Порог [Анастасия Муравьева] (fb2) читать постранично

Анастасия Муравьева Порог

Старшие девочки пугали Марину – это был страшный дом. Заброшенный, с гнилым крыльцом и провалами окон. Разбитые стекла ощерились зубьями. На калитке ржавый почтовый ящик с цифрой «13» – сразу видно, какое это гиблое место. В доме когда-то жила ведьма, и тропа к нему давно заросла, но девчонки, кто посмелее, иногда заходили – а все потому, что дом исполнял желания. Не любые, а самые заветные, которые надо вывести кровью на зеркале. Но стоп, рассказываем по порядку.

Чтобы желание исполнилось, нужно соблюсти все правила, ни одно не нарушить. Девочки объясняли подробно, а трусиха-Марина кивала. Для начала нужно прийти сюда одной, непременно одной, это главное условие. Никакой мамы или парня. Одна. Потом переступить порог – это даже важнее, чем зеркало. Ой, что это мы, конечно, порог потом. Сначала желание. Открываешь тяжелую дверь, она поддается с трудом, потому как обита железом, и сразу попадаешь в коридор. Там темно, идти приходится на ощупь. Не наткнись на сундук с разинутой крышкой. На стене рога – какой еще олень, загнутые, козлиные. Потом дверной проем – и ты в комнате. Там мебели хоть и мало, но есть обо что удариться, поэтому будь осторожна.

В углу швейная машинка, сразу предупреждаем, а то одна девочка пошла, а машинка как застрекочет, девочка и того. Что того? Что, что, упала и умерла. Разрыв сердца. А разве у детей бывает? Еще как бывает, ты дальше слушай. Потом зеркало увидишь – большое, в раме. На нем пыли толстенный слой, но это к лучшему, а то мало ли что привидится. Нечисть любит в старые зеркала смотреться. Разводы, подтеки, даже слова разобрать можно, если вглядываться. Ты не пугайся, там до тебя желания писали. Сотри, они уже давно исполнились. Берешь тряпку… Как где берешь? С собой надо было взять, запиши, чтобы не забыть. Так вот, тряпку в руки, и стираешь. Прямо как с доски в школе, ага. А потом шило достаешь или иголку… Откуда? Ну да, тоже с собой надо захватить. Лучше, конечно, гвоздь потолще, чтобы дырку большую сделать, кровь быстрее потечет. Иголкой только расцарапаешь.

Колешь палец до крови и водишь по стеклу. Конечно, заранее вызубри, какое желание написать, чем короче, тем лучше. А то одна девочка писала-писала, желание у нее оказалось очень длинное, видите ли, кровью истекла, рухнула на пол и померла прямо там, под трюмо. Труп ее где? А что, споткнуться боишься? Ха-ха, шучу. Не бойся, это давно было. Так давно, что и скелета не осталось, убрали. Кто убрал? Мама ее приходила и забрала. Она дочку искала, все думали – пропала без следа. А потом мать зашла в ведьмин дом, у нее одно желание было: узнать, где дочь. Пока на зеркале кровью писала, обо что-то споткнулась, глянула под ноги – а это дочка ее лежит. Истлела уже. Наполовину. Мать, конечно, бац, и рядом грохнулась. Ее там тоже нет, не дрожи.

Как желание написала, сразу выходи не оборачиваясь. И следи, чтобы кровь за тобой не капала, палец перевяжи, а то черти по следам найдут. Как к двери подойдешь, повернись спиной к порогу и поклонись, сказки читала про Бабу-Ягу? «Встань к лесу задом, а ко мне передом»? Вот так и сделай. На порог, главное, не наступай, перешагни, и смотри не упади, а то все пропало. Если ноги не заплетутся, не споткнешься – твое счастье, исполнится желание. А если из пугливых – лучше вообще не приходи. Сама свои желания исполняй – на этом месте самая старшая из девочек-рассказчиц презрительно хмыкала, округлив глаза.

Так и вышло: желания Марины никогда не сбывались. Зайти в ведьмин дом она не решилась, куда ей, трусихе. Она боялась всего – темноты, зеркал, крови, скелетов, а больше всего почему-то швейной машинки. Даже гудки автомобилей на улице ее пугали. Марина вздрагивала, когда после перерыва начинало работать радио, передавая сигналы точного времени.

Она так и не зашла в страшный дом, хотя поводов загадать желание было много. Сначала долго болела мама, Марина ставила свечки в церкви, но, видимо, здесь нужна была ворожба посильнее, чем ее сбивчивый шепот. Молитвы не помогли, и мать умерла, быстро догорев до скрюченного огарка.

После ее смерти Марина жила одна, мечтая о женском счастье – муж и ребенок, все как у людей. Она надеялась, что однажды наберется смелости и войдет в страшный дом, напишет кровью на зеркале «Хочу замуж», два коротких слова, это немного, крови и духу должно хватить. Но жизнь получалась односложная – школа, институт, работа.

Еще студенткой она устроилась на завод, разбирала почту, печатала договора. Она была старательна и дотошна, а трусость превратилась в рассудительную осторожность. Марину перевели в юридический отдел, она прославилась своим умением подстелить соломки везде, где только могло подвернуть ножку руководство, ловко протаскивая его сквозь игольные ушки налогов, штрафов и пеней.

К сорока годам Марина стала начальницей отдела, превратившись в грузную даму с жесткой складкой меж бровей. Пугливость и трепетность исчезли, раздавленные кипами судебных исков, требований, извещений.

Ее квартира ничем не отличалась от