Ужасный суд [Константин Александрович Ярославцев] (fb2) читать онлайн

Любовь смертельна. Предмет обожания не всегда может принести счастье и радость. Именно то, что нам дорого, может обернуться для нас же самих смертельной казнью, или же ужасным судом. Как и произошло со мной.

Древний Египет всегда тянул меня к себе – великая цивилизация, просуществовавшая многие столетия, вошла в историю как одна из самых загадочных, таинственных и непредсказуемых. Даже сейчас, спустя тысячелетия человечество бьётся над загадками древней цивилизации. Самая таинственная и мрачная из этих тайн – гробницы фараонов. Вздымающиеся до самых небес постройки из известняка и камня, возносящиеся над безжизненной пустыней, хранящие в себе непроходимые туннели и лабиринты – великие пирамиды. В конце многих из погруженных в непроглядную тьму туннелей находятся саркофаги великих фараонов Древнего Египта. Источающие кисловатый запах античности, смешанный с ароматом дерева, украшенные замысловатыми росписями и загадочными надписями, которые служили для погребённых в них правителей защитой от всякого зла, которое могло потревожить их вечный сон. Их позолоченная крышка была украшена скульптурой погребённого в ней фараона – должен признать, весьма жуткое зрелище – сложенные крестом на груди руки, готовые схватить тебя в любой момент, широко раскрытые глаза, словно следящие за каждым твоим шагом. Неподвижное изваяние фараона порой повергало в немой ужас, захватывая в плен разум таинственностью и исходившей от него древностью.

Больше, чем сам саркофаг, пугали надписи и росписи, нанесённые на него. Загадочные знаки и символы таили в себе древние загадки жизни и мифологии египтян. Защитные заклинания, отпугивающие злых духов, помогали фараону покоиться в вечном сне непоколебимо долгие тысячелетия. Многие считали это лишь традицией древних египтян, которые фанатично верили в величественных, порой ужасающих, порой великодушных, богов и духов. История существования и жизни египетских богов изображались на стенах античных гробниц. Некоторые из них несут в себе определённую историю одного или нескольких богов, другие же описывают различные процессы, происходящие в небесном мире божеств.

В одну из таких процессий и угодил я, не ведая, что это могло оказаться не пустыми мифами и страхами древних египтян, а нечто большим – ужасающе правдивым и смертельно реалистичным. Руководствуясь своей непоколебимой, словно египетские пирамиды, скептичностью, на пару с лихорадочной любознательностью, я отправился в одну из древних погребален фараонов и богов. Тогда мой разум был пронизан лишь фанатичной любовью к Египту и его тайнам. Каким же я был беспросветным идиотом, слепым глупцом и скептичным дураком.

Окончив обучение в Британском институте археологии в Лондоне, я ещё больше полюбил цивилизацию и историю Древнего Египта. Моя любовь и тяга к нему стали лихорадочно неотвратимыми. Многие месяцы я изучал квинтэссенцию своего неравнодушия – Великие пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина, расположенные на плато Гиза. Великолепное и таинственное чудо света, сохранившееся до нашего времени, самая высочайшая из античных пирамид – пирамида Хеопса. Древнеегипетский фараон Хеопс начал воздвижение непостижимых разуму человечества гробниц для своей династии. Руководил постройкой пирамиды сам фараон, архитектором был назначен Хемиун – вероятно, двоюродный брат или племянник Хеопса. Два с половиной миллиона холодного известняка и камня, образующие феноменальный монолит, скреплённый раствором гипса, устремлялся в небеса на высоту около ста пятидесяти метров.

Загадочная троица Великих пирамид, охраняемая ужасающим и массивным изваянием древнего чудовища с человеческим лицом – Сфинксом – всегда вдохновляла меня и заставляла моё сердце биться с огромной скоростью.

Спустя некоторое время, профессор кафедры археологии, на которой я проходил обучение, сообщил мне о скорой археологической экскурсии к пирамиде Хефрена. Несмотря на практически категорический запрет восхождения на пирамиду, профессору, видимо, всё же удалось выцепить разрешение на проведение работ. Целью его исследовательских работ было изучение погребальной фараона Хефрена. Он мотивировал свою тягу тем, что в последнее своё посещение этой гробницы во времена своей молодости, он увидел то, что скрывал остаток жизни гробовым молчанием. Что именно профессор лицезрел внутри усыпальницы фараона оставалось для меня душераздирающей загадкой на протяжении долгого времени. Профессора, стоило ему лишь вспомнить об этом случае, сразу же бросало в холодный пот, его взгляд заполнял леденящий ужас и панический страх. Становилось слышно, что он изо всех сил старается сдержать шумное, глубокое дыхание, аккомпанирующее его судорожной тряске.

Он умолял меня поехать с ним, ссылался на то, что он не может сделать это в одиночку, а вся его прежняя экспедиция осталась погребённой в стенах усыпальницы Хефрена. Ему надоело молчать, он больше не желал оставлять это скрытым в тайнах древности. Хотел показать людям, что мир, пронизанный загадками и тайнами, не такой, каким видим его мы. Он хотел наконец показать, что не следует верить тому, что человек единственный и последний владыка мира. Что его жизненное обличие не единственное, существующее на этой планете. Твердил, что между мирами сокрыты древние и ужасные тайны, не подвластные описанию и восприятию.

Всё это я считал бредом, ссылаясь подозрениями на глубокую старость профессора, сопровождаемую слабоумием и маразмом. Но его слова о том, что он никогда за время работы в университете не встречал студентов, столь пленённых загадками египетской цивилизации, пробрались в самые потайные закоулки моей души и пленили мой разум.

Теперь же, познав это всё на себе, я больше не считал профессора сумасшедшим стариком. Я лично убедился в том, что между нашим миром существует и другой. Тот мир, который возвышали и перед которым преклонялись Древние Египтяне. Исписанные штудии знаков и символов внутри гробниц, покрытые гробовдохновенными письменами саркофаги, замысловатые и ужасающие постройки гробниц – всё это было для того, чтобы уберечь людей от непостижимого ужаса. Всё это было построено с целью, чтобы скрыть неименуемое и неописуемое, то, что неподвластно тлену человечества.

В конечном итоге я внял просьбам профессора полететь с ним. Через пару дней мы уже летели в Египет первым рейсом. Спустя несколько часов, после высадки в аэропорте, мы уже направлялись на плато Гиза. Профессор был очень тороплив и неудержим. Его лихорадочная страсть к тайнам, вперемешку с моей, создавала ореол безумности, окружающий нас со всех сторон. Разбив лагерь около лап Великого Сфинкса, профессор сразу же собрался начать экспедицию в пирамиду Хефрена. Это был единственный случай, когда я смог его отговорить от чего-то и он послушал меня, что послужило для меня и для него лишним днём, проведённым в нашем мире. Переждав холодную ночь в пустыне, под ярким серпом луны и покровом теней громадного и величественного Сфинкса и пирамид Гизы, на утро, позавтракав с необычайной скоростью, мы отправились в гробницу фараона Хефрена. Пройдя мимо неподвижного каменного чудовища, мы двинулись в сторону заветной пирамиды. Наш путь лежал через египетский некрополь – город мёртвых, в котором погребены десятки и сотни Египтян, окруживших своими иссохшими телами в саркофагах и кенотофах погребальную своего великого и священного правителя Хефрена. Стояла слабая песчаная буря , солнце опаляло кожу, испаряя капли пота, текущие ручьями по изгибам наших тел. Мелкие песчинки барабанили по раздувавшейся от ветра рубашке, частично обдавая голое тело, словно тысячи маленьких игл вонзались в кожу. Порывы ветра так и норовили сорвать с моей головы шляпу, защищавшую голову от обжигающего тепла. В ботинках ощущалась слабая вязкость – загнанный в них ветром песок стал влажным от стекающего по ногам пота. В ушах слышался лишь гулкий свист ветра, разрезаемый ударами песчинок о кожу и хлопаньем наших рубашек. Глаза были застланы мутной пеленой, во рту царила пустыня, подобная той, что окружала нас. Разбушевавшаяся песчаная буря, застилала взор и оживляла очертания Сфинкса, который уже виднелся позади нас. Из-за стены песка чудилось, что он наблюдает за нами, смотря на нас пламенно-красными глазницами. Казалось, что непоколебимый страж древних пирамид не доволен нашим визитом, обеспокоен тем, что мы посмели потревожить бесконечно вечный сон древних царей. Казалось, словно буря, мучающая нас, была создана по его воле.

Наконец, добравшись до заветной гробницы, измученные песчаным хаосом и адской жарой пустыни, мы решили восполнить жажду нашего организма в воде и отдыхе. Сейчас я и не вспомню, что именно мы обсуждали с профессором и о чём разговаривали. Большинство подробностей нашего страстного и смертельного похода теперь покрыты пеленой боли и страданий.

Переведя дух и собравшись с силами, мы решились продолжить нашу экспедицию. Я никогда не забуду выражение лица профессора перед спуском в гробницу – дрожащие губы, ломящиеся из глаз, окружённых ужасом и паникой, слёзы отчаяния, судорожно бьющиеся руки, то и дело сминавшие до побеления пальцев флягу с водой. Были слышны его периодические стоны, сквозь которые он сыпал проклятиями и ругательствами. Проклинал он себя, что снова вернулся в это место; проклинал Древних Египтян за покрытые мраком тайны; проклинал людей за их безрассудность, их слепую веру в свои познания; проклинал меня за то, что я поддался его мольбам и уговоркам. В конце концов, проклинал тех, чьими изображениями и знаками были испещрены стены гробниц и саркофагов.

Наконец, оказавшись внутри пирамиды, облачённой в мрачную пелену непроглядной тьмы, мы с профессором устремились к нашей цели – до сих пор остававшейся для меня неясной и покрытой мраком, как и окружающие нас стены древнего сооружения. Величественные, непоколебимые плиты и блоки из известняка и камня, источающие могильный холод и отдававшие запахом затхлой сырости, окружали нас со всех сторон, освещаемые лишь двумя небольшими ореолами тусклого света, исходящих от наших фонарей, о которых я совсем забыл, когда мы только вошли в гробницу. Обернувшись к входу, я заметил, что песчаная буря разошлась ещё сильнее и теперь, кроме оранжевой стены, заслонявшей вход, не было видно ни зги. Очертания древнего и могучего Сфинкса стёрлись под занавесом песка, теперь можно быть уверенными, что он нас потерял из поля зрения. Продвигаясь по узкому туннелю, стены которого были испещрены изображениями египетских богов, профессор резко остановился у одной настенной росписи. Громкое и хриплое дыхание профессора замерло вместе с ним. Он пристально вглядывался в изображение, его округлые зрачки бегали с бешеной скоростью, разглядывая каждую деталь загадочной картины. Он мягко провёл своей морщинистой рукой по пыльной поверхности расписной стены, словно успокаивая, убаюкивая её, и произнёс:

– Здесь изображён загробный суд древних египтян. Ужасный суд, кажущийся не тем, чем является на самом деле. Пошли, нам осталось совсем недолго. Приготовься парень, в скором времени ты лицезреешь то, что непостижимо уму человечества.

Затем профессор повернулся ко мне, подавленный ужасным горем. С его красных, опухших от бессонницы, глаз обильно стекали слёзы, словно он уже тогда понимал, что ему осталось жить считанные минуты.

Полное безнадёжности и печали лицо профессора, подчёркиваемое паникой в его глазах, вперемешку с дрожащим голосом и запахом ужаса, исходившим от него, заставили отступить мою скептичность. Меня пробрало оцепенение, охватив моё тело с ног до головы. Я замер, не способный выдавить из себя малейшего звука. В голове творился полный хаос, я не мог выловить ни единой мысли из их бурного потока. Я был готов повернуть назад, бросить этого чокнутого старика на произвол судьбы и придать его существо на растерзание древности, античности, царившей внутри гробницы и его собственного, давно прогнившего и ветхого разума. Но не мог. Моя лихорадочная любовь, пылающая горячей страстью, к Египту, не позволяла мне уйти прочь.

Как же я жалею, что проникся этим чувством к самому ужасному, что только может вообразить человеческий ум. То, что тянуло меня к себе, то, что оставалось загадками для человечества многие тысячелетия на самом деле оказалось не простыми знаками и рисунками. Всё, что может вообразить человеческий разум внутри самых фантастических и иллюзорных грёз и мечтаний, никогда не сможет описать истинного облика и значения того, что я лицезрею перед собой. Ни единое слово на свете не сможет описать тот страшный суд, который предстоит мне. Суд, подразумевающий под собой наказание за мою дерзость, мою пылкую страсть и детское любопытство.

Собравшись с силами и глубоко выдохнув, я попросил профессора не задерживаться и продвигаться дальше, вглубь гробницы, навстречу неминуемому ужасу и неописуемому торжеству мрака тайн. Пройдя несколько метров в сторону усыпальницы фараона, до которой оставалось пара шагов, почувствовались резкие толчки. С потолка и стен начал сыпаться древний, сыпучий и острый, песок. Чувствовалось, как микроскопические песчинки, жалящие словно оса, просачиваются через воротник рубашки и западают в обувь. Затем, мы заметили, что усыпальница Хефрена отдалилась от нас на сотни шагов и, с ужасным грохотом и хлопками, закрылась намертво. Наши фонари яростно замигали, обрекая нас на погружение в смертельный мрак и холодную тьму. Послышался голос профессора, который уже вместо проклятий произносил странные молитвы – точнее заклинания – которыми были испещрены древние пергаменты в саркофагах фараонов. Заклинания, которые должны были защитить от злых духов и мерзких демонов в загробном царстве.

Поддавшись неимоверной панике, окончательно осознав что маразматичный старик явно не в своём уме, я схватил его за плечи и начал яростно трясти, выкрикивая ругательства и проклятия в его сторону. Он зажмурил глаза и игнорировал все мои попытки достучаться до него. Из моей глотки вырвался душераздирающий крик, которому профессор наконец-то внял. Он уставился на меня своими сумасшедшими глазами, полными неописуемого страха и мрачного ужаса. Я бил его по щекам, окатил последними каплями воды из фляги, но всё это было бесполезно. Он стоял, вкопанный в песчаный грунт могилы фараона Хефрена каменным параличом, его взгляд был полон кошмара, в то же время в нём читалось умиротворение. Спустя минуту гробовой тишины и ослабления толчков, профессор, изнемогая от усталости и страха, выдавил из себя лёгкий стон, качнув головой за мою спину.

Как же я ошибался в том, что он смотрел на меня – его взгляд был направлен позади меня. Задержав дыхание, я обернулся – позади меня в паре шагов стояло существо, высотой около трёх метров. На крепкое человеческое тело, яростно вздмыющегося от дыхания существа, была насажена голова то ли шакала, то ли собаки, то ли волка. На ней виднелся огромный, спускавшийся до плеч, золотистый немес, со змеем, украшающим его верхушку. Злостный оскал украшал его серую, покрытую шерстью морду, с его рта обильно стекала вязкая жижа, звонко капающая на песчаный пол. Его остроконечные уши были слегка изогнуты, напоминая серп луны. Тканевая одежда прикрывала лишь его нижнюю часть, голый, мускулистый торс держал на себе плотный воротник, доходящий лишь до шеи. Его запястья были опоясаны золотыми браслетами, в руках он держал посох Уас и Священный Ангх. Его чёрные, глубоко посаженные глаза пристально смотрели на нас. Существо громко и тяжело дышала, из его рта вырывался белый пар. В голову просочились мысли, воспоминания о мифологии Египта – единственное, чем я мог оправдать и описать существо, подобное этому, являлся образ Анубиса. Бог мёртвых, покровитель некрополей, проводник в царство мёртвых, хентиаменти – стоит, возвышаясь в полный рост и издавая лёгкий рык, перед нашими глазами.

Стоило этим мыслям придти в мою голову, как трёхметровое существо раздало ужасающий вой и ринулось в нашу сторону, загребая своими огромными ступнями песок и яростно брызгая слюной.

Полное оцепенение вперемешку с кошмарной дрожью в конечностях, накатили на моё тело, мой разум словно улетучился, проносясь на неимоверной высоте, в голове разливался шум, словно я нахожусь под водой. Я хотел, чтобы мои глаза перестали видеть. Страх, овладевший мной, приближал меня к смерти.

Я отлетел к каменной стене, ударившись головой о её твёрдую поверхность. Зажмурив глаза от острой боли и прошипев, сдерживая крик, я коснулся затылка – почувствовалась небольшая влага, кровь сочилась из небольшой раны, капая за воротник рубашки. Шакалоголовое существо пронеслось мимо меня, толкнув плечом, словно меня здесь не было. Я заметил, что профессор уже практически добежал до гробницы, немного недоумевая от скорости бега для его возраста, я понял, что чудовище пришло за ним. Мой разум словно озарило – бред старика о границе между мирами, о могильном ужасе, о кошмарной тайне древних гробниц, его проклятия в сторону египетских богов. Теперь всё стало ясно, как солнце, освещающее знойную пустыню Египта. Он упоминал, что из его первой и единственной экспедиции в это проклятое место, выжил лишь он один. Профессор постоянно либо уходил от вопросов об этом, либо просто умалчивал. Теперь я понимаю – и от осознания этого меня бросает в эпилептическую дрожь, могильный кошмар заполняет моё сознание, мой рассудок подвергается неописуемому ужасу, который дополняет занавеса паники. Всех его напарников в той экспедиции забрало это яростное существо. Забрало для целей, известных лишь ему самому. Для ужасающих планов и целей, которые не способны придти в голову убогому человеку. Отпрыску человеческого рода, которое не страшится собственного безрассудства, слепо воображая, что обладает достаточными познаниями о том, что непостижимо для разума. Но древние египтяне знали – и соорудили эти величественные гробницы, чтобы скрыть оцепеняющий воображение и сознание глубинный ужас. Они поклонялись не пустым словам, выдуманным существам и настенным рисункам. Они поклонялись тому, от чьих имён бросало в дрожь, от внешнего вида которых холод пробегал по всему телу. Преклонялись перед теми, величию которых была подвластна жизнь и смерть, всё материальное и эфириальное, всё существующее в мире жестокой реальности и мире сказочных грёз.

Всё это казалось мне безумным бредом, никак не укладывающимся в голове, в то же время я осознавал, что весь этот кошмар реален. Сквозь пелену скептицизма, сопровождающего меня на протяжении всей жизни, я понимал, что Анубис, покровитель умерших, повелитель некрополей и проводник в загробное царство только что пронёсся мимо меня, топая массивными ногами и издавая душераздирающий вой. Он явился, чтобы забрать с собой последнего члена экспедиции, познавшей единственной в мире, ранее неподвластную человечеству, тайну Великих Пирамид.

Профессор явился сюда не для того, чтобы самому открыть тайну Древнего Египта. Он явился сюда для того, чтобы исполнилось то, чего он трусливо избежал. Теперь я полностью избавился от ненависти и презрения к нему – лишь жалость наполняла мой помутнённый разум и дико бьющееся сердце. Ни один человек в здравом уме в этом непросвещённом мире не способен справиться с подобным откровением этой подавляющей бездонной тайны. Профессор понимал, что чудовище явится за ним, а не за мной. Он знал, что у меня будет время на побег, он осознавал что я, в отличие от него, не смогу молчать. Потому что мой разрушенный скептицизм и яростная любовь к Египту не позволят моему голосу оставаться в покое.

Но для чего? Зачем? Неужели он и правда верил, что у меня будет шанс на спасение? Коридор устлан непроницаемыми и плотными блоками из известняка и камня, выход из гробницы застлан бушующей песчаной бурей и охраняется неподвижным, двадцатиметровым монстром с головой человека и телом льва. Даже если удастся сбежать каким-то невообразимым образом, то что? Моя правда будет звучать как бред сумасшедшего идиота, которому место только в психоневрологической лечебнице, среди мрачных, жёлтых стен по соседству с умалишёнными овощами. А может быть, это не так? Может быть, на самом деле умалишённые овощи – это и есть мы, те, кто считает себя психически здоровыми и каждый день, просыпаясь утром, завтракая, умываясь и идя на работу, даже не подозревает о том, что на самом деле скрыто за пеленой мелочного человеческого существования. В любом случае, люди не хотят слышать правду, потому что не хотят, чтобы их иллюзия реальности была разрушена.

Я обессилен от удара существа, я истощён психологически, теряется контроль над собственным рассудком, осознание происходящего сводит меня с ума. Мысли переплетаются между собой, образуя хаотичный клубок бредовых идей – « Помоги ему, позорный трус. Хотя бы постарайся спасти жизнь бедного, сумасшедшего старика, он этого не заслужил» – проговорил мой собственный голос внутри головы. Может, он и прав, стоит попытаться хоть что-то сделать. Но что я могу? Кожаный мешок, наполненный костями и мясом, считавшим себя единственным разумным существом в этом мире. Я ничто по сравнению с мощью огромного существа, пришедшего из загробного мира, обителей Богов и фараонов, пристанищем великой цивилизации, почитаемой древними египтянами.

«Ты действительно в это веришь, парень? Ты слишком впечатлителен. Твой страх сковывает тебя, у тебя приступ клаустрофобии» – вновь раздалось эхо голоса в моей голове.

– С чего ты это взял? Всё, что сейчас происходит реально! Ты сам видел это трёхметровое существо и слышал его душераздирающий вой. – ответил я собственным мыслям.

«Подумай сам – если это настолько реально, то неужто человечество за столько тысячелетий не смогло бы раскрыть эту тайну и наткнуться на это существо? Тебе нужен отдых, а сейчас встань и помоги профессору. Он почти добрался до погребальной фараона» – спокойный голос разлился внутри моей головы, подстрекая меня успокоиться.

–Что ты несёшь? Всё же очевидно! Зачем профессору бежать к погребальной, он же не мог просто сорваться с места в такой истерике! И существо, оно толкнуло меня в стену.

«Ты и правда ничего не помнишь? – усмехнулся голос внутри меня – это всё твоих рук дело, профессор лишь защищался. Ты, в приступе паники напал на него, начав трясти его изо всех сил, и кричать, раздирая глотку и брызгая слюной. Старик лишь защищался, пытаясь успокоить тебя»

– Ты хочешь сказать, что он бежит от меня? Что это всё моих рук дело? Но как же моя рана и то огромное, мускулистое существо с головой шакала?

«Ты был невменяем. Профессору ничего не оставалось, как огреть тебя фонарём по голове и оттолкнуть тебя. Ты упал к стене и ударился головой, а теперь лежишь здесь, словно овощ и давишься пустыми, идиотскими размышлениями»

– Ты сказал, что я должен помочь ему, что он этого не заслужил. Раз ты так уверен, что это лишь иллюзия, то от чего или кого именно я должен спасти его? – с уже нарастающей яростью от этого спора, вымолвил я сквозь зубы.

«От себя самого. Догони его и моли о прощении, расскажи ему всё как есть. Старый профессор не заслуживает того, что ты сделал. Все твои мысли это лишь пустое воображение. Твой непробиваемый скептицизм не позволит поверить тебе в это» – вновь послышался голос, прорезавший мой разум.

– Заткнись! Воображение это твои слова. Ты в моей голове, тебя нет! – выкрикнул я сам себе в порыве злости. Мой голос разошёлся эхом по тёмному туннелю пирамиды, постепенно уносясь вдаль и утихая. Лишь спустя мгновение тишины я понял, что голос ушёл. Вместе с этим пришло осознание того, что несколько последних минут я разговаривал сам с собой, со своим слетевшим с катушек рассудком. Мой больной разум словно отделился от меня, пытаясь манипулировать мной. Но у него не выйдет, я знаю, что всё это реально и не повернусь лицом к верной гибели. Сумасшедший старик заслуживает этого, за то, что заразил меня своим сумасшествием, за то, что привёл меня на встречу с погребенным во мраке ужасом, за то, что умалчивал смертельную тайну всю жизнь.

Пульсация болей разошлась по всей голове, доходя до шеи и испуская к ней свои отголоски. Я сжал зубы с силой, издав лёгкий стон и выругавшись. Чувствовалось, как струя крови уже касается спины, постепенно засыхая. Немного отойдя от приступа боли, я решил, что пора подниматься и всё-таки стараться выбраться. Приложив все силы, я постарался встать. Упершись обеими руками в пол и оттолкнувшись от него ногами, я резко встал, отгоняя от себя пульсации болей и изнеможения.

Перед глазами появились чёрные точки, напоминавшие маленьких мошек. В голове почувствовалась сильная тяжесть, сквозь которую послышались удары моего сердца и глубокое, тяжёлое дыхание, напоминавшее хрип. Слегка покачнувшись, я прильнул к стене, переводя дыхание и борясь с приступом тяжести. Вытянув голову вверх, я слегка взвыл, мысленно проклиная себя и свою фанатичную любовь к тайнам Древнего Египта.

Внутренний голос до сих пор не давал о себе знать. Интересно, неужели он испугался? Так же, как и я древних, непостижимых разуму человечества тайн массивных, возносящихся к небосводу, каменных могил египетских фараонов. Ладно, абсолютно неважно, что стало с голосом. Сейчас главное собраться с мыслями и думать как можно скорее, как отсюда выбраться, избежав участи профессора и если даже получится, придумать как скрыться от каменного изваяния сфинкса. Запустив меня сюда, открыв дорогу в один конец, он ни за что не позволит вырваться из плена мрачного ужаса египетской пустыни.

Стоило мне лишь повернуть голову, как меня вновь парализовал неописуемый страх и приступ паники. Я увидел, что существо уже догнало профессора и, подняв его за шиворот своими мускулистыми руками, приставило к стене на трёхметровой высоте. Его яростный вой стих, теперь слышался лишь слабый рык, исходящий из его зубастой пасти. Он пристально смотрел на профессора, который бился в истерике, но не от того, что хотел вырваться, а от того, чтобы пришедшее за ним древнее божество скорее исполнило задуманное. Слышались заклинания, которые я встречал в различных книгах, энциклопедиях, интернет-сайтах, репортажах учёных и во время кратковременных лекций в институте о мифологии египтян. Профессор пытался облегчить свою участь, очиститься от грехов и злодеяний, которые он совершал на протяжении своей сумасшедшей, жалкой жизни.

Я задержал дыхание, начав быстро осматривать узкий коридор, который создавали две массивные стены. Нужно было спрятаться, понаблюдать за тем, что же произойдёт дальше. Мне требуется как можно больше информации, я должен знать все подробности древнего ужаса, перед которым преклонялась одна из древнейших цивилизаций. Спустя мгновение заметил, что недалеко от меня находится подобие колонны из каменных блоков, прислонившееся к стене. Она была сверху донизу испещрена изображениями Анубиса, заботившегося о мёртвых: на некоторых изображениях он протягивал ушедшим в иной мир руку, словно предлагая помощь в нахождении пути в загробное царство, на других же он сам кремировал человеческие тела. На иных он изображался рядом со своим отцом Осирисом и братьями Гором и Тотом. На самом верху был изображён тот самый суд, который свёл профессора с ума. Человекоподобное существо с головой шакала стояло около весов, на одной из чаш которых находилось человеческое сердце, а на другой стояла статуэтка египетской богини правды – Маат. Справа от него находилось другое из египетских божеств – бог мудрости и письма Тот. Существо, державшее в руках лист папируса с пером, записывало процесс суда, каждое слово и действие приговорённого к правосудию. Его человеческое тело было облачено в простые тряпки из папируса, в то время как его голова являлась головой птицы, обитавшей в Египте – Ибиса. Вообще, в Древнем Египте, многие из богов изображались с головой какого-либо животного, что добавляло их изображениям ещё большую таинственность и пробуждало внутри головы страх перед тем, почему именно они изображались так. Может, именно эти существа являются нашими прародителями? Может, это именно они помогли египетской цивилизации стать настолько великой и ужасной? Именно они, в своём громоздком величии и непоколебимой силе возвели гробницы, являющиеся посредниками между миром жалких людей и величественных, вселяющих страх и отвращение, богов.

«Ты слишком много думаешь. Твои мысли мешают мне наблюдать за происходящим, пожалуйста, утихомирься» – звонкий голос вновь раздался внутри моей головы. Единственное, что мне оставалось делать, это стараться игнорировать его, чтобы окончательно не сойти с ума.

«Не забывай, что я слышу каждую твою мысль. Ты не сможешь игнорировать меня вечно, дружище» – ехидно усмехнулся голос.

– Это мы ещё посмотрим. А теперь если хочешь чтобы я остался цел и ты мог наблюдать за всем, пожалуйста, помолчи.

Я прислонился спиной к холодной стене колонны, и начал наблюдать за происходящим, слегка выглядывая и стараясь издавать ни звука. Трёхметровое существо по-прежнему держало профессора перед собой, слышалось его глубокое, хриплое дыхание. Из его рта обильно выходил пар, обдавая морщинистое лицо старика. За многие метры чувствовалось, как вонь, исходившая из его рта, просачивается в нос, как его горячее дыхание обдаёт лицо и заставляет дрожать от той близости, с которой оно пристально вглядывается в глаза, полные неотвратимого ужаса. Профессор больше не пытался вырваться из лап чудовища. Он лишь терпеливо ждал неминуемого, сжав губы с такой силой, что всё его безумное лицо налилось красной краской, произнося тихим, хриплым голосом заклинания. Трёхметровый монстр стоял, словно истукан, наблюдая за профессором. Казалось, что он внимательно слушает всю чушь, исходящую из уст старика. Каждое движение его грудной клетки, каждый его вдох казались тикающими часами, приближающими участь пленника, сжатого в его руке.

В моей голове стоял ужасный гул, разрывающий её изнутри, сквозь который просачивались ритмичные, панические удары сердца. Моя грудная клетка словно хотела лопнуть от прилива кислорода, который я жадно захватывал ртом. Перед глазами стояла густая пелена тумана, постепенно помутняя происходящее передо мной. Неужели всё это происходит сейчас, перед моими собственными глазами? Неужели всё то, о чём говорилось в древних мифах и есть правда? Иллюзорный мир человечества безумен, но то, что покрыто мраком, является ещё более безумным и пугающим. Теперь я понимаю, что всё это время я жил лишь внутри жалкого подобия реальности, истинный вид которой был покрыт занавесой, оберегающих людей от неё. Древние божества, построившие с помощью сил людей могущественную цивилизацию, даровали им свои сооружения за хорошую службу и послушание. Дав им достаточно, они решили скрыться во тьме непроходимых лабиринтов, до времён, когда снова пробьёт их час выйти на свободу и преклонить перед собой ни о чём не ведающий человеческий род. Лишь им одним известно, когда настанет это время, когда пробьёт час вновь обратить человечество в рабство.

« Ты же понимаешь, что они наблюдают за нами. Ты понимаешь, что они знают, что ты здесь. Они знают положение каждого человека на планете, они древнее самой вселенной, они пришли из таинственного космоса, чтобы взять под контроль жалкое подобие цивилизации. И эта цивилизации преклонилась перед ними, заслужив знания и возможности своих правителей. Но так ли это сейчас? Нравится ли им лицезреть то, что человечество воспринимает их имена как выдумку, легенды о них как сказки? Нынешняя цивилизация будет погребена несоизмеримой силой древних божеств Египта» – голос моего разума стал слышен отчётливее, в его тоне появились отголоски хрипящего голоса. Мой взгляд упал на собственные ладони, застыв на них. Чувствовалось, что мои зрачки увеличились во много раз, по лбу обильно стекал пот, капая на мои руки.

– О чём ты говоришь? Это несопоставимо с реальностью! Такого не могло быть. Нет ни одного свидетельства о том, что эти существа являлись чем-то большим, чем просто выдумкой на основе страха перед смертью и силами природы. На их реальность могли ссылать лишь наивные теории фанатиков теории заговора и противников эволюции! То, что ты сейчас говоришь, неподвластно законам реальности. Закрой свою пасть!

Ответа на мои слова не последовало. Голос вновь затих, ожидая удобного момента, чтобы пробраться в мои мысли.

Профессор что-то прокричал на древнем египетском языке и закрыл глаза. Одновременно с последним словом, трёхметровое существо ухмыльнулось, усилив хватку. Убрав священный Анх за пояс, он плавно протянул правую руку к груди старика. Его пальцы, сложенные вместе, пронзили грудную клетку профессора, из глотки которого вырвался истошный вой боли и мучений. Шакалоголовое существо лишь внимательно продолжало смотреть в лицо старика, словно наслаждаясь его воплями и страданиями. Его человеческая ладонь уже полностью вошла в грудь пленника, издалека я видел, как существо совершает какие-то движения внутри. Наконец, нащупав что-то, оно издало вой, присущий шакалам, и яростно выдернуло руку из груди. Брызги крови окропили его оголённый торс, ручьи крови стекали с груди профессора, фонтаном брызгая на стены гробницы. Всё ещё бьющееся сердце старика находилось в багровой ладони Анубиса, разинувшего свою зубастую пасть от радости. Профессор продолжал дышать, слегка подёргиваясь в смертельной хватке высокого существа, несмотря на только что вырванный биологический мотор из его организма.

Мой разум окончательно потерялся в хаосе происходящего. Я перестал слышать свой собственный голос, мои мысли потеряли всякий смысл. Чувство существования улетучилось в бесконечность, мои ощущения стали холодными, словно мороз, царивший в ночной пустыни. Я не мог произнести ни единого слова, мой рассудок и моё тело оказались парализованы неописуемым ужасом происходящего. Я начал думать о том, что пора выбираться. Начал метаться из стороны в сторону, выдирая волосы из своей головы. Не знаю, как существо не заметило меня, учитывая то, что я плакал навзрыд, поникнув в небытие.

« Наивный мальчишка. Нам уже никуда не деться. Ты и твой рассудок навсегда останутся здесь, составят кампанию профессору и тысячам ему подобных.»

– Закрой свой рот! Тебя нет, ты и есть я! Только я решаю, что мне делать! Что есть правда, а что вымысел! – сквозь зубы процедил я, еле сдерживаясь от стремящегося вырваться из глотки крика.

« Я согласен с тобой полностью. Только ты. Но подумай хорошенько, разве я – это не ты?»

Мгновение спустя существо бросило тело профессора на пол, рассматривая сердце. Старик изошёлся в истерическом смехе, наполнившим собой мрачный коридор гробницы. Его смех был безумным, в то же время кажущимся источающий умиротворение. Старик взглянул на меня, повернув голову, своим сумасшедшим взглядом и выкрикнул:

– Наконец-то я получу то, что давно заслуживаю. Великие боги, примите меня в свои объятия, проведите меня в ваше царство!

Трёхметровый монстр с головой шакала, опустился на одно колено, достав из-за пояса Священный Анх. Коснувшись им морщинистое лицо старика, он закрыл глаза и произнес что-то, неописуемое для человеческого разума и непроизносимое человеческим языком. В мгновение ока мрачная гробница озарилась ярким, опаляющим белым светом. Я зажмурил глаза, периодически подглядывая за происходящим. Я видел, что силуэты старика и могущественного монстра растворяются в воздухе.

Я открыл глаза, поняв, что свет для них не опасен. Их тела полностью растворились в белом свечении, и я заметил, что голова шакалоподобного существа резко повернулось в мою сторону. Я встретился с ним взглядом, его остроконечная морда исказилась в оскале, его чёрные глаза нахмурились, он словно прожигал меня своим взглядом. Вместе с этим он вновь раскрыл рот, произнеся то, от чего мой слух наполнился отвратительной какофонией звуков и голосов, непригодных для описания человеческим языком. Именно в этот момент я понял, что оно придёт и за мной. Секунду спустя свечение полностью пропало, поглотив два силуэта. Подул сильный ветер, уносивший к выходу из гробницы песок и пыль, словно изгоняя отсюда образы того, что только здесь произошло.

Теперь мне оставалось только ждать неизбежного.

Спустя пару минут ветер стих, пыль улеглась на пол, ознаменовав начало мёртвой тишины, предназначенной для раздумий и ожиданий. Я припал спиной к стене, ухватившись за голову. По щекам потекли солоноватые слёзы, аккуратно стекая к уголкам рта. Я не представлял, что меня ожидает дальше, я не понимал, что мне делать и куда бежать.

« Возьми себя в руки, парниша. Соберись с силами и выбрось лишнее из головы. Раздумья о космическом ужасе не принесут тебе пользы, лишь подарят панику и страх» – вновь раздался голос внутри головы, монотонный и успокаивающий.

– Я не в состоянии. Мой разум разорван на части, пойми ты уже. В нём не осталось ничего кроме ужаса, безнадёжности и тебя. Пожалуйста, оставь меня в покое, – сквозь слёзы процедил я, давясь обильной слюной. Я больше не могу выносить этот голос, подстрекающий и без него безвыходное положение, к ещё более отчаянному состоянию.

« Человек не может сам себя оставить в покое. Как говорится, сам от себя не убежишь. В принципе, судя по обстоятельствам, отсюда тоже никуда не денешься. Освободи свой разум перед неминуемым» – с лёгкой издевкой подсказал голос. Мной овладело нетерпимое желание вырвать этому остроумнику язык и засунуть в задницу.

« Ты слишком агрессивен, дружище. Не забывай, что все твои мысли – мои мысли тоже. Не советовал бы относиться к самому себе с излишней злобой. Аутоагрессия ещё никому пользы не приносила»

– Ты позорный лгун. Ты не можешь быть мной! Тебя нет! Ты всего лишь последствия удара головой, всего лишь сотрясение головного мозга. Пустой звук внутри головы, являющийся последствием паники.

« Тише, тише. Как ты можешь говорить так о собственном рассудке? Парень, да ты явно слетел с катушек» – с усмешкой произнёс голос.

– Ты не можешь быть мной! Я бы ни за что не стал обращаться к себе на «ты», будь я хоть последним шизофреником. Ты – выродок этих существ, которые пытаются сломить меня психологически, разрушить моё сознание изнутри – я со злобой ударил кулаком по холодному полу, выстланному тускло – бежевым песчаником. Из моего горла вырвался лёгкий стон из-за звонкой боли, разошедшейся по пальцам.

« Будь я их выродком, пытался бы я тебя успокоить? Хоть я и говорю, что всё безнадёжно, но я на твоей стороне, дружище. Не противься самому себе. Смирись с тем, что ты просто напросто сошёл с ума и прислушайся наконец к своему внутреннему голосу» – с умиротворяющей интонацией произнёс я сам себе.

– Ты жалкий лицемер! Ты лишь тянешь время, заговаривая мне зубы. Ты оттягиваешь момент, когда это существо вернётся за нами, хочешь, чтобы я остался здесь – с яростью выкрикнул я. Мой голос разошёлся по всему коридору, вплоть до выхода из гробницы, застланному песчаной занавесой бушевавшей снаружи бури.

« Может быть ты и прав. Но, выходит, ты сам растягиваешь время, тратя его на диалог со своим собственным рассудком» – вновь с издёвкой ответил я сам себе.

– Если ты, сука, сейчас же не закроешь свой рот, то я за себя не ручаюсь! – из последних сил выкрикнул я, схватив себя за голову и повернувшись лицом к стене. С головы стекали ручьи пота, размягчая засохшую на затылке кровь, в горле чувствовалось раздирающие жжение – я заметил, что в паузе между разговорами с самим собой, я исхожусь в истерическом смехе, заполнявшим глухие стены смертельной гробницы.

« Знаешь, с меня хватит. Я пытался тебя переубедить, но моё терпение закончилось. Делай со мной что хочешь, но у тебя не хватит на это сил. Ты слишком слаб даже перед самим с собой, не говоря уже об ужасе, который тебе суждено было лицезреть» – за этими словами последовал истерический смех, ещё больше громкий и звонкий, чем ранее. Его разрезали периодически доносящиеся глухие удары. Я закрыл глаза, в голове разливался собственный истошный хохот, заполнявшийся глухими шлепками. Чувствовалось, что моя голова наполняется острой, обжигающей изнутри болью. На лбу почувствовалась сильная влага, постепенно стекающая по всему лицу – когда она коснулась рта, почувствовался вкус железа. Я продолжал изгонять голос из собственной головы, надеясь, что со временем смех стихнет и он захлебнётся собственной кровью.

Отстранившись от стены, на которой виднелись кровавые узоры, стекавшие вниз багровыми изгибами, я заметил, что дикий хохот стих. Вытянув голову кверху, я закрыл глаза, наслаждаясь могильной тишиной, предвещающей ужасное празднество кошмарных существ. Ещё совсем немного и мои мучение изыдут в небытие вместе со мной и тем подонком, что засел внутри моей головы. Но теперь его нет, эта наглая тварь потерялась в пронзающей мою голову боли.

В голове бушевало ужасное головокружение, каменные стены, окружавшие меня, ходили ходуном. Ноги еле держали моё измученное тело, норовя подкоситься в любой момент . Глаза были застланы мутной пеленой белесоватого оттенка, внутри чувствовались пульсации болей, расходящиеся по всему черепу, давя на него и пытаясь пробить изнутри. Моё лицо было покрыто свежими, скоротечными ручьями сладкой крови. Мои руки тряслись в бешеных конвульсиях, то сжимая, то разжимая окровавленные пальцы. Сердце яростно колотилось, стараясь вырваться из грудной клетки, разорвав её на мелкие осколки.

– Ничего, потерпи ещё немножко дружок… скоро ты окажешься на свободе… оно придёт за тобой. Оно хочет… отобрать тебя у меня. Прости, но я не смогу тебя защитить. Так будет лучше нам обоим – каждое слово давалось мне с огромным трудом, онемевший язык заплетался, противясь подчиняться мне. Я аккуратно сложил крестом руки на груди, превозмогая адскую боль в отбитой руке. Сердце словно услышало меня и начало биться реже, входя в такт с глубоким, редким дыханием. Теперь и оно смирилось со своей участью.

« А ты так и не смог смириться с тем, что я – это ты» – послышался слабый, хрипящий голос. Отголоски моегоискажённого сознания остались целы, потерявшийся в неописуемом ужасе рассудок стал моим противником, шедшим до победного конца. Но раз я не смог успокоить себя, то древние боги, пришедшие из глубин вселенной и поработившие цивилизацию жалких людей, точно смогут.

– У меня нет сил на разговоры с тобой… ты вторгся в мой разум, но моего тела тебе не видать. Скоро он придёт за нами, скоро ты сгинешь вместе со мной, – процедил я сквозь сжатые от боли зубы, вымаливая у невидимых сущностей дать мне сил на каждое слово.

« Он придёт не за нами, а за мной. Сгинешь ты, и только ты. Твой сломленный разум падёт в пучину небытия за твоё наглое любопытство, за твою непоколебимую скептичность и жалкую наивность» – впервые за долгое время в голове послышался крик, истошный крик обречённого человека, познавшего то, что не суждено знать и лицезреть ни одному живому существу. Искажённый хрипом крик разрезал уши изнутри, словно множество скальпелей скользили по ним. Затем, послышались яростные всхлипы и бульканья, сквозь которые всё ещё вырывался крик. Да, ты заслужил это. Человек, потерявший рассудок из-за своей фанатичной любви к тайнам древности, захлёбывался собственной кровью.

Упав на холодный пол, я почувствовал вибрации, исходящие от пола. Слабый звук массивных шагов расходился в моей голове, издалека раздавался лёгкий рык. Вдалеке виднелся высокий человеческий силуэт, голова которого была украшена немесом и остроконечными ушами.

–Наконец-то ты явился, мой проводник. Наконец-то ты пришёл, мой спаситель – шёпотом произнёс я. Взор застлала непроглядная тьма, спустившаяся словно благословление.

Я нахожусь в практически непроглядной тьме, лишь частично освещаемой тусклыми факелами. Вокруг меня намертво глухие, непроницаемые для лучей солнца каменные стены. Я нахожусь глубоко под землёй, в нескольких километрах под величественными пирамидами и безжизненной пустыней.

Моё лицо покрыто толстым слоем пыли и грязи, руки связаны намертво не то верёвкой, не то лозой. Одежда практически разодрана в клочья, ужасный могильный холод пронизывает моё тело насквозь, лишь слабое тепло от огненных языков факелов согревает меня. Я стою на окровавленных коленях на леденящем кожу, сделанном из холодного песчаника, полу. Собственные волосы клочками лежат на полу передо мной, покрытые алыми каплями крови. С головы стекают ручьи солёного пота, которые опускаясь к шее, усиливают ужасный холод, исходивший от стен гробницы. По грязным щекам стекают солоноватые слёзы, просачиваясь в мой иссохший от жажды и смертельного ужаса, рот. С моей груди обильно капает кровь, украшая собой каменный пол, весь мой торс покрыт запёкшийся кровью. Небольшие и лёгкие порывы ветра, периодически проходящие сквозь дыру в моей груди, выдувают осколки рёбер и сгустки крови. Взглянув позади себя я увидел уже иссохшее тело профессора. На его лице был запечатлён умиротворённый ужас, отголоски страданий словно окружали его рассыпающийся труп, аромат невразумительной боли исходил от него. Он дождался того, чего хотел. Он преодолел это препятствие, теперь он в мире, по которому ступают босыми ногами трёхметровые гиганты, мир, из которого они следят за нашей реальностью своими животноподобными головами и всевидящими глазами.

Наконец, пришло и моё время – надо мной свершится ужасный суд. Суд, через который проходили тысячи египтян после своей смерти. Суд, который настигал всякого, кто пытался найти ответ на древние загадки великой цивилизации. Суд, распространявшийся на вселенские масштабы, выходящий за пределы разумного, граничащий с нашим миром и миром древних существ.

Моё собственное сердце, всё ещё жадно бьющееся в таинственном ритме, находится напротив меня в одной из чаш золотых весов. Около весов стоит трёхметровое существо, древнеегипетское божество именуемое Тот – бог мудрости и правосудия. Его закалённый человеческий торс украшен головой птицы ибис. Древние египтяне считали эту птицу священной, она являлась символом души, стремления и упорства, помимо этого была воплощением утра и солнца. Длинный, острый клюв блестел от бликов пламени факелов, чуткие, маленькие чёрные глаза, посаженные по бокам головы, внимательно всматривались в весы. В правой руке он крепко держал перо, с которого капала чёрная жидкость, его левая ладонь сжимала лист папируса, на котором должен будет запечатлён ход суда надо мной, самого ужасного суда, который только сможет представить человеческий разум.

По левую сторону от весов стояло уже знакомое мне высокое, мощное существо. Голова шакала пристально смотрела на меня, былая ярость существа и его злобный оскал словно улетучились. Его выражение лица было непоколебимым, вразумительным и спокойным. Хентиаменти стоял, словно каменное изваяние, сложив руки на своей массивной груди и терпеливо выжидал решения судьи и присяжных. Он выполнил свою миссию – привести меня в загробное царство, проложив дорогу сквозь неведомое и незримое для человеческого глаза измерение. Теперь, он должен был лишь ждать. Ждать момента, когда великий правитель загробного царства Осирис позволит ему возложить перо на противоположную чашу весов.

Осирис – первый из фараонов, правивший ещё до появления людей, отец Анубиса и Гора. Покровитель фараонов, владыка загробного царства, бог плодородия и земледелия. В отличие от его сыновей, он не был столько крепкого телосложения. Внешне он напоминал иссохшую мумию, только начавший разлагаться труп. Его кожа имела бледно – зелёный оттенок, его глазницы были практически пустыми, лишь небольшие, глубоко посаженые бесцветные подобия человеческих глаз давали понять, что он не слеп. На его рту отсутствовали губы, его нос представлял из себя два небольших отверстия, его уши были похожи на кусок мятой бумаги. Я заметил, что запах разложения слегка пробирает затхлый воздух помещения. Правитель загробного царства был облачён в белые листы папирусы, плотно обвивавшие его худощавое, гниющее тело.

Рядом с ним находилась его жена и сестра – Исида, покровительница рабов, грешников и угнетённых. Так же являлась покровительницей мёртвых и защитницей детей. Наверное, это единственное человеческое существо, находившееся среди этого сброда омерзительных созданий. Надежда, которую вселял её облик, была призрачной, ведь под этой оболочкой скрыто то же космическое создание, пришедшее из границы между мирами, которых было здесь полным полно.

По обе стороны от иноземных супругов находилась толпа яростно кричавших и брызгавших слюной демонов. Сорок два демона лицезрели на меня, выкрикивая что-то на непонятном мне языке, на неописуемом диалекте потусторонних существ, пришедших сюда до появления вселенной. Их уродливые, искажённые шрамами и увечьями лица яростно дёргались в конвульсиях ярости и злобы. Из их разодранных глоток разносился ужасный вой, напоминавший стаю разъярённых волков, жадно преследующих добычу. Наверное, они пытались обвинить меня в грехах, ведь по поверьям древних египтян, человек, не прочитавший перед входом в зал суда защитные заклинания, был обречён на поражение в этом притоне демонического безумия и ужасающего правосудия.

Я зажмурил глаза, сдержать слёзы не было сил. Я готов был выколоть себе глаза лишь бы не лицезреть омертвляющего сознание действа, происходящего здесь. Всеми силами я желал, чтобы это поскорее закончилось. Моё терпение вышло из-под контроля, теперь я разрывал глотку в молитвах завершить неизбежное. Но меня словно никто не слышал, лишь шакалоголовый Анубис прищурил глаза, словно пытаясь разобрать мои яростные, душераздирающие вопли. Его бархатная шерсть слегка колыхалась от слабых порывов ветра, создаваемых дыханием существа, находившимся позади него.

До этого всё, что я видел, всё что я лицезрел в этом зале не выглядело столь омерзительным. Ни единое существо в холодном, каменном зале суда не внушало столько отвращения, как нечто, сидевшее за спиной Анубиса. Моя душа покинула тело, мой разум окончательно канул в небытие, страх заполнил всю мою сущность, мой рассудок погиб под напором паники. Существо, вселившее вселенский страх в меня, окончательно заставило смириться меня с неизбежностью происходящего.

Пятиметровый ужас с головой крокодила пристально вглядывалось в меня. С его острых клыков обильно капала тягучая, прозрачная слюна. На его пасти виднелись следы засохшей крови. Его залитые злобой глаза словно пожирали мой разум. Оно сидело на четвереньках, возвышаясь над своими повелителями, смотря на них сверху вниз. Его мощное, львиное тело билось в судорогах, едва сдерживаясь от нетерпения накинуться на меня. Его бычьи ноги яростно топали по песчаному полу, из-под его копыт в разные стороны разлетались пыль и песок. Из его ноздрей вырывались порывы воздуха, доходившие до меня и доносившие зловонный аромат разлагающейся в его глотки человеческих сердец.

Имя этому существу – Амат. Пожиратель сердец грешников, ненасытный ужас загробного царства, вечно голодный монстр, съедающий заблудшие души смертных рабов великой вселенской цивилизации.

Холод пронизывает моё тело, режущие песчинки просачиваются в грудь, заполняя собой рваную рану и облепляя запёкшуюся кровь. Адская боль слишком долго пронизывала моё тело – теперь она стала обычным делом, превратилась в мучительное наслаждение, каждая её новая пульсация доставляла мне всё большее удовольствие. Солёные слёзы застыли на моих щеках, размокшие пыль и грязь тонким слоем растекались по лицу, просачиваясь в множественные порезы и испещряя жжением мою бледную кожу. Я жадно захлёбывался собственной слюной, перемешанной с металлической кровью, в глотке раздавались лёгкое бульканье и хрип, периодические прерываемые приступами лихорадочного кашля. Отхаркивая собственную кровь, я ощущал, что мои мучения постепенно приходят к концу. Поскорее бы уже весь этот кошмар закончился, как же я желаю того, чтобы моё сознание наконец оборвалось и кануло в небытие. В место, где до него никто не доберётся, где ни единое существо не способно существовать и думать, туда, куда не смогут добраться ужасающие существа, проводящие свой анафемский суд.

По холодному, тёмному залу, стены которого усеяны изображениями пантеона Древних Богов Египта, продолжали расходится тошнотворные вопли яростных существ. Мне был непонятен и неизвестен их язык, но я думаю, что демоны-насмешники выкрикивали, брызгая вязкой, алой слюной, всевозможные проклятия и осуждения, анафемы и шамматы. Их истошный вой разрезал затхлый воздух древнего помещения, пронизывал мой слух и изнутри разрывал голову, казалось, ещё немного и мои барабанные перепонки разорвутся в мелкие клочья.

Всё это продолжалось до тех пор, пока владыка Древних Богов не поднял свою прогнившую, сухую ладонь болотного оттенка. Яростные демоны замолкли, вняв его спокойному, элегантному движению. Затем, он произнёс что-то на неведомом мне диалекте хриплым голосом, и, посмотрев пристально на меня своим подобием человеческих глаз, повернул дряхлую голову в сторону Анубиса и медленно кивнул.

Будучи одарённым почтенным взглядом умерщвлённого правителя Загробного Царства, я наконец осознал то, что стало квинтэссенцией всех моих страданий и мучений. Его пронзительный, в то же время отвратительный и пугающий взгляд, словно просветили мой разум. Секундная встреча наших глаз наконец открыло передо мной то, что стоит понять каждому, подобному мне, человеку. Есть тайны, такие, что земля не удержит того, кто познает их. Есть слова, проклятые с первых дней творения – имена, забытые давно, чья сила разрушит столпы и оборвёт дыхание всех живущих навеки. Об этом молчат испившие эти тайны, не обмолвятся и словом псы-предатели. Снаружи нашего мира вращается множество миров, находящихся на грани нашего понимания. Каждый мир населён Слугами, жителями этих миров, и за ними наблюдают Хозяева. Слуги, существующие во всех этих мирах, подвергаются незримому контролю. Каждый существующий мир несчастен, включая жалких людей. Все до единого подвержены року и губительным намерениям Хозяев, губительных для их душ. И, лишь поклонение и осознание Хозяев, может оказать некое слабое влияние на их гиблые судьбы.

Прокрутив это осознание в голове, сквозь пелену затуманенного разума, словно издалека я услышал яростный вой. Мгновение ока придя в себя, вернувшись из мира грёз и раздумий, мой взгляд притянулся к весам. Две золотистые чаши находились на разном уровне.

Перо, олицетворяющее правду и истину, перевесило моё собственное сердце.

Мгновение ока всё вокруг заполонила непроглядная тьма. Все существа, находившиеся передо мной, мгновенно растворились в туманной темноте. Перед лицом возникла зубастая крокодилья пасть, с которой капала слюна. Истошный рык пронзил тьму, подобную бездне, расходясь эхом в бесконечность.