Новый год [Вячеслав Валентинович Антонов] (fb2) читать постранично, страница - 3

праздничного настроения.

– Вот так, мужики. Новый год на носу. Всем быть в Доме офицеров. И с женами, чтоб без блядства. Сплачивает. Знаю я вас гусар! А ты как, двухгодичник? – командир обратился персонально ко мне, как к наиболее ненадежному звену батальона.

– Я? Как все.

– Ну, то-то! Глядишь и останешься в армии. А чо, давай на самом деле. Сделай подарок жене на новый год. Квартира, обеспеченная жизнь, военные курорты и пенсия неплохая.

– Точно. Давай старлей! Пиши прямо сейчас рапорт на двадцать пять лет. Ты же патриот? – вступил в обсуждение моих жизненных перспектив капитан Лавров.

– Господа! Господа! Давайте по второй, – вмешался капитан Карпий, уводя тему разговору от моей персоны.

Я знал Карпия полтора года. Он все время жаловался, что его недооценивают. Реальных перспектив никаких. Майорское звание заблудилось где-то в штабах. Пять лет службы в степи, на одном месте могли довести кого угодно до нервного срыва. Даже казахи периодически кочуют в поисках не только корма для овец и лошадей, но и для смены надоевшей обстановки. Мечтой Карпия была служба на Украине, где-нибудь под Харьковым, с последующим выходом на пенсию в Одессе.

– Давай, давай наливай! – дружно поддержали Карпия Голубчиков и Лавров.

Вторая пошла легче. Ласточкой.

Картошка с селедкой таяли прямо у меня на глазах. Про себя отметил, что каждый принял не меньше ста граммов чистейшего спирта. Но пить еще могли долго. Скудный стол не красил хозяина. Я вышел из дежурки. Хатамов был тут как тут.

– Харчи кончаются, Хатамов.

– Есть НЗ.

– Тащи.

– Они сырые.

– Их что, много?

– Два десятка.

– Яйца, што ли? Откуда взял?

– Так точно, с кухни. Земляки там у меня.

– Пожарь.

– Сковорода есть, масла нет. Но можно пожарить на циатиме.

– С ума сошел! Это же смазка для механики. Отравим!

– Еще никто из отделения не отравился.

В это время открылась дверь дежурки и высунулась голова Карпия.

– Саш, закусь кончается. Они еще там хлопнули по два стопарика. Последние кусочки хлеба уплетают.

– Все, щас сделаем! Хатамов, давай жарь, – я принял истинно командирское решение.

– Сколько?

– Два десятка.

Хатамов закатил глаза от удовольствия, представив огромную черную сковороду, на которой шипела и фыркала огненная яичница, так похожая на солнце его родины. Я вернулся в дежурку.

За пять минут моего отсутствия ситуация резко изменилась. Бутылка спирта почти обмелела, перекочевав в головы высоких гостей. Голубчиков курил сигарету. Лавров доказывал ему прописные истины о вреде курения, на что командир не реагировал, а только нахально пускал в лицо контрразведчика аккуратные колечки из дыма. Карпий посасывал скелетик селедочного хвостика. Стол был почти пуст. На тарелке лежала в гордом одиночестве надкусанная картошина. В стаканах для запивки спирта был налит огуречный рассол, что свидетельствовало о горячей фазе застолья.

– Сашка вернулся! – командир был под сильным хмельком и решил полностью отбросить уставные условности. – Ты ведь ученым был на гражданке?

– Нет, инженером.

– Но, в оборонке на почтовом ящике. Не так ли? – Лавров продемонстрировал, что органы не упускают ситуацию из-под контроля даже при принятии двухсот пятидесяти граммов спирта.

– Есть в ваших словах истина, товарищ капитан, – я решил соглашаться со всем, что скажут вышестоящие начальники.

– Они там все ученые! Белые воротнички! Вот Сашка закончит службу, поедет домой к себе на Волгу, а мы будем здесь куковать и пить этот чертов спирт, – в голосе командира проснулась пьяная тоска по цивилизации.

– Ну, не так пессимистично, – Лавров решил влить долю дежурного патриотизма и офицерского долга. – Мы здесь противостоим америкосам.

– Дурак ты, капитан, – Голубчиков решил достаточно открыто изложить свою точку зрения на армейскую службу. – Мы не офицеры, как это раньше было. Господин офицер! Чего изволите? И никто голос не мог повысить на нас. Ни генерал, ни маршал. Сразу сатисфакция. Дворяне!

– Это вы что же, о царской армии? Не к лицу вам, – насторожился Лавров и оглядел всех собравшихся сверлящим взглядом, сильно затуманенным винными парами.

– А это к лицу, когда меня на прошлой неделе комдив распекал матом при подчиненных, как мальчишку? А я стою на вытяжку и твержу, как баран: так точно, есть, разрешите идти. Повеситься хотелось потом.

– Да, блядь, с матом надо что-то делать, – вдруг внезапно вырвалось у Лаврова.

– Товарищ майор, нам пора. До темна не доберемся. В степи не заночуещь, – вступил в разговор доселе молчавший Карпий.

– Мы еще и не выпили, – Голубчиков уже и забыл свои обиды. – Давай, Карпий, за твое