В голове еще гудело, но запрос на досрочную выписку из лазарета младший лейтенант Сто тридцать шестого полка Терранской Галактической миссии сектора Андромеды Таня Малиновски уже направила. Легкая контузия, пара царапин на затылке и сломанная рука – не повод валяться в койке и смотреть в потолок. Железный низкий потолок палаты на военной космостанции «Кинир» нависал так низко, что заставлял думать о крышках ящиков. В лучшем случае ящиков.
Пищащий монитор, длинные шнуры, красновато-серый регенерационный раствор из колб – все это уже можно было отключить.
Чувствовала себя Таня нормально. Ей еще рапорт писать, полковник Джереми Айосса – та еще бюрократская крыса, будет придираться к каждому «упущенному» часу и каждой запятой в докладе. Таня не помнила, участвовал ли Айосса хоть в одной вылазке против повстанцев, сепаратистов, да хоть на стандартной зачистке территории какой-нибудь планеты от опасных неразумных форм жизни бы отметился.
Айосса предпочитал расхаживать по плацу и рассуждать о великой миссии Галактической миссии – да, прямо сверхоригинальная игра слов, особенно когда слышишь ее в тысячный раз. Плац под его коваными подошвами всегда противно бренчал. Скрыться некуда: на космостанции плац был скромным, потолки такими же низкими. Экономили не столько на сверхпрочном титановом сплаве, сколько на необходимости подавать воздух, поддерживать температуру и снабжать растянутую посреди «ничего» платформу энергией.
От местной звезды протянули «гелиолифт», но мощности она выдавала немного. Это был красный карлик с цифрами вместо названия в картотеке людей, арроенов, киури и, кажется, талаков. Никому не нужный шар со слабыми выбросами радиации. Красный карлик обещал скоро проявить себя во всей красе и стать сверхновой, но в ближайшие тысяч десять лет этого можно было не опасаться. «Скоро» – по космическим масштабам.
Почему «Кинир» построили именно здесь, Таня знала: стратегически хорошее место. Несколько крупных космических путей, а недавно обнаружили всего в одном прыжке кое-что поинтереснее кряхтящего красного карлика: звезду класса «Б» с собственной солнечной системой. Шесть планет, две слишком холодные, три – горячие, но та, что посередине еще с орбиты манила синими океанами, зелеными лесами.
Планета «земного» типа. Кислород, вода, даже растения с хлорофиллом и всем прочим.
Собственно, об этом Таня и должна была написать.
Она поколебалась и вытащила катетер. Подача клеточного раствора автоматически прекратилась. Искин пискнул что-то о недопустимом прерывании процедуры, Таня пробурчала: «Заткнись» и потянулась за формой. Она висела на специальных крючках на стене.
– Я напишу рапорт, – пообещала Таня, глянув в зеркало и пригладив светлый колючий «ежик». – Вот только перекинусь парой слов с ребятами.
Вылазка прошла неплохо. Пятеро раненых, включая нее – это ерунда.
Манящая планета из атмосферы смотрелась раем. На самом деле, конечно же, оказывалась адом для всякого, кто рисковал преодолеть слои стратосферы и коснуться ногой поверхности.
За десять дней первой вылазки-исследования рота Тани прозвала планету Обжорой.
Теперь ей предстояло объяснить и Айоссе, и вышестоящему начальству – за судьбой лакомого кусочка следили на уровне Вселенского Совета, каждая раса в нем мечтала прибрать к рукам, лапам, ложноножкам, хелицерам хотя бы четверть, а лучше треть или половину шарика с комфортным 0,9G, зеленью и кислородом. Пригодных для жизни планет мало. Такая стоит новой Войны Десяти Флотов – от одной мысли подкатывала холодная тошнота, та миновала триста лет назад, миллиардные жертвы не забыла.
Или до войны не дойдет, потому что смешное прозвище Обжора означало именно то, что написано на упаковке: лесистый мир с прохладной водой пожирал все живое, что прикасалось к нему.
Таня выглянула из тесной палаты лазарета. Они были натыканы вплотную, штук десять подряд, как пчелиные соты, выстроенные вдоль. Двери примыкали к дверям. В коридоре не разошлись бы двое людей покрупнее, с непривычки на «Кинире» начиналась клаустрофобия, но Таня знала базу как свои пять пальцев, как любимый бластер. Она по звуку в соседней палате определила: там кто-то есть. Наверное, раненые из ее ребят.
Таня прислушалась: больше одного пациента.
Она остановилась рядом с клинкерной дверью. Над головой зеленовато подмигивала лампочка. «Вечные» диоды барахлили. Потолок нависал так низко, что овальный выступ светильника заглядывал через плечо, как любопытный сосед в твой тридешный экран, пока смотришь новый фильм. Мелкая Таня хотя бы затылком потолок не задевала, другим везло меньше. На лазарете вообще сэкономили, архитекторы «Кинира» считали, что космодесант болеть не должен, не зря же каждому ставили по десятку обязательных имплантов – от гормональной коррекции до иммунной стимуляции.
Так кто из ее команды все еще там? И почему лечат чем-то кроме универсального поставь-на-ноги регенеранта?
«Мы вырвались с Обжоры».
«Мы улетели оттуда. Да, напоследок тварь нас покусала от души, но…».
Таня потерла свежий шрам на шее и груди – если бы не современные технологии, остаться бы ей вообще без кожи, с вросшими в мясо иглами лианы-паразита, а скорее всего – не протянуть и пары часов. Она проследила, чтобы всех пятерых сунули в гибернацию, сама плюхнулась в «ледяную ванну» последней. Еще выдохнула: «Ох, мать твою, хорошо», потому что холодный раствор приятно остудил горящую огнем рану.
Остальным досталось меньше. Четверых лизнули такие же лианы или их сородичи. Пятый…
Пятым был Нил Дорси. С ним случилось нечто иное, но Таня думала: капрала Дорси выпишут первым. В самом начале высадке его цапнуло местное существо, вроде краба размером с ноготь: Дорси сдуру ткнул без перчатки ствол поваленного дерева. Таня потом всех его родичей до питекантропов с праматери Терры вспоминала, а капрал чесался ладонь все три дня, что они исследовали Обжору. Зуд не унимался, но и хуже не становился, антигистаминный впрыск помогал не взбеситься иммунной системе.
Почему он все еще в лазарете? Почему там кто-то еще, док ди Каштру тратила на осмотр минут пять, потом подключала стандартный протокол и позволяла природе – то есть, совсем не природным имплантам и регенерации, – сделать свое дело.
«Что за…»
Дверь открылась. Таня подалась назад.
– Сэр.
Полковник Айосса потер лоб. Он был здоровяком, больше похожим на какого-нибудь уголовника из списка «Их разыскивает межгалактическая полиция», чем на «штабную крысу». Таня внезапно подумала, что сражаться-то теоретически хотя бы он должен неплохо, а еще – что рожа у него еще более неприятная, чем обычно.
Может, потому что низкий лоб, нависшие брыли и даже голубоватые прозрачные глазки чуть навыкате отображали тяжелый и мучительный мыслительный процесс.
– А, Малиновски. Заходи-ка.
– Так точно. Сэр.
Внутри пахло так, что Таня едва не поморщилась. Гниющие трупы видеть приходилось, нюхать – тоже, здесь смрад был иным, словно что-то еще жило, но распадалось быстрее, чем успевало восстановиться. Нил Дорси лежал на узкой койке. Таня заставляла себя не таращиться на бледное покрытое потом лицо, без того худощавый Дорси как будто превратился за пару дней в скелет, зато рука раздулась и лежала поверх простыни зелено-черной дубинкой. Каждый палец с запястье Тани, кожа блестела и натянулась, похожая на готовый порваться пластиковый мешок, даже блестела.
– Сэр?
Тане удалось задать вопрос нейтральным тоном. «Нет, я не знаю, что с ним. Да, мы все были на Обжоре, я собиралась написать рапорт, но я не…»
– Это она возглавляла операцию? – только сейчас Таня заметила в углу еще одного человека. Женщина в голубовато-белом комбинезоне носила прозрачную маску и смешной капюшон поверх коротко стриженных темных волос. На комбинезоне Таня узнала логотип «ДатаГен»: самая полезная в обитаемом космосе корпорация. Поставщик имплантов, генетического моделинга, лекарств от всех болезней. Даже на банках с жидкими бинтами стоял все тот же логотип, а еще «ДатаГен» изо всех сил помогала Терранской Галактической миссии. Конечно, не отказывая и другим представителям Вселенского Совета, но ксеносов среди ученых Таня никогда даже по телеку не видела.
Люди для людей. Каждый сам за себя в бесконечности Вселенной.
–Айосса, это та самая…
– Младший лейтенант Малиновски, – назвалась Таня, и запнулась, понятия не имея, как обращаться к закованной в пластиковую броню комбинезона женщине.
– Доктор Женевьев Альбер, – сказала та. – Специалист по экзотическим ксенопаразитам.
Это прозвучало обвиняюще. В спину сопел полковник Айосса.
Оправдываться Таня не собиралась.
– В некотором смысле, конечно, вы послужили науке, – доктор подошла к Дорси, без всяких предисловий или переходов достала лазерный скальпель и резанула по вздутой руке. Под ней мелькнуло что-то прозрачное, оно дернулось и прыгнуло, но Альбер успела первой. Прозрачная тварь, похожая на морскую звезду или растопыренную семипалую кисть руки билась в непроницаемые стенки колбы. Дорси застонал. Таня посмотрела на края раны: ничуть его рука не уменьшилась, такая же огромная, надутая и по-прежнему воняет.
– Сэр? – Таня сочла за лучшее обратиться к Айоссе.
– Вы это дерьмо притащили, – пробурчал тот. – Док уже с полдесятка этих уродцев наловила. У него там вместо чертовой руки целый улей.
Таня сглотнула. Пустой желудок плеснул кислоты в пищевод.
– Мы выполняли приказ, сэр. Заражение ведь удастся устранить?
Дорси пошевелился и приоткрыл глаза. Темная радужка выцвела до желтизны, желтыми были и белки.
– Поражена не только рука, но и печень, почки, все внутренние органы, – пояснила док Альбер. – Полагаю, этому человеку осталась пара часов. Кроме того, на финальной стадии личинки могут захотеть покинуть тело, и тогда лучше…
Таня снова дернула горлом.
– Вы предлагаете его убить?
– Моя рекомендация? – доктор из «ДатаГен» подняла спокойный и равнодушный взгляд. – Упаковать его в скафандр и выбросить в открытый космос до того, как паразитарный эмбриогенез завершится.
– Заживо. В космос. Может, еще и сжечь?
– Заметьте, это вы предложили, мисс Малиновски.
– Ах ты лабораторная…
– Отставить! – рявкнул Айосса. – Мы поместим его в глубокую гибернацию. И…
Доктор Альбер внезапно обрадовалась:
– «ДатаГен» охотно примет материал для исследований.
Айосса кивнул. Тане он бросил колючий, как та лиана, взгляд: только попробуй рот открыть, сама окажешься в открытом космосе без скафандра.
– Бери лучших, кого сочтешь нужным, и возвращайся на эту планету, Малиновски. «ДатаГен» нам уже подсказали, как вытравить эту гадость, пока ты валялась в отрубе. Все необходимое получишь. Планета идеальна для терраформирования, так что мы выжжем всю отраву к такой-то матери. Ну? Чего стоишь, это приказ!
– Есть, сэр.
«…крыса», – мысленно закончила Таня по ту сторону клинкерной двери. Желтушные глаза Дорси приоткрылись напоследок, и прямо в склере промелькнул прозрачная «морская» звезда.
Или краб. Больше напоминало краба.
Малогабаритный «Альбатрос» покинул платформу сутки спустя. Проворный быстрый корабль с быстрой генерацией червоточин – узких коридоров, действительно кротовых, а то и мышиных нор, должен был добраться до Обжоры всего за десять-пятнадцать часов.
Таня старалась не чесаться, представляя белесые лапки паразитов, желтые глаза Дорси и невозмутимую Альбер с колбой. Чесаться хотелось. Психосоматика в чистом виде, конечно, но слухи и без того ползли, а еще она так и не написала рапорт, потому что Айосса приказал торопиться. «ДатаГен» его гнали метафорическим кнутом и, может быть, сулили пару пряников, если небольшой отряд зачистит планету-Обжору, подготовит к заселению. Новая Земля и все прочее. С порядковым номером. Потом дадут нормальное имя.
Почему именно от них? Никому не мешали ни лианы, ни колючки, ни даже местные водоросли, которые тоже норовили выстрелить в тебя и проткнуть длинным нитяным стрекалом.
«Хотят испытать свою отраву», – предполагала Таня, мрачно разглядывая свою команду. «Альбатрос» был кораблем-минималистом. Капитанский мостик он же каюты, отдыхать в спальных мешках. Машинное отделение бурчит прямо под ногами, словно у корабля несварение желудка: это генератор червоточин готовится выбросить энергию. Все вооружение легкое, защита тоже. Из специальных условий – ядовитый концентрат, который надо будет распылить минами-вонючками в атмосфере. «Альбатрос» потому и назван в честь древней земной птицы: для посадки не предназначен.
Максимум можно выпрыгнуть на встроенных в скафандрах антигравах.
Поэтому всего пятеро, включая нее. Она – командир и механик, Рэнди Томирико – навигатор, Дже Тао – химик и специалист по всякой этой ядовитой «бормотухе», как мысленно называла Таня атмосферные бомбы. Двое солдат – Макс Престон и Антон Зыков; они на Обжоре уже были, если что – сориентируются.
Маленькая железная птичка возвращалась туда, где водились твари. Тварей хотела поскорее убрать «ДатаГен».
Таня понятия не имела, почему спешка, почему так срочно. «ДатаГен» непостижимы, и это бесило, потому что формально компания работала на Терранскую Галактическую миссию, а на самом деле – наоборот.
Стоило закрыть глаза, все еще мерещилась желтоватая склера Дорси с барахтающейся во влажном белке стеклистой тварью.
«Что может пойти не так», – буквально написано на этой вылазке с атмосферными бомбами, и Таня абсолютно четко знала ответ: все.
Дже подбросила цилиндр бомбы и поймала удобную пластиковую ручку. По форме штука напоминала обычную ручную гранату – простая разработка, никакого тебе схлопывания материи в антиматерию.
– «Не токсично для млекопитающих», – прочитала она.
– Ну и хорошо, – Рэнди отвлекся от трехмерной карты. Тесное пространство «Альбатроса» заставляло раскинуть виртуальную атмосферу Обжоры по лицам сидящих прямо на полу сослуживцев, Таня наблюдала за ними обоими – все в порядке, Престон и Зыков вообще играют в карты. Альбатрос, ловкая юркая птичка, вошел в атмосферу и повис, как и полагалось альбатросу, если Таня что-то помнила об этих тварях.
Внезапно она нахмурилась:
– Это получается, что «ДатаГен» знали о «крабах» до того, как поручили миссию нам?
Дже осклабилась. У нее даже медицинское образование есть, припомнила Таня. В крайнем случае сумеет вытащить «краба» до того, как…
Дорси появился перед мысленным взором, его раздутая рука наложилась поверх остального образа. Под набрякшей кожей кишели прозрачные твари, быстро перебирали лапками и жадно пожирали плоть.
– Вот именно, – Дже опять подкинула и поймала бомбу. – «Крабов» уже ловили и раньше, насколько я могу судить. А теперь решили от них зачистить хорошую планету.
– Ну и ладно, тебе жалко, что ли? – влез раздраженный Рэнди. Он сворачивал и разворачивал карту. Планета кружилась в сияющей неоновой сетке. – Паразиты – они и есть паразиты, а планета-то отличная.
– Лучше некуда, – подал голос Зыков. – Когда тебя сожрать не пытается.
Престон молчал и чесал темную шею. Ему повезло: в прошлый раз тоже сунулся к похожему дереву, совсем как Дорси, но его укусила лиана.
Везение на двести баллов из ста возможных. Таня передернула плечами:
– Давайте уже начинать.
Остальные были ее подчиненными, но пусть какой-нибудь Айосса через каждое слово орет «это приказ». Эти люди ее если не друзья, то хорошие приятели. Они прикрывали друг друга не раз и не два. Обжора – еще ерунда, например, по сравнению с ледяным безымянным миром системы Беты Малой Медведицы.
Таня попыталась вспомнить, слышала ли что-то о той планете после вылазки или нет. Проблема не в холоде, а в кислороде и воде: лед был железным по большей части, плюс водородные настилы. От отчаяния и нехватки подходящих миров пытались терраформировать даже мертвые помойки, обычно Вселенский Совет только тратил несметные ресурсы. А тут – идеальная земная атмосфера с водой и зеленью.
Короче, у паразитов с Обжоры ни единого шанса.
– Так точно, – почти одновременно откликнулись Дже и Рэнди. Престон и Зыков переглянулись: мол, а нам-то что делать. Престон еще раз почесал шею и скулу перед тем, как потянуться к бластеру. Таня его прекрасно понимала. Она тоже сняла оружие с предохранителя.
Планета лежала всего в нескольких километрах под «Альбатросом». Защитные костюмы спасут их от всего.
«Просто отравите проклятых крабов и все».
– Готовность: нуль, – сказала Таня.
«Пушку», похожую на внебрачное дитя катапульты и гранатомета, Таня проверила раз десять до операции. Не хватало еще, чтобы граната застряла по пути, может, дым и нетоксичен для млекопитающих, только проверять не хотелось. Все сработало идеально: снаряды поместили в загрузочный отсек, «пташка» открыла «клюв» – дуло находилось как раз в носовой части «Альбатроса» и отрыгнула уже сдетонированную гранату. В атмосфере Обжоры рассеялся ярко-синий, до рези в глазах, газ. Потоки воздуха разносили его, а электрическая синева по-прежнему мерцала, заставляя думать о грозах и молниях. Вроде альбатросы любили бурю и носились с дикими воплями над морем, провозглашая ее? Или это была какая-то другая земная птица?
– Операция «Чистка» начата успешно, – доложила Дже. Рэнди снова тыкнул в несколько подсвеченных на вирт-карте точек. Туда им следовало направиться дальше, как раз за часа три-четыре управятся, распылят полную партию, а к вечеру можно будет направить дрона взять пробы, удостовериться: больше никаких прозрачных крабов-паразитов.
– Скучища, – прокомментировал Зыков, а Престон закурил бездымную сигарету, задумчиво кивнул:
– Первый раз было веселее. И честнее как-то.
Таня ответила им быстрым взглядом.
Ей тоже не нравились ни бомбы, ни «Чистка». Она бы предпочла выйти против этих же крабов с бластером или огнеметом, хотя и понимала: ничего глупее представить невозможно. Просто местная живность, паразитарная форма. Как те же лианы или колючки. Все на Обжоре стремится тебя сожрать, крабы просто оказались опаснее…
«И все же, почему «ДатаГен» хотят уничтожить именно их в первую очередь»?
Беднягу Дорси жалко, но вряд ли одна смерть космодесантника подняла бы махину корпорации на священный поход. К которому очень хорошо подготовились.
– Вторая точка, – сообщил Рэнди.
– Есть вторая точка.
Дже запустила новую иллюминацию, мерцающую как живая молния без единой грозовой тучи.
Третья отметка оказалась над местным океаном. Таня смотрела в иллюминатор: волны золотисто и лениво поблескивали под солнцем, на гребнях чуть топорщились белые «барашки». Океан был мельче земных, на Обжоре их было девять – воды хватало, соленой и пресной.
– Наверное, там тоже какие-нибудь крабы.
Она уточнила:
– В смысле, не паразиты. Просто крабы. На Земле их вроде ели.
– Ага, – поддержал Зыков. – Мне как-то паек попадался «со вкусом краба». Правда, я его от просто «морского» не отличил.
Вновь воцарилась долгая пауза. Синий газ разметало быстрее, чем на первых двух точках – ветер над океаном ничего не сдерживало, и он охотно играл с рукотворной «грозой». Идиллическая картина не изменилась.
– Давайте уже быстрее заканчивать, – сказала Таня. – Рэнди, что у тебя там?
Тот лишь ткнул в следующую отметку. И еще.
В конце концов осталась последняя. Почему-то Таня ожидала, что она очутится на полюсе: на Обжоре полюса были холодными, но не слишком заледеневшими; планета переживала расцвет теплого периода, примерно сравнимого с земным Юрским, судя по климатическому анализу. Точка оказалась прямо над низкорослым лесом.
– По-моему мы сюда и прилетели прошлый раз, – предположила она. Престон затянулся сигаретой и кивнул.
– Да, символично.
– Точно, – Зыков тоже закурил. – Давай, Дже. Отомсти за Нила. Он, конечно, тем еще иногда говнюком был и должен мне тыщу кредитов, но никто не заслужил, чтобы его заживо сожрали вонючие крабы.
Таня почему-то промолчала. Синева заполнила атмосферу, и Таня уже открыла рот, чтобы отдать приказ возвращаться на «Кинир», когда Рэнди крикнул:
– Эй, что там?! Смотрите, это еще что за…
Он не договорил. Карта словно загорелась, виртуальное отображение фиксировало малейшие изменения. Сейчас она светилась мириадами точек. Таня бросилась к иллюминатору и отпрянула: синева стала вязкой, как кисель. «Альбатрос» завяз в чем-то похожем на липкий клей.
– Внимание: сбой систем, – равнодушно доложил бортовой искин. – Внимание: перегрузка. Внимание: прыжок невозможен. Внимание…
– Мы падаем, – сказал Рэнди.
Зыков и Престон выхватили бластеры.
– Кажется, наши крабики решили кусаться. Ну, мы готовы, да?
– Герметизировать костюмы. Приготовиться к экстренной эвакуации. Полная боевая готовность. Дже, захвати пару гранат, если остались.
Сама Таня повесила на пояс «черный ящик».
«Альбатрос» падал вовсе не птицей, а грудой железа.
Черный ящик пригодится. В крайнем случае, на «Кинире» узнают, что с ними стало.
– Прыгаем! На счет три!… Три!
Атмосфера липла. Костюм изолировал, но тягучий кисель держал их, все пятеро зависли. «Альбатрос» сейчас взорвется», – подумала Таня. – «И нам конец!»
– Гребите, – крикнула она в микрофон на шлеме. – Да, как по воде. Держитесь на… воздухе.
«Альбатрос» несся вниз. Огонь охватил его. Таня схватила за руку Дже, а Рэнди уцепился за Престона. Зыков от кого-то отстреливался; он стоял прямо в воздухе – в этом клейком влажном и хлюпающем воздухе-болоте. От вспышек бластера атмосфера обугливалась.
– Крабы. Чертовы крабы.
– Да уж понял, – Зыков пальнул еще раз. – Эти твари умеют летать и пытаются…
Окончание фразы потерялось в грохоте: «Альбатрос» рухнул на землю. Вверх поднялась волна жара. Спасибо костюмам: они могли выдержать и вакуум космоса, и едва ли не падение на звезду.
– Спускаемся, – сказала Таня.
У них не было выбора. Не висеть же между небом и землей – хотя именно там они остались, так или иначе; без корабля, в прыжке сквозь черную дыру от «Кинира».
– Спускаемся, – повторила Таня.
Она должна думать о том, что станет с ними после. Она подумает, обязательно. Как только они выплывут из «киселя» и ступят на твердую землю.
Они стреляли и спускались. Каждый залп бластера выжигал дорожку, и в нее можно было нырнуть прежде, чем кисель из прозрачных крабов сомкнется снова. Мириады существ не обращали внимания на гибель сородичей, каждое отверстие захлопывалось, словно крабы решили ни в коем случае не пустить чужаков на Обжору снова.
Ерунда, конечно, ерунда. У них просто агония, думала Таня, мы отравили их этими «электрическими» бомбами, и теперь они просто умирают.
Наконец, ступни всех пятерых членов экипажа «Альбатроса» коснулись твердой поверхности. Останки корабля догорали в паре километрах, и Таня решила не тратить зря времени на поход к ним – вряд ли хоть что-нибудь уцелело.
Их либо найдут там, где они есть, либо нет. Первым делом она соорудила маячок из антенны черного ящика: теперь сигнал запеленгуют, едва войдя в местную солнечную систему, но на расстояние прыжка никакой позывной передать невозможно. Получайте удовольствие от курорта.
Мать его.
– Костюмы не дегерметизировать, – отдала приказ Таня.
Липкие «крабы» буквально кишели, забирались по ногам, карабкались до пояса, отваливались на уровне лиц людей под стеклом скафандра, поэтому команда была чистой воды формальностью: удалять естественные отходы жизнедеятельности костюмы могли и без нарушения режима «полная блокировка». Без еды они проживут несколько дней. Без воды… что ж, всем космодесантникам ставили импланты. Продержатся.
Двое суток, трое? Как скоро их хватятся?
– Они до вас не дотянутся, – сказала Таня. Престон как раз поймал и раздавил в горсти нескольких крабов, отчаянно пытавшихся прокусить темно-синюю перчатку. – Экономьте собственную энергию. Ложитесь прямо на землю, и… не знаю, постарайтесь уснуть. Черт возьми. Курорт. Отдых. Воспринимайте это так.
Дже издала нервный смешок. Рэнди потрогал ее плечо, но она не могла понять или ощутить этого сквозь изоляцию, и только когда боковым зрением заметила жест, отпрянула.
– Отдыхать всем. Это приказ.
Вот поэтому она, Таня, тут и нужна. Выдать приказ типа «всем спать», чтобы люди не впадали в панику «а-а, что же нам делать». Она хорошо стреляла, была отличным механиком – выбрала направление приоритетным в академии, но сейчас толку никакого.
Только приказ.
Паршивый, читалось на лицах Престона и Зыкова, и Таня не рискнула бы с ними спорить. Тем не менее, именно приказ. Они должны продержаться до спасательной экспедиции; а костюмы можно будет снять только когда синие бомбы подействуют и крабы-паразиты передохнут. Насколько токсично вещество, действует ли в течение суток или за неделю – Таня не знала.
«ДатаГен» ничего не объясняли.
Она попыталась подать пример: легла под деревом. Выбор оказался так себе, лиана мигом подкралась и обвила предплечье, но ошибок первого вылета, когда они чересчур обрадовались «нормальной» планете, Таня не повторяла. Лиана уползла ни с чем – голая, гладкая, зеленая, кто бы мог подумать, что она вооружена целым взводом колючек.
Обжора, обозвали они планету прошлый раз, потому что все живое здесь хотело убить.
Неправильное имя. Скорее – Коварство. Или – Обманщица.
Она хотела поделиться с командой. Те заняли позиции неподалеку: Дже и Рэнди рядом возле ствола поваленного дерева, словно впрямь прилегли отдохнуть на зеленую травку. Престон вытянулся вдоль ручья. Зыков побродил немного и устроился прямо посередине, будто стрелка старомодных часов, готовая указать на любое деление циферблата.
Таня промолчала.
Их найдут, никуда не денутся. Важная миссия, «ДатаГен» что-то испытывают с этими своими бомбами. Придут и заберут.
Максимум через сутки.
Она проговорила это в микрофон. В ответ раздалась пара вздохов и трещащие помехи.
Тане удалось заснуть без усилий: это происходило всегда легко, словно она проваливалась в теплые мягкие объятия. Кишащие снаружи смертоносные паразиты? Планета-убийца? Какая ерунда, раз они-то в безопасности благодаря костюмам. Не стоило тратить ни сил, ни времени на бессмысленные страхи, поэтому желтая склера Нила Дорси или холодная улыбка доктора Альбер во сне и не подумали явиться.
Зато и просыпалась Таня очень быстро: например, сейчас еще до того, как раздался выстрел и крик одновременно.
Она успела открыть глаза. Красная вспышка расчеркала ночную темноту.
– Дже!
– Я… – проговорил Рэнди. Он стоял спиной к Тане, которая уже вскочила на ноги и выхватила бластер.
Рэнди шумно задышал, это было слышно в наушниках, Таня могла поклясться – в реальности тоже, несмотря на всю изоляцию и герметизацию костюма.
– К ней… забрались. Эти гады. Они по ней так и кишели, Таня, – Рэнди обернулся, бледное лицо стало еще белее, исказилось в причудливую маску: безглазая, только один полуоткрытый то ли в оскале, то ли в гримасе боли рот.
– Они были там. Внутри.
– Что за хренотень… – Зыков почти опередил Таню, субординация держалась плохо, но все же подчинился, когда она сделала жест: не приближайся. Престон, она знала, молчит рядом с приятелем.
Таня подошла ближе.
Дже Тао лежала затылком на бревне и смотрела на звезды. Они отражались в плексигласе шлема на уровне глаз, но уже чуть ниже зияла характерная оплавленная дыра. Прямой выстрел из сверхмощного бластера смог пробить защиту костюма.
Нижняя половина лица Дже Тао превратилась во что-то, напоминающее экзотическое блюдо. Из подгоревшего месива торчали осколки костей и почти нетронутые, белые зубы. Левая нога Дже еще подергивалась.
– Проклятье, – сказала Таня.
Ни единого краба. Ни единой лианы, ничего.
– Рэнди…
– Оно было там! Они облепили ее, проклятые крабы, миллионы крабов! – он схватился за голову – перчатки царапнули шлем, а затем выронил бластер и кинулся куда-то в джунгли Обжоры. Таня бросила быстрый взгляд на Дже Тао: прости. Мы тебя похороним по-человечески, но для меня живые всегда выигрывали у мертвых.
– За ним. Максимальная осторожность, – скомандовала Таня.
Их осталось трое, подумала она.
Всего трое… и она уже как-то вычла Рэнди Томирико, словно для парня все кончено.
Само получилось.
Под ногами хлестала зелень. Длинные стебли, тонкие травинки. Какие-то пытались уцепиться, но разочарованно отставали, ощутив непроницаемые костюмы.
В атмосфере, в застоявшемся «везде и всегда», висели только крабы – прозрачный кисель, прорывать его приходилось ударами и пинками. Крабы оседали белесыми пятнами на плексигласе скафандра. Пробить его, конечно, паразиты не могли.
Престон обогнал Таню и Антона Зыкова, который позабыл отключить передачу из микрофона на общий канал и то ругался, то сопел, то снова изобретал трехэтажные выражения. Таня отставала от Престона на несколько шагов, ухмылялась – пока Зыков ругается, все в порядке.
Она добьется наград, если… когда они выберутся отсюда. Не для себя. Ее вряд ли сделают старшим лейтенантом. Она должна была предусмотреть. Подготовиться. Сделать что-нибудь заранее.
«Кисель» загустевал под ногами. Он мерцал синим – мертвые крабы оседали на земле. Воздух очищался, зато внизу было липко, каждый шаг давался с трудом; мертвецы хватали за ноги и сияли электрическим синим.
Таня звала Рэнди на общей частоте группы, но слышала только ругательства и тяжелое дыхание, свое или тех, кто бежал рядом.
Прошлый раз они не забредали так далеко в джунгли. Прошлый раз старались не контактировать с агрессивной средой. Прошлый раз за ноги не хватали стой за слоем мертвые «крабы».
Таня напоминала себе про непроницаемые костюмы; тогда они были меньшего класса защиты, но работало слабо.
Тогда она перестала думать, только звала Рэнди и выжигала короткими очередями кисельную мертвечину, сражаясь за каждый шаг. Зыков и Престон повторяли за ней. Это напоминало ритуал: вспышки, дыхание, рывок. Повторить до бесконечности.
Джунгли сияли. Электрическая отрава заразила джунгли, и теперь они светились, словно гниющее мясо.
Очередная лиана зацепилась за ногу, Таня высвободилась привычным выстрелом, и поняла, что двигаться почти не может. «Студень» добрался до пояса.
– Переключить в площадь-режим! – приказала она. Престон завяз в двух шагах, Зыков застрял справа.
– Батарейка…
– Знаю.
Хватит часа на два от силы. Интенсивный режим, чтоб его. Зарядить негде. Таня постаралась не думать о погасшем и бесполезном бластере.
– Нужно найти Рэнди. Стойте, – ей пришла в голову мысль. – Я буду жечь. Вы экономьте. Идите за мной.
В ушах затрещало молчание. Таня не добавляла: это приказ, поняли без слов.
Прозрачная масса не горела, а вскипала от «площадных» ударов. Таня надеялась, что трупы «крабов» будут испаряться, но они легли слишком густо. Еще немного и воздушные фильтры тоже забьет, мельком подумала она пару раз. Зато воздух вверху очистился – похоже, эти твари умели летать и сначала пытались то ли сбежать, то ли атаковать «Альбатрос», у них это получилось, но выплеск ярости оказался и агонией.
– Рэнди, – звала Таня.
Она остановилась у обрыва. Прогалина внизу мерцала как переполненное звездами ночное небо, разгоралась до северного сияния – потрясающе красивую смерть инопланетным паразитам придумали «ДатаГен».
Таня увидела Рэнди.
Он словно бы купался в искристом море, в перевернутой и сияющей бездне. Раскинул руки и лежал, смотрел вверх, на шлеме бликовали отраженные искры. Таня в очередной раз позвала его, заранее готовясь к худшему, но Рэнди ответил.
– Дже впустила их.
– Что?
– Ты слышишь? Они говорят, что еще можно спастись.
– Рэнди.
Престон подобрался ближе. Таня мельком глянула на батарейку: почти села, штук пять стандартных выстрелов или один площадный. Выбираться придется еще на чьем-то. Она качнула головой, указывая на Рэнди.
– Эй, придурок, – Престон ее не понял. – Да выбирайся ты оттуда, что за…
– У меня веревка, – Зыков прихватил канат с «Альбатроса». Прочный и тонкий, он хранился в поясе, разматывался на сотню метров и был способен поднять небольшой танкер. Вытащить худощавого Рэнди – вопрос пары минут, Таня даже улыбнулась ему. Да, все хорошо.
Он кинул веревку. Рэнди не обратил внимания, и снова показалось: он мертв.
«Он убил Дже».
Посттравматический синдром не развивается так быстро. А еще в костюмах есть минимальная автоматизированная аптечка – не спасет от выстрела в упор, но простенькое успокоительное выдаст, уже должна была кольнуть Рэнди в шею, тихо, неприметно, эффективно.
– Капрал Томирико, хватайтесь за чертову веревку! – рявкнула Таня.
Тот дернулся, но лишь на мгновение.
– Я ее убил, они были внутри. И во мне теперь тоже. Говорят, что… Они говорят.
Рэнди замолк, зато Таня снова выкрикнула приказ, теперь уже Престону и Зыкову: хватайте его, а потом спрыгнула в клейкое «море». Оно приняло безучастно, как настоящая прохладная солоноватая вода.
Таня представила, что плывет по дрожащей и желтой склере Дорси.
Она была паразитом в этом сияющем месиве мертвецов. Крабы еще шевелились, некоторые особи пытались ползти по плечам, прокрасться в воздуховоды. Один из фильтров заглох, Таня закашлялась от нехватки воздуха, затем словно бы отторгла бронхитную мокроту.
Рэнди покачивался на волнах и наставил на нее бластер.
– Они говорят, что не хотели этого.
А потом ударил площадным себе в грудь.
Жар заполнил всю расщелину. Человеческая фигура была внутри раскаленного шара – это напоминало нейтронную или атомную реакцию звезды, проваливающиеся к ядру раскаленные острова, протуберанцы высотой в сотни и тысячи километров. Таня уцепилась за веревку прежде, чем бездна просела вниз вместе с тем немногим, что осталось от Рэнди.
Веревку дернуло. Жар преследовал Таню. Она успела поставить сотню кредитов против гнутой пластиковой вилки, что ребята не успеют, реакция ее достанет.
Затянутый слизью «берег» показался благословением. Таня повалилась на землю, тяжело дыша; снова барахлил фильтр, снова пришлось откашливаться.
– Ты как? – Зыков сел рядом.
– Нормально. Чертов Рэнди, ему что-то мерещилось…
«Это моя вина».
«Проверить психическое состояние перед операцией».
Она должна была позаботиться об этом. Две смерти – всего за несколько часов.
Таня принялась отшвыривать «кисель». Комья студня разлетались и брызгали, она была словно ребенок на берегу, играющий с мокрым песком. Это весело. Давай построим замок.
– Надо же, опять заполняется.
Престон смотрел в бездну. «Отойди», – едва не рявкнула на него Таня. Когда ты смотришь в бездну, она смотрит в тебя – может, это и выдумка, но на Обжоре рисковать не стоило. По спине поползли холодные мурашки. На шлеме Престона темнота заполнялась отраженными электрическими бликами.
– На высоте их меньше. Поднимемся вон туда, – Таня ткнула в заросли деревьев. На них, конечно, будут лианы, может быть, хищные листья или плотоядные гусеницы, но все лучше «киселя». – Переждем до утра. Завтра нас должны забрать.
Престон все не отходил от края. Тане пришлось повторить надоевшее «это приказ», прежде чем тот подчинился.
«Они говорят, что не хотели этого».
Таня постаралась устроиться поудобнее на толстой ветке. Она покачивалась и скрипела, но могла выдержать вес и втрое больше. На соседних, словно огромные белки или птицы, сидели Зыков и Престон.
– Постарайтесь отдохнуть, – посоветовала она им. – Завтра все это закончится.
Они все равно будут думать про Дже и Рэнди; и она тоже. Много дней и недель, но это можно отложить на потом, а дальше помогут препараты когнитивной коррекции и прочие чудеса от всеми любимой «ДатаГен». Все закончится хорошо.
– Таня.
Престон позвал едва слышным шипением в наушниках.
Она толком не засыпала, балансировала на грани дремоты и бодрствования, того особого состояния, когда пытаешься экономить энергию. Как севший аккумулятор в бластере.
Престон стоял на земле под деревом. Судя по характерной дымке и розово-лиловому горизонту близилось утро. Воздух очистился и стал прозрачным. Видимость сто процентов, зачем-то отметила Таня.
Мертвый кисель еще вспыхивал внизу. Престон стоял по пояс в месиве и смотрел вверх.
Таня повисла на ветке, прежде чем спрыгнуть. Краем глаза заметила Зыкова, тот спал и, кажется, даже храпел. Пускай отдыхает, в их положении чем больше проспят, тем скорее вернутся на «Кинир».
– Они говорят со мной.
Бластер поднялся знакомым жестом. Лицо Престона было очень спокойным и даже умиротворенным, темная кожа и темные глаза стали единым монолитом за бронированным стеклом шлема.
– Внутри и говорят.
– Макс. Костюм герметичен. Никого нет.
«Говорить никакие «они» тоже не могут», – это был уже концепт посложнее, так что Таня ограничилась тем, что стояла и смотрела на своего подчиненного. Кисель колыхался. Чертовы крабы должны уже были все сдохнуть.
– Слышишь? Повторяй за мной. Костюм герметичен. Эти твари внутрь не пролезут. Мы скоро вернемся домой.
Таня вспомнила, откуда родом Макс Престон. С Большой Новой Земли-14, кажется, одной и старых первоколонизированных планет, которым все собираются поменять название на что-нибудь оригинальнее. Заря космической эры – люди верили, что пригодных для обитания миров так же много, как…
«Мертвых крабов в этом киселе».
Таня сглотнула. Престон целился в нее.
– Скоро. Домой.
– Они… не хотели. Они просят… простить. За… Нила. Черт!..
Бластер скользнул вниз и завяз в подсвеченном «желе», Престон же рванул шлем с такой силой, точно пытался оторвать голову. Он швырнул его в Таню, та поймала и кинулась навстречу. Надо вернуть на место. Вдруг паразиты живы.
Престон оттолкнул ее и шагнул в бездну. В ней накопилось немного месива после вчерашнего, слишком мало, чтобы сдержать падение. Удар тела напоминал звук, с которым разбивается яйцо. Таня пробралась и заглянула вниз. Шлем приземлился рядом и уцелел.
– Хреново, да? – сказал Зыков.
Таня отодвинулась от кромки и схватила рукоять своего бластера. Пара стандартных выстрелов, один площадный.
– С тобой тоже говорят? – спросила она нейтральным тоном. Разбитая человеческая голова действительно похожа на яйцо с зародышем. Влага и кровь. Зыков даже вздернул бровь:
– Ну да. С самого начала, только я покрепче этих сосунков… прости, они не заслужили. От Престона не ожидал, вроде нормальный же парень.
– Что?
Площадный. Только один.
– Что ты слышишь?
– Эти твари. Они шепчут прямо вот здесь, – Зыков постучал по плексигласу на уровне виска. – Да ладно, ты уже тоже «врубилась». Глубоко, как в кости зудит. Прислушайся.
Таня ошарашенно на него смотрела.
А потом сделала глубокий вдох – и услышала.
Ничего они не «говорили», то был предсмертный шепот, хрип, печальная песнь или агонизирующий бред. Голоса перекликались и перекрикивали, перешептывали друг друга, Тане представилась невероятная толпа на площади в пару миллиардов квадратных километров: все пытались сказать свое, донести, топтались друг у друга на ногах. Голоса плакали, проклинали, умоляли, причитали, торговались. Почему-то многие просили прощения.
– Ну? Я же говорил. Тебя, наверное, «подчистили», чтобы не сразу «пробило», – Зыков привычным жестом потянулся за сигаретой и болезненно сморщившись, вспомнив про герметизацию и фильтры воздуха.
– Они…
Таня пыталась дышать.
У нее не получалось. Бластер сам собой выкручивался к лицу то Зыкова, то к собственному.
– А с нами решили поэкспериментировать. Подумаешь, четверо человек – маленькая такая жертва, даже не эксперимент, а просто исследование для галочки. Одного вернувшегося вполне достаточно. Тебя. Но я тоже хочу жить и мне плевать на этих, мать их, крабов.
– …разумные.
Таня озвучила это и перестала говорить, Зыков тоже, словно никакие больше слова не могли существовать.
Токсин для целого вида. Воздух чистый и прозрачный, ни единого «краба». Сине-электрические искры погасли; гроза миновала. Планета больше не станет сопротивляться людям, может быть, ее назовут с большей изобретательностью, чем очередная «Новая Земля» с порядковым номером.
«Один площадный». Хватит им обоим.
Она нажала гашетку.
В рай Таня не верила, но и в ад тоже. В аду не место запаху металла, искусственной кожи и лекарств – горький такой аромат, успокоительные, что ли.
Для грешной души, повинной в геноциде целой расы, могли придумать кару поизобретательнее, чем гул двигателей.
Таня поняла, что притворяться мертвой смысла нет и открыла глаза. Она лежала на узкой лазаретной кушетке.
«Кинир»?
Нет, еще меньше места. Транспортник.
Зыков стоял возле стены, ему приходилось сутулиться, чтобы вместиться в тесное пространство. Он смотрел на нее с улыбкой и скреб жесткую пшеничного цвета щетину.
– Никаких чудес, я просто успел тебя выдернуть, ну и себя тоже. Веревка эта – удобная штука, оказывается.
– И вырубил.
Таня хотела сесть. Ее фиксировали за ноги и за руки.
– Мера безопасности, – пояснил Зыков.
– «ДатаГен».
– Ну да, – он пожал плечами. – Они-то знали, что делают, мне предложили если что подстраховать. Вдруг ты окажешься слишком совестливой и тебе станет жалко каких-то крабов, которые сожрали бедолагу Дорси.
– Целая раса, мать твою, Антон.
– И что? Это хорошая планета. Теперь там можно будет поселить бедолаг, которые ютятся на платформах с одним душем на сотню человек.
– Вселенский Совет…
– Ничего не узнает. Просто местные паразиты, смертельно опасные для человека. Вроде глистов или блох.
Глисты и блохи жили еще на первой «настоящей» Земле. Эти твари выжили и отправились в космос вслед за людьми.
Таня отвернулась.
– Может, Айосса даже представит тебя к повышению.
Таня ничего не ответила. Зыков еще раз пожал плечами и ушел, а она беззвучно заплакала, и ей чудилось, что слезы вытекают вязкие, как кисель и сияют электрическими синими искрами.
Она все еще слышала:
«Простите нас».
«Пощадите нас».
«Пожалуйста».
Последние комментарии
2 часов 52 минут назад
18 часов 57 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 14 часов назад