Повесть о «царском друге». Распутин [Валерий Иванов] (fb2) читать постранично, страница - 2

здоровие, – перекрестился Дмитрий, – кричала, бывало, на нас детишек, а отец никогда. Выведет, бывало, в холодную или сени там: мол, сиди и подумай. Так было со мной. Я нашкодничал один раз, – Дмитрий сделал большой глоток. – И всё… Всё молча… всё любя… На той весне Матрёна к нему направилась, жить там будет, – дополнил Дмитрий.

– Ну дай ей Бог здоровья, – подытожил Павел, – и матушке твоей! – уточнил друг Дмитрия, он выпил кружку на пару со своим бывшим подчинённым Дмитрием Новых, крестьянским ремесленником.

Поздняя осень нисколько не давала пониманию того, что по всей стране шли перестроения. Запоздалая осень начала столетия обрушилась резким снегопадом только под самый Покров день. Григорий Ефимович Распутин, некогда Новых, житель Тобольской губернии, села Покровское, выпивший, шаткой походкой вышел из дома, принадлежавшего древнему роду Юсуповых, исходившему со времён до образования нового рода царенаследия Романовых, ныне владеющему этой дворцовой усадьбой в Петрограде. Расположенного у реки Мойки, под управлением Феликса Сумарокова-Эльстона. Женившегося на потомственной уроженке дочери князя Юсупова.

Григорий, казалось, не обращал никакого внимания на раболепные ухаживания за ним привратника.

– Оденьтесь, Григорий Ефимович, простудитесь, чай к зиме-с дело… – дворецкий пытался укрыть его же шубой.

– Прочь, лакей! – беззлобно крикнул на него Распутин. – Не стоит мне, лакею Господа, в овечьи шубы выряжаться. Буду гол как сокол! И чтоб ваши морды лакейские… – обратился он к мужчине являвшимся, как и управляющим имением. – Не смей в зад смотреть мне, как собаке. У-у, придворные халдеи! Всех вас вот так держу!..

Распутин сжал кулак перед лицом дворецкого.

Мужчина, завидев кулак, не смел более что-либо ещё говорить. Все же, отрезвив обстановку, едва пошатнувшись от чрезмерно выпитого алкоголя, Григорий, успокоившись, принял покорность со стороны главного лакея, позволив надеть на себя уличную одежду – шубу. Тут же, ощутив тепло, почувствовав бурлящий алкоголь, он вновь едва не взорвался, пожалев про себя привратника от того, что тот не был низкочинным собеседником, но и на всё согласным – просил лишь вызвать карету.

– Всё учтено-с, Григорий Ефимович. Дарья дала, посыльного запрягают. Вы уже не серчайте Григорий Ефимович, – урядник поймал его осознанную выдержанность, – мы никак не знали-с, что вы вот так сидели-с, сидели и…

Урядник не договорил, получив удар в лицо.

– Учить меня вздумал, собака!.. – произнёс Распутин стоявшему у дверей лакею.

Но тут же, пока тот не очнулся и не оброс злобой, к нему спешил успокоить упавшего от его кулака мужчину.

– Завтра, Никодим! Завтра прибудешь ко мне, и мы с тобой, словно лучшие друзья, по чарке красного выпьем, – произнёс Григорий.

Он хотел помочь бедолаге привстать, но от подоспевшей кареты к Никодиму поспешил каретный, приоткрыв дверь для гостя, тот спешил уладить и к управляющему дома Юсуповых, в указание которого и входил извозчик. Распутин сожалел, что так поступил, но теперь от продолжения гуляний его сдерживала его совесть, он спешил сесть в тарантас.

Время уже было позднее. Первый час ночи. Муж Зинаиды Юсуповой, истинной последовательницы рода Юсуповых, что проводила последней из хозяев дома буйного гостя, Сумароков-Эльстон относился к крестьянскому сыну Покровского села неоднозначно, с уважением, но тот быстро ему надоел, как не под стать его противоречивости. Супруга же не имела против к нему интерес и даже, по тайному её женскому естеству, желание сближения со «старцем», более как с мужчиной, чем правоверным, и склонности, в отличие от других женщин, к религиозному наставлению.

Распутин не раз бывал на набережной Мойки, 94, где располагался дворец Юсуповых, в частности, чтобы поговорить о высшем духовном поведении, а также при возможности употребить чарку с уважаемыми людьми, что было и крайне редко, при таких встречах Феликс Феликсович, глава семейства Юсуповых, редко употреблял алкоголь.

Но день рождения князя 17 октября являлся юбилейным годом его рождения. Тут и был отличный повод для Распутина сверх употребить, отвести свою незыблемость, поделиться с наивысшими представителями света России, равными, как представлял по себе крестьянский сын, с которыми он мог выпивать и спорить, как и с самим государем правления страной. К царю Николаю II он имел прохладу с тем, что тот всегда посмеивался над его убеждениями и не признавал его мнение, но лишь как жизненный лакей «простолюдина», как считал супротив большему числу света он царя российского государства.

Итак, на этот день в пятницу 1916 года Григорий закрылся от выпадения снега, по приметам который должен был выпасть ещё 1 октября на Покров день. И от того ли, что почувствовал он на себе лёгкий пух снежинок, Распутин поспешил в карету домой отсыпаться.

Прозорливый старец, как называли его в царских кругах знати и светского общества, которому на тот момент, несмотря на обросшее его лицо, было более лишь 45 лет.