Как завещал Хемингуэй (СИ) [Eva Peverell] (fb2) читать постранично

========== Хирург ==========

— Скорее!

Он услышал, как за ним захлопнулась дверь. После темной улицы свет ударил в глаза, заставив его поморщиться.

— Скорее! — снова крикнула женщина.

Она подбежала к нему, толкая в его руки какой-то комок. На ходу он разделил ткань, заведомо зная, что держит. Он развернул халат, просовывая руки в рукава, не переставая бежать по ярко освещенному коридору. Штаны той же ткани отбросил в сторону. Каждая минута на счету.

Он вбежал за поворот и дернулся от ударившего в глаза света.

— Прошу, поторопитесь!

Этот голос не давал остановиться. Подгонял.

Еще полчаса назад он лежал в своей постели, крепко прижимая к себе теплое тело. Он не спал, возможно, потому и смог оказаться здесь так скоро.

Коридор, еще один, оттолкнул в сторону стоящую на проходе каталку. Подбежала женщина в белом халате. Он, не задумываясь, вытянул к ней руки. Латекс объял пальцы, и рукам вдруг стало комфортнее. Будто так и должно быть. Будто он чувствует себя полноценным, когда на руках белые перчатки.

— Сколько прошло времени? — спросил он, и голос раскатился по коридору волной.

— Полчаса, — раздался голос из-за спины. — Мы не решались что-то делать.

Полчаса. Всего полчаса прошло. Полчаса назад его руки гладили бархатную кожу вздувшегося живота. Она лежала к нему спиной, упираясь в его грудную клетку своими острыми плечиками, ему казалось, что он чувствует ее позвоночник. Теплая кожа ягодиц у его бедер не давала ему уснуть. Его рука скользила по ее груди, подпрыгивая на соске, и снова спускалась к животу в надежде почувствовать слабый толчок.

— Дефибриллятор, — сухо сказал он, надевая на лицо белую маску.

Его жена, его нежный цветок, лежащий под ним каждую ночь. За пять лет он так и не смог до конца поверить в то, что это может быть правдой. Майя. Слишком нежное имя для его грубых рук.

— Мы уже все подготовили, — отчеканила медсестра. Шла за ним по пятам, не отставая ни на шаг.

Она всегда расстраивалась, когда он уезжал. Его семинары и консилиумы хирургов… Из года в год он со все меньшим энтузиазмом посещал их. Потому что она его ждет. Все это время он не мог поверить в свое счастье. Он сидел в самолете, ехал в такси, бежал на красный сигнал светофора, зная, что она его ждет. Бежал быстрее, стремясь скорее вернуться домой, к ней.

Слишком много времени он проводил в своих разъездах.

— Что произошло? — спросил он сухо.

Когда-то, много лет назад, его волновал каждый случай. Но не теперь. Спасение жизней дошло до точки выполнения своей работы. «Машина, механизм, который я должен починить». Не более.

— Автомобильная катастрофа, — тем же металлическим голосом продолжала медицинская сестра. — Стекло рассекло грудную клетку.

Он подцепил пальцем край перчатки, наслаждаясь звуком, с которым она ударила по запястью, когда он ее отпустил.

Майя. Он лежал в постели, гладя ее живот и слушая ее равномерные вдохи. Она спала. Он не мог избавиться от мысли, что, возможно, она в последний раз спит рядом с ним.

На последней конференции он пробыл слишком долго. Хоть и удалось вернуться раньше, времени, которое они бы могли провести вместе, было уже не вернуть. Она, казалось, растерялась, когда он зашел в дом тогда. Но в тот же миг бросилась ему на шею, осыпая поцелуями. Побежала на кухню готовить ему ужин, совсем позабыв о включенном ноутбуке.

Он старался не подходить к технике, когда приходил домой. Телефон тут же отправлялся в дальний угол дивана, только он переступал порог. Но в тот вечер, когда с кухни уже слышалось шкварчание готовящейся на плите еды, его привлек синеватый свет монитора. Он подошел к столу и еще даже не переварил смысл увиденных строк, как осел на стоящее поблизости кресло.

— Что вы уже предприняли? — строго спросил он, врываясь в палату.

На операционном столе лежал человек. Его обагрившаяся от крови грудь цветком раскрывалась торчащими во все стороны ребрами.

— Вы сказали — стекло, — сказал он, замерев в дверном проеме, осматривая человека со стороны.

«Она толкается, потому что хочет быть рядом со мной, а ты ее не пускаешь», — светилось на мониторе.

Это была социальная сеть. Он в них не слишком смыслил. На фотографии слева от сообщения был мужчина в светлой распахнутой рубашке, на оголенной груди темнело родимое пятно, похожее на вогнутую звезду, солнцезащитные очки скрывали глаза, рука упиралась в подбородок, как бы демонстрируя мощную челюсть, на тонком запястье болтался «Ролекс».

— Авария была слишком сильной, — сказала сестра у него под ухом. — Но стекло все еще в нем.

Он тогда закрыл браузер, не желая это видеть. И думать об этом. Майя впорхнула