Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле [Анна и Сергей Литвиновы] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Никита

- Ник, так ты сегодня с нами или опять тухлым яйцом дома отсиживаться будешь? На Толкучке новый бар открыли, место говорят зачетное. Сегодня там как раз местные рокеры выступают, мне Арес билеты в отдельную кабинку подогнал. Давай, не тормози! Маринку вон с собой возьмем, скрасит тебе вечерок…

Мы сидели в аудитории в перерыве между лекциями с Лехой Курбатовым, он же Курт, он же мой типа лучший друг. Почему типа? Просто со времени детсадовского возраста, куда нас водили в одну группу родители, и где мы научились делиться друг с другом машинками и получать звиздюлей за пакости на двоих, прошло очень много времени. И теперь я все чаще ловил себя на мысли, что мы отдаляемся друг от друга.

Нет, я не спорю, девочки, выпивка, кальян и совместные тусовки занимали существенную часть моей жизни, отдавая дань молодости. Но в последнее время Курту этого стало мало и я начал догадываться, что он подсел на что-то посерьезнее травки. Слишком уж часто нездоровый азарт в его глазах и чересчур безбашенные выходки стоили нам немалых проблем и денег. Хорошо, что последнего пока хватало, да и связи играли не последнюю роль.

Именно поэтому меня сейчас одолевали смутные сомнения, не обернется ли эта попытка повеселиться и отдохнуть очередными разборками.

Но тут в дверях появилась Маринка – привлекательная длинноногая блондинка с весьма приятными выпуклостями в нужных местах. В плюс к этому большие, удивительно наивные глаза, пухловатые губы и длинные, чуть ниже талии волосы, привлекали достаточно мужского внимания, чтобы девушка научилась извлекать из этого максимум выгоды. Тем более, что лишними комплексами она не страдала, достаточно часто скрашивая наши вечера и ночи.

- Привет, мальчики, - игриво протянула красавица, изящно приземляясь рядом со мной и приветливо улыбаясь, - чем порадуете?

- Да вот, зову этого балбеса оттянуться в «Самурай», а он упирается, как целка-первокурсница! Может, ты попробуешь? – скривился Курт и достал телефон, мельком глянув время. До прихода лектора было еще минут десять.

- Ой, я так хотела туда сходить! – подпрыгнула Марина на месте, хлопнув в ладоши от избытка эмоций. Мне этот жест показался наигранным и немного детским. Она уже давно не та милая школьница, какой до сих пор хотела казаться.

- Ник, - девушка сменила тактику и прижалась к моему плечу мягкой грудью, жарко выдохнув на ухо, - пойдем, сегодня же пятница, самое время развлекаться. А у меня для тебя есть сюрприз…обещаю, тебе понравится…

Маринка игриво провела пальчиками по моему бедру, чуть царапнув безупречным маникюром по ширинке, вызвав вполне закономерную реакцию. Я шевельнул рукой, сжав ее ягодицу и получив ответ в заблестевших предвкушением глазах. Она чуть облизнула нижнюю губу, скользнув языком по зубам в немом обещании. Вот, чертовка!

От девушки меня отвлек толчок в бок.

- О, Кобра явилась! – усмехнулся друг, кивнув в сторону двери. Маринка разочарованно фыркнула, но мне уже было не до нее.

Девушка, которую с нашей легкой руки прозвали Коброй все однокурсники и не только, быстрым шагом зашла в аудиторию и направилась к ближайшей к кафедре парте. Бесформенные черные джинсы, несуразный темно-серый безразмерный пуловер чуть ли не до колен, скрадывали ее фигуру настолько, что будь она парнем, не отличили бы. Рыжие волосы заколоты в вечный плотный пучок на затылке, круглые очки и полное отсутствие косметики довершали этот убийственный образ. А приложение в виде отвратительного характера заставляло держаться на расстоянии даже самых непритязательных поклонников. И поклонниц тоже, так как за все три года, что мы учились вместе, подруг рядом с ней так и не завелось. Отличница, стерва, одиночка. Исчерпывающая характеристика Кобры и старосты моей группы по совместительству. И отношения у меня с ней, что не удивительно, не сложились в корне. И периодические стычки между нами уже вошли в привычку, держа в тонусе.

- Привет, Кобра! Говорят, змеи три раза в год линяют! Ты в курсе, что змеиная кожа на рынке ценится? Сдала бы, глядишь, хоть тряпок прикупила! Хватит уже бомжей обирать!

Курт громко заржал, довольный своей шуткой. Кобра, которая по паспорту была Янкой Лазутиной, - чуть приспустила очки, оглядывая нашу компанию со смесью жалости и презрения. Этот ее взгляд и бесил больше всего – я чувствовал себя этаким благоухающим клопом, которого и раздавить бы, да вони не оберешься. Может поэтому и не мог удержаться каждый раз, чтобы не уколоть.

- Ух, ты, сколько слов умных-то выучил! – так искренне восхитилась она, что МХАТ бы принял ее без вступительных экзаменов, а затем скорчила заботливую рожицу, - поди всю ночь читал, просвещался? Так не переутомись, а то последний мозг выкипит и не видать стране очередного светила медицины.

Послышались тихие смешки с разных сторон. Однокурсники уже давно привыкли к острому языку Кобры и, опасаясь попасться ей под горячую руку, с удовольствием выступали благодарными зрителями. Но Курту чувства юмора не хватило.

- Сука ты, а не Кобра! Мужика трахать надо, а не мозг окружающим! – зло выпалил он, подаваясь вперед.

- Хочешь поделиться богатым опытом? – равнодушно бросила девушка, на секунду отвлекшись от выкладывания канцелярии на парту. Смех вокруг на этот раз прозвучал громче.

- Да ты… - я положил руку на плечо другу, удерживая его на месте и затыкая одновременно. Курту соображалки не хватает тягаться с ней, чуть что, сразу бычить начинает. Тут надо тонко…

- А ты на меня посмотри, Янка! – окликнул я ее, цепляя самую обворожительную улыбку на лицо. Из разряда «бери меня с потрохами, детка, не пожалеешь», - хочешь, я решу твою проблему с одиночеством? Поверь, удовлетворю так, что точно подобреешь.

Кобра медленно обернулась, пока я предвкушающе сузил глаза. Знаю наверняка, что молчать не станет.

- Уверен, что мою проблему? – спросила, складывая руки на груди.

- А чью ж еще? У меня проблем с сексом нет, - не выдержал, рассмеялся. Как легко я ее сделал! Теперь еще месяц это припоминать ей буду!

- Странно…а я думала, у тебя психолог знакомый без работы сидит, а семью кормить надо, - протянула девушка, все так же внимательно глядя на меня.

- Что? При чем тут психолог? – немного опешил я от неожиданности. Что за дурь?

- А при том, что после твоей «помощи», - последнее слово она произнесла с таким выражением, будто я ей из лужи предложил напиться, - мне обеспечена наверняка только психотравма. А лишних денег на специалиста у меня нет. Времени тоже. Так что спасибо, но обойдусь подручными средствами. Там, по крайней мере, зашкаливающего самомнения нет. А качество есть.

Хохот грохнул такой, что я от злости скрежетнул зубами, сжав кулаки.

Вот же…Кобра!

Последней парой стояла практика по гинекологии. Цикл, длившийся почти три недели, сегодня подошел к концу, и преподавательница, строгая немолодая тетка с короткой стрижкой и цепким взглядом, выжала нас досуха, устроив зверский зачет по пройденному материалу. Меня спасла только моя обворожительная улыбка и виноватые глаза – парней на курсе было мало, поэтому преподавательницы часто «велись» на наши смазливые рожи. Вот и сейчас журнал украсился жирной четверкой с огроооомным минусом напротив моей фамилии, а в спину полетели недовольные шепотки. Плевать. Главное – результат.

- Не расходимся! – командный тон Кобры осадил самых прытких, заставив прижать полупопия к стульям, - если кто забыл, напоминаю – в честь окончания практики за нами уборка кабинета. Поэтому быстро девочки за тряпки, мальчики за ведра, и через полчаса все будем свободны.

Я едва не застонал. Какая, к чертовой матери, уборка? Хотелось жрать, спать и трахаться, а не драить никому не нужный кабинет. Я уже предвкушал бурную ночь в «Самурае», поэтому решил попробовать отмазаться от несомненно полезной общественности, но абсолютно не впившейся никуда лично мне деятельности.

- Коб…Янка, я, к сожалению, должен уйти. Мне…в библиотеку атлас сдать срочно надо! – придумал я на ходу вполне себе адекватную причину сбежать. Даже приятно удивился собственной сообразительности.

- Атлас? Смеешься, Баринов? Ты его в глаза то видел, вообще? Лучше бы сказал, что Камасутру до дыр затёр, и то правдоподобнее бы вышло, - издевательски хмыкнула Кобра, протирая подоконник от пыли.

- Да иди ты к черту, я сказал, как есть, - дернулся я, собрав вещи и делая шаг к двери. Плевать мне на ее мнение, не прикует же она меня наручниками к батарее, в самом деле!

- Да, ладно, иди, - примирительно отозвалась девушка, а я аж споткнулся от ее тона, обернувшись. Но расслабился зря.

- Беременные, пенсионеры и инвалиды могут не участвовать, - припечатала она с серьезным лицом, в упор смотря на меня.

А я почувствовал, как нервно сжимаются кулаки в желании задушить одну безмерно раздражающую меня женскую особь. Ее усмешка окончательно вывела меня из себя и я, не найдя, что бы ответить достаточно емкого и ехидного, вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью. Сука рыжая!

Заведение и впрямь оказалось очень интересным. Под бдительным взглядом рослого охранника мы прошли к раздевалке и сдали куртки, получив по маленькому металлическому номерку. Дальше, мимо огромного зеркала, от которого пришлось отдирать Маринку с боем, было два пути. Прямо располагался большой зал со столиками, длинной барной стойкой и небольшой сценой слева от нее. Там уже копошились три парня и девушка, раскладывая аппаратуру. И была еще одна широкая металлическая лестница, ведущая наверх – там находились, так называемые вип-кабинки. Сама кабинка представляла собой небольшое помещение со столом на шесть-восемь человек и тремя мягкими диванчиками вокруг него. Музыка здесь не била по ушам, давая возможность нормально разговаривать.

- Ну, вы пока располагайтесь, заказывайте, а мне отойти надо. Ненадолго, - бросил Курт и, подмигнув Маринке, взялся за дверную ручку.

- Курт! Ты помнишь, о чем мы договаривались? – с явным предупреждением в голосе бросил я в догонку, - я не шутил.

В последний раз мне пришлось забирать его из травматологии, где ему зашивали голову. Тогда он что-то не поделил с тремя бородатыми байкерами, нарвавшись на драку, в процессе которой залихватским движением бывалого ВДВшника схватил бутылку с недопитым пивом со столика и разбил ее себе об голову. Точнее, хотел разбить. Но голова не выдержала конкуренции, хоть мне и казалось порой, что там вместо мозгов сплошная кость. И это мне пришлось тащить его в больницу, попутно приводя в сознание и максимально доступно объясняя, как он был глубоко не прав. Тогда я и пообещал, что если еще раз замечу его «под кайфом», он мне больше не друг. И в знак окончания нашего многолетнего знакомства поклялся переломать ноги.

- Да, мамочка, - съязвил друг, - не ссы, мне к Аресу зайти надо, перетереть по делу.

- Виски? – кивнул я, принимая объяснения. Взрослый мальчик, разберется.

- Бери сразу две, - донеслись его слова прежде, чем дверь закрылась.

Я вызвал официанта, заказал две бутылки виски, пару нарезок на закуску, мартини для Маринки и немного фруктов. А затем с удовольствием откинулся на спинку довольно мягкого и удобного диванчика, забросив руки за голову.

- Устал? – Маринка незаметно очутилась рядом, садясь рядом вполоборота ко мне.

- Есть немного, - кивнул, вздохнув.

Неделя и в самом деле выдалась довольно тяжелой. Учеба давалась мне легко, но нагрузка становилась все больше. Да, я не был отличником, но и разгильдяем назвать меня было нельзя. Плюс тренировки по волейболу, которые тренер увеличил до четырех раз в неделю перед очередными городскими соревнованиями. И мне, как капитану сборной университета, доставалось при этом больше всех. А если добавить к этому еще заезды на треке, Курта и алкоголь, то на сон времени почти не оставалось. Поэтому к выходным я успел знатно вымотаться.

- Хочешь, я помогу расслабиться? – мягкие губы скользнули по мочке уха, плавно переместившись на мою шею и настраивая на вполне определенный лад.

- Не откажусь, - выдохнул чуть хрипло, притягивая ее к себе ближе и бесстыдно сминая короткую юбку на бедрах.

Маринка сегодня была сногсшибательна – высокие сапоги на шпильке, черные чулки в мелкую сетку, бежевая юбка и мягкая кофточка ей в тон с соблазнительным вырезом выгодно подчеркивали все достоинства девушки. В моих штанах становилось все теснее.

Ненадолго пришлось прерваться – официант, быстро оценив обстановку, споро расставил все на столе и молча ретировался.

А я, переместив одну руку Маринке на шею, притянул ее лицо к себе и впился жестким поцелуем в губы. Легкий стон послужил лучшим ответом, и мой язык тут же прошелся по ее зубам, а затем проник дальше.

Руки, тем временем, не остались без дела. Соскользнув с шеи, я мягко сжал упругую грудь, перекатив большим пальцем тугую горошину, одновременно продолжая оглаживать попу девушки.

Моя толстовка уже давно отброшена в сторону, и, подхватив Маринку под нижние округлости, я сажаю ее на себя, недвусмысленно прижав к своему паху. Девушка только улыбнулась, прогибаясь в спине и позволяя стащить с нее кофточку. И я тут же прижимаюсь к груди губами, подключая язык и вырывая вскрик удовольствия.

Снаружи уже отчетливо доносились звуки нарастающего веселья. Приглашенная группа закончила приготовления, и теперь разгоряченная толпа вовсю отплясывала под знакомые, довольно популярные песни. Мне было абсолютно плевать, есть ли в кабинке камеры, и не вломится ли в самый разгар нашего «междусобойчика» кто-нибудь не шибко воспитанный, но крайне любопытный. Маринку, похоже, это тоже не волновало.

Но внезапно девушка разорвала поцелуй и отстранилась, соблазнительно облизнув нижнюю губу. Я выразительно приподнял бровь в ожидании пояснений, не упустив возможности еще раз вжать ее в себя.

- Сюрприз… - выдохнула она, хитро прищурив глаза.

Небольшие ладони с аккуратным маникюром пробежались по моей обнаженной груди, а затем и по животу, чуть царапнув ногтями. Я вздрогнул от прокатившейся волны мелкой дрожи и прикрыл глаза, откидываясь назад.

Черт с тобой, давай свой сюрприз.

И тут же почувствовал, как девушка соскользнула с меня, устроившись между бедер. Ремень джинсов поддался без труда, и меньше чем через минуту я почувствовал на разгоряченном органе приятную прохладу.

О даааа…это именно то, что мне сейчас нужно…

Губы Маринки коснулись нежной головки, медленно обведя ее языком, а я еле сдержал стон. И вот она уже обхватывает его целиком, не спеша вбирая в себя полностью. Мягко посасывает, выдерживая темп, а я нетерпеливо подаюсь бедрами вперед, желая ускориться. К черту нежности!

Девушка, к счастью, понимает меня без слов, ускоряясь. Ее руки скользят по моему члену, помогая, а губы периодически перемешаются ниже, не оставляя без внимания ни сантиметра. Я периодически постанываю от горячего возбуждения, тугим узлом скручивающимся в паху. В голове уже не единой связной мысли, и я обхватываю ее голову руками, задавая нужный темп.

И вдруг предательская мысль просачивается в затуманенный страстью разум. На какой-то миг я успеваю представить, каково это было бы, если на месте Маринки оказалась бы сейчас Кобра? Если бы это ее губы скользили по моему члену, а строгое лицо было раскрашено румянцем желания? Если бы привычный скучный пучок распался, укрыв девушку рыжей копной волос, а в глазах плескалась откровенная похоть? Такая ехидная…недоступная…и передо мной на коленях…

Мир взорвался в таком оргазме, что я на какое-то время выпал из реальности. Волны крышесносного удовольствия растекались по телу, заставляя стонать сквозь сжатые зубы, а мои руки продолжали сжимать, будто в тисках, голову Маринки, не позволяя отстраниться.

И лишь когда комната вновь приняла привычные очертания, а сердце перестало выпрыгивать из груди, я ослабил хватку. Маринка, вопреки ожиданиям, довольно улыбнулась, принявшись поправлять одежду.

- Ну, как тебе мой подарок? Понравился? – она потянулась к моим губам, но я ловко увернулся, подставив щеку.

- Это было незабываемо, - откликнулся, наблюдая, как расцвело ее лицо. Не говорить же ей, кого я представил на ее месте. Сам до сих пор в шоке от своей фантазии.

Едва успели привести себя в порядок, как дверь распахнулась, являя нам довольного донельзя Курта.

- Ну, как? Закончили, голубки? – осклабился он в пошловатой ухмылке, - с тебя теперь причитается.

Он подмигнул Маринке, а она и не думала возмущаться. Лишь вернула улыбку, мельком оглянувшись на меня. Но мне дела не было до ее долгов и излишне бурной интимной жизни. Лишь бы не заразила ничем. А насчет презервативов у меня было строго. Дети в мои планы не входили еще минимум лет десять.

Пытаясь собрать мысли в кучу, наполнил стопки из ближайшей бутылки и, глазами указав другу на алкоголь, опрокинул в себя первую дозу, не дожидаясь тоста. Курт, если и удивился, то ничем этого не показал, поддержав меня. Маринка, не дождавшись от нас внимания, налила себе сама.

- Так что там у тебя с Аресом? – брякнул я первое, что пришло в голову. И налил еще виски.

- Да ты помнишь, у него брат на разборке работает. А мне ребята тачку пригнали в счет долга, думал толкнуть быстро и без лишних вопросов, - Курт покосился на девушку, но больше ничего не сказал. Видимо, был уверен, что Маринка языком трепать не станет.

- Смотри, не спались. Да и нужен тебе этот головняк? С каких это пор долги натурпродуктом отдавать начали? – хмуро поинтересовался, искренне переживая за него.

- Чего б хорошим пацанам не помочь, - пожал он плечом, закидывая в рот оливку, - да и вся разница мне в карман уйдет.

- Тебе бабла не хватает? Предки урезали карманные расходы? – усмехнулся, наливая очередную дозу виски.

- Угу, - Курт со злостью хлопнул ладонью по столу, - сказали, что пока за ум не возьмусь, хрен мне, а не бабки.

Мы молча выпили, под выразительное сопение Курта. Если уж совсем честно, то предков друга я понимал. С курса на курс он переползал исключительно благодаря финансовым вливаниям в карманы нечистоплотных преподавателей и завкафедрами, пил практически каждый день, дома появлялся в лучшем случае раза три в неделю – сменить одежду и за очередной дотацией. То, что его предкам это не надоело на пару лет раньше, было просто чудом. Хотя, последней каплей, наверняка стала вторая разбитая в хлам за этот год машина. Хорошо, хоть сам цел остался, да и пострадавших не оказалось.

Плавно разговор перетек на более приятные темы. Градус веселья возрастал пропорционально количеству алкоголя в нашей крови, и мы даже вывалились из кабинки, отжигая вместе со всеми на танцполе. Маринка активно кружилась вокруг меня, не упуская возможности лишний раз прикоснуться и прижаться ко мне разгоряченным телом так, что в какой-то момент образ рыжей заучки выветрился из памяти, будто его никогда там и не было.

Выползли мы на улицу почти на рассвете. Небо чуть окрасилось серым, а мы втроем, поддерживая друг друга, или, скорее, держась, глубоко вдохнули холодный утренний воздух, чуть трезвея.

- Ну, бывай, - хлопнул я Курта по плечу, прощаясь, - вечером созвонимся. Может, на трек рванем?

- Сначала спать, - заторможено кивнул друг, звонко хлопая Маринку по заднице, - все, я пошел.

Он с трудом влез в ожидавшее такси, громко хлопнув дверью и слюняво поцеловав стекло в последнем прощальном жесте.

Придурок.

А мы направились моей машине. Нажав на кнопку брелока, распахнул дверь и забрался на водительское сиденье, отрешенно наблюдая, как девушка садится на пассажирское место.

- Может на такси? - вдруг поинтересовалась Маринка, дыша на озябшие руки, - пили вы сегодня, прям без меры…

- Все в меру, - раздраженно хмыкнул я в ответ на непрошеную заботу, - не хочешь со мной, давай вызову тебе машину. А я за рулем уже пять лет, и ни одной аварии. Хоть трезвый, хоть пьяный.

Маринка лишь качнула головой, отказываясь от моего предложения. Ну, нет, так нет.

Подождав, пока двигатель прогреется, я медленно выехал на дорогу. Утро выходного дня хмуро являло темные пустынные улицы. Это не весна с летом, когда пенсионеры толпой каждую субботу отправляются за город, создавая чудовищные пробки и толчею на остановках чуть ли не с пяти утра. Сейчас, когда на дворе конец ноября, желающих прогуляться пораньше совсем немного.

- Может, ко мне? – чуть заплетающимся языком пролепетала Маринка, прикоснувшись к моей руке.

- Нет, - раздраженно дернул я головой. Никогда и ни с кем не спал в одной постели и, тем более, не оставался до утра. Для меня это было сродни обязательствам, которых брать на себя не хотелось. А то потом и не заметишь, как ЗАГС, внуки, пенсия…

- А если я пообещаю тебе нечто особенное? – проворковала девушка, наваливаясь на мое плечо.

- Марина, не нуди! – отозвался я, скидывая ее. Мы подъезжали к большому перекрестку и, хоть я никого и не видел, отвлекаться не хотел.

- Поверь, мне есть чем тебя еще удивить, - не сдавалась она, наваливаясь вновь и проводя языком по моей шее.

- Марина, твою мать! – не выдержал я, поворачиваясь буквально на секунду…

Этой секунды хватило…и она даже растянулась на часы, когда фары чужой машины, появившейся из неоткуда, ослепили меня, а страшный визг тормозов слился с диким криком сжавшейся в комок Марины…А я только успел подумать, что глупо все это. Пошло и глупо. Пьяный сын главврача областной больницы за рулем вместе со своей любовницей погибли в аварии…Заголовки газет так отчетливо встали перед глазами, будто я это уже где-то видел…А еще почему-то вспомнилась девушка. Рыжая, вредная, как все черти ада, в бесформенной одежде и в очках…

Все это промелькнуло ровно за миг до того, как страшный удар выкинул меня в черное небытие…

Глава 2

Вообще-то, я представлял это себе несколько иначе. Нет, прицельно никогда не задумывался о том, что там, после остановки сердца. Но все же, регулярно сталкиваясь с этой темой в литературе и кино, ждал божественный свет, туннель, предков с распростертыми объятиями и прочей «возвышенной» атрибутики.

Нифига. Вот совсем ничего общего.

Пришел в себя я резко, будто от удара лопатой по голове. Сделав резкий вдох, распахнул глаза и обнаружил себя стоящим в огромном коридоре перед резной дверью в очереди. Небольшой, всего пять человек, но все-таки. После меня никого больше не было.

Я недоуменно и с любопытством огляделся. Высокие, не меньше пяти метров, потолки, обшитые деревянными панелями стены под «ясень», паркетные полы с обычными ковровыми дорожками. Ничего необычного, как во многих зданиях «элиты» советской эпохи. С небольшими отличиями. Ламп не было, вообще никаких, как и окон на улицу. Свет будто был сам по себе, создавая атмосферу ясного дня. Дорожки удивляли молочным цветом и стерильной чистотой. Мелькнуло сочувствие к уборщице, вынужденной чистить эти непрактичные изделия, когда я заметил, что стою босиком.

Впрочем, как и все люди в очереди. Приглядевшись, отметил, что из молодежи я один. Остальные были вполне преклонного возраста, первому деду так вообще не меньше сотни, похоже, исполнилось.

Еще один взгляд и возмущенный возглас срывается с губ, а бабка впереди меня оборачивается, выразительно хмуря брови. И чего надо, спрашивается? Не в библиотеке, вроде!

Еле сдержавшись, чтобы не огрызнуться, я продолжил материться молча.

Кальсоны! Чтоб вас черти побрали, кальсоны! Неужели тут все настолько плохо с обеспечением, что приличнее одежды не нашлось?

Но, нет. На мне красовалась белая свободная рубаха с белыми же симпатичными кальсончиками. Деды щеголяли в такой же одежке, а женщинам повезло – белые простые платья с длинными рукавами укрывали их практически до пят.

Может, тоже сарафанчик попросить? Всяко лучше…для полного счастья только «вытянутых коленок» не хватает…

Да вы издеваетесь?!

Я чуть не взвыл, заметив, как волшебным образом изменились мои штаны по заказанному дизайну…Не хватает только...все, молчу! Молчу!!!

Пока я осматривался и выяснял отношения с местной модой, очередь уменьшилась на два человека. Быстро. Огляделся еще раз – ничего не изменилось. Дошел до стены, попытался ногтем поскоблить отделку – безрезультатно. На ощупь она оказалась никакой – ни холодной, ни горячей, без какого-либо рельефа или других особенностей. Ровное ничто.

Мне стало немного не по себе. Отойдя от стены, попробовал пройтись по коридору. Но тут же наткнулся на невидимую стену, толстым стеклом заперевшей меня на этом небольшом пятачке пространства перед непонятной дверью. Липкий страх заскребся изнутри, пытаясь расползтись по организму отравой, но я усилием воли загнал его обратно. Поздно бояться уже, судя по всему. Ох, как же я ошибался…

Что ж, придется ждать аудиенции за единственной дверью, может там расскажут что и как. Глубоко вздохнул и обернулся, чтобы обнаружить, что кроме меня никого больше нет.

Неожиданный поворот.

Я подошел к двери вплотную и остановился. Вот дурак, надо было спросить у впереди стоящих, что дальше то делать. Заходить или подождать вызова? Хотя, кажется, не видел и не слышал никаких сигналов или окриков…но ничему уже не удивлюсь. Может постучать надо? Или сразу распахнуть дверь и завалиться без приглашения? Что мне сделают то? Уже, вроде ж, помер…

Машинально поскреб затылок и аккуратно приложился ухом к дверному полотну, прислушиваясь…

Чтобы тут же по инерции влететь в следующее помещение, так как дверь предательски распахнулась без предупреждения. Едва не навернувшись, пробежал несколько шагов и остановился в паре метров от единственного стоящего здесь белого стола, за которым сидели двое неизвестных парней примерно моего возраста. Они были разными, как инь и янь. Блондин и брюнет, оба в строгих деловых костюмах под цвет шевелюры, внимательно разглядывали меня без тени улыбки.

- З-з-здравствуйте, - выдавил я из себя, начав заикаться от волнения.

- Добро пожаловать, дух 20РН0211ПДТ, - мелодичным голосом отозвался блондин, - присаживайтесь.

- Куда? – успел спросить я, и перед столом из воздуха соткался обычный офисный стул с широкой полукруглой спинкой. Только белый.

- Смени гамму, Раф, задрал уже, - поморщился брюнет и щелкнул пальцами, - стул и стол тут же сменили цвет, став…нет, не черными. Черно-белыми в мелкую клеточку.

Перед глазами зарябило. Тем более, что кроме этой мебели вокруг нас не было ничего. Только светлый клубящийся туман. Меня даже затошнило немного.

- Даже не начинай, Афор. Ты сам затеял этот спор, сам же и проиграл. Так что терпи и не жалуйся теперь, - блондин в свою очередь махнул рукой и белоснежный цвет вернулся.

- Ты жульничал! – взвыл тот, кого назвали Афором, вскакивая со стула, - ты знал, что ей премию дали!

- Ты же знаешь, чем чреват для меня обман, - отмахнулся блондин, - ты и сам хорош. Специально отвлек кассира и охранника той сиреной. Просто даже такой соблазн не прокатил, она хорошая девушка.

- Все они хороши до поры до времени, - пробурчал брюнет, усаживаясь обратно, - я еще отыграюсь…

Я выразительно кашлянул, и эти двое так удивленно воззарились на меня, будто впервые видели.

- Хм, - произнес блондин, открывая тонкую папку, лежавшую на столе. Хотя я руку бы дал на отсечение, что секунду назад ее еще не было, - так, посмотрим, кто тут у нас…

К горлу тут же подкатил ком дурного предчувствия. Почему-то почудилось, что в этой папке вся моя жизнь расписана от первого до последнего вздоха. И особо радужного на ум ничего не приходило, кроме того, что в детском саду регулярно рисовал маме открытки на восьмое марта и до пятого класса периодически выносил мусор. Потом решил, что домработнице за это платят и бросил сие неблагородное дело. А уж после гормонального всплеска в подростковом возрасте…Короче, гордиться было нечем.

- А что значит 20РН0211ПДТ? – быстро спросил, желая потянуть время, оттягивая неизбежное.

- Год, страна, город, день, месяц и причина смерти, - пояснил Раф, не отрываясь от папки.

- И что значит ПДТ? – живо заинтересовался я.

- Пьяный дебил на тачке, - фыркнул Афор, окидывая меня насмешливым взглядом, не обращая внимания на укоризненно изогнутую бровь товарища.

- Происшествие дорожно-транспортное, - со вздохом выдал блондин, поняв, что Афору совсем не стыдно.

- Одно и то же, - отрезал брюнет, мельком заглядывая в папку, - что ты там вычитываешь? Тут однозначно все, без вариантов.

Блондин как-то напряженно молчал, а я все больше чувствовал окутывающий меня страх, плавно перерастающий в какой-то беспричинный ужас.

- Что однозначно? – проговорил непослушными губами, не в силах сдвинуться с места.

- Однозначно в ад, молодой человек, только в ад, - Афор махнул рукой в сторону, и я вдруг обнаружил еще одну дверь.

Она была абсолютно черной, будто закопченной, играя светом и тенью в многочисленных вмятинах. Будто кто-то очень настойчивый пытался выломать ее изнутри. Безуспешно… В какой-то миг она чуть-чуть приоткрылась, словно от сквозняка, и меня обдало тошнотворной вонью из смеси пота, немытых тел, жареного и горелого мяса и химической гари.

Я рефлекторно отшатнулся, натыкаясь на любезно предоставленный до этого стул, едва не кувыркнувшись через него.

Не хочу туда! Куда угодно – рудники, урановые шахты, лесоповал, драить заплеванные подъезды! Только не туда! – едва не взвыл я, затравленно впиваясь взглядом в блондина, до сих пор не издавшего ни звука.

Но мне и не требовалось говорить – как оказалось, мои мысли ни для кого секретом не являлись.

- Лесоповал? Подъезды? – издевательски загоготал Афор, похлопывая себя рукой по колену, - ну ты милый и нахал! Души о таком отпуске веками мечтают, а ты прям сразу захотел…Нет уж, сначала исповедуешься, раскаешься, осознаешь. Девять кругов, двести котлов, без сорока тысяча вариантов пыток…А уж потом, возможно, и на лесоповал.

- Ну, неужели нет другого варианта? Я же никого не убил, не ограбил, да даже в драке нормальной никогда не участвовал, так, по мелочи. С чужими женами не спал, детей не бросал, родителей люблю очень…помогите мне, пожалуйста!

Мне было стыдно умолять о снисхождении этих парней, по сути, не сильно отличающихся от меня, но…будущее, в красках расписанное брюнетом, заставляло мочевой пузырь непроизвольно поджиматься. Да и в самом деле, я ж не маньяк, не насильник какой! Обычная фривольная жизнь молодого парня, неужели за это придется теперь мучиться? И я попробовал последний аргумент.

- Я исправлюсь, обещаю! Буду в церковь ходить каждую неделю, перестану пить и ругаться матом. Даже с девками перестану…ну, вы понимаете…только по любви! Честное слово!

Последние слова я выпалил с такой мольбой в голосе, что парни переглянулись.

- И правда, Афор, тут же ничего криминального нет, - неуверенно начал блондин, отрываясь от моего «дела» и переводя глаза на напарника.

- И что теперь, в рай его отправить? – неприязненно фыркнул Афор, вставая и отворачиваясь.

- Нет, в Божественный Сад он точно не заслужил, - постучал пальцами по столешнице Раф и снова задумался, пока я мучительно считал секунды ожидания, - а что, если дать шанс?

- Ему? Да ты посмотри на него! На нем же пробы ставить негде! Одни развлечения на уме! – передернул плечами брюнет, возмущенно поворачиваясь к нам.

- Я исправлюсь! Возьмусь за ум! – не выдержав, вскочил я.

- Ну да, ну да. С трудом верится, - хмыкнул Афор, не впечатлившись моим порывом.

- А если с испытанием? – предложил Раф и настроение брюнета неуловимо изменилось.

- А что, это вариант, - кивнул он, - только с ограничением по времени, а то будет до старости тянуть.

- Принято, - кивнул Раф и они оба повернулись ко мне, предвкушающе улыбаясь. И что-то мне в этих улыбках совсем не понравилось.

- Можешь считать, что ты нас убедил. Мы можем дать тебе возможность вернуться и прожить свою жизнь так, чтобы затем достойно предстать перед Высшим Судом. Но только с одним условием…

- Я согласен, - перебил, вне себя от охватившего меня счастья. Жить! Как же я хочу жить! На что угодно согласен…

- Тьфу ты, нетерпеливый, - поморщился блондин и продолжил, - итак, условие. Ты должен сделать счастливым одного человека. Это и будет твоей платой за возвращение. И ты должен не просто осчастливить этого человека, тебе придется узнать и выполнить три самых сокровенных желания. Ну, помнишь, как в сказке. Золотая рыбка и три желания. Джинн из лампы и три желания. Цветик-семицветик и…кхм, нет, это не та сказка. В общем, принцип понятен?

Я кивнул, слушая вполуха. Вернусь, а там уж посмотрим. Вон, маму осчастливлю, она заслужила…или Маринку. У этой дуры желания простые и понятные до отвращения. Хотя, за эту аварию хрен ей, а не желания…

Укоризненный взгляд Рафа заставил встрепенуться. Упс…обещал же не ругаться.

- В общем, дерзай. Времени у тебя на все про все два месяца. Должно хватить, я думаю, - Афор согласно кивнул на вопросительный взгляд блондина.

- Ну, я пошел? – с надеждой поинтересовался, когда парни замолчали, переглянувшись.

- А не хочешь узнать, кто этот счастливчик? – ехидно прищурился брюнет, а у меня засосало под ложечкой.

- Кто? – деланно равнодушно спросил, предчувствуя, что меня ожидает какая-то подстава. Вот даже попа похолодела в предчувствии.

- Тебе повезло, это девушка, - я несмело улыбнулся. Девушка это вообще замечательно, - Яна Лазутина, ты ее хорошо знаешь. Очень хорошая девушка, ты уж постарайся. Удачи!

Легкий хлопок и картинка перед глазами размывается, приглушая мой отчаянный стон.

Нееееет…может лучше в котлы? Подумаешь пара сотен лет! Переживу! И на рудники даже проситься на буду! Да я готов троих осчастливить! Пятерых! Всю жизнь Дедом Морозом работать буду, только не Янку! Пожалуйста!!

Но меня уже никто не слушал…

- Думаешь, сработает? – Раф задумчиво почесал бровь.

- Надеюсь, - с чувством отозвался Афор, присаживаясь на угол стола. Белого, - иначе я уже не знаю, что еще придумать. Только посадить их в один самолет и отправить на необитаемый остров…

- Что ж, оставим этот вариант на крайний случай, - вздохнул блондин и потянулся, - сложное на этот раз задание выдалось. Прям очень. Сил уже нет, если честно…

- И не говори, - откликнулся брюнет, устало прикрывая глаза, - как закончим, надо будет проситься в отпуск на месяц.

- Ага, лучше на два…

Глава 3

Яна

На улице уже давно стемнело, и раздражающий свет уличных фонарей с изящностью дрели ввинчивался в глазные яблоки, заставляя жмуриться. День выдался поистине адским. Сегодня у меня, вообще-то, должен был быть законный выходной, второй за последний месяц, но Наташка Миронова, позвонившая накануне поздно ночью, лишила меня возможности отоспаться.

Она работала, как и я, в приемном отделении больницы скорой помощи под гордым номером один, только в другую смену. И мы вполне неплохо общались, частенько выручая друг друга. Вот и вчера, прерывающийся из-за всхлипов голос сообщил мне, что ее маме, живущей где-то в области, стало плохо с сердцем и ее увезли в районную больницу. И Наташка слезно просила меня выйти за нее в суточную смену.

Отказать я и не подумала – причина была более чем весомой, практически железобетонной. Но на полные сутки выйти все равно не смогла – мое дежурство стояло с утра воскресенья до утра понедельника, а дежурить два выходных без перерыва было слишком даже для меня.

И сейчас часы безжалостно показывали почти девять вечера, а я только-только подходила к дому. Старая кирпичная пятиэтажка встретила меня привычной тишиной спального района и удивительной чистотой и ухоженностью двора. В таком дворе замечательно росли дети, с удовольствием играя гурьбой на самодельной игровой площадке, под бдительным оком сидящих на разноцветных лавочках местных бабушек. Соседи у меня были замечательные, практически весь свой подъезд, да и не только, я знала по именам и фамилиям. В основном жильцы получили свое жилье сразу после постройки от давно почившего кирпичного завода, и продавали его весьма неохотно, оставляя в наследство детям и внукам, которые тоже не спешили покидать родительские гнезда.

Мне повезло, как немногим студентам, – у меня было собственной жилье. Уютная двухкомнатная квартира досталась в наследство от бабушки, покинувшей этот мир чуть больше двух лет назад. И с тех пор я осталась совершенно одна, спасаясь лишь воспоминаниями и небольшим альбомом с маленькими фотографиями…Она так хотела дождаться того момента, когда сможет обнять и поздравить с получением долгожданного диплома, но не смогла. Второй инфаркт оказался слишком обширным, не дав ни малейшего шанса побыть нам вместе подольше.

С тех пор я жила только учебой и работой, не растрачивая себя на бессмысленные гулянки и неинтересных людей. Мне было хорошо и уютно в своем коконе и никакие косые взгляды и резкие слова не способны были заставить меня пересмотреть свою позицию. Слишком рано я успела понять, что действительно имеет значение в нашей, как оказалось, весьма недолгой жизни.

Устало шаркая довольно поношенными ботинками, которые уже настойчиво просились на заслуженную пенсию, я пыталась сообразить, есть ли что-то съедобное и очень простое в приготовлении в холодильнике. На ум ничего не приходило, а в магазин организм тащиться отказывался, намекая, что загнанную лошадь гуманнее пристрелить. И вообще, на ночь жрать вредно. А то, что за последние пару лет такой жизни на мне из лишнего веса осталась только одежда, исключительно не аргумент.

Глубокий и тоскливый вздох прозвучал в унисон с писком домофона. Я зашла в подъезд, и в который раз порадовалась, что живу на втором этаже. Учитывая, что лифта предусмотрено здесь не было.

В голове до сих пор мелькали отдельные сцены сегодняшнего нелегкого дежурства. Началось оно прескверно – привезли бомжа, пролежавшего в колодце не меньше четырех суток, пока случайно наткнувшиеся на него рабочие не вызвали скорую и МЧС. Бомж в темноте не заметил ограждения из досок и порванной ленты, и свалился в зияющую дыру, сломав себе ногу. Выбраться сам не смог, докричаться до людей – тоже.

Вопреки стереотипам, мужчина оказался, хоть и весьма грязным, но довольно приятным в общении. Разумеется, выпивал, но не «опустился», явив нам в своем лице удивительно интеллигентного и образованного человека. Мы быстро выполняли назначения, попутно ставя уколы и капельницу, но…обезвоживание, голод и серьезная травма сделали свое дело. Смена началась со смерти…

Плохая примета сработала и на этот раз безошибочно, обещая полную задницу. За весь день мне удалось присесть всего пару раз и не дольше, чем на пять минут. Инфаркты, отеки легких, желудочные кровотечения, тяжелые пневмонии, травмы и инсульты шли плотным потоком, заставляя захлебываться в работе. И ровно за час до того, как я с чувством выполненного долга должна была покинуть этот филиал преисподней, случилась еще одна смерть. Молодая девушка слишком долго тянула с обращением в больницу, получив из аппендицита разлитой перитонит и сепсис. Мы только успели взять анализы…

Настроение было паршивым, а от одной мысли о том, что завтра снова на работу, хотелось завыть волком…

С чувством захлопнув входную дверь, я скинула ботинки с курткой и немного постояла в раздумьях. Невыносимо хотелось в душ – хоть после смены я и ополоснулась наскоро в больнице, но казалось, что этот запах болезни и лекарств въелся в кожу, раздражая все рецепторы, которые только у меня были. Но не менее сильно хотелось и есть. Живот выводил такие трели, что игнорировать его уже не получалось.

Победило чревоугодие. И, не переодеваясь, я быстро потопала к холодильнику. Даааа, не густо. Но, слава небесам, в магазин было идти не обязательно. В морозилке завалялась давно забытая сарделька, а на верхней полке сиротливо лежали два яйца. И если попросить у тети Раи с соседней квартиры немного хлеба, меня ждал практически царский ужин.

Но, едва я успела вновь вернуться к двери, как вздрогнула от звонкой трели звонка. Странно, я никого сегодня не ждала…Хотя, может это опять Нина Леонидовна с четвертого этажа? У нее частенько болели суставы, и она просила поставить обезболивающий укол…

Звонок прочирикал еще раз, и я спохватилась, открывая дверь. Чтобы тут же застыть в таком удивлении, что впервые пропал дар речи. Широко распахнув глаза и чуть приоткрыв рот, я взирала на припозднившегося и совершенно никак не званого гостя.

- Привет, Лазутина, - хмуро проговорил Баринов, сложив руки на груди, - и где тебя весь день носит? Четвертый раз уже захожу. Еще и телефон отключила…

Неправда, не отключила. Разрядился он, забыла поставить вчера на зарядку. Но если он ждет оправданий, то это не ко мне. Мне рожа этого хлыща опротиветь за учебную неделю успевает до ломоты в зубах, чтобы еще и в выходные лицезреть ее же.

Я все так же молча смотрела на парня, подняв в ожидании одну бровь, пока он нервно перетаптывался на пороге.

- Может, впустишь? Невежливо держать человека на пороге…

- Чего тебе надо? – перебила я его, даже и не думая приглашать в квартиру. Меня ждал душ и ужин, и Баринов в эту идиллию не вписывался ни в каком качестве.

- Я пришел сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, - поняв, что я сдаваться не собираюсь, парень широко улыбнулся и развел руками, видимо для рекламы.

- Очень сомневаюсь, - скептически хмыкнула, сглатывая голодную слюну. Вот как бы ему намекнуть, что быстрее проваливал, а?

Но энтузиазму и настойчивости визитера можно было позавидовать.

- Поздравляю, Лазутина! Тебе сегодня несказанно повезло! По невероятному стечению обстоятельств, ты сегодня становишься обладательницей личного джинна, волшебника и Деда Мороза в моем лице! Я готов выполнить любые твои три желания!

А я едва сдержала истерический хохот…Серьезно?

Похоже, что с голодухи и переутомления у меня бомбические галлюцинации…

- Ого, целых три? – уточнила я, изобразив бурный восторг.

- Не больше и не меньше, - мне показалось, или в его голосе прозвучало облегчение? Если и так, то слишком рано он обрадовался. Участвовать в этом откровенном идиотизме я не собиралась ни под каким предлогом.

- Баринов, ты пьян? – устало вздохнула, стирая с лица все лишние эмоции. Живот свело в голодном спазме, и изнутри поднялось раздражение.

В ответ на меня абсолютно неприлично дыхнули. Я поморщилась. Отчасти от того, что это вызвало какое-то внутреннее отторжение, а отчасти от того, что парень был трезв. Значит, причины сию секунду захлопнуть перед его носом дверь у меня не было. Хотя, когда это мне мешало?

- Не пьян, - констатировала я и окинула несносного мажора равнодушным взглядом. Внезапно мне надоел весь этот цирк. Я абсолютно не понимала, какого черта ему от меня надо, а настроение, и так не радужное, скатилось в районканализации, - значит, алкоголя тебе уже мало. Ну, что ж, когда в следующий раз будешь курить, колоть или еще как-то употреблять ту дрянь, которая заставила сегодня тебя притащиться ко мне, оставь и мне немного. С удовольствием погоняю по радуге розовых единорогов, срущих блестками.

Я попыталась захлопнуть дверь, заканчивая этот более чем странный визит, но вовремя выставленная нога парня помешала мне совершить задуманное.

- Погоди…

- Баринов, ты берега не попутал? Какого хрена тебе еще надо? – прошипела я злобной фурией, едва сдерживаясь от желания садануть дверью по его ноге еще раз.

- Так и знал, что ты мне не поверишь! Ну, что мне сделать, чтобы убедить тебя? – он оперся ладонями о косяк и дверное полотно, буквально нависнув надо мной. И мне от этого стало очень неуютно, хоть и виду не подала.

- Во что поверить? Ты с кровати, случайно, утром не падал? Или со своими дебилами-друзьями придумал новое развлечение и решил достать меня еще и дома? Проваливай, Баринов, пока я не решила, что ты без меня жить не можешь!

- Лазззууутина, - почти простонал парень, растерянно проведя ладонью по волосам.

Надо отдать должное, он был довольно симпатичным. Высокий, под метр девяносто, плечистый, но не слишком, с длинными мускулистыми ногами и упругой задницей, Баринов выгодно выделялся на фоне большинства студентов нашего университета. Добавить сюда короткий ежик каштановых волос, темно-серые глаза, не узкие, но и не пухлые губы, так и норовящие расплыться в озорной улыбке, и волевой подбородок, и сразу становится понятно, почему половина девчонок на курсе мечтают оказаться в его постели. Но меня в их рядах сроду не водилось, так какого черта он делает сегодня под моей дверью?

- Тебе что, сложно, что ли? Ты мне говоришь свои желания, я их выполняю и всё! Все довольны! Это не спор и не подстава, так что можешь не переживать. И я от тебя не отстану, даже не надейся. Давай уже, не тяни. Быстрее начнем, быстрее разойдемся, - он демонстративно навалился на дверь чуть сильнее, давая понять, что закрыть ее не позволит. С минуту попыхтев в неравной борьбе за собственное жилье, я приложилась лбом к холодной стене, тихонько застонав.

- Не отстанешь? – получилось жалобнее, чем хотелось.

- Неа, - мой личный кошмар расплылся в довольной ухмылке, рискуя получить по ней же.

- Тогда слушай! Мое первое, и самое сокровенное желание! – я вздохнула, будто в сомнениях, а потом отчеканила, - я хочу, чтобы ты бодрым парнокопытным ускакал в закат, высоко подпрыгивая, и по пути заработал локальную амнезию о том, что мы с тобой вообще когда-либо были знакомы. Усвоил? Вперед!

С удовольствием проследила за игрой эмоций на лице парня. Облегчение сменилось предвкушением и любопытством, затем недоумением, чтобы потом перерасти в разочарование, раздражение и злость.

Так тебе и надо, хлыщ самодовольный. Сколько за эти четыре года ты мне крови попортил, на целую станцию переливания хватит.

Баринов не спешил выполнять мое желание, по-прежнему раскорячившись досадным препятствием между мной и долгожданным ужином. Молча стоял и буравил тяжелым взглядом, о чем-то мучительно раздумывая. Выругавшись про себя в таких цветастых выражениях, которые не произносила последние лет пять, сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Почти получилось, хотя на языке продолжало вертеться несколько особо впечатляющих фраз. Но как только я собралась ехидно поинтересоваться, почему он еще не на полпути к выезду из города, как резкий удар кулаком по двери заставил меня подпрыгнуть на месте, ловя ладонью заполошно забившееся сердце.

- Твою ж мать, Лазутина! Вот Кобра ты и есть! Я же хотел как лучше! Все видели? Я действительно пытался! – он смотрел вертикально вверх, будто обращаясь к кому-то невидимому. Я растерянно хлопала ресницами, ощущая поползший между лопаток холодок страха.

И как я раньше не заметила? Тут же налицо психические отклонения! А я еще умница, оттачиваю на нем свое ехидство. Так, спокойно, Яна! Что там говорят? Разговаривать с психами надо спокойно, приветливо, стараясь тянуть время до приезда бригады. Спокойно, я сказала!

После максимально незаметного глубокого вдоха, я собралась с силами и выдала максимально доброжелательную улыбку.

- Ну, что ты так нервничаешь? Не надо, все будет хорошо, - начала я, наблюдая, как вытягивается лицо мажора, то ли от моей улыбки, демонстрирующей все наличествующие зубы, то ли от ласкового голоса, которого он никогда не слышал.

- Лазутина! Ты издеваешься! – взвыл он, а я рефлекторно отшатнулась, - не псих я! Не псих!

Краем глаза заметила мельтешение света и тени в дверном глазке квартиры рядом. У нас на этаже располагалось четыре квартиры, так что соседке было прекрасно все видно и слышно. И если раньше меня любопытство этой одинокой старушки раздражало, то сейчас оказалось весьма на руку.

- Конечно, не псих, - пролепетала я, не зная, куда бежать, если придется, - я даже и не думала…

- Ну, все! Хватит! – дернулся парень, резким движением расстегивая и сбрасывая с плеч кожаную куртку, а затем потянувшись к свитеру.

Я взирала на этот неожиданный стриптиз в таком охренении, что даже дышать забывала через раз. Жаль, камеры в подъезде не было. Сам Баринов, собственной персоной, оголяется передо мной, жестоко попирая моральные устои и общественность…Резко захлопнув слегка отвисшую челюсть, я едва сдержала болезненный вскрик, качественно прикусив язык. Но, борясь с навернувшимися от боли слезами, явственно осознала, что это все происходит на самом деле.

- Смотри! – знакомый голос отвлек от размышлений, заставляя присмотреться к полуобнаженному парню.

- Куда? – обалдело переспросила я, разглядывая рельефную грудь без единого волоска с какой-то татуировкой в области сердца, постепенно спускаясь взглядом на плоский живот с кубиками пресса…на темную дорожку волос, уходящую под ремень низко посаженных джинсов…

- Лазутина! Аууу! Прекрати меня разглядывать! – громкий щелчок пальцев перед лицом заставил меня моргнуть и оторваться от неуместного созерцания его…кхм, джинсов, и вернуть взгляд на лицо парня, - сюда смотри!

Он пальцем ткнул в татуировку, шагнув ближе так, чтобы в тусклом подъездном свете, я в деталях могла рассмотреть ее.

- Ну, татуировка, - пожала я плечами, рассматривая картинку, занимавшую сантиметров пятнадцать-двадцать в высоту и ширину. Это был, судя по всему, ангел. Надо признаться, работа истинного мастера. Изображенный в малейших деталях молодой симпатичный парень с длинными, до самых плеч, волосами, в свободной рубашке и штанах, с красивыми широкими крыльями за спиной, смотрел, будто в упор, сложив руки на груди. Рядом с ангелом были изображены песочные часы, в которых струйка песка перетекала сверху вниз. Даже казалось, будто песок и вправду непрерывно сыплется…

- И что в ней особенн… - я не закончила фразу, подавившись словами.

Потому что ангел внезапно приветливо улыбнулся мне и помахал рукой в приветственном жесте.

- Ээээ…ээээ… - глубокомысленно выдала я, не в силах осознать происходящее.

- Сам в шоке до сих пор, - раздался тихий голос несносного мажора над головой, и я заметила, что уткнулась в его грудь чуть ли не носом, пытаясь разглядеть все в малейших деталях. Ангел в этот момент приблизил к себе одно из крыльев и старательно перебирал перья, пытаясь что-то найти.

Снова чуть покраснев, я отодвинулась на шаг.

- Теперь можно мне войти? – с легким оттенком усталости попросил парень без тени прежнего веселья, убирая ногу и делая шаг от моей двери, давая мне право выбора, - нам нужно серьезно поговорить.

Я чуть замешкалась. Но происходящее было настолько странным и необычным, что любопытство оказалось сильнее неприязни к Баринову. И даже сильнее голода и усталости. К тому же, было что-то в его голосе такое…он впервые меня о чем-то попросил. Без насмешки, без обычного превосходства и желания унизить. Давая право отказаться. И уже смирившись с этим отказом…

- Проходи, - распахнула я дверь пошире, заканчивая этот незапланированный спектакль для соседей, - надеюсь, я об этом не пожалею.

- Не пожалеешь, - вполголоса пробормотал парень, поднимая куртку и свитер с грязного пола и направляясь ко мне в квартиру, - или уж точно не ты…

А я, глядя на одевающегося и одновременно раздевающегося парня в своей прихожей, все больше офигевала.

Баринов в моей квартире…охренеть…

Глава 4

Я задумчиво гоняла по тарелке последний кусочек яичницы, пытаясь воспринять информацию. Авария, загробный мир, ангелы и демоны, рай и ад…все это казалось полным бредом. Нет, я не была законченной атеисткой, и даже в детстве с бабушкой не раз ходила в церковь, с интересом и даже благоговением рассматривая многочисленные лики святых. Бабушка много о них рассказывала, ставя тонкие церковные свечки и очень тихо молясь, почти беззвучно шевеля губами. Я ей никогда в эти моменты не мешала, терпеливо дожидаясь момента, когда можно будет пойти домой. Но об истинной вере говорить не приходилось.

Вот и сейчас меня одолевали сомнения. Честно говоря, если бы не ожившая татуировка, скрытая в данный момент под свитером, я бы без раздумий вызвала «веселую» бригаду скорой помощи в составе трех крепких ребят с последующей транспортировкой в ту самую больничку, где «и тебя вылечат, и меня вылечат». Но боюсь, что даже там такое окажется в новинку…

- Что, до сих пор думаешь, что у меня не все дома? – невесело хмыкнул парень, захватывая длинными пальцами очередную печеньку и отправляя ее в рот.

От ужина он отказался, чему я была рада безмерно. Продуктов наличествовало ровно столько, чтобы либо накормить одного, либо оставить голодными двоих. А я уже чувствовала, как желудок начинает медленно точить позвоночник, отказываясь терпеть. Поэтому, с чистой совестью налив гостю чай и выложив на стол любимые французские крекеры, я с аппетитом умяла содержимое сковородки, стараясь не причмокивать от удовольствия. Правда, про хлеб пришлось забыть. Отвертеться от допроса любопытной соседки мне бы не удалось, а бежать на другой этаж сил уже не было.

И теперь, когда голод был утолен и не мешал соображать, я задумалась.

- Ну…я… - замялась с ответом.

- Да ладно, я и сам прекрасно понимаю, как это звучит! - вскинулся Баринов, чуть не опрокинув полупустую кружку, - можно подумать, что я этого сам захотел! Ай! Зараза!

Он приложил ладонь к груди, к тому месту, где был ангел, и с остервенением потер, скривившись. А на мои округлившиеся в удивлении глаза, пояснил:

- Эта сволочь мне теперь жизни не дает! Уй! – он снова скривился, - теперь, если ругаюсь, или это… привираю… то током бьется…еще и ехидничает, пад…вредитель!

Я едва сдержала смех. Увидеть, как кто-то безнаказанно донимает Баринова...определенно, вечер становится все интереснее.

- Покажи его, - попросила, страстно желая увидеть все своими глазами.

Парень чуть замешкался, окидывая меня хмурым взглядом, а затем пожал плечами, и одним слитным движением снова оголил торс. Только теперь меня интересовала исключительно татуировка.

И оказалось, не зря. На его груди большими буквами красовалось «БОЛВАН» с выразительной стрелочкой. Ангел, сложив руки на груди в недовольном жесте, показал мажору язык и демонстративно отвернулся в сторону. А когда я не сдержалась и тихо хихикнула, наградил меня обаятельной улыбкой и подмигнул. Чувствую, подружимся мы с ним.

- Ну, раз мы обо всем договорились, давай, озвучивай уже свои желания. Что ты там хочешь? Колечко? Шубу? Сумочку? Путевку на море и все включено? Быстро осчастливлю тебя и забуду все это, как страшный сон, - раздраженно бросил мне этот несносный индюк, плюхаясь обратно на стул, жалобно заскрипевший от такого выпада.

А меня аж передернуло и от перечня, достойного самой взыскательной содержанки, и от тона, которым это было сказано.

- А я смотрю, у тебя богатый опыт по этой части, хоть и весьма однообразный, - я аккуратно сложила грязную посуду в раковину и обернулась, оперевшись о нее же, - или ты без денег вообще ничего предложить больше не в состоянии?

- Заметь, у меня хоть такой опыт, - пожал плечами парень и вызывающе оглядел меня снизу вверх, - а тебе, видимо, бродить злобной девственницей до старости.

- Все лучше, чем первой шалавой на курсе, как твоя Маринка. Лучше охотничьей собаки стойку делает на шелест купюр, - мой голос начал звенеть от еле сдерживаемой злости. Не для того я его впустила в свой дом, чтобы выслушивать безобразные намеки.

- Ай-ай-ай, завидовать не хорошо, - издевательски пригрозил пальцем мне он, а я скосила глаза на грязную сковороду, оценивая степень ее убойности.

- Чему? Ты хоть цвет ее глаз помнишь, или выше декольте взгляд в принципе не поднимаешь? Знаешь, некоторым девушкам нравятся, когда с ними разговаривают, а не только рассматривают, как куклу!

- Ну да, конечно! Вот только профи из тебя так себе! – Баринов вскочил на ноги, повысив голос, - и смотреть не на что, и разговаривать невозможно!

У меня от бессильной злости задрожали руки так, что пришлось сжать пальцы изо всех сил в кулаки.

Сволочь! Какая же он сволочь!

Я сделала шаг вперед, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в его холеное лицо, и прошипела, махнув рукой в сторону выхода:

- Тогда что ты здесь забыл, Баринов? Проваливай! Иди, проси помощи у своих сговорчивых и красивых, чего ты ко мне приперся то? Свободен! – рявкнула я последнее слово так, что слышали все соседи сразу.

Пару минут мы буравили друг друга яростными взглядами, шумно дыша, но ни один не собирался сдаваться первым. Пока не произошло нечто невероятное…

- Прости…

Что?

- Что? – тупо переспросила я, не уверенная, что мне не показалось.

- Извини меня, - выдавил из себя мажор, нервно проводя ладонью по коротким волосам и не смотря мне в глаза, садясь обратно на стул, - я сорвался. И так все непросто, а тут еще ты, как обычно…в общем, давай попробуем еще раз…

- Не уверена, что мне этого хочется, - с сомнением хмыкнула, но тоже сделала шаг назад, садясь на свое место.

- Моя жизнь сейчас зависит полностью от тебя, Лазутина. Ты же не позволишь мне умереть? – в мое лицо буквально впился выжидающий взгляд, заставляя поежиться.

- Как же ты мне дорог, Баринов…- простонала я еле слышно, отворачиваясь.

Он прав. Не позволю. Просто не смогу. Даже если мне придется терпеть его присутствие ежедневно. Оценив перспективу, я чуть не завыла, на зависть всем волкам. Вот за что мне это? Я-то ни в чем не виновата!

Хотя, нет…виновата…еще как виновата…только той вины ничем не искупить. Даже спасением одного несносного засранца.

Я так тяжело вздохнула, вновь ощущая тяжесть этого ядовитого, изводящего меня чувства в душе, сдавливающей стальным обручем легкие и мешая дышать, что парень напротив бросил на меня хмурый взгляд. Вот только его реакция оказалась неожиданной.

- Можно подумать, что я в восторге от всего этого! И не надо так вздыхать, это не тебе прыгать вокруг дрессированным зайчиком, преданно заглядывая в глаза! Вот почему именно ты, Лазутина? В мире до хрена миллионов человек, а выбрали именно тебя! За что?

- Ты серьезно? – я устало посмотрела на парня, неопределенно хмыкнув, - ты правда думаешь, что мне это должно понравиться?

- А разве нет? Можно же одним разом отомстить мне за все эти годы! Давай, пользуйся! Сам Баринов собственной персоной у твоих ног! – его язвительность песком скрипела на зубах, но на меня все сильнее накатывала усталость, мешая вновь разозлиться по-настоящему.

- Несмотря на все твое самомнение, подарок ты довольно сомнительный, - равнодушно выдала я, складывая руки на стол и подпирая подбородок, - знаешь, как дешевый набор на новый год. Вроде и обертка красивая, и конфет много, а чувство подвоха не отпускает. И половину все равно жрать невозможно…

- Да ты…ты знаешь, кто… - от нелестного сравнения Баринов пошел красными пятнами, растеряв все красноречие. Мог бы, задушил, наверное.

- Знаю, - отмахнулась я, - все знаю. Вряд ли ты сможешь меня чем-то еще удивить.

- Кобра…

Вот говорила же. Не удивил.

- Ладно, считай, что ты меня убедил, - задумчиво выдала я после минутного молчания, понимая, что еще полчаса и усну прямо здесь, на стуле.

Неверие на лице Баринова сменилось легкой подозрительностью, а затем надеждой.

- Только у меня будет одно условие, - быстро уточнила, просчитывая в уме возможные варианты.

- Какое? – непонимающе уставился он на меня.

- Ты поклянешься здесь и сейчас самым дорогим, что у тебя есть, что все останется только между нами. И после того, как…все закончится, мы сделаем вид, что ничего этого не было. Договорились? – теперь уже я пристально вглядывалась в его лицо, ловя малейшие изменения.

- Договорились, - облегчение Баринов даже не счел нужным скрывать, - мне тоже свидетели ни к чему. Клянусь.

Мы впервые за весь вечер удовлетворенно и честно улыбнулись друг другу, довольные компромиссом. И такое, как выясняется, бывает.

- Теперь я могу узнать, наконец-то, что сделает тебя счастливой? Только учти, желания должны быть самыми сокровенными, отправить меня в магазин за шоколадкой не получится, - еще раз напомнил парень, но я и так об этом не забывала.

- Помню, - кивнула и, немного помедлив, продолжила, - мммм…чтобы выполнить мое первое желание, тебе придется научить меня ездить на настоящем спортивном мотоцикле.

- Ого, - Баринов удивленно присвистнул, а ангел на его груди беззвучно похлопал в ладоши в одобрении, - а зачем?

- Научишь, узнаешь, - пожала я плечами, вставая и выходя в коридор, намекая на то, что вечер подошел к концу.

- Ну, хорошо, не проблема, - он понял меня верно и упираться не стал, натянув свитер и выходя в прихожую, - тогда завтра и начнем…

- Нет, в понедельник, - мотнула я головой, - завтра я работаю.

- Работаешь? Где? – откликнулся Баринов, натягивая ботинки.

- Неважно, - поморщилась я, не желая посвящать его в свою жизнь больше необходимого.

- Ок, тогда в понедельник сразу после занятий. Так устроит?

- Вполне, - кивнула я и отперла замок, выпроваживая проблемного гостя, - до понедельника.

- Ага…

Я устало выдохнула, запирая дверь на все замки, и поплелась в душ. И уже там, намыливая тело душистым гелем с запахом вишни и шоколада, застыла в ступоре, осознав очевидную вещь…

Со вторым желанием у меня боооольшие проблемы…как мне про него рассказать?

Глава 5

Никита

Впервые за последние десять лет я провел выходной в одиночестве, закрывшись в своей квартире и не отвечая на телефонные звонки. Произошедшее основательно встряхнуло меня, заставив в значительной мере переосмыслить свою жизнь. Будущее, которое до вчерашнего дня виделось весьма смутно, но неизменно в ярких красках, неожиданно оказалось под большим вопросом. Я внезапно понял, что давно уже просто плыву по течению, не стремясь по большому счету никуда, считая, что все образуется само собой.

Да оно и образовывалось так до сих пор. Единственный и любимый сын весьма обеспеченных родителей, я с детства получал многое из того, что для большинства моих сверстников так и оставалось мечтой. И для меня давно не было тайной мнение окружающих о золотом мальчике и ложке во рту из того же металла. Вот только все было не совсем так.

Мой отец, в настоящем являясь главврачом областной больницы, прошел путь от простого санитара отделения до грамотного руководителя, сполна выхлебав чашу неблагодарной работы рядового медика. Мать, заведующая терапевтическим отделением крупной частной клиники, будучи студенткой отработала медсестрой три года, а затем набиралась опыта рядовым врачом в обычной поликлинике. И ни профессиональный успех, ни материальное благополучие, не смогли их существенно изменить.

Поэтому и мое воспитание оказалось соответствующим. Да, у меня были дорогие игрушки, модные шмотки, отдых на море два раза в год и шумные вечеринки на каждый день рождения. В шестнадцать лет мне подарили мой первый байк, на восемнадцать торжественно вручили ключи от машины, а в двадцать – от собственной квартиры. Но при этом я всегда чувствовал рамки, не скатываясь во вседозволенность и распущенность. Родители не гнушались прибегать и к физическим методам воздействия, если этого требовала ситуация. Но никогда их не винил – ребенком я оказался весьма шустрым.

Меня с детского сада учили ответственности и самостоятельности. В этом свете, я хоть и не налегал на учебу, стараясь выбиться в ряды первых, но и на тройки никогда не скатывался. Тем более, что давно решил пойти по стопам родителей. Само собой, мое поступление было предрешено, но и краснеть за мои результаты отцу не пришлось. Мои увлечения, хоть и поощрялись, но мама предупредила сразу – если я разобью байк, то это мои проблемы. На следующий буду зарабатывать сам. А квартиру я честно пообещал содержать в чистоте и не закатывать вечеринок. И слово свое держал.

Так что, не такой уж я был сволочью, как думала Кобра. А насчет Маринки…я ж не евнух, в самом деле! Да и кто бы отказался, когда так откровенно предлагают? Тем более, что к отношениям я совершенно не стремился. Не нагулялся еще.

В тысячный раз взял пульт и снова принялся бездумно переключать каналы. Со вчерашнего утра чувствовал себя некомфортно, беспокойно, не в силах ни на чем сосредоточиться.

Это было удивительно, но проснулся я накануне в собственной постели от звонка мамы. Они с отцом устроили себе короткий внеочередной отпуск, улетев на неделю в Париж. Я был за них очень рад – пусть побудут вдвоем, отдохнут. И, рассеянно выслушав ее нехитрые новости, я в смешанных чувствах попрощался, чтобы судорожно оглядеться. Но на первый взгляд все, казалось, было в порядке. Машина стояла на привычном месте под окнами, без каких-либо повреждений. И я уже решил, что мне все приснилось, когда татуировка на груди напомнила о себе легким жжением.

И через некоторое время до меня окончательно дошло, как я влип. Песочные часы неумолимо отсчитывали оставшееся время, а ангел на груди оказался той еще паскудой. За пару часов я выяснил, что ни врать, ни материться отныне не могу, раздражаясь все сильнее. Вот что за подстава?! Как будто и без этого проблем мало!

Тем более, что дозвониться до главной причины моего нервяка не получалось. Через пару часов бесплодных попыток, я сдался и решил найти ее адрес. Это оказалось тем еще квестом. Клянусь, найти то, не знаю что, было в разы проще! Тем более, что откровенно сказать зачем мне это надо я не мог. И врать тоже не мог.

Короче, еще через четыре часа я был откровенно зол, но вожделенный адрес кривыми буквами на смятой бумажке немного снижал градус кипения. До тех пор, пока не обнаружилось, что Кобры дома нет…Вот только выбора мне не оставили. Без нее меня ожидает очень грустный конец под крайне невеселую музыку…

- Ну, что, готова? – я догнал девушку, неспешно удаляющуюся от универа.

- Конечно, - без тени улыбки кивнула она, останавливаясь.

В глаза бросилась ее неестественная бледность, да и в целом Лазутина казалась какой-то измученной, но я промолчал. Тем более, что она ясно дала понять, что ее жизнь – не мое дело. Пусть так оно и остается.

Мы направились к моей машине, припаркованной в паре кварталов отсюда. Конспирация, чтоб ее. Едва не опоздал из-за этого сегодня, выискивая место во дворах для парковки. Чуть меньше, чем через полчаса, мы подъехали к небольшим строениям на окраине города. Заглушив мотор, я сделал знак выходить.

- Где это мы? – поинтересовалась девушка, одергивая куртку и оглядываясь.

Обстановка была довольно устрашающей. На улице уже смеркалось, вокруг нас не было ни души, а непонятные постройки наводили на мысль о привидениях и фильмах ужасов. Но в ее голосе страха не было, только легкое любопытство. Кремень, а не девушка.

- Это трек, как мы его называем, - откликнулся, углубляясь в постройки. Большинство из них было заброшено, но четыре мы восстановили, установив новые крепкие двери, освещение и сигнализацию.

- Трек? – непонимающе переспросила она, стараясь не отставать и не спотыкаться в темноте.

- Ага. Здесь мы периодически гоняем на байках, а также тут проходят иногда соревнования. Трасса смешанная – грунтовка, лесная пересеченная местность, трамплины…короче, много всего.

- И по городу гоняешь?

- Нет, - резко отрезал я, - только здесь.

Я чувствовал, что она хочет задать еще вопрос, но не решается. Так и ограничилась тихим вздохом, промолчав. И это к лучшему. Рассказывать ей о моем первом и последнем лихом заезде по ночному шоссе в центре города, закончившейся тихими похоронами близкого друга, не хотелось. Это был тяжелый урок, раз и навсегда отбивший у меня охоту рисковать жизнью. Своей и других.

Дойдя до нужного гаража, я отпер двери и громко хлопнул ладонью по выключателю. Мгновенно зажглись несколько фонарей на ближайших столбах, осветив все вокруг на несколько десятков метров.

Подойдя к шикарной черной Хонде, с широким алым росчерком на боку, я с чувством погладил любимый байк по баку, скользнув пальцами по теплой коже седла. Но сегодня не наш вечер, поэтому с сожалением отступил и выкатил на улицу старого японца бледно-желтого цвета. На нем места живого не было от вмятин и царапин, демонстрирующих нелегкую судьбу машины. Этот байк мы использовали для новичков, а также для осваивания новых трюков или трамплинов. Оттачивали мастерство, а затем чинили и латали верного коня, возвращаясь к своим нежно лелеемым красавцам.

И сейчас ему предстояло помочь мне выполнить первое желание Кобры. О том, чтобы посадить ее на свой байк, даже речи не шло. Это было подобно тому, как оторвать часть себя самого, я даже девчонок никогда не пускал на заднее сиденье. И Кобра уж точно не станет первой.

Но ей, похоже, было плевать на внешний вид мотоцикла. Ее лицо вытянулось, а восхищенный порывистый вдох прозвучал неожиданно громко в тишине опускающихся сумерек.

- Начнем с теории сегодня, - выставил я подножку, - слушай внимательно, информации много, а времени у нас мало.

Лазутина только кивнула, продолжая рассматривать машину. Я мельком отметил, что уж с чем, с чем, а с одеждой у нее проблем не будет. Свободные штаны и просторные пуловеры вкупе с обычными ботинками, как нельзя лучше подходили для езды.

- Отлично. Для того, чтобы сесть, тебе необходимо встать сбоку, положить руки на руль и согнуть ногу, перекидывая ее через сиденье. Пока мотоцикл на подножке, так что ты не упадешь. Можешь почувствовать его вес, аккуратно покачаться взад и вперед на предмет центра тяжести. Давай, попробуй. Так тебе легче будет понять остальное…

К моему удивлению, девушка села довольно изящно, не свалившись сама и не уронив байк. Я даже успел отметить, что у нее имеется довольно приличная задница, четко обозначившаяся под натянувшейся тканью штанов. И зачем она ее скрывает под этим убожеством?

С трудом прогнав неуместные мысли, я продолжил объяснять…

- Вот здесь ключ зажигания…газ…передний тормоз…задний тормоз…переключение передач…

Я все говорил и говорил, попутно уточняя, все ли ей понятно. Девушка слушала очень внимательно, задавая редкие уточняющие вопросы, но все чаще и чаще закрывала рот ладонью, безуспешно пытаясь бороться с зевотой. Меня это начало понемногу раздражать.

- На сегодня все, - резко оборвал я последнюю фразу, когда Лазутина вновь закрыла лицо руками. Неужели я настолько скучно объясняю, что нельзя потерпеть час? Сама же захотела сесть на байк! А теперь едва ли не засыпает на ходу!

- Остальное завтра.

- Я завтра не могу, работаю, - негромко возразила девушка, спешиваясь, а я почему-то еще больше разозлился.

- Тогда послезавтра! – рявкнул чуть громче, чем нужно, дергая мотоцикл с места по направлению в гараж.

Злость вспыхнула новым витком, когда Лазутина даже не подумала возразить, отряхивая штаны. Только бросила на меня чуть недоуменный взгляд, пожав плечами.

Да что с ней такое? То язвит, то как рыба замороженная!

Бесит!

Так и продолжая кипеть внутри, я выключил свет, запер гараж и направился к машине. Но и там мне легче не стало. Молча доставив ее до подъезда и буркнув что-то невнятное на вежливое прощание, я резко сорвал автомобиль с места, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться.

Глава 6

Яна

- Янка! Лазутина! Эй! – вырвал меня из лап небытия знакомый звонкий голос, - ты меня вообще слушаешь?

Я с трудом оторвала взгляд от безумно интересной трещины в краске на стене аудитории, на которой «зависла» и с трудом попыталась сообразить, что от меня хочет Ира Суколова, староста третьей группы. У нашей, четвертой, частенько шли спаренные практические занятия с ними.

- Слушаю, конечно, - и о чем мы говорили? Извилины отказывались шевелиться, - завтра нам ко второй паре, я передам ребятам…

- Какая вторая пара? Мы это обсудили уже сто лет назад! Я перед кем тут распинаюсь? – обиженно возмутилась девушка, всплеснув

Повисло напряженное молчание. При всей моей нелюбви к оправданиям, здесь, похоже, без них не обойтись. Иринка была неплохой девчонкой, обижать ее не хотелось.

- Извини, Ир, - тихо откликнулась, поднимая на нее виноватый взгляд, - работаю через сутки, не сплю почти. На ходу отключаюсь.

Девушка тут же оттаяла, смерив меня сочувственным взглядом.

- Зачем над собой так издеваешься? Всех денег не заработаешь, а себя угробишь, - покачала она головой, оглядываясь на входную дверь. Оставалось не больше пяти минут до начала последней на сегодня лекции по философии, но преподавателя, своеобразной немолодой женщины с неприятным визгливым голосом, еще не было. И как пережить этот час монотонной речи на уровне ультразвука, я не представляла.

- Ничего, справлюсь, - слабо улыбнулась я, машинально перекатывая ручку в пальцах, - не впервой.

- Как знаешь, - пожала плечами Ира и со вздохом повторила, - так, тогда еще раз, для помешанных на работе. На следующей неделе начинается практика по хирургии, вести ее будет Ураев. Нас настоятельно попросили иметь с собой чистую сменную обувь и хирургический костюм, включая шапочку. И к первому занятию посоветовали прочитать три первых главы «Госпитальной хирургии».

Я закатила глаза, едва удержавшись от стона, и, одновременно, чуть не уснув. Интенсивно растерев лицо руками, я только хмыкнула от «потрясающей» перспективы. Ураев был заведующим кафедрой и за годы своей работы заработал репутацию жесткого, язвительного и даже безжалостного преподавателя. Пропустить занятие считалось попыткой отчислиться, а отработать пропущенное приравнивалось к новогоднему чуду – поймать Ураева мог только камикадзе с непредсказуемой логикой и хаотичной траекторией перемещений по больнице. Учить он требовал все, включая информацию в новых медицинских журналах, спрашивал до последней запятой, а выставить с занятия за несоблюдение дресс-кода мог даже не моргнув глазом. Так что предупреждение восприняла с благодарностью.

- А еще методички, которые мы заказывали на прошлой неделе будут готовы завтра, я хотела попросить тебя их забрать, у меня тренировка в семь, хотела успеть домой забежать, - Ира просительно смотрела на меня сверху вниз, но при всем желании помочь я ей не могла.

- Прости, не смогу, - покачала я головой, отчаянно зевая в кулак, - мне завтра на смену к четырем успеть кровь из носу надо. Так что никак не смогу.

- Черт! Как неудачно все, - искренне огорчилась девушка, - ладно, Женьку Артюшева попрошу. Он отказать не должен, зря что ли подмигивает каждый раз при встрече.

Ира довольно ухмыльнулась и повернулась, собираясь уйти, когда резко остановилась, вновь окидывая меня жалостливым взглядом.

- Ты бы поспала…

Оригинальное предложение. Главное – своевременное.

На мою грустную полуулыбку она выразительно стрельнула глазами куда-то наверх.

- Не тормози! – почти прошипела она, делая грозное лицо, - чего ты уселась на первую парту? Хочешь своим эпичным приземлением носом в стол впечатлить философичку? Да ее даже голые негры, исполняющие сиртаки, не заставят отвлечься от любимого Гегеля. Давай топай на предпоследний ряд, на самый край, у окна. Там сядешь вполоборота, будто на коленях пишешь, а сама поспишь. Она не заметит даже, отвечаю!

Я медлила, с сомнением переводя взгляд с Иры на соблазнительное место у окна. С одной стороны спать хотелось так, что я старалась лишний раз не моргать. А с другой…я ни разу не позволяла себе пропускать занятия, приходить неподготовленной или проявлять небрежность и невнимательность в процессе обучения. Про спать даже речи не шло – искренне осуждала подобную категорию учащихся, сладко посапывающих под мерные объяснения и перещелкивание слайдов на проекторе. И вот теперь сама…докатилась…позорище…

А когда-то клятвенно пообещала себе и Высшим силам, что стану самой прилежной, самой ответственной, самой успевающей…самой-самой…только этого оказалось мало.

- Янка! Очнись! – Суколова нетерпеливо вновь окликнула меня, привлекая внимание, - у тебя еще минута и все.

Два удара сердца и я не выдержала. Сдалась.

В один миг схватила свои вещи и, перескакивая через две ступени амфитеатра, поспешила к нужному месту.

И в тот момент, когда раздались первые слова лекции, я уже спала.

С того вечера, когда Баринов впервые усадил меня на мотоцикл, прошло почти три дня, но мне они показались поистине бесконечными. Так и не поняв причины его неожиданной вспышки злости, я поднялась в свою квартиру с непреодолимым желанием выспаться. Но входящий звонок от абонента «Раиса Мих» заставил встряхнуться, а сон ненадолго сбежал в предчувствии скорых неприятностей. Так и оказалось.

Наташка не вернулась. Ее маме стало хуже, и ее перевели в реанимацию, а Наташка, само собой, осталось там, заочно выпросив отпуск без содержания. Причина была более чем уважительной, поэтому ей пошли навстречу. Но…работать оказалось за нее некому. Поэтому старшая медсестра позвонила мне с просьбой выйти еще и в смену Наташи.

Отказаться я не могла. Точнее могла, но…эти две буквы нереально омрачала мою жизнь. В свое время, когда бабушки не стало, я оказалась в ситуации, когда лишняя булка хлеба считалась роскошью. Устроиться на официальную работу со стабильным заработком оказалось нереально сложно – никто не горел желанием брать студентку, которая наверняка будет периодически опаздывать из-за затянувшихся занятий, и убегать рано утром на пары к восьми. Без оформления я варианты исключала – слишком хорошо знала, чем грозит подобное трудоустройство, и такой риск был для меня роскошью. Непозволительной.

Раиса Михайловна долго смотрела на меня, тогда худенькую, бледную студентку второго курса, которая сидела перед ней, сгорбившись на стуле и нервно теребя растянутый свитер. Она была весьма упитанной женщиной бальзаковских лет, с пучком заметно поседевших волос на затылке и в идеально выглаженном белоснежном халате. Без улыбки задавала стандартные вопросы, на которые я отвечала тихо и без особой надежды. Медсестрами студентов брали не раньше четвертого курса, а должность санитарки мне была не нужна. И дело было вовсе не в работе – я готова была хоть всю больницу отмыть вместе с туалетами и многочисленными утками. Мне банально не хватило бы зарплаты – квартплата съела бы две трети заработка, остального едва хватало на проезд, покупку методичек, и хлеб с чаем. А в отдельные месяцы и без чая. Хотя, даже такой заработок тогда бы мне пригодился…

Слово за слово, но ей удалось вытянуть обстоятельства моей жизни на тот момент, вкратце, сухо, но все же. И чудо свершилось. На свой страх и риск меня приняли на работу, потратив две недели личного времени на мое обучение. И я старалась. Очень. И до настоящего времени еще ни разу не подвела эту строгую, но, как оказалось, не равнодушную женщину. И не раз сама просила ее ставить мне дополнительные смены, стараясь заработать побольше. Хоть зарплаты на жизнь хватало, но я старалась откладывать каждый месяц, создавая «подушку безопасности». Слишком неискореним оказался однажды испытанный страх голода и нищеты.

Поэтому получилось так, что толком не отдохнув, я вышла в ночную смену. А следом, отсидев все положенные пары, еще в одну, свою. Баринов на общую лекцию не явился, поэтому пришлось написать ему сообщение, что нашу встречу придется перенести. Позвонить у меня, если честно, духу не хватило. Странное чувство неловкости не давало набрать нужный номер, останавливая в последний момент.

На сообщение ответа не последовало. Я испытала и разочарование и облегчение одновременно, мысленно отругав себя за неуместность первого. Желания. Только мои желания и все вернется в прежнее русло. Не надо обольщаться, Лазутина, не маленькая. Даже не думай, что вам удастся подружиться. Ты не его поля ягода.

Звонок, радостно возвестивший об окончании лекции, оказался достаточно громким, чтобы я проснулась. Показалось, что я всего на миг прикрыла глаза – спать хотелось еще больше, чем до этого. Хотя куда уж больше.

Беспрестанно зевая, я сползла полуживым зомби на первый этаж и направилась к автомату с кофе. Без него домой точно не дойду, отключусь стоя.

Кофе был горячим, сладким и абсолютно отвратительным на вкус. Не знаю, кто решил данную бурду обозвать этим цивилизованным словом, но она и близко его не напоминала. Горечь на языке разливалась жжением в пищеводе, а желудок скрутило в болезненном спазме. Поморщившись, я прикрыла на миг глаза, пытаясь отвлечься и незаметно выдохнуть. И через пару минут это принесло свои плоды – сердце застучало в два раза быстрее, а веки, наконец-то, поползли вверх, избавившись от свинцовой тяжести. В голове заметно посветлело, хотя думать по-прежнему было тяжело.

От усталости аппетита не было, поэтому я медленно допивала напиток с картонного стаканчика. Отвернувшись от основного потока студентов, в большинстве своем направляющихся на выход, я устало прислонилась спиной к большой круглой колонне, в составе композиции еще из трех таких же украшавшей холл. И уже бездумно болтала остатки темной жидкости на дне, когда недовольный окрик застиг меня врасплох, заставив заметно вздрогнуть.

- Лазутина! Я же сказал, что буду ждать тебя за воротами! А ты здесь за каким-то лешим торчишь! – Баринов быстро приближался, даже не думая скрывать недовольство, пока не подошел вплотную, - нет, вы посмотрите! Еще и кофе пьет, никуда не торопится! Скажи честно, Лазутина, ты издеваешься?!

От парня исходили волны раздражения, заставляя мою кожу покрываться мелкими мурашками. Я едва сдерживалась, чтобы зябко не передернуть плечами. И абсолютно не понимала, что за наезд.

- Баринов, извини, но у меня сейчас нет, ни сил, ни настроения с тобой пререкаться, - тяжело выдохнула я, выкидывая стаканчик в мусорный бак, стоявший неподалеку, - так что давай быстро и по существу – какого хрена тебе снова от меня надо?

- Нет, ты совсем совесть потеряла! - возмущенно вскинулся парень, повысив голос и нависая надо мной хмурой тучей, - мне надо? Это вообще-то твое желание! А я тут бегаю за тобой, как нянька! Мы же обо всем с утра договорились!

- Договорились? – заторможено переспросила, с трудом улавливая суть претензий.

- Твою ж мать, Лазутина! – последующее шипение сквозь зубы с интенсивным потиранием груди, всколыхнуло мою память, заставив собраться, - тебе вообще телефон с какой целью нужен? Я с утра тебе написал сообщение! Только не говори, что даже не удосужилась прочитать!

Не сказала. Просто под прожигающим меня взглядом принялась рыться в сумочке, выискивая злополучный аппарат.

Точно, так и есть. Отключив звук еще с вечера, чтобы не помешал в самый неподходящий момент, я так и не включила его. А из-за неожиданной машины скорой с самого утра, доставившей опухоль живота, осложнившуюся кровотечением, едва не опоздала на занятия. Тут уж не до телефона было. А опухоль, кстати, оказалась преждевременными родами на шестом месяце…

Дисплей выразительно мигал. Включив экран, обнаружила два сообщения и один непринятый вызов.

От Баринова смс было немногословным:

«Сегодня после занятий, сразу за воротами. Не опаздывай»

От Наташки обнадеживающее:

«Мама пришла сегодня в себя, завтра, возможно, переведут в палату. Если все будет нормально, в субботу выйду. Держись»

Входящий вызов выдал до боли знакомую комбинацию цифр, заставив похолодеть…пальцы побелели от напряжения, когда я безуспешно тыкала на кнопки, пытаясь удалить даже упоминание об этом абоненте. Я с такой силой сжимала телефон, будто от этого зависела жизнь. Будто было возможно стереть этот номер не только с памяти телефона, но и из моей жизни…вместе с человеком, который никак не желал оставить меня в покое.

- Янка, что случилось? – голос Баринова прозвучал так неожиданно от просочившегося в него беспокойства, что я вновь вздрогнула. От неожиданности рука дернулась, а аппарат выскользнул из влажной ладони, устремляясь на каменный пол. Я только проследила за его полетом отрешенным взглядом, мимоходом отметив, что новый телефон в план расходов не входил. Но это не было глобальной проблемой. Больше раздражало и огорчало то, что снова придется менять свой номер. Уже пятнадцатый раз за последние два года…

Неуловимое движение, от которого меня обдало легким дыханием прохладного воздуха. Баринов чуть наклонился вперед, подхватывая мой, теперь уже почти летательный, аппарат связи, у самого пола. И теперь продолжал держать телефон в своей ладони, не спеша отдавать.

Выжидательный взгляд жег не хуже лазера. Набравшись смелости, я подняла голову, встречаясь с парнем глазами. Вспоминая о заданном вопросе, на который мне совершенно не хотелось отвечать. Испытывая мучительный диссонс между тем, каким он был в нашу последнюю встречу и тем, каким он открывался передо мной сейчас.

- Не ответишь? – понимающе усмехнулся он, протягивая мне телефон. Я медленно забрала свою вещь, стараясь лишний раз не касаться парня. Но это оказалось напрасным – телефон продолжал хранить тепло его рук, ощущавшееся отчетливее самого смелого прикосновения.

- Все в порядке, - буркнула, убирая телефон в сумочку и направляясь к гардеробу за курткой. Холл незаметно опустел, и теперь наши голоса отдавались неразборчивым эхом в просторном помещении.

- Ты побледнела, - качнул он головой, - тебя кто-то напугал? Мне просто показалось…

- Тебе показалось, - отрезала, пресекая дальнейшие вопросы. Все равно Баринов помочь мне не сможет. Да и кто сможет? Сама во всем виновата, что ж теперь жаловаться. Хлебай полной ложкой...– давай не будем терять времени, его у меня и так в обрез.

Парень лишь пожал плечами, возвращая на лицо насмешливое выражение и направившись на выход. А я старалась не отставать, запретив себе думать о случившемся. Все в прошлом. Да, окончательно избавиться от него у менятак и не получилось. Но я сделаю все возможное, чтобы оно никогда не повторилось.

Глава 7

Яна

То ли кофеин подействовал, то ли полведра адреналина, как единственный плюс непрошеных воспоминаний, но бодрящий эффект был достигнут – в машине Баринова я умудрилась не уснуть. Но настроение все равно было хуже некуда.

От одной мысли, что завтра снова на смену, хотелось плакать. Поспать сегодня удалось всего полтора часа, и то урывками. А в предыдущую ночь – не больше трех. Это не лето, когда большинство пенсионеров героически ишачат на собственных дачных участках, внося свой посильный вклад в снабжение работающих граждан экологически чистыми продуктами. Конечно, болячки никуда не исчезают, но отступают на стопервый план. И пока урожай не будет собран, переработан и заботливо уложен и расставлен в подвалах и кондейках, выцарапать пенсионера на обследование, и, тем более, лечение, это тот еще квест.

Добавим ко всему этому гололед, резко увеличивший расход гипса и рентгеновской пленки, а также репетиции празднования отдельными категориями населения Нового Года, наступающего чуть меньше, чем через полтора месяца, и мы получаем грустную картину непрекращающегося потока больных в приемном отделении, где я и работала. Хорошо, хоть коллеги входили в положение, позволяя посидеть с учебниками в свободную минутку. Иначе я бы не знала, как выходить из этой ситуации.

Баринов хмуро смотрел на дорогу, нервно постукивая пальцами по рулю. Опять недоволен. В обычное время я бы, скорее всего, не удержалась от ехидного комментария, а то и не одного. Но не сейчас. Сил не было даже связно думать, не то, что ругаться.

Я с тоской глядела на пейзаж за окном, отмечая выпавший за ночь снег. Его еще было совсем немного, но хмурые низкие тучи обещали исправить ситуацию в ближайшее время. Ноги в ботинках уже неделю ощутимо мерзли, заставляя бегать по улице с приличной скоростью, чтобы хоть как-то согреться. Но возможности купить новые у меня пока не было, придется ждать минимум до воскресенья. Надежда на то, что Наташка действительно успеет вернуться и каким-то чудом отработает мою смену в субботу, была мизерной, если не сказать хуже.

Значительным усилием воли сдержав зевок, от чего на глаза непроизвольно навернулись слезы, я машинально бросила взгляд на водителя. Его настроение вряд ли улучшилось, но напряжение на лице стало заметно меньше. Зря я согласилась поехать, лучше всего было отправиться домой и упасть спать. И дело даже не в усталости и отсутствии желания заниматься, хотя и в них тоже. Мне казалось, что я не могу вспомнить ни слова из того, что он мне рассказывал в прошлый раз. А если еще и Баринов это поймет…короче, перспектива так себе, с какой стороны не посмотри.

- Лазутина, ты здесь ночевать собралась? – пассажирская дверь резко распахнулась, являя передо мной раздраженного хозяина машины.

- А? – тупо отозвалась я, запоздало осматриваясь. Оказалось, что мы уже приехали и Баринов давно заглушил машину, выйдя на улицу.

- Говорю, тебя ждать долго? Между прочим, я тебя не на променад вывез, - он нетерпеливо махнул рукой, поторапливая меня, - выметайся, давай.

Странно, но злости на столь нелестное обращение не было. Раздражения тоже. Да вообще, если честно, ничего не было. Плевать, лишь бы быстрее домой попасть.

Снова та же дорожка, знакомый гараж и фонари. Снег здесь, в отличие от многолюдных улиц, лежал ровным белоснежным слоем, поблескивая в неровном искусственном свете. Тишина…сумерки…будто мы совершенно одни в этом мире. Я подняла глаза и обнаружила, что первая звезда уже расположилась на своем привычном месте, подмигивая мне. В какой-то момент обстановка показалась даже сказочной…

- Лазутина! – возмущенный окрик заставил меня нервно дернуться. Совсем нервы не к черту сегодня.

Баринов стоял в паре десятков метров от меня и гаража, выкатив знакомый мотоцикл на узкую грунтовую дорогу, которая служила «трассой» для гонок. И моя медлительность его порядком раздражала.

- Я…просто… - попыталась было объясниться, мучительно подбирая слова. Ненавижу жаловаться и жалеть себя! И оправдываться тоже не люблю. Но ситуацию сейчас необходимо было прояснить, а то ничего хорошего из этого не выйдет.

Но парень сердито мотнул головой, обрывая мою неуверенную попытку.

- Садись, давай! И так столько времени потратили впустую!

Ну, не судьба. Да и какая разница, что он там думает! Бесчувственный самоуверенный гад!

Я быстро подошла к байку, пытаясь выловить из мутного болота памяти нужную информацию. Так, вроде бы встать надо справа…или слева? А затем поднять ногу и перекинуть…вроде ничего сложного.

Но организм подвел меня в самый неподходящий момент. Не удержав равновесие, я качнулась так, что едва не завалилась вместе с мотоциклом. Баринов успел удержать машину, сопроводив это таким выразительным фырканьем, что я начала медленно закипать. Даже усталость не помогла на этот раз.

- Так, все помнишь? Газ – правая ручка, там же справа рычаг тормоза. Слева рычаг сцепления, под левой ногой – передачи…

Я только кивала, пытаясь внимательно слушать. Информация воспринималась очень тяжело, а смысл слов все чаще ускользал от в большей степени чисто формального сознания. Но парень и не собирался рассказывать все по второму кругу. Аккуратно протянув мне небольшой ключ, скомандовал:

- Заводи!

Мотоцикл заурчал ровно и низко, и даже с первого раза. Я улыбнулась своему весьма небольшому успеху, но сегодня и это было почти подвигом. Впрочем, моего несносного учителя это совершенно не впечатлило.

- Теперь выжимай сцепление, медленно отпускай и трогайся… - он показал еще раз все, что нужно нажать, и выжидательно застыл рядом.

Я тихо вздохнула и попробовала сделать так, как он показал.

Но лимит удачи на сегодня закончился. Мотоцикл резко дернулся вперед, сопровождаясь моим испуганным восклицанием, а затем неожиданно заглох.

Надо отдать мажору должное, он даже не выругался. Только выпустил воздух сквозь сжатые зубы, сдерживаясь. И даже разговаривал почти спокойно, а то, что взгляд жег мой затылок, так это мое нездоровое воображение разыгралось.

Еще раз выслушав подробные инструкции, что, куда, зачем и как, я снова повернула ключ, заводя мотоцикл. Медленно нажала рычаг, отпустила, чуть повернула ручку…

Байк утробно взвыл и сделал три скачка вперед, на манер норовистой лошади.

- Лазутина, ты издеваешься? Ты вообще меня слушаешь? – мда, ненадолго хватило выдержки…

- Слушаю, - недовольно бросила я, разочарованная и злая на всех – на гребаный день, долбанное дежурство, некстати уехавшую Наташку, упрямый мотоцикл, несносного парня и даже на саму себя. Захотелось все бросить и сбежать домой пешком, не оглядываясь. К утру как раз дойду…

- Каким местом? – место, кстати, я ощутимо ушибла, неудачно ударившись о твердое сиденье в последнем рывке, - я тебе какой рычаг сказал выжать? Какой?

Я молчала, смутно начиная догадываться…

- Левый, твою мать, Лазутина! Левый! – Баринов с силой сжал собственный затылок, шумно выдыхая. И через несколько секунд добавил уже заметно спокойнее, - давай еще раз. Смотри, сначала левый рычаг…медленно отпускаешь…потом ручку…

Я попробовала еще раз…и еще один…а потом опять…

Когда я заглохла в четвертый раз, парень не выдержал.

- Что с тобой творится сегодня? За каким хреном я распинаюсь тут перед тобой, если все это тебе даром не сдалось? А, Лазутина? Ты же сама хотела! Так какого лешего происходит то? – он злобно взмахнул руками, отскочив от меня на несколько шагов и машинально потерев грудь в области сердца. А по взгляду было понятно, что мог бы – придушил тут же, на месте.

- Ничего, - буркнула в ответ, изо всех сил сдерживаясь. Ругаться не выход, тем более, что он в чем-то прав. Сама ведь захотела, а он не виноват, что на меня разом все навалилось так некстати…но раздражение угрожающе клокотало в горле, грозясь прорваться в любой момент. Пришлось сглотнуть в нелепой надежде, что это поможет... – Просто не могу запомнить.

- Не можешь запомнить? – изумленный и издевательский смех разрезал сгущающийся вечер, - и это говорит мне человек с лучшей успеваемостью на курсе? Да ну?

Я упорно молчала, но Баринова, казалось, это только подстегнуло.

- Что, смелости не хватает признаться, что делаешь это нарочно? Странно, раньше ты была более решительной, - не затыкался он.

И я не выдержала. Волна возмущения напополам со злостью развязала мне язык, посылая выдержку в закат.

- А может не в ученике проблема? - я сощурила глаза в тихом бешенстве, - может, это просто ты настолько бездарно объясняешь, что даже я со своим уровнем айкью тебя понять не могу?

Эта была неправда, но мне настолько захотелось его уколоть, что слова слетели с губ сами.

- Вон оно как, - угрожающе почти прошипел он в ответ, - так как тебе объяснить, подскажи? Может, презентацию подготовить? В слайдах? В картинках? Могу спеть и сплясать еще, если уж так необходимо!!

Он медленно надвигался на меня, обдавая удушливой волной едва сдерживаемой ярости. Я попыталась отодвинуться, но снова чуть не рухнула вместе с мотоциклом, на котором до сих пор продолжала сидеть.

- Так что же вашему высочеству угодно? – продолжал он, а желваки так и ходили под кожей, - как перед тобой вывернуться еще? Давай, не стесняйся, мне все равно деваться некуда!

Он одной рукой схватил руль, а другую положил на сиденье позади меня, нависая. Прожигая темно-серым взглядом, от чего мне вдруг стало трудно дышать. Слишком близко…я так давно никого не подпускала к себе, и теперь с трудом удерживалась от прорывающейся истерики. Я с силой закусила нижнюю губу, спасаясь болью.

- Ничего! Ничего мне не надо! – выкрикнула я, с силой упираясь ему в грудь. Пытаясь хоть на миллиметр отодвинуть его от себя, но проще было сдвинуть гранитный монумент.

- Тогда заканчивай этот цирк! – рявкнул он, а я неожиданно успокоилась. Нет, эмоции никуда не делись, но теперь их отделяла невидимая стена из какой-то отрешенности и…да, разочарования. Все было предсказуемо. Я ведь догадывалась…нет, знала, что именно так все и получится. Только искренне хотела помочь.

Но внезапно осознала, что это было ошибкой. Пора признать, что ничего у нас не вышло. И это не для меня.

- Ты прав, - тихо, но решительно произнесла я, смело глядя ему прямо в стальные глаза.

- Что? – не ожидал. И даже позволил себя оттолкнуть. На полшага, но мне этого было достаточно.

- Ты прав, - повторила я, на этот раз без приключений слезая с мотоцикла, - этот цирк пора заканчивать. Хватит.

И, заботливо поставив байк на подножку, я развернулась и зашагала в единственно правильном на данный момент направлении. Домой.

- Лазутина, куда…Стой! Стой, я сказал! – его голос лишь подстегнул меня, заставив ускорить шаг.

Я не ждала, что он побежит за мной в попытке остановить. Он и не побежал. Правильно. Кто я ему? Ненавистная Кобра, которая хуже бельма на глазу раздражает все четыре года совместной учебы…Которая никогда не может промолчать, раз за разом высмеивая перед курсом и заставляя ненавидеть ее еще сильнее…Которая только и может, что зубрить, радуя преподавателей успехами…

А ведь когда-то все было совсем по-другому…

Я с силой провела по щеке, стирая одинокую слезинку. Ощущая шершавую кожу запястья, измученную дезрастворами и тальком перчаток, вынужденная носить их порой часами. Ухаживать за собой времени уже не оставалось. Или это я так пыталась себя наказать?

Возможно…

Неприятно взвизгнувшие тормоза автомобиля вынудили резко отшатнуться, и я едва не соскользнула в довольно глубокую канаву, нелепо взмахнув руками.

- Лазутина! Ты чего творишь? – мужские руки с силой обхватили мои плечи, а передо мной вдруг обнаружилось лицо одного надоевшего до печеночной колики мажора. Я даже моргнула, пытаясь избавиться от галлюцинации. С чего бы вдруг ему меня догонять? На кой черт я ему вообще сдалась?

Но галлюцинация со мной была категорически не согласна, хмуро вглядываясь в мое лицо. Продолжая сжимать в стальной хватке.

- Отпусти, - дернулась в попытке вырваться, но куда там. С тем же успехом могла и не шевелиться.

- Не раньше, чем ты ответишь на вопрос, - меня легонько встряхнули так, что я едва не прикусила язык.

- Да катись ты к чертовой матери, Баринов, - с чувством выдохнула я ему в лицо, - вали хоть к Богу, хоть к черту, хоть в ебеня заморские! Только оставь меня в покое! Где тебе расписаться? Кому сказать, что мне от тебя ничего не надо? Все, счастлива я! Счастлива! Целиком и полностью! До тошноты!

Я обхватила себя руками, с силой вырываясь из жесткой хватки. Отворачиваясь в попытке скрыть внезапно задрожавшие губы и защипавшие глаза. Я так долго была сильной, так долго убеждала себя, что справлюсь, не давая даже возможности в этом усомниться...

Это был предел. На этот раз не получится сжать зубы и, злобно зыркая и огрызаясь, вновь устремиться вперед. Мне нужен был отдых. Ото всех. От себя.

- Янка… - от нерешительного прикосновения к плечу я отшатнулась.

- Уезжай, - глухо и хрипло, но это все, на что я сейчас способна, - я больше не выдержу…просто уезжай.

Холодный ветер обжег щеки, забираясь под куртку и заставляя зябко поежиться. Ноги снова начали замерзать, но я не торопилась продолжить путь. Хотела дождаться шума отъезжающей машины. Чтобы сделать вид, что я на этой дороге оказалась в одиночестве просто ниоткуда. Чтобы забыть сегодняшний день и представить, что всего этого не было. И самая главная задача моей жизни – идти по пустынной ночной дороге, пытаясь банально добраться домой.

Вокруг было тихо. Не услышала я ни шагов, ни шелеста шин по первому снегу. Ветер продолжал играть, перекатывая снежинки с места на место, вырисовывая одному ему известный узор. Ему некуда было торопиться. Он был по-настоящему свободен и счастлив, заставляя мучительно ему завидовать. Я тоже хотела хоть на миг стать такой же…спокойно и открыто улыбнуться, распахнуть руки и понять, что рай есть…что он здесь и сейчас, со мной…

Тем неожиданнее было почувствовать на своей талии чужие руки. Я громко взвизгнула, не успев сообразить, что к чему.

- Не ори, - недовольно рыкнули мне в ухо, продолжая тащить к машине.

- Куда…какого черта! Я же просила! – продолжала упираться я, но безуспешно. Меня не очень аккуратно запихнули на переднее сиденье, захлопнув за мной дверь.

- Слушай, Лазутина, я все понимаю…но неужели ты серьезно думала, что я оставлю тебя здесь и уеду? – с досадой поинтересовался он, не отвлекаясь от дороги.

Отвечать не стала. Просто и сама не знала. Хотя нет, вру. Баринов может и впивался занозой во все доступные места, но подонком точно не был.

В полном молчании мы доехали до моего дома.

И на этот раз я не попрощалась.

Глава 8

Никита

На душе было до того противно, что и не передать. Лицо Лазутиной в тот момент, когда она попросила меня уехать было таким...я даже не мог подобрать слова. Это было лицо человека, находящегося на грани. Отчаявшегося, смертельно уставшего…когда ждешь, что вот-вот откроется второе дыхание, но оно запаздывает, а первого хватит максимум на три шага…

И самое отвратительное было осознавать, что подтолкнул ее к этой грани я. Стал той самой последней каплей, после которой сдалась даже Кобра…

Я так часто мечтал ее переиграть, ответить так, чтобы она покраснела, смутилась, не смогла придумать очередной ехидный комментарий, чтобы сама стала предметом обидного смеха однокурсников. И вот сейчас, когда она впервые стоит передо мной, сдаваясь, не желая больше бороться…я не хочу продолжать. И все язвительные слова, заготовленные на десять лет вперед, намертво приклеиваются к языку. И я просто молчу, не зная, что сказать и сделать.

Потому что такую Кобру не знаю. Я прекрасно представляю, что делать с той злобной фурией, что терроризирует меня с самой первой секунды нашего знакомства. Но эта девушка не имеет с ней ничего общего, открываясь с совершенно неожиданной стороны.

Ветер порывистый и довольно сильный, обжигает оголенную кожу, швыряя в лицо мелкое крошево снега. Неестественно выпрямленная спина Лазутиной не может скрыть чрезмерной бледности и того, как она пытается сохранить остатки тепла у тела, пряча руки в карманы и почти незаметно поеживаясь. И она готова замерзнуть здесь до окоченения, топать в город несколько километров, лишь бы не оставаться со мной рядом. А я, почему-то, вовсе не чувствую себя победителем. Если бы кто-то раньше сказал, что будет так – не поверил бы.

И с чего я вдруг решил, что сорвав на ней злость, мне станет легче? Ведь я уже с утра был на взводе, с того самого момента, когда понял, что ответа на сообщение нет и не будет. Прождал ее за воротами минут десять, костеря последними словами, а затем, психуя, пошел ее искать и едва сдержался от откровенной грубости, когда увидел, что она невозмутимо пьет кофе. А потом целенаправленно издевался, пытаясь вызвать ответную реакцию…а Лазутина не реагировала, что распаляло меня все сильнее…пока она не решила уйти. Бросив на меня такой открытый, такой разочарованный взгляд, что внутри все перевернулось. Просто ушла, оставив меня вместе с моим дерьмом наедине.

«Уезжай»…

Выдавить из себя извинения не смог. Объяснить свою выходку – тоже. Точнее себе признаться у меня получилось, хоть и не сразу. А вот Кобре об этом сказать я бы не решился даже под пытками…

Около суток назад…

Телефон разрывался знакомой мелодией уже в пятый раз, а я все еще неуверенно крутил его в руках, не спеша отвечать на звонок. В комнате было уже довольно темно, но работающего телевизора мне вполне хватало. Я снова сидел в гордом одиночестве, не собираясь покидать пределы своей квартиры. Лазутина с утра отменила нашу встречу, в очередной раз заставив внутренности вспыхнуть клубящимся раздражением.

Да что она о себе возомнила? Хочу – прихожу, хочу – не прихожу! Тоже мне, нашлась фифа! Даже не удосужилась объяснить причину, просто поставив в известность, как какого-то школьника!

Естественно, перезванивать, чтобы спросить об этом, я не стал. Не дождется!

Телефон снова зажужжал, высвечивая лицо знакомого донельзя абонента. Предыдущие четыре раза звонил Курт, и один раз – Марина. Значит, затевается что-то интересное, и меня там нет.

А, собственно, какого черта?

Мне сейчас как никогда надо расслабиться, тем более, что Кобра, на которой завязано мое «наказание», все равно сегодня меня кинула. Зарраза…

В размышлении скосив глаза на ангела, я решил, что пить могу и молча. Трахаться тоже.

- Ник, тебя где черти носят? – друг был уже изрядно навеселе, а из динамика доносилась громкая музыка и смех. Он явно был не один и уж точно не собирался лечь спать пораньше.

- Ты где? – проигнорировал я вопрос, ощущая смутное недовольство. Напиваться, пусть даже и в компании лучшего друга, мне тут же расхотелось. Желудок подвело в тошнотворном спазме, добавляя уверенности в решении.

- Мы на даче у Дьякона, обмываем его новую игрушку, - очередной взрыв многоголосого хохота заставил меня поморщиться и отодвинуть трубку подальше от телефона, - приезжай, он угощает.

Но я уже точно понял, что мне нужно, и меня совершенно не волновал новый байк Дьякона и халявная выпивка.

- Маринка с тобой? – перешел сразу к делу, сворачивая бессмысленный треп до минимума.

- Нет. Что, впечатлил сюрприз? Не терпится повторить? – он пошло загоготал, отхлебывая, судя по всему какой-то алкоголь прямо из бутылки.

- Да пошел ты, - беззлобно буркнул я, теряя интерес к разговору. Пьяный Курт – не лучший собеседник.

- Да ладно тебе, какие между друзьями секреты, - хохотнул друг, и добавил, - я ей звонил, но она отказалась. У нее то ли зачет, то ли еще что…я не понял.

- Ясно, - бросил я, собираясь попрощаться, но Курт оказался быстрее.

- Так ты приедешь?

- Возможно, - нейтрально отозвался, не желая объяснять прямой отказ, - Дьякону привет.

Сбросил вызов, а пальцы уже набирали следующий номер.

- Ник? – легкое удивление в голосе было обманчивым. Я был уверен, что она ждала моего звонка, держа телефон в зоне видимости.

- Привет, Марин, - отозвался я чуть нетерпеливо. К черту обмен любезностями! Все равно мы оба знаем, к чему все приведет.

- Как дела? – игриво поинтересовалась она, томно растягивая слова.

- Через двадцать минут буду у тебя, - перебил я ее, натягивая куртку и ища ключи от машины.

- Что? Как? – непонимающе выдала девушка, а затем обиженно протянула, - может, у меня планы на вечер и я тебя не жду…

- У тебя есть планы? – немного резче, чем следовало, задал вопрос, обнаруживая искомое на полке около входной двери.

- Нет, - совсем растерялась она.

- Ты меня не ждешь? – схватил телефон и портмоне, и вышел, закрыв дверь на два замка.

- Ну…не знаю, - чуть недовольно ответила Марина.

- Слушай, Марин, у меня сейчас не то настроение, чтобы тебя уговаривать, - я выскочил из подъезда и вдохнул морозный воздух полной грудью. Холод мелкими иголочками начал пробираться к телу через распахнутые полы легкой куртки, но машина стояла совсем недалеко. Не успею замерзнуть, - поэтому если есть какие-то проблемы, говори сразу. Я найду кого посговорчивее.

Обиженное фырканье в трубке стало мне ответом. Но я прекрасно знал Марину – отказа не будет. Слишком уж ее сейчас устраивает теплое место рядом со мной. А мне нужно было снять напряжение, и девушка прекрасно справлялась с этой задачей в прошлом. Страстная, раскрепощенная, без лишних закидонов – идеальный вариант любовницы. Но не больше, о чем я ее сразу предупредил, еще до секса. Она согласилась.

- Приезжай, - выдохнула она, а я довольно улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида, - шампанское захвати. То, которое мое любимое.

Ну да, Марина не была бы Мариной, если бы не оставила за собой последнее слово. Будет ей шампанское, не жалко.

Отключившись, я завел машину.

- Привет, - дверь мне открыли почти сразу, - ты быстро.

Я хищно сощурил глаза, оглядывая девушку. Да, уж, шампанское она заслужила, это точно. И шоколадные конфеты, которые я взял за компанию, тоже.

Марина стояла в трех шагах от меня в обманчиво расслабленной позе, небрежно облокотившись о шкаф. Ее длинные стройные ноги выглядывали из-под коротенького полупрозрачного пеньюара, так и притягивая взгляд. Она была босиком, являя миру в моем лице безупречный педикюр с нежно-розовыми ноготками. Под пеньюаром не слишком успешно скрывалось кружевное боди в тон с невероятно глубоким вырезом, едва ли прикрывая стратегически важные места.

В голове сразу же заклубился вихрь самых разнообразных мыслей о том, как бы я хотел с нее содрать эти тряпки. Маринке всегда нравилось, когда я вел себя жестко, почти грубо. И сейчас мне как никогда хотелось того же. Я шагнул к девушке, намереваясь начать здесь же, в коридоре, у стены.

- Нет, нет, нет, Ник! Не так быстро, - она ловко увернулась от моих рук, и игриво поманила пальчиком за собой, соблазнительно изгибаясь, - ты сегодня вел себя совершенно недопустимо, поэтому я заслужила небольшую компенсацию и хочу тебя немного помучить…

На мой тяжелый вздох, она лишь улыбнулась уголками губ, и, выразительно покачивая бедрами, скрылась в комнате

Черт!

Быстро скинув ботинки и куртку, небрежно бросив ее на тумбу, я проследовал за девушкой.

Маринка жила одна, снимая вполне приличную однушку в хорошем районе. Ее родители были людьми небогатыми, а сама девушка приехала из небольшого областного городка. Прожив полгода в общежитии и оценив все возможности большого города, отчаянно при этом завидуя более «везучим» однокурсницам, она решила взять ситуацию в свои руки. Родители не могли обеспечить ее в той мере, которой бы ей хотелось, поэтому Марина предпочла выгодно использовать смазливую внешность и отменную фигуру.

Надо отдать девушке должное – партнеров она выбирала с умом, не размениваясь по мелочам. Да и открыто не изменяла, проявляя определенную порядочность. Любовниками мы стали не так давно – около трех месяцев, столкнувшись на одной из вечеринок и продолжив знакомство у нее дома. Оставшись довольными друг другом, теперь мы частенько встречались, закрепляя результат. Есть ли у нее еще кто-то на стороне, меня не волновало. Серьезные отношения в данное время не прельщали совершенно.

Обстановка в квартире была уютной, но простой – в прихожей стоял огромный, до потолка, шкаф-купе с зеркальными дверями, а в комнате располагался удобный широкий Г-образный диван кофейного цвета, небольшой журнальный столик, письменный стол с книжными полками над ней и внушительный плоский телевизор на стене.

Девушка полулегла на диван, подложив под себя пару небольших подушек, и выразительно махнула рукой на столик, предлагая расставить угощение. Сейчас там, в одиночестве, скучала небольшая ваза с фруктами.

Я быстро, чуть не уронив бутылку при этом, расставил принесенное, и даже сходил на кухню за бокалами. От нетерпения дрожали руки, но я мужественно терпел, расправляясь с пробкой и разливая пенный напиток, присев на диван рядом с Мариной. Следовало соблюсти ритуал, иначе даже Маринка могла взбрыкнуть, отправив меня в путешествие по эротичным местам. А любоваться пейзажами хотелось меньше всего.

Бокалы красиво зазвенели, соприкоснувшись в молчаливом тосте, и я отпил напиток, даже не почувствовав вкуса.

- Ты сегодня невероятно соблазнительна, - сделал я девушке вполне правдивый комплимент, кладя ладонь на изящную щиколотку.

Маринка чуть резче втянула носом воздух, продолжая молчаливо улыбаться. Но попыток отодвинуться не было, поэтому я смело двинулся вперед.

- Я так по тебе соскучился, - почти правда, и моя рука поднимается выше, оглаживая женское колено, а затем и бедро, - последний наш вечер был просто незабываемым…

Пеньюар ощутимо задрался от моих откровенных прикосновений, а глаза девушки заметно потемнели, несмотря на приглушенный свет.

Я аккуратно взял бокал из ее рук, отставляя его на столик. Официальная часть подошла к концу.

Опершись коленом на диван, я навис над Маринкой, отмечая ее участившееся дыхание. Тонкие пальцы скользнули по моим плечам, а губы приоткрылись, давая мне зеленый свет.

И я не стал медлить, захватывая ее губы в жадном, нетерпеливом поцелуе. Властно проникая в ее рот языком, с нарастающим удовольствием чувствуя ее ответ. Девушка полностью отдавала себя в мое распоряжение, распаляя этим меня еще сильнее.

Рывок – и ткань пеньюара распахивается, открывая совершенно потрясающий вид на привлекательное тело. В голове у меня уже шумело от возбуждения, когда, оторвавшись от ее губ, я впился в нежную кожу шеи. Поцелуи, жалящие, жаркие, наверняка оставляли следы, но мне было все равно. Хотелось поставить ее на колени и войти немедленно, удовлетворяя свой какой-то поистине животный голод, но я никогда не позволял себе быть этим животным. Поэтому, превозмогая нарастающее, почти безумное, желание, я продолжал ласкать Марину.

Какое-то странное ощущение тлеет глубоко внутри, отвлекая. Но игривый укус в шею заставляет меня тут же забыть о нем…

Ее руки ложатся на мою голую кожу, поднимая свитер. С коротким рыком, избавляюсь от него, с довольным стоном встречая ее ноготки на своей груди. И она не разочаровывает, оставляя чуть красноватые полоски, а от острых ощущений по телу разгоняются чувственные волны, вырывая очередной гортанный стон…

Резко всасываю ее сосок прямо через тонкое кружево, от чего Маринка громко стонет и выгибается, не сдерживаясь в своих эмоциях и ощущениях. Меня это с самого начала и заводило больше всего, стимулируя искать особо чувственные точки на ее теле. И без преувеличения могу сказать, что весьма преуспел в этом…

В районе груди неприятно жжет, но едва ли я обращаю на это внимание, увлеченный более приятным процессом. Пара уверенных движений и пеньюар летит на пол. Еще один рывок – и грудь девушки оголяется, приковывая мое внимание целиком…

Звяканье брючного ремня раздается внезапно, действуя куда эффективнее ведра ледяной воды. Смутное ощущение обретает вполне конкретную форму, заставляя так резко отшатнуться от Маринки, что едва не скатываюсь кулем на пол. Голова подкруживается от резко и внезапно принятого вертикального положения, а я натыкаюсь на столик, едва не падая снова.

- Ник? – девушка в полном шоке приподнимается на диване, глядя на меня очумевшим взглядом. И я ее понимал, как никогда. Возбужденная, разгоряченная, она не понимала, какого черта я сейчас стою, как полный дебил, переминаясь с ноги на ногу, вместо того, чтобы продолжить начатое.

- Я…мне надо…подожди, - что я несу? Ощущая себя полным идиотом, быстро направился в туалет, запершись изнутри.

- Какого хрена творится? – шиплю, еле сдерживаясь от отборной ругани. И даже от привычного приступа боли не поморщился.

Да и какая боль могла сейчас сравниться с тем, что творилось у меня в штанах? Точнее, не творилось! Совсем ничего не творилось! Член был спокойнее бивня мамонта, покрытого двухметровым слоем льда!

Ангел на груди небрежно пожал плечами, сидя в позе йога и закрыв глаза.

- Ты, курица ощипанная, не смей меня игнорировать! – чуть не сорвался я на крик, - это твоих рук дело? Признавайся, зараза крылатая!

Ангел возмущенно распахнул глаза и злобно зыркнул на меня, наверняка покрывая яркими эпитетами. Но мне сейчас было не до чужого мнения. Тем более, что он отрицательно качнул головой, не желая признаваться в этом натуральном членовредительстве.

- Ну, конечно! – не поверил я наглому пернатому, - что-то до тебя у меня проблем не наблюдалось! Давай, вредитель небесный, исправляй все обратно! Или я тебя срежу вместе с кожей!

А мой неожиданный сожитель красноречиво сплюнул, тщательно затирая ногой плевок. И, пока я пытался подобрать культурные слова, поднял табличку, от которой я мгновенно растерял весь свой пыл, с едва слышимым стоном опускаясь на унитаз и роняя голову на руки.

«Я исправлюсь, обещаю! Буду в церковь ходить каждую неделю, перестану пить и ругаться матом. Даже с девками перестану…ну, вы понимаете…только по любви! Честное слово!»

Твою ж мать, Никитос! Твою ж мать!

И кто тебя за язык тянул то?

Я угрюмо скосил глаза на Ангела, усевшегося с какой-то книжкой на удобное кресло, злясь на него и на себя. На себя – за то, что сначала говорю, а потом думаю. За него – на великолепную память.

- И теперь у меня вообще ни с кем не получится? – с такой тоской спросил я, что в его взгляде мелькнуло что-то сильно смахивающее на жалость, - я же никогда не влюблялся даже…

Он развел руками, расписываясь в собственном бессилии.

- Но это же ненормально! Секс для здоровья полезен! – на мой взгляд, это был поистине монументальный аргумент.

«Бег тоже для здоровья полезен»

- От секса удовольствия больше!- возразил я почти с надеждой. Ну, а вдруг?

«А смех вообще продлевает жизнь»

Я силой сжал кулаки, испытывая желание кого-нибудь удушить, но кого? Себя же не получится, а остальные, вроде как и не при чем…Впрочем, злиться мне это не мешало.

- И что ты мне сейчас предлагаешь делать? – снова зашипел я, осознавая, как непросто будет объяснить сейчас все Маринке. Да и дальнейшие перспективы были, мягко говоря, не радужными. Так и импотентом прослыть недолго!

Но ответ белокрылого вывел меня из себя окончательно:

«Ускориться в направлении книжного магазина за сборником анекдотов»

- Чего? Зачем? – не понял я конструктивного предложения, удостоившись снисходительного взгляда исподлобья.

«Для пользы с удовольствием. Побегал, похохотал, и баиньки»

И весело улыбнувшись, этот стервец снова уткнулся в книгу.

А я с силой саданул кулаками по стене, вымещая на неповинной плитке всю злость и неудовлетворение.

Вот угораздило же! И все из-за чего? Точнее, из-за кого…

Перед глазами встало надменное лицо Кобры, и я внезапно воспылал к ней такой ненавистью, что зубы стиснул до скрипа, уничтожая эмаль. Если бы не она с ее упертостью, я бы уже давно был свободен, как ветер! А не сидел в туалете, изображая запор и расстройство в одном лице!

Через пару минут, с трудом успокоившись, я включил мелодию на телефоне и изобразил короткий разговор. А затем вышел из «тайной» комнаты, сразу же наткнувшись на недовольную Маринку.

Девушка буравила меня взглядом, накинув на плечи теперь уже плотный халатик и скрестив руки на груди.

- Мне надо уйти, - пробормотал я, быстро возвращаясь в комнату и натягивая свитер.

- Что? Какого хрена, Ник? – женский визг неприятно царапнул барабанные перепонки, вынуждая поморщиться, - то приезжаешь, как снег на голову, то убегаешь ни с того, ни с сего! Я тебе кто, девочка по вызову? Захотел – трахнул, захотел – свалил?

- Марин, не начинай, - устало отмахнулся, не в состоянии слушать еще и ее претензии. Раньше она себе такого не позволяла. Впрочем, я – тоже.

- Не начинай? Это все, что ты мне можешь сказать? – всплеснула она руками, наращивая громкость. А я вдруг снова разозлился. На этот раз на нее. Что за допрос с истерикой? С какой стати?

- А что ты еще ждешь? – нахмурился, добавляя стальных нот в голос и хватая куртку, - мы обо всем сразу договорились, если ты не забыла. И ты мне не невеста, так что давай без сцен. Да, я хотел провести этот вечер по-другому. Но мне позвонили, так что, извини, но мне нужно срочно уехать.

- Кто? – потребовала она ответа, - кто позвонил?

- А с какой стати я должен перед тобой отчитываться? – опасно сузил глаза, - я сказал, что мне надо уйти. С тебя этого достаточно.

- Да пошел ты! – выплюнула она, окончательно вызверившись, - имей в виду Баринов! Если ты сейчас выйдешь в эти двери, то между нами все кончено!

- А разве что-то было? – с усмешкой отозвался я, а затем вышел.

И уже спускаясь по лестнице, услышал отчетливый грохот бьющегося стекла…

Глава 9

Никита

После того, как за Лазутиной захлопнулась дверь подъезда, я еще какое-то время сидел, положив подбородок на руль и бессмысленно таращась в ночь. Внутри царило ощущение, будто съел что-то на грани срока годности. Вроде и не тошнит, но и перевариваться категорически не хочет, склизким комом оттягивая желудок.

Желание расслабиться и забыться никуда не делось, лишь усилилось после очередной ссоры с Коброй. Немного поразмышляв, я успокоил себя тем, что это не первая наша стычка, и уж точно не последняя. А Лазутина, при всей своей стервозности, никогда не заостряла внимания на выпадах в ее адрес, забывая о них быстрее, чем успевала открыть очередной конспект. Вот и сейчас не имеет никакого смысла рефлексировать. Проехали.

Придушив таким образом недовольную совесть, я достал телефон. Сегодня же четверг, завтра пятница - неужели все мнут седальники перед телевизорами, как постояльцы дома престарелых? Ни за что не поверю! Все равно что-то, да подвернется интересное!

Но первый же звонок оказался неудачным. Курт тусил на хате Брагина вместе с его друзьями. С Куртом его связывало длительное знакомство, так как проживали они в соседних подъездах, соответственно дворовая компания была общей. Вот только Курт, интенсивно и регулярно «подбадриваемый» неравнодушными родителями, с грехом пополам, но преодолевал тернистый путь будущего медика с высшим образованием. Тогда как Брагин, уйдя из школы еще в девятом классе, остановился на ПТУ и теперь мог похвастаться дипломом электрика.

Вечно пьяный отец, забитая и молчаливая мать, а также четверо младших братьев и сестер сформировали вполне понятное желание «выбиться в люди». Точнее заработать капитал и зажить беззаботным человеком. И поначалу Брагин добросовестно работал, хватаясь за любой шанс добыть лишнюю копейку. Но это был долгий путь, а энтузиазма у парня не хватило. И теперь он плотно осел в нелегальщине, сколотив подобие «банды». Парни промышляли угоном и разбором тачек, обзаведясь вполне приличной «крышей» в местной ментовке за то, чтобы их ориентировки максимально отличались от оригиналов. И хоть Курт и познакомил меня с ними, продолжать знакомство я желанием не горел. Тем более, что у меня возникли вполне резонные подозрения в том, что выкрутасы Курта в последнее время имели отношение именно к Брагину. Но друг только отшучивался на мои вопросы.

Попрощавшись, я сбросил вызов и задумался. Так, кто тут еще может и умеет развлекаться?

О, точно! Артюшев! Мы частенько зависали в общих компаниях. Парень был приятным, веселым, отличаясь редкой устойчивостью в алкоголю. Прям то, что доктор прописал сейчас.

Короткий разговор оказался приятно продуктивным. Артюшев с компанией знакомых ребят из универа как раз сидели в «Поплавке». Место было тихое, но от того не менее посещаемое. Там, в отличие от обычного кабака, можно было поиграть в бильярд, пообщаться, ну и, конечно же, выпить. Довольно приличный бар обеспечивал потребности большинства в разнообразных напитках и несложных закусках. Впрочем, это все было на втором этаже небольшой пристройки к торговому центру. А на первом обитали любители поплясать и оторваться.

В предвкушении хорошего отдыха, я медленно выехал со двора.

- Ник! Мы тут! – Женька Артюшев махнул мне рукой в приветствии и подзывая к самому дальнему столу, располагавшемуся, будто в закутке.

Он держал длинный кий, натирая его мелом перед очередным ударом. Подойдя, я заметил еще троих парней, участвующих в игре. Все они были мне хорошо знакомы, так что встретили меня вполне себе радушно.

Неподалеку от стола около стены стоял черный кожаный диван, на котором сидели три девчонки. Еще пара ребят стояла рядом, развлекая девушек, но и не забывая поглядывать на игру. С удивлением узнал в рыженькой хохотушке в весьма соблазнительном платье Ирку Суколову. Она была редкой гостьей в студенческих тусовках, но вполне неплохой девчонкой. Так что я выдохнул и расслабился – вечер обещал быть вполне приятным.

Решив не отделяться от компании, я тоже взял себе пива, и принялся наблюдать за игрой, с удовольствием отхлебывая прямо из бутылки. Настроение понемногу стало улучшаться.

- А ты чего один? – поинтересовался Женька, покосившись, почему-то на диван, откуда раздался веселый женский смех.

- А тебе меня мало? – в тон ему ответил я, чуть улыбаясь.

- Извини, Баринов, - ухмыльнулся он и наклонился, примериваясь к очередному шару, - но хоть ты и желанен до невозможности, но взаимностью ответить не могу. Я исключительно девочек люблю.

- Пошел ты, - беззлобно ответил я, делая глоток и оглядывая заведение. Народу, несмотря на наступающие выходные, было не очень много. Даже пару свободных столов разглядел.

- А где Курта потерял? – загоняя очередной шар в лузу, все-таки уточнил Женька.

- Он уже взрослый мальчик, а я ему не нянька, - буркнул я в ответ, залпом допивая пиво, - с Брагиным зависает на хате.

Артюшев выпрямился и внимательно уставился на меня, будто подбирая слова. С чего это вдруг? Каким-то шестым чувством я ощутил, что мне дальнейший разговор совсем не понравится. Поэтому уверенно тряхнув пустой бутылкой, я развернулся и направился к бару за добавкой.

Но моя отлучка не изменила ничего. Когда я вернулся, Артюшев сделал ко мне шаг, намереваясь продолжить разговор.

- А ты чего не с ним? – опять издалека начал он, я еле сдержался, чтобы не поморщится. Обсуждать с ним мои догадки и прочие мысли сейчас совсем не хотелось. Но Женька был отличным парнем, поэтому нагрубить я тоже не мог.

- Скажем так, у нас разные точки зрения на некоторые основополагающие вопросы по жизни, - уклончиво ответил, привалившись к столу спиной.

- Ник, я не хочу лезть не в свое дело, но… - Артюшев замялся, вновь бросив короткий цепкий взгляд в сторону девушек, - мне кажется, у Курта проблемы.

- В смысле? – подобрался я, откинув лишние эмоции. Все же друг был дорог мне, а Артюшев не был любителем пособирать сплетни. Раз начал, значит информация, как минимум, заслуживала внимания.

- До меня дошел слух, что, у Курта по большому знакомству можно достать качественную «химию». И тот, кто это сказал, слов на ветер не бросает. Он твой друг, Ник, не хотелось бы, чтобы все это закончилось плохо, - Артюшев замолчал и отвел взгляд, а я вымученно вздохнул. Одна новость лучше другой…

Бл*дь! Ведь говорил же этому кретину не связываться с ними! Чего еще я не знаю и как глубоко он успел увязнуть в этом дерьме?!

- Я понял, Жень, - вслух озвучил я со всей серьезностью, на которую был способен, - разберусь.

- Вот и ладушки, - облегченно выдохнул он, заканчивая неприятный разговор. А затем снова оглянулся и резко зашагал к дивану.

Я успел сделать очередной глоток и едва не закашлялся, когда он выдернул за руку Ирку, прижимая к себе собственническим жестом. Чуть приоткрыв рот я наблюдал, как они подходят ко мне.

- Вот, стой теперь рядом! – припечатал он, обозначая девушке место рядом с собой.

- С какой стати? – возмутилась Ирка, но не слишком правдоподобно. Губы ее то и дело норовили расползтись в задорную улыбку, сводя на нет все усилия.

- Я тебя два месяца уговариваю сходить на свидание, а ты теперь кокетничаешь с этими? – он выразительно мотнул головой в сторону оставшихся у дивана студентов, - нет уж! Я определенно заслужил право на все твое внимание сегодня! Тем более, что у нас уговор, помнишь?

- Забудешь тут, - проворчала девушка, попробовав ткнуть Артюшева локтем в бок, но парень ловко увернулся, попутно подарив воздушный поцелуй.

- Шантажист! – припечатала Ирка, довольная игрой не меньше Женьки. Эти двое давно уже не давали покоя друг другу, соревнуясь в искусстве флирта. И, как по мне, уже давно должны были сделать следующий шаг. Но кто я такой, чтобы вмешиваться?

Тем более, что был искренне рад за ребят.

Интересно, какого это, смотреть на девушку так, будто никого больше вокруг не существует? Я не издевался, реально не понимал. Но на зрение не жаловался, поэтому прекрасно видел, какие взгляды кидает Женька на подругу. Моя личная жизнь была довольно насыщенной, это правда, но серьезными отношениями, тем более долговременными, я похвастаться не мог. Исключая первый и единственный роман, который продолжался целых четыре месяца на пороге выпуска из школы. Та девчонка была невероятно хороша – и на внешность, и в постели. К тому времени ни она, ни тем более я, девственниками уже не были. И я к ней впервые испытал нечто, похожее на влюбленность, искренне ухаживая. Делал какие-то маленькие сюрпризы, встречал и провожал из школы домой и обратно, а однажды даже посвятил собственноручно написанные стихи. Детские и довольно корявые, но от чистого сердца. И она весело смеялась, поощряя на большее. И казалось, что отвечала взаимностью.

Неприятный сюрприз открылся перед выпускным, когда дискомфорт в причинном месте заставил, краснея и заикаясь, обратится к врачу, благо,что в частную клинику. Там доктор, одарив меня понимающим взглядом, диагностировал «венеричку». А мое внезапное желание все выяснить до конца, привело к неприятному открытию, что никаких тренировок и занятий в музыкальной школе, о которых она постоянно упоминала, не было. А был серьезный женатый и весьма обеспеченный мужчина два раза в неделю и один тип бандитской наружности еще три. И уж кто из них расщедрился «подарком» на всю честную компанию, выяснять уже не хотелось. Тем более, что бывшая дама сердца совершенно не испытывала мук совести, послав меня вместе с моими претензиями в известное турне.

С тех пор я зарекся заводить серьезные отношения. Тем более, что слишком часто вновь и вновь убеждался в «двойном дне» окружающих меня красавиц. Поэтому я получал удовольствие, используя сговорчивых девиц по прямому назначению. Пока мне этого вполне хватало.

И только Кобра раз за разом заставляла выходить из себя, а игнорировать ее почему-то было выше моих сил…

Почувствовав себя немного лишним, собрался было уже отойти к остальной компании, когда вопрос Иры заставил задержаться.

- А ты чего такой серьезный, Баринов? Мировой кризис покоя не дает? Или влюбился ненароком в кого? – девушка задорно хохотнула, выдернув меня из мыслей, вороньей стаей носившихся по черепной коробке. А так как предметом размышлений неожиданно стала одна зловредная особа, то выпалил первое, что пришло на ум…

- Да ерунда, все в порядке. Просто с Коброй опять поцапались, - я осекся на полуслове, но было поздно. Артюшев понимающе усмехнулся, а Ира, напротив, нахмурилась, вперив в меня испытующий взгляд. Я даже напрягся немного.

- Баринов, - девушка вздохнула, складывая руки на груди, - вот как человека тебя прошу. Отстань от нее.

- Да, ладно, Ир. Не первый раз, переживет, - отмахнулся я, но против воли перед глазами встала стройная фигура девушки на обочине.

- Я серьезно! Ей и так сейчас тяжело. Не трепи нервы, ей сейчас не до разборок с тобой, - Суколова смотрела на меня так серьезно, что я замолчал. Пиво в бутылке снова закончилось, но я все не мог заставить себя отойти к бару. В груди шевелился невысказанный вопрос, а я никак не мог понять, с какой стати у меня такой интерес к жизни Кобры. Но сдержаться не смог.

- Что у нее случилось? Ты знаешь?

Ирка окинула меня еще одним хмурым взглядом, но не найдя ни тени издевки, легонько кивнула, отвечая.

- У нее что-то случилось на работе, и она практически на ней живет уже неделю. На учебу еще ходит, а спит по паре часов в сутки. В приемном отделении и так не сахарно, а тут еще и самая горячая пора, тем более в первой больнице. Видела ее с утра – смотреть уже страшно, из последних сил держится, - голос девушки звучал тревожно. Она действительно переживала за однокурсницу, не замечая, насколько эта информация повергает меня в шок.

- Лазутина работает в приемнике? – выдохнул, машинально качнувшись вперед, - я не знал…

Действительно, даже не представлял. Нет, я не жил в вакууме. Работать у меня необходимости не было, но я компенсировал это летней практикой в больнице отца. Утки, конечно, не выносил, но как делать уколы, капельницы, и с какой стороны подойти к пациенту представлял совершенно точно. И то, что многие ребята на курсе подрабатывают, тоже тайной не являлось. Они часто описывали истории и казусы, сопровождающие их нелегкий труд, но только не Кобра. Она никогда не участвовала в этих разговорах, не упоминала о работе и ничего не рассказывала. Впрочем, а когда я слышал, чтобы она хоть что-то о себе рассказывала? Так, мельком упоминала что-то, но я не заострял внимания...

- Баринов, а ты вообще, кроме себя любимого, что-нибудь вокруг замечаешь? – ехидно отозвалась Ирка, - не у всех есть заботливые папа с мамой. Янка так вообще одна осталась, ей денег просить не у кого. Вот и пашет, как может…

Так вот почему мне показалось, что она какая-то уставшая. Вымотанная. И все равно согласилась пойти со мной, несмотря на то, что сорвался на нее…Зачем? Куда проще было отправить меня за горизонт и уйти домой. Но она поехала…ведь и тогда в квартире, когда я пришел к ней за помощью, она не отказала. Несмотря на нашу ругань и мои издевки, все равно решила помочь…а я только и смог, что наговорить в очередной раз гадостей…а разве это она виновата в том, что случилось?..

Баринов, пора признать очевидное…ты действительно придурок.

Глава 10

Яна

- Держи, - передо мной на стол легла пузатая шоколадная конфета, вызвав непроизвольное слюноотделение, - а то скоро все решат, что мы больных нещадно эксплуатируем.

Надя, полная женщина около сорока лет, тепло улыбнулась мне и села заполнять журнал. Она никогда не сидела на диетах, с легкостью относясь и к недостаткам собственной фигуры, и вообще не заморачиваясь по пустякам, а в карманах всегда носила с десяток разномастных конфет, щедро угощая ими окружающих. Я обычно отказывалась, не разделяя столь безразмерную любовь к сладкому, но сейчас была искренне благодарна за угощение.

Смена, начавшаяся всего четыре часа назад, грозила стать поистине незабываемой, причем не в самом лучшем смысле этого слова. Едва я успела переодеться, как машины скорой, подъезжающие едва ли не каждые пять минут, а также самообратившиеся, которые не успели, или не захотели, посетить поликлинику, потекли нескончаемым потоком.

Нас в смену работало три медсестры и два санитара, но сегодня был просто не наш день. Один из санитаров, пожилой полноватый мужчина, который успел отсидеть несколько лет за воровство, сломал ногу накануне, неудачно поскользнувшись около подъезда. И если в его власти осталось хотя бы обматерить нерадивых дворников, жалеющих себя и песок для тротуаров, то мы вынуждены были справляться вчетвером, разделив обязанности. И в свете огромного количества работы, мы крутились по отделению на пределе возможностей.

Помимо Нади со мной работала еще одна медсестра, Оля. Она около полугода назад переехала с семьей из-под Иркутска, решив сменить климат на более теплый. И теперь ее дочь готовилась поступать в вуз, а Оля с мужем работали изо всех сил, стараясь подкопить на случай, если с бюджетом ничего не получится. Я только тихонько вздыхала, слушая ее вечерние разговоры с семьей, и слегка завидовала. Повезло им. Всем.

Сережа, второй наш санитар, был студентом второго курса медицинского. Весьма симпатичный, невысокий, чуть худощавый парень работу свою выполнял на отлично, не воротя нос даже от бомжей, а по пути старался нас развлечь шутками и анекдотами, которых знал великое множество. Мы сначала скептически посматривали на не в меру шумного и веселого парня, а затем оттаяли. Теперь он был «душой» нашей тесной компании.

Отношения в коллективе сложились весьма дружеские. Даже мне здесь было очень уютно и просто. Я улыбалась, рассказывала о делах в универе, интересовалась последними новостями и с удовольствием помогала вне работы по мере сил и возможностей. Однокурсники бы сильно удивились, если бы узнали, что я тоже могу быть такой. Простой. Открытой. Порой даже беззаботной. В том ли дело, что Надя с Олей были намного старше и материнское отношение переносили на меня, подкупая этим, или в том, что нам в принципе было нечего делить и я не ожидала банального удара в спину, не знаю. Но факт оставался фактом – на работе я могла быть самой собой. Почти.

Хоть бы передышка продлилась подольше. Принимаешь, оформляешь, вызываешь врача, отводишь пациента на анализы и обследование, приносишь результаты, вызываешь врача…все по кругу до такой степени, что если в какой-то момент тебя остановят, то ты вряд ли сходу вспомнишь что делал пять минут назад. Потому что в этот момент ты автомат, почти робот.

Но сегодня этому наплыву я была почти рада. Почему? Потому что времени на размышления не оставалось. А они все равно беспокойными пчелами просачивались сквозь пелену усталости и напряжения, раз за разом заставляя вспоминать о событиях вчерашнего вечера и, немного, сегодняшнего дня.

Нет, я ни на секунду не усомнилась в своем решении больше никогда не иметь никаких дел с Бариновым. И плевать, кто или что заставляет его искать моей помощи. Я готова хоть кровью расписаться, что претензий не имею, и даже акт приемки-передачи приложить. Выслушивать его колкости, терпеть бесконечное раздражение и резкие выпады…ради чего? Даже жирный плюсик в карму того не стоит.

Но память раз за разом подкидывала кадры с сегодняшних занятий. Баринов буравил меня взглядом с самой первой пары, заставляя проявлять чудеса выдержки и не подавать виду, что меня это волнует. Почему-то мне казалось, что он хочет поговорить. Но внутри все восставало против этого разговора – я была уверена, что ничего хорошего в очередной раз не услышу. Поэтому всеми силами избегала парня, стараясь не оставаться в одиночестве. И Баринов не подходил, периодически вздыхая и все так же не сводя с меня непонятного взгляда. К концу учебного дня мои нервы, казалось, уже звенели от напряжения, поэтому из аудитории выскочила с такой скоростью, словно это за мной охотились все черти ада. Только на работе смогла немного отдышаться.

- Наконец-то, все! – облегченно выдохнула Надя, с глухим шлепком бросая журнал поступивших в угол стола, - ненавижу уже эти бумажки заполнять! Может скинуться коллективом на писаря?

Я только понимающе хмыкнула. Писанины хватало, это правда. В общей сложности у нас в приемном было около двадцати различных журналов, и не заполнить хоть один было тем еще испытанием. В основном моральном, так как в итоге оборачивалось убедительным «внушением» от старшей медсестры.

- Иди, поешь, пока никого нет, - кивнула в сторону сестринской Надя, - а то костюм уже как на вешалке болтается. Никакой красоты.

- Не выдумывай, все у меня на месте, - привычно буркнула я в ответ, а желудок, предатель, громко заурчал, выказывая несогласие с политикой партии. Вот только порадовать его мне было практически нечем. Двойная нагрузка на работе, сложная учеба и дикий недосып не оставляли места для кулинарных подвигов. А сегодня, поглощенная мыслями о ненавистном одногруппнике, я даже в магазин зайти забыла. И теперь из еды у меня был растворимый кофе и полпачки песочного печенья, оставшегося с прошлой смены. Негусто. А, сахар еще! Живем…

Тяжело вздохнув, я в сомнении покосилась на сестринскую…впрочем, сладкий кофе можно и выпить, желание спать к вечеру только усилилось.

- Янка, а ну быстро есть иди! – рявкнула Надя, от чего я даже подпрыгнула, взвившись на ноги, - кому сказала! Что, зря я тебе котлету с макаронами тащила? Бегом давай!

- А…ой…я…спасибо, не голодная я…в универе поела хорошо, - попыталась, заикаясь от щемящего чувства в груди, отказаться я.

Но проще отодвинуть бегемота, чем отмахнуться от Нади.

- Ага, а желудок урчит от переедания, - хмыкнула она, а затем серьезно проговорила, - Янка, не дури. Думаешь, никто ничего не видит и не замечает? Все мы знаем, и про твои дежурства, и про универ, и про Наташку. Немудрено, что готовить тебе некогда. Вот я и решила…да и вообще, в свете отсутствия одного санитара, твой обморок нам тем более не нужен. Так что будь добра, не подводи коллег, - последние слова прозвучали ворчливо, почти недовольно, но я видела, как улыбаются глаза Нади.

И была безумно ей благодарна. Обо мне уже давно так никто не заботился…

В груди защемило от невыразимых эмоций, а я с трудом проглотила слезы.

- Спасибо, - одними губами прошептала я, но меня услышали.

- Не за что. У тебя полчаса.

Я кивнула и вышла из регистратуры.

Чтобы через три шага упереться в подозрительно знакомую грудь, вдохнув легкий запах терпкого парфюма.

Нет, не может быть!

Но глаза Баринова смотрели на меня сверху вниз, не оставляя шансов на голодный бред.

- Привет, - вышло хрипло, пришлось даже кашлянуть, - что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

Точно, он, скорее всего, за медицинской помощью пришел! Мало ли – молотком по пальцу попал или собственной желчью подавился, наконец-то…всяко бывает…

- Нет, - мотнул он головой, - я пришел поговорить.

О, нееет…

Я едва не застонала, но в этот момент раздался грохот распахиваемой двери, со всей силы приложившейся о стену ручкой, а в холл ввалился парень с окровавленной девушкой на руках.

- Помогите! Скорее!

Вот и кофе…вот и разговор…

Но времени на бесполезные стенания не было. Потому что следом в дверь протиснулся еще один неизвестный с обмякшим телом на руках…

- Потом, - отмахнулась я от Баринова, срываясь с места, - не сейчас…

И стыдно было признаться, но где-то глубоко внутри я безумно радовалась этой отсрочке. Мне нужно время, а сейчас ждать он точно не будет. И учитывая, что завтра суббота…до понедельника у меня будет куча возможностей придумать правильные слова.

- Я подожду…

Но я этого уже не услышала.

- Сережа! Сережа, скорей сюда! – крикнула я, споро выкатывая каталку для пострадавшей девушки.

Краем глаза заметила, что Надя уже выкатила вторую – на нее подозрительно аккуратно сгружали окровавленного парня.

- Что случилось? Вы кто? Почему не на скорой? – быстро задавала я вопросы, попутно осматривая девушку на предмет повреждений, - Оля! Ты где?

Оля выглянула из процедурного кабинета, чтобы пораженно застыть, глядя на нашу разношерстную, но весьма колоритную компанию.

- Оля, не тормози! Вызывай хирургов! Быстро! – мне повезло. Точнее, не мне – девушке. Она, хоть и была без сознания, но кроме небольшой раны на голове, внешне оказалась вполне цела.

Ольга уже что-то говорила в телефон, кидая на нас обеспокоенные взгляды. Я ей ободряюще кивнула – девушка не критическая.

- Что случилось? – еще раз повторила я вопрос стоящему рядом неизвестному, который не торопился заговаривать.

- Ой, извините, - пробормотал он, очевидно, пребывая в легком шоке, - да мы просто ехали тут недалеко с другом, знаете, там старая улица в квартале за больницей, хрущевки стоят…

Я кивнула, поторапливая.

- Так, вот, - быстрее начал он, - смотрим, а там трое гопников к этим пристали. Парень девушку за спину успел отпихнуть, когда его бить начали. А девчонка кинулась на нападавшего, вот ее и приложили неудачно. Так парень, как увидел, кто ее так...в общем, успел ударить урода, а его ножом…мы не смогли раньше. Когда выскочили, все уже случилось. Скорую ждать не стали, на машине тут минута, не больше…

- Янка! Скорее! – голос Нади звучал напряженно, поэтому я медлить не стала, коротко попросив спасителя подождать.

Парень на каталке был чересчур бледным, а свитер, который Надя успела разрезать ножницами вместе с рубашкой, насквозь пропитался темной кровью. И причиной тому был нож, который, слава всем Богам, их спасители не додумались вытащить. Небольшой, с черной плоской ручкой, он по самую рукоять уходил в тело, чуть ниже ребер слева.

Господи…

- Сережа! – крикнула еще раз, злясь на нерасторопность единственного мужчины. Надо было закатить их в палату, обработать рану девушке, отнести анализы…да мало ли дел!

- Зря кричишь, - мы вдвоем закатили парня в отделение, стараясь не трясти, - он же язву в операционную подает. Забыла?

Я сдавленно застонала. Конечно, забыла! Тут такая круговерть, что и имя свое легко забудешь! Вот только теперь нас всего трое вместо пяти…

Надя ловко затянула жгут, набирая кровь в несколько пробирок. Было ясно, что без операции тут не обойтись, так что набирали на все, что только можно. Я распаковала пачку стерильных салфеток, прикладывая к ране и чуть прижимая, пытаясь уменьшить кровопотерю.

- Все, я в лабораторию! – Надя вылетела в коридор, оставив нас с парнем наедине.

- Настя…Настя! – пострадавший дернулся так резко, что я едва не вскрикнула от неожиданности, не успев увернуться от чувствительного удара рукой по спине, - Настя!

- Лежи! – бросив рану, я обхватила его за плечи, изо всех сил пытаясь удержать на месте, - лежи, я сказала!

- Настя!

Парень на мои окрики не реагировал совершенно, продолжая вырываться. Кровь из-под ножа хлынула тонкой струйкой, капая на кафельный светлый пол.

- Черт! Лежи, придурок! – выкрикнула я, почти с отчаянием. Он был больше меня едва ли не вполовину, силы даже отдаленно не равные. А с каждым движением он рискует пропороть лезвием внутренние органы и умереть от кровотечения раньше, чем мы успеем его довезти до оперблока. Хорошо, хоть не соображает, что делает – от хаотичных движений мне удается уворачиваться.

Сглазила…Резкий удар локтем по ребрам вырывает болезненный стон и заставляет меня на миг отшатнуться от каталки. На секунду, но все же…Я успеваю снова толкнуть приподнявшегося парня, укладывая на спину, но это лишь отсрочка…

- Оля! Помоги мне! Оля! – кричу, из последних сил удерживая неадекватного пациента. Который все еще был там – на месте драки. И отчаянно боялся за любимую…Но объяснить, что все уже позади, мне никак не удавалось.

Шаги за спиной услышала буквально через несколько секунд, и не смогла сдержать облегченного выдоха.

- Где хирурги, мать их за ногу?! – успела нервно спросить, когда крепкие мужские руки легли на пострадавшего, с легкостью пригвождая его к месту.

А я в неописуемом изумлении подняла глаза.

Баринов стоял около старой, облупленной каталки, с таким видом, словно вырос рядом с ней. Голубой джемпер он догадался закатать чуть выше локтей, но все равно в нем и по-модному драных джинсах в тон, смотрелся здесь до ужаса неправильно.

- Ты что здесь…отойди! – попыталась отогнать я мажора, по какой-то причине решившего проявить чудеса альтруизма. Больше чем это, меня смущала его близость, так как нас разделял едва ли десяток сантиметров. Слишком остро чувствовалось вторжение одного конкретного парня в мое личное пространство. Слишком непонятно.

- Сама же просила помочь, - невозмутимо выдал он, даже не думая подчиняться. Лишь бросил на меня недоуменный взгляд, ошарашив практически до крайности. У меня в голове шел такой разрыв шаблона, что я даже заговорить смогла не сразу.

- Не тебя же!

- А какая разница? Или это удел избранных? – чуть раздраженно парировал Баринов, хмурясь. Между тем, парень на каталке затих, давая передышку.

- Да причем тут это?! Ты…ты... – я пыталась подобрать аргументы, но безуспешно. Мы никогда не отказывались от помощи родственников, если в таковой была необходимость. Поэтому ничего толкового в голову не приходило. Если не считать достаточным тезис «ты не можешь этого делать добровольно, потому что я считаю тебя редкостной сволочью».

- Лазутина, хоть сейчас не начинай! С этим уж я точно справлюсь, не переживай, - пристальный взгляд, казалось, просвечивал меня насквозь, и, не выдержав, я отвернулась.

Но смотрела я на Баринова или нет, это ничего не меняло. Его взгляд у себя на затылке я ощущала так же четко, как след от ожога. И мучительно пыталась сообразить, как себя вести дальше.

Непонятный булькающий звук привлек мое внимание. Странно, что это было?

Еще один – и я сообразила, что звук исходит от пострадавшего, уже вполне угомонившегося. Еще раз…

- Баринов, отойди! – успела крикнуть и изо всех сил оттолкнула мажора в сторону. И откуда только силы взялись? Но факт оставался фактом – он не удержался и отступил на несколько шагов назад, едва не перевернув мунипуляционный столик.

- С ума сошла?

Слова еще звучали в воздухе, когда я успела повернуть голову раненого вбок, и его вырвало фонтаном крови. Как раз на то самое место, где секунду назад стоял этот самоуверенный гад, свалившийся на мою голову неизвестно за какие грехи, изгадив мне штаны рабочего костюма до колен…

- Яночка… - укоризненно протянул ответственный бригады дежурных хирургов, высокий необъятный мужчина лет пятидесяти, заходя быстрым шагом в кабинет, - такая красивая девушка не может выражаться, как портовый грузчик…

Я только одарила его злобным взглядом, впрочем, не впечатлившего мужчину ни на миллиметр. Отношения между нами были почти дружеские, так что мне не поверили.

- Хотя, - оценив степень ущерба, понимающе усмехнулся врач, - я могу понять глубину вашего негодования…

Мое выразительное фырканье заставило бы любую лошадь утопиться от зависти…

Но злиться было некогда – закипела работа. Один звонок и парня отправили в операционную, ждать было уже нельзя. Сережа к тому времени уже вернулся, так что дело пошло на лад.

Девушка к тому времени, как я вышла из процедурного кабинета, успела прийти в себя. Глотая слезы и размазывая остатки косметики по лицу, она кратко рассказала нам то, что мы уже и так знали. Обычная просьба закурить в этот раз привела к печальным последствиям, наглядно демонстрируя все риски поздних прогулок. Тем более, что район и так не слыл особо спокойным, регулярно пополняя статистику по кражам, дракам и угонам.

Прошло еще не меньше часа, когда наше отделение опустело. Девушке диагностировали сотрясение головного мозга, госпитализировав в отделение. Хотя я подозревала, что это бы сделано отчасти от того, что она намеревалась поселиться около операционной, затем переместившись к реанимации.

Сережа ушел описывать и упаковывать немногочисленные вещи раненого парня, Оля отмывала процедурный от крови, напевая что-то мелодичное себе под нос. Надя сидела на своем обычном месте, дописывая осточертевшие журналы.

- Повторим еще раз? – окинула она меня жалостливым взглядом, а на мое недоуменное молчание пояснила, - иди уже, поешь. Заодно переоденься, да штаны замочи. А то ты своим видом даже меня пугаешь, а пациенты народ слабенький, впечатлительный. Нельзя их так шокировать.

Я оглядела себя и усмехнулась. Растрепанные волосы падали на лицо, рубашка в пятнах крови, про штаны даже и говорить не стоит…как будто пытала кого-то…

Развернувшись, я вновь направилась на выход из регистратуры. Попытка номер два.

И, уже когда взялась за ручку двери сестринской, знакомый голос окликнул меня, вынуждая сжать челюсти.

- Думаю, я заслужил кофе, Лазутина, - Баринов не спеша приближался ко мне, - угостишь?

- А ты настойчивый, - протянула я, удивленная тем, что не ушел. Вспоминая, как помог. Не бросил даже после того, как прогнала. Дважды. А может ли случится так, что парень чуть лучше, чем мое мнение о нем?

- Только растворимый, - ответила я, распахивая вожделенную дверь.

- Да я в жизни ничего так не люблю, как растворимый кофе, - откликнулся парень, заходя следом.

А я не выдержала и улыбнулась.

Глава 11

Никита

Я зашел за девушкой в небольшую комнатку, с интересом рассматривая обстановку.

- Устраивайся, - бросила Янка, показав на один из стульев около небольшого круглого стола, стоявшего впритык к окну, - я скоро.

Кивнув уже ей в спину, я приземлился на указанное место, продолжая осматриваться. Сестринская была небольшой, но довольно уютной. У меня за спиной стоял старый диван-книжка, заметно продавленный в двух местах. Похоже, что в момент своего изготовления, он был темно-зеленого цвета с желтым узором из геометрических фигур, но сейчас это угадывалось с трудом. Сразу напротив меня, за столом, тихо урчал небольшой холодильник, тоже еще советского производства, но продолжающий честно выполнять свои обязанности, несмотря на весьма почтенный возраст. Рядом с хладоагрегатом стоял еще один стол, на котором гордо расположилась белая микроволновка и в тон ей термопот. Электрическая плита с одинокой эмалированной небольшой кастрюлькой и громоздкое кресло, вероятно раскладывающееся, завершали картину.

Лазутина скрылась за плотной занавеской, отделяющей небольшой закуток от основного пространства комнаты. Судя по звукам, там стоял шкаф для одежды и располагалась раковина.

Обведя взглядом сестринскую еще раз, я с прискорбием отметил, что ничего интересного не пропустил. За окном было довольно темно, но уличные фонари работали исправно, открывая вид на территорию больницы. Чистая подъездная дорога, три елки и шлагбаум…

А перед глазами до сих пор стояло окровавленное, избитое лицо парня. И какого черта я вообще полез помогать? Можно подумать, что без меня не справилась бы…раньше же как-то получалось? Но ведь полез. Без перчаток, не задумываясь о возможных последствиях, не побоявшись испортить одежду. Просто потому, что она попросила…Нет, не так. Это была не просьба. В ее крике в тот момент прозвучало что-то такое, что не позволило спокойно проигнорировать этот зов. Тем более, что медсестра, которую звала Янка, в этот момент азартно с кем-то переругивалась по телефону, и ее крик даже не услышала. И в тот момент мое решение показалось мне единственно правильным.

Я вздохнул, подпирая голову рукой. Надеюсь, что мой благородный порыв мне зачтется. Как бы ни старался казаться уверенным и беззаботным, а что и как сказать девушке, чтобы она и дальше согласилась мне помогать, придумать не успел. Надеялся, что просто извинюсь, и все получится само собой. Но глядя в лицо Лазутиной там, около регистратуры, вдруг отчетливо понял – нихрена. И просто мне не будет. И банальные извинения не помогут. Надо было срочно придумывать веские доводы и аргументы.

Как назло, в голову ничего подходящего не лезло. Да и какие у меня вообще были аргументы? Не хочется признавать, но ей мои проблемы сейчас до одного известного места. Тем более, что попытку воззвать к совести я уже один раз использовал, теперь нужно что-то посерьезнее. Но что?

Я напряг извилины так, что откликнулся кишечник. Пришлось сбавить обороты. Может использовать свой фирменный взгляд «котик из Шрека»? Я бросил короткий взгляд на шторку, за которой, судя по звукам, Лазутина пыталась отстирать испорченную одежду.

Не прокатит.

В лучшем случае недоуменно поднимет брови, намекая, что у меня симптомы нервного паралича. В худшем…про этот вариант думать не хотелось. Фантазия у девушки всегда была богатой.

Что еще?

Может заплакать? А что? В индийских фильмах, от которых лет десять назад моя мама впадала в экстаз, пересматривая оные раз по сто, такое прокатывало с успехом. Вдруг и мне повезет? Если надо, я и истерику устроить могу, с подвываниями.

Не, не, перебор. С истерикой.

Тогда точно к психиатру отправит.

Я попробовал пустить слезу. Не вышло. Попытался еще несколько раз. Эффекта, как ни старался, не было. Но сдаваться я не собирался! В конце концов, можно себе и пальцем в глаз ткнуть, там и слезы, и сопли, все будет. Нужно только рожу поартистичнее скорчить, и все! Дело в шляпе! Пьеса «Сердца у тебя нет, а я еще столько добрых дел не сделал» отыграна на ура!

Мышцы лица свело судорогой в попытке изобразить траур. Почему-то дернулся глаз, причем не у Лазутиной, а у меня. Странно. Жаль, зеркала нет, но думаю, что выражение получилось непередаваемое, должно пронять. Оставим его, сойдет. Теперь звуковое сопровождение…

Я всхлипнул. Точнее попытался, потому что получилось громко, хрипло и немного басом. Будто медведю посреди зевка дали неожиданный подсрачник. Не то.

Еще пара-тройка всхлипов и стало получаться намного лучше. Блин, а чего я в театральное не пошел? Такой талант пропадает!

- Баринов, ты там в порядке?

Голос Лазутиной заставил дернуться, и я чуть не свалился со стула, в последний момент успев широко расставить ноги в удивительной фигуре народного танца.

- Конечно, - пришлось кашлянуть, прочищая горло, - а что?

- Да показалось, что тебя тошнит, - отозвалась она, не прекращая плескаться, - если что, туалет прямо по коридору, предпоследняя дверь направо.

Похоже, с театральным я погорячился…

- Да не тошнит меня! – возмутился, едва не соскакивая с места.

- Да ладно, можешь не стесняться, многие боятся вида крови. Санузел у нас нормальный, не Лувр, конечно, но вполне приемлемо.

- Да не боюсь я ничего! – взвыл, сжимая кулаки. Вот так и старайся! И как ей такое только в голову пришло?! Вот же зараза! Причем глухая!

- Ага. Учти, если что убирать за собой будешь сам, даже если придется тебя запереть здесь до утра. Тут не универ, не прокатит, - и в тот момент, когда с моих губ почти сорвалось емкое ругательство, она выключила воду. Тишина на миг показалась почти оглушающей.

А через несколько секунд Лазутина вышла из-за шторки, мельком глянув на меня, и направилась к чайнику. А я с удивлением отметил, что фигура у девушки очень даже имеется. Костюм, в который она переоделась, сидел точно по фигуре, выгодно подчеркивая все выпуклости и изгибы. Белая куртка с кантом и кирпичного цвета легкие брюки притягивали взгляд к аккуратной небольшой груди, тонкой талии и стройным ногам, заставляя поражаться тому контрасту, который представляла собой Кобра все эти годы на учебе. А когда девушка отвернулась, доставая кружки с небольшой полки над микроволновкой, стало ясно, что и с этого ракурса вид тоже шикарный. Может ей и стоило слегка набрать вес, но и так все было более чем прилично. Привычный узел волос на затылке растрепался, и несколько рыжеватых прядей теперь обрамляли девичье лицо, игриво завиваясь на концах.

И какого черта тогда она ходит в тех жутких шмотках, которые даже самые отчаянные и неформальные неформалы, постеснялись бы надеть?

И лишь громкий стук кружек с кипятком заставил меня отвлечься от этой поразительной метаморфозы.

- Чай в пакетиках, кофе в банке, сахар в коробке. Угощайся, - она придвинула ко мне кружку, а затем встала и направилась к холодильнику, - вот, забыла. Молоко еще.

Передо мной в специальной подставке появилось молоко в неизвестном поллитровом пакете. Никогда эту марку не видел. О чем и сообщил девушке.

- По спецзаказу привозят в больницу. За вредность дают пакет каждому на смену, - объяснила она, а я тем временем задумчиво рассматривал кофе.

Нет, я не врал, когда говорил, что вполне могу выпить растворимый кофе. Конечно, могу. Только нормального качества, хотя бы рублей по пятьсот за банку. Но этот мелкодисперсный порошок отдаленно шоколадного цвета даже на кофе был не похож.

- Чего застыл? – недоуменно поинтересовалась Лазутина, наблюдая за моей игрой в гляделки с непонятным продуктом в банке.

- З-задумался, - выдавил я и мужественно зачерпнул ложкой порошок. Непонятный сорт кофе, неизвестное молоко…Оставшиеся полтора месяца гарантированной жизни вдруг показались очень привлекательными.

И только глядя на то, как девушка смело наводит себе эту бурду и пьет, довольно выдыхая, осмелился сделать первый глоток.

Не смертельно. Даже терпимо. Для редкостного гурмана.

- Ты хотел поговорить, - напомнила мне Янка после минутного обоюдного молчания.

- Да… - встрепенулся я, чуть не пролив содержимое кружки себе на колени, - я…в общем…хотел извиниться за вчерашний вечер.

Девушка молчала, изучая скудный пейзаж за окном, и я решил продолжить.

- Так вот, прости меня. У меня внезапно появились некоторые проблемы, - я чуть замялся, - и я был зол. Но не стоило вымещать все это на тебе. Ты была совершенно не при чем. Извини.

Лазутина медленно перевела задумчивый взгляд на меня.

- Хорошо, - спокойно кивнула она, - извинения приняты.

А я даже опешил. Что, так просто? Не надо было выдумывать и изощряться, а стоило только извиниться? Такого я точно не ожидал.

- Когда продолжим? – наконец-то напряжение отпустило, а легкая улыбка наползла на лицо, - можно завтра или в воскресенье, если ты не занята. Времени немного, поэтому стоит поторопиться…

- Никогда, - так же спокойно покачала головой девушка, обрывая меня на полуслове.

- Но почему? - изумился я в очередной раз, - ведь я же извинился? И ты меня простила? Разве не так?

- Так, - согласилась она, допивая свой псевдокофе, - но ничего не изменилось, Баринов. Я не хочу в этом больше участвовать. Извини, но тебе придется справляться дальше без меня.

Она взяла наши кружки и отправилась к раковине, а у меня натурально пропал дар речи. Как так то?

- Да как ты не понимаешь! – вскочил я, направляясь следом за ней, - без тебя не получится! Ты и есть главное условие!

- Сочувствую, - пожала она плечами, - но уверена, что ты сможешь найти выход.

Я чертыхнулся, привычно поморщившись от разряда, пронзившего грудь. Но цензурных слов у меня не было, это самое культурное. Уж в чем я успел убедиться за все годы совместной учебы, так это в том, что Кобру, если она что-то решила, с места не сдвинет даже ядерная боеголовка. Можно разбить себе лоб, но стена по имени Янка Лазутина будет стоять надежнее египетских пирамид. И мне срочно требовалась идея, а лучше сразу три. Вот кто меня тогда тянул за язык? Подумаешь, осечка длиной в два месяца! Если подумать, то в перспективе мне вообще интим не светит целую вечность. И вообще Лазутину обычно мои нападки совершенно не смущали! Об ее язык можно было вживую порезаться!

И уж точно я никак не мог знать, что она настолько измотана и это станет последней каплей!

- Почему ты тогда не сказала, что у тебя запара на работе? – вдруг выдал я, неожиданно даже для себя. Но вопрос давал необходимую отсрочку.

- А должна была? – вскинула она бровь, расставляя кружки по местам и оборачиваясь ко мне.

- Уж точно могла бы. И тогда может всего этого вообще не случилось бы, - сложил я руки на груди, сузив глаза.

- Ты что-то путаешь, Баринов, - «отзеркалила» она мою позу, - ты мне не друг, не родственник, и даже не хороший знакомый, чтобы я тебе докладывала о своей жизни. И по-другому бы не было, потому что ты привык, что мир вертится вокруг тебя, даже не задумываясь о том, что не все делается для твоего удовольствия. Родители, деньги, друзья и девушки, у тебя всего в избытке. А ты так и не научился самому главному – ценить все это. Твоя жизнь построена по принципу «хочу-не хочу», а это не для меня. Твои выходки я терпеть не обязана, у меня и так весьма насыщенная жизнь с кучей проблем, и ты в нее совсем не вписываешься.

Я стоял, молча выслушивая хлесткие слова, стискивая челюсти. Едва сдерживаясь, чтобы не объяснить этой самоуверенной змее, насколько она не права.

Да она меня вообще не знает! И о моей жизни даже мизерного представления не имеет! А все туда же – не ценю. Ценю я все! Родители для меня – святое! Я даже в переходный свой возраст редко с ними ругался, а сейчас - тем более. И для друзей я готов на все! И девушки…по крайней мере, я никогда никого не обманывал и ничего не обещал!

Только с одним я готов согласиться – в ее жизнь я точно не вписываюсь. И никогда не мог даже в страшном сне представить, что в какой-то момент буду больше всего хотеть в нее вписаться…

Последняя мысль отрезвила, заставляя отступить захлестывающее раздражение.

- Хорошо, - выдавил я, - пусть так. А ты сможешь, вся такая честная и правильная, сейчас просто выгнать и забыть обо мне? Сможешь?

В комнате воздух раскалился, как в жерле вулкана. Мне даже казалось, что еще немного, и вся эта горячая масса начнет просачиваться под закрытые двери, белыми густыми клубами пара заполняя холл.

Кобра молчала, снова отвернувшись от меня к окну. Но это молчание внушало надежду, что она не такой уж кремень, каким хочет казаться.

- Давай так, - примирительно заговорил я, - согласен, я сильно накосячил. Поэтому должен загладить свою вину. Согласна?

Девушка нахмурилась, вглядываясь в мое лицо. Я постарался изобразить вселенское сожаление.

- Только не говори, что хочешь предложить денег, - издевательски хмыкнула она, а я окончательно распрощался с актерской карьерой.

- Нет, - усмехнулся в ответ, - я уже понял, что ты гордая и неподкупная.

В глазах Лазутиной впервые за весь разговор вспыхнула искра интереса. Я чуть приободрился.

- В качестве воспитательного момента предлагаю тебе желание. Еще одно. Любое, какое придет тебе в голову. Хоть старушек целый день через дорогу переводить, хоть мести тротуар и отдавать зарплату на благотворительность. Накажешь меня с пользой, так сказать, - озвучил я свою идею, стараясь отогнать настойчивые сомнения, которые шли за руку с опасением. Было откровенно страшно от того, чем может обернуться такой расклад. Но другого выхода я не видел.

Лазутина молчала так долго, что у меня успели затечь руки, и я их с удовольствием выпрямил, чувствуя, как горячая кровь приливает к ладоням. Стараясь не думать о неудаче, я тихо отсчитывал секунды, ожидая вердикта. Все равно нам никуда не деться друг от друга. Я не стану молча и тихо ждать конца.

- Хорошо, - наконец-то выдохнула Янка, а у меня подкатил желудок к горлу, на этот раз вполне такой убедительной тошнотой. Пришлось несколько раз сглотнуть плескавшуюся в нем отраву, чтобы окончательно не опозориться, - на этот раз, считай, что ты меня убедил. Но если ты не выполнишь это желание, ко мне можешь даже не подходить.

- Согласен, - что поделать, снова улыбаюсь. Но сдержаться не могу, - а ты, может, за это время приглядишься ко мне повнимательнее и увидишь немало хороших черт. Не такой уж я и урод, каким ты меня считаешь.

- Уволь художника, - бросила она, намереваясь покинуть сестринскую.

- Что? – не понял я фразы, неосознанно шагая за ней.

- Говорю, что художник схалтурил. Картинка больно неудачная. Крайне малоразборчивая, не видно нихрена, - припечатала она, выходя в холл и останавливаясь, пока я пытался переварить очередную колкость и не нахамить, окончательно портя наши недоотношения.

На сегодня у меня был заметный передоз Лазутиной. Пора было прощаться, пока еще держу себя в руках. Но девушка, как обычно, все сделала сама.

- Извини, мне работать пора, - она бросила напряженный взгляд на регистратуру, но там все было спокойно, - так что заедешь за мной в воскресенье вечером, часов в пять. А завтра я работаю, не смогу. Не опаздывай. Пока.

И, не оглядываясь, она направилась прочь.

А я тяжелой походкой вышел на крыльцо, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух. Все получилось, это радовало.

Но выпить хотелось безумно.

Сопротивляться этому желанию я не стал.

Глава 12

Яна

- Так, умница. Теперь тихонечко нажимай на газ и трогайся…чуть сильнее, не бойся…

Голос Баринова звучал спокойно и уверенно, пока я сосредоточенно уставилась на левую ногу, словно гипнотизируя на верное движение. А когда у меня получилось, и мотоцикл медленно покатился вперед, я не сдержала победной улыбки, подняв глаза на парня, который шагал рядом, не спеша убирать с руля и сиденья руки.

- Лазутина, вот куда ты смотришь? – так ласково спросил он, что я смутилась, быстро переведя взгляд на приборную панель.

- Никуда, - буркнула себе под нос, мигом растеряв всю радость от удачного старта. Если быть до конца честным, то это была уже четвертая успешная попытка, когда у меня наконец-то получилось правильно переключить рычаги и не заглохнуть, и вторая, когда удалось проехать несколько метров черепашьим шагом.

- Правильно, - заговорщицким тоном продолжил он, чуть наклонившись к моему уху, а затем гаркнул так, что я подпрыгнула, едва не свалившись с байка, - а должна на дорогу! На дорогу смотреть нужно, Лазутина, а не по сторонам пялиться! Ты водитель, а значит, представляешь потенциальную опасность для всех, кто может оказаться у тебя на пути. Будь внимательнее.

Я не ответила, с преувеличенным интересом уставившись вперед.

Но парень будто и не заметил этого, продолжив в прежнем, мирном ключе.

- А теперь тебе надо увеличить скорость…

Едва ли успев дослушать, я вновь перевела взгляд на его лицо в неподдельной тревоге, напрочь забыв про предыдущие замечания.

- Зачем? Тебе же тогда придется рядом бежать, - выпалила, не думая о том, как звучат мои слова. И Баринов не преминул этим воспользоваться, ухмыльнувшись.

- Извини, родная, но бегун из меня весьма посредственный. Придется тебе справляться без меня.

- Я упаду! – как ни старалась, но в голос просочился испуг.

В те моменты, когда мечтала покорить эту чудо-машину, все было просто и понятно. Я, ровное урчание мотора, ночь и упругий ветер, бьющий в лицо и вырывающий непроизвольные слезы…свобода и радость, питающие меня изнутри…мгновение истинного счастья, которое длится так много и так мало, заставляя ценить его еще больше за это…

И никак в это все не вписывалась куча педалей и рычагов, пресловутое равновесие и раздражающий поучительный тон Баринова. И уж точно я никогда не могла подумать, что это окажется так страшно. Мне казалось, что подо мной не мотоцикл, а как минимум необъезженный мустанг, который чует мой страх и только и ждет подходящего момента, чтобы позорно скинуть с себя, описав победный круг почета вокруг одной особы, возомнившей себя великой наездницей.

Может, ну ее, эту мечту? Придумаю другую, попроще. Вон, пирожные печь, например. Или лобзиком выпиливать, на худой конец…

Но утонуть в собственных страхах мне не дали.

- Лазутина! Лазутина-а, - позвал Баринов, одним движением остановив мотоцикл. Я вздохнула и подняла на него хмурый взгляд, - а ты в курсе, что обезьяну научили языку жестов?

Что? Серьезно? И это все, что его сейчас волнует? Какая-то обезьяна?

Мой взгляд из хмурого стал ошарашенным, а брови против воли решили прогуляться к солнцу.

- Шутишь?

- Даже не думал, - так серьезно заверил он меня, что я окончательно потеряла нить логики в разговоре.

- Конечно, знаю. На физиологии нам минут двадцать Аленка Репина, кажется, об этом рассказывала, доклад делала, - после короткой неловкой паузы отозвалась я.

- Вот! – многозначительно поднял он указательный палец вверх, - и в свете этой информации у меня к тебе вопрос. Неужели ты и вправду думаешь, что я не смогу научить взрослую девушку, не лишенную интеллекта, ездить на агрегате, чуть сложнее велосипеда? В самом деле?

Я сначала не поняла, а потом…

Возмущение накатило тяжелой волной, заставляя захлебнуться собственными словами. Вот же жук! Сравнить меня с обезьяной!! Камикадзе!!

- Баринов! Да я тебя!...Да я с тобой!... – желаний было так много, что переходить из мыслеобразов во внятную речь они не успевали. А я с трудом удерживалась от желания стукнуть одну ехидную заразу чем-нибудь тяжелым.

- Я весь твой, - хохотнул он, глядя на пыхтящую, как кашу на плите, меня, - но сначала дело!

С памятного момента явления одного настырного мажора в больницу, где я работала, прошло три дня. И, как это ни удивительно, он действительно изменился. Больше не было бессмысленной ругани и завуалированных и не очень оскорблений, ровно как и раздражения и необоснованных вспышек злости. Он спокойно, раз за разом объяснял и показывал, снисходительно относясь к моим ошибкам и промахам. Каюсь, но мне порой хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это наяву, а затем его – убедиться, что это не робот-клон. И лишь ехидные замечания и подколы, почти безобидные по сравнению с нашими прежними стычками, доказывали, что все реально.

И я постепенно успокоилась, позволив себе поверить, что на этот раз все пройдет хорошо. Вчера мы прозанимались почти три часа, отправившись по домам лишь тогда, когда у обоих от холода началивыбивать чечетку зубы. Сегодня мы встретились сразу после окончания занятий, и уже второй час я мучила агрегат. Изредка на мои тоскливые стоны, когда в очередной раз я умудрялась заглохнуть или перепутать педали с рычагами, отзывался желудок, который снова забыла покормить. И как только до гастрита не доигралась до сих пор с таким питанием, не понятно. Но завтра у меня стояла смена в больнице, поэтому нужно было использовать имеющееся время по максимуму.

В итоге, диким усилием воли призвала себя к порядку. Отгородившись от сходящих с ума эмоций, я выдохнула и приготовилась слушать дальше. И пусть мы здесь до утра каждый день до Нового года будем торчать, но я стану продолжением этой адской машины!

Но Баринову вновь удалось вывести меня из равновесия.

- Так, я понял проблему… - он задумался, попеременно глядя на меня и мотоцикл, - что же придумать…

Я только пожала плечами, предоставляя ему право решать за двоих. Все равно от меня толку сейчас нет.

- Ага, - воодушевленно выдал он, а затем легко хлопнул меня по спине, заставив вздрогнуть, - подвинься!

От неожиданности я чуть подалась вперед, выпрямляясь, а в следующее мгновение, парень оказался у меня за спиной, продолжая опираться на землю ногами.

Что за черт?

Я едва сдержала резкое восклицание, пока Баринов удобно устраивался на своем месте. Мне казалось, что от напряжения у меня внутри все начинает звенеть, а его аура ощущалась на уровне физического вторжения, хотя парень меня практически не касался. Но все равно это было слишком близко. Настолько слишком, что я еле сдерживалась, чтобы не соскочить и не отбежать подальше.

Дура ты, Лазутина! Дура и истеричка!

И чего тебе не сидится спокойно, будто блох за шиворот напихали? Можно подумать, что мажору есть до тебя дело. Он в тебе и девушку то не видит, вот и нечего дергаться!

Самовнушение помогало слабо, расслабиться не получалось. Так и сидела прямая, как елка, стараясь сосредоточиться на словах парня.

- Давай попробуем так. Заводи и трогайся, а я подстрахую, если что, - его голос прозвучал слишком громко, а дыхание шевельнуло волосы на затылке. От этого стало еще больше не по себе. Причем мне не было неприятно. Просто слишком неожиданным оказалось вторжение в личное пространство…и слишком незнакомым человек.

Сжала кулаки, пытаясь обуздать легкую дрожь в руках.

Все со мной в порядке. Я обязательно справлюсь.

Но все пошло не по плану. Едва я потянулась к зажиганию, как телефон в кармане куртки разразился знакомой мелодией. Непроизвольно дернувшись, выругалась сквозь зубы и полезла в карман. Но высветившийся на экране абонент заставил мгновенно забыть обо всем и я, не раздумывая, приняла вызов.

- Здравствуйте, Татьяна Викторовна! – приветливо поздоровалась, а перед глазами тут же непроизвольно вспыхнул образ приятной, но весьма пожилой женщины с кокетливой стрижкой до плеч и неизменной улыбкой на подкрашенных губах.

- Добрый вечер, Яночка, - голос в трубке телефона чуть подрагивал от тревоги и напряжения, ничуть не напоминая привычное глубокое сопрано.

- Что случилось? С вами все в порядке? – не на шутку забеспокоилась я, поспешив задать вопросы. Внутри шевельнулся знакомый страх, выуживая из памяти белоснежные стены больницы и врача, неловко отводящего глаза...

- Да, да, девочка, со мной все хорошо, - спохватилась Татьяна Викторовна, немного успокоив меня. Но беспокойства в ее голосе меньше не стало, когда она продолжила, - просто тут такое случилось…даже не знаю, как и сказать теперь…

- Да что же произошло то? Скажите уже, ради Бога! – не выдержала я, чуть повысив голос.

- Яночка, прости меня, склеротичку старую, - виновато проговорила старушка, как мне показалось, даже хлюпнув носом, - это я во всем виновата. Меня попросили тебя предупредить, а я…у меня Маркиза воробья увидела, ты же знаешь, напротив моих окон как раз такая раскидистая береза растет, так он там сидел. Я как раз уборку затеяла, да форточку и открыла, дура старая. Вот Маркизушка и прыгнула…да неудачно, сорвалась…я пока выскочила на улицу, чуть сердце не остановилось. А она лежит там, мяучит так жалобно, немудрено ведь, четыре этажа пролетела. В общем, ветеринар, клиника, обследования там разные. Но Господь уберег нас, только лапу сломала переднюю. Теперь вот ходит, хромает…

Я слушала и понимала, что в голове сплошной сумбур. Татьяну Викторовну я знала уже много лет, они с бабушкой лучшими подругами были. Пронесли свою дружбу через всю жизнь, с легкостью примером опровергая все ядовитые поговорки и присказки. И замуж вышли, и детей в один сад водили, и внуков друг другу показывали. Вот и сейчас, бабушки уже в живых не было, а с Татьяной Викторовной мы общаемся по-прежнему тепло.

Но логику разговора я по-прежнему не улавливала. Не про кошку же она позвонила мне рассказать.

- Татьяна Викторовна! – мягко прервала я причитания старушки, напоминая, с чего началась наша беседа, - вы вроде бы меня хотели о чем-то предупредить?

- Ой, точно, совсем заболталась, никакой памяти нет, - с улыбкой слушала я знакомый голос, - я ж сказать тебе хотела, что турнир наш сегодня вечером объявлен.

- Как сегодня? – обескураженно выдала я в трубку, пораженная новостью, - во сколько?

- В шесть, - убитым голосом ответила моя собеседница, а я бросила короткий взгляд на часы и едва сдержала стон. У меня оставалось сорок минут! Сорок!

Безумно мало, учитывая, что дорога не близкая, а еще неизвестно, сколько такси ждать придется.

Вот же гадство!

- Как так получилось? – с отчаянием спросила, лихорадочно пытаясь вспомнить номер службы такси, - в субботу же договаривались!

- Это все Петр Васильевич постарался, - прозвучавшее недовольство я разделяла целиком и полностью, - подал заявку на перенос даты.

- Опять? Вот интриган старый! Что на этот раз? – раздражение выплеснулось во всей красе, но собеседница только понимающе фыркнула.

- В больницу он ложится послезавтра, все официально, направление с датой и подписью предоставил. Так что все по правилам, отказать не имеем права.

- В прошлом году у него сын вдруг приехать решил, в этом – больница, а в следующем что придумает? – хлопнула я в сердцах по ноге, но ничего не почувствовала. Видимо в состоянии аффекта, - но в этот раз у него ничего не выйдет! Я не на работе и обязательно приеду! Дождитесь меня, постараюсь побыстрее!

- Ты прости меня, дочка, - снова зазвучали виноватые нотки в голосе старушки, - мне сказали еще позавчера, попросили тебе передать, а я вот…забыла…

- Ничего страшного, - прервала я ее извинения, постаравшись смягчить это улыбкой, - я успею. И в этот раз победа будет наша!

Под согласный возглас я отключилась и на несколько секунд «зависла», гипнотизируя телефон и соображая, как поступить. Впрочем, вариантов было совсем немного.

- Что случилось? – от мужского голоса, раздавшегося над самым ухом, я дернулась, делая попытку обернуться. Но в таком положении это было крайне затруднительно.

Я неуклюже слезла с мотоцикла, стараясь никого и ничего не задеть, и огляделась по сторонам, в надежде увидеть где-нибудь табличку с адресом. Но ничего похожего рядом не наблюдалось. А посмотрев на Баринова, нахмурилась. Интерес, горевший в глазах парня, совсем не обрадовал.

- Ничего, - с запозданием, но все-таки ответила я, - мне необходимо срочно уехать, извини. Ты знаешь, какой тут адрес? Мне нужно вызвать такси.

- Адрес то я знаю, - усмехнулся парень, куда грациознее меня покидая байк, - но не думаю, что тебе это поможет.

- В смысле? – приподняла одну бровь в недоумении, снова бросая обеспокоенный взгляд на часы. Ехать мне минут двадцать, не меньше. Стоило поторопиться.

- Почти стемнело, а тут и днем отчаянных водителей ехать в промзону дефицит, - Баринов медленно покатил наш транспорт в гараж, а мне захотелось выругаться. Зло и грубо, - но можешь попытаться. Третья Лесная, 7б.

Мой заказ приняли сразу же, и я с победной улыбкой повернулась к парню, обстоятельно проверяющему свет и закрывающему гараж.

- Ну вот! А ты говорил…

Но мой монолог прервали. Я слушала равнодушный голос оператора, и улыбка медленно, но верно сползала с лица, а ладони сами по себе сжались в кулаки. Свободных машин не было ни сейчас, ни в перспективе. Мне вежливо, но твердо отказали.

Еще два звонка в другие службы такси закончились таким же результатом. Баринов оказался прав – ехать сюда и рисковать своей безопасностью ради небольшой прибыли, никто не хотел.

Мы тем временем уже дошли до машины парня, а я нерешительно замерла около пассажирской двери. Похоже, придется признать свое поражение и попросить о помощи. Но, черт возьми, как же не хотелось этого делать!

И дело было не в самой просьбе, а в хозяине такого необходимого мне автомобиля. Сложно было забыть обо всем, что было за эти годы между нами, все обидные и неприятные слова, сказанные специально или невольно. Да, сейчас он старался вести себя приемлемо, но это ничего не значило. Все это временно. Вынужденная мера для того, кого лишили выбора. И переступить через себя, для меня тоже было сродни подвигу.

- Садись, чего застыла? – нетерпеливо окликнул меня Баринов, с водительского места распахивая передо мной дверь.

Я прерывисто вздохнула, собираясь с силами.

- Подвези меня, пожалуйста, к ближайшей остановке, - озвучила свою просьбу, пристегивая ремень безопасности. Никогда не пренебрегала этим простым устройством, предпочитая проверять удачу другими способами, - вызову машину туда.

- А куда ехать собираешься? – вопрос был задан совершенно будничным тоном, но я все равно окинула парня подозрительным взглядом. С чего вдруг подобное любопытство? Но Баринов внимательно следил за дорогой, не обращая на меня внимание, - если не секрет, конечно.

- Да нет, не секрет, - пожала я плечами. Тут и вправду скрывать было нечего, - в санаторий «Рассвет».

Парень промолчал, а я с нетерпением покусывала губы, отсчитывая драгоценные минуты. А когда впереди показалась знакомая остановка общественного транспорта, едва удержалась от шумного выдоха облегчения.

- Останови тут… - начала было я, но тут же осеклась. Баринов, не сбавляя скорости, пролетел мимо, будто не расслышал мои слова вовсе.

- Баринов! Ты что делаешь? – воскликнула, резко разворачиваясь к нему, с трудом сдерживая рвущейся с губ нецензурный комментарий, - я же просила остановить!

- Упс, - усмехнулся парень, а я опешила. Упс! Серьезно?

Но часы уже показывали, что у меня осталось не больше двадцати минут. Как же мало! И все из-за одного хитрожопого поганца! И боязнь опоздать вкупе с нервозностью вытеснили все возмущение.

- Ладно, не важно. Просто останови на следующей, - почти спокойно попросила я, вновь истязая часы, - я опаздываю.

Но не тут то было.

- Да твою ж мать, Баринов! – неподдельно вызверилась я, проводив взглядом промелькнувшую в окне остановку, - ты что творишь? Выпусти меня!

- Непременно, - кивнул он, продолжая уверенно вести машину, - когда приедем.

- Куда приедем? – почти с отчаянием воскликнула я, едва сдерживаясь от желания вцепиться в его руки и заставить затормозить, - хватит! Твоя шутка явно затянулась! Не говоря уже о том, что она как никогда не вовремя!

Я с силой приложилась затылком о подголовник, чувствуя подкатывающие слезы. Пришлось ненадолго прикрыть глаза, чтобы взять себя в руки. Мне непременно надо добраться до санатория! Этот турнир был для меня слишком важен!

Прошло не больше минуты, когда, вновь бросив нервный взгляд в окно, я с зашкаливающим удивлением обнаружила, что мы выезжаем на объездную дорогу. Ту самую, что ведет к так необходимому мне санаторию кратчайшим путем. И ту самую, где Баринову никак не могло ничего понадобиться, принимая во внимание меня на пассажирском месте.

Но поверить в то, что он решил доставить меня «к порогу», никак не получалось.

- Куда мы едем? – тихо поинтересовалась я, замечая впереди поворот на санаторий.

- А я думал, что ты более догадливая, Лазутина, - хмыкнул в своей невыносимой манере несносный мажор, притормаживая перед поворотом.

- Зачем тебе это? – выдохнула я, все еще в шоке от происходящего. Мы ехали по узкой дороге, окруженной с обеих сторон настоящим лесом. Невысокие елочки перемежались с мощными соснами и редкими березами, создавая непередаваемую атмосферу. Казалось, что земля вокруг мягкая, как пуховое одеяло от осыпавшейся в бессчетном количестве слоев хвои. Редкий снег еще не успел скрыть краски осеннего леса, «усыпив» его до самой весны. Когда удавалось, я с удовольствием прогуливалась здесь, с удовольствием собирая грибы и ягоды костяники и земляники, которых обычно был богатый урожай.

Ответа на свой вопрос я так и не получила.

Не проронили мы ни слова и тогда, когда автомобиль парня занял место на небольшой парковке около входа в главное здание.

Санаторий представлял из себя большое красивое здание в четыре этажа, украшенное белоснежной лепниной, колоннами и арками. Небольшие аккуратные балкончики из каждого номера, золотистый орнамент и современный дорогой ремонт делали это место популярным у весьма обеспеченных лиц нашего города и не только. Бассейны, бани, джакузи, массаж и множество оздоровительных процедур, спортзал, ресторан и даже небольшая конюшня – все было создано для комфортного отдыха на любой вкус. Как ни странно, попасть сюда было несложно – покупка путевки обходилась без лишнего бюрократизма, вне зависимости от наличия направления от врача. Санаторий успешно сотрудничал с одной из коммерческих клиник города, поэтому оформить все бумаги можно было на месте. Но цена подобного «обслуживания» заставляла нервно вздрагивать простых людей. Но, несмотря на это, предприятие процветало, о чем свидетельствовало сейчас все вокруг.

Баринов удивленно присвистнул, выбираясь вслед за мной из машины. Я прекрасно понимала его реакцию – связать меня с этим местом не смогла бы даже самая непредсказуемая фантазия. Но, тем не менее, мне нужно было именно сюда.

Я так торопилась попасть внутрь, что даже не обратила внимания на парня, забыв про него раньше, чем отрывистое «спасибо» успело стихнуть в уютно теплом салоне автомобиля. У меня оставалось еще пара минут, чтобы успеть.

Птицей взмыв по ступеням, я приветственно кивнула молодому знакомому охраннику, махнувшему мне рукой. Еще два этажа пролетают мимо, а в боку начинает ощутимо колоть от неравномерной нагрузки.Стараясь восстановить сбившееся дыхание, перехожу на быстрый шаг, вспоминая о том, что с утра снова ничего не ела. Надо заканчивать с этим экстремальным стилем жизни, иначе ничем хорошим все это не закончится. Но разрозненные мысли вылетают, едва знакомая дверь с табличкой «Комната отдыха» возникает перед глазами.

Меня встречают по большей части очень радушно. Я обнимаю и целую почти каждого из присутствующих, перебрасываясь ничего не значащими приятными фразами. В немаленькой комнате помимо меня собралось еще десять человек. Обстановка здесь по стать всему санаторию – на полу толстый мягкий ковер в желто-зеленых тонах, в тон ему – занавески на окнах, которых здесь целых три, ввиду углового расположения комнаты. Пара мягких бежевых диванов с замшевым покрытием, четыре таких же кресла и большой, в стену, шкаф с книгами и прочей ерундой. На небольшом столике около одного из диванов, расставлены бутылки с водой, несколько коробок с соком, пирожные на тарелке, конфеты в вазочках и бутерброды с сыром для тех, кто проголодался. Я с усилием сглотнула слюну, только сейчас в полной мере осознавая, насколько голодна.

Всем, кроме меня, уже глубоко за шестьдесят. Все эти люди – знакомые бабушки, с которой я сюда ходила с восьми лет, постепенно сроднившись со всеми. Пять мужчин и шесть женщин сейчас воинственно поглядывали друг на друга в предвкушении. Всех нас объединяет одно давнее увлечение.

Шахматы. Именно они сейчас расставлены на пяти небольших столах, рассчитанных на двоих соперников. Все по-взрослому. Даже независимый судья имеется – Вера Митрофановна. Она единственная, кто никогда не принимает участия в соревнованиях, ограничиваясь лишь наблюдением и решением спорных вопросов. И сейчас именно она крепко обнимает меня, подмигивая.

- А ты сегодня с группой поддержки? – меня обдает легким запахом цветочных духов, пока я пытаюсь понять, о чем она говорит, - неожиданно.

- С какой группой? – целую морщинистую щеку с улыбкой, одновременно кивая одному из наших мужчин – абсолютно седому, с выправкой бывшего военного здоровяку под два метра ростом.

- С какой группой, - передразнивает меня наша судья, вводя в полный ступор, - выдумщица. Представь нам своего красавчика, раз уж привела.

Молясь всем, кого только могу вспомнить из книг и фильмов, я с ужасом оборачиваюсь к двери. Не может этого быть. Просто не может. Это глупая шутка. Точно. Первое апреля не по графику!

Но довольное лицо мажора с демонстрацией идеальной работы стоматологов, сводит на нет мою веру в чудеса. Спокойно, ничуть не смущаясь незнакомой компании, он стоит у самого входа и с легкой улыбкой смотрит на меня так, будто все в порядке. Будто бы так и должно быть.

А я, мучительно подбирая слова и пытаясь справиться с пропавшим голосом, в очередной раз задаюсь одним и тем же вопросом. Какого черта он творит и зачем ему это все надо?

Глава 13

- Зачем тебе это?

Тихий вопрос Кобры повисает в воздухе и постепенно оседает, оставляя легкий пепельный осадок в виде ее недоумения и невнятности моих мыслей.

Что ей ответить, я не знал. Даже сам себе с трудом объяснял свою выходку. Везти девушку сюда не планировал совершенно, решение было спонтанным и странным, как ни крути. Но сейчас, наблюдая за ее растерянностью, я ничуть не жалел о своем выборе.

В тот вечер, когда я с таким трудом уговорил ее на последнюю попытку помочь мне, что-то неуловимо изменилось. И дело было не в Лазутиной – она ничуть не поменялась, так же оттачивая периодически на мне свою язвительность и далеко не самое доброе чувство юмора, выбешивая порой до желудочных колик. Причина была во мне, точнее в моем отношении к девушке. Увидев такие метаморфозы в ее внешности и поведении, я осознал, что совершенно ее не знаю. И интерес, шевельнувшийся внутри один раз, теперь лишь увеличивался.

Впрочем, сегодняшний вечер никаких сюрпризов не обещал. Я планировал через час, самое большее – через полтора, отвезти Лазутину домой, а сам - отправиться к себе и попытаться, наконец, подобрать все хвосты перед приближающейся сессией. До красного диплома мне было обалдеть, как не близко, но и в рядах худших я не числился, стараясь не копить долгов, чтобы потом не рваться на кривые лоскуты в попытке впихнуть невпихуемое во времени, пространстве и терпении преподавателей. На данный момент хвостов за мной числилось всего три – пропущенная лекция, недописанная история болезни по хирургии и пара за занятие по болезни Крона. Лекции, любезно одолженные одногруппницей Риткой, уже неделю лежали на столе, с молчаливым укором взывая к остаткам совести. В истории болезни не хватало лечения и прогноза, а отработка по двойке проходила обычно по вторникам с пяти до полседьмого вечера на кафедре. Как раз и планировал сегодня почитать, а завтра идти сдаваться.

Еще с Куртом возникла неожиданная проблема. Друг очень нервно воспринял мой отказ встретиться в субботу на даче общего знакомого, и не отвечал на звонки. Странное его поведение напрягало меня все чаще. Но все бы ничего, но на учебе сегодня он не появился, а телефон с ночи был недоступен. В душе поселилось мерзкое ощущение, что за всеми своими проблемами, я что-то упустил. Но с этим я тоже намеревался завтра разобраться. Тем более, Маринка сказала, что он с воскресенья зависает у Брагина…

Но неожиданный звонок чужого телефона - и мои задумки отступили на второй, если не на третий план. В том, что Лазутиной кто-то звонит, ничего особо удивительного не было. Тем более, что в этот момент я был увлечен совсем другим – Янка так старательно старалась отодвинуться от меня, что этого не заметил бы только слепой. Но мотоцикл – не автобус, особо не разбежишься. Поэтому, когда схлынуло недовольство от недоумения (неужели настолько ей противен?), внутри даже засвербело от желания поддразнить девушку. Кроме того, она так выразительно вздрагивала от каждого моего движения, что удержаться было просто невозможно.

Погрузившись в собственные каверзные мысли, не сразу заметил, когда спокойный тон слов сменился ярким возмущением. Лазутина беспокойно заерзала на сиденье, теперь уже не обратив на меня никакого внимания, а я, сам того не желая, начал прислушиваться к чужому разговору. Стало понятно, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и девушку срочно где-то ждут. Интересно, где?

Резкий хлопок обжег бедро, сорвав с моих губ шипящий вдох. Вскинул недоуменно-обалдевший взгляд на виновницу, но она даже не заметила, ни взгляда, ни самого удара. Да что же у нее такого произошло то?

Легкая заинтересованность сменилась жгучим интересом. Но обрывочные фразы не давали почти никакой информации, а на мои прямые вопросы Лазутина вряд ли ответит, посчитав мое любопытство излишним. Черт!

Именно в этот момент и возник план в качестве жеста доброй воли довезти девушку до места назначения. И тот факт, что такси отказалось сюда ехать, сыграло мне только на руку.

Вот только координаты того самого места меня изрядно озадачили. Что могло понадобиться обычной студентке не самого престижного вуза, вынужденной самой зарабатывать себе на жизнь, в таком месте? До последнего убеждал себя, что каким-то немыслимым образом перепутал название санатория. Хотя это было из разряда пришельцев и снежного человека – я был там уже минимум раз пять. Пару раз ездил с родителями «оздоравливаться» перед школой, один - на свадьбу к друзьям семьи и еще один или два раза там устраивались новогодние вечеринки для «избранных» с семьями.

Нет, у меня была догадка, с какой целью молодая девушка могла посещать именно этот санаторий – развлекательные моменты сексуальной направленности никто не отменял. Статус заведения обязывал. Но представить Лазутину в этой роли фантазия отказывалась напрочь. Хотя и не таких жизнь подставляла…

Но уверенный взгляд без малейших признаков стыда или неловкости, убедил меня окончательно в невероятности данного предположения.

Нет, санаторий был тот самый. И выглядел точно так же, каким я его и запомнил в последний раз, года три назад. Короткое прощание, брошенное мимоходом, на миг озадачило, но я тут же сорвался с места.

Нет, загадочная моя, так просто ты от меня не отделаешься!

Совесть пыталась намекнуть, что вторгаюсь в чужую личную жизнь, а моя настойчивость однокурсницу не обрадует совершенно, но я ее упорно игнорировал. За все мои мучения я заслужил немного плюшек. В конце концов, все равно ничего никому рассказать не смогу, так хоть развлекусь. Мало ли какие скелеты в шкафу у девушки. Именно так я себе объяснял нездоровый интерес, быстро шагая следом за Лазутиной, которая неслась горной козой по коридорам.

И меньше всего я ожидал обнаружить клуб шахматистов в лице десятка веселых пенсионеров, тут же взявших меня в оборот. Неудобные вопросы посыпались со всех сторон, смущая и веселя одновременно. Кобра явно испытывала неловкость, заставляя меня шире улыбаться. Не одному же мне мучиться, в самом деле. Месть, хоть и такая мелкая, грела душу.

В конце концов, девушка взяла в себя в руки. Я был представлен в качестве однокурсника и водителя (не лестно, но могло быть хуже), и торжественно сопровожден до удобного кресла. Там, вручив мне чашку с горячим ароматным чаем, меня и оставили, рассевшись за стоявшими тут же столиками. Турнир начался.

А я с удивлением и небывалым любопытством принялся наблюдать за происходящим. В шахматы играть не умел, да и не они вовсе стали предметом моего интереса.

Кобра. Лазутина. Янка…

Девушка сосредоточенно передвигала фигуры по доске, изредка перебрасываясь фразами с соперником и окружающими, совершенно забыв обо мне. А я не мог оторвать от нее взгляда… Если бы мне кто-нибудь сейчас сказал, что у Лазутиной есть сестра-близнец, поверил бы ему без тени сомнения. Потому что ту, что сейчас с радостным возгласом объявила шах и мат упитанного невысокому старичку с блестящей лысиной во всю голову, я не знал.

Девушка, оказывается, умела улыбаться. Причем не сдержанно-снисходительно, будто делая одолжение всем вокруг, а открыто и так лучисто, что вокруг глаз собирались мелкие озорные морщинки, кардинально изменяя черты лица. Она шутила и заливисто смеялась, обнажая ровные белые зубы и небольшие ямочки на щеках, строила смешные рожицы и флиртовала, обескураживая меня все сильнее. Хотя куда уж сильнее… Я и так был сражен наповал открывшейся картиной…

Через полтора часа игры на выбывание, осталось всего двое игроков – Лазутина и высокий сухопарый дед с неприятным лицом. Он мне чем-то Кощея напоминал из детских сказок. Даже лицо какой-то нездоровой зеленью отливало, обтягивая выступающие скулы и кости подбородка. И судя по крайне недовольному прищуру глаз, партия складывалась не в его пользу.

Остальные обступили оставшийся столик плотной стеной, закрыв мне обзор полностью. Это меня не устроило, поэтому я встал с удобного предмета мебели и подошел ближе, вновь «поймав» Лазутину в обзор.

- Василич, сдавайся уже! Янка тебе не по зубам! – прозвучало от здорового пенсионера, который был выше всех минимум на полторы головы.

- Да уж, в этот раз тебе победы не видать… И так два года везло, хватит…

Это уже от статной женщины в яркой шляпке с большими красными цветами сбоку. Она вылетела еще в самом первом туре, но это ничуть не испортило ей настроения.

- Да уж, Василич, хитрости твои не сработали. Янушка у нас умница, - насколько я понял, именно с этой женщиной девушка и разговаривала по телефону. Слишком уж личными были объятия и поглаживания по голове, на которые Лазутина чуть прикрывала довольно глаза, вводя меня в настоящий шок. И это та самая колючка, которая даже за партой сидела в одиночестве! Не интересующаяся ничем, кроме учебы!

Только теперь до меня дошла простая истина – такой она была только на учебе. На работе, дома с соседями, и, тем более здесь, она вела себя совершенно по-другому…Почему?

Тем временем, ситуация на доске накалилась до предела. "Кощей" злобно шипел сквозь зубы, едва ли не уткнувшись носом в фигуры.

- Все, Василич, - «судья» с усмешкой оглядела весь расклад и развела руками, - у тебя нет вариантов. Сдавайся.

- Не дождетесь! – старик сжал кулаки, махнув ими в воздухе, - я могу думать сколько захочу! У меня еще есть варианты!

- Хватит уже тебе упрямиться, - и мгновение назад злобный и агрессивный «Василич» вдруг сдулся, утратив всю свою решимость под мягким взглядом и тихим голосом сухонькой маленькой старушки в кремовом платье с кружевной отделкой, - настоящий мужчина должен уметь вовремя признать свое поражение…

Долгий глухой вздох стал ей ответом. Старческая ладонь дернулась, будто намереваясь смахнуть единым резким движением шахматы на пол, но тут же остановилась. И аккуратно опустилась, кладя своего короля на доску.

- Поздравляю с победой, Яна, - проскрипел Кощей уже без прежней злобы, но быстро и ехидно добавил, - в этот раз.

- Спасибо, Петр Васильевич, - довольно откликнулась девушка, пожимая протянутую руку, - обещаю и в следующий раз вас не разочаровать.

Дружный смех стал завершающей точкой. Лазутину саму, как трофей, передавали из одних объятий в другие, горячо поздравляя с победой. Как я понял, это было действительно значимым событием для этих людей, а девушку здесь очень любили. И она счастливо смеялась, даже не пытаясь вывернуться или стушеваться, отвечая на многочисленные поздравления.

- А теперь приз! – «судья» откуда-то из шкафа извлекла большой подарочный пакет, в котором что-то выразительно звякало, - бутылка знаменитой настойки от Елены Аркадьевны с авторским бокалом!

Грянули аплодисменты, а пакет перекочевал в руки улыбающейся победительницы.

- И не забываем про традицию!

Я старался не пропустить ни малейшей детали, забыв вернуться в свое кресло. Атмосфера всеобщего праздника действовала, как наркотик, накрывая ощущением беспричинной радости.

Тем временем, из того же шкафа выудили еще одну бутыль – прозрачное стекло, никаких опознавательных знаков и этикеток, лишь гранатовая жидкость внутри. Из бокалов, уже стоящих на столике, «судья» выхватила один и наполнила из бутылки, протянув затем Лазутиной.

- Ой! А я…можно, я потом? Просто… - попыталась неуверенно возразить девушка, мгновенно напрягшись. Веселье с ее лица значительно поубавилось, а она сама теперь вновь напомнила себя прежнюю. Ту, которую я вынужден был лицезреть последние четыре года.

- Нет! Даже не думай!

- С ума сошла? Традицию нарушать нельзя!

- Твоя бабушка никогда не отказывалась!

- Ишь, что удумала! Пей, давай! Чай, не водка, не захмелеешь!

Выкрики раздались со всех сторон, а бокал незаметно оказался у Кобры в руках. Она растерянно переводила взгляд с одного довольного пенсионера на другого в поисках поддержки и не находила ее. Наконец, она увидела меня. И, прежде чем ее глаза успели полоснуть меня привычной строгостью, я слабо улыбнулся девушке, виновато разведя руками. Хотел бы помочь, только чем? Вряд ли она захотела бы, чтобы я всерьез подрался здесь со всеми, отвоевывая ее право на отказ.

Но Лазутина уже приняла решение. Крепко зажмурившись, она в несколько глотков осушила изящную емкость, едва заметно поморщившись. Кто-то протянул ей бутерброд, который она с благодарностью приняла, тут же откусив треть.

А бутылка, не задерживаясь ни в одних руках надолго, пошла по кругу, наполняя остальные бокалы красивым напитком. Разговоры плавно перешли с шахмат на политику. Затем на криминал. Затем на цены на продукты. Старички развлекались привычным способом, вспоминая ушедшее и критикуя настоящее. Не удивился, если бы через полчаса начались танцы под радио-ретро.

Но Лазутина, чуть выждав, незаметно для всех, кроме меня, водрузила пустой бокал на полку шкафа и приблизилась ко мне.

- Ты извини меня, я только хотел… - начал было, но меня перебили, смягчив слова виноватой улыбкой.

- Отвези меня домой, пожалуйста, - тихо попросила девушка, заглядывая в глаза так, что я осекся.

- А как же все? Не обидятся? – тоже понизил голос, взглядом показывая на скучковавшуюся вокруг столика компанию, забывшую про нас.

- Неважно, - мотнула она головой, чуть покачнувшись, - потом объясню. Но сейчас мне очень нужно домой.

- Что-то случилось? – нахмурился я. Мне очень не понравилась смена ее настроения. Только что была веселой и беззаботной, и вдруг такая просьба.

- Нет…не совсем, - она вздохнула, а потом растерянно произнесла, - я не ела. Совсем. С утра только мюсли немного. А настойка эта крепкая, даром, что домашняя…у меня есть максимум минут двадцать, чтобы не опозориться, выписывая кренделя от стены к стене по коридору.

Внутри шевельнулось незнакомое чувство…что-то теплое и уютное окутало тело мягким пледом, заставляя почувствовать себя сильным и уверенно обхватить не сопротивляющуюся девушку за плечи. Хотелось сказать что-то такое…доброе…нежное... Но это же Лазутина! Та самая, которую столько лет хотел придушить чаще, чем спать и есть!

Я резко одернул себя, возвращая в голос ехидные нотки.

- Ладно уж, так и быть, Лазутина, не дам я тебе потеряться в пьяном угаре и сгинуть в страшном городе. Пошли, давай.

Но она лишь одарила меня странным взглядом, не сказав ни слова в ответ.

Мы молча направились на выход, ни с кем не прощаясь.

Отрешенно отметил, шагая по пустынному коридору, что понедельник, видимо, не популярный день в санатории. Вокруг не было ни души, даже из номеров, мимо которых мы проходили, не доносилось ни звука. Уверен, что наши шаги были бы слышны даже на улице, если бы не мягкий ковер под ногами.

На выходе молодой охранник проводил меня подозрительным взглядом, улыбнувшись лишь девушке, тихо следующей за мной на некотором расстоянии. И мне это неожиданно не понравилось. Особенно то, как тепло прозвучали слова прощания, с улыбкой сказанные парню в ответ.

С силой распахнув двери, я вывалился в морозную ночь, до боли вдыхая колючий воздух.

И с каких пор мне есть дело до того, кому улыбается Кобра?

Но колкие слова злобными пчелами крутились на языке, готовые сорваться в любой момент, и я яростно тряхнул головой, прогоняя их. Выставлять себя дураком не хотелось. Да еще и перед этой выскочкой.

В полном молчании мы сели в машину. Лазутина, негромко звякнув содержимым, устроила пакет со своим призом у себя в ногах, и привычно отвернулась к окну, поежившись и спрятав нос в воротник куртки. Машина успела основательно остыть, пришлось врубить печку на максимум. Подождав пару минут, я медленно выехал на дорогу.

Очень скоро молчание начало меня тяготить. Непонятное раздражение отпустило, а вопросы остались. Подумав, я решил, что мое любопытство вполне уместно.

- Странное место…

Да уж, начал издалека, ничего не скажешь. Дальше просто некуда.

- В смысле? – ожидаемо удивилась Лазутина, повернувшись ко мне.

- В смысле, никогда бы не подумал, что в таком пафосном месте обитает кружок любителей шахмат для тех, кому за пятьдесят. Или нынче пенсии взлетели до небес, а я не в курсе?

Странно, но Лазутина не огрызнулась, хотя я очень ждал. А вот легкая улыбка в голосе стала настоящим сюрпризом.

- А, это. Тут просто нам повезло. У Веры Митрофановны муж внучки – директор этого санатория, он и предложил нам сюда перебраться, чтобы всем удобно было. Поначалу мы в сто пятой школе собирались, в которой Петр Васильевич завхозом подрабатывает. Но там неуютно и тесно в его каморке, да и директор не особо рада была. Вот и переехали сразу, как другой вариант подвернулся. Теперь старички наши просто в восторге, каждый раз, как на праздник собираются. Целый выход в свет, а не развлечение, - такой теплоты от Кобры я никогда не слышал. Сомнений не оставалось – она была искренне привязана ко всем тем, кто сейчас остался в санатории.

- И давно ты играешь? – я свернул с объездной дороги в сторону центра, удачно миновав два светофора. Хороший знак.

- С восьми лет, - Лазутина немного расстегнула куртку, оголяя шею. Странно, вроде не так жарко в машине.

- В секцию ходила?

- Нет, бабушка учила. Она говорила, что в этой игре вся наша жизнь, - на лице моей пассажирки расцвела улыбка, грустная и счастливая одновременно. А я едва не забыл, что веду машину и нужно смотреть на дорогу.

Сейчас назвать эту девушку Коброй у меня бы не повернулся язык. Открытая, располагающая, даже завораживающая, она открывалась мне с неожиданной стороны, удивляя и интригуя. Мне хотелось еще раз доехать до санатория и обратно, лишь бы дольше слушать ее мягкий мелодичный голос, перемежающийся тихим смехом.

- Хорошо играла? – поддержал я разговор, стараясь не отвлекаться от дороги.

- Лучше всех, кого я знаю, - щеки девушки заметно раскраснелись, а глаза чуть поблескивали в неровном искусственном свете улицы. Алкоголь медленно, но верно захватывал молодой организм, демонстрируя чудеса преображения, - мне так и не удалось достичь такого мастерства.

- Разве? Я же видел, как ты сегодня играла, - возразил я, сворачивая во двор ее дома, - никто не сомневался в твоей победе. Вот и награда тому подтверждение.

Лазутина звонко рассмеялась, а я забыл обо всем, не в силах оторвать взгляд от красивого лица.

- У бабушки таких было шесть. А у меня пока только одна, - она вытащила пакет и отстегнула ремень.

И я с ужасом понял, что совсем не хочу, чтобы Лазутина куда-то уходила. Давно мне не было так хорошо и интересно с девушкой. Хотелось говорить и говорить, все равно о чем, лишь бы ее красивый смех продолжал звучать в салоне авто, отдаваясь приятной волной где-то внутри. А глаза у нее оказались неожиданно выразительными, с карими крапинками на зеленом фоне…

Но как задержать ее? Мучительно придумывал достойный повод, но, как назло, в голову лезли всякие глупости.

Но Лазутина, видимо, решила меня сегодня добить окончательно. Уже взявшись за ручку двери, она чуть замешкалась, а затем несмело предложила:

- Может, хочешь чаю? Наверняка ведь тоже голодный…

- Очень хочу…

Странно, но в прошлый раз обстановку в ее квартире я почти не запомнил. Настолько был обескуражен происходящим, что совершенно не смотрел по сторонам. Поэтому сейчас, разувшись и скинув куртку, я разглядывал все, что попадалось на глаза.

- Располагайся, - приглашающе махнула рукой девушка и быстро скрылась на кухне, сразу же начав звенеть посудой.

Я медленно прошел в гостиную, с интересом рассматривая каждую мелочь. Похоже, что ремонт тут делали давно, но все было очень аккуратно и чисто. Светлые обои в редкие крупные розовые цветы, мягкий темно-коричневый диван с подушками вместо подлокотников и спинки, два кресла в тон, тонкий светлый палас с абстрактным рисунком. Ничего лишнего, но вместе с тем очень уютно. Напротив дивана – стенка из светлого дерева, там же небольшой плоский телевизор – странноватое современное пятно на фоне укоренившегося прошлого.

Я подошел к стенке, внимательно изучая содержимое. Изящная статуэтка танцовщицы, пара стеклянных лебедей на зеркальном озере, несколько дисков с фильмами, три десятка книг и две фотографии в простеньких рамках. Я пригляделся – с одной из них на меня смотрела Лазутина. Только не сегодняшняя, а лет на пять-семь моложе – тонкая улыбчивая девушка с потрясающим длинным каскадом волос цвета солнца. В светло-зеленом сарафане на тонких лямках, открывающих загорелые руки и плечи, она сидела на качелях, чуть смущенно позируя фотографу. Странно…в моей голове никак не укладывались эти две стороны одной Кобры. Как? Зачем? Почему? Вопросы вихрем кружились в голове, но ответов у меня не было.

Со второго фото на меня ласково смотрела приятная женщина в годах, с короткой стрижкой и такими знакомыми глазами. Чинно сложив морщинистые руки на коленях, она будто любила весь мир, даря тепло каждому, кому оно требуется. Я невольно засмотрелся, чуть вздрогнув, когда голос хозяйки квартиры раздался совсем рядом.

- Держи, - я обернулся, и в мои руки тут же перекочевала кружка с горячим душистым напитком. Чай едва уловимо пах земляникой и медом, наполняя ощущением лета. С удовольствием сделал первый глоток.

- Очень вкусно, спасибо, - искренне выдал комплимент я, а Лазутина неожиданно смутилась.

- Не за что, - она отвернулась и поставила тарелку с бутербродами с сыром и колбасой, которую держала в руках, на небольшой журнальный столик, - угощайся.

- Это твоя бабушка? – я не спешил садиться, тогда как Лазутина уже с аппетитом жевала.

- Да, - кивнула она, мельком взглянув на фото в моих руках.

- Красивая…и добрая, это видно, - девушка улыбнулась, соглашаясь, - только почему вы по отдельности? Разве нет совместного фото?

- Нет, - она грустно покачала головой, подходя ко мне, - мы очень хотели, но как-то все не получалось. То некогда, то фотоателье не работает, то еще что-нибудь. Так и не получилось. Теперь я об этом очень жалею…но ничего уже не поделаешь…

Она любовно провела пальцами по фоторамке с фотографией бабушки, а я засмотрелся снова…и не успел обдумать вырвавшиеся слова…

- А ты сегодня совсем другая…даже не думал, что ты можешь.., - я осекся, нутром почувствовав, как напряглась девушка. Атмосфера неуловимо изменилась, став из уютной напряженной. Даже температура упала на пару градусов.

- Могу что? – Лазутина вся подобралась, как кошка перед прыжком, продолжая смотреть в сторону.

- Можешь быть такой. Другой. Не такой, как всегда, - с трудом выдавил я, не понимая, что произошло. Все же вроде было хорошо. Откуда такая перемена?

Но Лазутина только хмыкнула на мои слова, не проясняя ничего. И я решил выяснить все до конца.

- Только я не понимаю, зачем тогда эта маска? Зачем эта дурацкая одежда? Ты же на самом деле лучше, чем хочешь казаться… – еще не договорив, я пожалел. Потому что наяву услышал резкий звук, с которым девушка закрылась, захлопнулась, отгородившись от меня привычной враждебностью и насмешкой. Оставляя меня вместе с вопросами и без ответов.

- Только давай без этих розовых соплей, Баринов. Подумаешь, выпила немного, подобрела. Это ничего не значит. И тебе пора домой, время позднее, - на меня смотрела настоящая Кобра, сверля тяжелым взглядом. И впору было начать сомневаться, а не пригрезилось ли мне все, что случилось за последние два часа.

- Но…

Возразить мне не дали.

- Уходи, Баринов, не тяни. В отличие от некоторых, мне завтра на работу.

Молча собравшись, я выскочил в подъезд, даже не оглянувшись. Горя праведным негодованием на сумасбродные выходки одной полоумной стервы. Подойдя к машине, я с силой взъерошил ежик коротких волос, не зная, что думать. Ведь мне не показалось, это и в самом деле все было…

И какого черта это все значит?

Глава 14

Никита

Несмотря на кипевшие внутри гнев напополам с замешательством, я довольно быстро сумел взять себя в руки. Хватило одного пинка по колесу собственной машины и четырех снежков, которыми я беспощадно расстрелял березу, раскинувшуюся у соседнего подъезда.

А когда эмоции улеглись, я надолго задумался. Меня крайне озадачило поведение Лазутиной. Как в человеке могут уживаться две настолько разные личности? Все эти годы я видел только злобную стерву, у которой вместо слюны змеиный яд, а мир поделен на черное и белое. А сегодня она была совсем не такой. Веселая, легкая, нежная девушка, которая заботится о друзьях и очень любит бабушку. И списать эту метаморфозу на алкоголь, как это хотела сделать Лазутина, у меня не получалось. Да, она выпила, но пьяной уж точно не была. Да и слишком резко она стала прежней, в попытке избежать моих вопросов. Нет, дело точно не в алкоголе, во всяком случае, не только в нем.

Память тут же услужливо подкинула воспоминание о том дне, когда я впервые пришел к ней домой. Когда неуклюже просил помочь, а она не отказала, хотя я почти не надеялся на это. А потом ее испуг, когда на экране старенького телефона высветился чей-то номер. Ее попытка сбежать от меня и уйти пешком по пустынной дороге в ночь и метель. Профессиональные действия в больнице и отношения с коллегами, ничуть не похожие на отношения с однокурсниками…

По всему получается, что Коброй, которую я, да и все наши однокурсники, знал, она была только в университете. За его пределами она становилась другой. Или наоборот?

И после всех этих размышлений, у меня остался один-единственный вопрос. А какая из этих девушек настоящая?

Вопреки желанию Лазутиной, да и к собственномуудивлению, мой интерес лишь увеличился. Поэтому, окончательно успокоившись, я завел машину и поехал домой. На этот раз выпить мне не хотелось.

У этого вечера оказалось довольно продуктивное окончание. Хоть я и задержался, пойдя на поводу у собственного любопытства, спать ложится было еще рано. Поэтому решил хотя бы дописать историю болезни. Неожиданно втянулся в работу, и буквально за полтора часа все было сделано в лучшем виде. Затем пришел черед лекций…потом легкого перекуса и кофе…а там и учебник подвернулся под руку…

В общем, когда я с легким постаныванием встал, пытаясь размять ставшее плоским седалище, на часах стрелки показывали без семи минут два часа ночи. С удовольствием потянувшись, я удовлетворенно крякнул и бодро потопал в душ. Теперь можно было и поспать.

Ровно в половину шестого вечера я вышел из дверей главного корпуса нашего университета, блаженно встречая колючие иголочки морозной ночи на голой коже. Распахнутая куртка и легкий голубой джемпер прекрасно этому способствовали. Глотая осязаемо вкусный свежий воздух, я задрал голову вверх и постоял так несколько минут. Удивительно яркое звездное небо приковывало взгляд, даря ощущение бесконечности. Причем это касалось всего – времени, пространства, собственной жизни и даже этого отдельно взятого момента в ней. В голове постепенно стало пусто и спокойно, тревожные мысли и воспоминания о строгом преподавателе и напряженном опросе по отрабатываемой теме незаметно выветрились. Ощущение безмятежности поглотило без остатка, и если бы не пробежавший легкий озноб по телу, так и не укрытого в достаточной степени одеждой, неизвестно, сколько бы еще так я простоял.

Домой ехать не хотелось. Заняться там было особо нечем, а сидеть в одиночестве и бездумно переключать каналы или бессмысленно убивать время в интернете не улыбалось. Чуть подумав, решил прокатиться до Толкучки. Авось там кто-нибудь из знакомых ребят будет околачиваться.

Толкучка представляла собой интересное место. В самом расположении ничего удивительного не было. Недалеко от центра города находилась небольшая тихая улица, ведущая к Лицейскому театру, знаменитому своими нестандартными, а то и скандальными постановками. Рядом с ним располагался небольшой сквер с фонтаном, лавочками и дорожками. Все чинно и культурно, кроме одного. Этот самый сквер, вместе с фонтаном и лавочками, плотно облюбовала студенческая молодежь и не только. Жители рядом стоявших пятиэтажек еще брежневской постройки, уже и не помнили того дня, когда сквер пустовал.

Здесь мирно сосуществовали самые разные компании. Желающие попить пива и пообщаться мирно соседствовали с любителями почитать стихи. Буквально через лавочку виртуозно играли на гитаре. А совсем рядом – пели под нее же. Атмосфера царила самая дружелюбная, а редкие и внезапные ссоры обычно быстро разнимались окружающими. Для выяснения отношений было много других мест, в которые заводилы настойчиво и посылались.

Но особняком среди этой молодежи стояла еще одна группа, представителей которой я и надеялся застать. Байкеры. На самом деле такое название было преувеличением – настоящий Харлей наличествовал только у Ареса, а он пригонял его редко. Красивая и дорогая игрушка была любима им до сумасшествия, поэтому хранилась вдали от завистливых глаз и полировалась ежедневно набором специальных средств, выставляясь исключительно по большим праздникам.

Остальные же демонстрировали тоже красивые, дорогие и любимые, но вполне обычные мотоциклы различных фирм, марок, комплектации и расцветок. Кавасаки, Ямахи, Хонды, Сузуки – выбирай на любой вкус. Был даже один Иж черного цвета с аэрографией в виде языков пламени. Среди спортивных красавцев он, конечно, выделялся, но никому и в голову не приходило задавать вопросы или насмехаться. Потому что Темный, в миру Илья Темнов, тренер по боксу и чемпион области, своей внушительной комплекцией, тяжелым подбородком, хмурым взглядом и кривым, не раз ломаным носом, враз отшибал у особо дотошных чувство юмора вкупе с желанием высказать никому не усравшееся мнение.

Мне повезло. Я издалека заметил одиночные фары и знакомые силуэты. Поэтому, припарковавшись на привычном месте, заглушил мотор и вышел из машины.

- О, Ник! Привет! – слышалось со всех сторон, пока мы пожимали друг другу руки и похлопывали по плечам в дружеском приветствии. Несмотря на похолодание и выпавший накануне снег, народу в сквере было довольно много – не меньше сотни. Байкеров я насчитал девять человек.

- Как жизнь? Что-то ты потерялся в последнее время, - начал Арес, закурив и выпустив тугую струю дыма в сторону.

- Жизнь, как жизнь. Такая же, как у всех, - пожал я плечами, - дела, учеба. Замотался.

- Зацени мою малышку, - ткнул меня кулаком в бок Дьякон, заставив поморщиться, - ты ж тогда у меня не появился, так что смотри теперь.

Ярко-зеленая новенькая Сузуки стояла у меня за спиной, играя бликами на хромированных деталях. Неплохая машина, мощная и надежная. Дьякон не продешевил. Теперь на ближайших гонках точно выставится – его предыдущий байк сильно проигрывал нашим по количеству "лошадок".

- Отличный выбор, - не стал я скупиться на комплименты, - чувствую, на ближайшем заезде нам придется попотеть.

- А то! Даже не сомневайся, - хохотнул друг, стреляя у Ареса сигарету. Я предусмотрительно сделал шаг в сторону – ненавижу сигаретный дым. Попробовал один раз, еще зеленым подростком, и с тех пор не переношу его до тошноты.

- Курт сегодня не объявлялся? – поинтересовался, особо не надеясь на положительный ответ.

Друг сегодня на парах опять не появился. Телефон его был вне зоны действия, а я уже всерьез начал волноваться. Раньше он так надолго не пропадал, тем более без связи.

- Объявлялся, - странным голосом протянул Арес.

- Что такое? – непонимающе вздернул я брови, - ушел уже?

- Да нет, с чего бы, - это уже Дьякон насупился, сплевывая под ноги. Как мне показалось, немного злобно, - вон он стоит. С кентом каким-то своим.

Удивленный странной реакцией друзей, я повернулся в ту сторону, куда махнул Дьякон. Чтобы увидеть двух парней, о чем-то разговаривающих метрах в двадцати от нас.

- Я о чем-то не знаю? – прежде чем уйти, мне все-таки захотелось прояснить ситуацию, - что-то случилось?

- Иди, - мотнул головой Арес, - не маленький, сам разберешься.

В полном недоумении я направился к Курту.

- Только скажи этому своему другу, - опять Дьякон, уже мне в спину, - если он опять полезет на Темного, то пусть не жалуется. Разнимать больше не будем.

Я даже споткнулся от неожиданности. Курт? На Темного? Зачем?

Но мое удивление продлилось недолго. Уже почти подойдя к парням, я услышал визгливый неестественный смех Курта. И невеселая догадка мелькнула в голове, вызывая желание стиснуть зубы, чтобы не треснуть этого дурака по черепу самому.

- Курт, - меня заметили только тогда, когда я остановился буквально в шаге от друга и незнакомого парня, ведущих оживленную беседу, - тебя где носит? Какого хрена ты в глухой обороне уже третий день?

- О-о-о, какие люди, - издевательски протянул друг, встретив меня ехидной улыбочкой, - а с каких пор тебя волнует, где я обитаю? А?

Я на мгновение опешил от подобной реакции.

- Я за друга вообще-то волновался, - дернулся я, сложив руки на груди и окончательно нахмурившись. Не так я представлял себе этот разговор. Тем более, что вины за собой никакой не чувствовал.

- Друг? Неужели? – продолжал нападать на меня Курт, - с каких пор, Ник? Это, между прочим, ты не отвечаешь на мои звонки и морозишься постоянно! Какая такая дружба, если у тебя на меня даже на выходных времени нет?

Движения друга были размашистыми, раскоординированными, а сам он чуть покачивался от резких взмахов. В неярком свете уличных фонарей я отчетливо видел замутненный взгляд с неестественно узкими зрачками, понимая, что друг под какой-то химией.

Черт!

- У меня учеба! – начал откровенно злиться, чуть повысив голос, - дела, в конце концов! У меня же могут быть дела?

- Конечно, могут. Все у тебя может быть, - кивнул Курт, но я рано расслабился, - только задолбал ты уже со своей учебой! Только и слышу – учеба, учеба, учеба! Как будто это цель всей жизни!

- А что в этом плохого? В конце концов, я хочу стать кем-то! – я своим ушам не верил. Нет, я прекрасно видел, что друг не особо заинтересован в получении диплома, но и эти претензии он никогда не высказывал.

- Ага, дипломированным дохтуром, чтобы до конца жизни в заштатной больничке спасать бабок от лишая и энуреза! Да кому это надо? Так глупо тратить молодость? – Курт снова покачнулся, едва не упав. Но укор в моих глазах лишь сильнее завел его, заставив практически орать.

- А на что ее тратить? На бухло, дурь и баб? Не надоело еще? – незнакомый парень куда-то слился, мы даже и не заметили, стоя друг напротив друга и гневно сжимая кулаки, - а сидеть на шее у родителей удобно? Нигде не давит, не натирает?

- Удобно, не волнуйся, - захохотал Курт, задрав голову, - от них убудет, что ли? Все равно на том свете им бабки без надобности, все мне достанется. Так какая разница, раньше или позже?

Я молчал, буравя его злым взглядом. Что ответить на это – не знал. Воспитывать поздно, увещевать – глупо. Сейчас мне казалось, что друга я совсем не знаю.

- Или вопрос вовсе не в этом? – хитро протянул Курт, заглядывая мне в лицо, - и дело совсем не в учебе?

- О чем ты? – не понял я намека.

- Не надо делать из меня идиота, - хмыкнул Курт, - думал зашифровались и никто ничего не узнает?

- Хватит говорить загадками, - мотнул головой я раздраженно, - говори прямо!

- Прямо, так прямо, - покладисто кивнул он, - какого хрена ты который день трешься у дома Лазутиной? Подвозишь, провожаешь…личным телохранителем подрабатываешь? Или друга на бабу променял? Ну и как тебе Кобра? Надеюсь, что языком она не только болтать умеет?

Я на миг растерялся. Я все предусмотрел, чтобы никто не узнал в универе, что даже не подумал, что встречу знакомых около ее дома. Надо было срочно выдумать правдоподобное объяснение…

- Это не то, о чем ты думаешь, - начал я, надеясь потянуть время.

- Ну да, ну да, - болванчиком закивал друг, - а что тогда?

- Ну…это мы…нам по учебе задание совместное дали! – выпалил я первое, что пришло в голову. Из более-менее адекватного.

- Ты издеваешься? – лицо Курта заметно вытянулось от удивления.

- Нет, серьезно, - вдохновенно продолжил я врать, - надо оформить большой стенд, а взамен поставят автомат на экзамене. Предложили вообще-то Лазутиной, а я удачно присоседился…

Но мою изобретательность не оценили.

- Какой стенд? Какой экзамен? С каких пор ты так озаботился оценками, а, Ник? – не унимался Курт, наступая, - или все дело в ней? В Кобре? Брагин упоминал, что девочка умеет удивлять…

Он так похабно осклабился, что я напрягся. Что общего вообще может быть у Брагина и Кобры? Но додумать мне не дали.

- Впрочем, плевать, - Курт внезапно отступил, пряча руки в карманы куртки, - можешь и дальше идти дрочить хоть на учебники, хоть на Лазутину. Я как-нибудь обойдусь, скучать не буду…

- Ну, конечно, с Брагиным куда как интереснее, - не остался я в долгу.

- По крайней мере, он не кидает друзей ради девки, - процедил друг, похоже, почти бывший.

- Конечно, - кивнул я, - он с удовольствием трясет с них бабки, снабжая наркотой.

- Это просто для настроения! И я сам решаю, что и когда делать! И в любой момент могу отказаться! – злобно выпалил Курт, делая первый шаг в сторону, пытаясь уйти.

- Ты серьезно в это веришь? – эти слова я уже бросил ему в спину.

Так и не дождавшись ответа…

Все оказалось еще хуже, чем мне представлялось…

Глава 15

Яна

Руки немного подрагивали, когда я натягивала утепленные штаны, куртку, а затем искала в шкафу перчатки. Совсем скоро осуществится моя давняя мечта, которая уже давно пылилась на чердаке собственного разума в коробке с надписью «открыть после выполнения всех серьезных задач». Потому что она не серьезная. Не полезная. И не несет абсолютно никаких плюсов и благ, кроме одного – необъяснимого удовольствия и счастья. Но, на то она, наверное, и мечта.

До полуночи, когда Баринов обещал подъехать за мной к подъезду, оставалось еще пятнадцать минут, но сил ждать уже не было. Меня распирало предвкушение, лишая всякой возможности усидеть на месте.

Опасения, что мое опрометчивое поведение осложнит наше общение, не оправдались. А ведь опять виной всему алкоголь и моя излишняя откровенность! И зарекалась же и от того, и от другого…

Впрочем, на этот раз обошлось без последствий. Баринов никак не комментировал произошедшее, будто вовсе забыл о том вечере после шахматного клуба, а прошло уже четыре дня. И постепенно мое напряжение отступило, позволив расслабиться и вернуть наши отношения в прежнее русло. Мы пререкались, спорили, переругивались порой, все как всегда. Идея парня сидеть позади меня на байке дала неожиданные результаты. Бояться я прекратила, а его близкое присутствие удивительным образом перестало волновать. Ловко лавируя на поворотах трека, порой совершенно забывала о том, что он совсем рядом, получая небывалое удовольствие от управления мотоциклом.

И вчера, когда я уверенно преодолела порог скорости в сто километров в час, Баринов поинтересовался, исполнилось ли мое желание. Ведь он сделал все так, как я и хотела – научил управлять. И мне пришлось напомнить ему, что это было только условие. А само желание мы договорились осуществить сегодня.

Я довольно ухмыльнулась, вспоминая выражение удивления и любопытства на его лице, когда назначила встречу на полночь. Впрочем, маленький червячок сомнения все еще шевелился глубоко внутри. Вдруг он не одобрит? Или того хуже, сочтет безумством всю затею и запретит?

Но я с легкостью игнорировала его, раз за разом представляя то, что случится совсем скоро…

В ночной тишине дверь подъезда скрипнула оглушающе громко, когда я в нетерпении выбежала во двор, решив пока подышать свежим воздухом. Не замечая ни холода, ни легкого ветра, нахально забирающегося в расстегнутый ворот куртки, я вдохнула вкусный воздух и в приступе какого-то ребячества, несколько раз пнула кусочек льда, пытаясь загнать его в выемку в бордюре. Но не успела. Тяжелые мужские шаги отвлекли меня, заставляя обернуться.

И мир мгновенно потемнел, теряя краски. Я почувствовала, как ледяной страх поднимается изнутри, сжимая в безжалостной хватке сердце. Передо мной стоял человек, которого я всей душой хотела забыть на протяжении последних лет, но так и не смогла. Который упорно преследовал меня во снах, заставляя просыпаться в холодном поту и лежать до рассвета, не в силах больше успокоиться и уснуть. Который отравлял мою жизнь, напоминая о себе раз за разом и не позволяя надеяться на равнодушие с его стороны. В отличие от меня, он ничего забывать не собирался.

Крепкий парень с коротким ежиком светлых волос, темно-серыми выразительными глазами в опушке черных ресниц и загадочной полуулыбкой на чуть полноватых губах, быстро приближался, лишая всякой надежды на ошибку. Все те же синие потертые джинсы, плотно сидящие на бедрах и ягодицах, все та же черная кожанка, натянувшаяся на внушительных бицепсах. Вот только шрам, пересекающий левую бровь наискось, свежий, непривычный. Да и приветливость его слишком уж искренняя, настолько, что не в силах скрыть исходящей угрозы…

- Какая встреча, - с улыбкой протянул он, останавливаясь в нескольких шагах, - привет, Белоснежка. Вот уж не ожидал тебя здесь встретить, да еще и так поздно.

Я судорожно сглатываю, преодолевая спазм в горле, и машинально отступаю, замечая усмешку в ненавистных глазах.

- Брагин, - голос срывается на сип, но я выправляюсь, - ты здесь…

Полувопросительно, полуутвердительно, но ни разу не приветливо. Я не рада встрече, парень это прекрасно понимает, но не собирается уходить. Его всегда мало волновало мое желание, и я это прекрасно помнила.

- Здесь, - легкий кивок заставляет проследить взглядом ему за спину, - с друзьями.

И как я не заметила? Около соседнего подъезда на лавке и вокруг нее расположилась компания молодых ребят с бутылками пива. Громкий смех, звон стекла, отборный мат, перемежающий слова…ничего необычного, но неприятие и отвращение снова затопили душу. Воспоминания…как избавиться от них?

Знакомых среди них не увидела, но совсем не расстроилась. Я очень постаралась оборвать все связи с теми, кто так или иначе мог оказаться здесь, так что горячих объятий все равно бы не случилось.

Я попыталась взять себя в руки, но получилось плохо. Оставалось только надеяться, что мне удалось скрыть свой страх за маской равнодушного спокойствия.

- Не ожидал увидеть тебя здесь так поздно, - снова заговорил он, не дождавшись ответа от меня, - хотя хорошо помню то время, когда по ночам ты больше любила гулять, чем обнимать подушку.

Я упорно смотрела куда угодно, только не в лицо собеседнику. Так было проще. Как в детстве – всегда можно сделать вид, что страха нет, если спрятаться под одеялом.

- Это было давно, - сглатываю тугой ком, камнем падающий в желудок. Мне невыносимо видеть его, а убежать не получится. Сомневаюсь, что он позволит мне это сделать. Не теперь, когда застал, наконец, одну.

- Верно, - соглашается, делая шаг вперед и становясь чуть ближе. А мне уже некуда отступать, колени упираются в край лавки, угрожая подогнуться в любой момент, - я успел соскучиться. Опять сменила номер телефона?

Я только пожала плечами. Зачем скрывать очевидное, если мы оба все знаем.

- В который раз? Ты понимаешь, что это не поможет? – делает он еще шаг, а я машинально обхватываю себя руками за плечи, пытаясь хоть так отгородиться от него.

Я не считала, сбилась на десятом. Впрочем, какая разница, если точно знаю, что не в последний.

Когда-то меня будоражило такое его вторжение в мое личное пространство. Красивый парень, юность с налетом романтики, легкий привкус запретного…вот только недаром я ненавижу яблоки…

- Как долго еще собираешься от меня бегать? – чуть вздергивает он бровь, насмешливо вглядываясь в мое лицо, горящее от нежеланного внимания.

- Я не бегаю, - твердо отрицаю, но короткий смешок лучше слов говорит о том, что мне не верят.

- Ну да, ну да, - тянет он, а затем спохватывается, - а что ты здесь делаешь? Неужели погулять вышла?

Я не знаю, что лучше – сказать или промолчать. Не в состоянии предугадать реакцию Брагина, а невольно подставлять мажора не хочется. Но молчание затягивается, надо делать выбор…

- Я жду друга, - решаюсь почти отчаянно, отвоевывая право на собственную жизнь. Без страха и этого треклятого чувства вины.

- И кто этот наш неведомый друг? – обманчиво ласково произносит Брагин, нависая надо мной злым роком. Его грудь почти касается моей, а пальцы ловят прядку волос, выбившуюся из-под шапки, медленно скользя по ней вниз.

- Ты его не знаешь, - пытаюсь вывернуться и отступить, но мне не дают, обхватывая за плечи. Жестко и бескомпромиссно, заставляя съежиться под враз ставшим угрюмым взглядом.

- А ты ничего не забыла, Белоснежка? – его губы приближаются в моему уху, а я из последних сил борюсь с подступающей паникой. И никакие увещевания, никакие тренинги и психологи так и не помогли. Я боялась этого человека до одури, до заикания. И с силой этого страха могло соперничать лишь одно чувство. Ненависть. Она оказалась сильнее страха.

- Ничего не изменилось, даже если тебе показалось иначе. Ты моя. И всегда будешь принадлежать только мне. Я дал тебе время одуматься, успокоиться. Но это только время. У тебя нет выбора…

- Отпусти меня! – вскрикнула я с отчаянием в голосе, вырываясь из опротивевших рук, - я не хочу быть с тобой!! Не хочу!!

- Не ори, дура! – меня встряхивают так, что зубы громко клацают друг о друга, но безрезультатно.

- Не трогай меня! Не трогай! Нет!

Мне страшно. Муторно. Противно. Гадко.

И никому до меня нет дела. Ни тогда, ни сейчас. Вероятно, со стороны это смотрится весело, этакий бесплатный цирк – приложение к пивному разговору. Но мне совсем не смешно. Брагину – тоже. Ярость в его глазах будто режет по живому, и мне больно почти по-настоящему.

И за всем этим я совсем не замечаю, что происходит вокруг, приходя в себя лишь тогда, когда на плечо Брагина ложится тяжелая мужская рука.

- Отойди от нее, - голос знакомый, но только звучит непривычно. Я удивленно смаргиваю, ощущая тяжелый мужской гнев, исходящий от слишком серьезного Баринова.

Брагин удивлен не меньше меня, но пальцы все же разжимает, наконец-то выпуская меня из стальной хватки.

- А это значит тот самый друг? – издевательски протягивает, оглядывая мажора сверху вниз, а затем бросая на меня короткий взгляд. Заливаюсь краской, успевая виновато посмотреть на моего нечаянного спасителя. Я пойму, если Баринов решит потом спросить с меня за это.

- Догадливый, - Баринов возвращает ухмылку, незаметно оттесняя от меня Брагина, - а что ж тогда изображал из себя глухого и тупого, когда приставал к чужой девушке?

- Уверен, что чужой? – Брагин выразительно наклоняет голову в стороны и играет мускулами на руках. То, что драки не избежать – очевидно. А я не могу двинуться с места, вдруг осознавая это. Куда бежать? Что делать? Брагин с друзьями, Баринову явно не поздоровится, а я даже на помощь позвать не могу – одни пенсионеры вокруг, и те крепко спят до первых петухов. Не в полицию же звонить? Да и не приедут они…

- Уверен, - уверенно кивает мажор, - своя бы не вырывалась. Или тебе добровольно бабы уже не дают?

Баринов нарывается. Открыто и не стесняясь.

И закономерная реакция не заставляет себя ждать.

- Тебя не спросил, сука! Язык вырву! – рык Брагина разносится по двору, заставляя меня вздрогнуть. Но мажор умело уходит от первого удара, оказываясь вдруг в стороне.

Брагин разворачивается, злой и неприятно удивленный. Но только останавливаться даже не собирается…

- Колюнчик, ты что ли? И чего в нашем дворе забыл? Опять безобразничаешь? – звонкий старческий голос разносится по пустому двору оглушительно громко, заставляя всех замереть от неожиданности.

- Нет, Зоя Романовна, - выдавливает из себя Брагин, яростно дыша и даже отступая на шаг. Мы с Бариновым наверное глупо выглядим, но удивляемся синхронно, - просто разговариваем тут. С друзьями.

- С друзьями, ага, - кивнула старушка, затянулась, а затем командным голосом отчеканила, - давай-ка шуруй отседова, Коля. И друзей своих забери, нечего тут под окнами шуметь, ночь на дворе. И чтобы я тебя рядом с Янкой больше не видела, а то быстро Никитичне все расскажу! Она на тебя управу найдет!

Брагин дергается, как от удара. Но к нам не подходит, лишь сжимает кулаки в бессильной злобе.

- Тварь старая, - цедит сквозь зубы, сплевывая под ноги, - а тебя я еще найду.

Это Баринову.

- А ты запомни, что я тебе сказал, Белоснежка. У тебя нет выбора.

Он ушел. Быстро и не оглядываясь. Забрав друзей с собой, так и не проронивших ни слова. Еще одна удача…маленькая отсрочка, но я очень благодарна и за это…

Шумного облегченного выдоха сдержать все-таки не смогла, чувствуя, как тиски страха понемногу отпускают, а тело начинает бить крупная дрожь…

- Яночка, ты как? – голос старушки пронизан заботой и участием, и я улыбаюсь, поднимая голову, несмотря на продолжающий колотить меня нервяк.

- Все в порядке, Зоя Романовна, - женщина делает последнюю короткую затяжку и с видимым сожалением гасит окурок в пепельнице, - спасибо вам…

- Да, брось, - отмахивается она от меня, запахивая полы полушубка, - я Кольку еще с пеленок помню. Уже тогда он был проблемным, а уж когда подрос…Ольга, мать его, столько слез пролила, что на десятерых хватит. Все с ментовок, да с разборок вытаскивала, выхаживала. Но все без толку. Кривая дорожка уже верно легла под ноги парню…

Я только хмуро вздохнула. Жаль, что эта дорожка его не привела до сих пор в тюрьму. Всем бы только легче стало.

- А кто такая Никитична? – вдруг вспомнила я угрозу пенсионерки, так неожиданно подействовавшую на Брагина, - и почему она найдет управу на него?

Зоя Романовна как-то совсем невесело хмыкнула. В ночной тишине даже не требовалось повышать голос – слышно было, как снежинки с тихим шелестом срываются с веток и планируют на бывшую клумбу.

- Да бабушка она его, со стороны отца, - пояснила она негромко, поежившись от пробирающего до костей холода, - как уж она переживала, что сын вырос никчемным, на старшего внука все надеялась. Они же с дедом ее ветераны, пенсии большие, да еще и должности не последние занимали, подкопить успели. Хотели внукам дать счастливый билет в будущее…А старший внук тоже подкачал. Она насмотрелась на его выкрутасы и года два назад поставила условие – еще одна выходка с его стороны и она лишит его наследства. Даже завещание написала, разделив все между всеми поровну. А там один дом в Рябиновке чего стоит…

Я даже присвистнула от удивления. Рябиновкой называли коттеджный поселок недалеко от города, и жилье там было очень недешевым. Настолько, что мне на него и за две жизни не заработать. Неведомая мне Никитична знала, чем шантажировать Брагина – тот за сотню деревянных удавится, а тут…

Жаль только я раньше не знала об этом…

- Ладно, молодежь, хорошо тут с вами, но мне спать давно пора, - махнула нам рукой Зоя Романовна, открывая балконную дверь, - не шалите сильно…

Я выдавила приветливую улыбку, прощаясь.

Баринов все это время стоял рядом, слушая мой диалог с соседкой. И если меня все еще потряхивало, то парень выглядел спокойным и невозмутимым, как горы Китая. Будто и не было ничего полчаса назад.

- Курить есть?

От моего вопроса у Баринова округлились глаза. А я только фыркнула на его изумленный вид.

- Вот только давай без морали и нотаций, - сразу обозначила свою позицию, - есть или нет?

Бросив курить четыре года назад, я ни разу не нарушила данного самой себе обещания. Но после сегодняшнего мне нужно было успокоиться, а между покурить и выпить я выбрала первое.

- Извини, - Баринов развел руками, отказывая, а я хмуро поморщилась. Не мой день, точнее уже ночь.

За всем этим я и забыла, что на улице вообще-то мороз. И к нервной дрожи присоединилась вполне себе физиологическая, от холода. Я поежилась, пряча заледеневшие ладони в карманы куртки, а нос – в воротник. Настроения ехать куда-либо уже не было, но и домой идти совершенно не хотелось. Поэтому, когда Баринов развернулся и шагнул к машине, я последовала за ним.

- Не передумала? – задал он вопрос, глядя на то, как я пристегиваюсь, усевшись на пассажирское сиденье.

- Нет, с чего бы? – ответила вопросом на вопрос. Парень дураком не был, и я не сомневалась, что он заметил мое состояние. Но я никогда не позволяла себя жалеть, да мажор и не стал.

- Да так, просто, - пожал он плечами, заводя машину, - можно задать тебе вопрос?

Он не повернул головы, а голос звучал совершенно обыденно, но я все равно напряглась. Прокручивая раз за разом подробности встречи с Брагиным, я гадала, в какой именно момент появился Баринов и сколько он успел услышать. И чувствовала всеми частями тела, что вопрос этот мне не понравится. Но отказать было невозможно.

И дело не только в том, что парень без сомнений вступился за меня. За девушку, с которой его не связывало ничего, кроме ненавистного договора. А в том, что он без раздумий назвал меня своей, ничем не выказав своего удивления и раздражения за мой длинный язык. И это стояло комом в горле, не позволяя привычно нагрубить или отмахнуться.

- Попробуй, - неопределенно выдала я, надеясь, что он передумает. В машине вовсю работала печка, и я с удовольствием подставила замерзшие ладони под поток горячего воздуха. Тело под воздействием тепла начало понемногу расслабляться, и даже ледяной комок внутри медленно разжимался, позволяя вздохнуть наконец-то полной грудью.

- Откуда ты знаешь Брагина? – короткий оценивающий взгляд, и он снова отворачивается, давая мне возможность собраться с мыслями.

- Жили в соседних подъездах, - я тщательно подбирала слова, стараясь говорить как можно равнодушнее.

- А сейчас?

Стало понятно, что спокойствие парня обманчиво. И он собирается по максимуму выжать из меня информацию. Только он даже не догадывался, как сильно ошибся с моей ролью информатора.

- Сейчас – нет, - а на вопросительно приподнятую бровь все же пояснила – четыре года назад его отец умер, а мать продала квартиру и переехала с детьми. Куда – не в курсе.

Говорить о том, что я прекрасно знаю, где сейчас живет Брагин, не стала. Выяснила это почти сразу, как он снял квартиру через две улицы от нашего дома пару лет назад, стараясь это место оббегать десятой дорогой, чтобы исключить даже случайную встречу. И до сегодняшнего дня мне все удавалось.

Но Баринова, похоже, это не интересовало.

- Вы дружили? – неожиданно спросил он, не смотря на меня. Мне почему-то показалось, что ему неприятна эта мысль.

- С чего ты взял? – напряжение в моем голосе можно было резать ножом. Я чувствовала, как под ребрами вновь стягивается привычный узел, провоцируя легкую тошноту. Баринов даже не догадывался, что он ворошит своими вопросами и чего мне стоит сейчас сдерживаться…

- Показалось… - я не успела съязвить, что ему и вправду показалось, как он добавил с усмешкой, - Белоснежка…

Несмотря на более чем теплый воздух в салоне автомобиля, я похолодела. Пальцы рук вновь заледенели, а я с трудом выровняла дыхание. Прозвище, так любимое мною с детства, теперь резало скальпелем по живому, вспарывая самые темные и потаенные участки памяти…которые я безуспешно хоронила раз за разом, но они беспокойными зомби упорно лезли на поверхность…

- Это было давно, - резко бросила я, отворачиваясь и давая понять, что разговор окончен.

Но Баринов, видимо, резко отупел.

- Брагин так не думает, - его взгляд я почувствовала кожей, упорно продолжая смотреть в непроглядную темень за окном. Но услышав его слова, сдержаться не сумела.

- Мне плевать, что он там думает! – кулаки сжались сами собой, вдавив до боли ногти в ладони.

- Что вас связывает? – не отставал парень, и я сорвалась. Эмоции требовали выхода, и сдерживать их было выше моих сил.

- Да какое тебе дело, Баринов? – я резко повернулась к нему, повышая голос. Но к моему изумлению, парень остался спокоен и серьезен, как никогда, - ничего нас не связывает! Ничего!

- Просто в следующий раз меня может не оказаться рядом, - мы уже почти подъехали к гаражам, и я принялась нервно дергать ремень безопасности, пытаясь отстегнуться.

- Следующего раза не будет! – от того, что он был прав, только сильнее злилась. Но правда состояла в том, что я не знала, что можно с этим сделать, кроме как сбежать. В другой район, другой город, другую страну…Но сначала нужно было доучиться. Я сомневалась, что Баринов может предложить что-то другое, в свое время изрядно измучив себе извилины этим вопросом.

Ремень поддался как раз в тот момент, когда машина остановилась, и я быстро вылетела из машины, обрывая этот тяжелый разговор. Баринов даже не представляет, о чем он сейчас говорит! Как невозможно для меня вообще про это вспоминать!

- Лазутина, стой! – он ухватил меня за руку, когда я почти успела обойти капот и ринуться в темноту, к знакомому гаражу.

- Я уже все сказала, Баринов! Отстань! – попыталась вырваться, но меня только сильнее притянули к себе, обхватив за плечи.

- Не знаю, что вас связывало, да и неважно это, - мотнул парень головой, заставляя меня затихнуть, - но Брагин очень опасен. Вы слишком разные, и он точно не лучшая для тебя компания.

Я чувствовала, как от удивления приоткрывается рот. Это что сейчас происходит? Баринов беспокоится? Обо мне?

Но мои широко распахнутые глаза навели парня на совершенно другую мысль. Он закатил глаза и устало протянул:

- Да знаю я, что ты сама со всем привыкла справляться! – но вопреки ожиданию, меня не отпустили. Даже притянули еще ближе, заставляя глядеть прямо в глаза.

А глаза то у него оказались красивые…не совсем серые, с желтоватым ободком вокруг зрачка и темной окантовкой по краю…

Парень продолжил говорить, отвлекая от беззастенчивого разглядывания.

- Просто знай, что если будет совсем край, то ты всегда можешь мне позвонить.

- Что? – не сдержала я искреннего изумления. Мне предлагали помощь, что само по себе уже удивительно. А в исполнении Баринова, так и вовсе невероятно. Я ожидала услышать в ответ насмешку, но парень и не думал язвить.

- Обещай, что если Брагин снова будет тебе угрожать, то ты мне позвонишь, - он смотрел на меня, не отрываясь, а я все больше чувствовала его близость. Тонкий парфюм ненавязчиво смешивался со стылым воздухом, а руки властно удерживали за плечи, оставляя жалкие сантиметры расстояния между нами. Только в отличие от хватки Брагина, мне сейчас вовсе не было страшно. Даже как-то надежно, что ли…а еще тепло…

Все происходящее казалось нереальным, ведь именно в сказке в самый нужный момент появляется рыцарь и спасает беззащитную девушку. Вот только у нас все совсем по-другому…И момент давно упущен…

Но Баринов продолжал гипнотизировать меня, ожидая ответ.

- Хорошо, - в каком-то полусне кивнула я, а потом добавила зачем-то, - обещаю. Я позвоню.

Чуть улыбнувшись, он отпустил меня. А я незаметно выдохнула, озадаченная и растерянная одновременно. Как относится ко всему сказанному, пока не знала. Впрочем, сейчас это и не требовалось – Баринов, наконец-то, вспомнил, зачем мы приехали, и отвернулся, приглашая следовать за ним.

И больше ни слова не говоря, мы направились к ставшему почти родному за эти недели гаражу.

Глава 16

Никита

Встреча с Куртом оставила тяжелое послевкусие. Как бы я не убеждал себя в том, что он сам сделал свой выбор, на душе было неспокойно. Невозможно одним днем вычеркнуть почти двадцать лет дружбы, и никакие причины не в состоянии успокоить взбунтовавшуюся совесть.

А память раз за разом прокручивала наиболее веселые совместные выходки. Обычные шалости, но мы умудрялись «влипать» по полной программе, тренируя психику родителей. Позже к богатой фантазии присоединились мотоциклы, выпивка и девушки. Секс, адреналин и эйфория. Мы жили одним днем, отрываясь по полной, но в какой-то момент все изменилось. Я не мог сказать точно, когда, но за последний год не раз отчетливо замечал это.

Курт всегда очень ревностно относился к нашей дружбе, а с поступлением в университет я все больше уделял время учебе, предпочитая не копить долгов и не ссориться с преподавателями. Тогда как Курт так и не желал взрослеть, остановившись в «переходном» возрасте. И все чаще я слышал от него слова недовольства из-за очередной пропущенной вечеринки.

Но еще никогда, ни единого разу, не было такого, чтобы мы настолько отдалялись друг от друга. И от этого злость, обида и какая-то досада, бурлили нестабильной субстанцией, требуя выхода. Хотелось найти этого ублюдка Брагина и переломать ему ноги и руки, обеспечив смену места жительства месяца на три-четыре. И даже понимание того, что он – не основная причина того, что творится сейчас с моим лучшим другом, а лишь звено в цепочке «удачно» сложившихся обстоятельств, не помогало. Кулаки зудели от желания жесткого мордобоя.

В итоге, за пару дней основательно промассировав самому себе мозг, я твердо решил попытаться еще раз вразумить Курта. Вполне возможно, что у меня ничего не получится. Еще вероятнее, что мое решение мне же и аукнется. Но это определенно стоило сделать. Хотя бы даже для того, чтобы иметь полное право сказать самому себе, что сделал все, что мог.

Но не успел я успокоиться, как меня вновь взбодрили. Договорившись подъехать к дому Лазутиной в полночь, я немного задержался. Перед самым выходом позвонила мама – она редко ложилась спать раньше часа ночи – и мы немного заболтались, обсуждая последние новости. А когда, попрощавшись, я обратил внимание на часы…

Два превышения скорости, один проезд на почти красный сигнал светофора и несколько забористых выражений – и вот я уже въезжаю в знакомый двор, опоздав всего на пять минут. Но каких…

Вид крепкого парня, стиснувшего плечи девушки в странно знакомой куртке, хоть и удивил, но не особо. Полночь, тихий дворик, мало ли какая может быть причина этому?

Но знакомые голоса, отчетливо долетевшие до меня, когда я вышел из машины, заставили на мгновение ошеломленно замереть. Теперь сцена приобрела новые оттенки. Брагин, сжимавший плечи Лазутиной, его угрозы и ее испуг…даже в самой извращенной фантазии я не мог бы представить двух более неподходящих людей вместе. Он – отморозок из неблагополучной семьи, с темным прошлым, с сомнительной перспективой на будущее, погрязший в криминале и разборках. И она – отличница, любимая и единственная внучка, «синий» чулок, помешанная на работе и учебе…

Что вообще может быть у них общего?

А то, что оно было, сомневаться уже не приходилось. Удивительное прозвище, слетевшее с губ Брагина, куда уж больше демонстрировало давнее знакомство и личную заинтересованность. Интересно, а почему именно Белоснежка? Рыженькая и зеленоглазая, Лазутина менее всего напоминала героиню этой сказки.

Все это пролетело в голове за те секунды, что мне понадобились, чтобы преодолеть оставшееся расстояние между нами. Вопрос вмешаться или нет даже не стоял…

Так уж сложилось, что в моей жизни никогда не было особо много ограничений. Любящие и более чем обеспеченные родители, вполне себе приятная внешность, подвешенный язык и неплохое чувство юмора привели к тому, что я редко задумывался, как выглядят мое поведение и поступки со стороны. Под УК РФ не попадаю, и то хлеб. Почти всегда получалось отшутиться, откупиться, отмахнуться, запугать связями и знакомствами - в зависимости от ситуации. Но при всем этом, как минимум один мой принцип был непоколебим – никакого насилия в отношении женского пола. Я мог не помнить имя девушки после бурной ночи, не перезвонить, устроить тройничок или разделить одну даму на двоих с товарищем, но при одном условии. Абсолютно добровольное согласие. Спасибо матери – в свое время она очень постаралась, чтобы это отложилось у меня на уровне подсознания.

Вид парня, крепко сжимающего хрупкую фигуру в сильных руках, и девушки, не испытывающей удовольствия от столь жестких объятий, заставил взыграть мой инстинкт защитника. Выходил из автомобиля я уже на подъеме, предвкушая небольшую стычку. А может, даже драку. И в душе был очень рад этому – сбросить напряжение мне бы не помешало, тем паче, что с наиболее эффективным способом была, как известно, полная жопа.

Но в тот момент, когда я увидел перед собой Брагина…

В крови вскипел адреналин, разбавляя тягучую смесь из злости и почти радостного предвкушения. Отошла на второй план Лазутина, выдохнувшая с облегчением при моем появлении, вместе с компанией нетрезвой веселой молодежи у соседнего подъезда. Канул в небытие здравый смысл, захватив с собой чувство самосохранения. Кроме злобно ухмыляющегося парня напротив я не видел никого и ничего…Потом меня, конечно, посетит здравая, но капец какая запоздалая мысль, что расклад был совсем не в мою пользу. Вот только это произойдет значительно позже, а сейчас семь лет занятий смешанными единоборствами не обещали ему легкой победы, несмотря на заметное преимущество в массе.

Но, мои надежды оказались напрасными. Брагин с компанией, под бдительным оком незнакомой старушки и нашими охреневшими взглядами, ретировался, оставив меня наедине со своими претензиями и бессильной яростью. Нереально хотелось выругаться, но ситуация не позволяла. А заметив, наконец-то, рядом Лазутину, я тут же забыл о собственном недовольстве.

Я знал ее сильной, смелой, ехидной, злобной – одним словом, разной. Но никогда – испуганной. Она не выбирала слова и выражения, не тушевалась ни перед кем, будто вылепленная из стали, а сейчас…

От пережитого ее натурально потряхивало, из-за чего речь получалась отрывистой, а движения – дергаными. Только теперь до меня дошло, что, несмотря на довольно близкое и давнее знакомство, она боялась Брагина. Настолько, что цепенело не только тело, но и душа, лишая сил сопротивляться. Я тут же вспомнил, какими слабыми и отчаянными были ее попытки вырваться, и даже голос звучал неубедительно. А если вспомнить, что девушка живет одна, родственников не осталось, а из близких друзей только общество престарелых шахматистов…

Вновь накатила злость. Что ж ты, Брагин, за тварь то такая!

Осторожные расспросы ни к чему не привели. Несмотря на свой страх, Лазутина не спешила откровенничать, спрятавшись за привычной маской. Вот только от меня не укрылись ни мелкая дрожь в руках, которые она безуспешно пыталась согреть, ни нервно закусываемые губы, ни неуверенность и страх в голосе. Но было ясно, что в этой ситуации одной ей не справиться.

Поэтому и сделал то единственное, что виделось абсолютно естественным и практически жизненно необходимым в этом случае. Предложил свою помощь. Почему? Не знаю…Может быть из-за того, что безумно хотелось наказать Брагина, может из чистого благородства…а может просто потому, что невыносимо было видеть Лазутину такой растерянной и подавленной. Да черт его знает, почему! Но я сделал это, настойчиво и уверенно, пристально глядя в ее расширившиеся от удивления глаза. Без слов говоря, что отказа не приму…

До гаража мы дошли быстро. Время приближалось к часу ночи, а хотелось бы еще поспать перед парами, чтобы совсем уж не клевать носом. Тем более, что предстояло высидеть сдвоенную лекцию по этике и деонтологии, а там препод славилась исключительной дальнозоркостью и редкой вспыльчивостью, обещая устроить незабываемую жизнь каждому мало-мальски провинившемуся студенту. И слово свое, к сожалению, держала. Непоколебимых принципов женщина. Редкая сука, одним словом.

Привычно взявшись за руль старенького байка, я уже хотел было сделать шаг к выходу, но почему-то остановился. Взгляд зацепился за черную красавицу, отливающую огненным росчерком.

Нет, и речи быть не может!

Я уверенно мотнул головой, решительно отметая бредовую мысль, и сделал два шага, с легким шелестом покатив машину на выход. И снова остановился.

То, что у меня вообще возникла эта идея, было само по себе удивительным. Но еще более странным стало то, что я не мог от нее избавиться. Мало того – почему-то сейчас не возникало даже капли того отторжения, что всегда преследовало меня при мысли, что на Хонду сядет другой человек.

Хотя нет. Не так. Мне не претило, если этим человеком окажется Лазутина.

Я кинул быстрый взгляд на распахнутые ворота и небольшой пятачок проема, освещенный тусклым фонарем на входе. Девушки там не было – она привычно ждала меня чуть дальше, не мозоля глаза. И это сейчас оказалось как нельзя кстати, оставляяза кадром мои метания.

Еще два шага и снова остановка. В груди нарастало ощущение неправильности происходящего. Почему так? Я же видел ее глаза, когда она впервые увидела байк – там было восхищение, радость, удовольствие. И не было надобности что-то менять, ее и так все устраивало.

Но не меня.

Ведь я знал, каким мог быть настоящий восторг…

Перед глазами вдруг всплыло лицо Лазутиной, омраченное страхом и совсем не веселыми воспоминаниями, которые она упорно продолжала держать в себе. Этот вечер оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Ведь я прекрасно видел, каким предвкушением и затаенной радостью горел ее взгляд, когда мы попрощались несколько часов назад, договариваясь о поздней встрече…

Еще несколько томительных секунд размышлений…

И, нервно скользнув рукой по волосам, я резко одергиваю куртку и возвращаю старый мотоцикл на место. А затем решительно, не позволяя себе усомниться ни на миг, шагаю к любимой Хонде. Чувствуя, что на этот раз делаю все правильно. Она заслужила чудо, и в моих силах ей его сегодня подарить.

Яна

- Ух, ты! – не сумела сдержать восхищенного вздоха я, когда увидела байк, аккуратно выкатываемый Бариновым из гаража.

Изящная, но сильная машина притягивала взгляд, вводя в настоящий трепет мою неискушенную душу. Черный блеск идеально ровного, без малейших шероховатостей, металла резко контрастировал с огненными росчерками, вышедшими из-под руки умелого художника-аэрографа. Казалось, что эта машина имеет собственную душу, лишь изредка дозволяя человеку прикоснуться к себе.

- Лазутина! Рот закрой! – Баринов с легким смешком вернул меня в реальность, заставляя оторваться от созерцания мотоцикла, - поверь мне, слюна, текущая по подбородку – это вовсе не сексуально. Я, конечно, неотразим, - он сделал длинную паузу, расправив плечи и поиграв бицепсами, - но надо же уметь держать себя в руках!

- Дурак, - вздохнула я, покачав головой, наглядно демонстрируя свое неутешительное мнение о его чувстве юмора. Но откровенно пялиться прекратила, вспомнив, где мы и зачем, - а это твой? Мы поедем каждый на своем?

Признаться, в этот момент немного струхнула. Как бы я не чувствовала себя уверенно до сих пор на мотоцикле, забывая о парне за спиной, представить себя в полном одиночестве за рулем двухколесного друга было откровенно страшно. Еще и в свете того, что я собираюсь сделать…

- Нет, - покачал парень головой, снова удивив меня, - не думаю, что это хорошая идея. Ты еще не настолько хороший водитель, а мне бы не хотелось рисковать.

- Тогда зачем? – я указала взглядом на байк, снова задержав на нем взгляд подольше, - решил похвастаться? Что ж, я впечатлена. Байк классный, нет слов.

В моем голосе не было сарказма, я говорила абсолютно искренне. Только легкое недоумение от странного поступка – не замечала за Бариновым страсти к самолюбованию и таким откровенным понтам. И совсем капелька удивления от вынужденной задержки.

Но я вновь ошиблась.

- Рад, что тебе понравилось, - вновь ухмыльнулся парень, - тогда ты не будешь против, если мы на нем и поедем.

- Что? – выдохнула я еле слышно, округлив глаза от изумления.

- То, - передразнил он меня беззлобно, мягко хлопнув по кожаному сиденью, - карета подана. Долго тебя еще ждать?

Но я продолжала стоять на месте, не в состоянии сдвинуться с места. Казалось, что это какой-то диковинный сон. Такое просто не могло происходить со мной!

Но Баринов терпеливо меня ждал, с любовью поглаживая глянцевый бок и не скрывая озорного прищура. Зачем он это все делает? Какой ему с этого прок?

- Но… почему? – выдавила с трудом, вкладывая в это слово все роящиеся внутри вопросы. Я была настолько обескуражена, что способность полноценно изъясняться оказалась временно утрачена.

- Потому что, Лазутина, - окончательно развеселился парень, делая шаг ко мне и вручая бесподобный шлем в тон байку, - потому что это мечта. А она должна быть правильной…

И, не давая мне больше времени на раздумья и разговоры, подтолкнул к Хонде.

Чуть замешкавшись, я все же плавно подняла ногу и оседлала чудо-машину. Сиденье оказалось чуть тверже, но удобнее, чем у предыдущего байка, а руль – ниже и немного шире. Немного поерзав, с удовольствием призналась сама себе, что здесь мне намного удобнее. Роднее, что ли. Казалось, что две девочки после настороженного знакомства друг другу понравились, договорившись о плодотворном сотрудничестве.

Легкое покачивание, и я ощущаю привычное присутствие позади себя. Обретая недостающую уверенность и, в чем я никогда ему не признаюсь, определенный комфорт.

- Ну, давай, заводи, - командует он, наклоняясь ко мне ближе. Из-за шлема на нем и на мне, голос звучит глухо, приходится его заметно напрягать.

Поворачиваю небольшой ключик в замке зажигания, мельком отмечая, как сильно и уверенно урчит мотор. Нет сомнений – под нами мощный зверь, способный либо подарить величайшее удовольствие и власть над дорогой, либо растоптать и безжалостно уничтожить, если не сочтет достойным укротить его. И я очень надеялась, что второй вариант нас минует этой ночью.

- Куда направляемся? – почти прокричал мне на ухо парень, когда я медленно, но уверенно выехала на дорогу, взяв путь обратно в город.

- На Старозагородный мост, - с заминкой и легким страхом ответила я, сильнее сжимая руль.

Только бы не остановил…только бы не заставил вернуться…

Но Баринов и не думал мне возражать. Хотя, кто его знает, о чем он в этот момент думал. Главное – молчал и не сопротивлялся.

Наш город по форме представлял вытянутый овал, разросшись по обоим берегам не сильно большой, но все же судоходной реки. В наличии имелся свой речной порт, лодочная станция, а также небольшой причал для теплоходов и прочих развлечений. Рыбаки не оставляли свой промысел ни зимой, ни летом, разживаясь чаще всего вполне приличным уловом.

И через эту реку перекинулось уже не меньше семи мостов, значительно облегчая жизнь городским, и не только, жителям. Самый новый – Сергиевский, был построен всего два года назад, соединяя аэропорт с железнодорожным вокзалом. Его востребованность била все мыслимые и немыслимые рекорды, радуя частыми пробками и многочисленными авариями. Остальные шесть выполняли свои функции, располагаясь друг за другом и очень красиво переливаясь многочисленными фонарями в темное время суток.

Но мне был нужен именно Старозагородный. Самый старый и, одновременно с этим, самый широкий мост, перекинулся от старого кирпичного завода, недалеко от которого находился гараж Баринова, до Военного городка, окружившего единственное на три области танковое училище. Протяженностью чуть меньше двух километров, он идеально подходил для моей цели. И именно его я представляла в своей мечте, когда закрывала глаза, отпуская собственную фантазию. И именно к нему мы сейчас и направлялись.

Я не торопилась, аккуратно управляя мотоциклом на пустой ночной дороге. Только сейчас ко мне пришло осознание того, что у меня нет прав. И что будет, если гаишники обратят на нас свое тяжелое внимание – не понятно. Очень хотелось задать мучившие меня вопросы парню, но я быстро передумала. А потом и вовсе выкинула их из головы, сосредоточившись на предстоящем приключении. В конце концов, не зря же Баринов дал мне именно свой байк, наверняка подумав о возможных последствиях. А в том, что это именно его машина, сомнений не было. Просто ощущала это каким-то внутренним чутьем. Знала, и все.

Когда впереди показались первые фонари моста, я на миг зажмурилась, собираясь с силами. Половина второго ночи…на мосту в ближайшем обозримом пространстве – никого. То, что нужно…

Короткий рваный выдох и я наклоняюсь вперед, сильнее нажимая на газ. Мне не надо думать о расположении рук и ног, не требуется вспоминать назначение рычагов и педалей. Все получается само собой, на автомате, активируя все ресурсы организма на выплеске чистейшего адреналина. Впрочем, это только затравка, а основной выброс будет немного позже.

Сдавленный выдох Баринова больше даже чувствую, чем слышу, а затем его бедра плотно обхватывают мои. Сильные руки ложатся на бак,и тело парня прижимается ко мне вплотную, заставляя еле заметно вздрогнуть. Отвлекаться нельзя, и я с усилием возвращаю все внимание на дорогу, продолжая выжимать газ.

Фонари уже нечеткими пятнами пролетают мимо, но скорость еще недостаточная. Нужно еще быстрее…

- Лазутина, ты какого хрена творишь? – встревоженный голос мажора звучит где-то на грани сознания, и я только резко дергаю головой в тяжелом шлеме, не желая отвечать, - тормози, давай! Разобьемся!

Но сам он не двигается, продолжая прижиматься грудью к моей спине. Вероятно, чтобы не мешать и не спровоцировать аварию самому. Ведь на такой скорости шансов выжить у нас совсем немного.

В душе нарастает ощущение незамутненного, кристально чистого восторга, а тело становится легким, будто пытается оторваться от холодного асфальта и взлететь в иссиня-черную пустоту неба. Сердце колотится в бешеном ритме, а улыбка на лице становится просто запредельной, выдавая мое отношение к происходящему. Да! Именно так я себе все и представляла!

- Лазутина! Ты самоубиться так красиво решила что ли? Тормози, дура!

Я слышу, но даже не игнорирую. Просто забываю в ту же секунду, как прозвучал последний слог, о мажоре за моей спиной, погрузившись с головой в почти осуществившуюся мечту…еще немного осталось…

Стрелка спидометра перевалила за отметку в сто сорок, когда я, наконец, почувствовала тот самый, решающий момент. Это как хозяйка, которая точно знает, в какой момент стоит достать пирог из духовки. И никакие часы ей не нужны, лишь тонкое, на грани фантома, предчувствие, шепчущее «пора-а»…

Отпускаю руль, изо всех сил сжимая байк коленями и раскидываю руки в стороны…поднимаю голову в небо, обращаясь туда, где меня наверняка услышат во всех мирах, если они взаправду существуют…и мой ликующий крик слышен на километры вокруг, сливаясь с ошеломленным мужским воплем…

- Я сво-о-бо-о-дна-а-а!!!!

- Блядь, Янка!!!

Три удара сердца…все это длится всего три удара сердца…

Абсолютное счастье, подаренное только мне…

- Ты умом тронулась? Идиотка! Убить нас решила или мозги напрочь отказали? Дура! – едва я успеваю затормозить, как Баринов одним прыжком соскакивает с мотоцикла, срывая с себя защиту, тут же оказываясь перед моим лицом и вскидывая руки, будто порываясь схватить за плечи и сильно тряхнуть.

Его, как и меня, потряхивает от пережитого, только причины разные. Его, судя по всему, от страха, а меня – от ликования и осознания того, что все получилось. Тело будто покачивало на мягких волнах, а в ушах немного шумело, приглушая окружающие звуки, в том числе эпичное выступление раздраженного и ошеломленного одновременно мажора.

Чуть покачнувшись, слезаю с байка, едва не падая из-за враз ослабевших ног. Что ж, эта грань приятных эмоций тоже имеет свои последствия. Дрожащими руками стаскиваю шлем, пока Баринов продолжает орать на меня.

- Да тебе лечиться, блядь, надо, Лазутина, а не на байке гонять, придурочная! Три недели, как за рулем, а уже возомнила себя великой гонщицей! Коза пришибленная! Да чтоб я тебя, психопатку, еще раз послушал с твоими идиотскими желаниями! Ты же отмороженная на все извилины!

Баринов выплевывал слова в мою сторону, выплескивая эмоции, а я молча смотрела на него. И немного заторможено осознавала, что его слова меня абсолютно не трогают. Не было ни обиды, ни раздражения, ни злости…а что было? Я прислушалась к себе…

- Спасибо, - выдохнула тихо, преодолев расстояние между мной и парнем за пару шагов и прижавшись к груди. Обхватывая руками за спину в безотчетном порыве, - спасибо тебе…ты даже не представляешь, как это было волшебно…

Баринов застыл под моими руками, осекшись на полуслове. Захлебнувшись воздухом от изумления и растерянности, не зная, как реагировать на неожиданную благодарность. А я с удовольствием вдыхала терпкий запах знакомой туалетной воды, прижимаясь щекой к мягкой ткани толстовки, проступившей в разрезе расстегнутой куртки, чувствуя, как утихают отголоски испытанных совсем недавно эмоций.

Сколько мы так простояли? Не знаю. Может минуту. А может и все полчаса, не смея пошевелиться в морозной темноте. Молчаливо деля пережитое на двоих и выравнивая дыхание.

- Пожалуйста, - хриплое мужское над ухом дополняют руки, обхватившие меня в ответ. И следом еле слышное, но восхищенное, - сумасшедшая…

А я слабо улыбаюсь, даже не думая спорить.

Глава 17

Никита

Мы стоим почти на середине моста, оперевшись руками на заиндевелое металлическое ограждение. Внизу гулко шумела вода, не в силах прервать извечный бег ни на секунду, и ее совершенно не трогали парень и девушка, невесть что забывшие высоко наверху в четвертом часу утра. До настоящих морозов было еще далеко, и она даже по берегам не покрывалась хрупким слоем тонкого льда, продолжая жить в полную силу.

Я украдкой наблюдал за Лазутиной, которая рассматривала облачка пара, вырывающиеся изо рта при выдохе. Девушка, казалось, совершенно забыла обо мне, складывая губы трубочкой и скосив к носу глаза. Зрелище было настолько потешное, что я изо всех сил старался не засмеяться, чтобы не спугнуть ее.

Я к этому времени уже успокоился, и теперь мог даже без содрогания вспоминать о том, что учудила моя подопечная. Ей этого не говорил, но перепугала она меня сегодня не на шутку. И не имело никакого значения, что я порой гонял и с большей скоростью, рискуя своей и чужими жизнями. Но никогда – вдвоем, и, тем более, ни разу – пассажиром. Оказалось, что это совершенно иные ощущения. И эта новизна, вкупе с неуверенностью, удивлением и фактором неожиданности подарили мне незабываемые мгновения и неописуемое желание жить.

Но на смену страху и злости, пришли другие чувства - восхищение, удивительная эйфория и дикий интерес. Кто бы мог ожидать от такой ботанички, как Лазутина, такого фуэте?

Вот и для меня оказался сюрприз. Да такой, что до сих пор коленки мелко дрожат, а сна ни в одном глазу. Кстати, не первый. Сюрприз, в смысле.

Я окинул девушку сверху вниз и обратно внимательным взглядом. Вроде же ничего особенного, глазу даже зацепиться не за что. А она раз за разом умудряется вводить меня в ступор, разнося сложившееся впечатление в мелкую пыль.

Что еще ты скрываешь, Янка? И зачем?

Теперь меня не покидала уверенность, что той девушки, которую я знал все годы учебы в универе, не существует. И мне стало жизненно необходимо узнать, кто же скрывается под этой личиной. Зачем? Да если бы сам знал…

- Почему именно байк? – небрежно поинтересовался, пользуясь возможностью получить ответы. После своего эпичного заезда, Янка стала снова открытой и расслабленной, как в тот раз, когда пригласила к себе на чай.

- Так получилось, - пожала она плечами, чуть улыбнувшись, - несколько лет назад нашим соседом был настоящий байкер. Большой бородатый мужчина в косухе и бандане долго смущал двор, пока не выяснилось, что он вполне себе интеллигентный и приятный человек. Повар в ресторане, кстати. А мотоциклы были его страстью, чуть ли не с детства. Я, тогда еще подросток, часто останавливалась посмотреть на то, как он полирует свой «Харлей», хотя за марку не поручусь. И однажды, заметив мой неподдельный интерес, он предложил прокатиться.

Янка вздохнула, мечтательно уставившись куда-то в темноту, будто заново переживая те мгновения, а затем продолжила:

- Та поездка оказалась потрясающей. Пустая дорога, ветер, бьющий в лицо, иллюзия свободы…Кажется, будто ты летишь на крыльях в мягких объятиях самой природы, как птица. Для меня с тех пор мотоциклы так и остались олицетворением этой самой свободы…Впрочем, повторить так и не удалось. До сих пор.

Ее лицо вновь озарилось таким счастьем, что я невольно засмотрелся. Удивительно, как такое незначительное, с моей точки зрения, событие, могло подарить настолько сильные впечатления. Я чувствовал себя всемогущим джинном, даже словно выше стал.

- Если так любишь, то почему не купишь себе байк? – без задней мысли поинтересовался, не понимая проблемы. Мягкая улыбка тут же сменилась ехидной ухмылкой, наказывая меня за недогадливость.

- Действительно, чего это я? – картинно всплеснула руками Лазутина, - всего лет пять работы без сна, отдыха и жратвы, и все! Подумаешь, ерунда какая! Зато собственный мотоцикл под жопой...а то я все думаю, на чем бы мне на работу ездить?

Я ругнулся про себя. Грудь привычно обожгло, но мне не надо было оголяться, чтобы понять, почему. Табличку «Болван» от ангела видел уже не в первый раз.

- Извини, - поспешил сгладить неловкость, удостоившись короткого фырканья.

Вновь темнота окутала нас, нарушаясь лишь тихим шелестом нашего дыхания. Лазутина отрешенно сбрасывала мелкие камушки в реку, набрав целую горсть тут же, у ограждения. А меня распирало от дебильного желания поговорить.

- Ну, что, Лазутина, - от резкого хлопка в ладоши, прозвучавшего неестественно громко, девушка дернулась, недоуменно обернувшись, - минус один! Точнее, одно. Теперь не отвертишься, придется раскрыть карты. Колись, давай, какое второе желание?

Я весело хохотнул, но чуть не подавился, закашлявшись, увидев, как внезапно смутилась девушка. И это Кобра, которую бы даже ректор со страпоном наперевес не смутил бы. Во, дела…

И опять появилось чувство, что делаю что-то неправильно. Не замечал раньше за собой подобного.

- Да ладно тебе, - значительно спокойнее начал я, становясь впритык к ней и легко толкая плечом, - это же я. Мне можно.

Усмехнулся, ловя ответное тепло зеленых глаз. Когда же мне стало важно, что она думает обо мне и моих словах?

Янка еще немного помолчала, собираясь с духом. Я и не торопил ее, рассматривая ночной город. Неоновые вывески, как огни на новогодней елке, дарили ощущение какого-то праздника. Красиво…

- Волков, - раздалось сбоку, я даже сначала подумал, что мне послышалось. Но нет. Чуть кашлянув, девушка сказала уже куда отчетливее, - Ромка Волков.

- Что, Волков? – попугаем переспросил я.

- Нравится мне… - Лазутина окончательно стушевалась, а я со стоном уронил голову на ладони.

Мало мне роли доброй феи! Теперь еще и купидоном работать…

Осуждать выбор Лазутиной при всем желании не мог. Хотя желание почему-то возникло. Причем такое, что хотелось этому распрекрасному Роме прописать в челюсть с ноги. Зачем? Да хотя бы из чувства противоречия.

С Волковым я был не слишком близко, но в целом неплохо знаком. Несколько раз сталкивались на вечеринках в одной компании, да и по учебе иногда. Парень был умным, по-настоящему и со всеми вытекающими. Гордость университета. Перспектива красного диплома и блестящего будущего. Он не был ботаником, как это ни странно. Успешная учеба прекрасно совмещалась с кружком по хирургии, секцией по футболу и активной общественной деятельностью. Внешностью природа его тоже не обделила, отвесив свои дары щедрой рукой. Ростом чуть выше меня, с удлиненной блондинистой шевелюрой до ушей в модной рваной стрижке, почти постоянно смеющимися голубыми глазами и спортивной, чуть худощавой фигурой, он привлекал к себе немало внимания. А если добавить харизму и чувство юмора, получался почти идеал. Но при всем при этом, бабником он не слыл. У всех на слуху звучали только два его романа – со второго курса со Светой Латышевой, мисс универа, в течении двух лет, и затем, около года, с Ритой Румянцевой, солисткой молодежной рок-группы, выступающей периодически для «своих» и в небольших барах. Обе девушки учились в нашем же университете, только Света – на педиатрическом факультете, а Рита – на нашем, на год младше. Сейчас же, насколько я помнил, Волков был свободен, что играло нам на руку.

- И что? – разрушил я неловкое молчание через пару минут, когда перестал в очередной раз поминать всуе всю поднебесную братию.

- Что что? – отозвалась девушка, а меня пробило на истерический хохот. Высокоинтеллектуальный разговор впечатлял.

- Что ты хочешь от меня конкретно? – пояснил я, поворачиваясь к ней лицом, - если проводить к алтарю, то извини, времени мало, не успею. Если связать и оформить ценным грузом с доставкой, то пожалуйста. Я готов.

Лазутина косо мазнула по мне взглядом, отворачиваясь. Видеть ее смущенной было все еще странно, но облегчать задачу я ей не собирался. В конце концов, именно мне все это расхлебывать и каким-то чудом доводить до хэппи энда.

- Лазутина, не томи! – поторопил я ее, отчего-то раздражаясь, - времени осталось меньше месяца, тем более, что Новый Год через две с лишним недели уже. Ставь задачу, да пошли. Холодно.

Последние слова прозвучали почти зло. Стоим тут, как идиоты, посреди моста. Ночью. В мороз. Будто заняться больше нечем! А еще и устройство личной жизни Кобры на повестке дня. Дурдом!

Было видно, что мои слова и тон задели девушку, вдруг сжавшуюся в тугой комок. Мне на миг показалось, что сейчас острые и длинные иглы, как у дикобраза, проткнут тонкую кожу, окутывая ее целиком. Но решительно отмел зарождающееся чувство вины, сложив демонстративно руки на груди в ожидании ответа.

- Свидание. Это должно быть одно свидание, - отчеканила Янка, повторяя мой жест.

- Легко, - отмахнулся с легкой ухмылкой. Невероятное облегчение нахлынуло вдруг, возвращая хорошее настроение. Это будет намного проще, чем я ожидал.

- Но никаких договоренностей за моей спиной, - добавила она, понимающе усмехнувшись, - если я узнаю, что это ты попросил Ромку со мной встретиться, то тут же идешь в задницу со всеми своими проблемами. Он должен сделать это сам. Только настоящий интерес.

Твою ж…не проще. Черт!

Привычно шикаю на резкую боль в груди, продолжая войну взглядов. Если она ждет от меня признания и раскаяния, то не дождется! Не при чем я. Показалось ей! Вот точно говорю – показалось!

- Хорошо, - идея созревает мгновенно, а на лицо наползает такая мстительная ухмылка, что Лазутина на миг теряется, - но тогда у меня тоже есть условие.

Она вопросительно приподняла бровь в ожидании. Легкое превосходство во взгляде меня не впечатлило. Шанса отказаться я ей не оставлю.

- Ты будешь делать все в точности, как я скажу, - озвучиваю, с удовольствием отмечая игру эмоций на ее лице. Настороженность и сомнение…слабая надежда и неуверенность…раздражение и нежелание подчиняться…Смотрел бы и смотрел.

Решайся, Янка! Игра становится по-настоящему интересной, только когда в ней участвуют двое…

- Хорошо, - медленно кивает, не переставая сверлить меня напряженным взглядом. И мне понятны ее опасения. Тем более, что точно знаю – мой план ей не понравится. Совсем. – Только если при этом мне не будет ничего физически угрожать. И репутация не пострадает.

- Да твоей репутацией можно гвозди заколачивать, - неприлично весело рассмеялся я, вспоминая о том, какой образ она постаралась создать в глазах однокурсников, - поверь, даже стриптиз посреди аудитории и массовое жертвоприношение ей не повредят.

Мне показалось, или девушка вздрогнула? Я попытался заглянуть ей в глаза, уже даже качнулся вперед, чтобы сделать шаг, но был тут же остановлен насмешливым прищуром.

- Вот и договорились, - бросила она, шагая в сторону стоявшего невдалеке мотоцикла, - можно и по домам теперь. А то что-то разговорились мы с тобой. Хорошего помаленьку.

Вот так всегда. Как будто ничего и не было.

Впрочем…друзьями с этой ехидной стать нам в любом случае не грозит.

Глава 18

Яна

После моего сумасшедшего ночного заезда прошло уже больше суток. Прощание с Бариновым тогда вышло неоднозначным. Я раз за разом вспоминала наше общение на протяжении последних недель, включая прошлую ночь, и никак не могла разобраться в себе, запутываясь все больше.

Пора было взглянуть правде в глаза и признать, что наши отношения давно перестали быть вынужденными и неприятными. Все чаще и чаще я ловила себя на том, что наши разговоры доставляют мне удовольствие. Мне нравилось видеть искренний интерес в глазах парня, и с удивлением отмечать, что он далеко не так глуп и ограничен, как я о нем думала. Мы часто спорили, но теперь ехидные слова, на которые мы не скупились, лишь раззадоривали нас, придавая приятную остроту процессу.

Но я никак не могла преодолеть внутренний барьер, строившийся годами, и не дающий никому приблизиться к душе ближе, чем на километр. А редкие минуты откровенности, когда я забывала обо всем и становилась той, чей образ давно затерялся в прошлом, сменялись мучительным самоедством. И робкий голос надежды, говорящий о том, что мажору можно доверять, жестко заглушался доводами разума и напоминанием, чем для нас закончилась такая доверчивость в прошлый раз.

И раз за разом минут откровения становилось все больше, а голос разума – все тише. Невозможно жить в одиночестве среди людей, даже если у тебя есть куча железобетонных причин и жестокая клятва, данная самой себе. Даже такой, как мне, хотелось иногда почувствовать себя самой обычной девчонкой, без груза прошлого, терзающего душу.

Но хорошо это или плохо, определиться я до сих пор так и не смогла…

Проспав меньше трех часов, с утра как обычно рванула на учебу. Практика, лекции, перерывы, бег между корпусами, все закрутилось привычным вихрем, позволяя на время отвлечься от собственных мыслей, погрузившись в учебные проблемы. Все было как всегда, кроме одного.

Да, да, Баринов. Именно он выбил меня из колеи, нарушив монотонность студенческого дня. Я в этот момент как раз зашла в аудиторию, где у нас должна была через десять минут начаться лекции по терапии. Ноги по заученной годами траектории несли меня к первой парте, когда, бездумно окинув взглядом уже присутствующих, я не поверила своим глазам. Мажор, сияя такой улыбкой, будто сто лет меня не видел, но мечтал об этом каждую минуту, приветственно кивнул мне, заставляя споткнуться на ровном месте. Скосив глаза под ноги и с мыслью, что у меня качественный обман зрения, я вновь посмотрела на Баринова. Чтобы окончательно захлебнуться удивлением, когда он радостно помахал мне рукой.

И что это было?

Неуверенно и криво улыбнувшись в ответ, я заторможено села на свое место.

Все это время, что мы встречались и я осваивала байк, мы строго соблюдали договоренность о конспирации. Никаких приветствий, никаких вольностей, и даже ругались с прежней регулярностью. Правда, за последние пару недель, привычных гадостей от него я не слышала, но ни о какой симпатии и близко речи не шло. А тут такое…Странно.

Обдумав все еще раз, пришла к выводу, что что-то еще мне показалось странным в его поведении. Будто за его улыбкой скрывалось нечто большее…

Но, как ни старалась, сообразить не смогла. А после началась лекция, потом надо было решить вопрос с должниками по зачетам, вдобавок сегодня у меня стояла ночная смена…Короче, о Баринове я совершенно забыла.

Как оказалось, зря!

На работе удалось поспать буквально пару часов, а учитывая, что и до этого выспаться не удалось, в универ утром вплыла сонной-сонной мухой, мечтая лишь о крепком кофе и подушке. Причем очередность и мое положение в пространстве при этом роли не играло совершенно.

В связи с этим на первые несколько приветствий ответила автоматически, хоть и не слишком разборчиво. Затем настала очередь преподавателя по физике, приятного молодого мужчины, кумира всех первокурсниц. Его веселая улыбка вкупе с подмигиванием, заставили проснуться быстрее кофе. А открыв глаза пошире, я с нарастающим изумлением наблюдала небывалую картину. Почти все студенты, так или иначе, попавшиеся мне навстречу, натыкаясь на меня, сначала округляли глаза, притормаживали, а вот потом…

- Лазутина, привет! – донеслось от трех девушек из пятой группы, что-то обсуждающих на площадке между вторым и третьим этажом.

Хмуро кивнув, я продолжила путь.

- Янка, хей! – Артюшев, догнав меня, легко хлопнул по плечу, удивив до немоты, - ну, ты даешь!

- Привет!

- Лазутина, привет!

- Ого, кто бы мог подумать! Хай!

- Янка! Давай с нами в выходные! Эй!

- Привет!

Я только ошарашенно кивала головой, как болванчик, совершенно ничего не понимая. Казалось, что весь мир в одночасье сошел с ума, не поставив меня в известность. По известной всем методике, ущипнула себя за запястье. Шикнула от боли, перестаравшись.

Все-таки не сплю.

Кое-как добралась до кабинета, надеясь разобраться во всем там. Но, впечатленная до крайности всем происходящим я, видимо, совершенно не смотрела по сторонам, вдруг с размаху впечатавшись носом в чью-то твердую грудь.

- Ой!

- И вам доброе утро, Лазутина, - декан нашего факультета по доброму мне улыбнулся, пока я судорожно краснела от неловкости.

- Извините, - выдавила тихо, но меня перебили.

- Яночка, я, конечно, лицо официальное, но… - мужчина чуть наклонился ко мне и, заговорщицки понизив голос, продолжил, - хочу вам сказать, что искренне впечатлен. Может, это и не педагогично, да и не женское это занятие, но я поражен вашей смелостью. Только будьте аккуратнее.

И, показав мне кулак с поднятым вверх большим пальцем, он ушел.

А я в полном охренении осталась стоять на том же месте, не в силах сделать шаг.

Да что происходит, мать вашу?!

В лекционный зал я влетела укушенной в филейную часть гарпией, готовая на все, чтобы узнать правду. Приветствия и удивленные возгласы бессовестно проигнорировала, так злобно глянув на особо радостных, что улыбки быстро увяли, а однокурсники резко вспомнили про неотложные дела.

Быстро окинув взглядом присутствующих, я нашла того, кого искала. Уж она точно в курсе.

- О, Янка, привет! – тепло улыбнулась мне Ирка Суколова, отвлекаясь от небольшого печатного издания со знакомым названием. Наш университет уже пару лет как выпускал собственную газету. Она печаталась небольшим тиражом раз в неделю, в основном для внутреннего пользования. За совершенно символическую плату можно было ознакомиться с последними новостями, достижениями отдельных студентов, планируемыми конкурсами, концертами и прочим. Газета, как ни странно, пользовалась большой популярностью, раскупаясь за пару-тройку часов. Этому способствовал молодой, но очень увлеченный своим делом коллектив редакторов, журналистов и иже с ними, а так же весьма посредственный контроль со стороны руководства.

- Привет, - бросила я, опираясь на парту, за которой сидела девушка, локтями. Мне повезло - Ирка в данный момент оказалась одна, ожидая подруг, - подскажи мне, пожалуйста, ты не в курсе, какого хрена с утра столько внимания к моей скромной персоне?

- А что, восходящая звезда универа не рада? – попробовала она пошутить, но напоровшись на мой угрюмый взгляд, осеклась.

- Нет, - буркнула, оглядываясь украдкой и замечая на себе несколько заинтересованных взглядов, - не томи, Ир. А то боюсь, что не выдержу всеобщей любви в таком количестве и начну кусаться, с целью избавиться от излишков.

- Да не жалко, читай, - пожала плечами девушка и пододвинула ко мне ту самую газету, что держала в руках.

Я недоуменно посмотрела на нее, потом на газету, потом снова на нее, не понимая, шутит Ирка или говорит серьезно. При чем тут газета?

Но Суколова уверенно положила черно-белые странички мне в ладони.

- Читай, читай. Сама все поймешь…

Я машинально взяла газету, перевернула к себе, и, едва кинув взгляд, оторопела.

В половину страницы развернулась не очень четкая, но вполне узнаваемая фотография. Знакомый черный мотоцикл с еле различимым рисунком и два человека на нем…вцепившийся в сиденье пассажир и безрассудный водитель, раскинувший обе руки в стороны…

Ох ты ж гикнутые страусы…

«Сюрприз из тихого омута или Угадай, кто?» - так называлась статья, и я машинально скользила глазами по строчкам, впадая в настоящий шок. Автор этого шедеврального опуса был журналистом от Бога, без сомнений. Ссылаясь на некий источник, снабдивший его этой фотографией, он рассказывал о безбашенном мотоциклисте, совершившем смертельно опасный трюк на одном из городских мостов. Умело закручивая интригу, он отобразил все – дату, время, место, скорость…не говоря ничего прямо, упомянул про знакомую аэрографию, шлемы, комплекцию пассажира…но все это можно было хоть как-то пережить, ведь опознать меня по одежде было нереально, а лица под шлемом не видно. Если бы не одно но, лишившее меня последних крупиц сдержанности. Одна фраза, сказавшая мне больше, чем множество букв до этого…

«Источник, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что этим, так поразившим наше воображение, водителем, является ни кто иной, как староста одной из групп четвертого курса. Девушка с невероятно непростым характером, отличающаяся строгостью и сдержанностью на людях, но оказавшаяся шальной автогонщицей в душе. Впрочем, мы и так дали достаточно подсказок! А вы уже догадались, кто она?»

- Эй! – возмущенный вскрик Иры заставил меня вынырнуть из застилавшей разум ярости. Девушка с недовольным выражением лица пыталась отобрать у меня газету, которую я непроизвольно мяла в руках, представляя на ее месте совершенно другое. Точнее, другого.

- Извини, задумалась, - покаялась я автоматически, а сама, тем временем, уже рассматривала аудиторию в поисках одного-единственного человека. И на этот раз газета рисковала пополниться криминальной хроникой…

- Так это и правда ты?

- Нет, - бросила, устремляясь к своему привычному месту. Баринова в обозримом пространстве не фиксировалось, но это лишь отсрочка. Хотя не скрою, досадная.

- Яна! – обиженный голос Иры потонул в осточертевшем вопле звонка, объявившем начало лекции и позволившем мне не отвечать.

И, едва дверь за профессором кафедры терапии успела захлопнуться, как в аудиторию влетел запыхавшийся мой личный кошмар. Виновато разведя руками в ответ на сдвинутые недовольно брови лектора, он взлетел на самый верх, успев подмигнуть мне.

В моих руках треснула ручка, развалившись на три неравные части…

Убью, сволочь…

О чем вещал преподаватель, я не вспомнила бы даже под пытками. Невидящим взглядом гипнотизируя сменяющие друг друга слайды, транслируемые через проектор с ноутбука профессора, я никак не могла сосредоточиться. Перед глазами то и дело всплывали различные отрывки из злополучной статьи, заставляя сжимать в приступах бессильной злости и какой-то необъяснимой обиды, кулаки и зубы.

Зачем? За что? Как он вообще посмел?

Вопросы крутились безумным хороводом, заводя меня все больше. А внутри ехидный голосок стегал горькой правдой, не давая свободно дышать.

А ведь сама виновата. Зачем поверила? Знала же, что никому доверять нельзя, тем более этому придурку! А он-то хорош! «Никому не скажу!!» «Ты мне можешь доверять!!» «Я не такой!»

Такой, блять, такой…Нет, ты еще хуже, Баринов…

Но на этот раз это действительно край. И никакие угрызения совести с кармой и прочей мурой меня не остановят!

Да в Уголовном кодексе такой статьи не найдут для квалификации того, что я собираюсь сделать!!!

Очередной звонок разорвал тишину, заставляя меня вздрогнуть. Захлопнув тетрадь, в которой за все полтора часа не появилось ни единой новой строчки, я кое-как скинула все в рюкзак и устремилась к следующему проходу между рядами. Нахально преграждая дорогу Баринову, спускавшемуся последним за Куртом и Мариной, ставшими в последнее время неразлучными. Наплевав на договоренности и будущие пересуды я прожигала парня взглядом, мысленно советуя сломать себе шею по дороге.

- Надо поговорить, - злобно процедила, не обращая внимания ни на кого, кроме мажора, вмиг растерявшего всю свою жизнерадостность.

- О, Лазутина, - пропела Марина, останавливаясь в нескольких шагах от меня и оборачиваясь, - ты никак сцену ревности устроить решила? Так ты это зря, наш Никита мальчик свободный, слишком требовательных дам не любит. Скажи спасибо за то, что уделил внимание и уйди красиво.

Она смерила меня оценивающим взглядом, поправив сумочку изящной рукой с безупречным маникюром. Всегда такой хотела, но на работе категорически запрещено было…

- Да тут уже почти семейные разборки, Марин, - неестественно тонким голосом хохотнул Курт, - видишь, какие страсти кипят…

Голос Баринова наложился на мой в синхронном ответе.

- Сдерни отсюда, нетребовательная, пока ноги узлом не завязала!

- Отвали нахрен, Курт!

Одарив нас злобными взглядами и получив такие же взамен, пара удалилась, захлопнув за собой дверь.

Мы остались одни…

Баринов, натолкнувший мой до крайности яростный вид, не обещающий ничего хорошего, стал медленно отступать назад, не рискуя повернуться ко мне спиной и выпустить из поля зрения.

- Ты какого хрена сделал, сволочь? – выплюнула я, отбрасывая рюкзак в сторону не глядя.

- А что случилось то? – попытался он потянуть время, но весь его вид говорил о том, что он прекрасно меня понял.

- Ты трепло помойное, Баринов, - выплюнула я, наступая на парня, - поговорить было не с кем? Теплая моча в организме не держится? Ты же обещал, что все останется между нами!!!

Я сорвалась на крик, эхом пронесшийся по просторному помещению. На лице мажора появились виноватые ноты, но мне было плевать. Хотелось задушить поганца, чтобы забыть все, как бред сумасшедшего. Навсегда. Или хотя бы всласть попинать офигевшее вконец тело.

- Так, Лазутина, успокойся! Так было надо, - начал примирительно парень, но мой гневный рык оборвал его на полуслове.

- Успокоиться? Как ты предлагаешь мне успокоиться?! Да из-за тебя в меня только ленивый пальцем не тыкает! Кому это было надо? Тебе? Мне – точно нет! Мы же договорились, что моя репутация не пострадает!

Мы уже добрались до самого верха и теперь парень неуклюже, полубоком, пробирался в узком зазоре между партой и лавкой. А я с терпением затаившегося хищника ждала, чтобы он оступился, так как приблизиться к себе Баринов предусмотрительно не позволял.

- Так она и не пострадала! – возразил он возмущенно, - только лучше стала!

- Лучше? – взвизгнула я совсем уж истерично, - да я столько лет убила, чтобы ко мне никто не подходил!! Вела себя, как законченная стерва, отпугивая окружающих, и ради чего? Чтобы ты одним днем все разрушил!? Да тебя убить мало!!!

- А зачем, Ян? Зачем ты все это делала? – с нажимом повторил он вопрос, сверля меня серьезным взглядом. И я тут же опомнилась, что наговорила явно лишнего.

- Да какая разница, Баринов? Тебя спросить забыла! Так, либо ты идешь и все немедленно удаляешь, либо я в этом больше не участвую!

- Да как ты себе это представляешь? Там больше тысячи экземпляров! Еще и интернет… – опешил парень, выходя в следующий проход и начиная спускаться вниз, стараясь не упасть. Идти вперед спиной по уходящим вниз ступенькам дело изначально опасное…Но я оказалась страшнее.

- Да как хочешь! – взвилась я, делая рывок вперед, но безуспешно, - выпроси, выкупи, отбери, сожги! Плевать! Но чтобы этой информации больше нигде не было!

- Да я столько сил в это вгрохал! – откровенно возмутился Баринов, - ты хоть представляешь, как сложно было провернуть все меньше, чем за сутки? Найти, организовать, размножить…

- Я тебя сейчас сама размножу, - с угрозой рыкнула, оскалившись, - я тебя сейчас на полусотню примитивных организмов простым делением размножу…или ты предпочитаешь партеногенез?

- Партено…что? – недоуменно округлил глаза мажор, но потом спохватился, - а при чем тут я? Там же про курицу и яй…

- Да, да, - хищно прищурившись, кивнула я, подтверждая его догадку, - оторву и дам в зубы! Будешь высиживать!

- Варвар ты, Лазутина, - хмыкнул Баринов, - и извращенка, к тому же…

Но отшутиться ему не удалось. Кривой пол сделал то, чего я так долго ждала. Неровный шаг, попытка не упасть, и я делаю быстрый шаг вперед, пытаясь ногтями вцепиться в оголенную мужскую шею. До боли в мышцах желая заставить его пожалеть о том, что он натворил…

Мне почти удалось. Еще пара сантиметров, и от кровавых ссадин парня бы ничего не спасло. Но стремительное движение мужского тела, уходящего с траектории моего рывка, вкупе с выверенными движениями конечностей кардинально меняют расстановку сил…

- Отпусти меня! – я безуспешно трепыхалась, прижатая спиной к тренированному телу и надежно закрепленная мужскими руками в своеобразный кокон, - сейчас же!

- Ага, разбежался, - сдавленно выдохнул он мне на ухо, чудом успев убрать ногу из-под моего каблука, - сначала ты меня нормально выслушаешь.

- Не дождешься! – я яростно брыкалась, с отчаянием понимая, что выбьюсь из сил значительно раньше, чем парень.

- Уверена?

Еще несколько раз дернувшись, решила пойти на хитрость.

- Хорошо, - покладисто кивнула, переставая сопротивляться. Пытаясь отдышаться и собраться с силами для последнего рывка.

- Успокоилась? – с сомнением спросил Баринов, не спеша, впрочем, ослаблять объятия.

- Насколько это возможно, - утвердительно кивнула я. И, почувствовав, как стало чуть свободнее, рванулась в сторону.

Не прокатило. С тихим смешком меня вновь стиснули в поистине стальной хватке. Я глухо застонала, едва сдерживаясь от банальной истерики. Мне в очередной раз наплевали в душу, а я даже не могу отомстить! Как же это несправедливо…

Но мажору было не до моих терзаний и обид. Чуть выпрямившись и удобнее перехватив руки, он шумно выдохнул, настраиваясь на разговор.

Глава 19

Яна

- Что ты знаешь о своем Волкове? – прозвучал неожиданный вопрос. Я даже про свое возмущение забыла, сбитая с толку.

- Он не мой, - попыталась уклониться, но мажор только нетерпеливо мотнул головой.

- Без разницы. Так что?

Я немного помолчала, собирая крохи информации, беспорядочно раскиданной в недрах памяти. И с удивлением поняла, что знаю не так уж и много. Да, парень мне нравился, и я не раз мечтала перед сном о том, что могло бы быть, если бы мы стали ближе. Но никогда не собирала о нем информацию и не следила специально за его жизнью. Так, рассказы однокурсников, слухи и пара публикаций в студенческой газете.

Запоздалая мысль застигла врасплох. А что, если мне нравится только образ Волкова в собственной голове?

И зачем я только это затеяла?

Но отступать было не в моих правилах.

- Роман Волков, студент пятого курса лечебного факультета, отличник, капитан сборной университета по футболу. Два года является бессменным руководителем студенческого кружка по хирургии. В прошлом году занял второе место в общегородском конкурсе «Надежда нации». Победитель олимпиады…

- Стоп, стоп, стоп! – перебил меня Баринов, машинально чуть крепче сжав, - меня не интересуют его заслуги перед Отечеством. Мне его не рекламировать.

- Тогда что ты от меня хочешь услышать? – снова начала раздражаться я.

- Что ты знаешь о том, какие девушки ему нравятся?

Вопрос парня повис в воздухе, а ясудорожно икнула.

- Сдурел, что ли, совсем? Откуда я знаю, каких баб он предпочитает? – попыталась высвободиться в очередной раз, но мажор лишь переступил с ноги на ногу, - ты обещал все объяснить, а вместо этого несешь какой-то бред!

- Не дергайся, - рыкнули мне в ухо, и я замерла, - а то привяжу к стулу и вставлю кляп!

Прозвучало настолько грозно, что проверять его слова на правдивость не хотелось. Я с трудом, но обуздала эмоции, чуть расслабившись в объятиях парня. Чтобы тут же напрячься вновь, осознав, в какой недвусмысленной позе мы стоим.

Теперь я кожей ощущала, как к моей спине, ягодицам и бедрам прижимается крепкое горячее тело. И одежда, что нас разделяла, казалась сейчас слишком несущественной преградой, чтобы успокоить разыгравшееся воображение. Странно, но когда Баринов сидел позади меня на байке, периодически придвигаясь вплотную, меня это совсем не волновало. Почему же в этот раз все было по-другому?

Наверное, потому, что сейчас он сжимал меня осознанно. Не из желания найти опору и удержаться, а потому что хотел удержать. И его руки, одна из которых лежала под левой грудью, чуть приподнимая ее, а вторая – сразу над правой, едва задевая ее, теперь обжигали, вызывая множество разнокалиберных мурашек. Я чувствовала его дыхание, шевелившее волосы на виске, и порой касавшееся нежной кожи шеи. Слишком близко. Слишком запрещено… В груди поднималось что-то непонятное и тревожное, отчего желание разорвать эту душившую меня хватку стало практически запредельным.

- Отпусти меня.., - выдохнула я глухо, больше не делая попыток вырваться, - пожалуйста.

Удивительно, но парень на этот раз не промолвил ни слова. Спокойно и уверенно, будто так и было задумано, он разжал руки, давая мне необходимую свободу. Только сделал шаг в сторону, увеличивая расстояние между нами.

И я смогла сделать долгожданный вдох, расправляя грудную клетку и возвращая ясность мыслям и покой душе. Но почему-то сразу стало зябко, словно температура вокруг упала на пару градусов. Даже пришлось обхватить себя руками за плечи, сохраняя остатки тепла. Баринов пристально следил за моими движениями, пока я силилась вспомнить, о чем мы говорили до этого. Вроде, он задал какой-то вопрос…

- Так к чему все твои вопросы? – обтекаемо спросила, когда пауза совсем уж неприлично затянулась.

- Лазутина, ты меня удивляешь, - усмехнулся Баринов, отходя еще на пару шагов и садясь на одну из первых парт, - как ты собралась охмурять парня, если не знаешь, какие девушки его привлекают?

- Я не собираюсь его охмурять, - попыталась было я возразить, но мне снова не дали.

- Да, да, помню. Это я его собираюсь охмурять для тебя, - с издевкой ухмыльнулся парень и продолжил, - поэтому пришлось всесторонне изучить этот вопрос.

- И что же? – с нарастающим интересом чуть нетерпеливо спросила я, когда он замолчал.

- У меня для тебя, точнее для нас, две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?

Я едва не зарычала. Вот специально же бесит, гад!

- С любой!

- Хорошо, - покладисто кивнул он, но ехидная улыбка играла на губах, сводя на нет весь эффект, - твой Рома предпочитает умных девушек.

- Не мой…

- Плевать, - я только вздохнула, поняв, что он не прекратит.

- Это плохая новость или хорошая? – мысленно отдубасив несносную заразу напротив чугунной сковородой отечественного производства, вернулась к теме разговора.

- Хорошая, - кивнул парень, - по этим параметрам ты проходишь без запинки.

- А плохая – это тот параметр, по которому не прохожу? – приподняла я иронично бровь.

- Догадливая, - развел руками мой собеседник, - все девушки Волкова отличались не только достижениями в плане учебы, олимпиад и прочего. Каждая из них выделялась в общей массе каким-либо увлечением.

- В смысле? – не до конца поняла я Баринова, - крестиком вышивала что-ли?

- Почти, - усмехнулся он, - смотри сама. В школе он встречался с девочкой с параллельного класса – выдающейся скрипачкой, она даже в столицу ездила от города на какой-то конкурс. Светка – Мисс Университет, вдобавок сноубордистка, каждую зиму ездит кататься на пару недель на курорт. У Ритки своя рок-группа, плюс она классный диджей, в клубе подрабатывает.

- Оу, - напряженно выдала я, ошеломленная информацией.

- Ага, - кивнул мне в тон парень, - так что у меня не было выбора, кроме как заказать эту статью. В твоей скудной биографии других интересных фактов не нашлось.

Он пожал плечами, а я сузила глаза, начиная вновь злиться. И ведь считает себя правым на все сто, даже не делая попыток извиниться. Гад!

И не предъявишь ничего…

- А у меня спросить для начала не пробовал? – выдала я последний аргумент из тех, что не требовали объяснений.

- А смысл? – снова ухмыльнулся он, соскакивая на пол, - только бы время потратил на уговоры. Ты же сопротивлялась бы до последнего, так?

Так. Однозначно.

- А про то, что я должен ставить тебя обо всем в известность, договора не было. Твои условия я выполнил, а ты обещала мне подчиняться, - на последнем слове я сжала кулаки, сдерживая эмоции. И зачем дала это глупое обещание?

- Это все? – с трудом выдавила, собираясь уйти. Но следующая фраза заставила меня замереть на полпути к рюкзаку, брошенному на одну из лавок недалеко.

- Нет, конечно. Это только начало. Теперь нужно закрепить успех, - я хмуро обернулась, чувствуя, что дальнейший план парня мне уже не нравится.

- Каким это образом? Устроить еще один показательный заезд? – предположила, заранее готовясь отказаться.

- Нет. Точно нет! – Баринов так интенсивно качнул головой, выставив вперед руки для надежности, что я немного успокоилась. Но, как оказалось, преждевременно, - ты должна будешь прийти на вечеринку.

- Что? – не поверила своим ушам. А как еще, если я с первого курса избегала подобных мероприятий всеми правдами и неправдами? А если хорошенько вспомнить, то и того раньше…

- В субботу мы с ребятами устраиваем большой заезд в честь дня рождения одного из гонщиков. Планируется около десяти участников, лес, грунтовка, трасса – всего понемногу. А после того, как определится победитель, праздник продолжится в баре «Бригантина», где ты и должна будешь произвести впечатление. Вот и все, - подмигнул он мне, будто это было проще простого.

- И как я должна буду, интересно, это сделать? – вопросительно протянула, все-таки забрав рюкзак и пристроив его себе за спину.

- Очень просто, Лазутина. Ты должна будешь сменить имидж.

- Ни за что!

Я подскочила, как ужаленная, а голос сам по себе взлетел на пару октав. То, что он предлагал, было немыслимым!

- Ты обещала делать так, как я скажу, - напомнил он мне, раздражая еще больше.

- Если это не навредит мне!

- И как это тебе навредит? – он сделал пару шагов, приближаясь, - снова репутация улучшится?

- Да! Нет! Не…Черт! – взвыла я, не зная, чем обосновать свой отказ. Он даже не представляет, о чем просит!

- Лазутина! Я же не прошу тебя до трусов раздеться! Просто какая-нибудь маечка с вырезом, штаны в обтяг, макияж какой-никакой…ты же девушка, тебе лучше знать!

- Нет!

- Лазутина, твою мать! – вдруг разозлился парень, подлетая вплотную и нависая надо мной, - ты какого лешего все это затеяла, а? Хочу – не хочу, буду – не буду! Это твое желание, между прочим! Или ты ждешь, когда я щелкну пальцами, и Волков вдруг воспылает к тебе пламенной любовью? Извини, но это так не работает! Придется оторвать задницу от дивана и что-то сделать для этого!

Я пристыжено молчала, понимая справедливость упреков. Но и переступить через себя было невероятно тяжело…

Так мы и молчали. Я буравила взглядом пол, раздумывая над словами Баринова, а он разглядывал мой затылок. Откуда знала? Чувствовала…

- Хорошо, - твердо выдала я, поднимая голову и встречаясь с ним глазами, - пусть будет так. Я приду на вечеринку. Но пообещай мне…

Я замялась. Впрочем, мажор и так уже стал невольным свидетелем той безобразной сцены, окунувшись в мои тайны и мое прошлое. Чего уж теперь…

Кашлянув, продолжила, стараясь не стушеваться окончательно под серьезным испытующим взглядом парня.

- Пообещай, что там не будет Брагина, - ненавистное имя слетело с губ легко, резко контрастируя с моим истинным к нему отношением. Перевела дух и добавила, - и что все останется между нами. Никаких фотографий на этот раз.

Баринов подался вперед, будто в желании что-то спросить, но нет. Показалось. Только коротко кивнул, принимая мои условия.

- Хорошо. Обещаю. Брагин в нашей тусовке гость не особо желанный, да и не помню я, чтобы он хоть раз был. Так что можешь не бояться. С тобой ничего не случиться, я буду рядом.

Я незаметно выдохнула. Что ж, видимо в этот раз придется ненадолго покинуть собственную скорлупу.

- Хочешь, завтра в магазин съездим? Подберем чего-нибудь…из одежды…

- Нет! – отказалась я от щедрого, но неожиданного предложения, - я сама. Во сколько начало?

- В четыре, сбор около нашего гаража. Я заеду.

- Не надо, - я сделала пару шагов к выходу, и повторила, - я сама.

- Как хочешь…

Глава 20

Никита

- Ну, наконец-то! Где тебя носит? – я едва успел выйти из машины, когда меня чуть было не сшиб с ног Вовка Чукреев, давний знакомый и, по-совместительству, вот уже два года как бессменный судья наших заездов.

Великолепный гонщик, он едва не погиб в свой последний заезд, вылетев с трассы. Скользкая после дождя глина, крутой склон и оказавшееся на пути дерево – все сошлось в единой точке реальности в тот день. Сломав ногу, пальцы на правой руке и пару позвонков, он надолго выбыл из строя. А затем так и не смог преодолеть страх перед байком, отказавшись от заездов, но не от компании. А мы с удовольствием доверили ему почетную должность судьи.

И теперь этот невысокий коренастый паренек двадцати пяти лет от роду, с соломенного цвета прядями, небрежно торчащими в разные стороны, и небольшой бородкой, первым явился по мою душу.

- Поздравляю! – меня стиснули в медвежьих объятиях, душевно хлопнув по спине.

- Спасибо, - откликнулся с улыбкой, с любопытством всматриваясь в тех, кто уже был на месте и кучковался около гаража, - я последний?

- Нет, многие еще не подъехали, - качнул головой Вовка, - Арес задерживается, Илюха позвонил – будет через минут десять, Фрол с Гончаром тоже опаздывают. Хотя до заезда еще полчаса, успеют.

Конечно, успеют. В последний раз мы так гоняли еще в конце октября, тогда Арес пришел к финишу первым, а мы всю ночь обмывали его победу на чьей-то даче, едва очухавшись к следующему вечеру. Так что следовало пойти и прогреть свой байк – борьба обещает быть нешуточной.

- Добро, - кивнул я, направляясь к гаражу, но Чукреев и не думал отставать.

- Так, Баринов, не юли. Какая трасса на сегодня?

- Начинаем отсюда, вдоль лесополосы три километра до Красноярки, потом выезд на трассу до заправки, поворот на грунтовку вдоль Лиходеево и спуск к озеру. Объезд вокруг и назад по тому же пути, - озвучил я траекторию движения, пока лицо Чукреева медленно вытягивалось в изумлении.

- Вы в своем уме? Это же чистой воды самоубийство! Ладно до Красноярки, но грунтовка нерасчищенная уже неделю точно стоит, а вокруг озера – натуральный каток! Решил вместо дня рождения отметить собственные похороны?! – заметно повысил голос парень, размахивая руками от избытка чувств. Его можно было понять, но маршрут мы с ребятами обсудили уже давно, и вряд ли сейчас кто-то будет что-то менять. Да, опасно. Да, рискованно. Но тут и не клуб благородных девиц.

- Вовка, остынь, - отмахнулся я, заходя в гараж и здороваясь со всеми, - прорвемся. Не впервой.

- Придурки! – выдохнул он после крайне возмущенной и недовольной паузы и, махнув рукой от невозможности что-либо изменить, вышел. Я не стал его окликать.

Протерев байк от пыли и выкатив его во двор, я снова окинул взглядом собравшихся. Потом принял еще пару поздравлений, завел мотор и проехал небольшой круг для «разогрева».

Встретил Ареса, который, слава небесам, был не на «Харлее».

- Как настрой? – наше рукопожатие получилось крепким, но вполне дружественным.

- Оставить вас разглядывать мои габариты, - хмыкнул я, встречая не менее упрямый взгляд в ответ.

- Даже не надейся, поблажек не будет, - Арес улыбнулся в предвкушении, а затем чуть приподнял бровь, - кого ты все высматриваешь?

- А? Да нет, никого, - рассеянно бросил, сделав вид, что проверяю тормоза.

Не признаваться же ему, что вместо того, чтобы сосредоточиться на предстоящем заезде, я пытаюсь рассмотреть в пестрой толпе все прибывающего народа, знакомую темную куртку и строгое лицо. Лазутиной еще не было, и это почему-то беспокоило и огорчало одновременно. Неужели не приедет? Да нет, девушка не из тех, кто нарушает обещания. И все равно было неприятно, что она совсем не торопится.

С громким рычанием мощной Сузуки, к нам подкатил Темнов. Снова приветствия и поздравления. Затем, буквально через пару минут – Фрол с другом. Следом подтянулся Гончар. Но, несмотря на оживленную беседу, я все равно не мог перестать оглядываться по сторонам. Это получалось как-то само собой, а ожесточенные убеждения самого себя, что мне нет никакого дела, где задерживается девушка, помогали слабо.

То, что произошло два дня назад после лекции, оставило в душе странное чувство. Не сказать, чтобы я не понимал, чем мне грозит моя самодеятельность. Не надо было быть великим предсказателем, чтобы понимать, как отреагирует Лазутина. Но, как я ей и сказал, особого выбора у нас не было.

Это произошло в тот миг, когда мои руки сомкнулись вокруг девушки, лишая возможности выцарапать мне глаза. А в том, что ей этого хотелось в тот момент больше всего на свете, сомневаться не приходилось. Идея зафиксировать ее и заставить меня выслушать возникла спонтанно, показавшись самой приемлемой на тот момент. Но о том, чем это обернется, я даже не подозревал, иначе сбежал бы оттуда быстрее ветра.

Потому что в какой-то момент с удивительной ясностью, ошеломившей меня до дрожи, я осознал, что держу в своих руках хрупкую девушку. От ее тяжелого дыхания мои руки часто касались небольшой девичьей груди, отдаваясь странным ощущением под ребрами, а ее ягодицы удивительно органично вписались в изгиб моих бедер. Чуть наклонившись, не удержался и глубоко вдохнул легкий ненавязчивый аромат, идущий от девушки. Никаких духов, только собственный запах с легкой ноткой ягодного геля для душа…воображение тут же подбросило мне загадку – а каковы тогда на вкус ее губы?

Осознание того, что именно Лазутина является объектом моего внезапного интереса, шибануло не хуже кувалды по затылку. Это же Кобра! Заучка с мерзким характером! Мой личный кошмар последних четырех лет! Как можно думать о ней в подобном ключе? Как выяснилось, очень даже можно…

В шоке, я резко разжал руки и отшатнулся. Хорошо, что этот момент совпал с просьбой самой девушки отпустить ее, и она ничего не заметила. Но мой внутренний диссонанс это никак не разрешило, хотя я очень постарался сделать вид, что ничего не произошло.

Два дня, прошедшие с того памятного разговора, тоже ничего не изменили, несмотря на то, что мы почти не виделись. Приветственный кивок и мимолетную полуулыбку издалека можно не считать. И вот сейчас снова выискиваю ее в толпе…

Резко мотнув головой, я попытался отвлечься. Все равно это не имело смысла. Мы даже поговорить спокойно не можем, чтобы не поругаться. Да с Коброй сам черт не сладит! А мне просто нужна баба. Совсем от воздержания крыша едет!

И когда зычный голос Чукреева, усиленный рупором, который мы давным-давно предусмотрительно откуда-то сперли, разрезал морозный воздух, объявляя о сборе участников заезда на финише, я уже был собран и сосредоточен. Только легкая дрожь в пальцах, сжимающих руль, выдавала запредельный уровень адреналина, толчками выплескивающегося в кровь в ожидании старта…

Яна

Черт!

Я вновь беспокойно заерзала на сиденье, отчаянно вглядываясь в пролетающий за окном пейзаж. Затем короткий взгляд на экран телефона, и короткое емкое ругательство срывается шепотом с губ, отчего водитель такси хмурится, бросая на меня взгляд в зеркало заднего вида.

Я опаздываю. Ненавижу в людях необязательность и ненадежность, и вот те раз! Сама же и пополняю их ряды!

А если начистоту, то день сегодня не задался с самого утра. Сдать смену нормально нам не дали – доставленное уставшей до серости бригадой скорой помощи за пятнадцать минут до пересменки кишечное кровотечение, оказавшееся криминальными преждевременными родами на пятом месяце беременности, заняли все свободные руки на полтора часа. Причем в оконцовке именно мне досталась почетная роль уборки изгвазданного смотрового кабинета, так неудачно закрепленного за мной накануне.

В автобусе я проспала свою остановку, поэтому бодрым шагом пришлось прогуляться около километра в обратную сторону, успокаивая себя доказанной полезностью прогулок на свежем воздухе. Расстроенная, совершенно забыла зайти в магазин, и уже дома обнаружила, что молока и хлеба нет. Добавьте сюда соседа, решившего доделать ремонт именно сегодня, в результате чего поспать я смогла всего четыре часа, и уровень моего настроения станет очевидным.

В какой-то момент даже закралось дурное предчувствие. Как будто сама Вселенная подает знаки, что все сегодня пойдет не так. Но я тут же отмела дурные мысли – никогда не отличалась излишней суеверностью, так не стоило и начинать.

За два часа до начала гонки, я начала собираться. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать все нюансы и сторговаться с собственными страхами. И только обещание, клеймом отпечатавшись на совести, не позволило малодушно отделаться какой-нибудь формальностью. Вряд ли бы Баринов потащил меня переодеваться или краситься, если бы я нарисовалась в своих старых брюках и растянутой кофте. Но видеть разочарование в его глазах почему-то не хотелось. Он был прав – я сама этого захотела, так что поздно включать задний ход.

Поэтому сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я принялась выуживать из шкафа коробки, пакеты с пряжей и спицами, одеяла и прочий хлам, добираясь до самого дальнего угла. Вытаскивая большую сумку с вещами, которые несколько лет назад выкинуть у меня не поднялась рука, а носить – не позволила совесть. Оживляя вместе с медленно расстегивающейся собачкой замка, давно похороненные, как и эта сумка, воспоминания…

И теперь, спустя два часа борьбы самой с собой, я опаздывала! Такси, которое я вызвала заранее, попало на полпути в мелкую, но неприятную аварию. Извинения оператора были искренними, но абсолютно не спасали - новую машину я дождалась только спустя полчаса. Суббота, вечер…спрос превышал предложение.

Выскочила из машины, едва ли дождавшись, пока она остановится. Хорошо хоть деньги отдала водителю заранее, выпалив благодарность на ходу. Быстрый шаг, переходящий на бег, колотье в боку от нехватки воздуха и скользкий утоптанный снег под ногами…я едва не растянулась несколько раз, торопясь успеть к старту. Увидеть мажора среди остальных гонщиков, скрестив пальцы на удачу…и почему мне казалось это важным?

Но мне не хватило буквально полминуты. Громкий холостой выстрел прозвучал именно тогда, когда оставалось всего три десятка метров до цели. А многочисленные спины собравшихся скрыли от меня гонщиков, не позволив даже издалека увидеть старт…

- Твою ж мать! – в сердцах выдохнула, хлопнув по деревянному ограждению. Я не увидела даже спины байкеров – настолько резко сорвались они с места. А к тому времени, как я протолкнулась в первый ряд, мелкий снег, взметенный брендовыми колесами, успел осесть обратно на дорогу.

- Не отчаивайся, красавица, успеешь еще поприветствовать победителя, - услышала я знакомый голос сбоку, и удивленно приподняла брови в ответ на непривычное обращение. Впрочем, реакция говорившего оказалась куда как ярче моей.

- Лазутина? Ты? – Артюшев выглядел очень живописно, с вытянувшимся лицом и чуть приоткрытым ртом.

- А что, не похожа? – недовольно буркнула, отворачиваясь и не испытывая радости от произведенного эффекта. Когда- то, возможно, мне бы это и польстило…но не сегодня. Не сейчас. И не от Артюшева.

Но парень на удивление быстро справился с удивлением, проигнорировав мое нежелание продолжать разговор.

- Да уж…удивила, - протянул Женька, вновь привлекая к себе мое внимание, - а чего это ты здесь? Почему не с ними? – он красноречиво мотнул головой в сторону умчавшихся мотоциклистов.

- Извини, я больше по одиночным выступлениям без свидетелей. К славе и всеобщему признанию не рвусь, - пожала я плечами, собираясь вновь вернуться к созерцанию трассы. Но новый вопрос, прозвучавший совсем не голосом Артюшева, и я вновь поворачиваюсь. Только теперь от моего недовольства не осталось и следа, уступив место невероятному смущению.

- Да уж, мы заметили. Никогда бы не подумал, что ты такая отчаянная гонщица, - улыбнулся Волков, подмигнув мне.

И как я его не заметила?

Парень из моих грез стоял рядом с Женькой, небрежно засунув руки в карманы теплой куртки, и в упор смотрел на меня в ожидании ответа.

Язык словно окаменел, а я никак не могла выдавить из себя что-то оригинальное или хотя бы умное. Хорошо хоть глупо не хихикала, и на том спасибо. А пауза затягивалась…

- Во мне много скрытых талантов, - получилось небрежно и просто, хотя внутри царил непривычный хаос. Судя по всему, мажор оказался прав – его идея сработала, Ромка заинтересовался. Улыбка непроизвольно выползла на лицо, приободряя собеседников.

- Теперь не сомневаюсь, - парень выразительно окинул меня взглядом снизу вверх, а я вновь смутилась. Искусство принимать комплименты и флиртовать я за свою недолгую жизнь так и не освоила, но в этот раз ответа, на мое счастье, и не потребовалось.

Вдалеке послышался рев моторов…

Гонщики летели с немыслимой скоростью - в лучах непривычно яркого золотистого заката я не сразу смогла разглядеть тех, кто претендовал на победу. До финиша оставалось совсем немного – петляющая узкая дорожка вдоль леса, с множеством кочек и ям, и около полукилометра по прямой. Я щурила слезившиеся глаза, но блики, скорость и клубы взметавшегося снега мешали.

Их было пятеро – тех, кто шел буквально в сантиметре друг от друга, не желая уступать. И как только они умудряются варьировать среди деревьев? Внутри образовался комок из предвкушения и страха…

И словно сглазила…нелепая ошибка привела к тому, что один из гонщиков, неудачно взлетев на очередной подъем, слишком сильно потянул руль на себя. Глухой удар и парень отлетает в сторону, лишь чудом избежав приземления собственного мотоцикла сверху.

Я вздрогнула, едва не вскрикнув. Черный байк, такого же цвета шлем, комплекция…на один миг представила, что это мой несносный мажор, и похолодела. Сердце предательски сбилось с ритма, а я резко прижалась к ограждению, собираясь бежать, нет, лететь на помощь…

Но на этот раз зрение не подвело. Или обострилось до предела, подчиняясь молчаливой молитве. Парень неловко поднялся на четвереньки, тряхнув головой в шлеме. Черном. Без каких-либо отличительных знаков. Не он...

И я тут же потеряла к нему интерес, облегченно выдохнув. Остальные гонщики вышли уже на прямую. Они шли почти вровень, бросая друг на друга упрямые взгляды. Темно-синий, зеленый с черным, черно-белый и он…тот самый байк, который подарил мне незабываемые секунды счастья на мосту памятной ночью…

Я видела малейшую деталь, отрешаясь от общей реальности – стиснутые до немоты пальцы на руле, напряженно застывшие плечи, бескомпромиссный легкий наклон головы вперед…Баринов был единственным, кто не смотрел на соперников. Он упорно шел к цели, игнорируя препятствия…

Меня оглушает ревом, когда гонщики проносятся мимо, слившись в одну точку. Красуются в фигурах, делая даже банальное торможение зрелищным, и останавливаются метрах в пятидесяти, стаскивая шлемы и радостно улыбаясь зрителям, бегущим к ним.

- Чукреев! – зычный голос незнакомого мне крупного темноволосого парня с татуировкой на виске, - Чукреев! Где тебя носит?

- Вовка, лучше отзовись, - глубокий смех и еще один незнакомец, худощавый блондин с небрежно встопорщенными волосами, привлекает в себе внимание, - ты же знаешь, Илюха с терпением у нас не дружит.

Отставшие гонщики друг за другом подъезжают к ним, вновь заставляя всех прерваться. Но лишь на несколько минут, а затем все начинается заново.

- Чукреев, сволочь! – от рыка Ильи на секунду становится тихо. Я во все глаза смотрю на разворачивающуюся картину, но вижу лишь яркие языки пламени на шлеме гонщика, по невероятному стечению обстоятельств, стоявшего ближе всего ко мне. Он не торопится снимать защиту, а через темное стекло я совершенно не могу разглядеть его лица.

- Да тут я! – выкрикивает невысокий крепко сбитый парень, пробираясь сквозь уплотнившуюся толпу к гонщикам, неся в высоко поднятой руке камеру, - ты бы, Темный, так байком управлял, как горло дерешь! Тогда, может, и толк бы вышел! А так – третий только…

- Как третий! – вопль Ильи вновь перекрывает все звуки вокруг, - я первый пришел! Я видел! Первый!

- То есть я трепло по-твоему? – тихо, но так выразительно прищурился Чукреев, что мощный Илья неожиданно сдувается, отводя глаза.

- Нет, нет, Вов, ты тут главный, тебе и решать…

- Чукреев, не томи!

- Кто первый то?

- Чукреев, твою мать, говори уже!

- Победителя!

- Давай!

Выкрики раздаются отовсюду, но парень не спешит перекрикивать собравшихся, дожидаясь тишины. А я даже не замечаю, что осталась одна около ставшего почти родным забора, продолжая молча смотреть…

- И лучшим гонщиком в этом году у нас становится… - Чукреев выдерживает практически театральную паузу, натягивая нервы толпы до предела. Но успевает ровно за секунду до взрыва негодования, волшебным образом трансформируя недовольство в радостный гвалт, - Баринов Никита!

Я не могу сдержать радостного возгласа, пряча вмиг раскрасневшееся лицо в ладони. А когда открываю глаза, то вижу, что мажор уже успел снять шлем, и теперь отчаянно пытается удержаться на байке, атакуемый буйной толпой. Со всех сторон слышались поздравления, а по его плечам то и дело хлопали чьи-то руки. Я видела, как периодически морщился парень, когда удар получался уж слишком уж «прочувствованным», и тихо посмеивалась, безумно радуясь его победе наравне со всеми.

Баринов периодически озирался, будто в поисках кого-то. Мне со своего места было прекрасно видно, как рассеянно он порой отвечал на чьи-то слова, запоздало реагируя на рукопожатия. Девушки шумной стайкой крутились около парня, одаривая загадочными и призывными улыбками, беспрестанно стараясь прикоснуться то к плечам, то к груди мажора. Но, несмотря на всю свою приветливость, он ни одну так и не выделил, что странным теплом отдалось у меня в душе. Странно. Какое мне дело до его увлечений?

Внезапно я почувствовала себя лишней на этом празднике. И зачем только приехала? Это не моя компания, я ничерта не смыслю в байках…Это не моя жизнь!

Но едва собралась отвернуться и малодушно сбежать, как, повинуясь какому-то непонятному порыву, Баринов резко повернул голову. Наши взгляды встретились…

И вновь это странное ощущение. Будто весь мир вокруг замер, и остались только мы вдвоем. Я почему-то успела невероятно соскучиться по его насмешливой улыбке и раздражающей хитринке в глазах. А еще по нашим перепалкам. И мне точно совершенно не хочется, чтобы это заканчивалось.

Все так же не двигаясь с места, я с разгорающимся удивлением наблюдала, как Баринов медленно встает на ноги, упирая мотоцикл на подножку и не обращая внимания на людей вокруг. Затем убирает шлем и не спеша направляется ко мне, небрежно пряча руки в карманы теплой куртки.

Он останавливается в шаге от меня, едва не переступая грань между «близко» и «слишком близко». Не произнося ни слова, лишь гипнотизируя темным взглядом.

- Привет, - тихо говорю, не выдерживая первой. Не в силах понять его неожиданное внимание ко мне, и ругая себя за собственные глупые ожидания.

- Я почти уже решил, что ты струсила, - едва заметно усмехается он, а я невольно расплываюсь в улыбке.

- Не дождешься, - звучит так, как надо, с толикой иронии и превосходства в голосе, - кстати, поздравляю.

- Спасибо, - кивает он, оглядываясь назад на радостные многочисленные лица друзей и знакомых, - честно говоря, до последнего сомневался. У Ареса байк мощнее, да и опыта побольше…

- И с победой тоже, - выразительно проговариваю, не отрываясь от его лица. Чтобы с удовлетворением поймать недоверчивое удивление вкупе с каплей вины.

- Откуда узнала? – отводит он глаза, а я вновь усмехаюсь.

- А ты у нас парень популярный, так что как минимум половина курса в курсе, - хмыкнула на получившийся каламбур, - а у меня со слухом все в порядке. Почему сам не сказал?

- Побоялся, что тогда не придешь, - немного помолчав, выдал парень, полоснув острым взглядом.

- Зря, - пожимаю плечами, старательно изображая равнодушие. И лишь со мной наедине останутся два дня метаний и сомнений, измучивших меня до предела.

- Я рад, что ошибался, - улыбается мажор, а я с трудом проглатываю ком, вставший в горле от неожиданного признания. С трудом сохраняя «лицо».

- Держи, - протягиваю ему небольшую коробку, которую с самого начала держу в руках. Пальцы чуть подрагивают, но это точно от холода. И плевать, что мне невыносимо жарко. Настолько, что хочется распахнуть одежду, окунаясь в морозную свежесть зимнего вечера.

- Что это? – машинально берет предмет, искренне удивляясь. Одаривая недоверием и каким-то детским радостным предвкушением.

- Подарок, - приподнимаю уголки губ в полуулыбке, передергивая плечами, - разве можно приходить на день рождения без подарка?

Пару мгновений не происходит ничего. Я успеваю перепугаться и обозвать себя идиоткой раз десять, когда парень неожиданно встряхивается и начинает нетерпеливо разрывать упаковку. Чтобы замереть неподвижной статуей, уставившись на небольшую фигурку.

- Что, все так плохо? – слова звучат нервозно, а мне от неловкости хочется провалиться сквозь землю.

Баринов молчит, а я едва сдерживаюсь, чтобы не убежать. Так и знала, что затея была глупой!

- Извини, знаю, что это глупо. Просто подумала…

- Глупо? – выдыхает он одними губами, поднимая на меня глаза, - с ума сошла? Это потрясающе, Янка! Я…я даже не знаю, что сказать! Спасибо тебе!

Объятия оказываются неожиданными и очень крепкими, лишая дыхания. Заставляя расцвести безумным удовольствием от того, что угодила, и не менее сильным смущением от того, сколько глаз на нас смотрит. Как узнала? Слишком тихо стало вокруг.

- Где ты ее нашла?

В мужских пальцах аккуратно расположилась небольшая стеклянная модель знакомого черного мотоцикла с двумя всадниками. Знакомые языки пламени украшали бензобак и шлемы, а фигурка водителя смело раскинула руки в стороны, пока пассажир пытался удержаться, вцепившись в сиденье.

Идея пришла в голову неожиданно, когда я перебрала не меньше сотни идей. Я говорила правду – идти на день рождения без презента было слишком неправильно. Но что подарить парню, с которым общаешься всего месяц, да и то…не то друзья, не то враги…И тут я наткнулась на красивую фигурку разноцветного дракона, подаренного бабушке за пару лет до ее ухода из жизни. Руки схватили телефон уже машинально.

Так уж получилось, что, несмотря на прескверный характер, Петр Васильевич был профессиональным стеклодувом. И даже на пенсии частенько вспоминал про профессию, превратившуюся сейчас в увлечение, и творил поистине чудесные вещи. Большинство из них он совершенно бесплатно дарил друзьям и знакомым, но некоторые выставлял на продажу. Впрочем, и без этого у него хватало индивидуальных заказов, существенно пополнявших скудный пенсионный бюджет.

И нетерпеливо слушая гудки в телефоне, я точно знала, чего хочу. И была абсолютно уверена – мне не откажут.

А счастливое лицо парня напротив лучше слов говорило о том, что я сделала правильный выбор.

- Эй, Баринов! – окликнул Арес парня и махнул рукой издалека, заставляя обернуться, - предлагаю выдвигаться в Бригантину. Околел я уже тут, скоро бубенчики натурально зазвенят!

Дружный хохот ударил по барабанным перепонкам, а толпа начала дружно выдвигаться в сторону дороги. Радостно галдя в предвкушении отличной вечеринки и одаривая нас с мажором любопытными взглядами.

Баринов вновь обернулся ко мне.

Нас беспардонно прервали, атмосфера была безнадежно разрушена. Переступив с ноги на ногу, я достала из кармана телефон, собираясь вызвать такси. Но спросить адрес бара не успела.

- Ты со мной? – так просто и так естественно. Будто других вариантов даже не рассматривалось. Я растерянно оглянулась по сторонам в поисках неизвестно чего, - ну же, Лазутина! Имениннику не отказывают.

Ну, если так…и промолчим о том, что самой этого очень хотелось…

Я кивнула и зашагала рядом с парнем.

Глава 21

Никита

Выжимаю газ на предела, едва не вылетая на обочину на очередном повороте, но только крепче сжимаю руль, игнорируя идущие рядом байки. Сегодня я как никогда настроен на победу, но изо всех сил стараюсь очистить разум от лишних эмоций, сосредоточившись на дороге. И только металлический привкус крови на языке от прикушенной губы выдавал истинные чувства.

После Лиходеево нас осталось четверо – я, Дьякон, Темный и Арес. Остальные ребята потерялись далеко позади по разным причинам – кому-то банально не хватило мощности движков, остальным – мастерства. Поэтому сейчас мы шли нос к носу, не желая уступать друг другу ни сантиметра.

Обманное движение от Ареса, попытавшегося «боднуть» меня в бок, не возымело должного эффекта. Я лишь прибавил газу, вырываясь немного вперед. Отшатнись я от него хоть на полметра – тут же протаранил бы Дьякона, улетев вместе с ним в снег. Но убить двух зайцев сразу другу не удалось.

Обратная дорога сильнейшего тоже не определила – мы все так же шли бок о бок. И лишь на подъезде к финишу ситуация изменилась. Дьякон решил форсировать крутой пригорок, обильно присыпанный свежим снегом и опередить нас, ехавших чуть в стороне. Но немного не рассчитал, излишне сильно пришпорив своего железного коня. Рыхлый снег предательски «поплыл» под колесами, и Дьякон опрокинулся на спину. Беспокойство, кольнувшее грудь, заставило меня чуть обернуться, чтобы тут же вернуть внимание на дорогу. Друг поднимался, не демонстрируя сколько-нибудь серьезных повреждений. Обошлось.

Финиш полетели втроем на максимальной скорости. Понять, кто же оказался первым, не удалось. Так что не оставалось ничего другого, кроме как дождаться Вовки Чукреева, который организовывал фотофиниш. Шлем снимать не торопился, давая себе время придти в себя. Практически каждой клеточкой в отдельности ощущал, как отпускает напряжение, а мышцы медленно и с трудом расслабляются. Мелкая дрожь сотрясала конечности, ярко демонстрируя начало «отката».

Оглядывая многочисленную толпу собравшихся, я то и дело натыкался на знакомые лица. Большинство из них я пригласил лично и искренне был рад видеть здесь. Свой день рождения я всегда отмечал с размахом, не скупясь на выпивку и зрелища. И сегодняшний день не был исключением.

Девушку около ограждения, стоящую метрах в пятидесяти от меня в полном одиночестве, заметил сразу. Приметная…Стройная, ладненькая фигура в облегающих светло-голубых джинсах, черных полуботинках на высоком каблуке и укороченной дубленке с пушистым воротником, привлекала внимание. Скользнув по незнакомке взглядом снизу вверх, тут же наткнулся на удивительного цвета длинные рыжеватые волосы, выбивающиеся из-под белого снуда. Такого знакомого цвета пряди…

Лазутина! Я мгновенно отвлекся от созерцания незнакомки, снова «прочесав» глазами людей вокруг. Чтобы с непонятным разочарованием убедиться в том, что девушки среди них нет. Может, не заметил?

Возмущения Темнова, слова Чукреева, выкрики из толпы…все слилось в один неоднородный гул, фоном заполняя пространство. А я раз за разом вглядывался в лица…

- … Баринов Никита!

Ликующий вопль вырывает меня из собственных мыслей, а хлынувшие ко мне люди, выкрикивающие поздравления, оглушили. Только через несколько секунд до меня дошло, что к финишу я пришел первым. Что ж, приятно…

Пожимаю руки, улыбаюсь в ответ, стараясь никого не обидеть, но внутри царит разочарованное недоумение. Какого черта она не пришла? Ведь обещала...

Девушки бросают недвусмысленные взгляды, стараясь привлечь к себе мое внимание, пробегаясь шаловливыми пальцами по моему телу. Вот только они не знают того, что знаю я. А именно – их старания оставляют меня абсолютно равнодушным. Дыхание сохраняется размеренным и ровным, а внутри не отзывается ровным счетом ничего, кроме легкого самодовольного удовлетворения. Все, как всегда…

Шлем я давно снял, и теперь легкий ветер приятно холодил разгоряченное лицо. Еще раз оглядевшись по сторонам, внезапно разозлился. Ну, не пришла и не пришла! Ее проблемы! В конце концов, сегодня мой праздник, и я могу провести его так, как мне хочется! Не вспоминая о своенравных, упрямых, невыносимых девицах!

И, словно что-то почувствовав шестым чувством, резко повернулся…

Та самая незнакомка в упор смотрела на меня. Что-то в ней было не так…Я пригляделся повнимательнее, тут же наткнувшись на испытующий взгляд знакомо прищуренных глаз. И едва сдержал возглас ошеломления, узнав…

Как подошел к ней – не заметил. Запомнил только удовольствие, с которым снял с себя руки окружавших меня девушек. Почему-то вдруг показалось это чертовски неправильным. Ноги несли меня сами, со скрипом приминая подошвами ботинок снег, а я снова и снова пытался сопоставить образ прекрасной незнакомки с той Лазутиной, которую я знал до этого. Девушка вновь сумела удивить меня до крайности.

Неужели это действительно она? Когда я намекнул Янке, что нужно перекроить имидж, то, честно говоря, ни на что особо не рассчитывал. Ну, сменит растянутую кофту на что-то поприличнее, лицо «нарисует», помада там, тушь какая-никакая…но узнать в этой изящной девочке Кобру мог лишь человек с очень извращенной фантазией. Вот я и не узнал…

Приблизившись почти вплотную, я понял, что дар речи мне капитально отказал. С чего начать? Сказать, что прекрасно выглядит? Глупо и банально. Что рад видеть? Ни за что не признаюсь. Тогда что?

Но Лазутина сама начала разговор, разрешив мои сомнения и метания. Чтобы тут же вновь огорошить внезапным откровением…

А увидев в руках стеклянную фигурку, впал в настоящий шок. Такой подарок я получал впервые, и дело было вовсе не в цене. За свою недолгую жизнь видел подарки несравненно дороже, одна только квартира чего стоит! Но настолько личную вещь, сделанную специально для меня и про меня, мне не дарил никто. И от этого на секунду сковало грудь металлическим обручем, мешая сделать вдох…А потом, когда все же смог дышать самостоятельно, не зная и не умея выразить всю благодарность, девятым валом захлестнувшую меня с головой, вдруг заключил девушку в крепкие объятия. Совершенно забыв о том, что вокруг нас люди…

До Бригантины доехали буквально за пятнадцать минут, не успев даже привычно поссориться. Странно, но если раньше наши стычки вызывали у меня злость, то теперь это превратилось почти в удовольствие. Особенно в такие моменты мне нравилось смотреть в глаза Лазутиной, которые становились ярче, буквально подсвечиваясь изнутри негодованием. И теперь, вспоминая свою прежнюю злость на девушку, я искренне недоумевал.

Мы зашли в помещение одними из первых. Я галантно помог снять Лазутиной дубленку, отдав ее в гардероб. А обернувшись, вновь подавился собственным вздохом. Оказывается, это были еще не все сюрпризы на сегодня. Лазутина стояла вполоборота ко мне, неловко обхватив себя руками за плечи, и не замечала моей реакции, рассматривая зал. А я не мог подойти, продолжая пялиться на нее, как озабоченный семиклассник…

Дубленка скрывала белую кофточку. Вполне прилично расположившуюся от ключиц до бедер, если бы не некоторые детали. Шнуровка, представленная белой атласной лентой, оставляла зазор в десяток сантиметров, открывая прекрасный вид на светлую безупречную девичью кожу от шеи до пупка, демонстрируя часть светло-голубого кружевного лифчика. Длинные рукава не помешали дизайнеру оставить оголенными плечи, а сзади такая же шнуровка продолжалась от самого верха до нежных ямочек на пояснице девушки. Удивительно скромный и сексуальный наряд одновременно, не открывающий практически ничего, но одними намеками способный довести до судорог любую мужскую фантазию…

Мое оцепенение не осталось незамеченным. Проморгав момент, когда Лазутина закончила инспектировать зал и повернулась ко мне, я чуть дернулся, услышав неожиданный вопрос:

- Ну и как?

- Что как? – облизнул я внезапно пересохшие губы.

- Как тебе мой новый имидж? Устраивает? – последнее слово откровенно отливало еле сдерживаемой агрессией, и я едва заметно нахмурился, не понимая странной реакции. Сбрасывая с себя туман какого-то наваждения и возвращаясь в реальность.

- Более чем, - сдержанно кивнул, приглашая жестом ее пройти к бару. Словно чувствовал, что если заикнусь о ее преображении, ссоры не избежать.

Ребята уже подтягивались, и стоять в проходе было крайне неудобно, поэтому Янка лишь вздохнула, принимая мое предложение.

- Что будешь пить? – я махнул рукой щуплому бармену, протирающему высокий бокал.

- Сок. Вишневый. Если есть, - тихо отозвалась девушка, присаживаясь на стул. Я не стал настаивать, попросив для себя виски с колой.

- А деньги? – удивилась Лазутина, когда бармен молча кивнул и отошел, доставая бокалы и лед.

- Не нужно, - усмехнулся, разводя руками, - зал арендован на вечер вместе с баром. Так что не стесняйся.

- Ясно.

По ее лицу так и не понял, как она отнеслась к этой информации. Еще один мой знак и из колонок раздалась знакомая попсовая песня, настраивая на веселье. Со всех сторон послышались крики одобрения. Молодежь постепенно заполняла зал, рассаживаясь за немногочисленными столиками и собираясь небольшими группками. Вдоль правой стены уже накрыли три больших стола с многочисленными закусками по типу фуршета, а посреди зала образовалось довольно широкое пространство, где можно было потанцевать. Вдоль левой стены расположилось четыре широких диванчика для отдыха, а чуть дальше – лестница на второй этаж, где желающие могли отдохнуть от шума и поиграть в бильярд.

Лично я пригласил человек сорок, как и всегда, но народу собралось намного больше – никогда не препятствовал, если кто-то хотел прийти с другом/подругой. Атмосфера от этого становилась только веселей. Но сейчас где-то под ложечкой царапало неприятноечувство. Это был первый день рождения за много лет, который я отмечал без Курта. Никогда бы не подумал, что наша дружба закончится так нелепо и пошло. Но факт был налицо – он даже не счел нужным позвонить…

Впрочем, девушка рядом, неспешно потягивающая рубиновый напиток и незаметно оглядывающая зал, прекрасно отвлекала от невеселых размышлений, хоть и сама о том не подозревала.

- Как дежурство прошло? Без приключений? – почти беззаботно поинтересовался, наблюдая миг растерянности и удивления на красивом и нежном лице.

Янка сидела вполоборота к залу, сжимая бокал в тонких пальцах, в то время как я облокотился на барную стойку спиной, держа в поле обзора все помещение. Но то и дело соскальзывал взглядом сверху вниз по напряженной фигуре собеседницы. Изящная линия шеи переходила в хрупкие плечи и ключицы, привлекая внимание. Почему я раньше этого не замечал? И никто не замечал…

- У нас не бывает без приключений, - хмыкнула она в ответ, - все как обычно, и даже смениться вовремя не получилось.

Я невольно проникся рассказом о недалекой девушке, решившей пренебречь официальной медициной и довериться «подпольному» специалисту.

- Школьница, что ли? – сочувственно спросил, допивая свой виски и делая знак бармену повторить, попутно махая рукой в приветствии только что пришедших парня с девушкой – партнера по баскетбольной команде со своей парой.

- В том то и дело, что нет, - хмуро дернула плечом Лазутина, - двадцать семь лет, работает бухгалтером в какой-то конторе.

- Тогда зачем? – вырвалось чересчур эмоционально. Я даже вперед чуть подался, не сдержавшись. В голове никак не укладывался столь глупый поступок достаточно взрослого человека.

- Вот и я спросила – зачем? – девушка отставила бокал, взглянув на меня из-под пушистых ресниц, - а она просто боялась. Ее с детства воспитывала одна мама – отец ушел, когда она только пошла в первый класс, не выдержав заскоков супруги. А мать и так всегда была авторитарной, так в последние несколько лет еще и в религию ударилась. Все рассуждала о жизни во грехе, всячески пугая всевозможными карами вконец зашуганную дочь. А та за учебниками всю жизнь провела – золотая медаль в школе, красный диплом в институте. И в восемь часов вечера строго домой, никаких друзей и развлечений, кроме театра и картинных галерей.

Мы с Янкой как-то синхронно вздохнули, представив тоскливую картину. А ведь история знает тысячи примеров того, что, чем жестче ограничения, тем сильнее и разрушительнее попытки вырваться из-под их гнета. Но чужие ошибки учат только умных людей…

- К ним семь месяцев назад устроился сисадмином один парень. Красивый, умный, воспитанный, внимательный. Короче, сплошной идеал. И обратил внимание на невзрачную девушку, став прекрасным принцем для нее.

В моей голове уже сложилась картина дальнейшего развития событий. Слишком уж редко сбывалась сказка о Золушке. Чаще всего такие «охотники» ставили своей целью очаровать и влюбить в себя очередную скромницу, получая удовольствие от самой игры. А уж говорить о миссии «первопроходца» для невинной, чаще всего, девушки, и говорить не требовалось…

- Бросил? – вопрос прозвучал глухо. А самому стало противно настолько, что я поморщился. Сам чаще всего избегал таких вот отношений, предпочитая видеть в своей постели дам опытных и раскрепощенных. Чтобы получить максимум удовольствия, не терзаясь угрызениями совести на утро.

- Само собой, - кивнула Янка, заправив волосы за ухо в одной стороны, - как только узнал о том, что секс без защиты привел к закономерным последствиям. Маме сказать было сродни самоубийству, поэтому и в поликлинику не пошла – побоялась, что родительница узнает. А добрая подружка дала контакты «потрясающей женщины», которая может решить проблему.

- И она решила? – эхом откликнулся я, кивая новым гостям. Арес настойчиво махал мне рукой, подзывая присоединиться к парням, но я упорно оставался на месте. По какой-то, неведомой самому, причине, уходить не хотелось. С Янкой рядом мне было уютно и спокойно, хотелось говорить обо всем и ни о чем. И меня впервые не волновало мнение окружающих.

- А то ж, - сок закончился, и девушка продолжала крутить в руках пустой бокал, - только что-то пошло не так и началось кровотечение. Но вместо того, чтобы вызвать скорую помощь, этот непризнанный специалист вытолкал клиентку на улицу, приказав помалкивать. Девушке повезло, что прохожие оказались внимательными и неравнодушными.

- И что теперь? – спросил больше для того, чтобы что-то спросить. Само собой, я сочувствовал незнакомой незадачливой девчонке, но куда больше сейчас мне нравилось слушать голос Лазутиной, мягко переливающийся оттенками тихой грусти. Она приняла эту ситуацию гораздо ближе к сердцу, чем хотела показать.

- Ну, цель достигнута – ребенка она потеряла, - вздох был тяжелым, почти вымученным, - но сможет ли иметь детей в будущем, большой вопрос.

Повисло молчание. Я не знал, что сказать. Выразить сожаление – неискренне, указать на глупость главной героини – слишком очевидно. Но придумывать и не пришлось…

- О, привет имениннику! – Артюшев возник из ниоткуда, как пресловутый черт из табакерки. Я даже дернулся от неожиданности, едва не расплескав алкоголь.

- Виделись, - получилось чуть недовольно, но я постарался сгладить впечатление легкой улыбкой, - привет, Ира.

- Ага, - кивнула подруга Артюшева, неожиданно обняв и поцеловав меня в щеку, - поздравляю!

- Спасибо, - на секунду растерялся. С Суколовой мы никогда близко не общались, поэтому такое проявление чувств застало врасплох. Но Женька быстро исправил ситуацию, притянув Иру к себе собственническим жестом.

- Ну, все, все, хорошего помаленьку, - с нотой ревности проворчал парень, окинув заинтересованным взглядом Лазутину, - о чем шепчетесь?

И в очередной раз ответить я не успел…

- Эй, вы чего тут зависли? – Темнов своей мощной фигурой загородил весь обзор, легко перекрывая звучным голосом музыку, - привет, Жень.

Рукопожатие, кивок девушкам, и вновь:

- Ник, Арес уже руку вывихнул тебе махать. Давай к нам, там с тобой ребята выпить хотят по поводу победы и вообще, - Илья выразительно поиграл бровями, изображая значительность момента. Ирка звонко расхохоталась, мы с Артюшевым весело хмыкнули, и даже Лазутина не смогла сдержать смешок. Пантомима всегда была сильной стороной Темнова, поэтому получилось очень комично. Но смутить парня еще никому не удавалось. Вот и сейчас он даже не повел бровью, продолжая разговор.

- В общем, мне велено тебя доставить любым способом, - мда, представляю я этот способ. Илюхе ничего не стоит меня скрутить и доставить волоком. Даже не запыхается, - я вижу, ты не один. Как зовут подругу?

- Яна, - выдавил, чувствуя, как настроение медленно катится вниз. То, что нас бесцеремонно прервали, само по себе оказалось не слишком приятным. Но внимание Темнова к Лазутиной заставило нахмуриться, с трудом сдерживая желание закрыть девушку своей спиной от его любопытных глаз. Тем более весь вид Янки демонстрировал, что ей эта ситуация тоже удовольствия не доставляет.

- Яна, - повторил Темнов, улыбаясь еще шире, - надеюсь, что очаровательная девушка Яна согласится поддержать нашу компанию.

Он шагнул в сторону Лазутиной, намереваясь прикоснуться к ее руке, но предупреждающий взгляд заставил его остановиться, а прозвучавшие слова не оставили сомнений в ее настрое.

- Не согласится, - и уже мне, чуть мягче, - иди, Баринов. Не стоит заставлять ждать друзей.

Но я не спешил. Почему-то стало не по себе.

- Не переживай, не сбегу, - по-своему поняла мое замешательство Лазутина, иронично улыбнувшись, - не надо меня караулить.

- Нет, я не это…

- Идите, мальчики, - звонкий голос Ирки прервал мое невнятное бормотание, заставив замолчать, - развлекайтесь. А нам, девочкам, есть о чем посекретничать.

И, прижавшись в легком поцелуе к Женьке, она подтолкнула меня, пододвигая барный стул ближе к Янке. Не давая возможности переиграть ситуацию, тем более, что Темнов уже вопросительно поглядывал на меня, удивленный странной задержкой. Хитрый прищур Артюшева я предпочел не заметить, направляясь туда, куда меня так долго звали. Еле сдерживаясь, чтобы не обернуться…

Глава 22

Яна

Я вздохнула и отвернулась, избавляя себя от соблазна посмотреть парню вслед. Несмотря на собственные слова, мне совсем не хотелось, чтобы Баринов уходил. Стыдно признаться, но в какой-то момент нашего общения я совершенно выпала из реальности, напрочь забыв о том, по какому поводу все собрались и насколько много людей вокруг. А когда нас так бесцеремонно прервали, внутри всколыхнулось недоумение и раздражение, выплеснувшееся на ни в чем не повинного парня, позвавшего меня разделить общее веселье. А затем наступило время невыразимого стыда за свои неуместные желания.

Когда это произошло? Когда наши перепалки и разговоры переросли в нечто большее? Я настолько привыкла к тому, что парень постоянно находится рядом, что абсолютно забыла о том, что это все временно. И меньше чем через месяц наша мнимая дружба уйдет в прошлое, оставив на прощание лишь горечь очередного разочарования…

Снова вздохнула, бездумно гоняя пустой стакан по барной стойке. Пора прекращать это безумие. Кто он и кто я? Нам не по пути в этой жизни, слишком разные дороги впереди…

За всеми этими размышлениями я совершенно забыла про Иру, расположившуюся рядом. Беспокойно поглядывающую на меня в попытке что-то сказать, но каждый раз проглатывая готовые вырваться слова, запивая их симпатичного розового цвета коктейлем в кокетливом бокале.

- Что? – не выдержала я, оборачиваясь к подруге и одаривая ее внимательным взглядом. Загоняя, словно мышь в клетку, и принуждая к ответу.

- Да я…просто…вот… - промямлила она, вконец растерявшись.

- Так, - положила я локти на стойку, приготовившись услышать не слишком радужные новости, - не тяни кота за яйки. Что случилось?

- Ничего не случилось, - отвела она глаза, - только…

Тяжкий вздох, а я страдальчески вскидываю взгляд вверх. Да чего ж не люблю эти пустые метания, кто бы только знал! Лучше сразу и наживую, чем так кишки на кулак наматывать.

- Только не злись, - правильно расценила мой жест Суколова, - просто мне не все равно и я переживаю за тебя. Будь осторожнее.

- В смысле? – приподняла брови в искреннем недоумении, а несчастный стакан наконец-то перекочевал в цепкие руки бармена.

- С Бариновым, - пояснила Ирка, но понятнее нифига не стало.

- А что с ним не так? – сделала я последнюю попытку, чувствуя, что закипаю. Как бы хорошо не относилась к девушке, эмоции брали верх.

- Все с ним не так, - отозвалась Ира, как мне показалось, с какой-то злостью даже, - он непостоянный, безответственный, несерьезный и наглый. Он же из койки в койку скачет, как горный козел по скалам! Неужели тебе нужно именно это?

И меня наконец-то осенило! Настроение тут же взлетело вверх на пару десятков пунктов, а я еле сдержала смех. Ну, Ирка! Ну, дает! Надо же было такое придумать!

- А что мне нужно? – серьезное лицо сохранялось с трудом.

- Уж точно не такой, как он, - девушка ничего не заподозрила, продолжая рассуждать, - ты умная, добрая, веселая. И парень должен быть под стать…

- Владелец пяти кошек, подобранных с улицы, кандидат медицинских наук, участник местной команды КВН. Отвязный ботаник в очках с бо-о-ольшим сердцем и собственной жилплощадью, - участливо закивала я, подражая тону девушки.

- Да, да, именно, - подхватила она с энтузиазмом, но сразу же осеклась, - Янка! Я же серьезно!

На этот раз сдержаться не получилось. Я громко расхохоталась, привлекая к нам ненужное внимание. Но даже это не умерило моего веселья.

- Ой, Суколова, ну ты вообще, - смахивая выступившие слезы, выдавила я, - писать не пробовала? С такой богатой фантазией грех не попробовать.

- Да ну тебя, - обиженно поджала губы однокурсница, отворачиваясь и допивая цветную жидкость, - я как лучше хотела…

Мне стало немного стыдно. А быстрый анализ последних нескольких недель показал неутешительную правду – наши отношения с мажором слишком сильно изменились, чтобы не бросаться в глаза. О конспирации, обговоренной в самом начале, давно уже никто из нас не вспоминал. Да и публикация в студенческой газете…

Черт!

- Да брось, Ир, - отмахнулась я, оглядываясь по сторонам, - мы не встречаемся.

- Уверена?

Я хмыкнула от несуразности вопроса.

- На все сто, - еще раз осмотрела зал, задержавшись взглядом на знакомых лицах, - он просто попросил помочь. Так надо, понимаешь? Еще пара недель и все станет, как раньше.

- Понятно, - выдохнула Ира с облегчением, - извини, я не хотела лезть не в свое дело.

- Проехали, - отмахнулась я.

- Выпьем? – подруга воодушевлено придвинула к себе алкогольную карту, скользя пальчиком с затейливым маникюром в виде черной потягивающейся кошечки по позициям меню.

- Не люблю алкоголь, - поморщилась я почти автоматически.

Но от нашего разговора в душе остался странный осадок, осев кислым привкусом на языке. Словно какие-то из прозвучавших слов оказались неправильными, не вписавшись в мой внутренний мир. И вопреки привычному настрою, желание выпить на этот раз уверенно шагнуло навстречу, став почти нестерпимым. Я с сомнением глянула в сторону Суколовой.

- Да ладно тебе, Ян, - легкомысленно отозвалась она, не отвлекаясь от чтения, - имеется прекрасный повод, а завтра выходной и никуда идти не надо. К тому же здесь есть совсем слабенькие напитки, тебе обязательно понравится!

Еще до того, как прозвучала последняя фраза, борьба самой с собой была проиграна. И дело вовсе не в уговорах однокурсницы, ассортименте бара или умении бармена. Просто вдруг до меня дошла простая истина, маячившая тенью на задворках сознания. Не имея смелости предстать перед моим взором сразу, она все же дождалась своего часа…

С невероятной смесью удивления, сожаления и страха, я осознала, что предположение подруги о том, что между мной и мажором что-то есть, мне приятно. И необъяснимое тепло при мысли о мужском интересе парня к такой невзрачной мышке, как я, ненадолго затопило грудь, сменившись липким ужасом.

Ты в своем уме, Лазутина? На кой хрен тебе это счастье? Или многолетняя неудовлетворенность совсем мозги набекрень перевернула? Он же мне никогда не нравился, а расцарапать смазливую физиономию составляло верх моих желаний в отношении чересчур самоуверенного парня! И как же Ромка?

В голове стало тесно от нахлынувших мыслей. Я с остервенением потрясла вышеобозначенной частью тела, стараясь привести все к привычному порядку. Не удалось. И я поняла, что сухой закон на сегодня, хоть и частично, но отменяется.

- Что посоветуешь? – наклонилась я к подруге, игнорируя кратковременный удивленный взгляд. Я тоже от себя не ожидала.

- Давай «Ирландскую осень»? Он с кофейным ликером, - неуверенно предложила Ира, поглядывая на меня.

- А давай, - смело кивнула, с трудом сдерживаясь, чтобы вновь не посмотреть в зал. Мне не нужен Баринов, чтобы нормально повеселиться. Легкий коктейль, прекрасная компания, музыка…что еще нужно?

И я не буду больше искать его фигуру среди всех этих людей…

По мере того, как пустел мой бокал, мне становилось все веселее. Тревожные мысли и неприятные размышления отодвинулись куда-то на второй, а то и на третий план, а мы с Иркой все чаще хохотали, рассказывая друг другу последние новости. Досталось всем – стервозной и высокомерной философичке с ее дурными закидонами, глупому и самодовольному преподу по хирургии, и даже окончательно оборзевшей вахтерше в общаге, берущей мзду за каждого гостя. Потом пришел черед моей работы и предстоящей сессии. А когда второй коктейль в моих руках подходил к концу, настало время парней…

Оказалось, что у нас с Суколовой очень много общего, особенно в плане взглядов на жизнь, принципов и чувства юмора. Мне было с ней легко и просто, как уже давно и ни с кем не было. Кроме…Нет! К черту!

Я чувствовала, как чуть захмелевший мозг наконец-то расслабляется, стряхивая с себя заботы последних лет. И в приступе хмурого откровения, поняла, что мне это было просто жизненно необходимо, чтобы не пасть загнанной лошадью в ближайшее время.

Танцпол лишь на миг вселил панику и неуверенность, заставляя застыть напряженным изваянием. Ритмичная музыка, знакомые движения…так знакомо, но будто во сне. И я не знала, что сейчас будет лучше – окончательно позволить себе отпустить себя, или вернуться в привычную скорлупу. Еще глоток свободы или устоявшаяся атмосфера безликого спокойствия…сложный выбор…

Но и тут Суколова решила все за двоих, затащив, будто на буксире, меня в самую гущу танцующих людей. Тут же начав двигаться сама, не позволяя остаться в стороне.

И я выдохнула. Длинно и протяжно. Выгоняя из головы все лишнее, запуская туда только безумный ритм. Позволяя им взять верх над разумом, вселившись в тело. Отдаваясь звукам и знакомым движениям, забывая о собственных кандалах…

В конце концов, это всего лишь один вечер. Один-единственный в череде сотен таких же. И уже завтра все вернется на круги своя, оставляя этот миг беззаботности в прошлом…

Мы танцевали, дурачились, возвращались на свои стулья, делая несколько глотков из бокалов, чтобы смочить горло, и вновь спешили на танцполе. Я окончательно расслабилась, а Ирка постепенно перестала вскидывать на меня удивленные глаза. Реальность ушла далеко, оставив нам только этот бар и эту ночь. Смех вокруг, цветомузыка, окрашивающая окружающее в нереальные цвета, обилие горячительного и подруга…словно и не было всех этих лет…будто затянувшийся миг прошлого, еще не омраченного моей непоправимой ошибкой…

- Курить хочу, - вымученно улыбнулась Ирка, отодвигая бокал, - обычно не тянет, но когда выпью…пойду, потравлюсь. Ты со мной?

- Нет, - решительно качнула я головой, - тут подожду.

- Ок, я скоро.

Проводила чуть покачивающуюся на высоких каблуках девушку взглядом и отвернулась. Я не любила сигаретный дым. Да и на улицу выходить не хотелось. Даже поежилась непроизвольно, представив, как стылый ветер будет пробираться под одежду, стараясь вытянуть уютное тепло…бррр…

Я с сомнением оглядела свой вновь пустой бокал. Третий коктейль. Какой бы слабый он не был, но меру нужно знать. Хотя голова оставалась на удивление ясной, даже отдаленно не намекая на градус в крови. Может рискнуть?

Определиться я не успела.

- Привет, - знакомый голос раздался над ухом, заставив чуть дернуться, а на соседний стул приземлилось знакомое долговязое тело.

- Ага, - кивнула, не сочтя нужным изображать радость от встречи. Собеседник был мне неприятен, последние события ничего не изменили. И сейчас, закинув ногу на ногу и неприятно скалясь во весь рот, Курт вызывал во мне лишь чувство жесткого неприятия вкупе с каким-то непонятным отвращением.

- А что так неласково? – придвинулся он ближе, напоровшись на мой предостерегающий взгляд.

- Не вижу повода, - буркнула и не выдержала, оглянулась. Ирки на горизонте не было.

- Да ладно, не сильно то и хотелось, - растерял всю свою неуместную веселость парень, пододвинув в мою сторону высокий стакан с незнакомой жидкостью нежно-голубого цвета, зонтиком и трубочкой, - вот и делай добрые дела…

- Что это? – недоуменно спросила, не спеша протягивать руки. Внутри зашевелилось неприятное предчувствие. Парень быстро оглянулся, но тут же вновь повернулся ко мне.

- Коктейль, - пожал он плечами, будто я спросила очевидную глупость, - тебе.

- И с какой стати тебе приносить мне коктейли? – чуть отодвинулась, складывая руки на груди. Происходящее все больше мне не нравилось.

- Мне? Да ты мне ни какое место не сдалась, Кобра, - неприятно хохотнул Курт, окидывая меня мутным взглядом, - только лучшему другу не откажешь, тем более в такой день. Наслаждайся!

Он толкнул ко мне стакан, едва не расплескав содержимое по стойке. А я вдруг почувствовала, как внутри расцветает весна, и мир становится ярче.

- От Баринова? – улыбку сдержала, а вот голос подвел, окрасившись радостной надеждой, - а зачем?

Курт поморщился. То ли от моих надоевших вопросов, то ли от того, что я его задерживаю, то ли еще от чего. Вновь посмотрел куда-то за плечо, чуть нахмурившись.

- Сама у него потом и спросишь, - раздраженно бросил, намереваясь уйти, - я тебе не справочная.

А я медленно притянула к себе напиток, бережно обхватывая стакан ладонями. И машинально оглянулась в поисках парня. Удивительно, но на этот раз очень быстро его увидела – Баринов сидел довольно далеко от меня, на одном из диванчиков на твердом подлокотнике, в окружении Артюшева, знакомого уже Ильи и других.

Даже и не заметила, как засмотрелась. А когда наши взгляды встретились, испугалась и едва не вздрогнула от неожиданности.

Но Баринов тепло мне улыбнулся, отсалютовав стаканом со знакомым янтарным содержимым. Улыбка на моем лице появилась сама собой, а руки машинально отзеркалили жест…

Я сделала большой глоток, чувствуя приятную сладость с оттенком ананаса, кокоса и чего-то терпкого, незнакомого. Понимая, что это лучший вечер в моей жизни и заранее сожалея о том, что он когда-нибудь неотвратимо закончится…

К тому моменту, как Ирка, благоухая терпким ароматом сигарет с ментолом, вернулась, я успела выпить чуть меньше половины, погрузившись в размышления. Легкая улыбка упорно не желала покидать лицо, а пальцы нежно поглаживали прохладное стекло, выдавая мое настроение и объект приятных дум. Глазеть на Баринова не позволяло чувство собственного достоинства, а не глазеть – все остальное. Поэтому изо всех сил прижимала попу к стулу, напряженно вытянувшись в струну. Но моих усилий хватило ненадолго. Не прошло и десяти минут, как я все же наклонила голову, скосив глаза в нужном направлении.

Чтобы тут же разочарованно выдохнуть, возвращаясь в прежнее положение. Мажора на месте не оказалось, хотя его компания не спешила расходиться. И мои метания ему наверняка были до высокого фонаря.

Да уж…

А ты размечталась, Лазутина! Он тебе просто из вежливости решил приятное сделать, а у тебя уже и слюни до пупа, и глаза, как у недоеной коровы…

- А вот и я! – весело плюхнулась на соседний стул Суколова, обдавая меня специфическим амбре, заставляя слегка поморщиться. Но это и к лучшему – окончательно погрузиться в пучину самобичевания мне тоже не позволили, - заждалась?

- Неа, - мотнула я головой, а сама вновь сделала небольшой глоточек голубоватой жидкости. Странно, но вкус показался отдаленно знакомым. Удивленная неожиданным сюрпризом, а затем отвлекшись на розовые мечты, я совершенно не обращала внимания на то, что я пью. Но теперь привкус слегка насторожил. Будто раньше уже доводилось пробовать… Но я абсолютно была уверена, что этот коктейль вижу впервые в жизни!

Тем временем, Ира махнула бармену с целью повторить предыдущий напиток.

- Тогда предлагаю выпить за твое чудесное преображение! – она попыталась чокнуться со мной, но я решительно отодвинула стакан, отрицательно покачав головой. В отличие от нее, особого удовольствия по этому поводу не испытывала, следовательно и пить было не за что.

- Зануда, - фыркнула подруга, подняв глаза вверх, словно жалуясь небесам на мою несознательность, - тогда за внимательных мужчин!

На этот раз стекло жалобно зазвенело, и мы с удовольствием выпили.

- А внимательных насколько? – со смехом поинтересовалась я, удивляясь полету собственной фантазии.

- Настолько, чтобы за любой внешностью видеть истинную натуру, - серьезно пояснила девушка, возвращая меня к невеселым мыслям. Слава Богу, ненадолго.

- О, слушай! – вскрикнула она внезапно, спрыгнув на пол, - моя любимая! Пошли танцевать!

Зазвучала старая, но от этого не менее любимая песня группы Руки Вверх о чужих поцелуях, невесть как затесавшаяся в репертуар местного диджея. Поймала себя на мысли, что я слушала ее еще в средней школе, и внутри разлилось какое-то непонятное уютное удовольствие. Ирка уже скрылась в толпе танцующих, не оглянувшись на меня, но я и не думала обижаться. Организм требовал танца, и я тоже соскользнула с высокого барного стула на пол…

Но тут же оказалась вынуждена вцепиться одной рукой в стойку в поисках опоры. Мир слегка поплыл, а зрение на секунду затуманилось, лишая равновесия.

Странно.

Неприятные ощущения быстро прошли, но я помедлила еще несколько мгновений, пытаясь сопоставить количество выпитого и свою неожиданную неуклюжесть. По всему выходило, что выпила я совсем немного.

Неприятные ощущения быстро прошли, но я помедлила еще несколько мгновений, пытаясь сопоставить количество выпитого и свою неожиданную неуклюжесть. По всему выходило, что выпила я совсем немного…

Решив на сегодня больше спиртное не употреблять, я сделала несколько шагов по направлению к танцующим, но вновь покачнулась. Пол внезапно стал каким-то мягким, будто оббитым войлоком. В голове слегка зашумело, а я растеряла всю веселость. Изнутри царапнул страх от непонимания происходящего.

Изменив траекторию, я медленно направилась к туалету, сосредоточенно переставляя ноги и контролируя реакции тела. Решила, что умывание холодной водой почти наверняка приведет в чувство растерявшийся организм. Все же алкоголь не употребляла уже несколько лет, стоило ли так резко начинать?

Но чем ближе была заветная дверь, тем хуже я себя чувствовала. Ноги наливались непонятной тяжестью, а реальность заметно штормило, вынуждая меня придерживаться одной рукой за стену. Вдобавок ко всему мне внезапно стало жарко, хотя в коридоре было довольно прохладно.

Что со мной творится?

С большим трудом преодолев оставшиеся метры, я обессилено привалилась боком к стене, пытаясь отдышаться. Санитарные комнаты находились в стороне от общего зала и чтобы сюда попасть, нужно было свернуть за стойкой бара направо и пройти через узкий длинный коридор до самого конца. Я успела с облегчением подумать о том, как хорошо, что мне никто не встретился по пути, и удалось избежать позора. Понятно, что все студенты и пьяная девушка явление не слишком уж выдающееся, но все же не хотелось бы стать объектом сплетен. Я собралась с силами и выпрямилась, собираясь открыть нужную дверь…

Чтобы тут же едва не захлебнуться воплем ужаса от тихого вкрадчивого голоса, раздавшегося над самым ухом…

- Привет, Белоснежка…

Глава 23

Яна

Брагин медленно обошел меня и встал в полуметре, пока я с отчаянием крепко зажмурила глаза, уговаривая себя саму, что это плод моей воспаленной фантазии.

- Не поможет, - усмехнулся он, чуть разведя руками в ехидном жесте, когда я все-таки решилась приоткрыть глаза, - я все еще тут.

- Брагин, - выдохнула шепотом, сглатывая страх, перекрывший кислород к легким, - что ты здесь…

Не договорила. Мир снова поплыл перед глазами, а в следующую секунду чужие руки удержали меня от бесславного падения на не очень чистый пол. Но мне было не до придирок, а вероятность испачкаться не шла ни в какое сравнение с тем, что от близкого присутствия Брагина меня натурально затрясло. Я с силой дернулась, выворачиваясь из ненавистных объятий, с силой врезавшись спиной в выкрашенную дешевой голубой краской стену.

- Не трогай меня! – голос взлетел на пару октав, резанув по ушам даже меня саму. Но парень снова усмехнулся, отступив на шаг. Его покладистость напугала больше, чем ожидаемая агрессия. Я почувствовала, как внутренности стянуло в комок в дурном предчувствии.

- А то что? – Брагин расправил плечи и пристально уставился мне в лицо. Сегодня он был в привычных темно-синих джинсах и белой футболке, выглядывающей из-под расстегнутой черной куртки с опушкой. Довольно привлекательный, с красивой фигурой, обманчиво-расслабленный, с мощной харизмой - он привлекал немало девчонок. Но я точно знала, какой беспринципный и жестокий зверь скрывается под этой оболочкой. И воспоминание об этом знании клеймом было выжжено на моем сердце…

- Я буду кричать, - выпалила первое, что пришло в голову, полная решимости осуществить свою угрозу. Быстро оглянувшись и с надеждой уставившись за спину Брагину, где в паре десятков метров виднелись отсветы цветомузыки.

Но мой настрой никого не впечатлил. Резко шагнув вперед, от чего я заметно вздрогнула, Брагин наклонился к моему уху, обдав запахом терпкого одеколона и крепких сигарет, от которого меня затошнило.

- Кричи, - затем чуть отодвинулся и заглянул мне в глаза, - только, если ты успела заметить, мы здесь с тобой одни, так что тебя никто не услышит. Но ты можешь попробовать. Так будет даже интереснее…

Нервы сдали. Я уперлась ладонями в тренированную грудь и с силой толкнула, стремясь избавиться от удушающего присутствия этого человека. Увеличить расстояние между нами любой ценой, чтобы хотя бы свободно вздохнуть.

Руки были непривычно тяжелыми, а ноги так и норовили подогнуться, лишив последней возможности вырваться. Но я, закусив до боли нижнюю губу, держалась из последних сил, на чистом выплеске адреналина и собственном упрямстве.

- Отойди! – взвизгнула, когда парень даже не покачнулся, несмотря на все мои усилия, - отойди от меня!

Громкий вскрик эхом разнесся по пустому коридору, на миг перекрыв доносившуюся музыку. Я вновь глянула в начало коридора, надеясь, что мой вопль не остался незамеченным.

Напрасно.

Коридор раздваивался и качался перед глазами, но это не помешало мне заметить, как потемнели глаза Брагина и недовольно поджались губы. В следующий миг мужские пальцы до боли впились в мои плечи, заставляя приглушенно вскрикнуть.

- Нет, Янка, - прошипел он мне в лицо, вжимая в стену, - на этот раз не отойду. Я и так дал тебе достаточно времени. Сегодня ты уйдешь со мной.

И, обхватив за талию, как куклу, он потащил меня куда-то по коридору. Но не по направлению к залу, где я так надеялась найти помощь, а вглубь, удаляясь все дальше от помещений.

- Достаточно времени для чего? – отчаянно спросила, изо всех сил сопротивляясь и запинаясь на каждом шагу. Но парень будто и не замечал моих усилий, лишь плотнее вжимая в свое тело. В голове перепуганной птицей металась единственная мысль – надо тянуть время. Для чего? Не знаю. Но почему-то сейчас это казалось самым важным.

- Для того, чтобы ты смирилась с тем, что будешь только со мной, - как само собой разумеющееся пояснил Брагин, перехватывая меня поудобнее, когда я в очередной раз попыталась упасть.

- А меня ты спросить забыл? – снова уперлась я, сопротивляясь и не обращая внимания на раздраженный вздох Брагина, - я не хочу быть с тобой! Я! И никогда не хотела!

- Да ну? – обидно рассмеялся он, - только не надо врать ни себе, ни мне, Яночка. Не ты ли улыбалась мне, напрашиваясь на поцелуй? Не обо мне ли расспрашивала подруг, стараясь лишний раз попасться на глаза? Ты добилась своего – бери, я теперь весь твой.

- Это было давно, - глухо выдавила я, обхватывая себя за плечи в попытке сжаться до размеров молекулы, - все уже в прошлом.

- Для меня – нет, - отрезал он, бросая на меня жесткий взгляд, - я смирился, когда ты сказала, чтобы я не приближался к твоей бабушке, сославшись на ее здоровье. Я понял, когда ты сказала, что хочешь получить образование. Пожалуйста, все ради тебя. Но бабка давно в могиле, до диплома осталось совсем немного, а крутить шашни с другим я тебе не позволю! Хватит, Янка! На этот раз я заставлю тебя понять, кому ты принадлежишь!

- Зачем я тебе?! Неужели вокруг тебя так мало девчонок, что ты никак не можешь обо мне забыть?! – выкрикнула почти в отчаянии, с ужасом понимая, куда мы идем. Воздух вокруг стал почти ледяным, и впереди мелькнули нечеткие очертания дверей. Запасной выход! Теперь действительно все…даже если кто-то и заметит, что меня долго нет, то даже не подумает искать здесь. Если вообще начнут искать. Впервые я остро пожалела, что настолько сильно отгородилась от людей, сведя этим вероятность поисков к минимуму. Все равно это не помогло...

- Люблю я тебя, дуру, - зло процедил парень мне в лицо, остановившись и резко развернув меня к себе, - и что в тебе особенного? Скажи, что?

Меня чувствительно встряхнули в яростной попытке получить ответы. А я, парализованная страхом и отчаянием, не могла даже пошевелиться.

- Я так старался тебя забыть! Менял баб, как только мог, но ничего не помогало! И почему-то каждый раз, когда очередная шалава стонала подо мной, я видел только твое лицо!!! Сука!

Я зажмурилась в ужасе, ожидая, что он меня ударит. Так зло сверкнули его глаза, и яростно прозвучал голос. Но парень сдержался. С минуту ничего не происходило, и тогда я рискнула взглянуть на него. Брагин тяжело дышал, смотря куда-то поверх моей головы.

- Это не любовь, - слабо качнула головой, едва не замолкая под пристальным вниманием мучителя, - если бы любил, то отпустил…

- Нет, - дернулись уголки его губ в подобии вымученной улыбки, - не надо этих сказок про великодушие. Каждый борется за свое любыми методами. Даже не надейся, что сможешь сбежать. Ты будешь со мной, чего бы мне это не стоило. Даже если для этого придется тебя убить…

Брагин плечом распахнул тяжелые створки, одним движением выталкивая меня на улицу. Темнота ослепила на миг, но морозный воздух неожиданно помог. Мне стало чуть легче, а в голове прояснилось, вернув четкость зрению. Вот только невероятная тяжесть в теле никуда не ушла. И отчаяние, вперемешку с нечеловеческим страхом и ощущением приближающейся неизбежности, распирало изнутри лишь сильнее.

Брагин проволок меня еще несколько шагов, прежде чем я почувствовала спиной ледяную поверхность здания.

- Постой здесь, - парень оглянулся по сторонам, но мы были здесь совершенно одни. Выход вывел нас на маленькую улицу, заканчивающуюся тупиком. По обеим сторонам располагались какие-то складские помещения, а единственный фонарь, стоявший метрах в пятидесяти от нас, придавал зловещий оттенок антуражу, - сейчас подгоню машину.

- Я никуда с тобой не поеду, - упрямо начала я, но осеклась. Меня вдруг окатило волной непонятного жара, заставляя вспыхнуть лицо. Жар сменился мурашками вдоль позвоночника, а я еле сдержалась в желании поежиться, настолько будоражащим оказалось ощущение. Еще волна и жар плотно обосновался в животе, спустившись в пах. Следующие слова прозвучали почти жалобно, - я не хочу…

- Поедешь, - понимающе осклабился Брагин, заметив мои широко распахнувшиеся от неожиданности глаза, - и поверь мне, захочешь. Даже будешь умолять меня прибавить скорость…

- Не-е-ет, - стон вырвался из самой глубины, а я с силой приложилась затылком о стену, когда наконец-то пришло понимание и осознание.

- Да, - выдохнул мой мучитель, а затем впился в мои губы в жестком поцелуе, от которого болезненной судорогой свело низ живота. И лишь дикое отвращение помогло не качнуться следом за парнем в слепом желании продолжения, когда он оторвался от меня и ушел, не оглядываясь.

Все это уже было. Давно. Настолько давно, что я почти смогла забыть, приложив к этому нечеловеческие усилия. Убедить себя, что это все было просто страшным сном…

Но сейчас память откликнулась, явив воспоминания во всей их ужасающей красе. И знакомый терпкий привкус фантомно прокатился по языку, лишая последней надежды. Горький комок подкатил к горлу, а нечеткий мир расплылся окончательно в пелене несдерживаемых слез.

Он говорил правду. Жестокую. Беспощадную. У меня не осталось ни малейшего шанса, эта сволочь все продумала. Как всегда. Я действительно не могу ничего сделать. И сопротивляться не смогу.

Как глупо…

Я тихо всхлипнула, чувствуя горячие слезы на щеках. Безысходность накрыла с головой, а перед глазами промелькнуло мое безрадостное будущее. Я стиснула кулаки в безотчетной попытке удавиться, но тело по-прежнему было вялым и непослушным.

Мне все так же было слишком жарко. Непонятные ощущения наполняли тело странным томлением, затуманивая остатки разума. Страх не избавлял от понимания того, что скоро мне станет все равно, кто меня тащит, и куда. Очередной всхлип смешался с вымученным коротким стоном, когда яркий чувственный спазм прокатился сверху вниз, отчего я в безотчетном порыве стиснула бедра.

Неужели меня ждет ночь в объятиях человека, которого я ненавижу всем сердцем? И сколько таких ночей? От одной мысли перед глазами заплясали кровавые круги.

Нет!

Я медленно осмотрелась, стараясь двигать головой как можно медленнее, чтобы она меньше кружилась. Вокруг было все так же тихо и пустынно, а машины Брагина в обозримом пространстве не оказалось. Впрочем, это ничего не значило.

Шансов слишком мало…

Но я никогда не прощу себе, если хотя бы не попробую! Не смогу идти – поползу на карачках! На животе! Только бы избежать неприглядной участи любовницы проклятого бандита…

С трудом отлепилась от вертикальной поверхности, встав почти прямо. Первый шаг дался с неимоверным трудом. Ей-Богу, олимпийским чемпионам было легче!

Второй шаг – еще тяжелее. Меня штормило, как молодую березку в ураган, но я упорно цеплялась за соломинку призрачного шанса. Обдирала ногти о шершавый камень, стараясь уцепиться за старую кирпичную кладку в попытке удержать равновесие.

Еще шаг!

Но ноги подгибаются, не желая слушаться. С трудом выпрямляю конечности, вновь закусывая губу. По подбородку бежит что-то горячее, смешиваясь со слезами, но я ничего не замечаю, сосредоточившись на ходьбе. Вот только усиливающиеся чувственные волны отвлекают все сильнее…

Я успела сделать еще три полных шага, когда сзади послышался шум приближающегося автомобиля. Оглянувшись, чуть не упала, но этого и не требовалось. Было очевидно, что я не успею – до дверей оставалось еще шагов десять, а у меня почти не осталось сил. Вытерла щеки от слез и испарину со лба в бессмысленном жесте. И сделала еще шаг…

На этот раз ноги окончательно меня подвели. Не успев даже вскрикнуть, я неловко взмахнула руками, повалившись вперед. С обреченным смирением ожидая удара головой о землю…

Глава 24

Никита

- О, Баринов, привет!

- А вот и именинник собственной персоной!

- Надо же, Никитос, сам себе подарок сегодня сделал! Колись, Арес! Ведь наверняка специально поддался, в честь праздника, так сказать?

Парни в количестве не меньше двенадцати человек приветствовали меня характерными взмахами стаканов и бутылок с различным алкоголем, кивками и похлопываниями по плечам и спине. Я машинально улыбался, чувствуя необъяснимое желание оказаться не здесь и не с ними. Но у Лазутиной нарисовалась отличная компания в виде Суколовой, и я там точно был лишним. Да и Янка что-то не горела особым желанием продолжать разговор. Так что…

Я оглянулся на бар, но Арес тут же несильно пихнул меня кулаком в бок. Я нахмурился, а он лишь усмехнулся, демонстрируя в руках початую бутылку виски. Прям то, что доктор прописал.

Оценив щедрую натуру Ареса и выслушав что-то из разряда «поздравляю, желаю, Сова и Пух», я жадно отхлебнул виски, едва не закашлявшись от огненной волны, прокатившейся по горлу. Все же не помешал бы лед.

- А что это за краля была с тобой там? – поинтересовался Арес, ставя бутылку на пол. Удивительно, как разбить не боится в такой толпе. И будто в подтверждение моих опасений, парня легко задел локтем мимо проходящий студент. Но Арес даже внимания на него не обратил, продолжив, - твоя? Знатная цыпочка, глаз не оторвать!

Парни вокруг громко заржали, дружно бросив взгляды мне за спину, а я неожиданно ощутил, что отвечать совершенно не хочу. Можно подумать, что поговорить больше не о чем! Но, тем не менее, выдавил:

- Не моя, - и демонстративно уставился в сторону танцующих, показывая, что разговор окончен. Но, по всей видимости, с оценкой невербальных знаков у парня было совсем туго, так как он только присвистнул, игнорируя мой настрой.

- Ого, такая красотка и одна! Ник, теряешь хватку! Или ты с ней уже все успел?

Знал бы Арес, как зачесались у меня кулаки съездить по его излишне веселой физиономии, прикусил бы язык. Но сегодня парень показывал чудеса тупости и недальновидности.

- Нет, у меня с ней ничего не было. И не будет, - процедил сквозь зубы, залпом допивая отвратительно теплый виски. Надо будет все-таки прогуляться до бара.

- Значит, зеленый свет? – Арес вновь заржал, с интересом оглядываясь на Лазутину, а я с силой сжал стакан. Вот почему все так? Сам же настаивал, чтобы девушка сменила имидж. Даже подробные инструкции дал, мать твою! А теперь верчусь, как проститутка на шесте, стараясь не избить каждого, кто положил на нее глаз. Да, Баринов…ты просто гений года! Мистер «Логика», черт бы тебя побрал!

И, главное, сказать ничего нельзя – Волков стоял почти напротив меня, рядом с Артюшевым, и внимательно слушал пьяный гогот Ареса. Вот на кой хрен ей сдался этот прыщ? Даже и смотреть то не на что! Худой, несуразный…пестрая рубашка из штанов торчит. Он бар с пляжной вечеринкой перепутал, что ли? И улыбка дебильная, будто он менингитом в детстве переболел…и зубы кривые…

От перечисления всех «достоинств» одного из лучших студентов нашего универа меня отвлек все тот же Арес.

- Ну, тогда я, чур, первый кадрю девочку! – друг громко расхохотался, чуть покачнувшись, - парни, как вы думаете, мне сегодня обломится? А то завтрак самому готовить не охота!

Вот как намекнуть человеку, что с таким убогим чувством самосохранения долго не живут?

Дружный гогот на секунды перекрыл громкую музыку, заводя меня до состояния легкого озверения. Представить, как кто-то из присутствующих будет подкатывать свои яйца к Янке, оказалось выше моих сил.

Я резко повернулся к парню, намереваясь хорошенько его встряхнуть. Наверняка вызывая этим кучу ненужных вопросов, но мне было до фонаря. В данный момент мне хотелось лишь одного – заткнуть фонтан его красноречия и стереть неуместную ухмылку с лица.

Но меня опередили…

- Не обломится, Арес. Ни тебе, ни кому-либо еще. Янка у нас девушка не простая, скорее в табло с ноги приложит, чем позволит прикоснуться, - Артюшев говорил медленно и разборчиво, поэтому дошло даже до самых нетрезвых.

- Это точно, - откликнулся Леха, учившийся на другом факультете, но плотно обосновавшийся в нашей компании, - Янка вам не по фасону. Это сегодня она вся из себя, а так – копия моей училки по черчению, только указки и золотого зуба не хватает. И характер такой, что все зубы пообломаешь.

- Да, ладно, - хохотнул Темнов, не скрывая, что не поверил ни на грамм, - может, ей просто нормальный парень еще не попадался! Такие дамочки только с виду неприступные, а как удовлетворишь, так сразу, как шелковые делаются…

Еще один взрыв хохота сотряс бар, привлекая к нам всеобщее внимание. Я поморщился, поймав себя на мысли, что раньше такие разговоры вызывали во мне лишь веселье, а теперь едва сдерживаюсь, чтобы не выматерить всехзаинтересованных в бесплатной грелке на ночь. Почему-то в этом ключе думать о Лазутиной казалось отвратительным.

- Знаешь, я больше поверю, что после этого, наутро, она откусит тебе голову, как самка богомола. Потому что живых свидетелей за четыре года так и не обнаружилось, - улыбнулся Артюшев, скользнув по мне непонятным взглядом. Я потоптался на месте, а затем решительно направился к бару за добавкой и льдом. Да и что уж скрывать – надеялся перекинуться парой слов с девушкой…

Меня ждал облом. Стулья Лазутиной и Суколовой пустовали. Вернувшись с выпивкой, я поискал их глазами и с удивлением обнаружил на танцполе. Не думал, что Янка умеет танцевать! Хотя, сегодня особенный вечер, полный самых разных сюрпризов…

Танцевать она умела. Больше того, я не мог оторваться от изящных, выверенных движений, а сама девушка оказалась очень пластичной и гибкой, без труда следуя за популярной ритмичной композицией. Она настолько отличалась от тех, кто танцевал рядом, что вольно или невольно привлекала к себе слишком много взглядов – заинтересованных и завистливых, в зависимости от пола. Впрочем, Лазутина их совершенно не замечала, что меня не удивляло нисколько. Я давно уже убедился, что Янка делает только то, что хочет, и мнение окружающих ей абсолютно не интересно.

Вокруг меня парни приходили и уходили, вели серьезные и не очень разговоры, пили и смеялись, а я раз за разом возвращал взгляд на Лазутину, «выпадая» из общего веселья. Только вставлял ничего не значащие фразы, да отвечал на надоевшие поздравления, опустошая стакан за стаканом. И каждый раз быстро отворачивался, когда опасался, что девушка заметит мой нездоровый интерес.

- Красивая, правда? – Артюшев перекрыл обзор, заставляя поднять на него глаза. К тому времени я присел на подлокотник одного из небольших кожаных диванчиков, давая отдых ногам. И теперь однокурсник возвышался надо мной, хитро улыбаясь.

- Правда, - вздохнул я, а затем спохватился, - кто?

- Кто-кто, - передразнил меня Артюшев, ухмыльнувшись, - та, которую ты весь вечер полируешь взглядом, как китайскую вазу.

- Тебе показалось, - буркнул в ответ, не желая признаваться. Выслушивать ни подколки, ни фразы сочувствия, не хотелось.

- Ну да, ну да, - болванчиком покивал Женька, оглядываясь туда, куда совсем недавно смотрел я, - как и то, что недавно Аресу до близкого знакомства с твоим хуком справа, оставались считанные буквы.

- Слушай, Артюшев, - раздраженно дернулся я, - тебе то что от меня надо? У тебя ж, вроде, Ирка есть?

- Есть, - кивнул парень, резко становясь серьезным, - только речь не об этом.

- Не томи, - чуть поморщился, желая побыстрее отделаться от него и закончить неудобный разговор.

- Ты уверен, что между вами ничего нет и не будет? – вопрос прозвучал неожиданно, отозвавшись какой-то тяжестью за грудиной. Какая разница, уверен я или нет? Если Лазутина давно уже сделала свой выбор.

- Уверен, - кивнул, бросая короткий взгляд на Женьку. Чтобы он не сомневался в честности ответа. Поэтому успел заметить миг разочарования и сожаления на его лице, оставившие неприятную горечь от беседы.

- Смотри, не пожалей, - бросил он мне и отошел, оставляя наедине со своими мыслями.

А я раз за разом вспоминал признание Янки тогда ночью, на мосту, ощущая, как леденеют руки. Волков…он занимает ее мысли…и с ним она мечтает пойти на свидание. С ним, а не со мной.

А когда поднял голову, то забыл, что старался быть осторожным. Что нужно отвернуться, демонстрируя показное равнодушие и веселье. Встречая ее прямой и открытый взгляд, лишивший меня воли. Счастливые глаза Янки поразили до глубины души, и я не смог лишить себя удовольствия отсалютовать ей стаканом и улыбнуться в ответ. Любуясь ее непривычной расслабленностью и женственностью. Тщательно отгоняя мысль, что ее счастье вызвано кем то, кроме меня и вечеринки.

- Ник, а ты что, с Куртом уже помирился? – Илья едва не выплеснул пиво мне на джинсы, когда остановился рядом, а кто-то неудачно толкнул его сзади. Впрочем, злобный взгляд исподлобья, брошенный от мощного парня через плечо, мигом образовал вокруг него зону «отчуждения» минимум на метр.

- Нет, с чего ты взял, - пожал я плечами почти равнодушно. Почти – потому что где-то глубоко мне было обидно, что лучший друг, которого я знаю столько лет, даже не поздравил меня. Что впервые за все время нашего знакомства я праздную этот праздник один, без него. Впрочем, он сделал свой выбор.

- Просто видел его на входе, когда курить ходил, - сдержать улыбку смог, хотя внутри разлилась предательская радость. Я соскучился по Курту, что бы там не говорил вслух.

- Видимо, совесть проснулась и решил поздравить, - пожал плечами, вставая на ноги. Собираясь прогуляться к бару за очередной добавкой.

- Тебе виднее, - нахмурился Темнов, - только он не один был…

- А с кем? – теперь уже я напрягся, заражаясь его сомнениями.

- С Брагиным…

Я похолодел. Курт прекрасно знал, что Брагину тут не рады. Так какого лешего он его приволок? А Янка? Я же ей обещал…

- Знаете, парни, пока мы тут сидим, задницы мнем, Курт уже нашу красавицу Яночку окучивает, - заплетающимся языком возвестил Лешка, едва не запинаясь о собственные ноги.

- В смысле? Ты что несешь? – дернулся я к нему, едва сдержавшись, чтобы не вцепиться в ворот тонкого джемпера.

- То и несу, - огрызнулся он, - сам видел, как он ее коктейлем угощал. А она еще улыбалась ему…эх, такая девка пропадает…

Я резко оттолкнул Темнова, напоровшись на недовольный взгляд. И тут же забыл о нем, так как от дурного предчувствия свело узлом внутренности.

Черт! Черт! Черт!

- Ник, подожди!

- Да что случилось то?

Крики парней почти не слышал, подлетая к стойке бара. Пусто. Оглянулся на танцпол в поисках знакомой фигурки, но тщетно. Ирка танцевала в одиночестве.

Где она может быть?

Вспомнил, как Лазутина просила у меня сигарету, и, с заполошно колотящимся сердцем, расталкивая всех с пути, вылетел на улицу. Оглядел все несколько раз, и даже позвал девушку по имени, но безрезультатно.

Янка пропала.

Нервно нажимая кнопки, я набрал номер Лазутиной, пробираясь обратно в бар. Не обращая внимания на ругань и толчки, уверенно направлялся к узкому коридору, ведущему в туалеты. Слушая гудки в надежде ответа. Осознавая, что если с ней что-нибудь случиться, я никогда себе этого не прощу. Почти не замечая никого вокруг.

Пока знакомый голос не заставил меня резко остановиться.

- Пять минут еще подожди. Уборка, - незнакомый парень, недовольно что-то пробурчав, отправился обратно в зал, а я, уже не скрывая выплескивающейся злости, подлетел к лучшему другу, толкая его на стену.

- Какого хрена тут происходит? – рычу в лицо Курта, до боли в кулаках стискивая отвороты его куртки. Чувствуя, как бесследно утекает драгоценное время. Понимая, что явно не халявный алкоголь стал причиной появления этих двоих сегодня здесь…

- О, друг, - развязно хохотнул Курт, даже не пытаясь вырваться, и кладя свои руки мне на запястья, - поздравляю, что ли…

- Где Янка? – перебил я его, еще раз толкая на стену так, что его затылок гулко соприкасается с твердой поверхностью с характерным звуком.

- Откуда я зна…

- Не бреши! Только не говори, что вы с Брагиным просто мимо шли! Тебя видели с ней рядом!

Вдалеке послышался какой-то шум, но я не обратил внимания, сосредоточившись на лице друга детства. Который растерял всю свою веселость, бросив взгляд, полный опасения, в сторону коридора…но мне и этой подсказки оказалось достаточно...

Отпихнув парня в сторону, я бросился в коридор. Горячо мечтая только об одном.

Лишь бы успеть вовремя…

Мои шаги гулко раздаются в пустом коридоре, а мигающая лампочка в конце, дающая мутное и неровное освещение, действует на нервы. Сердце молотом бухает в груди, отдаваясь в голове, а пальцы рук подрагивают от переизбытка адреналина в крови. Смазанным движением вытираю ладони о джинсы, не сбавляя полубег-полушаг.

С грохотом распахиваю дверь в мужской туалет, в несколько резких рывков убеждаясь, что тут пусто. Еще один удар двери о стену и злобно шиплю сквозь зубы от разочарования. В женском - тоже никого.

Три минуты! Три бездарно и бесполезно потраченные минуты!

Бешеным усилием осаживаю стоящие дыбом нервы и заставляю себя остановиться и не бегать кругами по узкому коридору. Да, ее здесь нет. Как и Брагина. Куда? Куда она могла подеваться? Вокруг слишком много народу, чтобы пройти незамеченными, но их никто не видел…

Касание ледяного ветра в спину, и я резко оборачиваюсь. Неужели?

И снова бег по осточертевшему коридору, оканчивающемуся узкой железной дверью, открытой сейчас практически настежь. Морозное дыхание улицы должно пробирать меня насквозь, но я его почти не чувствую. Наоборот, мне слишком жарко, и даже испарина, выступившая на лбу, не охлаждает разгоряченное лицо.

Путь в пару десятков метров показался мне поистине бесконечным, а прыжок на улицу сквозь распахнутые двери длился минимум несколько часов. И отсутствие каких-либо звуков заставляет тоскливо сжиматься сердце в предчувствии очередной «пустышки».

После полутемного коридора яркий свет уличного фонаря на миг ослепляет, но вокруг все такая же тишина, какая осталась за моей спиной, и я, прикрыв на секунду глаза, обреченно выдыхаю. Снова никого…

И тем сильнее оказалось мое удивление, смешанное с облегчением, неверием и бесконечной радостью, когда, открыв глаза, я рассмотрел знакомый силуэт девушки в нескольких шагах от меня.

- Янка! – голос подводит меня, и из пересохшего вмиг горла вырывается лишь еле слышный хрип. Еще не успев добежать до нее, я замечаю неестественность движений Лазутиной. Напряженная, сосредоточенная, она напоминала марионетку в руках неумелого кукловода, делая мелкий неуверенный шаг мне навстречу. Уставившись взглядом в землю, она, похоже, даже не заметила моего присутствия…

Я не успел добежать до нее, когда она, неожиданно для меня и себя самой не удержалась на непослушных ногах. И падая вперед, не успевая даже подставить руки, она даже не вскрикнула…

Сделав последний отчаянный рывок, я успел лишь схватить ее за плечи, приземляясь вместе с ней на колени. Чувствуя, как сердце быстро стучит где-то в горле, опускаясь, наконец, на свое законное место. Вглядываясь в родное заплаканное лицо.

- Янка! Яночка! Что случилось? – бормочу я бессвязно, отчетливо понимая, что что-то здесь не так. Девушка заметно покачивается в моих руках, а глаза, практически черные из-за расширенных зрачков, смотрят на меня рассеянно и лишь слегка удивленно. Только слезы продолжают непрерывно течь по щекам, вводя меня в настоящий ступор. Несколько томительных секунд не происходит ничего, а затем…

- Никита! Никита, это ты? Скажи, что это правда ты… - девушка вцепляется в мои плечи, захватывая ткань вместе с кожей, а в голосе слышится такая неприкрытая мольба, что чувство вины внутри становится нестерпимым, на грани настоящей боли…

- Я, не бойся. Уже все хорошо, я здесь…я тебя нашел, - прижимаю ее к себе так крепко, как только могу, гладя по спине и запутавшимся волосам, а затем снова отстраняюсь, - что случилось? Как ты здесь оказалась? Зачем?

Но она не слушает, смотря будто сквозь меня и лихорадочно перебирая ледяными пальцами по моим плечам. Не реагируя на слова и не отвечая на вопросы. Лишь тихо вздрагивая на мои прикосновения…

- Никита…забери меня…помоги мне, пожалуйста…

Это последнее, что я успеваю услышать, когда жестокий удар отшвыривает меня от девушки, заставляя на миг задохнуться от боли. Наглядно демонстрируя степень моей беспечности и самонадеянности. И, с силой приложившись боком о мерзлую землю, я уже знал, с кем имею дело.

Всколыхнувшаяся ярость была такой силы, что боль отошла на задний план, а я мгновенно вскочил на ноги, не давая шанса вновь застать меня врасплох. Привычно поводя плечами и встряхиваясь, готовясь встретить противника. На его беду он не понял первого предупреждения, и я был готов в полной мере явить ему его ошибку. Отметинами на коже продемонстрировав, что к моей девушке подходить равносильно попытке совершить изощренное самоубийство. Навсегда отгородив Лазутину от посягательств на ее жизнь, свободу и внимание.

Но вид тяжело осевшей на землю девушки, потерявшей опору в виде моих рук, едва не сорвал предохранитель, посылая в задницу все мое терпение и выдержку. Я глухо рыкнул, переводя взгляд на злобно ощерившегося Брагина…

- Так, так, так, - прищелкнул он языком, продемонстрировав сколотый передний зуб, - и снова тот самый друг. А не слишком ли тебя много в ее жизни, а? Для друга?

Он смерил меня оценивающим взглядом, словно искал причины столь странному стечению обстоятельств.

- В самый раз, - процедил, быстро «ощупывая» парня в поисках слабых мест, - мне, в отличие от тебя, она рада.

Брагин медленно приближался, обходя меня по кругу, и я двинулся в противоположную сторону по той же траектории. Стараясь лишь увести его подальше от Лазутиной, с трудом пытающейся сесть.

Невероятная и страшная догадка пронзила меня насквозь, заставляя с трудом сглотнуть вязкую слюну. От невероятной злости помутилось на миг в глазах, а я чуть было не кинулся на Брагина в попытке банально придушить.

- Да что ты знаешь, урод? – парень издевательски захохотал, периодически подвывая, - она была со мной до тебя, будет и после. А это все просто игра. Попытка заставить меня ревновать…

Неужели это на самом деле правда? Янка и Брагин? От одной мысли о том, что между ними что-то было, во рту стало горько, откликаясь тошнотой. Как вообще такое возможно?

Но сейчас не время для размышлений…

- Открой глаза, придурок! Она не хочет тебя ни видеть, ни помнить! Смирись! - воздух вокруг заметно наэлектризовался. До драки совсем немного, вопрос лишь в том, что станет последней каплей.

- Не дождешься! Она – моя!

Я ждал этого, поэтому рывок Брагина не стал сюрпризом. Быстро уклонившись, с мстительным удовольствием впечатывая кулак в ребра ублюдка, сожалел только о том, что на улице зима, и куртка заметно смягчает силу удара. Но порывистый вздох боли долетает до моих ушей, разжимая невидимую пружину. Здесь и сейчас мы доведем наш спор до логического конца. Только один заберет с собой девушку, и это точно будет не Брагин. Я скорее умру, чем позволю ему сделать это. А вид Лазутиной, наверняка заледеневшей без верхней одежды, но продолжавшей наблюдать за нашей стычкой, стал лучшим стимулом, чтобы закончить все как можно быстрее.

С оттягом бью подонка в живот, заставляя судорожно хватать воздух распахнутым ртом, а затем добавляю в челюсть, разбивая губы в кровь. Горячая темная жидкость сочится по подбородку Брагина, срывая последние оковы. Теперь зверь внутри меня хочет полного подчинения и унижения…

Парень падает на колени, пытаясь отдышаться, и я даю ему несколько секунд, чтобы прийти в себя. Просто добить – не то, я хотел, чтобы он надолго запомнил каждый миг боли и поражения. Чтобы никогда не испытывал соблазна повторить…

Но я вновь просчитался…

Брагин сорвался с места в тот миг, когда я оглянулся на Янку. Отвлекся на секунду, но ее хватило, чтобы совершить образцовый бросок вперед, позволяя обхватить мои ноги и повалить на землю. От резкого удара вновь темнеет в глазах, но отрезвляющий удар в ухо приводит в чувство похлеще нашатыря.

Больше я не позволяю притронуться к себя, четким апперкотом скидывая урода с себя. Запрыгивая сверху и с наслаждением вдавливая кулак в ненавистный череп, чувствуя и слыша характерный хруст ломающихся костей. Нанося удары вновь и вновь, превращая его лицо в кровавое месиво. Игнорируя отчаянные, но смазанные удары. Даже не замечая миг, когда парень перестает сопротивляться…

- Стой! Стой, Ник! Хватит! – чьи-то руки вцепляются в плечи, но я только отмахиваюсь, продолжая бить Брагина.

- Ты его убьешь, прекрати! Баринов! – я с силой его отталкиваю, но Курту удается оттащить меня.

- Отвали! – злобно рычу, выворачиваясь из рук бывшего друга, - значит вот кто твой друг теперь, да, Курт? Эта сука, которая способна на что угодно, лишь бы получить желаемое?! И ты променял нашу дружбу на это?

Последнее слово выплюнул, как мерзкую гниль, собираясь продолжить, но…

Я уже понял, что Янку накачали какой-то дрянью. Слишком уж странным оказалось поведение девушки и ее неспособность нормально встать на ноги. И я без сомнений приписал это Брагину, даже не задумавшись о том, что ему осуществить подобное было явно не под силу. Лазутина не подпустила бы его сама ближе, чем на километр, не говоря уже о чем-то большем…значит…

В голове тут же всплыли слова Лехи: «…Курт уже нашу красавицу Яночку окучивает…».

Все вмиг встало на свои места, и со смесью ярости и отвращения я по-новому взглянул на бывшего лучшего друга.

- Так это был ты? ТЫ? – шаг и я уже с силой встряхиваю Курта, а его куртка жалобно трещит в моих пальцах.

- Ник, ты совсем сдурел? Отпусти, задушишь! – попробовал возмутиться он, но я даже не шевельнулся, замечая нарастающий страх в его глазах. Он питал меня лучше самого убойного допинга, выводя эмоции на новый уровень.

- Что ты дал Янке? Что ты ей подмешал? Говори! – встряхиваю еще и еще, пока Курт не сдается.

- Да ничего особенного! Просто для настроения маленько! Чтобы расслабилась, да посговорчивее была, а то достала своей высокомерной рожей! Нормального пацана динамит который день, выделывается! – визгливо возмущается он, пока я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разбить лицо и ему тоже.

- Для настроения? Расслабилась? – я с силой отталкиваю его, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вытереть руки. Ощущение грязи слишком велико, и я не узнаю человека, с которым рос бок о бок столько лет, доверяя все секреты, - чтобы ты был в курсе, у нормальных людей это называется похищением и изнасилованием, Курт! И ты полный дебил, если думаешь как-то по-другому!

- Ты ничего не знаешь! Они со школы вместе…

Но я не даю ему договорить.

- Уверен? Или глупо веришь каждому его слову? Ведь я-то как раз знаю, – издевательски хмыкаю,- и мне интересно, ты всегда был таким тупым или это наркота тебя таким сделала?

В душе поднимается жгучее разочарование. Удивительно, даже и не думал, что поступок Курта отзовется такой горечью в душе…

Брагин со стоном выдыхает и пытается перевернуться на бок, когда я подхожу к нему, ставя жирную точку.

- Никогда, слышишь? Никогда не подходи больше к Янке. Забудь о ней, будто никогда и не знал, - я говорю медленно и четко, обозначая явственную угрозу и намерение ее выполнить, чего бы мне это не стоило, - или в следующий раз тебя даже по весне не найдут.

Не сдерживаюсь и отвешиваю финальный пинок по ребрам этой сволочи, искренне надеясь, что новый хруст мне не послышался.

А затем делаю шаг к Курту, который отшатывается, поднимая вверх руки в защитном жесте. Будто это могло его спасти. Но мне слишком противно и мерзко…

- А ты, - я вскидываю руку в намерении схватить за ворот, но передумываю, - ты был прав…

И, игнорируя его неподдельное удивление, продолжаю:

- Я тебе больше не друг. Мне очень стыдно, что мы когда-то вообще назывались друзьями…

С чувством сплевываю ему под ноги и отворачиваюсь, чувствуя невероятное опустошение. Но все сложилось именно так, как сложилось, и ничего уже не изменить. Тем более, что меня ждут.

Я подхватил девушку на руки и быстрым шагом направился ко входу в здание.

Глава 25

Никита

То, как девушка вздрогнула, когда я подхватил ее на руки, не остался незамеченным. Как напряглась и сжалась, когда прижал к груди – тоже. И еле сдержал глухое рычание, с трудом поборов желание вернуться и еще попинать сволочь, что сотворила с ней это. Брагин слишком легко отделался, следовало растянуть «объяснение» хотя бы на час-два, чтобы он в полной мере испытал и проникся тем, насколько был не прав. Но Янка и так слишком долго находилась на морозе, тут уж не до воспитательных моментов. Сейчас самым главным было доставить ее домой и сделать все, чтобы она окончательно пришла в себя и не заболела.

Я ногой резко закрыл дверь на улицу, быстрым шагом направившись по полутемному коридору в основной зал. К сожалению, других выходов не было, а без верхней одежды, ключей и денег нам отсюда никуда не деться.

- Нет, - разомкнула Лазутина посиневшие губы, дернувшись, - не туда. Не надо…при всех…

Удивительно, но смысл обрывочных фраз я понял сразу. И тут же притормозил, пытаясь придумать, что с этим можно сделать. Сам осознал, что если пройду через толпу однокурсников и не только с девушкой на руках, от слухов и сплетен потом не отмашемся. Мне-то было наплевать, а вот ей…

Напротив туалетов, у стены, стояла довольно широкая лавка, используемая курильщиками, которым было лень выходить на улицу и мерзнуть. Удивительно, но в коридоре снова было пусто и тихо. Чудо, не иначе.

Я аккуратно сгрузил Лазутину на эту лавку, придерживая за плечи, и опустился рядом на корточки. С тоской замечая, как уворачивается она от моих прикосновений, обхватывая себя руками. Взгляд девушки по-прежнему казался чуть расфокусированным, но движения стали заметно увереннее, даря надежду на то, что вскоре ей станет лучше.

- Хорошо, давай сделаем так, - прикинул я расстояние от запасного выхода до моей машины и поморщился, - я схожу за вещами, а затем донесу тебя до машины через тот выход.

Я красноречиво кивнул в ту сторону, откуда мы пришли, но реакция Янки оказалась неожиданной.

- Нет, - она так резко мотнула головой, что еле удержалась в вертикальном положении, покачнувшись, - не на руках. Сама дойду.

- Интересно, как? – с ноткой обиды в голосе поинтересовался я. Настойчивое нежелание девушки принять мою помощь задело. Я, конечно, не дурак, и полностью осознавал степень своей вины – не уследил, не успел, позволил…но сейчас ведь просто хочу помочь! – ты же на ногах не держишься, а там метров двести пешком.

- Я смогу, - шумный выдох и пристальный взгляд черных глаз выдавали крайнюю степень упрямства. Как всегда в своем репертуаре!

Не став с ней спорить, я встал и направился в зал. По всей видимости, после всего произошедшего, удача была на нашей стороне целиком и полностью. Ловко преодолев путь до гардероба и обратно, я быстро получил наши вещи и ее сумочку, и так же без проблем добрался обратно. И только шагнув в заветный коридор, смог расслабиться и даже настроение стало чуть лучше. Я так опасался неожиданных задержек и неуместных вопросов, что теперь физически чувствовал, как отпускает напряжение. Теперь дело за малым…

Янка осталась сидеть в той же позе, что я ее оставил. Чуть прикрыв глаза, она смотрела в одну точку прямо перед собой, впрочем, чуть обернувшись, когда я подошел. Отказавшись от моей помощи, она довольно неуклюже натянула дубленку, а затем вцепилась руками в сумочку.

Весь ее вид говорил о том, что добраться хотя бы до выхода на улицу будет с ее стороны сродни подвигу, но девушка, несмотря на состояние, была полна решимости попробовать. Оттолкнувшись от лавки, она медленно выпрямилась, опираясь рукой о стену. Начиная чуть чаще дышать от усилия, но все еще упрямо отвергая мою помощь. Первый шаг получился почти нормально, второй – чуть хуже. А на третьем ее так сильно качнуло, что если бы я не подхватил ее за талию, то падения было бы не избежать.

- Хватит, Янка. Это уже даже не смешно, - я вновь взял ее на руки. Удивительно, но даже в одежде она не казалась мне тяжелой. А непривычная близость вызывала чувство уютного комфорта, заставляя прижимать ее чуть крепче, чем это было нужно. С трудом удержался, чтобы не уткнуться носом в ее волосы, глубоко вдыхая. Почему-то казалось, что я почувствую не запах шампуня, а особенный, лишь ей присущий аромат…

Бросил взгляд на Лазутину и обомлел. Ее лицо было непривычно бледным, глаза - плотно зажмуренными, а нижняя губа – крепко закушенной. Мелкая дрожь, что сотрясала тело девушки, тоже не осталась незамеченной, и я вдруг стал сомневаться, что это от холода.

Изнутри поднялась легкая злость – неужели я ей настолько неприятен? Весь ее вид говорил о том, что она едва терпит мои прикосновения, и лишь крайняя необходимость вынуждает мириться с подобным произволом. С трудом удержал рвущиеся ругательства и ускорился.

Путь до машины преодолели буквально за пару минут. Я усадил девушку на ледяное сиденье непрогретого автомобиля, вновь замечая, как она быстро отодвигается от меня подальше. Не позволяя помочь с ремнем и непрозрачно намекая на нежелательность моего присутствия. И только осознание факта, что во всем произошедшем виноват по большей части именно я, не давало дать волю рвущемуся изнутри раздражению.

Дорога прошла в молчании. Боковым взглядом замечал, как Яну вновь и вновь накрывают волны дрожи, хотя печка работала на максимум, и к концу поездки в салоне стало просто невыносимо душно. Еще одна попытка отстраниться, мой выдох сквозь зубы, и мы преодолеваем последние метры до ее квартиры.

Я аккуратно отпер замок и занес девушку в прихожую, одновременно включая свет, осторожно опуская ее на ноги и поднимая руки в машинальном желании помочь снять верхнюю одежду. Но Лазутина вновь отшатнулась, причем так, что едва не рухнула, ударившись о тумбу.

И тут я не выдержал.

- Черт, Янка! Я понимаю, что виноват, но не надо от меня шарахаться, как от прокаженного! Если я тебе настолько неприятен, скажи сразу и я уйду! – сорвался, выплеснув всю свою растерянность и злость на девушку, застывшую статуей в полуметре от меня. Сжав кулаки в немыслимом желании встряхнуть ее за плечи.

Узкая прихожая показалась вдруг удушающее тесной, и я дернул замок куртки, ослабляя ворот в попытке увеличить доступ воздуха к легким. Испытывая абсолютно противоречивые желания от развернуться и уйти до остаться и преодолеть ее предубеждение. Но никак не ожидая того, что последует дальше…

- Нет…все не так, - тихо-тихо, почти прошептала она, подняв голову и посмотрев на меня в упор. Будто сжавшись еще сильнее, вот только от чего? Молчание затягивалось, и тут Янка неожиданно шумно выдохнула, облизывая пересохшие губы.

Этого просто не может быть…это кем же надо быть, чтобы додуматься до такого…

Под ребрами полыхнула такая ярость, что я тысячу раз пожалел, что так и не съездил Курту по роже. Надо было выбить из него признание в том, чем именно они накачали Лазутину, но тогда мне не показалось это важным. А теперь…

А теперь меня окатило волной жара, а ладони слегка взмокли в осознании того, что сейчас испытывает девушка. И даже то, что эта реакция никак не связана лично со мной, не смогло остановить внутреннюю змейку удовольствия, скользнувшую сверху вниз по телу, заставляя тяжело сглотнуть. Короткое видение…я и она…в постели, вместе. Янка, горячая и возбужденная донельзя, награждающая стонами меня за ласки…Стоп!

- Яна! Ты…как…где… - не мог сформулировать я вопрос, не в силах стоять спокойно и все-таки схватив ее за плечи. И оторопев от глухого стона, когда она отчаянно, с силой прислонилась лбом к моей груди, чуть чаще задышав. Вцепившись пальцами в рукава собственной дубленки, будто опасаясь прикоснуться ко мне…

- Так, слушай, - с трудом собрался с мыслями, стараясь говорить спокойно, - тебе нужно просто…получить разрядку…

Я на миг замялся, но затем продолжил:

- Понимаешь меня? Лучше пару раз, чтобы наверняка. Это не страшно и не сложно, а тебе сразу станет легче, - мягко убеждал, словно разговаривал с маленьким ребенком, осторожно раздевая ее, стараясь лишний раз не прикасаться.

Усадив и сняв с нее ботинки, я быстро скинул с себя верхнюю одежду и обувь и аккуратно подтолкнул девушку к ванной комнате, чуть поддерживая, чтобы не упала.

- Давай, Янка. Другого выхода все равно нет. А я пока в комнате подожду, телевизор посмотрю. Погромче.

Но девушка делала неохотные шаги, а около двери и вовсе остановилась, начав нервно закусывать губы.

- Что такое? Плохо? – по-своему истолковал я заминку, готовясь подхватить ее в любой момент. Но тут же замер в удивлении, когда яркий румянец раскрасил щеки Лазутиной, прогнав неестественную бледность.

- Я…не умею…никогда...ни разу.., - сбивчиво пробормотала она, тщательно отводя взгляд и тяжело опираясь спиной о стену. Лишая меня дара речи и выметая все-все мысли из головы в осознании степени подставы.

- Неужели совсем ни разу? Серьезно? Так не бывает… - отчаянно выдаю я и, получив едва заметный кивок, непроизвольно сжимаю кулаки. Раздается еще один глухой стон, и на этот раз он мой, но вряд ли чувства в нем меньше. Потому что это полная засада…

Господи, за что??!!

Я едва сдержал рвущийся из груди истеричный смешок. Впервые оказался в такой ситуации, когда выход был настолько очевиден и прост, но абсолютно неприемлем. Я напоминал себе изголодавшегося путника, который нашел кусок хлеба, но не мог утолить голод, потому что этот кусок лежит на земле, от него уже кто-то откусывал и вообще чувствовать себя бомжом выше его сил. В общем, глупо и нелепо до крайности.

Но девушке было не до моих ассоциаций. С тяжелым вздохом она медленно начала сползать по стене, садясь на пол. Я дернулся к ней с желанием поддержать, но был остановлен тихим, но категоричным:

- Нет! Не надо! – и уже спокойнее, почти обреченно, - не трогай меня, пожалуйста. Мне и так тяжело, а ты…твои руки…запах…ты делаешь только хуже…

- Прости, я просто хочу помочь, - отступил на шаг, нервно взъерошив волосы на голове. Я готов был перевернуть весь город, если бы это ей помогло, но никак не мог придумать мало-мальски действенного чудо-средства. Разве только…

Но мысль до конца оформиться еще не успела, как меня вновь огорошили.

- Просто уходи, - жалобно простонала Лазутина, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, - не надо меня жалеть. Уходи, Баринов. Я справлюсь. Холодная вода идет без перебоев, в конце концов. Не сдохну...

Звучание собственной фамилии неприятно резануло. Тут же вспомнилось, как отчаянно девушка рванулась ко мне, когда я ее нашел там, на улице…тогда она назвала меня по имени. Едва ли не впервые с момента нашего с ней знакомства. И это, несмотря на все события, еще долго будет греть меня изнутри, отзываясь лишними толчками сердца.

Я опустился перед ней на корточки, еле удерживаясь от того, чтобы не прижать ее к себе в попытке защитить от всего мира.

Справится…будет сходить с ума, умирать на этом полу, но никогда не попросит о помощи. Наказание мое…

Наверное, я слишком много выпил. Хотя, когда вел машину по ночной дороге, казался сам себе трезвее хрусталя. Но иначе, вырвавшиеся неожиданно даже для самого себя слова, объяснить не мог.

- Я могу сделать все сам…

На миг захотелось зажмуриться, когда девушка вскинула голову, уставившись мне в глаза. Ее взгляд до сих пор оставался слишком черным и рассеянным, но ни возмущения, ни злости, которых я так боялся, не было. Лишь легкое удивление и обреченная усталость, как отпечаток невероятной борьбы с собственным телом. Предававшим хозяйку, хоть и не по своей вине, но слишком неумолимо, чтобы не понимать, что конец выдержки уже близко. Впрочем, учитывая признание Лазутиной, самой ей с этим не справиться, и холодный душ тут не поможет.

Я боялся, что мне просто отвесят мощную пощечину, и выставят за дверь, наградив нелицеприятными эпитетами. Но когда прозвучал ответ девушки, я поначалу даже решил, что мне послышалось.

- Как? – она вновь облизнула губы, и я с трудом оторвал от них взгляд, слегка зависая. Слишком манящим оказался этот нехитрый жест. Слишком сильным - мое желание стать ближе. Как же не вовремя…

С усилием оторвавшись от соблазнительного вида и собственных фантазий, я немного помолчал, подбирая слова. Но все звучало слишком пошло и неправильно, чтобы стать достойным объяснением. Вот что она хочет услышать? Неужели сама не понимает?

Но Янка будто гипнотизировала меня своими колдовскими глазами, словно в изощренной пытке. И я решил не заморачиваться. Зачем? Ведь от слов не изменится, по сути, ничего.

Я осторожно протянул руку, огладив тыльной стороной пальцев девушку по щеке. С щемящей нежностью встретив ее вздох, с которым она чуть прижалась к моей руке, прикрыв глаза.

- Ты мне доверяешь?

И снова томительные секунды. Снова ожидание. Словно последний рубеж перед тем, чтобы стать по-настоящему близкими. И речь сейчас шла совсем не о физиологии. Почему-то я был уверен в том, что ее ответ безвозвратно изменит все. И как раньше уже точно больше не будет.

- Да.., - еле слышно, но мне большего и не требуется. С удивлением обнаруживаю, что все это время я задерживал дыхание. Никогда еще две буквы не значили для меня так много. Ни разу еще ничего я не ждал с такой надеждой, еле сдерживая нетерпение и беспокойство. И награда оказалась слишком велика, чтобы сдержаться хотя бы в малом…

Я аккуратно вновь подхватил Янку на руки, стараясь двигаться максимально быстро. Несколько шагов и вот уже опускаю девушку на кровать, присаживаясь рядом. Всего несколько шагов, но я успел заметить и непрерывную мелкую дрожь, сотрясающую хрупкое тело, и неестественную скованность. Да и сейчас, избавившись от моих рук, расслабленной она не выглядела.

В комнате было темно, а неяркий свет луны позволял разглядеть очертания предметов, не более. Тем не менее, я то ли видел, то ли больше чувствовал, как подрагивают густые ресницы крепко зажмуренных век, а приоткрытые губы пропускают частые вдохи и выдохи. Такая нежная и такая беззащитная, что в растерянном восторге отзывается собственная душа…

Снова оглаживаю пальцами ее скулы, чувствуя, как она резко вздрагивает от первого прикосновения. Хмурюсь, но руку не убираю.

- Не бойся, - шепчу, плавно спускаясь к шее, - я никогда тебя не обижу, Яна…

Не знаю, насколько она понимает то, что я хочу ей сказать – ее глаза по-прежнему закрыты, но через несколько мгновений тело девушки чуть расслабляется. Позволяя мне сделать то, что так ей сейчас необходимо, несмотря на обстоятельства и наши эмоции. И я не говорю вслух, но точно знаю, что скорее позволю отрубить себе обе руки, чем предам это доверие.

Время становится тягучим и вязким, когда я на мгновение замираю перед следующим шагом. Понимая, что это последняя грань, за которой пути назад не будет, и изменить что-то станет попросту нельзя. Оставалось лишь решить для себя, готов ли я осознать и принять все последствия своего смелого предложения. Потому что уверенности в том, что утром, вспомнив все случившееся, Янка не станет меня избегать, не было.

А вспомнит ли? И чего я хотел больше, чтобы забыла или раз за разом краснела от воспоминаний, когда думала обо мне? Не знаю…

Пальцами нежно, почти невесомо оглаживаю нежную кожу шеи, спускаясь на ключицы. Безумно хочется повторить их путь губами, языком выводя замысловатые узоры, но я не в праве. Даже несмотря на то, что Лазутина сама этого без сомнения хочет – хриплый выдох через стиснутые зубы и чуть запрокинутая голова, открывающая больше пространства для маневра, говорят лучше любых слов. И останавливает меня вовсе не сила воли вкупе с совестью, а простой и честный вопрос. Чем же я тогда лучше Брагина?

Можно вообще обойтись без этой прелюдии, но я не могу. Это маленькая уступка самому себе, способ хоть немного облегчить собственные муки. Ведь только коснувшись молочно-белой в сумраке кожи, я осознал, что это пытка для двоих. И, в отличие от девушки, мне не сторговаться с собственной памятью, запечатывающей каждый момент этой вынужденной, но все равно такой прекрасной близости.

Я веду ладонь ниже, придерживаясь безопасной середины и лишь вскользь задевая аккуратную грудь, но и этого больше чем достаточно. Девушку сотрясает новая волна крупной дрожи, а от меня не укрывается то, как отчаянно она сжимает согнутые в коленях ноги в безуспешной попытке остановить нарастающее желание большего. И то, что между моей рукой и ее кожей слой тонкой ткани, не меняет абсолютно ничего.

Полоска обнаженного живота обжигает мои пальцы, а на моем пути первая и единственная преграда. Я жду, что Янка все же попросит меня остановиться, когда подбираюсь вплотную к пуговице джинсов. Чуть запнувшись, отточенным движением расстегиваю последнюю, аккуратно, но настойчиво забираясь дальше. Чтобы с трудом сдержать удивленный вздох, почувствовав тонкое кружево.

Ну, Лазутина!

Это открытие оказалось сродни контрольному выстрелу. Я ожидал чего угодно, но реальность потрясла меня до глубины души. Даже на ощупь ткань была тонкой, нежной и, я был в этом уверен, донельзя сексуальной. Темнота не позволяла оценить ни цвет, ни какие-либо другие детали, но моему воображению это и не требовалось. Образ полуобнаженной девушки в черном откровенном комплекте заставил сжать зубы и тихо замычать от резкого прилива крови к паху. Теперь даже самые страшные тряпки на ней не заставят меня забыть об этом. О том, что под невзрачной оберткой скрывается полная самых неожиданных сюрпризов девушка…

Внезапно она выгнулась, вцепляясь в покрывало пальцами, и комнату огласил первый хриплый стон, когда я впервые осторожно прикоснулся к клитору. Поглаживая и приручая в нежном знакомстве. Лишний раз убеждаясь в том, что Лазутина так отчаянно старалась скрыть последний час.

Янка была возбуждена. Очень. Слишком уж легко скользили мои пальцы, обильно увлажненные тягучим секретом. Слишком уж откровенно и ярко отзывалось ее тело в попытке приблизить момент долгожданного освобождения. Которое этой ночью я должен ей подарить любой ценой.

Мои пальцы двигаются медленно по круговой траектории, распаляя девушку еще больше, но я не хочу торопиться. Каждый новый вздох, каждый стон отдавался в моем теле разрядом яркого удовольствия, учащая сердцебиение. Стараюсь отвлечься, подумать о чем-то скучном и обыденном, но не получается. Перед глазами, будто на повторе, образ Лазутиной, обводящей пересохшие губы языком…

Постепенно наращиваю темп и нажим, отмечая малейшие изменения в поведении девушки. Шумные вздохи сменяются всхлипами и вскриками, а тонкие пальцы бездумно комкают покрывало, в тщетной попытке достичь желанной грани.

Я по-прежнему сижу рядом с Янкой на постели, подогнув одну ногу под себя, но менять положение даже и не думаю. И дело тут вовсе не в удобстве, хотя нога уже затекла до онемения, а спина еще напомнит о себе из-за длительного наклона в сторону. Куда удобнее было лечь рядом, но… все это оказалось намного тяжелее, чем я себе представлял. Красивая и сексуальная девушка так близко, в моих руках, разгоряченная, готовая дать и принять неописуемое наслаждение…я боялся, что банально не сдержусь. В голове уже ощутимо шумело, сознание плыло, а тело напряженной струной сводило меня с ума в неудовлетворенном желании. Желании к той, которую я столько лет считал невзрачной и «серой». Недостойной моего внимания…

Каким же жестоким оказалось озарение...

Еще несколько минут моих стараний ни к чему не привели. Янка металась на постели, жалобно постанывала, но никак не могла приблизиться к долгожданной разрядке. Я чувствовал ее нетерпение, ее безмолвную мольбу, ощущая под пальцами периодические сокращения мышц, но моих усилий было пока недостаточно. Словно в подтверждение этому с девичьих губ сорвалось хриплое, на грани слышимости:

- Пожалуйста…

И я решаюсь. Отступаю и сдвигаю руку чуть ниже, добираясь туда, где должны быть совсем не пальцы. И вовсе не покрывало должна сейчас царапать Янка…а открыв глаза видеть не потолок, а мое лицо…

С силой мотнул головой, отгоняя непрошеные картины. Пытаясь сосредоточиться на том, что должен, а не на собственных желаниях. Тем более, что они – только моя проблема. И не факт, что сейчас в фантазии девушки вместо меня не придурок Волков…

Громкий вскрик разрезает тишину, сводя в болезненном спазме мои внутренности, когда я решительно проникаю пальцем внутрь. С удивлением отмечая, какая она узкая и горячая. Клянусь, если бы не знал, что у нее было с Брагиным, подумал бы, что девственница, ей-Богу! Осторожно ввожу второй палец, с угрюмым удовлетворением замечая ее неосознанное движение тазом навстречу. Какая страстная девочка…

Моя выдержка трещит по швам, грозясь разлететься в лохмотья в любой момент. Руки продолжают нехитрые движения, массируя необходимые точки, уже чувствуя легкие сокращения изнутри, а я изо всех сил стискиваю челюсти. Осознание того, как хорошо сейчас нам могло быть вдвоем, бьет наотмашь, сводя с ума. И я усиливаю нажим, задавая максимальный темп, не в силах терпеть эти мучения. А с губ срывается стон то ли облегчения, то ли сожаления, когда девушка с силой подается вперед, насаживаясь на мои пальцы по максимуму. Выгибаясь дугой, коротко вскрикивая, срываясь на хриплый протяжный стон, когда ритмичные сокращения нагляднее всего сигнализируют мне о том, что я все сделал правильно. И что могу проваливать к чертовой матери успокаивать свой взбесившийся организм.

Впрочем…я никогда не был хорошим мальчиком, да и начинать не собирался. Моя совесть даже не пикнула, когда я, привстав, резко обернулся, оперевшись на вытянутые руки на кровать, и склонился над Лазутиной. Чувствуя неровное дыхание на своем лице, я сглотнул, вглядываясь в черты лица девушки, а затем прижался к ее губам в настойчивом поцелуе. Отчаянно показывая, насколько мне не все равно. Чувствуя ее несмелый ответ, но не разрешая себе увлечься. Срываясь с места за секунду до того, как она приоткрывает губы, позволяя углубить поцелуй…

И уже в душе, врубив до упора ледяную воду, я чувствительно бьюсь лбом о кафель. Сквозь стиснутые зубы вырываются ругательства, обжигая грудь в привычном «напоминании», но я почти не реагирую. Внутренняя боль куда сильнее внешней…

Скашиваю глаза вниз, на грудь, чтобы через секунду яростно прошипеть:

- Это ты все подстроил, да? Аферист пернатый! Ты? Признавайся! Ничего не скажешь, оригинальный способ наказания! Карма, блять! А ну, возвращай все обратно!

Я понимал, что несу откровенную чушь, но ярость, выплескивающаяся толчками, требовала выхода. Тем более, в смеси с обидой и отчаянием. Но ангел не утратил своего вселенского спокойствия ни на миг. Со вкусом потянувшись и размяв крылья, он одарил меня хмурым взглядом.

«Совсем с головой беда? Я тебе не купидон!»

- Может все это потом пройдет? Ну, после этих трех желаний? – с такой надеждой прошептал я, что ангел нахмурился, разведя руками.

«Извини, свобода воли в этом вопросе – приоритет. Мы не принуждаем к чувствам.»

Я тяжело вздохнул. Жаль. Такой вариант был слишком заманчивым, чтобы не спросить.

- И что мне с этим всем делать? – спросил обреченно, даже не надеясь на ответ. Что ж тут сделаешь…

«Что, что…пользуйся!»

Взгляд ангела был красноречиво устремлен вниз, отчего мне на мгновение стало неловко.

- Я с ней хочу, - мотнул я головой, начинаяподрагивать от холода.

«Тебе не угодишь. Не работает агрегат – плохо. Работает – еще хуже. Ты уж определись!»

- Да определился уже, - вздохнул, принимая его возмущение, - Янка…

«Вперед тогда. Все в твоих руках» - пожал плечами мой собеседник и отвернулся, собираясь уходить куда-то вдаль. Куда он, интересно, уходит…

- Ей другой нужен. Не я, - медленно проговорил, расставляя акценты, но нарвался лишь на скептический ответный взгляд, осекшись.

- Тебе что, еще мастер класс по соблазнению девушек требуется?

- Нет! – отказался я, дернув нервно плечом, - но это ее желание. Как я могу помешать?

«Желания имеют обыкновение меняться»

На этой радостной ноте мой собеседник демонстративно отвернулся и исчез. А я решил подумать обо всем завтра.

Глава 26

Яна

Проснулась от того, что яркий солнечный свет заливал комнату и, отражаясь от окна в зеркале шкафа, один из лучей падал прямо мне на лицо. Я с удовольствием потянулась, с удивлением отметив, насколько прекрасно выспалась. Еще больше порадовало, что сегодня выходной и планов особых нет, так что можно смело проваляться в постели хоть до вечера. Пошарила рукой по прикроватной тумбочке, но телефон не обнаружила. Странно.

Еще более странным оказалось наличие на теле одежды. Оглядевшись, обнаружила, что на мне джинсы и кофточка, а сама я спала на застеленной кровати, укрытая свободным краем покрывала. Но удивиться еще раз не успела.

Воспоминания накатили удушливой волной, на миг лишая дыхания. Я крепко зажмурилась в надежде на то, что мне это всего лишь приснилось, но разум был неумолим. И всплывающие подробности вчерашнего вечера заставляли нервно закусывать губы в попытке упорядочить сумбурный поток мыслей.

Я хорошо помнила, как приехала на гонки, встречу с Бариновым и его ошеломленное лицо, когда вручила подарок. Поездку до Бригантины, разговоры и танцы с Иркой тоже помнила прекрасно. А вот после начинались пробелы… и всему виной этот чертов коктейль! Жаль, что не поняла это сразу, приняв злополучный напиток за знак внимания. Размечталась, идиотка!

Когда лицо Брагина встало перед глазами, меня передернуло. На этот раз он превзошел сам себя, провернув мое похищение на глазах стольких людей…и самое страшное, что у него почти получилось…С размаху ударила по постели кулаком, а затем еще и еще. Что мне сделать, чтобы освободиться от этого чудовища раз и навсегда? Только своевременное и, чего уж скрывать, совсем неожиданное вмешательство Баринова спасло меня последние два раза. Надеяться, что повезет в третий – глупо.

В голове настойчиво пульсировала мысль о том, что мне необходимо оружие. И на вопрос, не дрогнет ли у меня рука, если придется защищаться, я себе ответила без колебаний.

Нет.

Уткнулась лицом в подушку и застонала в голос. Господи, что он мог подумать! Я вспомнила, как умоляла Баринова помочь мне, цепляясь за него руками и боясь отпустить даже на миг. В тот момент я сомневалась, что это действительно он. Боялась, что его образ – лишь игра моего отравленного неведомой химией разума, но надежда была слишком сильна. И это действительно оказался он. И, хоть драку я помнила весьма смутно, тот момент, когда он пнул этого ублюдка, убеждая оставить меня в покое, отозвался злорадной радостью в душе. Жаль, что мало.

Никита…мысленно повторила его имя и удивилась, как легко оно легло на язык. Очень красивое и удивительно идет парню.

Дальше память подвела меня окончательно. Смазанные картинки, невнятные фразы. Я помнила, что мне было очень плохо. Настолько, что хотелось забиться в нору и подохнуть в одиночестве. И Баринов отвез меня туда, где я могла почувствовать себя в безопасности. В квартиру вроде занес даже на руках, а я успела потереться щекой о мужскую крепкую грудь, прикрытую пуловером, вдыхая его особенный запах. Кровь бросилась в лицо, и я искренне понадеялась, что парень ничего не заметил. Дальше, вроде, он меня в чем-то убеждал…или нет? Темнота…

Я вздохнула. Как ни напрягалась, но вспомнить больше ничего не смогла. Лишь виски отозвались тяжестью, предвестницей головной боли. Поэтому я решительно откинула одеяло и спустила ноги на пол, перетекая в сидячее положение. Контрастный душ – вот то, что мне сейчас необходимо, чтобы навести порядок в собственной голове. И окончательно рассортировать воспоминания и выверты собственной фантазии.

Ведь тот поцелуй просто не мог произойти наяву…

Мышью скользнув из спальни, я с легким разочарованием поняла, что в квартире никого нет. Стыдно было признаться, но я совсем чуть-чуть, но все-таки надеялась, что Баринов остался и сейчас просто спит на диване. Но в гостиной никого не было, а звенящая тишина лишний раз свидетельствовала о том, что я дома одна. Огорченно выдохнув, я потопала в душ.

Оздоровительная процедура помогла. Правда не в том плане, в каком я рассчитывала. Остатки сна слетели окончательно, а тело налилось непривычной бодростью. Давно я не чувствовала себя настолько полной сил. А вот со вчерашним вечером все осталось по-прежнему.

Что же произошло после того, как Баринов привез меня домой? О чем мы разговаривали? И почему меня не покидает ощущение, что я забыла что-то важное?

Хотя, учитывая, что проснулась я в собственной постели и полностью одетая, все было в рамках приличий. А учитывая, что с некоторых пор провалы в памяти вызывают у меня истерическое заикание, это была хорошая новость.

Небрежно завернувшись в широкое полотенце, я взяла второе, небольшое, и распахнула дверь, выпуская накопившийся пар. По ногам тут же повеяло холодом, вызвав толпу мурашек и желание поежиться. А я, рассеянно вытирая мокрые волосы, сделала несколько шагов на кухню…

Чтобы тут же остолбенеть от настоящего шока.

- Хм…а знаешь, красный цвет тебе идет, - протянул мажор, с легким стуком ставя чайник на стол, - особенно в сочетании с такой длиной наряда…

Полминуты тишины и офигевания, а затем…

- Ой!

Оглушительно взвизгнув в лучших традициях выпускницы института благородных девиц, я влетела обратно в ванную, громко хлопнув дверью под оглушительный хохот Баринова. И уже там, пытаясь отдышаться и успокоить выпрыгивающее из груди сердце, присела на край ванны.

И чего, спрашивается, орала? Можно подумать, что кто-то покушался на мою честь…Хотя, даже не смотря на поспешное бегство, успела заметить внимательный, по-мужски тяжелый взгляд парня, задержавшийся на моих обнаженных ногах, едва прикрытых полотенцем. Неужели заинтересовала?

Но тут же отругала себя за эти мысли. Меньше рассекать в полуголом виде надо, физиологию никуда не денешь, а Баринов нормальный обычный парень. И если вспомнить, как он вчера дрался с Брагиным, а после тащил мой невменяемый организм домой…Боже, как стыдно…

- Янка, ты там долго еще? Остынет все! – голос мажора прервал мои размышления, а легкий запах кофе заставил сглотнуть набежавшую слюну. Есть хотелось просто зверски.

Я медленно выдохнула, собираясь с духом, а потом, завернувшись в длинный махровый халат, висевший тут же, на двери, потопала в кухню. А там, в истинно женском противоречии с собой и всем миром, нахмурилась и, уперев руки в бока в классическом жесте, брякнула:

- Какого черта ты тут делаешь?

Лицо парня вытянулось в таком удивлении, что мне на миг стало стыдно и весело одновременно. Особенно в свете того, что на столе расположились два больших стакана с кофе с логотипом одной известной в городе кофейни, тарелка со свежими булочками и еще одна с парой горячих бутербродов с сыром и ветчиной. Откуда узнала, что горячие? Просто от них парок шел, а от аромата, запоздало достигшего моего носа, слюнные железы свело в болезненном спазме.

- Нет, Янка, - покачал он головой, задумчиво смерив меня взглядом. Я скосила глаза, но все было в порядке, халат надежно скрывал тело от шеи до щиколоток. Но следующие слова показали, что дело вовсе не в моем внешнем виде, - я долго сомневался, но теперь убедился окончательно. Нет у тебя совести! Ни грамма!

Теперь настала моя очередь удивляться неожиданному выпаду.

- Я, значит, вырвал девушку из рук бандита, доставил домой, спать уложил. С утра пораньше смотался за кофе и завтраком в щедром порыве облегчить муки похмельного синдрома, а она…тьфу на тебя, Лазутина!

Он демонстративно сложил руки на груди, отворачиваясь к окну в притворной обиде, но уголки губ подрагивали, выдавая истинное настроение. Вопреки его шутливому тону, я ощутила жгучий стыд. Ведь и правда…

- Прости, Баринов…

- Никита, - перебил он, повернувшись и глядя мне прямо в глаза. Уже не улыбаясь.

- Что? – растерявшись, переспросила я, сбитая с толку резкой переменой в парне.

- Зови меня по имени, - серьезно попросил он, - после вчерашнего, мне кажется, я это заслужил.

Я опустила глаза в приступе смущения, тут же вспомнив, как отчаянно умоляла его помочь мне…Хорошо хоть не покраснела. Но мне не давала покоя другая мысль.

Опустившись на стул, я взяла в руки ближайший стакан с ароматным напитком, делая большой глоток, чтобы промочить горло и начать этот нелегкий разговор. От волнения аппетит внезапно пропал, и я принялась крутить стакан в ладонях, чувствуя, как согреваются озябшие пальцы.

- Кстати о вчерашнем, - я откашлялась, прогоняя невесть откуда взявшуюся хрипоту, и тихо продолжила, - а ты не мог бы…в общем…

Баринов не сводил с меня глаз, сев на стул напротив и пододвинув к себе второй стакан. Я на секунду зажмурилась и на выдохе закончила фразу:

- Расскажи, что вчера было, - я сделала еще один глоток, почти не чувствуя вкуса. И лишь после этого рискнула поднять глаза на парня. Успев заметить мелькнувшее сочувствие на его лице.

- Совсем ничего не помнишь? – неожиданно мне показалось, что в его словах прозвучала какая-то надежда, смешанная с облегчением, но списала это на игру не до конца протрезвевшего подсознания.

- Смутно, - призналась, пододвинув к себе булочку и отщипывая от нее крохотные кусочки, - помню, как Курт угостил коктейлем. Потом мне стало нехорошо и я отправилась в туалет, где меня поджидал Брагин. Потом улица, ты, драка. Последнее, что помню – как ты привез меня домой. Вроде мы о чем-то говорили?

Я продолжала смотреть на парня, поэтому легкое замешательство от меня не укрылось, удивив. Мелькнуло ощущение, что Баринов мне что-то не договаривает. Но что?

- Ни о чем, - пожал он плечами, отвернувшись к окну, - предлагал выпить горячего чаю, но ты наотрез отказалась. Потом чуть не свалилась прямо здесь, и я отнес тебя на кровать, оставшись ночевать на диване. Вот и все.

Складно. Не подкопаешься. Но ощущение недосказанности не пропадало. Я откусила свежайшую выпечку, оценив в полной мере потрясающий вкус, и задумалась. На языке вертелась куча вопросов, и я никак не могла выбрать, с чего начать. Но неожиданный вопрос Баринова решил эту проблему радикально.

- А ты мне не хочешь ничего рассказать? – его взгляд жег лазером, но я упорно продолжала смотреть на свои руки, делая вид, что ничего не замечаю.

- О чем? – и от догадки меня едва не заколотило. Только не об этом. Только не…

- Что связывает тебя и Брагина? – его голос не дрогнул, в отличие от меня, - я думаю, что заслужил знать правду. Хотя бы для того, чтобы знать, за что получаю по лицу.

Против воли, скользнула взглядом по парню, отмечая ссадину на скуле и сбитые костяшки пальцев. И как бы не хотелось этого признавать, но Баринов был прав. Раз за разом спасая меня от Брагина, он заслужил знать хотя бы причины.

Черт! Но как же не хочется это снова ворошить!

Прошло уже несколько минут в полной тишине, но я никак не могла решиться и заговорить. Парень не торопил меня, взявшись за бутерброд, и я была благодарна ему за эту передышку. Но бутерброд слишком быстро закончился, а я так и не решила, с чего начать…

- Янка,- тихо позвал Баринов, заставляя посмотреть на него, и почти гипнотизируя проникновенным взглядом, - ты мне можешь доверять…

И это прозвучало так искренне, так откровенно…

Что я решилась.

Глава 27

Яна

- Так получилось, что меня воспитывала бабушка, - начала я с того, что к Брагину не имело никакого отношения. Но духу выложить все и сразу у меня не хватило, - отец бросил нас с мамой, когда мне было три года, сказав, что не готов к семейной жизни и детям. Вовремя спохватился.

Я криво усмехнулась и продолжила.

- Мама не смогла справиться с этим, начав прикладываться к бутылке. Сначала бокал вина по вечерам, потом два бокала, а окончилось все массовыми пьянками через день в окружении таких же алкашей со всей округи. Мы тогда жили в небольшом городке в районе, а бабушке мама убедительно врала, что все в порядке, пользуясь тем, что в гости она приезжала крайне редко, тяжело было. Но однажды, все-таки заподозрив неладное, бабушка приехала без предупреждения. Скандал был безобразный, но итогом стал мой переезд сюда. Я была безумно благодарна бабушке за этот шанс, в полной мере оценив спокойные вечера, чистую постель и четырехразовое питание. Конечно, я скучала по маме, но она никогда не целовала меня перед сном, расчесывая волосы гребнем, не читала сказки с картинками и, чего уж греха таить, так ни разу больше и не позвонила…

Голос дрогнул от нахлынувших воспоминаний, и мне понадобилась минута, чтобы перевести дыхание. Баринов не перебивал, только внимательно смотрел, отслеживая каждую эмоцию на моем лице. Но почему-то меня этот пристальный взгляд даже ободрял.

- Я старалась быть примерной девочкой, таким образом благодаря бабушку за ее заботу. Училась на одни пятерки, занималась легкой атлетикой и музыкой, и возвращалась домой до темноты. И это продолжалось примерно до десятого класса, когда все вдруг изменилось.

Улыбка вышла грустной, а сердце привычно сжалось в немой тоске. Отставив пустой стакан, я принялась теребить пояс от халата, в надежде хоть немного отвлечься от накатывающих эмоций.

- Подружки как-то вдруг стали интересоваться больше парнями и развлечениями, учеба отступила на второй план, а бабушкины наставления отчего-то начали восприниматься в штыки. Я все чаще вечерами сбегала на улицу, проводя время в нашей большой дворовой компании. Пробуя пиво и пытаясь неумело флиртовать, впервые познавая свои женские силы.

Я замолчала. Перевела взгляд с собственных рук на окно, доставая на поверхность то, что так тщательно трамбовала как можно глубже последние годы. Ощущая, как тошнота подкатывает к горлу, отражая мое отношение к тому времени.

- Брагин тогда жил в нашем доме, поэтому был частым гостей на этих посиделках. Взрослый, подкачанный, с налетом криминальной романтики, он казался совершенством в глазах большинства девчонок. И я не стала исключением, «слепив» из него образ своего идеального мужчины. Наградив качествами, которых и в помине в нем не было. Что ж, я сполна расплатилась за собственную глупость…

Тяжело сглатываю, не отводя взгляда от окна. Лишь обхватываю себя ладонями за плечи в безотчетной попытке согреться. Не замечая, как пальцы Баринова сминают плотный картон.

- Он долгое время не обращал на меня внимания, гуляя то с одной, то с другой девчонкой и заставляя меня изводиться от ревности. Я очень хотела привлечь его внимание, но отчаянно стеснялась подойти первой. Впрочем, к середине выпускного класса мое ожидание было вознаграждено. Брагин как-то вечером подошел и предложил сходить в кино. Я была на седьмом небе от счастья, выбирая наряд и фильм. В красках представляя себе, как красиво он будет за мной ухаживать, а потом, встав на одно колено, сделает мне при всех предложение руки и сердца. Уже выбрав имена нашим будущим детям и собаке…

Если поначалу слова давались тяжело, то теперь я с трудом сдерживала поток информации. Удивительно, но оказалось, что мне безумно хотелось выговориться. Хоть кому-нибудь. И еще более удивительно, что этим кем-то оказался именно Никита.

- Но все оказалось не так? – понимающе хмыкнул Баринов, а я лишь кивнула, соглашаясь.

- Не так…уже на втором свидании он предложил пойти к нему, посмотреть фильм. Я, хоть и была наивной, но все-таки не до такой степени, поэтому отказалась, не желая торопиться. Брагин был недоволен моим решением, но настаивать не стал. А на третьем свидании уже настойчиво напрашивался в гости ко мне, откуда-то прознав о том, что бабушка уйдет в гости к подруге…И снова я оказалась против…

Усмешку парня я увидела, но никак не прокомментировала. Да и что я могла сказать? Сама виновата…

- Я боялась, что он бросит меня, но Брагин меня удивил. На следующий вечер подошел и сказал, что все понимает и не хочет меня принуждать. И в знак примирения пригласил на вечеринку к друзьям. Я пришла с подругами, побоявшись едва знакомой компании. Но мои опасения оказались напрасными – ребята оказались компанейскими, веселыми и уже через полчаса мы вовсю разговаривали и веселились. Пока вдруг после второй бутылки пива мне не стало плохо…

Я бросила быстрый взгляд на Баринова, уловив понимание на его лице. Он уже догадался о том, о чем я сама смогла далеко не сразу.

- Тогда я тоже почувствовала странный привкус в напитке, но не придала этому значения. Тем более, что подруга пила точно такое же пиво, раздобыв его для нас с кухни.

Добавлять, что это была бывшая подруга, не стала. Решила, что и так понятно.

- Я почувствовала сильное головокружение и слабость, а Брагин, оказавшись так вовремя рядом, предложил немного полежать. Я просила отвезти меня домой, но он настоял, аргументировав тем, что бабушке не стоит видеть моего состояния и лишний раз волноваться. Я согласилась…

Я надолго замолчала, снова и снова переживая те события. Прошло уже столько времени, а эмоции даже не притупились, заставляя до боли сжиматься саму душу. Оставляя все новые рубцы после себя…

Баринов не выдержал первым.

- Он тебя изнасиловал?

И так это было сказано…в общем, стало понятно, что если бы Баринов хотя бы догадывался об этом раньше, то Брагину бы вчера досталось куда больше.

- Все не так просто…

- В смысле? – вытянувшееся в искреннем недоумении лицо парня выглядело так комично, что я не сдержалась, хмыкнув. Улыбка вышла кривой и вымученной, но уж как есть.

- Ты же видел меня вчера…очень сомневаюсь, что я убедительно сопротивлялась…

Горло перехватило и я снова уставилась на свои подрагивающие руки. Ничего не менялось, сколько бы времени не прошло. Мне по-прежнему было до отвращения гадко представлять себя в руках этого подонка. А еще – безумно обидно от того, что это произошло именно со мной. Почему именно я? За что?

- Сомневаешься? – вопрос прозвучал очень тихо, но настойчиво. Так, словно это было самым важным в моем рассказе для него.

- Я ничего не помню, - крепко сжала пальцами ворот халата у себя на шее, но это не помогло. Голос задрожал, выдавая мое состояние, - вообще ничего. Проснулась с дикой головной болью в чужой постели, без одежды. Рядом спал Брагин, поэтому догадаться о том, что произошло, труда не составило. Меньше всего в тот момент мне хотелось его видеть и слышать, поэтому я ушла быстро, и не прощаясь.

Внезапно в голову пришла мысль, что в этот раз Брагин подготовился лучше. Слишком многое осталось в памяти, но сегодня я была этому рада. Оказывается, некоторые воспоминания практически бесценны. И образ скорчившегося от боли на мерзлой земле Брагина наконец-то затмил картину бурых пятен на смятой голубой простыне, снившуюся мне в кошмарах еще несколько месяцев после случившегося.

- Сука.., - процедил яростно Баринов, передернув плечами, - а полиция?

- Не было никакой полиции, - усмехнулась я, расслабляясь. Самое страшное уже было рассказано, и это оказалось не настолько ужасно, как мне казалось. Я боялась увидеть осуждение, и даже презрение в глазах того, кто узнает об этой истории. Не хотела слышать ни фальшивые слова сочувствия, ни обвинения в собственном идиотизме. Но Баринов в очередной раз разбивал мое сложившееся и в корне неверное о нем мнение.

- Почему? Только не говори, что тебе стало его жаль! – парень вскочил со стула, яростно сверкнув глазами. Вспышка злости оказалась яркой и очень неожиданной, заставив меня вздрогнуть. Что его так зацепило?

- Нет, не стало, - качнула я головой, привставая и подгибая под себя ногу в любимой позе, - я даже не успела подумать о том, чтобы куда-то обратиться. Мне просто стало не до этого…

Я вновь прервалась, когда чувство вины вспыхнуло пожаром, до боли обжигая изнутри. Это была вторая моя самая страшная тайна…И тут уж отрицать то, что все произошло по моей вине, не смог бы даже самый прожженный адвокат.

- Пытаясь осмыслить все, что было, я прибежала домой. Открывая дверь и пытаясь выдумать более или менее правдивое оправдание того, почему не ночевала дома, я не учла нескольких факторов. Первое – на дворе было давно уже не утро. Второе – бабушка уже успела обзвонить всех моих знакомых, больницы и морги. И третье…мои так называемые подруги, сказали ей, что меня не видели и представления не имеют, где я могу быть…

Вздохнула, но больше машинально, чем действительно переживая. Решение вычеркнуть подруг и большинство «друзей» из жизни далось мне тогда необычайно легко, а внутри ничего не шевельнулось. Мне вообще показалось, что я «закостенела», забравшись в свой личный кокон и не имея ни желания, ни стимула оттуда вылезать до недавних пор.

Но рассказ следовало закончить, раз уж начала…

- Сильно досталось? – с сочувствием откликнулся парень, забыв о том, что минуту назад злился.

- Очень, - согласилась, а в голосе прорезалась тоска. Я судорожно провела ладонью по шее, будто в желании глотнуть свежего воздуха. Задыхаясь от самой себя и того, что уже не в силах изменить, - только не так, как ты думаешь. Бабушка, увидев меня на пороге, не сказала ни слова. Только схватилась за грудь и осела на пол, теряя сознание. Скорая, больница, реанимация…обширный инфаркт с клинической смертью едва не оставил меня сиротой, а сутки под дверями отделения интенсивной терапии перевернули мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Я успела разобраться и в себе и в настоящем, и в планах на будущее…Жаль только, что пришлось за это заплатить настолько высокую цену…

А этот раз слезы сдержать не получилось. Тихо хлюпнув носом, я быстро стерла их рукавом халата, опустив голову и делая вид, что просто что-то попало в глаз. Но парня оказалось не так просто провести. Потому что с легким шелестом он подошел ко мне и взял за руку, уверенно разогнув стиснутые пальцы и принявшись растирать ледяную ладонь.

- Она так хотела увидеть, как я получаю диплом, как выхожу замуж и няньчу детей…но не успела, сердце не выдержало…и все это из-за меня…

Все, сказала. То, что мучило меня столько времени, сводя с ума. Именно тогда я пообещала бабушке, небесам и самой себе, что больше никогда не позволю себе ничего из того, что могло бы хоть как-то огорчить ее. И упорно проводила все свободное время дома или в ее компании, несмотря на слабые протесты и многочисленные просьбы пойти погулять с друзьями. Тогда же я отгородилась от всего мира, который сузился для меня до маленького островка нашей квартиры, меня и самого близкого и дорогого мне человека. Те, кого я считала друзьями, оказались равнодушными знакомыми, а я зареклась доверять кому-либо кроме себя самой. А уж о том, чтобы пустить кого-то в свою душу, открыв сокровенное, и речи не было.

Слезы полились ручьем, а хриплый всхлип оказался слишком громким, чтобы сойти за кашель. Я с силой закусила ладонь в тщетной надежде справиться с эмоциями, но это не помогло. Рыдания рвались из груди пойманным диким зверем, наконец-то обнаружившим скрытую лазейку на волю. Ведь я так больше и не плакала, опустошив свой запас слез в тот самый день, когда бабушка находилась между жизнью и смертью благодаря моей опрометчивости и глупой самонадеянности. Не проронив ни слезинки из-за чудовищной выходки Брагина. Даже не всхлипнув, когда вместо живого человека мне остались только многочисленные фото. Просто застыла душой, потому что так было легче…и монотонно проживала жизнь, стараясь достичь всего того, что желала для меня бабушка…

Дыхания не хватало, а соленые капли неприятно холодили лицо, срываясь с подбородка. Но я едва ли это ощущала, окунувшись глубоко в себя. Обнаружив, что вместо привычного холода и отрешенности медленно просыпается способность чувствовать. И меня будто резали наживую, настолько сильной была какафония вернувшихся ощущений… я балансировала на грани, уже боясь, что просто сорвусь на крик, не в силах выдержать всего этого…

Прикосновения были настолько мягкими и легкими, что не сразу их и заметила. А когда осознала, что не одна, вздрогнула, попытавшись отстраниться. Но мне не дали. Аккуратно, но настойчиво прижали мою голову к твердому животу, поглаживая по волосам и плечам. Терпеливо пережидая поток слез и невнятных рыданий. Давая не только время, но и необыкновенное ощущение теплоты, надежности и участия…и давным-давно забытой заботы…

- Ты не виновата, - Никита говорил тихо, но глубокий голос вибрацией отзывался по его телу, позволяя все понять без труда.

- Нет, виновата, - коротко мотнула я головой в отчаянном протесте, - только я. Если бы я туда не пошла…если бы слушала…

- Ты была всего лишь подростком, - мягко возразил он, продолжая плавные движения, - кто из нас не творил в то время глупостей?

- Но только моя привела к смерти, - глухо и страшно. Когда же закончатся эти проклятые слезы? Но грудь снова свело в болезненном спазме, перехватывая очередной вдох. И с силой закушенная губа не помогла.

- Эй, - парень присел на корточки, отчего наши лица оказались почти на одном уровне. Глядя на меня с искренним участием и необъяснимой нежностью. Обхватывая мое заплаканное и наверняка опухшее до безобразие лицо ладонями, не позволяя отвести взгляд и стирая большими пальцами непрерывно бегущие слезы, - ты была всего лишь ребенком. Да, выпускницей. Да, безрассудной и отчаянной. Непослушной и упрямой. Но все же, еще совсем несмышленой. Слишком доверчивой, чтобы разглядеть всю грязь в чужих душах. Но это не повод во всем винить себя. Тебе просто не повезло встретить подонка. И обстоятельства сложились совсем не в твою пользу, приведя к чудовищным последствиям. Но твоей вины в том слишком мало, чтобы всю жизнь себя наказывать. Ты должна себя простить. Не забыть, нет. Просто сделать выводы и жить дальше, приняв себя именно такой. Дать себе право на ошибку и прощение.

То, что сейчас делал и говорил Баринов, было настолько на него не похоже, что я не нашлась, что ответить. Первой реакцией было возразить, поспорить, привести дюжину и еще один аргумент в пользу того, что прощения мне нет и быть не может. Но спустя минуты, когда смысл фраз медленно, но все-таки достиг моего сознания, я задумалась. Я по-прежнему была согласна далеко не со всем, но не признать рациональное зерно в его размышлениях уже не получалось. И мы так и продолжали сидеть. Он – пытливо вглядываясь в мои глаза и обхватив мое лицо руками. Я – сжав ладонями его запястья и рассматривая непривычно серьезные черты.

И в какой-то миг стало легче. Боль, терзавшая меня годами, сменилась облегчением. Будто стальные тиски, захлопнувшиеся и державшие меня в плену столько времени, осыпались ржавой крошкой, даря удивительное, но давно забытое чувство свободы. Останавливая меня в бездумном беге по выбранной линии жизни, давая возможность осмотреться и подумать. Переосмыслить. Понять и принять. Осознать.

И хотя говорить о том, что груз вины целиком и полностью исчез с горизонта, было слишком преждевременно, он определенно стал значительно легче. Постепенно слезы высохли, и я теперь только часто всхлипывала. Но Баринов даже не пытался отстраниться. Напротив, встал на колени для большей устойчивости, приблизившись практически вплотную. Обдавая меня смесью своего потрясающего запаха и ауры, с некоторых пор ставшие для меня чем-то необходимым. Почти родным.

Его глаза, рассматривающие каждую черточку моего лица, заметно потемнели, а дыхание стало чуть тяжелее. Я, словно в гипнозе, не могла отвести взгляда. Даже моргнуть казалось нереальным, а губы внезапно пересохли. Я быстро обвела их кончиком языка, замечая, как дернулся кадык на мужской шее в попытке сглотнуть. Как внимательно отследили его глаза мое нехитрое движение. А тело непроизвольно чуть качнулось вперед в стремлении стать еще ближе…

Удар сердца…еще один…я не верю в то, что сейчас может произойти, и в то же время жажду этого больше всего на свете. Потому что тот поцелуй из сна был еще слишком свеж в памяти. Потому что я была абсолютно уверена в том, что наяву все будет в миллион раз слаще…

Но внезапно волшебство закончилось. Резко и неприятно, будто с корнем выдергивая нить, натянувшуюся между нами. Причиняя почти физическую боль и рождая обидное недоумение и кучу вопросов. Но задать их я не успеваю.

Потому что парень подрывается на ноги, делая несколько шагов в сторону коридора. Окидывая меня непонятным взглядом, в котором мне чудится тоска и горечь. Но лишь на секунду, становясь привычно насмешливым. А я слишком растеряна и ошарашена, чтобы трезво оценить случившееся.

- Мне пора, - неловко произносит Баринов, пряча руки в задние карманы джинсов и старательно отводя глаза.

- Уже? – срывается с губ прежде, чем я понимаю, что сказала. Чувствуя, как начинают гореть скулы в накатившем смущении, но с затаенным трепетом ожидая ответ.

- Я и так задержался, - хмыкнул он, разворачиваясь и направляясь в комнату, - наконец-то сможешь отдохнуть и расслабиться. Не буду тебе больше мешать.

Едва сдерживаюсь, чтобы не запротестовать, но продолжаю молчать, следуя за ним. Разве он не видит, как мне хорошо рядом с ним? Разве не понимает, насколько я именно сейчас не хочу оставаться одна?

Но он прав. И так слишком много времени потратил, решая мои проблемы. И выглядеть совсем уж жалко, уговаривая его остаться, было выше моих сил. Остатки гордости позволяли сохранить бесстрастное выражение лица и сдержаться. Молча наблюдая за тем, как он подхватывает с дивана куртку, которой, по всей вероятности укрывался ночью.

- Ты точно в порядке? – он не скрывает тревогу, а меня едва не сшибает с ног волна невероятного трепета и благодарности. И мне приходится очень постараться, чтобы голос звучал ровно.

- В полном, - между нами не меньше метра, а мне кажется – пропасть, - и я, конечно, опоздала, но все же…спасибо тебе, Никита. За все…

Я незаметно перевожу дух и продолжаю, изо всех сил сдерживая дрожь:

- Если бы не ты, я не знаю, чем бы закончился вчерашний вечер.

Вру. Знаю. И от этого благодарность увеличивается в геометрической прогрессии, не позволяя в полной мере передать ее словами. Но парень понимает. И реагирует в своей привычной манере, разряжая ситуацию и вызывая искреннюю улыбку на моей лице:

- Ради того, чтобы вновь начистить интерфейс Брагину, я готов даже повторить. Тем более, когда еще мне представится возможность без последствий облапать сверху донизу саму Янку Лазутину. Так что мы квиты.

На секунду замирает, а затем, будто опомнившись, просит:

- Ян, я кажется на кухне телефон свой забыл. Подашь?

Я не помнила, чтобы видела там его телефон, но послушно направляюсь в указанном направлении в стремлении помочь хоть в малом. Не обнаруживая аппарат и через пять минут возвращаясь обратно.

- Извини, я ничего не нашла. Может, посмотришь у себя повнимательнее, - успеваю заметить смазанное движение мужской руки около полок с книгами. Удивленно приподнимаю бровь, но парень, игнорируя мой немой вопрос, начинает хлопать себя по карманам. Выуживая меньше чем через минуту гаджет из внутреннего кармана куртки.

А когда за ним захлопывается входная дверь, забываю напрочь об этом. Потому что впервые за очень долгое время, выходные совсем не радуют…

Глава 28

Никита

Вылетел из квартиры, как укушенный за то самое место, которое теперь, после ощутимого перерыва, весьма наглядно напомнило о себе. Едва не растянулся, поскользнувшись около подъезда, и уронил ключи от машины, неловко выхватив их из кармана. Процедив короткое, но емкое ругательство, я сел в машину и положил руки на руль, уперевшись в них лбом.

Я чувствовал себя последним мудаком. Почему, спросите вы?

Да потому, что все зашло слишком далеко. Я так хотел узнать правду о Янке и Брагине, что с трудом сохранял спокойствие, задавая вопросы. Изо всех сил сдерживался, чтобы не давить. А затем, оказавшись рядом, попросту потерял нить разговора. Глядя на заплаканное красивое лицо, я не мог думать ни о чем, кроме ее губ. Вспоминал наш мимолетный, но от этого особенно яркий поцелуй, забывая даже о ярости, терзавшей внутренности от того, что сотворил Брагин. И сумел удержаться лишь чудом, чтобы не разрушить то хрупкое состояние душевной близости, что образовалось между нами за это время. А в том, что Янка не простила бы мне подобной выходки, у меня сомнений не было.

Вопросы, оставшиеся нераскрытыми, сейчас жгли кожу, но я потерял право задавать их сегодня…

И непостижимым образом переборов себя, я не придумал ничего лучше, чем просто сбежать. Пробормотав что-то невнятное, выскочил в соседнюю комнату, судорожно натягивая куртку. Испытывая невероятное желание оказаться сейчас в одиночестве и подумать. Трезво оценить всю ситуацию и решить, что же мне делать дальше. Тем более, что Янке я соврал. Не спал я на диване. Вообще этой ночью не спал. Близость желанной девушки будоражила кровь, разгоняя ее по венам и не давая успокоиться. Едва я ложился, как фантазия подбрасывала картинки, одна другой откровеннее и слаще. А сила воли, ругань и остервенелое избиение ни в чем не повинного предмета интерьера, не могли обуздать распоясавшийся в край организм. Я раз за разом вставал и шел в спальню к Янке. Садился рядом и с неописуемой нежностью и теплотой следил, как тихо она дышит, иногда бормоча что-то во сне. Изо всех сил борясь с желанием лечь рядом и обнять ее, утыкаясь носом в шелковистую рыжеватую гриву. И только запредельное везение позволило мне не попасться…

А проблема вырисовывалась размером с задницу шестидесятого размера. Осталось меньше двух недель до назначенного небесным судом срока, второе желание еще не выполнено, а про третье вообще ничего не известно. Вот только как теперь своими руками отдать девушку Волкову, если от одной мысли о том, что кто-то дотронется до нее, меня захлестывает желание убивать? Нелегкий выбор, который мне предстояло осуществить, булыжником лег на сердце, отравляя реальность. Ведь на одной чаше весов находилась моя жизнь, а на другой – счастье.

Но когда мой взгляд нечаянно зацепился за полку с фотографиями, вихрь вертких и кусучих, как блохи, мыслей, прекратил свой хаотичный забег, уступив место короткому воспоминанию. А идея, вспыхнувшая подобно отблеску костра в ночном зимнем лесу, мгновенно заставила сосредоточиться. Благодаря этому ложь про потерянный телефон прозвучала достаточно убедительно, чтобы выиграть необходимые несколько секунд.

Будь, что будет, но я обязательно должен это осуществить. И тогда, как бы не сложилось мое будущее, у девушки всегда будет напоминание обо мне. И не только…

Достав злополучный аппарат из внутреннего кармана куртки, я немного поразмыслил, а затем набрал знакомый номер.

- Илюх, привет?..Что?.. Да нет, ничего вчера не случилось. Просто надо было помочь другу…ага, ага…ну, я рад, что вы хорошо повеселились, - поморщился от обилия ненужной информации и вопросов, а после весьма нетактично перебил друга, - А скажи мне, твой брат сейчас в городе?

И не смог сдержать счастливую улыбку, получив утвердительный ответ.

- А ты не мог бы организовать мне с ним встречу?.. Зачем? Ну, скажем так – это вопрос жизни и смерти…ага, отлично.

И, продолжая удовлетворенно улыбаться, я завел мотор и направился домой. Теперь главное было успеть…

Яна

- Уважаемые студенты, хочу обратить ваше внимание, что классификация пневмоний включает в себя не менее шести параметров. И если вы хотите стать грамотным врачом, вы должны знать их все, как молитву. На экзамене это самый распространенный дополнительный вопрос, а на зачете буду гонять всех по этой теме. Так что слушаем и записываем, не отвлекаясь. Итак, пневмонии, в первую очередь, различаются по этиологическому фактору…

Профессор, невысокая полновая женщина с плохо прокрашенной сединой, отвернулась, лазерной указкой подчеркивая особенно важные моменты на слайдах, транслируемых через новенький проектор. А я, изменяя собственным принципам и внутреннему порядку, отвернулась к большому панорамному окну справа от меня, даже не пытаясь делать вид, что внимательно слушаю и, тем более, записываю.

А за окном набирала обороты непогода. С утра я с удовольствием пробежала три остановки, радуясь необычайно теплому и солнечному дню для конца декабря. Но примерно к третьей паре ситуация начала кардинально меняться – солнце скрылось за тяжелыми сизыми тучами, а редкие снежинки и усиливающийся ветер не сулили ничего хорошего. И не обманули. Время подбиралось к трем часам дня, подходила к концу последняя лекция, а за окном разыгралась полноценная метель, ухудшая видимость до нуля дальше десяти метров.

Подавив тоскливый вздох от предстоящей прогулки до остановки, а затем до дома, я порадовалась тому, что в воскресенье все-таки заставила себя сходить в магазин за новой парой сапог. И теперь слякоть и обилие снега воспринимались чуточку позитивнее.

Еще пару пунктов к настроению добавлял тот факт, что со вчерашнего дня я официально числилась в отпуске. К организации собственного отдыха в свете совмещения учебы и работы, я подходила с привычным рационализмом. Разделив положенные дни пополам, приурочивала их к сессии и зачетной неделе. И если летом порой случались накладки и иногда отпускных дней не хватало, то зимой новогодние праздники давали мне необходимый запас времени.

Удивительно, но за прошедшие выходные я умудрилась не только переделать кучу накопившихся и неотложных дел, но еще и качественно выспаться, чего не получалось уже очень давно. Генеральная уборка, поход по магазинам с затариванием холодильника, разбор завалов в шкафу и на антресолях, стирка и глажка – вот неполный перечень того, что мне удалось сделать. Но вот в чем проблема – мой трудовой энтузиазм к чистоплотности не имел никакого отношения.

Как ни странно, тут тоже не обошлось без участия мажора. Точнее, проблема была в том, что обошлось. Он вполне успешно ушел из квартиры, но покидать мою голову отказался категорически! Я хваталась за любую работу по дому, лишь бы не думать о нахальном красавчике. Хотя, кому я вру…он уже давно не был тем напыщенным уродом, каким я его себе рисовала все время совместной учебы. С тоской раз за разом вспоминала наши вечера, когда мы оставались наедине. Материлась, пыталась занять руки и голову, но стоило остановиться на секунду, как очередное воспоминание заставляло дрожать все внутри.

Черт!

Мне почему-то казалось, что он обязательно должен позвонить. Зачем? Да какая разница?! Просто так! Меня бы устроило, даже если бы он сказал, что случайно ошибся номером…

Но он так и не позвонил. И даже не написал, хотя телефон я успела затыкать до мозолей на пальце, постоянно снимая нехитрую блокировку в надежде увидеть знакомый номер. Полное ничего…

Промучившись полночи от надоедливых мыслей, я чувствовала себя разбитой и совершенно не отдохнувшей. Чтобы, едва сев за парту перед началом первой пары, получить широкую дружескую улыбку и короткий взмах руки от забегающего в аудиторию Баринова. И вместо радости и удовлетворения испытать острое раздражение.

Женская логика, мать ее…парень ни сном ни духом в чем провинился, а я уже мысленно его в пыточную камеру загнала и тесаком здоровенным помахиваю в раздумьях, в чего бы начать.

Последние мозги через уши вытекли, а, Лазутина? Давай, жопу в горсть и на выход, к здравому смыслу! Но воспитательная беседа самой с собой не помогала никак.

Именно поэтому я в стотысячный раз вздохнула и нарисовала очередную загогулину в конспекте. Впервые с момента поступления в университет за всю лекцию я не записала ни слова. Но, как ни старалась, внять голосу разума, а заодно и профессорскому, не получалось. Мельком глянув на часы, с облегчением обнаружила, что до конца пары осталось всего двадцать минут. И можно будет, наконец-то, забиться в уютное и надежное нутро собственной квартиры, чтобы вытрясти из дурной головы весь этот бред. Как не вовремя начался этот отпуск! На смене хотя бы думать некогда…

Но, как это чаще всего и бывает, моим ожиданиям не суждено было сбыться. По крайней мере, не так быстро.

- Так, на сегодня закончим, - профессор положила указку на стол и поправила очки, обводя наш порядком удивленный курс пытливым взглядом. Нам крайне редко выпадала удача сбежать с учебы пораньше, но мы рано обрадовались, - попрошу не расходиться.

Шелест сгребаемых в сумки и рюкзаки тетрадей и ручек резко прекратился. А коллективный разочарованный вздох обозначил общее предчувствие очередной подставы. Лектор, спасибо ей хотя бы за это, тянуть не стала.

- Это не моя идея, так что мне это тоже не по душе, но выбора у нас нет. Ни для кого не секрет, что через несколько дней в актовом зале состоится большой концерт, посвященный Новому году. Поэтому сейчас, по личной просьбе ректора, ваш курс отправляется трудиться на благо нашего прекрасного университета. Необходимо украсить сам актовый зал, а также холл первого этажа с коридорами к практикумам.

Теперь это был даже не вздох – слаженный тоскливый стон студентов, не оценивших собственного счастья, а также прекрасно понимающих, что в двадцать, точнее, уже пятнадцать минут они не уложатся.

- Тише, тише! – призвала к порядку профессор и добавила прежде, чем окончательно нас отпустить, - гирлянды и прочее необходимое в коробках на подоконнике в актовом зале. Вопросы, если появятся – к Зое Ивановне, нашему завхозу. Всего доброго!

И мы дружным строем устремились на выход. Я попыталась проскочить вперед, но не получилось – меня цепко ухватили за локоть, заставляя притормозить. Еще даже не обернувшись, уже поняла, кто это может быть. И, ругнувшись про себя, успела нацепить на лицо доброжелательное выражение. Ну, точнее, стереть оскал в духе серийного маньяка.

- Янка, погоди, - Ира, будто не замечая моего сопротивления, оттащила меня на периферию общего потока, не давая ни малейшей возможности увильнуть и скрыться. Я прекрасно видела любопытство на ее лице с самого утра, и успешно умудрялась избегать прямого контакта. Но девушка оказалась настойчивой, - я тебя с утра никак поймать не могу…

Я сделала вид, что вообще не при чем. И всегда всем рада. Особеннообратившимся по предварительной записи, которая проводится каждое полнолуние седьмого месяца високосного года с трех до половины четвертого утра. Но девушка не обратила никакого внимания на мой внутренний посыл.

- Теперь не отвертишься! – торжествующе улыбнулась она, - рассказывай давай!

- Что рассказывать? – мое недоумение не прокатило. Суколова закатила глаза и пояснила для тех, кто «в окопе».

- Куда ты делась в пятницу? Исчезла, будто испарилась, ни сообщения, ни звонка!

Мне стало немного стыдно. В голову и мысли не пришло, что кто-то за меня будет волноваться. Привыкла рассчитывать только на себя, вот и получилось как обычно…В груди как-то даже ощутимо потеплело от искренней заботы, спрятавшейся за показным смущением.

- Прости, - покаянно выдала я, дополняя слова соответствующей моськой, - я не нарочно. Просто не подумала, что ты будешь волноваться…

- Не подумала она! – фыркнула девушка, принимая мои корявые извинения, - я чуть с ума не сошла, когда ты пропала. Чего только в голову не пришло! Хорошо, что Женька видел, как Баринов твою дубленку куда-то понес. Кстати, куда это вы вдвоем смылись? А говорила, что между вами ничего нет…

Меня смерили таким хитрым взглядом, что мне стало жарко. А потом резко холодно. И снова жарко. Черт! Черт! Черт!

Я не знала, что Никиту кто-то видел, поэтому не успела придумать более-менее правдоподобное объяснение всему. В самом деле, не рассказывать же про Брагина! Еще один допрос на тему «Чем вам запомнился выпускной год в школе» я попросту не выдержу. Поэтому срочно надо было что-то соображать. Но, как назло, в черепе свистел жесткий сквозняк, выдувая все напрочь.

- Это не то, что ты подумала, - ага, сама знаю, как это звучит. Обычно после этих слов все понимают, что правда выглядит куда хуже. Вот и Ирка лишь скептически хмыкнула в ответ.

Так, надо сосредоточиться. Правда обычно приземленная и неинтересная, поэтому врать надо максимально приближенно к реальности. Попробуем…

- Я просто слишком много выпила и мне поплохело, - начала я немного нервно, будто стесняясь собственной глупости, - а Баринов как раз к бару подошел. Увидел мое состояние, сходил в гардероб, помог одеться и вызвал такси. Вот и все.

Пожала плечами я вполне расслабленно и почти равнодушно. С честью выдержала пытливый взгляд подруги, не расколовшись. И даже сдержала облегченный выдох, когда она недоверчиво, но уже разочарованно протянула:

- А разве не он тебя до дома довез? Вы так синхронно исчезли, что мы подумали…

- Совпадение, - отмахнулась я, - может к подруге поехал, или еще кому. Мне уж точно не докладывал.

От дальнейшего допроса меня спасло то, что мы уже дошли до актового зала. Разговаривать на столь личные темы стало неудобно, и мы, замолчав, направились к коробкам, около которых уже толпились ребята.

Успешно перекрывая гул голосов, раздавался зычный голос Зои Ивановны, дававшей указания, что, кто, куда и как. Мне с Иркой досталась сцена. Поэтому, подхватив пакет с бумажными снежинками и мишурой, мы направились за стремянкой. От нас требовалось развесить сие великолепие, украсив занавес.

Разыграв на камень-ножницы-бумагу роли «скалолаза» и подавальщицы, мы приступили к работе. Я полезла на старую шатающуюся стремянку, стараясь не вскрикивать при каждом неловком движении, а Ирка, набрав в руки снежинок, а в рот булавок, осталась придерживать адское приспособление, гордо именуемое лестницей.

Перебрасываясь короткими шутками и ничего не значащими фразами, мы быстро справились с правой стороной занавеса. И я уже крепила третью снежинку к левой стороне, когда знакомый голос заставил вздрогнуть и испуганно вцепиться в ткань, чтобы удержать равновесие.

- Привет, - Волков, не видимый из зала, настраивал что-то в стоявшей в углу за занавесом аппаратуре. А сейчас лучисто улыбался мне, явно обрадовавшись встрече.

- Привет, - моя улыбка вышла на порядок тусклее.

Не то, чтобы я не была рада его видеть, просто слишком неожиданно прозвучал его голос. Да и неразбериха в собственной голове, замучившая меня за последние дни, не давала расслабиться.

- Как дела? – он не отрывал от меня глаз, разглядывая так, словно видел впервые. Мне от такого пристального внимания стало даже не по себе, хотя сегодня смотреть было не на что. Я не собиралась изменять укоренившемуся имиджу, поэтому привычные черные свободные брюки и темно-синий, крупной вязки пуловер до середины бедра, максимально скрадывающий очертания фигуры, никак не могли привлечь внимание.

- Как видишь, - я развела руками, демонстрируя фронт работ и собственное весьма шаткое положение. Парень понимающе усмехнулся, а затем подошел почти вплотную, взявшись за стремянку одной рукой. Ирка, стоявшая в шаге от нас, изо всех сил делала вид, что она ничего не слышит и не видит, увлеченно копаясь в коробке с мишурой, но хитрый взгляд выдавал ее с головой.

- А ты от кого здесь прячешься? – первые эмоции схлынули и я, наконец-то, смогла расслабиться и ощутить удовольствие от общения. Я так долго представляла, что мы сможем так просто разговаривать, что даже забыла про снежинки, продолжая держать их в руках вместе с булавками. Волков весело фыркнул, оборачиваясь на мгновение в сторону техники.

- Да вот, пытаюсь реанимировать то, что еще не сдохло окончательно. Каждый раз прошу заменить колонки, усилитель и хотя бы пару микрофонов, но, увы. Приходится самому бегать, искать запчасти, перекручивать, перепаивать. Даже не знаю, что будет, когда я получу диплом. Наверное, под музыку из телефона выступать начнут, - он подмигнул мне, а я слегка улыбнулась кончиками губ.

Слова парня прозвучали с изрядной долей самолюбования и превосходства, слегка покоробив. Не замечала этого в нем...еще мне почудилось, что его глаза раньше были намного симпатичнее. А сейчас, рассматривая лицо парня сверху вниз, я была слегка разочарована их блеклой голубизной. Куда как красивее смотрелся бы стальной оттенок, заметно темнеющий при сильных эмоциях…

Пауза затянулась. Волков, видимо поняв, что комментариев от меня не услышит, решил продолжить сам.

- Янка, я тут хотел тебя спросить, - начал он, слегка замявшись, а я неожиданно напряглась. В голове пронесся перечень вопросов, на которые отвечать совершенно не хотелось. Особенно, если они были из разряда тех, которые уже задала мне Суколова. Впрочем, может, я зря себя накручиваю? В конце концов, мы с Волковым не друзья, с какой стати его будет волновать, когда я ушла и с кем…

Впрочем, узнать, что же хотел спросить парень, мне не удалось.

- Ромочка! Ну, как у нас тут дела? – раздался совсем рядом голос Веры Афанасьевны, заместителя проректора по воспитательной работе. Она курировала обычно все развлекательные мероприятия в стенах университета, отвечая за порядок, сценарии и обеспечение реквизита. Строгая худощавая женщина с крупными чертами лица и иссиня-черным каре на деле была очень душевным и приятным человеком, помогая студентам по мере сил в любых вопросах. И сейчас она подошла к нам со спины, рассеянно кивнув мне и Ирке на приветствие и сосредоточившись на Волкове.

- Еще один концерт выдержит, Вера Афанасьевна, - откликнулся парень, поворачиваясь к женщине, - но я уже говорил, требуется реле, кое-что по мелочи и один микрофон проще выкинуть…

- Да, да, - рассеянно отозвалась Вера Афанасьевна, устало потерев лоб рукой. А затем невпопад вставила, - изоленту я принесу, обязательно.

- Что? Какую изоленту? – опешил Ромка, а затем с сочувствием поинтересовался, - что-то случилось? Неприятности?

Его собеседница вновь потерла лоб, тяжело выдыхая.

- Случилось, Ром, - призналась она уныло, - еще как случилось. Лена с Андреем на выходных решили поехать на базу отдыха на лыжах покататься, и попали в аварию.

- Ого! – парень заметно встревожился, из чего я сделала вывод, что он близко знает эту пару, - и как они? Живы? Пострадали?

- Живы, конечно, живы, - поспешила его успокоить Вера Афанасьевна, - но из больницы их не отпустили. У Андрея сломана рука, а у Лены сотрясение мозга. Так что у нас теперь нет ведущих, и я ума не приложу где их взять! Да концерта всего четыре дня, кто согласится?

Повисло тяжелое молчание. Я, не имея сколько-нибудь полезных идей, повесила оставшиеся украшения и уже собралась спускаться, когда хитрый взгляд Волкова вкупе с воодушевленным выражением лица, заставили замереть на месте.

- А знаете, Вера Афанасьевна, у меня есть прекрасная кандидатура! – подмигнул он мне, а я едва не застонала вслух. Он же это несерьезно!? Господи, пожалуйста…

Лицо женщины озарилось такой неподдельной надеждой, что я не смогла сразу возмутиться, засмотревшись. И это стало моей ошибкой, так как следом прозвучал голос Волкова, безапелляционно утверждая меня на роль неизвестной мне Лены.

- Вот, Яна Лазутина, - парень мне подмигнул, а мне захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым за «услугу», - очень ответственная и умная девушка. Прекрасно справится с этой ролью и, несомненно, украсит собой мероприятие.

Я сложила кулак, с угрозой показывая его Ромке, но тут же спрятала руки за спину, когда Вера Афанасьевна юлой крутанулась вокруг собственной оси, вперив в меня требовательный и одновременно упрашивающий взгляд.

- Серьезно? Ты нас очень выручишь, Яночка, - улыбнулась она мне, отрезая пути к отступлению. От радости, проступившей на немолодом лице, будто солнышко осветило все вокруг, и я просто не нашла в себе сил отказаться, погасив это «светило». Чтоб тебя демоны сожрали, Волков!!

И вопреки собственным желаниям, холодея от открывающихся перспектив, медленно кивнула.

Что я наделала? Никогда не выступала перед публикой, как же я смогу…Но Вера Афанасьевна уже растеряла всю свою веселость, вспомнив об еще одной немаловажной детали.

- Но у нее должен быть партнер…

- Думаю, что я прекрасно справлюсь, Вера Афанасьевна, - Волков даже сделал шаг вперед, демонстрируя свой настрой, - тем более, что я уже весь текст знаю, да и номера почти все видел.

Но, не встретив должного отклика у зампроректора, осекся.

- Нет, Ром, - покачала она головой, - ты и так уже отвечаешь за аппаратуру, помогаешь с реквизитом и участвуешь в двух номерах. Ты просто не успеешь везде и сразу.

- Но Вера Афанасьевна! Я все успею, правда! Тем более, когда рядом такой шикарный стимул, - он вновь окинул меня заинтересованным взглядом, а я вдруг разозлилась. Терпеть не могла, когда решали что-то за меня. Тем более так, будто меня здесь вообще нет!

- Волков, а ты меня спросить не хочешь? – громко возмутилась я, всплеснув от переизбытка чувств руками.

И тут же мне стало не до ответа. Стремянка, жалобно скрипнув, не выдержала моего излишне бурного проявления недовольства и покачнулась. А я, попытавшись удержать равновесие, слишком сильно отклонилась назад…

Еще одно покачивание и я, взмахнув руками и оглушительно взвизгнув, срываюсь вниз. Лечу вперед спиной и последней мыслью, мелькнувшей посреди волны затопившего испуга, была только о том, чтобы не сломать себе шею…

Зажмуриваю глаза в ожидании удара и едва не вскрикиваю вновь, влетая в чьи-то крепкие и почти горячие объятия…

А когда осмеливаюсь сделать вдох и осмотреться, то первое, что вижу – удивительные темные глаза напротив. И глупая улыбка против воли наползает на лицо, выдавая меня с головой. И даже сурово сжатые челюсти парня не пугают, потому что взгляд, направленный на меня совсем не злой…скорее теплый и совсем чуть-чуть довольный. Успел.

Баринов и не думает опускать меня на пол, а я последняя, кто предложит ему это. Сердце замирает от смешанных чувств удовольствия, пережитого испуга и какого-то уюта. И даже лопатка, которой я чувствительно успела приложиться о плечо парня, быстро перестает напоминать о себе. Никита так и вовсе виду не подал, что ему было больно.

- Ты что здесь делаешь? – да уж, женская логика непобедима. Видимо, мое подсознание именно так интерпретировало слово «спасибо».

- Тебя ловлю, - тихо отвечает он, пожав одним плечом, а меня завораживает озорная полуулыбка, мелькнувшая на его лице.

- Ты же ненавидишь общественно полезную работу, - припоминаю ему все его походы «в библиотеку», отмахиваясь от собственного разума, строившего мне страшные рожи с заднего ряда в бессильных намеках сменить тему на что-то более романтичное.

- Подумал, что в этот раз вы без меня не справитесь, - демонстративно чуть крепче сжимает меня в объятиях, а я холодею, представив, чем могло закончиться мое неудачное падение. Хочу что-то сказать, выразить, как я признательна, как рада, что это оказался именно он, но слова вчерашними макаронами слиплись в горле, не желая оформляться в связный текст. Впрочем, Баринов, как оказалось, и не ждал ответа.

Только улыбнулся мне одними глазами и перевел взгляд на Волкова и Веру Афанасьевну, не успевших никак отреагировать на мое совсем не гимнастическое сальто. Только теперь его лицо растеряло всю теплоту, сменившись ехидной маской с полуулыбкой под стать.

- И с удовольствием готов принять участие в вашем концерте, - продолжает он чуть громче, терпеливо наблюдая за вытягивающимися лицами собеседников. Причем, если у Веры Афанасьевны кроме изумления не читалось ничего, то глаза Волкова на секунду полыхнули жгучим раздражением, исказив симпатичные черты лица. Я чуть не поежилась, вовремя вспомнив, где нахожусь.

- Что-то раньше я не замечала за вами интереса к сцене, Никита, - поправив круглые очки в позолоченной оправе, с сомнением протянула женщина, - уверены, что справитесь?

- Читать умею, на память не жалуюсь, - беззаботно осклабился мой спаситель, откровенно подбешивая Ромку, - да и Волков прав…

Он снова посмотрел на меня и добил:

- У меня есть шикарный стимул.

Я ушам своим не поверила. Слишком невероятно прозвучала последняя фраза. И если бы я не была уверена в полном равнодушии ко мне парня, как к девушке, то подумала, что со мной откровенно заигрывают. Тем более, что я продолжала наслаждаться теплом мужских рук, раз за разом вдыхая его обалденный запах. Чувствовала себя наркоманом со стажем. Еще пять минут этого удовольствия и я начну претендовать на постоянное место жительства тут. От розового сиропа, затопившего липкой вязкой субстанцией голову, меня отвлек крайне недовольный голос Волкова.

- Зачем тебе это, Баринов? Ты же понятия не имеешь о таком слове, как ответственность! Это тебе не игрушки, мы два месяца готовились и не собираемся все слить из-за того, что ты в последний момент передумаешь или не приедешь!

Ромка гневно сопел, сложив руки на груди. Вокруг парней стремительно нарастало напряжение, грозя перерасти в полноценное противостояние. Я попыталась пошевелиться, чтобы встать на ноги и вмешаться, но мне не дали, чувствительно сжав. Я замерла мышью. Весьма крупной такой мышью.

Но ответить Баринову не дали, хотя по заходившим под кожей желвакам, мне было понятно, что сдерживаться он не собирается. Фильтровать слова – тоже.

- Ромочка, не будь таким категоричным, - Вера Афанасьевна вовремя вмешалась, делая малюсенький шаг, будто разделяя их, - когда-то и ты был новичком. Тем более, что в нашей ситуации выбора особо и нет. Яна, ты же не против?

Под пристальным взглядом трех пар глаз я крепко зажмурилась и решительно помотала головой, хрипло добавив:

- Нет, нет, конечно.

Стараясь не думать о том, на что только что подписалась. Паниковать на руках у мажора не получалось совершенно.

- Отлично, - радостно хлопнула в ладоши женщина, окончательно разряжая ситуацию, - тогда вот вам сценарий, почитайте сегодня-завтра. А послезавтра последняя генеральная репетиция, там все и отработаем. Тем более, что запомнить нужно только примерную очередность номеров – у вас будут красивые папочки с вложенным сценарием. Только оденьтесь понаряднее.

Быстро метнувшись за сцену, Вера Афанасьевна притащила несколько листочков и, вручив их мне и ободряюще хлопнув Баринова по плечу, попрощалась. Волков, недовольно зыркнув на нас, тоже ушел. А я вновь пошевелилась, намекая на то, что вполне способна стоять и даже ходить. И, о чудо, меня незамедлительно поставили на ноги.

- И зачем это тебе? – поинтересовалась, бегло просматривая листки. Мелкий шрифт, сплошной текст…где-то у меня были цветные маркеры…

- А почему бы и нет, - философски заметил парень и посмотрел куда-то за меня, - погода сегодня, конечно, мрак.

- Угу, - тоскливо откликнулась, вспоминая о том, что сейчас придется выйти на улицу, где снег будет забиваться в глаза, рот и даже уши. Даже плечами передернула от реалистичности картинки.

- Давай только быстро, - кинул мне парень и развернулся к выходу. Ребята уже расходились, так что можно было тоже не задерживаться.

- Что быстро? – недопоняла я, машинально шагнув следом.

- Одевайся быстро, - пояснил он, не оборачиваясь, - до дома подброшу.

Вот тут меня накрыл реальный ступор. Что происходит? С какой стати подобная радость?

Но Баринов тут же привел меня в чувство привычно ехидным:

- Чего застыла? Отдельного приглашения не будет. Или настолько боишься не сдержаться в тесном салоне машины и накинуться на меня, что лучше пешочком?

Неожиданно, но я расслабилась. Объективных причин отказываться не было – Ирка еще минут пять назад смылась в неизвестном направлении, а мне, если уж совсем честно, протестовать и вовсе не хотелось. Только фыркнула на самоуверенную шутку парня и зашагала следом, стараясь не отставать.

Глава 29

Никита

Чуть громче, чем требовалось, хлопнул дверью, выходя из машины. День сегодня оказался из разряда крайне неудачных, и мое настроение в данный момент было ему под стать. Утро началось с картины изрезанных колес на любимом авто. Конечно, тут можно нарваться на справедливый вопрос – какого хрена я паркуюсь около подъезда, а не на платной автостоянке, буквально в сотне метров от дома? Но я всегда наивно полагал, что этот факт вовсе не повод для членовредительства. Крысеныш с ножом, видимо, думал иначе.

Впрочем, не буду врать, внутри зашевелился мелкий червячок подозрения, заставляющий вспомнить одну мерзотную личность. Но, одних подозрений мало, а худощавый невысокий парень в черных штанах, толстовке с капюшоном и куртке аналогичного цвета подходил под описание половины людей в этом городе. Да и половая принадлежность вредителя тоже по видео с камеры около подъезда определялась плохо.

Но то, что пришлось срочно искать автосервис, «переобуваться», а затем сломя голову мчаться в универ, настроения, определенно, не улучшили. Тем более, что пропустив первую пару, я безбожно опоздал на вторую, нарвавшись на хмуро-недовольный взгляд преподавателя и вопросительно-обеспокоенный – Янки. Хотя не скрою, то, что она тревожилась по поводу моего отсутствия, оказалось безумно приятным.

Но беспокойство так до конца меня и не отпустило. Радовало только то, что Янка не отказывалась от предложений ее подвезти, и я мог быть спокоен, что она доберется до дому без приключений. Тем не менее, себе врать было бессмысленно – мне безумно нравилось оставаться с девушкой наедине, пусть даже и на такое короткое время. И не имело значения, говорили мы о чем-то серьезном или о пустяках, или просто молчали, мне доставляло огромное удовольствие только одно ее присутствие. Запах духов, настороженные или хитрые взгляды, игра эмоций на лице…Я порой с трудом удерживался от того, чтобы не отвлекаться от дороги, не в силах сопротивляться собственному влечению к ней. И хотя порой мне казалось, что в ее глазах вспыхивают нотки ответного интереса, весьма конкретно озвученное второе желание не оставляло иллюзий.

При мысли о Волкове ладони сами собой сжались в кулаки, а челюсть свело в напряжении.

Позер.

Самовлюбленный болван.

Буратино недоделанный!

Как он заливался райской птицей, обхаживая эту несчастную стремянку, как будто ему там медом намазано было. Так увлекся, что даже не заметил, что девушке грозит нешуточная опасность! А я едва успел, в три прыжка преодолев расстояние от дверей до сцены. До сих пор между лопатками скользил нешуточный холодок при одной мысли о том, что было бы, если бы у меня не получилось, хотя уже прошло приличное количество времени.

И я должен своими руками свести Лазутину с этим…даже слов приличных подобрать не мог. В бессильной ярости я от души пнул ни в чем не повинную машину по колесу и, отключив обиженно взвывшую сигнализацию, направился быстрым шагом домой. Со стоянки.

Как назло именно сегодня Янка отказалась от моего предложения доставить до подъезда с комфортом, сославшись на неотложное дело после генеральной репетиции концерта. Которая, кстати, прошла вполне неплохо. Несколько раз мы путались в очередности номеров и собственных репликах, но быстро во всем разобрались. Проблем, как опасалась Вера Афанасьевна, то и дело хмуря брови и складывая губы недовольным бантиком, было быть не должно.

А я, решив успокоиться, поехал навестить родителей. И не прогадал. Теплая атмосфера родительского дома, ненавязчивая забота мамы и разговор по душам с отцом, позволили успокоиться и переосмыслить некоторый моменты. И теперь я точно знал, как нужно действовать. Осталось только набраться терпения и не натворить дел до того, как мой сюрприз будет готов…

Погрузившись в собственные мысли, я совершенно не обращал внимания на то, что происходит вокруг. И, как выяснилось, зря.

- Эй, братишка! Закурить не найдется? – грузный высокий парень в теплом спортивном сером костюме перегородил мне дорогу, заставив остановиться.

Я поднял глаза, и слова, готовые сорваться с языка, так на нем и остались. Потому что сразу стало понятно – курево было совершенно не причем. И даже если бы при мне оказался весь ассортимент сигарет ближайшего супермаркета вкупе с ящиком элитного алкоголя и пухлым бумажником, ничего бы не изменилось. Тем более, что ничем из списка я похвастать не мог, даже из денег было всего несколько сотенных купюр, остальное – на карте. И ближайший круглосуточный банкомат в трех остановках.

Сомнения медленно перерастали в уверенность, и я быстро огляделся, оценивая обстановку. Так и есть – помимо бугая прямо передо мной, слева и справа к нам приближались еще двое худосочных, особенно в сравнении с товарищем, парней. В темноте лица различались плохо, но озлобленно-предвкушающие оскалы я разглядел.

Медленно отступая, постарался выгадать хоть сколько-нибудь удачную позицию. Но ничего лучше, чем прижаться спиной к дереву, не придумал. Тем более, что обстановка стремительно накалялась. Парни явно не были настроены на продуктивный диалог.

- Что, в третий раз Брагин решил не подставлять драгоценную шкурку и прислал «шестерок»? – специально подначил их я, стремясь узнать правду. Да и неуравновешенный противник куда чаще ошибается.

И яростное шипение слева лучше слов доказало, что у меня получилось. Теперь оставалось лишь внимательно отслеживать малейшие движения вокруг, чтобы не пропустить внезапный удар.

- Не твое дело, сука, - выплюнул «бугай», - посмотрим, сколько в тебе останется красноречия после того, как я лично тебе выбью все зубы.

- Главное не перестарайся, - в тон ему оскалился я, - а то хозяин на цепь посадит и косточку не даст…

Даже если бы я не видел мельтешение справа, то громкий рев цапнутого за яйки медведя, сводил на нет весь эффект неожиданности. Увернувшись от кулака, метившего в ухо, я двумя короткими ударами по селезенке и солнечному сплетению, заставил парня захлебнуться вдохом и осесть на землю. Как минимум пять минут он не боец, но оставались еще двое. Не менее опасных, но уже куда более взбешенных.

Еще один кулак пролетает в миллиметре от моей головы, а я не церемонюсь, выбивая «бугаю» как минимум один передний зуб и заряжая коленом в пах. В его полном мучения стоне слышится укор моему неспортивному поведению, но мне ничуть не стыдно. Тем более, что и зуб всего один, и генофонд не пострадал.

Но тут удача оставляет меня. От соприкосновения чужой руки с собственным лицом, на миг теряю ориентацию. Из разбитой губы по подбородку тут же сбегает струйка крови, чуть щекоча кожу, а я поспешно отступаю назад, пытаясь выиграть время. Но жестокий удар с ноги, обутой в тяжелый добротный «кирзач», по ребрам сбивает меня на землю. Где я только успеваю закрыть голову, оберегая ее от ударов. И они следуют незамедлительно, взрываясь тупой болью в плече и бедре.

Как бы не убили в запале…

Но спасение приходит неожиданно. В виде соседа, решившего выгулять своего зенненхунда именно в эту минуту. И клянусь, никогда я еще не был настолько рад его видеть.

- А ну отошли от него, ублюдочные создания! – гневный окрик эхом разносится по пустынному, покрытому мраком наступившей ночи, двору. «Бугай» что-то пытается возразить, но утробный рык собаки, достающей ему до верхней трети бедра, достаточно весомый аргумент в пользу того, что иногда нужно и промолчать.

Встаю с трудом. Тяжело опираясь на поданную руку, со стоном выпрямляюсь, оценивая повреждения. Голова не кружилась, что несказанно радовало. Правая нога болела адски, но шевелилась, значит перелома можно было не бояться. Остальное пульсировало жгучей болью различной степени интенсивности, но тоже фатальным уроном не пахло. Я постоял несколько минут, пытаясь отдышаться.

На вопросы соседа отвечал расплывчато. Нет, не знаю. Видел в первый раз. Лица не рассмотрел. В полицию обращаться не буду.

А затем, попрощавшись, направился домой. И там, пытаясь стереть кровь с лица, задумался. Просто так Брагин не успокоится. Хорошо, что он решил выместить свою злобу на мне, а не на Лазутиной. Но и быть мальчиком для битья я не подписывался. Поэтому следовало придумать что-то такое, чтобы раз и навсегда объяснить ему, что в нашу сторону даже смотреть опасно для жизни и здоровья.

Но до конца додумать я не успел. Заливистая трель дверного звонка заставила со вздохом отвлечься от собственной физиономии и направится в коридор.

Наверняка сосед решил проверить, как я тут. А то вдруг лежу без сознания…

Но едва я распахнул двери, приветливая улыбка сползла с моего лица, а из горла вырвался раздраженный рык, демонстрируя мое отношение к незваному гостю. Заставляя его чуть отшатнуться, но не изменить намерения войти. Знаменуя своим появлением дерьмовое окончание дерьмового дня…

И то, что когда-то он был моим лучшим другом, ничего не меняло…

- Зачем приперся? – расшаркиваться перед Куртом не собирался, пусть скажет спасибо, что не захлопнул дверь перед его носом.

- Поговорить, - от моего явно недружелюбного напора парень растерял всю решимость и теперь нервно переминался с ноги на ногу.

- А есть о чем? – мысли посторониться и впустить Курта в квартиру даже не возникло. Наоборот, я встал поудобнее и сложил руки на груди, еле сдерживаясь, чтобы не кривиться. Безобразная сцена на улице за «Бригантиной» все еще стояла перед глазами, тренируя мою выдержку.

- Поверь мне, есть. Уверен, тебе даже понравится, - кивнул бывший друг, быстро оглянувшись. Следят за ним, что ли? Или совсем кукушечкой тронулся, раз мания преследования внезапно одолела? В любом случае, мне это было не интересно.

- Сильно сомневаюсь, - нога начинала гореть все сильнее, а ребра слева ощутимо заныли. Я тяжело привалился к дверному косяку, изо всех сил борясь с желанием послать Курта как можно дальше.

- Это касается Брагина, - понизил голос Курт, пристально глядя в мое лицо в поисках заинтересованности. Но кроме нарастающего раздражения я не испытывал сейчас ничего. И бывшему другу не верил ни на грамм.

- Да что ты говоришь? Решил настучать бывшему лучшему другу на нынешнего? – я издевательски хохотнул, переступая с ноги на ногу, а потом на меня внезапно снизошло озарение, - или нет, не так. Тебя послали, чтобы ты доделал то, что не удалось тем шакалам с улицы полчаса назад? Да, Курт?

Но, вопреки моим ожиданиям, парень лишь искренне удивился, никак не показав осведомленности. А так как так виртуозно врать Курт никогда не умел, то…Да, вероятнее всего, к драке он не имел никакого отношения.

- Что доделать? Какие шакалы? – непонимающе нахмурился он, подтверждая мои умозаключения, - не понимаю, о чем ты. Я со вчерашнего дня никого не видел.

Он замолчал, а я внезапно устал. Очень. И от Курта, и от сегодняшнего дня, и от самого себя. Поэтому с силой провел пятерней по короткому ежику волос и уже без капли иронии поинтересовался, стремясь поскорее закончить ненужный разговор:

- Так что тебе нужно? И давай конкретнее и по существу, желания разгадывать твои ребусы у меня нет.

- Я хочу уничтожить Брагина, - медленно и очень четко выговорил бывший друг, - и мне нужна твоя помощь.

Вот это поворот…

Минута войны взглядов и я отступаю, сдаваясь на милость собственному эгу, требовавшему мести. Пропуская Курта в квартиру и решительно захлопывая дверь за ним. Без слов устремляясь в комнату, не говоря ни слова. Он у меня не первый раз, так что дорогу найдет. Надеюсь, что по пути обдумает все, что хочет мне рассказать и будет краток.

Потянув на себя стеклянную дверцу, я достал с полки бутылку виски и с чувством сделал большой глоток с целью обезболивания. А затем с тихим стоном рухнул на диван, подпихивая под ноющий бок подушку и устраиваясь поудобнее.

Курт скромно остался стоять, только к окну отошел, спрятав в карманы потрепанных дизайнерских джинсов руки.

- Давай уже, рассказывай, - поторопил я его, когда пауза затянулась.

- У меня есть информация, которая может помочь упрятать Брагина на десяток лет за решетку, но мне нужна твоя помощь, один не справлюсь.

- С какой это стати ты решил все переиграть? Еще недели не прошло, как готов был пойти на любое преступление, если Брагину это будет нужно, - припомнил я ему его неприглядную роль, едва не стоившую Лазутиной чересчур многого, чтобы можно было об этом просто так забыть.

- Просто ты оказался прав, Ник, - покаянно опустил глаза бывший друг, - я действительно перешел черту, пойдя на поводу у этого урода. Протрезвел утром и понял, что чуть своими собственными руками не натворил. Прости…

Напряженный вид, поджатые губы, смурной взгляд в окно…все говорило о том, что Курт действительно раскаивается и переживает. Но…

Я слишком хорошо его знал. Настолько, чтобы актерскую игру не оценить.

- Давай без слезливых сцен, - грубо перебил я его, показательно зевнув, - мы не на экзамене в театральное училище и не на сцене. Поэтому выкладывай начистоту – чем он тебя держит? Ты за дурь не расплатился? Или денег в долг взял? Что?

Злобно сверкнувшие глаза Курта и вмиг изменившееся лицо сказали все сами за себя. Он яростно усмехнулся и кардинально сменил тон.

- Даже если и так, то что?

Я молчал, разглядывая парня со смесью жалости и презрения. И как я раньше не замечал, кого я называю лучшим другом? Где были мои глаза и прочие органы чувств? Тот, кто сейчас стоял напротив и пытался в очередной раз решить все свои проблемы чужими руками вызывал лишь чувство глубокого отвращения.

Курт, видимо, мой посыл уловил.

- Ой, только не надо тут изображать высокие моральные принципы. Знаем, плавали. Ты тоже не святой, так что не надо меня учить, - переведя дух, он продолжил, едва не шипя, - подумаешь, немного таблеток взял в долг. Только на роль дилера я не подписывался! А Брагин деньги брать отказался, шантажирует, тварь! Так что туда ему и дорога!

Хорошо, что расстояние между нами было достаточно большим. Плевался Курт знатно, исходя ядом. Но на его счастье, мне были до фонаря его мотивы. После сегодняшнего идей у меня было немного, а Брагина следовало стереть с горизонта всерьез и надолго. О чем, недолго думая, я ему и сообщил.

- Ок, не вопрос. На этот раз, считай, ты меня уговорил, - начал я, отмечая его вытягивающееся от удивления лицо. Интересно, он всерьез считал, что я откажусь? – только это будет в самый последний раз. Ничего не изменилось – мы не друзья и никогда уже ими не станем. Так что…

- Больше я тебя не побеспокою, - продолжил ехидно Курт, но меня и это полностью устраивало. И я ни капли не сожалел. Что-то в тот памятный вечер сломалось во мне, когда вся гниль его натуры вылезла наружу, показав неприглядное нутро. И я был рад, что это произошло до того, как я успел влипнуть по его вине в крупные неприятности.

- Отлично, - кивнул и деловито подобрался я, выпрямившись, - теперь выкладывай, что там у тебя за информация.

Упускать такой шанс я не собирался…

А час спустя, оглянувшись на пороге, он тихо спрашивает, силясь понять мои поступки:

- Неужели Кобра того стоила?

Он вправду не понимает, но не в моих силах показать ему все удивительные стороны этой девушки. Да и совсем не хочется, если честно. Поэтому лишь тихо выдыхаю, вкладывая все чувство в эти несколько слов.

- Стоила. Она одна стоит всего мира, Курт…

Глава 30

Яна

- А почему Белоснежка?

Вопрос застает меня врасплох, и я замираю, не успев дотянуться до ручки двери. Баринов мягко остановился напротив моего подъезда и теперь пристально смотрел на меня, не убирая руки с руля. А я не поспешила покинуть салон авто, как обычно, пытаясь еще хоть чуть-чуть продлить эти мгновение нашего с ним «наедине». И теперь не знала, радоваться такому продолжению разговора или огорчаться.

- Своеобразная дань подростковому максимализму, - чуть улыбнулась я, вспоминая свои прошлые «закидоны» в ответ на любое бабушкино требование, - хотела показать, что я не хорошая и послушная девочка, примерная внучка, а взрослая девица с собственным мнением.

В памяти послушно всплыл день, когда я решилась на этот отчаянный эксперимент. Пришлось экономить на школьных завтраках целый месяц, чтобы скопить достаточную сумму для похода в парикмахерскую. Насмотревшись на последствия «домашнего» окрашивания у одноклассниц, я придушила собственную жабу и с выдержкой профессионального снайпера складывала мелкие купюры и монетки в старый пенал, пряча его под исписанными уже тетрадями на дне самой нижней полки письменного стола. Бабушке предусмотрительно говорить ничего не стала, справедливо рассудив, что благословения мне не видать.

Надо отдать должное парикмахеру – она попыталась отговорить меня от этого импульсивного поступка, но проще было развернуть танк в поле голыми руками, чем заставить меня передумать. И уже после, гордо маршируя по улице и распугивая прохожих траурного цвета шевелюрой, я с нарастающим страхом ждала реакции любимой родственницы.

Но, вопреки всему, бабушка ругаться не стала. Да она вообще ничего не сказала. Лишь внимательно смотрела на меня несколько минут, вытирая руки полотенцем, перекинутым по привычке через плечо. Сначала удивленно, а потом так снисходительно-удрученно, что я ощутила себя круглой дурой. На том и разошлись, оставшись каждый при своем.

- Тогда в моду только-только входили разноцветные пряди и многие девочки, включая моих подруг, вовсю издевались над своими волосами, доводя учителей до перманентных истерик. И я не стала исключением. Только вот мой выбор пал на черный цвет, хотела стать такой жгучей брюнеткой. Женщиной – вамп, как говорится. И в очередные посиделки нашей компании, я явилась в новом образе, не забыв ярко-красную помаду для полноты картины.

Глядя на офигевшее лицо Баринова, я искренне расхохоталась. Да, раньше эксперименты меня не пугали.

- И тогда один из друзей Брагина и назвал меня Белоснежкой – черные волосы, яркие губы и природная бледность, сильно бросавшаяся в глаза из-за нового цвета волос, вполне соответствовали новому прозвищу. Так и прицепилось оно ко мне.

Я хмыкнула, вспомнив одно из немногих фото, оставшихся с того времени.

- Все ребята уверяли меня тогда, что мне очень идет. Хотя, на мой взгляд, я была больше похожа на несвежий труп невесты, чем на сказочную героиню.

- Да уж, - весело ухмыльнулся Баринов, - хотел бы я на это посмотреть.

- Нет, - помотала я головой, продолжая веселиться, - больше я на такое не подпишусь. Любуйся базовой комплектацией.

- Так я уже…

- Что? – переспросила я, уверенная, что ослышалась. Но Баринов тут же перевел тему.

- А как получилось так, что вы продолжили встречаться с Брагиным после…?

Он не договорил, но это и не требовалось. Я прекрасно поняла окончание вопроса, и настроение стремительно покатилось вниз. Отвернувшись к окну, нахмурилась.

- Не продолжили, - вздохнула, но ком в груди не желал уходить, устроившись поудобнее, - все было совсем не так. Я твердо была уверена, что знать больше не желаю ни Брагина, ни наш гадюшник, с молчаливого согласия которого все и произошло. Да и бабушка требовала всего моего внимания, не оставляя особенно много времени для бесполезных терзаний. Я перестала выходить вечерами, не отвечала на звонки, а при редких встречах с бывшими друзьями просто отворачивалась, делая вид, что мы незнакомы. Но Брагину было плевать на мои попытки самоустраниться.

Пальцы побелели от напряжения, когда я сцепила их в «замок». Закусив губу, попыталась расслабиться, но удалось плохо. Воспоминания всегда вызывали такую реакцию, и я старалась думать об этом как можно реже.

- Он появился на пороге нашей квартиры через четыре дня, с предложением продолжить наши встречи, - вздрогнула, когда горячая рука Никиты накрыла мои ледяные ладони, с силой расцепив их. Нежно поглаживая и растирая в попытке согреть, на что я слабо улыбнулась в приливе благодарности, - говорил, что не может забыть нашу ночь и не понимает, почему я сбежала утром. Намекал на то, что я сама стала инициатором того, что произошло, и он бесконечно рад тому…

Я внезапно замолчала, смутившись. Не в силах договорить фразу и сознаться в том, что Брагин оказался моим первым мужчиной. И, к сожалению или счастью, пока единственным. Переступить через себя и довериться кому бы то ни было, я так больше и не смогла.

- В общем, я тогда сорвалась. Переживания, чудовищная усталость и недосып, страх за бабушку, все это привело к нервному срыву. Я кричала на весь подъезд, что никогда не хочу его больше видеть, и это он во всем виноват. Что отношения между нами невозможны, а перспектива оказаться в его постели еще раз хуже смерти. Меня не волновало тогда то, что он может меня ударить или еще как-то навредить. Желание высказать ему все в лицо оказалось сильнее инстинкта самосохранения…

Я замолчала, вновь переживая ту безобразную сцену в подъезде, впечатлившую всех соседей на площадке. Никто не сказал мне этого прямо, но понимание в знакомых глазах жгло стыдом меня еще несколько недель, заставляя опускать глаза при встречах.

- Но его это не убедило? – тихий вопрос Баринова вывел меня из оцепенения, вынуждая встряхнуться и продолжить.

- Нет, не убедило, - утвердительно кивнула я в такт рассказу, - совсем. Он лишь бросил, что дает мне время остыть и одуматься. Что всегда будет рядом и чтобы я привыкала к мысли о нашем совместном будущем.

Тоскливый вздох разрезал тишину салона, сгущая атмосферу. Хотелось выбраться на свежий воздух, чтобы мороз освежил голову, поэтому я заговорила быстрее.

- Я не обратила внимания на его слова. Не поверила. И, как оказалось, зря… Я замкнулась в себе, вычеркнув из жизни общих друзей и знакомых. Но полностью изолироваться не смогла. Совместный школьный проект с одноклассником привел к тому, что мы много времени проводили вместе. Я видела его симпатию, но не придавала ей значения, не желая отношений. Но парень оказался настойчивым, раз за разом провожая до дома, пока однажды его не подкараулили дружки Брагина. Принудительная беседа о том, кому я принадлежу, закончилась сломанной рукой, сотрясением мозга и проблемами со зрением. А я с тех пор зареклась заводить отношения и друзей. И мне это прекрасно удавалось до недавнего времени.

- Это точно, - Никита попытался меня развеселить, но получилось плохо. Тогда он продолжил, - а недавно он активизировался?

- Да, - кивнула, поворачиваясь к нему лицом, - начались звонки, будто случайные встречи, пару раз даже доставка цветов приезжала. Я не открыла. А остальному ты был свидетелем, так что…

Я посмотрела ему прямо в глаза и, вывернувшись, сама сжала его руки своими.

- Я боюсь, Никита, - выпалила свой главный страх, не в силах сдерживать его в себе, - очень боюсь, что он отомстит. Что найдет способ навредить тебе, а я снова ничего не смогу с этим сделать. Будь осторожнее…

- Не переживай, Янка, - легкомысленно, как мне показалось, улыбнулся он, подмигивая мне, - на этот раз все будет хорошо. Верь мне.

Этот разговор состоялся в понедельник.

И я поверила.

Точнее верила…до сегодняшнего дня.

А сейчас, наблюдая, как Баринов, привычно немного опоздав, забегает в аудиторию, быстро найдя меня глазами и улыбнувшись в приветствии, я чувствовала, как леденеет сама душа.

Свежие следы драки на красивом лице слишком бросались в глаза, чтобы их проигнорировать. И почему-то я была уверена, что это не простая «встреча» с косяком утром.

Страх…боль…паника…

Чувства накатили разом, выбивая воздух из легких и вынуждая приоткрыть рот в безнадежной попытке насытиться кислородом.

Все повторялось.

Только на этот раз я не смогу просто попросить прощения. Не смогу простить себя, если с парнем что-то случится. Не смогу жить как раньше, если цена его хорошего ко мне отношения окажется неоправданно высокой…

Решение пришло неожиданно. Хотя нет, вру. Оно давно бродило на задворках собственного сознания, поджидая удобного момента. И именно этим утром оформилось в четкий приговор. И приговаривала я не мажора, а саму себя. И пусть после этого придется сгореть заживо в огне собственных несбывшихся надежд и желаний, но безопасность Баринова этого стоила. Нет вины Баринова в том, что на его пути оказалась именно я. И не ему расплачиваться за мои ошибки.

Я отпущу парня сегодня вечером, сразу после концерта. Выгадав маленькую отсрочку, но прощая себе эту слабость. И плевать, что желания еще не выполнены – Волков почти дозрел и я сделаю все, чтобы получить это злосчастное приглашение. А третьего желания все равно нет, сойдет и последний танец. Три минуты запретной близости, как жирная точка в наших невозможных отношениях.

И все вернется на круги своя.

Безалаберный и беспечный мажор.

Упрямая и нелюдимая зубрилка.

А беспросветное унылое завтра не такая уж и большая плата, если на кону оказывается собственное сердце.

Глава 31

Яна

Ну, вот и все. Пошел обратный отсчет.

Я положила сотовый на столик в комнате, закончив разговор с оператором службы такси. Машина должна была подъехать всего через сорок минут, а мне никак не удавалось совладать с волнением, противной дрожью пробегавшим вдоль позвоночника и шевелившим мелкие волоски.

И дело было не только в моем решении вернуть все на круги своя. Я уже успелапродумать наш разговор до мелочей, выверяя каждое слово до интонаций. А вот выступление на публике грозило обернуться тяжелейшим испытанием. Зачем согласилась? Да и сама не знаю. Все произошло так быстро, что осознать, на что подписываюсь, не успела. А теперь, едва стоило представить, что я стою перед десятками студентов и преподавателей, улыбаюсь, говорю что-то в микрофон, пока меня рассматривают сотни глаз, как под микроскопом, и дыхание застревало где-то в горле, а в животе затягивался скользкий узел страха.

Чтобы окончательно не поддаться панике и упадническому настроению, я старалась ни минуты не сидеть на месте, занимаясь всем и ничем одновременно. Повезло, что сегодня не отменили занятия – времени до концерта оставалось всего три часа, поэтому существовала вероятность, что я не дойду до невменяемого состояния.

На дверце шкафа на маленьких плечиках висело самое красивое платье в моей жизни. Потратив с Иркой, которую я взяла в качестве эксперта и для моральной помощи, целую вечность, мы все-таки нашли тот самый наряд, который покорил мое сердце и душу. Нежного персикового цвета, с открытыми плечами и длиной до середины голени, оно заставляло себя почувствовать хрупкой феей, готовой в любой момент взмыть на трепещущих полупрозрачных крыльях вверх, к мерцающим звездам. Тончайшее кружево с золотистым напылением окутывало атласный лиф, «перьями» спускаясь на юбку и перекидываясь неширокой лямкой через левое плечо. Сама же юбка, из разноуровневого фатина, невесомо разлеталась при каждом шаге, приятно скользя по бедрам.

Каждый раз, останавливая взгляд на этом чуде швейного искусства, я непроизвольно задерживала дыхание. И пусть за него и пришлось выложить довольно ощутимую для моего бюджета сумму, оно того стоило.

Но время неумолимо бежало вперед, вынуждая поторапливаться.

Я приняла душ, высушила волосы и заплела их в пышную косу, спустив ее на правое плечо и вплетя золотистую широкую ленту, в тон платью. Это была идея Суколовой, и стоило признать, что она оказалось стоящей. Распаковала новые телесного цвета чулки и долго держала их в руках, удивляясь мягкости. Затем, с величайшей осторожностью надела на себя и не удержалась – глянула в зеркало.

Оттуда на меня смотрела удивительно сексуальная девушка в белом лифчике без лямок, трусиках-стрингах в тон и тонких чулках…я засмотрелась. Видеть себя такой было непривычно. Странно. И необыкновенно волнующе. Настолько, что не удержалась и скользнула пальцами по бедрам, талии и груди, обозначая приятные изгибы. Изнутри поднялось знакомое томление, а я на секундочку представила, что в комнате не одна…И этот кто-то молча поедает меня жадным взглядом, не оставляя без внимания ни сантиметра на моем теле…очерчивая упругую грудь и бедра, не прикасаясь и пальцем, но этого и не требовалось…заставляя гореть и плавиться от чужого желания и тонуть в своем собственном…

Остервенело помотала головой, прогоняя видения, от которых вполне реально бросило в жар. Не желая признавать, что глаза, сводящие с ума и лишающие последних крупиц здравомыслия, могли принадлежать лишь одному человеку. Тому, кто сегодня вечером покинет мою жизнь, будто никогда его здесь и не было.

Дверной звонок прозвучал истошной трелью вспугнутой пичуги, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Сердце заполошно заколотилось в груди, и я несколько секунд просто стояла, пытаясь прийти в себя.

Кто бы это мог быть?

Я никого не ждала – с Бариновым договорились встретиться в универе, с Ирой – тоже. Если только соседям что-то понадобилось…точно, у тети Клавы из квартиры напротив, через площадку, собака на днях ощениться должна. Видимо, что-то пошло не так и она прибежала за помощью.

Наспех накинув на себя шелковый короткий халатик, купленный для себя любимой в комплект к платью по чудовищно соблазнительной скидке, я кинулась в прихожую. Даже не подумав посмотреть в глазок, распахнула дверь, чтобы мгновенно застыть, теряя дар речи и прочие функции.

Меньше всего я ожидала увидеть именно его…

- Ты что тут делаешь? – согласна, не слишком вежливо. И даже на сотую долю не передает, насколько я на самом деле рада его видеть. Но, думаю, меня вполне оправдывает эффект неожиданности.

Впрочем, Баринов и не думает обижаться. Да и вообще, ощущение, что он меня даже и не слышал. Тяжелый, цвета мокрого асфальта взгляд замирает на мне, будто наткнувшись на очередное чудо света. А затем, резко переместившись в район ступней, мягко, но очень пристально скользит вверх. И холодок, ползущий из подъезда и заставивший вмиг озябнуть ноги, совершенно перестает ощущаться. Наоборот, мне становится невероятно жарко, а простой взгляд рождает ощущение ладони, оглаживающей мои голени, бедра, талию. Очерчивая каждую впадинку и выпуклость и бесстыдно вынуждая чувствовать себя голой.

В тот момент, когда наши взгляды встречаются, на моих щеках вовсю красуется румянец смущения, и я отчаянно надеюсь, что легкая дрожь в ответ на пронзительное внимание Никиты осталась незамеченной.

Рука непроизвольно тянется к ткани слишком тонкого халатика, запахивая ворот под самую шею, а я быстро оглядываю себя, приходя в настоящий ужас. Янка, где твои мозги и глаза?!

Смущение становится поистине запредельным, когда я понимаю, что халатик едва ли прикрывает меня до середины бедер, открывая край резинки чулок. От позорного бегства меня удерживает только шок от происходящего, буквально пригвождая к месту. Охваченная собственными переживаниями, даже не замечаю, как тяжело сглатывает Баринов, сильно сжимая челюсти и с усилием прикрывая глаза.

Зато внезапно обращаю внимание на странный предмет в его руках. Нечто плоское, прямоугольное и довольно большое занимает обе руки парня, завернутое в серебристо-сиреневую упаковочную бумагу и переливаясь в неверном свете искусственного освещения.

Баринов проследил за моим взглядом и еле заметно усмехнулся, мгновенно разряжая накалившуюся атмосферу.

- Привет, - звучит тихо и хрипловато, отзываясь сладким спазмом где-то у меня в животе, - разрешишь войти?

Еле слышно хмыкаю от несуразности вопроса. Но он и не сомневается в моем ответе, который сквозит в моих движениях, когда я отступаю, освобождая пространство для маневра. Парень осторожно протискивается в квартиру, стараясь не повредить свою ношу и захлопывает дверь, отрезая нас от остального мира. А я успеваю быстро метнуться к двери ванной комнаты, сдергивая с крючка махровый необъятный халат и закутываясь в него на манер плаща. К моему счастью, дар речи возвращается, а сердце перестает стучать в горле, замедляя бег.

- Проходи, - киваю по направлению к гостиной и прислоняюсь к стене, складывая на груди руки и наблюдая, как Баринов скидывает ботинки, - мы же договорились встретиться на месте?

- В самом деле? – с непонятной интонацией переспрашивает Никита, проходя в комнату, а я незримой тенью скольжу следом. Он не снял куртку, странно, но меня целиком занимает цель его визита. Поэтому не прерываю допрос, почти забыв о смущении и недавнем конфузе.

- Ага, - киваю, настаивая на объяснениях. Но Баринов продолжает испытывать мое терпение, загоняя очередным своим ответом меня в тупик.

- Значит, я соврал, - озорная улыбка вместе с подмигиванием появляются настолько неожиданно, что я опять замолкаю. И на этот раз дело не в словарном дефиците. Просто я «залипаю», попадая под его обаяние, забывая ненадолго, о чем же хотела узнать.

Но зря он думает, что легко отделался.

- Баринов, не испытывай мое терпение, - тяну слова с легкой угрозой в голосе, становясь напротив него посреди комнаты, - зачем ты пришел?

А затем, обратив внимание на часы на стене, добавила:

- У нас мало времени. Через двадцать минут приедет такси, а мне еще одеться надо.

И снова этот взгляд, ласкающий сквозь одежду. Разгоняющий острое томление по коже и лишающий сил к сопротивлению…

- Отменяй, - бросает так резко, что сначала я не понимаю.

- Что?

- Отменяй такси, - поясняет он терпеливо, перебирая красивыми пальцами по шуршащей обертке, - я тебя отвезу.

- Но.., - пытаюсь я возразить, но мне не дают.

- У меня для тебя подарок.

И снова мое безмерное удивление и его ухмылка. Не издевательская, вовсе нет. Скорее уж чуть снисходительная и нетерпеливая, сдобренная радостным ожиданием. Будто для него это не меньшее удовольствие, чем для меня.

Я вскидываю брови в ожидании продолжения, и Никита не затягивает паузу.

- Держи!

- Что это? – в мои руки уверенно перекочевывает тот самый неизвестный плоский предмет. Но я не спешу распаковывать его, испытывая странную нерешительность.

- Разверни, узнаешь, - пожимает парень плечами, демонстративно отходя к полке с фотографиями.

Действительно, чего это я? А пальцы уже живут собственной жизнью, разрывая бумагу…

Интересно, что там?

Как назло бумага плотная и ощутимо сопротивляется моим подрагивающим рукам. Но сдаваться я и не думаю, с азартом вовлекаясь все глубже в процесс. И уже давно не беспокоит ни загадочное появление Баринова на пороге моей квартиры, ни выражение его лица, ни мой внешний вид. Тем более, что непонятный «сюрприз» удачно достает мне почти до талии, надежно скрывая наполовину от жгучих серых глаз.

Когда на свет появляется причудливая широкая рамка, я понимаю, что в моих руках картина. Очень большая, примерно метр на полтора, или даже больше – мой глазомер в этом плане никуда не годился. Абстрактная вязь завитушек и вензелей, выполненная в приятном песочном с золотом цвете, слишком шикарна, чтобы оставить меня равнодушной.

Но это не идет ни в какое сравнение с той гаммой чувств, которая накрывает меня спустя еще полминуты…

Я шумно ахаю, неосознанно прижимая ко рту правую ладонь в тщетной попытке сдержаться, а на глаза мгновенно наворачиваются слезы.

Как такое вообще возможно?

Это же…

Бабушка…моя…самая любимая и родная. Как живая. Сидит на необыкновенной красоты резной скамье в незнакомом мне парке и крепко обнимает меня, с чувством прижавшуюся к ней в ответной нежности. И такой счастливой я себя уже не видела целую вечность…

Да, это была картина. Не фотография. И мы никогда не были на этой скамье и в этом парке. Но художник оказался поистине талантливым, передав малейшие черты внешности и эмоций, даже не позволив усомниться и на миг в реалистичности изображенной сцены. Как я мечтала об этом…хотя бы на картине оказаться в объятиях бабушки…

Мне показалось, что прошло чудовищно много времени, пока я стояла безмолвной статуей, пытаясь совладать с голосом и предательской влагой на лице. Никита терпеливо ждал, облокотившись на полку с фотографиями и даже не смотрел на меня, за что во мне запоздало шевельнулась благодарность.

- Как? – прохрипела я одно слово, вкладывая туда все, что сейчас бурлило у меня в душе.

Но Баринов всегда был сообразительным, так что прекрасно меня понял.

- Две фотографии и очень полезные знакомые, - пожал он плечами почти небрежно, но тут же спохватился, - кстати, держи, возвращаю. Извини, что взял без спросу.

Из внутреннего кармана черной куртки появляются до боли знакомые карточки, аккуратно ложась на родную полку. А я ошалело перевожу взгляд со снимков на полку, а затем на парня и обратно. Понимая, что за всеми этими переживаниями даже не заметила их пропажу. Мамочка дорогая…

- Зачем? – я сегодня прям мисс Лаконичность.

- Не знаю. Просто так, - пытается отмахнуться от меня Никита, но я упорно буравлю его взглядом, не давая надежды на помилование. И он сдается, - хотел сделать тебе приятное. Скоро Новый год, а ты мне как-то говорила, что хочешь такое фото. Но я не волшебник, поэтому вот так…не нравится?

Он бросил взгляд на картину, которую по-прежнему придерживала моя рука, а я не выдержала. И аккуратно прислонив свой самый дорогой в жизни подарок к стоящему рядом столику, быстро подошла к Баринову и, не задумываясь о том, что делаю, крепко прижалась всем телом, обхватывая парня за шею и утыкаясь лицом в плечо. Не в состоянии выразить словами то, что я чувствую, но пытаясь сказать это телом и жестами.

- Нет, Никита, - голос прозвучал глухо, но сомнений в том, что меня слышат, не возникло, - ты самый настоящий волшебник. И даже лучше. Это…это так…я не знаю, как сказать…спасибо тебе большое…это самый лучший в мире подарок.

Сильные и горячие ладони ложатся на мою талию, прижимая меня крепче к мужскому телу. Захватывая чувствительные ямочки чуть ниже поясницы, но в этом жесте нет ни капли сексуального подтекста. Баринов прижался щекой к моей голове, шевеля тихим дыханием волосы, давая потрясающее чувство защищенности и уюта. И это еще раз с беспощадностью палача напоминает мне о том, почему я должна его отпустить…

- Пожалуйста…

Две секунды. Ровно столько я позволяю себе еще насладиться его запахом и ласковым теплом. А затем аккуратно выворачиваюсь из рук мажора, игнорируя настойчивое желание тела и разума вернуться обратно.

- Мне надо отменить такси, - выдавливаю нелепое объяснение своему поведению, но продолжаю отступать в сторону спальни под разочарованным взглядом, - и одеться. Я скоро…

И скрываюсь за дверью, тут же закрывая ее, и обессилено прислоняясь к ней спиной с другой стороны. Понимая, что это больше похоже на бегство, но уверенная – так будет лучше для всех. А для него – особенно.

На этот раз взять себя в руки получается значительно быстрее. Я нахожу телефон и отменяю заказ на машину. Затем медленно скидываю халатики, оседающие пушистым облаком вокруг моих ног, и надеваю платье, с удовольствием оглядывая себя в зеркале. Сегодня я как никогда похожа на себя прежнюю. И, черт возьми, мне это совершенно определенно нравится!

Несколько штрихов косметикой, немного, только пару мазков пудрой, тушь на ресницы и нежно-розовую помаду на губы, и девушка в зеркале окончательно завершает преображение. Лодочки на шпильке, и я уверенно открываю дверь, выходя в гостиную.

Чтобы окунуться в потрясенное молчание. А поймав взгляд Баринова, вдруг теряю всю свою уверенность, начиная нервно покусывать накрашенные губы. Не в силах следовать дальше, пока он не решится что-нибудь сказать.

- Янка, - его голос срывается и приходится откашляться, чтобы продолжить, - Янка, ты потрясно выглядишь…

Комплимент неуклюжий, банальный, но я почему-то не могу сдержать улыбку, а сердце стучит быстрее, предавая хозяйку.

- Спасибо, - почти шепотом. И вновь молчание, потому что ноги отказываются двигаться дальше.

Затем мне помогают надеть дубленку и сапоги, порываясь все сделать самостоятельно. Но я не позволяю. Рваными движениями хватаю сумочку с ключами и телефоном, и быстро выхожу в подъезд, стремясь покинуть личное пространство парня. Стараясь снова убедить саму себя в правильности собственного решения. Но таковым его признавал лишь разум. Не сердце.

И я буквально кожей чувствовала, как время отстукивает секунды в обратном отсчете. Осталось совсем немного…

Глава 32

Яна

Вопреки моим страхам, все проходит великолепно. Мы ни разу не сбились с текста, не перепутали очередность и даже мой голос почти не дрожал. Только улыбка, намертво приклеившаяся к губам, получилась, похоже, слишком искусственной.

Как узнала?

Да очень просто – Баринов. Как ни странно, но он «раскусил» меня с первых минут. Я чувствовала кожей настороженные взгляды, которые Никита бросал на меня на протяжении всего концерта. Но старательно «не замечала» их. А когда он попытался взять меня за руку, ободряюще сжав пальцы, тут же высвободилась, проигнорировав поджатые губы и хмурый вид парня.

Так было нужно. И неважно, что мне самой больше всего на свете хочется прижаться к его горячему боку и чтобы он не выпускал мои ледяные ладони из своих рук. Все это теперь не имело никакого значения.

Но как я не старалась подготовиться к нелегкому разговору, ничего не вышло. Концерт закончился слишком быстро, а у меня внутри по-прежнему царил невообразимый бардак.

А еще эта картина… Легко и так не было, а с ней стало еще сложнее.

Наши последние слова… финальная музыкальная композиция… громкие аплодисменты…

Среди враз засуетившихся людей вокруг мы с Бариновым стоим, будто выпав из реальности. Глядя друг другу в глаза. Я – растерянно. Он – со странной решимостью.

Словно инь и янь.

Две стороны одной медали, которым просто не суждено быть вместе.

- Яна, я хотел..., - начинает парень, делая ко мне шаг и становясь непозволительно близко для того, кто уже через несколько минут станет для меня чужим. Но отреагировать я не успеваю.

- Так вот же они! – голос Веры Афанасьевны звучит совсем рядом и слишком громко, чтобы мы смогли сделать вид, что не услышали. Мы с Бариновым машинально обернулись к источнику шума, а мне послышалось, будто с его губ сорвалось что-то совсем уж неприличное.

- Никита, - рядом с Верой Афанасьевной стоял наш ректор, Николай Демидович, собственной персоной. И хоть личных претензий у меня к нему, вроде, не было, особой симпатии тоже не случилось. Почему-то внутри сформировалось стойкое ощущение, что за вечно снисходительным выражением круглого лица располневшего мужчины предпенсионного возраста, скрывается презрение и откровенная скука. Будто ему давно надоели студенты и преподаватели со своими вечными проблемами, и даже собственная должность. И он делает всем огромное одолжение, занимая ее. Впрочем, возможно мне это только казалось, - можно вас на минуточку? Николай Демидович был приятно удивлен вашим участием и хочет задать пару вопросов…

Баринов не изменился в лице ни разу, но я нутром почувствовала, насколько ему до фонаря вопросы ректора вместе с его никуда не впившимся интересом. Но выбора не было, и Баринов это тоже прекрасно понимал.

- Подожди меня, я скоро, - настойчиво проговорил он, скользнув горячими пальцами по моему оголенному плечу, а я вздрогнула. И уж точно не от отвращения. Скорее совсем наоборот – жаркая волна мурашек окатила меня от ключиц до пяток, сбивая дыхание. Ох…

Попытавшись обхватить себя руками за плечи в попытке сохранить неожиданное ощущение, обнаружила, что до сих пор сжимаю папку со сценарием.

Что ж, это даже к лучшему. Отвлекусь ненадолго.

Я медленно дошла до небольшого стола за кулисами и аккуратно водрузила папку на него. Провела кончиками пальцев по тисненой искусственной коже в задумчивости, погружаясь в собственные мысли.

- Привет, - знакомый голос заставил меня резко обернуться. Просто не ожидала, ничего большего. Впрочем, радости встречи не было, как и желания разговаривать. Но я себя пересилила, даже выдавив улыбку.

- Привет, - Волков сиял так, будто увидел Деда Мороза. И если бы не это злосчастное свидание, я бы ни за что не сдержалась – поморщилась. Но парень в упор не заметил моего настроения, - поздравляю с дебютом.

- Спасибо, - постаралась я улыбнуться как можно загадочнее. Надеюсь, что это не выглядело так, будто у меня разом заныли все зубы и живот, - я так волновалась, что даже дышала через раз.

- Брось, - рассмеялся он, - у тебя великолепно получилось. Объективно заявляю – ты была самой яркой звездой вечера!

Я смутилась от такого напора, слегка покраснев и буркнув нечто нечленораздельное. И Волков с энтузиазмом продолжил, подходя еще ближе и останавливаясь всего в паре шагов.

- Весь вечер хотел тебе сказать, что ты сегодня просто великолепна, - выдал он, демонстративно оглядев снизу вверх. А мне вдруг стало неприятно. Будто чужие руки облапали…

Где были мои глаза? Что я в нем нашла?

Вновь выдавила улыбку, а сама обозвала себя в сотый раз дурой. Вот не умеешь ты выбирать мужчин, Лазутина…

Не знаю, что прочел в моем лице Рома, но следующая фраза прозвучала совсем уж неожиданно.

- Ян, может, составишь мне компанию завтра вечером? Хочу покататься по вечернему городу и буду очень рад, если ты присоединишься…

Вот и все…

А в голове промелькнула фраза из какого-то, то ли афоризма, то ли анекдота, про то, что мечты сбываются тогда, когда уже нахрен не надо. Жизненно.

Волков уже умчался, получив мое согласие в виде кивка головой и пообещав позвонить завтра и уточнить время.

А я осталась ждать Баринова на полупустой сцене. Но заскучать не успела…

- Янка!! – я громко взвизгнула, когда один балбес подкрался сзади и резко обхватил меня за талию, поднимая вверх и кружа вокруг своей оси, рискуя своими барабанными перепонками на предмет глухоты и моим сердцем на предмет инфаркта.

Я попыталась вывернуться из его загребущих лап, когда вновь почувствовала пол под ногами, но кто бы меня отпустил! Поэтому лишь гневно засопела, сложив на груди руки.

- Да ладно тебе! Не дуйся! – меня бесцеремонно подпихнули в бок, - тебе не идет!

А один взгляд на счастливое лицо Никиты сводит на нет все мое возмущение. Захотелось тут же в ответ расплыться улыбкой. Я только вздохнула, признавая свое поражение.

- Что они от тебя хотели? – мотнула я головой в сторону «начальства».

- Да так, ничего особенного, - поморщился парень, - приглашали выступить на какой-то супер-пупер конференции. «Такая известная фамилия», «династия врачей», «весь в отца», бла-бла-бла…

Он так потешно передразнил Веру Афанасьевну, что я не удержалась и хихикнула. А затем и вовсе расхохоталась в голос. Вот тебе и будущее светило медицины! Никакой серьезности! Про сознательность вообще молчу!

- Знаешь, я тут подумал, - Баринов аккуратно развернул меня к выходу и сделал шаг вперед, увлекая за собой, - грех сегодня отсиживаться дома. Тем более, что ты такая красивая в этом платье. Поэтому приглашаю тебя поужинать где-нибудь. Вместе. Вдвоем.

Я резко остановилась, не давая сдвинуть себя с места. Все веселье мигом испарилось, а тот момент, что в помещении мы остались одни, лишь усилил тревожное напряжение.

Удивившись моей реакции вкупе с молчанием, парень, наконец, выпустил меня из своих объятий и, потянув за руку, заставил повернуться к себе.

- Эй, ты чего? – Никита улыбался уже едва заметно, а я чувствовала, как по моей спине расходится ледяное дыхание неизбежности.

- Нет, Никита, - я с трудом качнула головой. Мышцы внезапно одеревенели и не слушались, - я не поеду.

- Что? Почему? – он непонимающе уставился на меня, не спеша выпускать мое запястье, а затем снова расслабился, - не хочешь ужинать? Не беда! Можем придумать еще что-нибудь интересное. Вот, например, в кино давно не был…

- Ты не понял, - перебила парня, настойчиво освобождая свою конечность. Затем на миг прикрыла глаза, собирая в горсть остатки решимости, гордости и здравого смысла, и куда увереннее продолжила, - ты мне больше ничего не должен. Я тебя отпускаю.

- В смысле?

Баринов смотрел на меня тем же вопросительно-непонимающим взглядом. С одним лишь отличием – улыбаться окончательно перестал. А затем сложил руки на крепкой груди и нахмурился.

- Объясни, наконец, что происходит? Что на тебя нашло?

Это совсем не просьба. И я отключаю все чувства, чтобы продолжить и, самое главное, завершить этот тяжелый разговор.

- А что тут непонятного? – пожимаю плечами, - считай, что твое наказание окончено. Ты выполнил три моих желания, и теперь больше нет необходимости нам проводить время вместе.

- Интересно, когда же я успел? – чуть ехидно интересуется, вздернув ровную бровь, - еще вчера в процессе было только второе. Не говоря уже о третьем.

- Волков пригласил меня завтра вдвоем погонять на байке, - при упоминании знакомой фамилии Баринов промолчал, но крепче сжал челюсти, выразительно заиграв желваками, - а так как третьего желания я попросту не смогла придумать…

Я приблизилась к нему вплотную, открыто заглядывая в глаза и чуть несмело дотрагиваясь пальцами до каменных мышц предплечья.

- Спасибо за ту картину. Ты даже не представляешь, что это значит для меня. Ты выполнил не просто желание, Никита.., - голос чуть дрожит, но я все равно договариваю, - ты осуществил мою мечту…

Руки парня дернулись, будто в желании прижать меня к себе, но я уже сделала решительный шаг назад. Жестоко отрубать хвост по кускам…лучше уж сразу и целиком.

- Поэтому, я не хочу и не буду тебя больше мучить. Ты свободен, Баринов. И еще раз спасибо за все, - еще шаг назад и в сторону, чтобы уйти можно было по прямой, - ты подарил мне минуты настоящего счастья…

Если не считать второго желания. С которым я ошиблась, как никогда в жизни. И почему мы так часто не можем вовремя понять, как нелепы порой наши мечты? И то, что кажется таким желанным, не сделает нас, в конечном итоге, счастливее.

Вот и я не оказалась, на этот раз, исключением. Озарение пришло слишком поздно. Впрочем, хорошо, что вообще пришло…

Баринов собирался что-то мне ответить, судя по приоткрывшимся губам, но не успел. Внезапно схватился ладонью за левую половину груди и громко зашипел, дернувшись всем телом. Лицо исказила гримаса боли, и я едва не кинулась к нему, чтобы помочь. Хотя, чем?

Но меньше, чем через минуту, все прошло. Он оторопело посмотрел на меня…потом на то место, к которому прижимал руку…

Рубашка затрещала под нетерпеливыми пальцами, а одна из пуговиц с жалобным звуком отскочила куда-то далеко в сторону. Я уже точно знала, что увижу, но все равно продолжала стоять и смотреть на этот незапланированный стриптиз, не в силах отвести взгляд. Слишком уж откровенным и притягательным был открывающийся вид, чтобы я смогла просто развернуться и уйти.

И оказалась права. Грудь парня, кстати убойно соблазнительная и без лишней растительности, именно такая, как мне всегда нравилась, была девственно чиста. Ангел исчез без следа, и теперь мажору не грозило преждевременное путешествие в мир иной. И я была за него очень рада.

- Зачем? – выдохнул он совсем не радостно, - зачем ты это сделала, Янка? Была ж еще целая неделя…

- Неделей раньше, неделей позже, - вновь пожала я плечами, успев удивиться его явно не адекватной реакции. Шок, наверное. От радости, - какая разница?

- Ты не понимаешь, - почти простонал парень, попытавшись снова подойти, но я синхронно отошла еще ближе к выходу, - я хотел, чтобы мы…

И я вновь перебила. Быстро и зло, не желая услышать окончание банальной и почему-то обидной фразы.

Остались друзьями…возможно, когда-то мне было бы этого и достаточно. Но точно не теперь. Даже с учетом того, что у нас не может быть будущего, мне было бы безумно больно услышать, что я для него только друг…

- Нет, Баринов. Это абсолютно исключено.

- Янка..., - и снова я увеличиваю расстояние между нами, не давая приблизиться. Потому что точно знаю, что в его власти сейчас остановить меня. И едва ли мне хватит решимости уйти, если меня будут удерживать именно эти руки. Но слишком многое было поставлено на карту, - почему?

Вопрос прозвучал двусмысленно, но я предпочла ответить на более простой вариант. Трусливо? Возможно. Но и лезть друг другу в душу бессмысленно.

- Потому что я не хочу, - отчеканила максимально жестко, чтобы не оставалось никаких сомнений. Ни у меня, ни у него. И едва сдержала набежавшие слезы, когда он разочарованно, в каком-то отчаянии опустил руки, больше не пытаясь меня преследовать, - и у нас был договор. Помнишь?

«И после того, как…все закончится, мы сделаем вид, что ничего этого не было»

По его глазам я поняла, что помнит. Поэтому только грустно усмехнулась, разворачиваясь к выходу.

- Прощай, Баринов, - в тишине большого помещения стук каблуков звучал оглушительно. Но я шла, механически передвигая ноги и мечтая только об одном.

Попасть как можно быстрее домой и выплакаться.

Так и не увидев того, как дернулся за мной парень в намерении остановить, а затем застыл, сжав кулаки до побелевших костяшек.

Понимая в тот момент простую истину. Что Брагин был чертовски неправ. Если по-настоящему любишь, то сделаешь для человека все. Даже оставишь, если для него так будет лучше…

Даже если сам при этом будешь гореть заживо.

Глава 33

Никита

Поднес стакан к губам и обнаружил, что он снова пуст. И если на первой бутылке виски меня это злило, то сейчас я лишь безразлично потянулся к вышеозначенной таре и плеснул себе очередную порцию.

И плевать, что я даже не успеваю запомнить, как алкоголь оказывается в желудке.

Я был пьян.

Насколько? Где-то посередине от «в дымину» до «кома-реанимация-кресты». Прошло уже четыре дня с того памятного разговора, когда Янка за пять минут умудрилась разнести мою жизнь и сердце на мелкие лоскуты. Не дав даже возможности что-то изменить и исправить.

Этот вечер врезался в память до последней секунды, и теперь раз за разом остохреневшим фильмом проносился в голове, заставляя скрипеть зубами в отчаянном желании повернуть время вспять.

Остановить. Убедить. Доказать.

Я уже успел тысячу раз пожалеть, что тогда позволил Янке уйти. Слишком ошеломили неожиданные слова девушки, перечеркивая все мои планы. А ведь отец предупреждал меня! Говорил, что я и так слишком долго торможу, и это может выйти мне боком. Я тогда лишь отмахнулся, беспечно рассмеявшись.

Но я думал, что в запасе еще неделя! Еще одна гребаная неделя! Целых семь возможных свиданий!

А потом еще как дурак решил открыться. Сказать, что хочу, чтобы мы были вместе. Что не представляю теперь, как жить дальше без нее…

Но ее резкий отказ добил меня окончательно. Оказалось, что это только у меня единороги скачут по радуге в розовых соплях. А она все это время ждала, когда все, наконец, закончится.

Снова пустой стакан. Снова новая порция.

Захотел поиграть в благородство, да? Придурок ты Баринов, редкостный! Что тебе стоило схватить ее и не отпускать, пока не передумает? Целовать до распухших губ, до сбитого дыхания? Пока не поймет, что этот урод Волков ей вообще никуда не сдался!

Стакан мелкими осколками разлетается, не выдержав близкого знакомства со стеной. А я отхлебнул прямо из горлышка полупустой бутылки.

Как бы я сейчас не костерил самого себя, точно знал, что никогда бы этого не сделал. Не стал бы принуждать. Только не ее. Чем бы я тогда был лучше Брагина, решившего во что бы то ни стало получить себе понравившуюся игрушку?

Вспомнив об ублюдке, слабо ухмыльнулся. Новости о нем, пришедшие вчера утром, еще неделю назад осчастливили бы как минимум. Сейчас же мне было почти все равно.

Никому бы не признался, но на следующий вечер я стоял недалеко от ее подъезда, надежно скрытый плотной тенью на углу дома. Курил и ждал, ощущая себя каким-то маньяком. И даже себе не мог ответить на вопрос – зачем? Наверное, хотел убедиться, что встреча Янки с Волковым состоится. Или, что вернее - не состоится.

Но последние крохи надежды скончались в муках, когда я увидел, как они выходят из подъезда. Этот джентльмен хренов даже дверь придержал, пропуская девушку. А Янка улыбалась…

Я вернулся домой и решил утопиться в алкоголе. Потому что так можно было забыться в пьяном угаре и не вспоминать, как она улыбалась мне… Друзьям сказал, что праздную Новый год с родителями. Родителям – что буду с друзьями. А сам здесь…один.

И минимум неделю я не собирался возвращаться.

Но резкая трель телефонного звонка на мгновение отвлекла меня от собственной мелодрамы. Странно, точно помнил, что отключил звук. Но телефон вопил на всю квартиру, заставляя морщиться от звона в ушах.

Решение вырубить аппарат к чертовой матери пришло мгновенно. Но, чудом разглядев расфокусированным донельзя взглядом имя абонента, вздохнул и засомневался. Телефон тем временем умолк.

Чтобы через минуту завопить опять…

- Че надо? – в свете моего отвратного настроения, я был нереально любезен.

- Привет, Ник! С Новым годом! С Новым счастьем! – проорал веселый голос Артюшева в трубку, отчего меня чуть не стошнило. На всякий случай отодвинул трубку подальше от уха и глотнул виски.

- В гробу я видал такое счастье, - пробормотал вполголоса.

- Чего ты там бормочешь? – снова заржал этот клоун, - или ты там орально занят, а я не вовремя?

Похабная и тупая до невозможности шутка меня основательно вывела из себя, снося остатки любезности в дали далекие.

- Артюшев, - я откинулся на диван, стараясь замедлить карусель, - или говори, чего звонишь, или катись в преисподнюю! Задрал!

Молчание на другом конце было, как ни странно, недолгим.

- Да хотел позвать тебя выпить и повеселиться, но, смотрю, тебе и одному неплохо, - странным тоном отозвался Женька, а я резко потерял интерес к разговору, - ты пьян?

- Еще недостаточно, - вяло проговорил, повышая градус алкоголя в крови еще на чуть-чуть.

- Глушить в одиночку – это алкоголизм, друг, - хмыкнул он, а я еле сдержался, чтобы снова не послать его туда, где всем весело и до меня никому нет дела.

- Вот только давай без лекций, мамочка, - получилось больше злобно, чем язвительно, но мне было наплевать, - клуб трезвенников и фанатов ЗОЖ дальше по коридору.

- Значит, не помирились, - вздохнул уже серьезнее Женька и добавил, - тоже еле уговорили ее присоединиться к нам.

- А с какой стати меня должно волновать присутствие Лазутиной? – огрызнулся и с раздражением поставил бутылку на столик, едва не разбив толстое стекло. И только через несколько секунд догнал, как бездарно спалился. На его счастье, Женька язвить не стал.

- Из-за чего поругались хоть? – судя по голосу, внятного ответа он и не ждал.

- Мы не ругались, - ага, ага. Делаем вид, что нам пять лет, не больше.

- Ну, да. А то мы с Иркой не заметили, с каким лицом вылетела Янка после концерта. Да и у тебя вид был не лучше, - все такие глазастые, когда не надо. Писец просто, какие таланты пропадают…

- Мы не ругались, - устало повторил я, прикрывая глаза, - и, если ты не в курсе, у Янки теперь есть с кем ходить по тусовкам.

- Ты это о чем? – так искренне удивился друг, что я даже ответил.

- О Волкове, о ком же еще, - знакомая злость всколыхнула внутренности, но как-то вяло. Это хорошо, значит, скоро можно будет уснуть.

- А, вот оно что, - с издевкой выдал Артюшев, заставляя распахнуть глаза и вынырнуть из накатывающей мягкими волнами дремы, - и поэтому ты в слезах и соплях заливаешь горюшко бухлом?

- Да пошел ты, - вызверился я так, что едва не отправил телефон следом за почившим стаканом.

- Да я-то пойду, а ты? Баринов, я тебя не узнаю, - отбрил меня Женька злобно, заставив заткнуться и проглотить рвущийся наружу мат, - с каких это пор ты отсиживаешься тихонько в заднице? Или с красноречием проблемы? Поговорить с ней не пробовал? Да мы все видели, как вы друг на друга слюни пускали! Действуй!

Если он хотел меня этими словами взбодрить, то жестко просчитался. Остатки злости схлынули перед безжалостной реальностью. Я тихо и совсем не весело рассмеялся.

- Знаешь, Жень, - бутылка вновь перекочевала в мою руку, - ты был бы прав, если бы не одно «но». Это она ушла. Сама. Выбрав не меня.

- Дела.., - присвистнул он, и спустя несколько мгновений, продолжил, - может, ты что-то не так понял?

- Сомневаюсь. Да и своими глазами их видел…вдвоем, - с трудом выговорил, допив одним глотком остатки виски. Пытаясь одновременно вспомнить, есть ли дома еще.

- Ой, ли? Сдается мне, что все совсем не так, как тебе кажется…

Артюшев, гад такой, замолчал, а я даже на месте подпрыгнул от двусмысленности фразы.

- Ты что-то знаешь? Говори уже, не тяни! – потребовал, едва не сорвавшись на просительные ноты. Хотя, если…Черт, что же он молчит!

Но друг сегодня явно решил испытать мою нервную систему на прочность.

- А вот, знаешь, не скажу, - снова развеселился он, - вот приедешь завтра и сам все узнаешь. Может, научишься головой думать, а не по углам с бутылкой ныкаться.

- Артюшев, я тебя прикончу! Сейчас же рассказывай! – с угрозой прорычал в трубку, вскочив на ноги и едва не рухнув на пол в попытке удержать равновесие.

- Ой, боюсь, боюсь, - расхохоталась эта сволочь и продиктовала, - Прибрежные сады, шестая улица, тридцать четвертый коттедж. Завтра в шесть начало, не опаздывай. Алкоголь с собой.

- Женька, твою мать!

- Да завтра, Ромео!

Не удержался и топнул ногой в бессильном возмущении. Любопытство и жгучая надежда затопили с головой, не давая усидеть на месте. Я сделал четыре полных круга по квартире, пока не успокоился. А затем, улыбнувшись в предвкушении, отправился в душ.

Даже если это только намек на шанс, то я его не упущу!

Яна

- Может, еще что-нибудь хочешь? – заботливо поинтересовался Ромка, вручая мне стакан с апельсиновым соком. Пить алкоголь после памятного вечера в «Бригантине» не тянуло совершенно.

Я отрицательно качнула головой и с трудом удержалась от желания отодвинуться, когда парень, будто невзначай, погладил меня по колену. Спасло только то, что он тут же, извинившись, отошел к двум нашим однокурсникам, стоявшим неподалеку. А я осталась сидеть, хмуро оглядывая присутствующих.

И зачем согласилась?

Сразу же было понятно, что настроения веселиться у меня нет и не планируется. Но Ирка, неожиданно нагрянувшая позавчера, продемонстрировала чудовищное упорство. Устав сопротивляться, через два с лишним часа уговоров, угроз и четыре литра чая, я сдалась.

На самом деле, Волков пригласил меня сюда еще раньше, спустя всего день после нашего неудавшегося свидания. И я обещала подумать – читай, вежливо отказалась.

Потому что наш первый совместный вечер наглядно показал, что пары из нас не получится. Друзей, скорее всего, тоже. И дело было совсем не в парне.

Мне было скучно. Настолько, что уже выходя из подъезда, я украдкой посмотрела на часы, размышляя, через сколько минут моя просьба разойтись по домам не будет звучать оскорбительно. Через полчаса я с трудом сдерживала зевоту. Через час – раздражение.

Нет, Ромка вел себя в высшей степени прилично. Не приставал, не сыпал пошлыми шуточками, не делал неприличных намеков. Даже за руку брать не стал, позволив мне ухватить его за локоть в целях удержания равновесия. И ничуть не обиделся, когда вместо запланированного проката на байке, предложила просто прогуляться.

А я просто не смогла. Казалось, что сев на его мотоцикл, совершу что-то неправильное. Почти подлое. Что предам тот миг счастья, который подарил мне Баринов…

Закусила губу в попытке прогнать образ мажора из памяти. Куда там! Он засел, как репей в колтуне у бродячей собаки – ни вычесать, ни выгрызть. Только срезать острыми ножницами, оголяя беззащитную нежную кожу…

Я смотрела на Волкова, а видела совсем другого парня. Слушала его веселые и не очень байки, а сама злилась, что тембр голоса совершенно не такой. И улыбка не такая. И глаза не отливают сталью, выдавая все эмоции с головой…

Тихо застонала, закрывая глаза и откидывая голову на спинку диванчика. Пора было уже признаться себе самой в том, что мне плохо без Никиты. Без нахального мажора, перевернувшего мою расписанную на ближайшую десятилетку жизнь с ног на голову. А Волков не мог не то, что заменить его, он даже на слабую тень Баринова не тянул…

Как жаль, что сегодня его здесь нет. Ирка обмолвилась, что Никита уехал куда-то отдыхать с родителями и это стало последней каплей, качнувшей весы нашего спора в сторону моего согласия. Видеть его и не иметь возможности подойти и просто поговорить, заглянуть в глаза, вдохнуть потрясающий аромат мужского парфюма с его индивидуальной нотой, было бы слишком тяжелым испытанием.

Но и сидеть здесь, окруженной тяготившим меня вниманием нелюбимого парня, оказалось не намного легче.

А ребята постарались на славу, позаботившись чуть ли не за два месяца насчет аренды. Вместительный коттедж был просто создан для веселья в большой компании. На первом этаже располагался огромный зал, в котором стоял длинный стол, стулья, небольшие диванчики, высокий аквариум в половину стены, музыкальный центр с несколькими колонками, микрофоны для караоке и внушительный плоский телевизор под потолком. Цветомузыка довершала образ, выводя веселье на уровень хорошего клуба. Дальше по коридору шел санузел, спальня и небольшая кладовая. Лестница на второй этаж, на мой взгляд, была чересчур крутой и узкой, но, видимо, хозяев это не смущало. Там находились еще три спальни и один туалет. Как раз то, что нужно для студентов.

Чуть приоткрыла глаза, рассматривая происходящее вокруг. Складывалось ощущение, что вся компания просто переехала из «Бригантины» в этот коттедж. Кто-то стоял около стола, дегустируя закуски, несколько девчонок извивались под музыку, уже дойдя до нужной «кондиции», многие стояли отдельными группами и громко переговаривались, срываясь на смех. Ирка крутилась во дворе рядом с Артюшевым, который жарил купленный в супермаркете по дороге шашлык.

Всем было весело.

Кроме меня.

И меньше всего хотелось, чтобы у меня интересовались о причинах кислой физиономии и пытались развеселить.

К черту!

С твердым намерением уехать домой, я решительно поставила полупустой стакан на широкий подлокотник и собиралась уже встать, когда громкие приветственные крики заставили повернуть голову в направлении входа.

Чтобы тут же подавиться собственным вдохом, замечая знакомую фигуру…

Какого лешего он здесь делает?!!

А Баринов, тем временем, улыбаясь, пожимал знакомые руки.И в упор меня не видел, да и не искал. В груди защемило от горечи, и я машинально прижала одну руку к ней. Ощутила, что воздуха стало ощутимо не хватать, и едва сдержалась, чтобы не броситься на выход. Дура, ты, Лазутина! Еще не хватало расклеиться перед всеми!

Тут же пожалела о своем внешнем виде. Из чувства противоречия сегодня надела черные непримечательные брюки и свободный вязаный полувер мышиного оттенка. Волосы собрала в высокий хвост, сделав уступку лишь легкому макияжу. И это только потому, что плохо спала последние дни и смотрелась бледной больной молью.

Ромка стойко делал вид, что ему все нравится. Суколова оказалась более честной, выразительно покрутив пальцем у виска. Но мне было насрать, если честно. Мой образ как нельзя лучше передавал настроение. И оно стремительно катилось в канализацию…

Тонкие изящные руки Маринки, огладившие плечо парня, скрытое под тонкой черной футболкой, а затем легко соскользнувшие ему на грудь, окончательно уверили меня, что здесь делать нечего. А жар, опаливший мое лицо, лишнее тому подтверждение.

Но уйти мне снова не удалось…

- Заскучала? – Ромка с размаху приземлился рядом, а я нервно дернулась от неожиданности и еле сдержала ругательство, - а я вот тебе урвал кусок мамонта. Самый первый и горячий, между прочим.

В руках у парня дымилась пластиковая тарелочка с несколькими кусками аппетитно пахнущего шашлыка. Рядом заботливо примостились кусок хлеба и одноразовая же вилка. И я, несмотря на всю неоднозначность ситуации, сглотнула набежавшую слюну.

- Спасибо, - нашла в себе силы улыбнуться и попыталась хоть немного расслабиться.

- Угощайся, - подмигнул мне Волков и сунул тарелку в руки,двигаясь ближе и закидывая руку на спинку дивана таким образом, чтобы касаться пальцами моего плеча.

Шарахаться от парня глупо, но его желание вторгнуться в мое личное пространство начинало ощутимо раздражать.

Тебе же не пятнадцать лет, Янка! Что за закидоны?

С трудом, но усидела на месте. Даже не выпрямилась, хотя очень этого хотелось.

Наколола первый, истекающий ароматным соком кусочек, и почти уже поднесла к губам, когда непонятное ощущение заставило поднять глаза.

Баринов, стоя в пятнадцати метрах от нас в компании своих друзей, в упор смотрел на меня. Не реагируя ни на Маринку, призывно улыбающуюся сбоку, ни на вопросы окружающих. Просто смотрел и хмурился, будто само мое присутствие ему не нравилось. И лишь когда я приподняла в немом вопросе бровь, еле заметно передернул плечами и отвернулся.

А у меня пропал аппетит. На смену ему пришла досада, а затем негодование.

Вот что ему еще от меня надо? Вроде же все решили по-хорошему, я ни на что не претендую, ничего не жду. Так что теперь, ему даже на глаза нельзя попадаться? А вот хрен!

С трудом доела мясо, изо всех сил стараясь сосредоточиться на разговоре с Ромкой. Он рассказывал что-то о последних соревнованиях, кажется, даже шутил, но я его не слышала. Кое-как умудрялась кивать в нужных местах и улыбаться в тему, но спроси, о чем шла речь – не ответила бы. Кожей чувствовала пристальный взгляд Баринова, обжигавший шею, лицо и плечи, но стоически терпела. Вытянувшись струной ни на миллиметр не изменила позу, едва не заработав косоглазие, пытаясь не смотреть в сторону мажора.

И бесконечно удивилась, когда Волков вдруг встал и протянул мне руку. Тупила с полминуты, пока не услышала недовольное:

- Так ты идешь?

- Куда? – не спешила я соглашаться, хотя, судя по всему, вопрос мне задавили не впервые.

- Я пригласил тебя на танец, Ян, - недоуменно выдал Ромка, а мне стало стыдно. Вот зачем я издеваюсь над парнем? Ведь сразу поняла, что ничего у нас не получится, - ты идешь?

Молча кивнула и протянула ладонь, позволяя поднять себя с насиженного места.

А ответ был на поверхности - я, почему-то, чувствовала себя виноватой. Перед Ромкой за то, что сделала все, чтобы привлечь его внимание. Что дала ложную надежду и никак не могла набраться решимости и сказать правду. Перед Бариновым за то, что все его усилия были потрачены, в общем-то, впустую. И, заодно, перед неведомыми Высшими силами, которые дали мне шанс изменить собственную жизнь, а я его так бездарно потратила.

Медленно покачиваясь под медленную и очень романтичную композицию, я запоздало заметила, что свет заметно приглушили. Атмосфера сразу стала интимнее, что сказалось на поведении участников сегодняшнего праздника. Объятия окружающих нас парочек стали куда откровеннее, а кое-где уже давно сменились поцелуями и легкими поглаживаниями.

Но я не видела ничего, кроме стальных глаз напротив. Баринов танцевал с Маринкой слишком близко. Настолько, что запах его туалетной воды перебивал все остальные, заставляя меня дышать чуть глубже. Его руки обнимали за талию другую девушку, но глаза сводили с ума меня. Он словно пытался заглянуть ко мне в душу, не позволяя растратить ни капли внимания на кого-то другого. Вынуждая напрочь забыть о парне, ведущем меня в танце и которому я уже два раза совсем не слабо оттоптала ноги.

Сколько прошло времени, не знаю. Да и кому до этого было дело? Но руки Волкова, бесстыдно опустившиеся на мои нижние девяносто, чуть сжав их, мгновенно выдернули меня из дурмана, словно окатив ведром ледяной воды. Краем глаза успела заметить, как дернулся Баринов, делая шаг к нам, но было поздно.

- Какого черта ты творишь? – мой возмущенный вскрик с легкостью перекрыл музыку, привлекая к нам ненужное внимание. Я с силой отпихнула парня, избавляясь от чересчур любознательных конечностей, - руки лишние?

- Да что такого? – ухмыльнулся Волков, явно не понимая, что же мне не понравилось, - подумаешь, немного потрогал. Мы ж не дети за ручку ходить. Да ты и сама не возражала, прижималась кошкой.

Я задохнулась от возмущения. Хотелось от души пнуть этого придурка, и не раз, но вокруг уже росло число любопытных, а устраивать представление мне точно не хотелось.

- П-пошел ты! Зоофил-извращенец! – прошипела так яростно, что парень отшатнулся. А я пулей вылетела в коридор, направляясь в спальню, где оставила дубленку с сумкой.

Хорошо, что телефон предусмотрительно положила в задний карман брюк. Быстро вытащила аппарат и вызвала такси, пообещавшее прибыть через восемь минут.

Не церемонясь с ворохом чужой одежды, выловила свою. Руки в рукава не попадали и я яростно боролась с тканью, едва не разорвав все по шву. А затем в бессильной злости взвыла, с остервенением пнув кровать.

Сволочь! Какая же он сволочь! Прижималась я к нему! Кобель похотливый!

Кровать вновь вздрогнула от удара.

- Не буянь, - раздалось от двери, а я так резко развернулась, что голова закружилась, - мебель уж точно не виновата.

Оперевшись плечом о косяк, на выходе вольготно расположился Баринов, улыбаясь во все зубы. Всколыхнув одним лишь своим видом все, что накопилось во мне за эти долбаные дни.

- А ты что здесь забыл? – рявкнула, ничуть не заботясь о реакции парня. Меня распирало так, что любой момент грозил ядерным взрывом.

- Да так, поздороваться зашел, - сбавил обороты Никита, но это не помогло.

- Не поздновато ли для вежливости, Баринов? Что-то в зале у тебя времени на это не нашлось. И правильно, там же свидетелей слишком много, вдруг заметят, потом сплетни не заткнешь!

Что я несла? Мозг спешно умыл руки, окончательно разорвав связь между извилинами и языком. Но мне вдруг стало жизненно необходимо ощутить эмоции парня. Стереть эту притворную улыбку и сдержанный вид. Убедиться, что он совсем не равнодушен…

- Ну да, конечно, - язвительно протянул он, раздражаясь, - это же я порчу репутацию «золотой девочке» одним своим присутствием!

Было заметно, что мои слова задели его, но раскаивания во мне не нашлось ни капли.

- Что ж ты тогда от Волкова унеслась, как ошпаренная? Любовь всей жизни, сплошные достоинства, хоть медаль вешай!

Я захлебнулась вдохом. Да что он знает?!!

- А какое тебе вообще дело до моей личной жизни? Своей не хватает? Или Маринка плохо старается? Странно, о ее талантах тоже все наслышаны! Отойти весь вечер от тебя боится, как только всего языком, как корова, не облизала, непонятно!

Я угрожающе приблизилась к Баринову, остановившись в паре шагов, и злобно взмахнула руками. Но мажор злился ничуть не меньше моего.

- А твой Волков, судя по всему, либо импотент, либо девственник! Чего ты злая-то, как все черти ада? Или на поверку товар оказался бракованным? Прогадала ты с выбором, Лазутина, надо было тщательней выбирать! Тест-драйв организовать, в конце концов!

Я с силой сжала кулаки, едва не вцепившись ногтями в красивое лицо.

- Ошиблась я только в одном, Баринов! – сорвалась я окончательно на крик, растеряв последние крупицы сдержанности, - я почему-то решила, что ты лучше, чем я о тебе думала! А ты все тот же напыщенный самоуверенный придурок!!

Парень сузил глаза, угрожающе заиграв желваками. Странно, но страшно мне не было. Ни на миг не мелькнула мысль, что он может мне навредить физически. А что до всего остального…это должно было произойти.

- Стерва!

- Индюк!

- Кобра!

Следующее слово уже готово было сорваться с губ, но не успело. Воздух вышибло из груди от заметного удара, когда Баринов схватил меня за плечи, припечатав телом к стене.

Чтобы жестко впиться в губы, ставя точку в нашем разговоре…

На миг я остолбенела. Замерла безвольным манекеном в руках парня, никак не реагируя на неожиданную ласку. Но Баринов не дал мне возможности выбрать, напором заставив сдаться сразу. И я приоткрыла губы…

Чтобы тут же потеряться в вихре ощущений. Меня никто и никогда не целовал так – до опухших губ, до стона, который невозможно сдержать, до черных точек перед глазами от отсутствия воздуха. Его руки давно уже отпустили мои плечи, переместившись на затылок и талию, прижимая крепче и не позволяя отстраниться. Да я и не думала об этом…

Лишь молча подчинялась парню, и впервые в жизни это не вызывало отторжения. Никогда бы не подумала, что можно получить столько удовольствия от обычного поцелуя! Впрочем, с Бариновым все было необычным. Губы горели, в голове стоял дурман, но мне казалось, что всего этого слишком мало. Мало его рук, мало губ, мало всего!

И когда он отстранился, шумно вдыхая кислород, с силой сжала его плечи, потянувшись следом в неосознанном требовании продолжения. Но его не последовало.

Я недовольно приоткрыла глаза, самостоятельно закрывшиеся в самом начале этого безумия, и растерялась. Баринов молча смотрел на меня, еле заметно улыбаясь, впрочем, не спеша убирать лапу с моей талии.

В голове неожиданно прояснилось, и я вспомнила, с чего, собственно, мы начали. И растерянность достигла своей наивысшей точки.

А что это, хм, сейчас было?

Внутри еще шевелились отголоски прошлых эмоций, но близость парня и фантомные ощущения на губах, не позволяли им вспыхнуть заново. Тем более, то, что меня недвусмысленно до сих пор прижимали к мужскому телу, не позволяло сосредоточиться в должной мере. Хотя…

Внезапно вспомнила, как еще полчаса назад эти же руки обнимали Маринку. Поглаживали ее спину, ведя в медленном танце. Позволяли чужим ладоням скользить по собственному телу…

Странное чувство обожгло, и я задохнулась, подавившись вдохом. Захотелось разбить о голову мажора что-нибудь тяжелое и большое, а потом еще попрыгать сверху. А еще поплакать. Можно даже с истерикой. И расцарапать физиономию этой любвеобильной козе сразу после того, как выщипаю все волосенки по одному!

Подумала, и опешила, осознав, что это не что иное, как банальная ревность. Докатилась!!!

С какой стати тебе его ревновать?! И к кому?

Но окончательно все испортил, как ни странно, сам Никита.

- Успокоилась? – усмехнулся он, оглаживая мою спину большим пальцем. И столько в этой усмешке было снисходительности и самодовольства, что разгон от милой девочки до фурии произошел почти мгновенно.

- Что? – прорвалось первым из коктейля мата с междометиями.

Но Баринов явно не принял во внимание изменившуюся атмосферу между нами и мой мысленный посыл скрываться огородами, тщательно петляя.

- Хороший способ, правда? Так и знал, что тебе понравится, - сексуально понизив голос, с намеком тихо проговорил он, наклонившись к моему лицу. Но мне уже было не до его методов обольщения.

Внутри назрела Хиросима.

И, видимо, именно мое крайне взвинченное состояние отразилось на физических способностях. Иначе, объяснить, как смогла оттолкнуть далеко не хлипкого парня, не собиравшегося меня отпускать, не представлялось мне возможным.

Но этим я не ограничилась, коротко размахнувшись и звонко саданув ладонью по смазливому лицу.

- Понравилось, даже не сомневайся, - прошипела так злобно, что удивительно, как клыки с ядом не отросли, - а теперь вали нахрен, психолог доморощенный! И не смей меня больше трогать! Никогда!

На глаза навернулись слезы от яростной обиды и разочарования, и я, подхватив с пола упавшую во время наших жарких объятий сумочку, резко развернулась и выскочила из комнаты.

Как он посмел? Как смог?

Было невероятно горько от всего произошедшего. Испытать такие потрясающие чувства, такие невероятные ощущения…я думала, что между нами за эти недели промелькнуло что-то настоящее…честное…

Ведь я не просто отвечала на поцелуй понравившегося парня.

В какой-то момент я позволила себе поверить, что и Баринов испытывает ко мне нечто большее, чем просто симпатию…

А он просто пытался меня успокоить, оказывается! Заткнуть таким вот необычным способом! И надо отдать ему должное, у него почти получилось…

Вот только как теперь избавиться от ощущения, что мне плюнули в душу?

- Янка, стой! Подожди! – парень поразительно быстро отмер, я не успела даже добежать до основного зала. Но останавливаться точно не собиралась. Хватит с меня на сегодня впечатлений.

- Видеть тебя больше не хочу! – бросила через плечо, а затем, удачно обогнув танцующих и веселящихся студентов, наконец-то покинула этот коттедж. Сзади слышался шум, какие-то крики, но мне было уже совсем не интересно. Хотелось домой. А там, завернувшись в любимое одеялко, заснуть и поверить, что ничего этого не было.

Мне повезло – такси уже ожидало у ворот. Я мигом уселась на заднее сиденье, скомканно поздоровавшись. И, собираясь захлопнуть за собой дверцу, мне вдруг показалось, что сзади кто-то бежит.

Но нет, шаги затихли в стороне. Я прикусила губу, а затем решительно продиктовала водителю адрес, устало откидываясь на сиденье и закрывая глаза.

Да катись оно все!..

Глава 34

Никита

Ну, уж нет! Сегодня я точно не дам тебе сбежать! По крайней мере, не раньше, чем мы поговорим!

Я повернул ключ в замке зажигания и стартанул с места, даже не удосужившись прогреть двигатель. Мысленно успев похвалить себя за то, что все-таки решил приехать на машине, хоть это и было чревато «сухим законом».

Вдавливал педаль газа в пол, стараясь не упустить такси, увозившее Лазутину, из виду, и одновременно злился и посмеивался.

Истеричка! И что на нее сегодня только нашло?

Когда я вошел в коттедж этим вечером, четкого плана действий у меня не было. Лишь непреодолимое желание увидеть эту рыжую заразу, которая с завидным постоянством приходила ко мне в каждом сне. Решил, что на месте сориентируюсь.

В целом, так и получилось. С одной оговоркой – Марина стала неприятным сюрпризом. Но когда я заметил жесткий взгляд Янки в ответ на непрошеную ласку бывшей любовницы, то решил, что это даже к лучшему. Надеясь, что ревность в глазах любимой девушки мне не почудилась.

Дико раздражало присутствие рядом с ней Волкова. Парень даже не замечал, что у Янки нет настроения ни веселиться, ни даже разговаривать, но, судя по всему, наилучшей компанией для себя был он сам. Поэтому, когда девушка вышла из зала, разозлившись на бесцеремонное поведение этого придурка, он лишь недоуменно посмотрел ей вслед, тут же переключившись на друзей. Кретин…

Но я сидеть на месте не собирался. Решительно скинув с себя чужие ладони и не реагируя на возмущенный вскрик, направился следом за Янкой. И уже точно знал, чего хотел. Подразнить. Раззадорить. Вывести на эмоции.

Потому что я хотел увидеть ее настоящую. Честную. И услышать правду.

Ну, что тут скажешь. У меня получилось. Вот только остаться равнодушным сам не смог. Завелся с полоборота, как мальчишка, в ответ на язвительные фразы, успев начисто забыть, как она умеет жалить словами.

Она сама подошла ко мне, действуя эффективнее любого афродизиака. Растрепанная. Злая. Колючая. А мне безумно хотелось распустить плотный узел волос и увидеть, как злость сменяется страстью и желанием. Прижать ее к себе, впиваясь пальцами в мягкие округлости, и услышать вместо колких фраз стоны и просьбы не останавливаться…

Сдержаться оказалось выше моих сил. Да я особо и не пытался.

А когда Янка ответила на поцелуй, прижавшись ко мне всем телом…Мне натурально снесло крышу. Ее вкус оказался в разы лучше, чем я запомнил. Тем более, что сейчас мне не только не мешали – меня всячески поощряли. И пусть девушка отвечала неумело и чуть неуверенно, но меня это заводило сильнее, чем что-либо в жизни до этого. Внутри бушевал настоящий огонь, а разум стремительно уплывал за грань, обещая отключиться совсем.

Я остановился. Собрав всю силу воли в кулак, отстранился, понимая, что секс, пусть даже и настолько желанный, но на неизвестной кровати с пьяными однокурсниками за стеной, Янка мне не простит. Да и не хотелось, чтобы наша первая близость оказалась настолько опошлена.

Но вот дальше…согласен, вопрос прозвучал крайне странно. Я столько всего хотел сказать, но неуместной шуткой перечеркнул все. А шанса все объяснить мне не дали.

И тут накатила гордость. Моя малышка умела за себя постоять, в трезвом состоянии так точно. От простой пощечины у меня в первые секунды неповторимо звенело в ушах, а щека горела до сих пор. И я уже не злился – понимал, что заслужил.

Но разговора это никак не отменяло.

Выскочил следом за ней, ругаясь сквозь зубы. Расталкивая друзей и знакомых в попытке успеть, но знакомый силуэт заставил притормозить.

- Яна, ты куда? – Волков вскочил с насиженного места и дернулся было за девушкой, - подожди! Яна!

Но я бесцеремонно и зло схватил его за ворот рубашки, изо всех сил дергая на себя и в сторону.

- Баринов, ты в своем уме? – недоуменно возмутился Ромка, не удержавшись на ногах и приземлившись задницей на грязный пол, - совсем сбрендил? Какого хрена?

Музыка резко стихла, вместе с шумом от разговоров. А я быстро развернулся к Волкову, еле сдерживаясь от желания пнуть тело, сидящее у ног.

- Не подходи к ней больше, - отчеканил так, чтобы дошло даже до слепых, тупых и убогих, - никогда!

- С какой стати? – Ромка вскочил на ноги, когда я уже устремился к двери. Но яростные вопросы, летевшие в спину, вынудили остановиться и обернуться, - или ты в няньки записался, Баринов? Своих баб мало?

Два шага и вот я уже хватаю недоумка за грудки, чуть приподнимая и встряхивая для лучшего усвоения материала.

- Мало, - соглашаюсь, глядя на блеснувшие изумлением и страхом глаза напротив, а затем добиваю Волкова и всех вокруг признанием, - мне ее всегда будет мало. Лазутина – моя! Еще раз увижу рядом – переломаю руки!

И более не тратя времени, выбежал во двор. Чтобы тут же чертыхнуться, увидев, как Янка села в такси.

Я бросился за ней, намереваясь остановить, но на полпути понял, что не успею. Что такси тронется с места раньше, чем я успею открыть дверцу заднего сиденья.

И бросился к своей машине, стоявшей неподалеку. Твердо решив, что сегодня мы поговорим в любом случае. Даже, если мне придется ловить ее всю ночь…

На мое счастье, таксист оказался очень аккуратным, в другое время я даже сказал бы, что чересчур осторожным, водилой. Неукоснительно соблюдая скоростной режим, останавливаясь едва ли не на каждом светофоре и пропуская всех, кого надо и не очень, он стал легкой мишенью для преследования. И, пристроившись за ним в пятнадцати метрах, я думал только об одном – лишь бы девушка не узнала мою машину. Потому что выламывать две металлические двери, одну - в подъезд, а другую - в квартиру Лазутиной, совсем не то, чем бы мне хотелось заниматься ближайшие три часа.

И мое желание было услышано. Янка не торопясь расплатилась с водителем и вышла, спокойно зашагав к подъезду. Поэтому я успел припарковать машину и заскочить в закрывающуюся дверь номер один, едва успев включить сигнализацию.

В несколько прыжков я нагоняю не успевшую даже обернуться девушку и, обхватывая ее за талию, прижимаю спиной к себе. Не реагируя на испуганный вскрик и выпавшие из задрожавших пальцев ключи от квартиры.

- Попалась, - выдыхаю ей на ухо, чувствуя, как учащенно колотятся наши сердца. Мое – от бега, ее – от испуга. Но в унисон, повторяя ритм.

- Баринов! Ты – больной? Совсем крышечкой кукукнулся? Идиот! – я позволил ей вдоволь побрыкаться и даже выпустил из кольца рук, давая возможность развернуться ко мне лицом. Чтобы тут же упереться руками в стену по обеим сторонам от ее плеч, нависая и с удовольствием рассматривая раскрасневшуюся от шока и негодования девушку. Чуть подаваясь вперед в попытке прижаться ближе, но ее ладони незамедлительно ложатся мне на грудь, останавливая.

- Что ты здесь делаешь? – хмуро бросает она, пытаясь меня оттолкнуть. Но в этот раз я не готов отступить.

- Тебя ловлю, - пожимаю плечами в максимально честном ответе, замечая ее шире распахнувшиеся глаза. Она пытается оставаться такой же недовольной, но замешательство в голосе выдает ее с потрохами.

- Зачем? Я же ясно выразилась – видеть тебя больше не хочу, - эмоции вновь набирают обороты, и она выразительно поджимает губы, - и мы уже, кажется, давно обо всем поговорили.

- Ты права, - соглашаюсь легко, - тебе кажется. Снова. А мне все еще есть о чем тебе сказать.

Ладони на моей груди еле заметно подрагивают, и я еле сдерживаюсь, чтобы не прижаться к ним по очереди губами. Лаской стирая все, что заставляет ее переживать и огорчаться. Но сначала разговор…

- Так говори, давай, - дергается она в попытке улизнуть, но я вовремя реагирую на маневр, - а то уже поздно, спать пора!

- Так рано? Завтра же выходной, - искренне удивляюсь, наклоняя голову набок.

- Мне на работу, - вот врет ведь. По глазам, которые она упорно отводит от моего лица, вижу, что врет. Но разоблачать не спешу.

- Отлично, до утра еще далеко. Мне хватит, - уверенно киваю, огромным усилием пряча улыбку в ответ на ее возмущенное сопение и сложенные на груди руки, - домой запустишь?

- С какой стати? – вскидывается Лазутина, а мне на миг кажется, что ей до невозможности хочется меня чем-нибудь стукнуть.

- Любишь устраивать разборки при свидетелях? - понимающе киваю, «нажимая» на правильные точки, - тогда, конечно, давай здесь выясним отношения. Мне без разницы.

И не выдерживаю, тихо смеюсь, когда Янка, стукнув меня по руке, резко открывает дверь квартиры и затаскивает меня внутрь. Не предлагая раздеться, лишь захлопывает с размаху дверь, буравя меня взглядом исподлобья. Но я своего добился, дальше дело за малым.

- Так тебе достаточно комфортно? – с издевкой интересуется мой личный мозгоклюй, - можешь, наконец, выродить, то, о чем хотел мне сообщить?

А я в отместку, хватаю ее за руку, молниеносно притягивая к себе, и вновь прижимаю к стене, не позволяя вырваться.

- Знаешь, тогда, после концерта, - начал чуть хрипло, откровенно вторгаясь в ее личное пространство, - я не договорил. Ты сбежала раньше, поэтому слушай теперь.

Я сглотнул и облизнул губы, пытаясь подобрать нужные слова.

- Ты самая несносная девушка, которую я знаю. Упрямая. Своевольная. Неуправляемая. Своенравная. Рыжая зараза, способная одними словами довести даже святого. С тобой невозможно нормально поговорить, чтобы не попасть под «раздачу» твоего ехидства. А придушить хочется чаще, чем любого другого человека на планете…

- И зачем тебе такое «сокровище»? – грустно иронизирует она, но я успеваю заметить легкую обиду в зеленых глазах, которые на миг покидают мое лицо, а затем возвращаются.

- Ты так старалась меня оттолкнуть, что с каждым разом мне все сложнее было уйти и не думать о тебе, - с каждым словом признание давалось все легче и легче. Я приблизился практически вплотную, едва не прижимаясь к Янке всем телом, и теперь ни на секунду не отпускал ее внимания, - по кусочку показывала себя настоящую, заставляя безумно желать узнать тебя всю…

Мои руки обхватывают нежное лицо, не позволяя отвернуться.

- Ты проникла мне под кожу, Янка. И обосновалась настолько плотно, что проще вырвать себе сердце голыми руками, чем тебя. И мне не нужно «как раньше». Эти дни без тебя я не жил.., - мои губы останавливаются в сантиметре от ее, а пальцы дрожат от еле сдерживаемого желания снова раствориться в поцелуе, - я не могу без тебя, Лазутина… и не хочу…

Легкое, почти невесомое соприкосновение наших губ, но Янка отстраняется, сжав мои запястья в своих ладонях. Глядя мне в глаза отчаянно и решительно, а я чувствую под ладонями учащенный пульс. И абсолютно уверен, что ее реакция там, в коттедже, на меня, была настоящей. Потому что на плечах до сих пор остались следы от ее ногтей, а тихий стон – в памяти.

Но почему же она так упорно сопротивляется нашему притяжению?

И вдруг перед глазами проносится короткое воспоминание. Такое незначительное, если бы не одна маленькая деталь…

Ох, Лазутина…когда же ты научишься доверять и верить кому-то, кроме себя самой…

- Не надо, - ее голос подрагивает и она, не выдерживая моего пристального внимания, опускает взгляд вниз, - ты не понимаешь…мы не можем…

- Почему? – вопрос звучит спокойно, но только небо знает, каких трудов мне это стоит. Потому что от ее слов сжимается сама душа, вызывая злость и жгучее желание доказать Янке, насколько она ошибается. Но изо всех сил держу себя в руках, не желая напугать ее и оттолкнуть.

Она молчит, и я решаюсь на эксперимент.

- Хочешь, чтобы я ушел? – озвучиваю я ее невысказанное желание. Глупое, нелогичное, которое уж точно не собираюсь выполнять.

Она кивает, но мне этого мало. Нужны слова и эмоции, иначе ничего у меня не получится.

- Тогда скажи, что я тебе не нужен, - говорю тихо и проникновенно, заставляя ее прочувствовать каждую букву на вкус, - что ты не чувствуешь ничего ко мне…

Каждая секунда длится не меньше часа, и проходит целая вечность, когда мой слух улавливает ее шепот.

- Я ничего не чувствую…

Нет, так не пойдет.

Я решительно сжимаю руки, заставляя девушку поднять голову и встретиться со мной глазами. Она не плачет, нет, но опасный блеск уже предвещает грозу. Прости, маленькая, но так надо. Не мне. Тебе самой.

- Давай, Янка, попробуй еще раз, - подначиваю я ее, разыгрывая последнюю карту, - прогони, если действительно этого хочешь. Потому что я не хочу уходить. Я знаю, что вместе мы будет намного счастливее, чем по одному. Не обещаю, что будет легко. Даже уверен, что не будет. Но сделаю все, чтобы ты улыбалась как можно чаще…

Она молчит, пристально вглядываясь в мое лицо. Пытаясь найти несоответствие словам, но не находит. А я открываю ей всего себя, со страхом ожидая ее решения.

И вдруг понимаю, что сейчас ей под силу отправить меня в рай или ад, составив серьезную конкуренцию Афору и Рафу.

И надежда сходит практически на нет, когда Янка крепко зажмуривается, вымученно выдыхая:

- Не уходи, Никита. Останься, пожалуйста. Не оставляй меня одну. Больше никогда не оставляй…

И если первый наш поцелуй вышел односторонним, а второй – страстным, то третий с уверенностью можно назвать особенным. С еле различимым горьковато-солоноватым вкусом слез, он пропитан таким запредельным счастьем и облегчением, что кружится голова.

Мои руки уже давно спустились к Янке на талию, забираясь под мешковатый свитер, ее – переместились ко мне на шею и затылок, а мы все не могли оторваться друг от друга…

Глава 35

Яна

Когда это произошло? После чего?

Я не знала. Только чувствовала, насколько Баринов стал мне необходим. Каждая улыбка, каждый проникновенный взгляд серых глаз привязывал меня все крепче, не давая даже шанса на легкое освобождение.

За эти дни без него я настолько измучилась, что словами и не объяснишь. Куда бы я ни пошла, на что бы ни посмотрела – все напоминало о мажоре. Особенно картина, которая по-прежнему стояла в гостиной на полу. Сама ее повесить я не могла, а кого-либо звать или просить не хотелось. Мне казалось, что даже бабушка глядит с нее укоризненно, не одобряя мой поступок.

И вот сейчас, слушая признания Никиты, я еле сдерживала слезы облегчения и радости. Чувствуя, как разжимается невидимая пружина, а внутри расцветает безграничное счастье.

Он чувствует то же, что и я! Как это возможно?

Но горящие ответным чувством глаза напротив не врут. И слова, слетающие с моих губ практически неосознанно, шокируют даже меня саму.

Потому что ничего не изменилось. И Брагин никуда не исчез, обрекая меня на одиночество. Но сегодня, здесь и сейчас, я решаю забыть обо всем. Разрешить себе, нам, побыть немного счастливыми. Не думать о завтрашнем дне, вычерпывая до дна сегодняшний.

И только крепче прижимаюсь, закрывая глаза и разрешая своим рукам делать то, что давно представлялось в несмелых мечтах. Активно отвечая на движения любимых губ, растворяясь в невероятном поцелуе. Встречая его язык и позволяя вытворять все, что хочется.

Потому что именно это позволяет мне чувствовать себя живой…

Чуть вздрагиваю, когда его ладони проникают под свитер, добираясь до обнаженной кожи. Электрические разряды бегут вдоль позвоночника, невероятно усиливая чувствительность. И я тут же ощущаю, как встают дыбом мельчайшие волоски на коже от невинного поглаживания чуть шершавых пальцев.

Мягкие нежные поцелуи остаются на скулах, веках, подбородке, наполняя меня такой нежностью, что вновь наворачиваются слезы. Я зажмуриваюсь еще крепче, не давая им просочиться наружу. И у меня почти получается…

Но неожиданное прикосновение его губ к шее, заставляет дернуться и шумно выдохнуть. Я никогда не испытывала ничего похожего и ошеломленно замираю. Никита не торопится, плавно спускаясь ниже и периодически возвращаясь к губам, позволяя мне привыкнуть. А я горю и плавлюсь от того, что между нами происходит, неосознанно желая большего.

Мои ладони давно под его футболкой, и я с удовольствием оглаживаю упругие мышцы спины, груди и живота. Хочется, чтобы он избавился от ненужной ткани, но смелости сказать об этом прямо не хватает.

И, несмотря на остроту ощущений и незнакомую сладкую тяжесть, нарастающую внизу живота, окунуться в процесс полностью у меня не получается. Навязчивые мысли роем контуженых пчел снуют в голове, отвлекая. И никакие усилия воли не помогали заглушить их полностью. Но я старалась.

Баринов чуть отстраняется, но возмутиться не успеваю. Мой свитер медленно ползет вверх, и я поднимаю руки, позволяя снять его совсем. Заливаясь краской смущения, и отчаянно надеясь, что тусклый свет бра скроет это.

Но прикосновение мужского торса к моей коже заставляет забыть обо всем. Я ловлю ртом воздух, когда Никита подхватывает меня под ягодицы, заставляя обхватить его ногами, одновременно проводя языком по ключицам. И только закушенная губа заглушает готовый вырваться стон. А Баринов вновь обрушивается на мои губы.

То, что мы движемся, понимаю не сразу. И только прикосновение лопаток к прохладному покрывалу кровати в моей спальне, отрезвляет…

В комнате довольно темно, неяркий свет из прихожей остался в прошлом. Но сегодня полнолуние, а шторы вновь раздвинуты. Поэтому я прекрасно все вижу. Парень, стоящий напротив, тоже. И под его пристальным взглядом я как никогда остро ощущаю недостаток одежды на себе. Лицо вновь горит жаром смущения, а я все больше волнуюсь.

Нет, я не собираюсь сбегать или спешно задергивать шторы в попытке спрятаться в темноте. Желание тлеет в моем теле, разгораясь все сильнее с каждым поцелуем, даже несмотря на неуместные переживания. Уверенность в том, что хочу, чтобы все это случилось здесь и сейчас, ничуть не уменьшается. Но…

Я нервничаю. Да, чисто формально, невинность мною потеряна уже давно, но фактически…для меня все слишком ново и до дрожи откровенно, чтобы можно было спокойно плыть по течению накрывающей страсти.

Не могу отвести взгляд, оперевшись на локти, когда Никита неторопливо стягивает футболку через голову. И ладони тут же подрагивают в нетерпении, до одури желая прикоснуться к обнаженной коже. Но парень остается на месте, вопреки моему ожиданию, и уверенно расстегивает ремень джинсов…

Мое любопытство тут же сдается под напором нахлынувшей неловкости, и я крепко зажмуриваюсь, откидываясь на кровать. И ловлю каждый шорох, в волнении искусывая губы, пытаясь понять по звукам, насколько Никита успел раздеться.

Но в комнате стоит поразительная тишина. И я почти осмеливаюсь приоткрыть веки, когда кровать ощутимо прогибается под весом мужского тела, тут же прижавшегося ко мне.

И это непередаваемое ощущение. Он горячий, почти обжигает мою кожу, а руки сами по себе тянутся вперед, ложась парню на поясницу. Скользят медленно вниз, и я тихонько, но облегченно выдыхаю, обнаруживая, что джинсы остались на месте. Жду очередного поцелуя, но Баринов не шевелится, хотя ощущение чужого пристального взгляда реальнее прикосновения.

Устав ждать, я в недоумении распахиваю глаза, ожидаемо встречая стальные радужки напротив. Парень опирается на локоть правой руки, перебросив через меня левую, но почти не касаясь. Почему он медлит?

Но задать вопрос первой не успеваю…

- Боишься?

Хрипло и тихо, но даже так я успеваю понять, насколько Никита возбужден. Он лежит чуть на боку, нависая надо мной и прижимаясь голым торсом, но не обнимает. Только смотрит, отчего я невольно ерзаю, смутно желая продолжения.

- Нет, вовсе нет, - стараюсь, чтобы получилось уверенно. Но легкая, чуть огорченная усмешка парня, говорит о том, что мне не поверили.

- Боишься, - уже не вопрос, утверждение. И мужские пальцы нежно скользят по моим волосам, а сам он чуть отстраняется. Я тянусь за ним, но тут же ошарашенно замираю от следующих слов.

- Хочешь, просто поговорим? Или фильм посмотрим? Кстати, у тебя остался тот чай? Мне в прошлый раз он очень понравился…

- Что? – оторопело выдыхаю, растеряв весь свой словарный запас, - ты с ума сошел? Какой, в задницу, чай?

Легкий поцелуй в нос и едва заметная улыбка добивают меня окончательно, заставляя почти разозлиться. Какого демона он творит? Что за динамо, причем не в моем исполнении?!

Но забота в голосе парня вмиг гасит эмоции, а желание приложиться лбом о стену почти непреодолимо.

- Янка, ты не готова. А я хочу, чтобы это было волшебно для двоих. Я сейчас уже с трудом держу себя в руках, а необходимость остановиться потом станет изощренной пыткой. Поэтому…

И я не даю ему договорить, обретя удивительную решимость. Обхватывая его лицо ладонями, и глядя прямо в глаза.

- Я готова, Никита. Правда, готова. И больше всего на свете хочу, чтобы ты…и я.., - произнести это в слух оказывается слишком для меня, поэтому я надеюсь, что недостающие слова парень додумает сам, - просто у меня никого…ни с кем, после…

Глаза Баринова чуть расширяются от догадки, а я, собрав всю себя в горсть, уверенно заканчиваю:

- Покажи мне это, Никита. Я хочу, чтобы ты мне показал, каково это. Когда не просто секс, а что-то большее. Я хочу запомнить это с тобой…

Он сомневается. На его лице легко читаются все эмоции и такая внутренняя борьба, что на секунду мне кажется, будто мои слова ничего не изменили. Но мои руки по-прежнему обнимают его лицо, а Баринов не отстраняется. Все еще разрываясь между «уйти» и «остаться»…

И я решаю еще немного подтолкнуть его. Тянусь к неподвижным губам в поцелуе, неумело соблазняя. Стараюсь повторить то, что он делал со мной, и от чего у меня до сих пор шумело в голове.

Но первые прикосновения остаются без ответа, вынуждая меня сделать решительный шаг. Я ощутимо прикусываю его нижнюю губу, одновременно проводя по ней языком…

Никита срывается с места почти мгновенно, наваливаясь на меня всем телом и вдавливая в матрац. И все-все мысли тонут в головокружительном, абсолютно крышесносном поцелуе.

- С ума от тебя схожу…жить без тебя не могу…Янка…Яночка…

И этот срывающийся шепот действует эффективнее гипноза и самых убедительных доводов. Я подаюсь навстречу, позволяя желанию захлестнуть нас с головой. Вцепляюсь в короткие волосы и затылок парня, с силой прижимая его к себе, и не могу сдержать глухой стон, когда его язык медленно скользит по моей шее, спускаясь вниз…

Мысли становятся вязкими и абсолютно неважными, отодвигаясь на задний план, а я все глубже погружаюсь в чувственный водоворот. Его руки везде – гладят, сжимают, заставляют дрожать в предвкушении и удовольствии.

Коротко вскрикиваю, когда он легонько прикусывает вершинку груди прямо через черный кружевной лифчик, и выгибаюсь, не в силах сдержаться. Мужские ладони тут же оказываются между моими лопатками, расстегивая застежку. И ненужная деталь одежды летит в сторону, открывая меня голодному взгляду Баринова.

Вцепляюсь в его плечи, отчаянно желая повторения незабываемого ощущения, одновременно зажмуриваясь, не в состоянии выдержать откровенный взгляд. Запоздало понимаю, что Никита вновь может решить, что я сомневаюсь, но испугаться по-настоящему не успеваю. Потому что мир стремительно проворачивается по оси под тихий смешок парня и мой шумный прерывистый выдох.

Не дав опомниться, меня тут же тянут назад, заставляя сесть на колени, и я оказываюсь прижатой спиной к мужской груди. С острой благодарностью понимая, что так действительно легче расслабиться…

И это становится последней связной мыслью. Ладони Никиты уверенно ложатся на мою грудь, захватывая ее в плен. Перекатывая между пальцами соски, то увеличивая, то уменьшая нажим, и вырывая из моей груди полный желания хриплый стон. Громкий, бесстыдный, но мне уже не до приличий. Потому что одновременно с этим его губы путешествуют по моей шее, плечам и лопаткам. Перемежая поцелуи с танцем языка и укусами. А я могу только вздрагивать от переполняющего меня томления и неосознанно прижиматься ягодицами к его паху, чуть ерзая. Даже не осознавая, как это действует на парня.

Повернуться мне не дают, поэтому только крепче вцепляюсь пальцами в мужские бедра, шумно дыша. Не успевая заметить, как расходятся пуговица с молнией, и прерывистым вдохом встречая его руку, бесстыдно пробирающуюся вниз. Откидывая голову на плечо Баринова, когда он пальцами находит особо чувствительную точку, и по телу прокатывается волна острого удовольствия…

В голове пусто, а мой мир сосредотачивается на движениях его пальцев. Уже не сдерживаю ни стонов, ни вскриков, даже не вспомнив про соседей и прекрасную слышимость в доме, из-за которой мне наверняка потом будет очень стыдно. Но сейчас даже ядерный взрыв не смог бы меня отвлечь от восхитительных ощущений, заставляющих вибрировать тело. Они накатывают волнами, а я чувствую, как внутри начинает сжиматься тугая пружина…

И тут Никита убирает руку, вырывая из моей груди отчаянный всхлип. Нет!

- Ты же хотела вместе, - выдыхает мне на ухо, а я с трудом воспринимаю смысл слов, - так что подожди меня…

Давление на лопатки и я подаю на постель, чувствуя прикосновение прохладного покрывала к возбужденным соскам, отчего очередная волна проносится по телу, захлестывая низ живота. И то ли помогаю, то ли больше мешаю парню, когда он избавляет меня от штанов и оставшегося белья. Замирая от прикосновения прохладного воздуха к обнаженным ягодицам, когда Баринов отстраняется, раздеваясь сам…

И снова мне не дают повернуться, возвращая в прежнее положение. Только теперь я отчетливо ощущаю силу его желания, прижимающуюся к моей попке. Но если Баринов думает, что буду мучиться нерешительностью, то он глубоко ошибается. Потому что сейчас я готова на все и даже больше, лишь бы он позволил дойти до той грани, куда едва не довели меня его руки.

И именно поэтому, едва он скользнул членом между моих бедер, давая время привыкнуть, я чуть прогнулась в спине и одновременно подалась назад, почти насаживаясь на него сама. С удовлетворением встречая его хриплый стон сквозь сжатые зубы…

А дальше мне наглядно показали, что значит разбудить зверя. Потому что нежности закончились. Баринов решительно обхватил меня за бедра, не позволяя даже дернуться и контролируя процесс целиком и полностью. Задавая темп от медленного и глубокого проникновения до сильных и быстрых толчков, сводящих меня с ума окончательно.

Сколько прошло времени – не знала. Я искусала все губы, а тело мелко дрожало от непередаваемого кайфа, выдавая мое состояние. Мои почти непрерывные стоны давно перемежались с прерывистым дыханием парня, но разрядка все не наступала. Я топталась на самом краю, отчаянно пытаясь добраться до вершины, но у меня никак не получалось. И в приступе отчаяния я захныкала, не в силах терпеть все это…

И Никита понял. Или сам уже едва держался, ожидая замешкавшуюся меня. Так или иначе, но его ладонь скользнула по моему животу, устремляясь к той самой точке, подарившей мне уже невероятно яркие ощущение. С силой проводя вверх и вниз, выталкивая меня в мир чистого экстаза. Встречая мой вскрик, когда волна удовольствия прокатилась по телу, расходясь волнами в стороны, своим рыком, нанизывая на себя до упора. Вздрагивая и стискивая челюсти, потерявшись в собственном оргазме.

А затем отпуская меня, без сил падая рядом на постель, чтобы тут же сгрести в объятия, будто боясь потерять хоть на секунду…

Глава 36

Яна

Просыпаться категорически не хотелось. Думать – тоже. В голове вязко шевелились извилины, а я медленно выплывала из какого-то мутного, но очень приятного сна, упираясь всеми лапами. К сожалению, вокруг было слишком светло, не позволяя вновь отдаться в объятия Морфея.

Нехотя приоткрыла глаза и удивилась необычайно солнечному утру для середины зимы. Настроение было хорошим, несмотря на легкую сонливость и какую-то странную тяжесть в теле, словно накануне я решила пробежать марафон по пересеченной местности.

Как же хорошо, что до начала сессии еще куча времени и я в отпуске! Можно поваляться, пофилонить и, наконец-то, качественно выспаться!

Улыбнувшись во все зубы, и попутно широко зевнув, я привычно потянулась к прикроватной тумбочке в попытке нащупать телефон…

Чтобы неожиданно обнаружить, что не могу нормально шевелиться. Тело будто приковали к постели, не давая сдвинуться с места. Я дернулась, пытаясь хотя бы перекатиться, но безуспешно.

Какого черта со мной творится?

Но испугаться не успеваю…

- Янка, имей совесть, - хрипло выдохнули мне в ухо сзади, прижимая руками крепче к горячему мужскому телу, - прекращай буянить и ложись обратно. И так полночи из-за тебя не спали…

В голосе парня слышится сдерживаемый смех, но это не мешает мне почти натурально возмутиться. Впрочем, дергаться перестала. И обратно легла.

- Из-за меня?

- А из-за кого? Нельзя быть такой соблазнительной…

Легкий поцелуй в шею бьет током. Вместе с воспоминаниями о вчерашнем вечере и ночи, которая, к слову, действительно оказалась весьма насыщенной. Потому что одним разом все не ограничилось, получив качественное продолжение в душе. А затем и на кухне, куда я на дрожащих ногах дошла попить воды…

От воспоминаний я покраснела так, что даже уши запылали. Вцепившись пальцами в подушку и уткнувшись в нее же носом, раз за разом прокручивала в голове воспоминания, чувствуя, как внизу живота вновь начинает скручиваться желание…

Господи, неужели во всем этом участвовала я…

И за разбором собственных чувств и ощущений совершенно не заметила, как парень рядом вдруг открыл глаза и приподнялся на одном локте, хмуро вглядываясь в мое лицо. Ну, или точнее сказать, затылок.

- Яна! – позвал он меня, разворачивая к нему одной рукой и хватая за подбородок, - что случилось?

Я отрицательно качнула головой, засмотревшись на обнаженный торс Никиты, но не забыв повыше подтянуть одеяло на груди. Да, мы уже видели друг друга в разных ракурсах, но страсть и полумрак ночи не оставляли места стыду. А в ярком утреннем свете мне вновь стало неловко.

- Только не смей говорить, что жалеешь о том, что случилось! –прозвучало с угрозой, если не знать Баринова достаточно близко. Потому что за хмурым голосом скрывалось второе дно, в котором я отчетливо выделила только страх.

- Сдурел? – еле удержалась от желания покрутить пальцем у виска. Потому что я собиралась делать все, что угодно, только не жалеть.

Да эта ночь была самой лучшей за всю мою жизнь!

Но вслух я этого, разумеется, не сказала.

Впрочем, Баринову хватило моего ответа и выражения лица, потому что он заметно расслабился, возвращая умиротворение на красивое лицо.

- Какие планы на сегодня? – от его теплой улыбки у меня свело внутренности, а горло перехватило в болезненном спазме, - прости, но завтрак в постель я тебе не принес. Поэтому приглашаю позавтракать в одно чудное место. Там повар настоящий профи...

Он отвел прядку волос с моего лица и продолжил.

- А потом можно погулять. Сходить в кино или еще куда-нибудь. Мне, в целом, все равно, лишь бы вместе. И учти, - выразительные брови сдвинулись в шутливой угрозе, - теперь я тебя не отпущу…

Вероятно, он ждал улыбки или счастливого согласия, не знаю. Потому что не дождался ни того, ни другого. Я закусила губу в отчаянном желании отсрочить неизбежное. Знала, что этот разговор должен будет состояться, но не ожидала, что настолько быстро. И в его свете красота потрясающего утра вмиг померкла, окрашиваясь в темно-серые тона…

- Никита.., - я сглотнула сухим горлом, стараясь придать голосу твердость. Сделать так, чтобы казаться равнодушной и отстраненной. Потому что так ему будет легче принять все то, что я собираюсь ему сказать.

Ведь мы не можем быть вместе…

- Никита.., - вновь тяжелая пауза и следом мое тихое, - это было…

- Постой! - вдруг обрывает он меня, срываясь с места.

Перескакивая через мое тело, ничуть не стесняясь наготы, в то время, как я стыдливо опускаю глаза. Впрочем, недостаточно быстро, чтобы не успеть заценить совершенное тело…

Через минуту он возвращается со своим телефоном в руках. Современным и дорогим гаджетом с широким экраном и знакомой эмблемой на корпусе. Не идущим ни в какое сравнение с моим допотопным аппаратом, но я ничуть не завидую. Только растерянно слежу за Бариновым, когда он с размаху плюхается рядом, сосредоточившись на поиске какой-то информации.

- Никита, - зову его, пытаясь узнать, в чем дело, но он нетерпеливо дергает головой, останавливая фразу.

- Погоди…сейчас…

А меньше чем через минуту сует мне телефон в руки, нажимая на какое-то видео.

- Смотри, - командует, откидываясь на подушку и закидывая обе руки за голову, - хотел тебе показать еще до Нового года, но не получилось.

Я не понимаю, зачем все это. Пытаюсь возразить и вернуться к разговору, но парень настаивает.

- Смотри! Тебе точно понравится…

И я, чуть пожав плечами, перевожу взгляд на экран…

Никита

- А сейчас криминальная хроника. Накануне, поздним вечером, при проведении совместной операции силами полиции и сотрудников управления по контролю за оборотом наркотиков, были задержаны восемь мужчин. По информации правоохранительных органов, это участники одной преступной группы по организации распространения и сбыта наркотиков, преимущественно героина, в особо крупных размерах. Организаторами выступали – мужчина сорока семи лет, бывший сотрудник полиции, вышедший на пенсию, а также молодой парень двадцати пяти лет, официально безработный. Во время обысков полицейские обнаружили около 3 килограммов героина, упаковки для его расфасовки, более двадцати телефонов и восемьсот тысяч рублей наличными — доход от незаконной наркодеятельности…

Я почти не вслушивался в репортаж, выучив его уже почти наизусть. Более того, у меня на телефоне было куда более интересное видео, непосредственно с самого задержания, сделанное одним из сотрудников управления. Его мне прислал через отца друг семьи, по совместительству полковник полиции. И, несмотря на то, что ни фамилий, ни имен не называли, не узнать фигуру и профиль Брагина со скрученными за спиной руками мог только слепой.

В тот вечер, когда Курт решил прикрыть свою задницу, подставив Брагина, он поведал весьма интересную информацию, сдав бывшего друга с потрохами. Каким-то образом он узнал время и место передачи очередной партии товара, а также адрес склада, где все хранилось. Дальнейшее было делом техники и нужных связей. И эти же связи гарантировали то, что ближайшие пятнадцать лет мы Брагина не увидим.

Когда я догадался, чего так боится Лазутина? Скажу честно – далеко не сразу. Сначала почти поверил в то, что наше притяжение мне почудилось. Ругал себя последними словами за слабость, но выкинуть девушку из головы так и не смог. А после слов Артюшева…

Мне важно было увидеть доказательства. И я почти с восторгом наблюдал за полным равнодушием к Волкову со стороны Янки. Более того, этот придурок даже не замечал, что она с трудом сдерживается, чтобы не послать его к пингвинам пешком. А ее улыбки даже отдаленно не напоминали те, что она дарила мне…

Озарение наступило внезапно. Прижимая ее к стене, отчаянно пытаясь вырвать такое необходимое мне признание, я вдруг вспомнил ее взгляд…тогда, в универе, когда следующим утром после неудавшегося нападения шестерок Брагина, чуть не опоздал на пару… Сначала я был уверен, что это было недовольство моим разгильдяйством вкупе с легким беспокойством. Но немного поразмыслив…

Боги, как же просто и сложно все было одновременно! Моя девочка так боялась, что со мной случится то же самое, что и с тем парнем, не вовремя проявившим к ней интерес, что решила быть одной. Оттолкнуть меня и смириться. Обречь двоих на несчастье, оправдывая это моим благополучием.

Дурочка…

И вот сейчас, не дав ей сказать те страшные слова, которые, я в этом был просто железобетонно уверен, она долго и обстоятельно придумывала в своей голове, предъявил свой главный козырь. Ставя жирную точку в череде страхов, сводивших ее с ума в течение последних нескольких лет. С замиранием сердца ловя каждую эмоцию на ее лице…

Янка сидела на постели, сложив по-турецки ноги и поддерживая одеяло на груди. Но она даже не заметила, что ее спина при этом осталась полностью обнаженной, захватывая верхнюю часть ягодиц, представляя собой весьма пикантное и соблазнительное зрелище. У меня натурально зудели руки и губы от желания прикоснуться к аккуратным лопаткам и чарующим ямочкам на пояснице. Но я изо всех сил держался, проникнувшись важностью момента…

И едва сам не вздрогнул, когда мой телефон выскользнул из девичьих пальцев, с глухим шлепком упав на постель. Сама Янка не шевелилась, застыв фарфоровой скульптурой. А я начал заметно волноваться.

- Эй, ты как? – тихо выдохнул ей в шею, перетекая в сидячее положение и прижимаясь к девушке со спины. Осторожно обхватив руками в намерении согреть и защитить.

Янка продолжала сидеть неподвижно, будто не заметив моих рук. Тихое дыхание шевелило грудную клетку, а мне показалось, что девушка стала еще более хрупкой и беззащитной. Едва сдержался, чтобы не стиснуть ее крепче, заслоняя собой от всего мира. В этот момент готов был встать в одиночку против всей вселенной, лишь бы она просто мне улыбнулась. Без страха, без опасений и предубеждений, без лишних слов. Просто подняла свои невероятные глаза и улыбнулась…

Я отсчитывал секунды, давая ей еще пару минут на «переваривание» информации. И, хотя мне и казалось, что удивление как-то сильно затянулось, пока не торопил девушку. Только, положив подбородок ей на плечо, тихонько дышал в шею. До тех пор, пока Янка вдруг не вздрогнула.

Чуть не подпрыгнул вместе с ней. Всколыхнувшееся беспокойство не успело достичь сознания, когда она вновь вздрогнула. А приглушенный всхлип мгновенно прояснил всю ситуацию, приведя меня в полнейшее замешательство. Я ожидал многого – удивления, радости, злорадства, возможно даже мстительного танца на собственном телефоне, но только не слез. Зачем? Почему?

- Ян, ты чего? – оторопело выдохнул, аккуратно разворачивая ее к себе вместе с одеялом. Окончательно растерявшись от мокрых дорожек на лице Лазутиной и закушенной губы, - я думал, ты обрадуешься…что случилось? Неужели тебе его жалко стало?

Последний вопрос звучал настолько абсурдно, что внутри у меня ничего не отозвалось, от слова «совсем». Зачем задал? Да сам не понял. В этот момент здравый смысл, видимо, отлучился, а язык решил поработать самостоятельно. Но больше знакомых на том видео ведь не было…

- Нет! Нет! – Янка, отчетливо всхлипнув, остервенело замотала головой. Ее голос звучал сдавленно, но девушка попыталась улыбнуться мне сквозь слезы, снижая градус моего волнения. Не сдержался – протянул руку и стер влагу с ее правой щеки, с щемящей нежностью наблюдая, как она прикрыла глаза, прижавшись к моей ладони ненадолго. Но я все еще ждал ответа…

- Я рада, правда. Просто слишком неожиданно…от облегчения, наверное, сорвалась, - она вытерла остатки слез с лица, а затем взглянула мне в глаза с такой нереальной надеждой, что у меня перехватило дыхание, - Никита…неужели, это по-настоящему? Но как такое возможно? У него же связи…крыша…

- Всегда найдутся те, у кого и связи шире, и знакомые круче, - ухмыльнулся я, а затем пояснил, - это Курт постарался. Узнал где, что, когда и как. А дальнейшее оказалось делом техники – у отца бывший одноклассник полковник полиции, он и организовал все на высшем уровне.

С удовольствием наблюдал за сменой эмоций на лице любимой. Удивление. Сомнение. Нерешительная радость. Удовлетворение. Страх…снова страх?

Но тут Янка снова заговорила, отвечая на мой невысказанный вопрос сама того не зная.

- А если это все ненадолго? Вдруг его вытащат? Под залог или еще как? Отмажут? Ведь такое часто случается…ой! – не удержался, притянул ее к себе на колени. Куснул за плечо, отвлекая от нерадостных мыслей и радуясь ее смущенной улыбке, как дурак.

- Не вытащат. Поверь. Об этом отдельно позаботятся, - оставляя почти невесомые поцелуи на светлой с редкими веснушками коже, я двигался от плеча к ключице, плавно переползая на шею. С нарастающим возбуждением ощущая, как дрожит в моих руках девушка, не в силах остаться равнодушной к смелой ласке, - ты мне веришь?

Это был не просто вопрос. И время замерло вокруг нас в ожидании вердикта Лазутиной. Слишком многое произошло в ее жизни, чтобы привыкнуть жить одиночкой, не доверяя свой тыл никому, и я это хорошо понимал. Но теперь она не одна, а отношения не терпят сомнений. И я пытливо вглядывался в ее лицо, безмолвно умоляя поторопиться.

- Как себе…

Надо же, даже не заметил, что все это время не дышал. Лишь шумный выдох выдал мое состояние, когда я потянулся к ее губам, намереваясь поцелуем отпраздновать наше счастливое будущее. Но прижался к ним лишь на пару мгновений, быстро отстранившись и хитро прищурив глаза.

- Так какие планы на сегодня?

А Янка звонко рассмеялась, заряжая счастьем все вокруг.

- А что ты там предлагал? Завтрак, прогулки, кино, выставка? На все согласная!

- И это правильный ответ, - усмехнулся я, вновь попытавшись завладеть ее губами. Прижав девушку к себе ближе, с неудовольствием замечая наличие одеяла между ее грудью и моей.

- Стой! Нет! Никита! – Янка не поддержала мой порыв, попытавшись вывернуться из объятий и отползти. Но я держал крепко, не отпуская, только приподнял брови в недоумении.

- Дай я хоть зубы почищу! – она так искренне верила в то, что меня это волнует, что я рассмеялся.

- Брось, Янка! Мне наплевать…

Но не тут-то было.

- Нет, я так не могу, прости, - она все-таки слезла с кровати, неуклюже собирая вокруг себя одеяло. Так старательно не опуская взгляд на то, что сейчас лучше любых слов отражало мой настрой, что я не смог отказать себе в маленькой шалости – нарочито медленно вытянулся на постели, демонстрируя все в лучших ракурсах, со смешком встречая вспыхнувший румянец на ее лице.

- Я в душ, - пробормотала она, быстро отворачиваясь и засеменив в сторону выхода, - а ты пока можешь поставить чайник!

Последние слова она уже выкрикнула в коридоре.

Я снова тихо рассмеялся, а затем медленно встал. Еще раз со вкусом потянулся, отмечая шум воды в ванной. Прошелся по комнате, оценив вид из окна и мягкость прикроватного пушистого коврика. А затем уверенно направился в коридор.

Чтобы наглядно продемонстрировать то, что я уже в курсе отсутствия шпингалета в ванной комнате. А также то, что для того, чтобы принять душ и почистить зубы, совсем необязательно расставаться…

Глава 37

Яна

- Нет! И это даже не обсуждается! – я выскочила из машины, чуть громче, чем следовало, хлопнув дверью. И бодро припустила к четвертому корпусу родного университета, не оглядываясь.

- Янка, погоди! – Баринов не отставал, машинально ставя машину на сигнализацию, - мы не договорили…

- А о чем тут говорить? – упрямо мотнула головой, не желая уступать ни миллиметра, - мы уже не раз говорили на эту тему. И ничего не изменилось. Я против!

- А как же я? И вообще, ты, как моя жена…

- Я тебе еще не жена! – перебила я парня, страдальчески закатив глаза так, чтобы Никита ничего не заметил.

- Это вопрос всего семи месяцев, - меня поймали за руку и уверенно потянули на себя, заставляя остановиться и развернуться к парню лицом. Чтобы крупным планом продемонстрировать предвкушающе-радостный оскал, - и никуда ты от меня не денешься.

И тут же меня заграбастали в родные объятия, даря нежный поцелуй.

Баринов оказался прав на все сто десять процентов – легко нам не было. За прошедшие восемь месяцев, мы спорили чаще, чем спокойно разговаривали, а ругались с регулярностью вечерней электрички.

Но если поначалу наши разборки несли в себе раздражение и недовольство, то сейчас это превратилось в азартное развлечение. Мы не сразу, но все же научились договариваться, с легкостью идя на уступки в большинстве вопросов.

Но нынешний, к сожалению, относился к числу принципиальных. И поэтому спор тянулся уже больше трех месяцев, никак не приходя к общему знаменателю. А то, что в марте должна была состояться наша свадьба, лишь усугубляло процесс.

Потому что мое согласие было получено практически насильно, до сих пор отзываясь возмущением в груди. Первое предложение прогуляться до ЗАГСа и узаконить наши и без того непростые отношения, я получила через месяц после того, как мы начали встречаться. Я всячески постаралась смягчить отказ, разрываясь между страхом обидеть любимого и уверенностью, что выходить замуж так поспешно – несусветная глупость, но Никита и не думал сдаваться. И повторил все еще раз через шесть недель, с аналогичным результатом. А затем, оценив всю глубину моего упорства, он сменил тактику.

И еще через месяц, на официальном семейном торжестве по поводу юбилея его бабушки, передо мной вновь встали на одно колено, демонстрируя потрясающей красоты кольцо в коробочке…

Естественно, под прицелом стольких глаз, отказать у меня решимости не хватило. Тем более, что и сама уже не представляла своей жизни без Баринова. Но осадок, как говорится, остался…

И сейчас упоминание о том вечере лишь подстегнуло мое упорство.

- Я не собираюсь увольняться! И не собираюсь менять своего решения! – отчеканила твердо, глядя ему прямо в глаза. Давая понять, что в этот раз меня проще пристрелить, чем переубедить.

- Лазутина, имей совесть…

- Нет уж, с этим прекрасно и ты справляешься, - снова не дала я ему договорить.

И теперь уже Баринов закатил глаза, но, в отличие от меня, довольно демонстративно. А затем пристально уставился на меня, явно обдумывая следующий ход. То, что мы стояли практически посредине дороги, мешая пройти всем и каждому, его совершенно не волновало. От постоянных толчков и ругани нас спасало только то, что студентов было совсем немного. До учебы оставалось еще три дня и желающих заранее получить учебники, как мы с Никитой, особо не нашлось.

Поэтому я застыла в предвкушении. И не ошиблась – парень сменил тактику.

- Мне без тебя плохо и грустно, - изобразив жалобную мордашку, проникновенно начал он, - и совсем не спится одному. И это сейчас каникулы, а начнется учеба, и я тебя совсем видеть перестану…

- Баринов, ты издеваешься? – едва сдержалась, чтобы не постучать выразительно пальцем по виску, - мы учимся в одной группе и живем в одной квартире. И даже в магазин ходим исключительно вдвоем! Тебе мало?

- Мало, - уверенно кивнул он, а я слегка опешила от напора. Вот же жук!

- Да другой бы радовался, что время свободное есть, - возмутилась вполне искренне, пытаясь вывернуться из объятий. Безуспешно, но ожидаемо, - с друзьями встреться, байк обкатай… Пиво попей, в конце концов!

- Им без тебя тоже уже не интересно, - буркнул он, а я не выдержала, улыбнулась. Ревность, хоть и сильно заретушированная, от меня не укрылась. Глупый, куда я от него…

- Никита, - примирительно выдохнула, говоря уже предельно серьезно, - это бесполезный разговор. Я не брошу работу. И дело даже не в том, что она мне настолько нравится, хотя и это тоже. Мне абсолютно не улыбается становиться содержанкой. Даже со штампом в паспорте.

- Но это глупо, Янка! При чем здесь содержанки? В семье все общее, а я мужчина, в конце концов! Мне нравится заботиться о тебе! – судя по голосу, парень намеревался обидеться, а этого мне совершенно не хотелось.

Поэтому я придвинулась вплотную и подняла руку, проводя по его щеке в успокаивающем жесте.

- Я знаю, - он потянулся за лаской, чуть прикрывая глаза и выдыхая. Вот так уже лучше, - только и ты меня пойми. Я тебя люблю. Готова прожить с тобой жизнь. Подарить тебе детей. И даже больше, если потребуется. Но мне важно чувствовать себя самостоятельной. Способной принимать собственные решения без оглядки на твое недовольство и неодобрение. Мне это нужно, понимаешь?

Он понимал. Я видела по его лицу, что победа на этот раз осталась за мной. Закинула ему руки на шею и встала на цыпочки, собираясь смягчить свою непреклонность поцелуем. Но не успели наши губы соприкоснуться, как меня озарило…

- К тому же, у меня есть идея! – подпрыгнула я, стремительно забывая про то, что собиралась сделать буквально десять секунд назад. Успевая заметить на лице Баринова недовольство, смешанное с легкой настороженностью. Мои «супер-идеи» доводили порой его до нервного тика.

- Какая? – осторожно интересуется, на всякий случай чуть-чуть отодвигаясь. На что я не могу сдержать смеха, заставляя его конкретно заволноваться.

- Ты устроишься работать к нам в отделение, в мою смену! – воодушевленно выдаю я, едва не хлопая в ладоши, - и тогда нам не придется расставаться. И проблем со сном, поверь, у тебя не будет!

Ошалевшее выражение лица Баринова сменилось недоверием, будто он сомневался в моем психическом здоровье, а затем ярким протестом.

- Нет, нет, нет, - он замотал головой, подкрепляя этим свои слова, - ни за какие плюшки. Знаешь, не настолько уж мне и скучно. Да и байк застоялся…

Но было конкретно поздно. Я уже придумала, как отомстить за его выходку на юбилее. А тормозной путь поезда…в общем, остановить меня было сейчас нереально.

- А мне кажется, что это великолепная идея! – продолжала гнуть я свою линию, - тем более, что я тоже очень скучаю…

Не прокатило. Баринов даже руки разжал, делая от меня шаг назад. Зря. Бегаю я все равно быстрее.

- Я тоже. Очень. Но говорят, что кратковременная разлука только стимулирует чувства. Так что это даже на пользу.

- Никита, - чуть угрожающе начала я, а он нервно сглотнул, предчувствуя подставу из подстав. И был прав, - а ты кое-что забыл…

- Что? – почти жалобно, но во мне не дрогнуло ничего. Слишком сильным оказалось предвкушение и удовлетворение от осуществляемой пакости.

- Ты мне должен одно желание. Помнишь? Ты хотел вроде принести пользу обществу, - улыбка больше оказалась похожа на оскал, но слабонервных свидетелей вокруг не наблюдалось.

- Неееет, - простонал парень, бросая взгляд в небо. Но если он и ожидал помощи, то в ней на этот раз точно отказали, - Янка, я тебя умоляю – давай что-нибудь другое. Что хочешь! Только не твой приемник…

- Нет, Баринов, - упрямо сложила я руки на груди, - приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Хотел старушек через дорогу переводить? Вот тут почти то же самое, только с пользой для здоровья.

Он несколько секунд горестно буравил меня серым взглядом, а затем тяжело вздохнул, сдаваясь. А я ухмыльнулась еще радостнее…

Потому что переводить, конечно, бабушек никуда не надо. А вот клизмы ставить – очень даже. А я уж позабочусь, чтобы этот навык он отточил до алмазного блеска…

С такими мыслями я развернулась в сторону универа, намереваясь продолжить путь, но не тут-то было. Баринов не был бы сам собой, если бы не попытался выиграть максимальное количество бонусов.

- Хорошо, поработаю я месяц, будь по-твоему, - меня обхватили за талию, прижав к груди, и выдохнули в ухо, - но тогда…

- Год, - тут же вставила я, хихикнув, когда Никита подавился воздухом.

- Два месяца и ни секундой дольше! – меня снова развернули, встретив предельно возмущенным выражением лица.

- Восемь! И ни часом меньше!

- Три! И это мое последнее слово!

- Полгода! И это при условии, что ты не пропустишь ни одной смены!

- Отлично, тогда свадьба через три месяца! – мстительно шипит Баринов, нависая надо мной. Но я не боюсь.

Я возмущена до кончиков волос!

- Нет! – голос срывается, а эта зараза напротив хитро ухмыляется, вызывая желание ее придушить.

- Да! Иначе никакой трудовой повинности!

- Шесть месяцев и ни днем раньше! – сдаюсь я, не выдержав напряжения. Нахмурившись, складываю руки на груди, во избежание так сказать.

- Четыре! И мы в течение недели рассылаем приглашения!

- Пять! И каждую смену драишь отделение вместо санитарки!

- У тебя совесть есть, Лазутина? – он смотрит на меня так, будто пытается ее найти. Но на этот счет у меня давно уже есть укромное место, где она надежно упакована без права доступа для посторонних.

- Она в отпуске, - шиплю в ответ, пытаясь осознать, до чего мы договорились, и офигевая окончательно, - вместе с твоей, по всей видимости.

- Вредина, - дразнит он меня, а я поддаюсь.

- Баран упертый, - отзываюсь в тон, не двигаясь с места, когда Никита делает шаг, прижимаясь почти вплотную. Заставляя меня поднять голову, чтобы видеть его лицо. Утонуть в стремительно темнеющем взгляде, с коротким выдохом встречая его ладони у себя на талии.

- Кобра..., - я не успеваю возмутиться на опостылевшее прозвище, когда он с чувством добавляет, - но бесконечно любимая…

А поцелуй ставит окончательную точку в споре. Где нет победителей и проигравших. Нет правых и виноватых.

Лишь двое, по какой-то необъяснимой случайности созданные друг друга. Слишком разные, чтобы смиренно принять судьбу, но в то же время схожие больше, чем им и окружающим может показаться.

И пусть будут споры. Разногласия. Недопонимание. Вспыльчивость и опрометчивые решения. Все это будет обязательно.

Но ни разу им не захочется быть поодиночке.

Потому что сложное «вдвоем» намного счастливее.

Потому что именно так выглядит любовь в их глазах…

Эпилог

- Вы соображаете, что натворили? Раскрыться подопечному, провернуть трюк с измененным сознанием, выставить напоказ наблюдателя! Да как вам вообще в голову такое пришло?!

Высокий худощавый мужчина с пепельно-белыми волосами до пояса, в свободной белоснежной с золотистой отделкой тунике и огромными белоснежными крыльями, распахнутыми за спиной, тяжело дышал от возмущения, оперевшись ладонями на длинный стол из беленого дуба. На первый и весьма невнимательный взгляд могло показаться, что ангел молод и излишне эмоционален, но в глазах отражалась мудрость многих веков, вселяя невольный трепет. Чистая кожа раскраснелась от сдерживаемых эмоций, а на лбу выступила испарина, несмотря на то, что вокруг температура воздуха была вполне комфортной.

- Чья это была идея? – правое крыло нервно дернулось, выдавая крайнюю степень недовольства.

Напротив него, в удобных низких креслах, неестественно прямо сидели двое молодых парней. Брюнет и блондин. Черные крылья и белоснежные. И напряженно сопели, опустив глаза в пол.

- Да ладно, конспираторы хр…прости Господи, - мужчина спохватился и вовремя замолк, а затем продолжил на той же ноте, - я и так прекрасно знаю! Афор, опять тебе неймется? Что ж ты за ангел то такой! Ни года без нарушений!

Брюнет только хмуро зыркнул исподлобья, но отвечать не стал. Да и что тут ответишь? Ичимар был абсолютно прав – нарушений у него было больше, чем благодарностей за отличную работу. Порой Афор и сам не понимал, зачем его назначили на эту должность. Он абсолютно не походил на доброго, терпеливого, заботливого, снисходительного и ответственного ангела. Ему казалось скучным изо дня в день ходить хвостом за подопечными, устраивая их судьбу и оберегая от неприятностей. Впрочем, ради справедливости стоит заметить, что со своей работой он справлялся прекрасно. Но какой ценой?

- На этот раз нам досталась по-настоящему сложная пара, - тихо пояснил Раф, поднимая глаза на главу отдела, - мы пять лет пытались их свести. Чего уж только не перепробовали, а толку никакого…

- Плохо пробовали! – хлопнул ладонью по столу Ичимар, спуская пар, - Раф, ты же опытный хранитель, двадцать три подопечных за плечами, повышение не за горами! Для чего пошел на поводу у этого смутьяна?!

Раф с Афором коротко переглянулись, но вины не ощутили.

- И знаете, что самое страшное? – уже тише спросил Ичимар, - что вы совершенно не раскаиваетесь! Нарушили половину правил из Кодекса Хранителей и даже совесть не шевельнулась!

- Но Ичимар, - недоуменно, но не сумев скрыть нотку ехидства в голосе, - вы же сами сказали, что Кодекс безнадежно устарел и требует существенной доработки?

Глава отдела надзора за ангелами-хранителями заскрежетал зубами.

- Но это не повод его нарушать!!! Или у нас объявлена анархия, а я не в курсе?

И снова повисло тяжелое молчание, разбавленное лишь тяжелым дыханием руководящего лица.

- И что с вами теперь делать? – устало приземлился на удобный стул Ичимар, откидываясь на спинку, - может в Чистилище отправить, а?

Афор вздрогнул. Ему не понаслышке было известно, что это такое. Давно, еще при первом подопечном, он умудрился конкретно накосячить. И целых десять дней ему ежедневно читались проникновенные проповеди, призванные подтянуть его моральный облик и вернуть в ряды «светлых». До сих пор мурашки по коже бегали от воспоминаний…

- Или еще лучше, - воодушевился собственной идеей «начальник» и улыбнулся, - назначить вас читать проповеди согрешившим, взывая к их совести и морали!

Афор с Рафом на этот раз вздрогнули синхронно, проникнувшись извращенной фантазией Ичимара. И спешно изобразили такое раскаяние на лицах, что «главный» сморщился и махнул рукой, предлагая оставить его в покое.

Второго приглашения не потребовалось.

- Проваливайте, клоуны, - устало выдохнул, а затем значительно строже пригрозил глава, - и чтобы больше подобных выходок не было! Или можете сразу без разговоров паковать вещи минимум на месяц и тренироваться произносить длинные речи!!

Блондин с брюнетом вылетели из здания Высшей Небесной Канцелярии, и только тогда дружно выдохнули, обрадованные тем, что отделались «малой кровью».

- Уф, а я уже и вправду подумал, что сошлют на промывку мозгов, - ухмыльнулся Афор и потер руки, - но главное, что цель достигнута. Наши подопечные вместе, значит можно проситься в отпуск.

Затем с сомнением глянул вверх, на окна кабинета Ичимара, и задумчиво почесал щетину на подбородке, - но лучше не сегодня. И не завтра. Через недельку в самый раз будет…

- Наверное, надо было ему сказать, что это была моя идея, - виновато выдал Раф, смотря на друга.

- Ты сам знаешь, что это ничего бы не изменило, - отмахнулся Афор и стряхнул невидимую пылинку с черного строгого костюма, - тебе бы не поверили. А значит и незачем болтать.

Он уже смирился с клеймом «смутьяна», как обозвал его Ичимар. И даже не пытался защититься. Зачем? Даже проще, когда окружающие ждут от тебя сюрпризов. Жить становится проще и веселее. Тем более, что эта подопечная ему по-настоящему нравилась. Хоть и девушка, а характер - не перешибешь. Был бы человеком, сам бы женился, ей Богу.

- Чем займемся? – поинтересовался Раф, оглядываясь по сторонам. Но ответа получить не успел…

- Привет, мальчики, - мелодичный голос заставил парней синхронно повернуть головы влево, - как дела?

Две красивые, но очень разные девушки медленно приблизились к ним, обдавая запахом цветов и апельсинов.

- Привет, Ариса, - кивнул Раф высокой блондинке в кокетливом сарафане и укороченными и заостренными крыльями. Она была ненамного моложе его самого и, несмотря на внешний вид, слыла настоящим профессионалом, - Далира…

Рядом с ней стояла хрупкая брюнетка, с чуть опущенными иссиня-черными пушистыми крыльями. Совсем молодая, максимум полторы сотни лет, она застенчиво улыбалась, перебирая мелкие складки на алой тунике до колен.

Афору нравилась эта девочка, и он нередко наблюдал за ней издалека. Она смутно ему кого-то напоминала, и он мучительно каждый раз пытался вспомнить…но безуспешно.

При перерождении, обычно, никто не мог вспомнить ничего о своей земной жизни. Поэтому было проще начать путь с нуля в новом качестве и полностью переключиться на работу. Но Афору не повезло – единичные воспоминания и образы часто преследовали его, заставляя мучиться. Стараться вспомнить…почувствовать…

Вот и к Далире его влекло странное ощущение…

- А мы к вам с просьбой, - улыбнулась Ариса и понизила голос, оглянувшись, - не откажете в помощи красивым девушкам?

- Все, что будет в наших силах, - за двоих закивал Раф, не замечая кислого выражения лица Афора.

- У нас с подопечными проблема, - на этой фразу парни напряглись. И не зря, - почти два года пытаемся устроить их судьбу, а никак. Слышали, что вы новый метод воздействия придумали. Поделитесь?

Повисла тяжелая тишина. Парни напряженно хмурились, а девушки улыбались с каждой секундой все тусклее. Наконец, Афор отмер.

- А что нам за это будет? – ну а что? За звание лучшего ангела года не бороться, это факт.

- А что ты хочешь, красавчик? – Ариса призывно облизала нижнюю губу и положила ладошку на его грудь. Парень чуть поморщился и аккуратно снял с себя женскую руку.

- Эх, Ариса, Ариса, ты как всегда на своей волне. И где? – блондинка непонимающе нахмурилась, а брюнет кивнул головой на здание неподалеку, - хочешь в Чистилище за подобные предложения загреметь?

Секунда, и в глазах блондинки проясняется. Она отступает на шаг и хмурится, обхватывая себя за плечи.

- Так что у вас случилось? – Раф уже серьезен, и девушки на два голоса спешно поясняют.

- У Далиры подопечная застряла в неудачном браке. И мужа не любит, и свекровь мегера, а бросить никак не может. А у нее по судьбе другой мужик совсем! Мой! Чего уж только не перепробовали, но не получается ничего…

Ариса развела руками, а Далира грустно улыбнулась. Красочно.

- Ариса, как так? У тебя же стаж бешеный? – Афор не сдержался, подначивая блондинку. Но, на удивление, отреагировала он спокойно.

- Да разве в стаже дело? Сам знаешь ведь – инструментов у нас немного…

- Да уж…

Синхронный тяжелый вздох прозвучал почти обнадеживающе.

- А муж? Может с его Хранителем переговорить? – от предложения Рафа девчонки раздраженно зафыркали.

- С Гюрзой? Говорили уже, только толку нет! Он только хихикает, как дурак. И радуется, что за подопечным кто-то, кроме него, присматривает.

Афор нервно дернул плечами. Гюрза был не самой приятной личностью. Общались они с ним всего раз, но хватило за глаза.

- Мальчики, ну не будьте занудами…

Остаться равнодушными под умоляющими взглядами парни не смогли.

- Вы понимаете, чем это грозит, если Ичимар узнает? Все вместе загремим в Чистилище, - Раф попробовал воззвать к чувству самосохранения, но не вышло.

- Плевать, - весело отмахнулась Далира, - навсегда не упекут. Любовь важнее…

Афор даже засмотрелся. Заразительная улыбка, игра ямочек на щеках…С трудом сбросил с себя наваждение.

- Отлично! Мы вас, если что, предупреждали, - уверенно кивнул, а затем хитро прищурился, - но с вас должок.

- Договорились, - кивнули девушки, едва сдерживая счастливые улыбки.

И вся компания быстро направилась прочь, тихо переговариваясь.

Готовясь провернуть немыслимую аферу ради еще одного счастья для двоих…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Эпилог