Дневник выжившего [Алекс Соколова] (fb2) читать онлайн

Запись 1. 06.04.10 c д. к. Если небо упадёт (Саранск)

Когда я закрываю глаза, я не вижу будущего. Лишь беспросветная тьма и пустота. Предо мной нет ни тропинки, ни туннеля, ни огонька, ведущего вдаль. Нет ничего.

Когда я открываю глаза предо мной – задворки цивилизации, руины общества и осколки человеческого сознания. Сейчас я похож на дикое животное, а моя цель – выжить.

В этом районе уже не такая сильная концентрация радиоактивных веществ, скорее всего, их унесло ветром. Под ногами огромными кусками лежит некое подобие бывшей дороги, а рядом остатки рухнувшего здания. Как долго всё это строилось, и вмиг было разрушено одной ударной волной.

Небо чернеет. Будет дождь.

Круго́м битые стёкла, столбы с оборванными проводами, по которым больше не идёт ток, балки, коробки, бумажки – всё, что напоминает о прошлой здесь жизни. Воздух становится тяжелее и разряжение. Трудно дышать. Жарко. Так всегда перед грозой. Надо найти укрытие.

Странно. Здесь мне не встречались люди. Наверное, все успели эвакуироваться. Счастливчики. Хотя сейчас у них минимальный шанс на выживание.… Как и у меня.

Десять лет назад развязалась жестокая война. Я до сих пор не знаю точно её причин, но не думаю, что они были настолько весомы, чтобы устраивать ядерную атаку. Вот он результат. Очевидный, между прочим. Одна страна запустила ракетой в другую, та ей ответила. И за считаные минуты вся история, все человеческие достижения были уничтожены в пух и прах. Чего они пытались этим добиться? Мне остаётся только гадать.

Мне было тогда восемь лет. Я сидел дома с мамой. По каналам вещания сообщали о нападении на Нововоронежскую и Новгородскую АЭС. Первая была взорвана, вторую удалось уберечь. Вечером вернулся домой папа и принёс полный пакет антирадиационного вещества. Это лекарство было разработано вот уже несколько десятилетий назад, и только пятый год находится в продаже. Оно защищало на 80% от радиации. Через три дня ситуация в стране только ухудшилась. Было объявлено чрезвычайное положение. Россия находилась в состоянии войны. Затем началась эвакуация. Взрывы разразились повсюду, уничтожая города. Последнее, что успели сообщить по радио – Европа тоже подверглась нападению. С тех пор я больше ни о чём не знаю. Сегодня шёл десятый год со дня катастрофы.

Ох, уж эта война. Война без битв и кровопролитий. Война на пять минут и… смерть. Небо рухнуло. Огромные шрамы остались на лице природы. Такое уродство. Максимум разрушения. Но для неё это не так страшно. Этот город уже начал заживать. Природа, словно бинтами, окутала сломанные стены ползучим плющом, в мокрой земле виднелись верхушки зелёных листков. Природа… Она жива. Сейчас, словно живое существо, оправляется после долгой болезни. Какие бы бедствия она ни приносила человеку: цунами, землетрясения, извержения – это ничто. Человечество изничтожило само себя. Какая ирония.

Нам с детства твердят, что мы можем выбрать будущее. На самом деле это не так. От меня ничего не зависит, тем более моё будущее. Всё решается судьбой и людьми сверху. И вдруг если их эго начнёт зашкаливать, то жди беды. Так и случилось.

А кто такой человек? Мелкая частица Вселенной, маленький её кусок и самая отвратительная часть. Даже место своего обитания замусорили до такой степени, что жить могут лишь тараканы. Так что, как бы высоко ты ни стоял над другими, и сколько бы денег у тебя ни было, ты всё равно так же грязно умрёшь, не оставя после себя ничего. Для некоторых война – это горе и страдания, для других ещё один способ поживиться. А что вам эти деньги? Вы что? Есть их будете, когда рабочие погибнут от изнеможения?

В фильмах про апокалипсисы люди обычно превращаются в зомби. В реальности всё намного хуже, ибо, когда заканчиваются еда, животные, даже крысы, люди станут набрасываться друг на друга. Вот он пик цивилизации – человек. Банальное млекопитающее, только намного безжалостнее.

Пёс прижался к моей ноге. Кажется, он чувствует перемену в погоде. Не зря говорят, что собака лучший друг человека. Всегда поможет, всегда поддержит и выслушает. А глаза такие искренние. Собака не умеет врать. В древние времена человек смог приручить дикое животное. И оно стало ему самым преданным существом на земле, которое сделает всё, что в силах маленького тельца. А человек, в свою очередь, в ответе за того, кого приручил. В том числе и за природу. Мы уже давно смогли покорить её, но никогда не пытались дать ей что-то взамен. Только забирали. А ведь природа – это наша мать и кормилица. А ещё самое прекрасное, что есть в этом мире.

Когда мне было лет шесть, мы с родителями летом поехали отдыхать на дачу. Одним из вечеров мне никак не удавалось уснуть, и я решил вылезти на улицу через окно. И то, что я увидел, до сих пор остаётся в моей памяти самым тёплым и светлым воспоминанием. А увидел я нечто неописуемо красивое и невообразимое. Это был закат. Что в этом может быть необычного? Но, на самом деле, мы иногда забываем о таких простых вещах. Всегда спешим куда-то, и нам вечно кажется, что не хватает времени. Это не так. Это всё иллюзия, которую выстроил человек вокруг себя. И прекрасное может заметить любой, а не только поэт или художник. Просто не спешите. И «мимолётные часы» будут у ваших ног.

Солнце казалось огромным, одето в корону бледно-розовых лучей. Последний его свет укутывал засыпающую листву зелёных деревьев. С одной стороны небо уже синело, а с другой – играло буйством ярких красок. Это противоборство луны и солнца завораживало. С каждой минутой золотое дитя уходило за горизонт, оставляя за собой спокойную лазурь, придавая вечеру безмятежность. С каждой секундой яркие краски бледнели и бледнели, а я стоял и смотрел на это, широко раскрыв глаза, пока светило окончательно не заснуло. Затем пришли звёзды, открыв предо мной новый мир воображения – форм и фигур. Небо казалось так близко, что до него можно было дотянуться рукой, потрогать почувствовать его прохладу. И одновременно оно оказалось настолько далёким и недостижимым. А сколько счастья было в моём детском сердце, когда маленькая блестящая звезда сорвалась с неба и улетала в бесконечность. Я тыкал в звёзды пальцем и по-ребячески смеялся. Потом долго сидел и смотрел в небо. Я ни в чём не нуждался, для меня не существовало времени. Я жил, и жила моя душа.

Так было, теперь нет.

Когда я вспоминаю это, хочется плакать. Сейчас небо затянуто свинцовыми облаками, реки истлели в мерзких радиоактивных отходах и мусоре, деревья превратились в испепелённые, торчащие из земли, палки. Человечеству негде жить, нечего есть, и оно потихонечку умирает. Но природа возродится. Через тысячи, а может, через миллионы лет. Восстанет из пепла с прежними силами и красотой. Но мы этого никогда не увидим…

Запись 2. 07.04.10 с д. к. Сломанный (Национальный парк Смольный)

Лес багровел от красного заката, который окутывал серое небо. Чёрные ветви оплетали друг друга. Было холодно. Я должен найти ночлег. Тихо.

Рекс обнюхивал впереди корни деревьев, уходящих в глубоко в почву. О них можно было споткнуться в темноте и проехаться носом по мокрой земле. Становилось всё холоднее. Надвигался ночной туман. Он скользил меж толстых стволов, оставляя белую пелену за собой. Холодно. Рекс чихнул.

– Эй, ну ты чего, дружок. – Ладонь утонула в жёсткой коричневой шерсти. Пёс тоже начинал замерзать. – Идём.

Тьма наступала вместе с холодом. Уже было почти ничего не видно, когда мы натолкнулись на старую покорёженную избушку. Жилище лесника? Я зашёл внутрь. Домишко не подавал никаких признаков жизни. Было грязно и холодно. Глаза остановились на старой печке. Думаю, придётся немного потратить спичек. Притащив веток и нечто похожее на дрова, я зажёг огонь. Наконец, тепло пошло по рукам. Я расстелил спальный мешок и облокотился на стену печки. Рекс уселся рядом, согревая мне бок. Может быть, я хотя бы сегодня высплюсь?

Звук ломающихся веток ударил по ушам. Я резко раскрыл глаза. Что это? Рекс тихо зарычал. Мне пришлось положить ладонь на его мохнатую голову, чтобы успокоить. Пёс виновато покосился. Я привстал, подтягивая рюкзак. Нужно уйти очень быстро и очень тихо.

Это вполне могло оказаться какое-нибудь парнокопытное животное: вроде лося или оленя. Но горький опыт научил меня, что лучше уж не рисковать и тем более не расслабляться. В этом загнивающем мире ты не можешь застопориться даже на секунду, а не то умрёшь. Хотя порой я задаюсь вопросом, а для чего, в принципе, живу-то? Мир уже не восстановишь. Он рухнул.

Пожалев о том, что не проверил избушку, я двинулся к двери осторожным шагом. Может, здесь и был другой выход. Нужно удрать отсюда и поскорее. Приоткрыв дверцу, я не обнаружил на горизонте ничего подозрительно и вышел. Как тут мне в лицо прилетело чем-то тяжёлым. Я отшатнулся, ударившись головой об стенку. Из носа хлынула кровь. Послышался собачий рык. Рекс вцепился в ногу человеку, который ударил меня тыльной стороной топора. Перед глазами всё плыло.

– Мерзкая псина! – пёс пролетел несколько метров, издав жалобный собачий визг.

– Рекс… – последнее что я смог выговорить, перед тем как отключиться.

***

Первое, что я почувствовал, очнувшись, это запах застоявшейся сырости. Голова гудела.

– Рекс… Рекс… – я будто отдалённо услышал свой жалобный голос. Пёс не ответил. Я попытался пошевелиться. Что-то брякнуло. Я привстал с холодной земли и обнаружил, что мои руки прикованы ржавой цепью к стене. Я огляделся. Место отдалённо напоминало погреб. А ещё повсюду валялись кучками кости. Человеческие кости. Теперь я понял. Это был не запах сырости. Это был запах крови. Господи, хоть бы с Рексом всё было хорошо.

Послышался шорох, и по лестнице спустился тот человек. Его штанина была изодрана. Он прошёл к столу, которого я и не заметил сначала. Стол был на высоких ножках и, держу пари, что именно от него несло этим ужасным запахом. Человек остановился. Его глаза были пустыми, как у сумасшедшего.

– Где мой пёс? – голос сорвался на последнем слове. В горле пересохло до такой степени, что, казалось, оно скоро потрескается.

– Твоя псина? – глухо отозвался человек. Его голос звучал очень хрипло, будто он не говорил несколько недель. – Я прирезал её.

Сердце отдалось стуком. Раз. Затем два. И медленно, три. Нет. Я зажмурился. Теперь голова непросто гудела, казалось, что вот-вот черепная коробка разойдётся по швам, и я умру быстро, без боли.

– Ты следующий, – проговорил человек и кинул свой топор на стол. Неужели он думает, что я вот так просто сдамся. – Мне нравятся слышать, как люди кричат. Тебе будет больно. Очень.

– Да ты просто чокнутый.

Не думаю, что мне будет ещё больнее.

Человек подошёл ко мне и поднял за предплечье, как тряпичную куклу. Интересно сколько я нормально не ел? Цепь медленно скользила по запястьям, оставляя содранную кожу за собой.

– Зачем тебе это? Просто забери мой рюкзак. Я уйду и не вернусь сюда никогда больше.

– Смешно говоришь, – усмехнулся человек. – Но мне не нужны твои вещи. Мне нужен ты. Твоё мясо.

А ну, ясно. Здрасте, приехали. Я нарвался на каннибала, который, скорее всего, уже сожрал моего пса. Рекс… Нет, я не сдохну здесь.

Цепь звякнула и упала на землю. И, почувствовав свободу, я укусил этого ненормального за руку, что было мочи. Хорошо зубы ещё остались. Человек вскрикнул, то ли от боли, то ли от неожиданности, и выпустил моё плечо. Я ринулся к выходу, одним махом взобрался по лестнице и немного переоценил себя. Я резко плюхнулся на пол, как мешок картошки. Голова закружилась, и я не мог встать или даже ползти. Нужно было немного времени, чтобы прийти в себя, но у меня его не было. Доносились шаги. Я почувствовал, как меня схватили за шкирку.

Неожиданно послышалось рычание. Вдруг в разбитое окно проскочило существо и набросилось на убийцу с такой яростью и злостью, словно это был враг его жизни.

– Рекс…

Человек отшатнулся. Кровь обрызгала мою одежду. Оставлять топор внизу была не лучшая идея с его стороны. Пёс яростно прогрызал человеческую кожу, и человек кричал, кричал и кричал. Этот крик застыл в ушах, и я больше не смог открыть глаз.

Рекс лизал моё лицо. В ушах звенело, но я чувствовал, что могу подняться. Человек не убил пса, он думал, что того удара было достаточно, чтобы прихлопнуть собаку, но как бы не так. Рекс непросто собака. Он оклемался и спас меня. Я приподнялся и спиной оперся на стену избушки. Рядом неподвижно лежало окровавленное тело. Этот человек был сломанным. Сколько он убил и ещё убивал бы?

– Идём, друг. Нас ждёт трудный путь.

Мы называем животными тех, кто готов отдать собственную жизнь за нас. Мы называем животными тех, кто предан нам всё их недолгое существование. Мы называем животными тех, кто способен любить и защищать до потери пульса намного честнее, чем сам человек.

Запись 3. 08.04.10 с д. к. Фальшивая исповедь

На краю леса расположилась небольшая деревушка. В ней было домов десять. Я наткнулся на неё случайно и ушёл бы в другую сторону, но впереди виднелось бескрайнее поле, а до ближайшего городка неизвестно сколько миль.

Пришлось спрятаться в кустах за одним из деревянных домов. Поселение было явно не заброшенным. Поэтому передо мной возник выбор: своровать еду и сбежать как ветер, либо честно признаться в своей насущной проблеме, и открыто попросить. Но я не знал, кто или что живёт здесь. И первый вариант казался таким благоприятным.

Вдруг послышался стук и тихий шорох шагов. Из домика вышла девушка в длинном светлом платье, а на ногах у неё были лапти. Это показалось довольно странным. Всё же легче отыскать нормальную обувь, нежели мучиться с плетением лаптей. Да я и не уверен в их практичности.

Постепенно начали появляться люди в таком же одеянии. Мужчины в рубахах и широких штанах. Девушки в платьях и заплетёнными волосами в косы. Все они сошлись в центре у кострища. И затем, один из них, высокий со светлыми волосами до плеч, коренастый, вышел на сооружённую из ящиков сцену и начал вещать.

– Братья мои и сестры мои, Всевышний дал нам возможность прожить этот день, и мы должны быть благодарны ему. Скоро наши мужи отправятся за новым подношением. Так помолимся за них и за их удачную охоту.

И до меня дошло. Лучше валить отсюда и не оглядываться. Да поскорее. Фанатики. Во времена до катастрофы были не самым приятным явлением, а сейчас вообще.

Я попятился из кустов и уже просчитывал в голове, какой круг мне нужно сделать через лес, чтобы ненароком не нарваться на них. Как спиной я впечатался во что-то или в кого-то. Пёс зарычал, а я поднял голову и обомлел. Один из этих. Мне конец. Это был высоченный мужик с чёрной бородой и тёмными яростными глазами. Он подхватил меня за руку. Рекс присел, зарычал и попытался накинуться.

– Стой, Рекс, не лезь, – я, конечно, понимал, что этот громила мог в два счёта, переломить псу шею. И было максимально бесполезно отбиваться от него, так как нас услышали бы люди у кострища. Мужчина поднял моё тело и, толкая в плечо, повёл в сторону толпы. Люди пялились на меня, как на прокажённого. Мужик крепко сжимал плечо. Мне даже показалось, что кость сейчас хрустнет. Он протащил меня до кострища и кинул на колени перед сценой.

– Святослав, этот еретик скрывался здесь. Он что-то замышлял!

Я молчал. А что мне было ответить?

– Брат мой, успокойся. Дадим ему шанс высказаться, – названный Святослав обратился ко мне. – Ты веришь во Всевышнего?

Вопрос прозвучал так, будто на свете разом исчезли все религии. И этот их Всевышний, единственный, кто остался, помогать людям. Я смиренно опустил глаза и решил врать до конца.

– Да, – я склонил голову, мой взгляд упёрся в колени.

– Докажи, брат мой.

Я встал, достал нож и приставил к своему горлу. Импровизировал я хорошо. А про себя думал, насколько быстрым я смогу быть, убегая от разъярённых фанатиков, если мой план не сработает.

– Я готов пожертвовать собой в знак благодарности за спасение Всевышнему, за тот хлеб, что он мне давал, чтобы выжить пока я искал вас, братья и сестры мои, – я сжал рукоятку ножа до побеления костяшек. Руки так и пытались задрожать, выдав меня с потрохами. Моему разуму было очень смешно от этих слов, лившихся изо рта.

– Я верю тебе, брат мой. Опусти своё оружие. Нам нужны молодые и сильные, как ты. Ермолай, отведи его в столовую и накорми.

***

Я прожил в этом аду неделю, ровно до того момента, как они вышли на охоту. За это время на моих глазах было убито пять человек. Двое мужчин-пленников, один слепой младенец, его мать, которую обвинили в неверности Всевышнему, за что она была наказана, и девушку-ведьму, обвинённую в измене проводнику Святославу. Её сожгли на костре.

Все были под крылом у этого Святослава. И все ему слепо верили. Женщины боролись за право быть с ним. Мужчины признали его своим вожаком. Вся самая лучшая еда доставалась ему. Всё доставалось ему в первую очередь. Этот человек создал вокруг себя культ. И люди поклонялись не Всевышнему, а Святославу. И соответственно работали на него. Он мог указать на любого пальцем, сказав, что так решил Всевышний, и человека уже нет.

До этого я жил в страхе за свою жизнь, но тем не менее боролся с силами природы, а не с культом полоумных фанатиков.

А кто такой Всевышний, я узнал позже. Шёл восьмой день моего заключения. День молитвы. Небо светлело ранним утром. Воздух постепенно становился теплее. Каждый раз, вставая с жёсткой постели, я воспоминал летние каникулы у бабушки в деревни. Затем приятна дремота спадала с меня, открывая печальную реальность.

Залезая в белую холщовую рубашку, я проклинал это утро, затягивая лапти, я проклинал этот мир, выходя на улицу, я проклинал этих людей.

Вскоре я начал понимать, почему так случилось. Я имею в виду, почему они стали такими помешанными. Молитва перед охотой проходила вечером в месте, которое называли Святилищем. Я не знал, где оно находилось, и что из себя представляло. Фанатики не говорили о нём. Это было табу. Получив свой завтрак, я отправился на работу. Нужно было много дерева для костра. Я так полагаю, мы будем в Святилище всю ночь. Требовался большой костёр.

Орудовать топором я так и не научился, и было решено отправить меня собирать хворост на розжиг вместе с Катериной. Катерина была младше меня на четыре года, соответственно, она совсем не помнила прежний мир. Мы вышли в лес. Она молчала. По моей спине пробежался неприятный холодок. Весенний ветер не был тёплым, но я надеялся, что к обеду разогреет. Мы принялись собирать хворост. Через десять минут монотонной работы мне стало неимоверно скучно.

– Катя, скажи, а как ты сюда попала? – решил я, наконец, начать разговор.

– Что ты имеешь в виду? – отозвалась девушка.

– Ну, – я немного замялся, пытаясь сформулировать мысль. – Как ты здесь оказалась в этой деревне?

– Я всю жизнь здесь жила.

И до меня дошло. Всю жизнь. Катерина просто не видела другого. Она не знала прежнего мира. Она не знала, что за пределами деревни существует другая жизнь. Для неё это и есть жизнь.

В мою голову взбрела идея, что Святослав – обычный манипулятор. Может быть отличный психолог. Он буквально уничтожал людей старого поколения. Поселение состояло больше половины из молодых и неокрепших, тех кто не знает, что бывает по-другому. Я обомлел. Всё оказалось слишком просто. Но во что же они верят?

– Катя, а кто такой Всевышний?

Девушка оторопела и уставилась на меня, как на самое тупое существо на свете.

– Это тот, кто нас защищает.

– От чего?

– От небесной кары.

Я не ослышался, от небесной кары? Что? Катерина посмотрела на меня и вздохнула.

– Святилище – это место, где Святослав впервые встретил Всевышнего. Он защитил его от небесной напасти. Тогда и Святослав услышал, что мы должны отринуть блага цивилизации, ведь цивилизация губит нас… – Катерина продолжила говорить. Она говорила, словно рассказывала заученые строки детской библии.

Я не стал больше ничего спрашивать. Святослав просто промыл им мозги, чтобы они не смели думать иначе.

Опустился вечер. Неся охапку хвороста в руках, я шёл в толпе к Святилищу. Путь освещали мужчины с факелами в руках. Мы шли по тропинке. Она вела вглубь леса. Вскоре деревья расступились, и мы вышли на поляну. Я скинул хворост на землю, другие быстро сложили дрова в кучу. Я поднял глаза и в буквальном смысле оторопел. Что это такое?

– Это кара небесная, от которой уберёг Всевышний Святослава, – отозвалась Катерина, явно заметившая моё удивление. Я не мог пошевелиться. Это был…

Это было существо, похожее на человека. Скорее всего, оно упало сверху и проткнуло себе грудь молодым отростком сосны. Но я всё ещё не мог понять, что это такое. Оно определённо было человеком, но его кожа…, его кожа была тёмной. Не такой, как у негроидной расы людей, а будто высветленной бордовой с коричневато-серым отливом. У существа были тёмные волосы, нечто похожее на одежду, глаза, рот, нос, но главное, что сбило меня с толку – это крылья. Да, у него были крылья. Обтянутые кожей того же оттенка, что и кожа. Крылья висели со спины существа, почти доставая землю. Кажется, я стал сомневаться в устройстве этого мира.

Костёр заполыхал. Я услышал голос Святослава.

– Братья мои и сестры, десять лет назад я был совершенно другим человеком. Я был болен заразой прежнего мира и единственное, что было для меня важно – это деньги. Но мир рухнул, как и былые ценности. И я бежал. Бежал от этой катастрофы и молил о спасении. Но оказавшись в лесу, я столкнулся с этим существом. Это ангел Смерти, братья мои и сестры! – Святослав указал на это неизвестное науке существо – Этот ангел спустилось на землю, благодаря технике. Той технике, которая уничтожила мир! Я был уже готов умереть, но Всевышний уберёг меня. Он спас и направил на путь истинный! А я направляю вас… – Святослав продолжил говорить. Все слушали его, замерев и буквально не дыша. А я стоял и думал, что мир рухнул вместе с моими знаниями биологии.

***

В тот день ещё остававшиеся живыми растения начали цвести. Был конец апреля, скорее всего. Утро. Охота начиналась. С десяток самых крепких мужей вышли на площадь, встав перед сценой. Святослав толкнул речь, заливая об их благом деянии. Он прошёлся по всем.

– Да хранит тебя Всевышний, – послышалось над моей головой.

Мы вышли в поле. Жёлтое пятно на небе, именуемое солнцем, стояло высоко. Небо серело, как и в обычные дни. Я мог только предположить, куда мы идём.  Всё это время Рекс крутился у моих ног. Его что-то беспокоило.

Я осмотрелся. Бежать сейчас было бы очень глупо. Поле, поле и ещё раз поле. Прошло примерно часов семь, когда вдалеке показался отрывок города. Затем ещё два часа, когда мы приблизились к нему на достаточно близкое расстояние.

Рекс уже изнывал, поскуливая. Мне рявкнули, заткнуть псину, или она пойдёт на корм. Не самая приятная учесть. Я присел и почесал пса за ухом, чтобы успокоить. Рекс вжался мне в плечо.

Никто не стал меня ждать, поэтому я немного отстал. Может быть, это и была та единственная возможность сбежать от этих ненормальных? Но вдруг один из них замертво свалился на землю. Точный снайперский выстрел. В ту же секунду из всех щелей повылезали люди с винтовками. Это были те самые мародёры. И откуда они только берут оружие? Раздались выстрелы быстрыми очередями. Я бы точно не успел убежать, не словив пулю в затылок.

– Рекс, уходи. – Пёс скулил. – Уходи немедленно!

Я упал на землю ничком, а пёс стремглав скрылся за одной из разрушенных стен многоэтажки. Лежал без движения, не смея вздохнуть. Стрельба прекратилась. Послышались голоса. Это был противный говор этих разбойников.

– Вот чёрт, – он пнул ногой мёртвого фанатика. – Это те святоши. С них ничего не возьмёшь! – он чертыхнулся и плюнул разочарованно.

– Да уж, ну хотя бы они не помешают нам. Прошлый раз вон Шурика утащили в свой культ. Сожрали, видать, и косточек не оставили, – этот прошёл прямо рядом со мной. Его нога опустилась в нескольких сантиметрах от моего лица. Я замер.

Шаги удалялись. Разговор становился всё тише и тише. Пролежав ещё минут пять, а может, и десять, я осторожно поднялся, озираясь по сторонам. Жалкие лица фанатиков исказились в предсмертном ужасе. Их отстреляли, как скот. Глаз за глаз, как говорится.

Тихими шагами я пошёл в сторону, куда убежал Рекс. Он терпеливо меня дожидался.

Запись 4. 17. 04. 10 с д. к. Радиация (Нижний Новгород)

Мы называем их мертвяками. Они безумны. То есть в их голове нет разума. Словно бездушные куклы, потерянные в этом прогнившем мире. Заблудшие души, неспособные найти путь в мир мёртвых. Остались на перепутье среди живых. Полуживые. Это люди, которые больше всего подверглись влиянию радиации. Они не погибли. Их организм мутировал. Их тела стали разлагаться, но не умирать. Облученные, обожженные, ужасные. Одна из самых худших участей – это стать мертвяком. И никто ведь не знает, что движет ими.

Очередной умерший город, будто свалка. Разграбленные магазины с разбитыми окнами, заколоченные дома, потрескавшийся асфальт, кругом мусор и засохшая грязь. Показалось здание торгового центра, возможно там можно нарыть новую одежду. И что-нибудь поесть. Было тихо.

Я зашёл внутрь. Тихо поднялся по застывшему эскалатору. Звук шагов отскакивал от стен. Хорошее эхо.

Тут я заметил странное движение. Шмыгнув быстро за прилавок, я огляделся. Неужели пёс ничего не почувствовал? Я выглянул и заметил фигуру, похожую на человека. Он был в разодранной одежде, чуть ли не сгнившей, его движения казались медленными, неповоротливыми, и даже несуразными, а кожа в некоторых местах вовсе облезла. Это был мертвяк.

Люди, которые подверглись сильнейшему облучению впервые дни войны. Бомба в купе с биологическим оружием дала такой результат. Город, который подвергся бомбежке, располагался далеко. Но людей оттуда развозили в разные города в больницы, чтобы хоть чем-то помочь. Но они не умирали, они мутировали. Однако были совершенно безобидны. Когда начался этот хаос, мертвяки остались единственными обитателями заброшенных городов.

Я вышел из-за прилавка и спокойно прошёл дальше. Как и ожидалось, магазины одежды пестрили разным ассортиментом. Заглянув вниз, в продуктовый, я нашёл лишь пару шоколадных батончиков и пачку печений. Воды не было. Но я смог добыть собачий корм.

Всё это время, бродя по ТЦ, я наталкивался на бродящих туда-сюда мертвяков. Они словно не замечали меня. И просто ходили, ходили. Найдя ещё пару полезных вещей, типа компаса, верёвки, и осмотрев аптеку, я наткнулся на книжный. Посреди никому не нужных разбросанных книг стоял мертвяк, опустив руку на столик. Он водил пальцем по обложке и что-то неразборчиво мычал.

Я поспешил убраться, но нечаянно задел стеклянную неразбитую дверь ногой и с грохотом упал на пол. Стекло осыпалось мелкими кусочками. Мертвяк среагировал. Он повернулся в мою сторону и зашевелил губами.

– Ж-ж-жвой, – утробным голосом он кое-как выдавил из себя.

Я не то чтобы удивился, я просто обомлел. Неужели мертвяки сохранили разум? Я встал. Он всё так же стоял у столика. Просто повернул голову в мою сторону. Его глаза загноились и вместо них оказались видны лишь непонятного цвета вмятины.

– П-п-ро-читай, – обратился ко мне мертвяк.

Пёс не выдавал никакой тревоги. Разум же твердил, что лучше бежать отсюда и не нарываться, но любопытство брало вверх. Мне действительно было интересно, чем ещё может удивить этот мир. Я вошёл в книжный и приблизился к прилавку. Мертвяк стоял, не двигался. Его ладонь лежала на одной из книг. Я медленно вытянул её. Небольшой томик пушкинских стихов. Я начал читать, старательно, пытаясь подобрать правильную интонацию.

Мертвяк тихо слушал. Я взглянул на его лицо. По щекам тонкими струйками текли слёзы.

Запись 5. 18.04.10 с д. к. Жизнь – феникс

Пустошь. Лишь одним единственным словом возможно описать этот разрушенный мир. Тихо, холодно и пусто. Руинный город, неживое поле, замеревшая вода. Такое же холодное, мёртвое белое поле с угасающими лучами. Мир разрушен. И как бы сильно я не желал исправить всё – не мог, и навряд ли смогу вообще. Слышали про Чернобыль? А может про Хиросиму и Нагасаки? А кто мог предположить, что таким же станет весь земной шар?! Страшным, тихим, заражённым…

Война – само по себе пугающее слово. Но оно есть… И существует на протяжении многих веков.

Но сейчас исчезло даже оно. По-сути, нет ничего, всё уничтожено. Лишь маленькие отголоски человечества разбросаны по всей Земле; они борются, хватаются своими костлявыми руками за жизнь. Все, как могут…

Все, как могут? Да. Порой в разъяренном существе, жаждущем еды и воды сложно угадать человека. Но что ещё его волнует? Нажива. Власть. Могущество. Даже в этом прогнившем мире они никак не могут забыть про то, что можно получить угодную душеньке вещь совершенно бесчестным путем, иногда жестоким и гнусным. Эти людские пороки не исправит ни Война, ни Голод, не Смерть, не Чума.

Люди же, настоящие, должны в эти моменты держаться друг за друга, не отнимать руки, и уж тем более не враждовать, но нет… Уж не знаю, как это всё задумано, но так устроен человек. Это подтверждалось из года в год мировой историей.

Но, подождите! Возможно человек, как бы мне выразится, не до конца эволюционировал, поэтому сейчас так яро выступают его животные инстинкты, хоть и был пройден путь социализации. Но я уверен, что не всё до конца потеряно. Есть, есть, но немного, людей, которых действительно можно назвать людьми.

Поэтому я один. Хотя, нет. Человек не сможет быть один, так ведь очень легко свихнуться. Природа и тут всё продумала. Даже тот самый Робинзон не мог жить… не разговаривая с кем-то. Да! Вот что отличает человека от животного: язык, слова, мысли, чувства.

И лучший мой друг, как вы могли уже догадаться – пёс. Мой милый пёс, за которого я готов отдать жизнь. Сколько раз в этом страшном мире он спасал мою шкуру. Сколько раз! Не сосчитать. Собака всё знает, всё видит, всё чувствует. Самое преданное и любящее существо на свете. Уж не знаю, за что нам, людям, природа подарила такое благородное создание.

На улице светло, но небо задёрнулось серыми облаками. Редко, когда можно теперь увидеть его голубизну. Вчера мы с Рексом набрели на этот полуразрушенный городок, но тут были люди! Об этом я узнал только ночью, когда послышался дурманящий запах костра, ну а за ним тихие разговоры на знакомом языке. Кажется, эти люди нормальные, то есть не одичали, как некоторые. Устроили здесь что-то типа лагеря, живут и пытаются хоть как-то привыкнуть, воссоздать атмосферу невозвратимого прошлого. Но это слишком отдаленно напоминает прежнюю жизнь.

Я не решился выйти к ним. Сам, пожалуй, одичал. Поэтому спокойно сидел в руинном здании, за обвалившейся стеной. Нам нужно отдохнуть перед предстоящей длинной дорогой, которая никуда не ведёт. Я умиротворённо прикрыл глаза, подперев стену спиной. Пёс мирно сопел под боком, и я уже почти погрузился в сон. Вдруг отдалённое жужжание поразило слух. Затем оно переросло в гул, и этот гул становился всё громче и громче, сильней и сильней. Я, судорожно вздохнув, распахнул глаза. Звук мотора. Машины. Это могло означать лишь одно. Мародёры…

Я резко вскочил, подхватил рюкзак и на всей своей возможной скорости ринулся прочь. Пёс так же испугался и уже убежал вперед, ведя за собой.

Мародеры, грабители, разбойники – хоть как назови – это весь тот смрад, все те людские пороки. Они не знают, что означает гуманность, они уничтожают всё и вся, оставляя после себя лишь разруху и уныние. Их методы слишком жестоки и безжалостны.

Я бежал, ничего не слышал, смотрел только вперед. Судорожно билось сердце, чуть ли не ломая клетку ребер, дыхание сбивалось. Вдох, выдох, вдох, выдох…. В глазах потемнело от страха и отчаяния, наворачивались слезы от быстрого бега. Холодный, пронзительный ветер безжалостно бил в лицо.

Я выбегаю в пустынное поле. Тут негде спрятаться! Осматриваюсь и вижу свой маленький лучик надежды. За полем виднелся пушистый зеленый сосновый лес, нужно лишь пересечь это безжизненное пространство. Лес – это спасение.

Вдруг стало слишком тихо. На долю секунды показалось, будто солнце в небе померкло. В голову ударил резкий и противный свист, похожий на ультразвук. И в следующее мгновение я почувствовал сильный удар в спину. Меня откинула на несколько метров. Жужжание усилилось.

Это была граната, брошенная откуда-то из городка, взрывная волна которой откинула меня так быстро и резко, без сожалений. Оружие не обладает чувствами. Лишь убивает.

Это всё, что я четко помню об этом моменте. Далее всё пространство заволокло густой пылью, а я лежал неподвижно на земле, побитый, уставший. Отдаленно до слуха доносились звуки собачьего лая, но они совсем не мешали, не раздражали. Я устал, я хочу отдохнуть. Возможно навсегда. Я слышал над головой скулеж Рекса, незнакомые голоса, почувствовал, как потекла липкая кровь, то ли из глаза, то ли из уха. И я лежал, подперев носом землю, не было сил даже, чтобы повернуться и последний раз взглянуть в далекое небо. Я ведь так не…

Но вдруг пред глазами промелькнул рыжеватый силуэт. Это что? Бабочка! Но как? Они же не могут… Они же не живы. И тут мне резко вдарило в голову: “ Живи!”

Я вскочил на ноги, ошарашив пса, и ринулся бежать в лес, к спасению, изо всех сил. Вот что значит второе дыхание! Теперь я понял. Я нёсся вперёд и, достигнув леса, не остановился, продолжил бежать, ведомый слишком мощной силой. Обегая деревья, чуть не врезаясь, спотыкаясь о корни, оплетающие земли, я бежал и бежал, не оборачиваясь. Я не заметил, как пересёк лесное пространство и вдруг… не почувствовал землю под ногами. Затем полетел с крутого обрыва вниз, словно мячик, крутясь и переворачиваясь, когда остановился, глухо шлепнулся о землю и, раскинув руки и ноги, уставился вверх. Вот оно – небо…

Мне не было больно, я ничего не чувствовал. Лишь рад, что спасся. Где-то рядом зашуршал шум волн. Река. Я выскочил на берег и сейчас лежал в песке. Вот почему не больно. Здесь и дышится легче.

Я улыбаюсь. Вот вроде и мир ни к чёрту, и жизнь, та, обычная, вся поломана, влачишь по бренному свету своё существование, всё плохо, но жить-то всё равно хочется. Всегда хватаешься за эти тоненькие ниточки, карабкаешься, пытаешься выжить! Почему? Я не знаю. Я хочу жить и всё тут. Может быть, просто боюсь смерти, а может не хочется умирать. Ведь для чего-то я создан в этом мире, может для чего-то великого. Может, именно я могу всё исправить?

Но сейчас я, правда, устал. Мне нужно отдохнуть, перевести дух. Я продолжу свой путь, я не остановлюсь. Но для этого требуется много сил. Я буду жить.  Ведь мир почему-то существует, ведь он зачем-то создан. Есть люди, рыбы, птицы, животные, деревья или цветы. Так зачем мы живём? Зачем дышим, смеёмся, любим?

Я закрываю глаза и засыпаю. Нет, пусть мир и прогнил, но не до конца. Я выживу! Я смогу! На самом деле мир – феникс, он вновь возродиться из пепла, вновь с новой силой и красотой.

***

Открыв глаза, я не увидел того неба, были только зеленые ветви деревьев. “Что такое? Где я?”. Приподнявшись, я вдруг почувствовал бьющую боль в затылке. Чуть ниже головы, на шее, я нащупал небольшую ранку.

– Не трогай, я её только что обработала. Перекиси, знаешь ли, не так много, чтобы по сто раз обмазывать, – слышу голос с недовольной интонацией и удивлённо оборачиваюсь. Передо мной стоит девушка, нахмурив лицо.

– Ты…

– Что?

– Ну, я просто…

– Ты полуживой валялся на берегу. Не могла же я тебя там так и оставить. Тем более твоя псина выла, как резаная.

– Ну, ты просто, эм, могла забрать мои вещи и уйти…

– Сдались мне твои вещи, – она хмыкнула. – Давай поднимайся и на, – девушка протянула мне бумажный свёрток, – поешь.

Не все цветы завяли в этом мире. Есть ещё люди, которых можно назвать людьми.

Все беды идут лишь от человека. Он сам толкает себя в условия выживания. Он сам уничтожает свой дом, природу, а в итоге и мечту. Но тут такой вот парадокс: лишь сам человек может всё это предотвратить. Лишь только он может всё исправить. Каждый должен понимать, что есть война, что есть смерть. Что такое на самом деле сила и терпение. Лишь только тогда, когда каждый постигнет те самые нерушимые законы природы, будет и цивилизация и расцвет. Но если в мире так и продолжат царить семь грехов, нас ждёт только крах.

P. S. На этом записи дневника обрываются. Возможно, они были утеряны и больше никогда не найдутся.

Оглавление

Запись 1. 06.04.10 c д. к. Если небо упадёт (Саранск)

Запись 2. 07.04.10 с д. к. Сломанный (Национальный парк Смольный)

Запись 3. 08.04.10 с д. к. Фальшивая исповедь

Запись 4. 17. 04. 10 с д. к. Радиация (Нижний Новгород)

Запись 5. 18.04.10 с д. к. Жизнь – феникс