По зарубкам золотого демона [Алексей Васильевич Губарев] (fb2) читать онлайн

Алексей Губарев По зарубкам золотого демона

Глава 1.

– А, повалюсь-ка я на новенькую свою тахту! Трохи поразмыслить треба. Даже очень большая в том необходимость наметилась покумекать, подумать… И чашка крепкого «Карт Нуар» пришлась, как раз в самое свое время, как говориться – более нельзя кстати. Да-а, ничего не скажешь. Если уж вещица дорога, то сразу ощущается приятность изделия. Нега буквально обволакивает. Это я о тахте, да и о кофе, к слову, тоже. Во всяком случае, пока вещь новая разве выкажешь как-то по-иному буйство охвативших чувств?  Ай, и хорошо же, что я взял не диван, а тахту. «Аэродром», а не спальное место. Всем вышла покупка, смак и только.  "Крутое пике", полнейший «бомбец»! Кстати кофеёк прям таки «взвал». Вкусно…

Подушка моя, канешь, по нынешним меркам фуфло; девки и ржут с нее и жалуются, что твердая, как булыжник. А я обожаю эту ватную солдатскую подушку. Всякие пробовал, с разной набивкой. С высушенными водорослями, вот к примеру, а один раз даже на кокосовых волокнах некоторое время имелась под рукою. Дорогу-у-ущие пользовал, а все не то. Башка утопает в них, потеет, дышится не свободно, короче полная дрянь. А на этой, прям отдыхаю. Не жалею, что тогда купил ее на складах НЗ у барыги прапора. Бли-и-н, как давно же это было-то!

Эта полная обманутых надежд военная служба, курсантское училище, офицерские должности, дегенераты бойцы… Уж пять годков утекло, как я – дембель. Пенсион от ведомства заработал, что и чудненько. «Плюсик», так сказать. Если вдруг, не дай Боже, потеряю нахапанное или кто поможет, как бы невзначай, обронить где, на третьесортный хлебушек всегда копеечка найдется…

– А сколько разной длины и цвета женских волос побывало на этой подушке? За второй десяток давне-е-енько перевалило. Два года назад, вот та, замужняя с огненно-рыжими волосами… Не дамочка, а полный «отпад». Скорее она меня, а не я ее той ночькой…  А, ну их, баб этих… Ща не до них, ток время ценное растранжиришь на пустяшное, а дел, однако, подвалило, дай Бог вполовину управиться.

Итак, подведем-с некий итожец, ревизуем готовность организма к решению обозначившейся задачки. Что мы имеем в активе на сей момент?…

Деньги не проблема. По случаю удалось набатрачить и в достаточном количестве. Не то бы занимательное приключение с двумя идиотами, был бы подобен всей российской массе – гол, как сокол. Хотя, почему я так об этих, подаренных мне судьбой – идиоты? Скорее бандюганы или мафиози. Впрочем, тут тоже, видимо, закавыка имеется. Здраво рассудить так это одно и то же, что разбойник, что мошенник. Или нет? Скорее всего те простаки дурацкое порождение смутного времени. Видимо так угодно небесам, чтобы даже в серьезных структурах, вроде мафии, без ошибок и ляпов не обходилось.  А ошибка ли то была? Вряд ли. Не ляп ли? Тоже, по всему рассудить, не выходит. Там операции продумывают, как надо. Ни единой запятой не упустят. Все ж таки наиболее талантливые выходцы из спецслужб мафиозным балом правят, а я – идиоты, ляпы.

Может это просто задумка у них такая, надо вот им было те четверть «ляма» каким-то образом «потерять», ну, чтобы валюта «мериканская» по стране растеклась. Присмотрели балбесов, обделали сюжет таким образом, чтобы они «прорюхали» выделенную смету. Наверняка рассчитывали, чтобы сумма размазалась по региону, а тут неожиданно я в одного все сцапал. Хотя это тоже скорее заблуждение. По политмеркам четверть «ляма» баксов помноженные на наши шесть "деревянных" не та сумма, чтоб затевать ту или иную секретную комбинацию… Ха-ха… И вовсе не смешно…

Да, лично я уверен, что счастье есть. Надо же! Нежданно-негаданно, а и городишко подобрал себе по вкусу. Зелененький весь такой и укромный. Хату купил о какой и не мечтал. Обставил не броско, но дорого и со вкусом. И «бабла» достаточно осталось; при рачительном подходе на три жизни хватит. Не убит и вроде никто не ищет. Во всяком случае, видать я "правильно" смылся и очень своевременно. Или пока на след мой не вышли? Так пусть это останется только догадкой. Не стоит зазря трепать нервы, если петух еще не клюнул в зад.

Кстати, интересно бы узнать, как обошлись с теми раззявами хозяева? Та-а-к, ладно о прошлом. В конце концов ихние разборки меня никаким боком не касаются. Пора к своему дельцу подступаться. И очень серьезный подход к этому нужен, а меня чет поперло по задкам. Ностальгия в память обмакнула…

А, тем временем, дельце-то вот намыслилось у меня преинтересное. И оно поопаснее чем увод валюты из-под носа растяп. Ося Бендер со своим парадом комбинаций отдыхает. Здесь против меня не только мафия со своей бандитской сворой выступит. Тута еще и его величество Государство встрянет. И ведь по полной выстроятся-то супротив меня все эти сиротинушки. В данном случае они вместях, в едином кулаке соберутся. А, коли рассмотреть, как ударную, то эта силушка ого-го! Не сдюжишь. Их сила в том, что сам госаппарат со всевозможными его законами, процедурами, спецслужбами, агентами, сексотами и ментами в этой кровавой бойне на Кавказе с ними заодно. А ежели где бойня замучена-закручена, то там уж разведка и агентура «от и до» налажена. Причем у всех этих педерастических структур одновременно. Для кого может и не таковые они, а для моего случая именно вот такие, по-другому не скажешь. Все ведь на деньгах замешано. Разные идеи там и разногласия надуманны специально для простолюдинов, и являют лишь предлог, чтобы развернуть бойню. А когда кровь народа полилась, тут только не зевай. Хапай под шумок без меры, война все спишет.

А по сему думай, думай моя головушка буйная, сейчас я весь в твоих умелых ручках. В моем случае промах равносилен смерти. Продумать все до мелочей надобно, до самой пылинки все обосновать. А подумать есть над чем.

Нынче на Кавказ только сунься, сразу облепят «спец» вниманием. И хрена два обманешь их. Довольно молодой, один, здоровьем не обижен, объявился на пороге горячей точки и на тебя всем по барабану? Ну уж не бывать такому. Сразу же попадешь в поле зрения, и еще как попадешь-то. И для всех противоборствующих сил ты или агент, или боевик, в общем – мишень, добыча. Их не обведешь вокруг пальца, это козе понятно, они не только собак «посхавали» на самом грязном поприще. А вот провести, переиграть может и получится, если выживешь, конечно.

Но, по-моему, и это очень призрачная надежда. Хрена-с два там выживешь, если поймут, что ты ведешь какую-то игру. Любой из сторон ухлопать «зарвавшегося деятеля» такой пустяк, что они и не задумаются. Даже проверять тебя не станут, шлепнут и будут ждать следующую подобную «посылку». А мне этот образ намерить ну никак нельзя. Капризный стал. Роль "посылки" не нравится, не по нутру амплуа расходного материала. Не приемлет душа, да и задумка прахом пойдет. А дело стоящее нагрезилось.

Было бы, что невыгодное ну или миф там, легенда несуразная, то еще как-то пропустить не обидно, а тут же другое. А тут счётик выставлен на сотни миллионов!!! А, каково?! Неслыханно! Безобразие! И ведь не нашли, и по сей день ищут загадочную пропажу.

Можно конечно было бы не думать об этом. Вдруг вымысел, или кем найдено давно? А то ведь его величество Государство по сей день болеет этим недугом. Как тут будешь?! Ладно, если только бы русские, можно было бы не заниматься, за ерунду принять. Те от природы бестолочи, олухи в своей сути от рождения, ветер в беспечных башках свистит. А что раз немцы туда же? Немцы они товарищи педантичные, все у них основательно задокументировано и проверено. Всё,  как и положено, в ажуре. До последней, как говорится, молекулы. Но и они ведь искали, и серьезно искали. И англичане по сей день нет-нет да развернут деятельность на Кубани через посредников латышей-литовцев. Всё шарят что-то, всё рыщут, лазают, вынюхивают… Сколь лет минуло, а всё кобенятся. Да, уж…

  С чего же начать-то это дело? Как спланировать свое появление на Кавказе и поведение? Как экипировать себя, под какую легенду-то преподнести? Да-а-а… Дела-а… Затеял комбинацию на свою голову.

Может ну его к гаду? На кой хер мне с моим-то капиталом все это? Там же подохнуть можно уже в день появления. Вре-е-шь, негодник такой! Ведь вот уже не отвернешься – не отвертишься. Че ж тогда крутишь хвостом? Ведь тебя, трутня, теперь от этого медка не оторвать. Там же не бумажки «штатовских» типографий…

Аг-а-а! так вот что тебя зацепило, мерзавец! Золото!!! Да-с, да-с. Именно золото, стервец ты эдакий. Да какое золото – казна самой Кубанской Рады! Во-о-от на что, змей ты ползучий, замахнулся! Там такие штучки, что взгляда не оторвать. Каменья настоящие, изделия большой кровью не раз омытые, слезами предсмертными орошенные! А обладать этим?! Каково! Любой из тех камушков редчайшим шедевром из недр миру явлен! Вот, что тебя захватило. Ты хочешь обладать золотом и не просто золотом, а уникальным. Каменьями невиданными! Эксклюзив, так сказать, попутал тебя. Утварь несказанная покоя в снах тебе не дает. Так ведь? Мерцание вина в кубке 12 века усеянном жемчугом тебе мерещится, перстенек повелителя гарема манит тебя кровавыми рубинами. И готов ты, барбос, за эти вещицы зверюгой дикой сражаться хоть с самим чертом.

Как же до тебя вообще дошло, что подобное нигде не купишь? Как же это ты допер-то своим умишком, что все что в магазинах расфасовано – фуфло для нищеты? Все эти напыщенные кольца, колье, браслетики размалеванные поддельными каменьями, эта сверх современная мебель, картинки на титановых белилах, посуда и прочее на самом деле являет собой «общепитовское» дерьмо для масс, независимо от налепленного ценника? Ну откуда в тебе ЭТО???!!!

Фу-у-у.. Наговорил… Всякая херня в голове сидит. Да уж, тут задумаешься, как с таким багажом да в пекло-то? Нет, нет, надобно весь хлам из башки долой, и за дело. Тут только холодный расчет на моей стороне, и никак иначе. Вся горячность потом, когда схрон найду и фарт упрячу надежнее надежного. А смогу ли найти? Смогу ли я все это проделать? Замутил, однако я..

Сначала бы глянуть одним глазком на нечто подобное, чтобы эмоции не захватили. А то ить многие с ума посходили от неожиданного. Может сначала по музеям, в Алмазный фонд сунуться, в Оружейную палату протиснуться? Оскомину сердечную для начала сбить? С другой стороны, сила-то воли у меня даже на очень приличном уровне. Сам не ожидал от себя. Я ведь до того самого случая «баксы» тоже не видел никогда, тем более разом и аж четверть миллиона. И ничего, даже не трясло, когда уводил их. Нет, потом канешь мандраж бил, и сильно бил, но это уже потом, когда осознал всю опасность. А ведь очень рисковал. Какой ни будь миг, нерва какая одна тресь бы невзначай – наверняка уже душа в облаках бы от тоски изнывала…

И чего из всего ентого следыть, что решил, подпольный делец? Ась?

За окном-то ноябрь играет, времени размышлять немого осталось. Уже в феврале надо будет выбираться на Кубань, чтобы сезон в полной мере ухватить. Пока обустроишься, пока распутица, пока в курс дела войдешь да туда-сюда, там и самая работа.

Хм, зараза, однакоть, золото. Великая зараза. Еще никому, кто позарился не удалось уберечься от этой болячки. Неизлечимая хворь. Либо пан, либо пока не сгинешь будешь на невидимой привязи сидеть. Во сущь-то какова у золотишка! Черная душа у него, ох, черная.

Глава 2.

Та-а-к-с… Разложим-ка ворох мыслей по полочкам. Будущность дела зависит от грамотно составленного плана. Причем, план не должен быть абрисом. Чтобы в подобном деле пребывать комфортно, необходим тщательно проработанный план. Другое дело, как он будет запротоколирован. Естественно только в памяти. Никаких следов подобная сделка не должно иметь. Каждый отпечаток должно стирать уже в своем зародыше. Все в уме, но «посекундная», как говорится, проработка каждого шага и момента времени – залог успеха всего предприятия.

Итак, план делим на две основные составляющие: стратегическое основание и тактическая его надстройка. Начнем, пожалуй, со стратегии и, что естественно, с хорошего. Для начала из всей этой полубредовой дребедени отделим, так сказать сливки. Мух определим к мухам, а котлетки к столу подадим.

Самое главное, что в этом чувственном дурмане сказочного богатства на ум не пришло ни одного напоминания о крестах. Пусть они драгоценные, церковные, пусть это оружие праведников, но мое мнение крест это к чему-то не очень хорошему, особенно если затеваешь рискованную операцию. Более того, затеянное не совсем праведное, если не сказать, что оно абсолютно неправедное. У них, у православных, даже заповедь есть, что-то вродь не красть у ближнего. Или типа того. А как такое не стащить, ежели оно уже греховно как минимум дважды? Изначально до нитки обобрана голь, неизвестно сколь еще засекли мастеров насмерть и тех несчастных, кто не имел возможности внести средства, затем его стырили и перепрятали «умники» из казаков, немало загубив невинных, и которым по сути дела нажива оказалась к сердцу много ближе самостийности Кубани. Но раз увитые каменьями поповские кресты не проскользнули в моем взбудораженном воображении, значит за дело можно браться смело. Это первое.

Второе – моя животрепещущая легенда и экипировка при появлении на кубанских просторах. Под каким соусом предстать в золотоносном раю? Вот это вопрос жизни, если не сказать хуже! Ни черта толкового на ум не приходит, а проработать очень бы надобно. Где затаилась она, ниточка так желанная?

Если прикинуть, мол, приехал на отдых, ну вот любитель эдак пошляться по горам, побродить вдоль местных речушек. Природолюб офигенный. Ни в дугу идея. Какой идиот полезет туда, где запросто могут поймать, посадить на кованой цепи в яму и заставят мотыгой десяток лет «колпашить» грядки на диких горных склонах у местного «бая», пока какая нить операция ОМОНа тебя не вырвет из свирепых лап. Еще и покалечат. Там от скуки да наркоты очень большие любители острых ощущений, говорят.

Ну, допустим, поохотиться приехал человек на перепелок. Достать ружьишко проблем нет, провезти тоже влегкую можно. Но ха-ха. Ни охотобщества за плечами, ни билета. А дробовик в руках только привлечет «идейных» побыстрее раздробить твою башку, ну или снять живьем шкуру. Хреновая затея.

А если представить, типа учитель литературы за фольклором рванул?… Ну, или журналист? Не-а, журналист сразу отпадает, ток заикнись, сразу и шлепнут на том самом месте. Журналисты в горячих местечках на разведку работают, да и не только в горячих. Шкуры в общем. Это знают все противоборствующие стороны и принципиально «сажают на кол» подобных деятелей. А если педагог? Хм… Не очень годится идейка.

Возможно, госаппарат и отнесется благосклонно и не жестко к учителю, собирающему местные сказки, и просто с некоторым недоверием проводит до вокзала, указав направление убытия, то боевикам покуражиться над «ботаником» за радость. Это-то ладно, может выжить-то и доведется, но само дело в зачатке своем будет сорвано.

Да уж, дела-делишки… С экипировкой тоже хрен знает что твориться. Добротно снарядишься, почуют неладное, скудное снаряжение сорвет операцию. Металлоискатель станешь таскать – изымут. Заниматься черной археологией не позволительно. Если огнестрел с собой, арбалет или добротный нож – вообще хана-дело. Как вот тут быть? Без оружия там тоже нечего делать. Думай, думай головушка, вывози!

Да и в первый же день остановки в селе «спецуха» будет оповещена о прибытии новенького и с этого момента незримое око будет неотрывно отслеживать каждое твое движение, а возможно и каждый твой вздох. Та-а-ак… Ладненько-с…

Все легенды к дьяволу! Экипировку к чертям собачьим! Никакого камуфляжа. Одежда среднестатистическая, более-менее добротная, рассчитанная на обычную летнюю погоду, с учетом лесного комарья. Лекарств никаких, оружия никакого. Из приборов только сотик, но с запасной батареей. Батарею всегда можно оправдать любовью к музыке, поэтому флешку надо будет до уреза забить попсой. А запасная батарея ох, как может пригодиться. С ее помощью и костер можно разжечь, если что. Спички нельзя, к чему распалять излишние подозрения. А вот курево и зажигалку это пожалуйста, это у каждого в карманах тилипается.

С оружием, конечно, стоит очень подумать. Надо полистать инфу о древнем эффективном оружии, наверняка что нить стоящее. Придется сварганить на месте. Оружие не должно вызывать опасения и подозрения, быть очень эффективным и иметь возможность молниеносного применения. Сдается, нужно очень и очень над этим помараковать…

А зачем пожаловал, почему на Кубань? Да так и говорить: – Ищу золото Кубанской Рады. При продуманной экипировке скорее всего примут за простачка, будут посмеиваться. Сильно под дурака тоже косить не стоит, заподозрят. Так, постараться быть среднестатистическим полудурком-кладоискателем, каких немало шатается по просторам Родины в поисках мифических богатств.

«Спецы» сразу пробьют кто и что, но вряд ли будут мешать делу, тщательно не станут прорабатывать. На съемном жилье в первое же отсутствие шмотки проверят. Исходя из подобной перспективы, груз сумки не должен провоцировать. Следить-то конечно же будут, вдруг балбесу повезет, но уже не так тщательно. А мне это и надо. Пусть себе следят, а там будем посмотреть кого и как нелегкая вывезет.

Итак, подведем итог думок. Более-менее подходящее на этот случай амплуа найдено. Среднестатистический искатель клада. Время на отработку нюансов выбранного типажа имеется. В помощь определяем интернет бессонными ночами.

Поведенческие нормы с противоборствующими силами в районах боевых действий в принципе известны. Убивать я никого не собираюсь, а вот ускользнуть, запутать, свести конфликт на нет – во-о-т на что нужно делать упор.

Остается местное население. Казаки! Да не те, которые со степей Дона, а кубанские. Донские те поближе к Руси. Более покладисты, более русские. Кубанцы напротив, много сложнее люди. Несколько столетий жизни в состоянии горных войн отложили свой загадочный отпечаток на кубанцов. Эти за свое добро и землю объясняться не станут. Пока не маешь ихнего просто смеются с гостя, но возьми тока иль позарься на ихнее – проткнут вилами, как подлюку и незамедлительно. А какие гордые и подозрительные они, у-у-у!

Это от горцев у них в крови. Глазастые до жути. По интернету и писанине всякой их душу не изучить, бесполезно. Тем более за пару месяцев. Они там хозяева у себя на своей Кубани. Как-то довелось услышать болтовню двух женщин со среднерусской возвышенности. Одна на Кубани отдыхала, так трепала своей подруге, что там ей довелось в автобусах ездить. И описала баб кубанских, как загорелых, уверенных в себе, златозубых, что те цыгане. Крепких баб, горластых. Так и сказала своей дружке: – Они там хозяева, там совсем другая страна, не Россия!

И по сему, придется действовать мне по наитию, по возникающим условиям. Мое дело сторона, они сами по себе, а я к ним с уважением, но дистанцию не нарушать. Будешь меньше маячить у них на глазах меньше проблем будет. Ну да ладно, это уже больше по тактической части, а мне надобно отработать стратегию. Нить она в любом нужна, без направления нельзя.

Золото из Екатеринодара было вывезено в мае 1918 года военизированным отрядом Рады. Так пишут. Нескладуха уже в том, что 14 марта красные ворвались в Екатеринодар. А по календарю сначала идет месяц март, затем, уж только опосля ажник апреля, май зарождается. Получается, что целых два месяца золото находилось в городе и ко всему под перекрестным огнем??? То недопустимо же. Или у казаков была надежда выбить красных? Надежда ли? Надеясь, рисковать сокровищами? Ох, не бьет! Бред сивой кобылы и только!

Затем отряд Кубанской Рады, отступая, якобы рванул на юго-восток в направлении аула Шенджий, а соединился с войсками Добровольческой армии в станице Ново-Дмитриевской, которая далеко не на юге. Черте что! Каков всё-таки был маршрут авангарда Рады??? Отчего уже в августе 1918 года Екатеринодар красные сдали белым при значительном перевесе? Или велась игра? А что, неплохая комбинация. Сдали город при явном превосходстве. На адреналине казаки возвращают золотой обоз в город. Затем красными перекрываются все мыслимые и немыслимые пути и тропки, город берется в осаду, и через какое-то время казна у товарища Ленина. Хорошо бы если оно так. А на самом деле неразбериха полнейшая…

Вообще по своей сути гражданская война не столько битва противоборствующих сторон, сколько кромешный ад и одновременная смесь драк основных противников и различных воинствующих и бесчинствующих группировок. Причем, основные дерутся за власть в государстве, их в гражданские войны, как правило, не более четырех. А вот их «коллеги» побочные группы воюют исключительно за ради наживы. И таких в подобные времена не менее двадцати всегда насчитать можно. Вот тут и зарыта собака золотой Кубанской тайны.

Так что же я знаю о тех событиях? Самое смешное, что по факту идея самой революции и белого движения были изрыгнуты для простаков. Смысл бойни сводился к захвату власти и разграблению государственной казны. И если очень внимательно рассмотреть карту гражданской войны, всё крутилось вокруг золотых запасов, а где золотом не пахло, там и потрясений особых не было. Так постреляли маленько, да и то по большей части сдуру. А простой люд, как веками пахал землю, так и пахал.

Десант под командованием генерала Улагая двинулся на Екатеринодар через станицы Ольгинская, Хомутовская, Егорлыкская и Кореновская. Но вдруг этот демарш внезапно ломается и белые резко сворачивают. Делая крюк через станицу Некрасовскую, аул Шенджий и Елисаветинскую, обходят Екатеринодар с юга. К чему тогда историческая сводка о нападении на Екатеринодар с запада. Как это совместить? Какие тому военные причины? Где правда, а где обман?

"Золотой обоз" мелькал по станицам Калужская, Новодмитровская, Ставропольская, Адыгейск, Прикубанский и аул Чибий. То есть обоз плутал именно в радиусе 25—30 километрах от гнездовья Кубанской Рады. Это вот меня и радует. Я ведь просчитал скорость движения груженой армейской подводы. Это 4-5 километров в час, не более.

А вот позже начинаются чисто русские чудеса. Обоз, вдруг, беспричинно распадается. Первая колонна, вроде как, направилась через Северскую и Абинск, то есть кратчайшим путем к Черному морю. В Крымске описываемая часть обоза свернула на юг и, преодолев Главный Кавказский хребет, достигла Новороссийска. Но данных о пребывании искомой казны в Новороссийске не засвидетельствовано. И даже слухов нет. А это невозможно. В любом случае нашелся бы хоть один свидетель, который грузил подозрительно тяжелые ящики на пароход, баржу или крейсер. Но, увы. Оружия и боеприпасов никто ни в одну лоханку не таскал по сходням.

Вторая колонна из непонятной прихоти проследовала через Спавянск-на-Кубани до самой западной окраины Таманского полуострова. И бесследно исчезла. Причина? Попала в засаду и расстреляна, или сама собой распалась от безысходности и лишений? А может переправилась в Крым? Тогда куда подевались участники перехода. Нуль, свидетельств, нуль воинов.

А третья колонна взяла направление на Тимашевск. Достигнув населенного пункта, колонна снова делится. Одна ее половинка вояжирует курсом на Приморско-Ахтарск, а другая поползла на Ейск. А смысл? Ну да, там и там можно зафрахтовать посудину и рвануть за кордон. Тогда зачем делить обоз? Предположим одна колонна приманкой служила, чтобы отвлечь красных. Значит, по всему, в Ейск должна была потащиться пустышка. Городок севернее и наткнуться на красные отряды вероятности больше. Из этого следует, что казна Рады попала в Приморско-Ахтарск. Ладно, эту версию пока оставим, хотя она весьма интересна. Место малонаселенное, пригород пустынен. Неприметно зарыть можно товарный эшелон, не то что десяток сундуков.

Так с чего же мне-то начинать? А? Чёй-то ребус не складывается.

Разделю-ка я благодатный край на две основные составные части – равнинная и горная. Равнинная с виду полегче для исследований, но мороки с ней не меньше. Во-первых, намного больше площадь поиска, да и селений уйма. Изыскания, наверное, я начну с менее привлекательной горной части. Почему? Не знаю, но чутье подсказывает, что именно оттуда нужно начинать. Ведь нет же гарантий, что после аула Шенджий по Кубани бродил уже макет обоза, а не само золото. По паскудной нашей сущности мы более склонны упрятать драгоценную ношу, брать оттуда помаленьку, нежели таскать на горбу обременение и к тому рисковать.

Подведем итог всех моих трепетных измыслов. Стратегия задуманного дела намечена. Я начинаю поиск с южной окраины Краснодара, обследую южное и восточные направления. Кстати это наиболее опасное направление, ибо горная часть Кубани неподвластна ничему человеческому.

Сколько там натикало? Ва-у! Уже первый час ночи. Все пора баиньки, на сегодня хорош.

Глава 3.

Ну-у, че ж ты трезвонишь, паразит, не война же? От ты ж ети твою душу… Да замолчишь ты или нет? Поставил на свою голову, горн пионерский, а не будильник. Вот звонок! В этих сотиках сплошь вакханалия творится: не мелодии, а подборка смертельных номеров в камере пыток. От зараза, еще не заглушишь тебя, тыкаешь тыкаешь в кнопки… Спать-то как охота, с чего бы? А?…

Ладно, ладно встаю уже, тока заткнись. Фу-у… Че там по телеку, ну-к, пульт покажь? Ага-а, опять дорожные войны, прям с утра. Из полымя да в пекло. Не-е-т, на фиг, пойду-ка чайком разомнусь…

Во-о, уже полегче. Пью по утрам только пустой чай. Чем давиться с утра бутербродами, то уж не проще ли просто нажраться по полной. А такая метода, я про нажраться, как назло спутывает весь день. Завтрак автоматически заменяет обед, а оттуда все тяжкие последствия дурного существования в такой денек.  Ха-ха.. На хера же тогда придумано утро, чтобы начинать его с обеда? Потому, отвечая самому себе, ограничиваю чревоугодие приемом пустого чая.

Ну вот, хлебнул святого пития, теперь гимнастика. Гимнастика вещь знатная. Та-а-к, помашем ручками, ну раз, раз.. Теперь в обратном направлении… Раз, раз.. Так-с, рывки руками… Стоп! Че там за девки маячат в телеке? Да фигуристые! А-а, понятно, какая-то хрень типа конкурса. Сначала в бикини пощеголяют, потом их за пару долларов жрать пауков заставят. Ха-а, жрать будут все, а выиграет одна. На-х остальным жрать то?…

Продолжим физкультурку… Ну..,ну…,ну…  Опачки, теперь приседания… Раз,раз,раз… Уф.. Разогрелся… Теперь упал на отжимы… Раз, раз, .. Ну-к двадцаточку заделай… Так, так… Мо-ло-дец! Теперь в трико и на пробежку, за вами, вьюноша, три километрика, как с куста…

Фу-у-х, набегался. Как же задрали эти собаки безнадзорные…. Галопом в душик, в прохладный душик!!!

Что дальше? Утро-то началось средненько. Пора и за рабочий столик садиться, заждалась кропотливейшая работенка в погоне за золотым туманом. Пару яблок прихватить из холодильника, пожалуй стоит….

На чем я там остановился? На стратегической половине рабочего плана. В принципе все расставлено на свои места. Пару часов придется поколдовать над картой. Раскрываем и внимательно смотрим…

Оп-а-а… Южные окрестности Краснодара. Итак, меня интересует аул Шенджий. Та-а-к-с… Сколько ж вас тут понатыкано! Как донов Педро в Бразилии, не поселки, а нечто сросшееся. Чудище обжитое. Ха-ха… Чё вас поназывали-то по-разному, если вас разделяет забор или в лучшем случае огород?

Где же ты таинственный аул? А-а-г-а-а… Во-о-т ты какой, «северный олень»! Мал золотник, однако. Интересно дорог ли ты? На кой ляд беляков понесло в необетованный угол? Ни дорог, ни кабаков, ни девок, ни направлений. Тут надо подумать, разобраться. Судя по карте наиболее благоприятны при нервном драпе с южных окраин города три направления.

Вот взять, к примеру, западное. Путь проходит поселки Энем, Афипский, Черноморский, Крымск, Новороссийск… А можно еще через Славянск на Кубани, Темрюк и в Анапу или на Керч… Там Крым, уматное местечко особенно когда денег куры не клюют. Жаль, что мы Крым просрали… Ельцин был порядочная скотина.

А вот ежели на юг рвануть, на мой взгляд очень удобненько. Там через Адыгейск, Горячий ключ на Джугбу. Затем либо морем в Турцию или Иран, либо на восток к Туапсе, либо опять-таки на запад, но в Геленджик…

Ну, посмотреть, и восточное направление через Теучежхаюль выведет на Белореченск, а далее в Майкоп и к морю… Та-а-к-с… Тут очень поразмышлять надобно-с. Куда ни рвани, к морю попадешь.

Надо понять, где и кто находился в эту загадочную весну 1918 года. Где беляки были, где красные, а где и бандиты шастали. Работа не из легких. И самое главное обоз Кубанской Рады как болтало в этой суматохе.

Пока начнем со скорости передвижения подвод. Это не более пяти км в час. В сутках 24 часа… И что с того…? Так-с, узнаем сколь долго не жравши и не пивши лошадь может тащить груженую подводу. В сутки хорошая лошадь работоспособна 8 часов. В войну лошадь надобно беречь, фураж нужен, вода, особенно если эта лошадь тащит на горбу тяжелые тюки, отдых тоже немалая составляющая. Отсюда в сутки обоз мог проползти и около сорока километров, если лошадей затем бросить на произвол судьбы. А ежели беречь животных, двадцать верст и баста. Судя по карте, получается неприглядная картина. Всего пара тройка дней и ты на Черноморском побережье. К твоим услугам Адлер, Лазаревское, Вишневка, Туапсе, Новомихайловский, Джубга, Геленджик, Анапа, Новороссийск… Там баркасы, может и кораблики какие, баржи, фелюги. А обоз вдруг занялся метаниями по Кубани, прям как Моисей по пустыне? Смысл подобного развлечения?… Если пятки горят, выбираешь кратчайший путь. А тут сам черт не разберет, то туда завернет, то обратно ползет. Задачка-с.

Пока оставим это, но придется поиск разбить на три этапа. Прошмонаю сначала южные предгорья, горы, горные пути-дороги. Дело в том, что обоз тащил груженые подводы. Он, во всяком случае на первом этапе, не был вьючным. Вывод напрашивается сам собою. Срочно найти карты того времени. Потаенная тропа должна иметь пропускную способность шириною в подводу. По узкой тропке да на Кубани, да в горной местности подвода не пройдет. Ток намучаешься, а ведь если допустить, что часть золота еще и упрятали, то и по времени будет осечка. Надо же яму выкопать, потом закопать ее, расстрелять исполнителей, выловить и расстрелять тех, кто расстрелял исполнителей, затем передушить тех, кто устранил расстреливающих. Да-с.. Подобная операция не может занять пару дней. Так еще же кто нить обязательно должен «свинтить». Потом поиск этого «жука». Ох-хе-хе..

Не выдюжить, нет.  Такое похождение обозу в кратчайшие сроки не по плечу. Времени было в обрез. Кроме регулярных частей красной Армии повсюду рыскали и, так называемые, ихние летучие отряды. А сколько страждущих наживы банд орудовало под Екатеринодаром?  Да-а-а уж…  Времечко развеселое было. Кстати, следует тщательно отработать позиции красных и белых в районе Краснодара весной 1918 года… И банд конечно…

Да и еще.  Весной там распутица, в черноземе вязнешь по самый пуп. Что же это за тропа-то, которая провела золотой обоз и скрыла его на века? Русла рек отпадают. Весной на Кубани по старицам не пройти, тем более телегам. Хотя надо гидрологию за те года поднять. Вдруг весна засушливая? Тогда по горной речке, если вверх по течению караваном переть, может и можно было полста верст проделать.

Скальные тропы для навьюченного животного тоже пока отпадают. Нет сведений о подобном. Если всё же допустить, что обоз реформировали во вьючный, где несколько десятков подвод? Сожгли? Ха-ха, ерунда!  Какой-нить бродяга иль охотничек за прошедшие годы наткнулся бы на груду обгорелых колес и след золота обозначился бы, замаячил. Бросили? Тогда бы людишки растащили дармовое добро, и это бы на слуху ходило. Наши о халяве шибко под рюмочку посудачить любители. А тут словно черная дыра. Ни слуху, ни духу. Клад миру пока не явился… Может какой хитрован прибрал к рукам, припрятал сундуки, а сам сгинул? Банд, как изюма в кексе. Случайную пулю ухватить раз плюнуть.

Скалами можно заняться попозже, после фиаско на широких Кубанских трактах тех лет. Ну, погоди же! Тоже мне золото Маккены выискалось. Во меня зацепило! Самому золоту пригрозил, ни че себе! Капец полнейший… Лан, валяем дальше.

Ну-с, разберем, что известно о красных и белых в округе Краснодара. 1918 год. Весна, март месяц. Распутица. Смотрел старые фотографии Кубанского ландшафта, караул полнейший. Как ваще в такой грязище можно выжить? Царь распоследняя сука. Это ему от меня за то, что выходцев Дикого Поля принудительно загнал на Кубань. Тебя бы «баловника с обриллиантенным ведром на башке» на Кубань упечь в те времена. Теперь мне понятно, почему это царская армия не смогла своими силами присоединить Кубань. Увязли по уши в грязи…. И очень понятна вековая душевная травма кубанцов. Сорвали с насиженных мест, загнали в грязище, их давай горцы отстреливать, домой на Полтавщину и Черниговщину не пускают. Конечно же когда кубанцы сдюжили да прижились, как у них теперя землицу кровью пропитанную отобрать? Они при таком раскладе во все века за самостийность будут, желает власть того или нет.

Вполне допускаю, что золото кубанцы могли и сховать очень надежно. Эту версию нельзя упускать из вида. Но куда? Но пропустим пока это с оговоркой «взято на заметку» и продолжим поиски.

До 22 марта белая армия стояла в станице Ново-Дмитриевской. 24 марта белые заняли Георгие-Афипскую.  27 марта Корниловский обоз находился где-то в районе Энема… А, где точно? А там ли золотишко было? А что так беспокоился за сохранность обоза господин Корнилов? За оружие и боеприпасы волновался? Или тому другая причина, более значимая? Одни вопросы…. Надо очень и очень думать.

Из сводок известно, что снарядов у белых было в обрез, патроны на прижиме. Что в таком случае не давало покоя Корнилову? Фураж? Обмундирование?… Вряд ли. Так чего же ты, Лавр Георгиевич, так переживал?… Отдавая приказ не брать пленных, ты не переживал, а тут, Лавруша, у тебя и, вдруг, такое дивное проявление душевности. И почему это тебя вовсе не занимали донесения, что красные неплохо пристреляли орудия и какой день прицельно бьют по штабу? Или ты, сволочь, драгоценности отправил тайной тропкой с доверенными людишками и уже обдумывал, как смыться из западни за кордон, и тебе было на окружающее наплевать?

Как бы выжать из тебя, убиенного, хоть одно словечко? И почему 16 апреля 1918 года в Гначбау, после взятия, красные искали зарытые кассы с драгоценностями? Вопросы, вопросы. А ответа все нет.

Одни части красных в это время были в тылу белых, в районе аула Панахес и имели возможность оттуда серьезно атаковать. Но почему-то промухали эту возможность. 28 марта со стороны Елисаветинской белые с запада, что было дерзкой неожиданностью, начали штурм Екатеринодара… Нахрена такая обреченная операция, неоправданные жертвы, такой риск? Не отвлечь ли красных от тайной переброски важной поклажи??? Надо думать, ой как думать….

У-у-у.. Уже два часа дня! Пора подумать об обеде. Мучать холодильник думаю не стоит. Пойду пройдусь. Сочетание прогулок и работа в кабинете неплохая затея дедушки Ленина, читал, читал об этом. Последую примеру здорового образа жизни. Ходит слух будто в кафе «Ноготок» не плохо кормят, особенно хороша там «дымляма»…. Ай-дакась туды! И вообще на сегодня хорош, немного устал. Все послеобеденное время на спортивную подготовку. В тренажерный зал на пару часов, вечером в бассейн.

И это приказ, господин кладоискатель, а приказы не обсуждаются!

Глава 4.

Боже мой! Никогда бы не подумал, что копаться в хронологии каких-либо, давно ушедших в небытие, событий такая дурацкая работа. Не могу себе представить среднестатистического семьянина, занимающегося поиском сокровищ. Туфта на постном масле и только, а ведь бытует мнение, что ничего невозможного нет. Мое мнение – скорее всего, есть.

Сколько же раз, во время моих «блуканий» среди обрывков чьих-то жизней и давно прошедших событий, возникало желание послать всю эту деятельность подальше!

Ах, если бы не это дикое желание наживы!

Да не той в понимании широких масс наживы, определяемой кучей денежных знаков, шикарного авто, жизни за границей на собственной вилле, молоденькими женщинами. А той – самой настоящей. Где царствуют настоящие природные бриллианты, изумруды, гранаты, александриты, сапфиры, рубины, а не стразы. Где шедевры оправы ваяли избранные богом мастера, где каждый карат драгоценностей, каждое зернышко золота омыты кровью рабов и счастливых владельцев, потом и слезами художников и ювелиров.

Обладание даже малой толикой, даже одной вещицей подобного возвышает над всем тленным миром. Вот на что я замахнулся, вот на что направлены все мои помыслы!

Отыскать, во что бы то ни стало отыскать золото!…

Не-е-т, это далеко не простое золото. И пусть. Прям таинственный демон какой-то! Да, да! Золотой демон Кубани!!! Вот его истинное имя. И мне из немногих выпала честь отыскать этого такого скрытного знакомца. Найду, черт меня возьми, вот найду и точка!…

Нехай у меня для поиска не очень надежный партнер и помощник. Интернет для широких масс выплеснул выборки чьих-то архивных проработок, но сам по себе далеко не лучшее место, где можно что-либо отыскать или получить необходимые данные, а вот что-либо разыскать в архиве дело еще более худшее.

Во-первых попасть туда практически невозможно, во-вторых если нет точного представления, что нужно искать, туда  лучше и не рыпаться.

Поразмыслив над этим, я решил идти наиболее легким путем, хотя подобное решение далеко не рационально и мало оправдано, если не применить к этому определение «абсолютно».

Какую уйму я проделал интеллектуальной работы за короткий промежуток времени даже дьяволу не осмыслить. А в какой сумбур передвижений мне довелось окунуться, изучая те засвеченные крохи событий, свидетельств и выуженных фактов?!

Так что же творилось на Кубани в злополучном 1918 году с властью? Постараюсь обо всем и очень кратко.

28 января 1918 провозглашена Кубанская народная республика, столица – Екатеринодар.

16 февраля 1918 года было избрано её правительство.

4 декабря принята Конституция народной республики.

В марте 1918 Екатеринодар заняла Красная Армия, а Кубанская Рада покинула Екатеринодар.

13 апреля образована Кубанская советская республика.

С 30 мая по 6 июля 1918 – это уже Кубано-Черноморская советская республика

С 7 июля по 3 августа 1918 это провозглашение и существование Северо-Кавказской советской республики, объединившей Кубано-Черноморскую, Ставропольскую и Терскую советские республики.

3 августа 1918 красные сдают Екатеринодар и столицу занимают силы Добровольческой армии.

В январе 1920 года Кубанская народная республика рвет союз с белыми и заключает союз с небольшевистскими Горской Республикой и Грузией.

А уже в начале 1920 года Кубань снова оккупирована Красной Армией.

Вот это круговерть событий! Каламбур! По всему миру не сыщешь подобное. Выходки конкистадоров в сравнении с Кубанскими событиями – детская шалость, Берта-Мария- Бендер-бей. В общем чепуха какая-то.

А что с таинственным золотом? А? Интересно? Мне тоже, и очень-преочень…

Доподлинно на сей момент известно следующее:

1 марта 1918 года священник Кулабухов, а он знал о золоте не просто многое,  а всё, выступил из Екатеринодара с отступающим «Отрядом Рады», но в станице Расшеватской был захвачен красногвардейцами. Ему удалось бежать от них и скрываться в Ставрополе. В дальнейшем священник  А. И. Кулабухов был снова схвачен, но уже белыми и зачем-то повешен. Выдал место клада или утаил? Что так, что так. В обеих случаях бы повесили. Что собственно и произошло.

Операцией по вывозу из столицы и сокрытию золота руководил также председатель Рады М.С. Рябовол. Но он был застрелен и, опять таки, белыми 27 июня 1919 г.

Получается, что тайну золота ни тот, ни другой не выдал. Ну духовная особа ладно, а Рябовол ведь точно знал, где клад. За что, собственно, и поплатился. Жестокие расправы не озолотили беляков. Но если здраво рассудить, в одного клад не упрятать. Нужно искать, свидетель сладостного события должен иметь место. Всех не перебьешь.

Уже на первой встрече между добровольцами и командующим войсками Кубанской области генералом В.Л. Покровским в ауле Шенджий в середине марта 1918 г. произошла стычка. Первые ясно показывали свое стремление подчинить себе кубанцев. При подобном конфликте золото не отдают, сие есть факт неоспоримый.

Отступившее правительство Кубани пошло на переговоры с Добровольческой армией и в марте 1918 года у станицы Ново-Дмитриевской были объединены добровольческие части и отряд Кубанской Рады В. Л. Покровского.  Данных, что Покровский, Корнилов  или Деникин пользовались золотом Кубанской Рады нет. Следовательно, при объединении войск золота в отряде уже не было. Или было, но никто не догадывался, что покоится в ящиках?

Тут возникла одна техническая неувязочка. Как расценивать одно событие одновременно в двух поселках, даже если между ними расстояние невелико? Аул Шенджий и станица Ново-Дмитриевская?! Требует тщательного анализа.

Был еще один участник тех событий. Екатеринодару грозило вторжение красных и командиру Казачьей повстанческой армии генералу М.А.Фостикову было поручено сохранение казны Кубанской рады. Факт подлинный и сомнению не подлежит. М.А.Фостиков сначала охранал обоз, а позже, в силу возникших обстоятельств, отправил караван в леса Майкопского отдела, где в это время действовали казачьи формирования генерал-лейтенанта А.А.Геймана. Занятно? Известно также, что у господина Фостикова имелась очень хорошо организованная разведка. Уже теплее. Вот здесь и вырисовывается первый обозный отряд казаков с запахом золота.

Данных же, что генерал-лейтенант Гейман причастен к пропаже золота нет. Значит пути обоза и Геймана не пересекались. Либо случайность, либо все-таки качественная работа разведки, но с фактом не поспоришь.

17 марта 1920 года красные входят в Екатеринодар, а казачьи отряды М.А.Фостикова отступают в горы и через перевал Псеашхо уходят на Красную Поляну. Затем, по неточным данным, попытались уйти в Грузию. Но Грузия не пустила казаков. И фостиковцы в скором времени вынырнули в Крыму. Войну казачьи отряды продолжили с красными на Сивашских болотах в войсках Врангеля и вскоре были рассеяны. Бои были тяжелыми, но это не значит, что не остался хоть один свидетель похода Фостикова.

Вроде бы, по пути отступления в треугольнике аул Ходзь – станица Царская – гора Большой Тхач казаки спрятали золото Кубанской рады в одной из пещер. Карстовых пещер в Майкопском и Мостовском районах очень много, район предгорный и таинственный, а события тех лихих времен гражданской войны до сих пор будоражат воображение.

Та-а-ак-с, этот золотоносный факт мне также очень и очень интересен!  Почему так? Об этом, читатель,позже…

Данных, что господин М.А. Фостиков расплачивался золотом нет. В Грузии об этом бы знали. Нет и молвы, что Фостиков неожиданно забогател. Подобное воспитание дворянина радует. Не все значит были подонками.

В это время власть красных установилась в Туапсе 3 ноября 1917 года, а в Новороссийске с 1 декабря 1917 года. В январе 1918 года советская власть была установлена в Армавире, Майкопе, Тихорецке, Темрюке и целом ряде казачьих станиц. Добровольческая же армия неожиданно 17 августа 1918 года штурмует Екатеринодар и занимает город. Но пропавшее золото по-прежнему не обнаруживает себя. Уже в конце февраля – начале марта 1920 г. на фронте наступает очередной перелом. Красная Армия перешла в наступление. 17 марта того же года Красная Армия отбивает Екатеринодар. Кубанская армия прижата к границе Грузии и уже 2-3 мая капитулирует. Кубанская народная республика, её правительство и Кубанское Казачье Войско упраздняются.

Позже, в Париже, кубанцами не раз предпринимались провальные попытки признать Кубань «самостоятельным государственным образованием». При этом о пропавшей казне не проронено ни словечка.

Итогом Гражданской войны на Северном Кавказе (Дону и Кубани) явились: Новороссийская эвакуация и сдача казачьих частей на черноморском побережье Кавказа на милость Красной Армии. И во время этих событий золото не сверкнуло ни разу.

Грузия не пропустила на свою территорию белогвардейские части, казаков и беженцев. В Грузии тоже следов золота нет.

К лету 1920 г. на Крымском полуострове скопилось более 20 000 донцов и около 3-х – 4-х тысяч кубанцев. Но и в Крыму золото не объявилось.

Десант генерала С.Г. Улагая также золота не помаял.

А вот регалии Кубанского казачьего войска были вывезены из Екатеринодара в 1920 г. по решению Кубанского войскового правительства ввиду угрозы их захвата и уничтожения большевиками. Заметьте в 1920 году. А золотой обоз был сформирован в 1918 году. Два года срок немалый. Какая странность – казну вывезти из города, а регалии оставить. И красные их не уволокли в Москву. Нонсенс!

«Крестный путь» кубанских казачьих регалий пролег через Турцию, Грецию, Сербию, Австрию и Германию. В 1949 г. святыни кубанского казачества попали в США. Многие годы они хранились в казачьем музее в городе Хоувелл штата Нью-Джерси. Но казна Кубанской Рады в Америке не обнаружила себя.

Красные, основной массой которых командовал Сорокин, находились в треугольнике Азов – Батайск – Тихорецкая, имея также сильные гарнизоны на станции Великокняжеской и в Екатеринодаре, золотом они тоже не завладели.

Терские казаки занимали Моздок, станицу Прохладную и Владикавказ. Даже намеков, что казна попала к терским казакам нет.

Все нет, нет и нет. Куда же ты запропастилось, а? Вот истинно демон, а не золото!…

Глава 5.

Три последних дня прошлой недели было уделено только физической подготовке. Ну, естественно, этому предшествовал глубокий анализ, так скажем, бытия. Физическая подготовка-то в своих вариантах весьма различна, ну а что касается ее содержания то и разнообразна. Неправильный же выбор занятий может даже нанести значительный вред, нежели пользу. Выходки климата равнинной части Кубани заставили решительно отказаться от упражнений, направленных на развитие и прирост объема мускулатуры. В условиях степного зноя, иссушающих суховеев, непостижимой грязи в распутицу, относительно редко встречающихся источников пригодной к употреблению воды и излишняя мышечная масса приведет к быстрому утомлению всего организма. А если еще и год выпадет не ахти, в смысле погоды, то это может и все дело сорвать. От подобного зла депресняк обеспечен конкретный.

Интересно, а можно ли во всем мире отыскать придурка, способного такой вот мелочью развалить пятимиллиардное дело?! Хм… Вряд ли…

Ну с равниной понятно, а что у нас творится в горах? Сможет ли, к примеру, «качок» или «бодик» выполнить десятикилометровый марш по «пересеченке»? И что же…? Сможет, вне всякого сомнения сможет, и даже к воображаемому финишу придет возможно и самым первым. А вот если его ежедневно гонять на подобный кросс? А если при этом еще пальнуть в него разок? Да не чтобы попугать, а на полном серьезе. Попортить шкуру, а? Ну-к?.. Каково такой раскладец????

Во-о-о…, то-то! Дурь, ну в смысле силы, дурью, а ежель тебя впрямь таки убивают туточки ужотко все по-другому-с. Небо и земля вмиг местами переменяется. Дури-то хватит у подобного спортсмена, не спорю, но вот сам организм со всеми его печенками-селезенками и прочим ливером в таких условиях пренепременно даст сбой, да еще какой. Это с толпой можно выдюжить подобному атлету. Там нагрузка поочередная, тебя и прикроют если что, и помогут. А когда один на один с природой схватился? Тут уж надо уподобиться волчаре, да ой какому  матерому, иначе не обломать дикость-то.

Хорошо если этот сбой не придется на тот момент, когда герой будет неугоден земной жизни и ему удастся дотащиться на «базу», а затем ретироваться с Кубани. А если именно на такой залихватский моментик? Упаси, как говорят, Бог!

А в погоне за золотишком Кубанской Рады меня ожидает жизнь как у сибирского охотника за соболями. Тому ежедневно нужно пройти путик, а это как минимум пятнадцать верст, причем зимой, по снегу да на огромедных лыжинах. В одну сторону нужно тащить с собой котомку, набитую приманкой. Снять добычу, перезарядить все, без исключения, капканы, приволочь добычу в зимовье. Зимовье обогреть, приготовить поесть, разделать тушки…. Со шкур содрать мездру. Да-а-а…

И эта процедура ежедневная, а дни короткие, холод лютый. А еще дрова, хоть изредка побаниться и прочее, прочее из романтизма промысловика.

Мне-то хоть весна-лето выпадает, хотя и этот период принесет немало сюрпризов. Так, что выбор пришлось остановить на упражнениях способных тело сделать поджарым и выносливым, но не изнуренным.

В список моих занятий вошли ежедневные пробежки, плавание, утренняя гимнастика и длительные пешие переходы. Правда пока я «бегаю-хожу» по городским окраинам, это минус. Начинал-то тренировки с городского парка. Там ваще минус жирнейший. Что это за тренировка такая, если довольно симпотные попрыгуньи-спортсменки в прямом смысле слова облепили. Не подготовка к большому делу, а прогулка со светской беседой. То к тебе прицепится какая нить бегающая девица, то сам не устоишь перед вихляющими бедрами молоденькой проказницы. Пришлось, исключительно за ради дела, передвинуть свои забеги на малообжитую часть города.

Но в общем сильно я и не переживаю. Уже найдено оригинальное решение, дабы эту неувязочку устранить. На следующей неделе я выезжаю на месяц пожить за город. Подвернулась свободная дачка, а в ноябре на дачах народу мало, да и условия тренировок максимально приблизятся к жестоким условиям выполнения задачи в сельской местности. Скоро снег, а ходьба по снежным заносам не легче преодоления распутицы. Вроде, хрен не слаще редьки. А мне сейчас ну очень уж нужно побродить по дикой местности. Чем раньше привыкнешь слоняться по лесам-горам, тем легче будет адаптироваться на месте. Самое главное в этом процессе, что стопа должна привыкнуть к невообразимой опоре и перестать подворачиваться. Полнейший аскетический образ жизни, полнейший!

Ну а что же у нас творится с самообороной?… Что касается боевых искусств, то без них в моем положении никак. Конечно, не думаю и очень не желаю того, что нарвусь на серьезный конфликт с каким-нить каратистом-дзюдоистом черного или еще какого дана-пояса, но владение приемами самообороны необходимо. Мирные времена-то, советские, прошли. Сейчас каждый сам за себя стоит, а убийства приобрели форму развлечений.

Поразмыслить в этом направлении тоже пришлось, и нехило. Из всего арсенала боевых искусств, а их, поверьте, уймища как оказалась имеется на вооружении человечества,  выбор пал на несколько приемов джиу-джитсу. Много нет смысла изучать, а вот пяток отработанных до автоматизма могут и спасти жизнь. Думаю, стоит остановиться на ударе пальцами в глаза противнику, захват кисти с заломом пальцев. Удары в кадык и пах вне всякой конкуренции. Эти спасители жизни в критической обстановке очень нужны под рукой.

Неплохо было бы освоить удары в коленный и локтевой суставы, но нужен напарник, а наличие напарника привлечет так ненужное сейчас к моей персоне внимание. Что касается овладения  приемами какой ни будь борьбы, то нет смысла. За короткий срок хорошо вряд ли освоишь, опять-таки для этого нужен напарник, и только мышцы забьешь.

А вот с оружием долго преследовала прям беда. Всяко ломал голову, а идеи не все не приходили на ум. Со стандартным оружием появляться на Кубани никак нельзя, а придумок на нестандартное очень долго пришлось искать. Но и тут я оказался везунчиком. Мне ведь нужно такое оружие, которое не будет восприниматься ни как оружие, ни как экипировка. Скорее всего, оно должно будет состоять из нескольких деталей, которые при необходимости нехитрыми манипуляциями соединятся и станут смертельно опасным предметом. Да-а-а..

Тут тоже много работы мне пришлось проделать. Все, что удавалось пока нарыть в инете и справочниках даже при беглом осмотре имело небезобидный вид и в них нельзя не узнать то или иное оружие.

А мне нужны были именно и абсолютно безобидные предметы. Такие, чтобы никто и помыслить не мог, что эта штуковина может обидеть или напоминает оружие. Ну вот, как булка хлеба, к примеру.

Что же с этим делать-то? Ну, кто бы вот навел на мысли или подсказал? Никто! Я сам нарыл преинтересное решеньице. Сначала привлек меня «валлет». Кожаный брючной ремень с пряжкой я носить вправе, а искусно вмонтированное лезвие ножа в пряжку не каждому дано быстро вычислить. Эта штуковина как оружие весьма эффективна и в умелых руках вещица знатная.

Ну а из самого же скрытного и неопределяемого оружия я пока наиболее склонен обзавестись яварой. А что плохого? При грамотном подходе к ее изготовлению и при условии владения поставленным ударом, эта загадочка представляет собой очень серьезное смертоносное оружие.

Да, любой расклад выпадает в пользу явары. Что бы я без вас япошки мои дорогие делал бы? Благодарствую вам от всей души. Низкий мой поклон вам за явару. Материал для изготовления явары не проблема. Наш Дальний Восток буквально запружен дикой яблоней. Весной города Дальнего Востока прямо-таки утопают в цветении этих деревьев, а древесина у этого безобидного деревца, я вам скажу, что та железяка.

Та-а-ак-с.. Звонок давнему товарищу, он высылает мне брусок дикой яблони. Смешно, конечно, что бандеролью будет ехать палка, но «сель а ви».  Затем пара дней работы и, ее величество явара, во всей своей красе, приступит к выполнению своих прямых обязанностей.

Интересная штуковина жизнь! Сначала задача, затем изнурительный поиск, после этого вдруг возникновение решения и… Радость!!! Ну не приятная ли штуковина житуха-то?!

Глава 6.

Первая неделя загородной жизни подходит к своему логическому завершению, ибо над временем ничто не властно. Завтра уже послесрединно-ноябрьская суббота. Погоды стоят не ахти.

Все следы моего прибытия в загородный дом смыл проливной дождь. Начался он неожиданно и вразрез всем интернетовским прогнозам погоды, когда до моей остановки электричке оставалось часа полтора пути. Сначала на стеклах вагона вдруг наискосок вырисовались трогательные, как бы даже несколько пугливые, полоски. Просуществовало это диво едва заметное мгновение. Кажется, далеко не каждый пассажир успел заметить этот странную штриховку на окнах вагона. Исчез рисунок внезапно, и не исчез, а был начисто смыт несущимися по стеклам потоками воды, которые размазали и исказили прекрасные застекольные виды.

Естественно, что все свидетели этого события неотрывно глазели в окна и, кажется, каждый пассажир ожидал окончания этого внезапного природного спектакля. Но ожидание оказалось напрасным. По всей видимости, природа давала свое последнее в этом году водяное представление, а в роли примы выступал бродяга дождь, и этот деятель играл свой полновесный  бенефис.

Ну а все запахи, которые я привез на загородную станцию, начисто выветрили сумасшедшие порывы пронизывающего осеннего тайфуна. Так, что первые сутки мне дались с огромным трудом.

Кросс в проливной дождь поздней осени, растопка печи сырыми дровами, парафиновая свеча вместо люстры и «Европа +» посредством сотика не прибавляют ни оптимизма ни положительных эмоций, а затхлость в давно нетопленном доме не способствует крепкому сну и хорошему аппетиту.

Если бы не мое стремление посетить Кубань во всеоружии, думается, уже на утро я бы торчал на станции в ожидании самой ранней электрички в обратном направлении.

Перед тем, как первый раз заснуть на запрелой иссыревшей подушке в загородном доме, в голову пришла мысль, в которой я сравнивал себя с героями Джека Лондона, впервые попавшими на Чилкутский перевал. Обжиться на даче мне было ненамного легче, чем им на индейской тропе.

Руководствуясь помыслами о том, что бывает и хуже и принципом «Чем черт не шутит» я все же с настырностью осла продолжил свои тренировки.  Признаюсь, что на сегодняшний день я несколько удивлен. Нет, нет, не подумайте ничего такого. От тренировок заметного эффекта нет. В конце концов, что такое каких-то четыре – пять дней? Пустяк! Но удивительное как-то само собой обозначилось. Я с упорством обреченного искал какой-нить действующий киоск или магазинчик. А те немногочисленные свидетели моего пребывания в красотах этого уголка России с которыми я вскользь встречался с еще большей упертостью объясняли мне, что сезон окончен и работающий магазин есть только в соседней деревушке.

Так вот, я решил во что бы то ни стало добраться и посетить этот атолл торгового счастья среди пустыря рыночных отношений в заброшенном до весны дачном поселке. И я добился своего. О-о, я человек очень настырный!

После семикилометровой изматывающей пробежки по селевой реке, в которую была превращена единственная проселочная дорога зарвавшимся дождем, я, промокший, измазанный, но со счастливой улыбкой идиота ввалился в скособоченную лачугу. Над входом резала глаза малиновая вывеска «Лесьва».  Заприлавочная «маруся» на меня не произвела никакого впечатления, а вот витрина меня зацепила своим запредельным изыском. Полки от самого верха и до самого низу были уставлены бутылками, бутылочками и банками водки и пива, наряженными разномастными ошеломляющими любого созерцателя этикетками. Этот ансамбль походил на сборище всех генералов мира, разодетых в свои парадные мундиры. С ними водили невероятный абстарктно- импрессионистский хоровод пачки бело-синего «Бонда».

На полу возле витрины сиротливо стоял открытый мешок с макаронами, на самом прилавке возле темно синих весов лежали три булки белого хлеба в целлофане. Под одной лапой весов был подложен кусок доски. На какое-то мгновение мне показалось, что я нахожусь у трактирной стойки на Диком Западе. Похоже, моя рука в тот миг сделала непроизвольное движение за воображаемым кольтом, а из горла чуть не вырвался клич: – «Тапер, музыку!»

Увы, наши гены едины вне зависимости от места нашего пребывания и национальности, что еще раз наглядно подтверждает теорию о едином нашем папаше.

Так вот удивительное было то, что после посещения этого изобильного продуктового месива я, пребывая в полнейшем спокойствии, бежал в свои пенаты. Не стоит смеяться, я понимаю, что вы мое спокойствие желаете принять за оцепенение. Нет и еще раз нет. В те прелестные моменты я был спокоен как удав.

И на следующее утро мои нервы абсолютно не затронул первый серьезный заморозок, забетонировавший дорожное месиво. Бегать мне было не просто трудно. Эти трудности каждодневно возрастали в геометрической прогрессии. Если весь первый день ты бегаешь только по грязи, то на следующий день в утренние часы ты можешь чертыхаться и падать на заледеневшей грязи, а в вечерние ты ее, уже растопленную потеплением, месишь, но уже на следующее же утро несешься по первому снежному покрову.

Это сам черт не знает, что такое!…

Очень жаль, что самой природой я пока не любуюсь. Каждый раз, выбегая из дома, решаю смотреть по сторонам, на деревья, небо, а в итоге только на дорогу и таращусь, чтобы не убиться. Почему так???…

В общем мой быт в течении этой первой недели как-то сам по себе наладился. Несмотря ни на что, дом постепенно просушивается. Мне становится комфортнее. Брать воду из колодца не так уж и напрягает. Импровизированный душ на крыльце штука может и не очень приятная, но вполне терпимая. Правда, в доме немного пришлось переставить мебель. Изменил, так сказать, обстановочку, поменяв местами стол и кровать. Теперь кровать прижимает свой престарелый бок к одной из печных стен. Благодаря этому я уже в третью ночь в этом прибежище действительно отдыхал, у тепла уютно.

Некоторые хлопоты доставляет готовка пищи. Не могу сказать, что этот процесс из неприятных, но свои нюансы имеются. Приготовить рассыпчатый рис на печи весьма затруднительно. Не думаю, что это невозможно, но для этого наверняка требуется не менее десяти лет варить рис на этой печи.  По-видимому, печь попалась с дурным нравом, а укротить эту дикарку у меня нет времени, да и особого желания. Варит же, чайник кипятит, тепло дает, одежу сушит исправно, что еще-то надо. К отсутствию холодильника привык быстро, оказалось, что не так уж и плохо хранить сливочное масло в ведре, наполовину опущенном в колодец.

Человек такая скотина, что привыкает ко всему.

Глава 7.

Начало декабря. Заморозки сменили пока еще не крепкие, но уже морозы. Снег надежно закрепил свои позиции, но его пока мало. Термометр уронил красную отметку на минус пятнадцать и даже солнечная погода не в состоянии изменить это состояние. На улице полное дерьмо. Солнце вроде красуется, но уже не греет, а ветра продолжает бесноваться во всю свою мочь. Кажется, ветер желает напрочь заполонить всю мою жизнь и играть в ней главную роль, его так и обуревает идея вытеснить всех претендентов на это место. Перед кем им показывать свою удаль? Ну ладно бы выкрутасы поздней осени, но зачем знаменовать приход зимы ветрами непонятно.  Скорее всего, этими сногсшибательными порывами руководит лишь одна цель – свалить с тяжелым бронхитом или пневмонией как можно больше обывателей сих мест.

Мой организм встретил сии погодные перемены достойно. Ежедневные тренировки дали о себе знать. Самочувствие мое на высоком уровне, органы не сбоят, закалка себя оправдала в полной мере. Естественно этому способствуют выбранные мною основы питания.  Присутствие фруктов и свеженины с рынка в моем рационе, крупы и, в обязательном порядке, жидкое дают неплохие результаты.

Организм практически не замечает ни усталости, ни перемен погоды. Такое впечатление, что ему все равно как там на улице, да и ваще на все. Может это еще и от того, что я нахожусь практически безвылазно на улице. Два раза в день пробежка, два раза в неделю поездка в ближайший бассейн, рубка дров ежедневно.

Кстати ближайший к этим местам бассейн шахтерского пригорода абсолютная дребедень. Вышка только трехметровая, весь какой-то обшарпанный, света мало. Не вода, а раствор хлора. По-видимому, кто-то там очень напутал с нормой, и фугует туда хлорки в десятки раз больше необходимости. Не принять душ после плавания даже опасно для жизни, разъест всего на хрен.

Тренировки пришлось разнообразить. Время здорово поджимает, до моего отбытия на Кубань остается два месяца с небольшим.

Два часа убил на дооборудование второго этажа дачного домика. Начал тренировать реакцию на световой зайчик. Для этого в хаотичном порядке закрепил и расставил где только возможно семь различного размера зеркал и два фонарика. Тренировка не представляет из себя ничего необычного. В дневное время включаются фонарики, ты слоняешься по комнате, стараясь насколько это возможно менять так называемый маршрут передвижения. Как только глаз зафиксировал даже подобие светового блика надо незамедлительно рухнуть на пол.

Здравомыслящий спросит: – Это зачем же такое нужно?

Есть мнение, что да, нужно. Не каждому канешь, а при определенных условиях некоторые в таком нуждаются. Все дело сокрыто в скорости. Скорость света еще никто не отменял, а передвижение одиночки в горах, где неподалеку горячее боевое местечко может породить неприятный для него инцидент. Вдруг, какой нить полудурок снайпер или обожравшийся черной белены боевик, непонятно зачем околачивающийся в том же районе, решит выстрелить в незадачливого и беззащитного бедолагу? Что ему бы вдруг и не проверить свою меткость?…

Пока звук выстрела достигнет твоего уха, дурная пуля уже раскупорит тебе легкие или черепуху. А тебе это надо? Вот именно, что нет.

И меня подобная перспектива ни с какого бока не устраивает. Так что хорошо отработанная реакция на даже подобие светового блика может очень помочь в тех дивных условиях. Пуля-то в наше время пока никак не может обогнать свет. Значит, если мгновенно сработает тело на отметину в одном из глаз даже намека на вспышку света, это может предотвратить нехорошие последствия.

Это занятие меня даже несколько увлекло. Особенно интересно тренировать внезапное падение, когда неожиданно боковым зрением засекаешь зайчика. Я сознательно не стал расчищать центр комнаты от табуреток, журнального столика и торшера. В лесу и на «пересеченке» придется падать как, куда и на что попало.

Как же первые разы мне было больно падать! Этого не опишешь. Несмотря на то, что первые мои падения были по большей части притворными, боль чуть было не отвратила меня от этой затеи. В борьбе за сокровища пересилила алчность. Ну как можно позволить здравомыслию и амбициям выпустить из рук «ржавье», тем более в такую сумму?

К счастью все закончилось благополучно. Где-то после двадцатого падения я швырнул свое тело о пол совершенно расслабленным и перенес эту операцию довольно сносно.

Само падение человека заключает в себе некоторые исключительные свойства, иногда неподдающиеся осмыслению. Когда ты падаешь случайно это больно. Когда ты начинаешь швырять себя в падение принудительно, мышцы напряжены в камень и тебе тоже больно, и порой эта боль весьма ощутимая. Но с каждым падением организм как-то то ли привыкает, то ли адаптируется к удару о твердую поверхность. Боль как бы уходит на второй план, тело начинает окунаться в падение с более расслабленными мышцами. Если за плечами более сотни падений, то это действо уже в некоторой степени даже комфортно.

Откуда это в человеческой природе? Может на заре зарождения человечества некие существа все время роняли нас о землю или такая была обстановка где постоянно падаешь и падаешь?…

Вот обратите внимание на то, как падают дети. В падении их тело абсолютно расслаблено и орут они в основном просто от страха, что нахлынул на них после падения, если канешь не стукнутся башкой или не исцарапают коленки. А вот взрослые падают иначе. Во время падения они сжимаются в комок, за исключением, если таковой пьян в дыбу. Поэтому, ударяясь о твердь, в напряженных мышцах разрываются капилляры, возникает боль, часто сильная и затем растекается синяк. А у деток и пьяных синяков от падения не так уж в сравнении с обыкновенными. Если обыкновенного столько раз ронять сколько дитятко в течение, хотя бы одной, недели он просто подохнет, и синеть ему уже будет совсем не нужно, потому что удивительный мертвецкий окрас он приобретет уже на второй день своих падений..

Я с гордостью отмечаю, что мое тело приручено грохаться об пол снося все на своем пути и не получая увечий. Теперь остается отточить мгновенную засечку светового зайчика и молниеносно швырнуть тело на пол. Блик-падение, блик-падение…

Итак, мой жизненный цикл стал намного расширеннее за счет появления разнообразных тренировок, так необходимых волчаре-одиночке в поединке за несметное богатство. Один и против всех это не шутка.

Проводя вечера у растопленной печи, сделал неутешительный вывод. Приучая себя кушать жаренное на огне мясо, вдруг обнаружил, что подобную пищу организм более недели не терпит. Первые три четыре приема такой пищи безумно вкусны, последующие просто вкусно, а вот затем просто абсолютно не желаешь это кушать, даже если мясо получилось красиво поджаренным и сочным. На своем собственном опыте пришло убеждение, что одна из древних пыток, когда в камере заключенного кормят только мясом, имеет место и в полной мере оправдана.

Глава 8.

Мое пребывание за городом вопреки моим планам выбраться оттуда после 23 февраля внезапно оборвалось. В ночь 12 февраля случилось загадочное событие, о нем, читатель, позже, и я был вынужден очень быстро ретироваться.

Приготовления к отъезду заняли часа три и, уже на следующий день, шестнадцатичасовая электричка несла меня в родные пенаты. Это ни в коем случае не сорвало мой план поиска кубанских ценностей, а наоборот подстегнуло, да еще как подстегнуло.

В своей квартире задержался я не более часа. Беглый осмотр комнат, душ, кружка кофе, пара звонков, чтобы заказать сауну и в нее родимую. Банил свое истосковавшееся тело я основательно и долго. Только за полночь я обессиленный водными процедурами ввалился домой и, даже не включив телевизор, плюхнулся на горячо любимую тахту. Меня охватил сон. Это, скорее всего, был даже не сон, а какая-то очень приятная и добрая нега. Я не ощущал своего тела, сам я был как нечто невесомое, и меня как бы укутала невероятно приятная субстанция. Спал я крепко и просто «балдел» от этого состояния.

Проснулся я в предвечерье. Некоторое время я потягивался, внимательно прислушиваясь к своему телу. Вставать и думать не хотелось. Очень захотелось секса, то есть не секса в его лучшем понимании, а удовлетворения два месяца терпеливо ожидающей разрядки моей затравленной тренировками плоти.

Как только я это осознал, мозг начал свою бурную деятельность. Из всех перебранных им вариантов постоянных и разовых подруг и знакомых я отсеял. С ними очень хорошо, но надо делать секс, все-таки какая ни есть, а ответственность, игра, а этого не хотелось. Это хорошо, что капитализм усеял наш мирок платными услугами в числе которых оказались и интимные. И я остановился на заказе проститутки и гостиничного номера.

Вообще-то проводить время с проституткой не мой образ жизни, это больше удел невезучих, но для теперешнего моего случая нужна была именно проститутка, и я набрал номер сутенера по объявлению.

Уже через полчаса такси доставило меня к «Подиуму», так у нас именуют это увлекательное живописное местечко.

Сутенер не без опаски вывел из микроавтобуса трех размалеванных студенток. От взорвавшей воздух смеси вызывающих поддельных духов у меня зачесалось в носу и стало першить в горле. Несмотря на некоторую потрепанность, девки, представленные к выбору, выглядели более – менее, но «ошмаренные» студентки в этом деле не интересны абсолютно, этот типаж гожь только для греховной юности.

– А получше есть? Молодая замужняя интересует, – с вызовом спросил я сутенера.

– Это дорого, – пробурчал он, – студентки щас нарасхват, а тебе че, учительш, че ли подгоняй?

– Давай что нить типа училки, но замужнюю и молодую, – нагло уведомил его о своем желании я.

Он отошел, видно было, что куда-то звонит. Студенток своих он жестом загнал обратно в автобус. Через пару минут он подошел ко мне.

– Ждать будешь? – спросил он.

– Сколько? – спросил я.

– Час, – ответил он.

– Привезешь ее к гостинице «Маргарита» – сказал я.

– Сколько она у тебя пробудет? – спросил он.

– До утра, – ответил я и сел в, привезшее меня на «Подиум» такси.

– В «Маргариту» – кратко бросил я таксисту.

Сутенер не подвел. За пять минут до исхода назначенного времени ожидания он привез молодую миниатюрную женщину к «Маргарите». Женщина не походила на откровенную шмару, неизнахраченное развратом ее лицо было весьма привлекательно, и сильно подкупало некоторое ее стеснение. Было видно в этом бизнесе она очень и очень недавно.

– Как зовут? – обратился я к ней.

– Света, – назвала она свое неподдельное имя.

Скорее уж Светлана Батьковна или как там тебя, – подумалось мне.

– Идем, – сказал я ей и уже хотел вести ее в оплаченный люксовый номер.

– Оплати сначала, – сказал сутенер. Я безропотно удовлетворил его просьбу, и повел свою «покупку» в номер.

В ту ночь со Светланой я почти не разговаривал. Я просто нахально топил в разврате свою похоть. Это был полный сумасшествия марафонский потогонный забег по сексу. Я откровенно выставлял ее в самые «подлюшые» для робких женщин позы и, как говорят, не секс ей делал, а откровенно пользовал ее, как кошку. Мне нравилось это с ней делать. Первые два часа она стеснялась и была зажата, но шампанское, дорогой интимный гель и некоторая ее усталость, наконец, расслабили ее, и она стала получать от этого удовольствие, да еще и какое. Это меня все более заводило.  Если партнерша не получает удовольствия от этого процесса, это довольно гнусная сказка о потерянном времени.

Было видно, что она сама не ожидала такого от себя, а словив невзначай кайф и поняв, что все равно ее основательно растлят и уделают, уже сама отрывалась «по полной».

Мой организм получил задуманное сполна. Уходя, женщина, зарумянив некоторым стыдом свои щечки и опустив глаза, молча написала мне свой второй номер телефона, недоступный сутенеру.

Я на этом не стал заморачиваться, и так ведь понятно, что «чистые бабы» в этот бизнес попадают из-за постоянной денежной нужды, замешанной на сексуальном супружеском голоде. Если просто нужда, то ни за какие коврижки такие не будут этим заниматься.

После этой шальной ночи я сделал суточный перерыв. Отсыпался и отъедался, а в промежутках искал по объявлению недорогую надежную машину. Наконец нашелся продавец, уже дедушка, выставивший на продажу свою телегу.

Он продавал первых выпусков изрядно потускневшую, но все же старательно ухоженную «шестерку» нейтрального цвета. Пришла мысль, что подобная механика в деле не подведет, ее малопривлекательность мне на руку, а если что, то и  бросить не жалко. Дедушка же со своей машиной расставался довольно неохотно. Видать сердечко прикипело к этому металлолому.

Чтобы не выдавить из него слезы, я поспешно расплатился, пообещал ему, что с его малышкой все будет ОК, и уехал.

Пришла пора выдвигаться на Кубань. На сборах походного скарба я сильно не заморачивался и времени уделил этому занятию немного более пары часов. Приготовления не задержал даже тщательный подход к выбору подходящей обуви. Интернет благодушно оповестил меня, что в тех районах, куда меня позвали почти неуловимые следы пропавших сокровищ, бродит множество различных групп и отдельных личностей. И все они представлены интернетом в роли туристов, желающих насладиться красотами Кавказа. А я-то все обдумывал, что больше всего приемлемо и не вызывает подозрений. Теперь я знал, что крепкие темно-зеленые кроссовки от Найк самое то. Если что в Краснодаре переобуться не проблема.

Да, да я не зря обмолвился названием этого города. Это правда. Путь мой лежал именно в этот город, а именно его южная окраина.

На первом этапе мне просто необходим именно Краснодар. Я планирую остановиться на его южной оконечности. Оттуда очень удобно тщательнейшим образом обследовать аул Шенджий и станицу Ново-Дмитриевскую. Ведь от одного из этих двух населенных пунктов Золотой Демон Кубани начал свое загадочное путешествие и добросовестно исчез. Мне нужно побывать там, стать на место тех давних событий, раствориться в них. Мне необходимо увидеть то, что видели там люди того времени, мне нужно думать так, как они думали и попытаться сделать то, что они сделали.

Итак, вперед на Краснодар!

Но сначала вернемся маленечко назад. Я все же расскажу о непонятном случае, сорвавшим меня с уже насиженного дачного домика.

Глава 9.

А произошло все, словно снег на голову. Память отчетливо зафиксировала неувязку.

Какое сегодня число? 12 февраля. Фу-у-ух…  Почему же это все случилось именно в сегодняшнюю ночь, а не опасного 13 числа??? Не понимаю…

Два месяца жесточайшей зимней жизни в загородном бунгало средней полосы горячо любимой Родины внесло серьезные коррективы в мое существование. Как мне надоел этот импровизированный душ, если бы кто знал!

Очень хочется в сауну, уже с неделю гложет навязчивая идея хорошенько побаниться.

То, что произошло минувшей ночью, жмет нерв. Вообще-то все шло своим чередом, ну текло естественно и обычно. Первый звонок прозвенел поздно вечером. Покопавшись в инете, решил заснуть. Проблем с этим я как-то не замечал, особенно если какой-либо режим дня соблюдается более двух недель. А в моем положении я себе еще и не позволяю что-либо менять. А тут такое! Сон не шел и все, хоть ты тресни….

На улице "Содом и Гоморра". Наружный термометр бил тревогу на двадцати трех градусной отметке ниже ноля. В заоконном пространстве разыгралось нечто, похожее на уродливый гибрид пурги с гигантским осьминогом-альбиносом. Крупные хлопья снега падали так плотно, что, казалось, там кем-то развешена седая больничная простынь. И только бушующему ветру, непонятно как, но удавалось иногда раздирать эту, такую невероятно плотную, пелену от чего у стекла извивались жуткие белые щупальца морского чудища.

Подумалось: – Неплохая сценка для сюжета к фильму ужасов.

Я уж начал было в уме чертыхаться, но тревожный сон все-таки провалил меня в черную пустоту. Последующие события меня насторожили.

Сквозь сон я отчетливо услышал странный вой. Сонное сознание кое-как анализируя ситуацию оповестило, что воет вроде как волчица. Откуда, почему волчица? – недоумевало сонное сознание…

Вой повторился, но более отчетливо. Волчица все же, –  промелькнуло в сознании.

Вдруг кто-то: – Это не волчица, это Кубань.

Сознание: – Кубань? Почему Кубань? Почему воет как волчица?

Некто: – А Кубань и есть волчица.

Сознание: – Кубань волчица? Как такое? Почему?

Некто: – Дикая потому что, верная, но своенравная. Хищница неприручаемая она.

Сознание: – Разве?

Некто: – Сам убедишься, когда придет время.

Вдруг эхо: – Сам убедишься… Убеди-и-ишься…

А че она воет-то? – сонно подумалось.

– Тебя зовет, – послышалось в ответ.

– Меня? Почему меня? – промелькнуло.

– Сам знаешь, – ответило…

Через некоторое время возникло ощущение, что ко мне прикоснулось липкое, непонятое и странное. Отчетливо помнится, что я встал с кровати и, как бы руководствуясь чужой воле, в одних плавках подошел к входной двери. Открыв дверь дома, я вышел на скрипнувшее крыльцо. Я смотрел прямо вперед. Холод не ощущался, а с бушевавшей пургой я был разделен абсолютно прозрачным пространством. Создавалось впечатление, будто бы пурга, была, как бы отодвинута от меня. Но точно помню, что босые мои ноги были по щиколотку утоплены в снег. Я знал, что стоял на улице, что ноги в холодном снегу, но почему-то не мерз и я был пленник.

Сколько я просто стоял, пытаясь осознать свое место и состояние, я не знаю.

Неожиданно я не столько услышал, сколько почувствовал новый звук. Это был и не шум, и не свист, но точно это был звук. На ум пришло, что нужно посмотреть по сторонам. Я не успел…

Передо мной в клокочущем пургой эфире начал проявляться прозрачно-фиолетовый, непонятный парообразный объем и в нем как бы вдруг проявился обвитый тончайшей, черной мантией облик. Я никак не могу вспомнить черты его лица, но оно было молодо и неприятно. Особенно мне не понравился взгляд «этого». Я с полной уверенностью могу сказать, что я с ним общался. Нет, нет, я не говорил, мой рот был плотно закрыт, тело напряжено, кулаки крепко сжаты, все это я отчетливо помню, но, убейте меня, я общался с ним.

Как и почему такое возможно я не знаю. Я сам узнал кто это. Да, да. Узнал!

Это был демон! Да, и еще раз да, это был демон, и это не смешно. Я не знаю, как, но я точно знал, что этот – демон.

Что ему было надо? О чем мы с ним общались?  Не буду делать секрета.

Демон смотрел на меня как бы пустыми почти прозрачными глазами. Он спросил меня зачем мне то золото. Помню, я затруднился ответить на этот вопрос. Видимо он это сам понял, или уже знал заранее. Помолчав, он сказал: – Хорошо, раз уж ты беспричинно желаешь меня, я позволю тебе это.

Вот тут я испугался. В этот миг я отчетливо осознал, что передо мною никто иной, как сам Золотой Демон Кубани. Стало жутко. Он засмеялся:

– Не бойся, ты же все равно не откажешься. Еще никто от меня не отказывался.

Помню, на это я спросил:

– И все пропали?

– Нет, не все, – ответил он, – только добряки и те, кто меня предал.

– А разве можно золото предать? А где же те, кто остался? – спросил я.

– Предать можно все, – сказал он, – душа так устроена ваша, что вы мать родную предать можете. А кто живые остались, тем я не достался.

– Но я против такого, – сказал я.

– Знаю, – сказал он, иначе не пришел бы к тебе.

– А зачем тогда это, раз я против предательства? – спросил я.

– Это моя работа, сбивать вас с пути истинного, – ответил он, – как видишь, я честен перед тобою. Я всегда нуждаюсь в слугах, поэтому я пришел за тобой.

– Нет, наверное, мне уже не нужно все это, – решительно заявил я, – Я не желаю никому служить!

– Ты не можешь отказаться, – спокойно заявил он, – Ты будешь моим слугой.

– С чего бы это? – я начал злиться.

– Ты даже не представляешь, насколько велик кон этой игры, – сказал он, –  а ты игрок, игрок отказаться не может от такого.

– Мне все равно, – сказал я, – я не хочу.

Но он просто протянул мне свою руку, в ней был предмет похожий на скальпель.

– Подписывайся кровью, – сказал он, – и я тебе скажу, где мое обиталище.

– Че бы я подписывался? Не пойдешь ли ты… –  зло воскликнул я, но предмет почему-то взял. В голове был сумбур, я не принадлежал себе, я был слуга, истинный его раб в это мгновение.

Он засмеялся:

– Не тяни время, подписывайся.

Дальше я уже не отдавал себе отчета, все было как во сне. Перед моим сознанием плыли кавказские виды. Неожиданно их сменили четыре грязных деревянных темно-зеленых ящика, в каких военные держат оружие и боеприпасы. Мне было позволено открыть один ящики. Я отчетливо помню, как я приподнял скрипящую крышку одного ящика.  То, что я увидел, поразило меня как молния. Он беспорядочно и доверху был набит драгоценной церковной утварью. Я во все глаза смотрел на мерцание золота, перелив жемчужин и лучистые красные камни. Я отчетливо вдруг понимал, что уже знаю, где это и что я нашел это. Вдруг у меня вырвалось: – Но золото черное!

– Да, – подтвердил демон, – Золото, действительно, если к нему внимательно присмотреться отливает черным. Поэтому от него невозможно отказаться и поэтому оно так опасно.

И я …

Я сделал надрез на подушечке большого пальца и подписался кровью…

Я не проснулся, я вскочил. Включив свет, я увидел свежий надрез на большом пальце. Электронное табло «Соньки» оповещало, что сейчас три часа ночи.

В моей башке все гудело и сверлом свербило дурацкое чеховское выражение «Монтигомо ястребиный коготь», «Монтигомо ястребиный коготь».  Что к чему не понятно…

Мне ничего более умного не пришло на ум, как напялить спортивное и, схватив топор, вылететь из дома. Пурга мела не на шутку. Входная лампочка едва одолевала пару метров темноты, и то благодаря чистейшему снегу. Держа наготове топор, я два раза обежал вокруг дома. Я всматривался в кружащий снег, меня трясло, я судорожно искал своего обидчика, но обидчика нигде не было. В горле колотилось как никогда взбудораженное сердце. В висках стучало, кровь готова была свернуться от жара. Разгоряченное воображение рисовало черт его знает, что.

Вбежав в дом, я принялся рассматривать палец. Сомнений не было, там был свежий надрез. Я мучительно перебирал весь вчерашний день, желая найти хоть одну зацепку, когда я смог поранить палец и, к своему ужасу, не находил ничего подобного.

Я горел, я был весь воспален, передо мной стоял этот не то сон, не то событие или видение.

Я пылал, но неоднократные измерение температуры тела еще более усугубили мое моральное положение. Градусник упорно показывал 36,6. Я промучился до пяти утра. Я не сводил глаз от раны. В горячке я отпаивал себя чаем. Я выбегал на улицу и тер снегом лицо. Голова шла кругом. Я орал, я матерился, я завывал. Я злился как тигр и тут же впадал в панику как напуганный шакал. Более двух часов я изматывал себя этими непонятными, такими непостижимыми метаниями. Лишь около шести часов утра меня, вконец измученного и разбитого, сморил глубокий сон. Я как бы растворился…

Но это было еще не все.

Дальнейшее произвело на меня еще более сильное впечатление.

С подушки мою голову нежно приподнимала неудержимая сила. Я сел. Дальний угол комнаты озаряло салатного цвета сияние, прошитое золотыми лучиками. Центр ореола занимала икона. Этот ореол не был подобен туману или дыму.  Это было не земное свечение, а божественное. Да, я утверждаю, что оно было божественное. Никакие причуды света не способны изобразить или хотя бы приблизиться к этому свечению. Кто его хоть раз в жизни увидел, подтвердят это.

Я не крещеный. Я скорее атеист и в иконах ничего не понимаю. Но я и не могу сказать как такое было возможным, но я трезво отдавал отчет, что я смотрел на икону Азовской Божьей Матери. Как такое возможно я не знаю, но было именно так. Я не мог оторвать своих глаз от этой иконы. Я был в оцепенении.

Величавое изображение Творца надо всем миром, парящей красавицы Божьей Матери на фоне такого родного нам двуглавого орла России, Георгий Победоносец, протыкающий чудище, и Отряд доблестный и гордых казаков-кубанцов поражали мое воображение.

Красота и взор Божьей Матери были неповторимы и чисты.

Я услышал приятный женский голос. Это говорила она, сама Божья Матерь.

– Здравствуй, – сказала она.

Она обращалась ко мне, а я не мог промолвить и слова, я был просто парализован. Кое-как мне удалось выдавить из себя слово «Здрасте».

– Мне известно, что ты нашел богатство Кубани, – сказала она.

– Да, – шепотом сказал я.

– Чего же ты боишься? – спросила она.

– Демона, – ответил я.

– Не бойся, твое дело праведное, – сказала она.

– Нет, – выдавил я из себя, – не праведное.  Я же хотел владеть этим золотом один и я продался демону.

– Знаю, – сказала она, – Но ты хотел владеть чужим золотом, так ведь?

– Так, – ответил я.

– Почему же ты, когда узнал, где покоится золото, не сказал демону, что передумал владеть им? – спросила она.

– Я незнаю, – сказал я.

– Ты честен, я хочу благословить тебя на благое дело, – сказала она, – тебе дано право вернуть золото законному владетелю сим богатством – Кубани, казакам-кубанцам.

– Но я ведь кровью подписался демону! – воскликнул я, – Также нельзя! Вот, смотрите, у меня порез на пальце.

– Ты поедешь на Кубань, – сказала Она, и слова ее были спокойны, – Там найдешь станицу Каневскую и в Свято-Покровском храме поставишь восковую свечу, сам не крестись, не надо. Зажги свечу обязательно и стой пока она не прогорит.

– После этого отыщи, умой свое лицо обратной стороной ладоней и испей воды из родника святой мученицы Параскевы Пятницы, – твердо сказала Божья Матерь.

– О прошлом не думай. Ничего такого не было. Никто не силен над Богом, даже золото. А грех свой, придет время, сам изведешь из себя, помогать тебе будет святая мученица Параскева – сказала Она последнее, – Помни о том!

И видение вмиг растворилось. Я открыл глаза. Вокруг серо. Я не лежу, а сижу на кровати. Часы показывали около десяти утра. Первое, что я сделал, посмотрел на палец. Пореза не было. Я как идиот долго и внимательно разглядывал все пальцы, вспоминал прошедшее.

Раны не было, но ведь она же была…

У менее закаленного человека в такой момент наверняка нервы бы сдали. Я же чувствовал себя преотлично. Никаких следов усталости или разбитости.

Но вот эти происшествия такой странной ночи и вытряхнули меня из загородного домика.

Глава 10.

Тамбов, показавшийся мне подгорелым яблочным пирогом, я рассек старенькой «шестеркой» как ножом за каких ни будь сорок минут с небольшим. Задерживаясь лишь на красный свет настырных тамбовских светофоров, и пару раз тормознув возле торговых киосков, потрепанная «шестерка» круто взяла на запад и, без особого труда перевалив сто двадцати километровую отметку спидометра, по трассе 1Р119 рванула на Липецк. Трасса встретила меня дряблым с разнообразными боевыми метинами покрытием, радовало отсутствие полицейских постов и габаритных «дальников». В основном равнинная эта дорога изредка пересекала или объезжала пологие громадины холмов. Осматривая колоссы, мелькнула мысль о возможно разрушенных пирамидах. С обеих сторон дороги проплывали покрытые тонким слоем с прогалинами снега две ровные почти ухоженные полосы метров по двадцать шириной, а далее стояли совсем нестройным рядом тонкие, безлистые березки, среди которых нечастыми темно-зелеными пятнами красовалась хвоя.

Было ощущение, что эта дорога еле тащится по жизни. Мело мелким снежком, отчего пейзаж казался скучным и монотонно серым. Иногда из-под снега рыжей ондатровой шкуркой топорщилась высушенная трава и сизыми пятнами мутнел лед замерших луж и небольших водоемов. На монотонных некрутых подъемах безудержно клонило ко сну. Приходилось тереть глаза, крутить шеей, останавливаться, выходить из авто, разминаться и растирать лицо снегом.

Я люблю управлять машиной зимой, особенно если попадается автомобиль с исправной и теплой печью. С дедушкиной «шестеркой» мне повело. Печь работала как на износ. Салон был быстро и качественно прогрет. Я опустил стекло со своей стороны настолько, чтобы холодный воздух немногим задевал мне волосы на голове. Я обожаю состояние, когда тепло, выдуваемое автомобильной печкой, своими девяноста градусами обдувает тебя снизу, а легкие дуновения ворвавшегося в щель зимнего воздуха слегка шевелят мне волосы и порывами приятно холодят висок. Я просто балдею, когда в такие моменты на щеку иногда попадают снежинки и их таяние окунает тебя в щекочущую приятность. А если в это время перемалывать батончик «Сникерса» или хрумкать свежим яблоком, то большего счастия при управлении авто и не сыщешь.

На исходе второго часа езды «шестерка» проскочила развязку на въезде в Липецк и вынесла меня на Окружное шоссе. Поток машин казался неиссякаемым.

Зная, что подобное засилье автомобилей на дорогах города приводит к появлению огромных очередей в заведениях общепита, я решил в город не заезжать. На перекус в, приделанном на «честном слове», бардачке валялся шоколадный батончик «Марс» и, обернутый целлофаном, бублик, а роль запивона выполняла початая пластиковая бутыль газировки с этикеткой «Монастырская». Пересечение Объездного шоссе с Елецким изменило мое направление с западного на южное, я выскочил на трассу М4 и, не опуская стрелку спидометра ниже отметки «100», рванул на  Воронеж. После населенного пункта Боринское почти все встречающиеся поселки пролетали с левой стороны. Правая была пренебрежительно необжитой населением сих краев. Местность вдоль этой трассы по-прежнему была холмистой, но куда бы ни доставал мой взгляд все было распахано под поля, размежеванные узкими лесополосами. Какая-то зарвавшаяся сорока, внезапно возникшая напротив пассажирского окна, с минуту соревновалась в скорости с «шестеркой», но отсутствие каких-либо эмоций у авто вынудило ее оставить это занятие и она, круто забрав вверх, метнулась в сторону и исчезла из поля зрения.

Эти сто двадцать километров я пролетел за час с небольшим. Уже перед въездом в Воронеж стало смеркаться. Напротив деревни Моховатки взор захватил окруживший в этот миг пейзаж. Скатившееся за горизонт солнце вдруг выбросило свой сияющий огненно-розовый сноп. Он, видимо решив задержаться надолго и пленить все небо, расползаясь, плавно менял свой цвет сначала на бледно-оранжевый, а затем на смесь прозрачно-желтого с серым. Черно-серые квадраты полей перемежались с белоснежными бесформенными снежными кляксами, которые, соревнуясь между собой, беспечно отбрасывали разноцветные блики. Ощетинившиеся голыми ветвями гряды деревьев походили на разбросанные облезлые хвосты чернобурок, некоторые шерстинки которых вдруг вспыхивали оранжевыми огоньками.  В низинах бесформенными клочьями застыла кисельная, голубовато-туманная дымка из которой редкими загогулинами выныривала темно-синяя полоска какой-то тощей речки, заставляющего искать глазами где ее начало или конец. Пейзажная и цветовая игра разила наповал своей непостижимостью.

Из накатившего оцепенения меня вывел неожиданно загудевший над ухом сигнал дальнобойщика. Зазевавшись, я стал помехой скоростному движению.

Въехав в Воронеж, я пронесся по Московскому проспекту, вылетел на Плехановскую и припарковал «шестерку» у отеля «Воронеж». После сытного ужина и душа в люксовом номере пару часов смотрел всякую ерунду по телеку, а потом заснул как убитый.

Уже в шесть часов утра «старушка» по все той же М4 неслась во весь опор на юг, к Ростову-на-Дону. Впереди меня ждали шестьсот пятьдесят километров по разделанным под бесконечные поля русским землям, мост через реку Дон в Верхнем Мамоне и приятная ночевка украшенная вкусным ужином в Новочеркасском «Огоньке», что на Парковом 13.

От Новочеркасска через Ростов-на-Дону до Краснодара я, не слишком борзея на дороге, добрался за шесть с половиной часов. Пролетающие казачьи станицы большой живописностью не выделялись. Если у вас есть желание насладиться живописными строениями, то вам необходимо все бросить и пробраться на Дальний Восток. Даже если вы будете просто таращится в вагонное окно поезда «Хабаровск-Владивосток» ваше воображение будет превращено в ничто теми удивительнейшими заборами и ограждениями дворов, которые умудрились возвести хозяева домов, живущих вдоль железной дороги. Эти чудеса непостижимого уму строительства и функционального назначения укажут вам, что еще ни одному фантасту не удалось и почему-то пришло в голову применить описание этих чудес в выдуманной жизни.

А вот люди кубанской земли, попадавшиеся взгляду, действительно отличались от типажа среднерусской возвышенности. Их стать, смуглость, острый взгляд обезоруживали.

Я принял решение подыскать временное пристанище на южной окраине Краснодара, с надеждой в ближайшее время попасть в аул Шенджий. Нутро так и рвется обследовать эту первую зарубку, так неосмотрительно оставленную Золотым демоном Кубани.

Столица кубанского казачества распласталась большущими плямбами частного сектора. Краснодар был величественен и красив, но встретил меня равнодушно. Зародившись на пересечении торговых путей и возмужав, он так привык к приезжим и проезжающим, что я был для него, что капля морю. В конце концов, я не греческий торговец, не паломник и далеко не царь чтобы меня встречали хлебом-солью и парадом.

Был вторник. Февраль подходил к концу. На улице было тепло, чуть выше ноля. Нудный дождь навевал тоску, а хлюпающие по лужам прохожие не вызывали восторга.

Зимой здесь и не пахло. Очень удивила свежая зелень травы, обустроившаяся около канализационных люков. По-видимому, трава в тех местах чувствовала себя хозяйкой положения и плевать хотела на далеко не весенний, а все же еще зимний месяц. Деятельность множества прохожих создавали эффект Броуновского движения. Очень хотелось думать, что вся эта живая масса топает с работы домой, но часы показывали не окончание рабочего дня, а самый его послеобеденный разгар. Бойкой торговлей и не пахло. Было ощущение, что торговое пересечение, на котором выросла столица Кубани, сохранилось, а сама торговля куда-то вдруг выехала со всеми своими особенностями.

Куда смотрит наше правительство?  Что эту махину людской массы не может удержать на работе?

Мне дико загорелось в такое же время сверху посмотреть на Москву.

Через пару часов блужданий по южным окраинам занятого города я уже устраивался на съемном жилье в переулке Петровском. Мне очень повезло. Старушка, сдавшая мне площадь, нашлась быстро. Я снял комнату не в доме, а в хате. Да, да именно в саманной, продолговатой казачьей хате. С хозяйкой тоже вродь полный ажур. Она просто божий одуванчик, но видно, что глазастая. Глаз у нее темный, острый.

При знакомстве она назвалась Ариной Митривной, но, как потом выяснилось, в обиходе все звали ее баба Ариша, при этом букву «и» заменяя на твердое «ы». Как обратился к бабе Арыше по поводу съемного жилья, она сразу обожгла меня глазами, вроде как рентгеном просканировала.

– Ось цэ мия хата, машина нехай у калытки стоить, тут не возьметь ни хто, – выдала баба Ариша перед своим домиком.

В самой хате, вопреки моим ожиданиям, было очень сухо, странно и приятно пахло какими-то травами, и очень уютно.

Вид из моего окна закрыт голыми ветвями разросшейся яблони, а за ней огород и далее казачий плетень из скрученных самым невероятным образом ветвей колючей акации. Всматриваясь в этот плетень, вспомнил прочитанное об Африке. Там тоже есть места, покрытые непролазными колючими кустарниками. Казачий плетень серьезная и непреодолимая преграда для неподготовленного.

По душе пахнуло прошлым бытом. Интересно было бы пожить в те старые времена.

Кровать, назначенная мне, удивила. Это была древняя вычурная железная ограда с сеткой, какая-то резная и с замысловатыми шишками. Подумалось, что пьяный казак мог и убиться виском о такое. Покрашена она вручную светло-голубой краской. На ней расположилась толстенная перина и аж три подушки. Такого я не то что не видывал, но и не читывал даже. И вся эта мягкая груда наверняка желала меня захватить в плен и в обязательном порядке хорошенечко выспать.

А эта дурацкая этажерка в углу? Так и зачесалось садануть по ней кулаком, интересно же развалится или нет с первого удара? Я устраивался и не услышал как вошла хозяйка.

– Та ийдить вже вечерять, мабуть вустали-то с дороги-то, – прожурчала старушка, из буквы «г» мягко делая невероятно протяжное слово, – чи вы вже отдыхаите?

– Нет еще не отдыхаю, спасибо, я сейчас, – сказал я.

– Трохи поспешайте, бо чай остыне зувсим, – сказав это, она поплелась в кухню…

Мы сели с ней за квадратный, накрытый в синюю клетку кое где прорванную клеенкой, стол в кухне. На столе в зеленой железной миске лежали румяные огромные толстые лепешки, а в керамической пиале золотился густого аромата мед.

– Може тэбе юшки  з хлибом налыть?  Чи вин у миске яички варени лыжать, так покушай, – сказала она, – в мэне усэ ж домашне, свои курочки нэсуться, а може сальца нарэзать? В мэне сало хорошее, суседи кабана рэзали, так вгостили.

Я не стал капризничать и стесняться, а навалился всеми силами на предложенное. – Та ты пышки у мед макай, – говорила она когда я принялся за чай, – вони на смальце жарени. Мне было так вкусно, что я до сих пор с удовольствием вспоминаю бабу Аришу и ее гигантские пышки.

Скажу я вам кубанские пышки жаренные на смальце это что-то! Очень рекомендую.

– А шо до нас прыйехалы, – спросила она между делом.,– шось зробыть?

– Да так, – сказал я, – посмотреть, познакомиться.

– Можа переехать схотели сюды до нас, али шо шукаете? – спросила она.

– Пока не знаю, – ответил я и решил спросить у нее о ауле Шенджий.

– Тю-ю-ю, – сказала она, махнув руками, – йвы тоже туды же, тута до нашего добра многие дюжа охочи?

Ну вот откуда такое бывает?! Нахера я ляпну про этот аул? Как заговоренное все вокруг. Только приехал, передо мною древняя развалина, первая встречная-поперечная  и тут же вопрос про золото. Ох золото, золото. Ну, погоди-же!

– А что, до сих пор ищут? – спросил я.

– А то!  Ще як ищуть, носятся як дурни со ступой- сказала она, – люди кажуть шо й милыцця та прахвитэльство и те шукают. Шенджий кажин год роют та роют бессовестни, нэ село а якысь рытвина вже, водни канавы та грязь развели.

– Может давно нашли только увезли за границу? – спросил я.

– От як скажите, – ответила она. – Кабы найшлы не рылись бы. Кадась гутарыли, шо казаки зарыли гдесь у горах той клад, а их чи красные чи беляки постреляли. А казаки за то порубали сильно и тех та других.

– А где порубили?– спросил я.

– Та по всей Кубани и рубали, тут уся зимля усияна теми, хто казаков пострелял та потом им пид шашку попавси. Потому и не знают иде той клад. Усе ж повмерли тогдась у гражданську. За цэ добро кадысь балакали, шо воно у якысь тама птыци ютиться, чи Мантигома чи шо ее зваты, прости Господи, – перекрестилась баба Арыша.

Старушка задумалась, видимо утонув в воспоминаниях былого, а меня сытная пища стало нещадно клонить в сон. В расплывающем сознании промелькнуло: – Опять это Монтигомо выпорхнуло. Что же такое твориться? Мистика какая-то. Причем тут Монтигомо из рассказа Антона Чехова и золото Кубани?… Ерунда какая-то.

Посидев за столом еще пару минут, мы разошлись спать.

Глава 11.

Первое что я увидел открыв глаза, был небольшой проем света, оставленный подушкой лишь для того, чтобы я не задохнулся. Видимо эта приветливая подушка решила в первую ночь оставить своему гостю жизнь, уверенная в том, что свой приговор она может свершить в любое другое время. Было ощущение, что тело заключено в уютный скафандр. Очень удивило, что мое заключение в пуховом излишестве не вызывало потливости.

Радио сообщило, что уже шесть утра.

Это первое дождливое утро в Краснодаре я попытался начать со спортивной пробежки.

Моему  решению предшествовали, возмутившие сознание идиотско-надсадные крики местных петухов, начавшиеся еще в четыре часа ночи. Петушиную дерзость сменили гремящие оцинкованные тазы, эмалированные миски, вой пустых ведер, верещание цепей. Все эти звуки создавали впечатление, будто спозаранку начался погром и кто-то усердно лупит арматуриной по набатному колоколу.

Это баба Ариша была уже на ногах и, по-видимому, еще с дорассветного времени хлопотала по хозяйству. Где-то за хатой покликав своих изготовителей натурального продукта: – Ти-и-п – ти-и-п – тип, ти-па – ти-па…, – и видимо накидав им жратвы, баба Арища увидела меня вышедшего в спортивном костюме из любезно предоставленного мне жилища. Мой наряд и боевой пыл ее очень удивил.

– А вы далече? – спросила она.

– Побегать хочу, с утра полезно,– ответил я.

Быт, заложенный в крови всеми ее предками, селянки настойчиво обязывающий ее вставать до рассвета, растапливать печь, кормить живность, варить, таскать воду, мести двор и прочее,  не мог вместить в себя утренние физические упражнения моложавого дурня, так безбожно разбазаривающего излишки энергии.

– Тю-ю, шо за нужда така? – махнула она рукой, пожала плечами и скрылась в проеме своего терема.

Я рванул, задумав разогнать кровушку пятикилометровым кроссом. Но уже на первом перекрестке все мои надежды рухнули. Никогда еще в своем рвении к чему бы то ни было, я так низко не падал. Это был полнейший провал. Всю мою конспирацию можно было приравнять к высококлассному специалисту внешней разведки, посланному на спецзадание в Японию, если этот разведчик негр.

Я выглядел не просто белой вороной в те минуты, я был похож на гриб ядерного взрыва, пытающийся «замылить» себя среди пустыни.

Краснодар по утрам не бегает, и ваще Кубань этой дурью не мается.  Мало того, любого, делающего даже слабые попытки изобразить бег, любая собака воспринимает как личное оскорбление. В генах этих тварей жизнь среди кубанских казаков навеки отпечатала лишь один вывод: – Раз бежит, значит что-то стащил. И спуску тут тебе даже пародия на моську ни в жисть не даст.

Поэтому уже на пятой минуте своих беговых мук, спортивную подготовку  на Кубани я жестко ограничил, оставив ей  лишь право на отжимание от пола в закрытой на крюк комнате, возможный секс и купание при случае в реках этого дивного края.

– Шо, вже побигалы? – встретила меня баба Ариша.

– Угу, – мыкнул я и пошел к умывальнику.

– Шось вы мало, а то за вас вже суседка казала шо постоялец в мэне якысь чудной,– в спину крикнула баба Ариша.

И откуда же вы такие глазастые, нормальные еще спят, а вы уже перемалываете кто чудной кто нет, – зло подумал я.

– Идить вже снидать, – позвала баба Ариша.

На необъятной тарелке возлежала яичница. Стоп! Не, все не так. Во как надо!

На тарелке равной размеру средней барже громоздилась яичничище, а именно: три куска жареного розового сала размером с кулак утопающих в пятисантиметровой толще белка украшенного пятью огромными темно-желтыми лунами желтков. Аромат этого блюда кружил голову, его вид завораживал, а его размеры, смешанные с мыслью, что все это придется все в один присест съесть, да еще в семь утра, вызывали рвотное возмущение изнеженной среднерусской печени.

Нельзя сказать, что я в этот завтрак вообще кушал. Я стойко впихивал в себя вкуснейший утренний кубанский изыск. Мой страдальческий вид не ускользнул от зоркой бабы Ариши.

– Шось у вас и аппетиту нэмае зувсим, – начала она, –  наши хлопчики йидят так спасу нет ни якого, усе подметут, крохи и те посбирають.. Одын сядэ, так и борща зараз две миски съест та ще яичницу та молока крынку. Ну и вони в нас тут усе сбиты таки, прям богатыри, а вы якысь-то дробненький. Можа хто порчу навел?

– Вот тебе и раз, – стало напрягать мозг, – тренировался, тренировался а тут бац– дробненький, порчу навел.

– Нет, все нормально, – сглатывая подступающую тошноту, пролепетал я, – просто я так не завтракаю, я только чай с утра пью.

– Тю-ю-ю, чай!, – воскликнула она, –  а як же робыть у поле тады? Силушки ж не будэ зувсим. Ще золото вот рэшили найтить, як же рыть землю будыте?

Очень хотелось огрызнуться, что, мол, пахать с утра никто и не собирался и рыть тем более, но я сдержался. Опять она про золото, во попал!

Кое-как придя в себя от завтрака к десяти утра, я стал собираться посетить аул Шенджий. Но сначала не тот, который сейчас на карте, а тот прежний, который тоже возможно был свидетелем золотой пропажи. Раньше аул Шенджий находился на реке Белой и на правом берегу Кубани, в районе современного Краснодара. Прежнее название аула было – Хымышево. Сейчас там Шапсугское водохранилище.

Вот где возможно впервые появился и оставил зарубочку обоз с сокровищем, а может все-таки и в теперешнем Шенджие.

Все в мире относительно. Судя по карте получается прям Бермудский треугольник. Хымышево-Шенджий-Новодмитриевская. Причем Новодмитриевская южнее и равноудалена от этих двух точек. Для чего такие обстоятельства?

Баба Ариша предложила на дорогу покушать блинов со сметаной, но организм, не желая, раньше положенного богом срока, быть сраженным наповал вкусной смертью умудрился отделаться от гостеприимной хозяйки, дав лживое обещание без опоздания прибыть к обеду, взяв из рук бабушки в дорогу завернутые в тряпку шмат сала и ломоть белого хлеба. Я еле переборол в себе желание в первой подворотне выбросить это смертоносное угощение, но мои закаленные нервы не дали осечки.

За день я умудрился объехать все два злополучных поселка и побывать на Шапсугском водохранилище. Краснодарский край начинал нравиться. Моя «шестерка» с возложенной нагрузкой справлялась только так. За день я нифинта не нарыл, и ничто меня к сокровищам не приблизило. Единственно понял, что более рационально войскам Рады было бы двигаться на юг к Шенджию в заболоченную часть, нежели на запад к Хымышево. Спрятаться обозу от остроглазых кубанцов, красных разъездов, беляков и снующих бандитов намного легче было бы в лесах, чем на открытой взору степи. Сколько ни старался представить себе золотой обоз и ход мыслей кубанских отрядов охранения, ничего не толкового получалось. Это не просто выходки злого Золотого демона, а заговор всех темных сил Кубани.

Ну, помучал, помучал, – мысленно беседовал я с демоном, – И где же ты, такой умник, нашел себе приют? Ладно, держись у меня. Надо все-таки посетить станицу Каневскую и святой источник. Все видения неспроста в этой жизни. Еще пока не обнаружилось происхождение человечества. Завтра же рвану туда, так что пока отдыхай рыжая бестия, – закончил я свое обращение к демону.

В этот вечер гостеприимное коварство бабы Ариши переросло в маниакальное буйство. Она, видимо, решив досрочно избавиться от меня, с нетерпением ожидала моего возвращения весь день, чтобы убийственно накормить борщом. Кубанский борщ, предложенный мне на ужин, был воплощением ароматического и вкусового шедевра, но корыто, куда так заботливо баба Ариша влила те двадцать порций, сказав, что налила немного из-за моего плохого аппетита, заменившее более привычную мне тарелку, расстреляло меня, а килограммовый кусок вареной гусятины произвел контрольный выстрел. Я чуть не сошел с ума, пока все это утрамбовал в невероятно раздувшийся с парализованной волей желудок. Как же мне хотелось поговорить с той скотиной, которая додумалась изваять и распространить по стране такую посуду! Я просто изнемогал от желания этой встречи.

В эту ночь я не помню, чтобы спал. В памяти лишь отпечатался факт, что я дышал, слушал одуревших петухов и гром разнообразной железой утвари.  Мои виски кузнечным прессом долбила мысль: – Ни чего себе кладоискатель!

Глава 12.

От утра я ничего кроме убийственного завтрака и не ожидал. Мой организм после первых «едовых» пыток от бабы Ариши понял, что ему не выкрутиться из этого плена и смирился со своей участью. Он за невозможно краткий срок отяжелел. От поставленного удара не осталось и следа, это показала моя несостоявшаяся попытка провести небольшую тренировочку по типу «бой с тенью». Но во время этого подобия бокса я внезапно осознал, что мои руки налились не спортивной а дурной силой и ударом с замаха в ухо я мог бы свалить и тяжеловеса. На завтрак, распоясавшаяся в кулинарном искусстве, баба Ариша любезно предложила мне блинчики со сметаной. Слово «блинчики» она наверняка произнесла с сарказмом.  После подобия утренней гимнастики и двух десятков отжимов от пола уже около семи утра я вмещал в себя тончайшие с дырочками гигантские блины, горой покоящимися на большущей сувенирной тарелке. Я, не без скрытого коварства, усердно топил их в домашнюю сметану, не уступающую по своей густоте сливочному маслу. Принимал я эту вкуснятину до легкого помрачения и затрудненного дыхания. Естественно, что до десяти часов я был полностью свободен ото всего, ибо двигаться я уже не мог, а мое дыхание походило на дыхание рыбы лежащей на песке, вытащенной в августовский день из воды.

– Прылягте, та всните хочь на чуточку, – мило улыбаясь, предложила баба Ариша.

Я с неслыханным для подобного положения проворством унесся в свою комнату и рухнул в глубину перины. Времени было достаточно, и я решил проанализировать все узнанное за вчерашний день. Шапсугское водохранилище возможно и было довольно живописно, но мне вчера было не до природы. Из осмотра водохранилища, прилегающей местности стало понятно, что Золотой демон в тех местах и не появлялся. Нет, конечно он мог это сделать, но не сделал. Все противилось этому. Тактика ведения общевойскового боя, да и стратегия просто ставили жирный крест даже на что-либо подобное.

Во-первых, в тех местах ни аула Шенджий, ни Хымышево не было и нет. Во-вторых, я откопал поселок Хамышки, что на реке Белой, по названию созвучное с названием Хымышево. Но об этих Хамышках, читатель, позже. Также золото можно было утараканить в направлении через теперешнюю Еслизаветинскую, но и это отпадает, потому, что золото пришлось бы отдать белым, а у кубанцов с белыми были разногласия. Обоз можно было бы утащить в Новороссийск, а оттуда в Турцию морем, но город был занять красными. Да и сама Турция была бы против если бы к ним ввезли у них же награбленное. Поэтому, исходя из диспозиций всех противоборствующих сторон и политической борьбы между ними, наиболее вероятное направление золотого обоза все-таки на восток в Майкоп. Там действительно сначала труднопроходимая болотистая местность, потом леса, горы. Но будем учитывать, что там небезызвестный господин Шкуро орудовал. А этот деятель золото не пропустил бы сквозь пальцы. Проводя этот захватывающий любого следопыта анализ, я чуть не уснул. Но время терять было нельзя и я, превозмогая мореное состояние и лень, собрался пробраться в станицу Каневскую. «Шестерка», понимая всю свою значимость в этом деянии, мгновенно завелась. Ее с нетерпением ожидали восемьдесят километров неплохого равнинного шоссе. Приятно и без сбоев урча, она понесла меня на север по хорошенькой Р268 через речку Понура, что в станице Новотитаровская, минуя станицы Гарпачевку и Медведовскую.  И уже через час вынесла меня к городу Тимашевску. В Тимашевске я дозаправил бак под горлышко, но останавливаться для изучения этого городка не стал, так как в отношении сытости проблем не возникало, а терять драгоценное время не хотелось. Хотя сейчас я конечно сожалею, но оставляю за собою право, когда ни будь посетить этот городок. У всех без исключения кубанских поселений есть своя история, красота, изюминка. Но все это в следующий раз. Пока меня занимает поиск очень занятного Золотого демона Кубани, и я не вправе разбрасываться дефицитом времени. Оставив по левому борту машины станицы Брюховецкую и Переясловскую разделенные рекой Бейсуг, я вел «шестерку» дальше на север. Через пару часов я уже въезжал в станицу Каневскую, которая соседствовала со станицей Стародеревянковской. Меня любезно встретила стела, изображающая спелый пшеничный колос и стальное мельничное колесо со словом «Каневская», исполненной красной краскою и годом основания станицы «1794». Обе эти станицы тоже были разделены рекой, ее название Челбас или Большая Чаша, но вот историей они не разделимы. Я прямо-таки рвался к центру Южной площади, где обосновался крестовокупольный красавец Свято-Покровский храм. Это изумительной красоты небесно-голубое строение с глубоко-синими куполами заставляет любоваться и прислушиваться к сладкому щемлению в груди. Его ажурная отделка завораживает взор, а колокола, выделанные уральскими мастерами, дают неповторимый чудный звон. Высокий фундамент и холм, на котором покоится храм, дают возможность любоваться этим божественным творением еще задолго до въезда в станицу. А золотистый нимб, украшающих его синие купола, православных крестов в празднование Пасхи можно видеть даже из-за горизонта. Место храму выбирал один известный в свое время схимник Киево-Печерской Лавры. Когда я зашел в храм, то почувствовал смущение и щеки мои запылали. Мне было немного не по себе, но ощущение какой-то непонятной легкости внутри было. Я не крещеный, но главную икону храма я определил сразу и, не мешкая, выполнил волю своего видения. На красивый квадратный золотой подсвечник перед иконой Покров Пресвятой Богородицы я поставил зажженную восковую свечу. Все время я чувствовал к себе чье-то пристальное внимание. Пару раз я предпринял попытки осмотреться и вычислить виновника этого ощущения. Когда же свеча окончила горение я, уже желая по быстрее покинуть храм, двинулся к выходу. Но нечто заставило меня против воли остановиться еще раз осмотреться. И тут натыкаюсь на этот взгляд…

Я не знаток православия и тем более икон, но тут я сразу все понял. Меня приковал взгляд святой великомученицы Параскевы Пятницы. Икону осветляли два круглой формы изящных золотистых подсвечника. Я не запомнил красок и как вырисована эта икона, но то, что на меня смотрели живые влажные глаза, а лик ее был боголепным, вне всякого сомнения. Я зажег и поставил перед этой иконой свечу.  Я не мог ни двинуться, ни отвести взгляда, я всматривался в эти глаза. Мне казалось, что прошла вечность. Я был растворен этим живым строгим взглядом. Я был растерян, я не знал, что мне делать, но мысленно перед этой иконой, я сам, руководствуясь лишь самим собой и своими помыслами, я дал клятву не сделать этой земле, этому прекрасному краю никакой пакости. Мне было невероятно легко и приятно, когда я вышел из этого храма. У меня было ощущение, что я что-то нашел, и это что-то было сказочно ценным, невероятно дорогим. Теперь, переживая это посещение, я с уверенностью могу сказать, что именно в этом храме мне было дано понять, что я нашел ценности Кубанской Рады. Я долго стоял и смотрел на главный крест храма.  На улице было хмарко, солнышко было укрыто серой пеленой, но вокруг креста было золотистое сияние. Оно было живое, все время колебалось, пульсировало. Даже отъехав от храма, я, перепроверяя себя, раз за разом бросал взор на храмовый крест, и он мне отвечал свечением. Теперь я, убежденный в своей чистоте и полный уверенности в успехе своих приключений, поехал выполнить вторую волю видения. Я несся к святому источнику. Каких и будь пятнадцать минут езды, мост через реку Челбас, пара улиц и вот она, та самая улица Криничная станицы Стародеревянковской вывела мою «шестерку» к красивой восьмигранной надкладезной часовне из красного кирпича с главкой и крестом. Под куполом изящно вырисован голубь, на восточной ее стене иконы и лампады. Проемы украшены кованными металлическими решетками с крестами. Каждую десятую пятницу по Пасхе совершается Крестный ход от Свято-Покровского храма из станицы Каневской к этому святому источнику. Едва я вышел из машины и направился к часовенке, откуда-то сбоку скорым шагом ко мне подошла женщина, одетая во все черное. Но это не была монахиня, тех я много раз видел. Подойдя почти вплотную ко мне, эта престарелая, но шустрая женщина вдруг перекрестила меня и, сказав мне, что знает, зачем я здесь, что у меня все будет хорошо и напомнила, чтобы я обязательно испил воды из Криницы.  Перед тем как уйти эта женщина перекрестила меня и произнесла загадочную фразу: – Спеши, тебя ожидает «Монтигомо Ястребиный Коготь, страждущий да обрящет». Ушла она так же внезапно, как и появилась, скоро, и как будто растворилась. Не скажу, что подобные чудеса приходятся мне по вкусу. Любой, услышавший подобное, может принять это за безумство. Я попил холодной воды из Криницы. Очень приятные возвышенные чувства охватили меня, когда я пригубил эту воду. В Краснодар я ехал в веселом расположении духа и дурацки улыбался всю дорогу. Во время всего обратного пути, уплетая за ужином, выложенный бабой Аришей на тарелке из вареников размером в ладонь стог, ложась спать в дивные перины, у меня не проходило ощущение, что я сказочно богат, что я нашел или приобрел что-то очень ценное и важное.

Глава 13.

После поездки в станицы Каневскую и Стародеревянковскую прошло два дня. Посещение Свято-Покровского храма и Святой Криницы оставили глубокий душевный след. Все время думалось о строгой женщине в черном одеянии. Почему она сказала мне, что была кем-то послана? Почему меня всюду преследует эта загадочная дурацкая фраза, которая по своей сути ни о чем не говорит: «Монтигомо Ястребиный Коготь»? …

А может все-таки в этом что-то есть? Просто так случается одно, ну, в крайнем случае, два совпадения. А здесь прямо стройная система организована. Кем? Для чего?…

Не мог я забыть и воду из Святой Криницы. Она была ласковая, именно ласковая. Я нисколько не сомневаюсь в ее святости и лечебных свойствах, но если у вас возникнет желание узнать что такое ласковый вкус воды, вам путь на Кубань к реке Челбас, в станицу Стародеревянковскую Каневского района к Кринице.

А какие девчата в Каневской!!! То надо видеть. Если у вас возникнет мысль качественно продлить родословную своей фамилии, смело отсылайте выросшего сына в станицу Каневскую. Это древнейшее казачье поселение на Кубани и разбойный красавец генофонд буйствует тут на славу. Вы скажете спасибо за невесту из Каневской и за подаренных ею справных внучат.

Из-за чего во мне бушует чувство, что я приобрел что-то невероятно дорогое и таинственное, почему горит внутри груди? Кем мне дано право на это, зачем дано?....

Эти вопросы основательно измучили и не оставляют меня в покое.

Но я все же выбирал время, чтобы основательно разобраться в событиях времен гражданской войны на Кубани.

Тщательнейший анализ политической и фронтовой ситуации позволил сделать вывод, что золотым обозом не стали рисковать. Его не повели на запад в Крымск и далее, не повели и на северо-запад в Ейск, и не потащили на юго-запад в Новороссийск. Обоз все-таки был вверен под охрану отрядам генерала Фостикова Михаила Архиповича и двинулся на восток в лесистую местность Майкопского района. Золотой обоз Кубани изначально все-таки пополз именно в город Майкоп. Что случилось в Майкопе или при его приближении, что послужило поводом изменить маршрут золота и принять решение спрятать его в горах, можно только гадать. Но, судя по личностным характеристикам Михаила Архиповича, он, по всему видно, принял очень тяжелое, в то время, единоличное и правильное решение – спрятать казну подальше от беды.

Скорее всего ни Деникин, ни Каледин, ни Шкуро, ни одна из развлекающихся в тех местах банд не внушили ему ни доверия, ни патриотизма. Попав в их руки, золото попросту бы растащили или профукали на пораженческую войну. Видимо, по этой причине генералом и было принято такое сложное и опасное решение. Кому конкретно он отдал приказ схоронить казну, состав отряда охранения вряд ли уже будут известны.

А вот где спрятано золото совершенно случайно знаю я. Не скромно? Понимаю, но вот так уж случилось, что разгадал эту загадку я. Я нашел обитель "Золотого демона" Кубани. То есть не я нашел, а я был избран, чтобы его найти. А вот почему не понимаю сам.

Золото Кубани не попало в руки первого своего владельца – в Турцию. Да, да, это золото принадлежит в основном турецким торговцам. Оно за многие годы было награблено кубанцами и осело в их казне. Тем не менее, ни в Турции, ни в соседствующих с ними государствах и вообще на Востоке оно не объявилось. Если бы хоть один камушек или жемчужина из Кубанской казны попала в руки восточных ювелиров, то даже вмонтированная в иную поделку была бы в обязательном порядке высвечена. Исходя из коммерческой стоимости, цена любого драгоценного предмета значительно возрастает благодаря истории самого предмета, особенно если история на крови. И если бы золото Кубанской Рады покинуло пределы Кубани, то где нибудь появилось бы или колечко с чистейшим рубином турецкого паши, или колье с черными жемчугами именитого иранского торговца с пометкой –  убиты или ограблены кубанскими казаками там-то и там-то. А возможно в печати проскользнуло бы, что имущество такого-то возвращено его наследникам. А сих фактов пока не значится, учитывая, что разведки мира тщательно отслеживают эти вещи.

Я «от и до» проштудировал рассказ Антона Чехова «Мальчики». И первое отношение этого рассказа к тайной пропаже Кубанского золота обнаружил в значении одного странного слова. Слово «Монтигомо» в переводе означает – непобедимый, но можно интерпретировать и как недоступный, непреодолимый.

Узнав это значение, я сразу понял, что знаю, где обжился "Золотой демон" Кубани. Возникла срочная необходимость попасть на юг края, в кавказские горы Кубани.

С этой минуты события завертели-закрутили меня с невероятной скоростью.

Сборы были недолги. Я щедро оплатил гостеприимство бабы Ариши, обещал обязательно на обратном пути заехать к ней, ибо мой организм уже с трудом переживал отсутствие убойных доз вкусностей от кубанского стола. Как ни странно, но телесам пришлась по вкусу эта медленная, но сладкая смерть от переедания.

Я не поехал в Майкоп. Хотя через станицы Тимирязева, Каменномостский до Хамышки, и после пехом вдоль реки Белая на Гузерипль, а затем уже горной тропой на юг можно добраться до Красной Поляны. Этот путь показался мне менее удобным, хотя именно по нему в свое время плелся к своему вековому схрону бесценный обоз. Сейчас до захудалого поселения Хамышки проложена современная шоссейная трасса, а в 1918 году там была малоизвестная и почти нехоженая горная тропа. По ней шныряли разбойники и контрабандисты, переправляя награбленное и незаконное.

Пользуясь картой и услугами современности, я уверенно рванул в окружную по трассе М4. Сменяющие с невероятной скоростью друг друга изумительные пейзажные виды, в памяти оставляли яркие калейдоскопные отпечатки. Создавалось впечатление, будто я рассматриваю слайды. «Шестерка» добросовестно вынесла меня через Горячий Ключ сначала в порт Джугбу. Там я свернул на восток и по шоссе М27 через Туапсе двинул на Сочи. Не доезжая Сочи я направил машину по трассе А148 и буквально влетел в поселок Красная Поляна. Так было сподручнее, быстрее, да и авто всегда под рукой. Асфальтовый серпантин горных извивов полностью поглотил мое внимание.

Первый раз слега я перекусил в Джугбе, а плотно поужинал уже в кафе на окраине Красной Поляны.

Далее мой путь лежал через Эсто-Садок к кордону Пслух. Мне нужно было преодолеть урочище Медвежьи Ворота, выйти к Бзерпскому Карнизу и забраться на гору Коготь.

Поэтому, чтобы хорошенечко отдохнуть, я заночевал в Эсто-Садоке. Утром я экипировался для хождения по горам, тщательно изучил маршрут, взял достаточный запас провизии, проверил заряд сотовых батарей и начал свое выдвижение к обители Золотого демона. Мои длительные тренировки показали себя с лучшей стороны. Тело было послушно, ловко и неутомимо.

На Бзерпинском карнизе уже вечером меня радушно ожидал маленький домишко, принадлежащий хозяйству заповедника. Из припасенных запасов я неплохо поужинал и лег спать, чтобы с раннего утра во всеоружии забраться в покои "Золотого демона Кубани".

Спал я крепко, но мятущуюся в огне душу всё же охватил дивный сон…

Вот от домика я поднимаюсь на заманчивую вершину горы Коготь. Не буду описывать окружающих красот этого места. Все дело заключается совсем в другом. Меня привела сюда манящая фраза «Монтигомо Ястребиный Коготь». Мне было предзнаменование, и я совершенно случайно разгадал его значение, а впоследствии и саму загадку.

Изучая таинственную пропажу сокровищ Кубани, я мельком напал на почти неприметную зарубку, оставленную "Золотым демоном" в виде записки одного белого офицера, участника тех чудных и опасных событый. Учитывая образованность мышления белого офицерья, я начал изучать этот маленький клочек бумаги, едва не утерянный намёк на большую тайну. Как я уже упоминал, слово «Монтигомо» означает непобедимый, или же недосягаемый. Идя далее в своих исследованиях и изучая состав записки, я обнаружил, что слово «ястреб» является одним из корней слова «Кавказ», а слово «коготь» не что иное, как название горы. Значение этой фразы оказалось следующим: «Недосягаемый (непобедимый, непреодолимый) Кавказский Коготь». Думайте, как пожелаете.

А что могло быть недосягаемым или непобедимым в то время? Незадолго до гражданской войны закончилась большая Кавказская война. Так вот, последним оплотом сопротивления горцев царской армии, оказывается, было местечко с названием "Непобедимое", ныне которое именуемое Красная Поляна. Именно в этом месте закончилась Кавказская война, именно здесь русской армией был сломлен последний оплот джигетов. Этого не мог не знать белый офицер и, скорее всего, этой фразой он и зашифровал место желанного схрона. Об этом хорошо знали и кубанские казаки. По тем временам места здесь действительно были труднопроходимыми и зачастую недосягаемы. Именно это надежное место и выбрал Золотой демон Кубани, где смог на долгие годы утаить добро от разорения.

Я стоял на самой вершине, вершине таинственной горы. В этот рассвет Коготь был единственной вершиной из всего горного массива, которая отливала позолотой солнца. Меня обдувал свежий ветер. Я стоял посреди обители "Золотого демона Кубани" и он не бесновался. Демон был спокоен и приветлив.

Где-то здесь у моих ног "Золотой демон Кубани" таит бесценные драгоценности кубанцов. Я улыбался, по моим щекам медленно ползли холодные слезы. Это были слезы обретения и радости. Так плачут матери, родившие здорового ребенка, так плачут воины, когда после жаркого боя вдруг обнаруживается живой товарищ. Кавказский ветер пытался утереть, иссушить эти слезы. От нахлынувших чувств в мою грудь волнами врывалось счастье, а в висках стучало.

Охваченный этим состоянием мысленно я видел строгий конный отряд кубанских казаков с карабинами за плечами, с наполовину выдвинутыми из ножен шашками, сопровождающий навьюченный караван сокровищами Кубани по пути домой, в сердце разбойничьего края. Добро, когда-то проделавшее немалый путь к своему тайнику и надежно хранимое "Золотым демоном", лихие кубанские казаки возвращали на его законное место, в нынешнюю столицу Кубани –  Краснодар.  «Страждущий да обрящет!»

ОПОЗДАВШИЙ АНГЕЛ

  Каким «макаром» прилипла к дураку эта кличка уже не выяснить, хотя поискам истины я жертвовал некоторое старание, не давшее не то что результатов, а даже всходов. У русских так уж принято: идут двое, к примеру, по улочке Ейска и вдруг один спросит, указывая кивком подбородка на незнакомца: – « Слышь, а чё это за урод хиляет?», а спутник ответит: – «Ты чё, не знаешь? это же Копчёный с Балочки!», на что первый протянет многозначительное: – а-а-а… ,  что верно означает – ну Копчёный, ну с Балочки, ну и Бог с ним. А чего именно Копчёный уже никогоне интересует, так как разговор, вдруг, соскользнет в сторону.

 Потому я решил не тратить сил и времени, руководствуясь не требующей доказательств аксиомой  «гематоген – он и в Африке гематоген». Но давайте по порядку.

 Тот год на Дальнем Востоке брёл наперекос привычности: декабрь только-только начался, а морозы, даже для этих мест, ударили нешуточные; народ перестал обращать внимание на детский лепет президента о благосостоянии и с присущим ему азартом ринулся нищать; бабы перестали рожать; осенью на нерест в Амур не зашла красная рыба; новогодние подарки значительно потеряли в весе, хотя цена наборов несколько превысила прошлогоднюю; черная икра теперь обнаруживалась только на депутатских бутербродах. Да что говорить – луна и та откровенно маялась дурью. Выплывая из-за сопок огромным оранжевым пятном, уже спустя час она теряла вызывающий медовый окрас, значительно уменьшалась от чего и становилась похожею на потёртую рублёвую монету.

 Одна из окраин города, среди жителей известная, как «аул» также не избежала грустной участи дивных перемен – распоясавшаяся цивилизация неумолимо вонзала свои безжалостные когти во все притоны отчизны, а беспечный капитализм разводил на постсоветских просторах незаживающие язвы. От этого некогда великая Родина имела тот вид, который имеет изъеденная оспой пропитая рожа слесаря процветающего ЖКХ.

 Нужно отметить, что и сам дальневосточный городок, многолетними махинациями предыдущего мэра давно отбившийся от стада, отощал и представлял собою жалкое зрелище. Градоначальнику, сменившему предшественника, ничего не оставалось, как констатировать своё бессилие перед разрухой и продолжать великое начинание удачно смывшегося от правосудия деляги – раскрученный маховик финансовых афёр могли остановить только расстрелы, а этому методу воспитания очень противилась благочинная католическая Европа. Потому местный прокурор был глубоко апатичен к окружающему и давно пребывал не в настроении, из-за чего не стесняясь брал мзду, покрывая расхитителей и, на всякий пожарный, "сидел на чемоданах".

 Ныне статус упомянутых живописных трущоб здорово пошатнулся, а в свое время «аул» гремел на всю округу, имея выгодное стратегическое расположение: ухоженной стороною он примыкал к главной городской улице; левый и правый его бока терялись один – в частном секторе, другой – где-то в парке у танцплощадки; криминальная же его сторона была обращена к северу и отделялась от мира непроходимыми зарослями пыльного кустарника, который и вносил весомую лепту, давая обильную пищу неисчислимым оргиям целой оравы хулиганов и потворствуя чревоугодию Гематогена.

 Чтобы умерить гражданское любопытство в этом месте, наверное, стоит остановиться и перейти к образу Гематогена. К оговоренному времени Гематоген уже десятка два с лишним лет слыл визитной карточкой маленького бандитского анклава, пугающего законопослушных граждан. На «ауле», да и во всём городе не без основания его считали законченным идиотом и откровенно боялись. Даже соседи предпочитали лишний раз обойти его стороною, чем связываться с ним.

 Это был очень сильный дебелый верзила с воловьими глазами и тем бессмысленным взором, который можно приписать, правда, с некоторой оговоркою к «киркоровскому». Его нос чем-то походил на нос Майка Тайсона, но был более мясист, а рот напоминал распахнутый трюм баржи. Можно сказать, что у Гематогена было всё, что нужно простому обывателю, прожигающему жизнь без остатка, за исключением самой малости. Никто и никогда не замечал, чтобы на правом его плече устроился некто с нимбом над головой и крылышками, даже когда он часами валялся под деревом в стельку пьян.

 Круглый год упырь носил зимние ботинки без шнурков, доставшиеся ему в наследство от уголовного элемента с именем Степан и одно время открыто жившего с его матерью. В праздники он напяливал на себя бордовую сорочку испещренную  черными треугольничками, которую по случаю подарил ему дядя Петя, какое-то время посещавший его мамашу, но уже после исчезновения Степана. И хоть сорочка никогда не стиралась и была несколько маловата рослому балбесу, Гематоген устоявшейся традиции не изменял и каждый праздник выглядел нарядно.

 В отличие от «ильфпетровской» Эллочки он обходился всего десятком слов и таким же количеством неопределенных звуков, потому любой сразу определял в нём много животного и очень мало мог обнаружить человеческого.

 Характер любого индивида формируется под влиянием многих факторов, что особенно заметно в детстве. В нашем случае на героя ни одно из условий, оказывающих на других детей часто тлетворное и редко иное влияние, не действовало. Гематоген развивался сам по себе по одному из незатейливых биологических алгоритмов, нахально втиснутым в его гены бесшабашным и малонравственным папашей.

 Особенно это бросалось в глаза, когда можно было наблюдать, как дети охотятся на бабочек. Пацанва весьма изобретательна в ловчем деле. Любой из них сначала сломит ветку попушистее и постарается ею сбить порхающее насекомое. Но вскоре убеждается, что сжатый воздух при ударе отбрасывает легкое божье создание в сторону и оно, как ни в чем не бывало, преспокойно удирает от преследователя. Тогда малый обязательно обдерёт с ветки листья, что тут же принесёт охотнику желаемый результат, который толпой домучивается у песочницы.

 Гематоген же с мальства был прост, как трёхсантиметровый отрезок из учебника геометрии за седьмой класс. Бабочек он ловил своеобразно. Как правило, воодушевлённый балбес подбирал с земли увесистый дрын килограмма в два и гонял бабочку до тех пор, пока та либо терялась из виду, если очень повезет, либо  обессиленная не рухнет в траву. Которую упала, вконец изможденный погоней и с пеною на губах Гематоген равнодушно растаптывал, выказывая самую дьявольскую при том улыбку…

 В былые времена тугодум не бедствовал и жил, как говорится, от пуза. Добывать достойное пропитание ему помогала северная сторона и неприметная вдоль неё тропинка, в жару пользующаяся спросом у населения, потому особенно вольготно Гематоген чувствовал себя летней порой. Растворившись в непролазных куширях, Гематоген подкарауливал неосмотрительную жертву. Как только «заблудшая овца» подбиралась к зоне досягаемости татя, тот набрасывался на неё, хватал за шиворот, хорошенько встряхивал и произносил: – Ну, ты, это… давай.

 И жертва, тут же поняв, что от неё требуется, впадала в панику, начинала плакать и послушно расставаться с карманными деньгами. Были случаи, когда добыча пыталась противиться чужой воле. Тогда налетчик сначала оглоушивал, а затем равнодушно забивал непонятливого до полусмерти, после чего у бездыханного ослушника изымал все носимые ценности. Бил Гематоген провинившегося с остервенением, долго и наотмашь. И каждый удар по силе равнялся удару оглоблей. Потому, что такое получить сдачи Гематоген прочувствовать на своей шкуре ни разу не удосужился. По окончании избиения он обязательно смачно сплёвывал на поверженного зеленый сгусток.

 Как это ни странно, а жертвами Гематогена в большинстве своём были люди среднего и преклонного возраста; более юркая молодёжь зачастую умудрялась выскользнуть из цепких лап юродивого, а эти убегать стыдились. Потому ближайший ГОМ с завидной регулярностью отправлял следователей в больницу снимать побои, фиксировать сотрясения мозгов, переломы рёбер и брать показания от пострадавших.

 И, хотя разбойник был частым гостем в камере временного содержания, ему сходило с рук. Сначала милиция, а вслед и полиция по заявлению очередного покалеченного с усердием брались за дело. Но промучившись два дня, вынужденно отправляли Гематогена на обследование в психушку. Там арестованного невменяемым не признавали (по городу упорно расхаживал слух, что доктор, в свою молодость весьма ушлый проныра, имел какое-то отношение к появлению Гематогена на свет, и сам при том состоял в родстве с местным прокурором, по мнению граждан очень нечистым на руку) и ещё пару дней спустя улыбающегося дебила возвращали в отделение.

 Правоохранительные органы, как ни старались, а  выбить чистосердечное признание из него не могли. Попробуйте-ка написать объяснительную записку, пользуясь шестью глаголами и четырьмя существительными. Даже под многочасовую диктовку выходящего из себя сержанта на бланке выходило черт знает что. Свидетелей же преступления также никогда не находилось. От беспомощности крепкие воздаяния подследственному посредством резиновых дубинок в милицейских казематах ничего не давали. После взбучки Гематоген только почесывал бока и срывал зло на сокамерниках, вышибая из них дух и последние крохи веры в провидение.

 Суровыми зимами Гематоген подолгу голодал. Уже издалека завидев скучающего громилу, прохожие заблаговременно шарахались в сторону, от чего стол лиходея был настолько скуден, что он, дабы не слопотать авитаминоза, частенько обирал своих соседей.

 Как и все Гематоген пил. В удачу он приобретал три бутылки креплёного вина, затем располагался прямо на земле, в тени у глухой барачной стены. Первую бутылку он выпивал залпом. Затем следовала минутная пауза, зычная отрыжка и в три-четыре захода уничтожались вторая и третья, после чего непременно съедался цветок одуванчика или кусок черствого хлеба. Спустя минут пять после этой процедуры белки глаз баловня судьбы краснели, страшно выпучивались и начинали вращаться против часовой стрелки. Его челюсть отвисала, а изо рта начинала течь тягучая слюна. По-прошествии ещё четверти часа Гематоген засыпал, и мог мирно проваляться у стены до наступления следующего дня.

 Беда случалась в те разы, когда будучи в подпитии Гематоген был нечаянно разбужен. В такие пикантные моменты он становился неуправляемым и крушил всё, что подвернется под руку. Больше всего ему нравилось выламывать двери соседям. Жильцы знали эту особенность Гематогена и заранее давали стрекача через окна, считая довольно надежным укрытием густой бурьян за туалетом.

 Когда-то у Гематогена было собственное имя – Коля, хотя на памяти так его никто никогда не называл. Папы он не знал вовсе. Сказывали, будто некоторое время он даже посещал младшие классы, но с учёбою сразу не поладил, потому вскоре и забросил это пустое занятие. Его мать часто меняла мужчин, отчаянно пила и не противилась абсолютной свободе сына, который, возмужав, стал её серьёзно поколачивать.

 Дважды Гематоген занимался любовью с женщиной. Но эта любовь всё же несколько отличалась от общепринятого понимания данного процесса.

Дело было в августе, а время обеденным. Созревание и безудержное разжжение плоти нашего героя пришлось на тот момент, когда невдалеке заселили новенькую девятиэтажку. Тут-то и приглянулась недорослю фигуристая молодая мамаша, часто выгуливающая в коляске первенца.

Выбрав момент, когда женщина шла одна по пустынной улочке, Гематоген ухватил невольницу своих нездоровых помыслов за волосы и потащил в кусты, прохрипев: – Ну, ты эта… пошли грю.

  Естественно женщина от испуга и боли принялась верещать и звать на помощь. На беду Гематогена муж пленницы оказался дома, а балкон был раскрыт. Услышав душераздирающие вопли жены, молодой человек оставил хныкающего ребенка в кроватке и поспешил на помощь. Подоспел он вовремя, Гематоген почти обездвижил пленницу. Здраво оценив противника, к тому и не долго думая, мастер рукопашного боя (а парень серьезно увлекался единоборствами) хлесткой пощечиной подправил положение подбородка детины в пространстве и точным ударом в челюсть уложил Гематогена в глубокий нокаут, после которого на профессиональном ринге есть всего два выхода – с честью умереть, не приходя в сознание или полгода отлеживаться на больничных койках, а затем, хорошенько излупив парочку промоутеров, навсегда расстаться с боксом, поменяв эту забаву на лепку глиняных свистулек.

 Гематоген выжил и оклемался в пару недель, но ничего кроме внезапного снопа разноцветных искр не помнил. Из-за этого в отделении полиции на заявление молодоженов только развели руками, но подписку о невыезде с Гематогена на всякий случай взяли.

 Из-за провала в памяти он не оставил черную мечту и, спустя некоторое время, с упорством дегенерата нападение повторил. На этот раз, хорошо зная противника, тренированный молодой человек устроил страждущему плотских утех настоящую экзекуцию. Расправа длилась почти час. Каждый раз, как только Гематоген приходил в себя, начинал мычать и пытался встать на ноги, точный удар отправлял его в очередной долгий нокаут. Мужчина удовлетворился лишь тогда, когда морда идиота отекла и приобрела мертвецкие оттенки, два передних зуба были выбиты, а глаза не могли явить миру зрачки без сторонней помощи.

 И в тот раз Гематоген чудом остался жив, но к любви внезапно охладел и потом всегда удивлялся, зачем она вообще придумана, если после общения с противоположным полом внутри так нехорошо, всё тело ломит, а во рту почему-то образовалась болючая дыра и теперь неудобно кусать хлеб. Впрочем, сильно заморачиваться на эту тему он не стал; на двор заглянула очередная зима, а к философии способностей орясина не имела.

 К большому удивлению с бандитом находила общий язык стайка местной детворы. Завидя Гематогена, шантрапа начинала преследовать его, свистеть вдогонку, строить рожицы и всячески дразнить, стараясь вывести из себя. Особенно им нравилось подсылать самого маленького  несмышлёныша, который подбегал на опасное расстояние, строил огромному дядьке рожки, крутил фиги и тонким голоском кричал: – Матоген дулак, матоген дулак.

 На это Гематоген сначала притворялся будто не замечает шпанёнка, а затем ловко сгребал малютку огромными ручищами, но всегда нежно потискав испугавшегося малыша отпускал на свободу невредимым. Даже когда подобные забавы срывали Гематогену «дело», не было случая, чтобы он хоть как-то обидел детишек.

 Не боялась злодея и непримиримая костлявая бабка Нюрка, что жила в комнатушке первого этажа в левом крыле и гордо носила кличку "Изергиль".  Она окрестила Гематогена «фашистом» и вела с ним каждодневные боевые действия. Как только через открытую форточку в её комнатушку проникал отчаянный запах испражнений, а Гематоген всегда оправлялся под её окном, бабка Нюрка звонким криком оповещала соседей: – Опять насра-ал скотина-а-а! Затем хватала совковую лопату и бежала за дом. Там она подбирала теплую ещё кучу и отбрасывала её подальше в кусты. После находила Гематогена и полчаса всячески стыдила мерзавца. Когда же мерзавец переходил все рамки расстроенным пищеварением, что особенно случалось в праздники, бабка Нюрка впивалась в его вихры и трепала их, пока Гематоген не отдирал смелую старушенцию и не зашвыривал её подальше. Однажды, ещё будучи в силах, Изергиль умудрилась даже здорово исцарапать харю обидчику и до крови укусить в руку, за что и прослыла на «ауле» отчаянной драчуньей.

 Ко времени, когда «аул» пришелся моему пристальному вниманию, всегда бурная жизнь района заметно оскудела. По словам уцелевших аборигенов когда-то в этих местах с энтузиазмом заваривалась любая "каша", и любая же "каша" удачливой братией здесь и расхлёбывалась.

 Случайный взор завсегда мог утешить непомерное любопытство забавной сценкой, как с неосмотрительно решившего сократить путь, прямо у заросшей хмелем беседки беспредельщики снимают куртку.

 Если раньше на "ауле" можно было видеть великое множество процветающих типажей нещадно эксплуатирующих дверные проемы, слышать отборную ругань или наблюдать поножовщину, то сейчас в одном из подъездов уцелевших деревянных двухэтажных строений протяжно скрипела повисшая на одной петле дверь. В остальных подъездах дверей давно не было, к тому же они совсем не освещались, как это было до смены страной политического курса. Теперь в оставшемся проулке застоявшейся мочой не воняло, визжащая детвора не сновала под ногами взрослых, да и взрослого узреть в хитросплетениях заросших тропинок было большой удачей.

 О том, что район в свое время был читающим, говорили многочисленные книжные страницы, догнивающие в сорняках возле заброшенных сортиров. Развитый в литературном плане район охладел и к политической жизни, а в прошлом всегда можно было видеть порванный портрет Горбачева, мокнущий в луже и непременно с отпечатком обуви, или обрывок газеты с изображением Ельцина, которым вытерли зад. Даже чудеса, коими когда-то гордился "аул" канули в Лета.

 Об одном из таких загадочных свойств бандитской слободы мне повезло узнать. Даже немногим назад город грешил тем, что девушки из благополучных районов, выйдя замуж, изводили местных гинекологов бесконечными посещениями в пустой надежде забеременеть. В деревянных же строениях "аула" местные барышни и те из благопристойных, которые случайно заглянули в праздник на огонёк, беременели со скоростью света, не успевая попасть под венец и зачастую задолго до совершеннолетия. Внеплановый плод, как правило, отчаянно сражался за свою жизнь и ни разу не проиграл битву с всесильной подпольной медициной – малыши появлялись на свет крепенькими и с завидной регулярностью.  Гинекология отказалась объяснить этот дивный факт, хотя к спонтанным родам имела самое прямое отношение.

 Весна потихоньку вступала в свои права. На граждан с крыш сваливались сосульки, вдоль тротуаров текли бойкие ручейки, у подъездов образовались лужи.

 Визитная карточка «аула» также довольно поистрепалась. Недавно Гематоген потерял  маму (в одно прекрасное утро она просто не проснулась – сгорела от водки), а сам он обрюзг и стал терять коренные зубы. По всему ему было лет сорок с небольшим, но выглядел он на все шестьдесят. Часто его можно было видеть у завалинки и скармливающим крошки хлеба снующим мурашам.

 День клонился к вечеру, когда в соседний подъезд постарался незаметно прошмыгнуть неизвестный. Не тут-то было. Завидев скромника, Гематоген, бесцельно подпирающий дверной косяк, грубо пробасил: – Чё крадешься? У нас так не принято. Ты хто?

– Да мы тут поживем немного, хату сняли вот – с опаской промямлил застенчивый парень.

– А-а, новый сосед, ну тада не боись, иди себе с миром, – промычал Гематоген.

На том знакомство соседей и закончилось.

Прошло минут двадцать, и новоявленный поселенец «аула» вынырнул из подъезда. За ним вышла небольшого росточка миловидная девушка. За руку она тянула девочку трех лет…

 Так уж устроен этот жестокий мир, что когда человек выберет положенный ему срок, он меняется. Независимо как при этом проявляется его новый характер и манеры поведения, но  в облике такового хорошему наблюдателю всегда явится маска смерти. Увидев Гематогена, я сразу понял, что не долго ему осталось наслаждаться рассветами, но причин этому понять не мог. То ли это была некоторая отрешенность взгляда его огромных глаз, то ли излишняя симметрия лица, не знаю. Но мне показалось, что он словно прощается с этим миром. Я был уверен – скоро этого человека не станет, хотя видимых признаков и не было. Но так и случилось.

 Молодая семья жить старалась неприметно и вела себя тихо. В противность прежнему, Гематоген не только не обижал новоселов, а от чего-то привязался к девочке, которую старался угостить, самым непостижимым образом добывая шоколадные конфеты.  Разбойник, не имеющий принципов и всё что слабее принимающий за поживу,  последнее время старался опекать мирных соседей от любых неприятностей. Часто можно было слышать его приказное обращение тем, кто посягал на спокойствие молодоженов: – Эй, а ну-к осади! Осади грю! И зарвавшийся тут же отступался от своих притязаний.

 К лету дошло до того, что родители оставляли девочку гулять во дворе под присмотр громилы. А в июле Гематогена, любившего качать на коленке ангелочка с розовыми бантиками,  не стало.

 В тот год всё было наперекосяк. Дурачилась даже луна в вечернем небе. Беды ничего не предвещало. Как обычно родители оставили дочурку на попечение Гематогена. День был жарким, поэтому Гематоген с малышкой были за бараком. Там всегда стояла прохлада. Верзила сидел на земле, при этом  прислонившись спиной к дощатой стене, и дремал, а девочка скакала с бордюра на бордюр у пустынной дороги. Машины тут были в редкость. Как на огромной скорости из-за угла на заброшенную улочку вылетел обшарпанный Газ-53 объяснить невозможно. От испуга девочка выскочила на дорогу и упала. Грузовик был метрах в пяти от ребёнка, и тормозить, по-видимому, не собирался. Гематоген не осознавал, что делает. Он оторвал огромное тело от земли и, с неимоверным напряжением производя огромные шажищи, рванулся вперёд.  В одно мгновение стареющий здоровяк оказался между грузовиком и девочкой. Внутри что-то резануло и с болью надорвалось, но он не обратил на это внимания. Он ухватил малышку за шиворот, поднял над землей и, падая на асфальт, на сколько мог тянул руку к другой стороне дороги, чтобы уберечь ребенка от удара. Груженый щебнем грузовик передними колесами на всем ходу наехал на Гематогена, подскочил, немного изменил направление и раздавил несчастного задними колесами, после чего капотом ткнулся в дерево.

 Происшествию был один свидетель, случайно оказавшийся невдалеке прохожий. С его слов Гематоген умирал тихо и душа несчастного отлетала совсем недолго. Один глаз бедняги был раздавлен, а который остался цел, неестественно выпучился и всё смотрел на плачущую маленькую девочку. Ещё тот свидетель упорно утверждал, будто видел, что на окровавленных губах Гематогена блуждала так не к месту дурашливая улыбка.

 Виновного водителя не оправдали, но и не посадили. Экспертиза установила, что Гематоген был обречен уже за мгновение до того, как его переехал грузовик. Когда он ринулся под машину, от неожиданного перенапряжения при рывке у него то ли оторвалась, то ли лопнула аорта, поэтому он и почувствовал нестерпимую боль в груди…

 Могилки у Гематогена по сути-то и нет. Так, невзрачный холмик в который небрежно воткнут безликий крест, более как для опознавания, мол, и этот вот жил. Без красивостей, в общем. Но к ней иногда наведывается девушка и на холмике всегда лежат цветы, и на почерневшем кресте подвязан розовый бантик.

 С тех пор среди жителей города бытует мнение, вроде в этом проулке часто видят призрака с почти незаметными крыльями то сидящим на ветке, то стоящим у дороги. И всегда этот призрак грустен, а крылья бессильно опущены. Возможно, это и есть назначенный Гематогену свыше ангел, но который по неизвестной причине где-то задержался и слишком опоздал…

Опоздал на целую жизнь.

      НЕШЕЧКА

Гл.1

 Ни то ни сё Дальний Восток. Люблю я и не люблю этот край. Как-то серо здесь, скушно. Подолгу скушно. Виной тому, по всему, близость севера что ли. Верно все холодные районы таковы. Всякому поневоле приезжему сюда отдушиною короткое лето, красками напоминающее праздничный карнавал. Всё здесь так же скоро, как весна и так мимолётно, как и лето. И чувства здесь скоротечны – быстро возгораются и длятся недолго. Да и смерть в этих краях тиха и неприметна. Потому и историй нет. Скушно. Только вот время здесь тягучее, медленное, долгое как зима, хоть в этом и таится одна радость – пишется здесь хорошо. От этой тоски порой и укольнёт нечто в сознании – отчего это нет дуэлей теперь.

 Иное дело Москва. Чего только не случалось в Первопрестольной. Одних утопленниц не перечесть. Судить по полицейским протоколам об этом непреложном столичном атрибуте, так очень даже возможно хронологию города составить. А всё, видно, из-за дурных нравов, шалости чувств, воспаленности сознания и болезности нерв. Хотя, как рассудить.

 Как-то вот, не так далеко назад, в одном из столичных переулков случись крепко подгулявшему мужичку под утро обнаружить повешенную. Если бы девушке выброситься из этажа, порезать вены или отравиться, то ничего и не было бы. Московская публика к подобному привычна и оттого равнодушна. Мода на подобные сведения счет с жизнью нынче в самом разгаре.  А вот раз удавился человек, причина должно быть тому весьма серьезная, к тому же если это оказалась узнаваемая многими певичка.

 Что касаемо самого происшествия, так полицейскими достоверно указано на отсутствие какого бы то ни было насилия со стороны, что и медицинский осмотр тела погибшей подтвердил. Впрочем, об этом вы сами можете осведомиться в новостной периодике. Повешенная обнаружилась на крыльце одной из высоток указанного переулка и была в дорогой одежде. Удушение же произвелось посредством цветистого шелкового платка путем прикрепления оного узлом к перилам. Глаза погибшей противу правил не были выпучены или закрыты вовсе, а были открыты образом обычным прижизненному и как-бы взывали к помощи, что выказывало не совсем явное желание расстаться с жизнью и немой вопрос: – ну что ж это вы?

 Нечаянному свидетелю представлялась картина, будто покойная случайно выронила смартфон и присела его поднять, но так и застыла в этой позе. Правая её рука прижимала к груди изящный ридикюль, а левая в бронзовом оттенке была откинута на колена и узкой ладонью повёрнута к небу. На асфальте покоился презентабельный гаджет от Питера Алойссона, что в обычности бывает подарком от богатого поклонника или же фаворита.

 Могло бы показаться, что девушка решила несколько позабавиться, рассчитывая, что вот-вот покажется случайный, который выручит её, одёрнет от задуманного, отвернёт от нехорошего. Но случайного рядом не оказалось и девушка умерла.

 Здесь, верно, надобно перейти к портрету погибшей.  Девушка, как уже обозначалось ранее, была певичка и выделялась необычностию красоты. Сразу отмечу, что породы любой заинтересованный в ней бы не наблюдал. Это не была красота присущая голубой крови, где изящно уложенная рука с нервно пульсирующей синей дорожкою под полупрозрачной кожей, горделивая осанка или поворот головы указывают на величие рода и благородство. Красота попдивы принадлежала к провинциальной, простонародной, но весьма броской и с изюминкой, что выгодно отличало её из светского круга. Девушка была довольно высокого росту и от того несколько нескладна. Из-под норкового берета на плечи ниспадали густые каштановые локоны. Брови вопреки моде не были выщипаны и заменены краскою. Напротив, две смоляные дуги как бы бросали вызов, впрочем, в их тонкости и изящности угадывалось особое внимание хозяйки этому предмету. Миндалевидный разрез глаз намекал на некоторую долю азиатской крови, а черные глаза, даже несколько помутнев теперь, притягивали взор. Даже мертвая она манила к себе какою-то влекущей загадкою, непрочитанностью холодной и вместе с тем очень женственной красоты. Кроме того у усопшей над верхнею губою несколько вправо была родинка, а где складка на левой щеке обозначалась ямка.

 На этом портрет героини в общем-то может считаться завершенным, потому как характер умершего человека выразить невозможно. В виду известности я не стану называть её настоящего имени, дабы не навлечь на себя озлобления её знакомых и близких. Поэтому будем именовать её, ну скажем, N… циева, ведь подобное окончание фамилии не встретишь среди известных певиц.

 Я уже указывал, что названная N… циева была красива собою и к тому довольно известная исполнительница популярных песенок. В Москве из далёкого Томска она объявилась в 17 лет, в середине лета. А теперь ей было неполных двадцать пять, и стоял октябрь. Про родной город она обычно отзывалась коротко: – Перспектив нет, наш Томск – полный отстой. Такая уж закономерность умозаключения русских – всё, что не Москва и Петербург, то деревня. В столицу девочка ехала поступать в институт. В какой именно ей было всё равно, потому за сезон она успела зачислиться в списки абитуриентов аж трех заведений. Но всюду экзамены по не совсем ясным причинам были провалены. Совершенно неожиданно нашлось знакомство с такою же, как она провинциалкой, но которая в Москве уже год и каким-то образом вхожа в круг. В Москве для приезжих девушек ведь всё неожиданно и случайно. Особенно для смазливых. Нет денег, это ничего. Через случайность, являющую собой неожиданное знакомство, найдется, кто одолжит. Негде жить – ничего страшного. Таковая знакомая(-мый) на время пристроит.  Наша героиня, обладающая весьма броской внешностью, не оказалась исключением. Как только состоялось подобное приятельство пошло и поехало, словно по заготовленному клише.

 Уже полгода спустя у N… циевой нечаянно обнаружилось призвание к вокалу и голос, хотя с нотной грамотой она никогда до этого знакома не была, и в её жизнь ворвался первый продюсер. Добрым переживаниям девочки не было предела. Наряды, в большинстве по требованию продюсера откровенные; дорогие украшения, о которых и не мечталось; кафе и рестораны; первая запись песенки и первый выход на сцену. Затем: публика, первый вокальный альбом, первые знакомства со звездами и пр. пр. что только может быть у новоявленной певички. И уже к своему восемнадцатилетию, обласканная маслянистым вниманием, подкрепленным весомыми подачками, и под давлением всё той же знакомой N… циева уступила себя, тем самым сделавшись очередной постельною штучкой продюсера и получив выход в столичный свет. Доброте покровителя не была краёв. Свою юную любовницу он обзавел даже зачетной книжицей с отметками и записями, которой она, при первом приезде в Томск на недельку, и убедила беспокоящихся родителей, что довольно успешно проходит обучение в институте. В этом круговороте событий образ её школьного воздыхателя Сережи как-то растворился сам собою. Она если и сожалела об этом, то мимолётно. И хоть порок уже пронизал её сознание и тело, для любви она была ещё холодна.

 Это несколько спустя, будучи много битой  и повзрослев она узнала, что новая подруга в общем-то была не так случайна и также состояла в тесной интимной связи с её продюсером. И при том неплохо зарабатывала на поиске провинциальных дурёх для своего рабовладельца. Но всё это было много позже.

 От этого времени через год N… циева пережила первый удар. Неожиданно отзывчивый опекун освободил её от своих притязаний и одновременно оставил без работы. Жаловаться было некому. Скопленные деньги заканчивались быстро, а предоставленную бывшим уже любовником квартиру настоятельно требовали освободить в короткое время. Помощь знакомых музыкантов была ничтожной. А кто и предлагал несчастной кратковременные приюты в обмен на постель, были мелочны и жалки. Кроме того пресное интимное приключение с нашею героиней представлялось публике непременно самой выразительной победою над пуританской скромностью, что заставляло N… циеву не раз смущенно краснеть на вечеринках. Отчаявшаяся вокалистка влачила жалкое существование и таяла на глазах.

 Выручила всё та же знакомая. На этот раз разговор был резким, а сделка более чем откровенной. Есть, кто согласен взять несчастную под крыло и при том готов раскручивать её как певицу и дальше. Он в годах, характер скверный, содержит своих подопечных хорошо и платит исправно, но не терпит капризов, и спать с ним придется чуть не со дня знакомства. За эту услугу подруга запросила пять тысяч долларов, отметим, что цена невесть какая для столицы, и дала срок три дня на обдумывание. Девушка, став пунцовой, сделала скромную попытку возразить предложению, но тут же получила жестокий жизненный урок.

– Ой, ой, ой… что я слышу. Милая, ты что с дуба рухнула? Не тебе ли в недалёком задирал ноги твой покровитель? Ах да, мы не знаем, что всё продается и покупается, извините. Очнись, ты такой же товар, как и всё остальное, эскорте в лучшем случае. Пока на тебя есть хоть какая-то цена, продавай себя, а мораль и стеснения свои засунь подальше, в заднее место. Посмотри-ка на неё! какие мы правильные, прям цаца. Давно ли ублажала своего про-дю-сера в обмен на безделушки и красивую жизнь? Да если хочешь знать, я сама тебя пасла от самого вокзала, когда ты только слезла с поезда. Ты еще ничего не понимала, а уже была продана, поняла! И экзамены твои были подстроены, чтобы не сдала. Тут всё куплено. Это Мо-о-осква-а-а! Ин-ду-стрия и по большей части такая, что и говорить противно, а мы все – сырьё, шлюхи. Неужели ты полагаешь, что твои дурацкие песенки нужны кому-то? Уж не возомнили ли мы себя талантом???  Ха, ха… талант! Оглянись, таких как ты тысячи и меняют их, как перчатки. У исполнительниц легкого жанра даже имен-то нет, одни кликухи, как у собак. Лишь бы тусняк хавал. Да если на концертах не будут распространять наркоту и пойло хрен кто туда пойдет. Там банальный тусняк, а твой скулеж и кривляния в просвечивающих трусиках – маскарадный фон. Деляги бабло с тинов  рубят на этом и, поверь, медосбор там совсем не с песенок.  А таких как ты их брат не забывает пользовать в постелях и содержать просто из спортивного интереса. Не желаешь этого, чистюля, так вали нищенкой на рынок, в магазин. Продавай там селёдку или шмотки. Что же касается таланта, так это в галерею загляни или в библиотеку сходи – талант там пылится, если тебе это интересно. Так что, подруженька, хорошенько подумай, вроде не тупая. Пока. Деньги будешь отдавать частями. Я добрая.

 N… циеву будто нахлестали по щекам. Эти пощечины были невыносимы. Обида, горькая обида липкой паутиной опутала несчастную. Известно – три дня это не много. Также известно, что девушки если и плачут от обиды, то не долее этого сроку. Пропащая плакала.

 Пролетели три дня быстро. Принц на белом коне в этот срок не явился и она, уладив спор стыда, слёз и гордости, согласилась. Ей было противно. Казалось, с неё в живую содрали кожу. Она поняла, что сама себя продает. Но другого выхода не находилось. Не ехать же к родителям! Пришлось переступить уже и так потерянное своё «я».

– Сделали такой, хотите, чтобы я была такой? Ладно, кушайте тогда это блюдо … – холодно умозаключила она, чему способствовала незрелость её возраста.

 И N… циева снова замелькала на телевидении, её голос, сильно подкрашенный электроникой, стал украшением многочисленных концертов. Новые песенки были также невесомы, бессмысленны, а стиль популярно бойким. Бомонд, где каждый имел своё пятнышко или помарочку,  несмотря на глубокую черную мету певички, под "новым флагом" всё также благосклонно принимал её и в закулисных колкостях был весьма снисходителен – с кем, мол, не бывает. По истечении десяти месяцев выходящий в тираж полюбовник одарил её собственным жильем, родившейся дочерью и полугодовым отпуском от бесчисленных концертов. Более того новый любовник не собирался оставлять родившую пассию, а она к большому удивлению именно с ним, вдруг, обнаружила в себе женщину, и что дочь она любит, хоть и не так уж. Молодая женщина нашла понимать близость с мужчиной и та стала ей желанна. Рождение ребенка придало её телу больше привлекательности, несколько раздав бёдра и налив груди, а также некоторую мягкость черт и к выражению лица появление вызова противоположному полу.

 Подобные превращения обществом не упускаются из виду. Женская половина стала прилагать старания всячески опорочить красавицу, как можно гаже напакостить ей. Желтая пресса по и безо всякого на то повода откликалась на любое её появление публике или высказывание массою грязи и несуразностей, отчего-то так почитаемых публикой. Мужская половина, утеряв всякий стыд, стала откровенно волочиться за певуньей, с целью лишь уложить в постель, вызывая тем вспышки гнева престарелого покровителя. Со стороны появились  дорогие украшения в виде подарков, часто выдаваемые интересующимся за купленные ею самой, гардероб сам собою пополнялся шубками и манто. Появился секретный загородный домик, записанный на её имя, и люксовый золотистый седан известной немецкой фирмы.

 Обучившись немного понимать себя и кое-как став всё-таки посредственною поп-дивою, N… циева начала искать в мужчинах. Она, всё менее смущаясь, начала выезжать в заграничные отели. Там она впервые, и сильно страшась раскрытию тайны и огласки, отдалась случайному ухажеру. Эта случайная связь буквально вспорола её тело и ярким пятном врезалась в её память, и теперь она не могла остановиться. Ей понравилось отдаваться в особенности, если едва знакомый кавалер оказывался ненасытен. Под разными предлогами она изыскивала возможность снова и снова посещать подобные уголки. И всякий раз отыскивались всё менее известные, расположенные в самых потаенных местечках Европы, во всё меньшей доступности отели. Здесь она быстро определяла себе партнера и в каком-то неведомом забвении до исступления предавалась первородному греху, при этом страшно смущаясь.

 Дабы не создавать помех подобным утехам, дочке она везде нанимала няню, но сама старалась как можно чаще быть рядом с ребенком – содержатель был необычайно ревнив и не отпускал её отдыхать без дочери, полагая, что в таком случае измена исключена.

 Очередной удар светской львице судьба преподнесла  два года назад. Она родила от иностранца. Вторая девочка оказалась смуглой, в отличие от белокурой старшей сестрёнки. Избавиться от ребенка не представилось возможным. Пятилетнее упоение звездной жизнью испарилось. Разрушилось всё. Ревность и гнев покровителя были настолько дурацкими, что их связь открылась в семье любовника, которая тут же развалилась. Желтая пресса не унималась третий год, а саму N… циеву даже на пару недель уложил сердечный приступ, когда взбесившийся старикан выкрал свою незаконнорожденную дочь. Взаимная глупость, неуступчивость враждующих сторон и многочисленные суды вконец истощили обоих. Но время лечит раны и учит также зарабатывать на звездных скандалах. Наконец страсти улеглись, а благоразумие возликовало. Певица смирилась с тем, что старшая дочь будет жить с отцом; старик утешился возвращенной квартирой, хотя законных прав, да по большому счету и моральных,  на нее и не имел. В жизни молодой мамаши воцарился шаткий мир, которому не суждено было остаться долгим.

 На этом месте стоит отметить, что в круге 23 года для женщины роковая черта, за которою остается только старение. Попав в публичный круг, с 17 до 23 женщина, как правило, проживает всю свою жизнь. К 23 её уже узнало несколько мужчин, состоящих в круге, она произвела ребенка, а в ином случае и дважды. 23 в круге это тот возраст, за которым уже ничего в отличие от принадлежащих этой касте мужчин, у которых таковой определяется 50-тью.

 Тут бы эстрадной звезде, а ей было 23, найти успокоение в быту и воспитании дочерей, но случись на её голову нагрянуть любви. Столица не терпит безденежья, потому статусной, но уже маловостребованной певичке пришлось немало усилий приложить в поиске очередного фаворита. Не столько потрёпанное её тело, сколько список её бывших уже не так привлекал к ней жалящие взоры, а следы переживаний и депрессии обнаружили на милом личике преждевременные морщинки и прежнюю холодность. Но свято место пусто не бывает. После долгих пустяшных месяцев нашелся таки страждущий. Есть в осени что-то роковое. Недаром поэты так любят эту пору. Осень предвестник смерти, прорицатель гибели, ухода. И к женщинам, особенно если она в них ранняя, мужского внимания убывает, но убывает мало.

 В сравнении с многими, неосмотрительно ступившими на путь шоу-бизнеса, обрюхаченными и брошенными, родившими дитя и вернувшимися в забвение к нищим родителям, нашей героине ещё много повезло. Жизнь вывела её на очередной виток. Виною тому всё же предполагается её отличительная от многих красота. Всё было, как уложено в хорошем расписании: те же легковесные песенки, студия записи, кривляние на съемках, сцена, стадионы, гостиничные номера, подарки, постель и рауты. К огорчению полёт был уже не тот и до омерзения противен женатый продюсер среднего пошиба. Но деньги старательно делали свое дело, и этот союз обещал быть крепким из взаимного интереса. N… циеву теперь интересовали только деньги, озабоченного продюсера – интим с приятной женщиной, сохранившей умение выказывать при этом неподдельное смущение. Ревность также имела место, что в общем-то обычное явление в кругу, потому были и ссоры, очередная из которых явилась причиной роковой развязки.

 В самый разгар лета, как-то во время близости,  певичка не сдержала неподдельного отвращения к партнёру. К рассвету между партнерами разгорелась дикая ругань. Отчего-то нахал был уверен в искренности чувств к нему. Уязвленное самолюбие деляги было настолько сильно задето, что он избил содержанку. От обиды она села в авто и покатила куда глаза глядят. Всё это время вокалистка по несчастью плакала немым плачем. Через три часа езды она заметила, что горючее на исходе и вынуждена была припарковаться на заправочной станции. Залив полный бак, она поехала дальше. Мысли её не тревожили. Обида захватила всё её сознание. В памяти всплывали некие краткие эпизоды, но и те не приносили успокоения. Спустя еще пару часов она без причины на то съехала с оживленной трассы вправо и помчалась дальше. Сначала слева проплыл какой-то городок, затем справа, но уже с золотыми маковками церкви. Далее последовала череда поселков, два из которых она пересекла. Затем автомобиль перевалил выпуклый мост через речку и, свернув сразу после влево, оказался среди полей. Она не знала, сколько проехала полевой дорогой.  Из состояния оторопи её вывело то, что машина, угодив в очередную лужу, забуксовала. Попытки выбраться из лужи привели к тому, что седан окончательно увяз в грязи. Выбравшись из машины, певица осмотрелась. Во все стороны колыхались буро-зелеными колосьями ржи поля, где тут и там синели васильки и гирляндами вились розовые с белым колокольчики, а над густым пространством соревновались в пении жаворонки с пернатой мелюзгой.  Мелькнуло: – а что это такое растет? как же тут красиво…  Вспомнилось детство, песочница, подружка Нинка с вечно спутанными волосами из соседней пятиэтажки и венки из одуванчиков.

 К удивлению молодой женщины на другой стороне поля, не так и далеко, виднелась стоящая красная машина. Было два часа пополудни и очень жарко. Внутри салона под кондиционером она этого не ощущала. Немного поколебавшись в замешательстве, молодая женщина ступила в рожь. Это оказалось приятным и она, постояв, оставляя вслед серебристую дорожку с кое-где дрожащими колокольчиками, медленно пошла к машине. Ей стоило большого труда отогнать воспоминания и желание улечься в этой волнующейся приятности и смотреть в небо.

 Красною машиной оказались обшарпанные жигули шестой модели.  Все дверцы автомобиля были распахнуты, а на заднем сидении парень в смешной клетчатой с закатанными рукавами рубахе тискал юную особу. Левое плечо и грудь с мило выпуклым и торчащим розовым соском птахи были обнажены.  Глазаюной скромницы были закрыты, ресницы трепетали, бровки сошлись, образовав короткую морщинку, а сжатый кулачок, иногда судорожно дергаясь, изо всех сил старался  оградить  сдающуюся крепость от нахальной руки. К тому моменту, когда  N… циева подошла на опасную близость, с которой различимо происходящее, парень целовал милаху взасос. Было ясно, что из такого капкана смазливому ангелочку ни по чём уже не выбраться.

 Представшая взору картина была настолько прекрасна и, в сущности, пока еще невинна, что певица впала в оцепенение. Долее минуты она стояла не шелохнувшись. Но тут парень почувствовал и медленно оставил цветом в спелую малину, воспаленные от поцелуев и в алых размытостях от помады влажные губки. Он несколько мгновений удивленно смотрел на N… циеву. Его жертва также медленно открыла глаза и, несколько обескураженная, повела их в сторону замершей незнакомки. Через секунду она вспыхнула огненным маком, скоро оправила сдернутый сарафан, пряча обнаженное, и, стыдясь, отвернулась.

– Чё?… – вопросительно глубоким голосом проворчал парень.

– Я… извините… у меня там машина застряла…  я не знала… извините – затараторила певичка.

– И чё? – не меняя интонации, произнёс парень.

– Вы простите – тут N… циева уже пришла в себя – помогите, пожалуйста, я не справлюсь. Она там, на той стороне поля застряла. Вы очень извините, я не нарочно, просто попала так вот, случайно. Увидела машину и подошла. Вы извините, я не знала.

– Тада погоди овелько, я щас – протянул парень, и было слышно, как он что-то зашептал своей пассии.

– Простите, я не поняла, что вы сказали, ове.. что? – приложив ладони к груди, промямлила певичка.

– Погодь немного грю. Горит  у тебя тама, што ли? отошла бы, а  – уже сердясь, проворчал парень, поняв, что на этом любовному приключению суждено оборваться.

– А, да, простите, я сейчас – ретировалась молодая женщина и углубилась в рожь на почтительное расстояние.

 Спустя пару минут он вытиснулся из открытой дверцы жигулей. На другую сторону выбралась и его спутница, и выпрямилась, оправляя волосы, всё так же отвёрнутая от нежданной свидетельницы.

 Парень, сунув жилистые руки в карманы широких штанин, закатанных до колен, босыми ногами приминая рожь, начал медленно подходить и у N… циевой стало времени рассмотреть своего потенциального спасителя. Что и говорить – он был так хорош, что на лице певицы выразилось впечатление, а по телу прокатилась странная горячность. Выгоревший в зрелую пшеницу, густой, в легкую волну волос; широкие плечи и открытый темно- серый взгляд; прямой аккуратный нос и еще по-детски припухшие, но уже по-мужски твердые губы; и ко всему этому красивые, правильной формы ступни с ухоженными, без единого больного, изъеденного грибком, ногтями, что увидеть было даже странно, говорили – обладателю по плечу любое девичье сердце.

– Ну и…, – приблизившись почти вплотную, произнес он.

 Женщина уловила его запах – кружащую голову смесь необыкновенной свежести, здорового молодого тела, солнца, полевых трав и ветра. Её опьянило. От этого волнение её усилилось, а ладоши предательски повлажнели.

– Ну и…, – повторил он.

– Она, машина, вон там застряла – махнув рукой, произнесла она, мысленно коря себя за то, что на последнем слове голос заметно сорвался.

– Ну пошли, глянем чё там – буркнул он, и двинулся по проделанной ею во ржи змейке.

 Она поплелась сзади и от того, что не могла отвести глаз, рассматривая его, спотыкалась, при этом дважды чуть не упав. В какой-то момент на короткое время она приближилась к нему довольно близко и снова была пленена его запахом. Одурманенная она почувствовала, что в груди будто обожгло и, разливаясь, кипяток наполнил её соски, а затем опустился вниз живота.  Это обстоятельство совсем расстроило её движение, и она заметно отстала.

 Между тем поле закончилось и сначала спутник, а немного погодя и она оказались возле золотистого седана, основательно влипшего в бурую глину брюхом.

– Да-а, – протянул малый, – заявочка сурьезная.

 N… циева стояла с потупленным взором и ощущала себя полною дурой.

– Тачка-та ничё себе так, – дважды обойдя авто и хлопнув ладонью по капоту, заключил молодой человек, – ладно, садись и заводи свою телегу, включай заднюю скорость и как только скажу, отпустишь сцепление и газуй на всю, поняла?

– Да, да – ответила она, не очень то понимая сказанное о каком-то сцеплении, и забралась в салон.

– Опусти стекло – буркнул он, – а то еще не услышишь.

 Она опустила стекло, завела мотор и включила заднюю скорость, держа правую ногу на тормозе. Парень налег на капот, ухватился руками где-то под бампером и, два раза сильно качнув машину, крикнул: – Давай!

 Хозяйка отпустила тормоз и нажала на акселератор. Машина пулей выскочила из вязкого плена. От неожиданности певичка не сразу поняла в чем дело и автомобиль метров на десять успел забраться в рожь. Но это было уже не страшно. Она была спасена и её спаситель, улыбаясь, стоял невдалеке. Она заглушила машину и подошла к парню.

– N… циева, – представилась она, – а как вас зовут?

– Слава.

– Большое спасибо вам, Слава. Вы очень меня выручили.

– Да ладно, чё там – было ответом на благодарность.

– Извините, но вы случайно не подскажете мне какой город рядом или дорогу на Москву? – снова обратилась она к своему спасителю.

– Так это, туда надо ехать, трасса там, – указал он рукой, – только лучше той стороной полей, там дорога лучше, а по этой вечно лужи.

 N… циевой отчего-то не хотелось вот так сразу расстаться и она мучительно выдумывала причину потянуть время.

– Может быть, вы выведете меня к трассе, если вам не сложно? Вы со своей( тут она запнулась) знакомой( наконец она подобрала определение) поедете впереди, а я сзади вас. Не переживайте, я хорошо заплачу. И скажите, сколько я вам должна за то, что вызволили меня из этой ямы?

– Нисколько. Объезжай поле, я как раз дойду и поедем.

– Хорошо, спасибо вам.

– А, – отмахнулся он и побрел к жигуленку, где давно скучала его пассия.

 Примерно через час красное а затем и золотистое авто вынырнули из ржаного моря и оказались на асфальтированной дороге. N… циева, приметно суетясь, подбежала к жигулям.

– Сколько я вам должна, – спросила она парня.

– Да ничё не надо, – ответил он в окно машины.

– Нет-нет, возьмите, и ещё раз спасибо вам,– и она сунула ему пятитысячную купюру.

– Да бросьте вы, не надо, – стараясь вернуть деньги, говорил он, но певичка уже отскочила от жигулей и опрометью бросилась к своей машине.

 Жигули, заурчав мотором и тем напустив черного дыму, резво тронулись, но N… циева успела запомнить и забить номер машины, а равно и имя Слава в органайзер смартфона. Наверняка в этот момент, зачем она это сделала, ответа мы бы не получили. Однако дело клонилось к вечеру. Нашей героине предстояла как минимум четырехчасовая поездка, причем в обратную сторону той, куда удалялся красный "жигуль". Трепетная сцена в салоне жигулей, увиденная ею, не давала покоя. Сказать нечего – женщина была возбуждена. Это взволнованность достигла того момента, когда телом овладевает дрожь. Она вышла из машины и стала дожидаться успокоения. Когда это пришло, снова забралась на сидение, потёрла ладонями лицо, взбила волосы и пристегнула ремень безопасности. Затем ещё пару минут посидела с закрытыми глазами, думая о своем и чему-то улыбаясь, и по прошествии времени тронула машину. Медленно, в два приема сделав разворот на дороге, золотистый седан рванул к автостраде.

 Гл.2

 К полуночи поп-дива отворила свою квартиру. Она не желала общения и, чтобы её не тревожили, отключила смартфон, переполненный неотвеченными вызовами и СМСками. Выпив кофе и скушав бутерброд со шпротами, N… циева более двух часов принимала пенную ванну. Улегшись в кровать, уставшая и разомлевшая, она полагала сразу заснуть. Но сон не приходил. Мысли уносили её туда в ржаное поле, а образ и запах парня в клетчатой рубахе не давал покоя. Из памяти ни как не выходил набухший розовый бутон девичьего соска. Женщина встала с кровати, включила ночник и подошла к трюмо. В полумраке она долго смотрела на себя. Затем медленно обнажилась перед зеркалом. Тело было прекрасно. Но грудь родившей двух девочек женщины уже не могла конкурировать со свежестью девичьего соска, с его невинной розовостью. Это обстоятельство сильно расстроило обладательницу редкой красоты. Неожиданно она открыла для себя, что где-то утеряла что-то незримое, но настолько ценное, что сами собою образовались слезы и женщина разрыдалась.  Ещё плача, близко к рассвету ей пришлось выпить таблетку сильного снотворного, под действием которого она заснула. Сознание выключилось на несколько часов.

 Тремя часами пополудни наша героиня проснулась и включила эксклюзивный девайс, тем самым окунув себя в обычность столичной жизни. Тут же заиграл вызов. Звонил недавний обидчик.

– Что случилось, где тебя черти носят, почему не отвечала, – будто между ними ничего и не произошло, выпалил оппонент.

– Наверное, здравствуй для начала, – ответила она.

– А, извини, привет. Так что случилось? – не сменив тона, прозвучало в динамике.

– А ты не знаешь?

– Ну, прости. Ты ведь сама виновата. Во время такой сцены и такое пережить. Я же признаю, что тоже виноват. Ну, сорвался. Устал я с тобой и твоим характером, да и вообще. Выдохся как будто.

– А тебя только такие сцены и волнуют. Стареешь, наверное. Ладно, проехали.

– Когда тебя ждать? Я сегодня свободен.

– Для постели ты всегда свободен. Никогда.

– В смысле никогда.

– В прямом.

– Ты хорошо подумала, чем всё может закончиться для тебя?

– Послушай!

– Всё, всё. Шучу я, шучу.

– Поосторожнее с шутками… Не знаю.

– Слушай, давай в ресторан завалимся, а? Через час, идет?

 Разговор был неприятен, но пока разрыв для N… циевой был катастрофой и она это хорошо понимала. Чтобы как-то выиграть время, она решила построить из себя обиженную, покапризничать.

– В какой?

– Ну, давай в «Старый Пекин». Давно не был.

– А я там ни разу не была.

– Это мой промах, извиняюсь и готов исправить ситуацию.

– Ладно тебе.

– Так через час?

– Хорошо.

– Жду у гостиницы «Салют» через час. Пока.

– Пока.

 Высокая кухня, ощущение утраченности чего-то дорогого, но и обретённого, и не менее ценного, накопившаяся физическая усталость и воспаленность нерв сделали свое дело. Находясь в легком подпитии и возбужденная картинами, уносящими её к потрёпанным красным жигулям, женщина сдалась на радость любовнику. Поход в ресторан закончился примирением на двухместной постели фешенебельной гостиницы «Салют».

 С этого момента молодая женщина круто изменила подход к жизни. Она стала требовать и требовать, сразу немыслимо задрав на себя цену.

– Раз покупаете – терпите, господа – говорила она себе, – у вас свои интересы, а у меня своё.

 Там где она ранее смущалась – стала вызывающе дерзка, где была мягка – оказывалась не в меру резка, где боялась – там от неё, вдруг, получали жесткий отпор. Многие дивились такому перерождению. Не удивилась лишь престарелая прима, как-то не совсем к месту брякнув: – Господа, а что вы собственно хотели! наша девочка просто выросла.

 Круг пополнился очередной публичной стервой. У N…циевой появился телохранитель,  юрист и недвижимость. Позднее образовалось и собственное дело – небольшой косметический салон. Певичка постепенно становилась бизнес-леди. Как только полюбовник перестал справляться с её возросшими запросами, он был тут же, безо всякого сожаления отвергнут. Его место сначала занял довольно известный бизнесмен. Но отощал уже через полгода и на его месте объявился более богатый банкир. Выше того, иностранные поклонники также на кошельках ощутили всю тяжесть добровольной обузы. Конечно, кто поумнее сошел с дистанции. Но таковых было настолько мало, что это ни как не отразилось на нашей героине. Соревнуясь, оставшиеся и вновь примыкающие глупцы не ведали души нашей героини.  Для них она по-прежнему была просто куклой. Эти люди привыкли делать деньги, и были заражены азартом. Потому тратя, и покупали. Ни кому и в голову не пришло, что в жизни этой женщины могло появиться нечто, цель, любовь наконец. Свет по-прежнему воспринимал её не более, как певичку. Никто не желал видеть в ней женщину, а любящую женщину они и представить себе не могли. Публичная каста отрицает подобное понятие. Среди высших общества существует множество условностей и правил поведения, имеются просто правила, имеются и особые рамки, но только не любовь. Жизнь круга сплошь декорирована обманом, ложь завуалирована фальшью, а сама фальшь драпируется условностями, потому духовно эта общественная прослойка нища, отчего и глубоко несчастна. Душевности и любви места здесь не уготовано.

 Гл.3

 Всякому известно, что любовь зла. Двадцатичетырехлетие, растянутое сроком в целую неделю, справлялось с присущим бомонду шиком. Банкир расстарался на совесть и в организации праздника не скупился, включая излишние причуды многочисленных помощников. Приглашенные остались очень довольны самим приёмом и продолжением праздника с катанием по реке, ночевками на природе у костра, пением и танцами цыган, множественными саунами и пр. Очумевшая от бессонных ночей престарелая примадонна сдалась на третий день и оставила празднество.  Молодёжь, пользуясь халявой, пустилась в тяжкие, но возникающие драки быстро гасились охраною.  Которые посолиднее, прибегнув к всевозможным уловкам, изменили женам. Их жены, в надежде на строгую конфиденциальность, сделали то же самое. Неделя, в буквальном смысле слова, пролетела. Но даже подарок – тончайшей работы шведских ювелиров тёмного жемчуга колье, отороченное голубой тени африканскими бриллиантами, не взволновал молодую женщину так, как волновала эйфория даруемая ей не отпускающими видениями ржаного поля и парня в клетчатой рубахе.  В одну из праздничных ночей именинница оказалась  свидетельницею  тайного трёпа двух замужних изменниц. Одна другой шептала: – Знаешь,он такая няшка…

 Ей это слово запало. – Няшка, няшка, – размышляла она, – смешно и мило. мой Няша. хм… нет Няшка как-то не то. Няшка-неряшка в клеточку рубашка. может Нешка, Неша, Нешечка? Не-шеч-ка. да. Нешечка ему подходит. мой Нешечка.

 С этого времени она нарекла Славу Нешечкой, и теперь в мечтах обращалась к нему только так. И мысленно произнося Нешечка сердце её то звонко билось, то сладко щемило. Ах! довелось бы знать бы певичке старославянский. Нещечка, писанное через «щ» в старину значило – нечто дорогое. Вот такая игра слов порой встречается.

 Минул ещё месяц и женщина не выдержала переживаний.  N…циева в глубочайшей тайне сумела найти "чёрного человека" для сердечного задания. За достойную оплату исполнитель выехал на поиски красных жигулей. Уже неделю спустя заказчица знала всё. "Чёрный человек" оказался педантичен и весьма умён. Лишнего он не просил, тайну гарантировал хранить вечно, потому как относился к сословию, именуемому в народе «сухарями». К работе он отнёсся ревностно. Кроме требуемого, он предоставил даме и массу таких сведений, о которых очень хотелось знать, но застенчивость не позволяла сделать запрос. Её радости не было предела, когда выяснилось, что искомый Слава, тот самый её спаситель младше возрастом всего-то на два года. Девушками он увлекается, но постоянной девушки у него нет. Живет с мамой в небольшом городке соседней области, ума среднего, беден, работает слесарем в заводе. Вынашивает идею закончить институт, но средств к тому не имеет.

 У окрыленной N…циевой быстро созрел план. Нужно было на некоторое время избавиться от своего банкира. С этой задачей молодая женщина справилась блестяще. Уговорив своего опекуна выехать на две недели в Италию, она измотала приставаниями его так, что к исходу путешествия он желал только одного – любым способом оградить себя от столь темпераментной любовницы. Потому по приезде в Москву и следуя её же совету, тут же со своей семьей отбыл на отдых в Швейцарию.

 Стоял октябрь. Это была пора задержавшегося бабьего лета. Погоды стояли дивные. Москва красовалась золотым ясеневым убором.

 В три дня прибрав столичные дела, молодая женщина выехала в N…ск. Насколько женщины ранимы, настолько же они и изворотливы. Поселившись в гостинице, благодаря стараниям черного человека она легко отыскала своего возлюбленного. Чтобы подобрать ключик и организовать встречу она решила понаблюдать за малым со стороны. Не всякий читатель поймет, как трепещет сердце влюбленной женщины, если стороною видится любимый, особенно который по каким-то причинам недоступен.

 Ложкой дегтя в бочку мёда оказалась тоненькая, как тростинка смазливая брюнетка, которую так многожданный и мечтаемый на глазах влюбленной страдалицы, вдруг, заключил в объятия, выйдя из проходной завода. По всему было видно, что девушка не относится к разовым увлечениям, и это наложило густую тень на выражение лица певицы. Расстроенными чувствами встречу так долго проигрываемую воспаленным воображением пришлось отложить. В гостинице N…циева обпилась настоек валерианы и корвалола, но успокоения не находила.

– Что он в ней нашел! ни роду, ни племени. Тюфяк, деревня. Что он знает о жизни? нашёл себе черти что и сбоку бантик – в номере производила немой монолог убитая горем певичка.

– Нищета убогая… Так и сгниешь в этой дыре на своём драндулете красном… Влюбился он, понимаешь… Разве ты понимаешь, как может любить женщина?… тискаешь по посадкам этих дур, идиот…. Да если на то пошло я смогу и глаза закрыть на такое…  Ты хоть знаешь, что такое общество? деньги? Наверняка больше десяти штук и в руках-то не держал, о баксах вообще промолчу… Метрополитен не выговоришь… Спроси тебя – что такое Италия, Греция? хрен скажешь, жигули-и-ист проклятый, черт бы тебя побра-ал, недотёпа-а-а – в бессильной злобе обронив эти отрывистые фразы, разрыдалась она.

 К утру её озарило. Черный человек не отчитывался  о новой пассии подопечного. Значит, она недавно объявилась. Чувства в короткий срок не могут быть зрелыми, а только возникшие всегда можно расстроить. И N…циева рванула, что говориться напролом.

 Встреча организовалась на второй уже день, к вечеру. N…циева выглядела безупречно. Её мечта, только окончив работу, появилась в проеме проходной. Не теряя ни минуты певица выкользнула из авто и подошла к несколько обескураженному появлением вызывающе ухоженной, богато одетой и очень красивой женщины.

– Здрасте, вы меня не узнаете? Вспомните: в том году летом я застряла в поле, ну, рожь там еще росла, в луже, – затараторила она.

– А, во чё. Привет, – оглянувшись по сторонам, рассеянно вымолвил Славик.

– Я вас искала… вот – N…циева решила брать быка за рога, – здесь неудобно, все так смотрят, давайте где нибудь поговорим?

– Ну-у, не знаю, как-то чёт не то вродь, – протянул он, снова оглядываясь.

– Ну, давайте, я очень прошу, я думала вы смелее, – выпалила она, несколько теряя надежду, и постаралась ухватить его за рукав, – я на машине, на той же, мы можем отъехать и поговорить в ней, если я вас так смущаю, – про ресторан или кафе, боясь расстроить такой хрупкий союз, обмолвиться она не решилась.

– Ну ладно, – неохотно согласился он, всё же одёрнув руку.

– Идёмте со мной, – пригласила она.

 Спустя десять минут она заглушила машину на окраине города. Здесь им никто не мешал. Лицо N…циевой горело и от того было еще прекраснее. Первым к её удивлению начал он.

– Ну?

 N…циева ничего не могла с собою поделать. Сердце колотилось как никогда, ей было дурно, а близость Славика сводила у ума и горячила тело.

– Я вас люблю, – выпалила она, опустила голову, закрыла ладонями лицо  и разрыдалась.

 Славик был в недоумении. Он предполагал всякое. Даже вспомнил сунутую ею проклятую пятитысячную купюру и мучительно думал, где бы занять, чтобы вернуть деньги.  Но такого он не ожидал, а успокаивать женщин ещё не умел. Потому замер и стал обдумывать способ смыться. Тем временем N…циева откровенно с горячностью бессвязно залепетала, всхлипывая и глотая слезы:

– Я люблю и хочу жить с вами, быть вашей женой…  Не пугайтесь и молю вас, поймите правильно…  Ещё там на ржаном поле я увидела и полюбила… Обещаю – не унижу никогда и ничем, я буду любить вашу маму, я буду хорошая.  Вы не смотрите, мне всего двадцать четыре. У меня есть дети, две девочки. Одна живет с отцом, а младшая со мною. Жилье у меня есть, деньги тоже… Не бойтесь, все будет вашим. Машину какую хотите и всё остальное…

 Молодая женщина, унижая себя, самозабвенно объяснялась в любви. У любого зрелого мужчины при этом дрогнуло бы сердце. Но судьбе было угодно, протянув роковую нить, оборвать её. Славик был в том возрасте, когда мало понимал ещё жизнь, а чувств пока не разбирал вовсе. Откровение и слезы женщины, её кошачья влюбленность, способные поставить на колени даже способного ловеласа, Славу только напугали и тем сильно обозлили. Его лицо залила краска в тон не предвещающий ничего хорошего. Он повернулся к ней, а она подняла молящее о пощаде заплаканное лицо.Однажды она уже молила подобным образом. Это было в накануне её 18-летия, и молила она первого своего опекуна. Молила откровенно, только что без слёз, в слабой надежде что ничего такого не случиться – он не посмеет. Но мир жесток. Её растоптали, причем с презрением, с самой хамскою сатанинскою ухмылкою, какая только возможна. Сейчас она молила со слезами, как молит неизлечимо больной представ перед образами.

– Будешь хорошая? – прошипел он – со мною хорошая будешь, верная будешь? а с другими, там в Москве, с богатыми в саунах можно быть плохой? рожать от них ничего? найдется идиот кто проглотит, поведется на бабки? не много хошь?  Тут он сделал паузу, но пару секунд спустя:

– Шлюха, дешёвка драная! – выпалил он и выскочил из машины.

 И он был по-своему прав. Это была справедливость – ненужная гордыня и никчемная  справедливость бедных, но справедливость. Совсем не к месту и такая мелочная месть восторжествовала. Так уж устроено – богатый глумится над бедным, а бедный при случае мстит. Особенно остр конфликт, когда из бедных продажею себя выкарабкиваются в имущие. Кто продавался не может рассчитывать на пощаду. И бедность в лице Славика не пощадила N…циеву. А N…циева ответила на это как уж умела.

 На второе московское кольцо золотистый седан въехал после 23 часов и проведя там около десяти минут нырнул в переулок. В первом же удобном месте молодая женщина припарковала престижное авто и вышла. Невдалеке горели окна многоэтажки. Женщина направилась к ней. Взойдя на крыльцо, она нашла металлическую дверь запертой кодовым замком. Скамейки рядом не оказалось и потому она села на каменные ступени крыльца. Вокруг ни души. Тишину нарушали только звуки музыки, доносившиеся сквозь окна, в которые кое-где было видно мерцание телевизоров и шорох опавших листьев. Около часу женщина сидела и размышляла. Затем безмолвно заплакала. Когда же потухло последнее окно на эту сторону дома, она, утерев слезы, спустилась с крыльца и зашла сбоку. Затем затянула крепким узлом украшавший шею цветистый невесомый платок, оставя один конец длинным. Немного постояла. После подвязала приготовленный конец платка к перилам, обернулась спиной к крыльцу, достала смартфон и непослушным пальчиком набрала номер с определением "Нешечка". Номер был выведан черным человеком и принадлежал далёкому Славе из так недалёкой провинции…

 Достоверно известно, что вызов был сделан. Зафиксировано, что разговор длился менее минуты. Вероятнее всего последнее, что услышала погибшая от возлюбленного, было что-либо нехорошее, обличающее самую суть её прежней жизни, её причастия к московскому обществу. Однажды ступившая за роковую черту и сделавшая неудавшуюся попытку отпрянуть обратно; не пощаженная, не понятая и не прощенная, по-настоящему любящая и обретшая пусть в мечтах, но обретшая своего мужчину и тут же утратившая его; уничтоженная и распятая им, не имеющим ни какого права на суд, певичка, утеряв всякую надежду и интерес к жизни, выронила смартфон и начала оседать, спиною прижимаясь к крыльцу.  В какой-то момент угасающее сознание прояснилось и женщина хотела попросить о помощи, но силы уже оставили её, тело обмякло и она тихо уснула.

 Дальнейшая же судьба косвенно причастного к этому Нешечки мне, увы, известна мало. Говорят про него немного и шепотом, будто накликать чего боятся. А говорят, мол, увидала нашего Славку одна столичная выдра и втрескалась в смерть. А что, парень он видный был! За ним многие тута голову потеряли. Топтал он девок, было дело. И слезы и сопли, и чего только не было из-за него. А вот той, что с Москвы, говорят, будто отворот-поворот дал. Богатая была… А краси-и-вая, страсть! не схотел видать жизнь себе запутать. А та возьми, да окажись ведьмою, и как уж там у них устроен порядок удавилась прямо на людном месте от любви неразделенной. Ведьмы они такие. Или вокруг дерева всю ночь кружат с распущенными волосами перед смертью, или прилюдно удушаются. А Славку она не отпустила, нет. Сама ушла и его за собой уволокла. Пропал он. Сначала женился тут на одной чернявой. Её сделал несчастной и сам спился да и сгорел от спирту. В два года сгорел. Не отпустила его ведьма московская-то, утянула в могилу. Во дела какие бывают от любви, дери её в качалки.

 Так то вот, читатель. Это мужики любовь неответную пронесть всю жизнь под сердцем могут. А всё от того, что ведьм среди них не бывает. А когда вдруг мужичок знахарем или колдуном окажется, так тот отшельник обязательно и живет в таких дебрях, что и сам чёрт туда не заглянет. Потому любовь и чужда такому, вот он и не вешается. Да ведь вы и сами про то знаете!  А, впрочем, скушно это всё, факт – скушно. Дальний Восток уныл и скушен, да и в Москве тоскливо и скушно. От этой тоски порой и укольнёт нечто в сознании – отчего это нет дуэлей теперь.