Ненужный человек [Владимир Бригинец] (fb2) читать онлайн

Владимир Бригинец Ненужный человек

Глава 1.

Большой офис. Невероятная духота. Окна наглухо закрыты, несмотря на то, что в помещении чересчур жарко. Температура тел повышается, пот струится ручьями, одежда прилипает к спинам, лбы зудят, подмышки чешутся. Кислый запах буквально застыл в воздухе. К горлу медленно, но верно подступает тошнота. Со стороны наблюдать за подобным крайне мерзко, не говоря уже о непосредственном участии во всей этой вакханалии.

Я сидел в небольшой приемной и ждал, пока меня вызовет начальство. Напротив, стоял стол, на столе находилась печатная машинка, за столом расположилась секретарша лет тридцати. Миловидная внешность. Блондинка с большим, но не слишком, бюстом. Она постоянно пялилась на лист бумаги, стучала тонкими пальцами по клавишам и время от времени передвигала каретку до характерного звука «дзинь». Позади нее, на стене, висели круглые часы. Стрелки показывали полдень. В углу располагался кулер с водой. Из-за этой проклятой жары мне ужасно хотелось пить, но я сидел смирно, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, само собой боясь попросить стаканчик прохладной жидкости.

Когда вы приходите на собеседование в крупную торговую компанию, вам, безусловно, трудно сдержать свое волнение. Благо в нашем прагматичном обществе все заранее предопределено, и, приходя в контору любого рода, вы уже точно знаете, что вас возьмут, правда, это, почему-то не освобождает вас от повышающейся нервозности.

На мне был надет черный костюм, белая рубашка, тонкий черный галстук, душащий горло, небольшая шляпа, из-под которой торчали прилипшие ко лбу волосы, а также начищенные до блеска туфли. На коленях я держал свой кейс, в нем находились кое-какие документы, подтверждающие мою личность, а также несколько дипломов, грамот и всевозможных сопроводительных записок, полученных мною в период обучения в колледже.

Секретарша на мгновение перевела взгляд в мою сторону. Создалось впечатление, что она только сейчас заметила мое присутствие.

– Хотите кофе? – противным скрипящим голосом спросила она.

– Спасибо. Мне бы водички.

Она равнодушно цокнула, после чего поднялась, взяла бумажный стаканчик, налила из кулера воды и протянула его мне.

– Благодарю, – я жадно осушил стакан целиком. – Что-то у вас душновато.

– Вы так считаете? – она все так же равнодушно смотрела в мою сторону.

– Не знаю. А вам так не кажется? – сбивчиво ответил я, понимая, что попал в неловкую ситуацию.

– Нет.

С этими словами она вновь вернулась к работе.

Стрелки часов медленно передвигались. За дверью неустанно раздавались телефонные звонки, велись какие-то переговоры и стучали печатные машинки. Я был зажат в тиски между кабинетом начальника и огромным офисом, с жалкой работенкой, которую мне придется выполнять до конца своих дней. Хотел ли я этого? Не думаю, но, к сожалению, человек не в силах что-либо решать, он обязан слепо подчиняться огромной машине, под названием «Власть», а она уже давно предопределила твое будущее.

Через минуту какой-то непонятный прибор на столе секретарши издал противный звук.

– Вы можете войти, – тут же отреагировала она, не отвлекаясь от работы.

Я робко поднялся, поправил костюм, снял шляпу и, постучав в дверь руководителя, вошел в его кабинет.

Не слишком просторное помещение, правда здесь хотя бы работал вентилятор, гоняя спертый воздух по стенам. За маленьким столом сидел мужчина лет пятидесяти. Полный, с залысиной, в больших строгих очках. Он смерил меня взглядом и велел присаживаться на стул, расположенный у входа. Я повиновался.

– Что вам угодно? – сразу же раздался вопрос.

– Добрый день, меня зовут Дик Коул. Меня определили сюда на постоянное место работы.

Мужчина принялся рыться в стопке папок с личными делами, при этом проговаривая мое имя.

– К сожалению, у меня нет вашего назначения.

– То есть как это нет? – удивился я.

– Вот так. Могу я взглянуть на вашу сопроводительную справку? – он протянул руку вперед.

Я достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенный лист бумаги и протянул ему. Пухлые пальцы жадно вырвали справку из моих рук и развернули ее, после чего за дело принялись маленькие пронырливые глазки. Они забегали по строчкам из стороны в сторону, а губы нашептывали текст.

– Странно, – заключил мужчина после прочтения. – Очень странно.

– Вот и я так думаю. Это действительно странно.

– Ну что же, такое иногда случается. Не вы первый, не вы последний, так сказать.

Мужчина невозмутимо скомкал лист бумаги и выбросил его в мусорное ведро, располагавшееся у него под столом.

– В каком это смысле? – я удивленно посмотрел на него. – Что вы этим хотите сказать?

– Этим я хочу сказать, мистер Коул, что ваш колледж не потрудился уведомить нас о том, что вы прибудете сюда на постоянное место работы.

– Может быть, мое назначение еще в пути? Или, может быть, оно просто затерялось где-то? – я старался изменить ситуацию хоть каким-то образом, тщетно надеясь, что это поможет.

– Вы хотите сказать, что Система дала сбой? – начальник возмущенно зыркнул в мою сторону.

– Но это же очевидно, разве нет? Мне выдали сопроводительную записку с указанием места работы и номера документов о назначении меня на определенную должность. Сейчас оказалось, что назначения нет, следовательно, тут произошла обыкновенная ошибка. Я думаю, если вы свяжетесь с отделом кадров, они внесут разъяснения в данную ситуацию.

– Вы читали сопроводительную записку? – сухо поинтересовался мой собеседник.

– Нет, это строжайше запрещено. Каждый индивидуум должен беспрекословно довериться написанному в записке и прибыть в указанное место назначения на работу.

– Хорошо. Теперь следующее. Скажите, вы считаете себя вправе указывать, как мне выполнять свою работу?

– Что? Нет. Ни в коем случае, – я виновато поднялся со стула.

– Сидеть! – рявкнул начальник, и я тут же приземлился обратно. – Да как вы смеете?! Вы знаете, кто я такой? В ваших словах я слышу явную насмешку и чрезвычайную уверенность в несовершенстве нашей многоуважаемой Системы! Это выточенный годами, идеально продуманный механизм взращивания необходимых обществу трудовых кадров, и никто, слышите, никто не смеет его оспаривать! А вы сидите здесь и наглым образом стараетесь указать на какие-то нелепые оплошности?

– Нет, я просто…

– Молчать! – он стукнул кулаком по столу. – В жизни не встречал таких мерзавцев!

Мужчина вытер носовым платком вспотевший лоб. Его лицо покраснело. Мне начало казаться, что у него вот-вот случится сердечный приступ.

– Значит так, – произнес он, как только восстановил дыхание. – Я не имею ни малейшего понятия, кто вы такой и что, собственно, вы забыли у меня в кабинете. Никаких документов по вашему назначению на какую-либо должность в нашей фирме у меня нет. Следовательно, сейчас моя секретарша уведомит Трудовую Комиссию о данной ситуации, и уже она будет решать вашу судьбу. Разумеется, я попрошу внести в протокол ваши грязные замечания в адрес всеми любимой Системы! Итак, мистер Коул, попрошу вас покинуть мой кабинет!

С этими словами он надавил на кнопку у себя на телефоне и произнес:

– Мисс Гилз, пожалуйста, вызовите сюда представителя Трудовой Комиссии. Мистер Коул любезно подождет его в приемной.

– Слушаюсь, – тут же ответил скрипучий голос.

– Всего доброго, – бросил начальник в мою сторону и кивком указал на дверь.

Оказавшись во владениях секретарши, мне было велено присаживаться на стул и ожидать, когда за мной придут.

В голове не укладывалась вся та нелепица, которая случилась в кабинете начальника. Был ли кто-то среди огромного количества сотрудников компании несчастнее меня в тот момент? Сталкивался ли кто-нибудь с подобными ситуациями и каким образом ему удавалось выпутаться из них? Данные вопросы волновали меня в первую очередь. Неизвестность пугала с неимоверной силой. Мне хотелось вернуться обратно, попытаться растолковать этому надутому индюку, что в Системе произошла ошибка, которую очень легко исправить. Один телефонный звонок и все встанет на свои места. Мне так хотелось глотка ясности в этой темной истории.

Через некоторое время в дверях появился мужчина. Он был высокого роста, в строгом выглаженном костюме. Окинув меня взглядом, он посмотрел на секретаршу.

– Я мистер Честор. Меня вызывали.

– У данного господина возникла проблема, – девушка указала в мою сторону. – Отсутствует назначение на должность.

– Все ясно.

Мужчина подошел ко мне вплотную.

– Поднимайтесь.

Я повиновался.

– Прошу на выход.

Он кивнул секретарше в знак прощания, и мы оба покинули помещение.

Мимо огромного числа аккуратно выстроенных в ряд столов сотрудников компании, мы шли подобно конвоиру и заключенному. Я плотно прижимал свой кейс к груди, а в спину мне целился суровый взгляд моего провожатого. Люди отрывались от своих дел и с интересом наблюдали за нашим шествием. Не хватало только барабанной дроби и улюлюканья разъярённой толпы. Одно было приятно – я покидал этот невероятно душный офис.

Спускались на лифте. Стояла гробовая тишина. Мой конвоир не проронил ни слова. Мне же хотелось его о многом спросить, столько сказать, но всякий раз, когда я пытался открыть рот, он жестом прерывал мои жалкие попытки.

Вышли на улицу. Прохладный ветерок принес также мерзкий запах гари от бесконечно снующих в разные стороны машин. Мужчина указал мне на небольшой бежевый автомобиль. Усевшись в него, он велел пристегнуть ремень безопасности, проверил все зеркала и только после этого тронулся с места.

– Куда мы направляемся? – наконец спросил я.

– В Департамент, – сухо ответил мистер Честор.

– А что мы будем делать в этом Департаменте?

– Я доставлю вас к комиссии. Она займется рассмотрением вашего дела.

– О, чудесно. Надеюсь, там внесут ясность.

– Комиссия не вносит ясность, она рассматривает дело и выносит приговор.

– Приговор? – я удивленно посмотрел на собеседника. – Какой еще приговор?

– Приговор относительно вашей дальнейшей судьбы, – его голос звучал сухо, уверенно и совершенно бесстрастно.

– И что же, по-вашему, мне грозит?

– Я не уполномочен отвечать на вопросы подобного рода. Вам все объяснит комиссия.

Мы двигались по весьма оживленным улицам огромного города. По обеим сторонам дороги располагались высокие дома, упирающиеся крышами в самое небо. Трудно представить, сколько лет этим сооружениям и за какой срок умудрились отстроить столь масштабные архитектурные объекты. В каждом из этих небоскребов трудились люди, офисные клерки, чьим жизненным предназначением было посещать работу регулярно, в соответствии с нормами трудового законодательства. Они, как и я, в свое время получили назначение с места обучения и теперь до конца дней своих обязаны были беспрекословно исполнять возложенную на их плечи задачу. Еще вчера я представлял себя одним из этих людей, у которых в жизни все предопределено, все разложено по полочкам, а теперь я выкинут на обочину, как жалкий мусор, и судьба моя отныне неизвестна.

Через некоторое время мы подъехали к нужному месту. Водитель заглушил мотор и велел выходить из машины. Я, пребывая все в той же непонятной мне самому нерешительности, повиновался требованиям.

Затем мы поднялись по небольшой мраморной лестнице, прошли в здание, зашли в лифт, который доставил нас на двадцатый этаж. Все это время я старался сохранять самообладание, не показывать рвущуюся наружу панику, но сделать это было не так-то просто. Мистер Честор, напротив, оставался таким же холодным и невозмутимым. Его серьезное лицо внушало мне все больше ужаса перед неизвестностью. Со временем мне начало казаться, будто бы этот молчаливый господин в считанные секунды достанет из кармана нож, вонзит холодное как лед лезвие мне в сердце и навсегда похоронит тайну моего пропавшего назначения на работу.

По длинному и совершенно безлюдному коридору мы торопливыми шагами двигались все время прямо. Стены были увешаны разного рода картинами, в основном портретами, изображавшими каких-то людей с суровыми, надменными лицами. Под ногами находился красный ковер, такой чистый и гладкий, что мне вдруг стало страшно, что я могу его испачкать. Подойдя к двери, обитой синим бархатом, мой конвоир робко постучал в нее, затем открыл и велел мне проходить внутрь.

В довольно просторном кабинете было невероятно накурено. Несмотря на внушительные размеры помещения, здесь находился только длинный стол, по обеим сторонам которого стояли стулья. У окна сидела девушка в желтом сарафане и внимательно смотрела в мою сторону.

– Мистер Коул? – спросила она уверенным и серьезным голосом.

– Да.

– Присаживайтесь. Вас примут через пару минут.

Я повиновался. Стул был жестким, на таком долго не усидишь. Поставив кейс на пол у своих ног, я положил руки на стол и попытался успокоиться.

– Первый раз в Городе? – спросила девушка, затушив сигаретный окурок.

– Да.

– Вам здесь понравится. Здесь все просчитано до мелочей, – она улыбнулась. – Вам, кстати, повезло.

– В каком смысле? – не понимал я.

– Вашим делом займется господин Скрэбс.

– Это хорошо?

– Да, он очень внимательный специалист.

– Надеюсь.

– О нет. Вы должны понять, что надежда – это глупость. Это все равно, что думать о смерти плохо и надеяться на то, что именно вы будете жить вечно. Жизнью управляет естественный ход вещей, просчитанный и продуманный до мелочей. Все уже давно предопределено. Остается только смириться и жить в созданных специально для вас условиях.

Я подивился философским речам этой девушки и попытался изобразить улыбку.

– В любом случае, вы получите то, что вам причитается, – девушка улыбнулась мне в ответ.

Затем в помещение вошел высокий и худой господин в коричневом костюме. Он отвесил небольшой поклон моей собеседнице, после чего, усевшись на стул по другую сторону стола, уставился на меня. На вид ему было далеко за семьдесят лет. Морщинистая кожа, слегка подрагивающие руки. Мне было странно наблюдать за его неспешными движениями. Казалось, он вот-вот развалится на части.

– Мне сообщили о том, что назначение на ваше трудоустройство отсутствует, – выдал он сухим и монотонным голосом. – Кроме того, мне сообщили, что вы смели усомниться в Системе.

– Это не совсем так… – попытался оправдаться я, но девушка шикнула в мою сторону.

– Что же мы имеем по итогу? – он раскрыл небольшую папку, которую принес с собой. – Никаких записей о вас в управление Города не поступало. Ваши документы недействительны, ваша личность и ваше прошлое подвергнуты сомнению. Все, кем вы были и чем занимались – все это фикция, не подтверждённая ни одним документом.

– То есть как это? – я с удивлением посмотрел на старика. – Позвольте возразить…

– Вы ненужный человек, мистер Коул. Вы будете ликвидированы в ближайшее время.

С этими словами он поставил печать на папку, которую держал в руках, и передал ее подошедшей девушке.

– Но постойте, здесь нужно разобраться! – не унимался я.

– Мистер Коул, поверьте, комиссия тщательнейшим образом рассмотрела вашу ситуацию, – старик не спеша поднялся со своего места. – Вы можете быть свободны.

– Что? – я с надеждой посмотрел в его морщинистое лицо. – Как же мне быть? Куда идти?

– С этого момента вы никто, мистер Коул. Документы на вашу ликвидацию будут подготовлены в скором времени, вас уведомят и произведут соответствующую операцию.

После этих слов старик удалился. Девушка абсолютно молча смерила меня взглядом и удалилась вслед за своим начальником.

Я остался один в огромном, пустом, накуренном помещении.

Глава 2.

Выйдя на улицу, я растерялся. В какую сторону следует двигаться теперь? Чем заниматься? К кому обратиться за помощью? Мне было совершенно непонятно, как должен существовать никому ненужный человек.

Слова этого высохшего старика до сих пор эхом раздаются в моей голове, звучат как раскаты грома.

Ненужный человек. Никчемное, обреченное на вечные гонения создание. Почему именно мне уготована такая участь? Как скоро за мной явится палач и приведёт приказ о ликвидации в исполнение? Внутри меня зарождался страх, который креп все сильнее с каждой новой секундой.

Потом я побежал. Побежал, что есть силы. Несся прямо по улице, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Спотыкался, сталкивался с прохожими, но неустанно продолжал свой бег, как самый настоящий преступник, желающий спрятаться от преследователей. А разве меня кто-нибудь преследовал, подумаете вы? Конечно. Моим преследователем была Система, безжалостная и беспощадная. Она всюду, в каждом окне, в каждом лице, в дуновении ветра и блике солнечных лучей. Она в головах и умах любого гражданина, впиталась, как зараза, с самого детства и, укрепившись за все эти годы, стала самой жизнью.

Добежав до конца квартала, я прислонился к стене и жадными глотками принялся поглощать в себя пропитанный гарью воздух. Некоторые люди смотрели на меня с каким-то отвращением, боязнью, но по большей части с обыкновенным безразличием. Они просто шли по своим делам, совершенно не задумываясь о причине моего поведения.

Отдышавшись, я поправил костюм, шляпу и, заприметив кафе на другой стороне улицы, торопливыми шагами направился к нему.

В помещении играла легкая непринужденная музыка. Настенные часы показывали три часа дня. Обеденный перерыв у большей части рабочего класса уже давно закончился, поэтому за столиками никого не было.

Я прошел через весь зал и расположился в самом его конце. В кармане пиджака нашел отложенную на черный день заначку в виде двадцатидолларовой купюры. Через некоторое время ко мне подошла официантка.

– Что будете заказывать, сэр? – произнесла она, смерив меня надменным взглядом.

– Мне, пожалуйста, кофе и кусок яблочного пирога.

– У вас перерыв, сэр?

– Простите?

– У вас обеденный перерыв, сэр? Во время обеденного перерыва мы принимаем талоны, – она посмотрела на меня так, будто разговаривала с умалишенным, не понимающим очевидных вещей.

– Нет. Я совсем недавно в Городе. Еще не заступил на службу, – соврал я.

– Понятно. В таком случае заказ обойдется вам в пять долларов.

– Хорошо.

Официантка удалилась.

Я уставился в отдраенное до блеска окно и задумался.

Внезапно мне захотелось оказаться в другом месте, на другой планете, в другой вселенной. Оказаться там, вдали от всей этой суеты, от этих проблем и забот. Захотелось не быть мишенью, а быть, как и прежде, частью общества, его звеном, непосредственным участником событий. Почему-то от подобных мыслей на глазах выступили слезы, я зажмурился, пытаясь прогнать всю эту чушь из своей головы.

Система решила, что ты должен умереть. Система не может ошибаться. Ты часть Системы. За тебя все решили. Прекрати желать, прими то, что тебе уготовано. Смирись, как смирялся каждый день своей жизни. Теперь твое предназначение – это смерть. Ты будешь ликвидирован.

Потом мне принесли еду.

Пирог был свежим. От него исходил пар и легкий запах печеных яблок. Я пригубил обжигающий кофе, потом при помощи вилки отломил небольшой кусочек пирога и положил его себе в рот. Вкусно.

Сколько еще людей в целом мире в данную минуту находятся в точно таком же положении? Трудно представить. Возможно миллионы, а возможно единицы. Может быть, я вообще уникальный случай, настоящая ошибка, сбой, неугодный элемент, который и на свет-то появляться не должен был. Сейчас бы вспомнить лицо матери, лицо отца. Каждого ребенка отлучают от семьи в десять лет и отдают на воспитание в колледж. И следующие пятнадцать лет своей жизни ты обязан обучаться разного рода науке, получать квалификацию и узкую специальность. Тебя учат быть полезным, внушают, что без полученных знаний ты пустое место.

Что ж, удивительным остается тот факт, что, получив знания, я все равно стал никем.

Когда я прикончил пирог, ко мне за столик подсела девушка. Она закурила сигарету и тут же расплылась в баюкающей улыбке.

– Хочешь отдохнуть? – поинтересовалась гостья.

– Нет, спасибо.

– Всего десять долларов. Все будет на высшем уровне.

– Я не сомневаюсь, но все равно нет.

– Я тебе не нравлюсь? – она улыбнулась еще шире и выпустила изо рта клуб дыма.

– Нравишься, – я говорил правду.

– Тогда в чем причина?

– В том, что мне не хочется.

– Понятно. Торопишься на работу. – Она с досадой откинулась на спинку кресла. – А ведь я тоже, знаешь ли, работаю.

– Я понимаю.

– Черта с два! Вы вечно куда-то торопитесь, офисные крысы. А как же мы? Как же наш класс? Мы тоже часть Системы, как и вы. – Девушка была рассержена. В голосе чувствовалась обида. – Мы все существуем на взаимовыгодных условиях. У нас тоже есть обязанности, с нас тоже взимают налоги, но мы не можем зарабатывать так же легко, как и вы. Так почему бы вам, мистер пиджак, не заплатить мне сраные десять долларов, получить лучший минет в своей жизни и не свалить куда подальше?

– Потому, милочка, что у меня нет работы. Нет лишних денег. Мне нечем заплатить тебе за услугу.

– Раз у тебя нет работы, какого черта ты тут делаешь?

– Сижу. Ем пирог. Пью кофе и веду светскую беседу с тобой. – Я невероятно устал от всего происходящего и поэтому мне хотелось поскорее избавиться от незваной гостьи.

– Людей без работы положено ликвидировать. Где же твой конвоир? – она усмехнулась в знак того, что не верит моим словам.

– Он скоро за мной придет. В этот раз они не ошибутся.

Девушка затушила сигарету, после чего встала и удалилась прочь.

Я допил свой кофе, заплатил по счету и покинул кафе.

Небо над головой было окрашено в мутные краски. Облака походили на пыль, которая прилипла к не слишком чистому полотну и мозолила глаза. Улицы данного мегаполиса напоминали ходы в муравейнике, по которым взад и вперед снуют угрюмые жители. Эти высокие здания стеной стояли по обеим сторонам дороги, такие огромные и квадратные. И среди всего этого городского пейзажа идешь ты, такой мелкий, никем не замеченный, идешь в неизвестном тебе направлении, совершенно бесцельно. Можно даже сказать, что под ногами у тебя дорога, ведущая на эшафот, а ты собственноручно готовишься привести приказ в исполнение.

Еще на семь долларов я снял комнату в одном из дешевых отелей. У меня опять спросили про место моей работы, но и тут пришлось соврать. Видимо, каждому хочется знать, как можно больше о другом человеке. Комната была небольшой, но чистой и опрятной. Кровать, тумбочка, кресло, светильник, окно и красные занавески. Я снял пиджак, аккуратно повесил его на вешалку у входа и сел на край кровати. Царила гробовая тишина.

Прошелся по комнате, включил радиоприемник, стоявший в углу на маленьком столике. Заиграла музыка. Незнакомая мелодия, но очень красивая. Прилег на кровать, стал размышлять о смысле жизни, о том, что ждет меня там, за ее чертой. Меня пугала эта неизвестность, ведь, когда с самого рождения твои действия расписаны, а будущее предопределено, так тяжело смириться с мыслью о том, что какие-то вещи могут идти вразрез с твоими намерениями.

Под грузом подобных мыслей я уснул, перенесся в страну грез, в которой все было таким реальным и в тоже время таким непонятным.

Проснулся я глубокой ночью. В комнате царила тьма. Включил светильник, уселся на край кровати, потер руками заспанное лицо, после чего отправился в ванную комнату, умылся и вновь вернулся к кровати. Хотелось есть. Денег практически не осталось, но так ли они мне теперь необходимы? Во сне мне чудилось, будто бы я уже умер и помещен в какую-то непонятную капсулу, запечатанную и поставленную на полочку с пометкой «Ненужные вещи». Если задуматься, может быть, именно такой конец меня и ожидает? После казни мое тело, скорее всего, сожгут, чтобы окончательно избавиться от моего присутствия.

Подойдя к окну, я принялся наблюдать за Городом. Он спал. Машин практически не было, людей тоже, только тусклый свет неоновых вывесок и фонарных столбов. До утра оставалось еще много времени и его необходимо было чем-то занять.

Обычно в подобные моменты люди предаются воспоминаниям о прошлом, размышляют о планах на будущее и пытаются решить насущные проблемы, однако я пребывал в крайнем замешательстве. Прошлое выветрилось из моей головы, будто бы его никогда и не было. Будущее казалось теперь чем-то нереальным, совершенно чужим, ну а настоящее никак не умещалось в рамки какого-либо решения.

Внезапно меня охватила тоска. Какая-то грусть и обида, скорее даже озлобленность на всю эту Систему. Если она настолько идеальна, насколько нам ее рисуют изо дня в день, то почему же ошибки подобного рода вообще происходят? Почему нет шансов на пересмотр дела, на его коррекцию или обыкновенную замену места трудоустройства. Меня могли бы отправить обратно в колледж, обязали бы пройти дополнительные курсы по переподготовке или смене квалификации, после чего назначили бы новое рабочее место и направили бы туда. Но нет, увы, данная функция не предусмотрена. Система не может допустить ошибку, именно поэтому бракованные детали не возвращают на доработку, их утилизируют. Это так просто и в тоже время так глупо.

Однако нас с юных лет приучали любить и уважать Систему, что мы собственно и делали. Никто никогда не сомневался в будущем, оно всегда было наполнено известными событиями и заранее подготовленными расписаниями. Ну а теперь мне приходится сидеть здесь, в этой дешевой серой комнате и размышлять о том, что же делать дальше.

Часы пробили пять утра. Первые труженики уже выходят на работу. Стройными рядами спешат к автобусным остановкам или входам в недра метрополитена. Лица не выражают практически никаких эмоций, все сконцентрированы и наверняка просчитывают план действий на целый день. Я уперся лбом в стекло и попытался представить себя на месте рядового сотрудника фирмы, спешащего на работу рано утром.

Все началось бы с пробуждения еще до того, как будильник даст о себе знать. Умываюсь, опорожняю мочевой пузырь, выпиваю стакан воды, сажусь на край кровати и уныло пялюсь в окно. За ним просыпается город. Просыпаются люди, просыпаются животные, просыпаются все эти запахи, звуки, суета, занудство, озлобленность, лень и похоть. Все это начинает бурлить практически одновременно, будто бы кучу разных ингредиентов засунули в один большой котел и принялись варить из всего этого суп.

По утрам мне всегда будет грустно. Сам не знаю почему. Наверное, это как-то может быть связано с детством. Просыпаешься, умываешься, завтракаешь, собираешься в школу, и все это происходит под неосязаемой завесой грусти. Грустным идешь на занятия, грустным слушаешь учителя, грустным идешь в столовую. Вечером начинается стадия раздражительности, переходящая в усталость от всех вокруг. И так до бесконечности. Ты в замкнутом круге и тебе из него никогда не выбраться.

Смотрю на часы. Почти восемь утра. Пора выходить на работу. Надеваю свой костюм, стараюсь выглядеть опрятно (начальство это ценит), причесываюсь и покидаю квартиру. Закрываю дверь на ключ, потом иду по длинному пустому коридору к лифту. Прохожу мимо многих квартир, в каждой из них живут люди, строят свои маленькие миры и стараются поддерживать в них определенную атмосферу благополучия, счастья и любви. Вызываю лифт, жду пока он прибудет. Осматриваюсь по сторонам. Вокруг все та же обстановка, все те же стены, та же мигающая лампа, которую никак не могут починить, те же запахи утренних завтраков и свежего кофе.

Прибывает лифт, захожу в него, спускаюсь на первый этаж.

На улице свежо. Возможно, осень. Еще сумрачно, но машины и люди уже снуют в разные стороны, как обезумевшие муравьи. В руке у меня мой портфель с документами и зонтик. Его я взял на случай дождя, который, судя по всему, уже собирается обрушиться с неба на наши головы.

Направляюсь вдоль по улице, ловлю на себе сонные взгляды прохожих. Все вокруг одеты преимущественно в серые, черные цвета. Чуть позже добираюсь до нужной мне станции. Платформа полна людей. Кто-то читает газету, кто-то аккуратно сморкается в носовой платок, а кто-то зевает, забыв прикрыть свой рот. Я становлюсь рядом, сливаюсь с этими личностями, ведь я такой же человек, как и они. Вместе мы представляем из себя массу тел, которые похожи на опарышей в рыболовной банке. Движемся, копошимся, но знаем, чем все это закончится. Самых активных обычно первыми сажают на крючок и закидывают в воду, туда, где поглубже, и ждут, пока его никчемную тушку растерзают. Люди, к своему сожалению, ничем не отличаются от опарышей.

Поезд прибывает вовремя. Народ тут же пропихивается в вагоны, рассаживается по местам, кучкуется у входов, хватается руками за стены, стекла, поручни. Через некоторое время станет душно, тесно, невыносимо противно. Следующие сорок минут своей жизни я должен буду потеть и нервничать, стараясь совладать со своим раздражением.

За окнами проносится Город. Он бежит впереди состава, и ты никогда за ним не успеваешь. Только что проехали мимо здания, а впереди уже маячит новое. В подобной гонке ты обречен остаться в проигрыше.

Ждешь своей остановки, потом выходишь на перрон, вдыхаешь прохладный воздух полной грудью и быстрым шагом семенишь по направлению к месту работы. На протяжении всего этого времени ты ни с кем не разговариваешь, ты погружен в свои мысли, ты как будто бы не здесь, а где-то далеко. Но вот ты приходишь в контору, садишься за свой рабочий стол и понимаешь, что все это происходит с тобой, здесь и сейчас. Снова и снова.

Работа, она никуда не денется. Сколько ее ни делай, сколько ни старайся, сколько ни жертвуй обедами, общением с друзьями, сном – она все равно будет накапливаться. У нее нет конца и края, а ты всего-навсего обреченный пассажир, который пытается остановить поезд, несущийся в бездну. Но ты же знаешь, что любой труд вознаграждается. Вот поэтому сидишь, пыхтишь и размышляешь о вечере, когда на улице зажгутся фонари, рабочий день подойдет к концу, и ты угрюмой походкой отправишься домой. Самое страшное это то, что подобные вещи принято считать наградой.

Скорее всего, мой день был бы именно таким и, возможно, мне бы даже это понравилось, только вот теперь в моей жизни ничего не осталось, кроме этих мыслей, этой серой комнаты и унылого вида из окна.

Больше я не смог заснуть. Голод стал нестерпимым. Еще вчера мне казалось, что мой конец наступит весьма скоро, и угрюмые палачи придут за моей персоной уже сегодня, но теперь я мыслил иначе. Теперь создавалось впечатление, что вся эта заваруха продлится несколько дней. Унылых, полных самопоедания, печальных дней. Все это время я буду где-то скитаться, рассуждая о своей участи, попутно мечтая положить в рот хоть какую-то корку хлеба. Возможно, именно так существуют ненужные люди, подвергаясь страданиям и лишениям в любом жизненном аспекте.

Удивительно, но мое смирение постепенно перерастало в нежелание ждать. Хотелось поскорее закончить весь этот цирк. Они не имеют права так со мной обращаться.

Просидев в комнате еще какое-то время, я вышел в коридор и спустился по узкой лестнице на первый этаж, после чего направился прямиком к стойке регистрации с целью заполучить номер телефона отделения Трудовой Комиссии.

– Добрый день, чем могу помочь? – произнес служащий отеля, как только я поравнялся с его рабочим местом.

– Мне необходимо узнать номер телефона отделения Трудовой Комиссии.

– Боюсь, я не располагаю такой информацией, – он улыбнулся и пробежался глазами по моему помятому костюму.

– Послушайте, у меня срочное дело. Оно не терпит отлагательств. Мне очень нужно выяснить интересующий меня вопрос, – я был настойчив, но в глубине души понимал, что так просто нужный номер мне не заполучить.

– Очень жаль, сэр, но я по-прежнему не знаю, как вам помочь.

– У всех имеются подобные номера. Вы же как-то должны вызывать Трудового инспектора, в случае… – я осекся, понимая, что болтаю лишнее. – В случае каких-то проблем, связанных с рабочим персоналом.

– Совершенно верно, сэр. Но дело в том, что данными вопросами занимается отдел кадров, а я, как вы можете заметить, нахожусь в несколько другой должности, – он опять улыбнулся и рукой указал на бейджик, висящий у него на груди. – Я администратор отеля.

Я выдохнул, понимая, что необходимо держать себя в руках.

– Хорошо, тогда, может быть, вы свяжетесь с отделом кадров и запросите у них интересующий меня номер?

– Боюсь, это невозможно, сэр.

– Да почему, черт возьми! – я ударил кулаком по стойке регистрации.

– Сэр, прошу вас сохранять спокойствие, иначе мне придется вызвать охрану. – Он перестал улыбаться, превратившись в сурового, но сдержанного администратора. – Все дело в том, что я не могу беспокоить отдел кадров подобными вопросами. Мы стоим рангом ниже. Это они чаще всего беспокоят нас, выясняя ту или иную информацию о работниках отеля.

Бороться было бесполезно. Четкий регламент, четкие инструкции. Все действуют по одной и той же схеме. Я глубоко вздохнул и отошел в сторону.

Затем отправился в небольшой ресторанчик, расположенный на цокольном этаже отеля, заказал себе самое простое и дешевое блюдо, а также кофе без сахара. Денег оставалось в обрез, приходилось экономить. Разделавшись с едой, я поднялся к себе в номер и рухнул на кровать, стараясь забыться сном.

Глава 3.

Когда я проснулся, за окном был вечер. Несколько минут глаза привыкали к полумраку, разглядывая мелкие трещинки на потолке. Мне не хотелось вставать, что-то делать, о чем-то думать. В такие моменты ощущаешь себя переработанным материалом, туалетной бумагой, которую использовали и смысли в унитаз. Хотелось пожаловаться кому-нибудь на свою печальную участь, но вокруг не было ни души.

Поднявшись с кровати, я заметил очертания какого-то предмета, оставленного у двери. Включив свет, я удостоверился в том, что это не плод моего сонного разума. Плотный желтый конверт лежал на полу. Очевидно, его кто-то подсунул под дверь. Наклонившись, я взял его в руки. На оборотной стороне конверта находилось мое имя. Аккуратным движением я вскрыл его и вынул содержимое. Лист бумаги и несколько долларов. Ситуация становилась все интереснее.

Содержимое листа гласило:

«Мистеру Дику Коулу.

В связи с постановлением о ликвидации вас, как ненужного элемента общества, настоятельно рекомендуем явиться по указанному адресу не позднее завтрашнего дня, для прохождения процедуры утилизации.

С уважением, секретариат Трудовой Комиссии Департамента Города».

После прочтения послания я медленно опустился на кровать и уставился взглядом в одну точку. Вот и все, на этом история моего скитания завершилась. В груди рождался какой-то страх, волнение, по телу пробежал холодок, а на глазах выступили слезы. Похоже, это была та самая несправедливость, с которой в нашей продуманной жизни приходилось сталкиваться крайне редко. Мысли путались, а все мое нутро отказывалось повиноваться прочитанному.

Может быть, пуститься в бега? Залечь на дно, поселиться в самой вонючей и неприглядной сточной канаве и переждать? Они же не смогут искать меня вечно. Когда-нибудь обо мне забудут, и я смогу уехать домой.

Тут я осекся.

Дом. У меня его нет. Я не видел своих родных почти двадцать лет. Не помню, как они выглядят, как звучат их голоса, какого цвета волосы на их голове, не могу вспомнить запах и тепло их рук. У меня нет прошлого. Я не нужен никому вокруг. У меня нет работы, нет семьи, нет абсолютно никаких ценностей, ради которых стоило бы существовать. Наверное, Комиссия права. Скорее всего, я заслуживаю такой участи. Остается только смириться, взять себя в руки и оставить все сомнения.

Просидев в раздумьях еще некоторое время, я в конце концов оделся, поправил костюм, проверил наличие содержимого моего кейса, причесал волосы и покинул номер.

У администратора отела, который, как и прежде находился на своем рабочем месте и внушал образ человека, совершенно неподвластного желанию спать, я осведомился:

– Подскажите, как мне добраться вот по этому адресу?

Он внимательно изучил адрес, указанный на конверте, после чего задумался.

– Сэр, это загородная резиденция. Дорога туда отнимет у вас порядка двух часов, – он улыбнулся.

– Понятно. К сожалению, у меня нет выбора, я должен туда отправиться.

– Понимаю. Я могу распорядиться, чтобы вам подали такси.

Я удивленно посмотрел на него. В таком простеньком с виду отеле так обходительны с клиентами. Наверное, он старается выслужиться ради чаевых, но увы, с этим придется его огорчить.

Поблагодарив администратора за помощь, я вышел на улицу. Город еще спал. Фонари, что освещали тротуары, уныло отбрасывали тень. Ни единой души вокруг, все казалось таким печальным, далеким и совершенно чужим. Ночная прохлада продирала до костей. Поёжившись, я обнял самого себя, чтобы сохранить тепло, оставшееся в моем теле.

Вскоре подъехало такси. Желтая машина с шашечками. За рулем находился угрюмый мужчина средних лет, который явно был недоволен тем, что его побеспокоили в столь позднее время. Он смерил меня взглядом и кивнул в знак приветствия. Немного поразмыслив, я подошел к машине, открыл заднюю дверь и уселся на упругое кожаное сидение.

– Добрый вечер, – хрипло произнес водитель, наблюдая за мной через зеркало заднего вида. – Поместье Вуд-Хилл?

– Верно.

– Путь предстоит не близкий, – он нехотя протянул эти слова, словно надеялся, что я передумаю ехать, а потом добавил: – Это вам обойдется в двадцать долларов, сэр.

Я проверил содержимое конверта. Именно столько денег в нем и находилось. Надо же, все просчитали до мелочей. Двадцать долларов за билет в один конец.

– Хорошо, – ответил я.

Водитель недовольно вздохнул, после чего машина тронулась с места.

Прислонившись головой к стеклу, я стал наблюдать за городом. Длинные улицы, клумбы с цветами, множество ресторанов, офисных зданий, автобусных остановок. Все это создано людьми и для людей. Одни уходят, другие приходят им на смену и продолжают пользоваться теми же маршрутами и вещами, обдумывать те же мысли, принимать точно такие же решения.

Мегаполис возводился столетиями, эти тротуары топтали миллионы ног, спешащих по своим делам. Рабочий класс, всегда четко выполняющий возложенные на него обязанности, мечтающий о карьерном росте, угловом кабинете и зарплате с большим количеством нулей. Теперь это не моя жизнь, она ускользнула сквозь пальцы, подобно песку. Все эти годы оказались пустышкой, все мои стремления скомканы и выброшены в мусорное ведро. Если бы еще несколько дней назад кто-нибудь поведал мне историю о парне, который не пригодился Системе, я бы улыбнулся и, конечно же, не поверил бы в такой бред. Однако сейчас все это уже не вызывало во мне веселья.

Водитель включил радио. Заиграл джаз. Размеренные, баюкающие ритмы барабанов, хриплый бас и надрывное завывание трубы мгновенно перенесли меня в долину грез, в мир печали и скорби.

Мы ехали по пустым городским дорогам под аккомпанемент чарующей музыки, которая вырывала из подсознания какие-то потаенные мысли, заставляя обдумывать их заново. В тот момент мне казалось, что во всем огромном мире не существует никого, кроме меня, этого желтого автомобиля и этой мелодии, сводящей с ума.

Спустя некоторое время пейзаж за окном изменился. На смену высоким серым зданиям и бетонным мостовым пришли просторные зеленые луга, сады и деревянные заборы. Горизонт розовел, солнце неохотно поднималось вверх, его длинные теплые лучи резво поглощали все вокруг. Наступал новый день, мой последний день.

Опустив стекло, я вдохнул свежего воздуха. Странно, но почему-то напоследок захотелось сделать именно это. Все вокруг казалось таким неописуемо красивым, словно никогда прежде мне не доводилось лицезреть подобного. Это небо, деревья, луга и поля. Они существовали здесь раньше и останутся в далеком будущем, без меня, но на радость другим людям.

Автомобиль свернул с автострады на обочину. Далее путь продолжился по сельской дороге, которую по непонятным мне причинам не удосужились заасфальтировать.

Поместье Вуд-Хилл располагалось в нескольких километрах от шоссе. Еще издали я заприметил здание, представляющее собой особняк, построенный двумя веками ранее. Черепичная крыша, горгульи, украшающие фасад, узкие вытянутые окна и несколько статуй, окружавших здание подобно каменной страже.

Такси остановилось у входа.

– Мы прибыли, – сказал водитель.

Я протянул ему деньги, поблагодарил за прекрасно выполненную работу, после чего покинул транспортное средство.

Вокруг ни души. Ветер трепал листву на деревьях, флюгеры на крыше издавали противный скрип, и все вокруг говорило мне о том, что я здесь лишний. Странное ощущение. Даже явившись на собственную казнь, я чувствовал себя ненужным.

Подойдя к входной двери, я робко постучал в нее. Никакой реакции не последовало. Тем временем за моей спиной такси развернулось и торопливо покинуло территорию поместья. Я постучал еще раз. Спустя несколько минут дверь отворили. На пороге стоял невысокий худощавый мужчина лет шестидесяти. Он носил густые седые усы и черный фрак, а осанка была такой ровной, будто бы ему никогда в жизни не доводилось сгибать спину.

– Чем могу помочь, сэр? – произнес он.

– Доброе утро. Меня зовут Дик Коул. – Я растеряно переминался с ноги на ногу. – Меня направила сюда Трудовая Комиссия. Мне предписано принять участие в ликвидации себя самого.

– Ясно. – Он равнодушно посторонился, тем самым приглашая меня в дом. – Прошу, входите.

Я повиновался.

Очутившись в довольно просторном холле, стены которого были завешаны разного рода картинами, я слегка напрягся. Весьма наглядный шик данного поместья внушал непонятный мне страх, вызванный не столько целью моего визита сюда, сколько некоторой таинственностью антуража.

Захлопнув дверь, мужчина произнес:

– Прошу, следуйте за мной.

Наши шаги отражались эхом. Мне показалось, что в поместье кроме меня и этого странного господина нет больше никого.

Мы вошли в зал, в центре которого стоял стол. Стол был убран по всем правилам торжественного приема гостей. Белая скатерть, изысканные столовые приборы. Мужчина жестом пригласил меня присесть на самый крайний стул.

– Простите, а здесь еще кто-нибудь есть? – решился я задать вопрос.

– Конечно. Гости в скором времени спустятся сюда к завтраку. Не беспокойтесь.

– Подскажите, а с кем мне можно будет обсудить вопрос относительно моего прибытия?

– Хозяин поместья ответит на все интересующие вас вопросы. Прошу, дождитесь его. – Мужчина равнодушно осмотрел всю комнату, после чего удалился, оставив меня наедине с моими мыслями.

Иногда кажется, что все вокруг летит к чертям, рушатся судьбы людей, сменяются настрои общества, а ты, в тоже самое время, обеспокоен лишь своей участью и тем, что совершенно не понимаешь, как жить дальше. В тот момент япребывал именно в таком состоянии. Мне не хватало ясности, не хватало более-менее четкого представления о будущей жизни, о том, какими будут мои последние минуты, и что в этот момент на мне будет надето.

Я осмотрелся по сторонам. Выдохнул. Слегка расслабился. Не стану лукавить, но почему-то мне подумалось, что все внезапно может перемениться в лучшую сторону. Такое иногда случается, когда остаешься в тепле и уюте, в некотором предвкушении событий. Вообще человек не может жить без надежды, она всегда находится возле него, валяется под ногами, и ему приходится спотыкаться об этот жалкий комочек и верить в какие-то глупости.

Раздался легкий звон колокольчика. Распахнулись двери в другом конце зала, и в помещение постепенно стали входить люди. Они разговаривали между собой, улыбались и шутили, рассаживались по своим местам, изредка удостаивая меня взглядом.

Во главе стола оказался худощавый гладковыбритый мужчина лет пятидесяти. Волосы на висках покрывала легкая седина, а улыбка была такой широкой и приветливой, что казалась до невероятности фальшивой. Он подозвал к себе лакея и что-то прошептал ему на ухо. Тот удалился, и уже спустя минуту в зал начали заносить еду.

Я с жадностью наблюдал за всей этой процессией. В животе урчало, слюна бессовестно выделялась, и мне стало казаться, что со стороны я похож на бульдога, который сидит высунув язык и пачкает им все вокруг.

Голод – сильное чувство.

Апогеем всего этого парада блюд был вынос длинного подноса, накрытого крышкой. В нем было метра два, не меньше. Похоже, завтрак этих господ может плавно перетечь в обед.

Теперь расскажу немного о самих гостях. Их было человек двадцать. Мужчины и женщины. Все одеты в белые одежды, с вышивкой какого-то небольшого символа на груди. Среди них были люди как почтенного, так и более молодого возраста. Они общались друг с другом, будто бы старые друзья. Гул не умолкал ни на минуту. В глазах блестел огонек, какое-то подобие азарта и настоящего восторга от происходящего здесь.

Я сидел в стороне. Видимо, мой стул был приготовлен заранее, поскольку являлся единственным ненужным никому из присутствующих.

– Господа, выпьем за начало славного дня! – изрек наконец человек во главе стола, и все разом опрокинули рюмки чего-то красного себе в рот.

Мне хотелось присоединиться к этому пиру, но решиться на какое-либо действие я не мог. Приходилось ждать, пока на меня обратят внимание и предложат разделить завтрак вместе с ними.

Вообще я заметил, что в жизни часто приходится чего-то ждать. Ждать, пока тебя вызовет начальник, ждать своей очереди в банке, сидеть на автобусной остановке и дожидаться транспорта, ждать смерти или рождения. Просто ждать. Неважно чего. Большую часть времени мы проводим в режиме ожидания, дожидаясь нового дня или окончания нынешнего. Вот и мне приходилось ждать, осунувшись и уткнувшись глазами в пустую тарелку.

Лакеи разносили еду, разливали кофе и минеральную воду по кружкам и высоким сверкающим бокалам. Люди за столом пользовались дорогими приборами, вели себя аккуратно и сдержано, как и подобает этикету.

Скорее всего, здесь присутствовали представители самых высших слоев общества, такие богачи и управленцы крупными корпорациями, которые в качестве развлечений предпочитают проводить выходные дни в загородном поместье, купаясь в роскоши и услужливости. Они наверняка коллекционируют разного рода антиквариат, дорогие автомобили и прочие драгоценности. Именно таким казалось мне их существование.

Через некоторое время дело дошло до главного блюда. Два лакея аккуратным движением подняли крышку и по залу разнесся сладковатый аромат запечённого мяса. Вот только на месте теленка или же упитанного борова оказалось человеческое тело, во всяком случае угощение выглядело именно так. Гости впились в него жадным взглядом, их лица искажала неподдельная страсть и желание поскорее приступить к употреблению его в пищу. Я сидел вытаращив глаза. Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего подобного. Несколько минут я пытался сдержать рвотные позывы, а также нарастающее внутри меня волнение.

– Друзья! – вновь воскликнул глава стола. – Сегодня мы вкусим плоть этой великолепной девушки. Ее угасшая энергия подарит нам силы для новых свершений. Ее одержимость жизнью и неуемное желание придать своему существованию хоть какой-то смысл навсегда останутся в нашей памяти. За очередного ненужного человека!

Он вновь поднял бокал и осушил его до дна. Все гости последовали его примеру.

Затем лакеи стали отрезать от тела бедной запечённой девушки куски и раскладывать по тарелкам. Кому-то достался кусок руки, кому-то ноги. Они, подобно свиньям, перед которыми вывалили кучу помоев, принялись жадно разделываться с этим ужасным угощением. Я не мог больше выдержать ни минуты, хотелось вырваться на волю, хотелось просто спастись от моей очевидной кончины. Захотелось жить, как еще никогда до этого.

Что происходило со мной дальше, описать трудно. Возможно, духота и бесконечная череда отвратительных жующих человечину морд меня доконала, и я свалился в обморок.

Очнулся в маленькой спальне, лежа на кровати. Вокруг ни души. Часы на стене пробили полдень. Поднявшись и осмотревшись, я с досадой осознал свое безвыходное положение. Вспомнил гнусный пир, вспомнил выпотрошенное и изгрызенное тело несчастной девушки, представил себя на ее месте и пожалел в буквальном смысле обо всем, что происходило со мной за последние дни.

Глава 4.

Спустя некоторое время в комнату вошел лакей. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, после чего вручил мне комплект вещей черного цвета и попросил переодеться.

Вещи оказались впору. Рубашка и брюки. Я старался не думать о чем-то плохом, молча подчинялся всем указаниям и поспешно сменил облачение. Мою одежду мужчина аккуратно сложил в заранее подготовленную холщовую сумку и забрал с собой. Скорее всего, ее я больше не увижу. После этого он тихим голосом пригласил меня проследовать за ним.

Мы шли по коридору, потом поднимались по лестнице на второй этаж и в конце концов оказались в просторном зале, вдоль стен которого располагались стеллажи с книгами и гипсовыми бюстами разных людей. Помимо этого, в помещении находились еще несколько кресел, в которых сидели люди. Взгляды их сконцентрировались на моей скромной персоне, а на губах играла еле заметная ухмылка. Скорее всего, они были из той свиты, завтракавшей человечиной, во всяком случае, мне так показалось. Худощавый мужчина с гладковыбритым лицом поблагодарил лакея за помощь и отпустил. Я остался стоять посреди зала, как экспонат, который рассматривали со всех сторон алчные покупатели.

– Мы рады приветствовать вас, мистер Коул, – сказал хозяин дома. – Меня зовут Эдгар Вуд-Хилл, а эти достойные господа – мои гости.

Он слабым жестом руки указал на сидящих в разных частях зала людей.

– Я так понимаю, вы прибыли сюда по решению Трудовой Комиссии.

– Верно, – ответил я.

– Прекрасно. Боюсь, общение наше будет недолгим. Завтра на рассвете запланирована ваша казнь. Мы подготовили ее в соответствии с требованиями Комиссии. Нам известно, что вы человек вольнодумный, пренебрегающий законами и почитаниями всеми любимой Системы. Со своей стороны, хочу выразить соболезнования вашей участи, это настоящая трагедия, оказаться ненужным обществу человеком.

Внезапно мне захотелось провалится сквозь землю, испариться из комнаты и избежать этого позорного любования собой. Скорее всего, эти мерзкие свиньи мысленно расчленяют меня на куски и воображают, с каким соусом будут лакомиться моей поджаренной плотью. Находясь там, я ощущал себя обыкновенной дичью, которую готовят на убой.

– Сэр, мне бы хотелось узнать, можно ли каким-либо образом избежать смерти? – поинтересовался я, стараясь сдержать волнение в голосе.

– Хм, мне кажется, это неуместный вопрос. – Мужчина скрестил руки на груди. – Все предопределено заранее. Кроме того, не хотите же вы сказать, что все эти уважаемые члены общества собрались здесь понапрасну? Прошу заметить, что мы тратим свое время на устранение ошибки вроде вас. Поверьте, это не доставляет нам ни малейшего удовольствия.

– Но позвольте, – не унимался я. – Мне кажется, что данную оплошность можно исправить гораздо более гуманным способом.

– Я не думаю, что вам следует волновать свой разум такой ерундой. Все мы там, где должны быть. Кто-то в качестве охотника, а кто-то в качестве жертвы. Вы же не станете упрекать льва в том, что он стремится убить антилопу. Они оба знают правила игры и живут в соответствии с ними. – Он улыбнулся и продолжил: – Ну что же, знакомство состоялось. Благодарю за оказанную любезность предстать перед нами. Боюсь, на этом нам пора проститься. Мои слуги помогут вам подготовиться к церемонии. Всего доброго.

Потом ко мне подошел лакей и попросил проследовать за ним.

Меня отвели в другую комнату, посадили за небольшой стол и угостили обедом. Запеченная курица с овощами получилась весьма вкусной и нежной. Во время трапезы мне предложили вино. Я предпочел не отказываться и выпил сразу три бокала. Голова слегка закружилась, по телу разлилось тепло и на душе стало немного спокойнее.

Через некоторое время меня вывели на прогулку. Задний двор поместья пребывал в ухоженном виде. Деревья, кусты и газон аккуратно подстрижены, в небольшом прудике плавали рыбы с выпученными глазами, а слегка в стороне я заметил двух собак, гонявшихся друг за другом.

Здесь меня оставили одного. Никто не сомневался в том, что мне и в голову не придет сбегать. По правде говоря, я и сам не планировал ничего подобного. Даже не знаю, что мною двигало. Возможно лень, возможно любопытство, а возможно обыкновенное смирение. Так или иначе, сидя на лавочке, расположенной вблизи пруда, я просто наслаждался последними часами своей жизни, разглядывая обитателей водоема сквозь чистую водную гладь.

Ближе к вечеру меня расположили в скромной комнате с одним единственным окном. Тусклая лампа освещала помещение, отбрасывая причудливые тени предметов на стены. Я умылся холодной водой и лег на кровать прямо в одежде.

В таком странном сонливом состоянии мне совершенно не хотелось раздумывать о смерти. Не хотелось нервничать, биться в панике и умолять сохранить мне жизнь. Правда, вынужден признать, что я убеждал себя в том, что расправа должна произойти быстро и безболезненно. Однако от этих надменных господ ждать можно было всякой агрессии и свирепости.

Перевернувшись на бок, я стал наблюдать за тем, как медленно покачивается тень от занавесок. Постепенно мои глаза наливались свинцом, тело становилось ватным, и я погрузился в страну грез и бесконечных скитаний.

Очнулся на полу. Рядом со мной лежало тело. Оно было накрыто саваном. Сквозь пелену непонятного, вязкого небытия мне казалось, что все вокруг как-то чересчур реально. По спине пробежал холодок.

– Ты меня слышишь? – поинтересовался я.

Ответа не последовало.

– Кто ты?

Саван не издал ни звука.

– Почему ты здесь оказался?

Однако этот жуткий гость совершенно не желал отвечать на мои вопросы. Внезапно мне подумалось: что было бы ужаснее – увидеть лицо, скрывающееся под этим покрывалом, или же услышать голос мертвеца, который уже никогда более не должен был прозвучать. Однако любопытство распирало меня изнутри. Как странно, что некоторых вещей можно хотеть и не хотеть с одинаковым рвением.

Я просто лежал и старался отрешиться от всего происходящего здесь.

Поднял взгляд к потолку. Только белая пелена и ничего более.

Пол был холодным и скрипучим. Вокруг царила крайне неуютная атмосфера мрака и всепоглощающего отчаяния.

– Знаешь, они скоро придут за тобой, – произнес чей-то женский голос.

Я поднялся на ноги и осмотрелся. Комната была пуста. Задернуты шторы, потушен свет. На мне был все тот же черный костюм и до блеска натертые туфли.

– Могу я выйти на улицу? – поинтересовался я у пустоты.

– Нет. Ты же знаешь правила.

– Да, точно. Правила. Но мне уже надоело тут торчать. Чего-то ждать. Видеть эти проклятые сны. Они сильно выматывают, знаешь ли.

– Скоро все кончится. Успокойся, – голос звучал тихо и умиротворенно.

– Какой смысл во всем этом действии?

– Смысл в том, чтобы ты подготовился эмоционально.

Я вздохнул.

– Сейчас ночь или день? – спросил я, усаживаясь на кровать.

– Это не имеет значения.

– Скажи, прошу.

– Нет.

– Хочу знать: почему я? Почему сейчас?

– Пришло твое время. Мы все там будем.

– Значит я просто должен смириться?

– Именно так, – голос источал баюкающее добро. – Постепенно сотрутся воспоминания, лица, имена. Ты забудешь себя самого и все вокруг превратится в пустоту. Ничего больше не будет иметь смысла, кроме одного – шага в неизвестность. Знаешь, говорят, там живется лучше, чем здесь.

Под моими ногами все еще лежало тело, покрытое белой тканью. Я старался не обращать на него внимания, прекрасно понимая, что это не оно разговаривает со мной. Абсурдность всей ситуации пугала меня уже чуть меньше. Собравшись с силами, я сделал шаг и, споткнувшись, повалился на труп. Саван сполз с лица покойника, и моему взору предстала ужасная картина. Усопший был до невероятности похож на меня, только бледный, практически бескровный кусок мяса.

В изумлении от увиденного, я отпрянул от тела и пополз на животе к двери. Какие-то странные пожелтевшие газеты висели на стенах. Я тщетно пытался срывать их руками. С них на меня смотрели странные лица, множество записей на непонятном мне языке. Куча ненужной информации лилась отовсюду. Впереди маячил листок, с нацарапанным словом «привыкай».

Перевернувшись на спину, я заметил стоящую надо мной фигуру человека. Я схватился за ее ноги, и слезы брызнули из глаз. Как жалкий щенок, я тыкался носом в ее колени и умолял, сам не знаю, о чем. Вокруг было слишком тихо. Я ничего не слышал, кроме собственных причитаний. Страх сковал мое тело. Отпустив ноги, я отполз назад, забился в самый дальний угол и, закрыв глаза, попытался успокоиться. Но ничего не получалось.

– Так, ваш костюм следует почистить. Он какой-то мятый.

Я вновь открыл глаза и посмотрел в сторону. Там стоял какой-то мужчина и с равнодушным лицом ожидал, пока я обращу на него внимание.

– Церемония начнется уже скоро, вам следует привести себя в порядок, сэр.

– Кто вы? – прохрипел я.

– Не важно. Сейчас сюда доставят гроб. Вам следует подготовиться.

Потом пришли другие люди. Неторопливо, правда с каким-то кряхтением, они внесли в комнату гроб и поставили его на два стула.

– Распишитесь здесь, – сказал мне один из мужчин.

– Я займусь этим, – ответил первый незнакомец и расписался в каком-то бланке. Потом он добавил: – У вас какой-то кислый вид. Выглядите неважно. Вам стоит побриться и принять душ.

– Вы так думаете?

– Да. И надеюсь, вы поспеете в срок.

– Постараюсь.

Он взял стул, поставил его напротив меня и присел.

– Сэр, вы должны понимать, что все это очень серьезно.

– Да, я понимаю.

– Приведите себя в порядок и проходите вон в ту комнату, – он указал мне на дверь.

– Что там будет?

– Не знаю, сэр. Вот и увидите.

– Я не хочу уходить.

– Боюсь, это не обсуждается.

– Но ведь я часть.

– Простите?

– Я часть всего. Как и все люди вокруг. Все мы одно целое. Все мы и есть жизнь. Если я существую, значит это не просто так, значит моя жизнь не лишена смысла, и она обязательно найдет себе применение. – Потом я поднялся на ноги и выдохнул. – Передай там всем, что я с этим не согласен. Я не могу вот так просто закончить свои дни. Мне не хватает ясности, не хватает понимания всей картины в целом. Я глубоко убежден, что из сложившейся ситуации можно найти иной выход.

– Не знаю, сэр, скорее всего уже поздно сопротивляться. – Мужчина вздохнул и подойдя ко мне вплотную произнес: – Они отнимут у тебя все, так это и задумано. Они лишат тебя того, что сами же тебе когда-то подарили. Они заставляли тебя страдать и будут продолжать делать с тобой то же самое и дальше. Лишать, лишать и еще раз лишать. Все уходит. Замкнутый круг, понимаешь?

Он как-то странно посмотрел на меня, словно старался в чем-то убедить. Потом добавил:

– Ты смирился?

– Наверное.

– Трудно, да?

– Да.

Потом я отправился в другую комнату. Увидел людей, они все были одеты в черные мантии, а их лица скрывали белые маски. Все они пришли сюда, чтобы посмотреть на мое уничтожение.

– Поджигай! – раздается чей-то крик.

Языки пламени поглощают собой мое тело. Я чувствую жар, чувствую боль и понимаю, что вырваться из этого ада уже не получится. Фигуры в черном окружают меня, они готовы пронзить мою плоть своими острыми и длинными копьями. Пусть так, пусть случится то, что должно произойти. Я готов, я смирился. Мне уже все равно.

Проснулся в холодном поту. Рубашка прилипла к телу, а сердце бешено колотилось в груди. Это был кошмар. Обыкновенный ночной кошмар, в котором я умирал под пристальным взглядом моих палачей. Сюрреалистический бред, галлюцинация, о которой хотелось моментально забыть.

За окном уже светало. Слабые солнечные лучи скромно протискивались сквозь тонкие занавески. Они вторгались в мою обитель, словно хотели поприветствовать идущего на смерть в последний раз.

Поднялся с кровати, сходил в уборную и умыл лицо прохладной водой. Пелена сна стала постепенно выветриваться из головы. Проснулось волнение, задрожали колени, и по спине побежали мурашки. Интересно, много ли нужно времени человеку, чтобы окончательно смириться со своей участью и перестать искать хоть какое-то спасение.

Через некоторое время я услышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. Дверь открылась, в комнату вошел лакей.

– Доброе утро, – произнес он, протягивая мне черное пальто.

– Что это?

– На улице прохладно. В этом вам будет теплее.

Я нерешительно принял дар.

– Вам следует спуститься вниз. Господа уже ожидают вас. – Мужчина улыбнулся и жестом пригласил меня проследовать за ним.

Я нехотя поднялся с кровати, напялил на себя пальто, надел ботинки и стал завязывать шнурки. Потом мы покинули комнату. Прошли по коридору, спустились на первый этаж, затем вышли на улицу. Постепенно мной овладевало бессилие, но вместе с тем до жути хотелось вырваться из этой западни.

На заднем дворе поместья меня ожидала компания людей, одетых в свои белоснежные костюмы. С каменными лицами они встречали мою скромную персону. Указали на место, я ватной походкой занял полагающуюся мне позицию. Какой-то мужчина зачитал приговор. Его слова старательно уносил ветер, поэтому большую часть я так и не смог разобрать. Все вокруг напоминало четко отрепетированный сектантский ритуал, где обезумевшая толпа готовится принести в жертву невинного человека.

В тот момент я не чувствовал ничего, даже страха. Просто стоял и прокучивал в голове возможные варианты побега, способы договориться и тому подобное, но все это меркло перед суровой реальностью. Любое сопротивление казалось мне бессмысленным и глупым. В этом мире каждый твой шаг предопределен заранее.

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как один человек сменился другим. Хозяин поместья держал в руке оружие, скорее всего, это был арбалет. Он направил его в мою сторону. Блеснул наконечник стрелы. Нас разделяли несколько метров. Позади находился пруд с причудливыми рыбами. На утреннем небе усердно собирались тучи. Моросил мелкий, холодный дождь. Капли стекали по моему лицу, но я их не замечал. Время замерло.

Раздался какой-то звук, и через секунду мое тело захлестнула волна боли. Она проникла в меня стремительно и слишком внезапно. В глазах померкло, ноги подкосились. Стрела пронзила живот с такой силой, что я невольно попятился назад. Мир начал вращаться. Я упал в пруд, все еще не в силах поверить в случившееся. Вода окрасилась в алый цвет.

Потом не было ничего. Я умер.

Глава 5.

Что такое пустота? Это абсолютная единица. Она поглощает все пространство целиком, проникает в каждую клеточку любого живого организма. Мы не видим, но ощущаем ее. В своих снах, в своих действиях, в моментах пробуждения, в моментах радости и внутри себя самих. Пустота – наш верный спутник. Наш союзник. Ее не стоит бояться, ее следует принять и полюбить.

Мой разум короткими рывками вырывался из пучины липкого мрака. Шаг за шагом. Колодец моей пустоты был переполнен до краев, а я барахтался на самом дне его и всеми силами старался не наглотаться тухлой воды. В тот момент я переживал рождение заново.

Невероятных усилий мне стоило открыть глаза. Боль от тусклого света резала зрачки. Зажмурился, отвернулся. Холод пронзал мое тело, просыпалась дрожь.

Постепенно приходя в себя, я заметил, что нахожусь в какой-то маленькой комнатке, похожей на кладовку. Вдоль кирпичных стен стояли стеллажи с разного рода продуктами. С потолка свисали крюки, на которых болтались туши животных. Пол был покрыт тонким слоем инея, который хрустел при каждом моем движении. Судя по всему, я очнулся в морозильной камере.

Осмотрев себя, я понял, что на мне не было одежды. Рана в области живота выглядела отвратительно, но не кровоточила. Холод сдерживал процесс распада тканей. Я попытался встать, но ноги не слушались. Сколько времени прошло с момента моей казни? Скорее всего, несколько часов. Удивительно, что я не умер от холода. Эти нелюди расправились со мной каким-то варварским способом и приволокли сюда, как жалкого ягненка, забитого поваром специально для банкета.

Они готовились употребить меня в пищу.

В этом безумном мире каких только странностей не увидишь. Верхушка общества, элита, которая чтит и уважает придуманные непонятно какой структурой законы, с жадным остервенением стремится поскорее исполнить этот кровавый ритуал. Умертвить никчемного человека, забрать последнее, что у него осталось – его жизнь, а после бессовестно сожрать запеченную плоть своей жертвы, чтобы окончательно разделаться с ним, показать свое могущество и превосходство над низшим существом.

Таким существом был и я. Позволяющим вытирать о себя ноги. Беспрекословно повинующимся любым требованиям Системы. Боящимся выразить свое мнение. Слепо верующим в завтрашний день. Идущим навстречу мчащемуся поезду, верующим в то, что за меня продумали всю мою жизнь. И таких людей миллионы. Они бредут к своей выдуманной мечте, не подозревая о том, что эту мечту им навязали. Жизнь в железной клетке, мнимое ощущение свободы. Это все, чем обладают граждане нашего общества. С этим они живут и с этим они умирают.

За дверью послышались чьи-то шаги. Я кое-как поднялся на ноги. Прижимая одной рукой рану, другой опираясь на холодную стену подвала, шаркающей походкой попятился в дальний угол комнаты. Нужно было найти какое-то оружие. Быть жертвой мне уже надоело, теперь следует бороться за свою свободу.

Входная дверь открылась со скрипом. В помещение проник невысокий, крепкого телосложения мужчина. В руке он держал длинный нож для резки мяса. Осмотрев комнату, мужчина замер, явно озадаченный тем, что меня не было на месте.

Действовать нужно было немедленно. Толкнув в сторону громилы увесистую говяжью тушу, подвешенную на крюк, я рассчитывал сбить его с ног. Однако мои предположения не оправдались. Туша врезалась в непрошенного гостя, заставив его выронить нож и слегка пошатнуться. После чего, собрав все силы, я ринулся в бой.

Навалившись на мясника, я заставил его податься назад и в конце концов оступиться. Пользуясь его все еще не прошедшей растерянностью, я подобрал нож и принялся наносить им резкие удары по своему противнику. Крики и брызги теплой крови не помешали мне завершить начатое. Тело убиенного мясника обмякло, изо рта вырвался последний хриплый стон, после чего все кончилось.

Я в бессилии осмотрелся по сторонам и понял, что кроме нас двоих в этом погребе больше никого не было. Путь к спасению был свободен.

Стараясь не потерять равновесие, я устало побрел прочь. Прижимая окровавленное оружие к ране, я думал лишь о том, как бы не потерять сознание. Признаюсь честно, сражение далось мне нелегко, силы практически иссякли, однако отчаянная решительность бурлила в груди.

Поднявшись по лестнице, я очутился на небольшой кухне. Белый кафельный пол и стены, множество посуды и другой кухонной утвари с каким-то творческим беспорядком были расставлены по полкам и столам. На одной из плит находился большой чан, в котором что-то варилось. Запах сводил меня с ума. Мгновенно проснулся голод и жажда, заурчало в животе, а вместе с этим появилась и тошнота. Увидев початую бутылку красного вина, я жадно присосался к горлышку. Сделал несколько глубоких глотков, после чего меня вытошнило красной жидкостью.

Потом я услышал чьи-то шаги. Через мгновение в помещение вошел худощавый мужчина, лакей, который желал знать, когда будут готовы угощения для гостей. Увидев меня, голого и окровавленного, он застыл в нерешительности. Так мы и стояли друг напротив друга. Нас разделяли пара метров, и при желании он мог бы с легкостью удрать, но почему-то этого не произошло.

– Вы? – он удивленно смерил меня взглядом. – Но как?

– Не важно. – Я стоял облокотившись на стол, рана вновь кровоточила, и кровь тонкой струйкой стекала по ноге на пол.

– Повар цел?

– Нет.

– Что ж, – произнес он задумчиво. – Сэр, мне очень жаль, но я вынужден доложить об этом инциденте.

– Я просто хочу выбраться отсюда и ничего более.

– Понимаю. Однако казнь не состоялась. Господа желали бы это узнать.

– Стараешься выслужиться перед ними? – я медленно продвигался вдоль стола. – Ради чего? Думаешь, им есть до тебя какое-то дело?

– Я думаю о своей работе, о своем долге. Мы те, кто мы есть, сэр. Мы обязаны выполнять возложенные на нас задачи в полном объеме.

Он заметил мои жалкие шаги и резко развернулся, чтобы уйти. Мне стоило огромных усилий сделать рывок, чтобы схватить беглеца, но он оказался неудачным. Повалившись на пол, я лишь умудрился распороть ножом ножную икру своему собеседнику, после чего тот схватился руками за рану и истошно завопил. Затем я подполз к нему ближе и резким движением вонзил нож в левый бок. Последовала следующая волна душераздирающих воплей. Оттолкнув меня рукой, лакей повалился на пол и попытался вытащить смертоносное оружие из себя. В тот момент мне хотелось придушить это вопящее существо голыми руками, только вот сил подняться у меня уже не было.

Так мы и лежали, в лужах собственной крови. Она растекалась по белоснежному полу, превращая все пространство вокруг в настоящий хаос.

Я подумал, что на этом все и должно закончиться. С минуты на минуту сюда ворвется еще кто-нибудь, разрядит в мое тело целый магазин патронов, после чего утихомирит лакея и займется генеральной уборкой всего этого бардака. Наверное, мне бы хотелось именно такого завершения, но увы, весь этот шум не привлек абсолютно ничьего внимания.

Отдышавшись, поднакопив сил, я кое-как поднялся на ноги. Лакей к тому времени уже скончался. На его лице застыл ужас, а на губах все еще надувались и лопались кровавые пузыри. Бедняга, он до последнего мгновения верил в силу Системы, которая при всей своей продуманности явно не предусмотрела такой исход его жизни.

Выйдя из кухни, я оказался в коридоре, путь по которому расходился в разные стороны. Опираясь при движении всем телом на стены, я оставлял после себя длинную искривленную кроваво-багровую полосу.

Меня уже мало что волновало. Перед глазами висела бледная пелена, в ушах стоял какой-то гул, заглушающий большинство звуков, а тело пробивала мелкая дрожь. Наверное, лучше было умереть, не приходя в сознание, еще там, в парке, но почему-то этого не произошло. Удивительно, насколько часто может меняться настрой человека. Решительность с лёгкостью переходит в стадию трусости, а желание жить колеблется в зависимости от ситуации, в которой ты оказываешься.

Иногда ты думаешь, что готов бороться и идти до конца, но через пару минут спотыкаешься и понимаешь, что лучше было сдаться раньше, избавив себя от дальнейших проблем.

Свернув за угол, я очутился в гостиной. Здесь играла музыка, воздух был пропитан клубами едкого табачного дыма, а в креслах восседали улыбчивые господа, фривольно общающиеся друг с другом на разные темы.

Втиснув свое несчастное измученное тело в эту атмосферу веселья, я мгновенно оказался в эпицентре внимания. Десятки глаз впились в меня взглядом, а на лицах появились признаки испуга и удивления.

– Мистер Коул? – промямлил господин Вуд-Хилл. – Вы все-таки выжили?

Я не раздумывая кинулся и повалил негодяя на пол, после чего вгрызся зубами в его худощавую глотку. Он захрипел, тщетно пытаясь спастись, но я обезумел от злости. Мною двигала животная жажда убийств. Теперь я был хищником, а он моей добычей. Я беспощадно рвал тонкую плоть, превращая жилы в ошметки.

Когда мою челюсть свела болезненная судорога, я отпрянул в сторону. Мистер Вуд-Хилл хрипел и стонал, зажимая трясущимися руками ужасную рану на своем горле. Все остальные господа, ошеломленные от увиденного, замерли на месте, боясь даже пошевелиться.

Я принялся выплевывать сгустки чужой крови и остатки сырого мяса из своего рта. Волна ярости постепенно улетучилась. Сердце стало биться ровнее.

– Вы просто чудовище, – наконец выдавила из себя одна из женщин. – Вы самый настоящий монстр!

– Однако вы оправдали наши ожидания, – подхватил мужчина и залпом осушил бокал вина.

– Безусловно, безупречная демонстрация силы Системы, – выкрикнул другой мужчина, и все вокруг принялись аплодировать.

Этот кровавый спектакль пришёлся им по душе. Они стоя одаривали меня овациями, хвалили за мою решительность и высокую результативность действий. Я беспомощно лежал на полу и не мог поверить своим ушам. Эти безжалостные люди благодарят меня за отлично проделанную работу.

Бородатый господин склонился над телом хозяина поместья. Он шарил по карманам все еще дрыгающегося Вуд-Хилла в поисках какой-то вещи. Наконец обнаружив ее, он улыбнулся и помахал перед лицом умирающего товарища каким-то конвертом.

– Очень жаль, старина, что все так вышло. – Мужчина неловко улыбнулся. – Но мы все рисковали здесь одинаково.

Потом он подошел ко мне.

– Поздравляю. Вы доказали свою полезность обществу.

Он аккуратно положил белый конверт мне на грудь.

– Это ваш документ о помиловании. Вы будете восстановлены в социуме, как достойный гражданин. После лечения вас направят в центр переподготовки кадров. Там вы получите новую квалификацию и новое место трудоустройства. – Он улыбнулся, протягивая мне стакан с виски. – У вас появился второй шанс, мистер Коул. Немногие его получают. Поздравляю.

Меня подняли на ноги внезапно появившиеся лакеи. Они усадили мое голое и окровавленное тело в кресло и укрыли пледом.

– Но почему? – прохрипел я.

– Потому что Система могущественна. Она любит, и она же карает. Одних она ставит на ступень выше, других ниже. Кого-то втаптывает в грязь, кому-то удается из этой грязи вырваться. Но все, абсолютно все, живут по строго продуманному плану. – Мужчина стоял напротив меня и декламировал свою речь с улыбкой на лице. – Жертвы, они всегда были, есть и будут. Для того, чтобы поддерживать на плаву одну ячейку общества, следует отправлять на убой другую. Что собственно и произошло с вами. А иначе, для чего еще нужны были бы карательные структуры? Поймите, без людей, которых нужно наказывать за профнепригодность, наше существование, – он обвел руками всех людей, находящихся вокруг, – было бы под угрозой.

– Но неужели такие жесткие меры все же необходимы? – пытался понять я. – Зачем нужно уничтожать личность с самых ранних годов жизни? Для чего нужно взращивать очередного индивида, лишать его возможности выбирать свой путь самостоятельно, а потом столь безжалостно расправляться с ним, вплоть до поедания, всего лишь потому, что в Систему вкралась ошибка?

– Тут вы не правы. Система не ошибается. Система создает ту деталь общества, которую считает нужной создать. Вас изначально задумали как неугодный обществу элемент. Вам были предложены условия, в которых вы изначально запутались, выбирая между семьей и карьерой. Между развлечениями и кропотливым трудом. Многие, поймите, многие живут с совершенно другими установками. Они помнят, кто были их родные, понимают, зачем и для чего они находятся здесь и выполняют ту или иную работу, а вот вы – вы сломанный механизм. Вы создавались с целью уничтожения.

– То есть вы хотите сказать, что вся моя жизнь – это не что иное, как путь к разрушению?

– Ну, по сути, все мы живем для того, чтобы умереть, но да, конкретно в вашем случае все было продуманно заранее. – Бородатый мужчина достал из кармана сигареты и закурил. – Все ваши мысли и все ваши действия – это плод долгой и усердной работы специалистов Системы. Однако в одном вы все-таки отличаетесь от среднестатистического ненужного человека. – Он задумчиво потупил взгляд. – Вы занимались самокопанием. Вы пытались ставить под сомнение всю концепцию Системы. Именно по этой причине вы находитесь здесь в качестве победителя, а не зажаренного на вертеле побежденного. Вы так сильно запудрили себе мозги в бесконечных рассуждениях о смысле бытия, что в какой-то момент отвлеклись от четко сформулированной задачи и попытались исправить ее.

– Но что это означает?

– Боюсь, это означает, что вы являетесь еще более ненужным обществу человеком. Человеком, который способен загнать самого себя в угол, даже если ему укажут на открытую дверь. Вы должны были стать пищей для нашей карательной системы, но вам удалось изменить ход игры, оттянув свой смертный приговор.

Я закашлялся, выплевывая на ковер капли крови. Хозяин поместья давно уже перестал подавать признаки жизни. Его скрюченное тело бездыханно покоилось в метре от меня. Остальные люди сидели молча на своих местах, распивая алкогольные напитки и покуривая дорогие сигареты. Они все еще смотрели в мою сторону и видели во мне жертву, которой дали передохнуть, и теперь готовы запустить второй раунд.

Всех нас с рождения учат, что жизнь непредсказуема и разнообразна, однако именно мы почему-то должны следовать по пути, который для нас кто-то обозначил. Спотыкаться о те же камни, что и многие до нас, сталкиваться с теми же самыми проблемами, которые возникали у миллионов других индивидов. Нет, мы не можем стать, кем захотим просто потому, что стать кем-то особенным противоречит законам Системы. Это замкнутый круг. Ты был рожден, чтобы умереть, неважно, как, и неважно, где. Тебя долгие годы склеивали из кусочков других людей, что в конце концов привело тебя в западню, и если ты сомневаешься, следовательно, ты не знаешь, как нужно жить. Именно отсюда, с этого момента, тебя принято считать ненужным человеком.

Я сидел в обитом дорогой тканью кресле и размышлял о том, каким будет мое дальнейшее существование. Смогу ли я вновь вытянуть счастливый билет, найти свое место в жизни, получить хорошую должность, стать полезной ячейкой общества. На все эти вопросы я не знал ответа, передо мной вновь зияла неизвестность. В заляпанном кровью конверте, что лежал у меня на коленях, находился план всей моей будущей жизни, но я не мог поверить в его существование, не мог слепо довериться прагматичной Системе. Один раз такое уже произошло, и всю эту кровавую карусель мне бы не хотелось переживать заново.

Дрожащими и обессилевшими руками я с трудом надорвал упаковку и развернул лист бумаги, покоящийся внутри. Там было написано всего два слова: «Ненужный человек». Мой рот скривился в усталой улыбке, ведь я понял, что из порочного круга невозможно вырваться. Все мы живем в соответствии с уготованным нам планом действий. Я не должен был вскрывать конверт и читать это послание. Таким образом во мне зародилась бы надежда на лучший исход, ведь слаще уничтожать тех, кто пытается верить в лучшее. Однако дух противоречия вновь одержал победу.

Бесконечное множество раз мы будем делать неправильный выбор, потому что правильного выбора не существует.

Подняв глаза вверх, я увидел только дуло револьвера, направленное в мою сторону.

Раздался выстрел, но было уже не больно.

Потом не было ничего.

Я умер.

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.