Звуки города: Санкт-Петербург [Наталья Сергеева] (fb2) читать постранично

Наталья Сергеева Звуки города: Санкт-Петербург

Город протяжно вдохнул, слегка играя рябью вод десятков каналов, и тихо выдохнул легким туманом над Невой.

Проспекты шумели гулом машин и гомоном голосов прохожих.

Вглядываясь в людей яркими вывесками и сиянием ещё тусклых фонарей – город искал. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Искал внимательного слушателя, который услышит его тихий шепот пусть всего на мгновение, пусть всего на миг. Искал прохожего, который откликнется на зов и захочет увидеть калейдоскоп прошлого. Романтика, которого сможет очаровать музыкой набережных и дворов-колодцев.

Город жаждал слушателя. Город грезил сказаниями. Город лелеял память старинных вальсов. Раз-два- три: колонны дворцов, раз-два- три: каменные мостовые, раз-два-три: шпили соборов.

Город приметил девушку, которая медленно шла по Невскому проспекту вдоль фасадов домов с вывесками магазинов и кафе, откуда доносились современные песни и танцевальные ритмы двадцать первого века, смешанные с рекламными объявлениями о всевозможных товарах и услугах. Они зазывали внутрь, будоражили кровь, влекли соблазнами и, разбиваясь об ее равнодушие, как прибой об камни, исчезали. Девушка лишь раздраженно повела плечами и, качнув головой, рассеяла магию современного города.

Она спешила прочь в темноту небольшого сквера, что скрывался под тенью Казанского собора. Огни витрин здесь сдавались на милость полумраку. Скамейки полукругом окаймляли фонтан. Его мелодия завораживала звучанием переливов воды, успокаивала, заглушая звуки городской суеты. Присев, девушка прикрыла глаза. Ей нравилось слушать город, находясь в самом его центре, при этом словно наблюдая со стороны. Каждая поездка в Санкт-Петербург открывала перед ней новые грани пусть и не столь древнего города, но таившего в себе великое множество загадок.

Город звал.

Спустя пару минут она продолжила свой путь, перешла главную струну города и свернула на гранит набережной канала Грибоедова. Фонари рисовали тенями по глади воды. Очарованная увиденным, она застыла, заколдованная городом, который нашел своего слушателя.

Окна домов смотрели на нее глазницами прошлого. Вот уже третье столетие они запоминали все: молитвенные пения крестных ходов и громкие лозунги стачек, полонез балов и тишину тягостного шествия пленных немцев, вой сирен противовоздушной обороны и марш военных оркестров.

Очнувшись от наваждения, она медленно пошла вперёд, пальчиками правой руки отмеряя ритм музыки города: раз-два-три.

Город доволен. Он мог говорить.

Стук каблучков эхом отражался от стен домов узких улочек.

Сколько голосов они слышали, сколько встреч видели у парадных; взмахов рукой у окна; нервных выхаживаний под фонарями в ожидании дамы сердца; экипажей, готовых мчать в театр или на бал; разносчиков снеди и припасов.

Замедляя шаг, она замечала, как оживали улицы.

– Держи мальца! – резкий звук свистка, словно сквозь время, бьёт по ушам.

Это перед ней постовой городовой погнался и схватил мальчишку- беспризорника.

Дворник было дернулся на призыв, да устало махнул рукой, видя, что и без него справились. Так и стоял в арке двора, одной рукой держа добротную метлу. Обернувшись, заметил с любопытством выглядывающую моську Павлуши.

– Что замер окаянный, поди так и не принес дров его сиятельству, – и грозно двинулся на младшего дворника, отчего тот испуганно охнул и исчез в дверях черной лестницы.

Швейцар полировал до блеска медную ручку тяжёлой деревянной двери и тут же бойко открыл ее настежь, пропуская молодую барышню.

Фронтоватый молодой человек неспешно прогуливался, чинно кивая встречным знакомым.

В окнах дома напротив дернулись шторы, и ее взгляд тут же устремился следом. Зашторенные окна – как занавес, открывающий двери для путешествия в другие миры. В воображении, сменяя друг друга, как в кино, возникали образы тех, кто мог жить в этом доходном доме. Там, в самом низу дома у стен подвала ей виделся спешно трудящийся рабочий люд: кто разгружал связки дров с телег и тащил их во двор, кто бежал за водой, кто тянул мешки. И здесь же под ногами господ они разбредались по своим небольшим комнатушкам в подвальных этажах без оконного света, где спали урывками несколько часов, пока вся круговерть не начиналась сначала.

На первом этаже разместилась лавка пекаря. Вот из ее дверей выбежала молоденькая девушка, неся полную корзину свежего хлеба, аромат которого, казалось, доносился сквозь пелену времени. Звуки потрескивающих дров в печи смешивались с окриками пожилого пекаря на нерасторопных помощников.

– Стенька, что за бездарь мне попался, – под его руками тесто пело, превращаясь в крендельки, – не стой столбом, доставай из печи, пока не сгорело, а то я тебя, охламона, высеку.

Чуть выше, на втором этаже, вероятнее всего жила семья добропорядочного семейного врача, который несколько лет назад приехал из маленького уездного города по протекции дальнего родственника. Собрав все свои