мне нужно выработать такое чувство.
Возможно, какой-нибудь штамм кокков мутировал. Надо выяснить близкие формы. Тогда можно будет определить исходный штамм. Но для этого мне лучше всего самому побывать там.
Он решился напомнить:
— Я жду ответа, отец.
Вспышки гнева не получилось. Человек устало проговорил:
— Ну что ж…
Петр подошел ближе к отцу. Странное зрелище они представляли: добродушный гигант, излучающий силу, и усталый человек с заостренными чертами лица.
— Отец, ты нездоров.
— Почему ты так решил?
— Я вижу. Воспаленная ткань сжимает нервные волокна. У тебя, верно, все время стоит гул в ушах и появляется беспричинное раздражение. Если разрешить, я сфокусирую пучок энергии и ликвидирую воспаление.
«Он „видит“. Почему я удивился? Разве не сам создал у него возможность „видеть“ это?» Отец знал, что его неприятно поразило совсем иное. И чтобы преодолеть растущую злость против самого себя, подумал: «Конечно, мое настроение зависит и от состояния моего организма. Мое настроение, но не мои поступки».
Ему хотелось, чтобы это всегда было правдой.
4
— Где найти профессора Саукальниса?
— Там! — Рука стремительно вытянулась, указывая направление. А сам человек даже не поднял головы, углубившись в расчеты.
Но Павел Петрович не уходил. У него болели ноги и шумело в голове. «Этот Центр похож на сумасшедший дом, — думал он. — Тысячи больных с одной заботой».
— Пока не объясните, как разыскать профессора Саукальниса, не уйду, — с непоколебимой наглостью заявил он.
Человек озадаченно воззрился на него, с трудом отвлекаясь от своего дела и соображая, чего хочет этот нахал. Но вот его глаза слегка прояснились, и он проговорил:
— Подымитесь на следующий этаж, вторая комната справа.
Павел Петрович толкнул дверь — она не открывалась. Он позвонил и услышал голос автомата:
— Профессор Саукальнис вылетел в Танганьику, на биостанцию номер семь. Вернется через два дня. Что передать?
Павел Петрович мысленно выругался. Миновав эскалатор, он сел в скоростной лифт. Только оказавшись на улице, передохнул, вызвал по видеофону клинику.
Доктор Лусерский не сразу ответил на вызов, и его лицо на экране улыбнулось во весь рот.
— Ей лучше, не беспокойтесь. Очевидно, это не асфиксия-Т.
— Можно ее повидать?
— Да, конечно.
Павел Петрович взялся за желтую ручку диапазонов, и на экране видеофона вместо улыбающегося лица врача появилось осунувшееся с углубившимися морщинами женское лицо.
— Надя! — позвал он.
Глаза широко раскрылись, потянулись к нему, словно они были руками, а не глазами.
— Ну как ты там?
— Уже лучше, родной. Мы все тогда напрасно перепугались. Это была не асфиксия-Т. А как твои дела? Пришёл к какому-нибудь выводу?
Он покачал головой, сказал:
— Сейчас придется лететь в Танганьику вслед за одним профессором.
Она поняла:
— Будь спокоен. Я уже чувствую себя сносно. Смотрела на него, улыбалась.
Он смотрел на нее и тоже улыбался.
Они смотрели друг на друга и думали об одном и том же. Но он еще думал и о Кантове.
— До свидания, — сказал Павел Петрович.
— Счастливого пути, — пожелала она.
Он задержал вздох, переключил видеофон и только потом вздохнул. Послал на станцию заказ и стал ждать.
Через несколько минут его накрыла стремительная тень, закружилась, и вот уже круглый, похожий на батисферу гравилет втянул трубы и гостеприимно раскрыл дверь. Павел Петрович опустился в кресло, почувствовал, как в подушки за спиной поступает воздух. Кресло качнулось, принимая положение, наиболее удобное для пассажира. Это значит, что анализаторы уже успели послать в вычислительное устройство данные о весе, росте, фигуре пассажира. В щитке, закрывающем пульт, появилось окошко, из него, как грибок, выросла трубка диктофона.
Трубка закачалась перед лицом Павла Петровича и остановилась.
Следователь подтвердил курс, назвал скорость. Автомат переспросил:
— Извините, какая скорость?
— Предельная.
— Прошу выпить аэдин и пристегнуться дополнительными ремнями.
От аэдина Павел Петрович отказался, а дополнительные ремни пришлось пристегнуть.
Дверь захлопнулась, и тотчас на центральном экране появилось светлое пятно. Оно пульсировало, выпустило луч, метнувшийся на боковой экран.
Павел Петрович почувствовал, как холодной каменной тяжестью наливается тело, как холод подступает к горлу. «Не в первый и не в последний раз», подумал он и потерял сознание. А когда очнулся, перед его глазами танцевали желтые и красные круги.
— Заказ выполнен, — сказал автомат. — Полет вы перенесли на восемь и двадцать один по шкале Венцля. Пожалуйста, взгляните на экран слева и примите таблетки.
Пластмассовая трубка потянулась к его рту и, как только он разжал губы, угостила его таблетками. Желтые и красные круги исчезли, и сквозь открытую дверь Павел Петрович увидел прямоугольник ландшафта с высоченными травами и
Последние комментарии
3 часов 48 минут назад
3 часов 56 минут назад
10 часов 8 минут назад
10 часов 12 минут назад
10 часов 23 минут назад
10 часов 29 минут назад