчёт девушки из ДТП?

С Владимиром Павловичем Васильевым Рите доводилось сталкиваться неоднократно. За время общения между ними не возникло тёплых отношений — возможно, срабатывало подсознательное предубеждение рядовых граждан к представителям органов правопорядка. С одной стороны, это напрягало и бесило, с другой, позволяло в любой ситуации держать необходимую дистанцию. Отношения у них сложились деловые, уважительные, без пренебрежительных взглядов и намёков на юный возраст и недостаточную квалификацию психолога.

— Да, угадали. Нам позвонили, что она пришла в себя. С ней можно поговорить?

— Поговорить-то можно. Но…

Врач запнулся, а Рита вопросительно посмотрела на него.

— Но что?

— Похоже, она ничего не помнит. Даже своё имя не может назвать. Это не такая большая редкость для подобных травм. Особенно часто стирается из памяти период, предшествовавший травме, и сам момент травмы. Некоторые так никогда и не вспоминают, что же с ними случилось. Но пока у нас есть надежда, что в ближайшее время пациентка всё или многое вспомнит.

— Вы сообщили ей, что она потеряла ребёнка? Она знает об этом?

— Нет пока, она слабо идёт на контакт, да вы и сами увидите. Если она не помнит о ребёнке, то лучше, наверное, пока не говорить, чтобы не увеличивать стресс.

— А скажите, пожалуйста, в будущем она сможет иметь детей?

— Гарантию никто не даст. Но я не вижу оснований для сомнений в этом. Серьёзных травм женских органов у неё не было. В результате аварии были спровоцированы преждевременные роды. Ребёнок родился на слишком маленьком сроке и был нежизнеспособным. Но никаких патологий ни у него, ни у его матери не выявлено.

Поговорив с врачом, Рита прошла в палату. За окном снова начиналась метель. Нужно было закончить тут как можно скорее, иначе был риск застрять в дороге и не добраться сегодня домой.

В палате лежало четыре женщины. У троих рука или нога были загипсованы, но в остальном они производили впечатление здоровых. Услышав скрип двери, женщины перестали переговариваться и обернулись, осматривая вошедшую.

— Здравствуйте, — поздоровалась, прикрывая за собой дверь и оглядываясь по сторонам в попытке вычислить нужную пациентку. — Не помешаю?

— Добрый день. Проходите.

Девушка и вправду была молоденькой. Лицо бледное, голова забинтована. Она лежала с закрытыми глазами, но веки подрагивали — не спала. Рита дотронулась до свободной от гипса руки, пациентка открыла глаза.

— Здравствуй. Меня зовут Рита, я — психолог.

Девушка промычала что-то мало разборчивое в ответ. Речь явно была нарушена, но не безнадёжно.

— Если ты меня понимаешь, сожми мою руку.

Почувствовала слабое движение кисти.

— Отлично. Ты знаешь, где находишься?

Девушка сначала не отреагировала.

— Ты в больнице, — она снова шевельнула кистью.

Пациентка выглядела дезориентированной и потерянной, явно была сильно напугана. Естественно, если человек не помнит ничего, даже кто он такой, невозможно определить, кто друг, а кто враг, кто окажет помощь, а кто может нанести вред. Непонятно, кому доверять. И главное — страх, что память не вернётся.

В данный момент основную роль играли врачи. Психолог не имела представления, насколько повреждён мозг и сможет ли пациентка вернуться к обычной жизни. Она нуждалась в помощи. Но хватит ли Рите её знаний и квалификации, чтобы оказать её? И снова мысленно вернулась к задачам, которые так и не поставило перед ней начальство. Что от неё требовалось?

Очевидно, никаких подробностей аварии сейчас добиться не удастся. И имя-фамилию больная сегодня ей вряд ли назовёт. Похоже, визит был скорее пустой формальностью, чтобы отчитаться: с потерпевшей работал психолог.

Как вести себя с людьми, потерявшими память, Рита не знала. Опыта не было. Да и теоретические знания из общего багажа информации достать не удавалось. И она решила действовать осторожно, рассказывая всё, что ей было известно о девушке, об аварии, о погоде, столице и разных отстранённых вещах, надеясь, что что-то может подтолкнуть её к воспоминаниям. Но реакции никакой не было.

Она говорила с больной довольно долго. На улице стемнело, снег и не думал прекращаться. Что там происходило с дорогами — думать не хотелось. Зная, как не любили перетруждаться коммунальные службы, надеяться на быструю расчистку заносов было бы нелепо.

Иногда на вопросы девушка отвечала движением руки положительно. Но в большинстве случаев ответов не было. Она не знала. Ничего не знала — ни где находится, ни где живёт, ни с кем ехала в машине, ни куда направлялась. Её память была совершенно стерильна, вернее, там записался только сегодняшний день с момента, когда больная пришла в себя.

Рита добралась домой только поздно вечером. Сварив себе крепкий кофе, погрузилась в изучение клинических случаев амнезии и рекомендаций по работе с такими пациентами. Просидев за компьютером до глубокой ночи, она так и не выработала конкретного плана действий, и это ей очень не нравилось.

Время уверенно двигалось вперёд, не давая возможности притормозить жизнь и сделать передышку. Календарь неумолимо шагал, отсчитывая всё новые и новые двадцать четыре часа, постоянно преподнося приятные и не очень сюрпризы. Работы у полицейских было много независимо от праздников и выходных.

Начался новый год. У Риты появились новые подопечные, но потерявшая память девушка оставалась для неё в приоритете.

Психолог приходила к ней каждый день, постоянно искала в сети информацию о методиках работы с такими пациентами, консультировалась с психиатрами. Помочь несчастной стало для неё задачей номер один, вызовом самой себе и проверкой её профессиональной пригодности.

У девушки постепенно восстановилась речь, хотя её словарный запас был всё ещё недостаточно большой, она часто говорила, что не знает, как описать и выразить свои мысли. Было установлено, что её память сохранила общие представления: она знала, что такое больница, полиция, магазин, снег, дождь, собака, машина, чем отличаются времена года, но при этом не знала ничего о себе самой, не могла вспомнить ни имени, ни возраста, ни города, в котором жила, ни одного имени родственника и знакомого. Не помнила, где работала или училась, чем занималась, что любила делать. Она совершенно не понимала, что с ней произошло и как она оказалась в больнице. Не помнила о беременности и долго плакала, когда ей сообщили, что ребёнка спасти не удалось.

Всё это время полиция пыталась установить её личность и разыскать родственников. Девушке нужны были дорогостоящие препараты, которых не было в больнице, необходима была помощь хорошего психиатра, но вызов специалиста из профильной клиники должна была оплачивать сама пациентка. Кроме того, встречи с родными и близкими, как правило, хорошо влияли на процесс восстановления больных и возвращение воспоминаний.

Однако поиски быстрого результата не дали. Девушку должны были хватиться если не родственники, то хотя бы знакомые или коллеги. Но никто не заявлял об исчезновении женщины, хоть сколько-нибудь подходящей по описанию.

Информацию о пациентке опубликовали на городском форуме и в различных столичных группах в соцсетях. Звонки от якобы опознавших её поступали постоянно, но каждый раз оказывалось, что женщины, которых "узнавали" в потерпевшей, находились дома и были вполне здоровы.

Были также разосланы запросы в женские консультации города, но ни в одной из них на учёте она не стояла.

Праздники закончились. Молодой организм пациентки быстро восстанавливался, чего никак нельзя было сказать о её психическом состоянии. Она была всё так же напугана и настороженно относилась к людям. Память не возвращалась, хотя врачи уверяли, что травма головы была не настолько серьёзной.

Личность девушки оставалась по-прежнему неустановленной. Когда все предпринятые полицией меры не дали результата, было принято решение расширить поиск на всю страну.

С момента аварии прошло уже полтора месяца, когда в отделение позвонила некая Мария Покровская.

— Я увидела сообщение в соцсети. Скорее всего, я знаю девушку, которую вы пытаетесь опознать.

Полицейский, принявший звонок, поначалу отнёсся к её словам скептично — сколько сотен таких же звонков он и его коллеги уже приняли и проверили без результата.

— Её зовут Кира Загорская, отчества не знаю. Она учится со мной в университете. Третий курс, факультет прикладной математики.

— Почему вы думаете, что это она?

— Потому что семестр давно начался, а она не вышла на занятия и не отвечает на телефонные звонки.

— Что вам о ней известно? Родственники есть?

— Кира жила до недавнего времени с бабушкой, Лидией Ивановной Еремеевой. Адрес точный не помню, но я была у них дома и могу показать дом и квартиру. Она ждала ребёнка и недавно переехала к мужчине, от которого была беременна. Он сделал ей предложение, они собирались пожениться.

— Когда и где вы виделись с ней в последний раз?

— Виделись мы двадцатого января в университете, когда она сдавала свой последний экзамен. Они с женихом собирались в отпуск куда-то в горы на две недели, причём вылет был из столицы. Выехали они точно двадцать первого числа, доехали до места автомобилем и сняли квартиру на несколько дней. Мы созванивались в последний раз двадцать второго числа, она собиралась идти со своим мужчиной на какой-то приём.

— Как звали мужчину — помните?

— Фамилию она никогда не называла или я не запомнила, а имя — Кирилл. Я поняла, что что-то случилось почти сразу. Мы ведь с ней каждый день если не созванивались, то хотя бы переписывались. А тут как отправилась на тот приём, так тишина.

По датам и обстоятельствам было слишком много совпадений, чтобы не взять информацию на заметку.

— И бабушке она не звонила, хотя они были очень близки. Когда после Рождества Кира не объявилась, я забила тревогу и поехала к Лидии Ивановне домой. Вместе мы пошли в полицию и написали заявление.

— Помните, какого это было числа и в каком отделении полиции вы были?

— Да, конечно. Это было одиннадцатое января. Отделение наВасильевской, номер не помню, но других там нет.

В тот же день Рита со следователем выехали на встречу с Марией Покровской. В названное отделение был послан запрос, но ждать ответа на него не стали — решили проверить на месте.

Оказалось, что заявление, действительно, было. Но в полиции почему-то решили, что внучка укатила куда-то с женихом, намеренно не оставив бабушке своих координат, и не дали делу ход, даже в базу не внесли. Потому и в розыске девушка не значилась.

— Сколько таких случаев, когда бабушки и даже родители ссорятся с взрослыми детьми, те уходят от них жить своей жизнью, а старики обивают пороги полиции с требованиями найти и вернуть их детей! Если бы девушка и вправду пропала, её бы разыскивал муж или жених, — оправдывался полицейский за своё бездействие.

Он вспомнил, что бабушка бла очень настойстойчивой, несколько раз приходила к ним. Её каждый раз с трудом выпроваживали. А потом перестала ходить — видимо, смирилась или внучка вышла на связь.

Рита отправилась к ней домой. Дверь не открыли. На настойчивые звонки выглянула соседка:

— Кто вы такая? Что надо? Я сейчас полицию вызову!

— Полиция, — Рита показала удостоверение. — Ищу Лидию Ивановну Еремееву.

Глава 14


— Опоздали вы. Умерла она, вчера девять дней было. Как внучка пропала, она сама не своя стала. Всё ходила к вам в полицию, надеялась, что вы её найдёте. А вместо этого, вы над ней там смеялись.

— Не мы. Я из столицы, как раз с проверкой по заявлению Лидии Ивановны приехала.

— Да?

Женщина недоверчиво глянула на Риту. Та уверенно кивнула.

— Ей в полиции говорили: довели вы внучку своей опекой, что она от вас прячется. Но это же не про Киру! Она была бабушкиной внучкой. Не могла она так с Лидой поступить.

— Почему вы думаете, что не могла? Вы их близко знали?

— Так всю жизнь по соседству жили, конечно, знала. Лида мне ключи от квартиры своей доверяла!

— Расскажите, пожалуйста, всё, что знаете. Может, впустите в квартиру?

Женщина посторонилась, давая Рите войти. Они прошли на кухню, хозяйка включила чайник.

— Простите, как ваше имя-отчество?

— Тамара Семёновна.

— Очень приятно. Я — Маргарита Сергеевна Волкова, полицейский психолог. Пожалуйста, продолжайте.

— Психолог? Нынче даже такая должность в полиции есть? — она покачала головой. — Ну коль хотите всё знать, так слушайте. Лида была акушером-гинекологом в роддоме, хорошим врачом, известным, все стремились рожать у неё. А дочку свою, Свету, родила поздно. Не зря говорят "сапожник без сапог". Проблемы у неё были по-женски, никак выносить не получалось. И больше деток у них не было. Муж её был архитектором, уважаемым человеком ещё при Союзе. Светочка пошла по маминым стопам, дослужилась до главврача в женской консультации, а муж её, Валерий, тоже был доктором, где-то в больнице работал. У них было двое деток: Кира старшая и Костик младший. При деньгах были: квартира шикарная в новом доме, дача в хорошем месте за городом. Вот на той даче они шесть лет назад и угорели с младшим ребёнком. Остались Кира с Лидой вдвоём.

Тамара Семёновна налила в чашки чай, поставила на стол вазочку с вареньем.

— Лиду от горя инфаркт разбил. Киру хотели в детдом забрать, а тут объявился дядя, родственник со стороны Валеры, опеку оформил, но девочку в интернат определил, не захотела она к нему переезжать и бабушку тут одну бросать. А всё имущество перешло к Кире, других наследников не оказалось. Так вот сам он втихаря её квартиру и дачу продал. Говорил, что там ремонт делает, чтобы бдительность усыпить, а сам сбежал за границу — не дотянуться. Лида в суд подавала, но без толку всё. Он же опекун, а она — никто Кире, выходит. Так ловко всё провернул, что им сказали: к документам не подкопаться, всё по закону. А что это за закон такой, что настоящую наследницу, ещё и несовершеннолетнюю лишили всего? Он же и деньги с её счетов тоже прихватил. А его даже искать не стали. Вот такая у нас полиция, которая на страже порядка и законности стоит. Разве в нашей стране можно надеяться на правосудие? Ой, простите, это я так ляпнула, накипело.

— Ничего. Мы это проверим, очень ценные сведения.

— Вот они тут и жили вдвоём. Лида-то мужа давно похоронила. Не бедствовали, были у них накопления какие-никакие, так что девочка не была ничем обделена. Может, не шиковала, как всякие мажоры, но всегда сытая, одета-обута, книжки всякие, кружки там — всё у неё было. И хорошая девочка выросла, правильная. Только с мужиками запуталась.

— О, вот с этого места поподробнее пожалуйста. Имена знаете?

— Нет, имён не знаю. Лида может и говорила, но я запамятовала. Кира, как работать пошла, так связалась с мажором. Не мальчишка, а взрослый — лет тридцать, не меньше. На такой огромной чёрной машине приезжал.

— Марку не помните?

Женщина покачала головой.

— Может, как выглядела эмблема?

— Нет, куда мне? Я в этом ничего не смыслю. Даже не скажу, какая у моего сына машина, мне такое в голову не лезет. И вот, понесла она от него, а он её бросил, аборт сказал делать. Но Лида, понятное дело, образумила её. А через время паренёк появился. Молоденький, едва Киру старше. Но такой приветливый, хозяйственный. Всё сумки им с рынка и из магазина носил и по дому помогал, Лида нарадоваться не могла. И вроде всё у них с Кирой уже на мази было, а тут опять тот мажор появился, голову ей задурил, замуж позвал — мол, ребёнок должен родиться в семье. Ну она и побежала за ним.

— Может, вы запомнили, где он работает или где живёт? Хоть что-то, что поможет его найти?

— Нет, я и не знала никогда.

— Вы не знаете случайно, в женскую консультацию Кира ходила?

— Конечно, бабушка там всё строго контролировала.

— А в какую?

— Да в нашу, районную. Её ж ещё врач из роддома наблюдал, так что консультация была формальностью. Но Лида была такая правильная, у неё всё было оформлено, как положено.

— Простите, я вас перебила, продолжайте, пожалуйста.

— На чём я остановилась? Ах да, уехала Кира к мажору. Лида очень переживала. Всё того молодого паренька жалела. Но разве внучка её послушала? Любовь у неё, понимаете ли. И вот как отправилась она с тем богатым за границу на праздники, так не было от неё ни слуху, ни духу. Лида думала поначалу, что связь там не ловит или звонить больно дорого. Но когда она в назначенный день не вернулась, то тогда уже забегала. Ещё и подружка Кирина приходила, они с ней вдвоём в полицию ходили заявление писать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А с мужчиной её она связаться пыталась? Он тоже пропал?

— Так в том-то и дело, что не было у неё его номера. Всё так быстро закрутилось, что они едва познакомиться успели. И фамилию даже не знала, чтобы в полиции назвать.

— Так может, они вдвоём за границей обосновались?

— Нет, она бы точно бабушке сообщила. Наши полицейские Лиде тоже говорили, что она с мужиком куда-то укатила. Она им и втолковывала, что такого быть не может. Она ж беременная была, ей в конце февраля — начале марта срок рожать был. А они расписаться собирались после отпуска. Да и разве беременной можно невесть где шастать?

Рита попробовала представить себя на месте полицейских. Как бы это кощунственно не звучало, она понимала их логику. Но их долг был дать делу ход и приложить хотя бы минимальные усилия согласно должностным инструкциям.

— Однажды Лида вернулась из полиции — и всё, инфаркт. Это же второй у неё. Первый был, когда дочь угорела. В общем, не спасли её. Хотя она — врач, её все знали. Если бы была малейшая возможность, то всё сделали бы.

Получается, в итоге их халатности и цинизма старушка умерла. Как ни крути, а чисто по человечески её смерть была на их совести. Ведь внеси они информацию о пропаже в базу, уже давно бы бабушка нашла внучку. Может, по сей день жива была бы. Да и Кире поддержка любимой бабушки была остро необходима.

Осознавать это было очень больно. И стыдно, хотя к этому отделению полиции Рита не имела отношения.

— А почему вы Лиду ищете? Кира нашлась? Или её кто-то другой тоже ищет?

— Нашлась.

— Что с ней? Неужто и вправду с мужиком где-то пропадала?

— В аварию попала, но уже идёт на поправку. А о женихе её нам ничего не известно.

Рита ещё немного посидела, попила чаю с вареньем, созвонилась с коллегой-следователем и пошла в отделение полиции.

Ситуация существенно прояснилась, но добавилось много вопросов. С местным отделением полиции, очевидно, будет разбираться начальство. А вот почему консультация не включила Киру в списки тех, кто прекратил посещать врача, предстояло разобраться. После тридцати недель врачи обычно требовали посещать их раз в две недели, а то и каждую неделю, давно должны были хватиться. И уж точно по запросу дать о неё информацию.

Интуиция кричала, что что-то там нечисто, но начальство поручило проверить консультацию местным сотрудникам.

До возвращения в столицу Кире с коллегой предстояла ещё одна встреча. В деле об аварии водителем Тойоты Прадо значился Кирилл Лазарев, проживавший с Кирой в одном городе. Жениха её, по информации Марии Покровской, тоже звали Кириллом, и машина у него, как сказала соседка, была "огромная чёрная". Конечно, вероятность простого случайного совпадения была очень высока, но поговорить с ним ещё разок стоило.

Кирилл не понравился Рите с первого взгляда. Вот уж точно мажор, как его окрестила Тамара Семёновна. Красивый, богатый, высокомерный, хамоватый. Список нелестных эпитетов можно было продолжить. Но женщинам такие мужчины нравились, наверняка отбоя от них не было.

Они встретились в кафе незадолго до отхода поезда. Времени оставалось в обрез, но и вопрос был только один: знакома ли ему Кира Загорская. Можно было задать его напрямую, но хотелось немного растянуть общение, чтобы составить о нём более полное впечатление. Зачем? Рита и сама этого не понимала.

Пока ждали заказанный кофе, она разглядывала сидящего напротив неё мужчину. В глаза бросилось обручальное кольцо.

— Вы давно женаты?

— Меньше двух месяцев, свадьба была двадцать пятого декабря. Хотели перенести из-за аварии, всё-таки фейс у меня был не для фотографий на обложку журнала. Но деньги и квалифицированный гримёр творят чудеса. Никто даже и не заметил, что со мной было что-то не так.

Он криво ухмыльнулся, а Рита быстро набила в телефоне себе заметку узнать дату подачи заявления на брак.

— Я хотела бы с вами ещё раз поговорить о девушке, которая была в вашей машине в момент аварии.

— Она жива? Вроде бы у неё была серьёзная травма головы.

— Да, идёт на поправку, со дня на день её выпишут из больницы.

Рита внимательно следила за мимикой и жестами Кирилла. Она не была крутым физиономистом, но кое-что в этом понимала. От неё не ускользнул промелькнувший в глазах страх и нарастающая нервозность. Чем-то не понравилась ему информация о выздоровлении Киры. Впрочем, он почти сразу взял себя в руки.

Ничего нового или полезного эта встреча не дала. Но после неё Риту не оставляло неясное беспокойство. Её редко подводила развитая интуиция. И сейчас девушка получала от неё какие-то сигналы, но распознать их природу и смысл не удавалось.

После возвращения в столицу Рите предстояло познакомить безымянную пациентку с самой собой. Теплилась надежда, что после этого воспоминания начнут к ней возвращаться.

К сожалению, ожидания не оправдались. Кира внимательно выслушала всё, что ей рассказали, задавала много вопросов, уточняла. Попросила набрать рассказ на компьютере и распечатать ей, чтобы она могла это перечитывать время от времени. Но ничего не вспомнила. Ничего не шевельнулось в памяти.

После уточнения официальных данных по Кириллу Лазареву оказалось, что подал он заявление в ЗАГС почти за два месяца до свадьбы. Жена его оказалась дочерью влиятельного банкира, с которой они долго до этого встречались. Кира никак не вписывалась сюда. Разве что она была его любовницей, которую он так настойчиво пытался скрыть.

Спустя несколько дней пришли результаты проверки женской консультации. Оказалось, что Кира Загорская стояла у них на учёте, однако буквально за неделю до аварии забрала свою карту в связи со сменой места жительства и переходом в другую консультацию.

На этом можно было остановиться. Но если бабушка Киры так следила за соблюдением медицинских формальностей, то как она допустила, чтобы внучка уехала в отпуск, не оформившись в другой консультации? Возможно, если удастся найти эту консультацию и заглянуть в карту, то можно будет вычислить богатого жениха. Куда-то же он делся!

Однако Кира Загорская ни в одной консультации не значилась. Лейтенант Карпов, которого направили копаться в медицинской документации, проявил усердие и собрал сведения обо всех беременных, которые снимались с учёта в последнем триместре беременности, но не вставали на учёт по новому месту жительства.

Почему молодого парня потянуло на изучение этих данных, он объяснить не мог. Видимо, что-то ему нашептала профессиональная интуиция. А молодой возраст и юношеский азарт подтолкнули его к более дотошным и решительным действиям. В детали Риту не посвящали, но она знала, что расследование продолжалось. Со временем в помощь Карпову даже дали специалиста из отдела кибербезопасности.

Глава 15


Кира

Первые шаги в новой жизни


Самое острое чувство, живущее теперь со мной и во мне, — страх. Боюсь людей. Боюсь, что так и останусь навсегда в вакууме. Отовсюду жду подвоха и подлости. Ощущение, что я бегу по густому лесу, кругом темно, а деревья ветвями и корнями норовят ударить меня или подставить подножку. Кричу, пытаюсь выбраться, но куда не побегу — повсюду агрессивный лес. И нигде не проблеска света и надежды.

Кто я? Какая я? Чем занималась до аварии? Что любила? Где мои родные и почему они ко мне не приходят? А если бы пришли, я узнала бы их?

Ничего не помню. Ничего! Пустота! Будто не было меня раньше, и я родилась сразу взрослой с кучей навыков и представлений об окружающем мире, но полным непониманием, откуда я взялась.

Знаю, что на дворе зима. Льёт дождь. Он идёт с небольшими перерывами уже несколько дней. Небо плотно затянуто тучами. На земле лужи. Странно, я всё это знаю, но не могу вспомнить ни одного дождливого дня в своей жизни. Будто эти лужи и тучи я вижу впервые. Всё, что видели мои глаза и чувствовала душа, стёрлось из памяти.

Сейчас любой человек может зайти в палату и сказать: "Привет, я твой жених". Говорят, он у меня был, но я его не помню! Как я должна отреагировать? Поверить? Усомниться? И как узнать, что это действительно мой жених, а не посторонний мужчина, который решил воспользоваться моей беспомощностью?

С недавних пор я уже знаю, как меня зовут, у меня есть краткая история моей жизни. Я перечитываю её по много раз в день, заучила наизусть. Но ничего внутри не шевелится — всё это как будто не обо мне.

А что обо мне? Не знаю. Не знаю! Пустота. Имя своё слышу впервые. Как ни обыгрывала — и про себя, и вслух, всё равно кажется чем-то чужим и инородным. О родственниках — всё впервые. И ведь мне сейчас можно внушить всё, что угодно, — придётся поверить, потому что я не знаю, как было на самом деле.

Я вроде бы есть, но в то же время, это вовсе не я. Не узнаю себя, сколько бы ни смотрела в зеркало. Эту девушку я вижу впервые. И дело не в том, что, когда штопали голову, пришлось состричь волосы и теперь я похожа на ёжика в тумане. А в том, что из зеркала на меня смотрит совершенно чужой человек. Ни единой знакомой чёрточки.

Страшно!

А вдруг я — это вовсе не я? Что, если меня зачем-то обманывают и я — не Кира Загорская? Как мне докопаться до правды?

Больше всего боюсь незнакомых людей. К Рите уже привыкла. Она хорошая. Моя единственная подруга. Почему-то врачей не боюсь. Иногда думаю, что если какого-то бандита одеть в медицинский костюм, то я его тоже бояться не буду. А людей без медицинской формы боюсь панически.

Что за избирательность восприятия?

Рита сказала, что раньше я жила с бабушкой и что она недавно умерла. Я должна чувствовать боль внутри, страдать, плакать. Но внутри пустота. Я не помню бабушку. Не помню, любила ли её. И не могу оплакивать её смерть. Нет для этого необходимых эмоций. Только страх, что всё может быть ложью. И о бабушке тоже. Я стала бездушным чудовищем? И как мне с такой пустотой внутри жить дальше?

Сегодня Рита обещала привести мою университетскую подругу. Оказывается, я учусь в университете! Вдобавок на факультете прикладной математики. Неужели я такая умная? Ничего не помню. Какой из меня математик? Тангенсы-котангенсы, интегралы… Неужели я в прошлой жизни их любила? Слабо верится. Сейчас они точно положительных эмоций не вызывают.

Подругу я жду. Врачи считают, что мне полезно встречаться с людьми из прошлого — так я скорее всё вспомню. Но я их боюсь! Ведь они знают меня, а я не знаю их. Меня сейчас можно использовать, как угодно. Как мне понять, какие у них намерения.?

В душе полный сумбур. Совершенно не представляю, как в этом ужасе существовать дальше. Лечащий врач сказал, что будет готовить меня к выписке. И куда мне идти? Где мой дом? Как жить, если голова, как пустая кастрюля?

Рита сказала, что у меня есть хорошая квартира, но она в другом городе — там, где я выросла. Раньше мы жили там вдвоём с бабушкой, а теперь я осталась одна.

Целыми днями меня изводят мысли. Я так стараюсь вспомнить хоть что-то! Но всё заканчивается лишь головной болью и разочарованием.

Дверь приоткрывается. Сердце заходится тревожным стуком. Страх подбирается к горлу и слегка сдавливает его, не давая сделать глубокий вдох. Обвожу взглядом соседок по палате. Они тоже оборачиваются к двери. Им почему-то не страшно.

Рита! Немного отпускает, начинаю дышать.

— Кирка, привет, смотри, кого я тебе привела.

Вслед за ней в палату входит девушка. Высокая, стройная, красивая. И совершенно незнакомая.

— Кира, привет!

Смотрю настороженно. Перевожу взгляд на Риту. Она улыбается, подбадривая меня.

— Привет, — звучу совсем неуверенно.

— Это я, Маша! Неужели не узнаёшь?

Я мотаю головой и снова смотрю на Риту в поисках поддержки.

— Простите, пожалуйста.

Стыдно! Девушка наверняка обидится. Я совсем не хочу её обижать. Но я её не знаю!

Неужели так будет всегда?

Маша… Имя её мне ничего не говорит. Мы были подругами? Подсознание предательски молчит. Интуиция, измотанная моим постоянным самокопанием, затаилась где-то глубоко. Я не знаю эту девушку! Оставьте меня в покое! Я не хочу никого видеть!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Кира, не расстраивайся, — вступается Рита. Давай послушаем вместе, что Маша тебе расскажет. Может, какие-то подробности покажутся знакомыми.

Я напрягаюсь, натягиваюсь, как струна. Понимаю, что должна слушать, должна прилагать усилия, чтобы вспомнить. Но как я могу быть уверена, что это не враньё? А вдруг мне пытаются подсадить ложные воспоминания? Может, потому я их и не помню, что этого не было?

Маша рассказывает много и подробно. То ли всё складно придумано, то ли и в самом деле мы были подругами. Звучит правдоподобно. Но как проверить?

Какую реакцию от меня ждут? Я должна вскочить и радостно захлопать в ладоши? Обнять и расцеловать Машу?

Я не хочу. Ничего не хочу! Я не знаю её и не верю ей! Хочу, чтобы она ушла!

— Рита, я очень устала. Может, как-нибудь в другой раз ещё пообщаемся?

— Кира, неужели ты ничего совсем не помнишь? Ну как же так? Мы же два года вместе! — девушка чуть не плачет.

А я и сама сейчас разревусь. От собственной неполноценности и беспомощности, от усталости и беспросветности.

Маша коротко прощается и буквально выскакивает из палаты. Сквозь неплотно прикрытую дверь я слышу её рыдания и спокойный голос Риты, которая пытается ей что-то объяснить.

Здравствуй, новая жизнь. Я — монстр, доводящий людей до слёз и не способный оплакать даже смерть собственной бабушки. Я хочу укрыться от всех людей, спрятаться в какой-то пещере и не попадаться никогда никому на глаза.

Назавтра с утра приходит медсестра и просит идти за ней. Я уже сносно передвигаюсь по отделению. Вообще, физическое состояние, по словам врачей, хорошее. Хотя боли всё ещё беспокоят, особенно когда меняется погода.

Особенно мучает голова. Иногда так болит, что хоть на стену лезь. Говорят, это нормально. Но как так можно жить? Когда это закончится?

Медленно иду за медсестрой. Каждый шаг отдаётся болью, но я к ней привыкла. Она напоминает мне, что я всё-таки существую.

Подходим к двери. Я уже знаю, что это ординаторская. Девушка стучится, заглядывает, спрашивает разрешения войти, открывает пошире и впускает меня вовнутрь. Там сидят врачи, которых я раньше не видела. Что он тут делают?

— Кира, здравствуйте.

Здороваюсь в ответ, даже пытаюсь состроить подобие улыбки.

— Проходите, присаживайтесь. Мы хотим с тобой побеседовать. Расскажешь нам о себе?

Что может рассказать о себе человек, которому по паспорту почти двадцать лет, из которых он помнит меньше двух месяцев?

Я неуверенно начинаю пересказывать то, что прочитала в распечатке. Меня не перебивают. Когда заканчиваю, задают вопросы. Я теряюсь, далеко не всегда знаю ответы.

Рита учила говорить прямо, если не помню или не знаю, что сказать. Молчать не нужно. Я должна произвести хорошее впечатление. Они знают о моей проблеме, знают, что я ничего не помню, но должны сделать заключение, могу ли я вернуться к обычной жизни, или меня следует поместить в специальное учреждение для людей с психическими отклонениями.

Последнее меня пугает до коликов. Правда, Рита заверила меня, что если найдётся человек, готовый взять меня под опеку, то меня отдадут ему, а не в психбольницу.

Но у меня нет опекуна! Из распечатки я знаю, что он был. Но по рассказам, которые я до конца не поняла, он обманул меня, обокрал и исчез.

А что, если и теперь опекун меня обворует? У меня есть, что воровать? Это тоже до конца не понятно. Рита говорила, что от бабушки осталась квартира и какие-то деньги, но пока это мне не принадлежит.

Я внимательно слушаю вопросы и стараюсь по возможности на них отвечать. Если меня признают дееспособной, то я смогу вернуться к нормальной жизни.

Правда? Самой смешно. Как можно вернуться к нормальной жизни, если каждый день отшатываюсь от своего отражения в зеркале, думая, что там какая-то незнакомка?! Если я боюсь своей тени, не говоря уже о людях.

Что такое нормальная жизнь? Где-то спать, ходить в магазины, готовить еду. А ещё учиться, работать, общаться с людьми. Как всё это применимо ко мне? Как это можно реализовать и не сойти с ума от страха? Чем заполнить зияющую пустоту в голове и душе?

Пытаюсь читать по лицам, довольны ли врачи беседой со мной. Меня бьёт мелкая дрожь. Понимаю, что эти люди сейчас решают мою судьбу. И я должна очень постараться им понравиться. Но никак не могу улучшить впечатление о себе.

Я — никчёмное, потерянное для жизни создание. Лучше бы меня не спасли, всем было бы от этого легче. И этим почтенным врачам не пришлось бы сейчас со мной сидеть, и Рите не нужно было каждый день мотаться сюда и нянчиться со мной. Да и я не проживала бы этот жуткий день сурка без малейшей возможности ответить себе на главный вопрос: кто я такая?

Вечером, когда новая подруга приходит проведать меня, я делюсь с ней своими сомнениями. Но на то она и психолог, чтобы не дать мне раскиснуть.

— Не поняла. Кира, откуда депрессивные мысли?

— Я боюсь, очень.

— Знаю. Но давай ты подумаешь и честно ответишь на вопрос: чего ты хочешь в будущем?

— Вспомнить, — я отвечаю мгновенно, потому что это и вправду моё самое заветное желание.

— Это понятно. Но я о другом. Независимо от того, вспомнишь ты или нет, нужно продолжать жить. Находясь в таком состоянии, как сейчас, не помня своей прошлой жизни, попробуй сформулировать, чего бы ты хотела для себя в новой. Учиться? Работать? Где жить? С кем? Чем заниматься?

Смешная… Разве в моём состоянии я могу чего-то хотеть и строить планы? Но Рита продолжает.

— Не отвечай сейчас. Но обязательно подумай. Даже если твои мысли покажутся тебе совершенно фантастическими, не бойся их озвучить. Ладно?

Как она не понимает, что чтобы о чём-то мечтать, надо хотя бы понимать, кто я такая и что могу? И какие планы можно строить, если мне, возможно, грозит спецучреждение? Хочу спросить об этом Риту, но не решаюсь. Мне кажется, что если меня закроют в психушке, то я уже никогда на белый свет не выйду.

Я ничего не помню. У меня никого нет. Если врачи решат, что я не смогу жить без опеки, то я лучше умру, чем позволю отправить себя в дурдом.

— Если бы тебе предоставили выбор, остаться в столице и жить тут новой жизнью с учётом нынешнего состояния, или вернуться в родной город, то что бы ты выбрала?

Нервничаю. Не знаю, что сказать. Не представляю, как существовать за пределами больницы, как общаться с людьми.

— Лучше там, где меня никто не знает. Они не будут догадываться, что я ничего не помню. А в родном городе я постоянно буду рисковать встретить знакомого и не буду знать, кто он и какие у нас были отношения. Он может обидеться, что я его не узнаю, да и мне будет неприятно.

День за днём. Упражнения на разработку конечностей, с которых сняли гипс, какие-то таблетки. Головная боль. Сочувственные взгляды медсестёр. Невыносимые соседки по палате. Я готова так жить долго. Пока не вспомню. Я не хочу отсюда уходить. Я боюсь! Мне страшно…

Вчера Рита привезла все мои документы. Теперь у меня снова есть паспорт. И я такой же человек, как и все.

Меня выписывают. Врачи решили, что я готова к жизни и психушка пока обойдётся без меня.

Страшно!

Выхожу на улицу, оглядываясь по сторонам, ожидая, что вот-вот на меня нападут чёрные деревья, скрутят, задушат…

У Риты красивая машина. Мы едем к ней домой. Она пригласила пожить у неё, пока я не освоюсь и не сниму себе отдельное жильё. Не хочется её стеснять, но я так счастлива, что я не одна и кто-то будет за мной присматривать!

Боюсь выходить из дома. Список продуктов и деньги лежат на полке в прихожей. Нужно выйти и пройти полтора квартала. Но мне страшно. Боюсь что-то сделать не так. Вдруг меня обманут? Дома я чувствую себя в безопасности. А на улице мигом теряюсь, даже когда Рита рядом.

Гипнотизирую листик со списком. Я должна пойти в магазин. Обещала. Не могу подвести хозяйку, она и так нянчится со мной сверх меры.

Несколько раз обуваюсь и разуваюсь. Не могу!

Снова обуваюсь, надеваю куртку. Решительно беру листик и деньги. Выхожу. Закрываю двери на замок. Спускаюсь по лестнице вниз. Выхожу из подъезда. Замираю.

Внешний мир шокирует и пугает.

Холодно. Ветер пронизывает. Колючие снежинки больно кусают отвыкшую кожу.

Какое-то время просто стою и дышу. Набираюсь решимости идти дальше. Первые шаги даются с трудом.

Первые шаги по моей новой жизни…

Магазин встречает шумом. Начинает кружиться голова. Я не справлюсь! Мне страшно. Дышу. Мысленно мотивирую себя идти дальше.

Возле входя стоят тележки и корзинки. Несколько минут наблюдаю за людьми. Нерешительно беру тележку. Толкаю её вперёд. Раньше я делала это? Не помню!

Иду за молодой парой. Я на грани. Чувствую себя очень неуверенно. Теряюсь. Куда идти? Где искать нужные продукты?

Методично обхожу ряд за рядом. Разглядываю полки, как дикарка, впервые в жизни попавшая в цивилизацию. Стараюсь не думать, как это выглядит со стороны.

Пакет гречки. Литр молока. Батон. Коробочка с десятком яиц. Кажется, в сотый раз сверяю содержимое тележки со списком.

Наблюдаю за людьми. Иду к кассе. Ноги подгибаются от страха.

Занимаю очередь. Кассир обращается к каждому. Наблюдаю за реакцией людей.

А вдруг я не справлюсь?

— Пакет нужен?

— Что?

— Пакет нужен?

— Д-да, — отвечаю неуверенно.

Кассир достаёт пакет, открывает его и кладёт передо мной.

Я должна собрать в него продукты, как это делали передо мной другие люди. Руки дрожат. Но я справляюсь. Протягиваю деньги.

— Гривна будет?

— Что?

Кассир понимает, что со мной что-то не так, и больше не спрашивает. Кладёт на стойку сдачу и чек.

Аккуратно складываю всё это в карман, беру пакет здоровой рукой. С непривычки кажется тяжёлым. Но мне идти не очень далеко. Справлюсь!

Выхожу из магазина. На мгновение теряюсь, куда мне идти. Начинаю паниковать. Я заблудилась!

Дышу. Закрываю глаза. Считаю. Открываю. Оглядываюсь. В кармане — записка с моим именем и адресом. На всякий случай если заблужусь.

Двигаюсь сначала неуверенно, потом всё же узнаю улицу и двигаюсь в сторону дома.

Поднимаюсь на нужный этаж. Достаю ключи, открываю дверь. Я дома!

Горда собой безмерно. Я сделала это! Ура!

Через две недели Рита берёт отпуск, и мы едем в мой родной город. Я в ужасе. Успокаивает только то, что я не одна. В случае чего подруга сможет мне помочь.

Останавливаюсь перед дверью. Рита звонит. Дверь открывает женщина. Она тут же узнаёт меня и бросается ко мне с объятиями. Что-то причитает.

Я её не знаю! Стараюсь быть вежливой. Здороваюсь. Как и договорились с подругой заранее, прошу у женнщины ключи, объясняя это тем, что свои потеряла.

Открываем мою дверь, входим в квартиру. Я никогда тут не была! Катастрофа…

Наутро едем в университет. Рита организовала перевод на заочное в столичный университет на аналогичную специальность. Мне предстоит написать заявление, а через несколько дней, когда издадут приказ ректора о переводе, нужно будет прийти снова и забрать документы.

Пока ожидаем приказ, едем на кладбище и готовим квартиру к сдаче. Сносим всё в одну из комнат. Мастер устанавливает там замок. Эта комната сдаваться не будет.

Все ценные вещи упаковываем, чтобы увезти с собой в столицу. Руководит процессом Рита, Тамара Семёновна ей помогает. Мне сложно ориентироваться. Я пытаюсь быть полезной: мою полы, вытираю пыль.

Мы с подругой много гуляем. Мне кажется, она намеренно водит меня по самым людным местам. Несколько раз меня окликают. Я теряюсь, очень нервничаю. Как-то выкручиваюсь.

Память так и не возвращается. Даже ощущения не возникает, что я здесь бывала раньше.

В столицу возвращаемся спустя неделю. Чувствую себя странно. Меня словно через мясорубку пропустили. Но дышать стало немного легче. Страх никуда не делся, но стал не таким удушающим.

В университете мне выдают задание. Сессия начинается через месяц. Я должна всё успеть сделать.

Мне чертовски трудно. Я ничего не помню, будто и не училась там никогда. Но какие-то общие сведения всё-таки в голове сохранились. Как это происходит? Почему я что-то помню, а что-то — нет? Не понимаю.

Контрольные мне помогают сделать. Рита находит какого-то паренька, который за небольшую сумму пишет мне все программы, оформляет отчёты и готовит шпаргалки для их защиты.

Первая сессия для меня — сплошной стресс. Я без няньки, сама. Когда я узнала, что подруга меня сопровождать не сможет, билась весь вечер в истерике. Но наутро взяла себя в руки. Я должна справиться!

Показываю на компьютере программу, запускаю, демонстрирую, как она работает. Читаю со смартфона шпаргалку. Преподаватель делает вид, что не замечает. Задаёт вопросы. Отвечаю в основном невпопад, но получаю свою заветную "тройку". Другие предметы тоже кое-как закрываю.

Гуляем с Ритой в парке. Начинается дождь. Слегка накрапывает, а потом вдруг бах — и редкие капли превращаются в стену воды. Выбегаем на улицу в поисках укрытия и заходим в первое попавшееся здание. Какой-то огромный бизнес-центр. В холле толпится народ. Глаза цепляются за рекламу выставки мебели и мебельных технологий. Показываю Рите глазами:

— Идём?

Делать всё равно нечего. Дождь успокаиваться не собирается. Не стоять же здесь на сквозняке в мокрой одежде.

Мне неожиданно интересно. Ходим от стенда к стенду, с удовольствием листаю каталоги. В голове периодически возникают картинки, как бы я усовершенствовала ту или иную модель.

— Волкова! Рита!

Останавливаемся и крутим головой в поисках источник звука.

— Коля! Савчук! Сколько лет, сколько зим! — Рита явно с ним знакома, потому что они тут же начинают обниматься.

— Какая ты стала красотка! С трудом узнал.

— Какими судьбами ты тут?

— У меня цех по производству мебели.

Некоторое время они стоят и разговаривают. Я далеко не отхожу, боюсь потеряться. Рассматриваю один из каталогов на его стенде. Шкафы все какие-то совсем обычные. Скучно. На столе ручка. На автомате беру её и пытаюсь исправить ситуацию, нанося поверх рисунка линии.

— Девушка, что Вы делаете, — слышу за спиной строгий голос и вздрагиваю.

— Ой! — как стыдно-то. Испортила вам каталог!

— Коля, знакомься, это — моя подруга Кира. Кир, мой одноклассник Коля Савчук, хозяин этого, — она обводит стенд руками.

— Очень приятно. Простите, пожалуйста, я задумалась.

Коля берёт у меня из рук каталог, рассматривает, а потом вдруг выдаёт:

— А три-д модель на компьютере построить сможете?

— Не знаю… Надо попробовать.

— Дизайном раньше занимались?

— Н-нет. Наверное. Я точно не знаю, — умоляюще смотрю на Риту в поисках спасительной поддержки.

— У Киры после аварии провалы в памяти. Надеюсь, со временем всё вспомнит. А тебе нужен дизайнер?

— Есть у меня дизайнер, но Кире, видимо, её работа не понравилась. Вот я и подумал, может она предложит что-то интереснее.

— Так пригласи её к себе, пусть попробует.

Смотрю на подругу с ужасом, смешанным с любопытством. Жду реакции Коли.

— Хорошо. Кира, приходи ко мне послезавтра в десять утра. Покажешь, что умеешь. Если у тебя есть интересные рисунки, то можешь принести.

Я рисую. Всю ночь, затем весь день. Мозг сопротивляется сну, но усталость берёт своё.

При встрече Коля долго рассматривает рисунки. Раскладывает их по стопкам. Потом каждую пересматривает снова и опять сортирует по каким-то своим критериям.

— Ну попробуй вот это визуализировать, — протягивает мне рисунок гостиной. Мне и самой он больше других нравится. — И ещё вот эту спальню.

В первый момент теряюсь. А я точно это умею? Не уверенна…

Открываю программу, жду, когда загрузится. Руки трясутся.

Сначала кажется: катастрофа, я не умею ею пользоваться. Потом руки начинают водит мышью, что-то клацать, разворачивать окна, располагают на экране примитивы, создают материалы. Работаю несколько часов. "Глаза боятся, а руки делают" — как раз обо мне. Раньше я занималась дизайном? Никто мне об этом не рассказывал.

Вожусь целый день. На обед прерваться категорически отказываюсь. Азарт меня уже не на шутку захватил. Я смогу!

Зову Колю. Он смотрит придирчиво. Меняет ракурс, снова рендерит и внимательно смотрит результат.

— А чертёж по деталям сделать сможешь?

— Не уверена, но попробую.

— Приходи завтра.

После работы меня забирает Рита. Дома за ужином она говорит:

— Коля сказал, чтобы ты на курсы пошла. Говорит, ты то ли раньше дизайном занималась, то ли у тебя талант. Попробуй с ним. Если сработаетесь, будет тебе хороший кусок хлеба с маслом. Давай поедим и посмотрим, где какие курсы есть. А потом я Савчуку скину, что он посоветует.

Втягиваюсь. Всё лето по жаре мотаюсь на работу в цех и на курсы. К августу защищаю проект и получаю диплом. Вошла в раж и не собираюсь на этом останавливаться. Иду на следующий уровень, а потом ещё на следующий. Спустя год я уже сертифицированный дизайнер. Мебель по моим эскизам пользуется спросом. Буквально живу в цеху, уползая домой только поспать. Снимаю маленькую квартиру. Больше не боюсь людей, но по-прежнему предпочитаю одиночество.

Глава 16


Кира


Сидела в отделении полиции и нервничала. Меня вызвали на 10 часов, но часы показывали уже начало одиннадцатого, а следователь всё ещё был занят и не принимал меня.

Я не слышала ничего о работе полицейских с тех пор, как Рита наконец уволилась и устроилась психологом в фонд помощи жертвам насилия. Общение с ней и её братом Геной в домашней обстановке создало у меня в подсознании положительный образ полицейского. Но теперь, сидя тут, я уже совсем не была уверена в своих ассоциациях. Мужчины в форме ходили злые, на всех рявкали. Каждый раз от их окриков у меня всё внутри сжималось.

Коридор был мрачным, давящим, вызывал дискомфорт. Хотелось уйти отсюда как можно скорее. Для чего поддерживать в посетителях негативные эмоции, было непонятно. Я бы им, конечно, предложила более спокойный дизайн.

Не понимала, зачем понадобилось меня сюда вызывать? Машину я не водила, ничего не нарушала. Перебирала в памяти полтора года своей короткой жизни, пытаясь понять, чем я могла заинтересовать полицию. Ничего на ум не приходило.

Может, что-то из прошлой жизни? На автомате полезла в сумочку и нащупала пальцами медицинскую справку об амнезии. На всякий случай. Вдруг пригодится?

Наконец дверь открылась, вышли люди, а меня пригласили войти.

Вопреки ожиданиям, кабинет следователя оказался светлым, но сразу было видно, что работали в нём не слишком аккуратные мужчины. На столах царил хаос, пиджаки были небрежно брошены на спинки стульев. В воздухе витал запах сигаретного дыма. Тут, конечно, не курили. Запах носился за обитателями этого кабинета из курилки по коридорам и всем помещениям, где они бывали.

Интересно, пропадал ли он после стирки одежды или впитался намертво?

Следователь представился и предложил мне присесть.

— Кира Валерьевна, мы вызвали вас, чтобы сообщить обстоятельства смерти ваших родителей.

Наверное, этого я ожидала меньше всего. Ощутила, как глаза полезли на лоб. Родителей своих я не помнила. Единственная имевшаяся у меня информация: они были врачами и погибли в пожаре семь с половиной лет назад, когда мне было почти четырнадцать. Почему этот вопрос вдруг всплыл сейчас?

— Простите, я не понимаю…

— Когда мы занимались установлением вашей личности, мы напали на интересный факт прекращения посещения консультаций беременными женщинами на поздних сроках беременности. Почти все они снимались с учёта в связи со сменой места жительства, но не вставали на учёт в другой консультации и, главное, не рожали на территории страны. Именно последнее обстоятельство вызвало наибольший интерес. Но и это не всё. Разыскать большинство из них нам не удалось. Как сквозь землю провалились.

Следователь начал как-то совсем издали. Никак не могла уловить взаимосвязь между пропавшими женщинами и пожаром.

— Об исчезновении этих женщин в большинстве случаев никто не заявлял, никто их не искал. Нескольких из них мы обнаружили совершенно случайно. Удалось выяснить, что по всем городам на протяжении длительного времени действовала преступная группировка, которая выявляла одиноких беременных женщин. Их увозили в пансионат на окраине столицы, там они находились некоторое время, оздоравливались и рожали. Детей у них забирали и фактически продавали. Очень хочется верить, что всех младенцев усыновляли иностранцы. Мы проверили часть детей, рождённых гражданками других государств. Оказалось, что все они не являются кровными, то есть справки о рождении были липовыми. А две женщины признались, что усыновили детей, обратившись в благотворительный фонд. Причём сделали этому фонду очень щедрое пожертвование. Кстати, фонда такого у нас никогда не было зарегистрировано!

Следователь остановился, давая мне возможность переварить услышанное.

— Интересная ремарка: иностранки могли выбирать внешность матерей и даже их род занятий. Например, для одной из них искали мать-блондинку, которая профессионально занималась музыкой. Несколько девушек, найденных в борделях Ближнего Востока и спасённых благодаря дипломатическим миссиям, оказались в нашем списке. Что стало с остальными — неизвестно. Следы их теряются, но мы не прекращаем поиски.

— И всё же, какое отношение к этому имеет тема нашего разговора? Вы сказали, что расскажете мне о смерти родителей.

— Самое прямое. У Вас не возник вопрос, откуда преступники брали сведения об этих девушках?

Пожала плечами. Мало ли способов?

— Большой живот тяжело спрятать. Может, выслеживали как-то.

— Большинство попали туда по наводкам из женских консультаций. Бандиты работали в основном с главврачами — именно они имели доступ к базе всех пациенток и были в курсе семейного положения, наличия близких родственников и прочего. Именно они уведомляли преступников о подходящих пациентках. Далее, скорее всего, всё обставляли, как будто клали на сохранение или отправляли в специальный санаторий для беременных на отдых, якобы, от благотворительного фонда. Одна из девушек пришла в консультацию делать аборт, но её отговорили, пообещав выплатить за рождение ребёнка круглую сумму, то есть она пошла на продажу малыша сознательно и всю беременность прожила в пансионате на всём готовом, но денег не получила и в итоге оказалась в борделе.

— Вы хотите сказать, что моя мама в этом участвовала? — такое даже предположить было страшно.

— Нет, она им отказала. Более того, заявила в полицию. Её отследили, с сотрудником, принявшим у неё заявление, поговорили по душам, а маму вашу сожгли, заперев дом снаружи и не дав попавшим в огненную ловушку людям из него выбраться.

Закрыла лицо руками. Это слишком, к такому я не готова! Я не помнила маму, но звучало всё это абсолютно чудовищно.

— Устранили не только вашу мать, но и некоторых других главврачей, которые отказывались сотрудничать. Каждый раз маскировали убийство под несчастный случай, ни разу не повторились. И схема заработала без перебоев.

— Вы их поймали?

— Мы взяли часть группировки, обнаружили пансионат. Продолжаем работать. Кстати, вы тоже попали бы в наш список: снялись с учёта в одной консультации, в другой на учёт не встали, ребёнка не родили. Правда, судьба ребёнка и ваше местоположение нам известны, а потому вас мы исключили.

Вышла из полиции совершенно разбитая. Я не помнила родителей и брата, не чувствовала их сердцем, но сам факт страшной смерти в пожаре просто потому, что мама отказалась сотрудничать с преступниками, ужасал и раздирал душу на части. Мама, папа, братик… Их убили ради проклятых денег! А сколько девушек пострадало!

История не знает сослагательного наклонения. И никто не скажет, как сложилась бы жизнь нашей семьи, если бы не тот пожар. Может, и я не оказалась бы сейчас в этой точке истории.

Всю ночь мне снились ужасы. Пансионат, беременные девочки, которых обманом, а то и силой заманивали туда. Орущие младенцы, которых отнимали у матерей. Крики, мольбы опомощи. И на фоне этого страшный, нечеловеческий смех.

Проснулась в темноте и долго не могла понять, где нахожусь. Перед глазами мелькали картинки из сна. Снова провалилась в царство Морфея. На сей раз явственно увидела ближневосточный рынок рабынь. И товар — плачущие девушки, те самые, что потеряли своих малышей. И похотливые особи, выбирающие себе невольниц, как домашний скот.

Весь день после этого ходила, сама не своя. Вечером позвонила Рите. Мне нужна была её профессиональная помощь, чувствовала, что не справляюсь с навалившейся на меня информацией и эмоциями. Всё приняла настолько близко к сердцу, будто сама прошла через этот ад.

Ночью во сне бежала по лесу. Беременный живот не давал двигаться быстро. За мной гнались. Слышала лай собак, которых пустили по следу. Меня поймали, я отбивалась и кричала изо всех сил. Когда проснулась, не могла отдышаться, будто и вправду долго бежала. В следующем сне я пыталась выбраться из горящего дома, но всё оказалось заколочено, выхода не было…

Эта история превратилась в кошмар, который периодически пугал меня по ночам. Избавиться от него оказалось совсем непросто.


Я по-прежнему не помнила себя в прошлой жизни: что любила, чем увлекалась. За полтора года смирилась и свыклась с этим. Меня искренне удивлял выбор факультета для учёбы. Прикладная математика — явно не моё. Могла ли я так сильно измениться от одного удара головой?

В нынешней жизни я жила своей работой. Горела ею. Эскизы, модели, рисунки, визуализация. Отдельные предметы мебели и целые комнаты. Фантазия работала непрерывно. Куда бы я ни шла, перед глазами — мебель. Стоя под душем, придумывала дизайн новой спальни или какого-то необычного комода. Потребность творить бела настолько сильной, что мне никак не удавалось её в полной мере удовлетворить.

Всё обычное мне казалось скучным. К сожалению, наш цех был приспособлен под производство обыкновенной мебели эконом-класса. Она была вполне качественной и неплохо выглядела. Но хотелось радовать людей чем-то этаким, нешаблонным. Хотелось изготавливать мебель класса премиум. А для этого нужно было новое оборудование и другие материалы: натуральное дерево, стекло и металл. И если стекло мы худо-бедно использовали, то всё остальное пока оставалось только в планах.

Необходим был ещё один цех. И всё, естественно, упиралось в деньги.

Коле пока ничего не говорила, чтобы не сглазить, но я уже давно судилась со своим бывшим опекуном. Благодаря вмешательству брата Риты и его начальства, дело открыли и Георгия Ильича Загорского объявили в розыск. Прошло много времени, он осмелел и вернулся в страну, уверенный в своей безнаказанности.

Суд обязал его выплатить мне рыночную стоимость украденной у меня недвижимости, вернуть на счета деньги с учётом индексации. Сумма вышла космическая. Её можно было потратить… да мало ли на что! Например, купить дом. Или хорошую квартиру и машину, а на оставшееся некоторое время жить безбедно. Со дня на день ждала поступления этих денег на мой счёт. И уже знала, как ими распоряжусь!

— Коля, посмотри, пожалуйста, — повернула ноутбук к своему шефу. — Давай обсудим.

— И что это?

— Бизнес-план. Мебельный завод и студия дизайна. Мы расширим и усовершенствуем имеющееся производство и откроем новое направление — будем делать дизайн помещений под ключ. Вложения пополам. Твой цех плюс мои деньги. Может немного не хватить — возьмём кредит. Что скажешь?

— Кир, ты серьёзно? Я понимаю, что если закупить новое оборудование и воплощать в жизнь все твои фантазии, то мы сможем выпускать качественный эксклюзив и получать прибыль совершенно иного порядка. Но на это же нужна огромная сумма!

— Посмотри расчёты. Кое-что сама посчитала, кое-что мне помогли, всё-таки я — не экономист. Я тебе скину это на электронку. Изучи, а завтра поговорим детальнее.

Когда деньги пришли, всё завертелось очень быстро. Даже не верилось, что я стала теперь не какой-то девочкой на побегушках на птичьих правах и даже не рядовым дизайнером, а полноправным совладельцем завода. Хотя фактически он пока скорее был заводиком, но на моё самомнение это не влияло.

За оборудованием Коля летал за границу. Три месяца нам понадобилось, чтобы запустить новые линии.

Пошла реклама. Реализация товаров эконом-класса, на которых было ориентировано наше производство до недавнего времени, имела свою специфику, которая совершенно не подходила для рекламной компании изделий премиум класса. Тут важно было безукоризненное качество, эксклюзивность и сарафанное радио. Стоило выполнить один-два заказа для известных людей, как по городу поползли слухи. Фабрика стала модной, а студия дизайна привлекала всё больше заказов "под ключ".

Реклама, выставки, интервью и слухи делали своё дело. Штат расширялся, закупались материалы и оборудование, использовались новейшие технологии. Мы не боялись экспериментировать, в итоге на удалось наладить производство эксклюзивной дизайнерской продукции.

За неполных два года мы вошли в топ региональных производителей мебели. Крупные фирмы заказывали обустройство офисов и загородных коттеджей. Заказы поступали из других городов и даже из-за границы.

Нередко вспоминала поговорку: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Если бы я не попала в аварию и не потеряла память, возможно, я бы никогда не вернула себе украденное имущество, вряд ли стала бы дизайнером и уж точно не достигла бы в этом таких высот.

Недавно к нам обратился владелец сети отелей Рустам Сабуров и заказал дизайн интерьера и мебель для его новой гостиницы. Это был первый наш такой крупный заказ.

К подписанию официального договора я набросала эскизы, сделала объёмные модели. Коллега разработала несколько вариантов концепции общего дизайна помещений. Я откровенно волновалась, хотя была уверена, что лучших исполнителей им не найти.

Предварительные переговоры велись с самим владельцем, однако обсуждать и утверждать все макеты и детали предстояло с его сыном.

Встреча была назначена в офисе, расположенном в одном из центральных отелей. Мы приехали вчетвером: я, второй дизайнер, Коля и моя помощница.

Секретарь проводил нас в зал переговоров. Практически одновременно с нами дверь с другой стороны зала открылась, и вошли несколько мужчин. Высокий смуглый парень быстрой походкой подошёл к нам.

— Никита Рустамович Сабуров, — представил его секретарь.

Глава 17


Никита

За четыре года до последних событий


Всегда считал, что любовь с первого взгляда — это выдумка авторов любовных романов и мыльных опер. Я верил в любовь, неоднократно влюблялся. Но меня всегда веселили рассказы друзей о том, как "посмотрел на неё — и сразу пропал".

Все мои влюблённости созревали постепенно. На втором курсе даже до женитьбы дозрел. Карина училась со мной в одной группе, мы самого начала много времени проводили вместе. У нас были общие интересы, одинаковые цели и в какой-то момент я осознал, что мы созданы друг для друга. Тогда я решил, что это любовь и что это навсегда.

Мне было девятнадцать. Мама отговаривала от опрометчивого поступка. Советовала подождать, какие-то статьи психологов подсовывала, доказывая, что нужно встречаться не меньше года, чтобы пройти все стадии влюблённости и формирования отношений.

Как в воду глядела. Примерно год спустя всё у нас начало шататься. Я тогда активно подрабатывал, собирая деньги на свадьбу и путешествие. Карина начала высказывать недовольство. Ей не нравилось, что мы меньше времени стали проводить вместе, реже ходить на студенческие тусовки. Она не понимала моего стремления экономить, требовала красивой жизни здесь и сейчас. При этом мечтала о шикарной свадьбе и платье из итальянского каталога за четырёхзначную сумму в европейской валюте. На словах она понимала необходимость откладывать деньги, но как только речь заходила о её желаниях, здравый смысл сразу куда-то улетучивался.

Истерики и упрёки сыпались на меня всё чаще. Карина начала демонстративно наказывать меня, лишая секса или проводя время с подругой в ночных клубах без меня. Их неоднократно видели в компании мужчин. Однажды мне это надоело и я поставил условие: если она ещё раз пойдёт в клуб без меня, то назад пусть не возвращается.

Дело было даже не в том, изменяла ли она мне. Я почему-то был уверен, что не изменяла. Она всячески провоцировала мою ревность и намеренно испытывала моё терпение. А я в это время вкалывал, как проклятый, чтобы обеспечить ей платье за баснословные деньги.

После того, как она в очередной раз отправилась в ночной клуб, я заблокировал её во всех средствах коммуникации и перестал разговаривать. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, всё-таки мы учились в одной группе. Но мне было плевать. Я вычеркнул Карину из своей жизни, как бы больно мне ни было, и не реагировал на её попытки вернуться. Впрочем, отпустило меня довольно быстро. Спустя короткое время я смотрел на неё совершенно другими глазами и удивлялся, как я мог быть настолько слепым, что не замечал её гнилой сущности.

Когда я встретил Киру, меня как молнией шибануло. Раз — и всё, превратился в безумца. Готов был забрать обратно все свои ехидные слова и насмешки по поводу любви с первого взгляда.

Чего мне стоило оставаться беспристрастным и указывать каждый раз на недочёты её программ! Я видел, как Киру это задевало, но если бы я позволил себе даже малейшую поблажку, то меня бы понесло окончательно и мы точно не смогли бы работать вместе.

Я ей тоже понравился. От осознания взаимности всё внутри кипело, сердце рвалось наружу, грозясь разворотить грудную клетку. Кажется, так сильно меня накрыло впервые. Появилось парящее чувство лёгкости, невесомости. Будто за спиной выросли крылья, которые приподнимали меня над землёй.

Потом резко наступила чёрная полоса. Маме стало хуже, её положили в больницу. У меня возникли проблемы со сдачей клиенту очередного этапа проекта, начальство грозилось оштрафовать за нарушение сроков. А Кира… променяла меня на сынка нашего генерального директора. Ну конечно! Красавчик, умеющий пустить пыль в глаза и понравиться женщинам. При статусе и деньгах, на шикарной машине. Разве ж мне по силам было тягаться с ним? Она, дура малолетняя, повелась на него, как все бабы в нашем офисе.

Когда увидел её в подсобке ревущую, всю в крови и понял, что произошло, во мне будто что-то лопнуло и умерло. Пока девочка плакала в темноте одна, самодовольный подонок Лазарев с кем-то весело обсуждал футбольный матч.

Я не собирался с ним ругаться и тем более драться, просто попросил его отойти в сторону и тихо сказал:

— Кирилл Анатольевич, вы меня извините, что вмешиваюсь. Но там Кира… Она плачет. Нехорошо получается. Лишили девочку невинности и бросили, даже не помогли ей привести себя в порядок.

Он… рассмеялся. И громко рявкнул в ответ:

— Леонов, ты что, перепил? Какую девочку? Какой невинности? Да на ней пробу негде ставить! Она ж детдомовская. Им там целки сбивают, как только сиськи расти начинают!

Не помню, что со мной произошло в тот момент, но кулак сам встретился с его скулой. Жаль, что он умудрился увернуться и вывести из-под удара свой нос.

Нас быстро разняли. Внутри жгло так, будто внутренности выпотрашивали без анестезии. Лазарев увёз Киру, а я еле добрался домой. Задыхался, метался, сходил с ума от боли и отчаяния. Но понимал, что никак не могу повлиять на ситуацию.

В глубине души надеялся, что урод, добившись своего, бросит мою девочку. И тогда у меня появится шанс побороться за её сердце. Но нет, он не бросил, а она ему всё простила. Что в голове у женщин, которые влюбляются в таких подонков? Загадка.

Видимо, судьба решила, что моя чёрная полоса всё-таки недостаточно черна. Вдобавок ко всему меня уволили, лишив основного источника дохода.


Деньги были нужны, как воздух. Я брался за любую работу, набрал заказов на фрилансе, на рынке помогал разгружать товар.

А спустя два месяца я снова встретил Киру. Лазарев бросил её беременную, а она не рискнула сделать аборт, решила воспитывать малыша одна. Как моя мама когда-то…

Кира нуждалась в помощи и поддержке, а я отчаянно нуждался в ней. Готов был горы свернуть ради любимой женщины и нашего ребёнка. И плевать, что в малышке текла не моя кровь, — я считал её своей дочерью, любил и ждал появления на свет.

Казалось, ничто теперь не сможет помешать нашему счастью. В тот день я собирался сделать Кире предложение. Мы достаточно времени провели вместе, чтобы понять, что должны стать семьёй. Но судьба решила надо мной посмеяться — на горизонте снова появился Лазарев, позвал её замуж и Кира опять выбрала его.

Как я пережил? Не помню. Временной кусок стёрся из памяти, будто я был в коме. Если бы не оставалось надежды, что подонок снова поиграет ею и выбросит, я бы не справился.

Мама резко сдала. С каждым днём она стремительно угасала. В больницу ложиться не хотела, да и врачи смысла в этом уже не видели. Обезболивающие облегчали её состояние лишь на короткое время.

Что такое неразделённая любовь по сравнению с болью от того, что у меня на глазах умирал мой самый близкий и родной человек, а я ничего не мог сделать? Я бы всё отдал, только бы мама жила. Готов был умереть за неё!

Она чувствовала, что уходит. Я так надеялся, что у меня в запасе есть ещё хотя бы несколько дней, чтобы провести их с ней. Чтобы получше запомнить её на всю оставшуюся жизнь, надышаться ею, наговориться с ней.

— Ник, пожалуйста, когда меня не станет….

— Мама, не говори так. Я договорился с твоим врачом, завтра они положат тебя в больницу. Они помогут тебе.

— Ник, завтра не будет. Прости меня, сыночек, пожалуйста.

— Мамочка, за что мне тебя прощать? Это ты прости меня за всё! Что был невнимательным к тебе. Недостаточно заботился, огорчал.

— Сыночек, ты — моя самая главная радость, самая большая гордость в жизни. Ты — самый лучший. Даже думать не смей, что ты плохой сын. Ты замечательный! Я так счастлива, что ты у меня есть! Посмотри там, в верхнем ящике бумажный пакет.

Я заглянул в ящик и взял пакет в руки. Это был запечатанный конверт большого формата, внутри которого что-то лежало.

— Когда вернёшься с похорон, откроешь его.

— Ма, не говори так! Ну какие похороны? Завтра тебя положат в больницу, и тебе станет лучше.

— Сыночек, там моя последняя воля. Пообещай мне выполнить всё в точности, как там написано.

— Хорошо, мамочка, всё сделаю. Но ты не умрёшь, даже не думай, я тебе не разрешаю.

— Поклянись мне! Я хочу уйти и быть уверенной, что ты сделаешь всё, о чём я тебя прошу! Это очень важно для меня! Пожалуйста.

— Мамулечка, клянусь, я всё сделаю!

В тот момент я готов был пообещать ей, что угодно.

Мама улыбалась. Вдруг показалось, что болезнь слегка отступила, ей стало немного легче. Обрадовался. Страх, весь день сводивший внутренности, отпустил.

— Мам, я пойду ужин приготовлю.

— Погоди, посиди со мной. Успеешь.

Она взяла меня за руку. Гладила мою ладонь. Я наклонился и прижался к ней.

— Сыночек, я очень люблю тебя. Помни это всегда. Я никогда тебя не оставлю, буду твоим ангелом-хранителем.

— Мамочка, я тоже очень тебя люблю.

Вдруг что-то изменилось. Что-то произошло. Ещё не осознал, но дышать сразу стало тяжело. Сел, попытался нащупать пульс. Его не было…

Я знал, что это может случиться в любой момент. Понимал, что вылечить мамину болезнь не удастся. Но был уверен, что у нас ещё есть время, надеялся вместе встретить новый год. Я оказался совершенно не готов к её уходу.

Мама несколько раз проговорила мне порядок действий на случай её смерти. Более того, всё это она записала и оставила мне на видном месте. Но я не мог ничего делать. Я сидел и плакал, скулил, как потерявшийся щенок. Умирал вместе с ней.

Ей было всего сорок три. Это слишком мало! Она должна была ещё жить и жить, вырастить и женить внуков или даже правнуков. Но она лежала на кровати с закрытыми глазами и не дышала. В тот момент мой мозг ещё не осознавал, что её больше нет, и что это навсегда. Мне казалось, если ущипну себя, то проснусь и мама снова оживёт…

Стоило больших усилий взять себя в руки, вызвать скорую, поехать в похоронное бюро. Уже поздно вечером, вернувшись домой, я набрал номер, указанный в списке дел на случай её смерти. Ответили женским голосом.

— Здравствуйте. Я — Никита Леонов. Мама оставила ваш номер телефона, чтобы я сообщил вам, когда её не станет. Она умерла сегодня. Похороны послезавтра.

— Умерла? — на том конце послышался тяжёлый вдох. — Соболезную. Ну что ж. Для меня Таня умерла двадцать два года назад. Прощайте, молодой человек.

Трубку положили.

В тот момент я не в состоянии был анализировать суть разговора. Моя задача была — выполнить все организационные действия по списку. Только спустя время я понял, что разговаривал с бабушкой. О которой всю жизнь мечтал и которую ни разу не видел. Которая не посчитала нужным поддержать меня в этот кошмарный для меня момент. И даже не приехала проводить дочь в последний путь.

На кладбище пришло много людей. Некоторых из них я не знал, но был благодарен каждому, кто помнил и любил мою маму. Она была очень светлым человеком, самым лучшим в мире.

Квартира встретила меня тишиной и пустотой. Здравствуй, беспросветное одиночество. Две мои любимые женщины ушли, оставили меня… Рука потянулась к бутылке. Но что-то остановило.

Я заглянул в ящик и взял пакет в руки. Это был запечатанный конверт большого формата, внутри которого что-то лежало.

— Когда вернёшься с похорон, откроешь его.

Я медленно поднялся и пошёл в мамину комнату. Находиться здесь было физически больно. Выдвинул ящик, вытащил конверт и поспешил вернуться в кухню. В нём оказалась записка и два запечатанных стандартных конверта.

Глава 18


В нём оказалась записка и два запечатанных стандартных конверта.

Похоже на какой-то квест. Развернул сначала записку.

"Дорогой, любимый мой сыночек! Никита!

Если ты читаешь это, значит мы с тобой уже попрощались. Знай, я всегда буду рядом. Ты не будешь видеть меня, но, надеюсь, будешь чувствовать. Помни, пожалуйста, обо мне! И деткам своим расскажи. Больше всего мне жаль, что я так и не понянчила твоих малышей.

В этом конверте моя последняя воля. И я очень прошу тебя исполнить всё в точности.

Ты должен, не откладывая, поехать в столицу в отель "Крылья". Он принадлежит Рустаму Сабурову, там же расположен его офис. Попроси, чтобы он принял тебя.

Перед визитом открой конверт, на котором написано твоё имя, и внимательно прочти его содержимое.

Конверт с именем Сабурова передай ему лично в руки. Попроси прочесть при тебе, дождись ответа.

Надеюсь, на девять дней ты придёшь ко мне на могилу и расскажешь, как всё прошло".


Записка была очень странной, но я помнил, что поклялся исполнить всё, что там написано. До нового года оставалось всего ничего. Если удастся завтра дозвониться и сразу договориться о приёме, то есть шанс ещё в уходящем году закрыть этот вопрос.

Тащить долг перед мамой в новый год было неправильно. Тем более, нечего будет рассказать ей на девять дней.

Конечно, я был реалистом и понимал, что она больше меня никогда не услышит. Но моей душе очень нужна была вера, что мама где-то рядом, видит меня и слышит. Что я не совсем один. Без этого можно было сойти с ума, потому что я не представлял, как жить дальше.

Ехать в столицу не хотелось. Жизнь крошилась на мелкие осколки, которые больно ранили, вызывая непреодолимое желание спрятаться от них под одеялом и не шевелиться. Сейчас мне было совсем не до разгадывания загадок и игры в квест. Но чувство долга не позволяло поддаться эмоциям.

Найти в интернете столичный отель "Крылья" не составило труда. А дальше и вправду начался квест. Выйти даже на секретаря Сабурова получилось не сразу. Записать меня на приём в этом году она отказывалась, аргументируя тем, что на ближайшие дни график забит, а затем начнутся праздники. Что я должен был сказать маме на девять дней?

— Девушка, я всё понимаю. Но может, господин Сабуров найдёт для меня окошко минут на пятнадцать? Я исполняю последнюю волю умершего человека. Мне нужно лишь передать ему в руки письмо. И это может оказаться важным для вашего босса. Не хотелось бы откладывать до следующего года.

Секретарь на некоторое время отключилась, а потом сказала:

— Послезавтра в 13:45. Шеф согласился уделить вам немного времени в свой обеденный перерыв.

Из-за маминой болезни выйти на постоянную работу в офис так и не удалось, я работал дистанционно и имел относительно свободный график.

Взял билеты на скоростной экспресс. Он отправлялся затемно и к полудню прибывал в столицу. Стоило поезду начать движение, я подключился к вайфаю и попытался провести время в пути с максимальной пользой. Работа отвлекала от тяжёлых мыслей и притупляла душевную боль.

Теперь, когда я не был привязан к дому, можно было вплотную заняться поиском работы. Возможно, стоило посмотреть на другие города или даже столицу. Новая обстановка должна была помочь поскорее прийти в себя.

В сумке лежали два конверта. Свой я должен был открыть перед встречей с Сабуровым. Это "перед" уже наступило? Или следовало дождаться прибытия в столицу?

Было любопытно заглянуть в письмо. В то же время оно внушало некоторый страх. Там было что-то очень важное для мамы, о чём при жизни она почему-то не захотела со мной поговорить. Или заведомо знала, что я откажусь сделать то, что она просила? Понимала, что последней волей, я пренебречь не посмею, и не оставила мне выбора. Я обязан был сделать всё, что она хотела, даже если это будет крайне трудно и неприятно.

Несмотря на снегопад, поезд прибыл в столицу без опозданий. До встречи оставалось почти два часа. Маршрут до отеля я построил заранее. На метро добрался на место за двадцать пять минут и решил выпить кофе, открыв наконец свой конверт.


Никита, дорогой мой сыночек!

Так странно писать тебе это письмо. Я ещё жива: дышу, думаю, чувствую, переживаю. А когда ты прочитаешь его, меня уже не будет. Оно будто ниточка между жизнью и смертью.

Как мне хочется жить! Ещё хоть немного…

Но я свыклась со своей участью и очень устала от болезни. Умирать мне не страшно. Страшно оставлять тебя одного в такое непростое для тебя время.

Жизнь моя была не долгой, но очень счастливой, потому что у меня есть ты. Дети — самое лучшее, что случается в жизни.

Не всё я делала правильно, о некоторых своих поступках я очень сожалею. Прошу тебя: живи за двоих и помоги мне исправить мои ошибки.

Прости меня, сыночек. За то, что не смогла найти в себе силы рассказать тебе всё при жизни. Понимаю, что не имею права унести свою тайну в могилу, и хочу попытаться реабилитироваться. Поэтому и попросила тебя встретиться с Рустамом Сабуровым.

Я должна наконец вас познакомить. Очень надеюсь, что вы поладите и сможете меня простить.

Мы встретились с Рустамом, когда я училась в университете. Была молодой наивной девочкой-отличницей, которая верила в то, что жизнь — это сказка. Он показался мне принцем. Необычный, красивый, умный, с великолепным чувством юмора, хорошо воспитанный, тактичный, обеспеченный, но при этом довольно скромный. Рустам красиво ухаживал за мной, клялся в вечной любви.

Но однажды кто-то нашептал ему, что я, якобы, встречалась не только с ним. И даже какие-то доказательства этого предоставил. Мне Рустам их не показал и не дал шанса оправдаться.

Когда я забеременела, он решил, что малыш может быть не от него. Заявил, что не собирается воспитывать чужого ребёнка, и отправил на аборт. Лично привёз в клинику, оплатил счёт и проследил, чтобы меня положили в отделение.

Я сбежала, не дала тебя убить. Нужно было где-то спрятаться. Пыталась вернуться к родителям, но они, узнав о беременности, выгнали меня. Отец был строгих взглядов и категорически не одобрял добрачные связи, тем более внебрачных детей. И я уехала на юг, затаилась и начала новую жизнь.

Знает ли Рустам о твоём рождении? Не уверена. С тех пор мы никогда больше не встречались и не общались. Я не рискнула, не нашла в себе силы сообщить ему о тебе.

У него с женой три дочери, сыновей нет. А таким, как он, очень важен наследник. Поэтому, думаю, он обрадуется тебе.

Рустам — сложный человек. Но он не плохой. Я не знаю и не хочу думать о том, как могла бы сложиться наша жизнь, если бы я рассказала ему о тебе. Понимаю, что ты всегда мечтал иметь отца. И я очень виновата перед тобой, что скрыла его от тебя. Но мне казалось, что так я защищаю нашу с тобой маленькую семью. Прости меня за это, пожалуйста.

Никита, ты теперь совсем один. Тебе нужно работать, развиваться, жить дальше. На моих родителей надежды нет. Очень хотелось бы ошибаться, но, думаю, ты уже убедился в этом сам.

Умоляю, позволь Рустаму сделать тест ДНК и дать тебе свою фамилию. Я всегда мечтала, чтобы ты был Сабуров, для меня это очень важно.

Если он захочет принять тебя в свою семью, помочь тебе с работой, не отказывайся, пожалуйста.

Позволь ему быть твоим отцом. Знаю, слишком поздно, ты уже не маленький мальчик и даже не подросток и не нуждаешься в нём так, как раньше. Но, поверь, детям в любом возрасте нужны родители.

Мне будет намного спокойнее, если я буду знать, что ты устроен в жизни и у тебя всё хорошо.

С бесконечной любовью.

Мама.

P.S. Если тебе покажется уместным, скажи Рустаму, что я любила его всю жизнь до самой смерти.


Судя по дате, письмо было написано давно, ещё когда стало понятно, что вылечиться мама не сможет. А ведь если бы отец был с нами, он мог бы оплатить ей лечение. Она могла бы жить!

Вопросы роились в голове, вызывая обиду, злость, отчаяние. Почему она так со мной поступила? Почему не дала мне шанса познакомиться с отцом раньше? Почему не дала себе шанса прожить дольше или выздороветь, попросив его о помощи?

Я знал ответ на эти вопросы. Моя гордая мама никогда не позволила бы себе воспользоваться помощью от предавшего её мужчины. Это был мамин осознанный выбор, и я обязан был его принять. Как же это больно…

Я ненавидел Рустама Сабурова. За то, что много лет назад так обошёлся с моей мамой и бросил её совершенно одну. За то, что не искал её и все эти годы отсутствовал в нашей жизни. За то, что позволил ей умереть такой молодой. Да и просто за то, что он жив, а она — нет.

Мама просила меня о невозможном. Как я мог признать этого человека отцом? Как я мог теперь принять его помощь и впустить в свою жизнь? Как я мог разговаривать с ним, смотреть ему в глаза? Это было выше моих сил.

Но ещё более невозможным казалось не выполнить данное маме обещание. Поэтому в назначенное время я стоял возле кабинета Рустама Сабурова и ждал, когда меня вызовут к нему.

У меня не было плана. Я лишь смутно представлял цель своего визита. Догадывался, что во втором конверте письмо, в котором сказано, что я — его сын. Возможно, даже просьба позаботиться обо мне. Но мне не нужна была помощь этого человека! Это было как минимум унизительно! Я не хотел его ни о чём просить. Я не готов был от него ничего принимать. Особенно теперь, когда мама умерла и изменить что-то было невозможно.

Если бы он появился в моей жизни хоть немного раньше, я бы и дьяволу душу продал, лишь бы он помог маме вылечиться. Зачем мне чья-то помощь теперь? Мне ни от кого ничего не нужно!

Вовсе не было уверенности, что Сабуров станет со мной разговаривать и предложит сделать тест ДНК. И тем более сомневался, что он захочет признать меня и дать свою фамилию. Возможно, таких, как мама, у него было много, и он давно забыл её. Не понимал, почему она решила, что я нужен отцу.

В приёмную вошёл высокий немолодой смуглый мужчина.

— Вы меня ждёте?

Я кивнул:

— Если Вы — Рустам Сабуров, то вас.

Он открыл дверь и жестом предложил мне войти.

— Слушаю.

— Меня зовут Никита Леонов. Моя мама умерла несколько дней назад. Она оставила вам письмо и взяла с меня слово, что я передам его вам лично в руки и дождусь, пока вы прочтёте.

Протянул ему конверт.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Я опустился на стул. Сабуров нетерпеливо вскрыл конверт, вытащил из него исписанный лист бумаги и несколько фотографий. Мельком взглянув на фото, он расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и опустился на кресло.

Пока его глаза бегали по строчкам, я разглядывал его. Сколько раз в детстве я мечтал о встрече с отцом и фантазировал, какой он! Наверное, я был на него похож. В школе меня дразнили "хачиком", а я никак не мог понять, откуда взялось такое прозвище и почему я так отличался от других детей. А оказывается, мой отец принадлежал к какой-то восточной народности.

Сабуров закончил читать, положил письмо на стол, прикрыл рукой глаза и откинулся на спинку кресла. Некоторое время он сидел без движений, будто уснул. Затем выровнялся и взялся за фотографии, долго разглядывая каждую из них.

— Я любил Таню, — сказал он приглушённо с надрывом в голосе. — Никого больше не любил так, как её. Дурак был, поверил другу практически на слово. Это сейчас раз — и отправил специалистам, а те тут же установили подлинность фотографий. А тогда всё было сложнее. Или мне так казалось. Да и в голову не пришло, что близкие могут меня обмануть. Когда узнал правду, то было поздно. Я к тому времени уже женился, дочь старшая родилась. Да я даже мысли допустить не мог, что Таня не сделала аборт! Я же сам её туда привёз. Если бы я только знал! Я бы примчался к ней на коленях вымаливать прощение.

Он снова накрыл глаза рукой и потёр их.

Я готовил себя к агрессивной встрече и обвинениям в самозванстве. Боялся, что меня выставят, даже не дочитав письмо. Ещё бы, какой-то нищеброд явился претендовать на лавры наследника империи. Но на лице мужчины я читал сожаление, раскаяние, огорчение и боль. Он явно был потрясён, хотя пытался не показать вида. И маму он, кажется, любил.

Моя собственная агрессия к нему как-то постепенно начала сходить на нет.

— От чего она умерла?

— Онкология.

— Поздно спохватились?

— Средне. За границей могли бы помочь, но это было нам не по карману.

— Конечно, а у меня попросить денег ей корона не позволила. Гордыня была её вторым именем. И с годами, судя по всему, ничего не поменялось. Она ведь знала, где меня искать, недаром письмо приготовила заранее. Посмотри на дату — полгода. Полгода назад она приготовилась к смерти и даже тогда не посчитала нужным поговорить со мной! Знаю, я не достоин её прощения. Но я бы мог ей помочь! Чёрт! Да я бы вывернулся наизнанку, чтобы вылечить её!

В дверь постучала секретарь и сообщила о следующем посетителе.

— Погоди, Катерина. Пусть подождёт немного. У меня важный разговор.

Я не знал, как себя вести. Возможно, мне стоило уйти? Ведь пятнадцать минут, о которых я просил, уже закончились.

— Так что мы будем теперь делать? Таня просит сделать тест ДНК, — он снова взял письмо и ткнул в него пальцем. — Давай, наверное, с него и начнём. Не то, чтобы я ей не доверяю, но всегда лучше быть уверенным, правда?

Я кивнул. Меня мама тоже просила об этом тесте. Мы с Сабуровым должны убедиться в нашем родстве прежде, чем принимать какое-то решение.

— Я сейчас распоряжусь, чтобы выяснили, где и как можно этот тест сдать быстро. На носу праздники, хотелось бы не затягивать. Думаю, завтра утром поедем в клинику. Вы… можно на ты?

— Конечно, — глупо было выкать собственному сыну.

— Ты где остановился?

— Пока нигде. Я планировал сегодня же назад. Своё письмо я прочитал непосредственно перед нашей встречей, а потому, честно говоря, не догадывался, что вы окажетесь моим отцом и всё так повернётся. Для меня это неслабый сюрприз, даже шок. И мне нужно время, чтобы эту информацию переварить.

— Хорошо. Давай так. Сейчас тебя проводят тут в номер, ты передохни немного. А дальше решим, в отеле останешься или домой ко мне поедешь.

Я вскочил — не хотелось задерживать и мешать Сабурову работать. Он тоже встал, подошёл ко мне.

— Клянусь тебе, я даже не догадывался о твоём существовании. Если бы я знал, то никогда не бросил бы тебя. Я не такой подонок, как ты, наверное, обо мне думаешь. Много лет я проклинаю себя, что так поступил с Таней. Затмение тогда какое-то нашло. И её жизнь сломал, и свою испоганил.

Я пожал плечами. Что уже говорить? Он отправил маму убить меня, а это куда хуже, чем оставить без поддержки. Я не мог понять своего отношения к Сабурову и к ситуации в целом. Не хватало слов, чтобы описать моё потрясение. Всё это свалилось на меня слишком неожиданно.

Секретарь проводила меня в номер. Он был небольшой, но весьма комфортный. Мы с мамой каждый год путешествовали. Она неплохо зарабатывала и понемногу откладывала на поездки. Я бывал в отелях в разных странах, но этот был явно классом повыше, чем то, что мы могли себе позволить.

Лёг на кровать и задремал. Предыдущие ночи были почти бессонными. Усталость давала о себе знать, организм не выдерживал без сна.

Проснулся от стука в дверь. Подскочил, даже не сразу вспомнил, где нахожусь. За дверью была Катерина — секретарша Сабурова.

— Рустам Булатович просит вас спуститься в ресторан. Я провожу.

Мы вошли в большой красиво оформленный зал ресторана. Отец уже ждал меня.

— Присаживайся. Выбирай, что будешь.

Пробежался глазами по меню. Цены кусались. Прикинул свои возможности и выбрал из расчёта, чтобы хватило расплатиться.

— Как-то ты слишком скромно. Я угощаю. Возьми медальоны из говядины, наш повар готовит их божественно.

Как только официант ушёл, приняв заказ, Сабуров заговорил.

— У меня через час ещё одна встреча. Потом поедем ко мне домой? Познакомлю тебя с семьёй. У меня три дочери: Малика, Амина и Дина. Старшей девятнадцать, она студентка, а младшим пятнадцать и тринадцать.

— Мне неловко вас стеснять. Тем более, что ваша супруга вряд ли обрадуется мне.

— Во-первых, давай на ты. Я и без всякого ДНК чувствую, что ты — мой сын. Что касается Зульфии, то с ней я разберусь. В конце концов, у нас традиционно дети от предыдущих браков остаются жить с отцом. Так что ничего страшного не случится, если ты пока поживёшь у нас. Расскажешь о себе? Я ведь вообще ничего не знаю.

— Я программист, закончил университет в прошлом году.

— Бакалаврат?

— Да.

— В магистратуру не пошёл?

— Нет, мама уже сильно болела, нужно было работать. Не до учёбы как-то было.

— Об этом поговорим позже, до лета время есть. Захочешь учиться, тут много вузов на любой вкус. С работой тоже решим, но уже после праздников, сейчас всем не до этого. Пока резюме приготовь.

— Я в последнее время работал удалённо — нужно было за мамой ухаживать. Так что к месту не привязан. Но если найдётся в столице хорошая постоянная работа, то с удовольствием переберусь сюда. Дома меня ничего не держит…

— Мама была замужем? Другие дети есть? Чем занималась?

— Мы жили с мамой вдвоём. Она работала бухгалтером, в деньгах мы до её болезни не нуждались. Замуж так и не вышла. Не складывались у мамы отношения с мужчинами. То ли я мешал, то ли у неё характер был слишком сильный, а человек под стать ей не нашёлся. А может, дело в том, что она вас, то есть тебя всю жизнь любила.

— Никогда не прощу себе, что не нашёл её. Был момент, когда попытался это сделать. Но из университета она документы забрала, номер телефона сменила. Позвонил её родителям — они не знали, где она. У них сложные были отношения, отчасти из-за меня. Они почему-то решили, что если моя семья занимается бизнесом, то мы — бандиты.

Сабуровы жили в двухэтажном особняке. В интерьере было много ярких красок, бросалось в глаза, что всем тут заправляли женщины. Наверняка в тёплое время года во дворе всё пестрило розами и другими цветами. Тут было очень уютно, по-семейному. Из кухни доносились потрясающие запахи.

Я давно не ел вкусной домашней еды. Старался, конечно, маме готовить. Но это была преимущественно простая полезная пища, да и повар из меня был не очень. Поэтому организм мгновенно отреагировал на запахи. Вроде и не голоден был, а слюни тут же собрались во рту, в животе требовательно заурчало.

— Зульфия у меня потрясающе готовит, — отец подмигнул, видимо, уловив мои мысли. — Садись за стол, девочки сейчас накроют.

Жена Рустама отнеслась ко мне очень настороженно. Её недовольство искрило в воздухе, но она не решилась открыто перечить мужу. А вот сёстры мне, похоже, обрадовались, и я немного расслабился.

Наутро мы поехали в частную лабораторию сдавать анализ. Когда мы вышли из клиники, отец спросил:

— Какие у тебя планы? Результат обещали дать завтра. Дождёшься?

Девять дней попадали на первое января. Вряд ли кто-то придёт на поминки. Разве что мамины подруги заглянут ненадолго. Но всё равно нужно было заказать в кафе поминальный ужин, а для этого нужно прямо сейчас садиться на маршрутку и мчаться домой, чтобы успеть договориться с администратором.

Всё это я озвучил отцу.

— Давай так. Я решу вопрос с заказом ужина удалённо. Ты до нового года останешься здесь, а рано утром первого числа мы поедем на моей машине с водителем, к обеду уже будем на месте.

— Ты тоже поедешь?

— Естественно. Должен же я у Тани прощение попросить. Конечно, поговорка "Лучше позже, чем никогда" уже не сработает, я опоздал… — в его голосе было столько боли, что мне стало его жаль. — Я же не верю во всю эту чушь про жизнь после смерти. Но мне самому очень нужно попасть к ней на могилу и покаяться.

— Даже не знаю.

— У тебя были какие-то планы на новогоднюю ночь?

— Нет. Какие у меня сейчас могут быть планы? Я маму похоронил два дня назад и мне точно не до празднования. Пережить бы как-то эту ночь — и ладно.

— Не раскисай, прорвёмся. Хочешь, поехали сейчас ко мне в офис, я тебя к программистам отправлю, осмотришься, что там и как. Может, понравится. Если надо сесть удалённо поработать, я найду тебе удобное место.

Я согласился. Что мне было делать дома? Вспоминать и сходить с ума от тоски по маме? Тут, среди незнакомых людей и в новой обстановке я как-то мобилизовался и не позволял себе хандрить. За грудиной по-прежнему жгло, но не так болезненно, как дома.

Результат теста оказался именно таким, как и предполагалось. Рустам обрадовался.

— Пожалуй, это самый лучший новогодний подарок за почти полвека моей жизни. Жаль, что получил я его в связи со столь печальными обстоятельствами. Но несмотря на грусть, я счастлив, что Таня оставила мне частичку себя. Ты даже не представляешь, насколько я благодарен ей, что она мне подарила тебя и позволила с тобой познакомиться, пусть и так поздно. А ведь могла меня наказать…

Он помолчал немного, а потом добавил:

— Поедешь со мной сегодня на ужин к моим родителям? Они тебе будут рады.

Я растерялся. За последние два дня у меня образовалось аномально большое количество родственников, о которых я раньше даже не подозревал. Всё это было как-то слишком. Но мама просила позволить Рустаму стать мне отцом. А к нему автоматически прилагались и бабушка с дедушкой, и единокровные сёстры, и даже мачеха. Я мог отказать отцу, но не имел никакого права отказывать маме. Поэтому мне пришлось ехать на знакомство со старшим поколением Сабуровых.

Рустам чувствовал моё настроение, он и сам очень переживал. Поэтому особого праздника на новогоднюю ночь в его доме не устраивали. А на рассвете мы отправились поминать маму.

На кладбище я отошёл в сторону, оставив Рустама с мамой наедине. Страшно было смотреть, как немолодой мужчина в дорогом пальто стоял на коленях перед холмиком и плакал. Он что-то говорил ей, но я не вслушивался. Раньше мне не доводилось видеть, как плачут мужчины, я был потрясён до глубины души.

Внутри всё горело, будто мне воткнули нож и медленно прокручивали его из стороны в сторону. Боль не давала нормально дышать, лишала рассудка. Я никак не мог свыкнуться с тем, что мамы больше нет. И тут, возле её могилы, осознание этого жуткого факта меня буквально уничтожало.

Как и ожидалось, народу на ужине было мало. Все быстро разошлись, а мы с отцом поехали ко мне домой. Колебался, стоит ли его приглашать к себе, но видел сегодня его искренние страдания и боль. Подумал, что нам обоим будет легче пережить сегодняшний день, разделив наше горе на двоих.

Выпили мы много. Рустам снова плакал и просил у меня прощения. Меня разрывали на части противоречивые эмоции, и я не мог ни принимать какие-то решения, ни давать обещания.

Утром отец снова ходил на кладбище. А перед тем, как уехать обратно в столицу, сказал:

— Я хотел бы, чтобы ты поменял документы. Понимаю, что ты уже давно не ребёнок, но прошу тебя вписать меня в свидетельство о рождении и взять мою фамилию.

Глава 19


Время шло. Боль притупилась. Шок сменился растерянностью и букетом разнообразных, мало совместимых между собой эмоций.

Меня сгрызало чувство долга. Мама хотела, чтобы я стал Сабуровым и вошёл в семью отца. Я выполнил её просьбу. Но лишь формально. Фактически же мне приходилось ломать себя через колено.

Как я мог полюбить и принять отца, которого не было рядом почти двадцать два года, всю мою жизнь? Я не чувствовал зова крови, хотя результаты теста ДНК кричали о том, что должен был ощущать его.

Периодически во мне просыпался маленький обиженный мальчик, которого предали и бросили. Который много лет так мечтал однажды увидеть своего отца. Который так нуждался в его поддержке и защите, когда в школе дразнили безотцовщиной, а мамы запрещали одноклассникам с ним дружить. Который свято верил, что если он будет лучше всех учиться, то однажды отец обязательно появится в его жизни и сможет гордиться своим сыном.

В такие моменты я ненавидел Рустама Сабурова за то, что он не появился, не поддержал и не защитил. И если бы не мамина смерть, я бы, возможно, так и не узнал о нём, так и прожил бы жизнь, преданный самым главным после матери человеком.

Порой во мне говорил мамин защитник. Я же с самого детства всем и всегда заявлял, что никому не дам её в обиду. А Рустам Сабуров был маминым главным обидчиком. Человеком, сломавшим её жизнь, растоптавшим её чувства и выбросившим их на помойку. Причинившим маме так много боли, что простить ему это было вряд ли возможно.

А она хотела, чтобы простил? Как иначе трактовать её последнее письмо?

Иногда мы говорили с отцом о маме. Я видел в его глазах боль. Такое сыграть невозможно. Не все ошибки можно исправить, и ему предстояло теперь жить и до конца дней корить себя за то, что сделал или, наоборот, не сделал любимой женщине. Он безвозвратно опоздал на много лет, на целую жизнь.

Отец не мог повернуть время вспять, не мог воскресить маму,не мог попросить у неё прощения. И большой сильный человек Рустам Сабуров неимоверно страдал от этого. Я видел его слёзы и ощущал его мучения. И как бы сильно я ни был на него зол и обижен, совсем не хотел быть палачом и причинить ему ещё большую боль.

Я всё-таки переехал в столицу. Работу нашёл сам, хотя не исключено, что Рустам этому поспособствовал. Жить в его доме отказался, снял квартиру. Мне только предстояло привыкнуть к наличию в моей жизни отца и отсутствию мамы. А лучшей атмосферой для рефлексии было одиночество.

Дистанцироваться от Сабуровых оказалось невозможно. Рустам постоянно искал точки соприкосновения, приглашал к себе домой или в офис. В то же время он давал мне время привыкнуть к нему, не слишком навязываясь и не форсируя события.

Спустя год он заговорил о бизнес-образовании. Тогда я ещё был далёк от этого. Всё-таки мышление наёмного работника сильно отличается от мышления владельца. Но я был амбициозен и в глубине души не исключал возможности открытия в будущем собственной фирмы, а потому предложение отца о школе бизнеса не воспринял в штыки.

Стоило обучение там не просто дорого, а очень дорого, дороже обычного контрактного обучения даже в самом престижном университете страны. Отец готов был мне его оплатить. В конце концов, он задолжал мне алименты за много лет, а потому позволить ему вложить сейчас деньги в моё образование было вполне оправдано.

Я согласился, выдвинув условие, что это никоим образом не обяжет меня в дальнейшем работать с отцом в его компании. Он не возражал, однако постепенно всё-таки втянул меня в своё дело. Возможно, если бы я сопротивлялся, он сдержал бы своё слово и не настаивал. Но мне неожиданно оказалось интересно. К окончанию учёбы я стал уже заместителем генерального директора по административным службам и имел в подчинении контроллера, отдел маркетинга, отдел персонала, главного инженера и службу безопасности.

Уровень доходов тут даже сравнивать было смешно с моими прошлыми заработками. Довольно быстро мне удалось купить и обустроить собственную квартиру. Глядя на меня со стороны, многие наверняка считали, что я ухватил за хвост птицу счастья, внезапно поднявшись "из грязи в князи". И я их не разочаровывал. Мне было плевать, что они обо мне думают, лишь бы это не вредило нашему бизнесу.

Недавно отец купил недостроенный отель. Смена власти в стране сыграла нам на руку. Иностранные инвесторы, которые не любят политической нестабильности и неопределённости, решили не рисковать и вывести свои деньги. А Сабуров тут же подсуетился и выкупил неоконченную коробку в выгодном месте за очень привлекательную цену.

Теперь фасадные работы заканчивались, а проект дизайна помещений до сих пор не был утверждён. Отец заключил предварительное соглашение с какой-то новомодной фирмой, которая специализировалась скорее на мебели, чем на дизайне в целом, поскольку их ядром была мебельная фабрика.

Это решение показалось мне несколько странным, хотя отзывы о фирме были отличными, да и результаты их работы я видел собственными глазами. Их фишкой была необычность и эксклюзивность, что было важно для будущей конкурентоспособности отеля. Но они слишком недавно появились на рынке, чтобы мы могли доверить им столь серьёзный проект. Я ратовал за привлечение проверенной фирмы с многолетним опытом работы и за закупку мебели за границей. Впрочем, решение принимал отец, это была его зона ответственности и его средства.

Моей же задачей сейчас было встретиться с представителями этой фирмы, просмотреть предложенные проекты всех помещений, отвергнуть неподходящие и отобрать для рассмотрение понравившиеся.


Я не боялся ответственности за принятие решения относительно дизайна. Тем более, что на встрече будут присутствовать и другие сотрудники нашей компании, куда более опытные, чем я, в частности, занимавшиеся капитальным ремонтом и сменой интерьеров в "Крыльях". В любом случае, даже отобранные проекты будут ещё обсуждаться и дорабатываться с участием целой группы специалистов.

Но всё равно интуитивно предстоящая встреча вызывала беспокойство. Я искал его причину, просматривая сведения, собранные об этой фирме службой безопасности. Несколько лет назад они получили финансовое вливание и из небольшого мебельного цеха, выпускавшего продукцию эконом класса, создали фабрику и существенно расширили спектр услуг.

Глаза зацепились за фамилию совладелицы и дизайнера — Загорская. Сколько лет прошло, а меня никак не отпускало. Как ни пытался вытравить Киру из памяти и выжечь и сердца, ничего не выходило. Все другие женщины казались ничтожным суррогатом.

Я давно ни на что не надеялся. Ещё тогда я видел на новостном сайте нашего города статью о том, что Кирилл Лазарев женился незадолго до нового года. И даже фото прилагалось. Невесту из-за фаты разглядеть было сложно, но я не сомневался, что это была Кира.

Секретарь сообщила, что дизайнеры приехали и она ведёт их в переговорную. Поднялся, на ходу набирая номера юриста и безопасника.

Вошёл в переговорную сразу вслед за гостями. Окинул их взглядом и остолбенел. В какой-то момент мне показалось, что у меня галлюцинации из-за того, что только что вспоминал о Кире.

— Никита Рустамович Сабуров, — представила меня секретарь.

Я отмер, кинулся к ней, схватил за руку.

— Кира, ты как тут…? — у меня в голове она никак не вязалась с дизайнерами, которых я ожидал увидеть, и даже не сразу сообразил, что она пришла с ними.

Мне показалось, что на её лице проскользнуло замешательство.

— Простите, мы знакомы? — она аккуратно высвободила свою руку из моей пятерни.

— Кира, ты чего? Это же я, Никита Леонов! Просто… так вышло, фамилию сменил. Я потом тебе всё расскажу.

В её взгляде явно читался страх. Чёрт побери, да что такое?

Видимо, моё поведение совершенно не соответствовало протоколу и привлекло внимание.

— Никита Рустамович, я прошу прощения, — обратился ко мне директор фирмы. — Давайте мы сначала обсудим наши проекты. Не хотелось бы прерываться потом на полуслове, если не уложимся в отведённое на встречу время.

Ситуация меня не на шутку разозлила. Кира сделала вид, что не узнала меня, причём явно чего-то испугалась. Ещё и этот умник мне что-то указывать решил. Идея связываться с этой фирмой нравилась мне всё меньше.

Если Савчук — директор, он же главный мебельщик и изначальный владелец фирмы, то Кира — дизайнер? Она — это та самая Загорская, новый совладелец? Мозг быстро выстроил логическую цепочку.

— Что за ерунда? Кира, ты ведь ни разу не дизайнер, по крайней мере, ещё три года назад и не собиралась этим заниматься. Лазарев купил тебе игрушку, и ты, выйдя из декрета, возомнила себя дизайнером? С чего вдруг?

— Вы сомневаетесь в моей квалификации? Без проблем, я пришлю вам сканы моих сертификатов об окончании специализированных курсов.

— Ну что ты, я не сомневаюсь, что до того, как назваться дизайнером, ты прошла какие-то модные курсы и получила соответствующую бумажку. Иначе с тобой вообще никто бы не имел дела.

Она вспыхнула.

— Что вы себе позволяете? — она говорила тихо и как-то не очень уверенно.

— Кстати, а почему Загорская, а не Лазарева? Или он тебя в очередной раз бросил, но при разводе ты урвала лакомый кусок его имущества, который вложила в никчёмный цех, производивший примитивную мебель? И теперь пытаешься из говна слепить пирог? Сорри за мой французский, — я был не просто зол, меня затапливало желчью и выворачивало от злости.

Судя по выражению лица, я её всерьёз задел. Может, хоть теперь перестанет строить из себя неизвестно что?

— А может, это подстава? Вы — аферисты и пытаетесь развести нас? — наконец сформулировал мысль, которая не давала мне покоя с того момента, как я узнал, что отец решил нанять фирму-однодневку для проектирования дизайна нового отеля.

— Никита Рустамович, если ваша компания нам не доверяет, то к чему было подписывать предварительное соглашение, присылать нам техзадание и назначать сегодняшнюю встречу? — Савчук попытался переключить разговор на себя.

— Предварительное соглашение заключал мой отец, которого вам каким-то образом удалось провести. Но подписывать договор и утверждать проекты уполномочили меня. И ответственность за возможное невыполнение или ненадлежащее выполнение вами поставленных задач ляжет тоже на меня. Так вот, я не буду подписывать с вами никаких документов. Вы ошиблись адресом. У нас сеть отелей, а не бордель, где шлюхи могут раздвигать ноги, не запоминая лиц своих клиентов, — внутри меня бурлило, кипяток выплёскивался, обжигая всё вокруг.

— Никита Рустамович, вы перегибаете, — шепнул мне на ухо начальник службы безопасности. Не стоит разбрасываться такими фразами. Вас могут привлечь за оскорбление, тут достаточно свидетелей. Если у вас какие-то личные счёты с Загорской и вы не хотите из-за них подписывать с ними контракт, то решите этот вопрос с отцом и с ней лично по-тихому. Кстати, просто для информации. Ходят слухи, что у неё после аварии провалы в памяти, так что она и вправду может вас не помнить.


Пока Муратов это говорил, гости, пошептавшись, встали, вышли из-за стола и направились к двери.

— Господин Сабуров, мы уходим, поскольку содержательной беседы у нас с вами сегодня явно не получится. Когда окончательно определитесь, дайте знать, пожалуйста, намерены ли вы продолжать с нами сотрудничество.

Нужно было срочно принимать решение: позволить им уйти и отказаться от их услуг или извиниться и попробовать вернуть и всё-таки рассмотреть их предложения. Не хотелось ни облажаться, ни подставить отца.

Я ведь завёлся от обиды на то, что Кира меня не узнала. Но у меня не было оснований сомневаться в информации Муратова. Если у неё и вправду провалы в памяти, то требовать от неё вспомнить меня — как минимум, нелепо. Да и наше с ней прошлое точно не должно мешать бизнесу.

Глава 20


Решение нужно было принимать срочно. Я видел их работу на других объектах, и она была вполне достойной. Отец их выбрал, Муратов проверил. У обоих не возникло никаких подозрений, а опыт в отельном бизнесе у них был достаточный, чтобы не попадаться в ловушки аферистов. Так какого чёрта я, бизнесмен без году неделю, начал качать права, выпендриваться и сомневаться?

В два шага преодолел расстояние до уходящих гостей. Чтобы привлечь к себе внимание, импульсивно схватил Киру за руку, разворачивая в свою сторону. Она с ужасом посмотрела на меня и резким движением вырвалась.

— Прошу прощения. Я вёл себя недопустимо. Вернитесь, пожалуйста, и давайте посмотрим ваши проекты.

Гости переглянулись.

— Кира? — Савчук ждал от неё решения.

А я… завис. Наконец-то до меня начало доходить, какой я идиот. И не было ни малейшего представления, как выпутываться из ситуации.

Они о чём-то переговаривались, а у меня в ушах шумело, и я безуспешно пытался взять себя в руки.

— Хорошо, давайте попробуем. Только впредь, прошу, держите себя в руках.

Я и вправду повёл себя, как хамовитый гопник. Отец будет в ярости, когда узнает. Сорвался, как мальчишка… Три с половиной года прошло, а я по-прежнему терял самоконтроль при взгляде на неё.

Все расселись, Кира подключила ноутбук к проектору. В воздухе витало напряжение. Савчук был очень недоволен. Но мне показалось, что он тут был лишь формальным директором, все решения зависели от Киры. Она явно была творческим лидером. И когда это моя девочка успела так вырасти?

На экране появились картинки. Загорская начала рассказывать, показывать общие планы и детали. Савчук делал пометки, записывая наши комментарии. В целом, было весьма неплохо, даже немного неожиданно.

Пытался сосредоточиться на слайдах и комментариях дизайнера. Но получалось только пожирать глазами Киру и думать о том, что она очень изменилась и не только внешне. Даже интонации и манера говорить стали другими. Взрослая, красивая, уверенная в себе бизнес-леди.

Проекты интерьера, которые предлагала нам Кира, были тем самым эксклюзивом, который мы искали. В итоге большую часть отобрали для дальнейшего изучения. К нескольким эскизам у нас возникли серьёзные замечания, гости обещали их переработать. Ещё несколько мы отвергли — слишком уж предложенный интерьер выбивался из общего стиля.

Юристы начали обговаривать документальное оформление дальнейшего сотрудничества. Савчук слегка расслабился. Ещё бы. Мы были для них очень лакомым заказом. Потому они вынуждены были проглотить мои оскорбления. С одной стороны, ощущал над ними превосходство и в некоторой степени торжествовал.

С другой же, на душе было мерзко. Окажись на моём месте не такой крупный клиент, они бы отказались от сотрудничества, не задумываясь, и были бы совершенно правы. А я их нагнул, причём очень грубо и некрасиво. Они позволили, однако я остро ощущал себя лузером. Понимание того, что я облажался по всем фронтам, меня только начало накрывать.

Когда с юридическими вопросами было покончено и дизайнеры покинули зал переговоров, я на несколько мгновений замер, пытаясь взять эмоции под контроль. Удавалось это плохо. В итоге проиграл сам себе и поспешил за гостями. Догнал их уже на выходе из отеля.

— Кира!

Девушка остановилась и обернулась.

— Я хочу ещё раз извиниться перед тобой. Прости, пожалуйста. Очень сожалею, что вёл себя, как последний придурок.

— Окей.

— Может, раз ты меня не помнишь, то мы поужинаем вместе и заново познакомимся?

— Зачем? По-моему, мы уже успели и познакомиться, и обговорить все вопросы.

— Деловые, но не личные.

— У меня нет желания обсуждать с вами личное. Тем более, как показал сегодняшний день, это может помешать нашей работе. Извините, я тороплюсь.

Стиснув зубы, проводил её взглядом. Задерживать не стал — всё равно это не принесло бы мне нужного результата.

Кира стала совсем другой, незнакомой и ещё более недостижимой. Особенно после моей выходки. Я — мастер создания проблем на пустом месте.

Позвонил Муратову, попросил принести мне всё, что удалось собрать на Загорскую. Даже то, что не имело отношения к работе.

Когда вошёл в свой кабинет, начальник службы безопасности меня уже ждал. Услышав моё тяжёлое дыхание, спросил:

— Ты что, по лестнице поднимался?

— Ага. Помогает нервы успокоить.

— И как?

— Да как-то не очень на сей раз, этажей мало, видать.

— Дышишь тяжело. Надо спортом заниматься, а ты себя жалеешь.

— Да времени постоянно не хватает. Ладно, не уводи разговор. Выкладывай.

— Загорская Кира Валерьевна, двадцать три года. Не замужем. Детей нет.

— Разведена?

— Насколько мне известно, никогда не была.

— Не может такого быть. Она вышла замуж перед новым годом три года назад.

— Не знаю, может, официально брак не оформили, она как раз тогда в аварию попала.


— А ребёнок? У неё должна быть дочь три года.

— Нет, детей точно нет.

— А мы точно одну и ту же девушку имеем в виду?

— Мы говорим о той Кире Загорской, которую ты оскорбил сегодня во время встречи. Она?

— Да… Но как-то всё странно.

— Я не всемогущий, может, есть какие-то детали, которые я не узнал.

— А что за авария?

— Перед новым годом три с половиной года назад. По данным полиции, голосовала на дороге, её взялся подвезти водитель "Прадика", через несколько кварталов на левом повороте столкновение. Она пострадала сильнее всех. Серьёзная травма головы, переломы. Впоследствии — провалы в памяти. Не знаю, насколько глубокие. Водитель отделался лёгким испугом. Второй водитель тоже имел травмы средней степени тяжести.

— У неё мужик есть?

— Настолько глубоко не копал. Живёт одна. Раньше какое-то время жила с женщиной, поговаривают, что Загорская вообще по девочкам.

— Бред. Это я тебе точно говорю, мы с ней встречались. Она очень даже по мальчикам. По крайней мере, раньше была. Это же не могло поменяться после аварии?

— Ну тебе виднее. То-то ты завёлся сегодня из-за того, что она тебя не узнала.

— Давай дальше.

— Закончила местный университет прикладную математику бакалаврат заочно и несколько курсов по дизайну.

— А деньги у неё откуда, если это не муж?

— Там какая-то старая мутная история. Она сирота. Родители были обеспеченными, она — единственная наследница. Её ещё в детстве обокрал опекун, а теперь она у него всё своё имущество отсудила, и он выплатил ей стомость деньгами. Покровители у неё в полиции хорошие, так что помогли дело раскрутить по полной.

— Вот ты рассказываешь, а у меня в голове не укладывается. Это всё как не о ней. Почему столичный университет, если она училась в провинции? Почему вдруг дизайн? Откуда покровители? Ещё и не помнит меня. Дичь какая-то.

— Может, приложилась головой, и всё с ног на голову перевернулось? Честно, не знаю. Отзывы клиентов о работе их фирмы хорошие. Отец тут копал глубоко, так что твои сомнения беспочвенны.

— Говори уж прямым текстом: облажался я сегодня по полной.

— Есть немного.

— Расскажешь отцу?

— Зачем? Ты сам расскажи, пока кто-то другой не настучал. Чистосердечное признание смягчает наказание.

Муратов ушёл, я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. И всё же, не так плохи мои дела. Встречу я провалил не бесповоротно. В итоге мы всё порешали. И документы необходимые подписали. А Кира убедила меня, что дизайнер из неё куда лучше, чем программист.

Только как теперь вымаливать у неё прощение? Понятно, что ради своего бизнеса она сделала вид, что инцидент исчерпан. Только вот в глазах читалось совершенно другое — не было в них прощения. Но как завоевать её сердце, если она не помнит обо мне ничего хорошего, зато сегодня я вывалил на неё кучу плохого?

Ругал себя последними словами. Ну как можно было наговорить такое девушке, которую безумно любил и заполучить которую было, наверное, моей самой заветной мечтой?

Больше встреч на сегодня запланировано не было. Предупредил секретаря и ушёл в цветочный магазин. Уже входя в пёстрое благоухающее царство, я понял, что не имею представления, какие Кира любит цветы. Решил положиться на собственный вкус. Консультант лишь немного меня направил.

Оформил доставку курьером, опасаясь, что лично у меня может цветы не взять.

Собрался было обратно в офис, но подумал, что уже конец рабочего дня. И ничего страшного не случится, если я подъеду к офису и понаблюдаю, как Кира выйдет и поедет домой. Интересно, возьмёт ли она мои цветы с собой? Может, оставит в офисе? Или вовсе сразу отправила в урну…

Пришлось довольно долго просидеть в машине, неотрывно наблюдая за входом здание. Она вышла, когда я ненадолго выбрался из машины, чтобы перекурить. Нервы превратились в оголённые провода, заизолировать их никак не получалось.

В руках у Киры был мой букет. Она посмотрела прямо перед собой и наши глаза встретились. Произошло короткое замыкание, которое ежесекундно грозилось перерасти в масштабный пожар. Девушка подошла ко мне и проговорила:

— Спасибо за цветы. Но не стоило.

— Вам не понравился букет? Может быть, я не угадал и вам нравятся какие-то конкретные цветы?

— Цветы прекрасны, — она улыбнулась, кажется, впервые за время нашего сегодняшнего общения. — Но мне кажется, вы меня преследуете и пытаетесь выйти за рамки деловых отношений.

— Разве что самую малость. Я пытаюсь загладить свою вину и понравиться вам.

— Понравиться? Вы серьёзно? — она рассмеялась.

— Я понимаю, что облажался сегодня по полной. По правде говоря, я с отцом работаю относительно недавно. И очень нервничаю, что допущу ошибку, которая приведёт потом его к убыткам. Я просмотрел информацию по вашей фирме. Опыта у вас мало. Вдобавок ты и дизайн у меня в голове как-то не сложились. Я не знал, что у тебя провалы в памяти, а твой страх и нежелание меня узнавать, навели меня на мысль, что что-то тут не так. Ну я и решил, что это какой-то заговор против нашей компании. Испугался. И меня понесло, как мальчишку.

Кира меня внимательно слушала.

— Ещё и на тебя разозлился. В прошлой жизни мы встречались, были близки. Я совсем не ожидал, что ты меня не узнаешь.

— В прошлой жизни?

— Фигурально. Я же раньше был Леонов, жил с матерью в провинции. А потом мама умерла, я нашёл отца, стал Сабуровым. Это долгая и грустная история. Вряд ли тебе интересно. В общем, теперь я тут, с новой фамилией и в новой роли. И пока у меня получается не очень, как ты сегодня могла убедиться.

— Желаю научиться держать себя в руках. Всего хорошего.

Она развернулась и пошла к белому "Ярису", припаркованному неподалёку. Пока я решал для себя дилемму: догнать или не догнать, она уже села в машину, завела мотор и выехала с парковки.

Глава 21


Кира


— Рит, это было ужасно. Мой страшный сон в последние годы — встретить кого-то из прошлой жизни, не узнать и обидеть этим. А тут просто бинго!

Мы с подругой сидели на моей кухне и пили чай. Я эмоционально жестикулировала, пытаясь донести до неё свои сегодняшние переживания.

— Он, как вошёл в зал, набросился на меня, схватил за руку, начал что-то говорить. Представляешь? Я его совершенно точно впервые в жизни вижу! Даже не ёкнуло ничего. Абсолютно незнакомый человек! Понятное дело, я перепугалась. И ведь если бы это оказался просто какой-то прохожий, я бы спокойно послала его. Но нет! По закону подлости, от этого человека зависело заключение контракта, который нам необходим, как воздух! Что я должна была делать?

— Мы ведь с тобой обсуждали…

— Так это в теории. В тот момент всё из головы выветрилось! А он разозлился, что я его не узнала. Ты бы его в этот момент видела! И как начал гадости говорить! Что я никакой не дизайнер, что мы аферисты и хотим их подставить. Разве что во всемирном заговоре не обвинил.

— Зато теперь ты знаешь, что дизайном раньше не занималась.

— А какой прок мне от этой информации? Уже сколько лет я живу так, как живу. Привыкла. И мне сто лет не надо знать, что там было в прошлом. Я всё равно ничего не помню, и что бы ни сказали, для меня это пустой звук. Стёрлась моя память под нуль!

— Кира, ты же знаешь, что память не стирается. Просто люди теряют доступ к сохранённой у них в голове информации. И всегда остаётся шанс этот доступ вернуть.

Подруга завела свою вечную пластинку, суть которой сводилась к тому, что нельзя терять надежду всё вспомнить.

— Рита, пробовали уже достаточно. И закрыли эту тему. Не хочу. У меня за три с половиной года накопилось море новых воспоминаний, мне их с головой хватает.

— И то верно, но…

— Так это ещё не всё! В довершение всего он заявил, что я — шлюха, которая не помнит своих клиентов! Я думала, придушу его на месте или, как минимум, по роже съезжу. Еле сдержалась.

— Зря, надо было дать по морде, такое нельзя спускать. Что это за деловое партнёрство, если руководитель компании заказчика позволяет себе подобные оскорбления?

— Так нам очень нужен этот контракт. Ни Коля, ни другие коллеги не виноваты, что я не узнала этого неадеквата, а он взбесился. Мы уже столько сил вложили, губу раскатали. Это наш первый заказ такого масштаба. Самое интересное, что главный у них там нормальный, мы с ним первоначально общались. А это — его сынок, типа заместитель. Такой весь из себя типичный мажор. Когда в голове одна прямая извилина, а вся жизнь покупается на папины деньги. И при этом самомнение зашкаливает.

— Неужели ты, проглотила его выходку?

— Не совсем. Мы решили, что ничего хорошего при таком отношении нам не светит, собрались и уже почти ушли. А он догнал и начал извиняться, просил вернуться. Как в детском саду, честное слово. Разве солидный бизнесмен так себя ведёт? Я вообще в шоке. Как его отец мог послать с нами о чём-то договариваться?

— Вернулись?

— Куда нам деваться? Говорю же, там на кону такие деньги, что нам и не снилось. Да и репутация, сарафанное радио. В общем, провела я презентацию. Конструктивно всё обсудили. Он не один был, весь этот цирк был на глазах у других сотрудников. К счастью, они оказались вменяемые. Часть наших предложений, конечно, запороли. Кое-что переделать договорились. Но приняли много, документы подписали. В итоге всё вышло вполне хорошо, я довольна.

— Хорошо то, что хорошо кончается.

— Ага, если бы на этом всё закончилось! Мы уже выходили из отеля, как этот ненормальный догнал меня и стал уговаривать поужинать с ним, типа заново познакомиться.

— А ты что?

— Ты серьёзно спрашиваешь? Он же хам рафинированный! Я его еле в офисе вытерпела, какой ещё ужин с личными беседами?

— Мало ли. Может, он успокоился и понял, что переборщил?

— Ага, успокоился и понял. Цветочки мне прислал, после работы возле моего офиса поджидал.

— Ничего себе! Да ты его зацепила!

— Ритка, хватит смеяться надо мной.

— Почему смеяться? Ты когда в последний раз на свидание ходила, уже не говоря о чём-то большем?

— Мне сейчас не до этого, как ты не понимаешь? Да и с кем угодно, только не с этим! Мало того, что грязью облил за то, что его царственную персону, видите ли, не вспомнила. Так ещё и связываться с прошлым как-то не тянет. Может, я там была далеко не святая. А так хочется думать о себе только хорошее! Я же вся такая белая и пушистая.

— Так он тебя в прошлом и так знал. И наверняка в курсе всех твоих былых косяков и подвигов. Кстати, могла бы у него поинтересоваться, что да как там было.

— А он мне так правду и скажет. Выдумает какую-то чушь, наврёт с три короба, потешаться надо мной будет, а я как проверю? Ну вот почему я такая везучая? Как только такой перспективный контракт попался, так обязательно ложка дёгтя в бочке мёда должна обнаружиться. Нет уж, никаких ужинов и тем более свиданий. Исключительно деловые отношения. И то, по минимуму.

Сидя с Ритой на кухне, было легко рассуждать. А что делать с букетами, которые курьер стал приносить ежедневно? Мажор оказался упорным и решил взять меня измором?

Первый букет я унесла домой — очень уж он был хорош. Второй поставила в своём кабинете. Третий — в приёмной. Четвёртый уговорила забрать нашего бухгалтера. Когда принесли пятый, возникло острое желание съездить им по физиономии того, кто его прислал. Потому что поиск ёмкостей и поверхностей для ежедневных букетов явно не вписывался в мои планы и требовал времени, которого и так ни на что не хватало.

Увидев из окна кабинета знакомую машину, я взяла несчастный букет, спустилась с ним вниз и решительно подошла к Сабурову-младшему.

— Этот ставить уже негде. Так что забирайте и сами ищите ему место, — заявила, опустив приветствие.

Ткнула ему в грудь цветы, он подхватил их, не дав упасть на землю.

— И тебе добрый день, — отозвался он, улыбнувшись. — Что ж ты не сказала, что у тебя дефицит ваз?

— Вот только не надо мне букеты дарить вместе с вазами! — испугалась я, смекнув, куда он клонил. — Пожалуйста, просто перестаньте мне присылать цветы!

— Ты злишься? Я рад, — мерзавец продолжал улыбаться, а я всё сильнее закипала. — Злость — тоже эмоция, куда лучше безразличия.

Я развернулась и пошла в сторону своей машины. Но Сабуров схватил меня за руку. Вот же дурацкая привычка!

— Кира! Подожди.

— Что вам нужно? Все вопросы, касающиеся нашего сотрудничества, мы уже обсудили.

— Поужинай со мной, пожалуйста.

— Нет.

— Почему?

— Предпочитаю не смешивать личное с работой.

— Хорошо, давай за ужином поговорим о работе.

— А разве у нас остались нерешённые вопросы?

— Например, расскажешь мне, как ты стала дизайнером и совладелицей мебельной фабрики.

— Разве ваша служба безопасности ещё не всех скелетов в моём шкафу перетрясла? Я почти уверена, что даже в корзину с грязным бельём не побрезговали заглянуть.

— Кира, пожалуйста. Я понимаю, что обидел тебя. Но слово — не воробей. Теперь мне его не поймать и не придушить. Помоги мне реабилитироваться.

— Зачем? Вы извинились. На наше сотрудничество ваше хамское поведение, надеюсь, не повлияет. Однако общаться с вами вне работы у меня нет ни малейшего желания. Если вы надеетесь, что я вас вспомню, то должна разочаровать — этого не будет.

— Значит, начнём с чистого листа.

— Не отстанете?

Он отрицательно помотал головой. Какой всё-таки наглый и самоуверенный тип! Неужели в прошлой жизни я была такой неразборчивой дурой, что могла связаться с ним?

— Вы загоняете меня в тупик?

— Именно. Лучше соглашайтесь, — он улыбался так, будто выиграл у меня в какой-то гонке.

— А если нет, то что?

— Если нет, то мне придётся тебя украсть. Слышала про такой восточный обычай?

— Это чтобы калым не платить? Вы вроде не нищий. Неужели такой жадный? Или папа на развлечения денег не даёт?

Сабуров прикрыл на секунду глаза, сделал глубокий вдох.

— Хорошо, ужинать со мной ты не соглашаешься. Неужели после шести вечера не ешь? Фигура вроде позволяет, — сделал удивлённое лицо. — Тогда выбери что угодно другое. Катание на лошадях или на катере по реке? Скалодром? Зоопарк?

И ведь не собирался оставлять меня в покое! Даже любопытно стало, как далеко он мог зайти.

— Давайте прыжок с парашютом. В смысле вы прыгаете, а я внизу за вас болею. Может быть.

Он прищурился и на какое-то время замолчал. Ага, съел? Занервничал? Слабо? То-то же. Представила себе, как прыгать с такой высоты, и передёрнуло от страха. Бррр. Я уж было собралась довольно улыбнуться, мол, нет так нет. Но он ответил:

— Договорились. Когда?

— В субботу.

— А потом пообедаем вместе?

— В смысле если вам удастся удачно приземлиться?

— Не если. А после того, как.

— Я подумаю. Но только вы мне пообещайте, что не будете вспоминать прошлую жизнь. Считайте, что мы с вами впервые встретились несколько дней назад в вашем офисе. Это моё условие. Или так, или никак.

— Хорошо. Надеюсь, жёлтая карточка предусмотрена? На случай, если я вдруг что-то ляпну случайно.

— Неа, сразу красная.

— Жестокая женщина. Тогда и у меня будет просьба.

— Не многовато ли?

— В самый раз. Так вот, ты перестаёшь мне выкать.

— А не рановато, с учётом того, что мы только на днях познакомились?

— Так я вроде пока не о сексе, а всего лишь о более комфортном общении. Хотя… Ой, молчу!

— Ладно, посмотрим, как пойдёт. Теперь я наконец-то могу уже поехать домой?


— Может, всё-таки возьмёшь цветы? Хочешь, я тебе сейчас вазу для них привезу?

— Стоп! Мы же договорились. Никаких ваз! Ладно, давайте их сюда. Придётся ещё одну пластиковую бутылку обрезать для них. Но если она свалится и зальёт мне что-то важное, то вы будете виноваты!

— Ты… ты будешь виноват.

— Что?

— Не вы, а ты.

— Я сказала "посмотрим", а не "да"!

— Как там было? Если дама говорит «нет», это значит «может быть»; если она говорит «может быть», это значит «да»; если она говорит «да», это не дама.

— Господин Сабуров, вы забываетесь.

— Никита. Меня зовут Никита.

— Забавное сочетание имени и фамилии.

— Рассказать?

— Нет-нет, я помню — настоящая фамилия у вас была какая-то русская. Всего хорошего!

— Не настоящая, а первоначальная, по маме.

Это он говорил уже мне вслед, а я быстро стучала каблуками в сторону своего родного Ярика, чтобы наконец-то избавиться от этого навязчивого типа.

Дома, забравшись с ногами в кресло, набрала подруге:

— Ритка, привет. Твой по субботам по-прежнему летает?

— Угу, — пробурчала, явно пытаясь что-то прожевать.

— У меня к нему просьба. Надо скинуть с самолёта одного зарвавшегося мажора. И можно даже не нежничать. А мы с тобой — по традиционному субботнему маршруту, планы не меняются.

Глава 22


Никита


Никогда не был отчаянным. Не понимал приятелей, увлекавшихся банджи-джампингом и прочими экстремальными развлечениями. Считал, что адреналин можно получить и более безопасными способами, например, участием в олимпиадах.

Теперь Кира, как назло, придумала этот прыжок с парашютом. И ведь отказаться было никак нельзя, пришлось соглашаться. Как решиться и прыгнуть вниз — не представлял. Хорошо, что она сказала, что будет болеть за меня внизу. Совсем не хотелось оказаться с ней в самолёте, чтобы она увидела в моих глазах ужас перед прыжком.

В том, что мне будет страшно, я не сомневался. Реально оценивая себя, понимал, что до супергероя мне далеко. Но совсем не хотелось, чтобы любимая девушка об этом догадалась.

Все мужчины чего-то боятся: высоты, собак, неудачи в постели, провала на работе, залёта подружки. Перечень возможных страхов отнюдь не меньший, чем у женщин. Только в обществе почему-то считается, что женщина имеет право бояться, а мужчина — нет.

Можно бесконечно спорить о дискриминации и равенстве. Но раз Кира решила вот так сразу испытать меня на прочность, то мне пришлось выбирать, что сильнее: страх прыгнуть с парашютом или желание завоевать её. Ответ был очевиден, поэтому около десяти часов утра в субботу я подъехал к условленному месту возле аэроклуба.

Погода была ясная, на небе ни облачка. Ни малейшей причины для отмазки не находилось.

Нервничал. Боялся прыгать до колик. Боялся травмироваться при приземлении. Боялся, что Кира заметит мой страх. Боялся, что она будет смеяться надо мной. Но больше всего боялся снова её потерять.

Впрочем, для последнего у меня пока не было оснований. Я её пока даже не завоевал.

Ещё издали заметил белый "Ярис". Вредная девчонка отказалась ехать на моей машине, настояв на том, что доберётся сама. Когда её автомобиль припарковался, я собрал волю в кулак и пошёл навстречу.

Оказалось, что Кира приехала не одна. С ней была симпатичная девушка! Может, прав был Муратов, когда говорил, что она любит девочек? Чёрт знает, что с ней произошло после аварии. Градус волнения поднялся до критической отметки.

— Привет! Знакомьтесь. Рита — моя подруга. А это Никита — тот самый неуравновешенный мажор, о котором я тебе рассказывала, — она подмигнула подруге, и обе расплылись в довольной улыбке.

Да, похоже, я влип. Меня сюда позвали вовсе не на свидание, а в качестве шута горохового, чтобы посмеяться и наказать за нанесённую обиду. Вот же язва!

— Здравствуйте, — подала голос Рита. — Как-то вы не очень похожи на неуравновешенного мажора. Скорее, на зайца.

Она сказала просто: "на зайца", но между строк отчётливо читалось слово "трусливого". И ведь она была права!

Нет уж, я не намерен был это сносить! Я закипел, перед глазами замелькали искры, даже страх куда-то подевался. Но в тот момент, когда я собирался выплюнуть фразу, о которой наверняка потом сто раз пожалею, к нам подошёл молодой мужчина, поцеловал Риту и спросил, обращаясь ко мне:

— Ты будешь сегодня прыгать?

Интуиция кричала мне, что надо отказаться, послать всех к чёрту и валить домой. Но я утвердительно кивнул.

— Окей, тогда идём за мной. Девочки, вы, как обычно?

— Угу, — ответила за двоих Рита.

Уходя, я бросил взгляд на Киру. Она хитро улыбнулась, одними губами прошептала: "Удачи!" и помахала мне ручкой. А мне почудилось, что изо рта высунулся длинный раздвоенный язычок и хищно повторил движение ладони.

Ведь не была она раньше такой стервой! Кто и зачем подменил мою нежную и скромную девочку на эту змею?

Я-то думал, что меня ждёт короткий инструктаж, потом десять минут в самолёте, прыжок — и к обеду я буду свободен. Но не тут-то было. Сперва нужно было пообщаться с врачом и пройти медосмотр. Потом нас собрали в группу и провели инструктаж, который ужасно затянулся. После этого мы начали тренироваться висеть и прыгать.

Время подобралось к обеду, будущих парашютистов повели в столовую. Киры нигде не было видно. Поиздевалась надо мной и слиняла? Оторваться от группы и отправиться на поиски было нереально.

После обеда тренировки продолжились. В какой-то момент мне даже показалось, что сегодня уже никто никуда не полетит и прыгать не будет. Но ближе к вечеру нас всё-таки позвали на посадку.

Перед взлётом инструктор запечатлел наши напряжённые лица и пообещал каждому прислать на память. В группе все были новички. И наверняка они все боялись не меньше меня. Это слегка подбадривало. Но когда самолёт взлетел, меня самым натуральным образом начало трясти. Посмотрев на перекошенные лица соседей, представил свой живописный внешний вид. Нда, сейчас бы кто-то заснял меня и отправил Кире с подружкой, они бы вдоволь посмеялись.

— Ты прыгаешь первым.

Нет! Только не первым! Почему я? За что? Такая паника захлестнула, что готов был инструктору в руку вцепиться и умолять поменять меня с кем-то.

Я сидел возле двери. На высоте сто метров, мне предложили выглянуть вниз. Стало дурно, душа ушла в пятки. Но самолёт продолжал набирать высоту. Я был близок к тому, чтобы отказаться. Но в группе со мной собирались прыгать две девушки. Перед ними было очень стыдно, и я сдержался.

Инструктор подошёл к каждому проверить снаряжение, снял предохранительные шпильки с приборов автоматического раскрытия запасного парашюта и проконтролировал, все ли взялись за кольцо.

Душераздирающе запищала сигнализация, загорелась лампочка. Меня буквально силой подняли, подвели к выходу.

— Смотри вверх!

Я совершил ошибку, опустив глаза вниз, и чуть не потерял сознание от страха. А если… если парашют не раскроется? Если я сделаю что-то не так? Я не хочу умирать! Зачем я пошёл у Киры на поводу?

— Приготовиться! Пошёл!

Видимо, я замешкался, потому что инструктор пнул меня, и я оказался в небе. Было очень холодно. Лихорадочно вспоминал, что теперь нужно делать. Начал отсчитывать три секунды, как учили: пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три. Дёрнул кольцо.

Почти сразу меня тоже дёрнуло. Парашют раскрылся, но оказалось, что стропы закрутились. Нас предупреждали, что в такой ситуации надо повертеться, чтобы распутаться, но в первый момент меня парализовал ужас, и я не сразу смог сконцентрироваться и вспомнить наставления инструктора. Жить хотелось, организм включил какую-то резервную систему, она реанимировала мозг, и я начал действовать по инструкции. И даже не забыл вовремя вытянуть верёвочку, чтобы не раскрылся запасной парашют.

Ощущения, конечно, были невероятные, непередаваемые, обалденные. Наверное, если мне придётся прыгать снова, будет не так страшно и удастся полноценно ощутить этот кайф.

Но пока мне очень давили ремни, причиняя сильный дискомфорт, я нервничал из-за предстоящего приземления. Лишь оказавшись на земле, я смог выдохнуть, и меня начало понемногу отпускать.

Остальные участники тоже приземлились благополучно. Собрав парашюты, мы погрузились в машину и поехали к месту вылета обратно в аэроклуб. Время перевалило за семь вечера. Стал выглядывать Киру. Не сомневался, что она свалила, бросив меня тут.

Но ошибся. Кира меня ждала! Ещё и улыбалась! Настроение сразу резко поднялось. Особенно когда я не увидел рядом с ней подругу.

— Ну что, идём ужинать? — казалось, я готов был съесть целого быка.

— Неа.

— Но мы же договаривались!

— Договор был на обед.

— Но я и предположить не мог, что проторчу тут целый день!

— А я после шести не ем, забыл?

Совершенно определённо эта девчонка решила свести меня с ума.

— Издеваешься, да?

— Почему же?

— Ты ведь знала, что я тут проторчу до вечера и что ты никуда со мной не пойдёшь?

— Возможно, — хитро улыбнулась.

Безумно хотелось её придушить, но ещё больше — поцеловать.

— Хорошо, я понял. После шести ты не ешь. А что делаешь?

Она пожала плечами.

— Разное. Как когда.

— И что ты собираешься делать сегодня?

— Домой поеду. Буду видео смотреть, как ты выпрыгивал из самолёта. Как раз прислали.

Я заскрипел зубами. Меня в самолёте кто-то снимал? Я так волновался, что даже не заметил. Это была катастрофа!

— Посмотрим вместе? — это было очень сомнительное предложение, но от безысходности я его озвучил.

— Уверен?

О, я как раз был уверен в обратном. Мне совсем не хотелось смотреть на свой позор, а ещё больше не хотелось, чтобы его видела Кира.

— Если другого варианта провести время с тобой нет, то придётся.

— Только домой к себе я тебя не приглашу, не надейся. Можем посмотреть в машине.

— Может, всё-таки поедем где-то поедим, а потом посмотрим? Честно говоря, я ужасно голодный. Нас там кормили чем-то под названием "комплексный обед", но это было так давно, что мой желудок уже забыл о нём.

Кира молчала и, прищурившись, смотрела мне в глаза. Что она там пыталась прочесть?

Я плавился под её взглядом. Даже не верилось, что она тут, рядом со мной, что можно протянуть руку и дотронуться. Но дотрагиваться было опасно — слишком велик риск нарваться на агрессию.

Она была холодной ледышкой, вдобавок колючей, как ёж. И я был готов колоться о её иголки столько, сколько понадобится, чтобы из ёжика Кира превратилась в ласковую кошечку.

— Нет, ужинать я с тобой не пойду. А вот посмеяться над видео — с удовольствием.

— Нравится издеваться над людьми?

— Нет, наоборот, терпеть не могу. Но ты сам нарываешься. Думать надо было, когда соглашался прыгать с парашютом.

— Наверное, я тебе даже благодарен, сам бы я никогда на это не решился. А так — чувствую себя покорителем облаков. Ощущения супер! Давай на следующих выходных прыгнем вместе?

— Не-не, такие развлечения не для меня.

— Я до сегодняшнего дня тоже думал, что никакая сила не заставит меня совершить это безумие.

— Ничего себе! Это я на тебя так влияю? Супер. Надо будет подумать, на что ещё тебя раскрутить. Кстати, как ты относишься к видео в ютубе? Интересно, сколько просмотров наберёт твой сегодняшний подвиг?


— Нет, ты не сделаешь этого! — одно дело посмеяться в узком кругу, и совсем иное — выставить мой позор на всеобщее обозрение!

— Почему же? Мне кажется, это — очень весело.

— Кира! Имей совесть!

— А я что? Я вообще белая и пушистая. Ты первый начал.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Чтобы ты оставил меня в покое. Не присылал букетов, не маячил возле офиса, не зазывал меня на ужин. Исключительно деловые отношения.

— Я тебе настолько неприятен?

— А ты сам как думаешь?

— Я признаю, что облажался и очень тебя обидел. Но я готов на многое, чтобы реабилитироваться.

— Зачем? Что тебе от меня нужно?

— Ты нужна. Прощение твоё искреннее. Дай мне, пожалуйста, шанс. Согласись со мной встречаться. Давай попробуем начать с чистого листа.

— Ты слишком много хочешь. Твои желания прямо противоположны моим. Так что гуд бай.

— А как же видео?

— Посмотришь его на ютубе. Я пришлю ссылку.

Кира развернулась и торопливо пошла к своей машине. Вот и поговорили.

Глава 23


Кира


— Смотри, смотри, какое у него тут лицо! Мальчику-то памперс не помешает.

Я крутила видео уже пятый раз, и мне былобезумно смешно. Наглец, посмевший вылить на меня прилюдно тонну грязи, выглядел тут беспомощным растерянным мальчишкой, отчаянно боровшимся со своим страхом.

— Да ладно тебе, Кир, ну все такие же перепуганные. Сама попробуй прыгни и посмотри на своё лицо.

— А я знаю заранее, что мне будет страшно, потому и не прыгаю. Нечего было вестись на это, если трус. Видела бы ты его лицо, когда он на меня в офисе накинулся. Такой апломб, такая злоба. И куда оно тут делось? Вон — в штаны чуть не наложил с перепугу.

— Да ладно тебе. Нормально он себя вёл. Не ныл, не истерил, прыгнул. Кому не бывает страшно? Главное — со своим страхом он справился. Молодец.

Рита его выгораживала? С какой стати? Он меня так унизил и оскорбил, а она, вместо того, чтобы порадоваться, как ловко я ему отомстила, приняла его сторону? Что за чёрт?

— Так он не сам прыгнул! Его вытолкали, пока он делал вид, что собирается с мужеством, и тормозил всю группу. И вообще, что ты его защищаешь? Ты моя подруга или кто?

— Не преувеличивай. Вовсе я его не защищаю, просто пытаюсь быть объективной.

И где тут её объективность? Она — моя подруга. Значит, должна меня поддерживать!

— Предлагаю сделать его звездой ютуба. Подпишем: "Бизнесмен Никита Сабуров храбро нападает только на беззащитных женщин, а с парашютом прыгает в памперсе".

По-моему, очень смешно, но ей почему-то не понравилось. Рита нахмурила лицо и покрутила указательным пальцем у виска.

— Кира, ты серьёзно собираешься выложить это видео на всеобщее обозрение?

— А что? Смешно ведь. Ой, Ритка, ты такая скучная. Да не собираюсь я никуда это выкладывать. Уже и подразнить его нельзя, что ли? — было ужасно обидно, что подруга меня не поддержала.

— Мне кажется, ты слишком далеко зашла в желании наказать его. Пора бы уже остановиться. Ведёшь себя, как последняя стерва.

— Не могу я остановиться. Только вижу его — и меня несёт.

И правда. Вчера почувствовала какое-то помутнение. И всё — будто бес вселился в меня.

— Ты ужинать с ним почему не пошла? Собиралась ведь.

— Не знаю. Как-то не смогла настроиться и сбежала.

— Только не говори, что он тебе совсем не нравится.

Ритка, конечно, как всегда, видела меня насквозь. И от этого периодически становилось не по себе.

— Нравится, даже слишком. Это-то меня и пугает.

— Почему пугает? Интересный ведь парень. И на тебя запал, однозначно.

— Да потому что он знал меня в прошлом! — выпалила эту фразу гораздо громче, чем следовало. — И, судя по всему, слишком близко знал. Если бы я с ним только сейчас познакомилась, то это одно дело. А так — не могу!

— Успокойся. Ну и что, что он знал тебя?

— Мы же уже обсуждали! Я боюсь! Мне некомфортно! Это нечестно по отношению ко мне! Я так не могу! Понимаешь? Новая жизнь должна быть новой… А от старой я постоянно жду подвоха.

Вся моя весёлость куда-то делась. Настроение упало до нулевой отметки.

— Рита, ну почему это случилось со мной? За что? Неужели я успела так нагрешить в прошлом, что судьба решила наказать меня?

Расплакалась. Глупо, конечно. Но иногда накрывало.

— Кирюш, перестань. Всё же у тебя сейчас хорошо. Ну не хочешь с Сабуровым встречаться — не встречайся.

— Я хочууу! — наверняка со стороны я сейчас была похожа на капризного ребёнка.

— Ты хочешь, он хочет. В чём проблема? Ищи компромисс.

— Не могууу. Я его боюююсь.

— Он тоже боялся прыгать, но прыгнул. И тебе придётся избавиться от страха.

— Рита, я правда, веду себя, как стерва?

— Есть немного. Просто реши, готова ли ты дать ему шанс. И не изводи его больше. Ни один мужчина не будет долго терпеть такие выходки. Нет никакой катастрофы, что он знал тебя прошлую. Если он ухаживает за тобой в настоящем, значит, ты и тогда была на высоте.

— Рита, а вдруг… — но подруга не дала мне продолжить нытьё.

— Не думай об этом. "Вдруг" может быть что угодно. Просто расслабься и попробуй. Он же тебя не замуж зовёт.

— Я не могу довериться ему, понимаешь? Ощущение, что он для меня — источник опасности.

— Ты должна побороть свой страх и прыгнуть. Он для тебя — прыгнул. И ты для себя тоже смоги.

Я уже почти созрела последовать совету подруги и попробовать, но Никита исчез, как сквозь землю провалился. Больше цветов не присылал, не караулил меня под офисом. Будто и не было ничего.

Я именно этого и хотела? Тогда почему время от времени с грустью поглядывала в окно туда, где в предыдущие дни стояла его машина?

Никита обиделся. Эта простая мысль пришла в голову не сразу. Но чем больше я вспоминала события в аэроклубе и Ритины комментарии, тем неприятнее становилось на душе. Как-то не хотелось признавать, что вела себя некрасиво.

Работа не оставляла время на меланхолию. У нас по-прежнему оставалась неутверждённой часть проектов интерьера отеля. Да и другие заказы требовали много внимания. Поэтому, приходилось задвигать душевные терзания подальше и с головой погружаться в дизайн.

На очередную встречу в "Крылья" ехала с небольшим волнением. Как на сей раз примут наши предложения? Много ли запорют? Будет ли присутствовать Сабуров-младший и если да, то как себя поведёт? И как мне с ним себя вести?

Коля не поехал, мы были втроём со вторым дизайнером и помощницей. Когда поднялись в знакомый уже зал переговоров, мандраж усилился. Никита кивнул нам всем в знак приветствия, никак не выделив меня из группы коллег. Точно — обиделся. Кивнула в ответ и улыбнулась.

Стоило включить ноутбук и начать презентацию, как я полностью увлеклась работой и все посторонние мысли разбежались без оглядки. Пока демонстрировала наши предложения, Никита буквально поедал меня взглядом. Однако в тот момент я была поглощена эскизами, сроками и материалами. Не могла отвлекаться, не хотела думать о нём. Всё — позже. Главное — работа. Я — робот.

Конечно, не обошлось без замечаний. Нам снова вернули часть проектов на доработку, но большинство утвердили. Обсудили с подрядчиками вопросы отделки помещений. Начать работы планировалось через месяц, в течение которого предстояло закончить с утверждением дизайна и закупить необходимые материалы.

Когда все вопросы были решены и встреча окончена, Сабуров сухо попрощался со всеми и быстро удалился. Огорчилась. Ожидала чего-то другого?

Что ни случается — всё к лучшему. Значит, не судьба. Подняла повыше голову, улыбнулась коллегам и отправилась на парковку. Издали нажала на сигнализацию, хотелось поскорее забраться в салон, стянуть с себя маску робота и превратиться в обычную двадцатитрёхлетнюю девчонку. Ярик приветливо моргнул мне фарами.

Когда до двери оставался всего один шаг, а рука потянулась к ручке, рядом неожиданно нарисовался Сабуров.

— Привет.

Что он тут забыл? По его выражению лица трудно было распознать намерения.

— Здоровались уже, — мозг подсознательно включил подозрительность — мою непременную спутницу в новой жизни.

- Поехали со мной в субботу в конный клуб? Я в скачках участвую. Будешь за меня болеть.

— Ты? В скачках? — слабо вязался у меня его образ с жокеем. — На лошадях?

— Да. Ты ездила когда-то верхом?

— Нет, не приходилось, — ответила неуверенно. А вдруг в прошлой жизни ездила?

— Значит, можем приехать пораньше, покатаешься с инструктором.

Никита сумел меня удивить. Предложение было необычным и заманчивым, будоражило любопытство.

— Давай попробуем, — мой голос звучал не очень решительно. Сабуров расценил это по-своему.

— Не бойся, с лошади ты не упадёшь. Если что, инструктор тебя подстрахует.

— Я и не боюсь, просто неожиданно как-то.

Я всё-таки открыла дверцу и забралась на сидение.

— В субботу утром я заеду. Надеюсь, ты не против поездки в моей машине?

С ним в машине? Вдвоём? В воздухе появились панические нотки. Вдохнув его, я заволновалась ещё сильнее. Но ехать двумя машинами было бы совсем глупо, пришлось соглашаться.

Сабуров явно на меня плохо влиял. После разговора с ним душа превратилась в винегрет, будто её мелко нашинковали и как следует перемешали.

Страшно. Ощущение, словно земля под ногами превращалась в зыбучий песок. Но Рита права — нужно было брать себя в руки и воевать со своими страхами.

Встретиться с человеком из прошлого — стресс, вызывающий потребность бежать от него подальше. А когда этот человек нравится — стресс вдвойне. "Сбежать нельзя остаться". И где поставить запятую?

В субботу Сабуров заехал за мной и мы отправились за город. В машине ехали молча. Я делала вид, что увлечённо разглядываю пейзажи за окном. Никита мне не мешал.

Когда прибыли на место, первым делом пошли в конюшню посмотреть на лошадей. Они оказались намного выше, чем я их себе представляла! Но такие красивые животные!

В полдень у меня был назначен урок с инструктором. С опаской вошла в манеж. Девушка уже ждала меня. Уловив моё состояние, она попыталась меня успокоить:

— Не волнуйтесь. Ягода — наша самая спокойная лошадка, мы и деток на ней катаем.

Могла ли я быть уверена, что она меня не обманывает? А если Никита специально подговорил её, чтобы подсунуть мне норовистого коня? Вдруг я сяду в седло, а он меня тут же скинет на землю?

Тем не менее, после короткого инструктажа я забралась в седло. Ягода и впрямь оказалась спокойной, зря я волновалась. Но ощущения были странные. Сначала никак не удавалось поймать равновесие и удерживать баланс. Каждое движение лошади казалось экстремальным и пугающим. Спина ныла от перенапряжения. Но в конечном итоге мне удалось найти нужное положение — и езда верхом начала доставлять удовольствие. Мы даже рискнули выбраться за пределы манежа и прогуляться вдоль ближайшего леса.

Сабуров в седле явно чувствовал себя, как рыба в воде. То ли это было заложено в нём генетически, то ли он много времени проводил на коне, но смотреть на него было сплошным удовольствием. Он, словно почувствовав на себе мои восторженные взгляды, норовил выпендриться. А я не могла отвести от него глаз. Он был совершенен!

Некстати в голову прокралась мысль: скольких девушек он сюда привозил? Она мне совсем не понравилась. Неужели это ревность?

После прогулки мы пообедали и немного побродили по окрестностям. С непривычки ноги гудели, и я мечтала лишь о том, чтобы где-нибудь присесть. Никита же был полон сил и энергии. Усадив меня наконец на трибуне для зрителей, отправился готовиться к забегу.

Я ничего не понимала в скачках. Сабуров пытался мне объяснить основную терминологию, но она почему-то плохо удерживалась в голове. По дистанции были расставлены барьеры, с виду похожие на невысокие кусты. На трибунах было довольно много зрителей. Все нетерпеливо ждали начала.

Наконец двери открылись, ударил гонг — и лошади побежали, взмывая над препятствиями. Зрелище завораживало. Болельщики возбуждённо кричали, подбадривая жокеев. Я тоже болела за Никиту, но стеснялась громко кричать. Сложила руки на груди и вытянула шею, неотрывно следя за Сабуровым.

Очень хотелось, чтобы он выиграл! Но увы, его лошадь финишировала второй. Впрочем, он совсем не огорчился или не подал виду.

Большая часть участников оказались его друзьями. Когда всё закончилось, нас ждал банкет в местном ресторане.

— Никита, я совершенно не одета для ресторана!

— Не бери в голову, тут особый ресторан, сюда не приходят в платьях. Идём.

И всё равно я чувствовала себя не в своей тарелке.

Сабуров подвёл меня к группе мужчин и женщин возле входа в ресторан. Они что-то оживлённо обсуждали.

— Дамы и господа, знакомьтесь. Моя девушка Кира. Прошу любить и жаловать. Она сегодня тут впервые, немного стесняется.

— Никита, ты перегибаешь палку! — зашипела я ему на ухо, слегка пнув в бок. — С каких это пор я твоя девушка?

— С сегодняшнего дня, — он обхватил рукой меня за талию и притянул к себе.

— А ты, оказывается, тот ещё нахал.

— Да, помню, я — неуравновешенный мажор. Будешь меня уравновешивать?

— А если я скажу "нет"?

— Тогда я тебя украду, прикую к батарее и не выпущу, пока не скажешь "да".

Глава 24


Домой возвращались в тишине. Очень устала. Эмоции не помещались в теле. Внутри всё кипело, бурлило, искрило.

Короткий жизненный опыт не помогал организму справиться с этим ураганом.

Весь вечер Никита не выпускал меня из рук. Места его прикосновений горели огнём. На талии, спине, коленях. Одежда, казалось, была прожжена до дыр. Жар от его дыхания до сих пор чувствовался на шее, ушах, макушке. Острота ощущений резала меня на части.

Я плавилась. Сходила с ума. Хотелось ещё. Чтобы не отпускал, чтобы не убирал раскалённых рук.

Но страшно. Довериться. Перестать ждать подвоха. Расслабиться. Пустить в душу.

Машина плавно остановилась. Никита нарушил тишину:

— Я бы очень хотел напроситься на кофе.

— Кофе по ночам пить вредно, — ляпнула первое, что пришло в голову.

Голос дрожал. Ураган в груди стремительно закручивался в торнадо, вызывая панику. Мне из него не выбраться!

— Ты права, его пьют по утрам, когда ночь заканчивается, — Никита улыбнулся, но ничуть не разрядил обстановку.

Я хотела продолжения. Но была не готова. Мне нужна была передышка. Слишком много сегодня эмоций. Ещё чуть-чуть — и они меня сожгут заживо.

— В другой раз, — прозвучало умоляюще и не убедительно.

— Кира…

Наши глаза встретились. Между нами словно пропустили ток.

— Я ждал четыре года. Подожду ещё. Хочу, чтобы ты осознанно выбрала меня. И осталась со мной навсегда.

Прошлое пугало. Между нами случилось что-то, причинявшее ему боль даже сейчас. Я чувствовала её, но вспомнить, что тогда произошло, не могла и не хотела.

— Никита, мне пора. Спасибо за сегодняшний день. Было очень здорово.

Я не убегала от него. Наоборот, во мне словно включился тормоз, который не давал делать резких движений. Вышла из машины, подав Сабурову руку. Он обхватил меня, притянул к себе и прошептал:

— Кира, если я тебя сейчас поцелую, то не смогу уехать. Пожалуйста, оттолкни меня.

Я не хотела его отпускать. Хотела поцелуя. Мечтала о нём. Душа дразнилась, щекоча меня изнутри, опускаясь по животу всё ниже. Желания становились всё более неприличными.

— Не получается тебя оттолкнуть, — ответила ему тоже шёпотом. — Пожалуйста, уходи сам.

Сколько мы так простояли, прижавшись друг к другу? То ли мгновение, то ли целую вечность.

Вдруг Никита дёрнулся куда-то в сторону. Послышался щелчок открывания двери. Приподнял меня над землёй, усадил на переднее сидение. Всё произошло настолько быстро, что я даже среагировать не успела. Отмерла, когда он завёл мотор и машина резко стала набирать скорость.

— Что ты делаешь? Куда меня везёшь?

— Я тебя ворую, — ответил спокойно, даже как-то отрешённо. — Не могу тебя сейчас отпустить.

Минуту назад я не решалась его оттолкнуть, но теперь испугалась.

— Никита, я боюсь тебя такого! Верни меня, пожалуйста, домой!

— Кира, помолчи сейчас. Не отвлекай меня от дороги.

Я притихла. Судьба научила меня водить предельно аккуратно. Лучше оказаться пристёгнутой к батарее, чем на кладбище.

Ехали мы недолго. Завернули к современному высотному дому, миновали шлагбаум и спустились в подземный паркинг.

Когда остановились, Никита выскочил из машины, открыл передо мной дверь и потянул наружу.

— Я буду кричать. Верни меня немедленно домой!

— Кричи, — сказал он спокойно и тут же накрыл мой рот своими губами.

Я сдалась сразу. Противный голос в голове читал мне нотации о том, что приличные девушки на первом же свидании не едут к парню домой и не позволяют себя воровать. Что Сабуров подозрительно похож на одержимого маньяка и представляет для меня опасность. Я не хотела это слушать и отмахивалась.

Сходила с ума. Меня тянуло к Никите так сильно, что часть меня ликовала и радовалась происходящему. Другая же забилась в угол и трусливо умоляла немедленно остановить его и бежать-бежать-бежать.

— Сама пойдёшь? Или понести?

— Никита, пожалуйста. Я не могу так. Я тебя совсем не знаю. Ты меня пугаешь!

— Клянусь, я не обижу и не сделаю ничего против твоей воли.

— Ты уже привёз меня сюда против воли! — я была на грани истерики. — Какого чёрта ты себе позволяешь?

— Кира… пожалуйста. Идём, — в голосе слышался надрыв. Никиту трясло ничуть не меньше, чем меня.

Сабуров потянул меня за руку, но я не сдвинулась с места. Тогда он сделал шаг назад и, подхватив меня, как маленькую, прижал к себе.

— Никита, мне страшно. Пожалуйста, отпусти.

— Верь мне, очень прошу. Я никогда не обижу тебя. Я для тебя всё… Если не захочешь, ничего не будет. Просто останься сегодня у меня. Не могу тебя отпустить, — бормотал мне на ухо, будто был не в себе.

— Ты сошёл с ума! — мы подошли к лифту, волнение накатывало волнами и усиливалось. — Поставь меня немедленно!

Никита молчал, лишь сильнее прижимал и тяжело дышал.

Выйдя из лифта, наконец отпустил меня, чтобы достать ключи и открыть квартиру. У меня ещё оставался шанс сбежать. Но я стояла, как приклеенная, а потом сделала шаг через порог.

Дверь захлопнулась. Вот я и попалась в ловушку. А вдруг он и вправду сумасшедший?

— Проходи, пожалуйста. Чувствуй себя, как дома, — Никита говорил намного спокойнее, чем несколько минут назад.

Оглянулась по сторонам. Над интерьером потрудился хороший дизайнер. Даже придраться было не к чему. Типичное мужское жильё. Но не безжизненное, как это иногда бывает, а вполне обжитое.

— Прости, что вот так привёз к себе. Не удержался. Иди сюда, — обхватил меня, провёл рукой по спине, сжал ягодицу. — Не трясись. Я понимаю, что ты меня не помнишь. И я дал слово, что не буду говорить с тобой о прошлом. Но хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Все эти годы люблю. Пытался забыть — и не смог.

— Никита, ты меня пугаешь. Зачем я сейчас тут? Почему так?

— Идиот потому что. Потемнение нашло, с катушек слетел. Прости.

— Отвезёшь меня домой?

— Поздно уже. Останься, пожалуйста, — он просил, а мне казалось, что приказывал.

Сабуров не позволял мне отстраниться, вынуждая зарыться лицом ему в грудь.

— Ну же, перестань дрожать, — он был совсем близко. Его шёпот задевал во мне невидимые струнки, и душа снова начала дразнить меня щекоткой, — прости, если я тебя напугал.

Страх почти рассеялся. Желания сопротивляться не было.

Никита прикоснулся к моим губам сначала осторожно, потом углубил поцелуй, и я потерялась во времени и пространстве.

Пришла в себя от ослепительной вспышки острых ощущений. Кричала, царапала мужские плечи. Он шептал мне, что любит. Как молнией ударило: всё это со мной уже было. Такой же ослепительный оргазм, шёпот и эти слова.

Всего лишь смутное чувство, но оно настолько потрясло меня, что я выпалила:

— Кажется, я тоже тебя люблю.

Уснули на рассвете. Наше утро началось в полдень, но оторваться друг от друга оказалось совсем непросто.

Поздно вечером я наконец попала домой. Никита привёз меня, проводил до квартиры и нехотя удалился.

Мышцы лица болели. Никогда ещё я не целовалась так много. Между ног слегка саднило. При этом чувствовала себя невероятно счастливой. Сутки в постели оказались лучшим лекарством от страха и неуверенности.

Откуда взялось ощущение, что я нашла свою половинку?

— Ритка, я влюбилась, — мечтательно зажмурилась, делясь с подругой впечатлениями о выходных. — Он такой, такой… фантастический!

Она в ответ только снисходительно улыбалась.

— Представляешь, как и грозился, украл меня. Взвалил на плечо и уволок в свою берлогу! Я так перепугалась сначала, думала, он — сумасшедший! Вёл себя странно, будто маньяк. А потом… всё было замечательно…

— Он тебе рассказал о вашем прошлом?

— Ой, нет, это табу. Не хочу даже думать. Хотя в момент оргазма я вот прямо почувствовала, что всё это со мной уже было.

— Делай выводы. Хороший секс полезен не только для общего здоровья и настроения, но и для возвращения памяти.

— "Хороший" — слишком слабая характеристика для нашего секса. Это что-то запредельно-невероятное! Пока я ещё не накувыркала себе все воспоминания и могу сравнивать лишь со скромным опытом последних трёх лет. Но поверь, всё, что было раньше, и в подмётки не годится. Небо и земля.

— Смотри, ты и глазом не моргнёшь, как Сабуров тебя окрутит, превратит в домашнюю клушу. Будешь ему пироги печь да детей рожать, — подруга смеялась, а мне было совсем не смешно. Роль домохозяйки не вписывалась в мои планы. А с его напором Риткина шутка вполне могла стать реальностью.

Год назад мой бывший заявил, что хочет быть со мной, а не с моей работой, и отправился искать себе безработную бизнес-леди. Помахала ему рукой, искренне пожелала удачи и с головой погрузилась в очередной проект.

Я опасалась снова наступить на те же грабли. Душу и время приходилось аккуратно распределять между любимым мужчиной и фабрикой.

Никита удивил. На первый маленький "юбилей" наших отношений преподнёс мне сюрприз — организовал поездку в Милан на самую крупную в мире мебельную выставку. Обычно на ней представляли последние новинки мебели и дизайна из разных стран мира. Оказаться там было моей давней мечтой.

Я готова была бродить по экспозициям двадцать четыре часа в сутки. Любимый это понимал и не пытался вытянуть из моего персонального рая. Лишь обойдя всё не по одному разу, я смогла переключить внимание на что-то другое и посмотреть вокруг.

Сабуров нанял экскурсовода, который два дня водил нас в обход стандартных туристических маршрутов по самым романтическим закоулкам деловой столицы Италии.

Мы провели фантастическую неделю, полную новой информации, впечатлений, любви и безудержного секса.

Можно ли быть ещё счастливее?

После возвращения домой Никита начал настаивать на переезде к нему. Он недвусмысленно очертил свои планы на меня и совместное будущее. Я с трудом принимала его напор, наши отношения развивались слишком стремительно. Но плыла по течению — всё было слишком хорошо, чтобы чему-то противиться.

Ещё до Милана большинство ночей я и так проводила в квартире Сабурова, а постоянные поездки домой, чтобы переодеться или взять необходимые вещи, отнимали время и нервировали. Я пообещала принять решения после местной мебельной выставки. Мы участвовали в ней не впервые, но каждый раз готовились к мероприятию так, будто к главному событию в жизни.

Наша фабрика была в тренде. О нас говорили, нам заказывали индивидуальные проекты. И мы не собирались останавливаться на достигнутом, строили наполеоновские планы по расширению. И выставка представлялась нам очередной ступенькой к Олимпу.

Выставочные павильоны наводнились людьми. Представители крупного и малого бизнеса, промышленники, дизайнеры, торговые агенты и обычные горожане бродили в одиночку и небольшими группами.

К вечеру первого дня я оказалась эмоционально истощена. Слишком много внутренней энергии вложила в мероприятие, не рассчитав свои силы. Но когда к нам подошли несколько хорошо одетых мужчин, которые негромко о чём-то спорили, я натянула дежурную улыбку и приветливо поздоровалась.

Глава 25


Что испытывает человек, когда его бьёт молния? Удар, вспышку, остановку сердца?

Кажется, именно это произошло со мной. В какой момент? Когда он поздоровался? Посмотрел мне в глаза? Или удивлённо произнёс:

— Кира?

Голову противно сжало, стало нехорошо. Перед глазами мелькали яркие вспышки. Я вспомнила! Не было сомнений, что я узнала его!

— Кирилл?

— Так это ты — Загорская?

Я улыбнулась и растерянно кивнула. Пока он говорил, в голове всплывали обрывки воспоминаний.

— Ничё себе. Высоко взлетела. Ты же вроде училась на программиста? И вдруг — дизайнер, ещё и владелица фабрики. Неожиданно.

— Дизайн оказался интереснее программирования.

— Замужем?

— Пока нет.

— А ты изменилась. Такая красотка стала!

Кирилл рассматривал меня очень заинтересованно. Я хорошо знала этот мужской взгляд.

Один из спутников что-то шепнул ему на ухо.

— Извини, я должен идти. Сегодня у меня ещё ужин с деловыми партнёрами. Может, завтра встретимся, сходим куда-то, тряхнём стариной? — он заговорщицки подмигнул мне.

— Можно. Только я тут буду до закрытия.

— Окей, договорились, я заеду к концу дня.

Стоило им уйти, я опустилась на стул и сжала голову руками. Как нестерпимо она разболелась!

— Кира, с тобой всё в порядке? Помощь нужна? — Коля сразу заметил моё состояние.

— Налей мне водички, пожалуйста. И подай сумку, она лежит на стуле в углу.

Он быстро сделал всё, как я просила. Достала и выпила таблетку. Прикрыла глаза, ожидая, когда лекарство начнёт действовать.

Забыла, когда в последний раз у меня была такая головная боль. Надо записаться на приём к врачу — давно я не проходила обследование.

Остаток времени до закрытия выставки прошёл как в тумане. Таблетка помогла, голова почти отпустила. Но перед глазами всплывали всё новые и новые обрывки из прошлого. Я тщетно пыталась выстроить из них единую картину.

Мучилась вопросом, стоит ли рассказывать Никите о Кирилле. Если мои воспоминания не обманывали, то выбор я когда-то уже сделала. И он меня совершенно сбивал с толку.

Никиту я не любила? Он мне нравился, мы встречались, но любви не было?

А от Кирилла я ждала ребёнка, мы собирались с ним пожениться? И теперь я должна вернуться к нему?

После работы поехала домой. Нужно было всё обдумать и принять важное решение.

Внутренности разрывало от дилеммы. Старые чувства наслоились на новые, густо приправленные соусом из забытых эмоций. Это дезориентировало. Во мне оказалось два сердца, две души, два мозга — два разных человека, которые спорили между собой, не желая ни в чём уступать. Я наблюдала за ними и паниковала.

Позвонила Рите, но она оказалась вне зоны.

А воспоминания сыпались на меня всё новыми обрывками, убеждая, что я обязана дать Кириллу шанс.

В обеденный перерыв приехал Никита и увёл меня в соседний ресторан перекусить. Не сказать ему, что я собиралась на свидание с Кириллом, казалось неправильным. Нужно признаться, что ко мне вернулась память. Он переживал, что я не помнила его, и наверняка будет рад за меня.

— Никита, я должна тебе кое-что рассказать.

Я очень волновалась, зная его импульсивность и заранее готовя себя к бурной реакции.

— Вчера на выставке я встретила Кирилла.

— И?

— Я узнала его. И многое вспомнила.

— Это чудесная новость! Мне, конечно, немного обидно, что именно он помог тебе вернуть память. Но главное — результат.

Никита обрадовался?

— Кирилл пригласил меня сегодня на свидание. И я согласилась.

— Что? Кира, погоди. Как это согласилась? Ты — моя девушка. Ходить на свидание с другими мужчинами — это как-то неправильно, если не сказать хуже.

— Никита, послушай. Я понимаю, что нас с тобой сейчас связывают отношения и некоторые обязательства, но он был моим женихом, мы любили друг друга, ждали ребёнка! И я не уверена, что не люблю его сейчас.

— Кира, вчера ещё ты говорила, что любишь меня. Что изменилось? Ну встретила ты своего бывшего. Как это касается наших с тобой нынешних отношений?

— Пойми, эти воспоминания во мне всё перевернули! Я не только события вспомнила, но и свои чувства. И теперь я как будто состою из двух разных людей, не понимаю, кого люблю на самом деле!

— И что прикажешь делать мне? Отдать тебя Лазареву, чтобы ты потрахалась с ним и поняла, кто из нас тебе больше по душе? Ты вообще понимаешь, что это идиотизм?

— Никита, ну попробуй поставить себя на моё место. Я прожила почти четыре года, не помня ни себя, ни родителей, ни свою прошлую жизнь. Как в вакууме. А теперь память стала возвращаться вместе с чувствами, отношением к разным людям. Я будто оживать стала.


— Я правильно понимаю, что теперь ты хочешь отказаться от этих четырёх лет в угоду прошлому?

— Нет, не совсем так!

— А как? Давай, откажись от фабрики, от своей работы, вернись к программированию. Ведь вместе с памятью к тебе вернутся и забытые профессиональные навыки! Раньше же ты любила программировать! Давай, забудь о том, чем ты любишь заниматься сейчас!

— Да ну что ты такое говоришь? Это же совсем другое!

— Чем другое? Почему? Всё логично. Если ты хочешь променять меня на Лазарева только потому, что ты когда-то его любила…

— Да ты сам говорил, что любил меня раньше, и все эти годы любил, и теперь любишь! Так почему ты думаешь, что я не могла любить его все эти годы, просто не знать об этом?

— Кира, послушай, что ты несёшь! Как можно любить и не знать?

— Я не знаю! Не знаю! Не понимаю! Не могу разобраться в себе, в своих чувствах! — наверняка со стороны я выглядела истеричкой, но внутри я и вправду билась в истерике, меня возмущало то, что Никита никак не хотел меня понять.

— Так может, не стоит пока пороть горячку и бежать в объятия Лазарева? Успокойся, проанализируй всё. А потом примешь решение. Хочешь, мы некоторое время не будем видеться, чтобы наши отношения не отвлекали тебя от размышлений?

— Я хочу сегодня встретиться с Кириллом, чтобы разобраться в себе и понять, вижу ли я нас с ним вместе. Может, что-то ещё вспомню. Сейчас у меня от этих картинок такая каша в голове! Нет никакой системы. Как будто не хватает каких-то важных деталей, чтобы собрать всё в единое целое.

— Хоть убей, не понимаю, зачем тебе сегодня с ним встречаться!

— Никита, это — моё решение. Я чувствую, что мне это необходимо, чтобы разобраться в себе.

— Сравнить, с кем лучше в постели?

— Да почему сразу в постели?

— Потому что он тебя тут же туда потащит, и ты снова не сможешь ему отказать!

— Откуда такая уверенность? Хочешь опять обвинить меня в том, что я раздвигаю ноги перед кем попало?

— Короче, Кира. Если ты к нему пойдёшь, то на этом наши отношения закончатся. Мне надоело, что ты постоянно бегаешь туда-сюда и каждый раз делаешь выбор не в мою пользу. Я тебе не собачка, которую можно то приманивать, то отталкивать.

— Ты мне ставишь ультиматум?

— Понимай это как хочешь. Назад я тебя не приму.

— Никита, зачем ты так говоришь? Разве ты не понимаешь, как важно для меня вернуть себе почти двадцать лет жизни?

— Пожалуйста, возвращай. Но при этом не встречайся с чужими мужчинами! Ладно, я всё сказал. Решать тебе. Мне нужно идти.

Я ждала от Никиты бурной реакции, но не такой. Разве любящий человек мог выдвигать мне ультиматумы? Разве он не обязан был понять, как мне важно всё вспомнить, восстановить разорванные внутренние связи и гармонизировать чувства?

В конце концов, он должен был принять мою любовь к Кириллу. Потому что он знал, что в прошлом я любила его. Да, это эгоистично, но я не собиралась жертвовать собой и своими чувствами в угоду Никите.

Я решила ничего не менять в своих планах и встретиться вечером с Кириллом, прислушаться к своему сердцу и выбрать, кто из двух мужчин для меня важнее.

И если мой выбор будет в пользу Никиты, то он наверняка успокоится и обрадуется моему возвращению.

В условленное время Кирилл встречал меня у выхода из павильона. Как обычно, в идеальном костюме с небрежно уложенными волосами. Такой красивый и притягательный. Неудивительно, что я от него в прошлом потеряла голову.

Он привёз меня в ресторан. Столик в укромном уголке для нас зарезервировали заранее. Кирилл рассказывал о своей жизни за то время, что мы не виделись. Говорил красиво, интересно, с юмором. Он совсем не изменился. Будто и не было нашей разлуки длиной в почти четыре года.

Сердце плясало "Собачий вальс", пульс отчаянно отбивал такт. Я не могла думать ни о чём, кроме этих новых-старых ощущений. Будто и не было этих лет. Я снова чувствовала себя девятнадцатилетней девчонкой, плавившейся от одного взгляда этого мужчины и готовой идти за ним на край света.

— Прогуляемся? — Кириллу тоже не хотелось меня отпускать после ужина.

Вышли на крыльцо, он обнял меня за талию, и мы медленно пошли по улице. Я рассказывала, как увлеклась дизайном, как Рита познакомила меня с Колей Савчуком и во что вылилось наше сотрудничество.

— Кирюша, становится прохладно. Поехали ко мне в гостиницу, продолжим в тепле и комфорте.

Разве я могла отказаться?

Мы вернулись к машине, я устроилась на переднем сидении. Выкатились со стоянки и понеслись по вечерней столице. Весь вечер новые воспоминания продолжали сыпаться на меня, как пожелтевшие листья в листопад. Не отпускало ощущение, что не хватает чего-то важного.

И вдруг….


Около четырёх лет назад


Мы сели в машину. Я заметила, что Кирилл положил в багажник мою сумку с вещами.

— Зачем ты взял сумку? — очень удивилась, ведь мы ехали на приём и планировали ночевать в квартире.

— Там твои вещи.

— А мы разве не вернёмся сюда через несколько часов? Куда мы едем?

— Мы едем на встречу, в пансионат за городом.

— А почему вещи только мои? Где твоя сумка?

— Потому что в там ты останешься одна. Если тебе что-то ещё понадобится, то я тебе передам.

— Но мы же собирались в Европу!

— Я и полечу в Европу, но без тебя. Врач советовал тебе поберечься.

— Мне врач сказал, что я могу лететь!

— Это чтобы тебя не расстраивать.

— Что за пансионат? Долго я там пробуду?

— Специальный для беременных. Скорее всего, ты будешь в нём до родов, там и родишь.

— Как это? А как же наша свадьба? Ты говорил, что до родов мы распишемся!

— Я передумал.

— А ребёнок?

— Да на фига мне этот ребёнок? Ты что, совсем дура? Ты реально поверила, что я, Кирилл Лазарев, женюсь на детдомовке? Да мне людям в глаза стыдно будет смотреть!

— Как же так? Ты же говорил…

— Послушай, не устраивай трагедию. Да, я тебе обещал чуть больше, чем реально могу предложить. Но ты сейчас проживёшь оставшиеся два месяца в хорошем месте, с хорошим уходом и медицинским обслуживанием, потом родишь. Что тебе не так?

— Ты увёз меня в другой город, где у меня никого нет. Как мне теперь добираться домой? Ты приедешь за мной и ребёнком?

— Нет, Кира, не приеду. Мы больше не увидимся. У меня свадьба на днях.

— Какая свадьба? Что ты такое говоришь?

— Настоящая свадьба с девушкой моего круга.

У него всё это время была девушка? А как же я?

— Надеюсь, ты мне хоть деньги оставишь на дорогу домой?

— С какой стати? Ты мне никто.

— Я — никто, но наша малышка…

— Почему ты решила, что это — мой ребёнок? Это ещё доказать надо. Так что бери, что дают. Я оплачу тебе два месяца хорошей жизни, а дальше ты как-то сама. Возможно, тебе предложат там какой-то способ заработать, — он как-то странно засмеялся.

— Думаешь, я смогу сейчас работать?

— Ноги раздвигать на камеру — не велика сложность. Если, конечно, пройдёшь кастинг и понравишься режиссёру. Не уверен, что им такие фригидные бабы нужны.

— Что?

— Что слышала. Я говорил тебе аборт сделать? Предупреждал, что если ослушаешься, то пожалеешь? Даже денег дал достаточно. Какого чёрта ты оставила ребёнка?

— Но я же не навязывала его тебе, я бы сама…

— Ага, а потом меня алиментами прижала бы и опозорила на весь мир? Пожалел тебя, идиотку, понадеялся, что тебе хватит ума избавиться от ребёнка. Надо было тебя тогда по кругу пустить, ты бы сама его скинула и проблем бы не было.

Мозг отказывался воспринимать всё, что слышали уши. Это было настолько чудовищно, что поверить в реальность происходящего казалось невозможным.

Мысли хаотично метались, сердце то начинало качать кровь в усиленном режиме, то останавливалось.

На дорогу не смотрела. Мозг перестал обрабатывать сигналы извне. Даже удар я не заметила. Просто отключилась и перенеслась в другое измерение.

Глава 26

Снова боль скрутила голову. Она мешала сосредоточиться и проанализировать очередной обрывок воспоминаний.

"Тайное всегда становится явным".

Я ехала в гостиницу к мужчине, которого когда-то любила. Согласилась на это, понимая, что мы там не хороводы водить собираемся, а "трясти стариной", то есть заниматься сексом. Ведь в прошлом все наши отношения сводились именно к голому животному сексу. Было ли между нами что-то, кроме этого?

Кирилл меня никогда не любил.

Он что-то говорил. Но мне было не до его болтовни. Повернулась к нему, разглядывая профиль, красивые ухоженные руки на руле. Мистер-совершенство, великолепная оболочка. Пустая, бездушная. Чудовище, разрушившее мою жизнь ради собственного спокойствия.

В момент аварии я находилась с Кириллом в его машине. Он соврал полицейским, что не знает меня. Поэтому так долго не могли установить мою личность. Бабушка так и не узнала, где я и что со мной произошло. Я не повидала её перед смертью, не попрощалась, не похоронила. Всего-то нужно было назвать моё имя! Но даже в такой малости он мне отказал!

А сейчас он вёз меня к себе, чтобы развлечься. Как с легкодоступной девицей. Даже не извинившись за то, что сделал. Не испытывая угрызений совести за то, что планировал.

Интересно, он меня собирался просто так отдать бандитам? Или ещё денег с них поиметь?

Вопросов была масса. Но ответы на них были известны или неважны. Стоило ли сотрясать воздух?

Я совершила ошибку. Её необходимо было немедленно исправить.

— Останови машину.

— Что?

— Останови машину, я выйду.

— Кира, в чём дело? Что ещё за фокусы?

— Кирилл, выпусти меня немедленно. Я никуда с тобой не поеду.

— Ты уже едешь! — он противно засмеялся. — Что за игры?

— Никаких игр. Я передумала.

— Ты что — дура?

— Думай, что хочешь.

Машина остановилась на светофоре. Я дёрнула ручку — дверь не была заблокирована.

— Ну ты и тварь. Поужинала за мой счёт и решила свалить? Я похож на благотворителя?

Конечно, физически глаза на лоб вылезти никак не могли. Но ощущение было именно такое. Я опустила ногу на асфальт, намереваясь сделать последний рывок, чтобы покинуть салон, но притормозила, выхватила из сумочки кошелёк, не глядя, вытянула пальцами всю наличку и швырнула в Кирилла.

— Надеюсь, этого достаточно?

Оказавшись на улице, со злостью захлопнула дверь.

Оглянулась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Достала телефон, набрала номер Никиты, но он не отвечал. Занят или обиделся?

Спохватилась, что все наличные отдала Кириллу, а бесплатно маршрутка меня не повезёт. Спустилась в метро, расплатилась картой и отправилась к выставочному комплексу за Яриком.

Голова раскалывалась. Думать ни о чём не хотелось. Состояние — будто выбралась из выгребной ямы. Скорее бы добраться до дома, залезть в ванну и попытаться отмыться.

Четыре станции по прямой ветке, несколько минут на эскалаторе, семь сотен шагов до машины. Ярик приветливо моргнул фарами, на душе слегка полегчало.

Какая глупость — повестись на воспоминания! Жить прошлым — удел дряхлых стариков. А молодым нужно думать о сегодняшнем дне и мечтать о будущем. Какая разница, что было четыре года назад? Сейчас у меня яркая полноценная жизнь, а память о прошлом — лишь приятный бонус к настоящему.

Кто бы мне вложил это в голову хотя бы несколько часов назад? Дура!

Дома несколько раз пыталась дозвониться Никите, но он упорно не брал трубку. Написала сообщение:

"Ты был прав. Нам нужно поговорить. Позвони, как только сможешь".

Отправила, но мессенджер сообщил, что абонент меня заблокировал. Значит, обиделся.

Это стало последней каплей. Села на кухне и разревелась. Телефон пиликнул сообщением. Ритка появилась в сети. Тут же позвонила ей.

— Ритуля, ты далеко?

— Так, голос твой мне уже сразу не нравится. Подождёшь минут сорок?

— Угу.

Я так и просидела на кухне, не двигаясь с места, пока подруга не приехала. Она тут же сориентировалась в ситуации, заставила меня выпить бокал вина и приготовилась слушать. Я сбивчиво пересказала ей события последних двух дней.

— Кира, ну так это же потрясающе! Какая замечательная новость!

— Чему ты радуешься?

— Твоим воспоминаниям! Они нашлись!

— Сомнительная радость. Я узнала, что любимый человек собирался продать меня бандитам, чтобы одним махом избавиться и от меня, и от ребёнка. Ты только представь! У меня же с Никитой тогда всё наладилось. Да, я не любила его так, как Кирилла. Но у нас были очень хорошие отношения! Он собирался мою дочку на себя записать. Этот подонок выдернул меня фактически из семьи, опасаясь, что когда-нибудь может всплыть информация о его отцовстве!

— А ты знаешь, кто его тесть? Да если бы он узнал, что у зятя где-то бегает внебрачный ребёнок, ещё и нагулянный во время отношений с его дочерью, он бы подвесил этого Кирилла за причинное место. А может и ещё более изощрённое наказание ему придумал!

— И увидев меня с животом, он решил избавиться от меня и ребёнка таким чудовищным способом.

— Так что авария, можно сказать, спасла тебе жизнь. Согласись, потерять память — это не так страшно, как попасть в бордель далеко за границей.

— Да уж, умеешь ты успокоить…

— Колись, что в этом Кирилле такого, что ты прям все мозги потеряла, встретив его? Он — бог секса? Настолько хорош в постели, что твоё либидо включило резервный механизм и вынудило память вернуться?

— Ой, не напоминай мне про секс с ним. Вообще никакой, как игра в одни ворота. Ни одного оргазма за всё время, ещё и больно каждый раз. Может, каким-то женщинам нравится такой жёсткий секс, но точно не мне.

— Зачем ты вообще поехала с ним?

— Рита, бес попутал. Другого объяснения нет. Помешательство. Вдруг мне показалось, что мы с ним влюблены друг в друга и должны быть вместе. Я будто вернулась назад в прошлое. Очнулась только тогда, когда вспомнила последние минуты перед аварией. И вот тогда уж испугалась.

— Никите ты что-то говорила?

— Конечно, я сказала, что иду с Кириллом на свидание. Не могла же я пойти, не предупредив его.

— И как он отреагировал?

— Разозлился. Сказал, что если пойду, то назад он меня не примет. Теперь на звонки не отвечает, номер мой заблокировал. Я ему сразу звонить стала, как из машины вышла, но впустую.

— Давай с моего наберём.

— А не поздно?

— Звони.

Я взяла у подруги телефон и набрала номер. Пошли длинные гудки, а потом звонок сбросили.

— Не хочет. Рита, что мне теперь делать?

— Главное — не волнуйся раньше времени. Ты же знаешь, какой он вспыльчивый. Но попсихует и успокоится. Дай ему остыть, потом поговорите. Через пару дней купи новую сим-карту и позвони с неё. Мой-то номер у него определился, потому он и не взял трубку. А на незнакомый наверняка ответит.

Легко сказать, но так сложно сделать! Несколько дней я ходила сама не своя. Последний день выставки стал настоящим испытанием. Людей было по-прежнему много. Нужнобыло улыбаться, отвечать, рассказывать, показывать. А настроения не было совсем. Хотелось домой под одеяло и жалеть себя, дуру.

Никита не появлялся, на мои звонки по-прежнему не реагировал.

Когда намеченные Ритой дни истекли, я решила не звонить, а приехать к нему в офис, чтобы сразу поговорить. В конце концов, у меня с Кириллом ничего не было! Мы даже не целовались!

Охранник меня узнал и вежливо кивнул. Я направилась к лифту, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие.

Вошла в приёмную. Ноги едва держали. Секретарь что-то печатала на компьютере, не обращая на меня внимания.

— Добрый день, — я поздоровалась, чтобы она повернулась ко мне.

Девушка ответила на моё приветствие.

— Никита Рустамович у себя?

— Да. Сейчас спрошу, примет ли он вас, — она нажала кнопку внутреннего телефона.

Волнение достигло критической отметки.

— Никита Рустамович, к вам Загорская. Примете?

Девушка выслушала ответ, положила трубку, посмотрела на меня и сказала, покачав головой:

— Говорит, что не назначал вам и принять не сможет.

Я ещё немного постояла, чтобы до конца осознать её слова, попрощалась и вышла.

Можно было ворваться к нему в кабинет, минуя секретаря. Но офис — не место для личных разборок. Следовало поискать другой способ поговорить с Никитой.

Лучшим лекарством от депрессии была работа. После выставки спрос на наши услуги заметно вырос. Мы не справлялись и вынуждены были расширять штат. Остро стоял вопрос увеличения производственных мощностей.

Почти сразу мы получили новый крупный заказ, и я ушла с головой в чертежи и объёмные модели. Зареклась, что пока не закончу с этим проектом, искать встреч с Никитой не буду.

Я тоже обижалась на него. За то, что не попытался меня понять, что не дал возможности объясниться. За то, что унизил меня перед своей секретаршей. И чем дольше он не искал со мной общения, тем сильнее была моя обида.

Глава 27


Никита


Я стоял возле входа в выставочный павильон и видел, как Кира вышла и направилась к ожидавшему её Лазареву, как села в его машину.

Ехал за ними до самого ресторана, а потом не сводил глаз со выхода, боясь их пропустить. До последнего надеялся, что они ограничатся разговором и после ужина Кира вернётся домой. Но они пошли гулять. В обнимку! А потом сели в его машину и поехали в сторону, противоположную её дому. Он повёз её к себе?

Мазохист во мне убеждал продолжать слежку. Но боль была настолько сильная, что я сошёл с дистанции. Занёс Киру в чёрный список, заблокировал во всех мессенджерах. Если бы так же легко можно было выбросить её из сердца!

Алкоголь помог бы если не заглушить боль, то хоть немного притупить её. Но завтра мне предстояла важная встреча, а я ещё не совсем выжил из ума, чтобы подставлять отца.

Думал, справлюсь с эмоциями. Четыре года назад мне было очень плохо, но жизнь продолжалась. Расслабиться и похандрить тогда позволить себе никак не мог. Клин клином. Одна боль вышибла другую. И я выжил.

А что мне делать сейчас? Что. Мне. Делать?

Поднялся наверх по лестнице без лифта. С непривычки сердце грозилось выпрыгнуть. Дыхания не хватало, лёгкие горели огнём.

Она там с ним! Перед глазами нарисовалась реалистичная картинка их близости. Чёрт! Стесал костяшки пальцев о стену в подъезде, оставив на ней некрасивые следы.

Ввалился в квартиру, надсадно дыша, и тут же потянулся к холодильнику за водой, чтобы потушить пламя в лёгких. Помогло слабо.

Ещё с час метался, пытаясь переключить внимание на работу. Просмотрел отчёты, но цифры сливались и не складывались в осмысленную картину. Полистал каналы в поисках новостей или интересной передачи, но глаз ни за что не зацепился. Мысли были очень далеко отсюда.

Знать, что она сейчас там с ним, было невыносимой пыткой.

Успокоиться не удавалось. Спустился в аптеку и взял несколько блистеров, которые посоветовала девушка-фармацевт. Она правильно оценила моё состояние, потому что уже после первой таблетки мне стало чуть легче, а снотворное даже позволило уснуть.

Встречу провёл на пределе возможностей. Раздражала тупость партнёров и непонятливость коллег. Даже отец бесил неимоверно! Едва держал себя в руках, чтобы не сорваться.

Несколько дней прожил на странном автопилоте. Спасался таблетками, но блистеры быстро опустели. Когда я снова появился в аптеке, фармацевт вежливо предостерегла:

— Учтите, что может возникнуть привыкание. Этими препаратами злоупотреблять нельзя.

Что я мог поделать, если только с ними удавалось унять раздирающую душу боль и спать? Но и они оказались бессильны перед моим состоянием, когда секретарь сообщила мне, что пришла Загорская по личному вопросу.

Какой у неё мог быть личный вопрос ко мне? Мы всё обсудили и расставили точки над Ё. Она сделала свой выбор!

Запретил её впускать. Раз дал себе слово, что больше никогда не позволю Кире вернуться в мою жизнь, то должен был сдержать его.

Хватило моей решимости минут на пять. Я снова сдался! Выскочил, побежал вниз, надеясь её догнать. Но на парковке белого "Яриса" не оказалось — я опоздал.

В тот вечер я надрался до потери контроля. Пришёл в себя, когда уже рассвело. Огляделся — незнакомый гостиничный номер. В душе шумела вода. С трудом поднявшись, чуть не взвыл от головной боли и поплёлся на шум. Из-за полупрозрачной створки выглянула пышногрудая блондинка.

— Милый, подай, пожалуйста, полотенце.

Она была отвратительно вульгарной. От искусственно слащавого голоса к горлу подкатила тошнота. Схватил полотенце, сунул ей, не глядя, и едва успел склониться над унитазом.

Неужели я был настолько пьян, что мне было всё равно, кого трахать?

Кое-как привёл себя в порядок, оставил на кровати несколько купюр и выскочил из номера.

На работу не поехал. Отправился домой в надежде отлежаться. Но становилось всё хуже. Далеко отойти от фаянсового друга не получалось, бил озноб, раскалывалась голова. Когда стало совсем невмоготу, позвонил отцу и попросил о помощи.

Очнулся в больнице. После капельницы стало значительно лучше. Но проснулись муки совести и стыд.

— Сын, что у тебя стряслось? — папа сидел рядом со мной, прожигая укоризненным взглядом.

— Всё под контролем. Перебрал вчера немного.

— Ты сам не свой в последние дни. А теперь ещё это отравление. С чего вдруг ты так нажрался? Кира в курсе?

— Мы с ней расстались.

— Ах, вот оно что! Можно полюбопытствовать, что стряслось?

— Нельзя. Папа, я уже взрослый мальчик, сам разберусь.

— Не дури. Что ты натворил?

— Ничего. Она в очередной раз меня бросила ради одного ублюдка.

— В очередной?

— Если быть точным, то уже в третий.

— И каждый раз ради одного и того же?

— Да. В прошлый раз мы расстались перед маминой смертью. Она тогда ждала от него ребёнка. И хотя я готов был малышку записать на себя и воспитывать, как родную, побежала к нему, как только он её пальцем поманил.

— Так у неё с ним дочь?

— Нет, она потеряла ребёнка после аварии. А этот урод, судя по всему, бросил её. Мы не говорили о прошлом — она запретила. Поэтому деталей не знаю. Но факт в том, что меня она забыла и за всё время так и не вспомнила, а его узнала, как только они встретились! И даже память к ней частично вернулась. Представляешь, как много он для неё значит?

— Мне казалось, она тебя любит.

— Я тоже надеялся на это. Выходит, ошибся.

— Нда. Не ожидал. Кстати, ты уверен, что она не беременна от тебя?

Я знал, что отец маниакально мечтал о внуке от меня — наследнике своей маленькой империи. И поймал себя на мысли о том, что не всегда заботился о контрацепции. Я эгоистично хотел, чтобы Кира залетела, надеясь, что ребёнком окончательно привяжу её к себе.

— Откуда мне знать? Надеюсь, что нет.

— Не хотелось бы, чтобы моего внука воспитывал посторонний мужик.

— Будет он воспитывать, как же. Он и своему не особенно был рад.

— Время идёт, люди и обстоятельства меняются.

Я смог вернуться к работе только через несколько дней. Душа по-прежнему болезненно ныла при мысли о Кире. Погрузился в работу. С дизайнерами я больше не пересекался — отец согласился взять общение с ними на себя.

Работа держала меня в тонусе, не давая расслабиться, не позволяя ни одной кривой мысли. Больше никакого алкоголя, успокоительные и снотворные — только назначенные врачом в умеренных дозировках. Но не придумали ещё лекарства, способного излечить меня от моей больной зависимости от Киры. День за днём проходили мучительной пыткой.

На годовщину маминой смерти традиционно отправились с отцом в родной город. Я становился старше, но потребность в маме не пропадала. Мне её безумно не хватало! Иной раз так хотелось поговорить с ней, рассказать о своей жизни, посоветоваться. Она бы порадовалась, узнав о моих успехах, и помогла бы справиться с неудачами.

Накануне нашего приезда выпал снег. Его оказалось неожиданно много. Обычно серое в это время кладбище стало идеально-белым. Лишь тёмные камни под белоснежными шапками да голые деревья напоминали о том, где мы находились. На фоне чёрно-белого пейзажа глаз выхватил ярко-голубое пятно вдали — кто-то сидел возле одной из могил.

Зимой люди редко ходят на кладбище. Разве что помянуть близких в день смерти. Сегодня оно и вовсе было безлюдным — погода не располагала к посещению этого грустного места. По дороге мы не встретили ни одного человека. Только работник кладбища расчищал дорожку возле ворот.

Я долго сидел возле маминой могилы. Успел замёрзнуть без движения. Отец стоял в стороне и старался не мешать моему уединению. Мы никогда не устанавливали правил, но к маминой могиле подходили по очереди. Каждому из нас нужно было поделиться с ней своими радостями и бедами.

Попрощавшись с мамой, уступил место отцу. Вышел на аллейку, чтобы слегка размяться и согреть продрогшие кости. Оглянулся — голубое пятно так и не сдвинулось с места.

Издали послышался звук церковного колокола. Стая ворон, как по команде, с криком сорвалась с дерева неподалёку, добавив трагичности окружающей картине.

Дни в декабре короткие. Начало темнеть, когда мы направились к выходу. Подходя к главной аллее, услышали яростный лай собак и женский крик.

Глава 28


Ещё не видя, что случилось, и не зная, нужна ли моя помощь, я интуитивно ускорился. А когда завернул за угол, то внутри всё похолодело. Неподалёку от ворот на женщину, которая и была тем ярко-голубым пятном, напала свора местных собак.

Женщина пыталась отбиваться сумкой и ногой, но животных это ещё больше злило.

Как назло, работника, недавно расчищавшего от снега дорожку, видно не было. Я находился далеко. Счёт шёл на мгновения. Женщина пятилась от собак, пока не упёрлась в ограду. Она истошно кричала, звала на помощь, но её крик тонул в лае собак.

Нападавших было не меньше десятка, несколько наиболее крупных псов агрессивно скалились, лаяли и пытались дотянуться до жертвы зубами. Но она ловко выставляла перед собой сумку и била их по мордам.

Я бежал изо всех сил, на ходу прикидывая, как ей помочь. Пока женщина отбивалась от одних псов, другой прыгнул и умудрился её укусить.

Вдоль расчищенной дорожки высился сугроб из кусков снега и льда. Не раздумывая, схватил несколько больших льдин и ещё издали бросил в сторону своры, не прицеливаясь. Собаки отвлеклись на меня. Я продолжал наклоняться и бросать в них снег и лёд, приближаясь к ним и женщине.

Испуганные животные начали разбегаться. Некоторые отошли на безопасное расстояние и скалились на нас оттуда. Самые агрессивные собаки кинулись на меня. Отец подоспел на помощь. Вдвоём мы стали прицельно бросать в собак лёд. Получив ощутимый удар, животные отбегали, поджав хвосты.

Женщина стояла, прижавшись спиной к ограде, закрыв лицо руками, и рыдала. Когда опасность была устранена, я подошёл наконец к ней.

— С вами всё в порядке?

— Д-д-да, к-к-кажет-т-тся. С-с-спасибо, — её голос током прошёлся по барабанным перепонкам и сдетонировал в сердце.

Я узнал её ещё до того, как она убрала руки от лица. Скорее почувствовал, ещё когда бежал и отгонял псов. А теперь, услышав её голос, подскочил, обхватил и крепко прижал к себе.

— Всё хорошо. Собаки убежали. Не бойся. Они тебя покусали?

— Н-н-не з-з-знаю. Н-н-наверно.

Беглый осмотр выявил порванный в нескольких местах пуховик. Но джинсы оказались целыми — если собачьи зубы до них и достали, то не прокусили насквозь.

Кира дрожала всем телом и плакала. Трудно было представить, какой ужас ей пришлось пережить. А если бы мы вовремя не подоспели?

Собаки издали продолжали на нас рычать. Я взял её под руку и повёл к выходу. Нужно было поскорее покинуть этот зверинец.

Выйдя за ворота, я спросил:

— Почему ты одна? Это же элементарно опасно! С тобой могло случиться всё, что угодно! И напасть могли не только собаки!

Я был возмущён её глупостью и легкомыслием.

Она немного помолчала, пытаясь успокоиться.

— Я обычно с Ритой приезжаю, но сегодня она не смогла.

— Значит, надо было ехать в другой день.

— У папы в этом году юбилей. Завтра в местном медуниверситете конференция начинается, посвящённая его памяти, меня пригласили на пленарное заседание. Как я могла не приехать? Я же только недавно родителей осознанно вспомнила!

— Неужели тебе никто не мог составить компанию на кладбище?

Очень хотелось напрямую спросить, почему Лазарев не с ней, но сдержался.

— Я давно ни с кем не общаюсь тут. Кого мне с собой звать? Разве что нанимать телохранителя.

Отец наблюдал за нами со стороны.

— Никита, нужно ехать. Неудобно перед людьми, — поторопил меня.

— Спасибо, что спасли. Если бы не вы, меня точно загрызли бы. Не буду вас задерживать. Всего хорошего!

Она повернулась, чтобы идти в сторону остановки транспорта. Но я окликнул:

— Кира, ты на машине?

— Нет, на такси.

— Мы отвезём. Ты у себя остановилась?

— В гостинице. Спасибо.

Ехали молча. Меня понемногу отпускал шок от произошедшего. Пытался разобраться в своих эмоциях и подобрать слова, а Кира отходила от пережитого страха.

Так же молча я помог ей выйти из машины, когда мы остановились возле её отеля, и проводил до крыльца.

— Никита, у меня с Кириллом ничего не было. Я в тот вечер вспомнила всё, поняла, что совершила ошибку, вышла из машины — и мы больше с ним не виделись. Я тогда сразу позвонила тебе, но ты не ответил.

Неужели? Такого развития событий я не допускал. Думал, он выкинул её после того, как попользовался, или даже до сих пор ею играет, как кот с мышкой.

Но дело ведь не в том, было у них что-то или не было! Она ушла к нему, хотя я просил её этого не делать! Злость снова подкатила к горлу, и я сказал:

— Это уже не имеет никакого значения. Мы всё давно с тобой обсудили и решили.

— Если ты не веришь, то можно взять распечатку звонков. Я много раз звонила тебе! И Рита подтвердит, что я была дома, а не с ним!

— Мне не нужно ничего доказывать. Ты сделала свой выбор. "Поздно пить боржоми, когда почки отвалились", — ехидно хмыкнул. Пытался сохранять видимость невозмутимости. Но внутри всё горело.

- Никита, я совершила ошибку. У меня было временное помутнение из-за воспоминаний, которые меня в тот день атаковали. Дай мне шанс всё исправить. Пожалуйста, прости меня!

Находиться рядом с Кирой было больно. Вскрылась и начала кровоточить рана, которая только-только затянулась.

— Мне нужно ехать, я опаздываю. Удачи!

Повернулся и быстро пошёл прочь, пока не передумал и не побежал за ней.

Народу на поминках было не много. Память у людей короткая. За четыре года многие забыли, что жила когда-то замечательная женщина Татьяна Леонова. Мы с папой помним. И детям передадим эту память. А они, надеюсь, своим детям и внукам. Потому что люди живы, пока о них помнят…

Сон не шёл. Всю ночь я крутился, не находя себе места. И отцу спать не давал. А может, ему тоже не спалось. Под утро он не выдержал и спросил:

— Что ты вертишься, как уж на сковородке?

— Не могу уснуть. И снотворного с собой нет.

— Рано тебе ещё снотворным баловаться. И о чём думаешь?

— Да так, о разном.

— Что она тебе сказала?

— Кто?

— Кира. Вы ведь перебросились парой фраз, когда ты её провожал?

— Сказала, что не была с ним, что поняла свою ошибку и ушла от него.

— А ты?

— А я… я для себя всё решил ещё тогда.

— Только говоришь об этом ты как-то не уверенно.

И ведь отец был прав!

— Я не поменяю своего решения.

— Значит, ты её не любишь.

— Люблю. Я просто устал бороться с ветряными мельницами. Каждый раз, когда я собираюсь сделать ей предложение, на горизонте появляется этот Лазарев — и она бросает меня ради него.

— А если она и вправду всё вспомнила и не захотела с ним быть? Ты страдаешь. Может, и она страдает. Кому лучше от твоей принципиальности?

— Я переживу.

— Знаю, сам через это проходил. Переживёшь, конечно, женишься на женщине, которую не любишь. Родишь с ней детей. А потом до самой смерти будешь локти кусать и жалеть, что был таким упрямым гордецом.

— У вас с мамой было всё по-другому! Она не бросала тебя!

— Но я-то в тот момент был уверен, что она мне изменяла. Люди часто совершают ошибки. Нужно уметь просить прощения и прощать.

— Простить и жить на пороховой бочке?

— Почему же? Если она осознанно не захотела быть с ним и хочет вернуться к тебе, то почему на пороховой бочке?

— Не знаю. Если я пойду на попятную, то покажу ей свою слабость. А я не могу это допустить.

— Зато будешь счастлив. Ты так и не ответит, кому станет лучше от твоей принципиальности?

Утром отец высадил меня возле отеля, в котором остановилась Кира, а сам отправился в столицу. Узнав у администратора, что она ещё не спускалась, я сел ждать её в холле.

Кира выглядела сногсшибательно. В элегантном пальто, с причёской и макияжем она вернулась в облик бизнес-леди, к которому я привык за последние полгода. Поднялся ей навстречу. Она удивлённо изогнула брови.

— Что-то случилось?

— Если не возражаешь, побуду сегодня твоим телохранителем. Вдруг кто-то ещё захочет тебя покусать?

— Не возражаю, — улыбнулась. — Я думала, ты с утра возвращаешься в столицу.

— Отец уехал, а я решил задержаться. Ты когда назад поедешь?

— Вечером на поезде.

— Возьмёшь попутчика?

— Куда я денусь? — засмеялась.

С конференции мы сбежали в обед, когда учёные медики разошлись по секциям читать и обсуждать заумные доклады. Мы же отправились бродить по городу, в котором прошла наша прошлая жизнь.

Похоже, отец оказался прав и нам стоило дать ещё один шанс

Эпилог


Лёгкий ветерок теребил невесомую фату и нервировал фотографа. Тот заметно волновался, поскольку нанимал его мой отец, а он умеет быть требовательным перфекционистом. И свадьбу папа настоял организовать такую, чтобы пустить всем пыль в глаза, даже взял на себя финансирование и решение части вопросов. Всё должно было пройти чуть лучше, чем идеально.

— Мой единственный сын женится один раз в жизни, — горячо аргументировал он. — Поэтому всё должно быть по высшему разряду. Чтобы твою свадьбу в городе вспоминали и через десять лет.

— Папа, мне это кажется, неоправданным расточительством.

— Сын, это моя прихоть, и я плачу за неё свои деньги. Твоя задача — блестяще отыграть роль жениха и родить мне потом не меньше трёх внуков.

— А если будут внучки?

— Или внучек. Но хоть одним внуком ты же меня побалуешь?

Спорить с ним было совершенно бесполезно. И мы с Кирой согласились на пышное торжество. В конце концов, он искренне хотел, чтобы наш праздник был красивым и запоминающимся. Мы просто были счастливы и наслаждались каждый мгновением, проведённым вместе.

Роспись в ЗАГСе, катание по городу на лимузине с фотографом и оператором, бесконечная съёмка. Пока добрались до ресторана, уже сильно устали. А ещё предстояло пережить программу, которую приготовил тамада, поздравления и тосты.

Почти с первого момента возникло желание украсть жену с праздника и уединиться в приготовленном люксе для новобрачных. Но нужно было соблюсти приличия и просидеть с гостями хотя бы пару часов.

Как же долго мы шли к этому дню! И как непросто далось нам наше примирение… Периодически меня накрывала обида и паника, что Кира может снова выбрать не меня. Трепал нервы и себе, и любимой. А потом постепенно всё улеглось. Правильно говорят: время лечит.

В свадебное путешествие мы отправились в Европу. Не хотелось никаких островов и пляжного отдыха на берегу океана. Мы предпочитали бродить по старинным улочкам, дегустировать местные блюда, а по ночам наслаждаться друг другом в комфортабельном отеле.

Мы гуляли по великолепному парку дворца Шёнбрунн в Вене.

— Леонов! Леонов! Никита! — я не сразу понял, что зовут меня. Стыдно признаться, но уже успел отвыкнуть от своей фамилии.

Обернулся и увидел спешившего к нам Валеру Гриба, с которым когда-то вместе работали.

— Привет! Я зову-зову тебя, а ты будто не слышишь.

— Прости, отвык. Давно взял фамилию отца.

— И как же тебя теперь величать?

— Сабуров.

— Во как. Ну да, на Сабурова ты больше похож, — засмеялся. — О! А девушку я помню. Ты стажировалась у нас когда-то давно. Вы вместе?

— Верно. Кира — моя жена.

— Круто. Дети есть?

— Нет пока, но мы над этим работаем, — улыбнулся и прижал любимую к себе покрепче.

— А у нас с Алисой сын Герман, ему почти два года уже. Оставили с тёщей и удрали подальше, чтобы спокойно побыть вдвоём, — он заговорщицки подмигнул. — Я не спорю, что дети — цветы жизни, но иногда хочется чуть-чуть покоя и смены обстановки. Наш пацан такой шустрый — жуть.

Он полез в смартфон и показал нам фотографию щекастого малыша. Кира заулыбалась — она очень хотела ребёнка. Мы только недавно перестали предохраняться и надеялись, что забеременеем в первый же месяц.

— Ты где сейчас? — убрав телефон, спросил Валера.

— С отцом работаю. У него отельный бизнес в столице.

— Не программируешь?

— Увы, нет. Пришлось перепрофилироваться. Но мне нравится. У Киры мебельная фабрика, она занимается дизайном. Так что с программированием у нас в семье не сложилось. А ты где?

— Да там же. Платят хорошо, добираться из дома удобно. Как говорится, от добра добра не ищут.

— И как там у вас в отделе? Многое поменялось?

— Илона в декрет ушла недавно. Двух новых парней взяли.

— Вместо одной Илоны? — почему-то стало смешно.

— Вместо неё пока никого — ищут. Двоих тогда ещё взяли, когда ты ушёл. Остальные без изменений. О! А ты помнишь сынка генерального — Лазарева-младшего? Такой блатной и наглый, лез вечно не в своё дело.

Кивнул, внутренне напрягаясь и непроизвольно покрепче притягивая к себе Киру, как бы говоря: "Не отдам!".

— У него жена — дочь банкира. Говорят, в девяностые его тесть был лихим мужиком, совсем без башни. Но Лазарев, видать, решил, что бессмертный. Налево ходил только так, принёс своей жене какую-то заразу. Говорят, тесть поймал его на горячем, девку отпустил, а непутёвому зятю устроил "тёмную". По слухам, отвёз его в какой-то гей-клуб любителям острых ощущений. Якобы его после этого в частную клинику штопать привозили, а сам он башкой двинулся. Генеральный его в больничке держит уже несколько месяцев.

— Жестоко. Но думать надо иногда мозгами, а не только членом.

Я не кровожадный. Но желание придушить Лазарева было для меня чем-то естественным. А потому я его не жалел. Даже если всё было так, как рассказал Валера, этот герой-любовник получил по заслугам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ А моя впечатлительная девочка от этой информации побледнела — то ли посчитала наказание слишком бесчеловечным, то ли жалко стало урода.

Задела меня её реакция. Настолько сильно, что вечером завёл о Лазареве разговор.

— Тебе жалко его?

— Он получил по заслугам, — она удивилась вопросу.

— Что ж так нервно отреагировала?

— Методы наказания не одобряю, и только.

Я пожал плечами.

— Он знал, на ком женился и что его ждёт, если разозлит тестя. Помнишь такую поговорку: "Собаке — собачья смерть"?

— Давай не будем о нём говорить, всё давно в прошлом. Я люблю тебя. А ты вон как напрягся, — запустила руки мне под футболку, провела по груди и животу, обняла и снизу-вверх посмотрела так, что в штанах сразу стало тесно.

Глупо было сомневаться в моей любимой. Она моя и только моя.


Год спустя


С утра в отцовском доме шумно. Все суетились, сновали туда-сюда, перекрикивались. Свадьба Амины — большое событие. Отмечали в национальных традициях и с неменьшим размахом, чем нашу.

— Приехали! Приехали! — кто-то закричал.

Заглянул в свою комнату.

— Кирюша, приехали за невестой. Как у вас дела? Долго ещё?

— Танюшка меня никак не отпускает. Наверняка наелась уже, хитрюга, но хочет побаловаться. Ещё пять минуток. Потом сцежу молоко и буду готова. У нас есть ещё минут двадцать?

— Конечно, не торопись. Няня уже тут, переодевается.

Мы сегодня впервые собирались оставить нашу малышку с няней надолго. Обычно Кира не отлучалась больше, чем на два часа. А потому волновалась, как всё пройдёт, захочет ли дочь кушать молоко из бутылочки, справится ли с ней няня.

Отец мечтал о внуке, но у нас получилась Танюшка. Мы назвали дочку в честь мамы, и папа одобрил. Он души не чаял во внучке, но мальчика ждал по-прежнему и при случае каждый раз напоминал мне об этом.

Когда выписывались из роддома, он сказал:

— Девочка — это замечательно. У меня три красавицы-дочери, и я очень ими горжусь. Вы, дети, главное, не останавливайтесь. Надеюсь, вторым или третьим у вас родится мальчик. Род Сабуровых должен продолжаться!

У отца уже был внук — моя старшая сестра Малика год назад родила мальчика. Дед обожал её малыша, но он был не Сабуров. Потому ответственную миссию по продолжению рода возложили на меня.

Мы с Кирой совсем не возражали. Много детей — это чудесно. Недавно купили участок земли неподалёку от родителей и теперь занимались проектом нашего будущего дома. Потому что "долго и счастливо" — это про нас. И в этом у меня не было ни капли сомнений.

Конец


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Эпилог