Зеркало. Истории о любви [Наталья Валентиновна Самарина] (fb2) читать онлайн

Янтарный ангел

«Рига. Старая-старая Рига. Кажется, прошло тысячу лет, с тех пор как я последний раз был в этом городе. Ничего не изменилось. Разве что город стал красивее и наряднее. И Даугава все также течет, перекатывает свои воды и тихонько посвистывает, точно иволга. Зима в этом году не такая холодная, и река не замерзла», – Сергей остановился на набережной, облокотился о перила и смотрел на течение, а перед глазами стояла застывшая во льду река и по ней неслась на коньках девушка…

***

– Ребята, а давайте завтра, после экзамена рванем на Даугаву,– предложил Янис. – Все-таки, у нас последний экзамен. Потом все разъедемся на каникулы. А Сергей уедет в свою Москву и Марту с собой увезет. Даугава уже замерзла. Можно кататься на коньках.

– А, что ребята? Действительно, поедемте, – поддержала Яниса Марта. Она была старостой курса. Самая красивая девчонка всего факультета, отличный друг и моя любимая девушка, а теперь уже и жена. Как же мне завидовали ребята!

С Мартой мы знакомы с детства, с тех самых пор, когда я приезжал к бабушке Илге в гости. Светловолосая, с голубыми глазами и длинными ресницами, она была похожа на Мальвину из моей любимой сказки про Буратино. И я, десятилетний мальчишка, уже тогда был влюблен в нее, что называется, по самые уши.

– Решено, едим, – сказал я. И на следующий день, сдав последний экзамен, мы все собрались на этом самом месте, а после спустились к реке. Если бы я знал, что тогда произойдет, ни за чтобы не разрешил Марте выезжать на лед.

Только спустились к реке, она быстро натянула коньки и, набирая скорость, покатила по застывшей гладкой поверхности. Ее сложно было догнать, особенно, когда входила в азарт. Марта летела стремительно, вся раскраснелась от морозной и обжигающей струи воздуха, бьющей в лицо. Я пытался ее догнать, энергично махая руками, но это мне плохо удавалось. И вдруг, на моих глазах, Марта со всего разгона влетела в полынью, которую совершенно не было видно. Она становилась заметной только вблизи. И Марта не успев затормозить, влетела в нее и ушла под воду.

– Марта, – сердце ухнуло вниз. Я рванулся к ней, на ходу сбрасывая перчатки, спотыкаясь и падая. На четвереньках стал ползти к промоине. Ее голова появилась на поверхности. Сплевывая воду, которую успела глотнуть, она сдавлено крикнула:

– Сережа, – и снова ушла под воду. Через доли секунд она снова вынырнула, отчаянно забила руками по воде, стараясь удержаться на поверхности:

– Сережа, – крикнула она. – Помоги…

В ее голубых глазах плескались страх, отчаяние и растерянность. В них было столько мольбы и надежды. Я улегся на краю полыньи и протянул ей руку. Она пыталась схватить ее, но окоченевшие от холода пальцы не слушались и соскальзывали.

– Я не могу, не могу, – отчаянно твердила она. – Уходи,… оставь меня…иначе, погибнем вместе.

– Замолчи! Замолчи! Я не брошу тебя, – я сорвал с шеи шарф и бросил ей один конец. Она судорожно схватилась за него замерзшими, негнущимися пальцами, словно за спасательный круг.

– Держись крепко, я тяну, – медленно и аккуратно стал отползать от края, вытягивая Марту на лед. В этот момент подоспели ребята и помогли вытащить ее на поверхность.

Я обхватил ее, дрожащую от холода и испуга, прижал к себе, целуя заледеневшие лицо и руки, согревал теплым дыханием. Марта уткнулась в мою грудь и судорожно рыдала. Кто-то начал стягивать с себя свитер, шапку, кто-то побежал ловить такси, кто-то отвинчивал крышку термоса и протягивал чашку с горячим чаем. А я прижимал ее к себе сильнее и сильнее и плакал навзрыд, раскачиваясь из стороны в сторону, баюкая, как маленькую девочку. Поднял глаза к небу и прошептал растрескавшимися от холода губами:

– Господи! Господи, благодарю тебя…

«После того случая, Марта ни разу больше не становилась на лед и ее всякий раз охватывала дрожь, при виде катающихся людей по замерзшей реке».

***

Сергей тряхнул головой, освобождаясь от тяжелых воспоминаний, и пошел дальше по улицам любимого города. Он медленно шел по небольшим, мощенным брусчаткой улочкам. На некоторых из них движения машин нет и по сей день, настолько они узкие. В стародавние времена (как рассказывала бабушка Илга) на улице, которая начинается за Домским собором, если встречались две дамы, они не могли разминуться в своих пышных платьях. Ни одна из них не хотела уступать другой, считая себя богаче, знатнее и родовитее.

Старый Город можно обойти за несколько часов, но если ты знаешь все закоулки города, маленькие улочки, переулки, то зависаешь здесь на целый день. Весь в рождественском наряде, город завораживал и возбуждал самые яркие детские воспоминания. Везде стояли украшенные ёлки, горели новогодние огни, на дверях домов висели праздничные венки из омелы.

Сергей прекрасно знал этот город, в котором прошло детство, когда его ещё совсем ребёнком привозили сюда родители. Бабушка Илга, папина мама, забирала его на все лето. И они часами бродили, бродили, бродили, пока совсем не устанут. Она без умолку могла рассказывать о Риге с такой любовью и упоением, что маленькому, тогдашнему Серёжке, казалось, что попал в сказочное место.

Он вышел на Домскую площадь, постоял немного у собора, в который раз полюбовался его архитектурой, где прекрасно уживались несколько стилей – барокко, готика, романский, и направился дальше.

Пройдя несколько метров от собора, Сергей свернул в небольшой переулочек, знакомый только ему, и пошёл не спеша вдоль домов, мимо витрин магазинов, с которых улыбались Санта Клаус, гномы, тролли. Все напоминало о детстве.

У одного из фотоателье Сергей остановился. Его внимание привлекла старая черно-белая фотография. Она была великолепного качества. Изображенная на ней очень красивая женщина с удивительно выразительными глазами и мягким взглядом, буквально притягивала к себе.

«Какая хорошая фотография. На ней можно разглядеть все детали, черточки, выражение глаз, изгиб губ, даже изящную серёжку, в форме ангелочка с янтарными крылышками. Откуда мне знакомы эти серьги?» – подумал Сергей.

Он зашёл в фотоателье и подошёл к администратору:

– Здравствуйте! Будьте добры, подскажите, пожалуйста, что за фото у вас на витрине? Меня интересует черно-белое изображение женщины с янтарными серьгами. Кто она?

Девушка подняла голову и взглянула на Сергея.

«Глаза те же, что и на фотографии. Я не могу ошибаться. И серьги те же. Удивительно», – промелькнула мысль в голове.

Девушка спросила:

– Вас заинтересовало это фото? Чем? Кого-то узнали или на кого-то похожа эта женщина?

У Сергея, словно в черно-белом немом кино промелькнули страницы его детства. Он ясно увидел лицо бабушки Илги, и память чётко выделила эти серьги с янтарными ангелочками:

– Да, я знаю эту женщину. Это моя бабушка Илга. Илга Транскявяне. Я каждое лето гостил у нее здесь, в Риге. У неё было очень много старых фотографий, но именно, этой я не помню. Не видел никогда.

Девушка удивлённо и в тоже время немного испуганно смотрела на Сергея. И не знала, что ему ответить.

– Я позову папу. Думаю, что он сможет ответить на все ваши вопросы.

Через несколько минут вышел пожилой мужчина, лет шестидесяти и протянул Сергею руку для приветствия:

– Здравствуйте! Меня зовут Артур Урбонас.

– Сергей Транскявяне, – представился Сергей.

– Вас заинтересовала фотография на витрине? – спросил Артур.

– Да. Откуда у вас эта фотография? – спросил, немного волнуясь, Сергей.

– Это фотография моей матери, – последовал ответ.

– Кого? Вашей матери? – Сергей провел рукой по лбу, точно стирая выступивший пот. – Но это моя бабушка, и она никогда не рассказывала о вас. И вообще, в нашей семье никогда не упоминалось о том, что у отца есть брат и что у бабушки когда-то была другая семья.

– Да, это так. Я знаю. Но тем не мене факт, – ответил Артур. – Думаю, вам не нужно об этом знать. Очень много времени прошло с тех пор. Зачем ворошить прошлое? Кому это нужно?

– Возможно, мне, – ответил Сергей. – Возможно, моему отцу. Папа понятия не имеет, что вы существуете, что у него есть родной брат. Я не знаю, как он отреагирует на это известие, но думаю, что захочет хотя бы познакомиться с вами. И еще я думаю, что эта встреча нужна и вам не меньше, чем ему.

Было видно, что слова, сказанные Сергеем, зацепили Артура. Он помолчал, а затем позвал дочь.

– Лилита, познакомься. Это твой двоюродный брат. У его отца и у меня одна мама, но разные отцы. А вы двоюродные брат и сестра. Нам с Сергеем нужно о многом поговорить. Поэтому подмени меня сегодня.

Артур и Сергей вышли из ателье и направились к небольшой кофейне с необычным названием "ILIUZIJA". Они сели за свободный столик, заказали кофе. Артур молчал и нервно перебирал пальцами рук.

– Мои родители познакомились задолго до замужества твоей бабушки. Они учились вместе в Латвийском университете на факультете лингвистики. Любили друг друга. И долгое время скрывали свои отношения от родителей.

– Почему? – спросил Сергей. – Разве любовь – это преступление?

Артур внимательно посмотрел на собеседника. А затем ответил:

– Они были из разных социальных слоев. Мой отец был из простой рыбацкой семьи, а мама – из семьи потомственной рижской интеллигенции врачей. И её родители никогда не согласились бы на неравный брак дочери. Хотя и времена уже были другие, более свободные, но, тем не менее, в их среде сохранился свой менталитет.

Сергей смотрел с удивлением и в тоже время с каким-то недопониманием.

– Вы хотите спросить, каким образом появился на свет я? – спросил Артур и, помолчав немного, ответил. – Всё просто, когда молодые люди любят друг друга. Для них нет никаких преград – ни социальных, ни ментальных, ни материальных. Твоя бабушка, и мой отец тайно поженились. И никто из их родителей об этом не знал. Но когда мама должна была родить (а это положение уже скрыть невозможно), родители все узнали. Семья отца все приняла спокойно, а вот мамина просто взбунтовалась. Они сделали все возможное и невозможное, чтобы родители развелись, а меня отдали отцу.

– Как? – спросил ошеломленный Сергей. – И бабушка это позволила?

– Она не могла противостоять. Роды были тяжёлыми плюс эмоциональный стресс. На этом фоне жутчайшая послеродовая горячка, из которой маму еле вытащили. Подробности сейчас не хочу описывать. Может быть в другой раз.

Они какое-то время сидели молча. Каждый думал о своём. Наконец, Сергей спросил:

– Бабушка никогда не вспоминала о вас?

– Ну, что вы! Мама всегда была рядом. И всегда принимала самое активное участие в моем воспитании. Она долгое время не выходила замуж и жила одна. Родителей своих простить не смогла, но и вернуться к отцу тоже не имела возможности. Потом она вышла замуж за вашего деда. И на долгое время они уехали за границу по обмену опытом. Но её присутствие рядом с собой я ощущал всегда. Она очень рано ушла из жизни, и вместе с ней ушёл кусочек моей радости и счастья.

– А серьги? У вашей дочери такие же? – спросил Сергей.

– Серьги – подарок моего отца маме в день их помолвки. А незадолго до своего ухода она подарила их моей дочери. А фото, которое привлекло ваше внимание, сделал мой отец в те дни, когда они с мамой были счастливы. Он хранил ее всю жизнь. Это память о его любви, – ответил Артур.

Они ещё немного посидели, поговорили о разных вещах. Сергей рассказал о своей семье и о себе. Чем занимается, о том, что живёт в Москве, о своей маленькой дочери, и показал её фото.

– Глаза, как у прабабушки, – сказал, улыбаясь, Артур.

Они вышли из кофейни, Сергей пригласил всех в Москву, обменялись телефонами, тепло попрощались и разошлись.

Вернувшись в гостиницу, он долго не мог прийти в себя после такой, совершенно неожиданной встречи. Он ходил по комнате взад вперед, мерял ее шагами из угла в угол и никак не мог связать события, которые произошли много лет назад. Не мог дать оценку тому, что узнал и услышал. Каждый приезд в Ригу вносил что-то новое в его жизнь. Но почему-то, именно в этот раз, он, кажется, прожил ее заново. Воспоминания о случае на реке, когда он чуть не потерял самого дорого человека, и эта негаданная встреча…

Сергей набрал номер московского телефона.

– Марта, не спишь? – спросил он жену. – Как вы? Как Илга? Что нового натворила моя непредсказуемая маленькая проказница?

– Здравствуй, мой дорогой,– ответил родной голос на том конце провода. – Твоя любимая дочь снова подралась с Петькой из соседнего подъезда.

Сергей весело рассмеялся

– Совсем как мы с тобой, помнишь? Когда только познакомились. Сколько нам тогда было? Примерно, столько же, сколько сейчас Илге и этому замечательному Петьке, который так мужественно терпит все выходки нашей дочери.

Он немного помолчал, а затем сказал:

– Я хочу рассказать тебе одну историю. Ты только не перебивай и выслушай меня, а потом скажешь, что ты думаешь по этому поводу

И Сергей поведал о том, что бродил по городу, как в одном стареньком фотоателье увидел фотографию бабушки Илги на витрине фотоателье, что познакомился с Артуром Урбанасом и о том, что у него теперь есть родной дядя и двоюродная сестра.

– Янтарный ангелочек… – услышал Сергей в трубку. Марта помолчала, а потом добавила:

– В тот день, когда на реке произошел тот случай, на мне был твой подарок – ангелочек с янтарными крыльями. С тех самых пор он со мной всегда, ты знаешь.

– Да, – ответил Сергей.

– А сегодня, такой же ангелочек, помог тебе найти твоих родных, – тихо проговорила Марта. Потом спросила: – Ты хочешь, чтобы мы приехали?

– Да, – ответил Сергей. – Скоро Рождество. Это семейный праздник, и я хочу, чтобы в этот праздник наконец-то мы все встретились, потерянные друг для друга много лет.

Через пару дней в номере гостиницы, где остановился Сергей, раздался звонок.

– Здравствуйте! – послышался женский голос.

– Здравствуйте, – ответил он.

– Это Лилита. Ваша двоюродная сестра. Папа просил пригласить вас к нам в гости. Сегодня Рождество. А Рождество – это семейный праздник. Записывайте адрес.

Сергей сделал пометку на салфетке о названии улицы, номере дома и пообещал скоро быть. Он повернулся к жене, держа трубку в руке, и улыбаясь, сказал:

– Семья соединилась…

Клубок шерсти

На летней веранде, в большом кресле – качалке, сидела бабушка Алевтина Ивановна. Она вязала детское платье для своей внучки. Её седые волосы были аккуратно причесаны, собраны в большой узел и элегантно закреплены на затылке. Лицо было в мелких морщинках, но оно совершенно не казалось старческим, а наоборот, имело очень красивое, благодушное и спокойное выражение. Ласковые глаза с нежностью смотрели на маленькую девочку, которая расположилась рядом, на диванчике и играла с кошкой. Это была ее маленькая Настенька. На коленях у Алевтины Ивановны лежал мешочек с вязанием, из которого выглядывало несколько цветных клубочков шерсти.

– Бабуля, а что ты вяжешь? – спросила Настенька.

– Тебе платьице на зиму, моя дорогая, – ответила бабушка.

– Ой, бабуля, а какое оно будет? – не унималась девочка.

– Оно будет красивым, ярким, тёплым, новогодним.

– Ой, здорово! – захлопала в ладоши Настена. – Бабушка, ты у меня такая рукодельница!

Весело хохоча, она подхватила кошку на руки и побежала в дом похвастаться маме, каким нарядным и необычным будет ее новое платье. Алевтина Ивановна улыбнулась ей в след и принялась за вязание.

Погода стояла тёплая, солнечная, хоть и была уже середина осени. Солнышко пригревало. Тёплый, легкий ветер перебирал седые пряди, ласково касался лица, словно целуя, точно мама детстве прикасалась своими мягкими и теплыми губами.

Алевтина Ивановна не заметила, как из рук вывалился ярко-желтый клубочек шерсти и покатился по веранде. Женщина откинула голову на спинку кресла и уснула.

Ей снилась родная улица, по которой она бегала в детстве, шалила и проказничала со своими друзьями и подругами. Грезилось, что она идёт по ней, заходит в дом, в котором выросла. В прихожей стоят ботинки и сапожки, а на детской вешалке висит её любимая курточка ярко-желтого цвета. Она прошлась по комнатам, заглянула в каждую из них. И вдруг, из детской послышался плач. Алевтина вошла и увидела маленькую девочку, лет пяти, сидящую в углу, на кровати, в полутемной комнате, которая горько плакала и тянула к ней свои ручки.

Алевтина подошла, взяла её на руки и прижала к себе. Девочка крепко обняла её за шею, прижалась и уткнулась мокрым от слез лицом в её щеку.

– Чи-чи-чи, – приговаривала Алевтина и покачивала девочку на руках.

И вдруг, она чётко услышала папин голос:

– Алевтина, перестань реветь. Ты наказана за свои проделки и поэтому будешь сидеть в тёмной комнате, пока не осознаешь своего отвратительного поведения.

В этот день маленькая Аля, играя с ребятами в догонялки, споткнулась и упала в лужу. Ее любимая куртка стала грязно-желтого цвета, по ней ручьями стекала мутная вода. Девочка испугалась, и внутри все заполнялось жутким и липким страхом перед отцом. Она стояла посредине улицы и ревела в голос, пока за ней не прибежала мама.

– Послушай, Иван, девочка ещё совсем мала. И с кем не случается. Это ведь дети. Они играют, иногда падают, пачкаются. А куртку, в конце концов, я уже отстирала. Тем более Аля боится темноты. Это очень сильное испытание для ребенка, – говорил голос мамы, в котором слышалось заискивание и страх.

– Прекрати свои кудахтанья. Алевтина останется там столько сколько нужно, – грубо оборвал маму папин голос. – А ты если будешь вмешиваться в процесс воспитания, из девчонки ничего путного не получится.

Девочка, услышав сердитый папин голос, вся съежилась, сжалась, будто от удара. Маленькие губки затряслись, носик зашмыгал, засопел, и на глазах заблестели крупные слезинки. Она вся задрожала и начала плакать. Вцепилась в Алевтину пухленькими детскими ручонками и не разжимала их ни на секунду.

Алевтина еще крепче прижала к себе испуганное, вздрагивающее тельце девочки, гладила ее шелковистые, слегка вьющиеся волосы, целовала в теплую, пахнущую маминым молочком макушку, и легонько покачивала. В эту минуту она вдруг поняла, что маленькая девочка у нее на руках, и есть она, тогдашняя крохотная Аля, которая столько натерпелась в детстве от отцовского деспотизма. Он часто запирал её в тёмной комнате за каждый ее проступок. И до сих пор, став совершенно взрослой и достаточно успешной женщиной, став уже бабушкой, она боялась оставаться одна в тёмной комнате. У нее и ночью всегда горел ночник.

Алевтина крепко прижала к себе эту девочку, которая так доверчиво прильнула к ней и поняла, что ни за что на свете не оставит её здесь, в этом доме. Она открыла дверь, прошла через прихожую, мимо сидящего, с удивленным, вытянувшимся лицом отца, сняла с вешалки ярко-желтую куртку и вышла из дома.

Алевтина Ивановна вздрогнула и проснулась вся в поту. Она чётко помнила все детали сна. Перед ее глазами стояло выражение лица девочки, себя тогдашней, которую забрала из своего родительского дома.

Она забрала СЕБЯ со всеми страхами, одиночеством, слезами, переживаниями и подарила ту любовь, которую она так и не увидела от своего отца.

***

– Бабуля, а ты уснула, – подбежала к ней маленькая Настенька. – Я прибегала, а ты спала, и я укрыла тебя пледом, который мне дала мама.

– Спасибо тебе, моя родная, – ответила Алевтина Ивановна и нежно поцеловала внучку.

– Бабушка, идём ужинать. Мама испекла такую вкусную шарлотку. Ммммм… пальчики оближешь. Я уже успела снять пробу.

– Пойдём, моя радость, – ответила бабушка. – Только найди мне мой жёлтый клубочек. Он куда-то закатился. Я тебе из него свяжу красивую кофточку.

– Да вот он. Под моим стульчиком, – и девочка протянула клубок шерсти бабушке.

Маленькая Настена вложила свою ручку в теплую и мягкую руку Алевтины Ивановны, и они пошли пить чай. Запах корицы, смешанный с яблочной мякотью, приправленный сахарной пудрой, щекотал ноздри, дразнил и будоражил аппетит. В воздухе витал легкий коричный букет осенней листвы, смешанный с яблочно-ванильным ароматом пирога.

Этой ночью Алевтина Ивановна спала спокойным сном. Впервые, за много лет в её комнате не горел ночник.

Подруга

Анна Ильинична медленно, не спеша поднималась по лестнице. Лифт почему-то сегодня не работал, пришлось пешком подыматься на восьмой этаж. Это хорошо. Было время подумать о том письме, которое только что достала из почтового ящика.

Она очень давно ничего и не от кого не получала. С тех самых пор, когда появились первые мобильные телефоны, и мало помалу писать стало не модно. Да и ждать корреспонденцию приходилось долго. То ли дело, сию минуту набрал номер телефона, и вот ты уже разговариваешь со всем миром.

Письмо было неожиданным. Анна Ильинична старалась не вспоминать этого адресата. Взяв в руки конверт, она несколько минут смотрела на него и не могла заставить себя вскрыть и прочитать. На глаза навернулись слезы. Она скомкала его, не читая, бросила в корзину для мусора и пошла к лестничному пролету. Затем остановилась и, постояв немного в раздумьях, подошла к мусору и вынула оттуда скомканное письмо. Небрежно сунула в карман пальто и стала подниматься по ступенькам.

– Что-то не пойму, зачем она мне написала? Мы много лет не общались. Иногда, мне казалось, что я её никогда не знала. И не знакомились никогда, не крестила она моего ребёнка, не дружили мы. Зачем мне её исповедь? Откуда узнала мой адрес? Ведь я тогда переехала сразу, – думала про себя Анна Ильинична.

Войдя в квартиру и не снимая пальто, она присела в кресло, достала из кармана смятое письмо, вскрыла его и стала читать:

«Я рассказываю тебе эту историю, потому что ты, возможно, единственный человек, который, не смотря ни на что, может быть постарается меня понять и простить.

Помнишь, когда я только появилась в вашей компании, именно ты, первая подошла и, улыбаясь, протянула мне руку:

– Будем знакомы. Меня зовут Анна. Я руководитель отдела маркетинга, в котором вы теперь будете работать.

– А меня зовут Татьяна, – ответила я.

С того момента началась наша дружба. И она была настоящей. Такой подруги у меня никогда не было. Живой, душевной, искренней. Я так была рада, что у меня появилась ты. Мы могли часами разговаривать о самых банальных вещах, ничего не значащих и в тоже время эти разговоры помогали мне жить, двигаться вперёд и не падать духом…»

Анна Ильинична, сама того не желая, погрузилась в воспоминания. Она хорошо помнила, какое впечатление на нее произвела Татьяна. Девушка ей очень понравилась – живые и выразительные глаза, радостно-счастливая улыбка, темно-каштановые волосы, туго собранные на затылке, открывали ее выразительное, слегка удлиненное лицо. На ней было надето строгое однотонное, шерстяное платье темно-вишневого цвета, сшитое точно по фигуре и выгодно подчеркивающее ее стать. В тон подобранные туфли, сумочка, что говорило о безупречном вкусе. Последним штрихом к образу были серьги с капельками рубина.

Да, она понравилась всем.

– А ведь много лет, работая с людьми, я научилась разбираться в психологии и понимании человеческих душ, – думала про себя Анна Ильинична. – Я ведь заметила тогда, что где-то в уголках глаз пряталась горечь, улыбка казалась радостной, но вот открытости и искренности не чувствовалось. Наоборот, сдержанность и натянутость. И всем своим идеальным видом, Татьяна хотела показать, что у нее все хорошо.

Анна Ильинична снова вернулась к письму.

«…Я мало рассказывала о себе, потому что, по сути, и рассказывать-то было нечего. Жизнь была точно стоячее болото. Никаких событий, встреч, людей – ни-че-го в ней не происходило. Я жила словно доживала свой век, находилась в полной прострации. Все было серо, рутинно и обыденно.

Иной раз, приходила домой, а там четыре стены, ящик самый модный плазменный, который включать вовсе не хотелось. Открою холодильник и тут же его закрою. Открою буфет, налью рюмку самого дорого коньяку, выпью и все чувства, бурлящие до сих пор, успокаивались. Есть не хотелось. Свернусь клубочком под пледом и засну до самого утра. Без кошмаров, снов, иллюзий. И так три года.

Почему? Не знаю, как-то не случилось в жизни любви. Может быть, потому что я не позволяла ей быть, боясь боли и разочарований. Не случилось семьи. Не родились дети. Не было дома, полной чашей. Выросла в детском доме. Все в этой жизни доставалось с трудом. В одно мгновение все опостылело.

Я – была одна.

И вот, спустя три года, совершенно случайно попадаю к вам в офис и знакомлюсь с тобой. Это словно глоток чистого воздуха, точно свежий порыв ветра, который ворвался в мою жизнь и перевернул её с ног на голову. Вернее, наоборот. До этого я жила именно в таком состоянии. А тут вдруг все стало на свои места. Я увидела другую жизнь, других людей. Я видела, какой жизнью живёшь ты, твоя семья. У вас всегда слышался смех и шутки. Вы всегда были вместе. Один за всех и все за одного. Такой сплоченности, взаимоуважения, поддержки я не видела нигде. Помню, когда у тебя тяжело заболела мама, и вы забрали ее к себе. По очереди ухаживали за ней, помогали, создавали уют и теплую атмосферу, задействовали ее во всех домашних делах по возможности, поднимая тем самым ее значимость в жизни семьи, чтобы она чувствовала себя нужной. А ведь это так важно для человека. В любом возрасте. Сейчас я отчетливо понимаю эту истину.

Ты показала мне совершенно новый мир для меня. Помогала мне во всем. Даже, когда у меня случались непростые времена, ты меня не бросала. Даже, когда я пыталась вернуться к прежнему существованию, ты всегда находила способ меня вырвать оттуда. В тебе была какая-то, непонятно откуда берущаяся внутренняя сила и непоколебимая стойкость. Ты словно магнит, тянула к себе. И чтобы ни случалось, ничто и никогда не могло тебя изменить, твоего оптимизма, позитивного отношения к жизни. Ты обладала такой харизмой, таким жизнелюбием, что я начала завидовать. Представляешь?

ЗА-ВИ-ДО-ВАТЬ!

А там, где начинается зависть, кончается дружба. Ты, это знаешь лучше меня.

А знаешь, что такое зависть? Нет, не знаешь. Тебе никогда не было знакомо это чувство. Поэтому даже не обратила внимания на то, что я вдруг изменилась. Никак не могла избавиться от этого наваждения, от ревности, даже злости. Все впиталось в меня, разъедало, будто ржавчина, не давало спокойно жить. Я перестала к тебе ходить, стала сторониться, избегать. И дошло до того, что когда пришёл новый директор компании и у меня с ним завязались некие отношения, я стала под тебя, что называется "копать".

Да, да! Это была я. Именно, я сделала все, чтобы разрушить твою карьеру и получить твоё место. Но мне этого было мало. Я увела твоего мужа, хотя не любила его. По большому счету, он мне был не нужен. Мы расстались очень быстро. Я рассорила тебя с твоими детьми и моя крестница, твоя родная дочь, несколько лет жила со мной.

ТЫ ОСТАЛАСЬ ОДНА…»

Анна Ильинична вскочила на ноги и стала ходить по комнате, широкими шагами меряя ее из угла в угол. Буря самых разнообразных чувств поднялась у нее в душе. Руки сжались в кулаки с такой силой, что косточки побелели, ногти до боли врезались в мякоть ладоней. Дышать стало трудно, грудь вздымалась, будто кузнечные меха, а на голову, казалось, вылили кипяток. В эту минуту она вновь пережила те события, которые произошли так давно. Ненависть, гнев, злость, боль, – все сплелось в один клубок страстей и чувств. В эту минуту она ненавидела Татьяну больше всего на свете. И эта ненависть, точно ядовитая змея, вползала в сердце и душу.

– Нет, нельзя,– судорожно сглотнув комок в горле, сказала себе Анна Ильинична. – Только не впускать в себя эту отраву. Иначе, как потом жить? Я стану такой же, злой и мстительной. Нет, не хочу!

Женщина подошла к окну, рванула створку, в лицо ударила струя холодного воздуха. Она закрыла глаза и, открыв рот, подобно рыбе на берегу, жадно вдыхала морозный воздух. По щекам, догоняя одна другую, бежали слезы.

Немного успокоившись, Анна Ильинична подняла с пола листок письма, и стал читать дальше.

«…А несколько дней назад я случайно увидела тебя в кафе. Ты сидела за столиком с молоденькой девушкой и давала уроки английского. Я помню, какое у тебя потрясающее лондонское произношение!

Вы сидели и о чем-то весело разговаривали, даже смеялись, шутили. А в конце занятия подошёл парнишка, ровесник твоей ученицы. Наверное, её друг. И они поздравили тебя с днем рождения. Какой великолепный букет жёлтых роз подарили… Твои любимые. Ведь у тебя были именины. Поздравляю! И ты была не одна! Вот, что я поняла – как бы и чтобы не происходило в твоей жизни, ты всегда в кругу людей.

Ты – не одна! Ты – все тот же магнит! Солнышко, в лучах которого хочется согреться, искупаться, окунуться в тепло и любовь. Почувствовать полное блаженство и покой. В тот момент я поняла, что потеряла самого близкого в моей жизни человека. Надёжного и преданного друга. И если бы я могла все изменить, я бы начала все сначала.

Но… совсем по-другому.

Я проследила за тобой, узнала адрес. Придя домой написала это письмо, и отправила его в тот же день. У меня не так много времени осталось, я тороплюсь сделать то, что должна. Поэтому и пишу тебе обо всем этом, потому что знаю, что ТЫ поймешь меня. Не знаю, как ты умудряешься быть такой? Как это получается?

Не по-ни-маю!

Я хочу попросить прощения за все! Прости, меня, пожалуйста!

Знаю, что простишь. Знаю, что у тебя все будет хорошо! Знаю, что семья восстановится. А вот у меня, вряд ли.

Прости меня! И пойми!

Татьяна».

Анна Ильинична перевернула конверт и прочитала обратный адрес:

«г. N, ул. Садовая, 15, онкологическая клиника № 68»

Она опустила руки на колени и отрешенно смотрела в одну точку. В душе было пусто. Никаких эмоций, переживаний, волнений. Просто выжженная пустыня. Сухая, безводная пустыня. Все перегорело. Ничего не осталось. Ни злости, ни ненависти, ни гнева. Только жалость. Непрошенная жалость к женщине, которая когда-то была ее лучшей подругой, разрушившая ее мир и жизнь.

Она поняла, что простила Татьяну. Ее письмо всколыхнуло прежние переживания, обострило чувства, горечь потери, но в душе все отступило перед лицом той болезни, с которой боролась эта женщина. Все ушло. Она отпустила то, что причиняло ей боль эти годы. В сердце Анны Ильиничны возник теплый островок, словно оазис в горячих песках, который напитал ее душу и сердце живительной влагой, эликсиром прощения и милости, который вдохнул в нее силы жить дальше, смотреть на мир с улыбкой и любовью.

Зеркало

Уже битый час Катерина крутилась перед зеркалом. Ей казалось, что она недостаточно элегантно выглядит, что платье не то и что макияж не ровно лег. Тонкой кисточкой подвела брови. Набрав на спонж немного терракотовых, с едва уловимой примесью коричневого тона румян, нанесла их аккуратно, чуть касаясь, на скулы и щеки, выгодно подчеркнув еле уловимый загар кожи. Уложила длинные светлые волосы в прическу. Затем надела любимое длинное шёлковое платье нежно-сиреневого цвета, подобрала к нему серьги с аметистом. Оценив себя со стороны, Катерина осталась вполне довольная тем, что увидела в отражении. У нее сегодня был очень важный день, поэтому хотелось выглядеть безупречно.

Девушка, уже собралась уходить, но брошенный напоследок взгляд в зеркало её остановил. Ей показалось, что оттуда, из глубины зеркальной глади, смотрели чьи-то грустные глаза.

«Тьфу, наваждение какое-то, – сказала сама себе Катерина. – Надо же, померещится такое».

Она взглянула на часы. До начала презентации ее новой книги оставалось еще целых два часа. Катерина так долго ждала этого дня. Почему-то именно эта повесть давалась ей нелегко. Писалась с надрывом и тяжестью. Сколько раз переписывала главы, абзацы, предложения. Все казалось не то и не так. И вот наконец-то, работа окончена.

Взяв со столика дамскую сумочку, рукопись, первое напечатанное издание и вышла из дома. Книга, которую сегодня собиралась презентовать Катерина, называлась «Зеркало». Она была о девушке по имени Амели, попавшей в Зазеркалье, и не сумевшей вернуться назад, в реальность. Это была история о приключениях в сказочной стране, о чудесах и волшебстве, о дружбе и любви, о добре и зле. О мире, который полон загадок и тайн. И о том, что неважно кто ты и каков ты – великан или карлик, прекрасный принц или уродливый тролль. Главное, что у тебя в груди – большое и горячее сердце или маленький кусочек льда?

За один квартал до издательства, где должна проходить презентация, машина Катерины резко остановилась и отказалась ехать дальше. Девушка попробовало ее завести, но все усилия были напрасны. Пришлось вызывать техпомощь и ждать. А время поджимало. Через час должно начаться одно из важных мероприятий в ее жизни, на которой будут присутствовать известные люди в писательском мире и, если она опоздает, то произведет самое дурное впечатление на гостей. Этого она позволить не могла. А ведь ей ещё нужно поговорить с организаторами, спонсорами, читателями, дать несколько автографов. Катерина чувствовала, что уже начинает опаздывать. Она ходила вдоль машины и считала шаги, пытаясь успокоиться. Но это ей удавалось с большим трудом.

Из-за угла вынырнула машина автосервиса.

«Ну, наконец-то», – сказала про себя девушка. Она обрадовалась. Но не тут-то было. Ребята облазили всю машину, но никакой поломки обнаружить не смогли.

– Не заводится, – сказал молодой механик. – Уже все проверил: зажигание, стартер, перемкнул контакты, посмотрел свечи.

– Серега, бензин проверь, может на нуле, – сказал его напарник.

– Да, все облазил, заглянули везде, куда можно. Не хочет трогаться, – ответил Серега. И тут же предложил Катерине, которая то и дело поглядывала на часы: – Давайте отгоним ее в автосервис или на стоянку?

Она согласно кивнула головой. Механик техпомощи опустил капот и, садясь в машину, захлопнул дверцу. И в этот момент, оно вдруг треснуло и рассыпалось на множество мелких осколков.

– Черт! – выругался Серега. – Вы, извините, я ведь даже не дотронулся до него. Катерина расстроилась вконец. Она была немного суеверна. Особенно сейчас, когда решалась судьба ее новой книги.

– Да, все нормально, – ответила она. – Просто с самого утра происходят какие-то загадки со мной. Едемте на стоянку.

Ребята помогли отогнать машину. Она поблагодарила и, подхватив платье, со всех ног бросилась к издательству. Перейдя через пешеходный переход, Катерина направилась через арку, между магазинами, чтобы сократить путь. Проходя мимо небольшого мебельного бутика, она взглянула на витрину, уставленную зеркалами разного размера, формы, оправы. И обратила внимание на небольшое овальное зеркальце, стоявшее на маленьком журнальном столике.

«Какой оригинальный и интересный узор», – подумала она про себя, разглядывая обрамление в виде затейливых цветов и растений. Оправа была из бронзы, с лёгкой позолотой. Но не это поражало и удивляло. Взглянув в него, она опять увидела те же грустные глаза в отражении.

Катерина не верила своим глазам. Она никак не могла понять, что это? Почему этот взгляд возникает и появляется именно тогда, когда она вглядывается в зеркальную гладь? Войдя в магазин, Катерина подошла к витрине, взяла зеркало и посмотрела в него. Там, по ту сторону, в роскошной комнате, сидела темноволосая девушка, с печальными карими глазами, полными слез.

И тут Катерину осенило. Она поняла, кто эта девушка в Зазеркалье. Эта была героиня её повести, Амели, которую она оставила там. А здесь, в этом реальном мире, остался человек, которого любила девушка. Но, к сожалению, никак не могла вернуться к нему, потому что книга обрывалась именно в том месте, когда Амели собралась войти в загадочный замок, из которого можно было вернуться сюда, домой, но забыла слова заклинания, отпирающие ворота, ведущие в этот дворец.

Катерина поняла, что все загадки, которые происходили с ней с самого утра, были не случайны. Нельзя было выпускать в свет книгу, которая делала человека несчастным. Она набрала номер телефона организатора презентации. Девушка понимала, что услышит сейчас массу едких и колких слов и возмущений в свой адрес. Вадим, ее литературный агент, будет вне себя от негодования. Срывалась одна из его выгодных сделок. Он потратил столько сил и энергии, чтобы это мероприятие состоялось. А главное, Вадим пригласил очень важных и знаменитых людей, которые помогли бы ей продвигать новую книгу. И, отменяя сейчас эту презентацию, Катерина рисковала потерять поддержку очень известных авторов. И в этом виновата будет только она. Но как можно позволить Амели остаться несчастной? Она срочно все отменит и перепишет конец книги.

Через дорогу, девушка увидела маленькое, уютное кафе. Она вошла в него, выбрала столик у окна, заказала чашечку кофе со сливками и ванилью, достала рукопись, нашла последние страницы и стала перечитывать.

«… В лесной чаще, по тропинке, бежала девушка. Она очень торопилась.

«До заката солнца нужно успеть в тот таинственный замок на опушке леса и попасть в комнату с огромным зеркалом, – думала про себя Амели. – Иначе, я навсегда останусь здесь, в Зазеркалье. И никогда больше не увижу Джима. Не скажу ему самого главного, что очень люблю его, и что самые лучшие минуты своей жизни, провела с ним. И что вовсе не обижается на глупые шутки, которыми он всегда осыпал ее. А она всегда злилась. Хотя шутки, в общем-то, и не были глупыми. Просто Джим за ними скрывал свою неловкость и стеснительность. Я все это знаю и понимаю».

Амели быстро бежала по дорожке, то и дело, поглядывая на заходящее солнце.

Всю дорогу она лихорадочно вспоминала слова заклинания, которое ей сказала добрая фея Анморук, отпирающие ворота в волшебный замок. Заклятье никак не шло на ум. Амели его напрочь забыла, а солнце с невероятной скоростью падало за горизонт.

Начинались сумерки.

Девушка на секунду замерла в изумление и восторге, глядя на необыкновенные цвета, в которые окрасился небосвод в эти мгновения. Лиловый смешался с розовым, окрашивая при этом облака, землю, деревья невероятными оттенками. Она с головой погрузилась в это ведение. Но тут же стряхнув с себя оцепенение, заспешила дальше. Амели бежала, не обращая внимания на усталость, и пыталась вспомнить волшебные слова:

– Так роса чиста,

Как из глаз слеза…

Амели стала повторять этот заговор, пытаясь вспомнить продолжение, но ничего не получалось. Какая-то сила пыталась удержать ее здесь. На тропинке стали возникать какие-то кочки, коряги, дикий плющ цеплялся за ноги и не давал идти. Но она упорно бежала вперёд.

В глубине леса ярким пламенем загорелся цветок. Огненные лепестки трепетали, раскрывая бутон и обнажая сердце цветочной чаши, из которого словно языки пламени появлялись тычинки. Они огнем осветили лесную чащу. И тут Амели вспомнила следующие слова:

…Цвет в лесу зацвел,

По тропе повел.

А тропа ведёт,

Закат солнце ждёт…

Девушка, спотыкаясь, перескакивая через бугорки и лесные лужи, побежала дальше. Вот и опушка. Ещё немного и она будет у замка. Главное, чтобы мост через ров был опущен, и ворота открыты.

«Слава Создателю, мост опущен, – пронеслось в голове Амели. – Теперь – ворота».

Еще несколько шагов и Амели толкнула их, но они оказались запертыми. А солнце неумолимо скрывалось за горизонтом. Она упала у ворот и заплакала от бессилия…»

На этом месте Катерина заканчивала книгу и оставляла Амели в Зазеркалье. Нужно было срочно помочь ей вспомнить заклятье и отпереть ворота. И она стала дописывать окончание книги, помогая своей героине вернуться домой.

«…Амели плакала. Слезы, подобно росинкам, повисли на кончиках ресниц и капали в траву. Она снова и снова стала лихорадочно вспоминать слова, отпирающие ворота:

– Так роса чиста,

Как из глаз слеза.

Цвет в лесу зацвел,

По тропе повел.

А тропа ведёт,

Закат солнце ждёт…

Амели подскочила и стала у ворот, проговаривая слова, которые целыми строками стали возникать перед глазами:

– Дева у ворот стоит

И заклятие говорит:

– Открывайтесь ворота скорей

Видеть я хочу, кто мне всех милей»,

И двери отворились.

Амели вбежала во двор. Бросилась к замку, наверх по лестнице, в заветную комнату. И с последними лучами заходящего солнца, прошла сквозь хрустальную поверхность зеркала. Через считанные минуты она очутилась там, где стояла и ждала Джима. Они собирались встретиться и пойти в кино. Он стоял с огромным букетом полевых цветов, которые она так любила, и ожидал ее.

– Амели, ты опаздываешь, – сказал Джим. – Сеанс через несколько минут, а ещё нужно купить билеты.

– Джим, давай не пойдём никуда, – ответила Амели. Она взяла цветы и стала, перебирать белые и голубые лепестки. Зарылась лицом в душистый букет и с наслаждением вдыхала его аромат. За цветами Амели пыталась скрыть свое волнение, ведь она могла так и не вернуться из Зазеркалья. Щеки у нее раскраснелись, глаза стали влажными от нахлынувших слез, а нижняя губа слегка вздрагивала. – Я столько всего хочу тебе рассказать, и столько важного. Пойдём на наше любимое место, у пруда, где цветут белые водяные лилии.

Джим обнял девушку, легонько коснулся ее губ и, взявшись за руки, они, не спеша направилась вглубь парка…»

Катерина отложила ручку и с удовлетворением перечитала то, что получилось. Довольная своей работой, она сидела и наслаждалась своим любимым напитком, заедая круассанами. Насыщенный сладковатый аромат ванили и нежных сливок, а еще горечь зерен арабики – все это соединялось в одной чашечке кофе, щекотало и возбуждало воображение и чувства.

Потом девушка позвонила Вадиму, сказала, что рукопись готова, что привезёт ее через час.

Катерина вышла из кафе, подставила лицо тёплым солнечным лучам, заговорщицки подмигнула яркому светилу и направилась забирать машину со стоянки.

Синее море

Она медленно шла по берегу моря, по самой кромке воды. Ноги тонули во влажном и зыбком песке. Иногда, волна с силой ударялась о берег, окатывала ноги до самого колена, брызги фонтаном разлетались во все стороны и капли солёной морской воды растворялись на губах. Мокрая юбка прилипала к ногам и мешала идти.

Постояв некоторое время у самой воды, молодая женщина обернулась и увидела позади себя небольшой валун. Подошла к нему и села. Ровно год назад здесь они познакомились с Сергеем.

***

Он стоял неподвижно, у самой воды, и смотрел вдаль, словно хотел рассмотреть там, впереди, свое будущее. Совершенно не слыша шагов, он почувствовал её приближение. Обернулся и замер. На него, слегка удивлённо, смотрели зелёные глаза. Светло-русые волосы извивались, словно змеи вокруг лица, подхваченные ветром. Розовые, слегка припухшие губы, искривились в чуть заметной усмешке.

– Любите смотреть на море? – подходя, спросила она.

– Да, есть в этом какое-то умиротворение, – ответил он. – Меня зовут Сергей, – и протянул руку.

– Вера, – ответила она и подала свою.

Руки соединились в рукопожатии. И она почувствовала, как между ладонями пробежал разряд.Казалось, что из одной руки в другую перетекала энергия, словно связующая нить, соединяющая их в единое целое. Она закручивалась в тугую спираль, посередине которой завис огромный шар, перекатывающийся от ладони к ладони, образуя неразрывную связь. Она была настолько мощной и сильной, что, казалось, если одного из них не станет, другой это почувствует мгновенно.

Море немного штормило. Волны врезались в берег, пенились и с шумом откатывались назад, оставляя на песке водоросли, мелкие ракушки, прозрачные и дрожащие, словно холодец, тела медуз. Вдруг Сергей нагнулся и у самых ног поднял небольшую ракушку. Раскрыл створки, а в ней оказалась маленькая розовая жемчужина.

– Как она здесь очутилась? – удивилась Вера. – Наверное, шторм поднял ее со дна моря, а волны несли через тысячи миль, чтобы ей оказаться здесь.

– Говорят, что тот, кто найдет розовую жемчужину, обретет вечную любовь, – Сергей протянул сокровище моря Вере. Она положила на ладонь и стала разглядывать этот чудесный дар.

– Откуда она взялась? – в лице Веры читались изумление, восторг и радость. – Я ведь биолог и знаю, что такой жемчуг можно найти только у берегов Калифорнии либо в Персидском заливе. Там обитает «родитель» розового жемчуга – стромбус. Когда писала диссертацию о морских животных, а в частности, о моллюсках, нашла очень много интересного о нем. Удивительно, какая красота! Представляете, маленькое, бесформенное существо, а сотворило такое совершенство!

Сергей улыбнулся и задумчиво глядя на волны, ударяющиеся о берег, с некоторым оттенком горечи ответил:

– Не всегда идеальное творение создается красивыми существами. В жизни все с точностью до наоборот. Красивейшие люди могут быть насквозь гнилыми внутри, безобразными и отвратительными созданиями. А внешне уродливый – добрейшая и благороднейшая личность. Все не однозначно в этом мире.

Вера внимательно посмотрела на своего собеседника:

– Сколько сожаления, огорчения в ваших словах, и сколько боли…

Сергей немного помолчал, затем резко повернулся и, улыбаясь, сказал:

– А давайте перейдем на «Ты»? Вы не против?

– Буду только рада, – смеясь, ответила Вера.

На следующее утро они встретились на этом самом месте. Море плескалось у самых ног и тихо перешептывалось с галькой и песком. Шшш…шшш…

Сергей, заметив на шее Веры вчерашнюю розовую жемчужину, заключенную в незатейливую серебряную оправу.

– Красиво! Вроде бы просто, а выглядит оригинально.

– Оригинальность всегда заключается в простоте, – ответила Вера.

Весь день они провели вдвоем. Шутили, смеялись, бросали камешки по глади воды и считали, сколько скачков он сделает. Им было легко и просто вдвоём, будто были знакомы очень и очень давно.

В один из дней, набегавшись по берегу, вволю накупавшись, они уселись на песок и Сергей спросил:

– Хочешь, научу уходить за горизонт?

– Это как? – спросила Вера.

– Смотри на первую волну, ударившуюся в берег. Зацепи её глазами. Потом переведи взгляд на следующую, следующую, следующую… и так до самого горизонта. А потом таким же образом возвращайся назад. И уходи.

– А за горизонт? – спросила Вера.

– За горизонт лучше не уходить… иначе, не захочется вернуться, – ответил Сергей.

И задумчиво посмотрел вдаль.

– Знаешь, мы знакомы уже почти неделю, а я о тебе ничего толком и не знаю, – спросила Вера. – Кто ты? Откуда взялся в этом тихом и удаленном от мирской суеты месте? Всегда задумчив, немногословен. Чем занимаешься?

Вера сыпала вопросами, точно из рога изобилия. Сергей только улыбался и, прищурив зеленый, цвета морской волны глаз, загадочно смотрел на молодую женщину.

– Я – агент ноль ноль семь, – смеясь, ответил он. – Скрываюсь от американской разведки, которая открыла на меня охоту. А здешнее место самое подходящее, чтоб тебя не нашли или хотя бы очень долго искали.

Он схватил девушку в объятья, и они весело смеясь, стали качаться по мокрому песку. Мелкие ракушки, смешанные с желтоватыми песчинками и бурыми, зелеными нитями водорослей, облепили влажную кожу, вплелись в длинные волосы Веры. Они скатались в длинные пряди, обсыпанные, словно сахарной пудрой, песком и овитые тонкими красными багрянками. В ярком зеленом купальнике девушка казалась похожей на русалку. Сергей легонько коснулся ее губ и прошептал, глядя в такие же зеленые глаза, что и у него:

– Русалка… Ты не превратишься в морскую пену? Или утянешь меня на морское дно к своим моллюскам? Какая ты, русалка?

– Да, наверное, в прошлой жизни я была русалкой, – улыбаясь, ответила Вера. – Я обожаю море. Это не предсказуемая и неистовая стихия. Иногда пугающая, заставляющая бешено колотиться сердце от страха, бушующая, вся покрытая косматыми седыми волнами, напоминает страшную морскую колдунью, готовую поглотить тебя. А иной раз, это мягкий озорной котенок, ласкающийся у твоих ног, нежно мурлыкающий и убаюкивающий. И я, возможно, такая же, словно это бескрайнее море.

Она посмотрела внимательным взглядом на Сергея, потом схватила его за руку и потащила купаться.

Прошло ещё несколько самых счастливых дней в жизни Веры. Она думала, что так будет всегда, во всяком случае, она на это надеялась. Сегодня она спешила к морю как никогда. Смутное чувство тревоги нарастало, и чем ближе подходила к месту их встреч, оно усиливалось все больше и больше.

Сергей стоял и спокойно смотрел на волны, разбивающиеся о берег на тысячи мельчайших частиц. Он был в джинсах, рубашке, кроссовках.

У Веры упало сердце. Она поняла, что это расставание, что видит его последний раз. Сердце то бешено колотилось в груди, разрывая грудную клетку, то сжималось от боли и не давало дышать. Она тихо подошла, как в первый раз, и он также резко обернулся. Увидел её широко распахнутые глаза, в которых читалась любовь, тоска и грусть. Сергей шагнул к ней, крепко обнял. Они замерли в немом ощущении друг друга. И молча вели разговор:

«Ты уходишь?

– Да.

– Я никогда тебя больше не увижу.

– Да.

– Почему?

– Так надо.

– Почему?

– Не все можно объяснить.

– Почему?

– Жизнь не предсказуема. Никто не знает, что нас ждет завтра, а может быть и уже сегодня, вон за тем поворотом».

Сергей разжал объятья, нежно поцеловал ее губы, щеки, нос, глаза – каждый дюйм ее лица, ставшего таким любимым и родным всего за несколько дней. Затем, отступая назад шаг за шагом, взглядом прощался с ней. Она вся подалась к нему, но предупредительно поднятая рука, остановила ее. Она молча стояла и смотрела в след стремительно удаляющейся фигуре человека, который всего лишь неделю назад был для нее просто незнакомцем.

Прошло несколько месяцев. Вера вернулась в институт, к своей исследовательской работе. Часами сидела в лаборатории, изучала стромбуса – ареал его обитания, питание, а главное его способность выращивать розовый жемчуг. В один из вечеров ей позвонили. Она сидела и молча смотрела на светящееся табло телефона. Пальцы стали непослушными и не могли провести по сенсорной клавиатуре, чтобы ответить на звонок. Вера интуитивно чувствовала, что разговор будет о Сергее. Она чувствовала, нет, она знала, что с ним что-то произошло. Сделав над собой усилие, провела пальцами по табло и поднесла телефон к уху. Разговор длился всего несколько минут. Затем, гудок и молчание. Вера опустила руку, откинула голову на спинку стула и прикрыла глаза. По щеке медленно скатилась одинокая слеза.

Через неделю ее вызвали на улицу Красивую, тринадцать. У входной двери висела вывеска с надписью «Энское Ведомство органов госбезопасности». Ее встретил седеющий подполковник, и вручил небольшой серый конверт, в котором была маленькая глянцевая открытка – на берегу, на камне сидела русалка, поджав под себя свой рыбий хвост, и смотрела в море. Вера перевернула ее и прочла всего несколько строк, написанных на обороте:

«РУСАЛКА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! И ТАК БУДЕТ ВЕЧНО».

***

Молодая женщина сидела у моря и смотрела на бушующее стихию. Волны с силой ударялись о берег и, грохоча галькой, откатывались назад, в пучину вод. Рука потянулась к шее, нащупала маленькую жемчужину и чуть касаясь, провела пальцами по ее гладкой поверхности. Взгляд следил за накатывающимися волнами и медленно уходил за горизонт…

– В оформлении обложки использована фотография автора Anthony DeRosa –

Бесплатные стоковые фото на тему дерево, люди, мужчина

Pixabay License – бесплатно для коммерческого использования.

https://www.pexels.com/ru-ru/photo/215323// по лицензии CC0.

Оглавление

Янтарный ангел

Клубок шерсти

Подруга

Зеркало

Синее море