На станции «Луна» [Оксана Андреевна Матвиенко] (fb2) читать онлайн

Оксана Матвиенко На станции "Луна"

– Мяу!

Михаил Петров, космонавт и единственный обитатель орбитальной станции “Луна”, открыл глаза.

– Мяу!

Вот опять. Сон, видимо, не отпускает. Но зато в этот раз он хороший и добрый. Там Ритка была, солнце бликовало на ее черных кудрях, а ветер играл синей шифоновой юбкой, расшитой по подолу алыми розами. Она намазывала плавленый сыр с мелко рубленными укропом и кинзой на кусочки батона, а вокруг носились Сашка с Петькой. Один из последних семейных совместных пикников у реки, пацанам тогда было по 9 лет. Только кто там мяукал?..

Петров потянулся, откинул одеяло, опустил ноги на пол и окаменел. Снизу на него смотрел кот. От кончика хвоста до мокрого носа черный, как беззвездное пространство, упитанный, с зеленющими умными глазами. Животное сидело перед постелью и внимательно смотрело на обалдевшего мужчину. Петров поморгал. Кот не исчез, а повернул голову на бок и громко, нагло мявкнул.

– Все, прощай, кукуха, – за три года космонавт заимел привычку размышлять вслух. – Начали коты мерещиться. Сгинь, глюк!

Кот в ответ на это изящно поднялся, просеминил к ноге человека и стал об нее тереться. Петров отдернул ее, но машинально отметил – бок теплый и пушистый.

– Чертовщина. Или сумасшествие, во что верится больше. Хотя подождите, разве сумасшедшие себя в этом подозревают? Они-то как раз уверены, что с ними все нормально. А я однозначно не уверен. Блин, даже розыгрыши здесь устраивать некому…

Мозг пытался придумать логичные объяснения. Семена и саженцы на борту были, были куры и кролики, но не коты. За три года на небольшой станции он бы “зайца” заметил. А что тогда? Контакт с братьями по разуму? Покопались в его голове, взяли образ домашнего питомца и предстали в нем, чтобы не разрушить хрупкую человеческую психику видом тридцати двух щупалец или чего-то, вообще не поддающегося пониманию?

Чувствуя себя идиотом, Петров спросил кота:

– Вы из какой галактики будете?

Кот вытянул ногу и принялся ее с упоением вылизывать, больше не обращая на Петрова внимания.

– Надо тебя в лазарет, там герметично и можно обработать от заразы. От греха подальше, – Петров намотал на правую руку простыню, встал с кровати и пошел к коту, своим самым слащавым тоном приговаривая: – Кис-кис-кис…

Космонавт был готов к тому, что его рука пройдет сквозь пушистую шерсть. Но нет, взять животное за шкирку удалось вполне успешно. Кот недовольно завертелся, и Петров ускорил шаг. До лазарета – пара отсеков, а удерет – ищи потом и гадай, привиделось или нет. Наконец, нужная дверь. Отпущенный кот, который начал выть еще в коридоре, пулей залетел под операционный стол.

– Простите. Я еды принесу, – сказал Петров и бочком вышел из отсека.

Как только дверь закрылась, мужчина бегом кинулся на мостик. Там камеры, они не обманут! Привычно первым делом проверил основные показатели – все в норме, очередная порция данных передана на Землю по графику. И только потом принялся просматривать записи своей спальни. Вот он сам заходит, укладывается, засыпает… Все спокойно, тихо. Вдруг экран мигнул – какая-то неуловимая помеха – и посреди отсека Петров увидел кота. УВИДЕЛ! Мужчину прошиб холодный пот. Он машинально прокрутил дальше – посмотрел то, в чем непосредственно участвовал. Кот выглядел весьма реальным. Петров переключился на камеру лазарета. Усатый черныш вылез из-под стола и сидел рядом, поджав под себя лапы. Сканирование показывало, что это самый обычный кот, из плоти и крови. А технику не обманешь. Или?..

– Черт! – Петров хлопнул по кнопкам, изображение ушло.

Вот что это? Откуда на орбитальной станции кот? Мозг трещал по швам. Петров облизал губы и понял, что не позавтракал. “И кота не покормил” – промелькнула в голове укоризненная мысль.

Еще раз глянув на приборы, космонавт направился в столовую, к аппарату синтеза, и выбрал себе глазунью с сосиской и кружку крепкого кофе. Завис, размышляя, что заказать коту, который, может быть, и не кот вовсе. Махнул рукой и выбрал молоко и телятину с кровью – чем прикинулся, дорогой, то и кушай. Чувствовал Петров себя при этом странно – в голове клубились противоречивые мысли, сознание металось от тревожности до профессионального “без паники, разберемся”.

Кот все так же лежал у стола. Увидев Петрова, вскочил и начал принюхиваться.

– Как настоящий… Ну на, попробуй, – космонавт аккуратно поставил миски на пол и немного подвинул их в сторону животного. Спохватившись, добавил. – Я предлагаю вам земную еду, поддерживающую жизнедеятельность наших организмов.

Но кот сходу с удовольствием набросился на угощение, естественно, не слушая космонавта. Петров смотрел на трапезничающего и понимал, что сдается. Даже если это и глюк, то не самый плохой вариант. Не Чужой, не Гитлер и даже не Рита (и так с тоски по ней тошно). Длительное нахождение в космосе детально не изучено – кто его знает, как психика может среагировать. Ну а если инопланетянин… Он появился из ниоткуда на орбитальной станции, висящей в космосе – вряд ли какие-то технологии землян будут интересны настолько развитой цивилизации. Может, турист или ученый типа наших зоологов?..

Кот между тем наелся и принялся умываться. Эх, будь что будет! Петров бесстрашно протянул руку и почесал кота за ухом. Тот позволил это сделать, но через пару секунд мягко ушел в сторону.

– В общем, не знаю, кто ты и откуда здесь. Может, хорошо замаскированная шизофрения, а может, брат по разуму. Но обещаю, что ничего плохого тебе не сделаю. Мне одиноко здесь, сам видишь. Три года на орбите осваиваемой планеты, где пока одни лишь роботы… В общем, вовремя ты появился. Глюком будешь! – нервно хохотнул космонавт.

– Мяу! – подтвердил кот.

Шел день за днем. Петров провел самодиагностику, несколько раз выполнил нужные тесты, сдал анализы – система сохранения здоровья упорно твердила, что отклонений не обнаружено. Только легкая нервозность, которую “бортовой доктор” рекомендовал купировать препаратами. Петров купировал. Но Глюк никуда не девался. Он ходил за космонавтом по пятам, наблюдая за всем, что тот делает. Любил молоко и стейки, но фамильярничать не разрешал – вырывался, если мужчина пытался его погладить или посадить на колени. Был, в общем-то, настолько же независим, насколько черен. Несколько раз прилично набедокурил – однажды пробежался по приборной панели и чуть не отправил в космос единственную на станции спасательную шлюпку. Петров сильно матерился, лихорадочно вводя команды отмены. В другой раз животное как-то умудрилось открыть электронный замок клетки с кроликами, и к тому времени, как Петров это обнаружил, ушастые уже разбежались по всей станции. Пришлось опять материться – и ловить. А уж сколько было инцидентов с “сюрпризами” перед кроватью! Но Петров не сердился – все это вытаскивало его из рутины, в которой он невольно погряз в последнее время, не давало скучать, вносило живость в однообразные будни.

О коте на Землю космонавт не сообщил. Но записи о нем в личном дневнике делал. Животное же вело себя обычно и каких-то сверхспособностей не демонстрировало, кроме, разве что, зверского аппетита. Вечерами, когда наступало время отдыха, Петров усаживался в кают-компании, кот вскарабкивался на выделенную ему подушку, и космонавт что-нибудь ему рассказывал – о работе, о себе, о семье.

Так было и в этот раз. Кот жевал принесенную рыбу, а Петров задумчиво начал:

– Знаешь, у меня вообще здоровье отменное. Но иногда прямо приступы хандры какой-то нападают, тревожности. Скажешь, космическая болезнь, с кем не бывает. После года в космосе у всех проявляется в той или иной степени. Да я знаю. Но тебе можно рассказать – дома также было. Рита моя знала об этих приступах, всегда жалела меня. Видит по глазам, что скоро начнется – тут же руками своими теплыми обовьет, в сердцу прижимает, по волосам гладит. Люблю ее, до сих пор люблю. Мы когда познакомились через сеть виртуальной реальности, то обоим показалось, что уже сто лет знакомы. В реальности первый раз встретились в одном из восстановленных парков – на Земле сейчас такие делают, под прозрачными куполами. Совмещают живую природу и современные технологии. Смотришь, например, на белку и не понимаешь, она настоящая или набор пикселей. Так вот, встретились мы тогда, по движущимся дорожкам гуляли, разговаривали много… С той поры и вместе, двое пацанов у нас. А когда появилась возможность на станции поработать, я так загорелся! Она одобрила – не волнуйся, мол, чувствую, что ты там что-то значимое сделаешь. И, представляешь, медкомиссию я прошел без единого вопроса. Компьютеры, анализы – все подтвердило, что на мне пахать можно. Поэтому, знаешь, я хоть тебя Глюком называю, но все-таки мало верю в то, что ты плод моего воображения. Ну скажи, а, откуда прилетел? Молчишь, как всегда… А рыбки хочешь? Пойду насинтезирую…

Через несколько минут, наблюдая за тем, как кот наяривает селедку с совершенно бандитской физиономией, Петров заговорчески сказал:

– Знаешь, а я роман пишу. Все со снов началось. Я ведь по первому образованию историк. Ну и частенько начитаюсь, спать ложусь, и приходят все эти личности известные, беседуют со мной. Истории свои рассказывают, точки зрения отстаивают. Почему Наполеон Москву сжег? Викинги до Руси как дошли? Есть ли Бог на свете?

На последнем вопросе кот, только-только проглотивший остатки рыбьего хвоста, вдруг принялся отрыгивать его обратно.

– Эй, не жадничай! Вон уже какой толстый. Скоро придется невесомость включать, чтобы ты мог хоть как-то передвигаться… – пошутил Петров.

Кот, избавившись от недожеванного, тут же принялся умывать мордочку, поглядывая на космонавта.

– Так, о чем я. А, что сны всякие снились. Ну, я однажды проснулся, а разговор этот, с одной личностью, из головы не идет. Уж прости, не хочу говорить, с кем. В общем, я его слова взял да записал. А на следующую ночь, представляешь – он снова пришел и снова рассказывал, как было дальше… В общем, я, наверно, проводником своеобразным стал. Ну или, как там по-научному: все полученные днем знания мозг анализирует и ночью нам в виде снов отправляет обратно. Мол, я одно с одним сложил, в мыслеформу запаковал, отправил – теперь ты разгадывай. Ну, я и разгадывал. Записывал эти сны так, как понимал. Долго не говорил ничего Рите. Писать-то уже здесь начал, а отсюда связь – только видеосообщения, которые идут месяцами. На станции, как видишь, особенно нечего делать. Чернота, звезды – к этому привыкаешь. Первое время ощущение такое было – значимости своей, важности миссии. А потом все вошло в колею. Автоматика исправно работает, тьфу-тьфу. Без происшествий. Люди научились делать крутые космические станции, я тебе скажу! И, на всякий случай, мы – за инопланетный контакт и против войны и вторжений. Имей ввиду.

Кот залез на свою подушку и посмотрел на Петрова.

– Мяу?

– Ну, потом-то я ей показал, конечно. Не показал – сознался, что пишу, и прочитал одну главу. Пока ждал ответ – извелся весь, опять припадки эти тревожные участились. На полном серьезе думал все в нейтрализатор отходов забросить и забыть. И как-то утром просыпаюсь, захожу на мостик – мигает лампочка, есть письмо! Рита моя – она всегда правду говорит. И так ей понравилось, она даже в ладоши хлопала и некоторые фрагменты вслух зачитывала! Так мне от души отлегло, Глюк! Значит, интересно! И тревога отступила. Я и сейчас пишу потихоньку. И ей обязательно наговариваю каждый раз новую главу. Она говорит, что роман гениальный и когда вернусь – разошлем по издательствам.

Кот зевнул и стал топтаться по подушке, устраиваясь поудобнее.

– Давай спать, ты прав, – космонавт поднялся и направился к выходу из кают-компании. Но вдруг задержался и оглянулся: – Знаешь, ты меня на мысль навел. Мне теперь захотелось дать своему герою друга – верного пса. Интересно, что мне на это скажут во сне…

Кот посмотрел ему вслед долгим взглядом.

Через полчаса, когда Петров уже спал, кот просеминил на мостик. Запрыгнул на приборную панель и ткнул лапой в несколько кнопок. Один из экранов засветился, на нем появилось изображение каюты космонавта. Тот спокойно спал. Кот посмотрел на это, а потом спрыгнул на пол и стал расти. Вот он уже размером с рысь, вот – с подростка. Где-то на двух метрах рост остановился. Кот стоял на задних запах, для равновесия опираясь на хвост. Он был все также упитан и черен, с огромными усами. Еще раз посмотрев на изображение с камеры, он повел левой лапой в воздухе, рисуя прямоугольник. Контур фигуры засветился электрическим синим, а в середине заклубился серый туман с лиловыми всполохами. Все происходило бесшумно. Кот, дождавшись, когда туман захватит изнутри всю рамку, шагнул в нее и пропал. Свечение прекратилось, прямоугольник растаял, будто его и не было.

Кот появился на круглой серебристой платформе посреди большой комнаты. Вдоль стен стояли стеллажи с чем-то, похожим на книги или диски, с непонятным оборудованием, которое источало дымок, гудело, пищало, щелкало. В десятке шагов от платформы стоял стол, за которым лицом к коту перед монитором сидел мужчина с безупречно-белом халате. Черноволосый, с чеховской бородкой и усами, лет за 50. Он поднял голову, увидел кота и встал. Роста человек оказался тоже приличного, почти вровень со стоящим на задних лапах котом.

– С чем пришел? – спросил мужчина в халате приятным, но холодным баритоном.

– Все снова подтвердилось, – голос у кота был довольно тонкий, это шло в диссонанс с его дородным обликом. – Не важно, что за время, что за среда и какие люди вокруг. Как бы ни кружили планеты, какие бы ни совершались научные открытия, все рано или поздно выходит на свои мяур-р-рбиты. На круги своя.

– Лирику оставь. По форме, пожалуйста, – попросил мужчина.

Кот вздохнул.

– Временной аналитик Моисей Бегемотов, личный номер – 35 Б/4. Осуществлял наблюдение за объектом в рамках эксперимяунта № 839. Суть – перенос души в другое измерение, в тело, отличное по параметрам от изначального, в общество с высоким уровнем технического прогресса. Цель – проверить, насколько изначальные свойства души проявляются в кардинально новых условиях. Наблюдение окончено, материал собран, отчет предоставлю в течение недели.

– Молодец, эксперимент № 838… Физиологически проявляется, как у тебя? – спросил мужчина.

– Ну, я – это я… А у него волосы побелели. Стал их в косу собирать. В целом расхождения есть, конечно. Двое детей у него, мальчики. Здоров как бык, иначе б в космос не пустили. Все-таки влияние времени и случая никто не отменял, – ответил кот. И вдруг вытащил откуда-то из воздуха стопку исписанных бумаг. – Вот еще, копию сделал для отчета.

Мужчина с бородкой подошел к коту, взял первый листок, пробежался глазами. Помедля, вернул. Сухо сказал:

– Что делать – знаешь. Потом – отпуск на неопределенный срок. По новому проекту информацию пришлю мыслефоном. И, кстати, давай уже свои “усато-полосатые” штучки завершай.

– Виноват! – ответил кот.

Его фигура стала оплывать на глазах, таять, не оставляя при этом никаких следов на полу. Исчез хвост, из-под шерсти проступили человеческие руки, ноги. Каких-то полминуты, и перед ученым стоял худенький паренек в черной трикотажной водолазке и черных же слегка засаленных джинсах. О коте напоминали только ярко-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Завершив трансформацию, парень развернулся, снова нарисовал портал – на этот раз всполохи были золотые – и исчез в нем.

На полу остался лежать листок. Первая строчка, написанная неровным и даже нервным почерком, гласила: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

Февраль 2020 г.