Распорядок агонии [Александра Витальевна Сергеева] (fb2) читать онлайн

Александра Сергеева Цикл "Реинкарнация с подвохом". Книга 3 Распорядок агонии

Файл создан в Книжной берлоге Медведя.

Пролог

Береговые скалы гудели и стонали под ударами волн, гонимых раскипятившимся морским ветром. Тот без зазрения совести теребил подол балахона Внимающей, которую полусотник гвардейцев снял с обра и оставил у самого обрыва в одиночестве. Два десятка гвардейцев тана Руфеса замерли в седлах в полусотне шагов от сестры Ордена Отражения. Ещё три десятка рассредоточились по ближайшему леску, из которого можно ожидать чего угодно. Ошибаться воинам никак нельзя: тан Раутмар разорвал бы каждого собственноручно, случись что с неподвижно застывшей на скале женщиной.

Полусотник напряжённо следил, как на далёком скалистом острове в высокой белой крепостной стене появилось тёмное отверстие. Как из него выползли четыре крохотные фигурки и потрусили по узкому каменному мосту. Мост соединял Цитадель Ордена и ближайший скальный зуб, торчавший из воды – казалось, ещё миг, и разбушевавшееся море вырвет его с корнем. Затем стражи Цитадели перебрались на второй клочок гранитной скалы, так же торчащий посреди пролива. И, наконец, на третий – этот утёс был всего в десятке метров от берега.

Прежде гостей неприступной крепости встречали два пожилых привратника. Однако с недавних пор на их место заступили воины. Да и последний подъёмный мост заменили на более сложную конструкцию, которую можно легко обрушить прямиком в жадное море. В кипящий внизу котёл, набитый гранитными осколками скал.

После долгих уговоров патронесса Ордена согласилась поселить в цитадели сборный воинский отряд. В него, помимо руфесцев, входили отборные и самые преданные воины бискирата Иногвола – владыки острова Вол-бискир. А так же бискирата Энагсора с Сор-бискира. По слухам, оба северных правителя были друзьями бывшего танаграта Однии аэт Варкара, которому Орден доверял безусловно. Даране с Дар-бискира тоже внесли свой вклад в охрану общей святыни: сам легендарный капитан Сугардар Бешеный посчитал за честь послужить Ордену на море.

Добравшись до последнего утёса, четверо воинов завозились на крохотной площадке. С недавних пор её окружала каменная стена с узкими бойницами. Два руфесца застыли около них, намереваясь расстрелять любого, кто посмеет вступить на мост без приглашения. А пара северян принялась опускать мост. Гиганты-бородачи весело скалились, приветствуя озябшую Внимающую.

– Рад видеть, Сиятельная! – заорал один, самолично направившись к берегу, дабы помочь даме перебраться на утёс. – Как дорога?

– Как-как, – пробурчала та, нетерпеливо переминаясь. – Ненавижу эту верховую тряску! Да ещё и обра, как нарочно, подобрали жутко наглого! Всю дорогу гад норовил сбросить! И всю задницу отшиб, – закончила она себе под нос.

Добравшись до неё в три прыжка, северянин понимающе кивнул и предложил:

– Так, может, того? На руках перенесу?

– Давай, – обрадовалась Внимающая и обернулась к полусотнику: – Всё! Ваша задача выполнена! Возвращайтесь в деревню! Располагайтесь с расчётом на пару дней! Хрен я отсюда раньше выберусь, – проворчала она по-английски и дала поднять себя на руки.

Северянин осторожно перенёс женщину на площадку, после чего мост моментально взмыл вверх. Воины знали свое дело и подловить себя не дадут никому.

– Моя таная! – хором поприветствовали Внимающую оба руфесца, припадая на одно колено.

– Сиятельная, – почтительно поклонился второй северянин и протянул ей длинную меховую накидку с капюшоном: – Вот, Сиятельная Шарлотта просила передать. У нас штормит нынче.

– Со штормом всё понятно, – усмехнулась Кэм, кутаясь в меха. – А как у неё нынче с настроением?

– Штормит, – хмыкнул северянин.

И отступил, предлагая ей проследовать по мосту вслед за руфесцами.

– И кто, интересно, её подогрел? – осведомилась Кэм, поспешая за длинноногими вояками.

– А кто их там знает? – чистосердечно удивился говорливый северянин с Вол-бискира. – Но, кипит Сиятельная Шарлотта, почитай, с самого утра. И тебя поминутно выспрашивает. Наш десятник сунулся, было, к ней с утешеньями. Так обгавкала… Хм, недовольство выказала. В обра грозилась превратить, десятник и уполз от греха подальше.

– Не превратит, – отмахнулась Кэм.

– Оно понятно, что такого не бывает. Иначе тут по всей округе табуны обры паслись бы,  – рассудительно признал воланин. – Да только проверять что-то не тянет. Сама не осилит, так ведь Кишагнин упросить может. Всеблагая-то небось тоже женщина. И у неё характер. Не, мы попусту рисковать не станем. Цитадель вон огромная. Народу в ней на пяток горстей не наберётся – есть, где спрятаться, покуда Сиятельная Шарлотта не перекипит.

Вроде бы не к лицу Внимающей выслушивать весь этот бред. Но Кэм никогда не чинилась перед людьми, за что и была обожаема народом. И, что важней всего, тех, кто служил с оружием в руках. Случись завтра с Раутмаром Девятнадцатым какая-нибудь пакость, она могла рассчитывать на большинство его вояк. Те дружно предпочтут приветливую родительницу юного тана Раутмара Двадцатого какому-нибудь заносчивому претенденту. Незаносчивые живут тихо-мирно, и лишь всякие там засранцы покушаются, чтоб их всех!

– Явилась! – злобно прошипела Шарли, едва гостья вступила в полутёмный нижний зал башни.

– Здравствуй, Мэри, – таная чинно облобызала патронессу, проигнорировав занозистую подругу. – Как здоровье?

– Хуже, – ответила та, взяла гостью под руку и ощутимо оперлась на неё, зашаркав в сторону лестницы.

– Чем орать, лучше бы не гоняла её вверх-вниз без дела, – выговорила Кэм подруге, втаскивая миссис Далтон по ступенькам.

– Вот оставайся и карауль её! – огрызнулась Шарли, поддерживая старушку под другую руку. – Будет она мне тут ещё. Удобно устроилась! Бросила всё на меня, а сама там королевствуешь в своё удовольствие. Ещё и Салли с Эби вечно бродяжничают. Блэр пропала – прости Господи её душу. Карэн так и не нашли.

– Не скрипи, – поморщилась Кэм.

– Заткнись, мерзавка! – вспылила Шарли. – Ты мне сегодня поперёк не встревай! В Ордене всего три терапевта! А эта прилипла к трону и в ус не дует!

Миссис Далтон фыркнула, а Кэм так и вовсе зашипела: семейная жизнь танаи Руфеса меньше всего походила на счастливое благополучное затишье.

– Если бы три года назад не принесло Стефани с её сорокалетней терапевтической практикой, мы бы тут вообще загнулись, – продолжала кипятиться Шарли. – На Одри вон молимся. Если бы её не притащило вместе со Стеф, нынче бы остались с единственным стоматологом. Вот умерла Джудит, и что бы мы делали без Стефани? Ты-то, небось, детишек сюда таскаешь. Дома-то не лечишь – в дворцах своих. Далтон загибается, а лечить некому – терапевты государствами править полезли. Новым кардиологом так и не разжились, а нашей Мелани уже под девяносто. Да и её кардиологии столько же. Что они там умели-то в сороковых? Это ж древность несусветная. Представляю, что нынешние кардиологи вытворяют.

– Ничего они тут без своего оборудования не вытворят, – спокойно возразила миссис Далтон, остановившись передохнуть на верхней ступеньке. – А Стефани и кардиология знакома. Она ж тебе говорила.

– И что?! – взъелась Шарли ещё и на патронессу. – Это отменяет тот факт, что вместо двух специалистов мы получили ещё одну домохозяйку Джен и ненормальную русскую? Ольга со своим вшивым третьесортным маркетингом вообще нужна была, как собаке пятая лапа. А на кой дьявол нам прислали Блэр с её эмоциональными выкрутасами журналистки? Ах, у неё художественное воображение! Ах-ах-ах! Вот она свои художества и продемонстрировала. Ты ведь ещё не знаешь? – воткнула она палец в грудь Кэм. – Так вот: никто её не похищал. Любовь у неё, видите ли, приключилась. Приключилась, а затем эта паршивка и вовсе пропала. Вот тебе и вся карьера в Ордене. Ну, это ладно. Ну, случилось и случилось. Так ты вернись домой по-человечески. Тебя тут что, линчуют? Нет, нам надо устроить прятки. Дескать, пусть поищут. Всех повыбивала из колеи к чёртовой бабушке. А девчонки, между прочим, вкалывают. Они людей лечат. А Розамунд с Луизой – простые домохозяйки – всю крепость в руках держат. Без них мы бы тут грязью поросли. И тащили бы у нас из-под рук всё, что к полу не приколочено. Сьюлин всю жизнь на Земле была простым поваром. А тут стала практически профессиональным диетологом. Больше сорока лет учится, не переставая. Мы, если помнишь, в один год с ней прибыли. Я ещё носом тогда покрутила: всего-то какой-то повар! А она всем нос утёрла, и мне в первую очередь. Ну, это ладно. А вот почему у нас два хирурга шляются невесть где? Эби и Салли – во что они превратились? Или четыре хирурга на весь этот мир слишком жирно? Ставок для них нет? Работа для них закончилась?

– Хватит орать, – предложила миссис Далтон и обрадовала: – Я отдохнула. Пошли уже. Сесть хочу.

– Да пусть орёт, – вздохнула Кэм, бережно поддерживая старушку под руку. – Она права, что бы я о ней не думала. И, как бы там ни было, три переселенки за десять лет проблем с местной медициной не решат. Три гинеколога и два педиатра – это что? Это медицинская помощь? Ну, хорошо. Ну, допустим, вместо Джен мы получили бы ещё одного педиатра. Это бы резко помогло? Шарли, ну, скажи ты мне: здорово бы это помогло? Не криви рожу. Все мы знаем, что не помогло бы. Даже если бы наше зеркало повысило производительность до пяти переселенок. Или рожало бы нас через каждые пять лет. Вот вы отвергли мою идею медицинской академии для местных. А она бы больше пользы принесла.

– Не вытянем, – по-прежнему спокойно возразила патронесса. – Без более-менее подготовленной технической базы мы даже нормальных медсестёр не подготовим. Ты вот способна создать фабрику, где нам будут изготавливать подходящий инструмент? Или, может, вы там, в Руфесе уже научились лить хирургическую сталь? Ты лучше на западном материке порядок наведи. Да притащи к себе высококвалифицированных мастеров-литейщиков. Тогда и посмотрим, что мы сможем соорудить с приличным инструментом: академию или хотя бы школу медсестёр. Чайку выпьешь?

Всевластная таная могущественного Руфеса скинула накидку. Плюхнулась на диванчик в гостиной для посетителей, куда они добрались, и потащила прочь сапоги.

– Пока не пожру, наверх не полезу, – пригрозила она, натягивая на замёрзшую ногу толстенный вязаный носок. – Вот бабушка Розамунд обо мне позаботилась. Не то, что некоторые. И носочки приготовила, и пелерину, и плед…

– Работа у неё такая: заботиться, – проворчала Шарли, с удовольствием отхлёбывая горячий чай. – Она вон тебе и круассанов собственноручно налепила. Подумаешь, государственный визит! А для честных врачей сроду не допросишься.

– Что-то с Ольгой? – не поднимая глаз, ровным голосом осведомилась Кэм.

Она преувеличенно старательно разглядывала кружку, о которую согревала руки.

– Оттого и бесится, – сочувственно посмотрела на Шарли миссис Далтон. – Обследование с грехом пополам закончили. Сидим вот, мозги в кучу собираем. Как помочь – ума не приложу.

– Без хирургического вмешательства никак, – мрачно процедила Шарли, крутя в пальцах надкусанный круассан.

– А она его переживёт? – принялась понукать её Кэм. – Чего из тебя вечно тянуть приходится? Хватит выделываться! Я вам тоже не железная.

– Ольга умирает, – спокойно выложила главную новость миссис Далтон. – Точнее, не умирает, а умрёт.

– С её лошадиным здоровьем она всех нас переживёт, – попыталась зацепиться за край пропасти Кэм.

– Не в этот раз, – столкнула её в пропасть добрая патронесса.

– А в чём суть игры слов: не умирает, но умрёт? Её приговорили к казни? Кто-то, кто крупней и сволочней нартий?

– Лайсаки, – ещё спокойней обрадовала миссис Далтон.

– Они ж её любят, – брякнула таная, ничуть не заботясь о репутации умницы.

– Потому и прикончат, – глухо пробормотала Шарли, дощипывая огрызок круассана.

Под её ногами росла кучка крошек, к которой из-под кресла тянулся жадный мышиный нос.

– Только и ждут, когда Ольга окончательно свихнётся, – укоризненно продолжила не слишком-то воодушевлённая естествоиспытательница. – Пасут её день и ночь. А как момент настанет, лайсаки ей эвтаназию устроят. И нисколько не сомневаюсь, что рука поднимется. Ольгу-то они любят, а вот её мозг боятся нешуточно. Чуют, полагаю, нечто такое, о чём либо догадываются, либо точно знают. Но, что ты из них вытрясешь путного? Даже умей лайсаки говорить, ничего, кроме «так надо», мы бы, наверняка, не услыхали. Эта местная живность с её тайнами уже достала. Знать бы, кто её тут разводит. Найти бы этого умника, да тряхнуть, как следует.

– Ага, Кишагнин, к примеру, – съязвила Кэм. – Устроим моления с бденьями. Надо вырезать из Ольги эту дрянь. Если уж всё равно помирать, так хоть попробуем.

– Мы с Шарли не возьмёмся, – категорически отвергла её притязания миссис Далтон. – Мы, если ты помнишь, её голову уже вскрывали. И уже тогда там ничего нельзя было сделать. Даже если с тех пор ничего не изменилось… Я не стану делать бесполезную операцию. И не допущу никаких истерик по этому поводу. Мы все тут знаем, каково терять пациента. А ситуация с Ольгой ничем не отличается. Мне очень жаль, – вполне искренно вздохнула она. – Ольга хорошая девочка. Но тут уж мы с самого начала знали, что без последствий эксперимент над ней не останется. Обсуждалось же решение усыпить её. Но, три года назад мы этого не сделали. И я не сожалею об этом. Думаю, вы тоже. Поэтому, закроем эту тему до поры. Есть гораздо более насущные проблемы. Кэм, что там, у твоего супруга с северными бискиратами?

– Нормально у него с бискиратами, – не скрывая досады, позволила Кэм перетащить себя на другую тему. – Со дня на день в Однии скатится с должности младший аэт Берейс. Тогда северяне явятся переговорить. Раутмар не желает никаких шевелений, пока этот пёс – старший Берейс – не провалится в ад.

– Сам или помогут? – уточнила миссис Далтон безо всякого любопытства.

– Конечно, помогут. У самого-то мозгов не хватит отступить. Этот кретин всерьёз считает себя политиком и бизнесменом. Чтоб он сдох – собака! Столько времени отнял. И Варкаровы генералы всю плешь проели: дайте, ну, дайте его грохнуть без затей и политики! Я б дозволила, будь уверена, что они всё провернут без последствий. Но Раутмар прав: пускай народ Однии всё сделает сам. Варкаровы головорезы обязательно облажаются. Да и без них дело почти сделано: сегодня-завтра Берейс окончательно сдуется. Кредиторы уже делят его земли с недвижимостью.

– Стало быть, правителей востока и севера ты в кучу собрала, – задумчиво подытожила патронесса, что-то калькулируя в дальнозорких глазках. – И большую войну мы всё-таки затеваем.

– А куда деться, – зло буркнула Кэм, отставляя остывший чай. – Я как-то не готова к мысли, что мои внуки станут маршировать по Руфесу тупорылыми роботами. Да и Ордену за стенами не отсидеться. Слизняки хоть сто лет будут долбить Цитадель, но продолбятся. Не планетка тут скоро будет, а полное дерьмо. Так что я полезу в войну руками-ногами. А если вы решите отсидеться в сторонке… 

– Заткнись, а! – снова вспучило Шарли. – Нам только твоих ультиматумов не доставало! Поговорим лучше о деле: отпускать Ольгу или запереть?

Глава 1

В которой я начинаю войну…

С грехом пополам

Раневская, помнится, предупреждала, дескать, семья заменяет всё. А потому, заводя её, трижды подумай, что тебе важней: всё или семья? Кое-кому семья обходится дороговато. А то и втридорога! Даже тем, кто не бегает за брачными узами, как щенок за косточкой. А самое скверное, что семья имеет тенденцию расширяться. И не всегда в результате твоих собственных плотских утех. Новые члены семьи ползут из всех щелей, подгоняемые то судьбой, то собственными шкурными интересами. И валятся на твою голову тараканами с потолка. Ты визжишь, машешь руками, мечешься, как наскипидаренная, словом производишь кучу шума, который пугает только тебя – тараканам на него плевать. Они приходят раз и навсегда, заполоняя всё пространство между достаточным и бесконечным.

С того момента, как подтвердилось, что моя деградация идёт полным ходом, я начала ощущать дефицит пространства. Даже в малонаселённой Цитадели – тоже моя семья, как не крути. Допустим, Дженнифер ещё можно стерпеть. Я успела достаточно насобачиться со свекровкой в нашей прошлой жизни, чтобы острые углы пообтесались и нашли свои пазы. Да и с Кэм уже попритёрлась: такая же стерва, как Джен, но уже переваренная и усвоенная организмом.

А вот две воинствующие тётки – Эби да Салли – точно встанут поперёк глотки скорей, чем я могу себе это позволить. Едва вернулась в Цитадель, с ходу взяли меня в оборот похлеще слизняка в башке. И лозунгом по роже: сдохни, но принеси пользу! Я им твержу, дескать, принести-то готова, да только у меня другие планы. Поклялась, мол, слизняков уничтожать, пока дышу, и всё в том же духе. Никакой программы спасения человечества: у меня с этими тварями чисто личное. Меня оперативно и аргументировано поставили на место. Дескать, их опыт бродяжничества по этому миру просто неоценим. А я цаца оранжерейная: у меня охранников больше, чем здравых мыслей в башке. Путешествовать без них так и не научилась, несмотря на горы предоставленной мне свободы.

Короче, в священных стенах Цитадели тремя чокнутыми соучредителями была создана партия спасения. Чего? Да, всего подряд. Мы посовещались и составили распорядок моей агонии, которая будет протекать не под крышей Цитадели, а на свежем воздухе. Я женщина гордая. Я не иду на компромиссы и сразу сдаюсь перед превосходящей силой обстоятельств.

Честно говоря, с соратницами мне круто повезло. Салли, если можно так выразиться, однокашница Кэм: того же призыва в этот мир, что и королева. Обе слезли с зеркала двадцать с лишним лет назад. Была ещё и третья приговорённая, но та куда-то пропала до моего явления народу. С телом Салли повезло меньше, чем Кэм: мускулистая вымахала глыба, высоченная. Но такая же падкая на авантюры. И даже где-то красивая. Светлые, почти золотистые густые кудри, которые эта гладиаторша беспощадно режет под мальчика. Огромные на диво синие глаза, гиперсексуально вспухшие губы модного в этом мире большого рта. Короче, мужикам нравится. Особенно её монументальная грудь.

С оружия эта валькирия балдела, как фанатка, окопавшаяся в подъезде поп-звезды. И наловчилась его употреблять с непередаваемым шиком. На медицинском факультете своего американского университета Салли, по-моему, преуспела лишь в хирургической травматологии, инфекциях, скептицизме и безбожии. Но главным её богатством оказалась непревзойдённая приспособляемость.

Эби вылупилась на нашем инкубаторском столе между Кэм и Шарли. Но в свои сорок два выглядела помоложе тридцатипятилетней королевы. Ей досталось тело южанки: тонкое, суховатое, гибкое, как лиана, и малогрудое, как моё собственное. Вот она точно офигенно хороша: тонкое личико, умопомрачительные губки, длиннющие чёрные волосы и огромные глаза. Не карие, какие нередко встречались в Руфесе, а беспросветно тёмные, как… У хавтана Катаяртана, которого мы с Варкаром умыкнули у северян.

Её рост меня бессовестно радовал. Эби возвышалась надо мной всего на полголовы, что продвигало меня по шкале уродства в сторону нормы. Что до повадок, так со своего медфака она вышла примерно с тем же багажом, что и Салли. Правда, в отличие от подруги, на Земле практика Эби не ограничилась пятью годами сверх ординатуры. Там её коллеги успели вытурить старушку взашей на законную пенсию. Для чего собрали коалицию помирившихся ради этого мэтров медицины.

В реальности Салли годилась ей во внучки, поэтому в дуэте двух отвязных медичек Эби исполняла первую партию. Её отношение к семейным экспериментам Кэм основывалось на трёх школьных уроках, посвящённых психологии семейной жизни – два из них она проспала. Закоренелая холостячка и в новой жизни не желала себя ограничивать прочными законными обязательствами. Мужиков почитала инопланетянами, у которых одна цель: похитить и насиловать в целях эксперимента – далеко не ограничиваясь лишь сексуальным насилием. От её феминистических загибов бывало также весело, как от зуба мудрости, выросшего в ухе.

Что же касается Джен… То свекровку вечно касается всё, связанное со мной. Три года эта шалопутка пропагандировала личную свободу в разрезе её погружения в новую жизнь. Но, стоило мне вернуться в Цитадель, Джен прилипла к бедному мутанту, как банный лист.  Она у меня хоть и чокнутая, но не сумасшедшая! Ей и в этом мире крайне важно ощущать себя не безликой Внимающей, а членом любого пригодного семейства. Я же, вроде как, была не чужой. Такое смешное понятие, как кровное родство, затёрло в башке свекровушки между шариками и роликами. Я стала ей ближе близкого с самого момента зеркального отображения в этот мир.

Месяц назад Джен стукнуло четырнадцать, отчего моя старушка объявила себя взрослой. Ей тоже обрыдло улаживание конфликтов с дряхлой юностью. И застревание в переходном возрасте, на который с полным правом претендовали только прыщи. Вообще-то, за последний год она здорово вытянулась, обойдя меня почти на голову и в росте, и в объёме груди.

Девка из неё получилась жутко красивая: большие волшебно раскосые карие глаза, очаровательно припухлые губки, каштановые волосы и дивная кожа. Её длинные тренированные ноги могли бы потягаться со страусиными. А музыкальные пальчики алкали пианино, по которому свекровушка дико стосковалась. Я помнила её нудные корявые фортепьянные экзерсисы, рассыпающиеся сухим горохом по всему дому. И благословляла бога Акзунамтиля за то, что великий творец не изобрёл нам клавишные инструменты пытки.

Свою британскую надоедливую чопорность – с прочими причиндалами – Джен где-то подрастрясла по дороге между мирами. Вернувшись, эту и впрямь новую, почти незнакомую девчонку я принимала более искренно и радостно. Мне с ней было по-настоящему комфортно. Хотя… Всё как-то перепуталось в наших с ней взаимоотношениях, сглаживая или вообще стирая то, что казалось прежде вырезанным в граните.

– Алло, Матрёшка! – пнула меня по голени Джен, и я очнулась. – Опять блуждаешь невесть где? А потом будешь моргать на нас с видом скумбрии, попавшей в космос. Мы для кого тут битый час распинаемся?

Лениво развалившаяся на диване Кэм проследила мой взгляд и фыркнула:

– Отстань от неё! Наш уродец опять гадает по пыльным барханам в давно неметёном углу. По чистоте в её спальне сразу видать, что твориться в её мутировавшей башке.

– Мне в колледжах обретать не довелось, – пробурчала я, собираясь с мыслями. – У меня образование беспризорника в пионерском галстуке.

– О боже! – затрепетала ноздрями королева. – Как неловко, право! У нашей Ксейи несчастье, а я…

– Так пусть подотрёт лужу и сменит трусы, – брызнула ядом Эби. – Джен, ты либо врёшь, что на Земле эта убогая дотянула до шестидесяти, либо ты дура. Я бы своего мальчика такой не доверила, будь она последней репродуктивной самкой на планете.

– Ты не права, дорогуша, – безмятежно прочирикала свекровушка.

– В чём? – подчёркнуто заинтересованно переспросила Эби. – В том, что у этой особы интеллект мексиканского кактуса?

– В том, что женитьбой сына руководила я, – отмахнулась Джен. – И в том, что Ольга отняла у нас больше времени, чем уйдёт на твоё старческое брюзжание.

Тут уже фыркнула и Салли, вытянувшая свои лосиные ноги почти через всю мою конуру, которую выдавали за спальню. А Кэм примиряюще расплылась в лайковой улыбочке и внесла конструктивное предложение:

– Ну что, по третьей?

Салли набулькала три полных чарки. И две примерно на треть – наши врачихи делали вид, будто не одобряют травлю юных организмов спиртным. Меня не особо-то и тянуло. А вот Джен скуксилась, заглядывая в свою тару – она любила это красное южное вино.

– Итак, – свернула на деловые рельсы Кэм. – Вернёмся к лайсакам. В крепость тана буквально на днях заявились сразу три штуки. И сразу ко мне, минуя кордоны. Да ещё и самки. То, что все три дамочки явились из ниоткуда, в порядке вещей. У меня такое ощущение, что этих милых монстров тутошняя природа лепит прямо из воздуха по мере надобности. Причём, сразу в духе планов, которые мы ещё только вынашиваем. Стоило Вейтелу поселиться у меня, примчались его сторожа. Стоило вам троим задумать путешествие, как и тут нарисовались три лайсака. Каждой твари по твари. Кстати, мне понятно, почему Цах избрала Эби, а Шах Салли – будут их сопровождать. А почему дочурка Цах… Как там её… А! Почему Чах приклеилась к Джен? Ведь наша дряхлая малолетка узнала о ваших наполеоновских планах уничтожить слизняков только сейчас.

– Свиньи, – прокомментировала свекровушка свою неосведомлённость.

– Не встревай, – менторским тоном приказала Кэм.

Салли снова хмыкнула. Эби же задумчиво прокомментировала королевскую речь:

– Мне, честно говоря, плевать, почему наши девочки примчались к нам так вовремя. Главное, они здесь. И мне с Цах путешествовать как-то спокойней. Мне вообще хорошо с ней. Настолько, что я даже не задумывалась какие у неё на меня виды.

– Гадать о мотивах лайсаков бесперспективно, – встряла я.

– Тебе видней, – мурлыкнула Эби. – Ты ж у нас признанный знаток лайсаков. Правда, они бегут от тебя к добрым людям, будто от чумы. Расползаются по чужим рукам.

– Завидуй молча, – поморщилась королева. – Тебе и вовсе не светило такое знакомство, если бы лайсаки не взяли Ольгу под своё крылышко.

– Да, – задумчиво качнула головой Салли. – Они подтягиваются именно к ней.

– Во имя корсета Кишагнин! – сверкнула глазками Эби. – Чему завидовать? Тому, что они крутятся вокруг неё, и ждут, когда мутант окончательно свихнётся? Я бы точно свихнулась, если бы по мне вечно ползали мои палачи. А наша Ольга сюсюкает с ними и ничего не делает!

– А что тут сделаешь? – расписалась я в бессилии. – Или ты предпочитаешь прикончить меня лично?

– Была охота, – буркнула Эби и насупилась.

– Вот и не лезь со своими дурацкими воплями души, – заметила Джен. – Мне надоели дебаты по этому поводу. Всё будет, как будет. И мы ничего не можем с этим поделать. Может, наконец-то, поговорим о деле? Когда и куда мы отправляемся?

– Кто это мы? – ехидно уточнила Кэм.

– Даже не мечтай, что я останусь торчать здесь, – ледяным тоном оповестила всех свекровушка. – Ольга мне почти дочь. А я достаточно выросла, чтобы защитить своего ребёнка.

Тут уж заржали все заговорщицы, включая меня. Подслушай нас кто-то не посвящённый, решит, что в Ордене базируется психушка.

– Пусть идёт, – утерев слёзы, поддержала свекровушку Салли. – Кэм, ты же сама настаивала, чтобы я к тебе присоединилась. И ты права: хватит тебе в одиночку воевать. Так что я решила: вступаю в твой отряд. Лично мне будет спокойней, если Джен отправится с Ольгой. Как не крути, малышка старше нас всех.

– Шах не забудь, – посоветовала я.

– А ты не слишком разбрасываешься лайсаками? – едко осведомилась Эби. – Вдруг тебя впутали в какую-нибудь тёмную историю с предназначением и прочей белибердой? Тогда одной Рах не справиться. Бедняжка не железная, а ты так и не поумнела. И вообще: ты на подвиги собралась или на заклание? Тебе не помешает обзавестись энтузиазмом.

– Покорно благодарю, – парировала я с ледяным спокойствием, которым горжусь. – Я не стану, как ты, носиться по этому миру, держа в одной руке микроскоп, а в другой запасные панталоны с девизом «Держите меня крепче». И не трогай мой энтузиазм. С ним-то, как раз, всё в порядке.

– Я слыхала, что у стиломматофор энтузиазм имеет один вектор направления: лбом в стену, – напомнила эта сучка о трупе слизняка в моей башке.

– А я слыхала, – не заржавело за мной, – что врачи слишком глубоко суют в уши стетоскопы, чем наносят необратимые повреждения мозгам.

– Вас мотает, как коровьи хвосты, – брюзгливо проворчала Салли.

Стало непритворно стыдно за эту мелочную склоку. Эби виновато глянула на свою вечную соратницу по бродяжничеству и присосалась к вину.

– Слава Богу, – притворно вздохнула Кэм. – Хоть ты действуешь на этих скандалисток, как клизма, с которой теряешь то, что не жаль.

– А чего мы вообще прицепились к лайсакам? – проворчала Джен. – Может, займёмся тем, в чём мы больше разбираемся?

Свекровка и вправду самая старшая из нас. Грубо говоря, та же Эби годилась ей в дочери. И потому ей никогда не приходило в голову пропускать замечания малолетней матроны мимо ушей. Она приободрилась и переметнулась к другой проблеме:

– Кэм, как у тебя дела с твоими заговорщиками и заграничными шпионами?

– Не начинай, – досадливо нахмурилась та. – Дай хоть здесь отдохнуть. Желаешь сменить тему, Джен права: вы, вроде, собрались в поход. Войну затеяли. А на уме всякая чушь. Вы хоть план компании нарисовали?

– А это обязательно? – искренно не поняла Эби.

– Обязательно, – категорично провозгласила королева. – Война, конечно, не шопинг, но без плана не обойтись. Кстати, я пока не услышала, откуда вы начнёте.

– Думаю, начинать нужно с поисков Блэр, – заметила Салли.

– Зачем? – поморщилась Эби.

– Согласна, – одобрила Джен, косясь на кувшин с вином. – Даже если она сбежала за великой любовью, сути это не меняет: счастливая женщина должна хотя бы разок похвастать своим счастьем перед подругами. А просто исчезнуть можно, только исчезнув. Я не хочу воевать со слизняками, думая, что кто-то охотится за мной. И уж тем более не хочу, чтобы мой череп нашли на каком-то задрипанном островке, – многозначительно покосились на меня, как свидетеля чужой неосмотрительности.

– Согласна, – пожала я плечами. – Тем более что абсолютно не представляю, с чего начинать нашу войну. На ум приходит только демонстрация протеста.

– Чушь, – призналась и Эби, что в военных заморочках тоже не в зуб ногой. – Хорошо. Начнём с Блэр.

– А мы, знаем, откуда начинать поиски? – уточнила Джен.

– Мы знаем, – успокоила Эби. – Не знаем мы только одного: на чём отправимся в поход.

– Мы знаем, – в тон ей оповестила я и уставилась на Кэм.

– Да передала я твоё послание, – раздражённо отмахнулась та, шлифуя взглядом кувшин. – Эта психопатка Гра-ара аж подпрыгнула от восторга. А я уж приготовилась к ритуальному съедению оборзевшей королевы. Думала, Хакар-гар ни за что не отпустит своих дам.

– Погоди, – выдохнула обалдевшая Эби. – Вы сейчас о нартиях? Мы что, полетим?

В её глазах разгоралась заря негасимого восторга.

– Ещё одна ненормальная, – буркнула я.

И поёжилась. Нет, мой выбор шикарен и конструктивен во всех отношениях: скорость перемещения, минимальные контакты с населением и стопроцентная защита от всяких там. И за все перечисленные шикарности вполне реальная цена: мой инфаркт. Собиралась же сдохнуть ради мести – всё в моих руках. Но отвечать за безопасность девчонок меня увольте – не нанималась. Да и не приспособлена конструктивно.

– А когда? – вырвалось из глубин души ещё одной чокнутой.

Джен таращилась на меня, не видя в упор. Перед ней открывались немыслимые горизонты – что ей какой-то вшивый мутант?

– Как только, так сразу, – уныло пробормотала я, предвидя, что моя инициатива вылезет боком именно мне.

– Из дома по-шпионски будете линять?– деловито осведомилась Кэм. – Или честно отпроситесь?

– Линять, конечно! – моментально пришла в себя Эби.

– А не заблудимся? – затревожилась я.

– В вашем распоряжении орденские карты, – обрадовала меня Салли. – Карта Руфеса на сегодняшний день самая точная из существующих. Юга и севера похуже, но максимально точные из возможных.

– Где раздобыли? – восхитилась я.

– У миссис Далтон, – скромненько чирикнула Джен.

– Когда это старая зануда их вам презентовала? – поразилась королева.

– Когда убедилась, что потеряла их вместе с тубусом, – невозмутимо призналась в воровстве Салли.

Мы разглядывали их где-то с час, и научно-политические комментарии Кэм были весьма кстати. Королева нам растолковала: кто, где и чем дышит – в политике шарила весьма прилично. Она же объяснила в чём военные преимущества у аполитичных, эгоистичных и циничных инопланетянок. Во-первых, они бабы. А во-вторых, яростные приверженки одной единственной идеи собственного выживания. Нас невозможно заподозрить в шпионаже, следовательно, не понято, как с нами бороться.

Она долго распиналась, и половину я пропустила мимо ушей. Но усвоила главное: если мы будем умницами и не потеряемся, успех экспедиции обепечен. Это воодушевляло.

– Поиски начинать лучше в Сахлии, где Блэр влюбилась, – вовсю интриговала королева, тыча пальцем в юго-восточную провинцию Руфеса. – Там, кстати, южные пираты недавно угробили моего танаграта аэт Бантейра Какой был мужик! Блестящий менеджер и бабник с великолепным чувством юмора. Он бы вам понравился.

– Он и понравился, – ехидненько подлезла ей под руку Эби, стрельнув глазками в Салли.

Синеглазая златовласка повела могучим плечиком. И увела взгляд в сторонку, дескать, что было, то не ваше дело… Хотя было неплохо. Но давно.

– И скрыли, – укоризненно проныла королева, пытаясь поймать сразу два бесстыжих взгляда профессиональных медичек.

– Далтон не одобряет, – неопределённо оправдалась Салли, демонстративно утыкаясь в карту. – Что ж, с востока, так с востока. Эби хорошо знает эти места.

– А связи у вас там остались? – уточнила Джен.

– Немного. Но самые полезные, – как сумела, похвасталась наша застенчивая великанша. – Тайный советник Куйлемен. Первый примкомандат Даннел. Ну, и сама его светлость танаграт Егрен аэт Слубар.

– Отличный выбор, – похвалила Кэм. – Снаружи настоящий идальго. А внутри гордый, как червяк, о которого, наконец, хоть кто-то споткнулся. Для операции на его мозгах я бы легко обошлась хлеборезкой. Он у нас один такой дурак.

– Он хитрый сукин сын, – окоротила раздухарившуюся королеву Салли.

– Хитрый навозный жук, – пожала плечами та. – Интриган революционеру не альтернатива.

– Не эволюционировал до революционера? – блеснула я любимой фразой.

– Не революционировал до полноценной эволюции, – хмыкнула Эби.

– У одной шарики заехали за ролики и высыпались в ухо, – задумчиво пробормотала Джен, – А вторая за ними гоняется. Может, выпьем за победу? – внезапно оживилась она. – А то вдруг потом не сможем…

– Хорош кривляться! – рассердилась Кэм, саданув кулаком по карте. – У нас тут военный совет или что? Или вам всё до лампочки?

– Я умерла и снова девственница, – дурашливо заныла Джен. – А вы требуете, чтобы я стала ещё и трезвенницей. Ольга, скажи им! Я никогда не умела дожить день до конца без двух бокалов вина. А тем более о чём-то думать.

Короче, мы очень хорошо посидели. Так хорошо, что я не досидела до момента, когда уже не могла сидеть. Странная штука военные советы: с чего не начни, продолжишь пустопорожним трёпом и обязательно закончишь мордой в салате. А я ещё мужиков обзывала алкашнёй, когда они выползали со своих военных заседаний. Мда, век живи, век учись.

Глава 2

В которой мы то ли в круиз, то ли…

Тащимся по этапу

Утром голова не болела, а проклинала меня на все лады, тормоша желудок. Что там глаголил этот женоненавистник Иоанн Златоуст – как обзывала его молча. Женщина опасней всех диких животных? Что он понимал? Женщина и сама для себя опасней всех диких животных. Да и для самих диких животных. Такая дура, что… Слов нет. А ещё на войну собралась!

Услужливая девочка-горничная донесла, что часок хорошего посидения окончился незадолго до рассвета. На пятом кувшине. Что Сиятельная Камилла наблевала в коридоре. Сиятельная Эбигейл потерялась аж до подвала, откуда её приволок слуга. Сиятельная Салли единственная дошла до своих покоев ногами и сейчас спит. А вот Сиятельная Шарли шибко ругалась на всех Сиятельных подряд. Это за то, что они напоили Сиятельную Дженнифер до мычания и непопадания в двери. Отчего – как говорят – на лбу под маской у неё теперь здоровенная лиловая шишка.

А Сиятельная Розамунд – наябедничала девчонка – сказал госпоже патронессе, будто у их Сиятельной Ксейи мозги вылезли из чердака. Правда, не впервой. Но в этот раз под ними треснула перекладина трухлявой лестницы, отчего их окончательно отшибло. А её высокородие таная, дескать, от подруги не отстаёт, чем позорит нашего тана с невиданным усердием. И дворового кобелька – прежде чем угомониться – таная обидела почём зря! На всю Цитадель, дескать, кричала, будто этот паршивец завёл интрижку с её новыми меховыми сапожками. А старый привратник устроил кобельку трёпку за то, что он разодрал эти самые сапожки на лоскуты.

– Похмелиться есть? – заползла в мою спальню помянутая на беду королева.

Добросовестная ябеда пискнула и выпорхнула прочь, столкнувшись в дверях с Джен.

– Есть, – с трудом разлепила я губы.

– Где? – рухнула Кэм поперёк меня.

– Зде-е-есь, – вышибло из меня дух телом этой кобылы.

– Здесь его нет! – капризно возвестила Джен, бодренько обыскивая спальню. – Здесь только одно здесь. И твои тряпки.

Похмелиться – не ожидая наших неприличных воззваний – принесла сердобольная Розамунд. Я осторожно поинтересовалась: отчего Шарли не почтила нас ненормативными утренними приветствиями? Наша спасительница язвительно сообщила, что Шарли дрессирует прислугу. На предмет сплетен о шабаше Внимающих, которые будут стоить болтунам различных частей тела.

Последней на лечебные процедуры подтянулась Эби. Она держалась за голову и ныла, что кто-то выщипал у неё брови, причём изнутри. Кому как, а мне наша потрёпанная компания напоминала кучку бомжей, отрывших на помойке банку с пивом. Как жадно мы следили за каждым глотком друг дружки! И так дрожали пальцами, отнимая благословенный кувшин – Розамунд не удостоила нас посудой. Но, неприхотливых в похмелье землянок трудно чем-то обескуражить. А тем более оскорбить опохмелом с горла.

Как говорят у нас на святой Руси: всё, что нас не убивает, не грех и повторить. Мы усвоили вчерашнюю ошибку: нельзя говорить о серьёзном на пустой желудок и полный кувшин! Поэтому завтрак был обильным и жирным. Между вторым и третьим кувшином – при поддержке выспавшейся Салли – мы мигом накидали героический планчик. Рождённые ползать при нужде кинутся летать как миленькие! Мне кажется, пока Орден строил из себя клуб послушных и благопристойных, некоторые его члены окончательно охренели под лакировкой политики невмешательства.

Нынче нашу пятёрку тянуло вмешаться со страшной силой! Нашим сложным, засиженным тараканами натурам осточертело выглядеть дурами. Обрыдло плыть по чужому течению в болото, где нас могут и утопить – мерзость какая! Спасение утопающих – дело рук, а не вшивых нейтралитетов. На этой светлой мысли мы и чокнулись за войну до победного конца.

Решили поспать – теперь уже на трезвую голову. Но тут в спальню ворвались все наши ядовитые надсмотрщицы в полном составе. Шах злобно скрежетала зубками, избегая объятий Салли. Цах высокомерно продефилировала мимо нудящей извинения Эби и вспрыгнула на подоконник. Малютка Чах взлетела на колени лыбящейся Джен, принюхалась и улетела в угол, демонстративно вычихивая запах перегара. Лишь моя незыблемая умница Рах спокойно взобралась на мои колени и сурово тявкнула.

– Я свинья? – пришлось начать тест с самого очевидного.

Она отрицательно качнула головкой.

– Мы свиньи? – хихикнув, помогла мне Эби.

Рах презрительно фыркнула через плечо и подпрыгнула, изобразив лапками воробья на взлёте.

– Нартии прилетели, – тоном неоспоримого превосходство попала в яблочко Кэм. – Вам пора.

Рах утвердительно чирикнула и спрыгнула на пол. Подкатилась к моему дорожному мешку и проинспектировала затянутый узел, как гарантию готовности номер один.

– Может, отложим? – рискнула заикнуться я. – На завтра. Бошка болит. И настроение не походное.

Шах и Цах тут же облаяли саботажницу, а Рах одарила меня угрожающим взглядом. Пришлось взять себя в руки, чтобы взять руки в ноги.

Едва стемнело, мы выползли из Цитадели, пригрозив стражникам всеми карами небесными, если те побегут ябедничать прежде, чем мы ступим на материк. Ступив на него, отважная троица побегушниц рванула в лесок, за которым дрыхли самолёты.

– Привет, Гра-ара, – с нарочитой небрежностью профи бросила я чешуйчатой глыбе.

Зелёные прожекторы надвинулись на меня, наливаясь серебристой паволокой. Подруга серчала на опоздание и на мой запах – я заедала перегар самыми ядерными средствами. Гра-ара страшно жалела, что профукала путешествие на Мушбат. И теперь караулила каждую мою попытку слинять на сторону. Стоило Кэм заикнуться про открывающиеся возможности, и Гра-ара примчалась быстрей ветра. Зачем ей это – кромешная тайна, не стоящая траты нервов.

Рах согласилась со мной, примиряюще затренькав в расщеперенную ноздрю нартии.

– Привет, Рух-ара. Отлично выглядишь, – как ни в чём не бывало, поприветствовала я и вторую гору неудовольствия.

Та вытянула ко мне шею с сундуком, полным красивых таких перламутровых клыков. Крышка сундука распахнулась, выпустив в меня горловое вонючее шипение. Надо отдать должное девчонкам: не сдрейфили и не слиняли. Впрочем, с чего бы? Эби с Джен пылали страстным желанием полетать. Интересно полюбоваться их полётом без сёдел на тех инструментах пыток, которыми природа украсила спины нартий – небось, страстей-то поубавится. Но, не довелось: на их спинах красовались сёдла.

– А третья где? – бодренько поинтересовалась я из последних сил.

Третья глыба вылезла из-за спины Рух-ары. Но вежливо промолчала – мы не были представлены. Новая приятельница предпочла оставить своё имя при себе, согласившись на человеческую кличку. Рах добродушным мявканьем пригласила новенькую в команду.

– Я назову её Звёздочкой! – заблажила Джен на бегу сентиментальную бредятину.

Нартия задрала голову и глубокомысленно обозрела безоблачное ночное небо. Проинспектировала параметры упомянутых светил и дала добро на контакт. Я и глазом не успела моргнуть, как моя свекровушка влезла в седло, увязала себя ремнём безопасности и кинулась примерять башлык. Эби тоже была на подступах: чертыхающуюся врачиху Рух послала вверх тем же варварским способом, как некогда меня. В седле Эби первым делом присосалась к ладоням, зализывая порезы.

– Гра-ара, ты уверена, что хочешь встрять в нашу авантюру? – скрепя сердце, проявила я благородство, о чём тут же пожалела.

Башкой она махнула не сразу, чем подвесила моёсердце под небосвод. Даже чуток повздыхала, демонстрируя объёмы одолжения, с которым явилась.

– Ты скоро?! – прилетел уже с небес счастливый вопль Джен.

И я полезла на ненавистную спину горячо любимой подруги.

На дворе середина осени. У поверхности земли она, конечно, промозглая, дождливая, но вполне терпимая. А на верхотуре, да на скорости я так задубела, что не в состоянии даже мёрзнуть. Торчала на Гра-аре новогодней сосулькой и клялась себе, что больше никогда.  Нартиям-то хорошо – им плевать на метеорологию в их броне. Машут себе крыльями, катаются на пузе по восходящим потокам и млеют, как малышня на ледяной горке. А меня не спасает даже калорифер, засунутый природой куда-то между печёнкой и гландами Гра-ары. Я бы предпочла залезть туда, внутрь, прямо к нему под горячий бочок! Вот только гигантский желудок нартии мне точно не пройти в изначальной физической форме.

А главное гадство в том, что нартии вздумали установить олимпийский рекорд и чешут, как заведённые, без перекуров. Муж Клор – наш любознательный нартиевед – установил опытным путем, что интенсивность физической нагрузки благотворно влияет на их внутренний подогрев. Революционная мысль.

Два дня кряду мы присаживались через каждые три-четыре часа. И лишь один раз на полноценные пять часов, чтобы нартии набили брюхо и слегка переварили обед. Равнины под фюзеляжем закончились к утру третьего дня, явив взору огромный восточный хребет. Отупев от собачьего холода и нескончаемого полёта, я давным-давно позабыла оставленную в прошлом тысячелетии Цитадель. И ощущала себя старой шлюхой, отпахавшей в обозе всю столетнюю войну целиком с запасными панталонами в котомке. Мне было безразлично: куда и зачем меня тащат. Что со мной сделают по приезду, и как это отразится на международной политике. Я профессионал, но так себя ещё ни разу не жалела! Потому, что так жестоко со мной ни разу и не обращались.

И не со мной одной. На втором полноценном привале у подножия первой полноценной горы Джен съехала по крылу Звезды поленом. Так и шлёпнулась на землю, не согнувшись ни в одном суставе. Малышка Чах вылезла из тёплого гнёздышка под её курткой и что-то благодушно мурлыкнула. Затем кинулась поцеловаться с Рах, вытекшей из меня с достоинством опытного пилота.

Эби изобразила спортивное приземление на ноги, с которых и полетела носом вперёд. Ловкая, как рыбий малёк, Цах покинула её в полёте и рванула вслед за мелькнувшими в траве хвостами. Как ни странно, мои руки заработали первыми. С неимоверным трудом я выцарапала из сумки Рах заветную флягу Сарга – его прощальный подарок. Зубами вырвала из неё пробку. В солдатской бормотухе нашего Вотума сапоги растворяются – Джен вся исплевалась, переводя добро. А вот Эби приложилась смачно – еле отобрала драгоценную живую воду, взбодрившую мой труп.

– Что в этом армейском нектаре? – чуток оживилась она, вытирая обветренные губы.

– Немного пороха, – вяло сострила я. – Капля афродизиака и враки, враки, враки. Враки о наших прелестях и об их подвигах.

– Думаю, я и есть полноценная героиня, – пролепетала Джен куда-то себе в пупок. – Но прежде не решалась себя за это похвалить.

– У меня в башке скачет обр с колючкой под хвостом, – призналась Эби и сделала первый шаг.

Меня же посетила вторая странность: я почти ровно дошагала до озирающейся неподалёку Гра-ары. И добралась до мешков на её спине. Подруга одобрительно проследила за мной перекосившимся взглядом. Слегка помогла при спуске и направилась перекусить. Я же избавила от поклажи сначала птицу Рух, а после и Звезду, которая тотчас умчалась догонять эскадрилью. После охоты нартии залягут в спячку, стало быть, ночёвке на твёрдой земле быть.

Каменный уголь и глиняная бутыль с зажигающей смесью выкатились из опрокинутого мешка самостоятельно. На радость деревянной спине! Цена этого подвига осталась тайной и для меня самой, но вскоре лишённые иллюзий драконьи наездницы прилипли к огню, размораживая конечности.

Вопреки привычке, лайсаки жались тут же, фыркая и оттряхивая лапки от холодной грязи. Измученная в полёте ледяным травяным пойлом Розамунд, я первым делом заварила чаёк. Две рафинированные британки ещё долго не могли пропихнуть в себя ни кусочка пищи – всё заливали и заливали внутренности горячей водой.

На следующий день мы перевалили через гору и пошли петлять промеж склонов и скал. Вечером приземлились у деревеньки в десяток дворов, что втиснулись между крутым склоном и крохотным озерцом. Всё тут выглядело вполне уютно и мирно. Особенно жители, засевшие в погреба с запасами еды и молитвами.

Единственным подпольщиком, поднявшимся на поверхность, оказался охотник с огромным луком и безальтернативной отвагой в глазах. Пока Гра-ара, подняв тучи пыли и снега, втискивалась в узкую деревенскую площадь, я инспектировала её испортившееся настроение. Подругу что-то тревожило и весьма настойчиво. Она буквально препятствовала мне в спуске на одеревеневших негнущихся ногах, из-за чего пострадали мои штаны. Опустив крылья, но высоко задрав голову, Гра-ара поводила ею и многообещающе скалилась. На её плече балансировал меховой столбик – Рах поддерживала подружку в её тревогах.

Обречённый на подвиг охотник стоял, как вкопанный, готовясь подороже запросить за свою жизнь. Зрелый мужик лет пятидесяти с телом голливудского героя и лицом, выращенным для плаката «Строитель коммунизма». Серые глаза, тяжёлая бровь, гордый нос, размашистые скулы и пара шрамов – бабская погибель! Особенно в упаковке шикарной шевелюры светлых прядей, падающих на плечи. Он мужественно пересчитал все тридцать шагов, по которым я проволокла к нему свою окаменевшую мумию.

– Да благословит твою землю Кишагнин, – мучительно разлепила рот Внимающая, стащив заледеневший башлык. – Твой дом и твой род. Да будет благосклонен к твоему народу Акзунамтиль.

Богиню земли с плодородием и бога всех знаний с ремёслами я поначалу сочла уместными и достаточными. К чему в таком тихом местечке боги войн, смертей, небесных громов и морских вод? Мне не хотелось шевелить отмороженным языком, и оттого на ум пришёл ещё один весьма насущный небожитель.

– Да прольёт на твою землю свой благотворный огонь Кугудишум, повелевающий солнцем.

– Ты… Внимающая? – всё никак не мог поверить собственным глазам этот тормоз.

– Да, – устало призналась я и цапнула карабкающуюся по ноге Рах, чтобы погреть об неё руки: – А кто ты?

– Прости, Сиятельная, – наконец-то встряхнулась эта статуя римского полководца. – Я… никогда не видел сестёр Ордена Отражения. И не думал…

– Что мы тоже слеплены из мяса и волос? – недовольно пробурчала Эби, подгребая к нам с Цах, обёрнутой вокруг ручонок на манер муфты. – Я зовусь сестра Эби. Это сестра Ксейя. Там, – махнула она рукой за спину, – сестра Джен. Как твоё имя, и кто ты такой?

– Охотник, – озвучил мужик очевидное. – Арнэр. По прозвищу Харлат.

Рах присвистнула. Рекомендация громкая, если учесть, что харлаты представляли собой почти точный аналог земных волков. Вот только переросли их на голову, если не больше. У нас на западе их было немного. И в жизнь людей они встревали крайне редко, обходясь подножным кормом. В наших Палестинах полно ретивых придурков, фанатеющих по охотничьим забавам – вспомнить только выставку трофеев Варкара. Тошнотная экспозиция.

– Ты так кровожаден? Или осторожен? – прицепилась Эби к прозвищу охотника.

– Второе, – буркнул тот, стараясь не смотреть ей в маску.

– Что здесь происходит? – закрутила я башкой. – Почему люди попрятались под землю? Вам что-то угрожает?

Арнэр поражённо уставился на меня, формулируя в башке максимально осторожный вопрос, мол, откуда знаешь?

– Вы тут что, – продолжала брюзжать Эби, – совсем одичали? Весь Руфес третий год таскает из конца в конец слухи о могуществе Внимающей Ксейя, а ты…

– Так это правда? – опешил сексапильный зверобой с глазами трёхлетнего пупса.

– Что у вас случилось?! – поднажала я голосом, как делала моя математичка после объявления о грядущей контрольной работе по логарифмам.

– Ловцы, – брякнул он, не успев прийти в себя.

– Во имя корсета Кишагнин! Иногда жалеешь, что нам нельзя убивать, – прошипела Эби, сжав размороженные кулачки.

– Ловцы нартий, – опомнился Арнэр.

– Кто?! – хором опешили уже мы.

За спиной громогласно хрюкнула Гра-ара, призывая нас мобилизоваться. Она подобралась ближе, отчего наш красавчик стал пружинестей в членах. За её плечами грозно застыли ещё пара динозавров. Их глаза опасно серебрились, почти утратив естественную зелень радужки. Дело пахло керосином. Взбесившееся животное – это страшно. А взбешённая нартия – полная катастрофа! Она не то, что резонов – вообще меня не услышит.

– Кто и где? – первой мобилизовалась Эби, в голосе которой заскрежетало железо.

– Это не наши, – перешёл на деловой тон и Арнэр. – Пришлые из Сахлии. Раньше редко, кто отваживался. А потом прослышали, что на западе нартий оседлали.

– Звери превратились в домашний скот? – жёстко усмехнулась добравшаяся до нас Джен.

– Вроде того.

– А ты? – грозно вопросила Эби под звонкую трель Цах.

– Никогда.

– Он не врёт, – выдала я результат экспертизы, а Рах подтвердила. – Они охотятся за яйцами или за молодняком?

– Раньше искали только гнёзда. А нынче заявились с сетями. В кабаке, пока наливались пивом, трепались о том, как ловчей скручивать крылья и хвосты, – поведал Арнэр не столько нам, сколько нартиям.

Гра-ара задумчиво качнула головой, чем несказанно порадовала собеседника. Понятное дело: коли понимает, значит, не зверь, значит можно договориться по-человечески. Рух злобно заворчала и затопотала – уж мы-то с ней знали цену и сетям, и абордажным крючьям. Но Гра-ара слегка прищелкнула хвостом, и она притушила разгорающийся гнев. Ей было с чего гневаться, а мне пугаться: если уж Рух – здоровенную кобылу – спеленали сетями, то у молодняка шансов не было. Конечно, есть ещё папы и особенно мамы, но люди – сволочи хитрые и жестокие. Придумают, как извернуться, чтобы вывернуться с добычей.

– Ты знаешь, куда они направились? – как можно спокойней спросила я, поглаживая озлобившуюся Рах.

– Слыхал. Если только они ещё куда не свернут, – предостерёг Арнэр.

– Эти горы, я полагаю, ты знаешь, как собственные ладони?

– Знаю.

– Проводишь?

Охотник мгновенно понял, на что ему придётся пойти в случае согласия. Глянул поверх моей головы на Гра-ару – та слегка качнула головой, дескать, не дрейфь, не уроню. Арнэр не без моей помощи унял страхи, привёл в порядок чувства и согласился послужить Ордену Отражения. Как бы там ни было, в седло он залез весьма ловко.

Мужику досталось то ещё удовольствие: под задницей нартия, на коленках Внимающая, перед носом лайсак. Он напялил новенький башлык и сжал раскоряченными ногами кольчужные бока между шипами – в седельные карманы я бы его не впустила ни за какие богатства! А через несколько минут мы уже неслись над соседней долиной, утыканной острыми скальными клыками.

– Великий Тармени! – приглушённо прогудело у меня над ухом. – Как здорово!

Нашёл, кого поминать придурок: бога войны женатого на смерти. Лучше бы воззвал к повелителю ветров, чтобы Лугалан повытаскивал из-под нашего дельтаплана воздушные ямы. Впрочем, я, как всегда, беспокоилась не о том. Гра-ара не летела, а рыскала промеж горных склонов. Вынюхивала охотников за нартиями, убравшихся из деревни аж пять дней назад.

Собственно, оттого её жители и ушли под землю: страшились мстительного налёта. Они знали, что такое воздушные бомбардировки, при которых два-три хороших попадания булыжником – соответствующего калибра – оставляют от дома лепёшку. Оттого и жили на цыпочках, опасаясь разбудить лихо. Даже стада большого не заводили: всё равно разворуют по зиме оголодавшие троглодиты.

Глава 3

В которой войну мы начинаем в спецназе. С героизмом…

И геморроем

Джорж Элиот абсолютно права на мой счёт: я реально верю, что дважды два даёт в результате пять, если как следует поплакать и устроить скандал. А как не верить? Стоило нашему бабскому ансамблю нервотрёпки и пляски учинить хоровой скандал, как совершенно незнакомый мужик разбежался творить подвиги. Без него мы долго бы плутали в этих каменных дебрях. А с ним поспели в самый разгар битвы.

Сама не участвовала, но рассказ Сарга о том, как они с Алесаром спасали гнездо Хакар-гара, помнила в мельчайших деталях. В частности, как охотники за яйцами используют особенности нартиевых гнезд. Устраивают их, на мой взгляд, неразумно, однако моё мнение нартиям не интересней мешка удобрений. Но, ведь и вправду фигню какую-то лепят! Для гнезда выбирают крохотную пещерку. Только-только проползти на пузе одной самке, чтобы на месте свернуться в клубок. К пещерке обязательно прилагаются два-три лаза для проветривания. А их первым в жизни врагам для высасывания содержимого яиц, которое ещё не приняло форму чего-то бронированного и шипастого. Чем поуже лазы, тем лучше: яйца не простынут, враги не пролезут.

Можно себе представить, какой редкостью является подходящая родильная камера: там нартии размножаются сотни поколений. Дно пещерки выравнивается и засыпается песком, чтобы не травмировать яйца. Кстати, при их появлении свободная площадь роддома сокращается, так что согревать яйца приходится самым молодым членам рода. Потому-то у них и процветает дивное чувство единения: они же с детства высиживают друг дружку.

Люди яиц не высасывают, а вот пролезть в подходящую по размеру дыру и выкатить из неё яйцо могут. Времени на это – пока идёт смена караула – много не нужно. Тем более что хозяевам ворваться в родильную камеру невозможно. И огнём в неё не полыхнуть: не огнедышащие наши нартии – к великому их сожалению. А вора не всегда поймаешь на выходе с добычей. Лаз может привести в другую пещеру, а из неё в третью и так далее. Может вывести в такую каменную задницу, куда взрослая нартия не пролезет даже намыленной. А худосочный молодняк не пошлют, дабы злодеи не покалечили.

Наконец, похитителей можно перехватить, когда яйцо вывозят по более доступной местности, но и тут не всё слава богу. Нартии панически страшатся повредить яйцо! И стоит какому-нибудь мерзавцу занести над ним топор… С технической точки зрения такой шантаж бессмысленен. Яйцо всё равно не довезут живым: ещё никому не удавалось обеспечить ему в пути подходящий тепловой режим с его особыми перепадами. А вылупившийся по дороге нартёны, просто замерзал – даже в тройном кольце костров.

Достоверно известны два случая, когда охотникам всё-таки удалось доставить малыша покупателю и слупить с того баснословную сумму. Оба закончились одинаково: набитые деньгами охотники смылись, малыш быстро зачах, а покупатель остался с прорехой в кармане и злобным разочарованием. Все про всё знают! Но, очередные охотники за удачей лезут и лезут в горы сиротить несчастных животных, которым и так несладко. Только за последние полгода летучие патрули Мейхалта изничтожили семь шаек яйцеловов. На рудники или плаху поганцы не попали – гвардейцы-истребители перерезали всех. Головы мерзавцев мстительный Сарг приказал рассадить на колья, вбитые по дороге в Юди. На танаграта аэт Берейса посыпались кляузы, посвящённые произволу опекунов Ордена Отражения. Но Юди принадлежало мне: иди, жалуйся на Внимающую в Орден. Там без дураков скучно.

– Вот они! – ткнулся мне в ухо приглушённый крик.

Гра-ара заложила крутой вираж. Я проследила за рукой Арнэра, но ничего не разглядела в быстро отъезжающей на сторону панораме.

– Уверен?! – проорала я в башлык, терзаемый ветром.

– Это их обры! И оба возка! При них двое! Остальных не видать!

Ишь, какой глазастый! Удачное приобретение и, как всегда, кстати. Одной мне не справиться с бешеной решимостью Эби рвануть в бой без проволочек. Она и Рух стоили друг дружку: за обеими глаз да глаз с плёткой в руке. Подходящая плеть болталась над задницей Гра-ары, чем она и воспользовалась, едва не раскокав валун перед носом осатаневшей Рух. Такой хвост способен сделать яичницу из слона. Звезда тоже лезла на рожон – инстинкт, ничего не поделать – но умнице хватило и намёка на порку.

Гра-ара стряхнула нас с Арнэром, присела и уставилась на меня, ожидая план боевых действий. Рах пристроилась на её макушке, куда подтянулись Цах и Чах. Подошли девчонки, бочком присоседилась Звезда. А Рух-ара, задрав хвост и вытянув шею, кинулась истерить. В панике даже величественный павлин бегает, как обычная курица – я чуть не заржала. Назад истеричка принеслась с более осмысленной мордой и плюхнулась чуть ли не на голову Арнэру.

– Ну! – нетерпеливо притопнула на меня Эби. – Все готовы тебя слушать.

– Сначала нужно посмотреть, что там и как, – урезонила её Джен. – Кто пойдёт? Сиди! – прикрикнула она на приподнявшую зад Рух. – Там, судя по воплям, и без тебя истерика.

Там и вправду стоял дикий ор: охотники уже заполучили яйцо. Оставалось неясным, на какой стадии отступления они застряли.

– Я пойду, – решительно зыркнул на Гра-ару Харлат.

– Хорошо, – размотала я бездонный меховой плащ. – Пойдём вдвоём. Остальные ждут здесь. Дорогая, – попросила я Гра-ару, – подстрахуешь? Мне бы не хотелось влипнуть под раздачу твоей родни.

Она бросила взгляд в небо, пожевала губами, кивнула, стряхнув лохматую троицу с макушки, и поднялась. Охранять Эби и Джен оставили менее психованную Звёздочку. Впрочем, поднявшаяся в небо Рух была спокойна и сосредоточена. Ещё бы! Им предстояло вклиниться в ряды заполошных озлобленных сородичей, сотрясающих неподалёку небеса. Не попасть под горячую руку, а потом ещё и нас с красавчиком вытащить из когтей смерти.

Нас десантировали в каменный завал, на который неприязненно реагировали лайсачьи носы. Арнэр вытащил из-за спины два меча, презентованные Эби. Крутанул, поиграл и сунул назад – он был готов. Я очень надеялась, что мужик умеет с ними управляться. Рах и Цах сделали последний круг на пятачке промеж громадных валунов и юркнули в щель. Я пролезла следом. А мой однополчанин исчез, чтобы спрыгнуть на землю передо мной, когда я вылезала из этой природной гробницы.

Слева мелькнула Рах и умчалась сквозь дыру в скале, за которой бушевал рёв нартий. Мы бесконечно долго карабкались, перепрыгивали и протискивались вслед за ней.

– Ловцы прошли не здесь, – заметил Арнэр, стаскивая меня с очередного каменного забора. – Здесь бы они яйцо не протащили.

– Неважно, – пыхтела я. – Мы достанем их, где угодно.

– В лагере остались только двое, – намекнул он. – Где-то здесь их не менее дюжины. Тебе лучше держаться позади меня, Сиятельная.

– Посмотрим, – вздохнула я перед очередным восхождением.

Мы и посмотрели. Столкнулись с этими ублюдками нос к носу. Правда, не со всеми. Их осталось шестеро. Без яйца. А на хвосте у гадёнышей висела гроздь разнокалиберных нартий. Однако ни одна из них не смогла бы спуститься в этот каменный хламник, не изувечив крыльев. Два острых, как бритва, козырька нависали над дырой в скале, мешая им приземлиться, так что на душе у мстителей было погано. У беглецов, впрочем, не лучше. А при виде нас они и вовсе заскучали: моя маска их здорово напугала.

У человека три базовых чувства: жадность, страх и жадность. На всё вокруг он смотрит сквозь эту трёхгранную призму, которая врёт на каждом шагу. Вот и эти млекопитающие желудки поверили своим глазам, которым сейчас очень сильно хотелось верить. Как же иначе, если габариты и вооружённость нартий здорово превосходили возможности двух людей, один из которых тощая девка. Я бы на их месте тоже выбрала нас.

Оценив моё брезгливое спокойствие, Арнэр слегка расслабился. Отказался от намерения закрыть меня грудью и достал флягу. Я отхлебнула первой, пока нас брали в кольцо. А неподалёку ниже по склону рассаживались нартии, которые больно уж подозрительно угомонились. За их спинами пронеслась Рух. Гра-ара прочертила пузом пространство и взмыла вверх перед самыми хвостами зрителей, успев им что-то проорать. Стало понятно, что моим девочкам удалось достучаться до этих пылающих гневом сердец.

А я восстановила, наконец-то, изнасилованное дыхание и поймала в мысленный прицел первую жертву. Но, счёт открыл не мутант. Хвостатая мелочь соскользнула с громадного валуна на шею рябому ухарю с нечёсаной гривой. Остальных его крик отвлёк лишь на мгновение: не до него. А вот моя жертва упала молча и покатилась вниз, утащив за собой небольшой камнепад. Четверо живых проводили труп мимолётными взглядами и продолжили наступление, осторожно карабкаясь к нам по склону.

Я сосредоточилась, и моя вторая жертва перестала дышать – мужик врезался башкой в камень, словно не крался к нам, а нёсся на всех парах. Четвёртый покойник коротко взвыл и рухнул, как подкошенный: такое чувство, что Рах вкатила ему лошадиную дозу яда. Цах «озаглавила» юркого правофлангового, располосовав ему лысину и смачно куснув ухо.

Оставался один амбал, что буквально врос в камни в нескольких шагах от Арнэра. Этот фрукт наблюдал за расправой с отстранённостью философа, узревшего, как хлопотливая мышь рухнула в элеватор, а через секунду в счастливый обморок. Он слегка отпрянул, когда Цах попрощалась со спиной лысого и сиганула ему под ноги. Амбал явно опознал легендарного лайсака и прыгнул в сторону.

Ринулся, было, вниз по склону и наткнулся на взгляд серебристых заинтересованных глаз. Негодяй затормозил и оскользнулся, отправив вниз водопад растревоженных камней. Обернувшись, он одарил меня люто ненавидящим взглядом. Я пожала плечами и отправила его катиться вниз по склону. Там в нетерпении переминалась парочка осмелевших нартов. Они проползли немного вперёд, плотней прижав крылья к бокам,. Острые козырьки нависали приговором уже в метре от спин.

– Осторожней! – невольно рявкнула я и получила в ответ отчётливый кивок.

Этот понятливый нарт и подцепил лапой обалдевшего от падения амбала. Потащил за собой, пятясь задом и пытаясь приподняться.

– Крылья! – взвизгнула я, потрясая кулаками.

Нарт прижал задницу к земле и досадливо скривился. Затем обречённо вздохнул, снял лапу с вопящего от боли амбала и отступил. Но брезгливо подцепил добычу зубами и скользнул назад…

А дальше я не смотрела. Потащилась обратно в дыру. Рах путалась в ногах, страшно ругаясь. Она извивалась змеёй, на хвост которой упал рояль, и продолжала скандалить. Белый, как снег, Арнэр топал позади. Впечатлений у мужика – полные штаны. У него в ногах путалась Цах, которая остыла так же быстро, как и воспламенилась. За нашими спинами злорадно трубили нартии – даже спасибо не сказали заразы.

Так мы и возвращались: усталые и молчаливые. Арнэр скользил рядом, аккуратно придерживая Сиятельную под локоток. И на него я не производила впечатления человека с двумя полноценными ногами.

– Что дальше? – с непередаваемым спокойствием уточнил охотник, перетащив меня через последнюю баррикаду.

Перед нами величественно опустилась Гра-ара, одарив нас царственным взглядом. Мой спутник пропустил вперёд донельзя довольных хвостатых бабёнок. Потом забрался на подставленное гигантское плечо сам и протянул руку мне. За спиной Гра-ары уходила в небо последняя нартия.

Подруга обеспечила нам трёхминутный комфортный перелёт к месту новых боевых действий. Но от посадочной площадки мы потащились обычным порядком: карабкаясь, перепрыгивая и протискиваясь. Причём, большинству в экипаже нашей боевой машины это не доставляло хлопот. Арнэр преодолевал препятствия, как дышал, а две лохматые вертихвостки разлеглись на его плечах, экономя силы. Этот волосатый охотник в своём дурацком азарте нисколечко не заботился о моей проходимости и скакал впереди с грацией горного козла, как натуральный баран. Я пупок надорвала, переваливаясь через барьеры, взятые им в один скок. Авангардом он был стоящим, а вот тылы прикрывал хреново. Я уже приготовилась улечься на землю и учинить бунт, когда на вершине последнего рубежа нарисовалась Рах.

Она материализовалась на камне перед самым моим носом: на полусогнутых, с прижатыми ушами и презрительным шипением. В башке вспыхнуло знойное желание прихлопнуть её подобранной неподалёку палкой. Но тут я споткнулась, колыхнулась и рухнула назад, ударившись попой о булыжник. Когда рядом приземлилась Рах, шипела уже я. А эта поганка сиганула в сторону и юркнула в щель между двумя глыбами ростом с меня. Я баба тренированная: перчатки в походе снимаю только перед сном. А потому непринуждённо проследовала за ней на карачках и протиснулась туда, куда она вошла, как обр в замковые ворота. Потом была следующая щель, и следующая, и ещё одна…

Удача редко приходит к умным осмотрительным людям – ей с ними неинтересно. Она предпочитает таких насекомых, как я: ей нравится гонять нас соломинкой и не заботиться о том, что для насекомых соломинка целое бревно. Я очень доверяла Рах, но откуда я взяла, что она справляется?

Первым впечатлением ушибленной в кувырках головы была мысль: в темноте нет ничего такого, чего нет при свете. Пережив вспышку в глазах, голова выдала следующий перл: оптимизм классная штука, когда он кстати. А когда в тебя вгрызаются темнота и боль, он как-то не вовремя. И радует не больше, чем таракана факт кончины под хрустальной туфелькой вместо вульгарного ободранного тапка. Третья мысль меня добила: странно, что падение в пропасть вызывает у меня какие-то насекомые ассоциации.

Сесть удалось с третьей попытки. Да и то бочком на правое бедро – задница выла от боли и сопротивлялась. Руки нисколько не помогали: левая висела без чувств, а правая вцепилась в неё, чтобы не потерять бесчувственную двойняшку. Единственным целым местом оставалась макушка. Но я исправила этот недочёт: попыталась встать и зажгла новое солнышко в глазах. Пережив его закат и тупую боль в черепушке, осторожно вытащила шею из плеч и запоздало ощупала пространство над головой: каменный свод висел прямо над ней. Прекрасно!

Немного оклемавшись и привыкнув к потёмкам, обнаружила, что угодила не в пещеру, а в какую-то подземную трубу. Труба протянулась под неприятным углом между светлой дыркой над головой и мраком позади. А взобраться по стене к свету и не мечтай! Мало того, что не допрыгну до дырки, так ещё и стенка с уклоном. Причём, не в ту сторону, куда бы мне хотелось, а вовнутрь. Натуральный канализационный люк с натуральной дурой внутри.

 Никакая Серая шейка, оставшаяся зимовать в одиночестве, не способна так затосковать, как затосковала я. Завязалась в клубок и осторожно прилегла на чудом уцелевший правый бок. Чувствовала себя, как гордая Кармен, получившая сапогом по кастаньетам. Ей богу, не столько страшно, сколько обидно: ну, почему опять?! Если я продолжу так жить, то непременно откину копыта – надо же как-то поаккуратней с этим делом. Всю жизнь слушать прогнозы, что загнёшься от курения, а в результате окочуриться в каменном кишечнике незнакомой горы в чужом мире. А вокруг никого, кроме бактерий в твоём собственном кишечнике – сплошное засранство, а не судьба.

Недоумённое состояние. Зарезаться что ли с тоски? И как не стыдно так мучить живого человека? Интересно, а как это, когда душа отделяется от тела? На зеркале ничегошеньки прочувствовать не успела. Будто и не переносилась в пространстве, а перепрыгнула с табурета на табурет. И башка болит…

Рядом с отвагой покорившейся судьбе женщины мужские подвиги, как плешивые щенки рядом со львом в период расцвета его шевелюры. Тело ломит, и замёрзло до сосулек в брюхе. Перспективы покинуть это каменное дупло исчисляются отрицательными величинами. А я ползу внутрь горы с факелом веры в зубах: никто не исключит меня из этих тараканьих бегов, пока я не финиширую! Шанс доораться до помощи – которая непременно меня где-то ищет – использовала на полную катушку. Глотку сорвала, но эта канализация проглатывала звуки куда-то внутрь себя. Плевать! А плюю я так профессионально, что даже странно, как до сих пор не изобрели такой работы?

Рах, бесстыдно подслушав мои мысли, весело фыркнула, лизнула меня в подбородок и унеслась прочь. Обруганный оптимизм напомнил о том, какая замечательная штука ночное зрение. Я с ним легко согласилась. Даже воткнула свои пять копеек: Сарг всё-таки большая умница, если придумал шить куртки из сброшенных шкур нартиевой малышни. Отличная куртка получилась: в спине и локтях гнётся туговато, зато от переломов при падении в пещеры спасает.

Оптимизм приободрился и ткнул пальцем в закинутую на спину сумку. Дескать, фляга с водой, зелья и огниво при тебе. Я щёлкнула его по носу вопросом: а дрова? Где-то впереди зашлась смешливым стрёкотом Рах, а я сдула с губы едучую горстку слёз и продолжила борьбу за выживание.

Тоннель то сужался до пресмыканий на брюхе, то возвращал меня в млекопитающее состояние на четыре конечности. То радовал чем-то вроде песочка под ладонями и коленками, то огорчал колкими камушками. То пугал, то провоцировал новый виток пофигизма, но продолжал неуклонно спускаться всё ниже и ниже. Хоть сыростью не мучил, и то хлеб. Но, больше всего вдохновляло присутствие Рах, разбудившей меня и насильно заставившей двигаться. Там, где нет надежды на прочих живых, лайсак непременно тебя отыщет и выведет.

Лайсаки могли спорить с тобой, пренебрегать твоими интересами и насмешничать над твоими намерениями, но никогда не лгали – что да, то да. И если Рах так легкомысленно щебетала, носясь туда-сюда, значит, она уверена в наличии выхода в той стороне, куда мы не входили. Нужно только потерпеть и доползти до него, хотя бы ради того, чтобы убедиться в её правоте. Жаль, конечно, что воды больше нет, еды нет, и мозги почти кончились, но Рах непоколебима: ползите и обрящете. Я очень старалась, если не ради обещанного ею результата, так хотя бы для того, чтобы не околеть окончательно.

Правая рука достигла болезненного состояния левой и вскоре заняла лидирующие позиции. Обезболивающее зелье Мероны из деревянной баклажки здорово выручало, но и его не получится растянуть, как оптимизм, от которого уже подташнивало. Нудное путешествие изредка разнообразили спуски в ямы, перед которыми семафорила Рах. Или заковыристые изгибы стенок с острыми краями. Пару раз я прилегла подремать, но мой цербер не позволял расслабляться.

Состояние отупения приходило раз пять или двенадцать. Истеричное веселье только разок, страх ни разу, а злость дважды, когда я особенно чувствительно не вписалась в поворот. Благополучно избежала только отчаянье. Когда мы выкатились в громадную пещеру с красивым озером посередине, о ней я догадалась лишь по внезапной слепоте, подаренной тускловатым, но всё же настоящим светом.

Глава 4

В которой я познала бога…

И не поверила глазам своим

Лучше всех мою нынешнюю жизнь описала когда-то Зинаида Гиппиус, в том «Серебряном веке», когда все носили мозги набекрень. У нас с этой тёткой одна проблема с богом на двоих: мы обе считаем, что люди призывают Господа, дабы он явился и успокоил, дескать, грех ваш и не грех вовсе. А коли всё-таки грех, так не переживайте: прощу за то, что вспомнили обо мне и позвали. А ей – кручинилась эта непростая русская женщина – некуда позвать Бога, потому как она путешествует. Мне в таком случае вообще пристало удавиться: я не путешествую, а таскаюсь поневоле. И это тем больней, чем острей я ощущаю, что приход второй молодости оказался каким-то… неудалым.

– Невероятный экземпляр бродячего растения, – стукнуло меня по голове чужим голосом. – Не устаю поражаться всем направлениям человеческой деградации.

– Фыр-фыр-фыр! – укоризненно попеняла Рах неведомому насмешнику.

Я попыталась протереть глаза деревяшками в грязных перчатках. Ни черта не получилось. Зато, едва опустила негодные конечности, кто-то вцепился в кончик среднего пальца и потянул прочь перчатку. Рукам сразу стало легче – даже пальцы чуток согнулись. Я приоткрыла глаза и сквозь ресницы глянула в ту сторону, откуда надо мною издевались.

 Дедушка сидел у самой кромки воды и на небольшом костерке кипятил воду в блестящем… чайничке изящной формы. Приглядевшись, поняла, что тот стоит на треноге внутри аккуратного каменного очага. Проснулся нос: от чайничка потянуло так вкусно, что я с грохотом сглотнула.

– Потерпи, – вежливо попросил дедушка. – Ему нужно немного настояться. И тогда я угощу тебя дивным напитком, который в этом мире существует только здесь.

– Где здесь? – совершенно естественно отреагировал мой остекленевший мозг.

– Здесь только одно здесь, – ответил дедушка, и мне сделалось не по себе.

Это не могло быть совпадением. Он не случайно процитировал любимую присказку Джен. Да ещё в таком месте с такой посудой – взгляд наткнулся на стеклянный чайный сервиз, где каждая чашка была оплетена дивным ажурным серебристым кружевом.

Правота моих подозрений не заставила себя долго ждать: чайничек пыхнул, брякнул крышечкой и… Снял себя с огня. Взмыл в воздух, отлетел в сторонку и деликатно приземлился на плоский камень. С подноса, на котором красовался сервиз, вспорхнул пухлый колпак и накрыл чайничек. А на треногу заплыл пузатый девственно чистый котелок. И напоят, и накормят – поняла я – и, даст Бог, мозги вернут.

Рах закончила вылизывать правую потеплевшую руку и занялась левой. Краем глаза я уловила сбоку какое-то движение, обернулась и даже не потрудилась удивиться: флегматичный цветастый плед летел ко мне громадным ленивым скатом. Он опустился рядом на пятачке мягкого с виду белого песка. Я – не будь дурой – переползла на плед, и он закатал меня в себя почти до горла.

– Теперь бы выпить, – слегка оборзев, подколола старика.

– На голодный желудок неразумно, – на полном серьёзе предупредил он.

И котелок снялся с насеста. Ложка подплыла ко мне вслед за ним. Так и опустились лебединой парочкой на сервировочный столик, застолбивший мой живот сверху. Осталось только выпростать руки и приступить.

Тот, кто знал наизусть перлы Джен, ведал и то, что уху я предпочитаю из красной рыбы. Именно такую: слабосолёную, с зелёным лучком, чуть тёплую и побольше картошки. Местной, но тоже неплохой. Чувствовала я себя великолепно: если уж галлюцинации, то пусть будут высшего сорта. Всё, что я люблю, и в приятной компании. Духмяное варево упало в желудок, а дедушка улыбнулся и спросил:

– Не горячо?

– В самую точку, – похвалила я, неприятно теряя беспечность.

Считать этот праздник галлюцинацией было спокойней. Она была тёплой и удобной. А в качестве реальности начинала обретать более суровый лик.

– Ну, не такой уж и суровый, – благодушно возразил дедушка. – Есть более неприглядные вещи, от которых менее приятно сходить с ума.

– А я уже в процессе? – уточнила, изо всех сил стараясь не захлёбываться ухой.

– А есть такое подозрение? – подивился дедушка и спохватился: – Ах, да! Всё от моей неучтивости. Некрасиво прежде обеда не представиться даме. С твоего позволения, Ксейя, отрекомендуюсь: Тармени.

– Великий, блистательный, повелевающий битвами? – не без труда сохранила я лицо.

– Вряд ли. Скорей уж, смерть удерживающий. И, как ни печально, в основном свою.

– Получается? – вдруг живо заинтересовалась я.

– Пока да, – серьёзно ответил он, провожая взглядом колпак, покинувший чайничек. – Но, кто знает, чем окончиться это тысячелетие?

Как он это делал? Уму непостижимо, но я тоже так хочу. Чайничек наполнил чашку и благословил в полёт мой цветочный чаёк – аромат летел впереди него.

– Боги опасные люди, – намекнула я на то, что ему не прибавит славы, если он обидит несчастную потрёпанную канализацией сироту.

– Не видал ни одного, – успокоил дедушка.

Он поднёс к седым зарослям на лице кружку и выплеснул в рот изрядную порцию свежего кипятка. Меня аж по нервам скребануло.

– Людям свойственно, – продолжил Тармени, как ни в чем не бывало, – добывать богов отовсюду, откуда возможно. Это тепло, надёжно и удобно.

– Ещё как, – выдавила из себя я и демонстративно подула в кружку.

– Не тебе удивляться таким пристрастиям разумных. Ты и сама, в некотором роде, приобщилась к божественному. Во всяком случае, по утверждению местного фольклора. Не докучает?

– С переменным успехом. Но, признаться, чаще помогает. Избавляет от ненужных контактов. Частенько имидж полностью заменяет объяснения.

– Имидж всемогущей или ненормальной?

– Оба! – прыснула я и окончательно расслабилась.

Рах тоже хихикнула и подлезла богу под длань. Тот задумчиво погладил её по головке, пощекотал подбородок – пальцы тонули в моей малышке, как туман в озере. Потом бог сделал даме комплимент:

– А ты прекрасно выглядишь. Работа няньки нисколько тебя не состарила. А ты ещё не хотела, – укоризненно напомнил он.

Рах стрельнула в меня виноватыми глазками и потупилась. Напрасно. У нас с ней всё хорошо.

Тармени одобрительно хмыкнул – не слишком деликатно напомнил, что слышит мои мысли. Не на ту напал – я и сама не лыком шита. Попробуй напугать горбатого видом двугорбого.

– Согласен, – оценил бог мою рассудительность. – Выпьешь?

Для всемогущего слабовато: я на полном серьёзе ожидала любимый мартини, а получила тот зелёненький южный ликер, которым когда-то меня опоила Кэм. Он тоже не плох – я не в претензии. Но лучше бы он был мартини.

– Никогда не пробовал, – завистливо просмаковал Тармени мои вкусовые воспоминания. – В последний раз бывал у вас, когда вы научились варить пиво. И строили эти смешные пирамиды. Кстати, получилось? Или бросили заниматься ерундой?

– Стоят, – ностальгически выдохнула. – Олицетворяют. И всегда есть, о чём поспорить египтологам.

– Возможны варианты? – искренно подивился он.

– А то! – почувствовала я гордость за родную планету. – Сколько угодно: от гробниц властителей до стартовых площадок межгалактических ракет инопланетян.

– Надо же! – опешил бог. – А как с них стартовать-то?

– Кàком, – выдала я задорную детскую пошлость и застыдилась.

– И не такое слыхал, – отмахнулся он. – Допила? Вкусно? Ну и отлично, – велел он посуде возвращаться на базу. – Ты поспи, а после поговорим.

Он встал, а я мгновенно умерла. Прямо так: без спасибо за обед, без пожеланий спокойной ночи, без поцелуев в лоб.

Выспалась отменно. С дичайшим наслаждением выкупалась в холодном озере. Слопала завтрак и поздоровалась с Тармени, что вылез из воздуха. Я сделала первый глоток цветочного чая, и тут меня нахлобучило со страшной силой. Боже ты мой: девчонки, Гра-ара, яйцо!.. Как мне удалось забыть о самом важном?..

– Глупости, – развалился в приплывшем кресле не тот, к кому я взывала. – Твои подруги со всем разобрались и чувствуют себя нормально. Пытались, было, побегать по горам, поискать пропавшую Ксейю. Но я их успокоил.

– Как? – подозрительно уточнила я, догадавшись, что конструктивного диалога не было.

– Конечно, не было. Я живу замкнуто и не люблю лишних контактов. Все твои подруги просто спят. И прямоходящие и летающие.

– Но…

– Их сон охраняют лайсаки и местные динозавры, как вы их классифицируете. В принципе, некоторое сходство есть…

– Ты и динозавров видал?

– Не на вашей планете. Не такой уж я и старый, – попенял он юной нахалке. – Так вот, здешние нартии охраняют сон твоих подруг. Лайсаки охотятся и отдыхают от ваших сумасшедших полётов. Кстати, я как-то пробовал проникнуться чувствами человека в полёте на нартии. Давно, когда аборигены учились соединять шкуры с помощью жил.

– Яйцо вернули? – напомнила я о последней причине своих тревог.

– Что? А! Вернули, конечно – куда оно денется. Местные нартии в восторге и вам очень симпатизируют. Полагаю, ты не преминешь этим воспользоваться.

– Естественно.

– Хочешь накинуть на Руфес воздушную сеть сообщений?

– Почему бы и нет?

– А народ не взбунтуется?

– В Юди привыкли быстрей, чем я успела осмыслить проблему противостояния.

– В центральных регионах народ не настолько отчаялся, чтобы стать отважным.

– А мы им и не навязываемся. Север нас полюбит. Юг тоже – они уже дозрели до отваги.

– У тебя на всё есть ответ, – довольно хмыкнул Тармени.

А у меня появилась новая причина поломать мозги. Вчера тоже показалось, но было не до науки. А нынче я совершенно ясно разглядела одну несуразность в поведении бога: тот не двигался. Верней, почти совсем не двигался, обходясь лишь самыми необходимыми телодвижениями. Мы уже несколько минут треплемся, а он, как упал в кресло в одной позе, так на миллиметр не сдвинулся. У меня бы задница уже запросила пощады. Особенно без подстилки на деревянном седалище.

– Меня это не беспокоит, – не стал напускать тумана Тармени. – Ткани моего тела не страдают от некроза, сосуды не слипаются, коленки не затекают, как вы это называете.

– Я не медик, – переварила я неправдоподобный анамнез. – Но звучит так, словно я…

– Впёрлась поржать на спиритический сеанс?

– Фу! Как неприлично шпионить за чужими мыслями.

– Не более чем любопытствовать по поводу чужой частной жизни, – немедля парировал бог.

– Прекрасно! Тогда, раз ты начал первым, я имею право на сатисфакцию.

Он возвел голубые очи горе… Нет, серые. Уже зелёные? Я вгляделась попристальней – матерь божья! Да его глаза меняют цвет, как стекляшки в раскрученном калейдоскопе. Ну да, они же медовые, янтарные, карие… Погодите-ка, люди добрые. Его лицо – до сих пор я удивлялась мимике бога, трепещущей крылом бабочки. А если смотреть, не отрываясь, то отчётливо заметно, как очертания лица просто плавают в границах. И борода – я вдруг заметила верёвочку, опоясавшую его балахон. А ведь прежде любовалась бородой до… ниже пупка. И она живёт своей жизнью, экспериментируя с длиной и формой. Мираж?

– Почти, – подтвердил Тармени. – Конечно, не совсем верное определение, но тебе так привычней. Я не осязаем, – предупредил он возможный акт прощупывания. – Как у тебя с физикой элементарных частиц?

– Кисло, – заскучала я. – Ты бог, вот и найди простые слова для одной конкретной божьей твари.

– Ты знаешь, как возникает вселенная? – неохотно поинтересовался он с видом невролога, загнанного на подработку проктологом.

– Конечно, – не без апломба отважно заявила я. – Оно сначала взрывается. Потом то, что разлетелось по сторонам, постепенно склеивается и вырастает до больших размеров. Затем слипшееся маленькое притягивается к слипшемуся большому и крутится вокруг него по орбите. А всё остальное вакуум.

– Понятно, – уважительно кивнул Тармени. – Ты только что научила меня преподавать физику элементарных частиц удобрению.

– А это из репертуара Шарли, – буркнула я, мотая на ус.

– Вселенная, которую тызнаешь, нестабильна. Это понятно?

– Ну-у-у…

– В ней постоянно происходит крайне медленный, но непрерывный процесс дезинтеграции материи. Кстати, в конечном итоге это приведёт к исчезновению вашей материи, из которой состоите вы и всё вокруг. Однажды – но очень нескоро – в вашей вселенной появится… зародыш новой материи. Совершенно иной, понимаешь?

– Нет.

– Превосходно. Этот зародыш такой могучий, что способен… Нет, обязательно сожрёт всю эту материю, – живописно повёл руками бог. – И на месте вашей вселенной появится другая. Совершенно иная. Вот ваша вселенная, к примеру, состоит из пятнадцати различных частиц материи и пяти сил. А в новой их число может увеличиться или уменьшиться. Или…

– А ты тут причём? – поинтересовалась я тоном гимназистки, поймавшей подругу под гусаром.

– Умница! – восхитился бог. – В самую точку: я тут совершенно не причём. И вообще, кажется, начал слишком издалека. Коротко говоря, я из другой вселенной.

– А наши приведения – это тоже из твоей иной вселенной? – глубокомысленно поинтересовалась я.

– Нет, из вашего альтернативного восприятия мира: из неизлечимых психических аномалий.

– Не будем переходить на личности, – миролюбиво предложила я. – Как ни странно, мне всё это понятно. Но, где-то в принципе. Детали неинтересны, поскольку неподъёмны для моего мозга. А ему и так есть, чем заняться. Так что можно мне считать тебя духом? Нет, пусть лучше будет комок энергии – я всё-таки два университета одолела. Хотя, пусть ты будешь богом.

– Лучше не надо, – осторожно попросил Тармени. – Я как-то, очень давно попытался идентифицироваться в этом мире и пошёл на контакт. И что вышло? – в расстройстве закатил он бровь на подбородок и лишился левой руки. – Великий, блистательный, повелевающий битвами! И, только представь себе: женатый на смерти! Если отбросить тот факт, что сам процесс женитьбы в моём случае так же нелеп, как для тебя фотосинтез, то выбор моей супруги просто удручает. За несколько тысяч лет, что я провёл прикованным к этой планете, мне не довелось убить ни единого живого существа. Это просто физически невозможно. Так же, как человеку задушить облако.

– А как обстоят дела с Тармени «вездесущим» и «всепроникающим»?

– Это чистейшая правда, – признал он. – Я и вправду могу исчезнуть и появиться в любой точке планеты. Видишь ли, здесь для меня нет ни времени, ни расстояния.

– Даже прошлого с будущим?

– Не передёргивай, – поморщился он. – Лишь в реальном формате.

– А что со «всеохраняющим» и «всеобъединяющим»?

– Обойдётесь, – хмыкнул Тармени, отчего его лоб подрос, а щёки сдулись. – Самое бездарное занятие: вмешательство в дела иных существ. Реальной помощи ноль. А разочарования бездна. Причём, с обеих сторон. Нет уж, свою жизнь портите как-нибудь сами.

– Не скучно без электората? – съехидничала я. – Всё-таки тысячи лет.

– Ну, почему же? Я всегда в гуще событий. Люблю наблюдать за парадоксальностью людей. К тому же, сбор научной информации входит в мои прямые обязанности. Несколько тысяч лет, на самом деле, не такой уж и большой срок. Я и пятой части информационных сот накопителя не заполнил. Причём, на всех шести планетах, которые изучал.

– Так ты всё-таки физик или биолог?

– Всё вместе, – совершенно буднично констатировал он, окончательно смяв эпохально встречу с делегатом запредельной вселенной.

– А как ты добываешь еду и всё остальное? – задала я вполне уместный естественный вопрос. – На тебя здесь кто-то работает?

– Если бы вчера ты не нуждалась во сне, то на месте, где я сидел, обнаружила бы лужу, – вкрадчиво прозвучал божественный голос. – Думаю, тебе было приятно выпить чайку с живой душой после долгой одинокой борьбы за жизнь? Ну вот. А мне это ничего не стоило. Что до материального, то за время моего пребывания в этом мире его столько натаскали богу! Тебе на десять реинкарнаций хватит. Если ты, конечно, не пожелаешь обзавестись бессмертием.

Последнее заявление сбило меня с ног, как самоубийцу, который заявил о праве «тоже бегать по рельсам». Оно взорвалось в голове сверхновой, но тут же быстренько утухло. Подозрительно быстро для естественных биохимических процессов организма человека: как в ледяную воду окунули. Я испытующе посмотрела в пестрящие глазки – Тармени трогательно улыбнулся, надув узкие губы до гротескной толщины. Я приняла извинения, и мы продолжили болтать о том, о сём.

 О статистически-исследовательском для него и насущном для меня. Я впервые встретила кого-то, кто знал не много, а всё. Весь расклад местной политической подковёрной возни этот божественный чиновник аккуратненько протоколировал и паковал в эти свои соты с тупой исполнительностью пчелы. Я представила себе бессмертную улитку, запущенную ползать по экватору – примерно так выглядела его жизнедеятельность, которую нельзя так обозвать даже с натяжкой. Скорей существование, в котором существенного кот наплакал.

– У тебя друзья-то есть? – вылезла из меня сердобольность.

– Есть! – гордо провозгласил Тармени и в буквальном смысле расплылся улыбкой на пол-лица.

Явившаяся откуда-то Рах моментально подтвердила наличие факта. Притащившиеся за ней Цах и Чах радостно загомонили. Они полезли вверх по креслу на божественные колени…, чтобы провалиться сквозь них.

– Так это ты их создал! – озарило меня. – А вся планета голову ломает: кто да откуда?

– Не создал, – задумчиво поправил меня Тармени, поглаживая счастливых подопечных. – Чуть-чуть подкорректировал. Яд – это изобретение местной природы. Мне бы такое и в голову не пришло. А вот разум – тут да, целиком моя ответственность. Печально любить того, кто всего лишь отвечает удовольствием на твою заботу. Хочется и для души чего-нибудь этакого.

– И нартии?

– Неудачный эксперимент, – досадливо поморщился бог. – Всей пользы: внедрение в их гены табу на человеческое мясо. А что до общения... Такие неприятные твари, что не передать. Базироваться у них под местом их гнездования удобно. Это гарантирует, что рядом не станут селиться люди. Но общаться с такими соседями – это увольте! Уж не знаю, на каком языке ты с ними договариваешься, но я для таких контактов оказался слишком косноязычным.

– Я купила их, – преспокойно созналась хозяйственная агрия. – За гарантированное уничтожение голода. И ещё спасение их яиц. Ты мне, я тебе – универсальная схема взаимоотношений. Конечно, однобокая. Так и они не слишком-то многогранны. Разговаривать с кем-то на его языке всегда легче. А тебе это просто неинтересно: все эти фермы, корма, размножение и забой. У меня-то от всего этого скулы сводит. А тебе, думаю, и в голову не придёт так всеобъемлюще скучать. Слушай! – вспомнила я о недовыспрошенном. – А остальные? Кишагнин, Лугалан и прочие – они тоже где-то тут «не живут»?

– Они? – старательно прятал от меня глаза Повелевающий битвами.

– Да они. Остальная пятёрка тоже здесь квартирует, или…, – тут мой здравый смысл потерял терпение и дал мне хорошего пинка: – Да их вообще не существует!

– Не существует, – печально вздохнул он. – Я немножко неточно выразился.

– Перепутал цифры! – злорадно припёрла я бога к стенке. – Однажды пытался идентифицироваться, пошёл на контакт и так шесть раз. Что, даже даме не удалось вписаться в коллектив? Дай угадаю: Кишагнин в местном пантеоне появилась последней. Верно? Ну, чего стесняться? Мы ж теперь почти семья. Неужели и с ней ничего не вышло?

– Почему же? – прохладно ответило мне шестигранное божество. – У человечества появилась вполне культурная богиня плодородия. Видела бы ты, что они творили во имя прежней! Сплошной разврат. Да и кровопролитием жертвенным не брезговали. Человеческим! – поднял он палец, олицетворяющий укоризну.

Я впечатлилась. Он вообще мне здорово понравился: хороший мужик. А хороший мужик для женщины – красная тряпка для быка. Не эксплуатировать нереально. Я и закинула удочку насчёт информации, которая поможет нашему святому делу поиску подруги. Он знал. Я не удивилась. Он тщательно следил за нашим Орденом на предмет безопасности – я от души поблагодарила, не задавая лишних вопросов. Особенно неудобных: если радеет о нашей безопасности, так почему же мы пропадаем?

Распрощались мы очень тепло – даже не хотелось расставаться. Я пообещала не позабыть, а он – почтить визитом.

Обратный путь лучше не вспоминать – альтернативы этой клятой канализации просто не было. Правда, на этот раз в дарёный ранец набили всякой снеди и сунули пару баклажек с водой и соком. Рах, Цах и Чах окружили меня заботой, сменяясь и не оставляя в одиночестве ни на секунду. Поразительно, но тоннель оказался не таким уж и длинным под влиянием уверенности в твёрдо гарантированном хорошем конце приключения. Во всяком случае, по эту сторону дыры.

Потому что по ту сторону меня ожидали четыре разъярённые фурии – Звёздочка с Арнэром воздержались по причине недавнего знакомства. А эти четверо… едва вытащили меня на божий свет… Вот же стервы!

Глава 5

В которой я в очередной раз убедилась, что…

Курицы не птицы

Я плохо умею обожать. Но ради Барбары Стрейзант готова учиться. Эта дивная женщина подарила мне оправдание на века: совершенство – навроде меня – должно содержать небольшой изъян. А всё идеальное безжизненно и скучно. Я очень жизненно и весело неидеальна, оставаясь такой в бесконечном процессе самосовершенствования моего совершенства. Хотя кое-какие изъяны следовало бы чуть-чуть поправить. К примеру, непродуктивное легкомыслие, которое весьма продуктивно ставит мне палки в колёса.

Моё падение в пропасть с богом состоялось на северной границе танагратии Сахлия. Эта самая южная губерния на востоке Руфеса и самая прибрежная. Её земли растянулись вдоль моря с востока на запад, так что с севера на южный берег мы перепрыгнули одним махом.

По правому борту мимо нас просвистела яркая шебутная – как все южные города – столица Сахлии Хербот. Присвоив себе ответственность за санитарно-гигиеническое состояние дел в отряде, я предложила девчонкам посетить курортную столицу Руфеса. Баня, массаж, маникюр – далеко неполный список благ, положенных сёстрам Ордена на вполне законных основаниях. К тому же мы всего лишь на минуточку. Кому как, а мне реально нужно до зарезу. Ещё немного, и дразнилка Шарли – вшивая славянка – из милой подначки превратится в голый факт. А у меня даже в детстве не водилось вшей, где бы я ни лазила в их поисках.

Как это ни противоестественно, обе гордые дочери британского народа объявили, что мы дружно и безапелляционно перетопчемся. И кто меня тянул за язык? На кой дьявол я заранее поделилась с ними информацией Тармени о местонахождении нашей блудной сестрицы Блэр? Тем более о состоянии, в котором бедняжка нынче пребывает. Ну, пребывает, и что? Попребывает чуть дольше – ей не привыкать. А я бы немного покайфовала, пока девчонки носятся по Херботу в поисках пропажи.

В ответ на мой справедливый гундёж меня обозвали бесчувственной стервой, мутантом и агентом Москвы. Я лихо отлаялась, дескать, только агенты Москвы способны нашпионить самой качественной информации – британцы им в подмётки не годятся. Спорить о политике девки не стали – обошлись тривиальными угрозами вырвать ноги. Подчиняться большинству – русская народная традиция. Я и подчинилась.

Гра-ара сверху высмотрела отличный тихий аэродром в стороне от Хербота, что было почти чудом: деревни тут сидят одна на другой. Правда, на посадку мы заходили мимо небольшой прибрежной крепости, на которую даже внимания не обратили. А зря.

Тармени может сколько угодно плеваться ядом в адрес нартий, но дураками наши самолёты сроду не числились. Будь Гра-ара полной дурой, никогда бы так грамотно не зашла на посадку между крепостью и своими юными подопечными. Не знаю, как там, у Звезды с военной подготовкой, а Рух уже продемонстрировала мне объёмы и грани своего самомнения. В сети на северном островке она попала по собственной глупости. Мы старались не поминать – не вгонять Рух в краску и злобу – но эта зараза нарушила основополагающее правило посадки. Сначала приземляется самый старший и опытный. Затем все мужики, и только потом дамы. А Рух плюхнулась на остров одновременно с Хакар-гаром, за что я чуть не получила инфаркт, а она качественную трёпку от патриарха.

Прилетевшее в Гра-ару огромное бревно моя умница обтекла нырком вниз. Пока я унимала нырнувшее туда же сердце, в нас прилетела пара булыжников-близнецов. Гра-ара и с ними разминулась, но закипела качественно. Взмыла вверх и взревела, как стадо бегемотов – я в интернете слышала.

– Баллисты! – прогудел мне в ухо Арнэр, не давая окончательно погрузиться в борьбу с желудком.

Как я и предрекала, этот супермен выразил желание прогуляться с нами – в горной деревеньке ему шибко тесно. А когда я была против халявы? В голову не придёт подобная ересь. Так что Харлат был немедля зачислен в орденоносный гвардейский отряд опекунов Ордена Отражения – пока не понял, куда влип, и не смылся.

– Зачем? – с трудом выдавила я в пупок.

Гра-ара на секундочку заткнулась, он услышал мой вопрос и разочаровал:

– Не знаю! Мало ли, что у них на уме?! А может, напились и бесчинствуют!

Я, было, собралась с духом спросить: что делать? Но тут Гра-ара буквально рухнула вниз. Мой слизняк в башке чуть вторично не окочурился, прихватив меня с собой. Но руки Харлата привязывали к жизни своей неколебимой твёрдостью, и я успела заметить, как Рух со Звездой приземляются, обойдя стороной психованную крепость.

На землю меня стаскивали втроём. Потом Арнэр отвернулся, чтобы я не стеснялась блевать, а Джен с Эби приняли в процессе живейшее участие. Едва покончили с медицинскими процедурами, на повестке дня возник мой незаданный вопрос: что делать?

Первой высказалась Гра-ара.

– Бомбить их нельзя! – категорично воспротивилась Джен, когда нартия прооралась.

И для убедительности попёрла на неё грудью. Вонючее злобное встречное фырканье свекровушка проигнорировала, прямо и беспристрастно глядя в левый глаз Гра-ары. Их эмоциональные бодания показались мне нелепыми и неуместными. Чувства нартии были понятны, но горячего отклика в душе не вызвали, и я поддержала Джен:

– Ордену никак нельзя вступать в военные действия против Руфеса. Именно так местные идиоты и подадут эту новость Раутмару. Поставим его в неудобное положение. Может, просто тихо уберёмся отсюда?

В конце концов, курица реально не птица, а мы не кадровые бомбардировщики.

– Ни за что! – взъерепенилась Эби. – Мне плевать! Я сейчас сама их поставлю в неудобное положение! Они вас чуть не угробили.

– Погоди, – поморщилась Джен, отцепившись от гневно сопящей Гра-ары. – Будем разумными людьми. И подумаем, как прищучить этих кретинов. Я согласна: спускать нельзя.

Гра-ара выдохнула облегчённо и мстительно одновременно – нужно взять на вооружение.

 – Но бомбить их нельзя, – тотчас оглушила её свекровушка. – Кажется, это и вправду подходит под определение военных действий. Арнэр?

Тот с трудом подавил усмешку и подтвердил:

– Если бросать на крепость камни, – покосился он на Гра-ару, – погибнут воины. А они-то здесь причём? Им приказали. Хотите непременно отомстить, накажите виновного. Тогда это уже не война. Это действительно наказание за нападение на Орден – не подкопаешься. Но, думаю, нам лучше бросить это тухлое дело. Вы же торопитесь. Даже в Хербот не свернули.

– Я тебе шею сверну! – зашипела Эби и засучила кулачками.

– Только попробуй, – ласково предложила я. – Единственный мужик в экспедиции. Джен! Чего ты молчишь?

– Потихоньку проникнем в крепость и разберёмся, что за идиот там раскомандовался, – спокойно подвела итоги дебатов рассудительная долгожительница. – Нам не помешает такая реклама. А то взяли моду бросаться камнями в Сиятельных.

– Потихоньку приникнете? – слегка обалдел Арнэр, разглядывая припухшую крепость, из которой больше ничего не вылетало. – Как? Я правильно понял: потихоньку, значит, без нартий?

Гра-ара с Рух встревожились и стянули вокруг нас кольцо. Одна Звёздочка осталась сидеть на месте, с интересом ожидая результатов голосования.

– Без них не выйдет, – обречённо вздохнула я, уразумев, что здесь все против меня. – Иначе они откроют второй фронт и нас не спросят.

– Что откроют? – уточнил Харлат.

– Забудь! – шикнула Эби и грозно потребовала: – Ксейя! Я иду с тобой. Даже не мечтай…

– Не припомню своего добровольного согласия! – возмутилась я.  – Нашла дуру. Тебе надо, ты и воюй. А я не вижу причин нарываться.

Гра-ара мигом обиделась, а я моментально наплевала на её претензии всем своим видом: пренаифиолетово, что вы там обо мне думаете.

– В одиночку вы туда не сунетесь!– резко осмелел Арнэр. – Я никогда себе не прощу…

– И не надо, – одобрительно улыбнулась Джен. – Без тебя никто никуда не пойдёт. А с тобой Ксейя и Эби. Ну, а я присмотрю за вторым фронтом, – растянула она резиновую улыбочку в сторону Гра-ары.

Та глубокомысленно возвела очи к небу, поёрзала и внезапно кивнула. Нартии, мигом позабыв про войну и принципы, отправились обедать, чего и нам желали. Я попыталась, было, отбрыкаться, но меня уже выдвинули, так что моё мнение коллективно задвинули.

На дело пошли, когда стемнело. Не будь с нами мужика, завалили бы это самое дело ещё на подходе. Профессиональный охотник умудрился отыскать на открытой местности оптимальный путь для атаки двух неадекватных дамочек. Я миллион раз пожалела, что не хватило духу встать насмерть и предотвратить эту дуристику. Для прямоходящих ползать немногим лучше, чем летать – мы давно прошли эту стадию эволюции. С меня сто потов сошло, пока мы доползли до крепостной стены, которая ехидно поплёвывала на нас с высоты своего положения.

– Огородились знатно, – задрала я голову, лёжа на брюхе в какой-то пыльной ледяной яме.

 А женщина, между прочим, не пивная банка – её травмирует температура газона, на котором она валяется.

– Окопались, будто под стенами у них слоны с носорогами бродят, – пробухтела Эби и чихнула.

Её бойцовский дух сдулся, и горлопанке приходилось изображать его силами одной лишь героической мимики.

– А кто это? – полюбопытствовал Арнэр на счёт неведомых чудовищ, известных только Внимающим.

Мы дружно отмахнулись, пялясь на стену с несуществующим энтузиазмом.

– Ну, тут всего-то два роста, – попытался успокоить пару пигалиц задвухметровый охотник.

– Да что ты! – беспощадно похерила Эби его попытку. – А чей рост ты взял за основу?

– Не стоит печалиться, Сиятельная, – пробухтел Харлат с едва уловимой издёвкой. – Разве это стена? Да мы её в один прыжок возьмём.

Тут мой очередной непреднамеренный подельник вылез из нашей ямы и поднялся. Он подошёл к стене, прижался к ней спиной и приглашающе махнул рукой.

– Печалиться? – подивилась я себе под нос. – Да он поэт. Так и тянет пристрелить.

Я мужественно отскребла себя от земли и выползла из ямы. Наверх даже не смотрела, раз Харлат не озабочен состоянием дел на стене. Он демонстративно сцепил лапы в замок, намекая на акробатический трюк с подбрасыванием меня вверх. Его плотоядный жест спровоцировал слюноотделение и призрачную тошноту при мысли о высоте. И на Эби не свалить: её мистические орденские навыки не доросли до создания в чужих мозгах эффекта невидимости.

Женщины всегда постоянны в том, чего им не хочется знать или терпеть. И всегда верны себе в этом постоянстве – потому-то мужики вечно тычут нас носом в разные прочие мелкие неверности. Кажется, Арнэр прочувствовал, что моего терпежу осталось на донышке, и проникся: наверх меня не закинул, а довольно аккуратно подтолкнул. Стоя на его руках, я зацепилась за край стены и даже умудрилась закинуть туда локоть. Сама удивилась, как легко у меня получилось вскарабкаться на самое настоящее фортификационное сооружение – кто бы мог подумать?

Боевой ход на стене крепости отсутствовал. Но к ней прилепили нечто деревянное в стиле строительных лесов. Фланирующие по ним стражники бдили с эффективностью разномастной собачьей упряжки, где одну лямку тянут недремлющая овчарка, флегматичный бассет-хаунд и шаловливый пудель. Последний проскакал мимо меня дважды, любуясь звёздами. Бассет, сонно свесившись с гребня стены у лестницы, проигнорировал бы меня даже видимую. А овчарка что-то вынюхивала достаточно далеко, чтобы о ней беспокоиться.

Во дворе признаки жизни проявляли только крысы. А в недрах небольшого донжона лишь компания алкашей. Я помогла Эби перевалить через стену, и мы присели в ожидании Харлата. Как взобрался он сам, даже неинтересно: всё равно нам не повторить этот трюк.

– С кого начнём? – поинтересовалась я у единственного среди нас спеца в таких делах.

В охотнике явно чувствовалась военная подготовка и отнюдь не начальная.

– Знать бы, кто из них уже спит, – заметил Арнэр, косясь на романтичного пуделя, что разглядывал небо в паре десятков шагов от диверсантов и не чесался.

– Кто из них, не знаю. Могу сказать, где ещё не спят, – честно призналась я. – Вон там, за светящимся окошком донжона напиваются. В том сарае с приоткрытой дверью мужик сейчас кончит, а дама сдохнет со скуки. Остальных через стены не чувствую.

– Тогда в донжон, – принял решение Харлат.

И спрыгнул на землю, проигнорировав лестницу. Я решила не рисковать и усыпила пуделя. Тот сполз на деревянные доски и свернулся калачиком. Бассет и без меня дрых непробудным сном. А овчарка уже скатилась со стены и шмыгнула к завлекательному сараю, где можно гораздо приятней провести время. Мы с Эби осторожно спустились по шаткой лестнице и дёрнули к донжону. Арнэр беспрепятственно отворил нам дверь, и дурацкая диверсионная операция вошла в следующую фазу.

Эби заявила, что задержится внизу, последить за входом – Харлат не возражал, а я тем более. Мы с ним осторожно поднимались по лестнице, когда передо мной нарисовался он. Да так внезапно, что я и моё сердце подпрыгнули вразнобой. Упав в пятки, взбудораженное адреналином сердечко скакнуло обратно на свою орбиту и ощутимо ударилось о рёбра. Этот поганец Тармени виновато проморгался от зелёного цвета глаз до янтарного, и, наконец-то, счёл нужным объясниться:

– Захотелось прогуляться.

– Подышать свежим воздухом? – вежливо осведомилась я. – Ты слепил приведению лёгкие?

– Возможно! – порадовался он шутке.

– Я под впечатлением. Может, теперь обзаведёшься мозгами?

– Ты интересная, когда злишься, – тоном исследователя одноклеточных оповестил бог.

И посмотрел мне за спину со скепсисом бетонной опоры линии электропередачи, атакованной трудоголиком-бобром. Я рефлекторно обернулась. Арнэр торчал столбом, не сводя потрясённого взгляда с дедушки: видел его парадный выход из воздуха. Я сделала попытку разрядить обстановку:

– Тармени, позволь тебе представить: Арнэр по прозвищу Харлат.

Дедок благосклонно кивнул. Охотник упал на одно колено и чуть не врезался в каменную ступеньку лохматой башкой. Началось – с досадой чертыхнулась я – а времени, как назло, кот наплакал.

– Понимаю, ты занята, – спохватился Тармени. – Что ж, не буду тебя отвлекать. Удачи, и не забудь позавтракать, как следует.

При этих словах подлец испарился. Я даже не успела придумать, как он мне сейчас немедленно поможет.

– Чего вылупился? – максимально грубо процедила я, глядя на прижавшего уши Харлата. – Ты ничего не видел. Понятно?

– Понятно, – прохрипел тот и попытался прочистить горло.

Я цапнула его за руку и потащила дальше вверх по лестнице. На третьем этаже, где я зафиксировала пьянку, нас догнала Эби – ей стало страшно оставаться внизу одной, что было неизбежно. Она открыла, было, рот, чтобы о чём-то спросить, как…

– Плешивая мать всех шлюх! – качаясь в дверном проёме, поприветствовал меня здоровенный детина средних лет в прикиде сотника.

А из-за его спины по всему донжону расплывался кислый запах перегара. Не знаю, сколько он тут гуляет, но артобстрел нартий его рук дело. Знакомое развлечение: нажрался, тянет пострелять, пострелял, тянет догнаться. И так до посинения.

– Внимающие! – гаркнул этот синяк вполне в духе команды «огонь батарея».

Когда женщину застают врасплох, она как-то теряется – возможно, у природы были веские основания наделить нас таким сомнительным рефлексом. Но, стоит женщине осознать факт «застатости», как у неё немедля включается другой рефлекс: вдохновленное нахальство. При этом уже не играет роли, кидается она обвинять или выкручиваться.

– Допрыгался? – нагло осведомилась я, привычно надавив на мозги и обездвижив грубияна.

– Допрыгался, – поддакнула Эби, крутя башкой по сторонам.

– К… куда? – нервно икнул кадр в штатском, выползая из-за спины окаменевшего крикуна.

Арнэр – умный, всё-таки, мужик – просто застыл у двери, изучая наши профессиональные приёмы захвата вражеской крепости. Видимо, он твёрдо решил ничему больше не удивляться – встреча с богом и не такому научит.

Моя телепатическая щупалка не обнаружила в помещении ничего живого, кроме обесточенных алкашей. Что дальше – я не знала, хоть убей. Эби тоже растерялась, словно заснула в своей постели, а проснулась уже здесь. Харлат всё понял по нашим глупо-обиженным физиономиям и вздохнул. А я вспомнила, кто больше всех орал о мщении и обернулась к Эби:

– Ну? Кто будет убивать?

Она покривилась и зацепилась взглядом за Арнэра, как хронический утопающий за лодку раздражённого спасателя. Тот хмыкнул и отрицательно качнул головой – от его суеверного страха перед Орденом давно не осталось и следа. А потакать бабским капризам такие мужчины не приспособлены.

– Давай ты, – пихнула меня в спину Эби.

– С какой стати?

– У тебя опыт! – нашлась эта паршивка и приободрилась: – Ты стольких прикончила, что не сосчитать. Только на днях шестерых укокошила.

Надо было видеть морды у статуй сотника и штатского. Ограничение двигательной активности ничуть не отразилось на слухе и зрении, хотя само по себе здорово пугало. Но услышанный бред произвёл на них классическое впечатление от вида обезьяны с гранатой. Мужики повисли между жизнью и обмороком, как говорится, одна нога здесь, другая там. Харлат, прислонившись к стене, прикрыл лицо рукой и давился немым хохотом. Я чувствовала себя полной дурой и по-прежнему не знала, что делать.

Но Эби так просто из седла не выбить. Она окончательно пришла в себя, что-то скумекала и предложила:

– А давай сделаем их импотентами. Всю жизнь будут молиться, что выжили.

– За это они всю жизнь будут молиться, чтоб вы сдохли, – поверил в её угрозу Арнэр, мигом посерьёзнев.

Он хотел что-то добавить, но тут в комнате за спиной двух приговорённых что-то захлопало. И не успела я вспомнить, кого это напоминает, как меня атаковали.

– Тр-р-р! – рухнув на моё плечо, орал Керк от полноты чувств на всю ивановскую.

Я поймала запрыгавшее сердце, укрепила подогнувшиеся коленки и выдохнула:

– Ну, нашёл и нашёл. Чего так разоряться-то?

– Тебя ещё тут не хватало, – проворчала Эби, пытаясь поймать и захлопнуть ему варежку.

– Нет, ты просто хамло! – огорчалась я, пытаясь вытряхнуть звон из уха пальцем. – Ну почему нельзя было сесть… хотя бы вон на ту деревяху? Я тебе что, аэродром, что ли?

– Тр-р-р!! – почти взвизгнул Керк, всем телом ударив меня в висок.

А в следующую секунду что-то вжикнуло мимо уха и звонко ударило о камень. Меня же просто смело на землю под тяжестью тёмной силы, матерящейся во всю глотку. Я не успела моргнуть, как кто-то где-то глухо вскрикнул, на что Эби откликнулась грязным словом. 

Когда оторвала голову от пола и огляделась, картина происшествия стала ясна с первого шевеления извилин. Арнэр стоял надо мной с мечом в руке и каменным лицом. Эби, что-то бурча под нос, вытаскивала из валяющегося неподалёку тела фирменный ножик Внимающей. Ну, хоть кто-то из нас умеет употреблять его по назначению – мелькнула здравая мысль, прежде чем меня накрыло.

Видимо, с меня на сегодня и хватило, и даже неосторожно переборщило, взрывая последнюю узкую тропку к мирному финалу. Сама не помню глубину той полноты чувств, откуда мог вылететь такой залп, но сотник умер почти мгновенно. Про второго покойника тоже не помню: как я его, когда?

Керк носился под потолком с обиженной руганью на перегибы моей психики. Я тоже взлетела над полом, замахав руками и ногами, как механическая игрушка – вокруг талии обвилась железная змея. Внутри лопнул какой-то шевелящийся колючий пузырь, выплеснув в меня истерику. Короткую, но доставившую массу удовольствия и во время, и после. После – особенно. На место истерики пришли утомление и покой. А с ними вместе вернулось зрение.

Я увидела, что Эби цапнула моё запястье и отрешённо шевелит губами: считает пульс. Что поперёк тела меня держат лапы Харлата – мои новые ремни безопасности. Эби схватила меня за волосы и содрала маску. Потом расщеперила правый глаз, пристально всматриваясь  в поисках неведомых симптомов. Я икала и терпеливо сносила её манипуляции, желая внести хоть толику благородства в безобразность устроенной мною сцены. Наконец, доктор закончил осмотр, облегчённо выдохнув. Значит, мутант всё ещё человек – уже легче.

– Пусти, – облизывая солёные губы, спокойно попросила я. – А то она ещё решит, что ты меня обижаешь. Тогда ругани не оберёшься.

– Она? – выпустил меня на свободу Харлат, прислушиваясь.

За стенами донжона нарастал нечеловеческий ор.

– Гра-ара, – буркнула Эби, направляясь к лестнице. – Сейчас начнётся.

– Уже началось, – проворчал Арнэр и потащил меня вниз.

Едва мы выскочили наружу, как в опустевший двор крепости рухнул комбайн, оброненный каким-то проезжим смерчем. Комбайн орал благим матом и обмолачивал крепостные постройки – только брызги дерева во все стороны. Я, понятное дело, рванула к нему, пока эта истеричка чего-нибудь не натворила. Однако Гра-ара тотчас бросила драть глотку, сложила крылья и присела. Она презрительно наблюдала, чем заканчивается ситуация, когда ты сваливаешься в гости, как снег на голову.

– Остынь! – бросилась я под любимый зубастый ковш экскаватора.

– Фы-р-р-х-х! – холодно бросила мне Гра-ара и демонстративно отвернулась.

– Тр-р-р! – вокруг её башки вращался спутником Керк и взахлёб кляузничал.

– Ты чего такая зарёванная? – кинулась ко мне Джен.

– Да так, – вздохнула я, пряча глаза. – Истерила. Нервы сдали.

– И чего ты натворила?

В ответ она получила лишь гнусное змеиное шипение Гра-ары. Что ж, мы женщины любим помучить, пока не соизволим простить.

– Только глоточек! – предупредил подошедший Арнэр и протянул мне фляжку.

 На его плече сидел Керк и хрипло ругался.

– Не рычи, – попросила я, прикрыв глаза.

Внутрь меня стекал раскалённый ручеек, запуская свои тёплые щупальца во все нервические уголки тела. Благодать!

Я окинула двор рассеянным взглядом и наткнулась на Рах. Мой неутомимый цербер сидел на какой-то бочке и скалился – заноза нудная. А сама-то где шлялась, когда наш бабский коллектив пошёл в разнос? Я даже не заметила, когда паршивка вылезла из сумки и слиняла. На военном совете лайсаков точно не было… Кажется.

– А этот, откуда взялся? – приподнял бровь Арнэр.

– Кто?

– Да её кавалер. Во-он крадётся к Рах.

Кавалер прижимался к земле и вовсю сканировал окрестности готовый удрать в любую секунду. Он с подозрением разглядывал нас, наплевав на такую подробность, как нартия во дворе, и ещё парочка за стеной. В конце концов, лайсак успокоился и рванул к нам со всех ног.

– Как тебя зовут? – ласково спросила Джен, пока я булькала, подхватив малыша на руки.

– Фух!– браво доложился он и потянулся потереться носом об нос.

Я мысленно поблагодарила Тармени за очередной подарок – теперь понятно, чего он припёрся.

– Ты к нам на помощь? – уточнила, закончив нежные потерушки. – Или просто гуляешь? На помощь? Здорово. Не представляешь, как ты нам нужен! А это Арнэр. Он тоже наш хранитель. И я тебя очень прошу: позаботься о нём.

Осторожно, медленно я поднесла Фуха к плечу Харлата. Дождалась, когда он вдосталь нанюхается и ступит на палубу своего нового корабля. Малыш, как полагается, обследовал его толстенную шею, оба уха и макушку, после чего я решила, что эти двое и без меня разберутся. Потому что Гра-ара созрела для моих извинений. Хотя, причём тут я? Говорила же: курица не птица!

Глава 6

В которой судьба вносит коррективы в наши…

Дурацкие планы

Благодаря Индире Ганди я точно знаю, что люди делятся на работяг и бесстыжих ворюг, что присваивают себе все заслуги. В первой группе – заметила она – конкуренция меньше, на что я и купилась. Поэтому и вкалываю, как бобик. Вечно крайняя – даже став мутантом. А когда изнемогаю от трудов и начинаю бунтовать, меня игнорируют, как электропоезд жезл гаишника.

– О чём задумалась? – поинтересовался Арнэр как бы между прочим.

Я точно знала, что путешествовать в тишине ему вовсе не в тягость – не нужно даже активизировать труп головоногого в башке. Просто встреча с Тармени навели Харлата на мысль приготовиться. Неважно к чему – ко всем нам в комплексе.

– О том, что в одиночку тебе с нами не справиться, – соврала я.

– Это можно как-то исправить?

– Можно, если ты сможешь.

Он мысленно плюнул на поганку в маске и отошёл. У него на счёт нашей экспедиции своё мнение охотника и бродяги. И мнение правильное: чистая авантюра. А всякие дебильные женские проекты превращают их авторов в скандалисток, которым крайне необходим крайний. Не знаю, как там у Эби с Джен, а я прочувствовала: Харлат нам в этом не помощник. А при отсутствии крайнего мы, пожалуй, передерёмся. Я всегда говорила: жизнь без мужчин неполноценна и очень неудобна. И почему не вспомнила об этом перед стартом?

Я сидела на шикарной травянистой кочке, на небольшом островке посреди моря. Сюда мы перебазировались подальше от Руфеса, где никаких условий для отдыха. Море стучало башкой в скалистый берег. На костре восседал походный котелок, обещая горячий чай. Керк где-то шлялся. Рах меланхолично жевала травку, устроив желудку постирушку. Фух залез в дорожный мешок и усиленно копался в наших закромах, шурша и погромыхивая – если что-нибудь стырит, Рах его порвёт. Арнэр делал мне бутерброд из свежего хлебушка с ветчиной – он заскочил в деревню, у которой мы приземлились, и основательно затарился.

Эби и Джен застряли у деревенских, выторговывая нартиям обед. Отважные жители с удовольствием и задором боролись за каждую монету, наплевав на самих нартий, что сидели там же. Я наблюдала за этим шалманом с высоты пригорка и гадала: интересно, когда у Гра-ары лопнет терпение? И кого она сожрёт первыми: Сиятельных или хозяев овечьей отары? Я бы на её месте начала с Эби.

Размечтавшись, не сразу отреагировала на писклявую возню под боком.

– Хватит! – рыкнул Харлат, отняв потерпевшего у кровожадного палача.

Рах презрительно фыркнула носом и гордо продефилировала к своей сумке с огромным перстнем в зубах – не помню, где она его слямзила.

– Фыр-фыр, – жалобно замотал головкой Фух, с надеждой косясь на меня.

Я развела руками в деланном сочувствии, дескать, вор у вора. И не впутывайте честную женщину в свои криминальные разборки. Фух надулся. Рах вылезла из сумки и торжествующе крякнула. Арнэр хмыкнул, а я…

– Сугардар! – взвизгнула и не поверила глазам.

Вверх по холму взбирался Бешеный собственной персоной. Нет, я видела пару кораблей у пристани – на этом острове что-то вроде перевалочной базы торговцев. Так для меня все эти морские лоханки на одно лицо. В голову не приходило читать, что там на них понаписано, когда я точно знаю, что Сугардара тут быть не должно.

– Э-э! – выскочило из моего капитана, когда я скатилась по склону и врезалась в его тушу.

Вцепилась в неё с отчаяньем кошки, повисшей на ветке над кипящим котлом.

– Сугардар, это ты, – констатировала, задирая лицо.

– Ксейя, – выдохнул капитан драматическим шёпотом. – Девочка… Ты сбрендила? – облапил он меня и поволок обратно к костру. – Тебя в Цитадели не изматерили только стены. А ты тут шляешься в одиночестве. Да ещё в таком виде…

– Я же не одна.

– Ага. С тобой ещё две… Сиятельные.

– Дуры набитые?

– Ты сама это сказала, – предупредил он, сверля взглядом Харлата.

Тот стоял, расставив ноги с видом моряка, на которого надвигается персональный шторм.

– Это наш опекун Арнэр, – заторопилась я с церемониями, а то, как бы чего не вышло.

– Не припомню такого, – придрался Бешеный к моему заявлению.

– Да ты его не знаешь. Мы его в горах поймали, – вывалилась я у него из подмышки под ноги Харлату. – Арнэр, это сам знаменитый и великий капитан Сугардар из Олластала. Есть такая дыра на Дар-бискире.

– Город, – отвесил мне подзатыльник патриот своей дыры.

– Сугардар по прозвищу Бешеный, – язвительно продолжила я, потирая затылок. – Подхалим и подкаблучник нашей патронессы.

– Капитан Ордена Отражения, – солидно прогудел тот, протянув руку нашему новому великомученику.

– Арнэр по прозвищу Харлат, – пожал охотник могучий локоть толщиной в моё бедро.

– Как они тебя уговорили подписаться на это тухлое дело? – поднажал с локтепожатием Бешеный.

– Не бросать же их, – не уступил ему Харлат.

– Сугардар! – взвизгнула запыхавшаяся Эби.

И повисла на нём, болтая ногами. Цах закружилась вокруг этой композиции, радостно стрекоча.

– И ты здесь, неугомонная, – хмыкнул капитан, опустив руку.

Цах подпрыгнула, вцепилась в край рукава деревянной куртки и взлетела на знакомое плечо.

Арнэр оценил масштабы причастности орденоносного капитана и поинтересовался с нескрываемой надеждой:

– Ты надолго здесь?

– Пока не доставлю этих вертихвосток в Цитадель, – заявил о намерениях Бешеный.

– Но…, – вякнула, было, я.

– Когда мы покончим с вашим делом, –  перебил он. – Госпожа Мэри велела вас найти и присмотреть. А тут и ветер подходящий. Быстро дошли. Как раз успели перехватить вас…, – он огляделся, будто увидел остров впервые. – Девчонки, а вы, собственно, куда намылились?

– В Саяртан, – зыркнув на меня, не стала темнить Эби.

– А Мэри, вроде, говорила, что Блэр где-то в Сахлии, – удивлённо задрал бровь капитан.

– Нет, – сухо опровергла устаревшие данные Эби. – Уже давно. Мы с Салли только время потеряли, когда пытались её там отыскать. Блэр в Саяртане.

Саяртаном называлось королевство – по-местному хавтанат – на северо-восточной оконечности южного материка. Как раз напротив Сахлии – тут нам пофартило: длительные перелёты не грозят. И вдругорядь повезло: в этом месте расстояние между двумя материками самое подходящее – меньше не найти. А нартии не Боинги, чтобы преодолевать океаны воды. Тут островов раз, два и обчёлся, да и те рядом с побережьем – не то, что на севере. Мы хорошо изучили карту, что бы там о нас не думали.

Тот же Бешеный давно перестал стесняться, костеря Сиятельных на все лады. Но сейчас он не стал углубляться в анатомию наших мозгов. Отцепил Эби, потеребил бородку, задумчиво пялясь в южном направлении, и уточнил:

– Про Саяртан точно?

– Её информация, – тут же сдала меня Эби, ткнув пальцем в почти уже бывшую подругу.

– И вы поверили, – иронично хмыкнул Сугардар.

– Знаешь, при всех её недостатках, Ксейя всегда попадает, куда нужно, – заступилась за меня предательница. – Мы с Шарли как-то припомнили все её выкрутасы и пришли к выводу: ей банально везёт.

– Везёт, – передразнил её Сугардар и уставился на меня сумрачным взглядом судебного пристава: – Откуда сведения о Саяртане?

– Тармени сказал, –  брякнула я и обалдела от собственной тупости.

О несусветном знакомстве с нелепым богом я рассказала девчонкам при первом же удобном случае. Как заядлые материалистки, они моментально поверили в иновселенца, категорически отвергнув гипотезу о божественном происхождении Тармени. Джен страшно сокрушалась, что не провалилась сквозь землю вместо меня. А Эби изругала вдоль и поперёк идиотку, что не удосужилась побольше разузнать об этом субчике. Обе успокоились только после сто первой клятвы познакомить их с богом, едва тот явится по мою душу.

– Тармени? – внезапно уважительно прогудел Сугардар вместо того, чтобы обозвать меня чокнутой брехушкой.

Я мысленно хлопнула себя по лбу: ну да, моё божественное происхождение и прочие басни о Внимающих. Имидж – чтоб ему пусто было!

– Это, когда ты пропала? – озарило Арнэра. – Когда мы вытащили тебя из-под земли? Ты тогда с ним…

Эби состроила жутко мистическую рожу и сурово оборвала его допрос:

– Об этом нельзя упоминать. Никогда, слышишь?

Харлат сглотнул и молча кивнул.

– Да-а, – протянул Бешеный, разглядывая меня, словно в поисках божественных следов на теле. – Вечно с тобой… не соскучишься. Ладно, девчонки, – встряхнулся он и закрутил головой: – Отдыхайте пока. Нартии сколько не жрали?

– Пару суток, – прикинула на пальцах Эби.

– Значит, будут дрыхнуть до завтрашнего утра. Я возвращаюсь к себе. Будем готовиться выйти в море через пару часиков. А то после я вас не догоню. Кэм уверяла, что карту вы изучали. Помните такой загогулистый островок недалеко от южного берега?

– Он там один, – язвительно напомнила Эби, обиженная недоверием.

– Прилетите раньше меня, садитесь и ждёте. В одиночку к Саяртану не приближаться. Понятно?! – зверски и подло рыкнул он, отчего я позорно подпрыгнула.

Да и Эби вздрогнула, вытаращив глаза. А ведь знаем его идиотские шуточки, как собственные.

– Прилетим и будем ждать, – пообещал за нас Харлат.

– Тебе верю, – одобрительно кивнул ему Сугардар.

И потопал вниз по склону: не до свидания вам, ни удачного полёта – бронтозавр!

– Тр-р-р!! – прогрохотало в небе, и на плечо Бешеного рухнул счастливый Керк.

– Старина!! – взревел капитан на весь остров. – Это ж, сколько мы не виделись?! Я и позабыл, как ты орёшь?!

– Тр-р-р! – ластился к нему вирок, зарывшись в шевелюру удаляющегося северянина.

– Одним троглодитом меньше, –  усмехнувшись, прокомментировала Эби встречу коллег опекунов.

– Ты о чём? –  не понял Арнэр.

– Теперь мы этого пернатого скандалиста не скоро услышим, – не удержавшись, съязвила я, всё ещё не простив Керку дебош в крепости. – Прилипнет к Бешеному, как приклеенный.

– Туда и дорога, – буркнула Эби, подошла к костру и цапнула мою кружку с чаем.

Отхлебнула и поморщилась

– Остыл? – ехидно посочувствовала я воровке.

И ловко увернулась от выплеснутых в меня помоев. Харлат нас растащил и поставил кипятиться новую порцию воды под чай. Мы с Эби ещё немного повозились, а тут и Джен притащилась: уставшая,как собака, и холодная, как минтай в холодильнике.

Явление народу Сугардара оценила кратко и по существу, дескать, хорошо, что поможет. Поданный чай тоже: хорошо, что горячий. Эби сунулась, было, проинспектировать результаты торгов, с которых она слиняла – хорошо, что ты убралась, иначе бы сроду не закончили. А голодные нартии разнесли бы островок к едрене фене. Джен вообще вела себя подозрительно после нашей стычки с крепостью: перестала хохмить и постоянно думала, что в узком кругу соратников как-то некрасиво.

Мы с Эби попеременно заглядывали ей в глаза, ожидая реакции на наше любопытство – даже Арнэр тревожился – ноль внимания. С этим надо было что-то делать – а поди попробуй! Свекровушка у меня дама суровая – только попади ей под руку. Мы не стали рисковать.

Ночь прошла спокойно. Нартии замуровали нас в сплошное кольцо бронированных горячих печей и сыто похрапывали, воняя на всю планету. Лайсаки то и дело шмыгали по мне и дышали в лицо: ненавижу эту кошачью привычку. Чего они пытаются вынюхать? Моего слизняка? Так он на месте – куда ему деваться? Проверяют, не воскрес ли? Это вряд ли: миссис Далтон с Шарли говорили, что его размазало по всему мозгу. А любому Фоме неверующему я помогу провести аналогичный эксперимент: растянуть его на земле и прокатить по нему нартию. Если получившийся блин воскреснет, признаю, что не права – делов-то.

Утро было мокрым, холодным и слишком ранним. Поразительно, но привередливые нартии не сожрали Джен, когда та устроила побудку с первым лучом солнца. Причём, тот лишь намеревался высунуть нос. Мы с Эби героически отвоевали право на горячий чай, который истая англичанка Дженнифер пыталась зажилить, загоняя нас в полёт. Всю дорогу я, естественно, проспала, как убитая: Арнэр по мне не скакал и в лицо не дышал. Проснулась, когда он отстегнул меня от себя и попытался спустить собственными силами.

Я сползла с Гра-ары и огляделась – напрасно: никаких туристических объектов и перспектив на приличный отель. Деревня присутствовала, а комфорт нет. Правда, здесь гораздо теплей: как говориться, чувствовалось дыхание юга. Дышал он качественно и в нашем направлении, так что разморозка произошла оперативно. Харлат мигом развёл костёр, который мы с девчонками облепили в ожидании обеда – оборзели, как говорится.

Впрочем, после чая у Джен оттаяла совесть, и она пообещала настоящий горячий обед. По этому поводу она снарядила Арнэра в деревню, провозгласив: Внимающим здесь лучше не светиться. Эби исфыркалась критикой, дескать, нартиям тоже не рекомендуется светиться, а они вовсю купаются на виду у потрясённых аборигенов. Девчонки слегка поцапались, требуя моей поддержки сразу на обе воюющие стороны. Я объявила нейтралитет, закуталась потеплей и заснула: у меня метаболизм мутанта, мне требуется долгий плодотворный сон.

Проснулась в сумерках почти счастливой. А с чего мне быть несчастной? Ничего не болит, нигде не свербит. Соблюдаю диету в желаниях и претензиях, не разевая рот на слишком жирное и недосягаемое. Правда, в моём случае это плоды не здравомыслия, а несправедливости природы, которая пожадничала для меня красоты и талантов? Хотя плоды-то одни и те же. А потому я могу с полным правом вписать себя в ряды здравомыслящих.

– Ты смотри-ка, – встретили меня ехидство Эби и манящий запах от костра. – Выдрыхлась, наконец-то.

От врачихи я отмахнулась, а к запаху потянулась всей душой. Выкарабкалась из трёх плащей и уселась рядом с импровизированным столом из камней и трёх деревяшек.

– Спит, как медведь зимой, – не унималась Эби, которой со скуки и мутант – развлечение.

– Сплю, – согласилась я, следя, чтобы Джен налила в плошку побольше похлёбки и погуще.      – И ничего не беспокоит? – продолжала доколупываться эта болячка.

Я попробовала на язык горячую похлёбку и решила подождать, когда подостынет. А между тем, почему бы не унять чужой зуд, расчесав его языком?

– С какой стати меня должно что-то беспокоить? – вежливо осведомилась я. – Здоровья мне мутация отвалила, хоть ложкой ешь. За три года я ни разу не болела. Синяки и порезы заживают на мне, как на дождевом черве. Или каком-нибудь ракообразном. С памятью тоже порядок: все воспоминания о проблемах отшибает качественно. Выходит, я самый счастливый человек. На которого, с какой-то стати, некоторые смотрят, как на смертельного больного обладателя ракообразных недугов.

– Ракообразное в ракообразном, – одобрительно съехидничала Эби. – Полная гармония существования.

– И у мужиков я пользуюсь неизменной популярностью. Причём, у лучших представителей породы, – продолжила я в духе «вежливей не придумаешь». – Не то, что некоторые. А в моих мутирующих мозгах царит гегемония абсолютной гармонии.

– Счастлива, как бактерия, даже не подозревающая, какие преимущества даёт разумное млекопитающее состояние, – похвалила Эби в духе «вежливей некуда».

– Может, хватит? – сухо прервала Джен нашу пикировку.

Я поболтала ложкой в миске, проверила температуру содержимого и поинтересовалась:

– Ты знаешь другие развлечения на пустом месте?

Моя рука с ложкой описала профессиональный круг экскурсовода, мол, оглянись вокруг и отвяжись.

– Нам что, нечего обсудить? – насупилась моя несовершеннолетняя свекровушка.

– Например? – осторожно уточнила я.

– Например, тебя.

– Или, например, тебя, – упёрлась я.

– Меня обсуждать неинтересно, – поднажала Джен. – Я нормальная.

– А я ещё нормальней, – поддакнула Эби. – Так что твоя кандидатура вне конкуренции.

– Что будем обсуждать? – сдалась я, всеобъемлюще веря, что не отцепятся.

Особенно свекровка.

– Какую пользу ты успеешь принести тем, кого вскоре оставишь сиротствовать, обманув их ожидания на долгую счастливую жизнь с тобой, – без запинки оттараторила Эби, выдавая тщательную подготовку речи.

– Я планирую успеть напакостить гадам, которые испортили мой новый мозг. И все прочие плоды реинкарнации, – напомнила я свою генеральную программу. – А что?

– Такое впечатление, что у тебя остались только чувства к твоим головоногим родственничкам, – сделала критическое замечание Джен.

– Ну, почему же? Я сочувствую людям, которых они изуродовали ещё больше, превратив в живые трупы.

– Это позволяет не скатиться в подвид бездушных тварей, – съязвила Эби. – И даёт повод примазаться к человеческому роду.

– Тупой разговор, – резюмировала я.

И принялась лопать обалденную похлёбку, от которой гораздо больше толка, чем от пустопорожнего трёпа. О чём тут рассуждать? О том, что все мои друзья по-прежнему мне нужны? О том, что умри кто-то из них, я отгоревала бы в рекордные сроки? Зато долго бы ещё вспоминала, какую пользу они приносили. И объявила бы негласный конкурс на замещение вакансии. Всё это и так понятно. Всем. Так чего сопли на кулак мотать? И чужие нервы – мои, с некоторых пор, реагируют только на досадные помехи для моих затей.

– Ты можешь в двух словах популярно объяснить, что с тобой происходит? – взяла меня в оборот Джен, едва я бросила ложку. – Без всяких медицинских терминов, которые меня достали, – поморщилась она в сторону Эби.

– Как раз медицинскими терминами и не выйдет, – сыто вздохнула я, присматриваясь к котелку с чаем.

– Не получишь, пока не ответишь, – холодно поклялась свекровушка.– Ну?

– Хорошо, – пожала я плечами. – С чего начать?

– С Вейтела, разумеется.

– Меня беспокоит его благополучие, – честно описала я свои чувства. – Но при таком количестве разномастных разнокалиберных нянек мой сын не пропадёт. Это я ощущаю, как любой прямоходящий свои ноги.

– Это всё? – включила придирчивую врачиху Эби.

– Я не скучаю по нему, если ты об этом. Фантомная боль, – вспомнила научный термин, лучше всего описывающий моё чувство к сыну.

– Понятно, – задумчиво оценила докторица с безразмерным стажем. – Мы так и думали.

– Рада, что не разочаровала. Что-то ещё?

– А Джен? – не отказалась Эби от намерения влезть мне в ороговевшую душу.

– Честно?

– Пожалуйста, – тепло попросила свекровушка.

– Твой смертельный страх за мою судьбу вызывает лишь досаду. И облегчение, когда ты начинаешь меня ругать. Твоя злость действует на меня более благотворно. На наши отношения тоже.

– Не могу же я не бояться, – проворчала она.

– Бойся. Я потерплю. Чтобы вы поставили на этой теме крест, могу лишь добавить: меня волнует благополучие всех близких. Но чем они дышат – убей, не чувствую.

Я попыталась собрать в кучу все воспоминания последних месяцев: они хладнокровно и расчётливо подтвердили мой вполне научный вывод.

– Ну, чего любуешься? Пей свой чай, полоумная, – втиснулась в размышления Эби, как профессиональная пенсионерка в очередь на почте.

– Мозги забекреню! – лениво пригрозила я.

И подумала, что мы с девчонками давно общаемся на волне пикировок – и не вспомнить, когда это началось. Они хорохорятся и выделываются в попытке обмануть приговорённую. Ладно, Джен, а врачихи-то чего вымудривают? Если они в своих клиниках так же шифровались от смертельно больных пациентов, их, надо думать, ненавидели. Врач должен излучать надежду. А не олицетворять счёт за похоронные услуги по высшему разряду, которые самому усопшему нужны, как медузе штаны.

– Со своими мозгами разберись, – буркнула Эби, подталкивая кружку к моему носу. – Давай быстрей.

– Мы что, торопимся? – удивилась я факту нашего заседания, если уже горит сниматься с места.

– Обернись! – нарочито зло фыркнула Джен.

Свекровушка решила следовать моим рекомендациям и очень старалась.

Я обернулась.

– Алеса-а-ар! – понеслась, увязая ногами в песке и страшась обмануться.

Мой опекун, мой богатырь, мой красавчик – мой-мой-мой – снисходительно улыбался, шагая навстречу. Шаар-гар приветственно покачал головой, толкнулся и пошёл вверх, забирая в сторону массовых купаний, где призывно голосила Гра-ара.

– Мейхалт!

Лощёный герой девичьих грёз качал меня на руках и смущённо смеялся, когда я зацеловывала всё, до чего дотянулась на его небритой роже.

А двум головорезам – Арандару с Вутардаром – тискать себя не позволила. Алесар с Мейхалтом – это семья, а для прочих мужиков у меня скелет не казённый! Так что просто попрыгала вокруг них под добродушные смешки гигантов-северян. Шех и давным-давно выросший Чох – теперь закадычный дружок Мейхалта – залезли на меня с двух сторон. Они пищали в уши и пытали меня горькой укоризной в громадных блестящих глазах.

Я гладила малышей и всё что-то говорила, говорила, говорила…. Пока меня не подняли и не потащили обратно к девчонкам. Я лежала в руках Алесара, прижимая к себе пушистые мурчащие комочки, и думала о том, что теперь-то у нас появятся настоящие военные планы, а не бабская бредятина.

Глава 7

В которой наша война делает кульбит…

Час от часу не легче

Девчонки поговорили со мной по душам, и обеим стало легче. Я вспомнила слова Франсуазы Саган, дескать, прощение означает, что всё уже кончено, и моментально их простила за докучливый допрос. Естественно, в корыстных целях: надеялась, что прощённые они отстанут раз и навсегда. И будут думать лишь о деле, раз уж к нам подоспели военно-воздушные силы Однии. Я, конечно, не одобряю грубую силу, но мой отряд совсехстороннего реагирования просто сногсшибателен!

Весь остаток пути до Саяртана я продрыхла в лучших традициях своего физиологического пофигизма, обеспеченного добросовестностью других. Некоторых других, потому что прочие хвостатые свиньи то и дело устраивали в воздухе безответственные тошнотворные скачки: просто издевались надо мной, играясь с восходящими потоками воздуха. Приличные люди так не поступают! Нартии были нелюдями и неприличными – в очередные гости они свалились, как комета на возводимую полвека пирамиду фараона.

Гра-ара честно расстаралась устроить мне гнусную побудку: грохнула пятками по земле в ажиотаже чубатого танцора, отплясывающего казачок. Я поймала желудок, норовящий выпрыгнуть изо рта, и огляделась. Те же камни, те же затёртые скалами клочки пляжей. Такое чувство, что сделали круг и вернулись в Руфес

– Где мы? – попыталась я мобилизовать внимание спутников к своей персоне.

– Сиди и не мешай!

Ответ Алесара прозвучал менторским наставлением детсадовцу, придумавшему новые способы употребления подотчётных наволочек для устройства мышиных гнёзд.

– Сколько?! – прошипела, надеясь, что до него дойдёт, где я всё ещё торчу.

А торчала я в седле, прикрученная к нему, как тюки к верблюду. И самостоятельно себя выгрузить никак не могла. Борясь с путами, я вдруг заметила непорядок в части:

– А где наши даране? Где Тайфун с Ураганом?.. Эй! А где моя Джен?! – зашарила взглядом по разжиженным рядам.

Я закрутила головой в поисках свекровушки, которая вполне в состоянии потеряться, если её сманят в очередную авантюру. Тут Гра-ара потребовала освободить её от назойливой поклажи, и Арнэр полез меня отвязывать. Спустившись, я повторила требование посвятить меня в перемены.

– Они полетели проведать Сугардара, – признался Мейхалт, с деловым видом ныряя под хвост своего Героя.

А этот зубастый прохвост бухнул хвостом по земле прямо перед моим носом, отрезая путь погоне. Вроде как уронил невзначай и не в то место. Ещё и шею ко мне изогнул, предоставив на рассмотрение весь комплекс вины, запечатлённый в недоумённых бронированных чертах.

– Ты совершенно не умеешь врать, – грозно указала я этому оболтусу на недопустимость недопускания моей персоны к искомому телу.

– Ты очень сильно испортился с момента нашего знакомства, – холодно укорила я Мейхалта, поймав его за валяющимся на брюхе Шаар-гаром.

Греющий на камнях пузо броненосец мгновенно сделал вид, будто свою тираду я притащила сюда именно для него. И только из нечеловеческого любопытства он сунул свою наглую трансформаторную будку между мной и добычей. Да ещё и улыбнулся приветливо, излучая готовность к сотрудничеству. Я выудила засапожник и заглянула внутрь его улыбки в поисках языка – трансформаторная будка мигом захлопнулась и вознеслась с видом неоценённой добросовестности.

– Во имя корсета Кишагнин, отцепись ты от мужиков, – лениво посоветовала Эби, ловя блаженной физиономией без маски лучи восходящего южного солнца. – Не удовлетворяй об них свою неудовлетворённость.

– Ты редкая стерва, – открыла я подруге глаза на причину всех её причин.

– А ты неврастеничка и зануда, – поддержала она эту старинную женскую игру. – Ты же видишь: все спокойны. Все используют законный отдых в личных приятных целях. Никому не улыбается расчёсывать застарело-подростковый прыщ, который кочует по всем телам. Так что будь хорошей девочкой: пойди подоставай во-он тот камушек у обрыва. А ещё лучше: сбросься с того обрыва в море. Оно глухое, оно всё стерпит.

Арнэр ещё не обзавёлся полезной привычкой мною пренебрегать и потрудился меня успокоить:

– Мы опередили Сугардара. Прошли краешком их курса. Вутардар сказал, что ветер сменился, и они будут долго болтаться туда-сюда. Поэтому они с Арандаром и полетели навестить родню. Думаю, Бешеный не хотел бы опоздать к твоему нападению на Саяртан.

– Чего это ты перед ней распинаешься? – дурашливо обиделась Эби. – Ты передо мной распинайся. Это, по крайней мере, может закончиться сексом. А с ней, кроме геморроя, ничего не заработаешь.

Арнэр смутился и рванул к Алесару, который ломал о колено мелкий топляк для костра

– А ты чего это без маски? – удивилась я, пристраиваясь рядом с этой заразой.

– Достало её таскать, – честно призналась Эби. – Под ней скоро мыши заведутся. И вообще, пусть на меня любуются: прекрасную, грозную и беспощадную.

Откуда-то из-под разбросанного по тёплым камням крыла Рух-ары – на лапу которой мы так комфортно облокотились – выползла Цах и обтявкала нас. На её заспанной мордашке легко читались рагутельства в адрес двух свиристелок, мешающих добрым людям спать. Рух одобрительно фыркнула, сверкнув серебристыми щелями в бронированных веках. Шутки шутками, но ей и вправду нужно было, как следует, отдохнуть. И мы отползли к тому самому обрыву, который мне рекомендовали для водных процедур.

– Эби, – вспомнила я, о чём забыла спросить, когда вспомнила, что спросить нужно: – А вы с Салли бывали в Саяртане?

– Дважды, – вдруг скисла она. – В последний раз перед твоим несанкционированным прибытием в этот мир.

– Вы искали Блэр? – удивилась я. – Выходит, знали, что она тут? Чего ж ты сделала вид, будто Тармени открыл тебе глаза?

– Не знали. Так, уловили какой-намёк, ну, и решили проверить. Кэм настаивала. Да и Салли её поддержала. Они всё-таки вместе слезли с зеркала. Хотя подругами, вроде, не были.

– Не тяни, – покривилась я. – Что за манера тянуть кота за хвост?

– Старый хавтан Саяртана – чтоб его в аду выпотрошили – посмеялся нам в глаза. И заверил в дружбе с неподдельным сотрудничеством. Лгал старый пес и примеривался, как бы ещё и нас с Салли к рукам прибрать. Внимающих, представляешь? У Салли с эмотивным проникновениями не очень, а у меня с самого начала прорезалось. Я прочитала его намерения и, естественно, насторожилась. Мы даже в его дворце не появлялись. Встречались с ним и его змеиным отродьем в доме Раутмарова посла. А тот нагнал на эту встречу весь наличный воинский контингент Руфеса, охранявший посольство и купеческие подворья. Мы со старым козлом разговаривали практически из-за широких спин и копий. Прямо, как из-за ограды Букингемского дворца. Видела бы ты, как нас тащили обратно на корабль. Чуть ли не в мешках с зерном.

– Что за змеиное отродье? – перебила я автобиографическую балладу.

– Наследничек. Нынешний хавтан, – зловеще пояснила Эби, кривя губы. – Если папаша был свиньёй, то этот натуральная змея. Его ядом можно отравить пол Руфеса, включая животный мир. Он не постеснялся озвучить цену нашего с Салли переезда на постоянное место жительства в Саяртан. Прямо перед руфесцами. У посла с перепуга глаза на нос наехали. Мы ему про Блэр, а он врёт нагло в глаза и расписывает все прелести нашей жизни под его крылышком. Где она? Что эта скотина о ней знает – ни черта не разобрать. И прижать всерьёз нечем было. Ему эти байки о мистических наказаниях Ордена только повод поржать. Умей мы хотя бы выкидывать твои фортеля. Я уж не заикаюсь о твоём животноводческом коул… хоусе, – она зло скривилась и многообещающе сощурилась на море.

– Колхозе, – машинально поправила я.

– Я прямо трепещу от нетерпения глянуть на его рожу со спины Рух-ары, – не услышала меня Эби. – Да ещё с Цах на плече. Про мужиков вообще молчу. У нас не понять, чьи рожи страшней: у нартий или у их компаньонов.

– Скажи прямо: мы его грохнем?

– Как пойдёт, – спокойно отреагировала Эби на крамольный вопрос. – Будет нарываться, так я первая тебя благословлю. И все твои грехи выкуплю. Хотя по этому вопросу лучше с послом проконсультироваться. Кто знает, каким хавтаном будет наследник? А то подложим Раутмару свинью в его политике. С этим-то он как-то сосуществует. А если мы Раутмару войну накличем, они с Кэм нас линчуют.

– Мы вправе вернуть нашу сестру, – не поняла я. – Причём тут Раутмар? Орден даже не стоит на его территории. Я вот грохну этого хавтанчика… Кстати, как там его?

– Антавиус. Восьмой.

Упоминание саяртанского падишаха пресекло бездарные попытки подкравшегося Харлата изображать дохлого койота. Он вылупился на нас в режиме ожидания объяснений.

– Козни строим, – с вызовом ответила на его требования Эби.

– Это я понял, – проигнорировал её позу Арнэр. – Надеюсь, рассчитываете не только на себя?

– Тебя не обойдём, – пробурчала она, разглядывая горизонт.

Я состряпала понимающее лицо и покинула двух голубков – у них явно что-то наклёвывалось. Эби тотчас окрысилась, но её мнение о себе я дослушивала уже спиной. Голове было не до того – она всем своим лицом источала льстивую негу навстречу скептически блеснувшим изумрудам, застрявшим в недрах Гра-аровой морды.

– Как дела? – ляпнула я дежурную тупость людей, не умеющих начинать разговор прямо и по делу.

Гра-ара схлопнула веки, что означало… всё, что угодно, но не в мою пользу. Я подсеменила к ней, как робкая монашенка из захолустья к римскому папе. Для пущей убедительности стянула на макушку маску. Мне пренебрежительно фыркнули в лицо. Можно подумать, эта выдерга бывала в театре – есть с чем сравнивать моё актерское мастерство.

– Дорогая, – не сдавалась я. – Скажи: вы долго ещё будете отдыхать?

Бугристая скала вздыбилась и развернулась ко мне хвостом. Отчаянно зачесалась правая нога – я вообразила пинок по этой наглой заднице. Но вежливость всегда взаимосвязана с разницей весовых категорий противостоящих сторон. С тараканом я бы не стала миндальничать, вот и со мной не особо церемонились.

– Ксейя! Иди-ка сюда!

Я аж подпрыгнула, услыхав елейный призыв Алесара.

– Зачем?! – бездумно брякнула, тихонько пятясь за Гра-ару.

Её хвостище метнулся ко мне, отрезая путь к отступлению. Промелькнула мысль о чувствах крысы в кольцах удава. Но меня всего лишь бросили в объятья опекуна тычком в спину. Харлат шагал рядом с видом выполнившего свой долг хирурга, о чём свидетельствует отрезанная нога пациента у него подмышкой.

– Нужно поговорить, – с нажимом заявил Арнэр, застыв плечом к плечу с науськанным на меня опекуном. – Нам бы не хотелось…

– Короче! – оборвал его сюсюканья Алесар. – Чего вы там задумали?

Шех развалился на его плече, с интересом ожидая очередную экзекуцию надо мной – давно не видал.

– Ничего, – как полная дура потупилась я.

И слишком поздно вспомнила о защитных функциях снятой маски для бесстыжих глаз.

– Кого вы там собираетесь убить? – поманил меня пальцем Алесар.

– Не ваше дело! – явился мне на помощь едкий голосок Эби.

Она тоже встала рядом со мной плечом к плечу, грозно раздувая ноздри на Алесара. А взглядом очень убедительно обещая Харлату череду неприятных для тела и души обломов. Я, было, приободрилась, но тут некстати представила себе нашу героическую парочку тощих недомерков и прыснула. Смешок был добрым и  простым, как бублик. Но, мужики, понятное дело, вытащили из дырки этого бублика целую груду поводов оскорбиться.

– Матрёшка, ты можешь их обездвижить? – ледяным тоном осведомилась Эби после неудавшейся попытки пнуть изворотливого охотника.

– Как сказать, – я опасливо покосилась на Алесара.

– Хррр-аррх! – предостерегающе зашипел валявшийся поблизости Шаар-гар.

– Нартий я обездвиживать не пробовала, – ни к селу, ни к городу выскочило из меня, когда спина упёрлась в горячий бок Гра-ары.

Замечательное у меня тело: я ещё ни о чём таком не подумала, а оно уже отступает. Правда, не в ту сторону, что привело Внимающих в положение припёртых к стенке лохов. Нужно поработать над географией и тактикой. А ещё не разевать рот и не считать ворон, когда тебя намереваются вздуть или вытрясти из тебя военную тайну.

– Зачем вы здесь? – приступил к допросу подоспевший Мейхалт.

И просверлил меня непочтительным взглядом отличника, к которому я бес спроса залезла в решённую контрольную. А Чох выстроился на его плече, как учитель у доски, высматривая преступные деяния двоечников.

– Не ваше дело! – попыталась напугать их Эби орденоносным высокомерием.

Лучше бы маску натянула. Темень европейская! Привыкла за столько-то лет прятаться под маской. А теперь над этим её липовым высокомерием лупают растерянные и даже слегка обиженные глазки. Вот кого можно запугать таким компотом? Только Орден дискредитирует – калоша великобританская!

Короче я взяла и огласила причины нашего вояжа по заграницам.

– Сарг был прав, – мрачно констатировал Алесар. – Там, где бабы собираются вместе, ничего путного сроду не бывало.

– Она у вас одна пропала? Или были другие пропажи? – мягко уточнил Арнэр у сникшей Эби.

– Были, – выдохнула я.

И тут Остапа понесло. Я выложила им всё, что знала по этому вопросу, включая собственную находку в лачуге Шашкита. Меня слушали молча, не перебивая. Вальяжная задница Гра-ары за моей спиной напряглась: подругу явно посетило ощущение свершившейся полномасштабной катастрофы. Да ещё и с элементами кощунственных преступлений против человечества. Это витало над головами, просачиваясь наружу ядовитым парком злого негодования.

Это нам – поголовным безбожницам и полубезбожницам с Земли – произошедшее видится стандартным преступным событием. А у этого народа всё иначе. Для них Орден Отражения напрямую связан с богами, в существование которых реально верят. Нам отвели роль наблюдателей и калькуляторов, собирающих для богов статистическую информацию. Любой ущерб, нанесённый Ордену, исказит получаемую наверху информацию. Ну, и как небожители отреагируют на сей афронт? Уж точно не обрадуются. А потом не обрадуют своих неразумных детишек: всемерно и разнообразно. Потому как именно боги в понимании аборигенов являются механиками, что смазывают шестерёнки в механизме всего их мира. Содержат его в порядке. Мир, брошенный богами на произвол судьбы, быстро придёт в негодность. А в таком безобразии жить невозможно – только успешно вымирать.

– Сиятельную Блэр нужно найти, – озвучил Алесар решение общего собрания энтузиастов защиты редких человеческих особей. – И постараться разузнать о судьбе той сестры, что пропала до неё.

– Почти тридцать лет прошло, – напомнила Эби таким тоном, будто всем простила своё свинство и претензий не имеет.

– Сестра Ордена Отражения не может пропасть бесследно, – упрямо набычился Мейхалт.

– Погодите! – вдруг озарило меня. – Я чего-то не понимаю. Если вас не посвятили в причину нашей экспедиции, зачем вы здесь? Получается, вас прислала не патронесса.

– Нет. Раутмар, – преисполнился суровой сдержанности Алесар, переглянувшись с Мейхалтом.

– Война, – вздохнул тот, шагнув ко мне.

– Какая война? – обалдела Эби.

Да и я тоже: мы столько шутили на эту тему, а она возьми, да явись.

– В Руфесе? – теперь уже испугалась Эби.

– В Катаяртане, – пояснил Алесар. – С безмозглыми. Вот-вот начнётся. Они вовремя узнали и попросили помощи. А Раутмар с Варкаром решили помочь. Пять эскадр уже направились в Катаяртан под командованием Варкара, – он испытующе глянул на меня.

Я проигнорировала – не его дело. Мы с Варкаром объяснились перед моим отъездом. Он был не в восторге, но принял к сведению, что наш брак фактически расторгнут. Правда, истинной причиной я не поделилась: лежачих не бьют. Миссис Далтон прислала моему супругу какую-то внушительную писульку – я даже не заглядывала в неё: обосновали моё непременное возвращение в Орден, и ладно. Главное, что Вейтел остался с отцом. И мне поклялись, что никто – ни Орден, ни Кэм – не наложат лапу на нашего сына.

– Почему вы прилетели за нами? – задала я главный вопрос, с которого и нужно было начинать нашу встречу.

– Патронесса обещала Раутмару, что вы поможете, – обрадовал нас Алесар. – Особенно ты, Ксейя. Я так и не понял, почему это так важно для тебя, – теперь уже вопросительно уставился на меня опекун.

– Ну, это уж точно не ваше дело! – нашла повод взять реванш старая мстительная врачиха. – Прилетели, сообщили и хорошо. Так что, – пихнула она меня в бок, – может, отложим поиски Блэр?

– Может, переназначим главную дуру в наших рядах? – ядовито осведомилась я на английском. – Сегодня ты превзошла даже меня.

– Да ладно, – скрипнул челюстями Алесар. – Не нужны нам ваши ужасно таинственные тайны. А к хавтану заглянем, раз уж всё равно прилетели. Время есть.

– Вы действительно решили его убить? – вновь прицепился Арнэр.

– Ксейя, давай как-нибудь обойдёмся без твоих выходок, – вежливо попросил Мейхалт с пресловутым стальным блеском в глазах.

– Можно подумать, я сама всех приглашаю меня убить, – проворчала я в раздражении на этих книгоманов, зачитавших мою жизнь до дыр. – Лучше просветите двух Сиятельных, когда мы вылетаем. А то у нас война, а мы тут митинг утроили.

– Что устроили? – машинально переспросил Алесар, о чём-то раздумывая.

– Когда вылетаем! – психанула Эби, завопив, как ненормальная.

– Не ори, – отпихнула я чокнутую врачиху в объятья Арнэра.

Потому что у меня появилось новое заделье. Я вспомнила, о чём недавно поклялась себе напомнить, чтобы не забыть. Оставив военный совет – там, как всегда, не заметили этой потери – потихоньку уползла за спину Гра-ары. Присела на валяющийся под ногами хвост между шипами. Покопалась в нагрудной сумочке и достала две фигурки богов с насверленными в головах безглазыми дырками. Их подбросили мне в подземелье Тармени – обнаружила только на следующий день. Но особо на них не зацикливалась, почитая за прощальный подарок. А теперь засомневалась.

Покрутила в руках сначала Кишагнин, затем Тармени, затем обоих сразу. Верней, обоих-то я толком покрутить не успела – Рах, Шех, Фух и Цах мигом нарисовались у моих ног. Лайсаки дружно полезли на дрогнувшие со страху колени. Четыре маленьких лайсака – весьма затруднительная нагрузка на конечности недоразвитой женской особи. Сбросить нагло верещащую и цепляющуюся коготками обузу не получилось – елозить на шипастом хвосте весьма неосмотрительно.

– Ладно, – процедила я сквозь зубы, поудобней передвигая ноги. – Только не топайте. Не на плацу. Чего припёрлись-то? Что вас так…

Рах ловко вырвала из моей правой руки Кишагнин – зубки едва не чиркнули по мизинцу, отчего все остальные пальцы кинулись спасаться. Наругать её не получилось – Шех так же безбожно обошёлся с Тармени в моей левой руке. Потом они полезли друг через дружку, оставляя в подарок моим ляжкам качественные синяки. Финалом представления стала беспощадная попытка всучить мне обратно божков.

В разгар шабаша я заметила, как длинная шея Гра-ары продвинулась в моём направлении. Тактические и стратегические соображения участников военного совета явно проигрывали нашей возне, в которой нартия решила принять активное участие. Она едва уловимо зашипела, и Шех – штурмующий мою задранную правую руку – свалился обратно на колени. Цах тоже угомонилась. Фух, спасавший лапы и хвост на моей груди, спрыгнул на землю. А последней с плеча стряхнулась Рах с многострадальной Кишагнин в зубах.

Я обернулась и внимательно посмотрела в зелёный глаз на таинственном профиле подруги. Тот отчётливо мигнул, приглашая согласиться со всем происходящим добровольно. Я опустила руки – фигурки божков опустились в ладони, поменявшись местами. А оба устроителя праздника покинули затоптанную насмерть танцплощадку.

Итак, Кишагнин в левой руке, Тармени в правой. Публика безмолвствует и чего-то ждет. А я дура дурой. Гра-ара вновь шикнула и демонстративно устремила взгляд в небо. Я покосилась на лайсаков: все четверо выстроили свои столбики, задрали головки всё к тому же небу и застрекотали стеснительными кузнечиками. Тихонько-тихонько, еле слышно, но решительно.

– Тармени! – догадалась я, кому посвящены молитвенные бдения, машинально сжав в ладонях божков.

А вдруг получится?

Глава 8

В которой я убеждаюсь: на юге всё вызревает быстрей…

Даже война

Американская писательница Мэри Маккарти считала, будто женские проблемы, которые не по зубам лучшим психиатрам, вполне по силам парикмахерам второй категории. Взывая к божественному аферисту, я здорово сомневалась в собственной адекватности. Ещё больше сомневалась в компетенции цирюльника, практикующего в нашей Цитадели – дедушка уже пережил один инфаркт. И мне никто бы не позволил испортить его окончательно, привлеки я старичка к своим взаимоотношениям с Повелевающим битвами.

Результатом воззвания к богу стало ни электричество, ни жар, ни холод и не потрясание основ организма. Вообще никаких физических ощущений. ЭТО просто было. В моём арсенале не нашлось ни единого обозначения, подходящего по смыслу. Поэтому я обозвала ЭТО божественной щекоткой.

– О чём спорят твои спутники? – рассеянно поинтересовался вселенский болтанец по мирам.

– О том, как мы будем спасать нашу Блэр, – устало сообщила я.

– А что с Блэр? – попытался сконцентрироваться Тармени на моей персоне.

– Украли! – объявила я тоном прокурора, перед которым поставили председателя детского фонда, заснятого камерами за воровством каши из детских тарелок.

– Кто? – удивился этот недотырок, глядя под ноги.

К нему потихоньку стекались все наши лайсаки.

– Издеваешься? Да? – прошипела я, ища и не находя способа донести до этой блуждающей бородатой грёзы весь накал моего неудовольствия его свинством.

Рах тревожно затренькала, дескать, опомнись. Забыла, кто тебя почтил? Но я лишь досадливо отмахнулась.

– А! Так вы отправились её забирать? – осенило это недоразумение. – Я буду рад помочь.

– Ты выдвигаешь свою кандидатуру в соратники?

– В соратники? – вновь удивился Тармени. – Пожалуй.

– До какого конкретного места географии? Уточни. В какой точке пути мы превратимся в непересекающиеся параллельные?

– Ты сердишься? – потёк лицом во все стороны бог. – Напрасно. Я, конечно, слегка отвлёкся… Там, в крепости. Забыл предложить помощь. Так, что там с Блэр?

– Отвлёкся! Слегка! – возмущённо закудахтала я шёпотом. – Ты бросил меня одну! На произвол судьбы. Со мной могли…

Лайсаки прыснули во все стороны – только Рах осталась умереть рядом со мной от карающей божьей десницы.

– Не могли, – пожал Тармени плечами, торчащими на разной высоте. – За тобой присматривали.

И вправду, чего разошлась? Кому он что должен – этот непротивленец собственным настроениям и желаниям. Явился на зов – и то хорошо.

– Так ты поможешь? – с искренней надеждой переспросила я.

– Конечно, – удивился Тармени в третий раз. – Ты не должна умереть прежде, чем мы получим более-менее достоверные результаты.

– Чего? – насторожилась я.

– Сбрендила? – ехидно поинтересовалась Эби, выруливая из-за Гра-ары. – Во имя корсета Кишагнин, с кем это ты?.. А! – расплылась она, узрев Рах, трущуюся о ноги иновселенца не понять в каком агрегатном состоянии. – Чирикаете девочки? Меня к себе возьмёте? От этих стратегов в башке одни неприятности. Хочется наорать и напиться.

– Прошу меня извинить за такую оплошность: не захватил. Ксейя вызвала меня слишком неожиданно. Но здесь обещаю раздобыть для вас лучшее южное вино, – раскланялся Тармени, явив себя новой знакомой во всей красе. – Ксейя, ты нас не познакомишь?

– Познакомься, – устало кивнула я статуе Эби. – Тармени. Великий и ужасный. Но про супружество со смертью брехня. Тармени, это моя соплеменница по прежней планете Эбигейл. Эби. Вздорная старуха, но отменный хирург и отличный друг. Поклонись богу, дура, – пнула я эту бестолочь в голень.

Уже через минуту чистопородная атеистка Эби забалтывала бога с энтузиазмом римского папы, которому бог лично подтвердил полномочия своего заместителя на Земле. Они понравились друг другу и моментально нашли общий язык. А я перебралась под морду Гра-ары – та насторожённо следила за всей этой драмой с видом разводимого на пожертвования спонсора.

Но толком мы с ней поболтать не успели. Явилась Джен с этими раздолбаями-даранами. По пути Звёздочка со своими кавалерами успели отдохнуть на какой-то морской кочке, так что нартии сразу же протрубили поход. А на закате мы свалились на южный континент, как астероид на динозавров.

Саяртан – столица Саяртана – меня лично впечатлил. Он был раза в три длинней нашего Свастла. И глубже врезался в побережье, напоминая не жирную гусеницу, а удава, целиком проглотившего колесо от КАМАЗа. Хавтаны этого благословенного края были столь любезны, что возвели свою цитадель на самом берегу моря – не пришлось искать аэродром в центре города. Правда, выбрали они самый высокий кусок скалы – пиратам здесь ловить нечего. Даже мой вечно путающийся и врущий глазомер определил, что до основания крепостной стены не дотянется самая высокая мачта, помноженная на два.

 Прямо жалко было разочаровывать Антавиуса Восьмого в неуязвимости его твердыни. Ну, как спрогнозируешь нашу разношёрстную эскадрилью, в которой лишь одно единственное приличное существо: Звёздочка. Однако и она в последнее время заметно возмужала, научившись наглеть и пренебрегать. Моя свекровушка явно вела с ней активную разъяснительную работу на тему женского самосознания и самосохранения. Как результат, оба этих Ураганно-Тайфунных природных катаклизма заметно присмирели, следя за своим языком и манерами. А Рух-ара перестала фыркать в сторону девочки по поводу и без.

Спросить, как пройти к хавтану, было не у кого: внутренний двор крепости вымер. Верхний боевой ход стены тоже. И лишь на нижнем в бойницах то и дело мелькали испуганные черноглазые загорелые рожи. Стража несла свою вахту, как могла в таких неблагоприятных условиях.

Шаар-гар с дамами приземлились во дворе крепости. Ураган, Тайфун и Герой расселись на стене бойцовыми петухами.  Уроки нашего северного круиза не прошли для нартий даром: они панически боялись оказаться без присмотра рядом с любым сооружением, с которого их можно накрыть сетями.

– Эй, ты! – спешившись, проорал Вутардар в первую же бойницу нижнего хода, до которой добрался. – Тащи свою задницу к своему хавтану! Сообщи, что к нему пожаловали сёстры Ордена Отражения! В сопровождении опекунов Ордена! Чего вылупился, придурок?! – долбанул нетерпеливый северянин в деревянную перегородку ногой. – Со слухом проблемы?!

Ураган помог ему докричаться до замеревших в предынфарктном состоянии душ. Думаю, его истошный вопль докатился до Антавиуса без посредников. Но для верности товарищи помогли своему глашатаю. Хорошо, что я затянула узел башлыка и не успела его стащить с головы – Джен в седле свернулась броненосцем и чуть не скатилась со спины Звёздочки. Вопили ребята знатно – я бы не смогла проигнорировать такое «здрассьте» таких гостей.

Восьмой доказал, что не тупей меня: через несколько минут из дверей донжона – местного фасона – вылез парламентёр.

Эби заорала ему со спины Рух-ары, поглаживая злобно щёлкающую зубами Цах:

– Передай своему хавтану, что его почтила визитом сестра Ордена Отражения Сиятельная Эбигейл. Та самая, которую он несколько лет назад почтил своей наглой ложью. И если я не увижу Антавиуса через пять минут, для начала мя разнесём крепость по камушкам.

Вполне в духе неугасимых подвигов воинственных французских девственниц и римских куртизанок. Я тоже не желала ударить в грязь лицом: задирала подбородок, кривила губы и размашисто жестикулировала. Одна Джен не присоединилась к войне нервов: весьма несолидно свесилась со Звёздочки и мирно трепалась со стоявшим рядом Алесаром. Шаар-гар на правах командира занял основную позицию: ухмыляющейся мордой прямо в парадный вход.

Наконец, высокая двухстворчатая дверь медленно распахнулась. Но выпустила наружу не Восьмого, а какого-то высокопоставленного вояку с кордебалетом: блестящие в закатных лучах доспехи, плюмажи и прочее. Квадратные глаза почти не умещались в узких смотровых щелях изукрашенных шлемов.

– Я первый…, – громогласно начал своё выступление этот генералиссимус.

– Убирайся! – рассвирепела Эби, задетая за живое искажением своего сценария встречи.

Рах высунула из куртки рожицу и заливисто её поддержала. Сатанинский вой Рух-ары вообще невозможно воспроизвести человеческими буквами. Рожа генералиссимуса напоминала посмертную маску зайца, танцевавшего с неловким слоном.

– Я бы не советовал вашему хавтану ломаться, – вполне дружелюбно порекомендовал Алесар коллеге по цеху, пытаясь заслонить его вместе с кордебалетом от дамской несдержанности.  – По-мужски договориться не выйдет. Вы будете иметь дело с сёстрами Ордена. А они – сами видите, в каком настроении.

Генералиссимус – судя по взгляду оживших глаз – махом сообразил расклад. Мой опекун что-то сказал ему и отошёл к башке Шаар-гара, символически опустившейся ему на плечо. Военачальник коротко кивнул и повернул обратно. Дверями он не хлопал: самому, небось, невместно, а лакеями рядом и не пахло.

– Нет, ты посмотри какая свинья! – кипятилась Эби по-английски на злобно ухмыляющейся Рух. – Может, нам присесть прямо на его балкон? Одна нартия там точно поместится!

Рух и Звёздочка дружно задрали головы, примериваясь к упомянутой посадочной площадке. Шаар-гар проигнорировал вздорный бабский трёп, а Гра-ара даже не потрудилась открыть глаза. Она мирно дремала, не отреагировав на спуск Арнэра, решившего присоединиться к Алесару. Рах торчала на её макушке и преспокойно умывалась. Я поудобней расселась в освобождённом седле и принялась ловить эмоции, мелькавшие в зашторенных окнах.

– Гра-ара! – укоризненно воззвала Джен где-то под моими ногами. – Помоги, пожалуйста! Ты такая большая, что у меня не получается!

Левое крыло моей красавицы приподнялось, и свекровушка ловко поползла по нему к могучему плечу. Я мигом вылезла из седла, разлеглась прямо на колючей спине и протянула Джен руку.

– Слушай, – пыхтела она по-английски, отвергнув помощь дистрофички. – Ты ведь их подслушиваешь? Я тут подумала, что вместе мы будем порасторопней.

– Джен, ты что?! – громогласно удивилась Эби, позабыв, что английской леди не пристало кричать на всю ивановскую.

– Не ори! – огрызнулась Джен, подползая к седлу. – Иди сюда!

– Я останусь на Рух! – здраво рассудила Эби. – Если что!.. Ну, вы понимаете!

– Если что, – опустила на меня свою задницу свекровушка, – то я её не знаю. Я приличная дама. Меня никто не упрекнёт в содействии экстремистам. Итак, что у нас тут с тобой?

– Молятся и ждут конца света, – досадливо отрапортовала я, выползая из-под здоровенной четырнадцатилетней девахи.

– Матрёшка, – повернула она ко мне удивлённую маску. – Ты что, мозги себе тут отсидела? Или опять спишь? Ищи этого мерзавца хавтана. Мне всё это надоело.

Я вновь принялась шарить по окнам. Публики за шторами поубавилось, как и надежды нащупать их местное величество.

– Ну? – потребовала Джен.

– Отстань!

– Не рычи, – строго одёрнула меня свекровушка. – Продолжай. Мы должны его найти, иначе весь этот балаган не имеет смысла. Не хватало ещё выставляться дурами перед всяким сбродом.

Слово «сброд» немного покоробило – тоже ещё аристократка выискалась! Но препираться лишь для того, чтобы лишний раз узнать о своём плебейском происхождении, не хотелось. Гра-ара слегка шевельнула головой и одобрительно фыркнула, в очередной раз демонстрируя, что языкового барьера для нартий не существует. Рах проскакала к нам, прыгнула на луку седла и навострила ушки.

– Не отвлекайся, –понукнула меня Джен. – Работай.

Тем временем к нам выполз второй засланец застенчивого хавтана. Диалог начался со скандального монолога Рух и закончился нашей полной, но бесполезной победой.

– А давай, и вправду залезем на балкон, – вдруг захихикала Джен, любуясь звёздами внезапно свалившейся на голову ночи. – Гра-ара, ты там поместишься?

По затылку трудно судить, но, думаю, натрия соизволила дотянуться взглядом до третьего этажа. Его целиком занимала огромная открытая освещённая терраса с ажурными, заплетёнными всякой зеленью перегородками. Я, как сумела, прикинула ширину объекта в нартиях с раздутыми крыльями. Выходило подходяще, но тонкие палки, из которых налепили перегородки, очень смущали. Кожистые крылья нартий довольно ранимы и долго зарастают. Я не могла судить о вредоносности балконных конструкций, но абсолютно точно знала, чего не хочу: всяких травм.

И тут у мужиков лопнуло терпение. Ураган с Тайфуном сорвались со стены и свалили из крепости.

– Чего это они?! – заорала я вниз Алесару.

Тот о чём-то секретничал с Шаар-гаром, Харлатом и лайсаками – со всем своим зверинцем сообщников.

– Сбрендили, – восхищённо пробормотала Джен, наблюдая за парочкой нартов.

Ураган с Тайфуном неслись обратно на полной скорости, явственно разгоняясь. Они словно скатывались с горки бобслеистами, вздумавшими протаранить соседнюю гору. У меня всё внутри оборвалось, когда перед самым дворцом эти гады сложили крылья, завалились на бок и пронеслись над балконом, сметя хвостами оранжерейные постройки. Вжик, вжик! К чертям собачьим! Почти половину вчистую! И почти половину от половины обломков на наши головы.

 Мы с Джен не успели толком раздышаться и наматериться, когда эти паразиты зашли на второй круг. Я глянула на Шаар-гара – тот продолжал отдыхать, как ни в чём не бывало. Слегка приподняв голову, наш командир эскадрильи наблюдал за хулиганством своих парней, ничем не выражая неудовольствия. После повторного вжик-вжик-тр-р-р-р-бум-бум-бум, он развернул голову к Звёздочке. Та уже пружинила ноги в полу-присядке и расправляла крылья.

– Да она!.. – начала приподниматься Джен, когда под нами заворочалась Гра-ара. – Что происходит?! – возмутилась свекровушка, вцепившись в поручень.

– По-моему, взлетаем, – пробормотала я, лихорадочно нащупывая свои ножные карманы.

Сидящая передо мной Джен тоже позарилась на них, и мы чуть-чуть попинались. Из-под куртки свекровки высунулась заспанная мордаха Чах и облаяла нашу бестолковую деятельность. Рах, в свою очередь, нагавкала на неё и полезла мне под куртку. Гра-ара развернула крылья, а я покрепче обхватила свекровушку за талию. У нас обеих не оставалось ни малейших сомнений, где мы окажемся через минуту.

Как раз на той самой разорённой террасе, где Звёздочка заканчивала уборку. Воспитанная барышня беспардонно сметала всё, до чего не дотянулись мужские хвосты во время атаки. Ей безумно нравилось безобразничать, и только строгий окрик Шаар-гара отодрал её от забавной игры. Она вспорхнула в тот момент, когда Гра-ара оттолкнулась от земли под залихватские поздравления приземляющегося дуэта природных катаклизмов.

И в тот же момент в руки Джен по шипастому хребту скатилась Цах. Я оглянулась на Эби – та помахала ручкой, злорадно скалясь. Цах перевалилась через плечо свекровушки на меня и полезла зарываться под куртку. Вот такой тёплой компашкой мы и ввалились на разгромленную частную территорию, которая ещё не представляла, с кем связалась.

Это была не терраса, а колоссальная циклопическая крытая террасища, крыша которой стояла на монументальных столбах. На них же висели здоровенные масляные светильники в стеклянных плафонах – хоть пожара не устроим. Между столбами красовались всё те же ажурные, заплетённые зеленью перегородки – там, где нас ещё не было. Гра-аре даже не пришлось вползать внутрь по-пластунски – она величественно вплыла, не задирая голову. Вот крылья пришлось прижать к бокам, но это меж столбов. В самом  громадном, открытом на все стороны зале нартия могла развернуть их целиком.

– Симпатично тут, – одобрила Джен тоном заправского садовода с почти столетним стажем. – Композиция составлена со вкусом.

Она имела в виду всю эту зелень, что пестрела разноцветными разновеликими цветочками. Свекровушка тотчас полезла обнюхивать их и ощупывать с видом отборочной комиссии, у которой все карманы забиты призами. Из претендентов на награду в выставочном павильоне присутствовал только запыхавшийся давешний генералиссимус в компании трёх кордебалетчиков с арбалетами.

– Только попробуйте! – завопила я, заметавшись взглядом между ними и замершей у цветочков Джен.

Мне, естественно, не поверили. И очередной грех смертоубийства добавился к ожерелью из неотмоленного на моей шее. Первый любитель пострелять в беззащитных сестёр Ордена Отражения уже корчился на полу в предсмертных хрипах. А второй с третьим медленно опускались на колени, выронив арбалеты и хватаясь за больные места.

– Сиятельная…, – просипел генералиссимус.

– У тебя десять секунд, чтобы убрать их, – прохрипела в ответ я, борясь с застрявшим в горле комком. – Надо будет, убью всех в этом гадюшнике.

– Что-то до вас долго доходит, во что вы вляпались, – холодно прокомментировала ситуацию Джен. – Иначе бы не усугубляли. Где хавтан?

Генералиссимус собирался с мыслями, не сводя взгляда с трёх подползающих к нему лайсаков. Он пытался, и даже пару раз открывал рот, но беседа как-то не задалась.

– Сиятельная! – прилетел с другой стороны негромкий вкрадчивый призыв и…

Ничего бы не случилось, если бы два дебила – мои подранки – убрались добром. А они, поднимаясь, схватились за арбалеты – я ударила, не раздумывая. Их вопли перекрыл предупредительный залп из глотки Гра-ары. Краем сознания успела уловить бешенство, закипевшее в недрах генеральской башки. Но, разобраться ещё и с этой опасностью не успела: с решётки на плечо недоумка обрушилась мохнатая смерть. Он завопил и закрутился на месте, провожая глазами улепетнувшую Рах. Его левая рука ощупывала лицо, а правая махала вырванной из ножен железякой.

– Поздно! – прокомментировал тот же вкрадчивый голос, не продемонстрировав даже показного сочувствия. – Ты уже мёртв! Я предупреждал тебя, архистратул Сревиус, чтобы ты принял вещи такими, как есть!

– А у тебя с этим проблем нет? – ехидно подначила умника Джен, подходя ближе к нартии.

Рыча и размахивая железкой, придурочный генералиссимус бросился ей наперерез. Не зря я пренебрегла более сговорчивым собеседником – слишком много забот с этим тугодумом. Когда он рухнул, я посчитала этот фланг очищенным от противника и повернулась к умнику.

– Думаю, со мной у вас, Сиятельная, не будет проблем, – приближаясь, пообещал невысокий интеллигентного вида мужчина средних лет в скромном тёмном прикиде.

Цэрэушником за версту несёт – невольно поморщилась я. Вот только всяких таких штучек нам тут и не хватало.

– И ты даже перестанешь нам врать?! – резко бросила, заводясь. – Где этот ваш клятый хавтан? У него что, семь жизней в запасе?

– Ксейя, – изобразила Джен липовое сожаление насчёт моей грубости. – Давай выслушаем этого господина…

– Только если он прекратит елозить мозгами, изобретая очередную ложь. Итак?

– Позвольте для начала представиться, ибо…

– Убирайся! – чуть ли не простонала я, облокотившись на Гра-ару. – Вот честное слово: я уже на грани терпения.

– Моё имя Гартелиус, – тут же перестроился умник, прекратив заодно и подползать. – Я тайный советник хавтаната Саяртан.

– Как кстати, – искренно обрадовалась малютка свекровушка. – Вряд ли мы встретим более информированного человека. Ты наверняка знаешь, почему хавтан так отважен, что не ответил на нашу вежливую просьбу поговорить по душам?

– Конечно. Он… срочно уехал. Видимо, по важным делам.

– Сбежал, собака, – прошипела я, долбанув кулаком по коленке Гра-ары.

Поцарапалась и зашипела ещё громче.

– Сбежал, – легко согласился Гартелиус. – И, скорей всего, не вернётся, пока вы… гостите в Саяртане.

Он стал мне интересен, и я соизволила как следует разглядеть этого умнющего скользкого типа. Средних лет, средней комплекции, средней внешности. В глазах и манерах непробиваемое спокойствие, а в башке куча злорадного удовлетворения при упоминании о бегстве хавтана. И что-то ещё, что мне показалось жирным крестом на биографии Антавиуса Восьмого. Кажется, не мне одной хочется, чтобы на нём его династии и закончилась. Иначе бы его тайный советник хоть немножко озаботился потерей сюзерена.

– Что ты рад его бегству, понятно. Но, почему оно тебя не тревожит?

Вот теперь советник встревожился, ибо совершенно не собирался просвещать всяких там побродяжек насчёт своих планов.

– Твои мысли так и останутся твоими, – отвесила я ему очередную плюху. – Я их уже выбросила из головы за ненадобностью. Могу выбросить и из твоей. Вместе с мозгами.

– Трудно учится чему-то новому вот так, с ходу.

– Не виляй. Ты знаешь, кто я. Что умею и как этим пользуюсь. Ваши лазутчики вконец оборзели. Заметь, пока они просто ползали по Руфесу, Ордену до них не было никакого дела. Это забота Раутмара. Но вы рискнули испортить жизнь нам. Зачем? Захотелось попробовать на зуб чего-то запретного? Допустим. Ваши мотивы мне безразличны. Важен только результат: вы попробовали, раскусили, а теперь попробуйте проглотить, не подавившись. Вот та ложь, которую ты сейчас изобретаешь в своей башке – избавь меня. Ради неё не смей даже рта раскрывать. Лучше и вправду убирайся, пока жив.

– Ксейя, – опять встряла Джен со своим долбанным укором, но тут же порадовала: – Зачем его отпускать живым? Давай убьём прямо сейчас, пока не напакостил. Тайный советник! Он, конечно же, обладает властью испортить нам всё дело. С остальными будет гораздо проще.

Страх, до сих пор создававший в голове Гартелиуса лишь невнятный фон, мгновенно набрал силу. И сконцентрировался в нечто более плотное. Он начал готовить какой-то вежливый отпор, но предоставить на рассмотрение двух могущественных соплюх не успел. Гра-ара раздражённо шикнула и развернулась мордой к той дыре, откуда вылез покойный архистратул. Рах с девчонками выползли из цветочных зарослей и поскакали ближе к источнику беспокойства. Нартия глянула на Джен и рявкнула, приказывая ей забираться в седло.

Кажется, на этот раз мы точно допрыгались.

Глава 9

В которой мы познакомили южан…

Со слоном в посудной лавке

У каждого своя оптика – как мудро заметила Вера Полозкова – в чей-то микроскоп ты червь, в чей-то телескоп ты бог, а в чей-то прицел ты враг. Из этого я сделала правильный вывод: кто-то предпочитает микроскопы, кто-то телескопы, кто-то оптические прицелы, а к тебе это не имеет ни малейшего отношения. Устройство, в которое тебя рассматривают – их дело, оставаться собой – твоё сугубо личное. И, глядя, как наступающий на тебя враг, наступает где-то там, когда ты где-то здесь, понимаешь, что никакой философии в приведённой формуле нет. У врага своя война с тобой, а ты тут совершенно ни при чём.

Я на всякий случай обездвижила советника, оставив на свободе лишь язык с правом голоса. А потом подтянулась к линии огня, не слишком приближаясь к Гра-аре. Ей приходилось контролировать телодвижения, ибо здесь такой махине толком не развернуться: и так заняла половину помещения. Но в запале она так махнёт хвостищем, что под раздачу попадут все присутствующие. Закончив манёвр, я, наконец-то, услыхала, что встревожило подруг: звуки стада копытных, звякающих чем-то железным. Не иначе, кольцами в носу.

– Может, я с тобой? – пропыхтела Джен по-английски, мартышкой пробираясь к седлу по ходящей ходуном спине нартии.

– Нет. Я не могу на тебя отвлекаться. Ты лучше поглядывай за этим прохиндеем советником. Он обездвижен, но по его следам могут притащиться. Рах! Цах! Чах! Вы тоже не шибко разбегайтесь. Если придётся драпать, вас некогда будет собирать по этой беседке.

Девчонки пренебрежительно стрекотнули и пропали в зелёнке у самого прохода.

– Я крайне заинтересован, чтобы мы договорились! – быстро заверил меня за спиной советник. – Это, скорей всего, люди Сревиуса. Стратула из его приближённых. Позвольте сначала мне…

Первый герой выпрыгнул из ажурной арки могучим львом и тотчас застыл бараном перед знакомыми, но перекрашенными воротами.

– Хр-р-р-ну? – поинтересовалась его намерениями Гра-ара, пощёлкивая шипастым кончиком хвоста по полу.

Сам хвост она уже отвела в сторону, приготовившись его употреблять.

– Турвис! – завопил советник, давая шанс новоприбывшему и тем, что лезли за ним, одуматься. – Остановись! Сдохнете ни за что! Вам с этим не совладать! Лучше уходите!

Как ни странно, Турвис ему внял. Беглый взгляд на четыре трупа его убедил. Но умника отшвырнули в сторону – сразу четверо молодцов помчались в атаку на Гра-ару, проигнорировав щуплое недоразумение на её левом фланге. Я резко присела – шипастый хвост, просвистев над моей головой, дал первый бой. Смёл он только двоих – я успела первой. Два тела, рухнувших на пол, не попали под чудовищный удар хвоста и умерли бескровной смертью от остановки сердца.

Следующей парочке из прохода не довелось даже понять, что происходит. Они отвлеклись, пытаясь прихлопнуть на себе что-то вёрткое и кусачее – их снесло новой порцией наступающих. Что-то орал советник, что-то кричали враги. Не отказала себе в удовольствии поскандалить и Гра-ара, которой ещё и помогли: Ураган завис над балконом, вопя что-то героически-отвязное. От всеобщего ора слезились уши и вибрировало в башке.

Вутардар ворвался в наш бардак с видом обиженного опозданием пассажира. Он промчался мимо меня, поднырнув под летящий навстречу хвост. И прикрыл Гра-аре правый фланг, куда уже просочились три молодчика. Тайфун с балкона подбодрил нас воинственным кличем и сбросил с себя Арандара. Я шлёпнулась на корточки, едва не получив шипастым бревном по всему, что имею. Чудом поймала в прицел очередного противника и ударила по мозгам. Меня куда-то потащило прямо по полу. Потом вернулся хвост, и рядом со мной на секундочку прилёг Арандар.

– Двигай к балкону! – весело проорал он и ринулся в драку.

Я естественно, наплевала на приказ и прямо так, на карачках – один чёрт не дадут побегать – лихо поползла к советнику. Хвост до него пока не дотягивался, но Гра-ара могла заманеврировать в любую секунду. Проход мечет врага, как икру, а нартии не уважают вопящую тесноту.

Гартелиус не уловил момент освобождения от невидимых пут: дёрнулся и повалился носом в пол. Ничего себе не расквасил и с поразительной ловкостью цапнул меня за руку. Я в этот момент уравнивала шансы Вутардара, что обмолачивал сразу троих, и потому проехалась за советником несколько метров. А затем оказалась за его спиной, прыгающей и отбивающейся от прорвавшегося к нам врага. По крайней мере, с Орденом он ссориться не хочет – оценила я и разгрузила Арандара, воюющего на два фронта.

На моей ноге повисла привычная тяжесть и быстро поползла вверх. Чах добралась до пояса, когда я нагнулась и подхватила с пола досадливо тявкающую Цах. Рах вцепилась в кулак Гра-ары и обиженно верещала: в такой свалке моим девочкам легко попасть под ноги. Им пришлось покинуть поле боя, где ни побегать, ни покусаться. В развороченном балконном проёме я мельком увидала проносящуюся мимо Рух. Где-то в небе гремел Шаар-гар – нартии покинули негостеприимный двор, что наводило на мысли.

Тут мимо балкона просвистел громадный камень и грохнулся внизу под далёкие крики, едва прорубающиеся сквозь наш концерт. Нартии очень любили швыряться камнями, и меня внезапно рассмешила мысль: саяртанцам потом ещё и двор прибирать. Кое-кто надолго запомнит этот визит Ордена.

– Сиятельная, – даже не запыхавшись, бросил через плечо Гартелиус. – Тебе лучше спрятаться.

Заботу обо мне прервал смачный удар железа о железо, и советник снова отвлёкся от нашей беседы. Я слегка разорвала дистанцию между нами, и заметила, что Арандара берут в кольцо. Но спасти его не удалось: даранин задницей почуял привычное движение за спиной и упал на пол. Его противники улетели с ринга, получив неспортивный удар хвостом. Тут я вспомнила о Джен, глянула и обалдела: та руководила Гра-арой, давая наводку её хвосту, но, не позволяя чересчур ворочать телом и особенно крыльями.

А потом я обалдела вторично: в морде моей милой, моей родной Гра-арушки торчала какая-то железка. В голове взорвалась бомба… А дальше я плохо запомнила. Сплошная череда голов, среди которых дважды под руку подворачивался Вутардар и трижды его дружок. Меня вскоре замутило. Башка загудела, закружилась, ноги подкосились, и я расселась враскоряку безмозглой жабой.       

Вдруг меня оторвали от пола, подняли на руки и хорошенько встряхнули.

– Уймись, – устало скомандовал Вутардар, снова встряхивая нас с мозгами. – Всё. Мы победили. Слышь, как Гра-ара ругается? Это она спасается от Арандара. Не хочет у него лечиться…

– Пусти! – заверещала я.

И забилась в его лапах возмущённой рыбиной, внезапно потерявшей родину. Он не стал возражать, и я чуть не поцеловалась с полом. Вутардар поймал меня за полсекунды до аварии, поставил на ноги и потащил к разгорающемуся скандалу.

Джен уже слезла с Гра-ары и теперь распинывала доктора с пациентом по разные стороны ринга. Вдвоём мы успокоили нартию и уговорили рискнуть: нам эту железку из её брони не вытащить. Гра-ара доверила косметическую операцию Вутардару, а мы с Джен завозились с мазями из аптечки. Я размазывала их по обиженной морде, а свекровушка по ухмыляющимся даранам. А потом досталось и советнику, который пострадал на ниве моей защиты от тёмных сил.

Ну, а затем нам представили инстратула Турвиса, который всё-таки выбрал подходящую для себя сторону. Этот полковник саяртанской армии во дворце хавтана оказался случайно по делам. Поминание всуе Антавиуса Восьмого приводило его в молчаливое бешенство. На Сиятельных – по большому счёту – ему было плевать. В этой битве добра с падишахом полковник – с подачи Гартелиуса – опознал признаки обычного династического переворота. А Внимающие тут вообще сбоку припёка: сейчас им отдадут краденное и вежливо выдворят из страны от греха подальше.

Однако мои позитивные фантазии с треском переломились о мозолистое колено перетрудившейся реальности.

– Я знаю, где сейчас Антавиус, – заверил нас советник, едва мы покинули загаженную террасу. – Знаю, как туда пробраться. С этим проблем не будет. Проблема в другом: что там? Он в последнее время что-то творил за моей спиной, о чём знали только трое его доверенных. Архистратула вы упокоили. Осталось двое, и они сейчас с Антавиусом. Всё, что я сумел раскопать, так это расплывчатую информацию о каком-то зле, которое они, якобы, приручили. Или собирались приручить, используя против врагов.

– Против тебя? – невинным тоном уточнила Джен.

– И против меня тоже, – невозмутимо подтвердил советник.

– Нас это не интересует, – глухо бросил Алесар. – Мы опекуны Ордена Отражения. Ищем сестру Блэр. Ты знаешь о ней?

– Знаю, – не рискнул больше врать ответчик в моём присутствии.

– Где она?

– Не знаю, – облегчённо выдохнул Гартелиус. – Сестру Блэр неделю назад куда-то вывезли из дворца. Я ещё не успел её разыскать.

– А придётся, – едко усмехнулась Эби.

– Таная Камилла до сих пор является сестрой Ордена, – напомнила Джен. – И Руфес принимает близко к сердцу наши проблемы.

– Как бы он не принял близко к сердцу проблему в Саяртане, – съязвила Эби, поглаживая разомлевшую на её коленях Цах. – Не стоит с нами воевать, – плотоядно облизнулась эта злыдня. – Мы не любим воевать. И не умеем выбирать средства для победы: громим всё, что под руку попадёт.

– Орден заключил союз с нартиями, – перенял инициативу обстоятельный и образованный Мейхалт, дабы мы ещё какую чушь не спороли. – С лайсаками, как ты успел убедиться, тоже.

– Фыр-р-р! – подтвердил его слова Шех, скалясь с плеча Алесара.

А Фух прохаживался неподалёку с видом бенгальского тигра, выбирающего кусок пожирней в мирно пасущемся стаде барашков.

– Вам своих врагов мало? У вас хоть кто-нибудь имеет представление о нартиях и лайсаках? Можешь себе представить, во что они превратят вашу жизнь, став врагами?

Каждый вопрос Мейхалта высекал на лбу советника новую морщину. Не инопланетянин: местную зоологию худо-бедно знает. Моментально просёк глубину и многозначительность межвидовых взаимоотношений. Завидует Ордену зараза и с трудом держит свой язык в руках, чтобы не поклянчить себе такую же… зверушку. Так что не видать ему такого друга, как собственных похорон.

– Ксейя! – окликнул меня самодовольный божий глас.

Судя по дурацкой улыбочке Эби, Тармени внес её в список допущенных до небесных благ – остальные ничего не услышали. Мы с ней перекивнулись и принялись осторожно выползать из эпицентра дипломатических препирательств. Джен заметила наши манёвры, но не стала лезть в душу.

– Привет, – ласково прощебетала старая стерва, когда мы уединились с богом. – Во имя корсета Кишагнин, где ты пропадал?

– Так искал же, – недоумённо укоротил бороду Тармени, удлинив отчего-то руки. – Эту вашу Блэр. Можете забирать. Там, правда, болтается – если я правильно понял – уже бывший хавтан. При нём небольшой отряд, но мне неловко нагнетать… э-э-э… Ваши мужчины отлично справятся, если они…

– Да ну их! – не выдержала я изъяснений с изъявлениями. – Ты саму-то Блэр видел?

– Видел, – ответил этот жучара, подлетая и начиная растворяться в воздухе.

– Не смей! – прошипела я, оглядываясь на некстати насторожившуюся публику. – Что с ней?

– Я ненадолго, – пообещал этот гад и смылся.

Лишь конспирация заткнула меня и не позволила высказаться на весь белый свет. В глазах Эби стремительно сходило на нет обожание, и набирал силу воинствующий атеизм. До неё дошли причины моей оппозиции божественному промыслу иновселенского подлеца, и она вступила в мои ряды критически настроенных масс.

Вскоре мы вылетели по наводке Гартелиуса в район подземных укреплений династии Антавиусов. Разведку Тармени провёл из рук вон плохо: убедился, что Блэр там и свистанул. Зато тайный советник поделился информацией о месте, габаритах, путях проникновения и расположении помещений. Я в это не лезла – у нас под рукой целых два армейских профи. Поначалу и вовсе не поняла, куда мы прилетели, если здесь кроме скал и леса ничего нет.

– Ты же у нас ночной зверёк, – хмыкнул Алесар, притащив меня к какой-то невзрачной дырке в скале. – Вот ты нас и поведёшь.

– Фыр-фыр! – презрительно бросил вернувшийся с первой разведки Шех.

– Понятно, что пойдем за тобой, – успокоил его подозрения в собственной тупости Алесар. – Кто ж рискнёт взять проводником Ксейю? Просто держаться за тебя неудобно – твоего хвоста на всех не хватит.

Шех хихикнул и подался в пещеру, где Фух с Чохом продолжали вынюхивать. Всех женщин оставили на свежем воздухе, наплевав на визги Эби. Когда меня втащили в чёрную дыру, Джен ставила скандалистку на место, как меня в старые добрые времена.

Я топала за Шехом, разглядывая аккуратно расчищенный проход. Под ногами проблем не наблюдалось, а вот над головами то и дело нависала опасность столкновения со скалой. Над тремя головами, если быть точной: я-то у нас карлик повышенной туннельной проходимости. Вскоре под моими ногами пискнула лайсачья охранная сигнализация и я встала, как вкопанная. Чёрное пятно на полу оказалось ямой, в которую полетел примитивный тестер глубины: камушек брякнул где-то очень глубоко. Я провела свою команду слепцов по краю пропасти, удивляясь, куда потерялся мой страх высоты.

Лайсачий посвист впереди по курсу вытряхнул из башки несвоевременные самоизыскания. Я послушно замерла – Алесар налетел на меня и пихнул вперёд. Поймать успел, а вот заткнуть громкий «ойк» ему не хватило рук.

– Что это? – прилетел откуда-то спереди приглушённый расстоянием вопрос.

– Показалось? – понадеялся второй, что обойдётся.

– Глянем! – настоял первый и зашуршал в нашу сторону.

Алесар сжал мою руку и отодвинул помеху в сторонку: прямиком спиной об острый выступ. Так что второй «ойк» целиком на совести командира, бездарно передислоцировавшего члена диверсионной группы. А затыкать меня своей лапой после акта демаскировки и вовсе глупо.      Голову разумного млекопитающего я нащупаю в любой темноте. Через минуту обмякшее тело стражника аккуратно уложили у стенки в небольшой кривой нише. Потом рядом свалили второго. Следующую пару постовых обнаружили шагов через пятьдесят с хвостиком. Ещё троих успокоили при свете факелов в здоровенной пещере, куда, наконец-то, попали. Уложили их подальше от двери, за которой с грехом пополам я нащупала пятерых.

Вламываться с героическими воплями мои опекуны не стали – много чести. Вошли спокойно, культурно, и даже дверь за собой прикрыли под недоумённые взгляды хозяев. Все пятеро саяртанцев шелестели мечами о ножны, занимали места и принимали позы.

– Так ты и есть та самая Ксейя аэт Варкар? – нагло ухмыльнулся молодой красавчик со змеиными глазками.

– Моё почтение, Антавиус последний, – сухо бросила я, выступая из-за плеча Арнэра.

– Гартелиус, – догадался свергнутый по случаю хавтан.

– Он самый, – подтвердила я, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие.

Это очень полезно в глухо задраенном помещении, где из мебели только грубо склоченный стол у дальней стены. И пара сундуков очень знакомого фасона, один из которых, к тому же, открыт. Алесар с Мейхалтом одновременно покосились на меня, а я…

А я вдруг почувствовала вдохновение. И приветливо встретила сногсшибательную идею, распутывая на шее концы башлыка.

– Пока ты тут заседал, тебя турнули из хавтанов, – продолжила я, прислушиваясь к топоту за дверью. – Меня даже не потрудились познакомить с новым, – тянула я время, стаскивая башлык, пока Алесар с Мейхалтом становились по обе стороны от двери. – Твоего архистратула я убила. Прости, но он сам нарвался. А я честно просила его не бросаться на меня. Пришлось прикончить и его, и ещё десятка три…

– Пять, – поправил меня Алесар.

Дверь распахнулась. К нам молча и вкрадчиво ворвалась куча молодцев с повадками вояк не последнего пошиба. Команды «фас» не поступало, и они замерли, поводя мечами и зыркая на непрошеных гостей. Алесар и Мейхалт правильно поняли мою возню с башлыком: воспользовались заминкой врага и быстро натянули свои, плотно обтянув головы. Попутно они задраили люк идущей ко дну камеры смертников.

– Да, полсотни твоих людей мы убили, – рассеянно промямлила я, как бы, между прочим, шагнув прямо к столу. – Но, заметь, опять же не из кровожадных соображений. И даже не из вредности. Твой тайный советник очень старался уберечь их от моего гнева, – присела я на край стола рядом с сундуком.

Как это ни глупо, мне никто не мешал играть со смертью.

– Мы, собственно, и тебя-то не собирались убивать, – наврала я, наслаждаясь злорадством Антавиуса, который с колоссальным трудом старался не смотреть на сундук.

До треска в сухожилиях держал себя в руках, дабы не объявить, что я труп. От души приятно лицезреть торжество злоумненького хитреца, уже списавшего тебя со счетов. Кстати, совершенно непонятно, как сам бывший Восьмой мыслил избежать участи безмозглых в замкнутом пространстве? Наверно не рассчитывал на полномасштабную бомбардировку. Думал обойтись со мной одной гранатой. Как он себе это представлял?

– Более того, могу тебя обрадовать: мне нет никакого дела до ваших переворотов. Хоть по сто раз на дню переворачивайтесь. Я сейчас заберу нашу Блэр, и ты больше никогда меня не увидишь.

Алесар дал отмашку мечом – бросив изливать душу, я запустила обе руки в сундук. Подцепила несколько шаров и швырнула их в Антавиуса с компанией. Понятно, что моими ручонками много не сгребёшь, поэтому мигом повторила манёвр. Вторая порция смерти ушла в полёт, когда по полу зазвенькали оболочки первой.

Саяртанцы поначалу ничегошеньки не поняли, небрежно уклонившись от игрушечного дождя. Восьмой с двумя прихлебателями, похоже, единственные знали цену моей шалости и рванули к выходу.

– Башлык, – бросила я через плечо Харлату, снова засунув руки в сундук и расшвыряв по сторонам шары.

Тут воины заметили крохотных паразитов и закричали. Какого-то умника, сообразившего прыгнуть на меня, Арнэр отшвырнул от стола, заканчивая возню с башлыком. Алесар и Мейхалт рубились у двери с Антавиусом и приближёнными. Остальным стало резко не до нас. Харлат отступил ко мне и оторопело выпучился на мужиков, что вопили, крутились, хлопали себя по телу, а кое-где уже валялись в агонии. Слизняков было не так уж и много – по сравнению с нашим прошлым опытом – но малыши знали своё дело. А я продолжала слать им подмогу, хотя уже видела дно сундука.

– Открой второй!

Арнэр бросил тупить и откупорил неподъёмную для меня крышку. В эту сокровищницу мы запустили руки вдвоём.

– Алесар?! – заорала я.

– Терпимо! – пропыхтел он в ответ.

– Я сейчас!

Арнэр ни черта не понял в нашем блестящем плане, но с его ковшовыми лапами мы мигом закончили опылять будущих безмозглых. Я схватила его за руку и потащила к двери – рядом со мной на Харлата не присел ни один паразит. Они продолжали брезговать своим неудавшимся экспериментом в моём лице – жаль творения не могут выбирать своих творцов. А вот с Алесара при нашей встрече слетели сразу четверо претендентов на заселение пустующей – по их мнению – головы. Мейхалт тоже пользовался популярностью, но я баба ревнивая, и сама предпочитаю грызть мозги своих мужиков.

– Если бы вы рассказали, – всё ещё потрясённо разглядывал поле боя Арнэр, – я бы, наверно, не поверил. И как только сообразили учинить такое?

– Опыт, – пожал плечами Алесар. – Мы от этих тварей уже не раз отбивались. Ну, чего? – глянул он на закадычного дружка. – Пойдём?

Мейхалт кивнул и потянулся, было, стаскивать башлык, но я надавала ему по рукам.

– Что теперь? – поинтересовался Харлат.

– Теперь будем их резать, – брезгливо скривился Алесар, отирая лицо.

– Так они что…

– Живы-живы. Через несколько дней поднимутся безмозглыми. Станут учиться ходить и всё прочее. Как дети. Слизняки будут привыкать к своим новым телам – погань такая.

– Так вон оно как получается, – задумчиво переваривал научный доклад профессора первокурсник из дремучей деревеньки. – А то об этом, каких только слухов не бродит.

– Один ужасней другого? – скривился Мейхалт и занялся генеральной уборкой.

Глава 10

В которой всё кончилось…

И тут началось!

В какую-то момент продвижения к цели, та начинает лететь на нас – писала Цветаева – единственная мысль: не уклониться. Я смотрела на учинённый мною разбой и остро чувствовала летящее в меня нечто. Цель-не цель, но ощущение столкновения с поездом лоб в лоб не покидало. И самым странным в этой несуразице оказалась реакция организма: страшно не было – он хладнокровно готовился не уклониться и забодать поезд насмерть.

Помогать моим мясникам не хотелось – я устала, равнодушная к страданиям людей, как последняя сволочь. Но кое-где ещё шныряли бездомные, избежавшие расправы слизняки. Они то и дело тыкались в уши валявшихся людей, но отскакивали прочь, будто огретые скалкой хозяйки дома. Тела застыли в ломанных корявых позах: не павшие воины, а замёрзшие на снегу детишки, спасавшиеся от смерти в позе эмбриона. Я вспомнила, что давным-давно утратила потребность оправдаться за преднамеренное убийство. Мысль показалась пустяшной, и выбросилась из головы, не ожидая, когда её турнут силой. Утилизация умерших живых тел закончилась быстро.

– Может, выйдешь? – пожалел Арнэр женщину, которая абсолютно не нуждалась в его милосердии.

– Не вздумай открывать дверь! – возмутился Алесар, вскрыв очередное горло. – Расползутся!

– Так вроде всё уже. Вон тех сейчас потопчем, – указал Харлат на парочку слабеющих шмакодявок, погибающих бесприютными и недодавленными.

– И не только тех, – проворчал Мейхалт, вытирая меч об очередного налаженного в рай мученика.

Что имелось в виду, Арнэр понял, когда оба опекуна принялись разоблачаться. С Алесаром обошлось, а в закромах Мейхалта засели две тварьки, терпеливо дожидаясь, когда двуногий жлоб стянет башлык и поделится мозгами. Харлат окончательно постиг механизм взаимоотношений с моими родственничками. И, натягивая рубаху, стал подозрительно поглядывать на меня.

– Не бойся. Мой не вылезет, – устало пообещала ему я, теснясь к двери, где было почище.

– Почему ты не стала безмозглой? – напрямую спросил бесхитростный охотник.

– Значит, угадала: изучаешь мои странности?

– Да нет, – смутился он. – Я ж не в укор. Просто подумалось: может, и они бы… ну, остались нормальными?

– Нет, – как-то неприязненно ответил за меня Алесар.

– Почему?

– Люди от этого нормальными не остаются, – раздражённо снизошёл опекун Ордена. – Потому, что они вообще не остаются – умирают. Ты когда-нибудь слабоумных видал? Ну, полных идиотов.

– Видал одного.

– С безмозглыми тоже самое: тело живое, а мозгу хана. Слизняки становятся их мозгом и…

Я моментально перестала слышать их научную дискуссию. Во-первых, это моё собственное открытие, а во-вторых, в дверь снаружи заскреблись.

– Алесар! Можно открывать. Шех стучится.

Если лайсак не побрезговал сюда заглянуть, значит, всю нечисть перебили. Мужики закончили одеваться и мы приступили ко второй стадии операции, попутно убедившись, что складированных нами сторожей уже перекусали от греха подальше. Лайсаки же и отыскали нашу орденскую пропажу, пока мы безобразничали. Очередной тоннель был коротким и привёл в огромную пещеру со всякими красивостями по стенам и потолку. Её центр украшал провал: метров двадцать в диаметре и неопознаваемая за отсутствием подсветки глубина. Выбранное Шехом ответвление закончилось тупичком с тремя дверями.

«У церкви Марии беглянка лежит,

А рядом погибший любовник.

Над ней белоснежная роза цветёт,

Над ним – тёмно-красный шиповник…»

Я не знаток всяких там великобританских народных творчеств. Но по стилю выспренной слезливости опознала одну из баллад. Женщина за дверью тихо напевала каким-то неприятно равнодушным голосом: тупое нудное шуршание плохо подогнанных деталей механизма. Алесар отодвинул тяжеленный засов, и я вошла первой – не хотелось пугать сестру Блэр намёками на новые детективные коллизии в её жизни. Не хотелось – оно и не получилось. Напугать непугаемое невозможно – ему вообще плевать на внешнюю среду. Оно всё в себе: то ли схоронилось до времени, то ли окончательно себя похоронило.

Сидящая на приличном – для такого склепа – диване женщина была молода и очень красива. Недаром Кэм ни разу не обозвала её подругой. Подобрав к груди ноги и уложив на коленки подбородок, она медленно раскачивалась в такт балладе. И реагировала на наше появление не больше, чем я на свару двух бактерий в своём кишечнике. Мужики подленько прикрыли дверь из благородных побуждений. Можно подумать, мой женский пол и членство в одном Ордене с пациенткой автоматически причисляет меня к великому сословию психиатров.

Я чуток замешкалась, выбирая между победным «ты свободна» и психологическим «ну, не надо так расстраиваться». Последнее явно запоздало: всё, что у пленницы могло расстроиться, успешно состоялось – весь анамнез на лице.

– Блэр, – решилась я, чтобы окончательно не уверовать в свою бесполезность перед лицом катастрофы. – Меня зовут Ксейя. Я пришла в последний перенос.

Ноль внимания. Меня вовсе не игнорировали – я не существовала.

«Кусты разрослись и ветвями сплелись,

И в мае цветут они оба.

И шепчут они, что лежат в их тени

Два друга, любивших до гроба»

– Я русская, – пришлось зайти с козырей. – Перенеслась несанкционированной четвёртой. Далтон до сих пор в меня не верит. Была б у неё святая водица, я бы сутками мокрой ходила.

– Хочешь отвезти меня к Далтон? – вдруг здраво, но по-прежнему безразлично поинтересовалась та, что должна рыдать у меня на груди счастливыми слезами.

– Не обязательно, – осторожненько присела я на край обитого дорогой тряпкой дивана. – Хочешь, отвезу тебя к Кэм? Она волновалась. Она-то уж точно будет рада тебе. Могу и к себе забрать. Просторы, пейзажи, свобода. Нажраться можно и никому никакого дела. А ещё у меня там нартии пасутся. Прикольные твари – не соскучишься.

– Мне нужно выйти отсюда, – печатной машинкой отстукала пострадавшая на голову бывшая журналистка и сползла с дивана.

– Пошли, – заторопилась я впереди неё и долбанула ногой в тяжёлую дверь.

Она и пошла. Уверенно так, размашисто, впереди не успевших среагировать мужиков. Не глядя под ноги и совершенно не беспокоясь о крутящихся перед ней лайсаках.

– Фыр-фыр-фыр! – встревожился Шех, метнувшись ко мне.

Поторапливаясь за этой полоумной, я сгребла его на ходу:

– Что не так?

– Фыр-фыр-фыр! – разволновался он, не зная, как объяснить что-то явно нетрадиционное в нашем общении.

Малыш тревожно всматривался в меня, ища следы понимания. Потом резко выкрутился из рук и, спрыгнув, пулей рванул обгонять Блэр. Будь я поумней, помчалась бы следом, вспомнив собственную догадку насчёт «похоронила себя». Трудно быть женщиной – с этим проклятым эгоизмом вечно поспеваешь лишь за собой в ущерб многим правильным вещам, которые так больно оплакивать. А списать в утиль не получается – для этого надо ещё обзавестись и бесстыдством.

– Нет! – рявкнул над ухом Алесар и отбросил меня со своего пути в лапы Арнэра.

Мы только вышли в пещеру с провалом, как эта сволочная Блэр достигла его края и безо всяких прощаний шагнула в пропасть. Не бросилась, не рухнула, а сделала самый обычный следующий шаг и пропала. Алесар опоздал лишь на пару секунд, чудом затормозив на самом краю. Глухой удар где-то внизу не оставлял сомнений: очень и очень глубоко.

– Ксейя? – растерянно вытаращился на меня Мейхалт.

А что я? Задушевная подружка, которой долгими вечерами начирикивали свою грустную повесть? Я видела эту ненормальную первый раз в жизни – даже историй о ней слышала раз, два и обчёлся. Но одно совершенно очевидно: просто так отсюда мои мужики не уйдут. Я скрипнула сердцем, осторожненько подобралась к краю и улеглась на пузо. Для надёжности ещё и ноги Алесара обхватила – прилипла к его сапогам комком глины и попыталась нащупать внизу хотя бы искру живого. Лежала долго, трудилась изо всех сил, но темнота в глубине провала не ответила.

– Всегда не одобряла самоубийц. Но, кто я такая, чтобы судить людей? – задумчиво пробормотала Джен, опустошив кружку с ошеломляющим южным вином.

Тармени выполнил свою угрозу и подогнал нам презент в количестве трёх кувшинов.

– Та самая старая стерва, которая выносила мне приговор по десять раз на дню, – напомнила я, выбирая кусок шашлыка пожирней.

– А чего ты хотела? – нарочито удивилась свекровушка. – Невестка, да ещё русская. Я женщина образованная: газеты читала. И всю вашу породу знаю. Необразованные варвары и кровожадные коммунисты.

– Мы стараемся, – похвасталась я и забила рот мясом по настойчивой рекомендации крепкого винца в брюхе.

– Я видела, как танцует Майя Плейсецкофф, – объявила Эби, тиская дремавшую Цах. – Русский балет неподражаем.

– Ага, – ехидно поддакнула я, дожевав шашлык. – Как и русское варварство. Куда там всяким англам да саксам.

– Не напоминай мне о моих диких предках, – дурашливо поморщилась Эби. – Предпочитаю верить, что они были гордыми римлянами.

– Я так и не побывала в России, – вздохнула Джен, подперев рукой подбородок. – А всё вы! – ткнула она пальцем в главную виновницу всех своих бед. – Не пустили старушку посмотреть на Кремль.

– Ты его видела, когда он строился, – не заржавело за мной. – С тех пор он почти не изменился.

Девчонки заржали и принялись разливать по новой.

Рах лежала у моих ног в обнимку со своей сумкой. Цах на коленях Эби помирала от щекотки, удовлетворённо щурясь. Малютка Чах давно смылась в компании двух кавалеров. Гра-ара спала невдалеке на остывающей скальной площадке. Рух купалась а Звёздочка полетела прогуляться с Ураганом – что-то там у них намечалось.

Мы с девчонками сидели у персонального костра, поминая сестру, которая не была нам даже привычной знакомой вроде соседки по подъезду. Мужики к нам не лезли, остерегаясь сопливой размазни из бабских сожалений и воспоминаний об усопшей.

– Поганка бессердечная, – проворчала Эби, заглянув в переданную свекровушкой кружку. – Лучше бы Ольга разливала. У неё-то щедрая русская душа, а не засохший пудинг с клопами.

– Тебе хватит, – отрезала Джен. – Мымра! – приложила она породистую британку полюбившимся ругательством, смысл которого я когда-то объясняла поддатой старушке не меньше получаса.

Эби хихикнула и вылакала отмеренную дозу успокоительного. Следующий час прошёл в штатном режиме: Джен выставила второй кувшин, и понеслось.

– Ты-ы-ы… встречала зверюгу… умней? – сюсюкала крепко поддатая Джен, жамкая Чах, млеющую в её ручках.

– Трезвой?.. –  постаралась собраться с мыслями я. –   Нет.

– Мат…т…рёшка! – пьяненько покривилась свекровушка. – Ты несносна. Где тебя… только рожали?

– Её… не рожали, – встряла со своей вездесущей шпилькой косая вдрызг Эби. – Она вылупилась… из лягушачьей икры.

– Как не стыдно… касаться чести моих… родителей, – возмутилась я. – Когда… она не может постоять… за себя.

– Не подпрыгивай, – поморщилась Эби, качнувшись.  – Навернёшься. Стоять трудно…, когда сидишь.

– Так и думал, – разочарованно сморщился Алесар, ворвавшись на наш праздник.

– Ты нас третируешь! – с пьяной угрозой в голосе пробулькала Эби. – И это... тревожит.

– Завтра опять болеть будете, – проворчал Мейхалт, ловко подхватив початый кувшин.

– Ну, ты… ракообразное! – прикрикнула Эби, заваливаясь на бок от собственноручного сотрясения воздуха. – Ты ещё… не оплатил мою… у-у-у… кс… гастр…гастр… трика.

– Чего? – поразился образованный офицер неведомой претензии.

– Мою язву! – перевела с латыни Эби, отбиваясь от его протянутых рук. – От ваш… шей… тухлой жрачки! Твои… нотации! – надрывалась старая медичка. – Изг… гладали меня насквозь!

– Тухлой жрачки?! – опешил от такого поклёпа Вутардар.  – Это мы вам тухлятину?! – подхватил он Эби на руки и основательно встряхнул: – Да мы вам всё лучшее! Говорил, мужики: нужно было сразу отнять. Налить по кружке, а остальное спрятать.

– Они сказали, что кувшин один, –заметил Мейхалт. – Ксейя, откуда ещё два?

– Тармени… приволок, – честно покаялась я и похвасталась: – Он меня… любит… как… как…

– Ну, ты, щенок! – потребовала к себе внимания Джен. – Где наш… фунфырик? – выпендрилась она ещё одним русским перлом. – Стибрил, жу… жулик?

– Бери её, жужулик, – хмыкнул Алесар и так резко оторвал меня от земли, что праздничный ужин попросился наружу. – Легче убить, – сокрушался опекун, пока мне расстилали бурку. – В следующий раз точно убью. Всех трёх. Навязались на мою шею…

Джен моментально задрыхла – убедительная победа спиртного над детским организмом многоопытной пьяницы. Закутанная в бурку и перевязанная ремнями Эби что-то втолковывала спящей морде Рух-ары – мой старший сын тоже любил засыпать под бормотание компьютера. Я прилагала максимум усилий, дабы последовать примеру Джен, но меня одолевали размышления – будь они неладны. После истерики в крепости пьяных артиллеристов-смертников в башке что-то происходило. Будто перещёлкнули какой-то тумблер, с последствиями не ознакомили, а оно уже заработало. Трудно обдумывать то, о чём представления не имеешь, но я старалась. Ещё этот поганец Тармени со своими намёками на какие-то опыты…

– Опять девчонку напоили, – продолжал ворчать Алесар, «убирая со стола». – Мозги-то есть? Она ж ещё сопля…

– Этой сопле… больш-ш-ше ста лет, – брякнула я, маясь желанием отвязаться от кровопийцы опекуна.

– Вот как?

– Забудь, – потребовала я, пытаясь оглядеться по сторонам в поисках шпионов.

– Легко, – пообещал Алесар и рявкнул: – Быстро спать! Мы вылетаем перед рассветом. Если вывалишься из седла, искать не стану.

Он, конечно, врал безбожно. Станет, никуда не денется. Иначе его за это…

Злорадство не получило своего развития – некуда было развиваться: мы с мозгом уснули. Накрепко. Без сновидений.

А поутру они проснулись. Точнее, их поднимали всем миром, весело обсуждая нравы орденоносных сестричек, подвизающихся на поприще сношений с небожителями. Джен вела себя достойней всех: продолжала дрыхнуть и в ус не дула. После кратких дебатов о её судьбе, Алесар забрал пьянчужку к себе на Шаар-гара. Звёздочка, было, взбунтовалась: всё моё – моё! Но девчонке подсунули под нос мёртвое тело с комментариями. И та отказалась отвечать за последствия самостоятельного полёта Джен вниз головой. Очнувшись, свекровушка непременно выйдет из седла, чтобы попить водички.

Эби хорохорилась под ироничное фырканье Рух. Но они договорились, что Эби будет паинькой, и её пустили на борт самолёта. Я влачила своё жалкое существо к вытянутому навстречу крылу и вспоминала, как Блэр шагнула в пропасть. Глаза невольно шарили по сторонам в поисках подходящей дырки в земле. Ей Богу, в эту минуту я бы прыгнула в неё от всей исстрадавшейся души всеми дрожащими ногами сразу. Надеюсь, на моих поминках девкам будет ещё тошней.

О новой персональной няньке вспомнила, когда взлетела в воздух, а рёбра затрещали в железном захвате. Гра-ара одобрительно хрюкнула, и Арнэр взгромоздил Сиятельную на её плечо. Я помогла ему усадить себя в седло и привязать. Нартия только оторвалась от земли, когда оздоровительный сон вернулся приводить меня в порядок.

Проснулась оттого, что чей-то реактивный визг перешёл в демонический хохот. Я подняла глаза в небо и потеряла всякое желание вернуться на землю. Уму непостижимо, как он меня находит в самые критические дни? А когда я в отличной физической форме, шляется, где ему вздумается.

Керк заложил надо мною вираж и нырнул куда-то за тушу Гра-ары. Та терпеливо переминалась, ожидая, когда Арнэр стащит Внимающую вниз. Солнце торчало в зените и жарило, как ненормальное. Море переливалось всеми оттенками сине-голубого – метрах в ста от берега белела полоска отмели. Пляж поражал рекламной чистотой. Ядовитая зелень резала глаза. Птицы орали, как брокеры, когда у них там что-то падает. Нартии одна за другой ныряли в воду, гулко постанывая от наслаждения. Керк перевалил через шею Гра-ары, как тюлень песчаный гребень у кромки воды, и свалился на моё плечо. Плечо просело, я присела, Харлат вздёрнул меня на ноги и направился к мужикам.

Эби лежала на песке у самой воды в одной рубашонке и полотняных штанах. Страдалица громко зазывно стонала в сторону мужиков и строила предсмертные рожи. Те что-то обсуждали и игнорировали. Джен закатала штаны и забралась в довольно спокойный прибой, комфортный для водных процедур. Она хватала воду горстями и лила на голову с остервенением потерявшегося в пустыне. Мокрый полотняный прикид облепил сногсшибательную фигуру вполне созревшей девицы, мораль которой сдохла от запаха перегара. Мужики мучительно старались не коситься на Внимающую – привыкли видеть нас в деревянной коже с ног до головы, и забыли, из чего мы состоим на самом деле.

Я подумала-подумала, и решила, что разведёнке можно. Разоблачилась до «исподнего» той же модели и потащилась к воде. Помыться и постираться в одном флаконе совсем не помешает. Холодная вода мигом привела в порядок, а в животе зашевелился голод. Мы с Джен отволокли брыкающуюся Эби принять ванну. Помакали её в воду и отправились переодеваться. Когда насели на мужиков с требованием накормить Сиятельных, костёр уже работал. Все были при деле, что ничуть не смущало: пускай влачат тяжкую долю опекунов, раз влипли.

Пока нетерпеливо подпрыгивала у заваривающегося чая, обратила внимание на пару кораблей, что прежде торчали где-то далеко. Теперь они приблизились к берегу и отпочковали две шлюпки. Связав появление Керка с обстоятельствами, сделала вывод, что у меня опять все дома. Сугардар, совсем чуть-чуть опоздал к разбою в Саяртане и сразу же стартовал на запад в Катаяртан. Нартии снова показали класс, и в этот раз мы финишировали почти одновременно с нашими джентльменами удачи.

Шлюпки переползли через отмель и проскочили прибой. Сугардар прыгнул в воду и пошлёпал на берег. Мне было жутко лень шевелиться, но тело само собой поднялось и потащилось навстречу старому другу. Тот подхватил меня одной рукой и потащил обратно к костру, пока его мальчики выволакивали на берег шлюпку.

– Кэп? – моментально нарисовалась рядом с нами квадратная репа его заместителя Клыка. – О! Сиятельная! Привет, детка. Чего такая кислая?

– Пузо пустое, – пожаловалась «детка».

Догнавший нас представительный бородатый мужчина в военно-морском прикиде был не знаком. Но я догадалась, что это капитан второго корабля.

– Это Крагвол. Мэри Далтон наняла его месяц назад. Я рекомендовал. Опять от тебя перегаром несёт, – ворчал Бешеный. – Когда уже угомонитесь?

Глаза капитана Крагвола выпучились в недоумении – видимо, не успел понасмотреться в Цитадели всякого.

– Блэр поминали, – отбрехалась я.

– Саяртанцы? – помрачнел Бешеный на правах адмирала Ордена.

– Сама.

– Сбрендила? – догадался капитан, насмотревшийся в Цитадели всякого.

– Угу.

– Понятно, – вздохнул он сочувственно.

– Бывает, – поддакнул Клык, которому та Блэр была безразличней карьеры энтомолога-натуралиста.

У костра Сугардар стряхнул меня на песок и пошёл ручкаться с мужиками, рекомендуя им Крагвола во всех ракурсах нелёгкого морского ремесла.

– Ты задержался, – заметил Арандар.

– Нарвались, – пожал плечами капитан.

– И за собой притащили, – хмыкнул Вутардар, кивнув на море. – Чтоб мы не заскучали.

Я машинально глянула, куда он там скалится. Поднапряглась, щурясь, и, кажется, заметила какую-то точку с крылышками.

– Тебя потрепали? – уточнил Алесар, протянув Бешеному кружку с украденным у нас вином. – Сколько их было?

Мы выслушали краткую, но живописную историю морского боя где-то там. Берега здесь сплошь изрезаны бухтами, так что нор, где можно затаиться, как грязи. Три уверенных в себе южных пирата вынеслись на оборзевших северян лидийскими быками, имеющими претензии к тореро. Дальше попёрла сплошная военно-морская терминология, в которой я по сию пору плавала. Но поняла, что один корабль уже на дне, а парочка джругих прицепилась клещами и претендует. Критичных повреждений Бешеный с Крагволом не схлопотали, потому что сбежали. Зато теперь нартиям есть, чем потешить душеньку.

– Ни дня покоя, – пробухтела Эби, отхлёбывая чай.

– Нартии собрались на охоту, – озадаченно заметила Джен. – Они улетят, а мы торчим тут, как Биг-Бен в пустыне. Я в плен не хочу. А снова драться ещё больше.

– Не переживая, детка, – плюхнулся рядом Клык. – Они ещё не скоро подойдут. Ветер сменился. Так что ваши ящерицы и пожрать успеют, и посра… Хм.

– Шарли тебе точно когда-нибудь язык вырвет, – желчно предрекла Эби.

– Она сама ругается, как портовый грузчик, – отмахнулся невысокий, но жилистый и самоуверенный моряк. – Девки, вы бы подсуетились, накормили приятного мужчину. А то с вечера не жрамши.

– Непривычные мы, – язвительно прогундосила Эби. – Сами сидим ждём, когда поднесут.

– Ты сроду замуж не выйдешь, – со знанием дела оценил отец шести детей и обладатель двух жён: в Руфесе и на Дар-бискире.

– Сейчас разрыдаюсь! – огрызнулась Эби и плеснула в него остатками чая.

Клык ловко перекатился по песку, не поймав ни капли. И нос к носу столкнулся с обалдевшим Фухом. Лайсак таращился на него, как на танк, предложивший черепахе перетягивать канат.

– Так и не разобрал: кто из вас кто? Ты Кух, Тех или Шех? – вежливо поинтересовался Клык, отряхивая с груди песок.

– Фух, – вежливо представился малыш, бросив бестолку скалиться.

– А! Нашей команды прибыло. Ну, что, мужик, будем знакомы.

Он протянул руку, и лайсак осторожно обнюхал лапу, состоящую из одних солёных мозолей. Клык сунул руку под жилетку, и Фух застыл, разглядывая подсунутую ему под нос сушёную рыбину. Он стрельнул в меня глазищами и хапнул подношение – его головка с огромной добычей воткнулась в песок. Девчонки захихикали, а я спросила:

–  Клык, мы справимся с южанами?

– С тобой-то? – хмыкнул он. – Ну, умеешь же ты спросить.

– Я на палубу не полезу!

– А кто тебя туда звал? – осведомился он менторским тоном. – Баба на борту…

– О, Боже! – возопила Эби, и швырнула в него кружку.

Они пикировались, а я пялилась на точку с крылышками, которую ветер пришпилил к горизонту. Показалось, что мы с ней практически в одном положении. Кому-то ветер не даёт причалить в тихой бухте, кому-то всякие паршивые мутации.

– Наша походно-развлекательная жизнь страшно утомительная штука, – лениво протянула Джен, щурясь на тот же далёкий кораблик. – Ещё немного, и я втянусь. Не знала, что шляться по свету так интересно. То драка, то пьянка, то драка.

Я промолчала. Мне уже не было смысла во что-то втягиваться.

Глава 11

В которой мы имеем морские баталии…

С прибытком в убыток

Великая трагинасмешница Раневская утверждала, что бывает такая любовь, которую лучше сразу заменить расстрелом. Монумент мудрости! Ибо утверждение универсально. В нём любовь можно заменить всякой всячиной вплоть до… прыщей. Попробуйте.

А в моём случае была цель, которую лучше сразу заменить полномасштабной бомбардировкой. Она всё больше напоминала лернейскую гидру, головы которой – будь они съедобны – совершили бы прорыв в животноводстве.

Мы только сгоношили обед, наварили ушицы, глядь, ан пиратов уже не два, а четыре. Отобедали и прилегли в зубах поковырять. Отдохнули, встретили нартий, уложили их почивать, а пиратов уже целых пять – прямо целыми кораблями размножаются? Мы с девчонками переполошились, и давай мужиков теребить, дескать, линять пора. А те отнекиваются, мол, нартиям отдых требуется, аж до треска в нужде. А у самих – включая изнемогших нартий – на каждом лбу по свинячьему подвоху проштемпелёвано.

И все шушукаются, перемигиваются, к чему-то готовятся аспиды. Нет, понятно, что к очередной драке – к бабке не ходи. Но, почему им так непременно надо? Нам с девчонками, к примеру, оно категорически не сдалось. Однако нас не спрашивают, дружно игнорируя Сиятельных вплоть до нецензурного фырканья в лицо и демонстрации клыков.

Ночь прошла в шебаршении по всему пляжу. Нартии чуток отдохнули и давай наносить визиты на корабль Сугардара: подлетят, покружат и назад. На самом корабле беготня нездоровая – Бешеный туда слинял сразу после обеда. Я несколько раз просыпалась и пыталась разобраться в этом коловращении собственными силами. Но единственное, что уразумела уже под утро: ветер переменился и теперь-то пиратам хана. Едва просветлело, пиратские корабли дружно двинули к берегу. А нартии дружно поднялись в небо и загалдели, торгуясь, кто первый.

Первый корабль пиратов попал под руку самых неприятных представителей нашей эскадрильи: Урагана, Тайфуна и Рух. Три глыбы врезались в него, аж деревянные брызги полетели. Палуба в щепки, такелаж в хлам, боевой настрой противника вдрызг. Измахраченное корыто погружалось без всякой надежды на долгую плодотворную жизнь. Маленькие человечки гребли во все стороны, торопясь подняться на борт более удачливых коллег. А над теми уже нависла угроза знакомства с Шаар-гаром, Героем и взбудораженной Звездой. Одна моя умница Гра-ара не заразилась всеобщим ажиотажем, но зрителем была жадным и восторженным.

Короче, два пиратских корабля закончились возмутительно быстро – Рух долго ещё ворчала, требуя немедля заняться поиском новых команд игроков. Но остальные пять кораблей сдристнули от психованных чудовищ, которые совершенно не умеют правильно вести морские бои.

Вскоре наш дивный первозданный пляж превратился в вонючую цирковую арену, перемешанную сотнями ног и лап.

– Мужик, нужно поговорить! – попёр Сугардар грудью на Шаар-гара.

Фланги прикрывали Клык и Крагвол. Остальные моряки не обладали их неколебимой уверенностью, что нартии людей и в рот не берут. А потому отирались в пределах недосягаемости челюстей, которые наметили на свой взгляд – позабыли, что у каждой твари свои взгляды на эти самые пределы.

– Шаар-гар, с этим нужно кончать! – категорично потребовал снисхождения к своим нуждам Сугардар. – Мы понимаем, что топить корабли круто здорово. А вот вы, кажется, не понимаете, что это ещё и добыча.

– Фы-ы-ы-ф-ф? – потребовал разъяснений командир эскадрильи, оживившись при упоминании о добыче.

– Пятьдесят на пятьдесят, – запульнул пробный шар ушлый даранин.

– Фу-у-у-у! – насмешливо дал понять Шаар-гар, что он достаточно подкован в экономике.

– Ну, да! Это вы их побеждаете. Победители хреновы! – упёрся Бешеный. – Но вы топите добычу. А её нужно собирать на каждой посудине – против этого возражений нет? Потом загонять по сходной цене. Сами-то справитесь? Торговцы у вас имеются? – ехидно подначил капитан озабоченного нарта.

Тот что-то поискал глазами в небе, затем повернулся к Алесару и признал за ним права сборщика добычи.

– Даже не думай! – испугался тот. – Обчистить корабль в одиночку… Ты не представляешь, на что позарился. А я наоборот слишком хорошо представляю. Ни за что не подпишусь на эту аферу. Хочешь подзаработать – договаривайся вон с моряками.

– Вон с нами, – вздумал пошутить Клык и осёкся под тяжёлым взглядом комэска. – Да ладно тебе, Шаар-гар! Чего мы, не сторгуемся?

Я залезла под морду Гра-ары, приглашая поржать над мужиками. Но её чувство юмора выключалось словом «добыча» начисто. Хозяйственная, ёшкин дрын! Для того, видать, за тридевять земель и потащилась – в Юди-то не развернёшься. Нартии – народ честный. Они у своих косточки обглоданной не сопрут – лучше соседей оберут до нитки. Знаем, видали эту противонартиевую систему воздушной обороны – столько железа угробили из-за их хозяйственности.

– Фу-у-у-у! – укоризненно фыркнула подруга, напомнив, что и я не без грешков.

Мы чуток побухтели друг на дружку, а мужики, тем временем, сторговались. И, естественно, у Шаар-гара немедля зачесалось найти и обобрать врага. Мечта идиота. Однако – я просто офонарела от такого гадства – враг нашёлся, не сходя с места. Сам.

Мы всё-таки решили переночевать на пляже – нартиям и вправду не хватало полноценного отдыха. Заездили мы их, а они право имеют. Поэтому дружно искупались и завалились спать, греясь на уходящем солнышке. Моряки сошли на берег и устроили праздник по поводу подписания взаимовыгодных соглашений. У них с собой было, но мы с девчонками решили завязать – у нас ещё свой праздник не выветрился. Так что Внимающие немного потрещали в сторонке у персонального костерка, попили чайку и заснули.

Подскочила я в утренних сумерках от всеобщей беготни. Огляделась: на пляже ни одного броненосца. Костры не горят, барахло невесть где, и тишина. Внимающих не тронули, но перед нами насыпали шикарный бархан и задрапировали его какими-то верблюжьими колючками. Я выглянула из своего окопа, посмотрела на море: батюшки-светы! Три сбежавших корабля соскучились по трёпке и вернулись – а ещё говорят, что лишь меня жизнь ни чему не учит.

– Мы всего-то ничего попиратствовали в чужих водах, – озадаченно пробормотала Эби.– А их хозяева уже недовольны.

– Так и знала, что застрянем тут, – прошипела Джен и выругалась

А дальше: ни в сказке сказать, ни без матов обойтись. Понятно, что нартии подцепили золотую лихорадку, но я и представить не могла, что они вляпаются в эту идею по самый здравый смысл. Нас с девками аж подбросило вместе с пляжем, когда туда дружно плюхнулась вся эскадрилья. Эти паразиты и камней ночью натаскали, соорудив склад боеприпасов. Туши свет!

Но оказалось, всё было куда запутанней. Нартии не успели сделать ни одного боевого вылета. Пиратские корабли вывесили какие-то тряпки, и Сугардар отчаянно замахал нам руками. Мои мужики прочитали его жестикуляцию, и повисли на длинных шеях, пытаясь втолковать бомбардировщикам, что в их услугах не нуждаются. Не будь у нас Шаар-гара, кое-кто из пилотов обзавёлся бы качественными переломами конечностей о фюзеляж. Комэск первым проникся мирными воззваниями Алесара и устроил трёпку несговорчивой молодёжи. От недовольного гундежа обиженных еропланов море рыба дохла.

– Всё это прекрасно, – хмуро наблюдал Мейхалт, как все три корабля доковыляли до нашей бухты и встали у отмели. – Теперь у нас перед носом три сотни разъярённых головорезов.

Шаар-гар с Героем переглянулись и навострили уши: они более прочих интересовались военной наукой.

– И лайсаки не помогут, – продолжал ворчать кадровый вояка Мейхалт. – В воду они не полезут, не водоплавающие.

– Значит, постараемся не выпускать пиратов из воды, – предложил Алесар.

– Лучше не впускать, – небрежно прокомментировал Вутардар, выколупывая из лапы Урагана какую-то дрянь.

– В смысле? – мгновенно оживился Алесар.

– Всё просто, – моментально догадался Арандар. – Как только они полезут с отмели в воду, нартии тоже могут искупаться. Они это страсть, как любят. А? – весело оскалился он в морду Тайфуна. – Любите?

Тот продублировал довольный оскал дружка и задорно тряхнул башкой.

– Ха-р-р-рах! – кивнул и Шаар-гар, одобрительно сверкнув глазами на Вутардара.

– Я бы не полез купаться с нартиями, – слегка повеселел Мейхалт. – Особенно в такой луже. От отмели до берега не больше сотни метров.

– Мужики вчетвером плескались, так боками сталкивались, – подтвердил Арандар, не пропустивший ни одного заплыва Тайфуна. – Пару раз меня чуть не придавили.

– Значит, дам мы попросим искупнуться, – подвёл итог Алесар. – А сами с мужиками прогуляемся во-он туда. На правый мысок. Слева у отмели скальный выступ. Туда они не полезут. А вот справа на берег выйдут легко. Там мы их и встретим.

– Я с вами? – встряло поинтересоваться мне.

– Если тебя не затруднит, – поблагодарил за предложение Алесар.

На стадии планирования всё это как-то не впечатлило. Но, когда пираты полезли в воду с одной стороны, а Гра-ара изящно скользнула в неё с другой!.. С наших кораблей, что торчали у левой скальной гряды, раздался чуть ли не истеричный ржач.

Сама Гра-ара поначалу не слишком напугала отъявленных южных смельчаков – они упрямо продвигались вперед, хотя и медленно, с опаской. А вот когда эти синхронистки – Рух со Звёздочкой – с разбега сиганули в бухту, южан вынесло обратно на отмель. Нет, томные купальщицы никого и пальцем не тронули, но их призывные улыбки не затронули мужские сердца. Вот так всегда: чем рьянее мы лезем из кожи, тем холоднее к нам мужчины. Им нужно нас завоёвывать. Мы же должны их манить, обещать нечто умопомрачительное. А три бронированные грации помрачение мозгов гарантировали, но манящими никак не выглядели.

В конце концов, южане – как и предрекал Алесар – потащились к нам с мужиками на правый мысок. Только не в бой, а договариваться с нашей нетрадиционной компанией, в которой недоставало лишь лайсаков: те куда-то запропали. Правда, мне показалось, что я уловила флюиды Рах где-то поблизости. Вполне возможно, затаилась среди камушков и точит зубы.

Пока я размышляла о нравах своих любимцев, к нам по колено в воде подбрел троица господ с явными задатками лидеров и опытом их применения. Три капитана с торчащих у отмели кораблей. Двое типичные южане, а вот у третьего иные стати: здоровый, как северянин и перезагоревшая морда кирпича просит – никакой изысканной тонкости черт южных кабальеро. Одежда здоровяка отличалась от кричащих прикидов коллег скромностью линий и сдержанностью в тонах: чёрное с чёрным.

– Суциус, – первым представился красавчик с отпечатками всех известных пороков на физиономии. – Вольный капитан на службе абуяртанского хавтана. Это Марниус, – указал он на попугая своей стаи. – А это Тахтуг. Он из Аркатугара. С самого юга.

– В такой компании? – не сдержал удивления всезнайка Мейхалт. – Никогда не слыхал, чтобы аркатугарцы служили северным хавтанам. Вы ж друг друга терпеть не можете.

– Жизнь по-всякому поворачивается, – с хамоватым барством плебея заявил Суциус, беспардонно разглядывая нашу делегацию.

Нартий за нашими спинами он старался не замечать.

– С чем пожаловали? – поинтересовался Алесар.

– Стратул, ты ведёшь себя нескромно на чужой земле, – многозначительно указал  Суциус.

– Я не стратул. Я опекун Ордена Отражения.

– Брешешь! – обалдел южанин, ощупывая собеседника вытаращенными глазами.

– Мы все опекуны Ордена, – поморщился Алесар.

– И чего ж вы тут забыли? – подивился кособокий тип с глазами крысы по имени Марниус.

– Сопровождаем сестёр Ордена.

– Куда? – брякнул Суциус.

– Куда надо. Ближе к делу, – заметно заскучал Алесар.

– Ты не слишком зарываешься, опекун? – опомнился и погрознел Суциус.

– Фы-р-р-р!

Капитаны обалдели вторично. А Шех важно прошёлся по нейтральной полосе и лихо взбежал по другу, будто по стволу дерева. После чего разлёгся на плече Алесара пантерой, зажравшейся на службе у падишаха. Завистливые прохиндеи – Чох с Фухом – не замедлили повторить опереточный подвиг предыдущего героя. Вутардар с Арандаром – до сих пор не облайсаченные – дружно хмыкнули. А Ураган с Тайфуном уложили головы на плечи обойдённых славой любимцев. Осталось распять на кресте меня и водрузить над всей композицией.

– Понятно, – буркнул Марниус. – И всё же. Что вы тут делаете? И почему топите наших ребят?

– На наших кораблях знамёна Ордена, – холодно напомнил Мейхалт. – Но, они решили, что это неважно. Не будет нападений, не будет и потерь. Занимайтесь своими делами, а мы пойдём туда, куда шли.

– А то что? – обиделся Суциус.

– У нас мало времени, – хмуро подосадовал Алесар. – Но в Саяртане мы не пожалели потратить его на Антавиуса, который не захотел считаться с нашими интересами.

– Что с ним? – выпалил Марниус.

– Мёртв. Итак, с чем пожаловали?

Капитаны попереглядывались, полихорадили мозгами, и Суциус, наконец, определился с ответом:

– Нам нужно заняться починкой кораблей. Для этого нам нужен наш берег, – подчеркнул он значимость своих прав.

– Как только мы уйдем, он ваш, – пожал плечами Алесар.

– Сразу после того, как заберём нашу законную добычу, – хмыкнул Арандар, почёсывая бронированный подбородок Тайфуна, о который пальцы легко сточить до локтей.

– Какую добычу? – ощетинился этот крысёныш Марниус.

– Всё, что нам приглянется на ваших развалюхах, – пояснил Алесар.

– Бой ещё не окончен! – брякнул Марниус и подавился.

Хаар-гар посчитал, что вызов брошен лично ему, как главному добытчику, и, толкнув боком Героя, шагнул вперёд. Огромная башка гигантского нарта нависла и над нашей делегацией, и над нейтральной полосой. Та мгновенно раздалась вширь, хотя наши оппоненты не сбежали - невметно. Один Тахтуг остался стоять, где стоял, задрав голову и восхищённо разглядывая этакого красавца.

– Если вы настаиваете на драке, мы готовы, – легко согласился Мейхалт. – Нарты не откажутся от своей законной добычи. Если бы они на неё не рассчитывали, вы бы уже кормили рыб. Так вы настаиваете на драке?

Чох на его плече грозно пророкотал боевой клич, изобразив дикую кошку, которой тычут в нос собакой.

– Они тоже хотят свою долю? – внезапно поинтересовался Тахтуг.

– Фыр-р-р! – вызывающе подтвердил Шех, приподнимаясь и нарочито разевая пасть.

Я залюбовалась на этот балаган и чуть не пропустила неприятности. Они подбирались к нам с тыла, со стороны каменных завалов у основания мыса. Пересчитать всех партизан я бы не смогла даже в благоприятных условиях, не то, что впопыхах.

– Ребята, а драка уже началась! – сообщила Внимающая, что их надежды на мирное ограбление пиратов несостоятельны.

Мужики поняли, что происходит, но не успели и слова сказать. Поначалу за спиной зашелестело и глухо забабахало – будто ветром в паруса задуло. Все эти нартиевы штучки-дрючки я, конечно, знала: прыгать, бить крыльями и прочие страсти. Но не узнала. Они были не такими, как обычно. Они…

Я, было, обернулась, но меня сбило с ног, и тяжело навалилось сверху. Однако на лицо свесились не щупальца мифической твари, а родные лохмы Вутардара.

– Ну, ты!..

Не успела я выругаться, как под меня с диким визгом полезли все трое бойцов невидимого фронта. Я изо всех сил изогнулась, чтобы лайсакам подо мной хватило места. Вутардар понял и слегка ослабил давление, но на комфорт малышам надеяться не приходилось. Шех скрежетал зубками и взрыкивал. Фух часто-часто дышал, высвистывая сигнал тревоги. А Чох тоненько скулил и отчаянно пробивался в ворот моей куртки – он у нас всё ещё самый маленький. Я с трудом расстегнула верхнюю застёжку – внутрь моментально влетело и затихло. А я взялась выплёвывать и вычихивать крохотную пыльную бурю, устроенную Чохом прямо под носом.

Зато пыльную бурю, бушевавшую где-то над нами, не вычехал бы десяток аэродромных ветродуев. Я исхитрилась немножко развернуть голову и увидала над собой распахнутую куртку даранина. Вокруг грохотало, визжало, свистело, рычало…

– Вутардар, миленький, что это?

– Нарты взбесились, – растерянно пробормотал мужик, который умел терять только носки.

– Как взбесились?

– Как захотели. Сначала дико запрыгали да крыльями замахали. Потом рванули к камням, где копошились те придурки, что решили напасть сзади. Слышишь? Нарты разбрасывают камни. А крики слышишь?

– Не очень. Слишком громко стало.

– Кажется, они рвут людей.

– Не пори чушь! – возмутилась я, пытаясь вскочить.

– Не дёргайся, – окоротил меня мой испытанный ангел-хранитель. – Пока они рядом, не выпущу. Заденут ещё, а тебе много не надо.

– Всё в порядке? – спросил снаружи Арандар, яростно отплёвываясь.

– Жива… Что творят! – судя по голосу, начисто офонарел Вутардар. – Как бы крылья не покалечили!

– Как бы вовремя остановились, – неприятным голосом прокомментировал невидимую мне бойню Арандар. – Надеюсь, их заскок работает только против чужих.

– Тайфун никогда тебя не обидит, – упиралась я, не желая верить в такие чудовищные возможности и случайности. – Пока ты его не обидишь. Вутардар! Выпусти меня уже!

– Не дёргайся.

И тут я вдруг почувствовала, что сознание куда-то уплывает. Успела чуток развернуться, чтобы не придавить малышню, и…

– … и не дёргайся! – рычала на кого-то рядом Эби своим докторским тоном. – Скажи спасибо, что вообще выкрутился. Ты не должен был выжить. Если нартии бесятся, никогда неизвестно, чем закончится.

– Даже вам? – деревянным голосом поинтересовался Тахтуг.

– Заткнись! – огрызнулась Эби так звонко, что я и без телепатии почувствовала, как бедняжке страшно.

Почувствовала и Рух-ара. Я приоткрыла глаза и увидела её независимую физиономию, под которой она не знала, куда девать ноги от смущения. Топталась рядом и делала вид, будто ей на нас плевать.

– Эби, – тихонько покликала я. – Рух плохо. Ей стыдно. Она хочет, чтобы ты её пожалела и простила.

– Девочка моя! – с надрывом закурлыкала циничная хирургиня.

Бросила недоперевязанного пациента и кинулась утешать свою склочную малютку.

– Давай закончу, – прокряхтела я, поднимаясь и пытаясь разогнуть законсервированные члены. – Это у них надолго. Пока не засюсюкают друг дружку до смерти, не разлепятся.

– Сиятельная. Зачем они это сделали? – спросил Тахтуг, таращась за горизонт.

– А что они сделали? – уточнила я.

– Корабли распотрошили, – раздался из-за спины голос Джен. – Я сама закончу, – заявила свекровушка и присела рядом с недобинтованным аркатугарцем: – Ты как?

– Не знаю. Как выключилась, не помню. Снов не видела. Сколько я спала?

– Достаточно. Если ты, конечно, спала. Эби назвала это обмороком. Тахтуг, подними руку. Придержи этот конец. Тут у тебя ещё одна небольшая рана. Потерпи, я почищу. Ты была в отключке почти сутки, – продолжила Джен по-английски. – Выглядела так, словно умерла. Мы еле мужиков успокоили.

– Понятно. Что было вчера?

– Посмотри на бухту, – предложила Джен по-английски.

Я посмотрела. Потом присмотрелась, и не поверила глазам. Обернулась, нашла взглядом Гра-ару – та лежала спиной к бухте. Рядом приткнулась Звёздочка, уткнувшись носом в землю.

– У неё шок, – спокойно диагностировала Джен. – Я всю ночь с ней пронянчилась. И с Гра-арой. У той после их… бесчинств тоже мозги набекрень. Тахтуг, сейчас будет больно, – предупредила она, и продолжила на английском: – Вчера мы не поняли, с чего всё началось. Девчонки мирно купались. Вы торчали на мысу и вроде нормально разговаривали. Я следила за вами и со скуки чуть не задремала. Но тут Шаар-гар отлип от Алесара и вытянулся как-то странно, будто балерина на цыпочках. А потом резко развернул крылья и смёл Мейхалта с Арнэром. Мейхалт чуть руку не сломал. Шаар-гар резко развернулся. Алесар тренированный – пригнулся. А капитанов снесло хвостом. Только этот и выжил, а остальных зверски переломало. И тут Шаар-гар заплясал. Прямо по-настоящему, как пляшут люди. Такие па ногами выделывал – засмотришься. И остальные трое за ним в пляс пошли. Крыльями машут, пасти разевают, и орут, как бешеные. Ольга, я думала, у меня башка лопнет. Вутардар на тебя налетел – это я в поднятой крыльями пылюке разглядела, слава Богу. А то бы с ума сошла, пока добежала. Достань мне мазь – этот горшочек я прикончила. Короче, только я успела обрадоваться, что ты жива, как свихнулись девчонки. Гра-ара поднялась из воды первой. Море брызг, крылья в стороны, пасть распахнута чемоданом. Прямо фильм ужасов. А через несколько секунд и эти две рядом поднялись морскими чудищами. А потом они попёрли на корабли. Моряки завопили, забегали. Я стою, как дура, пялюсь на этот кошмар, а ноги не идут. Ни к ним бежать, ни от них. Стою, уши руками зажала, вижу: Эби тоже уши заткнула, что-то орёт и в воду лезет. А по берегу Цах мечется. И Рах за ней. Чувствую, Чах ко мне под куртку лезет.  Подхватила, а её так колотит, что меня проняло: в себя пришла. Глянула и обалдела: Цах полезла в воду за Эби и пытается плыть. Я бросилась её доставать. Начала орать Эби, чтобы та очухалась. Эта идиотка, как увидала, что Цах в воде, назад кинулась. Чуть не утопила малышку, сволочь психованная. Эгоистка чёртова!

– Слишком подробно, – напряглась я. – Ты всё вокруг да около себя. Что было там, у кораблей?

– А что там могло быть? Наши дамы принялись крушить корабли. Гра-ара набросилась на один корабль, а Звёздочка на другой. Многие моряки с отмели попытались уплыть в море. Наши девочки не обращали на них внимания. Видишь, вон ту пару корявых экибан? Их ног дело. Правда, им Ураган с Героем помогли, как разделались с врагами на суше. Раскатали два корабля по досочкам. А наша тихая Звёздочка тем временем залезла вон на тот без мачты. Сунулась внутрь чуть не по пояс. А потом шею изнутри выдернула, и в воздух полетело первое тело. За ним второе, третье. А тут и Шаар-гар с Тайфуном присоединились. Подробности нужны?

– Уволь. С меня достаточно этого морского пейзажа, – кивнула я в сторону бухты, где плавали результаты безумного трудолюбия наших друзей. – Полагаю, вы ждали только меня?

– Ну да. Всё, Тахтуг, я закончила.

Тот кивнул, тяжело поднялся и, прихрамывая, побрёл к воде.

– Его спасло только то, что Алесар случайно на него наткнулся. Он просто лёг на этого бедолагу. Когда Шаар-гар завис над Алесаром, тот поднял голову. Шаар-гар отдёрнулся от него, как от чумного. Даже в угаре нартии не тронули ни одного из нас. По Вутардару они практически протанцевали, но не задели. Рух вернулась из моря с бешеными глазами и пастью щёлкала, как заводная. Прыгнула на берег, как кошка. Потом наткнулась взглядом на Эби и осела на песок. Проморгалась, словно с неё наваждение какое-то сошло, и поползла к Эби. Даже поскуливала, как щенок побитый. Звёздочка тоже плакала. Да так жалобно, что я чуть сама не разрыдалась.

– Раздобыли добычи придурки, – раздражённо проворчала я.

И немного удивилась, что не интересуюсь числом жертв катастрофы. Хотя, зачем? Конечно, всё случившееся ужасно, но… Меня совершенно не трогало. Ничего особенного не произошло. Просто разрешилась одна досадная проблема.

Глава 12

В которой мы нашли сестру Карэн и Тахтуга…

Или наоборот

Очередной удар по психике опять переключил тумблер в башке. Странно, я удара не почувствовала, а психика вполне, словно живёт где-то сама по себе. И я о ней скорее знаю в теории, нежели имею честь обладать. Зачем просить подставить мне лестницу к облакам, раз у меня нет крыльев – недоумевала Зинаида Гиппиус. Зачем мне переживать, раз у меня нет психики? Но девчонки, судя по всему, вознамерились её отыскать и вернуть на место. Целый час – пока мужики готовились к отлёту – уговаривали меня не переживать. И всё колупали, колупали в мозгу лунку, чтобы посадить туда найденную меня, полить и удобрить. Ну, ладно Джен, а Эби, как-никак, врач. Чего ж позориться-то? Лучше бы Арнэра поскорей к рукам прибрала – он более перспективный пациент: у него все дома.

С изгаженного пляжа мы стартовали, как ошпаренные. Тутошнее государство Абуяртан в дружбе с Раутмаром, хотя пираты обеих сторон не слишком деликатничают на море. А Ордену, к сожалению, и вовсе невместно бандитствовать – мы не такие. Уничтожили целую эскадру и смылись, потому что «это совсем другое дело». А пусть не лезут – легко отбрехались мужики. Ещё и нартиям голову задурили, дескать, молодцы вы, а не психи. Те и уши развесили – рады радёшеньки. Не любят паразиты чувство вины, и всячески с ним борются. Правда, мы с девчонками тоже решили не принципиальничать, однако на заметку взяли: нужно воспитывать.

Сугардар сразу после инцидента с пиратами отправился дальше вдоль берега – у него как раз ветер в жилу. А нам предстоял затяжной перелёт: целый день в небе с тремя посадками. Нартии явно стремились убраться, как можно, дальше от места грехопадения и молотили крыльями, как заведённые.

Я, как ни странно, в спячку не ударилась, и жутко скучала. Арнэр пытался меня развлечь нудным повествованием о жизни в горах и всяких там животных особенностях добычи. А меня под эту радио лекцию даже размышлять не тянуло: размышлялку заклинило. Тупо пялилась на землю внизу и на тех нартий, что были в поле зрения. Даже взялась пересчитывать Гра-аровы шипы – тоже когда-нибудь пригодится. Не мне, так потомкам, которыми Вейтел непременно обзаведётся – Орден ему отлынивать не позволит.

Это была единственная мысль о сыне за несколько последних дней. Я тупо констатировала сей прискорбный факт и тотчас о нём забыла. В моей голове имелась единственная тема для размышлений: слизняки. Всё остальное умерло раньше меня.

На новом пляже было значительно теплей – даже жарковато. Пейзаж тот же: с одной стороны пальмы, с другой море, посередине белый песок. Нартии тотчас полезли купаться, постепенно наводя на мысли о пиве под солёных ящериц, которых, правда, пришлось бы сначала выковыривать из панцирей. И что? Крабов же колупаем, и этих бы научились.

Кстати, тут на южном побережье я впервые в жизни налопалась крабов до отрыжки и отрицания существования в природе деликатесов. Деликатес, это когда редко и дорого. Когда кроме этих деликатесов под ногами только песок, а сами деликатесы раза в три больше тех, что заработали твою любовь… Словом, когда любви так много, и кроме неё тебе больше ничего не предлагают, начинается обвальное обесценивание.      

У Сугардара была сплошная везуха с ветрами, и он прибыл к месту стоянки через несколько часов после нашего приземления. А бросив якорь, тотчас примчался на берег, прихватив гостившего на его борту Тахтуга. Крагвол тоже не пренебрёг возможностью выпить с хорошими людьми и презентовал Внимающим кувшин вина. Бискират Иногвол отправлял капитана в Орден с твёрдым приказом передать его Ксейе подарочки. Ксейю – жуткую непоседу и вертихвостку – в Цитадели уже не застали, вот и пришлось отдать патронессе все мои съестные подарочки. Но вино и несколько украшений попали к адресату. Я быстренько распихала девчонкам дарёные цацки и приготовилась употребить последний презент. 

Но тут Бешеный – этот психолог-экстремал – преподнёс сюрпризец. Он с какого-то перепуга проникся к Тахтугу всем, что имел за душой: взял и выложил наши планы разыскать давным-давно пропавшую сестру Ордена. А тот взял и объявил нашу затею дурацкой.

– Зачем, искать то, что у всех на виду? – с непробиваемым спокойствием осведомился аркатугарец.

– В смысле? – переспросил Алесар, вмиг догадавшись, что сестра Карэн, скорей всего, не бедствует.

– Тугарте Карэн – супруга великого тугара Айбатуга.

– Тугаром называют тана? – уточнила эта двоечница Джен.

– Значит, Карэн у нас жена правителя Аркатугара? – переспросила я, покосившись на опешившую Эби.

– И мать будущего тугара Ихкатуга, – добил нас этот гад.

– Эби, давай не станем выяснять, кому первому не пришло в голову порасспросить об этом ещё в Саяртане, – примирительно попросил Мейхалт, обнимая её за вставшие на дыбы плечи.

Наша красотка прошипела нечто невразумительное и содрала маску. Джен закатила, было, отповедь, но передумала и стянула свою. Я чуток поразмыслила, вспомнила, что здесь почти все любовались на мои драконьи глазки, и поддержала мирную революцию подруг. Крагвола моя красота сразила наповал, но капитана трудно выбить из седла видом какой-то мелкой нечисти. Тахтуг так и вовсе скользнул по мне взглядом и кивнул, дескать, так я и знал.

– А ты чего нам раньше-то не сказал?! – нашла выход из дурацкого положения Эби, набросившись на Тахтуга.

– А вы не спрашивали.

– Мог бы и догадаться, зачем сёстры Ордена Отражения сюда припёрлись, – не сдавалась Эби. – Раз одна из них правит твоей страной.

– Тугарте Карэн не правит Аркатугаром, – возразил южанин. – Она с давних лет великая жрица Кишагнин. Богини, которую мы чтим больше других. Карэн – великая провидица и пророчица.

– Ещё бы, – фыркнула Эби, раздражённая тем, что подходящий козёл отпущения пытается увильнуть и сорваться с крючка.

– Я понимаю, Сиятельная, что для вас магия Ордена привычна, ибо вы ею обладаете, – недобро сощурился Тахтуг, вперившись взглядом в океан. – Но для нас это великий дар богов, пославших нам великую жрицу. Она родила великого наследника величайшего из тугаров. Она родила новую великую жрицу, которая займёт место матери, когда ту призовёт к себе Кишагнин.

Джен подавилась чаем и жутко закашлялась. Эби снова фыркнула, мол, кто бы сомневался, что Карэн неплохо живётся и без Ордена. Цах зло тявкнула на Тахтуга, который имел наглость расстроить её драгоценную подругу. Чах хихикнула и спрятала мордочку подальше от гневных глаз Рах. А моя девочка облаяла Цах, дескать, не суй свой нос в чужие склоки.

– Что? – моментально напрягся Алесар, ощупывая взглядом каждую участницу нелепой пантомимы.

– Ничего, – пожала я плечами. – Когда она из нас выставляет себя дурой, остальные ей помогают. Ты же знаешь. Круговую поруку изобрели вместе с каменными топорами.

Мужики заржали, разряжая обстановку, в которой и заряжать-то было нечего. Велика важность: Карэн сбежала и вышла замуж за целого вождя папуасов. Да её целеустремлённостью можно буксировать материки. Эби и сама вечно носится по планете, вместо того, чтобы резать людей.

– Сестра Карэн процветает так, что дальше некуда, – оценил Мейхалт состояние выеденного яйца, пролежавшего в пустыне тысячу лет. – А мы продолжим заниматься своими делами.

– Ваши друзья надолго улетели? – вдруг спросил Тахтуг, в башке которого я разглядела серьёзную тревогу.

– Не знаем, – вновь насторожился Алесар.

– Почему?

– Потому, что они друзья, а не тягловая скотина, – пояснил, как само собой разумеющееся, Вутардар.

– Почему тебя беспокоит отлёт нартий? – не дал себя сбить с толку кадровый военный в отставке.

Тахтуг, наконец-то, отлип от горизонтов и посмотрел Алесару прямо в глаза:

– На чужой войне лучше держаться вместе.

– Ты о Катаяртане?

– О чём ещё, – хмыкнул Сугардар. – Он тут решил с вами податься. Просил, чтобы я замолвил словечко перед опекунами. Желает стать опекуном этих свиристелок. А то у вас рук не хватает, держать вечно ускользающие хвосты.

– Не опекуном, – поправил его Тахтуг. – Просто охранять сестёр тугарте Карэн.

– Да, не тушуйся! – хлопнул его по спине Бешеный. – Тут все их охраняют, когда это у нас выходит.

И мужики снова заржали, получая несказанное удовольствие от своего взаимопонимания на наш счёт. Вскоре меж пары костров забурлила студенческая вечеринка. Потом к весельчакам на огонёк заглянуло с полсотни свободных от вахты морячков. И у них с собой было. Причём, не только для себя любимых, но и для нартий. По пути сюда сердобольные северяне наловили кучу рыбы для соратников по борьбе. Три шаланды полные кефали выволокли на берег в предвкушении счастливого визга, когда нартии вернутся с охоты. Я представила себе Шаар-гара, запихивающегося у корыта с рыбой, хмыкнула и заснула, так и не отведавприсланного Иногволом винца.

Девчонки выхлестали его без меня. Взамен Джен сварила уху, которой попотчевала обобранную засоню, едва та продрала глаза. Я сидела на остывшем песке в холодных сумерках, закутавшись в плащ, и лопала офигительную горячую уху – свекровушка знает в ней толк. Разобравшись со мной, она потащила Эби к морю, дабы привести в божеский вид. Врачиха хныкала и требовала к себе доброго отношения. Джен безжалостно полоскала её в холодной воде и обещала, какое угодно отношение, когда эта паршивка бросит пить. А особенно спаивать её детский организм.

– Ты чего, заснула?! – раздражился Алесар ещё на полпути ко мне. – Не доела, вещи не собрала. Корни пустила?!

Я молча влила в рот остатки холодной ухи. Поднялась, разминая затёкшие колени, и взялась за растерзанный мешок.

Пятое правило успешного брака: не обрывай мужика на полуслове. Затыкать фонтан на пике его вдохновения неразумно – выбьет пробку к чертям собачьим. И есть шанс, что прямо тебе в лоб. Мужчина – не мировой океан. Пусть истечёт тихо-мирно, сколько бы шума и брызг при этом не разлеталось во все стороны. И ему релакс, и тебе полезно браться невооружёнными руками за что-то выдохшееся и подобревшее.

Ковылявшая ко мне Гра-ара хихикнула совсем по-девчоночьи: изобразила грохот катящихся по деревянному настилу бочек. Наше взаимопонимание росло в той же прогрессии, что и мои мутации: ни по дням, а уже по часам. Я даже начала с ней мысленно болтать, как приловчилась это делать с Рах и прочими лайсаками.

– Никогда не женюсь, – ворчал Алесар, запихивая меня в куртку. – Достанется такая же дура! Башлык где?!

– Вон, – квакнула я, ткнув пальцем в жёваный комок, на котором так здорово сиделось моей попе. – Сейчас, песок вытряхну.

– Может не стоит? – съехидничал в ответ опекун, напяливая мне на руки перчатки, из которых вытекали пыльные ручейки. – Если песочек попадёт в твою башку, глядишь, надраит заржавевшие мозги.

Рах взобралась на его плечо. Аккуратненько перепрыгнула на моё и недовольно стряхнула с него всё тот же песок, который недолюбливала за вездесущность. Потом плюнула на бесполезный труд и полезла через ворот в свою сумку под курткой. Но и там её достал песок, отчего малышка не преминула поскандалить на безрукую горничную, халатно прибравшую её покои. Я не стала возражать. Просто взяла, да и расстегнула куртку.

Матёрая скандалистка вывалилась обратно на улицу с визгом, достойным хора монашек, под рясы которых запустили по крысе. Шех под курткой Алесара, было, тоненько захихикал. Но умывающаяся Цах так приласкала его львиным рыком, что самоубийца мгновенно припух. Я же спокойно сняла куртку, как следует, вытрясла, одела, застегнула. Затем подхватила Рах и хорошенько протрясла её, игнорируя визгливые клятвы свернуть мне кровь одним укусом. Гра-ара одобрительно заурчала, не потрудившись намекнуть, в чей адрес это одобрение. Так что мы с Рах остались каждая при своей микро победе.

А минут через десять я уже воткнула голову в импровизированную подушку на луке седла. И отключилась, убаюканная мерной бортовой качкой громадного тела. Нынче мне никто не мешал наслаждаться полётом в любой позе: Арнэр сбежал от меня на Героя к Мейхалту. Он что-то стал напрягаться в моём присутствии. В принципе, Харлат и раньше подозревал меня в причастности к богам, так что никаких новых религиозных потрясений с ним не стряслось. Наши панибратские отношениям с Тармени мужик принял к сведению и достойно пережил. В душу не лез и… Надеюсь, ему не взбрело в голову, будто я и есть та самая супруга могущественного бога, который меня удерживает? Только этого и не хватало: смерть по имени Ксейя.

В принципе, мужика можно понять. У всех в нашей тёплой компашке имеются иномастные приятели: либо нартия, либо лайсак, либо оба сразу. Но вся эта премудрая живность готова бросить прирученного ею человечка на произвол судьбы, будь на то мой произвол. Об этом не трубят на весь свет, но осознают все. Экспериментальный материал иновселенского ботаника был запрограммирован на меня всеохватно и непредсказуемо всеобъемлюще. И этот хвостатый материал начал действовать негативно на моих ребят. В головах Алесара, Мейхалта, Вутардара и даже Эби завелась какая-то пакостная тоска, олицетворяющая чувство грядущей потери меня. А ведь мужики ничегошеньки точно не знали. Ну и чуйка у них на потерю бойца!

Следующий привал я благополучно для всех проспала. И потому в очередной раз моим хлопающим спросонья глазкам предстала более живописная картинка: мы внедрились вглубь материка. Горизонт вспучился: нартии достигли западных гор южного континента. Они, конечно, чемпионы со своей бравадой мальчишки, точно знающего, что своим деревянным мечом он разгонит римские легионы. Но устали ребята здорово. 

Шаар-гар нагавкал на меня, дескать, не разлагай мне дисциплину своими жалостливыми флюидами. Комэск ободрял сородичей, уставившихся на первую речонку, что вылезла нам навстречу. Этот заморыш сбежал из гор, прихватив по пути кучу какой-то дряни, окрасившей его воду во все оттенки поносного цвета. Гра-ара придирчиво рассмотрела поток во всех ракурсах и категорически воспротивилась идее устроить здесь водопой. Она приценилась к прыщавой полоске гор на горизонте, глянула на небо, на заходящее солнце и пошла на принцип: протрубила старт.

Ураган, Тайфун и Герой набычились, упрямо тыкаясь носами в ленивый тёплый поток. Мальчишки вели себя так, будто Гра-аре ничего не стоило колдануть, превратив эту сточную канаву в родниковое блаженство. Но она, якобы, кобенится едино по причине поганого нрава. Природе свойственно наделять детей этим оттенком характера, чтобы держать старших в тонусе. Можно подумать, без этого взрослые мигом забалуют и забьют на все труды по обеспечению подрастающего поколения.

Шаар-гар не стал устраивать молодняку очередную показательную трёпку, потому, что был занят: вытянул шею в небо, развернул морду к северу и что-то подслушивал. Гра-ара бросила шипеть на трёх охламонов и присоединилась к нему, приведя спину чуть ли не в вертикальное положение. Хорошо ещё, я не успела расстегнуть ремень!

– Что там? – досадливо проворчала, подтягиваясь к луке седла.

– Стадо овец, – услужливо подсказал Тармени, распускаясь в вечернем воздухе ободранной хризантемой. – Не слишком большое, но семи нартиям хватит.

– Слава Богу! – вырвался у меня старый призыв монотеистов.

– Да я тут ни при чём, – удивился Тармени и потёк левой половиной лица куда-то вбок.

– Гра-ара! – не стала я слушать этот бред. – Давай туда! Вам обязательно нужно поесть.

Она покосилась на меня, осведомившись нехорошим оскалом: ты имеешь в виду разбойное нападение с отчуждением чужого имущества? Я не имела. Верней, имела, но нечто другое. Мы почти не тратились в этом путешествии, так что золота на приличный обед хватало с избытком: банкетов на пять-шесть. Мальчики перестали топотать ножками у грязной лужи и мигом подорвались в направлении заправки.

Однако, первыми у кинувшегося в истерику стада, как и положено, приземлились старшие. Тармени – в кои-то веки – быстренько навёл порядок: не позволил овцам броситься наутёк, а трём пастухам помереть от разрыва сердца. Я не кардиолог, но в один присест вылечила три инфаркта десятком золотых монет Руфеса.

Могла бы и быстрей. Но эти простаки из замызганной южной глубинки не сразу поверили, что им заплатят за добро, отобрать которое таким налётчикам проще простого. Да ещё и переплатят вдвое – не спец я в товарно-рыночных отношениях местных. Стадо – если так можно назвать два десятка несчастных задохликов – исчезло с глаз в единый миг. Мы даже ног толком не размяли, успев, впрочем, выпотрошить котомки пастухов. За десять золотых мы были вправе забрать их самих. Но от такой скотины проку ни на грош, так что к концу драконьего обеда их и след простыл.

– Нельзя давать золото в руки женщин, – разворчался Тахтуг старым дедом.

Мужики всё-таки взяли его с собой, и Алесар принял на борт пассажира.

– За один золотой можно было купить всех этих овец. Эти оборванцы…

– Тоже люди, – соблазнилась нравоучениями Джен. – А Внимающие помогают всем, не разбирая, кто на что годен.

– Понятно, почему Сиятельным требуются опекуны, – нейтральнейшим тоном возвестил о своём открытии аркатугарец.

– Хочешь присоединиться? – усмехнулся Мейхалт.

– Я не бью женщин, – как смог, отшутился Тахтуг, заскрежетав точильным камнем по клинку.

– Да уж, – хмыкнул Вутардар, – тут мы частенько соблазняемся. А кое-кто просто мастер провоцировать тебя на каждом шагу.

Обедавшая на нём Рах презрительно фыркнула в мою поддержку. И демонстративно лязгнула ядовитыми зубками, выхватив очередной кусок у самых пальцев. Даранин даже не дёрнулся, возведя очи горе, дескать, эти бабы! Гра-ара, ворохнувшись урчащим брюхом, фыркнула ему прямо в лицо, мол, кто бы говорил? Её компетентное мнение о пагубном влиянии двух засранцев с Дар-бискира на хвостатую молодёжь было известно всем.

Как и характер. Торчавшие бельмом на глазу горы издразнили подругу, искушая нервы женщины, не желавшей переваривать обед в такой убогости. Редкие клочки облезлого кустарника у мутной воды раздражали её больше всех песков всех пустынь во вселенной. А если присовокупить к этому психоз Звёздочки, не сводящей взгляда с лакомых сахарных вершин, то Гра-ару можно поздравить: в этом походе она таки открыла для себя терпение.

Если бы она ещё и раскрыла секреты ровного полёта, я бы лично учредила для неё какую-нибудь умопомрачительную награду. А то и титул, заодно растолковав моей умнице, на кой дьявол он нужен.

Казалось бы, перекус состоялся, но отчего-то эту последнюю сотню километров нартии штурмовали, как муравьи океан. Каждая воздушная волна давалась им с трудом. И порой возникало ощущение, будто они вот-вот примутся грызть воздух, как смертельного врага. Я вознамерилась оказать подруге любую моральную поддержку, на какую хватит воображения… И бессовестно заснула, бросив её сражаться за наши жизни в одиночку.

Глаза продрала, когда солнце торчало над головой.

Целую ночь и ещё полдня!.. Ты не докучала мне – закончила мою мысль Гра-ара, развалившись неподалёку на каменистом берегу реки с настоящей водой. Не имея привычки вступать спросонья в пустопорожние дебаты, я выпуталась из плаща и юркнула в кустики. Обретя чувство счастливой опустошённости, огляделась и удивилась: кроме меня и солнца на ногах были только река и насекомые. Остальные беспечно дрыхли – в укор тем эгоистам, что занимались этим всю дорогу.

Я скоренько умылась и приняла решение реабилитироваться в глазах товарищей общественно-полезным трудом. Развела костер. Натаскала воды в коллективный котел, не рассчитанный на мой хребет, и отправилась… на охоту.

Глава 13

В которой мы без труда нашли…

Очередной театр военных действий

Агата Кристи утверждала, будто мужчин – пусть они храбры и отважны – гораздо легче обмануть. Возможно криминальной писательнице и видней, но моих опекунов на кривой козе не объедешь. То ли умны на мою беду, то ли нарты стучат им по-тихому. То ли эти гады научились видеть сквозь маску, но снаружи внутрь. Поди знай. И узнать-то уже времени не остаётся – размышляла я, поднимаясь по берегу против течения. Погоды прекрасные, бережок чистый, деревца кудрявые, мозг выспался – что ещё нужно для самопогружения?  Я и погрузилась.

Пока не наткнулась на злобное шипение Рах, которое угробит любую нирвану. Малышка пялилась на меня из высокой травы, как на идиотку, загорающую на пляже в горнолыжном костюме.

– У нас беда? – не восприняла я всерьёз её предупреждение.

– Ш-ш-ш! – обозвали меня дурой набитой.

Я не стала спорить. Забралась за камушки и затаилась со всем старанием новобранца. Выплывающий издалека лязг железа не мог быть тем, чем был. Женская память, конечно, штука неоднозначная. Но дырки в ней расположены именно в тех местах, где им надлежит быть. И ничто действительно стоящее в них не проваливается. Ну, откуда тут было взяться безмозглым, если до побережья километров сто с гаком? А воздушный десант в этом мире изобрели только в Руфесе. Да и не прыгают нормальные люди с парашютом в консервных банках – это даже я знаю.

Однако факт оставался фактом: по берегу реки бодро топала колонна три на двенадцать. Почти сорок роботов с двумя кокардоносцами в звании кофейного блюдца. Не слишком высокий ранг, и всё же подразумевавший наличие инициативы.

– Надо предупредить! – вскинулась я.

Но, тотчас сдулась под пренебрежительным взглядом Рах. Ну да, лайсаки наверняка уже скачут по спящим, трубя тревогу. И все же, лагерь слишком близко: мужики не успеют…

И сумочка с гнездом Рах осталась в лагере. Вызвать бога посредством пустоглазых статуэток не выйдет – вот же гадство! Рах согласилась со мной, но духом не пала. Как и Цах, и Шех с Фухом – молодёжь, видимо, отослали поднимать войско. А эти ждут команды к самоубийству на поприще военных заслуг.

– Они снова станут вопить: опять полезла не в своё дело! – нудила я, наблюдая за поравнявшейся со мной колонной. – Но, по совести-то: им ещё жить и жить. А мне всё равно подыхать. Так что это самое моё дело. В сущности, какая разница: когда?

– Фыр-фыр, – согласился со мной Шех, шпионя за врагом из-за камушка.

– Значит, – подвела итог я, – для начала просто зайдём им в хвост. А там уж как пойдёт. Уведём их отсюда. Только вы уж не геройствуйте! – строго наказала я Рах. – Вам потом ещё Вейтела с Мероной защищать.

– Ш-ш-ш! – окоротила она меня, чтоб не зарывалась и не лезла в дебри.

А и верно: не ко времени – подумала я, натягивая перчатки.

– Ку-ку! – завопила первое, что пришло в голову, выпрыгнув за последним кокардоносцем.

Могла себе позволить – дротиков у них не было. Такую палку в штанах не спрячешь.

– О-бо-ро-тень! – оповестил лейтенантик личный состав, обернувшись на вопль.

– А то кто ж?! – подбодрила я этого олуха. – Приготовься, чурбан безмозглый! Сейчас убивать вас буду! Как вашего командующего на островке недалеко от Вол-бискира! Я лично его прикончила! И всех, кто был с ним, тоже!

Я практически иссякла, не зная, какого пинка ещё отвесить в задницу, снабженную такими тормозами. Переход на личности мог потрясти лишь воздух.

– Аллилуйя! – выдохнула  и припустила прочь, уводя обратно по берегу нацелившийся на меня отряд.

Их мерная трусца по-прежнему обнадеживала, и я забежала чуток вперед, штудируя окрестности в поисках ловушки.

– Фыр-фыр! – подбодрил меня Шех и свернул к какой-то пещере, что виднелась сквозь заросли.

Где-то там, впереди застрекотали Рах и Цах, подгоняя копушу.

– Разведали? – пропыхтела я, продираясь через кустарник у подножия скалы.

– Фьють! – успокоил меня Шех, вскакивая на первую ступеньку природной лестницы, что вела к пещере.

На вторую – высотой мне по грудь – четверых Сусаниных пришлось закидывать собственноручно. Да и самой хватило попотеть, беря высоту. Я очень старалась, и к моменту подхода врага одолела две трети пути – самых хлопотных. До пещеры я, буквально, долетела и без разведки юркнула внутрь. Чуток попривыкала к темноте и подалась внутрь вслед за деятельными лайсаками.

– Фыр-фыр! – позвала меня Рах свернуть в боковой лаз.

Я пригнула голову и свернула. Из-за спины меня нагнал грохот безмозглых, которые уже проникали в мою ловушку – я очень надеялась, что это она и есть.. Вылезли мы в другой пещере, весь пол которой занимала вода. Мохнорылые подлецы поползли по стенке, огибая водную преграду, и предлагая мне самостоятельно форсировать препятствие.

– А если на дне какие-нибудь чудища?! – возмутилась я.

Получила в ответ полные уши издёвок и осторожно спустилась в воду, держась за бортик. Плаваю я хорошо, а вот пытаться себя утопить умею плохо: нужно было сапоги снять. Хоть куртка осталась в лагере, а то бы точно утопла. Едва успела догрести до другой дыры в противоположной стене, как за спиной в воду ухнул первый не водоплавающий утюг. Пилотирующий его слизняк не подозревал, что и профессия водолаза ему в жизни пригодится. Я выкарабкалась на каменный бортик бассейна, ободрав пузо – первые покорители водных пучин уже брели ко мне по шею в воде. Остальные водолазы, получив положительную оценку предварительных испытаний, бестрепетно прыгали в пруд.

Авангард уже перевалил за середину препятствия, как вдруг дружно булькнул, скрывшись под водой. Я натурально обалдела! И застыла, не веря глазам, но меня тотчас привели в чувство ударами лап. Очухалась, поёжилась, а противник, утопив ещё двоих, предпринял обходной манёвр справа, где потерял сразу троих. Слева булькнули ещё четверо, и можно было уже надеяться, что наступление захлебнулось. Не тут-то было! Кокардоносец протащился подальше влево и благополучно добрался до противоположной стены. После чего за ним послушными утятками потянулись остальные.

Нормальные люди ни за что бы ни продолжили погоню при таких-то хлопотах и потерях в личном составе. А этим хоть бы хны! Бороздят водные просторы подводными лодками, не сбиваясь с курса и, к сожалению, не желая тонуть. В очередной лаз я влетела под ругань лайсаков со всех сторон. Отстучав себе локти о стены, довольно быстро добралась до третьей пещеры, призывно распахнувшей выход на волю. Правда, воля лежала гораздо ниже уровня пола.

– О, не-ет! – простонала я, получив приглашение Шеха сползти вниз по скале. – А можно, я сразу прыгну вниз?

Обруганная вдоль и поперёк за пустую трату времени, легла пузом на край. Спустила ноги в бездну, нащупала носком сапога первый выступ и прокляла всё на свете. И почему у людей на теле не предусмотрено каких-нибудь присосок? Разве люди не заслуживают благ, доступных всяким мокрицам? Мысль зацепила, а пальцы отцепились от скалы. Потому, что мимо ухнула первая куча металлолома и загрохотала где-то внизу. Второму летуну я буквально пристроилась в хвост, но испугаться не успела – моё падение замедлилось. А закончилось мягким приземлением на ноги. Едва ли не в паре шагов от третьего сверзившегося истребителя оборотней.

– А я как раз собирался сообщить тебе об этом отряде, – приветливо лупал на меня разномастными очами Тармени. – Немножко отвлёкся…

– Свинья, – с трудом выдавила из себя я и стекла на землю.

– Ты сердишься, – озарило этого недоумка. – Прости. Я должен был…

– Ничего ты мне не должен. Спасибо, что успел, – наконец-то, выдохнула я.

– Будет лучше, если передатчики будут всегда при тебе. Я потерял достаточно времени, разыскивая тебя.

– Они в сумке.

– Я знаю. Чах меня вызвала с их помощью. Кстати, что ты собираешься предпринять в отношение остальных?

– Каких остальных? – совершенно забыла я о том, чему посвятила последний час жизни.

– Уа-туа-ке-тау сейчас пробираются обратно, – любезно проинформировали меня. – Один уже утонул. Но остальные девятнадцать идут в воде. Их уа-таа-ку… Хм. Их командир уже выбирается из воды.

– Обвал устроить сможешь? – ожил во мне кровожаждущий мутант.

– Глупый вопрос.

– А утопить их? – не сдавалась я. – Пока они ещё в воде.

– Хорошо.

– Так давай! – подскочила я. – А то сейчас вылезут.

– Нартии, – предупредил бог, расплываясь лицом на все стороны. – Сейчас будут здесь. Слушай, я утоплю уа-туа-ке-тау и мне тут ещё в одно место нужно. Я быстро, – прозвучал его голос уже в моей голове.

Потому, что самого Тармени и след простыл.

Алесар принялся трясти меня сразу, как только его ноги добежали, а руки дотянулись до подопечной. Раньше он себе такого хамства не позволял, свалив самую трудную работу на Сарга. А сегодня я болталась в его лапах колокольным языком, чиркая носками сапог по камушкам.         

Шаар-Гар вытянул шею в сторону пещеры и обозрел её с видом следователя, поспевшего на место преступления лишь к белому контуру на полу. Через полчаса мужики выползли из неё с рожами спартанцев, которым втюхали доспехи от кутюр в бантах и стразах. Пришлось поведать им героическую сагу о превентивных мерах за неимением конструктивных. А я узнала, что Чах с Чохом вовсе не намеревались поднимать тревогу и тащить народ мне на подмогу – просто Джен проснулась и не обнаружила подруги. У нас с лайсаками единодушный подход к жизни и смерти: мне, как покойнику, лучше не подставлять друзей, с шансами на жизнь которых не всё понятно.

Я приготовилась ко второму и третьему кругам ада, но Алесар с Мейхалтом – люди военные – умели думать в правильном направлении. И чётко распределяли время между боями, обедом и публичными казнями дезертиров с прочими инициаторами. Они сразу сообразили, что забрасывать в тыл убогий отрядик бесполезно и затратно. Стало быть, где-то неподалёку шляются однополчане заморенных мною безмозглых и занимаются вредительством. Из всех «неподалёку» они высчитали самый перспективный пункт покушения. Нартии свернули к городку Набис, торчащему в этих горах на перекрёстке крайне важных дорог. Мы как раз достигли восточной границы небольшого хавтаната Шаруяртан, через который и должны были попасть в Катаяртан.

– Если им нужен Катаяртан, чего они залезли в эту глушь? – затеребила Эби наших полководцев.

Мы приземлились на вершине невысокой горы. У её подножия и примостился Набис со своей развилкой, которую сейчас топтала добрая сотня безмозглых. Городок они ещё не взяли. Но внутри уже что-то горело, а по стенам носился народ, мало похожий на организованные военные силы.

– Шаруяртан мал и слаб, – открыл ликбез в наших необразованных массах Мейхалт. – Он всегда поддерживал своего могучего соседа и рассчитывал на его защиту. Некоторые считают, что он вообще уже стал провинцией Катаяртана, раз его хавтан Тантавиус защищает эти земли, как свои.

– Ишь, какой умный хавтан, – пробормотала я, вспомнив одного интересного дедушку, который умел правдоподобно картавить.

– Очень умный, – крайне серьёзно предупредил Алесар. – И отличный полководец. Наши стычки с безмозглыми ничто по сравнению с его войной. Его они не оставляют в покое уже четвёртый год. И если уж он попросил помощи у Руфеса, значит, у него совсем край.

– Кажется, и четырёх месяцев не прошло, как его флот сильно потрепали, – припомнила я.

– Моряки, которых освободили на воланском островке? – понимающе откликнулся Мейхалт.

– Ксейя, мы лезем в эту драку? – не стал тянуть Алесар, поскольку безмозглые под стенами подозрительно зашевелились.

– Я да. А вы…

– Шаар-гар! – взревел этот придурок у меня над ухом, одной рукой предотвратив мой полёт прямиком в город. – Внимающие согласны!

Шаар-гар – мужик взрослый, а потому обошёлся одним коротким рявком команды. А вот молодёжь, предвкушая, подняла такой гвалт, что обе противоборствующие внизу стороны начали инспектировать небеса. Надо было видеть лица шаруяртанцев, когда на их городок спикировала банда драконов. Да ещё беспардонно расселась везде, где им хватило места. Нужно отдать должное местному хавтарию – сиречь градоправителю. Мужик первым вышел навстречу новой смерти, явившейся так некстати.

– Я опекун Ордена Отражения! – предвосхитил Алесар его инфаркт прямо со спины чудовища. – Со мной другие опекуны Ордена и три Внимающие!

– Внимающие всегда помогают людям! – начал прозревать и тотчас надеяться хавтарий, крутя башкой между мной и Эби.

Больше на этой городской площади никто не уместился. Я мысленно взмолилась, чтобы Гра-ара меня не опозорила в очередной раз, и мой сход в народ прошёл без сучка, без задоринки. Хавтарий – пожилой мужчина и явно бывалый воин – почтительно склонился перед пигалицей в таинственной маске. Поднимая голову, он встретился взглядом с выползающей наружу Рах и обомлел.

– Это мой хранитель, – предупредила я второй инфаркт. – Тебе не следует нас бояться. Мы летели на помощь Катаяртану и случайно обнаружили здесь безмозглых. Не смогли пролететь мимо. Наши опекуны самые отважные воины Руфеса, так что не смотри на их число.

– Не думаю, что Орден призвал бы на службу худших из воинов, – хавтарий вновь склонил голову. – А что до числа? – его глаза обежали трёх нартов и лайсаков на плечах спешившихся Эби и Алесара. – Ваши хранители, Сиятельная, сами по себе великая сила. Я слыхал много сказок о Внимающих. Но, никогда не верил в то, что вижу.

Со стороны стен, где хулиганили мои родственнички, долетел какой-то гвалт и грохот.

– Готовьте бочки со смолой, маслом и всем, что горит! – моментально задвинул подальше куртуазность Алесар. – Хавтарий, тащите их на эту площадь. Выдели для этого воинов с крепкими нервами. Остальных гони отсюда. Нартии не станут смотреть себе под ноги.

– Это какой-то манёвр? – быстро сообразил тот, жестом призывая подчинённых.

– Увидишь, – пообещала я, и мужика передёрнуло.

А дальше начался чистый цирк, на представление которого я и сама попала впервые. Шапито с акробатами. Даране и без наших переговоров с властью скоренько сговорились с кем-то там на задворках. И теперь в воздух поднялись Ураган с Вутардаром, транспортируя здоровенное тёсаное бревно. С узорчиками, между прочим – не иначе, как выломали деталь строения, испоганив архитектурный облик.

Ураган ушёл вправо от города, весьма ловко удерживая в лапах свою дубинку. Тайфун тоже не отставал от приятеля, унося в противоположную сторону ещё один архитектурный фрагмент. Из-за угла ближнего дома два мужика выкатили повозку с несколькими бочками. Они глухо ругались себе под нос, поминая тупых обров, не поверивших, что жрать их тут никто не собирается. Косясь на нас с Гра-арой, один из героев вытащил из повозки бочку, поставил её на землю и мызнул в сторонку. Подруга едва не облизнулась при виде любимой игрушки. Степенно толкнулась, заработав крыльями, приподнялась над землей. Затем приспустилась, цапнула бомбу и пошла вверх, беря курс на стену. И я имела счастье лицезреть, какие азы цивилизованности преподали люди нашим невинным крылатым соратникам.

Ураган, заложив вираж, вышел на старт. И попёр, набирая скорость, прямиком на четыре когорты, сооружённые впопыхах моими кузенами. Те отчего-то решили, что собраться в кучу – лучшая тактика ведения боя при воздушном налёте. Гра-ара сладострастно вздохнула и зависла почти над самой стеной, мыча от нетерпения. Ураган разогнался и…

Городки – опознала я старинную русскую забаву. Нарт неожиданно красиво и точно выпустил из лап разогнавшуюся вместе с ним биту и резко взмыл вверх. Крайний правый щетинистый квадратик изрядно помяло бревном, отчего другие три стороны тотчас растеклись. На ногах удержались немногие – заметила я, проносясь прямо над этой свалкой железа. То, что мы с Гра-арой отбомбились, понятно не увидела. Но догадалась по визгу торжества, родившемуся под моей задницей.

Обернувшись, полюбовалась, как Звёздочка перечеркнула по диагонали наш курс и ушла в небо игривой визгливой ласточкой. На вираже я смогла оценить, что натворил один единственный факел, брошенный Джен. Прилипчивая смола горела на всём без разбора, что у них там горючее, а что нет. С этим безмозглые бороться ещё не умели.

Гра-ара кинулась к городку за новой порцией удовольствия. Но я успела оценить мастерство Тайфуна, зафинтилившего дубину в другой бок такого удобного вражеского городошного построения. И порадоваться за Рух, которая заляпала когорту разлетевшимися кляксами смолы. Они со Звёздочкой разминулись в изящном танцевальном па, и внизу полыхнуло. А по проложенному Ураганом курсу уже мчался Герой, вопя от радости во всю мочь. Шаар-гар, криво ухмыляясь, заходил на позицию с весьма упитанной бочкой. Он один не позволил себе потерять лицо нелепыми детскими визгами, из-за которых почти не слыхать восторженного ора на стенах. Не знаю, сколько тут народонаселения, но стены оно облепило мошкариной ордой.

Когда Гра-ара нетерпеливо выпрыгнула на позицию с новой бочкой, от двух крайних когорт ничего не осталось. Кроме нескольких бестолково прыгающих роботов и кучки отпрыгавшихся. Моим родственникам никто не удосужился объяснить, что пожирающий тебя огонь можно сбить с себя, покатавшись по земле. А бегая, ты только поможешь в паскудном деле умерщвления твоей плоти. Однако победа ещё не состоялась: две центральные когорты моментально прибавили в весе за счёт выживших. Безмозглые весьма оперативно перестаиваются – проверено. И теперь они предприняли попытку отступления.

Возвращаясь с боевого вылета, я заметила, с каким энтузиазмом несколько воинов внизу подпихивают Герою очередной фрагмент строения. Они даже не смылись, просто присев под взметнувшимися крыльями. Герой вежливо прогудел слова благодарности и вернулся в игру. Распалённая и донельзя счастливая Звёздочка – командный пиротехник – поднималась с какой-то из улиц. В седле Джен я заметила запас новых факелов. А на её лице обнаружила столь несвойственную свекровушке воинственность, что только покачала головой. У этих британок никогда не поймёшь, где заканчивается леди и начинается бандитка с большой дороги, пролегающей среди подстриженных газонов и кустарников.

В отдалении от городских стен игра оживилась и разнообразилась. Ураган, в паре с которым мы выступали в этом аттракционе, не удовольствовался броском биты по рюхам. В город ему возвращаться не захотелось, и он сиганул в сторонку порыскать боеприпасов. Закончили свой кон Тайфун, потом Герой, и вот наш партнёр вновь нарисовался в небе, начиная разбег. Камень в лапах Урагана не произвёл на меня впечатления. Бомбёжка, как показал мой личный опыт, не столь разрушительна, ибо роботы умеют уклоняться от такой напасти.

Но я, как всегда, поторопилась с выводами. Эпоха примитивного сбрасывания тяжестей на врага прошла. Нынче в моде боулинг, в котором явно тренированный спортсмен Ураган показал настоящий класс. Его шар не шмякнулся птичьей какашкой, а живописно и точно влетел в строй отступающих кеглей, проложив в нём борозду с осыпающими краями.

Гра-ара возбуждённо застонала и ломанулась прочь от города, совершенно не заботясь о моей вестибулярке. Её нырок вниз поднял со дна моего организма все залегающие там пласты. Облевать мой самолет не получилось лишь по причине пустого желудка. Но, в глазах померкло. А когда прояснилось, я разогнулась и получила мощный удар в лицо: ветер на скорости разгона этой маньячки не бил, а лягал лошадиным копытом.

– Гр-р-р-а-а-р-р-р!!! – проревела эта психопатка.

А потом нас с ней буквально выстрелило вперёд. Прилетевший сверху одобрительный рык как-то не порадовал. От всех этих мотаний туда-сюда тошнило. В виски ухало тупой болью, которую вызывала какая-то забравшаяся в голову дрянь с кувалдой.

Я скрутилась эмбрионом и пыталась вызвать дух моего дохлого слизняка, чтобы тот меня прикончил прямо тут.

Глава 14

В которой на юг обрушивается…

«Северная зараза»

Ванда Блоньская как-то заметила, дескать, чем ближе зима, тем больше мы похожи на фото в паспорте. А я, к примеру, не то, что состариться – возмужать не успела, но мою радужную мордень сейчас даже в натуральном виде не опознать. Если меня сфотографировать и отослать снимок в Цитадель, Шарли первым делом поинтересуется: причина смерти?

– Может, тебя снять отсюда? – сердобольно предложил Тармени, нарисовавшись прямиком передо мной на шее моей взбесившейся лошади.

– Господи, сними! – абсолютно бездумно взмолилась я.

И он снял. Нет, я не взлетела в воздух. И не пронеслась кометой над поражённым городом, который смог бы на вполне законном основании внести меня в божественный список. Тармени протащил меня через игровую площадку раздухарившихся нартий невидимкой и со всеми предосторожностями. А потом не нашёл ничего умней, как свалить свою ношу под ноги Арнэра. Тот как раз оседлал самую высокую в городе крышу единственного трёхэтажного дома неподалёку от стены. Они с Тахтугом вздрогнули, узрев мой выход из воздуха на карачках с зелёным лицом и трясущейся челюстью.

– Мне плохо, – пожаловалась я и прилегла на бочок.

Рах вылезла из меня и требовательно рыкнула. Арнэр мигом пришёл в себя. Закинул её на плечо и подхватил на руки скрюченное изнасилованное спортом тельце Внимающей. Потащил его к дырке в плоской крыше, куда вела лестница. Спустившись на второй этаж, он столкнулся с каким-то молодым воякой. Тот разом выпал из реальности при виде Внимающей, что вот только-только кувыркалась в небе перед лицом всего города.

– Если об этом кто-то узнает, – пригрозил Харлат, оскалившись, – ты сдохнешь. Воды вскипяти. Быстро!

Рах поддержала его грозным шипением.

– Чаю! – возопило моё естество с неестественным для него пылом. – Арнэр!..

– Потерпи, – встряхнул он меня и крепче прижал к груди. – Сейчас будет. А свой чай ты не прихватила?

Из воздуха перед его носом вынырнули полруки и знакомый мешочек. Полрука тут же скрылась, а мешочек упал мне на пузо. Арнэр даже бровью не повёл, полагая, что у богов так оно всё и положено. Он дотащил меня до первого попавшегося дивана и уложил.

– Твоё имя? – поинтересовался Харлат, когда воин притащил парящий чайник, пару крохотных чашечек и кучу пиалок – здоровенный поднос, заставленный всякой кондитерской ерундой.

– Гранис, – отрекомендовался тот, старательно не глядя в мою сторону.

– Встанешь у дверей. И чтобы ни одна собака не пролезла сюда живой.

Арнэр быстро заварил чай и распаковал меня до исподнего. Рах взгромоздилась на край дивана и командовала процессом реанимации.

– Арнэр, а он отличный парень, – поделилась я впечатлениями от Граниса. – Может, заберем его с собой?

– На кой он нам? – почти не удивился тот, осторожно массируя заледеневшие ноги Сиятельной.

– Тармени сказал, что наши летуны из Юди уже перебрались на южный континент из Сахлии. Нашим путём. А теперь чешут вдоль берега в Катаяртан на соединение с флотом Варкара.

– И?

– Там не только сложившиеся парочки. С ними увязались и те нарты, которые ещё не приручили людей. Знаешь, они такие бродяги. Не упустят шанса куда-нибудь ушляться. Видать, Хакар-гар взял их с собой повоевать. Он самолично ведёт своё войско.

– Не тяни, – поморщился Харлат, проверяя готовность чая.

– Чего непонятно? – раздражённо проворчала я. – Их же нельзя выпускать в бой без людей. Они ж тупые и безответственные. Хакар-гар ни за что бы ни взял их с собой без уверенности, что мы найдём нянек его полоумным деткам.

– А ваши, что на кораблях?

– Если никто из них уже не летает, значит, нартиям они не глянулись. Эти ж заразы ещё и выбирают, что получше. Не всякого к себе подпустят. А тебя одного на всех одиночек не хватит.

– А с чего ты взяла, что я им подойду? – удивился и страшно взволновался Арнэр.

– Знаю. Наливай уже, а то сдохну. Раз нашим ты нравишься, значит, скоро у тебя будет новый друг. Если, конечно, не передумаешь. В компании Хакар-гара обязательно найдётся твоя пара. Кстати, а где Фух?

– Ворует где-нибудь, – задумчиво отозвался Харлат.

– Погоди млеть! Давай сначала решим. Тахтуг тоже получит свою порцию обузы. Нартии и его признают. Но, нам нужен ещё кто-нибудь. Рах, тебе же понравился этот парень? Этот Гранис.

Моя личная гадалка удовлетворённо заурчала, не скупясь на похвалы тому, кого видела впервые в жизни.

– Давай возьмём, – пожал плечами Харлат передавая мне напёрсток с чаем.

Где-то через час я сидела в уютной южной гостиной первого этажа этого дома. Перед хозяином – тем самым хавтарием Набиса. Тахтуг не без труда приволок его со стены, где мужественный градоправитель вдохновенно торговался с Вутардаром за свою долю добычи, взятой в славном сражении под стенами его городка. Собственно, тот факт, что безмозглых разбили именно у его городка, и было единственным основанием считать население Набиса участниками сражения. Хавтарий, как опытный воин, прекрасно понимал безосновательность своих хотелок. Но, его южная кровь никак не оставляла хозяина в покое, требуя торговаться до посинения за чужое добро.

Что до Алесара с Мейхалтом, то им сия процедура никуда не упиралась. Их холодная руфесская кровь понимала всё однозначно: мы победили, нам трупы и обдирать. Как говаривал герой Чехова, они не Спинозы какие-нибудь, чтобы выделывать ногами всякие кренделя.

– Хавтарий, – не стала я церемониться, едва невинную жертву затолкали в её собственный дом. – Я прошу тебя об ответной услуге. Орден помог тебе отстоять город. Так почему бы тебе не помочь Ордену в борьбе с безмозглыми, которые угрожают, прежде всего, вашему континенту?

– Сиятельная! – отважный проходимец издал восторженный клич и с минуту рассыпался в изъявлениях.

– Мне нужен этот юноша, – ткнула я пальцем в застывшего неподалеку Граниса.

– Мой сын? – насторожился хавтарий, с которого вмиг слетела шелуха представительности, утянув за собой страсть к словоблудию.

– Не знала, что он твой сын. Но, это ничего не меняет. Орден никогда не действовал с позиции силы, а потому я прошу тебя об услуге. Орден нуждается в твоем сыне… Кстати, он единственный?

– Средний, – буркнул хавтарий, неодобрительно косясь на зардевшегося отпрыска.

– А сколько их всего?

– Шестеро, – нехотя признался воевода. – А зачем мой сын Ордену, Сиятельная? Разве вам не служат и руфесцы, и северяне?

– Служат, – признала я. – Но твой сын необычный человек. Таких, как он, не встретишь на каждом шагу.

– И в чём же его необычность? – опешил хавтарий, пристально разглядывая насквозь знакомую личность.

– Он из тех редких людей, которых нартии признают за своих. И дарят их своей дружбой…

– Стать наездником? – вконец обалдел опытный воин и градоправитель.

– Нартии тебе не обры, – сухо одёрнул его Арнэр. – Друзей нартий наездниками не числят. И не называют.

– Я согласен! – вякнул Гранис, позабыв правила приличия южан. – Я…

– Это значит, что он уйдёт из дома навсегда? – проигнорировал сыновий порыв хавтарий.

– Он вернётся домой, когда сам пожелает, – проворчала я, ощущая прилив раздражения, по которому не успела соскучиться. – Орден никого не держит. Никаких клятв или иных обязательств. Даже официальные опекуны Ордена совершенно свободны.

– Не слыхал, чтобы опекуны уходили из Ордена, – задумчиво заскрипел извилинами воевода, переваривая новости.

– Отец! – жутко перепугался непочтительный сын, в голове которого сияла звезда неповиновения.

Он был готов немедля порвать с прошлым и с собственной семьей – молокосос! Можно подумать, что такими вещами разбрасываются. Мы с его отцом, как люди пожилые и умудрённые, понимали это. А вот мальчишку интересовало лишь собственное будущее, развернувшее немыслимые перспективы.

– Чего тут у вас? – с подозрением осведомился Алесар, оборвав своим появлением затянувшееся молчание.

– Ксейя? – спросил Мейхалт, появившись следом.

Арнэр скоренько обрисовал им ситуацию, после чего Алесар заметно расслабился и плюхнулся в свободное кресло.

– А как нартии? – уточнил Мейхалт позицию наших вредных соратников по борьбе за свою пользу.

– Он понравился Рах.

– Значит, примут, – пожал плечами Мейхалт и поинтересовался: – Так в чём проблема? Забираем парня с собой. Глядишь, кто-то успеет положить на него глаз, пока всё не завертится. Нам лишняя боевая пара не помешает.

– Он сын нашего достойного хавтария, – пояснил Арнэр, досадуя на затянувшееся сватовство.

Снаружи гулко затрубила Гра-ара, резонно решив, что дело сделано, и пора в дорогу.

– Нартии что, обедать не собираются? – удивилась я, машинально подскакивая на это требование.

– Не хотят, – поднялся Алесар. – Так что, хавтарий, отпускаешь сына?

– Какая разница? – устало махнул рукой градоправитель и тоже встал: – Заморочили парню голову. Так он теперь и без благословения уйдёт.

– Лучше с благословением, – предупредил Харлат, законопачивая мою куртку. – Нехорошо, когда родные люди ссорятся перед разлукой. Особенно перед такой. Твоему сыну, хавтарий, скоро воевать вместе с нами. Ты можешь не успеть его простить.

Гра-ара встретила меня хмурой миной – крылья в боки. Рах – когда и успела – торчала на её макушке с какой-то новой драгоценной дрянью в зубах, ничуть не стесняясь своего бессовестного поведения. Эби, Джен и даран видно не было.

– Учуяли нескольких беглецов, – пояснил Мейхалт, подсаживая меня на плечо разбухтевшегося аэроплана. – Ты же их знаешь: сдохнут, если кого-нибудь не загоняют насмерть. Хотя проку-то? Пятерых командиров мы прикончили ещё там, – кивнул он на стену. – А с остальных толку, как с деревянной колоды.

Гра-ара встала и притопнула, отчего мои мозги встряхнуло, будто горох в погремушке. Я мгновенно окрысилась на эту дрянь! Ведь специально на каждом шагу демонстрирует мне превосходство нескольких тонн мышечной массы над килограммом серого вещества. Гра-ара презрительно цикнула и пару раз подпрыгнула, взбалтывая мне внутренности, чтобы клопу на её спине было чем заняться помимо пустых философий. Не представляю, сколько бы она ещё выделывалась, но что-то в небесных эфирах изменилось.

И моя голубушка, и Шаар-гар моментально посерьёзнели, засуетились. Арнэр взлетел в седло позади меня ясным соколом и поторопился утопить мою голову в башлыке. Я чирикнуть не успела, как заметила Мейхалта, заталкивающего на Героя нашего новобранца. Гранис отчаянно трусил и с неколебимой отвагой карабкался по шипастой спине к седлу. А внизу, в нескольких шагах от Героя топталась невысокая женщина в глухом тёмном платье. Её огромные чёрные глаза впились в новоявленного орденского служаку, словно она старалась запомнить его на всю оставшуюся жизнь.

– Орден позаботится о нём! – заорала я женщине, вытаскивая рот из башлыка. – Защитит его!

Арнэр запечатал мой рот плотным жёстким ухом башлыка и стянул сзади узел. А Гра-ара уже поднималась, явно поторапливаясь куда-то, где нам в очередной раз больше всех надо.

Не знаю, сколько мы отмахали на пределе крылатых сил. Но, к закату пулей влетели в широкую долину, украшенную неописуемым озером. Верней, я предполагаю, что в лучшие свои времена оно необычайно красиво. А сейчас, когда в нём бултыхались не менее двух десятков нартий, озеро напоминало кипящий в кастрюле суп. Гра-ара рухнула рядом с мужиками, что пытались образумить стадо местных коз – если их можно так назвать. По мне это скорей деградировавшие антилопы гну.

В большинстве делегатов слёта я немедля опознала наших летунов, явившихся на подмогу Варкару. Нартии не пожелали торчать на морском берегу и залезли в глубинку: соскучились по горам. Можно подумать, их депортировали оттуда лет двадцать назад!

Харлат снял меня с Гра-ары, и та рванула купаться в пресной воде, о чём, наверное, мечтала ещё с путешествия в Сахлию. Арнэрдёрнулся, было, следом, но остыл, понимая, что за этот хвост ему не ухватиться. Он виновато поморгал, извиняясь за все наши вещи, которые предстоит сушить. Рах с Фухом чирикнули ему что-то ободряющее и пропали среди камней. Вслед им метнулась Цах.

– Куда! – взвизгнула Эби. – Курица безмозглая! Мешок!

Мы с Харлатом переглянулись и заржали.

– Очень смешно! Идиоты! – бушевала Эби, выпрастываясь из куртки. – Там же бурка!

– И наше золото, – спохватился Арнэр.

Эби вытащила из нагрудной сумки тяжёлый мешочек и швырнула в милого дружка. Тот поднял с земли недолетевший кошель и потопал торговаться с пастухами. А меня обступили руфесцы, искренно радуясь, что управа на нартий подоспела так вовремя. Они наивно полагали, что уж я-то смогу навязать дисциплину сволочам, у которых между ушами бушуют ураганы. Я плюнула на всю эту шайку и попросила сгоношить мне чайку.

– Как ты? – не скрывая беспокойства, спросила Эби, валясь рядом со мной на траву.

– Нормально, – не слишком-то хотелось мне развивать эту тему.

– Не я, так Джен привяжется, – кивнула Эби на свекровушку, которую Звёздочка даже не довезла до нас, так ей приспичило окунуться. – Так что лучше уж мне, чем этой сердобольной липучке.

– Эби, вот ты у нас врач. Что такого ты ожидала обнаружить через сутки? Я ж не гангрена, чтобы развиваться не по дням, а по часам. Успокойся сама, и не заводи меня!

– Не ворчи, – примирительно пробормотала она. – Глянь, Хакар-гар Алесара достаёт. То ли жрать ему подавай, то ли войну. И то, и другое немедля, зараза такая. Даже не знаю, кто напугает южан больше: безмозглые или наш выводок? Кстати, а где шляется Сарг? Я думала, он первым примчится тебя задушить.

Она всё бухтела и бухтела. А я смотрела на земляничный закат, закипающий над далёкими вершинами, и думала о западном материке. Жаль, что не доведётся довести дело до конца. Но сколько успею, я успею.

– Не стоит, – запасясь терпением, предупредила Сарга, едва тот снизошёл до тёплой встречи. – Не пытайся меня воспитывать. Ты не делаешь меня умней. Ты делаешь меня сильней, а с этим не шутят. Особенно, когда с нами за нас уже пошутили. А времени всё меньше и меньше.

– Ну, собственно, чего-то подобного я и ожидал, – унял он жгучее желание отодрать меня, как сидорову козу.

Постоял с минуту, нависая мечом правосудия, а потом махнул рукой и плюхнулся рядом.

– Пойду-ка я искупнусь, – деловым тоном отрапортовала Эби и подскочила удрать.

– Не искупнёшься, – усмехнулся Сарг. – Вода ледяная. Там слева от озера мужики нашли небольшую лужу. Вот в ней водичка за день нагрелась.

– Я с тобой! – подорвалась Джен, талантливо избегая ядовитого взгляда моего генерального опекуна.

– А я тем более, – пробурчал Арнэр.

Он коротко кивнул – чуть ли не прощаясь со мной навечно – и широко зашагал догонять усвиставшую подружку.

– Ну, давай, рассказывай, отчего это Кух уже второй день сам не свой? – неожиданно мягко попросил Сарг и нащупал мою руку: – Я тут пару раз помянул твоё имя. Так у малыша была такая морда, словно тебя живьём в землю закопали. А только вы сели, он исчез.

– Рах тоже, – процедила я. – И остальные. Расцеловываются где-то в кустах. Кух с Фухом знакомится. Подобрали мы тут ещё одного деятеля.

– И не только вы.

– Да-а? И кто ещё?

– Тан с танаей, – поведал Сарг таким тоном, словно у этой парочки состоялся сеанс прямой связи с золотой рыбкой. – К ним, представляешь, заявилась целая семейка. Отец, мать и двое почти взрослых отпрысков. А потом ещё два взрослых лайсака пожаловали: он и она. Теперь вся эта гвардия не отходит от обоих Раутмаров, Камиллы и Вейтела ни на шаг, – он чуток помолчал, ожидая вразумительных объяснений, хмыкнул и продолжил поражать: – И всё это произошло как-то вдруг. Причём, день в день после того, как таная Камилла притащила к себе Мерону с Вейтелом. Не доверяет твоя подружка никому. Сама нянчится с твоим сыном. А лайсаки с ними всеми. Близко никого не подпускают.

– И что? – нехотя раскрыла я рот.

Новость вполне ожидаемая, а у меня все мысли совершенно о другом.

– А то, что вчера я поговорил с Кухом по-мужски, – прорезался у Сарга тот самый тон, который всегда предшествовал выколачиванию из меня всей правды до последней крошки. – И Кух утверждает, будто ты у нас умираешь. Правда, причину установить не удалось. Не нашлось в моей башке подходящих вопросов. Таких, на которые он смог бы мне ответить простецки: да или нет. А все перечисленные мною причины он отверг. Даже такие экзотические, как утонуть в чашке с чаем. Или провалиться в желудок Гра-ары. Так что у тебя с планами на будущее?

Он был спокоен, как всегда, когда у него в башке хороводил страх за близких. Они так и жили каждый сам по себе: страхи бесновались внутри, а Сарг держал себя в руках снаружи. И злился, что не способен засунуть руки себе в голову и передушить гадов, отравляющих жизнь.

– Не знаю, – честно ответила я.

Понадеялась, что разговор сам по себе свернёт в какие-нибудь дебри, где и потеряется.

– Ты же знаешь, что я неистощим в вопросах ереси, – напомнил опекун и крепче сжал мою руку: – Мне вздуть сестру Ордена, как чихнуть. Меня вон сама Далтон боится. Ты, кстати, не в курсе, отчего это я в таком авторитете?

– Сестру Ксейю смог обуздать. Других причин я не знаю.

– Так, что у тебя с планами на будущее? – повторил Сарг.

– Я не знаю. Правда. Когда это случится, так всё и закончится. А когда оно случится…

И тут меня привычно прорвало. И о моём грядущем кровавом безумии. И о роли лайсаков в его предотвращении. И о моих планах, которые я резонно рассчитывала успеть воплотить потому, что так надо. И потому, что главная война с безмозглыми не за горами. Даже упомянула про Тармени.

Естественно о его иновселенской природе не распространялась – к чему? Мне тогда придётся такой ликбез перед Саргом развернуть, что мы тут поселимся на пару лет. Так что бог остался богом. Время шло, и нас никто не беспокоил, кроме Алесара, притащившего мне горячего чая.

– А этот Тармени тебе не пригрезился? – не стал осторожничать в формулировках Сарг.

– Ни в коем случае, – вежливо опроверг его гипотезу сам Тармени, выплыв рядом со мной. – У твоей подопечной не та форма безумия, при которой возможны навязчивые галлюцинации. В смысле, видения.

– Понятно, – не без труда сохранил лицо бывалый вояка, давно привыкший к подобным выкрутасам. – Значит, вы считаете, что её безумие неизбежно?

– Ну, я бы не назвал это безумием, – тоном, предвещавшим философский диспут, завёл свою волыну бог. – Это обычная мутация, обусловленная физиологическими изменениями в организме под воздействием инородного тела, изменившего её ткани, клетки и даже нейроны.

– Как ни странно, я вас понял, – поразился Сарг.

– Замечательно, – обрадовался Тармени, отчего его лицо поплыло вширь, а борода съёжилась.

– Замечательно, – рассеянно повторил Сарг, о чём-то задумавшись.

– Ты прав и неправ, – ответил бог на его мысли. – Прав в том, что я действительно могу ей помочь. Но неправ, считая, что это её устроит. Я могу спасти жизнь Ольги, но не могу оставить в живых Ксейю. Это тело обречено. Даже если я создам искусственные условия для поддержания в нём физиологических процессов, мозг продолжит мутировать. А вот тогда я не уверен, что Ольга выживет. Да что там, – махнул он рукой совсем по-человечески. – Я уверен, что она умрёт. Так что Ксейя обязательно должна умереть.

– Сарг! – взвыла я, сворачиваясь в клубок. – Больно же!

– Прости, – вздохнул он и выпустил мою полузадушенную руку.

В придачу ко всем своим страхам Сарг начал ещё и отчаиваться.

– Ты любишь Ксейю, – констатировал Тармени. –  И обязательно попытаешься вмешаться. А этого я допустить не могу.

– Почему?

– Это не в моих интересах, – внезапно проболтался иновселенский обормот.

Сарг не знал, что Тармени не умеет врать, и потому напрягся, заподозрив бога в некоторых человеческих замашках.

– Я должен быть уверен, – продолжил тот, как ни в чем не бывало, – что всё пройдёт так, как нужно. Что это тело будет уничтожено. Я окончательно убедился: данный симбиоз двух видов разумных невозможен. Они антагонируют. Было бы, конечно, интересно довести эксперимент до конца. Но в данном конкретном случае я предпочитаю не рисковать.

– Ты его понимаешь? – маялся Сарг всей душой.

– Конечно.

– И что?

– Тебе лучше не знать.

– Но, ведь ты о ней заботишься? – заупрямился Сарг, весьма непочтительно зыркая на бога. – Ты же можешь хоть что-то сделать!

– «Хоть что-то» могу, – ничуть не обиделся липовый небожитель, внезапно облысев и потеряв одно ухо. – А вот сделать мёртвое живым нет. Это невозможно, потому, что просто невозможно. Люди верят во всякие невозможности. Но чудо, как вы это называете, всего лишь стечение обстоятельств. Для одной стороны благоприятных, а для другой неблагоприятных, – вновь скатился на философствования он, и его лицо вытянулось лошадиной мордой, глаза потешно съехались, а нос распух. –  И каждый из вас желает оказаться везунчиком, манипулируя обстоятельствами. А то, чем можно манипулировать, перестаёт быть чудом. Ты здравый человек, Сарг, и умеешь принимать действительность. Примешь и это. Как только вновь согласишься с тем, что большинство обстоятельств от тебя никак не зависят. Ты не можешь не только их изменить, но даже повлиять на них, ощутимо для результата.

– Ты дал ей это тело, значит, можешь дать другое, – упёрся Сарг.

В его башке выкристаллизовалась идея дожать бога, коли уж тот снизошёл, да ещё  терпит всякое хамьё. У него получилось: Тармени задумался и пропал. Он не умел врать. Зато с неподражаемо элегантной простотой уходил от ответов.

– Но, он же дал тебе это тело! – набросился Сарг на слабачку, не владеющую подобным трюком и вечно остающуюся крайней.

– Это не он. И тебя это не касается. Ночь уже. А я так и не помылась. Пошли, искупнёмся? Завтра у нас с тобой тот ещё денёк.

Часть 15

В которой выясняется, что зараза к заразе…

Ещё как пристаёт

Однажды Марина Цветаева изобрела глобальную мужскую отмазку, заявив, что мальчиков необходимо баловать: им, глядишь, на войну придётся и всё такое. Её стихи люблю. Но, сдаётся мне, что её «мальчики» всю жизнь ездили поэтессе по ушам. Эту басню про войну – что, буквально, вот-вот начнётся, а он ещё не доотдыхал – мой старший сын эксплуатировал лет с восьми. Все русские мужики всю свою жизнь готовятся к войне, избегая кучи разных полезных дел по дому. А русские женщины балуют своих потенциальных богатырей, трепетно относящихся лишь к своей потенции. И получается какая-то фигня: сначала мужиков балуют, потом от них устают, потом бросают вместе с их баловством. А брошенные баловники обвиняют во всём долготерпимых подруг, которым вытрепали все нервы. Люди – странные человеки, когда у них есть психика. Но без неё ты чистый мутант.

Резонная попытка стянуть с нартий поклажу, закончилась примерно тем же: зачем снимать, если завтра война? Эти мерзавцы решили вознаградить себя за подвиг сумасшедшего величия: первый в истории международный рейс. Они бултыхались в несчастном озере и не чесались по поводу всяких там мелочей, прилипших к спине. Теперь все сёдла сушились рядышком с содержимым наших утопленных мешков.

– Сколько у тебя беспилотных вертолётов? – поинтересовалась я у Сарга сразу после скандала с нартиями.

– Чего у меня?

– Сколько бесхозных нартов?

– А! Четверо осталось. Мы двух ребятишек ещё в Саяртане случайно откопали. Один моряк. А второй и вовсе простой пастух. Мы у его отца стадо покупали. Вот там у парнишки с одним резвым юнцом любовь и приключилась. Если учесть, что нартии дерьмо на дух не переносят, на этих двух саяртанцев можно рассчитывать.

– С чего бы им не ладить? – пробурчала Эби. – С каких это пор одно дерьмо не переносит другое дерьмо? Разве только ароматами не сойдутся?

Она переворачивала мокрые шмотки для скорости просыхания. И страшно негодовала на себя за то, что так неосмотрительно простила Рух, на которую даже не наорала. Вот и пришлось бедняжке отводить душу на Арнэре – тот нешуточно втюрился в эту стерву, позволяя ей многое, но взамен держа её в ежовых рукавицах. Было поучительно наблюдать, как Эби, низвергая на любовника потоки брани, исполняла его приказы. Да ещё и млела в душе нагулявшейся мартовской кошкой.

– Арнэр! – внезапно прошипел Сарг. – Бросай всё! Это по твою душу.

Хозяйственная парочка разогнулась и недоумевающе уставилась на него. Потом до ребят дошло, и Эби, охнув, вырвала из лап любимого какую-то тряпку. А тот ничего не видел и не слышал. Замер, вперившись взглядом в огромного – почти с Хакар-гара – взрослого нарта. Тот подбирался к нам, пялясь исключительно на Харлата задумчиво прищуренными глазами.

– Он из того племени, что гнездуется восточней нашего, – дудел мне в ухо Сарг. – Хакар-гар лично пригласил соседей повоевать. Их патриарх, понятно, остался. Но пятеро мужиков тут же откликнулись. Этот старший. Стоящий мужик. Его молодняк ходит под ним на цыпочках…

– Что мне делать? – несколько подрастерявшись, спросил Арнэр.

– Пойди и познакомься, – подбодрил его Сарг. – Как с обычным человеком.

Харлата уговаривать не приходилось. Он твёрдо прошествовал к визитёру, остановившись у самой морды:

– Я Арнэр. Ещё Харлатом кличут.

Нарт фыркнул, сдув с его плеч патлы. Охотник давным-давно разобрался в тонкостях звуковых сигналов наших дирижаблей. И это одобрительное фырканье не принял за насмешку.

– Ф-ф-фа-а-аф-ф-х-ха-а-р-р-р! – представился нарт, слегка качнув головой.

– Фааф-хар, – степенно повторил Харлат и положил руку на морду: – Прогуляемся?

– Ага! – прокомментировала я куриный галоп Рух-ары в нашу сторону. – Эби, она чего-то не в духе. Что-то её напугало.

– Де-евочка моя! – запела хирургиня.

И швырнула на землю тряпку, дороже которой – ещё минуту назад – у неё ничего не было. Во всяком случае, Арнэра просили это усвоить и не допускать всякого там небрежения.

Эби резво поскакала навстречу подружке. И едва не влетела под мозолистую лапу, мозоли которой напоминают диски от штанги. Рух возмущённо цикнула на недотёпу, отступила и внимательно оглядела её на предмет увечий. Эби захихикала, встала с земли, потирая ушибленную задницу, и повисла на шее нартии. Рух, убедившись, что у подруги всё цело, вздёрнула шею, снова грянув Эби о землю. Переступила через взвизгнувшее тельце и попёрла на иноплеменного вторженца, шевеля локтевыми пальцами и раззявив свой сундук.

Сарг хмыкнул и устроился поудобней, оперевшись сияющей рожей на руку.

– Не подерутся? – засомневалась я.

– У них идиотская традиция не бить женщин, – с картинной досадой посетовал этот гусь.

Фааф-хар и не собирался. Он медленно разворачивался, скучающим взором окидывая склочную деваху.

– Харлат! – лениво проорал Сарг. – Иди сюда! Если они тебя затопчут, вовек себе не простят!

Тот решил довериться мнению специалиста и ретировался со сцены, где бузила прима нашего театра. Эби бросилась на защиту подруги, под хвост которой и попала. В благодарность за никчёмный порыв миротворица получила два разноголосых разнополых рявка в одно лицо. Она разобиделась, обозвала неблагодарную ящерицу срамными словами и пала в объятья подлетевшего Харлата. Тот приволок страдалицу к нам и уложил на травку, припечатав её таким же точно рявканьем. Эби оскалилась, в душе расплывшись от сладостного удовольствия женщины, которую любят и защищают. Наконец, умаявшаяся скандалистка приткнулась к присевшему Арнэру и затихла.

А на ринге шёл бой без правил, поскольку бабские правила противник не признавал. А других Рух не знала, и знать не хотела. И начала, понятно, с пощёчины, влепить которую, однако, не удалось. Вместо рогатой щеки её хвост встретил другой хвост, украшенный, к тому же, шипастой булавой – я и не подозревала, что громадный тяжеловесный мужик двигается быстрей этой вертлявой дебоширки. Фааф-харов хвост отбил удар, развернув Рух почти на сто восемьдесят мордой к себе. Куда и рыкнул от души, зажмурив на ней все отверстия – даже трепетные дамские ноздри.

Но, это не помешало нашей девочке лихо отпрыгнуть в сторону. И тотчас заехать хвостом по оскорбившей её пасти. Пасть увильнула. А потом прыгнула к неудачнице и наподдала ей под зад, отчего бедняжка пропахала носом землю. Сарг с Харлатом переглянулись и задавили неуместные ухмылки закаменевшими скулами. Им не улыбалось перевозбудить Эби и пережить ещё одну драку в нашем тесном кружке болельщиков. Но довольны были мужики, как обезьяны, отыскавшие у гранаты чеку. И смотреть на ринг готовы до скончания веков, каковое скончание тут же и наступило – его провозгласил скандальный рёв пикирующей с неба Гра-ары.

И тут – ей богу не вру – Фааф-хар трусливо бежал в тыл зрителям. Пока Гра-ара ругалась на припухшую Рух, было терпимо. А вот когда её ор попытался достать взрослого мужика – которому думать надо, с кем связываться – мы уползли с линии огня оглушённые и сконфуженные. Что нас, впрочем, не спасло. Ибо третий залп мы получили уже целенаправленно в свой адрес, покаянно склонив дурные головы и заткнув уши.

А эта подлюка Рух внезапно сиганула в сторону, даже не пикнув – на её место спускался сам патриарх, почтивший склоку своим вниманием. Мы мстительно приготовились к залпу в сторону разошедшейся Гра-ары. Не тут-то было! Хакар-гар получил свою порцию выволочки за недогляд и примирительно закачал головой. Затем ласково потёрся шеей о спину моей девочки, неодобрительно зыркнув на Сарга.

– Прости, увлёкся! – покаянно развёл тот руками, двинувшись к другу.

Но Хакар-гар шикнул на него, дескать, не лезь! Не ко времени – сам разберусь. А потом грохнул своей булавой по земле, приглашая нас убраться подобру-поздорову. Кто ж при таких-то ажитациях заставит себя уговаривать? Эби бросилась догонять свою малютку. Арнэр пошел поддержать Фааф-хара. А мы с Саргом утекли подальше в надежде наскрести себе покоя хотя бы ещё на часок. Раскатали губу: кто ж вам дозволит этаких роскошеств за ваши-то гроши?

– Сия-а-ательная! – зычно стонал Гранис, идя на перехват.

И уже не в одиночку: за ним ковылял молодой нарт, на морде которого угнездилось всё счастье мира.

– Жаль, пулемёта нет, – процедила я, вынужденно останавливаясь.

– А что это? – с ехидной усмешкой поинтересовался Сарг, уперев руки в бока навстречу восхищённой парочке.

– Полезная штука, – проворчала я, усаживаясь на подвернувшееся брёвнышко. – А гаубица ещё полезней, – добавила уже себе под нос.

– Сиятельная! – в буквальном смысле бросился к моим ногам горячий южный парень с двумя прожекторами под мохнатой чёрной бровью.

Сарг поиграл своей, но от комментариев воздержался. Нарт жутко волновался и старательно вытягивал к нам шею.

– Как имя твоего друга? – уточнила я.

– Не… Не знаю, – растерялся Гранис.

– Если он не назвался, значит, ты сам должен дать ему имя, – подсказал Сарг.

– Ястреб! – подскочил с колен пылкий джигит и бросился обниматься с башкой, на которой мог бы свободно разлечься: – Я дам тебе имя Ястреб!

Нарт скуксился. И взглядом потребовал у Сарга, чтобы тот не попустил унижения чести.

– Ты не можешь назвать нарта именем того, кто слабей его, – внял Сарг призывам попранной гордости.

– А как тогда? – сник Гранис, что-то ковыряя пальцем на разочарованной морде нарта.

– Тебе никто не объяснил, но это поправимо, – успокоил Сарг парочку, только-только вступившую в противоестественные отношения, когда рулит не человек, а его зверушка. – Нарты признают лишь названия явлений, которые сильней любого зверя: Ураган, Тайфун, Вулкан. В крайнем случае, Герой или Титан.

– Может быть, Ветер? – Гранис просительно заглянул в ближайший к нему глаз друга.

– Уже есть, – отмёл предложение Сарг.

И пошло-поехало. В Однии уже более четырёх десятков сложившихся пар. Из них меньше половины нартов поделились своими именами. И поименование более скрытных превратилось в проблему: количество звучных природных объектов и явлений не резиновое. Те, что на слуху у всех, давно порасхватали.

– Метеор? – выжал из себя последнюю каплю знаний Гранис.

Бедолага сник, когда Сарг молча покачал головой.

– Болид! – внезапно припомнилось мне кое-что из астрономии.

– А что это? – с подозрением покосился на всезнающую Внимающую юный недоучка.

– Это метеор. Только самый большой из метеоров. Огромный метеор, – наблюдала я, как на глазах расцветают эти две увядшие розы. – Он такой огромный и сияющий, что его видно даже днём.

Парочка остолопов немедля задрала головы в поисках подтверждения моим словам.

– Они редко появляются в небе, – пояснила я. – И это хорошо. Потому, что один болид способен уничтожить половину нашей планеты.

Нарт раздулся на глазах! Расправил крылья и расщеперил ноздри – вот-вот лопнет.

– Как думаешь, эти на сегодня последние? – ткнул меня Сарг локтем в бок, воображая, что все мои мысли заняты исключительно ими.

Я нехотя огляделась и ухмыльнулась: с той же стороны, куда вприпрыжку неслись прежние делегаты, к нам шагала более знаменательная парочка. Два здоровых мужика с напряжёнными спинами и кислыми рожами.

– Не дай боги, и этому сочинять псевдоним, – бросила я Саргу.

– Что сочинять?

– Забудь. Тахтуг, ты всё-таки влип!

– Это Хуур-гар, – сдержанно поклонился абуяртанец.

– Видишь, как оно получилось? – кивнул Сарг старому знакомцу из племени Хакар-гара. – Дома себе так никого и не присмотрел. А тут сразу друга нашёл. А ты ещё не хотел сюда лететь.

– Х-х-хы-ы-ыр-р-р, – флегматично отозвался взрослый нарт с такой же каменной мордой, как у его нового приятеля.

– Два сапога, – вздохнула я.

– Прежние два сапога вообще с одной ноги, – прокомментировал Сарг.

– Близнецы, – скупо пошутил Тахтуг.

При этом пристально разглядывал мою маску.

– Ты позаботишься о нём, Хуур-гар? – спросила я, чтобы хоть что-то сказать.

Нарт ответил чуть заметным кивком и снова замер.

– О чём вы хотите меня просить, Тахтуг? – ткнула я пальцем в небо и попала.

– Замолви за меня словечко перед таном Руфеса, – не погнушалась воспользоваться мной эта бесчувственная чурка. – Чтобы он позволил мне поселиться в Однии рядом с Хуур-гаром.

– Теперь это само собой разумеется, – удивился Сарг. – Нартии приняли тебя в племя. А они хозяева на своей земле. Ты не понял, абуяртанец: нартии не служат Руфесу. Они сами по себе. А сюда пришли воевать не за нас, а за себя. Им безмозглые в их горах тоже не нужны.

Тахтуг задрал голову – Хуур-гар коротко кивнул, подписываясь под словами друга своего патриарха.

– А Руфесу мне придётся служить? – продолжала допытываться эта неприкаянная душа, внезапно ощутившая какую-то опору в жизни.

– А куда тебе деваться, Тахтуг? – не стал врать Сарг. – Падёт Руфес, значит, пропадут и нартии. Безмозглым нужны все наши земли. С ними не договориться. Их можно только уничтожить.

Хуур-гар глухо рыкнул, опустил голову и посмотрел Саргу прямо в глаза.

– Мы с вами. Ты же знаешь, – пожал тот плечами. – Нам всем выбирать не приходится.

Нарт кивнул. Потом развернулся – нимало не заботясь о том, успеем ли мы увернуться от его хвоста – и потопал к озеру. Тахтуг шел рядом и молчал – эти два бирюка нашли друг друга. Я вообще заметила, что в нашем глобальном эксперименте с нартиями подобные всегда находят подобных. Внутренние симпатии с антипатиями зверюг неведомы: те не слишком-то спешат посвящать нас во внутрисемейные проблемы. А вот людей они выбирают поразительно точно под себя. Даже, казалось бы, случайно сложившиеся пары – как у Эби с Рух или у Джен со Звёздочкой – все равно попадают в яблочко. Или Гра-ара не случайно привела именно этих двух нартий? Она что, сосватала их, что ли?

Размышлять на ограниченной территории с такой концентрацией самовлюбленных типов всех мастей невозможно, будь ты даже камнем. Они просто не способны оставить тебя хотя бы на минутку бесхозной, не вовлечённой, не употреблённой в собственных нуждах. Прежние визитёры только-только уковыляли, как чья-то дорожка уже свернула к нам. За спиной поднялся ветер, бухнуло о землю чем-то тяжёлым и зашипело чем-то недовольным.

– И чего ты тут расселась?! – раздался с небес склочный голосок Эби.

Ему вторило раздражённое погромыхивание чувств вкупе с зубовным лязгом.

– Харлат, – предположил Сарг, и не думая куртуазно оборачиваться к целым двум дамам.

– Харлат вконец обнаглел! – надрывалась Эби с высоты.

Рух тоже что-то пробулькала, в чём я отчётливо различила имя Фааф-хара и комплекс штатных угроз.

– Я не желаю, – бросил очередную подсказку Сарг.

– Я не желаю, чтобы он приближался ко мне! – безапелляционно заявила Сиятельная Эбигейл тоном королевы, приговаривающей к смерти толпу изменников родины и престола.

Рух высокомерно зашипела мне почти в ухо, порадовав запашком изо рта.

– А давай смоемся, – досадливо морщась, предложила я.

– Ты сделаешь нас невидимками? – ехидно подначил Сарг, присматривая путь для побега.

– А почему бы и нет? – обрадовалась я очередной его подсказке и обернулась.

Сконцентрировалась, поймала в прицел обе дурные головушки, поднатужилась…

– Ну?! Что ты вылупилась на меня, как корова, попавшая на оперную сцену?! – высокомерно проверещала Эби, подбоченясь.

А Рух презрительно фыркнула нам обоим в лицо, отравив не только лёгкие, но и печёнку.

Я разозлилась и поднатужилась от души – обе курицы растерянно заморгали, а потом закрутили головами. Я покосилась на Сарга – тот замер, понимая, что малейшее движение может выдать нас. Слух-то я этим паршивкам выключила вместе со зрением. А вот с нюхом нартий мне иметь дела не приходилось. Рух шумно принюхалась и растерянно затрясла башкой – мы с опекуном удивлённо переглянулись. Я пожала плечами и присела на корточки. Он тоже, и вовремя: Рух обиженно взвизгнула, капризно затопотала ножками, вздела в небо крылышки, потрясая кулаками на локтях. Затем толкнулась и взлетела.

– А в этом что-то есть, – одобрительно заметил Сарг, возвращаясь на бревно. – Ты была права тогда, на Сердце Тарагмуша. С этакими талантами тебе было проще вытаскивать Варкара в одиночку. Кстати, о Варкаре…

– Совершенно некстати, – проворчала я и плюхнулась прямо на травку.

– Он должен знать, – укоризненно напомнил мне опекун о супружеском долге.

– О моей предстоящей кончине? Он знает.

Сарг обалдел.

– А как ты себе это представлял? Забрать у танаграта жену и не сообщить причин? Далтон посвятила Варкара почти во всё, во что можно посвятить человека, который слабо представляет, о чём речь. Он знает, что я не жилец. И особенно хорошо ему растолковали, насколько я стану опасной для Вейтела, если меня не удалить.

– Да, это я не подумал. Ладно, забыли. Ты мне лучше вот что скажи: тебе не стоит позаботиться о мачехе для Вейтела?

– Мачехе? – опешила я оттого, что этот вопрос вообще не рассматривала. – Я что, ещё и об этом должна думать? Чем и как, интересно?

– А если бросить кривляться и подумать? – холодно отбрил Сарг. – Ты у нас, конечно, в последнее время несколько поохладела к людям. Но, будь я проклят: ни за что не поверю, будто женщина может разлюбить собственное дитя. Даже мутант. Неужели ты не хочешь удостовериться, что с твоим сыном останется женщина, которой ты доверяешь?

– Например, Мерона.

– Только попробуй, – ласково пригрозил опекун.

– Сарг, – вылезло из меня после минутных раздумий. – Ты знаешь, что лучшего друга, чем ты, у меня в этом мире не было.

– Приходило на ум, – как-то напряжённо откликнулся он, старательно разглядывая кипящую в озере уху из крылатых ящериц.

– Клянись, что об этом никто и никогда не узнает.

– Не мели чушь, – досадливо сморщился он, изломав, перепутав на лице все свои шрамы и морщины.

– У моего Лисёнка будет самая лучшая мама, из всех, кого может предложить этот мир.

– Таная Камилла?

– Джен. Она вряд ли станет женой Варкара – тот не в её вкусе. Но матерью Вейтела сможет стать только она. Потому что она моя мать, – чуток прилгнула я для простоты установления наших родственных связей.

– В другой вашей жизни? – мигом сообразил Сарг, исходя из всей полученной обо мне информации.

– Угу.

– Тогда точно: лучшей матери, чем собственная бабка, мальчишке не найти. Хотя смешно, – попытался он отыскать взглядом Джен.

Та нашлась моментально: сидела на берегу озера и плела веночек из травки. Над ней возвышался Алесар и вовсю старался, распушив хвост сизым голубем. Даже свои кобелиные ужимки отставил, дабы не спугнуть голубку, которая видит его насквозь – старая мудрая сова. Втюрился – опознала я по всполохам огненных эмоций под его черепушкой. Наконец-то. И в кого!

– Знал бы он, перед кем гарцует, – поддержал меня Сарг. – Перед юной прекрасной старой дамой. Сколько ей было, когда вы ушли из того мира?

– Сто лет.

– Бедный Алесар, – картинно посочувствовал старший товарищ младшему. – Будет всю жизнь под её дудку плясать.

– Не наговаривай. Джен умеет ладить с собственным супругом. Этому прохвосту здорово повезёт, если он её уломает. А мне уже повезло: Джен очень молода и сможет присматривать за Вейтелом кучу лет. А он настолько мал, что будет знать только одну мать: её.

– Тармени вправду не сможет это предотвратить?

– А Раутмар может приказать безмозглым не лезть в Руфес?

– Вот только не надо мне тут!..

– Вот и не надо! – разозлилась я.

– Да пошла ты! – рыкнул Сарг.

Подскочил и пошлёпал к Хакар-Гару, уже давненько поглядывавшему на нас со стороны.

– Уже скоро, – пообещала я горюющему по мне другу.

И даже слегка пожалела, что не могу разделить с ним его горе. Чуть-чуть пожалела. Самую малость. Потому что сама о себе не могла ни пожалеть, ни погоревать – мне было… вообще никак. Будто ожидание запланированной смерти сродни подсчёту дней до отпуска. Хотя нет – это я завираюсь: ожидание отпуска всегда будоражило и притягивало взгляд к календарю по десять раз на дню. А тут полное атрофирование чувств и эмоций: рыба и рыба. Селёдка под шубой, куда не долетают отголоски чужих страданий.

Глава 16

В которой человек предполагает, а бог…

Старается, как может

Бог создал мужчину. А потом решил, что способен на большее, и создал женщину! Это не я выдумала – Адела Роджерс Сент-Джонс. А женщина с таким именем не могла быть дурой. Это вам не Ольга какая-нибудь – тем более не обладательница собачьей клички Ксейя.

Нас – женщин – ничто не свернёт с пути и не собьёт в полёте. Мы всегда знаем, что важно, и не размениваемся на мелочёвку. Да, отправляясь по делам, мы можем решить заглянуть по пути в бутик…, раз уж оно и вправду по пути. Да, покончив с бутиком, вспоминаем, с чего сегодня всё начиналось, и переносим дела на завтра. Это вполне разумно, потому, что сегодня уже закончилось. «Сегодня» вообще всегда быстро заканчиваются, когда у тебя миллион дел. У нас их вечно миллион, о чём с утра мы даже не всегда догадываемся.

Но, простите, подвиньтесь! Если уж завтра с утра у нас запланирована война, то в бутик мы точно не завернём. Какая дура потащит обновки на войну, где их могут испортить? Нет, господа хорошие, на войну мы идём, никуда не сворачивая и ничего не откладывая на завтра. Завтра может позвонить портниха и объявить примерку, а война ждать не будет. Она без присмотра вообще может закатиться в другую сторону. И пока ты будешь её искать, она уже окончиться твоим поражением, о котором ты узнаешь последней.

А вот мужики, и топая на войну – и даже вовсю воюя – могут закатиться, куда угодно налево. А там они развязывают ещё одну второстепенную и даже вовсе постороннюю войнушку. Воевать на восемь фронтов – это у них в порядке вещей. И если бы они не шлялись по всему побережью, не наткнулись бы на безмозглых, что намеревались высадиться вовсе не в столице Катаяртана, где все глаза проглядели, ожидаючи противника.

Их громадный флот внезапно свернул куда-то правее столицы. В этом «куда-то» лежали два приморских городка, откуда, я думаю, сейчас улепётывали все торговые и прочие судёнышки. А мы припёрлись сюда – освободители хреновы – без поддержки наземных подразделений, без снарядов и без военных планов. Сарг, понятно, отправил в столицу гонцов, дабы хавтан Тантавиус мобилизовал весь парк столичного транспорта, грузил бочки и гнал их к месту высадки. Его посвятили в методу ведения воздушного боя и он хорошо подготовился.

 А мы развяжем бой – только бы пупок не развязался.

 – Наконец-то, – завозилась я с курткой, когда наружу полезла Рах. – Я устала. Хочу писать и чаю!

– Тогда спускайся! – скомандовал Харлат, то и дело оборачиваясь.

Гра-ара его поддержала, дескать, стащи с меня эту копушу, пока я её не катапультировала хвостом под зад. Она злилась. Мечтала по окончании перелёта к побережью окунуться в море, а тут эти сволочи безмозглые со своей оккупацией – нашли время. Мужики любовались на занятый врагом городок с высоты широченной возвышенности, куда приземлилась почти половина нашего табора. Вторая половина отправилась инспектировать местную растительность на пригодность в игре «городки». И подыскать подходящую каменоломню – трудолюбивые южане за каким-то хреном вылизали всю прибрежную зону: ни одного приличного валуна.

– Арнэр, миленький, разложи костерок. Без чая Внимающие умирают в течение часа. Причём, с воплями и обвинениями, – покосилась я на Эби.

Та с матами и стонами сползла с Рух, выпуская на волю засидевшуюся Цах. Все три ядовитые вертихвостки, прихватив Фуха, дёрнули на поиски свежей дичинки. Нартии свились в клубки и вскоре засвистели носами. Мы с девчонками прижались спинами к горячему боку Звёздочки и сверлили глазами чайничек, который так и не научился закипать на раз, два, три. Арнэр, наломав нам дровишек, помчался к митингующим мужикам.

– А ты прогрессируешь, – похвалила Эби, потроша мою сумку в поисках мешочка с заваркой.

– Чего ещё? – лениво отозвалась я, чувствуя, что сейчас сдохну.

– Бардак развела! – всерьёз разозлилась Эби, перевернув сумку и потрясая ею со всем старанием. – Ты и раньше не радовала, а теперь и вовсе конченная засранка. Вот, куда чай задевала? А ну, подними руку. Так и знала! – возмутилась она, вытаскивая пропажу из моего кармана. – А если ты утонешь в море? Где мы с Джен возьмём чаю?

– Я принесу ещё, – безо всяких пардонов влез в беседу Тармени, если вопли Эби можно так назвать.

– Чего ж раньше не принёс? – доколупалась она до бога.

– Забыл, – легкомысленно отмахнулся тот и потерял руку: – Я-то его не пью. Верней, на поверхности не пью.

– А где пьёшь? – как бы, между прочим, рассеянно уточнила Джен.

– У себя…, – начал бог и заткнулся, а потом заметил: – Вы люди очень хитры. Я давно в этом убедился. Поэтому больше с вами и не общаюсь.

– Прости, – покаялась Джен. – Привычка хитрить неистребима.

– Хорошо, – простецки согласился бесхитростный иновселенец и предупредил: – Мне придётся сгонять на базу. В принципе, дело на пару мину, если я вернусь с пустыми руками. Но, поскольку вам нужен чай, а может, и ещё что, тогда обратно я буду возвращаться не меньше пары часов. Мне придётся всё это левитировать по воздуху.

– Ухи бы сейчас, – вздохнула я.

– А клубники со сливками тебе бы не бы? – съехидничала Эби и потребовала: – Тармени, лучше побыстрей возвращайся. На суп же уйдёт время?

– Конечно, его нужно будет сварить, – удивился бог, занятый обретением потерянной руки. – А перед этим слетать за подходящей рыбой.

– Тармени, – вкрадчиво зажурчала Эби. – Клянусь корсетом Кишагнин, твоя забота о Матрёшке иногда переходит все пределы.

– Это естественно, – признался бог. – Я заинтересован, чтобы она ни в чём не нуждалась.

– С чего это? – подозрительно нахмурилась врачиха.

– Я не хочу отвечать на этот вопрос, – без обиняков заявил Тармени. – Так что, суп принести?

– Не надо, – отмахнулась я. – Пока ты будешь его варить, он уже не понадобится. Она меня убьёт за твою задержку.

– Не убьёт, – удивился бог. – Эби к тебе очень расположена. И очень переживает, что ты…

– Тебе не пора? – сквозь зубы почти вежливо процедила та. – И прихвати где-нибудь по дороге каких-нибудь сластей. Только не с орехами! Ну, почему тут не растет какао? Я бы вас всех продала за одну плитку шоколада.

Когда Тармени вернулся с целой гроздью пакетов, я видела десятый сон.

А когда проснулась, всё вокруг кипело.

– Бочки оставляем прямо здесь! – командовал где-то под холмом Сарг. – Мейхалт, подбери самых усидчивых в охрану! Арнэр, Тахтуг вы забираете остальных и мчитесь назад за бочками. Алесар, гони в столицу! Скажи Варкару, чтоб поторапливался!

– Останови его, – предложил Тармени.

Он уселся передо мной японской нэцкэ с переплетёнными ногами и глупой щекастой рожей. Гра-ара повернула к нам голову, заворчала, но шума поднимать не стала.

– В смысле, останови? – удивилась я.

– Твои друзья будут действовать, как привыкли. Как это делали до них. Они так и не осознали до конца: что у них за враг? Варкар не должен губить своих людей и корабли в бесплодной попытке нападать на них с моря. Нартии не смогут уничтожить и половины кораблей.

– А сколько их?

– Двести шесть вместе с флагманом, – выдал бог точную цифру и, многозначительно собрав на переносице глаза, добавил: – Все эти корабли идут в одну точку. Все, понимаешь? Все только сюда.

– А это разумно? – удивилась я ещё больше. – Чем же они будут кормить все свои тела? Те, кого мы угробили в пещере и у Набиса, были фуражирами?

– Да. И фуражиры не выполнили свою задачу, – терпеливо ответил бог, нетерпеливо поглядывая на Сарга слипшимися глазами.

– Сарг! – завопила я, как резаная. – Погоди!

– Ну? – через несколько минут встретились мы на середине спуска. – Тармени! – чуть было не поклонился всевышнему этот ненормальный.

– Тармени хочет с тобой поговорить, – наехала я на опекуна без предисловий. – И хорошенько подумай, прежде чем с ним спорить.

– С богом? – поразился Сарг моей тупости в религиозных вопросах.

С тем я их и оставила, бросившись к девчонкам, только что спустившимся на землю. Пока я дрыхла, они летали навстречу каравану с бочками, и перетаскивали снаряды на берег. Хлебнув холодного чая, мы разбежались по машинам, готовые к труду и обороне. Но в этот раз перед Сиятельными поставили иную задачу. Мы помчались в городок и расселись на пристани. Как раз вовремя – туда уже подтягивались самые смелые из горожан. Присутствие Внимающих подсказало им: чудовищная помощь свалилась на них во благо. Вот с этих-то смелых мы и начали свою пропаганду.

– Перед вами Внимающая именем Ксейя! – закричала я прямо с седла, когда Гра-ара вытянула шею навстречу делегации. – Слушайте меня внимательно! Вы должны немедля вывести из города всех людей! Путь они бросают всё! Безмозглые не обычные налётчики! Им не нужно ваше барахло! Им не нужна никакая добыча, кроме людей! Они не станут обирать дома! Они будут искать в них только людей! И сразу же превращать их в новых безмозглых! Если в городе останутся воришки, чтобы пограбить пустые дома, они не проживут тут и пары часов! И спрятаться не смогут! Безмозглые чуют людей даже в воде! Вы всё поняли?! – ткнула я пальцем в какого-то представительного дурака, надувшего передо мной щёки.

– Я хавтарий этого города, Сиятельная! И у меня не было на этот счёт никаких распоряже…А-а-а! – заорал он благим матом, падая на землю, чтобы сдохнуть.

Тварь во мне жаждала уничтожить родственничков, как можно быстрей, избавив меня от пустых споров, как можно оперативнее.

– Ты кто?! – ткнула я пальцем в следующего умника, что таращился на труп бывшего градоправителя.

– Я… Я теперь… Теперь за него… Я…, – заблеял этот недоносок, который и сдох рядом с начальством в течение следующих пяти секунд.

– Ты воин?! – уже в бешенстве ткнула я пальцем в мужика, лицо которого намекало на многие нелёгкие обстоятельства, что он пропахал носом.

– Да, Сиятельная! – ответил тот, как мог, твёрдо.

– Ты-то хоть понял, что я сказала?! – взбеленилась моя тварь.

– Понял! Но люди не поверят! Они не бросят своё добро!

– Не бросят?! – прошипела я. – Ну, так ступай прямо перед нами! По главной улице!

Как ни странно, все остальные мигом бросились врассыпную с самыми решительными лицами.

– Спасите хотя бы умных! – блажила им вслед Эби. – А дураки, что останутся в городе, пусть сдохнут!

Рух тоже не преминула добавить какое-то ругательное словцо, перепугавшее ещё одну небольшую толпу, подбирающуюся к нам с фланга.

– Перед вами Внимающая именем Эбигейл! – заорала на них врачиха, когда Гра-ара потащила меня вглубь городка. – Слушайте меня внимательно! Вы должны немедля уходить из города! Все до единого! Бросайте всё! Безмозглые не обычные налётчики!

А в другую сторону понеслись крики Джен. Мы прекрасно понимали, что четверо из пяти усомнятся сразу же. Трое из пяти будут долго мять задницу, пока не решатся бросить барахло. Двое из пяти ни за что не уйдут. А последний с ходу примется подсчитывать: куда он потратит деньги за вырученное с продажи ворованного, едва соседи сбегут. Так что минимум две пятых населения городка сдохнут.

– Ну? – поприветствовала я Сарга охрипшим голосом, когда Хакар-гар спикировал на холёную городскую площадь. – До чего допланировались?

– Алесар передаст Варкару, чтобы тот не совался в морское сражение. Займёмся партизанщиной.

– А хавтан пойдёт на это?

– А это уже твоя забота, моя богиня, – недобро хмыкнул Сарг, и Хакар-гар пошёл вверх.          

– Тармени! – шёпотом проорала я.

Он явился тотчас. И долго ломался, пока не произнёс то, что я желала услышать:

– Хорошо, Ольга. Я нарушу правила и вмешаюсь в естественный ход событий. Но, тогда я кое-что попрошу у тебя.

– Я дам тебе всё, что в силах дать в принципе.

– Ты позволишь мне довести эксперимент до конца.

– Согласна.

– Но, ты же не знаешь, что это значит для тебя лично, – как всегда спокойно удивился бог.

– Я согласна на всё, что бы это для меня не значило, – отмахнулась приговорённая к смерти, искренно не понимая, что может быть гнусней этого факта.

– Хорошо, Ольга, – повторил он. – Я сделаю это.

– И поднажмёшь, если до них не дойдёт?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – подтвердил Тармени и повторил: – Я сделаю так, как хочешь ты.

И он сделал всё честь по чести, как вскоре узнала я, жалея, что не могу убить эту собаку. Он явился прямо на военный совет хавтана Катаяртана, сразив там всех наповал. Точнее, сразив всех, кроме Варкара, который уже был подготовлен к чему-то подобному байками о моём заоблачном происхождении.

– Тармени! –выдохнула сотня мужских глоток в зале Совета.

Перед липовым божеством, зависшим над столом с картой, виднелись только низко склонённые макушки попадавших на колени мужиков.

– Варкар, ты ведь уже достаточно знаешь о своей жене?  – вполне дружелюбно обратился «Повелевающий битвами» к одному из ведущих производителей этих самых битв.

– Да, повелитель народов, – ответил мой супруг, задирая голову на глас божий.

– Превосходно. В таком случае сообщаю: я дал ей слово помочь вам выиграть эту войну.

Присутствующие старались хотя бы исподлобья разглядеть чудо из чудес, не поднимая опущенных голов. Тармени перелетел к султану Тантавиусу с совершенно иной рожей и без бороды:

– Встань и слушай.

Старенький мужественный хавтан исполнил приказ, умудрившись на подъёме трижды поклониться и не свалиться обратно на пол.

– Я выполню обещание, данное моей Ксейе. А вы исполните то, что она повелит сделать ради этой победы. И не нужно её обманывать – девочка заплатит за вашу победу жизнью.

– Нет! – подскочил Варкар, пылая всеми чувствами, что успели его настигнуть.

– А это не тебе решать, – равнодушно окоротил его бог, неспешно отращивая бороду. – Ты знаешь, что твоя жена не рождена в этом теле. Что ж такого, если она покинет своё случайное временное пристанище?

– Она ведь не умрёт, – вспомнил Варкара лекции патронессы Ордена Отражения о моих заморочках.

– Конечно, не умрёт. С чего бы ей умирать? Просто она… Ну, да это не ваше дело.

– А ты можешь забрать меня вместо неё? – отважился предложить мой бывший свою кандидатуру на роль избавителя народов.

– Зачем? – не сразу сообразил Тармени. – Ты мне не нужен. А она очень нужна. Что за нелепый обмен ты мне предлагаешь?.. А! Я понял. Увы, я не могу выполнить твою просьбу. Итак, ваше решение?

– Повелитель! – отважился пискнуть хавтан в присутствии вышестоящего. – Сиятельная лично передаст нам твою волю?

– Ну, конечно нет. Ей, в сущности, уже почти не до вас, – разоткровенничалась эта сволочь. – Но, она очень хочет вас спасти. А я ей это обещал, – напомнила очумевшим людям эта гадина.

Затем «Повелевающий битвами» изложил новый план военных действий и смылся.

– Мне жаль Варкар, – только и смог выдавить из себя Тантавиус, пряча от союзника глаза, но нашёл в себе силы продолжить: – Твоя жена… Она великая женщина. Мне очень и очень жаль.

На военный совет собрались крепкие орешки. Новость о том, что их судьбы и судьба всего Катаяртана зависит от одной женщины, они отложили на потом. Воины занялись своим прямым делом – войной, честно пытаясь перестраиваться на ходу. Потому, что предложенное Тармени не лезло ни в какие рамки. И превращало войну в череду увиливаний да беготни, в которых им предстояло пообкусать со всех сторон тот пирог, что они планировали сожрать целиком и сразу. Во всяком случае, попытаться и не подавиться.

Завершив рекламную компанию, я сползала в лапы Арнэра, которого Сарг оставил подле Внимающих – нашёл крайнего. Мы с девчонками сделали всё, что могли: конвоировали беженцев, не давая им передумать, до самого лагеря, отведённого им военно-воздушным полком у себя на задворках. Но мужики решили, что этого не достаточно и понеслись будоражить город, поддавая под зад особо упёртым. А я плюнула на всё, решив отдохнуть перед войной хотя бы полчасика.

– Может, сварить тебе супчика? – озаботился Тармени, распушая шевелюру одуванчиком.

– Уже сварили, – оповестил его с поклоном Харлат, подтащив меня к небольшой кастрюльке.

– Ну, видишь, как всё замечательно складывается? – порадовался за меня бог, когда я погрузилась в кастрюльку всем своим скулящим от нетерпения существом.

– Всё складывается? – уточнила я, зная, что с этим паразитом нужно держать ухо востро.

– Они не посмеют тебе перечить, – успокоил он, приземляясь напротив и разводя в стороны глаза. – А где Сарг?

– Готовится, – отрапортовал Арнэр. – Наши уже трижды притащили бочки. Но отдыхать не стали. Понеслись снова.

– Тармени? – выпрыгнул откуда-то из-за моей спины Сарг.

– Всё в порядке, – успокоил его бог, кособоко расплываясь в талии и частично в лице.

– А безмозглые?

– Я заглянул к ним. К берегу пристанут только три десятка кораблей. Почти весь флот останется в море поджидать Варкара.

– Расколошматим этих, а после…

– Я бы рекомендовал тех, что пристанут к берегу, пока не трогать, – приступил к обещанному вмешательству в дела аборигенов пойманный за язык бог.

– Почему? – удивился Сарг.

– А они и так никуда не денутся. Они не уйдут из города, даже если вы потопите весь их флот. У них приказ. А приказ для них не то же самое, что для вас. Для них это единственно возможный вариант развития событий. Даже если это однозначно гибельно.

– Ты хочешь сказать, – пытался поверить Сарг, – что мы будем жечь их корабли, а они будут торчать там, в море? На месте? И будут тупо ждать появления противника?

– Ну да, – начал погружаться бог в какие-то собственные раздумья.

Жутко конструктивный инопланетянин страшно скучал от повторения того, что уже сказано, и должно быть понято с первого раза. А потому снова пропал, как не бывало.

– Вот и всё, – прочавкала я. – Оставь его, Сарг. Повелевающий битвами не умеет думать об одном и том же дважды.

– Но, он же должен был спланировать…

– Сами справитесь, – отмахнулась я ложкой. – Вы, конечно, не Македонские. Но при таком предсказуемом противнике и домохозяйка сможет управлять армией. А уж ты, Сарг, и подавно. Ты представляешь, как работает молотилка?

– И?

– Что делает молотилка, когда в неё суют сноп? Молотит. А если в неё засунуть веник, которым подметают пол? Она что, возмутится и выплюнет его в рожу хулигану?

– Она будет его молотить, – задумчиво пробормотал Арнэр. – И хворост для камина будет молотить. И мою рубаху, если я её туда суну.

– Даже примкомандаты, вроде того, которого вы убили с Варкаром? – уточнил Сарг.

– Ага, – разочарованно облизывала я ложку. – Он тоже молотилка. Только посложней. Полученный им приказ подразумевает некую инициативу. Наш с Варкаром примкомандат должен был заниматься своим делом. Он и занимался. Хотя за его спиной бесчинствовал оборотень.

– И что? – поинтересовался подкравшийся Вутардар. – Флагман будет преспокойно торчать на месте, когда горят другие корабли? И когда останется один, потащится искать Варкара, потому, что у него приказ победить его флот?

– Станет искать Варкара, – машинально повторил Сарг. – Только вот, когда?

– Ну, у него наверняка есть какое-то критическое число потерь, – блеснула я образованием. –  Это такое число, при котором он перестанет ждать и отправится на поиски. Может, когда они потеряют треть кораблей, или половину.

– Что-то всё это попахивает ловушкой, – проворчал Вутардар, подозрительно рассматривая мою довольную сытую физиономию. – Ты их выставляешь, чуть ли не идиотами.

– Они вовсе не идиоты, – мурлыкнула я, поглаживая довольный животик. – Они просто другие. В самой своей основе не такие, как вы. Слизняки попали на вашу планету из какого-то другого и очень далёкого мира. Вутардар, ты же понимаешь, что в своём мире они жили своей жизнью?

– Ну-у-у…, понятное дело. Змеи вон тоже на нас не походят: сапог не носят, на обрах не ездят, в зубах не ковыряют.

– На кораблях по морю не ходят. В морских сражениях не блещут, – продолжил Арнэр, криво ухмыльнувшись.

– Вон вы к чему, – скептично изогнул бровь Вутардар. – Но тут-то у нас кое-чему всё же подучились. Катаяртанцев разгромили. Да и команды у них на кораблях из обычных людей.

– Но, эти моряки не командуют военными, – злорадно напомнил Сарг. – Не будет никакого подвоха. Слизняки попрут, как только и умеют: прямо и жёстко. Они сметут всё, что перед их носом. А то, что бегает вслед за ними по кустам, для них просто не существует.

Глава 17

В которой восточная зараза начинает…

Затмевать западную

Всё собиралась, собиралась, но так и не собралась узнать: кем стала старшая дочь Че Гевары Алейда? Но однажды где-то прочитала её высказывание, дескать, для того, чтобы понять, чего мы хотим, и как это получить, нужны знания. Банальщина? А сколько людей могут похвастать тем, что они знают, чего хотят? И сколькие из них прилично образованы? Я, к примеру, типичный образованный невежда в постановке вопроса: чего же я хочу? Что, все полученные мною знания не из той области? Это при трёх телевизорах и пяти компьютерах в доме? Как трудно жить!

Я чуть, было, не заснула под высоко учёный бубнёж моих стратегов. Но тут от Хакар-гара Гра-аре прилетела команда приготовиться. Та мигом подскочила, разминая в приседаниях коленки и потряхивая крыльями. Пришлось и мне активизироваться практически на грани подвига в борьбе с собой. Арнэр быстренько упаковал меня согласно штатному обмундированию, закинул в седло и помчался к нетерпеливо сопящему Фааф-хару, что пялился на городок. Там, у самого края пристани на длинном каменном сарае с плоской крышей примостились Звёздочка и Рух – наши неповторимые поджигательницы. Здоровенная Гра-ара для виляний промеж бомбардировщиков не годилась.

А потому мы с ней подхватили бочку и понеслись к первому приглянувшему в морской дали кораблику. Прямо над теми нападанцами, в задачу которых входила высадка на берег. Десант очень добросовестно швырял в нас из катапульт всевозможную оружейную утварь. Все нартии избежали столкновения с ней, однако некоторые крылатые субъекты воспылали местью. Хотя несанкционированный сброс был только один. И пылкий метатель боеприпасов в посторонние цели молнией сквозанул обратно на пристань. Вслед ему неслись громоподобные обещания намылить шею, если он испортит Хакар-гару войну.

Всё-таки нартии прирождённые метатели тяжестей в мишени: ни один бомбардировщик не угодил в молоко. Самой опасной была военная специальность Рух и Звёздочки. Для точности попадания безруких двуногих они снижались куда ниже бомбометателей. Да ещё и заваливались на один бок. Эби вон трижды промахнулась, зато моя свекровушка была не высоте – уж она-то насобачилась с этим делом. У меня каждый раз ёкало, когда факел уходил вниз, а Звёздочка взмывала в небо, уворачиваясь от всякой летающей дряни. Да ещё крутилась юлой, испытывая вестибулярку Джен на прочность. Я бы на её месте сдохла сразу после первого финта с подскоком и вывертом.

Возвращаясь к пристани, нартии довольно гудели, чуть ли не потирая лапами в предвкушение продолжения банкета. Таким макаром мы трижды сгоняли туда-обратно, покуда первые корабли десанта безмозглых не достигли берега. Последние бочки мы слизали с пристани всего за несколько минут до этого, помахав захватчикам на прощание крыльями и готовыми к работе факелами. В итоге тридцать шесть кораблей противника боролись с огнём, потеряв в первые же минуты налёта паруса. Остальные сто сорок так и болтались на своём месте, сходить с которого команды не поступало. Поскольку Варкар бесстыже манкировал обязанностями поединщика и торчал в столице. Почему флот не пошёл в ту самую столицу – оставалось загадкой.

– Мы можем им помочь? – хмуро процедил Арнэр.

Мы торчали на пригорке едва ли не на задворках городка. И наблюдали за планомерным, чинным разгулом безмозглой военщины в захваченном городе.  Из домов на улицы выволакивали тех самых жителей, что не поверили нам, или поверили в воровскую удачу.

– Нет! – вспылила я. – Мы не можем помочь тем, у кого нет мозгов, чтобы понять, что им помогают! Дураки должны вымирать первыми, чтобы не плодить других дураков!

– Остынь, – поморщился Сарг, облапив меня за встопорщенные плечи. – А ты не дразни её! – рявкнул он на Харлата. – Слетит с катушек, как ты её потом утихомиришь?

– Один воин на нарте может спасти сотни жизней, – ласково зажурчала Эби, подлезая подмышку любимого. – А из-за этих дебилов тот воин и тот нарт могут погибнуть. Давай уйдём отсюда, – потянула она с горки вниз расстроенного Арнэра. – Тебе не стоит на это смотреть.

Хотя ничего кровавого в городе не наблюдалось. Никакой резни, никаких изнасилований – всё чинно, благородно. Сгоняют народ в один облюбованный дом и…

– А вот и гостинцы! – ткнул лапой Вутардар в небольшой отряд безмозглых, тащивших от пристани три сундука. – Щас своих детишек строгать будут. Им до лампочки: дураки им достались, или умники. Всё сгодится. Кстати, заметили, что все сундуки вытащили из одного корабля?

Естественно, никто не заметил такой мелочи, кроме него и Сарга. Эти двое переглянулись и хищно оскалились.

– Хорошо стоят, – кивнул на пристань пакостный даранин. – Плотно.

– И ветер подходящий, – солидно прибавил Сарг, оглядываясь на тотчас развернувшего крылья Хакар-гара.

– Две бочки осталось, – напомнила я этим комбинаторам. – Мы же вроде не хотели пока тратиться на десант.

– А мы и не станем тратиться, – почти ласково пообещал мне Вутардар, прежде чем скатиться по склону к подоспевшему Урагану. – Двух бочек за глаза!

Хакар-гар, как старший и умный, выбрал отмеченный даранином самый подходящий кораблик. А Ураган облюбовал крайний справа – даже я догадалась, что именно там начинался ветер. Патриарх обронил гостинец и по инерции пронёсся дальше в море. Там он, в полном смысле слова, перекувыркнулся через голову и лёг на обратный курс, попотчевав гостей факелом. Эти болваны – мои кузены – видать, и вправду держали весь свой молодняк в одном месте. На этот вспыхнувший корабль-детсад они бросились дружно и невзирая на трудности.

Кстати, интересную штуку мы заметили: моряки, будучи людьми нормальными, махом попрыгали за борт, в чём им никто не препятствовал. Тушением пожара занимались исключительно роботы-трансформеры. Очень разумно: пополнение себе они где угодно наштампуют из любого человеческого материала, а моряков поди-ка поищи.

– Ксейя, – завистливо прищурился Арандар на дружка в небе. – На этом корабле-инкубаторе намалёван особый знак. Во-он там! Справа и слева на носу.

– Точно! – обрадовался Мейхалт, оставшийся на пару с даранином сторожить полоумную Внимающую. – Наверняка он не один такой.

– Я приметил ещё один. Там, в море, – махнул рукой потомственный пират. – Гадал: к чему такие тонкости? Известно же: безмозглые зазря в носу не ковыряют. Всё у них точно по распорядку, в одну масть и для пользы дела.

– В следующий раз поищем такие кораблики, – обрадовался Мейхалт. – Всё меньше этой пакости на берег попадёт.

Следующий раз пришёлся на полночь: ополовиненный обоз со снарядами как раз дотащился до передовой. Нартии дрыхли, набив где-то брюхи под самые гланды. А после обеда у них обязательный сон, на который безнаказанно могут покуситься лишь землетрясение, цунами или военно-спортивные игры.

По-моему, сколько бы нартии не выпендривались, вид такой громадной по местным меркам армады их здорово напугал. Наверняка, самые умные из них уже вообразил всё это безобразие, ползущее к их гнёздам прямиком по горам. Нет худа без добра: нартии открыли для себя такое явление, как конец света. И теперь перепахивали своё поле деятельности с энтузиазмом оголодавших за зиму кротов.

– Много их? – услыхала я вопрос Тахтуга, который конвоировал остатки нашего боезапаса и в бою не побывал.

– Было двести шесть, – охотно поделился Арандар. – Почти сорок шесть мы уже пожгли.

– Это сколько ж всего безмозглых-то? – принялся мусолить пальцы бывший предводитель пиратов Абуяртана. – С десяток тыщ?

– Да нет, под два десятка. Они ж простору не требуют. Их перевозят в трюмах, как брёвна.

Задремавший Хуур-гар моментально распахнул глаза и приподнял голову. Его изумрудные глаза подёрнулись серебристой плёнкой, намекая, что этот умник знает арифметику.

– И каждый стоит троих наших парней с островов, – продолжал разглагольствовать Арандар. – Или руфесцев. А катаяртанцев нужно не меньше пятерых на одного. Ребята они крепкие, но мелкие.

Когда объявили полуночный боевой вылет, Гра-ара явственно злилась и рвалась поскорей добраться до линии огня – кажется, подруга тоже впервые оценила математику вопроса выживания её вида.

Несмотря на глубокую ночь, нас не посчитали угомонившимися и встретили бодрыми залпами всей метательной дребедени. К несчастью, среди нартий тоже встречаются самонадеянные типы, подверженные головокружению от успехов. Один такой, красуясь, спикировал слишком низко и поймал крылом какую-то железку прямо перед нами. Гра-ара натурально зарыдала, когда он закувыркался в воздухе листком, подгоняемым ветром. Все нартии разом взревели и бросились, было, к бедолаге, но инстинкт самосохранения не дал им довершить начатое. Спустись они к раненому, и артиллерия врага покалечит ещё не одно крыло.

Гра-ара испустила такой вопль отчаяния, что я взбесилась. Распахнула куртку, цапнула висящий на шее талисман и дико завизжала единственное, что пришло на ум:

– Тармени!!!

Раненый нарт ударился о воду и распластал крылья, пытаясь на ней удержаться. В него тотчас полетели острые предметы с ближайших кораблей. Нартии могли нырнуть следом и отбуксировать бедолагу на берег. Но Хакар-гар накрыл небо грохочущим рёвом, и они подчинились: ушли в небо, отчаянно вопя. Гра-ара негодующе заорала и потянулась вверх, а я стянула ремень безопасности.

– Тармени!!! – заорала напоследок, пялясь в чёрное звёздное небо, где этого проходимца точно не было.

Быстро скинула куртку – Рах скользнула в карман для ног и затаилась. Гра-ара поняла цель моих трепыханий и упрямо пошла вниз, наплевав на обстрел. Я вылезла из седла – ногу разорвала острая боль. На этих её шипах невозможно не оставить клочков шкуры, будь ты даже в рыцарских доспехах. Предпоследней мыслью было тянуть носочки, чтобы не отбить пятки. Последней: только бы не промахнуться.

Ноги я всё же отбила. Зато пробкой вылетела из воды рядом с дёргающейся шеей, что из последних сил тянулась обратно в небо. Нас так и вынесло наверх вместе: ненормальную спасительницу и замершего враскорячку спасённого, в седле которого отплёвывался северянин. Я узнала его – разбойник из первой партии каторжников, прописавшихся в Юди.

– Это было неразумно, – попрекнул меня Тармени.

Бог с натугой левитировал нашу компанию к берегу под визгливые вопли торжества нартий, сквозь которые прорывались крики людей.

– Ты бы не пришёл ему на выручку, – не осталась я в долгу.

– Конечно, не пришёл бы, – преспокойно сознался иновселенец в столь неблаговидном, с точки зрения людей, поступке. – У меня было более важное дело. Продолжение эксперимента требует моего пристального внимания. Особенно на этой стадии подготовки.

– Да, пошёл ты, – устало вякнула я, не в силах драть глотку.

– Не могу, – резонно заметил Тармени. – Тогда ты упадёшь в воду. Я бы попросил тебя в следующий раз…

– Не проси. Это бесполезно, – пригрозила я. – И тебе лучше сразу откликаться, когда я зову. Знаешь ведь, что по пустякам дёргать не стану. Но, если кто-нибудь из моих друзей в следующий раз упадёт в море огня, я прыгну следом.

– Ты его даже не знаешь, – вновь упрекнул бог, кивая на вяло шевелящего крыльями обалдевшего нарта.

Бедолаге впервые в жизни пришлось летать, не прилагая к этому ни малейших усилий.

– Ты готова признать другом любого, кто в данный момент решает одну проблему с тобой.

– А тебе какое дело? – ехидно осведомилась я.

И поздравила себя с тем, что не растерялась: верно угадала меру воздействия на этого экспериментатора с его «особенностями на этой стадии подготовки».

– Кстати, если ты точно знаешь, какая там у тебя стадия, значит, ты знаешь и точное время моей смерти? – озарило меня ещё раз и снова удачно.

– Конечно, знаю, – как всегда, не сумел соврать Тармени.

– Когда?

– Я не стану отвечать.

– Скотина!

– Ты и так всё чаще пребываешь в неадекватном состоянии, – вздохнул рассудительный прохвост и пошёл волнами: – А зная срок, ты станешь подгонять события и людей. Они наделают ошибок и уж точно тебя не поблагодарят.

– Да, пошёл ты, – снова вякнула я, примерившись, как бы не отшибить ноги ещё и о камни.

– Да, я пошёл. Столько дел…, – озабоченно пробормотал бог, лопнув мыльным пузырём.

– Фу-у-у! – слишком уж непочтительно проводила его Гра-ара, опускаясь рядом.

– У-у-у-у! – тихо скулил подранок, крыло которого уже осматривал насквозь промокший северянин.

– Серьёзно? – равнодушно спросила я, отжимая волосы.

– Да нет, – озабоченно пропыхтел пилот откуда-то из-под откляченного крыла. – Я думал, чего пострашней тут у нас.

Ты-дых! Отвешенная Гра-арой затрещина отфутболила голову подранка и впечатала в песок. Тот моментально смолк и прищурился, ожидая второй порции. Но сверху на него обрушилось такое рычание спускающегося Хакар-гара, что Гра-ара попридержала свой воспитательный раж. Она у меня русская: поперёд батьки лезет только в исключительных случаях. Спрыгнувшая с неё Рах совершенно спокойно проскакала ко мне. Обнюхала лицо и уселась разбирать мокрые волосы на пряди.

– Это было то, о чём я думаю? – небрежно поинтересовался Сарг, стаскивая с меня правый сапог.

Я зашипела от боли в порезах, рефлекторно лягнув его левой.

– Он бы не пришёл, если бы ты не прыгнула? – пролопотала Эби, отобрав у мучителя мою раненую ногу и занявшись медициной.

– А вы его что, не видели? – слегка удивилась я.

– В этот раз нет, – подтвердила Эби, прилепив к размазанному по бедру лекарству первый виток повязки.

– Эби, так ты его… тоже? – изумился Сарг, едва не оторвав мне вместе с сапогом левую ногу.

– И я тоже. И Джен тоже. И Арнэр его тоже знает, – не преминула ошарашить нашего сурового опекуна эта позёрка.

Рах и подоспевшая к ней на помощь Цах тихонько хихикнули. Слоняющийся вокруг Кух что-то буркнул – скорей всего о дурах, которым всё хихоньки да хаханьки. А Фух тихонько сидел на хвостике и задумчиво разглядывал своего дружка, словно снимал с Харлата мерку.

– Ладно, ты отдыхай, – закончив, тепло молвила Эби и поднялась: – А мы с Рух полетели. Надо помочь Джен.

Она мазнула меня губами по макушке и помчалась к нетерпеливо приплясывающей Рух.

– Она, Джен и Арнэр? – повторил Сарг. – А, может, Алесар? Или кто-то ещё?

– Нет.

– Может, он является только к смертникам? – не пожелал щадить меня Сарг. – И мы четверо тоже… скоро…

– Заткнись! – поморщилась я.

– Заткнулся, – нехотя согласился он.

Потом залез на Гра-ару и стащил с неё мешок с запасными трусами, майками и прочей галантереей. Быстренько раздел меня, натянул всё сухое, скрутил всё мокрое и сделал ручкой. Последнее, что помню, были руки Харлата, заталкивающие меня в седло. Они были какие-то нервные и чересчур жёсткие – пару раз довольно чувствительно прихватили меня даже сквозь куртку.

А потом я вырубилась.

– Ты чего такой кислый? – не смогла не заметить, продрав глаза и разодрав рот в упоительной зевоте.

Арнэр сидел спиной ко мне у костерка. Он помешивал варево в кипящем котелке и даже не повернулся, буркнув что-то невразумительное.

– Не обижай меня, – пригрозила я, выпутываясь из бурки, под которой взмокла, как мышь, перетаскавшая в свою норку содержимое мельницы. – Я нынче с головушкой не дружу.

– Они вытащили пять ящиков, – проворчал Харлат, и занялся снятием пробы.

– С того корабля, что сжёг Сарг?

– С него.

– И что? Из тебя всё клещами тянуть?

– Три уже употребили, – со вздохом признался Арнэр, соизволив явить мне свою хмурую небритую рожу. – В каменном торговом сарае на краю города. Согнали туда пару сотен народа и…

– Не порть мне настроение, – потребовала я, сунув нос в снятый с огня котелок. – Мы с девками глотки сорвали, уговаривая их спасти свою шкуру, – свернула я дурацкие нравоучения.

И поскакала в кустики за блаженным освобождением от излишков. Когда вернулась, Арнэр помешивал мой супчик, выдувая из него жар.

– Благодатная, а им ничем нельзя помочь? – пряча глаза, спросил он.

– Знал бы ты, сколько раз мне задавали этот вопрос, – постаралась я скрыть досаду, но тут до меня дошло: – С какой стати ты присвоил мне прозвище Кишагнин?

– Это моё дело! – огрызнулся Харлат, зыркнув исподлобья на капризницу, не желающую сознаться в своем небесном происхождении.

– Ну, вот, – хмыкнула я, – считаешь меня богиней, а сам хамишь.

– Ты несносна, – вздохнул мой радетель и почитатель, протягивая ложку. – Осторожно, не обожгись.

– Харлат, я тебя очень люблю, – брякнула я и вдруг вспомнила о гипотезе Сарга.

Этот засранец Тармени и вправду являлся только нам четверым. А чем, скажем, Алесар хуже Эби? Даже, наоборот: во всех отношениях более приятный знакомец – я бы и выбирать не стала. И почему Харлат? Чем так не угодил богу тот же Вутардар? Или Мейхалт, который вообще интеллигент и всё такое. Однако этот мутный экспериментатор выбрал тех, кого он выбрал. И среди них одна-то уж точно смертница. Будущее он не видит – это вообще полная бредятина. Умение разбрасываться голограммами и левитировать предметы не выходит за рамки научности, как я её себе понимаю.

А может, у него какой-нибудь орган предчувствий имеется? Всё ж таки иновселенец. А кроме того вивисектор и живодёр, шкурные интересы которого направлены лишь в сторону заполнения этих его информационных сот. Моему примитивному интеллекту они почему-то представляются кунсткамерой с кучей банок, забитых всякой пакостью.

– Я всё понимаю. И про слизняков, и про то, что эти люди уже мертвы, – продолжал нудить Харлат, как бормашина стоматолога. – Но, мёртвые тела нужно сжечь. Иначе их души не попадут в мир вечного покоя под рукою Тармени.

– Сжечь нужно, – прожевав, согласилась я. – Нечего этой заразе везде разгуливать. Тут я с тобой согласна.

– Когда? – оживился он.

– А где у нас Сарг?

– Фааф-хар! – заорал этот придурок, устроив в моём горле непроходимость пищи.

Когда я откашлялась, дело было сделано. Гра-ара открыла глаза и заворочалась, поднимаясь с земли. А где-то за моей спиной в небе глухо захлопало крыльями, быстро приближаясь. Причём хором. Я загадала и угадала: Сарг, Алесар и Мейхалт – три столпа моего мироздания. Пока я вливала в себя через край бульончик, Арнэр уже вкратце поведал опекунам о якобы моём пожелании избавить некие человеческие души от поругания и погубления.

– Согласен, – безо всяких яких резюмировал Сарг. – Заражённых нужно уничтожить. А ящики тем более. Только как?

– Способ известен: передавить в закрытом помещении, – предложил Алесар. – Завернёмся, как следует, и вперёд. Для такого дела вместе с Ксейей нас троих будет достаточно.

– Четверых, – поправил Арнэр с самым решительным видом. – Мне уже приходилось.

– Да, придётся так, – задумчиво кусал губы Сарг. – Этот каменный сарай поджигать бесполезно. А чтобы раскалить сундуки и поджарить слизняков, нужно в сарае полдня огонь поддерживать. Впрочем, передавить их быстро тоже не получится. Сундуки большие. Этих тварей в каждом может быть до сотни.

– А если в мешок да в огонь? – выдал гениальную идею Мейхалт. – Разом ссыпать шарики из сундука в мешок. Там-то они пусть бьются, сколько угодно. А потом этот мешок целиком в огонь.

– В печь, – подсказал Арнэр. – В такую, для обжига глиняной посуды. Раскалить её, мешок туда, а после закрыть плотно, чтобы не повылазили.

– Из раскалённой не повылазят, – уверенно пообещал Алесар, злорадно ухмыляясь. – Спекутся махом.

Над нашими головами вновь захлопало и заухало. А потом рядом с Хакар-гаром и моей подружкой – развесившими уши в первых рядах – плюхнулся деловой сверх всякой меры Болид.

– Досточтимые опекуны! – торжественно проорал с его спины Гранис. – Досточтимый опекун Вутардар велел передать, что два десятка кораблей уже пристают! На носу одного намалеваны те самые знаки! Он сказал: вы знаете какие!

– Десяток золотых на то, что в этот раз они первым делом вытащат сундуки, – тут же прицепился к Саргу Алесар.

– То есть, взять, и ни за хвост собачий подарить тебе деньги? – язвительно осведомился тот, поднимаясь. – Эй, парень! А где сам даранин?!

– Так на том же пригорке! У города! Следит! И досточтимый опекун Арандар с ним! Правда, скоро уйдут оттуда!

– Что, они опять?! – насмешливо уточнил Алесар, получил в ответ серию жарких кивков и взмахом руки отпустил посыльных.

– Кто они и что опять? – не поняла я.

– Штурм нашего наблюдательного пункта, – очень старался сохранить серьезную мину Мейхалт.

– В четвёртый раз за сутки штурмуют, – сиял белозубой улыбкой Алесар, обряжая меня в полёт. – Все чётко, как чириканье винтиков в часах. Мы на холме рассядемся, и они сразу же начинают выстраиваться. Потом, аккуратно держа строй, лезут на вершину.

– Там же склон паршивый, – припомнилось мне.

– Я ж и говорю: аккуратно, не ломая строй. Поэтому долго. Затем мы в небо, а они обратно в город, только охрану на холме оставляют. Мы, понятно, возвращаемся, охрану в распыл и снова заседаем. А они внизу собираются, выстраиваются и, как в бесконечной песенке пьяницы. Вот, уже на четвёртый заход пошли. И на кой устраивать баталии по всем правилам, если на таком холмике безмозглых можно порционно пережёвывать? В битве у Свастла сколько народа тогда положили.

– Без нартий эта схема не работает, – напомнил Мейхалт, двинув навстречу Герою. – Ты сначала летать всех научи без крыльев! Тоже стратег выискался!

Глава 18

В которой западная зараза все никак не преодолеет…

Инкубационный период

В чём-то Франсуаза Саган права: у мужчин и впрямь больше проблем, чем у женщин. По крайней мере, на одну проблему точно больше: у них есть мы. Я всегда гордилась широтой взглядов своей самокритики. Она у меня, к тому же, отличается дотошностью аптекаря, ошибка которого может изменить твои планы на продолжительность жизни. Я всегда честно признавала, что со мной у моих мужчин возникала тьма проблем – по большей части непреднамеренного свойства. Беда в том, что у женщин вслед за признанием ошибки вечно тянется шлейф дурацкой непреднамеренности. И этот шлейф тут же подхватывают в свои цепкие ручонки самооправдания.

Самооправдания – это неотъемлемая часть женского инстинкта самосохранения, работающего исключительно на сохранение жизни на земле. Как не крути, мы основополагательницы, сохранительницы, упасительницы от бед и воспитательницы будущего. И вот как при таких-то делах не обзавестись инстинктом самооправдательства – этим купоном на скидки, действующим на постоянной основе.

Упомянутый холмик действительно имел ямочно-ухабистые склоны, но вершина была почти плоской. Если потесниться, на ней могли приземлиться до десятка нартий помельче. И не менее шести таких здоровяков, как Хакар-гар. По центру вершины горожане выстроили башню, с которой наблюдали за морем и пускали в небо предупредительные дымы. Несмотря на три атаки, никаких тел на склонах не валялось – нартии терпеть не могут никакой вони, кроме собственной. А потому они оперативненько утаскивали и сбрасывали в море трупы, как только люди забирали доспехи – наша копилка стремительно пополнялась. Первую партию добычи нарты уже оттащили в столицу и сдали Варкару под завистливыми взглядами катаяртанцев.

Спасаясь от южного, но всё-таки зимнего ветра, мы прижались к стене башни. Обсуждали планы предстоящей операции по ликвидации очага западной инфекции. А у ворот города уже собирались в поход безмозглые. Туда же от пристани по центральной улочке трусили три десятка новоприбывших. Туда же вслед за ними довольно внушительный отряд эскортировал пять ящиков, на которые мы объявили охоту.

– Итого семь штук, – констатировал Алесар. – И ворочать их то ешё удовольствие.

– Поэтому пойдут самые сильные, – выхвастнулся Арандар, поигрывая богатырскими плечами рядом с более щуплым Мейхалтом.

– А слизняки нам мешки не прогрызут? – усомнился Вутардар. – Кусаются-то они будь здоров.

– Они не кусаются, – поспешила вмешаться я. – У них на щупальцах множество мелких иголочек. Через них они выпускают кислоту и кое-какие другие вещества. Вот кислота и обжигает кожу. Скорей всего, она сможет прожечь и ткань. Поэтому холщовые мешки не подойдут. Нужны кожаные. А ещё они терпеть не могут обычную соль.

– Чего это? – выразил Арандар общее недоумение.

– Когда их кислота попадает на соль, между ними начинается реакция. Не стану объяснять! Я из всей химии помню только лакмусовую бумажку. Главное, что при этом выделяется ядовитый газ. Он, конечно, быстро улетучивается. Но в кожаных мешках может и подзадержаться. Шарли установила, что этот газ для слизняков смертелен. Так что есть шанс перетравить хотя бы часть их прямо в мешках. Может, остальные поостерегутся выпускать кислоту после первого печального опыта.

– А сами-то мы не потравимся? – преисполнился скепсисом Вутардар.

– А ты не суй в мешок башку, и пронесёт, – пообещала я. – К тому же, мешок можно подвесить на конец палки, а другой конец на плечо. Стекляшки с осьминожками лёгонькие, так что палки выдержат.

– Всё равно, проделать это нужно очень быстро, – хмуро подытожил Сарг.  – До печи должны добраться, как можно скорей.

– Тогда двинем в лагерь горожан, – предложил Арандар. – Пусть подскажут, где у них тут что. Не может в нормальном городе не быть горшечников.

– Не нужно никуда двигать, – обрадовал Мейхалт. – Вон, видишь два десятка воинов, что отираются рядом с Хуур-гаром и Тахтугом? Ждут, когда позовём их на подмогу.

– Ну, так зови, – пхнул его Алесар, – чего время тянуть.

Рах с Кухом категорически настояли на участии в операции. Да мы и не особо спорили. Мейхалт притащил двух катаяртанцев – Китиуса и Бартиуса – утверждавших, что знают город, как себя. А кроме того, им преотлично известно, где располагается подворье горшечника, что совсем недавно запасся углём для двух печей. А печи у него добрые: большие и недавно чиненые. К тому же хозяйство горшечника располагалось не в самом городе, а за стеной, дабы не травить соседей дымом. Правда, сарай с ящиками торчал в городе, но с этим уже ничего не поделать. Да и делов-то: запустить в город оборотня. Устроить безмозглым национальную спартакиаду: беготню за мной по всем закоулкам.

Гра-ара жутко возмущалась и не желала отпускать меня на ратный забег в одиночку. На силу-то и убедили, что при её габаритах наш с ней забег застрянет в первом же переулке. А её способ – сбрасывать меня, подхватывать лапами и снова сбрасывать – годится лишь на пару таких манипуляций. После третьего сброса подруга притащит обратно мешок с бренчащими костями.

В операции участвовали все разработчики. Прихватили ещё Арнэра – признанного охотника – и Тахтуга, ибо пират есть специалист универсальный. Из лайсаков нас сопровождали только Рах и Кух – самые закалённые и небрезгливые на слизняков.

В ночной городок проникли без проблем: безмозглые твёрдо знали, что стена – это преграда, а ворота – это дыра, которую и нужно охранять за неимением в дыре ненарушаемой преграды. У сарая тоже всё прошло гладко, чему помог каменный забор с узкой калиткой, конец которого прилепился к стене нашего объекта. Десять безмозглых, подпирающих фасад сарая кариатидами, были тупым рядовым составом. Стоило мне высунуться из калитки, как двое крайних тотчас унюхали оборотня и потопали убивать. Я была и оставалась вне конкуренции – на меня переловили и передавили всю десятку охотников за нечистью.

В самом инкубаторе мужики разделились: одни ворочали сундуки, другие резали новобранцев безмозглых, на которых извели уже три комплекта слизняков. Содержимое семи сундуков ребята повытряхивали в мешки под хрустальный перезвон лопающихся внутри шариков. Дурно попахивающие мешки, затаив дыхание, цепляли на концы палок и кучковались у прикрытой двери, дабы стартовать всем разом.

Только-только успели запаковать последнюю партию шаров, как снаружи Китиус с Бартиусом подали сигнал тревоги. Я протиснулась в дверную щель, чуть ли не нос к носу столкнувшись с родственничками. И пуще прочих обрадовалась кокардоносцу со скромным лейтенантским блюдцем.

– О-бо-ро-тень! – возвестил этот чурбан, и веселье началось.

Как было уговорено, из дома вылетели Арнэр с Вутардаром. Подхватив меня, они бросились вслед за Китиусом и Бартиусом в ту же самую калиточку. Оттуда переулочками повели погоню в какое-то городское захолустье. Как ни странно, погоня прирастала медленней, чем я боялась. К тому же, городские трущобы – где бы те не произрастали – всегда были угловатыми, перекошенными и поваленными на разные стороны. Но главное, дырявыми везде, где удобней всего линять. У нас это получалось превосходно!

А вот роботы-трансформеры испытывали трудности с пролезанием, протискиванием, пропихиванием и продиранием сквозь препоны. Наступил момент, когда мы их вовсе потеряли. Не стесняясь в выражениях, я полезла обратно через два забора и три дыры.

Топчущийся на месте олигофрен с кокардой ткнул своей железякой в мою торчащую из дыры голову:

– О-бо-ро-тень!

И попёр на штурм дышащего на ладан заборчика. Вутардар безо всяких осторожностей выдернул приманку из дырки, ободрав мне ухо.

– Не верещи, – приказал он, заталкивая меня в следующую щель. – И не выпендривайся. От твоих царапин на ногах и следа не осталось. Ещё и двух суток не прошло. На вас безмозглых всё заживает, как на собаках, – бухтел он, перекидывая меня через забор.

А едва перелез сам, забор издевательски рухнул, подняв тучу пыли.

– Интересно, наши выбрались из города? – тревожился Арнэр за воришек с мешками добычи.

– Фыр-фыр-фыр! – отчитался нагнавший нас Кух и снова смылся.

– Выбрались, – с облегчением выдохнул Харлат и уточнил: – Может, и нам пора уводить Ксейю?

– Лучше ещё побегаем. Вдруг эти придурки займутся дымом над рощей, – резонно возразил Вутардар. – А тут им есть, чем заняться. Вон, как грохочут по всем закоулкам. Думаю, мы ещё и половины города на уши не подняли. Нужно теперь вторую половину дожимать.

– Они сюда стягиваются, – заметил Бартиус. – Надо бы их чуток поморочить.

– Есть идеи? – хищно оскалился Вутардар.

– Как не быть? Вон в том домике наискосок от нас жил скупщик краденого. У него там лаз в подземелье. Так мы по нему можем чуток пробежаться. Да шумнуть в другом конце города. Ещё дальше от мастерской горшечника.

– Катаяртанец, ты мне нравишься, – заявил даранин и потащил меня к новой дыре.

Если уж в чём-то везёт пожизненно, то в буквальном смысле пожизненно. Я, к примеру, обречена вечно ползать по вонючим подземельям. Зато у меня есть хотя бы один приятный повод умереть досрочно: на том свете подземелий не существует. А на этом я снова тащилась, царапая макушкой осыпающийся свод. Где-то впереди весело чирикала Рах – она реально думала, что нашему провожатому Бартиусу приятна её компания.

 Вылезли не где-нибудь, а в городской кутузке, поразительно удобно сопрягающейся с домом скупщика краденного. Какой миленький круговорот околоворовских событий в природе. Мы, было, решили выбраться на поверхность – минуя подземный этаж с камерами – как Рах решительно воспрепятствовала нашему восхождению к свету. И, конечно, Вутардар уступил – лакей бесхребетный. А потому и нагрёб на наши шеи очередную проблему.

Камеры в этом заведении отделялись от корявых плесневелых коридоров решётками. В мрачных загонах мы и обнаружили умников, решивших, что с любым захватчиком можно как-то договориться, если поразмыслить и постараться. Хотя самих умников – отцов семейств и холостяков – тут было не густо. Их сегодня вырезали мои друзья в разорённом инкубаторе. Оставалась ещё пара десятков тех, до кого у моих кузенов не дошли руки, и все остальные: женщины и дети. Стариков безмозглые убивали на месте. Эта категория лабораторного материала была непригодна для употребления в любом виде: и безмозглом, и рабском. Женщин они тоже отказывались осчастливить, поскольку те служили средством воспроизводства нового материала.

Немногие вернувшиеся с запада руфесские шпионы докладывали, что женщины там рожают на износ. А всех детей после шести лет собирают в специальные лагеря, где их очень хорошо кормят и обихаживают. Мальчиков тренируют, закаляя организмы потенциальных экзоскафандров, а для девочек разработали собственную программу укрепления здоровья. Да, и вообще, на западе никто не голодал и не чах от непосильных трудов: там всё было дозировано самым конструктивным образом. Всё было рассчитано на поддержание организмов людей в рабочем состоянии в течение максимально возможного срока эксплуатации. Так что эти женщины и дети были ценной добычей, которую предстояло использовать по назначению.

– Их нужно вытащить отсюда, – набычился Арнэр, готовясь дать мне бой.

– Детей обязательно, – сдалась я без боя. – Женщин тоже, но тут, как получится. Кого успеем.

– Я требую, чтобы меня немедленно освободили! – завопил какой-то мужик в клетке, у которой мы обсуждали насущную проблему. – Я известный на весь Катаяртан торговец украшениями и дорогой тканью! Сам хавтан…

– Вот это правильно, – одобрил Арнэр мою дежурную казнь, брезгливо покосившись на хрипящего ублюдка, от тела которого отшатнулись соседи. – С таким мы точно в беду попадём. И остальных выпускать не будем.

– По крайней мере, пока не вытащим детей, – согласился Вутардар, пересчитывая малышню.

– Мужики, я у вас идиотка, – пришло мне на ум.

– Точно. А почему? – на всякий случай уточнил даранин.

– Кто станет присматривать за ребятнёй без матерей? Если они перепугаются и полезут во все щели, мы их вовек не соберём.

И Арнэр с обоими катаяртанцами остались втолковывать бабам, что те должны делать, если хотят спасти своих детей. А мы с Вутардаром поднялись наверх поискать средства транспортировки груза. Вскоре к нам присоединился и Бартиус.

– Сиятельная, а нельзя их вытащить отсюда на нартиях? – утёр он нос двум пилотам-идиотам.

– Можно. Только для этого нужна крепкая ткань и побольше, – поставил перед ним непосильную задачу мой опекун.

– Так тут неподалёку лавка торговца парусиной. И прочих надобностей для кораблей, – мгновенно раскусил непосильную задачу катаяртанец. – И туда мы тоже можем добраться лазом.

– А крыша у этого заведения, где мы застряли, случаем не плоская? – воодушевился Вутардар.

– И широкая, – прямо расцвёл Бартиус. – Ваших друзей не меньше двоих поместится.

В комнату, где мы сочиняли план, ворвалась Рах и гневно изругала двуногих оболтусов за такое разгильдяйство. Мы бросились вниз и застали Арнэра с Китиусом за работой. Они пытались отбиться от трёх безмозглых, за каким-то дьяволом решивших навестить пленников. Моё появление, как всегда, переориентировало механические мозги. А мужикипристроились им в хвост, где Вутардар научил новичков подрезать вражьи коленки. Такой вот леткой-енкой мы и доскакали обратно до тоннеля, откуда Вутардар с катаяртанцами полез добывать парусину.

Мы же с Арнэром стартовали на крышу, где прилегли на краешке и попытались произвести разведку окрестностей. По всем доступным глазу улицам бегали стайками мои кузены – даже там, где мы не куролесили.

– Дым, – указал Арнэр на темнеющую за стеной рощицу. – Почти не виден. Это хорошо.

– Они успеют протопить печи, как следует?

– Им же не горшки обжигать. Растопить и засунуть мешки. Лишь бы слизняки не вылезли.

– Вылезут, так не все разом, – отмахнулась я. – Ребята умеют с ними справляться. К тому же, эта пакость без своих шариков или чужих мозгов долго не живёт. Побегает-побегает и сама сдохнет. А теперь не мешай – мне нужно сосредоточиться.

Я закрыла глаза. Мысленно представила любимую морду и напряглась в попытке докричаться до Гра-ары. Получилось не сразу, но она ощутила мой призыв и откликнулась. Я поднажала и прокрутила в голове картинку, как моя умница подлетает к нам, зависает над крышей, а мы суём ей в лапы узелок с человечками. Кое-как договорились.

Когда явились добытчики мануфактуры, мы вытащили на крышу первый груз. Детишек я усыпила от греха подальше. Двух женщин усадили в центре парусиновой тряпки, велели крепче прижать к себе малышню и завязали над их головами добротный узел. Гра-ара умудрилась подцепить его почти на полном ходу. И тяжело пошла над крышами, болтая узелком, как кошёлкой. Мы едва успели собрать второй узелок, как нас навестил Хакар-гар.

Безмозглые заглянули на огонёк после пятой посылочки на волю, когда мы сделали только половину работы. Что поделать – пришлось оборотню снова вылазить на улицу и бегать. На этот раз лишь с Бартиусом и Арнэром. В этой части городка существовал явный дефицит трущоб, а потому нам пришлось туго. Правда, Бартиус и тут нашёлся: мы бросались в раскрытый настежь дом и вылазили из него через чёрный ход. Или прямо в окна на заднем дворе. Там, перемахнув через ограду, залазили в следующий дом, выскакивая из него на улицу.

 Арнэру не понравилось такое дело, и он потребовал у Бартиуса немедля отыскать лаз в подземелье. Для этого нам понадобилось перебежать через улицу, вдоль которой застыла цепочка роботов, поджидающих, когда на них выгонят добычу. Добычу выгнали, но не в морду, а в хвост. С отчаяния мы дунули прямиком сквозь цепь, проскользнули между рыцарями и кинулись к раскрытой двери большого дома. Влетели в него, и мужики забаррикадировали дверь. Потом Бартиус потащил нас куда-то по тёмным комнатам, где ловко обходил все препятствия. На мою похвалу он отозвался вполне равнодушно:

– Это дом моего тестя, Сиятельная. Я знаю здесь каждый угол.

Нужный нам угол оказался в самом конце дома в просторной кухне. Катаяртанец чем-то пошуровал, и перед нами открылась крохотная дверца, в которую массивный Харлат ввинчивался червём. Мы сползли по узкому ходу вниз и снова потащились по грязному пыльному лазу. Тот вывел нас в такой же зажиточный дом, на такую же кухню, где на меня напал Тармени с какой-то хренью в лапах.

– Мне нужен ещё один анализ крови, – преспокойно заявил мой естествоиспытатель, пытаясь кольнуть меня какой-то блестящей дрянью.

– Ещё один? – попыталась обогнуть я приставучую заразу. – Значит, уже было?

– Было, – честно признался бог, внезапно раздувшись.

И под ноги мне самостоятельно въехал огромный стол, отрезая путь к бегству.

– Великий!.. – попытался, было, закрыть меня от опытов Харлат.

– Заткнись, – отмахнулся Тармени, в точности воспроизведя интонации Эби.

– На! – взревела я, ткнув ему в расплывающийся нос левую руку. – Подавись!

– Я не собираюсь её есть, – укоризненно заметил бог, приложив дрянь к моему запястью. – Вот и всё. Стоило так сердиться, – прозвучало уже в пустоте.

Эта скотина честно оставила меня в покое заниматься своими делами. Поразительная деликатность в моём отнюдь не деликатном положении.

– Он же всегда такой, – попытался утешить Арнэр, снимая меня со стола, который я с успехом форсировала. – У него свои заботы.

– У него одна забота: оберегать меня! – вполголоса бушевала я, пробираясь за Бартиусом. – Я ему нужней, чем он мне!

– Зачем? – не преминул сунуть нос, куда не надо, Харлат.

– Не знаю, – буркнула я, мигом остывая.

Эту тему обсуждать не желала.

– Ф-фы-ы-ыр-р-р! – раздраженно окликнула нас темнота перед дверью на задний двор, куда мы уже намылились выскочить.

– А ты, как тут? – рухнула я на коленки, стараясь унять дыхание.

Рах презрительно тренькнула и помчалась обратно в сторону кухни. Мы, естественно, дёрнули за ней. По пути она свернула на лестницу, по которой мы поднялись на широкую крышу. Едва выбравшись, я кое-что услыхала и тотчас вытянулась в струнку, задрав руки над головой. Арнэр подтолкнул ко мне Бартиуса и самолично вздёрнул его руки. Он едва успел отскочить, когда Хакар-гар цапнул нашу парочку обеими лапами.

Вися на моей правой ноге, Рах злобно обругала пролетевший мимо дротик. Я покосилась на катаяртанца – тот крепко зажмурился и что-то бормотал под нос. Наверняка молился «Смерть удерживающему», который выключил его на кухне, будто какой-то утюг. Я оглянулась и заметила Фааф-хара, поднимающегося вслед за нами. И дротик, торчащий из левого бедра Харлата.

– Вот же суки! – вырвалось у меня.

– Что, Сиятельная? – мужественным голосом переспросил Бартиус, так и не открыв глаз.

– Ничего, – буркнула я, приступив к сочинению оправдательной речи для Эби.

Но подруга слишком сильно обрадовалась уничтожению такой кучи личинок, чтобы омрачать наш праздник моей казнью.

В очередной раз сгоняв за боеприпасами и отбомбившись, нартии устали, как собаки. Они разлеглись вокруг сигнального холмика и во все уши слушали наспех сочинённую Вутардаром сагу о нашем подвиге. Безмозглые подсчитали потери у этой поганой возвышенности и плюнули на засевшую тут военно-воздушную банду. Так что политинформации никто не мешал.

– Как всё прошло? – первым делом спросил Арнэр у Сарга, стоило тому нарисоваться.

Эби что-то недовольно прошипела. Но отвлекаться от операции по извлечению дротика не стала.

– А как? Сгорели и всё. Печь мы разожгли только одну. Она здоровенная, так что засовывали сразу по два мешка. Только затолкали последние, как притащились эти. Тихо-то ходить не умеют, вот мы и услыхали вовремя. В драку не полезли. Следить, как сгорят последние мешки, тоже нужды не было. Так что мы просто слиняли. Мужики рвались вернуться в город – вам на выручку. Но я не позволил. Подумал: случись что, Тармени явится и выручит вас.

– Он и явился, – признался Арнэр, косясь на меня.

И так старался изобразить беспечность, что накладывающая повязку Эби насторожилась:

– Что опять?

– Ничего, – отрезала я, даже не взглянув на Харлата.

– Тармени приказал нам оставаться в доме, из которого нас заберут, – солгал Арнэр. – Велел подняться на крышу и пропал.

– Не учи моего мужика врать, – вежливо попросила Эби, когда мы с ней уединились.

– Представь, Тармени взял у меня кровь на анализ. И признался, что не в первый раз.

– Зачем?

– Ты врач, вот ты мне и скажи: зачем?

– У смертников кровь на анализ не берут, – осторожно предположила она. – А это твоё тело умрёт. Тармени прав: твоя мутация зашла слишком далеко. Одна регенерация этого тела чего стоит. Сейчас её скорость не уступает скорости регенерации безмозглых. Я очень внимательно изучала все выкладки Шарли. А та отменный экспериментатор. И очень аккуратна в лабораторных исследованиях.

– Тело умрёт. А кровь на анализы у меня берут регулярно, – повторила я, страшась выдвинуть самую очевидную и, вправду сказать, самую желанную гипотезу.

– Новое тело? – помогла мне подруга. – Неужели он умеет?

– Давай не будем об этом, – так и не решилась я. – Лучше совсем ни на что не надеяться, чем…

– О! – профессионально переметнулась Эби на другую тему. – Смотри, вот и Джен. Сейчас она тебе всыплет по первое число! Как она возмущалась, что ты провернула всю эту авантюру без неё.

– Ну, ты-то веришь, что мужики всё придумали самостоятельно?

– Верю. Арнэр так и сказал. А он врать не умеет. Ине смей его этому учить! – она гневно выпучилась на меня и обняла слишком крепко для человека, у которого спокойно на душе: – Чёрт с тобой. Вступлюсь. Сама скажу твоей свекровке, что это придумали мужики. А ты вообще случайно там оказалась. Тебя в город ветром принесло, когда ты зазевалась. Прямо с того холма и сдуло, когда вы там не строили никаких планов.

Глава 19

В которой я изобретаю новую тактику ведения войны…

На эпидемиологическом фронте

Я не сдурела – признаю вслед за тёзкой Ольгой Арефьевой – я вообще такая. В деталях и в целом, в порывах и в тщательно разработанных планах. В душе и в башке, содержимое которой и на Земле интриговало народ, и тут стало притчей во языцех. Правда, желательно, чтобы это всё-таки было признание заслуг, а не поучение, как поступать не следует. Если уж и быть примером, так не только для чужой пользы, но и для собственной гордости, которая нуждается в пропитании. А на чужих похвалах гордость жиреет куда быстрей – особенно на заслуженных. Особенно, когда из шкуры лезешь, чтобы заслужить.

К концу четвёртых суток боевых действий все аэропланы вымотались – их пилоты, израсходовав весь боезапас, остались не у дел. Ночью нартии, наконец-то, отъелись и завалились спать. А мы валялись на песчаном бережку в каком-то километре от захваченного врагом городка, и любовались его замечательными кораблями, торчащими в море, как бельмо на глазу. От невиданной прежде флотилии в двести шесть кораблей осталось меньше половины. И теперь все наши знатоки военной науки гадали: где же у безмозглых та самая критическая точка принятия решения? Когда же до них дойдёт вся несуразность их позиции?

Во-первых, мои кузены не склонны изучать любой вопрос в принципе, ожидая указаний сверху. Во-вторых, у них нет нужды отстаивать свои взгляды, поскольку взгляд у них один на всех. Наконец, они не могут передумать, поскольку и не думали изначально. Нет, они доживали свою катастрофу до того числа потерь, которое было указано в приказе. Безмозглые дважды разбивали флот Катаяртана на море, значит, такой способ ведения войны был правильным. И всё-то у них было правильно: и они на своём месте, и море на своём месте. Оставалось лишь дождаться, когда на своё место прибудет и противник.

– Когда мы их расколошматили у Свастла, они ещё пару раз пытались высадиться на берег, – рассказывал Сарг собравшимся вокруг него мужикам. – И оба раза Варкар с громадным трудом не допустил высадки. До меня только тут дошло, что они решили больше не воевать на суше, раз у них это плохо получается. Оттого и стремление безмозглых настроить как можно больше кораблей. С такой флотилией в море у них абсолютное превосходство. А мы, как идиоты, тупо ждём войны на суше и готовимся. И здесь чуть не совершили ту же ошибку.

– Просто до безмозглых на этом море никто по-настоящему не воевал, – заметил Мейхалт. – Огромные флотилии влетают в копеечку. Да и результат не в пользу завоевателей. Ну, оттяпали бы южане у нас кусок на побережье, а дальше что? За нами целый континент. По нему быстро и дёшево может подойти не только войско, но и обозы. А южанам пришлось бы тащить всё морем. Значит, ещё больше увеличивать флот. Весь хавтанат только и будет работать на содержание флота. Кому оно надо?

– А у безмозглых все только на это и работают, – мрачно заметил Тахтуг. – Значит, они так и будут к нам лезть. Сиятельная, а как считает Орден? Не зря же он вмешался в войну.

– Орден изучает и думает, – попыталась отбрыкаться Эби, которой был адресован вопрос.

– А чего тут думать? – брякнул какой-то умник.

И его, конечно же, махом обсмеяли, выдав поучительную историю про мешки, кислоту в щупальцах и обычную соль, которой можно отравить слизняков. Вот, мол, какую замечательную штуку придумал Орден, когда подумал над тем, над чем иные думать не хотят. А то и просто не умеют. Если же Сиятельные ещё поднапрягутся и подумают получше, то, глядишь, придумают и ещё чего похлеще.

Сюда же Сарг приплёл нартий, хотя тут заслуга целиком и полностью на его совести. Это он посадил нам на шею вредных прожорливых тварей, требующих поминутного внимания к своей персоне. Но в свете последних побед никому из присутствующих в голову бы не пришло посмотреть на эту проблему в таком ракурсе. Кроме пользы в союзе с нартиями другого вреда упорно не замечали. Верней, не умели слышать, как я, того внутреннего отношения, что сложилось у этих паразитов к людям. Не осознавали, что эти еропланы могут манипулировать венцом творения природы. А они манипулировали, что лично я каждый божий день испытывала на собственной шкуре. И даже понимая это, шла на поводу у Гра-ары в девяти случаях из десяти. Да ещё и любила эту стерву.

У меня всё чаще и чаще возникало ощущение, будто нартии – возможно, сами того не понимая – каким-то образом воздействуют на психику человека. Этакий ненаправленный, рассеянный вокруг нас гипноз, который мы вдыхаем, лопаем с едой, пьём с водой. Ещё недавно меня умиляло, как люди по-братски относятся к нартиям. А нынче я уже начала беспокоиться за людей.

За ту же Эби, совсем свихнувшуюся на почве обожания зловредной Рух-ары. За Джен, засыпающую и просыпающуюся с мыслями о Звёздочке. Высказывания Тармени о результате его опыта перестали казаться злопыхательствами неудачника, которого его эксперимент перерос на голову. Мне всё чаще становилось не по себе, когда я наблюдала за вознёй людей с крылатыми троглодитами: у них были семьи, близкие, любимые, но все их мысли крутились вокруг необычных друзей.

Размышляя на эту не слишком воодушевляющую тему, я заметила, что Сарг заскучал. И потихоньку выползает из эпицентра дискуссии. Ну, и послала ему в голову предложение уединиться. Он поймал меня взглядом, еле заметно кивнул и удвоил усилия. Вскоре и я поднялась, направляясь прогулочным шагом к самому дальнему заброшенному всеми костерку.

– Что-то случилось? – первое, что пришло в голову обречённому на бдительность опекуну.

– Сколько у них осталось кораблей?

– Девяносто два, – ответил он, шерудя костёр. – Двадцать четыре у пристани. Их мы пока не трогали. Тармени был прав: в городе они нам пока не мешают. Шестьдесят восемь болтаются на прежнем месте. И это все ещё слишком много. А бочки закончились. Пополнение не предвидится: с лесами здесь туго. Думаю, Тантавиус собирал их по всему хавтанату.

– Знаешь, мне как-то пришла в голову одна аналогия. Предупреждаю: не смей принимать это за точное знание о предмете.

– Я постараюсь, – усмехнулся он, пристраивая на огонь чей-то котелок.

– Ладно. Скажи мне: что ты знаешь о шебутах? – приступила я к изложению гипотезы, имея в виду местный аналог муравьёв.

– Ну, роют в земле гнёзда, – вполне серьёзно отнесся он к странному вопросу. – Везде шныряют. Тащат всё, что найдут, к себе. Крестьяне их оберегают: шебуты жрут в полях всяких паразитов.

– И всё? А что ты знаешь об их личной жизни?

– В смысле о размножении? У них на всех одна самка. Она откладывает яйца, а все остальные занимаются хозяйством.

– А встречаются отдельно живущие шебуты?

– Это невозможно, – уверенно заявил Сарг и тотчас порадовал меня озарением в прищуренных глазах: – Все шебуты действуют совершенно одинаково. Будто по единому приказу. И, скорей всего, именно от самки. Никакого главного самца у них нет. Ты думаешь, что у безмозглых тоже есть самка, отдающая приказы?

– Похоже на то. Но у них не всё так примитивно. У них вон и примкомандаты водятся, и сотники, и десятники. Хотя, в принципе, безмозглые очень похожи на шебутов. С той лишь разницей, что для получения приказа им не нужно таскать за собой самку. Приказы они получают от своего примкомандата.

– И только от него, – закрутились в голове Сарга шарики с роликами. – Что-то я тупею к старости. Мы же уже проворачивали подобное. Но тогда до их примкомандата было легко добраться. А нынче флагман торчит в самом центре их построения. Причём, заметь: это уже шестой флагман. Каждый раз, как мы его сжигали, флаг командующего перемещался на новый корабль. Значит, их примкомандат каждый раз спасался с горящего корабля.

– Естественно, раз он у них является единственной головой для всех имеющихся тел. Мы ведь уже определились, что каждая голова рангом пониже тупее вышестоящей. Поэтому главную голову они и спасают в первую очередь. И будут спасать, пока у них не останется один единственный корабль.

– Короче, ты знаешь, как их лишить этой головы? – нетерпеливо зашипел Сарг на болтливую бабу, какой бы та богиней не числилась.

– Давай отравим всех на флагмане, – сложив губки бантиком, предложила младая дева неполных двадцати лет. – Они же не люди. У них нет манеры подавать господам жареное мясо, когда остальные грызут чёрствый хлеб. Помнишь их казармы на островке Иногвола? И то, что мы обнаружили на кораблях: никаких предметов роскоши или особых разносолов. Всё одинаковое. Я, конечно, могу ошибаться…

– Я тоже думаю, что их командиры жрут из одного котла с прочими, – согласился Сарг, гоняя по лбу морщины, вздувавшиеся под напором мыслей. – И задумка у тебя стоящая. Вот только, как нам попасть на флагман? Сверху исключено. Пока доберёмся до него, нас засекут. Тармени? – он впился в меня едва ли не приказным взглядом.

– Ненадёжен, – вздохнула я. – Занят только своими делами. Дотащить-то он нас сможет. И кое в чём помочь. Но так же легко способен бросить нас там по причине своих причин.

– Ты ему, вроде как, важна.

– Ага! Оттого он и бросает меня на произвол судьбы, когда ему вздумается. Ты думаешь: раз или два? Да постоянно!

– Если отравить примкомандата, это здорово поможет Варкару, – упёрся Сарг, катая в башке уже не шарики с роликами, а грохочущие валуны. – И прорву жизней спасёт.

– В общем-то, никаких проблем, – пошла я на подлость, трогательно уложив голову на его колени в расчёте подмазаться.

– Ну, да! – вспылил он, стряхивая меня на песок. – Тебе ж всё равно подыхать! Так почему же не теперь? Забудь!

– Спасём прорву жизней, – отряхиваясь, зашла я на второй виток морального шантажа.

Из-под куртки полезла разбуженная Рах, гневно шипя на весь белый свет. В полу распахнутом вороте Сарговой куртки появилась раздражённая мордочка Куха – он не терпел вольностей по отношению к подружке.

– О них подумай, – перескочила я сразу на третий виток шантажа, поглаживая Рах. – Каково им меня убивать? Пусть за них это сделают другие.

Понятно, что я очень рассчитывала на поддержку подруги. Но та сбросила мою руку, встала на дыбы и разоралась мне в лицо. Ещё и Кух полез на мои колени помогать ругаться.

– Хватит! Я вам тут не кукла безмозглая, чтобы крутить мною, как вам вздумается!

– Фыр-фыр-фыр! – убеждённо закивала Рах в том, смысле, что именно дура и есть.

Я заглянула в её головку и удостоверилась: врёт! Врёт и не краснеет. И Кух тоже. Они весьма настроены не принимать участия в моей казни, если имеется способ укокошить меня как-то иначе. Вон даже возбухать не стали, что я опять лезу в их мозги.

– Всё поняла, – ласково промурлыкала я в любимую мордочку и запечатлела поцелуйчик на крохотном носике.

Кух чрезвычайно внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул. А потом эти актёришки погорелого театра просто сбежали от ответственности, предоставляя мне исполнить свой долг подальше от них.

– Значит, они тоже согласны, – пал духом Сарг, всё правильно поняв и без телепатии. – Что ж, тогда пойдём вместе.

– А вот тебе туда точно нельзя. На вас с Хакар-гаром висит целая гроздь придурков, за которыми глаз да глаз. У тебя, мой дорогой, выбора нет, – не удержалась я от ехидства. – Ты ко всей этой богадельне привязан намертво. А я, как ты правильно заметил, всё равно сдохну. И не пытайся ради меня воевать с богом – он изворотлив, как бактерии. Ты лишь пупок надорвёшь, а мне ничем не поможешь.

– Одна ты всё равно не пойдёшь, – сухо бросил Сарг, закаменев лицом. – Будет не смешно, если в нужный момент ты не сможешь сдвинуть крышку котла, чтобы плеснуть в него яда.

– Тогда Вутардар, – выскочило из меня. – Знаешь, после тебя мне почему-то комфортней всего с ним. Как-то уверенней себя чувствую, когда рядом именно он. Может, из-за прошлых похождений? Он всегда чувствует, когда не нужно вставлять мне палки в колёса. К тому же он моряк. Наверняка это пригодится на корабле. 

Мы поболтали ещё минут пять, и у нашего костра приземлился даранин, вызванный Саргом. Лайсаки, конечно же, подслушивали, а мы, понятно, плевали на это. А они, естественно, настучали, куда надо, хотя никак не разберусь в их системе связи с обожаемым создателем мозгов.

– Ты же знаешь, что я очень занят, – укорил меня Тармени, повиснув над костром.

– Покажись ему, – ткнула я пальцем в насмешливо пялящегося на меня Вутардара.

– Это неразумно, – заартачился бог, пытаясь раствориться.

– Неразумно готовится к последней стадии эксперимента, когда я собралась умереть не по твоему графику, – пригрозила я, чувствуя себя хозяйкой положения и пользуясь этим на полную катушку.

– Этого нельзя допустить, – рассудительно заявил Тармени, проявляясь не целиком, а фрагментами, что напоминало рваную тряпку. – Я ещё не готов…

– А мне плевать, – без зазрения совести загоняла я в угол в чём-то наивного иновселенца. – Я так хочу, и, значит, сделаю. Поможешь, и я выживу. Не поможешь, ну и вали на все четыре стороны со своими опытами.

Иновселенность ещё чуток поартачилась и…

– Якорь мне в дышло! – испугался Вутардар и впечатался лбом в песок.

– Ну, ты ещё не начинай, – скривился Сарг, пхнув его в верноподданнически склонившийся бок. – Прости его, Великий. Он у нас немного с придурью.

– Он мне нравится, – признал Тармени, отращивая себе уши и бороду одновременно. – С ним Ксейю отпускать можно. Даже заниматься авантюрами, – вновь попенял мне неугомонный искатель совести в людях. – Надолго это у вас? Мне нельзя надолго оставлять… Гм. Это неважно. Но, времени у меня в обрез.

– Притащи-ка мне хорошего яду, – скомандовала я, вконец оборзев.

– Минерального, животного или токсин? – деловито осведомился пацифист, не способный убивать людей.

– Самый мощный токсин, – выбрала я. – Какой-нибудь нейротоксин белковой природы, – внезапно полезли из меня знания, когда-то втиснутые Шарли, но потерявшиеся за ненадобностью. – Без цвета, вкуса и запаха. И чтобы от него сразу удушье включилось. Чем быстрей это у них случится, тем больше у меня шансов предоставить себя твоей науке.

– Я знаю, что тебе нужно, – порадовал Тармени и пропал.

А я завалилась спать. Верней, я намеревалась лишь прикорнуть. Но проснулась аккурат через сутки. Как раз к разгару ночной беготни в честь того, что безмозглые тронулись. В смысле, с места. Ну, не совсем с места. Просто развернули эту свою кучу кораблей носами к западу и выстроились в три дуги, с чем я вообще разбираться не собиралась.

– Варкар идёт, – оповестил меня Сарг, едва Кух доложил ему, что я продрала глаза. – Он ещё далеко. Да и сейчас сражения не будет. Ночью на море не воюют. Но утром Герсу придётся несладко. Те, что у пристани, пока не шевелятся. Однако если они присоединятся к остальным, то у Однии больше не будет флота.

– Будет, – буркнула я и понеслась в кустики ублажать мочевой пузырь.

Тармени явился через час с хвостиком после призыва, на что я примерно и рассчитывала, помятуя о выданном ему задании. Он прилевитировал небольшую стеклянную бутыль, которую Вутардар сразу же отнял. Да ещё рассмеялся мне в лицо, едва я подняла вопрос о недоверии. Он тщательно замотал её в меховую шкурку и сунул за пазуху. О чём-то пошептался с Саргом и отправился в свободный полёт рядом со мной, сияя, как надраенная медаль за отвагу – Тармени оценил энтузиазм левитируемого объекта.

Ночь была лунной и почти безветренной, что я никак не могла причислить к чьей-то конкретной удаче: и нам хорошо, и безмозглым кстати. На их кораблях – несмотря на проснувшуюся совесть неприятеля, явившегося к барьеру – суеты не наблюдалось. Кузены твёрдо знали, что ночью не воюют. И знать ничего не желали о нашем коварстве, бездарно загубившим большую часть их флотилии.

– Не вздумай смыться, как всегда, – пригрозила я Тармени, едва мои ноги твёрдо встали на палубу флагмана. – Не забудь, что для уа-туа-ке-тау я невидимой стать не могу.

– Я подожду, – вздохнул бог. – Только огляжусь тут, – добавил он и пропал.

– Будем надеяться только на себя, – на всякий случай предложила я.

– Будем, – согласился Вутардар и поволок меня на бак, где торчала дымящаяся труба.

Застывшие вдоль фальшборта безмозглые на нас не реагировали, что указывало на присутствие бога. Но нисколько не обнадёживало. Мы юркнули в низкую двухстворчатую дверцу. Скатились по жутко крутой лестнице и с первой попытки попали точно на камбуз, где крутились двое настоящих живых мужичков. Один загружал в большой котёл какой-то винегрет, ловко ворочая половником размером с весло. Второй тоже над чем-то кулинарил и поначалу не привлёк моего внимания. Но, проскользнув мимо, я невольно притормозила.

Меня внезапно смутил вид булькающего в котле варева. Смутно припомнилось, что на Земле ботулизм в какой-то из форм не погибает в кипящей воде. Вроде даже четверть суток. А ещё не замораживается, не дезинфицируется и чем-то там не облучается. Хотелось надеяться, что притащенный Тармени токсин не надует меня и не свариться в кипятке уже через пять минут. Однако на лабораторную работу времени не было, и я пошла иным путём.

– Погоди! – прошипела под руку Вутардара.

И он тотчас воспользовался этим, чтобы уронить бутыль в котёл прямо так, запечатанной. Поймав скользкую заразу и специально ожёгшись – надо же мне что-то предъявить – даранин медленно повернул ко мне голову и оскалился.

– Там может не сработать, – с независимым видом пояснила я. – Нужно во что-то другое.

Вутардар ничего не сказал. Но отступил от котла, обошёл кока, и вернулся ко мне: за спину второго кулинара. А тот как раз высыпал в довольно густую кашу мелко нарезанное сало. И принялся тщательно месить, добиваясь равномерности содержания одного в другом. Я потянулась к его корыту, сунула в него палец – каша была довольно горячей, однако не обожигала. Вутардар указал мне на два таких же пустых корыта, ожидающих своей очереди. А потом осторожненько вытащил длинную затычку, которую я бы неделю выколупывала.

Даранин отлил часть пойла прямо под гуляющую по всей каше месилку. Затем сверился с уровнем яда в бутыли и заткнул её, облегчённо выдохнув. Мы присели на сваленные у стенки мешки и терпеливо дожидались, когда же это проклятое сало расползётся, как надо, по каше. Я, честно говоря, немножко задумалась. А когда пришла в себя, Вутардар уже запечатывал бутыль, отползая от второго корыта. Он ободряюще подмигнул и остался стоять рядом с мужиком, бдя за его локтями – я объяснила пагубность физических контактов с обмороченными.

Время тянулось скотски медленно, и я вновь задумалась.

– Эй, – шепнул Вутардар и ткнул меня пальцем в лоб. – Тут ещё осталось. Может, я мало влил?

– Даже много, – уверенно заключила я. – Токсины дико ядовиты.

Даранин огляделся в поисках нового поля деятельности. И признал таковым несколько огромных кувшинов, стоявших рядком вдоль противоположной стенки. Мы накапали в каждый. А остатками добросовестный северянин окропил горку нарезанного хлеба на краю стола. Нам оставалось лишь вернуться к двери и рвать когти. Мы почти успели, но этот безмозглый успел первым: сунулся в дверь как раз перед носом даранина. И аккуратно улёгся ему под ноги, получив кулаком в незащищённый висок. Затем Вутардар упёрся руками в доску над дверью и от души лягнул кого-то снаружи. Он перетащил меня через груду скользкого металла и выволок наверх.

На палубе мы сразу стали популярны благодаря кокардоносцу, торчащему у центральной мачты. Он привычно ткнул в меня пальцем и объявил оборотнем, приглашая коллег с подчинёнными поучаствовать в облаве. Вутардар доволок меня до фальшборта и вышвырнул прочь. Перечислять, чем я ударилась, встретившись с водой, даже не смешно. Однако моментально занялась облегчением организма от всего тяжёлого. Успела выпутаться из рукавов куртки и проводить на глубину первый сапог – на этом кислород во мне закончился.

Я машинально вынырнула и тотчас прямо перед носом в воду что-то булькнуло. А меня схватила за ногу какая-то гадина и потащила под воду. Я успела хлебнуть воздуха и зажмуриться. А разожмурившись, воткнулась взглядом в деревянный борт, у которого меня болтало, как носки в стиралке. Рядом подпрыгивала на волнах оглядывающаяся башка Вутардара. Пока он проводил рекогносцировку, я успела содрать второй сапог, поймать один засапожник и выматериться вслед нырнувшему второму. А ещё пообещать опекуну, что отлично плаваю под водой.

Собственно, выхода у нас не было. Мы проплыли вдоль борта к корме и нырнули. Я очень сильно старалась, однако вынырнув, поняла: от корабля почти не отплыла. Хапнула побольше воздуха и снова нырнула. Меня тотчас цапнули за руку и буксировали до тех пор, пока я не задёргалась, протестуя против утопления меня живьём.

Наверху не задержались – вокруг меня сразу же образовалось целое столпотворение булькающих дротиков. Отдышаться не успела, но воздуха глотнуть получилось. Жаль, что лёгкие отказывались служить в таких нечеловеческих условиях. Короче, этот сеанс погружения был кратким. А когда я вынырнула и зашлёпала губами, хватая воздух, в спину так чем-то огрело, что я ткнулась лицом в волну.

– Скверна тебя забери! – хрипло выругался опекун и снова уволок меня под воду.

Это повторилось ещё несколько раз, пока я не уткнулась носом в деревянный борт.

– Мы вернулись? – с трудом пробулькала я несчастные два слова.

И в груди у меня разгорелся чудовищный пожар. Помню ещё, как над головой что-то топало и грохотало железом. Мимо пролетели и пшикнули в воде два факела. А затем пожар выжег мне мозг, и дальше уже ничего не было. Я уже не слышала, как психовал и ругался Вутардар, когда нас выносило из воды в небо. Не видела озабоченной физиономии невесть, где проболтавшегося бога. Не ощутила приземления в руки опекунов и всех последовавших за этим процедур.

Глава 20

В которой я …

Эх, да что там!

Нельзя даже пытаться оборачиваться назад – считала Агата Кристи – ведь жизнь является улицей с односторонним движением. Почему бы и нет? Я периодически это делала. Но всегда умела проводить чистку старых кладовок и подвалов, не разводя в истлевшем тряпье паразитирующих сожалений. И пусть кое-кто сколько угодно ругается о моих способностях содержать в порядке чердак – когда я сдавала на права, психиатр не обнаружил там дефектов..

Впрочем, всё это до меня больше не имеет никакого касательства. Это остаётся признаком человеческого в индивидууме, от которого я удаляюсь семимильными шагами. Мне всучили новую жизнь, забрав у меня человека и оставив вместо него создание непонятной породы. Но и ему не выдали гарантий хотя бы на долголетие.  Он топает в могилу по стеклянному тоннелю, к стенкам которого снаружи прилипли лица тех, кто его любит: ни тебе к ним, ни им к тебе. Он разучился грустить о своих потерях или печалиться о будущем. Да и настоящее потеряло для него всю прелесть.

Я проснулась аккурат к разгару беготни в честь того, что безмозглые тронулись. В смысле, с места, на котором выстраивались всю прошлую ночь. Свернули свои дуги кораблей в прежнюю кучу, о чём я и в этот раз заморачиваться не собиралась. Но, поскольку возлежала на склоне какого-то холма, поневоле любовалась, как подоспевшие корабли со знамёнами Однии и Катаяртана попёрли на мою родню. Солнышко висело над ними призовой медалью, ожидая, на чью голову оно свалится в награду.

– Уходят! – рыкнул кто-то рядышком.

Скосила глаза – Вутардар так мстительно щерился, что я невольно вспомнила вервольфов и прочую ерунду. Тут в голову пришло, что я, вроде как, раненая. Тотчас захотелось затаиться во избежание жутких приступов боли. Как всегда, захотелось так сильно, что я немедля заворочалась, выбирая позу для затаивания – спина затекла и ныла немилосердно. Кстати, если рана в спине, отчего лежу именно на ней? Почему не носом в подушку?

– Фыр-фыр-фыр, – досадливо нафыркали мне полный подбородок претензий.

А маленькая мягкая лапка влепила пощёчину. Такая же плюха прилетела по второй щеке.  Поэтапный перекос глаз выдал результат: справа ругается и дерётся Рах, слева ей помогает Цах.

– Очнулась? – сварливо осведомилась Эби, нависая надо мною бортом покинутого недавно корабля. – Пописать и чаю?

– Сначала чаю, – прислушалась я к себе и определилась с приоритетами. – А пожрать ничего нет? Ой! А рана у меня там не расползётся?

– Рана у тебя одна: в голове. И расползлась на всю голову, – брызгала ядом Эби, разматывая на мне плащ. – Осталась одна большая дырка, в которую мозги усвистали на волю. Вставай, юродивая! – пнула он меня в бок, поднимаясь. – Хватит изображать из себя! У тебя ещё куча дел, – вдруг сладенько предупредила она, усадив пациента. – Там Гра-ара дожидается, пока ты не очухаешься. У неё есть, что тебе сказать. Жаль, что идея отпинать бесчувственное тело ей пришлась не по душе.

– Хр-рах-х-х! – гавкнуло у меня над головой.

И от неожиданности я, как полная дура, полезла под плащ. Вокруг раскатился мужской гогот, в котором было больше облегчения, чем издёвки.

 – Да, ну вас! – отшвырнула я плащ и попыталась встать.

– Не торопись, – подхватили меня родные сильные руки Сарга. – Тармени сказал, что у тебя всё цело. Но слабость пройдёт не сразу.

– Так эта сволочь всё же исправила свой косяк?

– Не начинай, – поморщился Сарг, утаскивая меня за камушки. – Эби только пару часов, как перестала верещать. Нам хватило.

Он осторожно поставил меня на землю и прислонил к гладкому тёплому валуну. А когда я от души разобралась со всеми своими нуждами, отнёс обратно на лежанку. Там уже сидели Арнэр с котелком и Фух с ложкой в зубах.

– У нас получилось? – наконец-то вспомнила я из-за чего весь сыр-бор и сунула в рот первую ложку ухи.

– Судя по их реакции, да, – с нескрываемым удовольствием оповестил Сарг.

– Тармени сказал, что той бутыли хватило бы на пять кораблей, – признался в нашей оплошке Вутардар, укладываясь рядом со мной. – Мы же с тобой к самому ужину поспели. Помнишь? Так вот, уже через пару часов на флагмане не было ни единой живой души. Тармени сказал, что примкомандата пытались откачать, но тот сдох.

– А где он шлялся, когда меня убивали, Тармени не сказал?

– Он сожалеет, что так получилось, – язвительно процитировала Эби божественное откровение, переходя на английский. – Он, видишь ли, только на минуточку. Он только глянуть. И всё это не со зла, а только ради нашей пользы.

– У него одна только польза, – пробулькала я в ложку, прежде чем влить в себя бульончик. – Поскорей добраться до моего трупа. И на лабораторный стол. Этому препаранту не терпится меня препарировать.

– Патологоанатому, – машинально поправила Эби, вытирая мне залитый подбородок. – Дай-ка я. У тебя руки трясутся, – отобрала она ложку. – Открывай рот. Думаешь, ты ему для этого нужна? А вот мне так не кажется. Иначе он не стал бы с тобой столько возиться. Пробитое лёгкое, сломанное ребро…

– Дай пожрать спокойно, – сморщилась я, вытряхивая из головы мясницкие картинки. – Он у меня там всё зарегенерировал? Ты проверяла?

– Всё в порядке, – неестественно тихо подтвердила она, старательно глядя в подносимую мне ложку.

– Эби?

– Ну, хорошо, – сдулась она, задумчиво помешивая уху. – В конце концов, ты должна об этом знать. Тармени сказал, что прежде твоя мутация прогрессировала более-менее ровно. А из-за этого ранения и клинической смерти произошёл скачок.

– Вообще-то по моим личным ощущениям, это уже третий, – заметила я, раздражённо пялясь на уху, которая простаивала и остывала. – Когда мы отчалили из Цитадели, я убивала без сожалений, а теперь убиваю без раздумий.

– Значит, уже совсем скоро, – пробормотала Эби.

– А ты можешь кормить и рассказывать одновременно?

Она сунула в меня три ложки подряд и продолжила:

– Когда он с тобой работал, я наклонилась, чтобы проверить твой зрачок. Ты вдруг схватила камень и попыталась меня убить. Тармени не позволил, но… Он тут оставил, – Эби полезла за пазуху и выудила серебряный плоский пузырёк: – По три капли три раза в день. Это выровняет процесс мутации после скачка. Однако скачок отнял у тебя сколько-то времени из оставшегося запаса. Ты ничего в себе необычного не чувствуешь?

– Пока, вроде, нет, – попыталась я прислушаться к себе.

– Теперь мне придётся всегда быть рядом, – категорично предупредила врачиха.

– Ну, так будь.

– Фыр-фыр, – ласково потёрлась о мою руку, вынырнувшая откуда-то Рах.

– И ты будь. Тебе вообще нельзя от меня отходить. А ты всё время где-то шляешься. Потерпи уж, недолго осталось.

Малышка фыркнула, мол, не твоё дело, и принялась безмятежно умываться. Мы с Эби переглянулись и дружно махнули рукой: чего, действительно пристала к человеку при исполнении? Она-то исполняет – не то, что некоторые. Не бог, а олух царя небесного: даже свой лабораторный материал не в состоянии сберечь. Невозможный разгильдяй!

– Ты не желаешь его видеть? – не стала деликатничать Джен, играя с Чах прутиком.

Мы валялись всё на том же холмике. И наблюдали за высадкой на берег хавтана Катаяртана и моего супруга в сопровождении… тех, кому положено сопровождать. Наши мужики толпились у воды в нетерпении, напомнив мне советские очереди у грошовых пивнушек. Им страстно хотелось боёв, побед и прочих доказательств того, что наши онýчи ихних не вонючей.

– Да нет, – страшно ленилась я дискутировать по любому вопросу.

– Хочешь сказать, что всё-таки желаешь? – доколупывалась свекровушка.

Бедняжка пыталась поработать над осколками моей человечности.

– Неа.

– А, чего же ты хочешь?

– Супу.

– Я всё понимаю. Но о сыне-то…

– С ним всё в порядке, – оборвала я начало лекции по семейным отношениям и домоводству. – У него есть ты, отец, Кэм, Мерона и два персональных лайсака. Наверно, Тармени позаботился. Если, конечно, к этому долдону применимы подобные категории.

– Ольга, Варкар ведь…

– Джен, – вспомнила я, что для этой качественной британской липучки требуются самые радикальные пятновыводители. – Помнишь, как ты безжалостно разочаровала нашу внучку? Когда заявила, что выросшая на кухне Золушка никогда не станет подлинной королевой. И я с тобой соглашалась, потому как приветствую всё разумное. Что изменилось? Переходный возраст завязал в узел извилины? Чего ты хочешь от бедного мутанта? У него нет феи. Даже тыквы нет…

– Никак не могу поверить, – вздохнула бедняжка Джен, мир которой при виде меня переворачивался тридцать раз на дню. – Ну, ладно ещё Варкар. Но, Вейтел!

– С ним всё в порядке, – повторила я, борясь с раздражением. – Единственное, что ему скоро не будет хватать, так это матери. Парню уже годик. Вскоре его станет трудно обманывать. И я не желаю, чтобы он дорос до мысли, будто его мать Кэм. Так что впрягайся. С такой матерью, как ты, у Вейтела блестящие перспективы. Ты мне воспитала такого мужа, что пальчики оближешь. А я сделаю всё, что успею здесь и сейчас.

– Ты превращаешься в машину…

– Не начинай! – огрызнулась я. – Не будь дурой. Во что я превращаюсь, не знает даже Тармени! Ладно, свернём этот никчемный разговор. И каждый останется при своём: я мутировать, а ты растить Вейтела.

– Сюда идут, – едко проквакала эта дылда, злясь, что не успела достойно отгавкаться.

– Твоё занудство неистребимо, – процедила я, равнодушно наблюдая за порывистой походкой бывшего супруга в стиле киношного Петра Первого.

– Как ты? – только и нашёлся, что ляпнуть Варкар, падая на пожухлую травку рядом со мной. 

– Тебе, конечно, уже донесли.

– Ксейя…

– Герс, если в тебе есть ко мне жалости… хотя бы на медяк, не заставляй меня теребить эту тему в сотый раз. 

– Что, не оставляют в покое? – немножко расслабился он, не обнаружив признаков кровавой драмы в моих самоощущениях.

Горевал он, понятно, от всей души. Но в руках себя держал, чем безмерно порадовал задёрганного соболезнованиями мутанта.

– Задрали, как нартия овцу, – пожаловалась я Варкару на произвол. – Ты мужик умный, не психованный. Значит, не станешь меня раздражать. Это у меня нынче крайне опасно проявляется. Мой сосед совсем разошёлся, – постукала я пальцем по лбу и бросила через плечо по-английски: – Джен, пошла вон!

Свекровушка надула губки, но высказываться поостереглась. Сухо кивнула Варкару и потопала к развалившимся ниже по склону Звёздочке с Гра-арой. Представляю, чего она там про меня сейчас наговорит.

– У меня мало времени, – напомнила я, когда фигурка Джен пропала за бугристым плечом подруги. – У безмозглых в рядах полный бардак.

– Благодаря тебе, – обнял меня за плечи Варкар и поцеловал в макушку.

– Они могут всё наладить, – принялась стращать я.

– Куда Тех запропал? – ни к селу, ни к городу озаботился полководец.

– Я попросила Рах утащить его подальше, чтобы не скулил. Не отвлекайся.

– Они уже налаживают, – признался Варкар, укладываясь на мой плащ. – Пока ты спала, Сарг организовал очередную разведку. На флагмане хозяйничает новый примкомандат.

– Уа-туа-таа-ку, – блеснула я эрудиций. – Так он называется.

– Длинновато для боя, – невесело усмехнулся Герс и попытался поковыряться языком в этой конструкции.

– Дело привычки, – пожала я плечами, удовлетворившись его шалостями.

Значит, у него отлегло. Значит, не придётся миндальничать, вычёркивая себя из жизни человека, с которым мы друг другу были не нужны. Он точно не нужен. Да и от меня Варкара время вылечит: его страсти заметно поутихли под гнётом обстоятельств и миссис Длтон.

– У тебя уже есть подлый план, как обмануть этих воинственных дебилов? – встала я на деловые рельсы.

– Есть. Но, окончательное решение мы с Тантавиусом примем уже здесь. Всё, что смогли собрать впопыхах из горючего, будет с обозом к вечеру. Я думал, нартии здорово устали за эти дни. А они помчались караулить обоз, чтоб его не спёрли по дороге. Похоже, нартии не меньше нашего боятся вторжения в Руфес.

– Больше, – сгустила я краски. – Герс, они реально осознают своё положение. И мне кажется, дело тут не только в захвате безмозглыми их территорий. У наших приятелей тоже имеютсяподходящие мозги.

– Думаешь, слизняки могут и в них селиться? – всерьёз испугался Варкар.

– А почему нет? Шарли, конечно, в башке нартии ещё не рылась. Но, по их поведению тоже можно судить о многом. Их мозг отличается от нашего, но не принципиально. Слизняку будет трудней научиться управлять нартией, но всё преодолимо. Особенно у таких упёртых и последовательных преодолевателей, как мои родственнички. Ты же знаешь: наши крылатики невероятно семейственны. Для них любой родич – законный пуп земли. Их земля вся утыкана пупками, каждый из которых бесценен. Представляешь, что случится в их башках, если безмозглые нартии станут убивать сородичей? Это, конечно, всего лишь догадка. Но, мне кажется, именно это пугает их больше всего. Я даже не смогу тебе описать те чувств, что вызывают у них эти, – кивнула я на море, где на горизонте торчала щёточка мачт. – Большинство мужиков искренно полагают, что все эти швыряния и поджигания для нартий всего лишь забавная игра. Да я и сама так думала, пока не слишком интересовалась их чувствами.

– А теперь заинтересовалась? – полоснул меня Варкар острым ковбойским взглядом родом с дикого Запада.

Захотелось упереть руку в бок и зазывно поиграть обнажившимся в белых воланах плечиком, покачивая розой в чёрных кудрях. Я провела рукой по пыльной прядке, выбившейся из-под сетки. Опустила глаза на идеально плоскую на всей протяжённости грудь и поморщилась. На таком богатстве не то, что ковбой – его лошадь взгляда не остановит. Если только не упрётся в эту грудь носом, как в какой-нибудь забор.

– Ты размышляешь над ответом? Или забыла о нём? – коснулся Варкар моего плеча.

– Нет, я размышляю совершенно о другом. А что касается нартий… Я не совсем уверена, что права. Однако думаю, тебе нужно быть с ними осторожным. Не позволяй им лишнего. И очень тщательно обдумывай свои решения, если тебе покажется, будто ты им что-то должен. Не преувеличивай их заслуги. И тем более, не преувеличивай размеры воздаяния за них. Вы все вдруг заделались их пылкими воздыхателями. Готовы посвящать им себя с утра до утра. А это, по меньшей мере, странно. Тебе так не кажется?

– До сих пор не казалось, – озаботился он. – Но, вот ты заикнулась об этом… И я прикинул, сколько времени провожу с Рухат-гаром. Пожалуй, гораздо больше, чем могу себе позволить. Почему?

– Только не принимай это за факт.

– Только не принимай меня за легкомысленную девицу.

– Герс, ты не умеешь острить.

– Так, что это? – нетерпеливо тряхнул он башкой, пожирая меня своим дурацким диктаторским взглядом потомственного танаграта.

– Давай так: я сейчас выскажу своё предположение. А потом ты поговоришь об этом с Джен.

– Почему с ней? – бесстрастно поинтересовался мой супруг.

– Потому что в отличие от Эби или Шарли Джен не интересуется точными науками. Она сильна именно в распознавании всяких… душевных… явлений, – не без труда перевела я на средневековый язык простое слово психология. – Джен очень тонко чувствует настроения, желания, намерения и всё такое прочее.

Высказать предположения не вышло. К нам тащилась делегация с высокопоставленным во главе. Тот карабкался на довольно пологий холм с усилиями альпиниста, начавшего штурм Эверест из Марианской впадины.

– Ксейя, позволь тебе представить, – сдул пыль со своей куртуазности Сарг. – Хавтан Катаяртана Тантавиус.

– Хьебушка и фодички, – припомнилось мне кое-что занимательное из собственной биографии.

– Не забыла! – потряс седой бородкой мой незабвенный, картавый дедушка, которого я видела голым.

Сарг моментально смылся с деловым видом человека, у которого горит и пахнет. Подскочивший с плаща Варкар, усадил на своё место запыхавшегося султана. Тот мановением руки велел свите убираться и облапал меня на правах боевого товарища.

– Жаль, что ты скоро нас покинешь, – не стал изображать умный человек поминки по усопшему. – Так мы и не посидели с тобой по-семейному. А Тармени-то у нас…, – попытался он сформулировать неформулируемое.

– Странный, – подсказала я и потеребила его среднестатистическую шёлковую рубаху под обычной военной курткой: – Совершенно не умеет подавать себя людям с шиком.

– А ты знаешь, сколько весят парадные одежды хавтана?! – возмутился Тантавиус. – Вот и не поучай старых людей, – солидно огладил он три волосины в бороде и поинтересовался: – Не хочешь отметить наше воссоединение?

– Трепещу в предвкушении. Давай смоемся.

– Не выйдет, – вздохнул дедушка хавтан. – Видишь, как твои опекуны руками размахались? Того и гляди, без нартий взлетят. Это они моих барбосов уму-разуму учат. Военный совет называется. Без меня там никак.

– Они тебя скоро заморят своими военными советами, – посочувствовала я.

– Моими советами, – снова вздохнул Тантавиус и приказал: – Чего расселась? Встать помоги.

Пока я хлопала глазами, вычисляя долю шутки в шутке, Варкар поднял союзника и помог отряхнуться – песка на мой плащ натаскали целые барханы. Не лазарет, а проходной двор.

– Ну, Герс, пошли воевать, – расправил дедушка худые плечи и задрал подбородок. – Нужно перед смертью привести в порядок дела.  А ты, – упёрся в моё плечо костистый палец, – не вздумай улизнуть, Внимающая. Вечерком посидим-таки по-семейному. Расскажешь, как тебя угораздило сторговаться с Тармени, что он лично снизошёл.

Я смотрела им вслед и размышляла: гляди-ка, не одна я тут такая свершительница подвигов и завершительница земного пути. Тантавиус тоже готовится. Причём, гораздо дольше, чем сопливый мутант. И с ним-то вряд ли носятся, как с моей вселенской драмой. С ним носиться не положено: должность у дедушки такая, что и на старости лет никакого покоя. А ему и божьей помощи не отломится, ибо для науки обычный старик никакого интереса не представляет.

Я сидела и ковыряла пяткой пожухлую зимнюю травку. Вокруг валялись, шастали, улетали и прилетали нартии. Весь пляж заполонили мужики в пропылённых военных куртках и грубоватой болтовне о бочках. Даже солнце не жёлтое, а небо не синее – о цветах с бабочками и не поминаю. Хорошо, хоть местные горлопанистые чайки убрались – под их концерты хорошо лишь морду бить.

По спине поползло. Я чуть пригнулась, дабы облегчить восхождение и Рах, и моей куртке – Джен поделилась и строго спросит за износ. Жаль погибшие куртки: такой матерьяльчик на дороге не валяется.

Малышка добралась до уха, сунула в него носик и поинтересовалась:

– Ф-ф-ф?

– Ты о войне или о Джен? – уточнила я, чтобы у нас состоялся один и тот же диалог.

– Пс, пс, – выбрала она второе.

И свесилась с плеча, чтобы видеть лицо собеседницы.

– Ты же согласна, что Вейтелу нужна самая лучшая мама? – прояснила я для себя позицию подруги.

– Фыр-фыр!

– Вот и я о том же. Джен у нас монумент семейственности и надёжности. Хотя известная вертихвостка. Вон, сколько вокруг неё мужиков крутится. Я точно знаю, что от мужа она погуливала.

– Ф-ф-ф? – округлились глазёнки Рах.

– Ну, это в той её жизни. Не сбивай меня с мысли! Короче, Джен станет матерью Вейтелу и точка. А Варкару нужно предъявить ультиматум. И так, чтобы наверняка. У Вейтела уже есть новая мама, а он пусть женится, на ком захочет.

– Фыр-фыр!

– А мне без интересу! – отрубила я. – Ты тут останешься на хозяйстве, вот и приструнишь Варкара, если кобенится станет. Я ж тебе не Мефистофель какой-то: носиться туда-сюда с того света и обратно. У Варкара целая Одния проблем. К тому же вечная война. У меня с ней разобраться времени не остаётся. Слышала, что Тармени сказал? У меня скачок в сторону могилы. Так что Варкар пусть отвоёвывает мирную жизнь, а Джен, тем временем, вырастит Вейтела.

Гра-ара приоткрыла глаз и удовлетворённо моргнула.

– Ты-то хоть согласна со мной? – сунулась я к ней, зная, что она всё слышала.

Гра-ара пару раз отчётливо моргнула, и закрыла глаза. Она давным-давно выспалась. Но предпочитала не оповещать об этом весь свет, дабы Хакар-гар не взял её в оборот. И не погнал пасти молодежь, явно заскучавшую в ожидании продолжения военно-спортивных игр. Моя подруга – как и всякая осовремененная Внимающими женщина – уже научилась считать, что роль мужского воспитания подрастающего поколения у нас не раскрыла весь свой потенциал. И чем больше этого самого воспитания свалить на мужиков, тем больше пользы от этого случится. Во всяком случае, для женщин-то однозначно.

Рах одобрительно хрюкнула и спрыгнула на землю, чтобы испариться. На её месте в кадре появилась Чах. Эта свиристелка ни с того, ни с сего запрыгала козлёнком перед самым носом Гра-ары. Закрутила хвостиком, затрепетала ушками и заплела лапки в балетных выкрутасах. Сравнение с похотливой кошкой в преддверии зимы не вязалось с истиной, но напрашивалось. Я хотела, было, наподдать этой бесстыжей скороспелке по мозгам. Но глаз Гра-ары распахнулся и предупреждающе воззрился в изумрудной укоризне.

Я захлопнула инициативу и уже раскрывшийся рот, поспешив добраться до бронированной складки на местности. Усевшись погреться о бок подруги, обнаружила, что у Чах появился партнёр по эротическому безобразию. Тех крался вокруг её картинно позирующего тельца с видом мачо, настропалившего лыжи к знойной танцовщице на площади вшивого мексиканского городишки.

– Не повезло Варкару со мной, – констатировала я, наблюдая, как запойно внимают танаграту Однии слушатели пляжно-военной академии. – Хороший он мужик. Зато бабы ему достаются: одна паршивей другой.

– Пс-с-с, – с присвистом поддакнул мне нос Гра-ары.

– Хоть бы он поскорее влюбился. Пока не влюбится, будет права качать насчёт Вейтела. Отберёт сына и бросит в своей кошмарной цитадели. Разве это место для ребёнка? Помесь Пентагона с Белым домом.

– Ф-ф-ы-ы-ф-ф-ф, – поддержала меня подруга.

– Ничего, Далтон заступится. Она Джен любит, – разглагольствовала я, пригревшись около нартии.

И опять не заметила, как вырубилась.

Глава 21

В которой эпидемия торопливости покатилась по рядам…

Потому, что заразно

Плохо, что наше орденское зеркало таскает в этот мир лишь случайно попавшиеся бабские мозги, и ни грамма художественной литературы. Аборигены никогда не узнают, что лучшие женские мозги остаются на далёкой Земле. И Янина Ипохорская не объяснит им, что умные люди верят лишь половине того, что о них говорят, а очень умные знают, какой половине нужно верить. Её формула касается любых млекопитающих – и не очень – особей, если уж природа накапала им в башку хоть граммульку интеллекта. А то взяли моду, понимаешь, захваливать дураков, которые принимают всё за чистую монету. А дураки-то не дремлют.

– Сражение не состоялось, – посетовал Мейхалт, добросовестно исполняя обязанности горничной, умывающей ленивую барыньку. – Наши выстроились в боевой порядок и ожидали, когда безмозглые подойдут ближе. Хакар-гар со старшими унёсся глянуть на них и оценить, как лучше распорядиться бочками. Их же совсем немного притащили. А тут с левого края безмозглых оторвались три корабля. И на полном ходу рванули к берегу. Естественно, туда, где торчали на пристани корабли десанта. Несколько молодых нартов торчали на сигнальном холме за городом. Бросили придурков без присмотра…, – он покосился на торчащего рядом Героя. 

Тот хмыкнул и покачал башкой, выражая солидарность со своим мудрым двуногим другом.

– А эти… герои переполошились. Думаю, припомнили, как с кораблей снимали ящики со слизняками. Вот и решили не допустить, – продолжал Мейхалт, устраивая на огонь остывший суп, оставленный моим заботливым Харлатом. – Сорвались с места и помчались к возам с бочками. Похватали верхние, чуть не пороняв на землю остальные. А потом попёрлись к пристани и добросовестно отправили их на палубы. Ладно бы дело ограничилось только этой пятёркой. Так неподалёку оказалось с десяток таких же... торопыг. Испугались, что им бочек не достанется. Расхватали и на пристань. Так что у нас меньше десяти бочек осталось.

– Боюсь спрашивать, – поддержала я разговор из вежливости, интересуясь, лишь супом.

– А ты не бойся. Дальше ещё веселее. Побросали они бочки и крутятся в небе над пристанью. Ждут, когда полыхнёт без факелов. А заляпанные смолой корабли начали покидать пристань. И те три, что к ним спешили, тоже развернулись. Наблюдатели на холме давно заметили, что безмозглые эвакуируются. Хорошо, что Джен с Эби мозгами пользоваться умеют. Они факелы подхватили и в сёдла. Рух со Звездочкой успели сжечь на пристани восемь кораблей. Туда по две-три бочки попало. Ещё десяток экипажей пожар подавили. Хотя повреждения, конечно, есть. Эти так и торчат у пристани. А две бочки и вовсе утопили без всякой пользы. Вот так наши союзники повоевали. Шесть кораблей ушли к своим целыми и невредимыми. Так что, теперь у них там семьдесят четыре корабля. Наших, правда, более восьми десятков. Но, это не перевес. Если учесть, что безмозглые отступать не выучены, то ни в Однии, ни у Тантавиуса от флота ничего не останется. Катаяртан, конечно, богат. Но так быстро им флот не восстановить.

– Если он так богат, чего ж у него со смолой проблемы? – пробухтела я, готовясь влить в себя последние глотки бульона.

– Хвойные деревья у них растут только в горах. А с фруктовых или пальм доброй смолы не возьмёшь. Смолу они везут от нас. Ты что, не знала?

– А на кой мне? – сыто выдохнула я. – Короче, смолы больше не будет.

– Будет. Тантавиус ещё где-то сотню бочек раздобыл. Как бы не с верфей забрал. А это тоже не дело.

– И где они?

– На подходе.

– Пешком идут?

– Да нет. Хакар-гар, как вернулся, для начала разнос учинил. Только пух и перья летели. Думаю, если бы не безмозглые, он бы кого-нибудь всерьёз зашиб. А потом Алесар с Арнэром повели всех провинившихся навстречу обозу. Будут таскать бочки до посинения. 

– Погоди. То есть, как таскать? А воевать кто будет?

– А кто первым безмозглых догонит, – раздражённо проворчал Мейхалт, швыряясь камушками. – Ты была права насчёт критического числа потерь. Вот те восемнадцать кораблей, что сгорели да застряли у пристани, перевес и обеспечили. 

– Нет, погоди! Что значит: кто догонит? Вон же они в море торчат.

– Это наши. Пошли вдогонку. Верней, пытаются не позволить им уйти на запад. Отжимают к востоку. Тантавиус своё войско туда же увёл. Ещё вчера. Просил передать, что ты непочтительная паршивка. Будут догонять безмозглых берегом. Есть у них с Варкаром такое подозрение, что те обязательно где-то высадятся.  

– Почему?

– У них точно остались слизняки. Не было бы, стали бы прорываться на запад любой ценой. А они рисковать не торопятся. Задача-то у них не просто с нами схлестнуться – этих тварей рассеять. Тут мы им дело испортили, а в других городах может и повезти. Тут же по всему берегу поселение на поселении. 

– Так, чего ж мы расселись?

– На пристани десяток обгоревших кораблей. Но не сгоревших. Безмозглые их ремонтируют. Парусины в городке завались, – многозначительно перечислял этот недорезанный гунн Аттила.

– Ты хочешь их добить? – уточнила я. – Тысячу народа?

– Откуда тысячу?

– Вы ж сами говорили, что на каждом корабле по сотне безмозглых.

– Так на пожаре они ж в воду прыгали. Гасить на себе огонь. А городок стоит на скалистом бережку. Просто его под пристанью не видно. Там глубины серьёзные: в доспехах не выплыть.

– Короче, сколько их?! – обозлилась я от его подходцев.

– Сотен шесть-семь.

Ругалась я долго и красочно. А когда выдохлась, поинтересовалась: кто, кроме нашего эскадрона гусар летучих, остался разбираться с недобитками? И ещё чуть-чуть поругалась. Сотня, брошенная нам с барского плеча Тантавиусом, это, конечно, силы неисчислимые! Понимаю, что каждый кулик в своём болоте целый крокодил. Но катаяртанцам явно не хватает самокритики в их национальном самосознании. Жаль, меня не разбудили – я бы их просветила.

– Да, ладно тебе, – снисходительно оценил Мейхалт мои экзерсисы на матерщинном фронте. – Мы уже придумали, как облегчить себе жизнь.

– Самим утопиться? – буркнула я, борясь с желанием разругаться с любимчиком в хлам.

– Загнать их на корабли. А там снова поджечь. Тех, что успеют вылезти на берег, добьём. Но прежде подожжём саму пристань.

План мужиков в общих чертах мне понравился. Оставался один пустяковый вопросик: кто и как станет загонять безмозглых на подбитые корабли. Мейхалт улыбнулся так лучезарно, что супчик в желудке мигом скис. Меня всегда настораживала попытка привить мне гордость за оказанное доверие.

– Значит, вы решили: раз я собралась умирать, то пускать это дело на самотёк неразумно. Убыточно, – захотелось мне поскандалить.

– Мы решили? – от чистого сердца поразился Мейхалт.

– А кто?

– Девчонки сказали, что это твоя цель. Что ты хочешь… ну, напоследок разобраться с безмозглыми.

От борта дуплетом в оба глаза. Или как там: дуэтом в две лузы? Короче, не в бровь, а в глаз. И ведь не поспоришь: моё выступление цитируется. Я сама объявила распорядок своей агонии: первое, второе и снова первое до победного конца. Уже вторая жизнь к закату клонится, а в башке и не посеяно – всходов на том свете дожидаться буду.

– Ну?! Договорились?! – тоном строителя первых пятилеток промитинговала Эби.

Она бодренько доскакала до костра и сунула нос в обезвреженный мною котелок:

– У-у-у! Всё сожрала. Прорва! Чаю-то хоть дадите?

Мейхалт занялся своими прямыми обязанностями: обеспечением безбедной жизни Внимающих. А мы с ней перешли на английский.

– Тут Тармени заглядывал, пока ты отсыпалась. И рожа мне его жутко не понравилась. Особенно, когда он к твоей голове начал пристраивать какую-то дрянь. Я хотела пресечь! А эта скотина вырвала меня из твоей жизни: ни рукой пошевелить, ни языком помахать. Гра-ара пыталась вступиться, он и ей язык укоротил. Всё возился с этой штукой. Бормотал чего-то. Затем воткнул тебе в темечко какую-то иглу и смылся. Пригрозил, мол, если я попытаюсь её отхирургичить, он мне в жизни не простит. И являться больше не станет. Но, если скажешь удалить…

– Не стоит, – отмахнулась я и ощупала макушку: – Точно. Тут какая-то пимпочка. Не будем трогать. Я ему обещала.

– Что обещала?

– Сдать себя на опыты.

– Рехнулась?

– А что? Может, и вам потом пригодится. Вдруг, он чего полезного из меня выкачает? А вы с Шарли потом сыворотку придумаете против слизняков. Или гербициды. Станете их распылять с самолетов. Так, глядишь, и на запад двинете очищать планету от захватчиков. 

– Из тебя только сыворотку для прививок от бешенства можно добывать! – зарычала Эби, готовясь к драке.

– Проснулась?! – заорала издалека Джен.

Прискакала и от души порадовала:

– Тебе нужно написать Вейтелу письмо.

– Тебе нужно купить мозгов, – брякнула я, не подумав.

– Ты меня ещё поучи! – тут же вылезла наружу моя свекровь. – Молода ещё старших поучать. Я не собираюсь врать Лисёнку, как ты страдала по нему в разлуке. Он же обязательно спросит. Слышь ты, курица?

– Сама напишешь, не графиня! – огрызнулась я, чувствуя приход отличного настроения, которое редко баловало вздорного мутанта.

– Да уж породовитей тебя, холопское отродье!

– И горжусь, что испортила твою высокородную кровь в твоих потомках!

– У вас обеих то, что русские называют: моча в голову ударила? – уточнила Эби.

И мы вкусно от души поржали. Даже вечно насторожённая Рах в этот раз не дулась на меня за очередные предстоящие художества. Она вынырнула из камушков на наш смех и проинспектировала пустой котелок из-под супа. За ней таскались паровозиком Цах с дочуркой, вынюхивая причины нашего веселья.

– Ни капли! – поспешила с клятвой Эби, осенив себя подзабытым крестным знамением.

– Не врёт, – лениво подтвердил Мейхалт, успевший задремать.

– Фыр-фыр! – удовлетворённо похвалила нас Рах за трезвый образ жизни.

И полезла в свою сумочку, венчающую гору моего барахла, сброшенного с Гра-ары.

– Странно, что Сарг так легко согласился на эту авантюру, – вдруг вспомнила Джен, о чём ещё не побрюзжала. – Мейхалт, а кто его уговорил?

– Сам придумал.

– Где ты учился так бездарно врать? – не удержалась Эби, чтобы не обгавкать ближнего своего.

– В казарме, – признался наш опекун и закрыл глаза, дескать, отцепитесь.

– Для Сарга это нетипично, – ударилась в паранойю Джен. – Он вечно хватает за подол, когда нам надо. А тут сам суёт свою ненаглядную Ксейю носом в опасности. 

– Даже глазом не моргнул, – наябедничала Эби, присутствовавшая при историческом моменте смены шкуры нашего питона. – Ещё и прикидывал: туда её сунуть, сюда сунуть. Застрянет или вылезет? Получит по шеям, или выкрутится, как обычно? Понятно, что с безмозглыми только Азенкуры устраивать на каждом шагу. И всё-таки…

И всё-таки, когда пришло время, Сарг заколебался. Он всё прекрасно понимал: и про мою обречённость, и про врагов, и про свой долг перед человечеством. Но стоило ему хоть раз глянуть на меня…

Нам всем нужно хоть кого-нибудь любить. Ни пылать страстями, ни обожать, ни поклоняться и ни всё прочее, что происходит, очертя голову. Нет, нам нужен кто-то, кто взваливает на нас груз ответственности, нести который и больно, и приятно. А исчезнув хотя бы на день, загоняет нас в тоскливое ожидание минуты, когда эта зараза вернётся нас доставать. Кто-то, кого мы никогда не устанем ждать, сколько бы он не пропадал. Кого мы никогда не устанем прощать, чего бы он ни натворил.

– Знаешь, моя матушка говорила: перед смертью не надышишься, – вспомнила я, прижимаясь к груди Сарга в узле его сильных рук.

– Она была права.

– Права. А чего тогда боишься?

– С чего я должен бояться, что бессмертная душа покинет свою очередную оболочку?

– Джен, – строго напомнила я ему. – И Вейтел. Сарг, ты представляешь, сколько врагов я им оставляю после своих выкрутасов? А ведь у них нет моих… талантов. Так что покоя тебе не видать до самой смерти. И ты уж постарайся, пожалуйста.

– Постараюсь, – вздохнул он и отодрал меня от груди. – Ладно. Ты не передумала?

– А какой смысл? Жаль, бочек мало перетащили.

– А мы не станем поджигать корабли, – хмыкнул Сарг, кивнув Звёздочке, которой поручили мою доставку к месту диверсии, уповая на её ловкость.

Он отошёл в сторонку. Я скинула плащ, вытянулась в струнку, и меня опять сцапали грубые мозолистые лапы, по которым на том свете я уж точно не буду скучать. Через несколько минут Звёздочка десантировала меня на один из кораблей, торчащий в середине строя. Рах на этот раз за мной не увязалась – знала толк в диверсионных операциях. Сегодня она была обузой и легко согласилась с таким вердиктом.

– Сиятельная? – застал меня врасплох хриплый мужской голос.

Пожилой моряк с иссушенным ветрами лицом сидел, приткнувшись к фальшборту полуюта. Он смотрел на меня так, будто я у них тут целыми днями ошиваюсь. Коснулась его головы и тотчас свернула щупальца: терпеть не могу отчаяния! Да ещё и на последней тяжёлой стадии заболевания.

– Это конец? – равнодушно спросил смертельно уставший человек у смертницы, страдающей патологическим пофигизмом.

– Вы можете уйти, – предложила я, присаживаясь рядом. – Вас-то уж точно никто не тронет. А Орден о вас позаботится.

– Я не могу. У меня дома семья.

– Дети в этих ваших загонах для скотины? Хотя, судя по возрасту, ты уже наверняка успел стать счастливым отцом безмозглого.

– Троих, – выдохнул он, ничуть не обидевшись на моё хамство.

– Есть, кто помладше?

– Четверо.

– И как ты собрался им помогать, сдохнув на этом корыте? Да и вернувшись, ты им ничем не поможешь. Всё, что тебе оставили в этой жизни: месть. Это единственная свобода, которая у тебя есть. И ты от неё откажешься?

– Ты мудра, – чуть-чуть оживился он. – И так молода.

– У меня мало времени, – потребовала я сократить эту мелодраматичную сцену. – Ты предупредишь своих? Они смогут быстренько покинуть все корабли?

– Да.

– Ну, так поторапливайся! Чего расселся?! Что это за доски межу бортами? Вы по ним бегаете с корабля на корабль?

– Ну, да.

– Прекрасно. Пробегитесь в обе стороны. Поднимите остальных и с последних кораблей сигайте в воду. Там недалеко – доплывёте. Видишь тот холм за городом? Там и соберётесь. А дальше подумаем, как вам помочь.

Уже через минуту после его погружения в трюм, из люка высунулась голова молодого моряка и опешила:

– Внимающая! Значит, это не сказка?

– У вас нет на неё времени! – нетерпеливо подпрыгивала я, поглядывая на пристань, где замерли безмозглые, охраняющие своё добро.

– Они нас всё равно не выпустят, – вылез наружу скептик, который обязательно затешется в любую компанию.

– Им будет не до вас, – досадливо отмахнулась я, наблюдая, как по доскам побежали первые моряки.

– Они убьют наши семьи, – вылез очередной умник, которому страшно хотелось поспорить.

– Не убьют! – рассердилась я. – Об этом никто не узнает!

– Но…

– Ты что, идиот?! Никто из них назад не вернётся! Вы уходите, или…

– Заметили! – завопил кто-то и бросился удирать на соседний корабль.

Я рванула на бак, прилипла к фальшборту и завопила:

– Вы узнали меня?!

– О-бо-ро-тень! – с облегчением услыхала приговор, обернулась и весело сообщила нескольким замешкавшимся морякам: – Вот видите?! Теперь им остальные корабли неинтересны! Смотрите: они все тащатся сюда! 

– И верно! – обрадовался кто-то из этих последних сомневающихся и рванул со всех ног к спасительной доске.

– Сиятельная, а как же ты?! – вспомнил мой первый нечаянный знакомец.

– А я их буду убивать! – замогильным голосом сообщила противница всяческого насилия из Ордена Отражения. – Торопись!

И отвернулась – не хватало ещё сложить голову за какого-то идиота, не сумевшего воспользоваться шансом вырваться на свободу.

Первые кузены уже почти добрались до трапа, когда я поняла, что надорву пупок, но эту доску наверх ни за что не затяну. Меня невежливо отодвинули плечом, и четыре мускулистые руки отрезали безмозглым путь наверх. Правда, на краткое время.

– А вот теперь бегите, – попросила я. – Они все соберутся сюда. Убить меня стало их заветной мечтой. Остальные корабли пока в безопасности. Но, всё может статься.

– Я остаюсь, – непререкаемо заявил знакомец, взмахом руки отпуская молодого товарища в побег.

– Я ж не смогу тебя защитить, – процедила сквозь зубы моя тварь.

– Не волнуйся, я успею уйти.

– Как хоть тебя зовут? – сдалась я, подумав, что не моё дело, кто и как желает сдохнуть.

– Капитан Джарат Кар. Что мы должны делать? – оживал мужик на глазах.

– Где остальные безмозглые?

– Вон в тех торговых складах. Отдыхают.

– Чем больше их вылезет на пристань, тем лучше, – предложила я ему задачку, наблюдая, как кузены отламывают трап от соседнего корабля по ту сторону пирса. – Я у них любимая дичь. Они просто с ума по мне сходят. Так что нам нужно продержаться здесь, как можно дольше. Сейчас они полезут сюда, и мы с тобой переберёмся на другой корабль. Только тебе придётся тащить меня туда силой, – честно предупредила я морского волка. – Дико боюсь высоты!

– Как же ты собиралась проделать это в одиночку? – не поверил он, что легендарная Внимающая может оказаться примитивной дурой.

– Даже не задумывалась, – легкомысленно призналась я, считая железные вёдра с щелями, поплывшие по трапу прямиком на меня.

– Посторонись-ка! – велел капитан.

Едва я отшатнулась, как в моих поклонников полетело что-то тяжёлое. И, по-моему, тоже железное. Пока внизу всё летало, грохотало и даже частично тонуло между бортом и пристанью, Джарат тяжело потащил на себя трап, едва не лопаясь от натуги. Я, понятно, присоединилась, но внизу трап успели затормозить. Проверила: не собираются ли нас атаковать из-за спины? Пока не сообразили. Глянула на пристань: из упомянутых складов спокойно, но беспрестанно вылазила подмога.

– Пора уходить! – с натугой просипел капитан и снова запульнул вниз что-то, едва не оборвавшее ему руки.

Потом рванул к доске, переброшенной на другой корабль: туда по трапу уже ползли мои родственнички.

– Прыгай, – развернулся он ко мне спиной и пригнулся.

Я и прыгнула. Ему на закорки – не ломаться же. Джарат спокойно ступил на доску, выходящую из отверстия в фальшборте и закреплённую в такой же дыре напротив. Он не перешёл, а в несколько прыжков перелетел на нашу новую сцену, куда уже начинали набиваться зрители. Мы метнулись к противоположному борту. И я сама перелетела по этой клятой доске на другой корабль, провожаемая несколькими дротиками. Плюхнулась на палубу и поползла куда-нибудь спрятаться.

– Цела? – преспокойно осведомился за спиной капитан. – Я сдвинул доску…

Мог и не вдаваться в подробности – там, откуда мы приползли, что-то громко плюхнулось в воду.

– Пора напомнить о себе, – со вздохом констатировала я, что занавеса ещё не было.

И подскочила, увернувшись от его лапы:

– Эй! Я здесь! Я убила уа-туа-таа-ку! И ещё убью, если вы не поторопи… Тсь! – пискнула я, приземлённая на палубу сильной рукой.

А рядом приземлились пяток дротиков, не нашедших со мной общих точек соприкосновения.

– Не делай так больше, – попросили меня голосом, в котором стали больше, чем на бронепоезде.

– Отстань, – прошипела я, потирая ушибленные коленки. – Я делаю то, что нужно. Посмотри лучше: они там, на пристани уже все?

– Не все, – отрапортовал Джарат, избежав новой порции метательного оружия. – Но большинство. И на следующий корабль нам лучше не соваться. Они туда уже поднимаются.

– Тогда в воду, – не стала раздумывать я. – Только подальше от пирса. Придётся лезть на полуют.

– Значит, прямо сейчас, – схватил меня за руку капитан.

Вынырнув недалеко от меня, он погрёб вслед за великой пловчихой: я очень старалась, чтобы не получить вдогонку привет от кузенов. Но тяжёлый бомбардировщик, ухнувший в воду неподалёку от нас, не оставил им шансов заполучить шкуру оборотня.

– Тут полно шипов! – радостно предупредила я однополчанина, и, ойкая, поползла к седлу: – Ты осторожней… Чёрт!

Джарет рухнул в седло, а я на него, ища концы этого клятого ремня. Капитан нашёл его первым и вовремя: Гра-ара заработала крыльями, вытягивая из воды тело. Несколько дротиков скрипнули разбитыми о броню носами. И пошли на дно, так и не выполнив свой воинский долг.

– У Ордена огромная сила, – вздохнули у меня за спиной. – Так почему, Сиятельная, он допустил на нашу землю чёрное зло?

– Это вы его допустили! – огрызнулась я. – А Орден не вмешивается в дела людей.

– А сейчас?

– А сейчас может погибнуть весь ваш мир. Орден не может этого допустить.

– Ваш мир? – поймал меня за язык капитан, но тотчас забыл о своей победе.

Ибо внизу у пирсов расцвели первые огненные бутоны. А мимо нас пронеслись две громадные тени торпедоносцев, возвращающихся с задания. Молодежь стремилась реабилитировать себя в глазах метров. А заодно отыграться за предыдущий промах на тех, кто к нему не причастен, но жутко виноват.

Глава 22

В которой подтверждается, что жизнь учит людей…

Избирательно

В жизни на каждом шагу натыкаешься на доказательства того, что женщины бесспорно умней мужчин. Вон и Марлен Дитрих со мной согласна. А я согласна с ней, что не бывает женщин, которые без ума от мужчины лишь потому, что у того красивые ноги. Я за свои шестьдесят пять настоящих лет тоже откопала немало доказательств. И продолжаю откапывать, для чего мне вовсе не приходится трудить руки и лопату. Поводы так и лезут в глаза, торопясь моими устами обрести известность. Вот я и высказываюсь при случае.

– Ты закончила? – поинтересовалась Эби.

Она деловито разглядывала построение войск противника между многострадальным городком и нашим наблюдательным холмом, где мы расположились втроём. Вдевятером, если быть точной. Если посчитать трёх нартий, чистивших пёрышки в ожидании открытия спортивных состязаний. И трёх саблезубых кото-норок, которые – не понять для чего – точили зубки. Но делали всё добросовестно: изжёванные в труху палочки обещали многое, кроме намерения искусать мою безмозглую родню, вызывающую у них несварение аппетита.

– Должна признать, русские умеют воспитывать девочек, – одобрительно продолжила всезнайка от медицины и всех остальных наук. – Меня поражает изысканная закруглённость твоих доводов и неопровержимость выводов. Даже странно, что ты дожила до переезда в нашу благословенную Британию. Я слыхала, будто русские мужчины не слишком-то жалуют в женщинах широту мышления. Особенно, когда она ширится вкривь и вкось.

– Как я тебя понимаю, – посочувствовала ей русская женщина с широтой мышления. – Зависть не из тех чувств, которые легко влачить по жизни. Особенно, когда от твоих собственных британских мужчин осталось лишь определение «британские».

– Ты поосторожней закругляй, – пригрозила Джен. – А то я тебе твоими выводами всю твою неопровержимость разрисую. Ты Бога должна благодарить, что мой мальчик снизошёл до какой-то оборванки без рода-племени. 

– У нас говорят: коли сынок женился на страшненькой, так будет, кому дом охранять, – парировала я, и добавила вполне серьёзно: – А ещё у нас говорят: достался замечательный муж, так поклонись свекрови. Бога я благодарю, за то, что он указал лучшую в мире шею, на которую я могу залезть и жить припеваючи.

– Ага! – заржала Эби. – Вот и в новой жизни лучше сесть на уже проверенную шею. Хвалю, Матрёшка! Клянусь корсетом Кишагнин, если нам достанется третье переселение, то вы и там не потеряетесь. Она тебя, Джен, из-под земли выроет.

– Не дождётся! – щегольнула свекровушка белозубой улыбкой. – Я и тут намерена прожить лет сто. Так что, надеюсь, нам всё-таки удастся потеряться на бескрайних просторах вселенной. Слушайте! – внезапно озарило её. – А что, если вправду попробовать с зеркалом?

– Через семь лет? – уточнила Эби, пряча накатившую на неё мрачность, неуместную в приятном разговоре.

– А вдруг, оно чаще работает? – не сдавалась Джен. – Кто его проверял-то? Вот засунем на него Ольгу и проверим.

– Ну, уж нет! – открестилась я. – Мне не улыбается оказаться чёрт знает где в одиночку. Ещё и мирок достанется, в котором я первым делом повешусь. Если, конечно, у меня там будет шея.

– Фьють! – успокоила меня Рах по какому-то неопределяемому с ходу поводу.

– В смысле: не волнуйся, шея будет? – попыталась отгадать я.

– В смысле: не волнуйся, твой мавзолей останется на этой планете, – помог мне спец по принятию решений с использованием скальпеля.

Явление Хакар-гара, как всегда, не перепутать ни с одним атмосферным явлением повышенной громкости и ветродуйности. Сарг даже не пытался нам сверху орать: тут и трём бегемотам не справиться. Но три бронированные грации, ворча, поднялись на ноги – уж не знаю, в каких выражениях их стимулировал Хакар-гар. Он сделал над нами контрольный кружок, припорошив мои свежевыстиранные волосы пылью, и свалил на сторону. 

В той стороне уже собрались все три старших товарища нартиевой породы: Хуур-гар, Фааф-хар и ещё один субчик. Этот нарт был самой мрачной личностью в нашем лётном полку и единственным человекофобом. Ни дома в Однии, ни в походе бирюк ни разу не глянул благосклонно на бескрылого двуногого, предпочитая вообще не допускать их до себя. Признаться, на эти его фанаберии плевали и мы, и нартии. Но, всё-таки – оставаясь единственным беспилотником – некий дискомфорт он старался учинять, как мог. Даже на меня пару раз рыкнул, заявив, будто вопрос «как дела» оскорбляет его национальное самосознание тем, что это не моё дело. За мной, конечно, не заржавело, но до полноценной драки дело не дошло.

И вот теперь компания серьёзных людей была оторвана от подготовки к сражению по его поводу.

– Спорю на десять золотых, что банкет из-за него, – протараторила Джен, едва нас стряхнули с могучих плеч.

Сарг, Арнэр и Тахтуг о чём-то болтали с моей новой находкой. А Джарат Кар волновался, что здорово, если учесть, в какой разрухе пребывала его душа.

– Гони десять золотых. Сейчас этого капитана отдадут нашему нелюдимому дикарю, – догадалась Эби.

Дикарь покосился на неё с видом посетителя ресторана, нацелившегося на новое блюдо шеф-повара. Эби одарила его язвительной ухмылкой. Но побежала хорониться под бочок к Харлату, делая вид, будто что-то забыла: отдать, отнять, попросить, приказать и так далее. Хакар-гар понимающе стрельнул в неё взглядом, а потом оборотил его на меня, приглашая посмеяться над задиристой бабёнкой. Я ехидно ухмыльнулась, припомнив одну из наших пьянок, где Эби отличилась пуще других. Патриарх не смог удержать себя в руках и заржал в кашляющей манере нартий, что послужило для всех прочих поводом вернуться к своим баранам.

– Ксейя, тут видишь какое дело, – начал Сарг.

– Вижу. Джарат, я рада, что у тебя появился новый друг. Надеюсь, ты не свихнёшь ему мозги на скоротечной мести безмозглым?

– Нет, – нахмурился капитан. – Я моряк. А нетерпение в море губительно.

– Вы уже договорились? – уточнила я у Сарга, косясь на гримасу дикаря, посвящённую лично мне.

– Почти.

– Он не назвал своего имени?

– Есть идеи? Потому, что времени в обрез. Джарат нам нужен в трезвом уме. А ему успели заморочить голову ненужной сейчас проблемой.

– Внимающие много знают, – намекнул Арнэр, чтобы дамы поторопились шевельнуть мозгами.

– Что за проблема? – досадливо прогундосила Эби. – У него уже есть имя: псих.

– У меня нет идей, – открестилась я, поскольку тех и вправду не было.

Неудачное поименование этого… психа могло внести разброд в тонкую душевную организацию наших птеродактилей. Те склонны носиться с нею даже чаще Эби.

– Полагаю, имя Космос будет достаточно величественным для такого высокомерного засранца? – тихонько шепнула Джен, притянув к себе ухо Сарга прямо за волосы.

– Я твой должник, – выдохнул он и повернулся к Джарату.

– Космос! – гордо озвучил тот наше творение.

И развернулся к морде, на которой большими буквами было выведено: так и знал, что от вас нечего ждать. Впрочем, морда сосредоточилась на обновке: потянулась носом в небо, проинспектировала его габариты и примерила на своё достоинство. Размеры совпали, и свеже окрещённый нарт благосклонно прекратил морочить всем голову. А мужики вчетвером поспешили приладить на него запасное седло.

– Вы не передумали проводить сражение в партизанской манере? – поинтересовалась Эби, вылезая из пасти Хуур-гара, где тот знакомил её с какой-то шишкой на десне. – Ксейя, давай сюда аптечку.

– У Джарата больше двух сотен ребят, – напомнил Тахтуг и залез в освободившуюся пасть, словно проверял, всё ли там на месте: – Сиятельная, это серьёзно?

– Это рыбья кость, – пренебрежительно ознакомил врач с диагнозом нервного папашу. – Впилась и подарила вам замечательный гнойник. Надеюсь, вы не собираетесь оставить его на память о вашей последней рыбалке? Нет? Тогда пошёл вон!

С некоторых пор нартии уразумели, чем эта пигалица отличается от прочих людей. Теперь она могла запросто обзывать самых брыкастых нартов и не получать нагоняй: эти эгоцентрики весьма трепетно относились к своему здоровью. У человечества появилась ещё одна возможность не дать нартиям оборзеть: шантажировать их медицинским обслуживанием, имеющимся лишь у него.

– Вы хотите дать морячкам в руки оружие? – продолжила я выяснять диспозицию, оттащив Тахтуга к Саргу с Арнэром.

– А ты против? – рассеянно удивился Харлат.

Он любовался подругой, задница которой торчала из пасти, способной вмиг перекусить её пополам.

– А они?

– Они сами вызвались, – напомнил Сарг и заспорил с Тахтугом.

Я отползла от них к новой парочке, что осваивала верховую езду с обеих сторон от седла. Противу ожиданий, Космос отнюдь не выглядел лошадью, попавшей под тотальную мобилизацию средств передвижения.

– Значит, ты с нами?! – проорала я капитану поздравления.

– Ты права, Сиятельная! Если безмозглые домой не вернутся, то и моя старуха ещё поживет!

– Это ты ему чего-то наобещал? – прошипела я в морду его космического величества.

Тот покачал головой и ткнулся в меня носом, дескать, это я запудрила мужику мозги.

– Не ври. Я бы ни за что не стала его обнадёживать. Мне и самой скоро помирать.

Космос вновь отрицательно помотал башкой, напророчив мне многие лета жизни.

– Надоели вы мне все с вашим пустым оптимизмом, – вздохнула я, положив руку на морду, с которой у меня не сложилось. – Ты присмотри за ним. У него здесь никого, кроме тебя.

Нарт презрительно фыркнул и задрал голову, давая понять, что и без сопливых как-нибудь разберётся. Я не возражала, ибо сама уж точно не собиралась больше ни с кем, ни в чём разбираться. Мне и без них скучать не приходилось: ажиотажный спрос на оборотня торопились удовлетворить до окончания срока его эксплуатации. Ибо дело захвата добычи – отменных западных доспехов – опять зависело от оборотистости приманки, заброшенной на крючке во вражьи ряды.

А там нас ожидали четыре когорты восемь на восемь. Две с половиной сотни безмозглых, выживших после бомбардировки пристани назло бомбардировщикам. Нартии ненавидели живучих гадов за их обман: те обязаны были сдохнуть, но снова бегали, как новенькие, и бренчали железом.

Мы подоспели как раз в тот миг, когда когорты двинулись на строй катаяртанцев. За ними приготовились биться с бывшими хозяевами моряки. У этих интересы не менее шкурные, чем у местных: они тоже защищали тех близких, что были далеко отсюда. Так бывает. Солдат падает с простреленной головой при форсировании Днепра, защищая семью, что ждёт его на берегах Ангары. Кому как, а для него это совсем рядом – рукой подать. География вопроса проста: всё моё – моё. От одной границы до другой моего «моё», так что лучше не лезь.

Это без труда читалось на каждом лице тех горожан, что упорно не желали эвакуироваться. Все эти дни они крутились вокруг да около полка бомбардировщиков. Партизанили, шмыгая в городок и обратно: тащили оттуда оружие и припасы, каких навалом в каждом брошенном доме. Их женщины и дети вовсе не голодали: со всех сторон Катаяртана шла помощь. Единственное, чем не смогли помочь оккупированной территории, так это живой силой ополчения. Понять можно: все подходящие мужики и так в войске Тантавиуса. А неподходящие – по выражению Сарга – нужны тут, как нартии хобот. Да, местные уже привыкли к чудовищам с севера и не шугались – сами чудовища не привыкли к суетливой вооружённой толпе под боком.

Короче, мы, оказывается, успели подготовиться – я это благополучно проспала, набираясь сил перед очередной порцией беготни. С первого взгляда идея абсолютно тупая. Это тебе не по островку носиться, таская за собой врага: повзводно и наверняка. Тут они в строю плечом к плечу и нестанут ждать, когда их перебьют поодиночке. В школе у меня по военному делу была твёрдая тройка с минусами в периоде после запятой – военрук просто не желал больше видеть бесполезную ноющую заразу. Но даже я знала, что фаланга отца и сына Македонских колошматила персов на всех фронтах.

Моё просвещённое мнение понравилось мужикам, но те лишь развели руками: фалангу безмозглых нужно хоть как-то нарушить. Для этого хороши любые способы – даже абсурдные. Солянке из оставленной нам сотни Тантавиуса и прочей неорганизованной, но воинственной массы не выстоять против когорт безмозглых, что действуют, как единый организм. Даже при поддержке с воздуха.

Для нартий запасли достаточное количество спортивных снарядов, сваленных с двух сторон от поля боя. И когда мы подлетали к этой спортивной площадке, с противоположной стороны уже разбегался кто-то из молодых спортсменов с бревном в лапах. Он открыл счёт наших побед, смяв крайнюю когорту точным попаданием биты по рюхам. А мимо нас пронёсся второй игрок, сосредоточенный, как чемпион, вознамерившийся побить свой прошлогодний рекорд. Он резко затормозил, и бревно по инерции отправилось в свободный полёт. Самый обычный бросок с замахом, но в исполнении такого создания он выглядел впечатляюще.

Катаяртанцы вместе с их солянкой однополчан организованно отступали к холму, не желая стать частью игры. Нартиям сверху, что свои, что чужие: рюхи и есть рюхи. Даже безмозглые это поняли, остановив наступление и перестраиваясь. Гра-ара протащила меня в лапах на левый фланг родственничков. Но, не стала сбрасывать, будто жука с рукава белой блузки. Она осторожно поставила меня на ноги метрах в пятидесяти от врага и вернулась в небо.

Ветерок собрал вокруг меня все мои запахи с флюидами. И потащил их в сторону кузенов: порадовать новостью о втором шансе избавиться от оборотня. Практически треть ближайшей ко мне когорты дружно развернулась и потрусила на захват. Я уж, было, собралась дать дёру… И тут внезапно обнаружила неполадки со зрением, утекавшим водой сквозь пальцы.

То самое паскудное облако раскручивалось передо мной, застилая пространство. И главное, ведь проходила уже! Но опять растерялась, как последняя рохля. Засмотрелась на сворачивающиеся с трубу туманные волокна, лихорадочно соображая: что делать? И пропустила удар в лицо. То самое жерло, что я некогда заткнула ладошками на пиру у Варкара, вмиг всосало голову, которая провалилась куда-то… во что-то…

«Что-то» люто ненавидело такую противоестественную погань, но я отчего-то знала, что убивать не будут. И пока меня тащило в это молочно-белое непотребство, всё пыталась сообразить: что делать? Но получалось плохо – мозг буквально тонул в ледяной вязкой грохочущей пустоте и захлёбывался, захлёбывался…

Мне почудилось, будто я сижу внутри собственной пустой головы. И потихоньку таю, оплывая по бокам, будто снежная баба – перехожу в иное агрегатное состояние. Захотелось выбраться отсюда. Но что-то жёстко удерживало на месте, оплетая ледяными нитями, врезающимися в истаявшее тело

А потом по мне ударил он – приказ, суть которого я даже не уловила. И потому не торопилась реагировать. Но он бил по мне снова и снова, каждый раз продвигая бесчувственное оплывающее тело вперёд. Жутко хотелось упираться и не позволять, но зацепиться было не за что. Да и нечем. Тут и голова начала таять – тонкие струйки уносили последние желания и остатки понимания происходящего. Наступило поразительное спокойствие. Я, словно примерзла задницей к собственной заледеневшей луже, и баста! Какой-то бред сивой кобылы, посетивший тебя на пару с «белочкой», как я её себе представляла, не имея чести познакомиться лично.

А потом в меня снова долбануло приказом повиноваться! И мне страстно захотелось воздать автору этой долбёжки по заслугам. На место покоя пришла дичайшая злоба. Труба из туманных волокон опять бросилась на меня, чавкая жерлом. Моя злоба вмиг скаталась в огромный шар. И влетела в подавившееся жерло, разлетевшееся в пыль, что немножко порябила в глазах.

В себя я пришла, когда на голову обрушился дичайший рёв.

– Жива! – рявкнул над ухом какой-то идиот и очень сильно сжал меня, доставив дискомфорт.

Я влепила идиоту по мозгам, и тот мгновенно отстал, громко заорав на прощание.

– Ты меня видишь? – спокойно и жёстко прозвучал вопрос, бросившись в глаза вместе со знакомым лицом.

На плечи легли тонкие легкие ручки – совсем другое дело.

– Оль, ты узнаёшь меня?

– Да, Джен. Я не могу тебя не узнать.

– Тебе больно? Где-нибудь болит? – приблизила она лицо, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах.

– Ничего не болит. Ты напугана. Отчего?

Рядом нарисовалось лицо Эби и тоже без маски. Они переглянулись, Эби кашлянула и спросила:

– Ты помнишь, что произошло?

– Да. Я сидела в своей голове и таяла. Потом получила приказ идти к нему. Я не хотела, но он настаивал. Мы повздорили. А потом я оказалась здесь. Мы снова на холме? Не помню, как Гра-ара меня перетащила.

– Понятно, – приняла она мой рассказ, как должное. – А что случилось потом? После того, как вы повздорили?

– Он снова попытался отдать приказ повиноваться. Кажется, я убила его.

– Их сотник, – произнёс кто-то за моей спиной. – Ребята вон сигналят, что он не шевелится. Она его и вправду прикончила.

– Здесь очень шумно, – надоело мне испытывать дискомфорт. – Я хочу спать.

– Конечно, милая, – улыбнулась Джен. – Давай-ка вставай. Во-от так, – подняли меня с земли несколько рук. – Ты теперь ничего не делай. Ребята отнесут тебя и поднимут на Гра-ару. Ты помнишь Гра-ару?

– Конечно, помню. Джен, почему ты задаешь глупые вопросы?

Меня подняли на спину нартии. Джен уселась за моей спиной, а дальше провал.

Глава 23

В которой все чувствуют, что Бог на душу положит…

А я правильно

Множество людей, как, скажем, Фрэнк Герберт, считают лишенных эмоций людей самыми опасными индивидами. Я тоже считала роль эмоций в человеческой жизни чем-то основополагающим. Психологи обосновывают сей факт глубоко научно и жутко непонятно – знаю, почитывала. Но у меня и собственный опыт имелся. Иной раз нагородишь взахлёб гору аргументов – и всё лесом. А мой британский супруг Дерк выслушает эту бредятину и сформулирует то же самое в двух словах. В остатке все мои эмоции развеются по ветру – ни одна не застрянет, когда нечего возразить.

Полагаю, сей казус и является базовым доказательством нормальности женщины. Умей мы выражаться лишь по существу, у нас бы росли усы и пивное брюхо. А мужики бы передохли с нами от скуки – куда им деть кучу сэкономленного на нас времени?

Проснулась в самой настоящей постели, о которой, кажется, уже знала лишь понаслышке. Сей факт отложился в сознании тяжёлым пыльным фолиантом, который лет сто никто не читал. Спросонья не сразу поняла: что не так? Ощупала простынь и подумала, что спать в чистой постели, не помывшись, некрасиво. Эта простая правильная мысль подсказала ответ: я не чувствовала радости. Даже лёгкого щекотания сердечной удовлетворённости. Я всего-навсего знала, что должна была испытать нечто, чем внутри и не пахло.

Тотчас поняла ещё одну вещь: сейчас я должна была испугаться. Ну, хотя бы почувствовать, что мне не по себе. Но мне было весьма по себе и вполне комфортно. Ничего не болело, мочевой пузырь работал исправно и требовал внимания к своим нуждам, как и желудок. И тут я вспомнила, что некоторые чувства всё же остались при мне. Перед тем, как заснуть, я совершенно отчётливо пережила и страх, и гнев. Целых две эмоции – уже что-то.

– Фьють-фьють! – нежно просвистело около уха.

Рах вспрыгнула на грудь, вмяв её до самого тюфяка. Резкая боль взвихрила тучу злобы. Но я знала твёрдо: слизняк в голове уже почти доконал меня, и теперь я должна держать себя в руках!

– Фыр-фыр? – безмятежно поинтересовалась Рах моими намерениями.

До меня дошло, о чём она – я выпустила её шейку, которую, впрочем, не так уж и сильно сжимала. Было бы сильно, корчилась бы уже от яда, а мой палач меня оплакивал. Стало быть, в руках я себя держу, как надо. Пока.

– Фыр-фыр, – одобрила Рах мой метод адаптации к новым условиям существования.

– О! Проснулась? – весело прощебетала Джен, плюхнувшись поперек кровати и придавив мне ноги.

– Ты лжёшь: тебе совсем не весело, – констатировала я, выдирая из-под неё конечности.

– Судя по твоей беспардонности, встреча с полковником даром не прошла, – констатировала Эби, входя в комнату и направляясь к креслу у моей кровати. – Хотя Сарг утверждает, что генерал, которого вы с Варкаром прихлопнули на острове, был покруче. Изнутри он его, понятно, оценить не смог. Но блюдо на груди было точно поскромней. И можешь не стараться сообщать мне, что я чувствую. Это, в конце концов, не твоё дело. А будь ты настоящей леди, и в мутантах вела бы себя прилично.

– Мне нужно освободить мочевой пузырь. Потом наполнить желудок. А потом я буду готова…

– Понятно, – скривилась Эби, вполне успешно справляясь с внутренним напряжением: – Горшок под кроватью. Чай сейчас принесут. Суп сварили. А когда ты будешь готова, мне вовсе не интересно. Убить нас желания нет?

– Пока нет, – проинформировала я её о своём состоянии и полезла за горшком.

Через пару минут взяла в руки чашку с чаем, машинально отметив, что это мне всегда нравилось. Значит, я правильно делаю, что пью травяной настой после долгого сна. И если уж теперь не могу нормально реагировать на окружающий мир, то, по крайней мере, стану ориентироваться на те реакции, что у меня были прежде.

– Что случилось после того, как Гра-ара опустила меня рядом с безмозглыми?

– Тебе любопытно? – прищурилась Эби.

– Нет. Мне нужна информация для оценки происходящего. Тебе неприятно: твой всплеск радости быстро пропал. Не стоит радоваться прежде времени.

– Не стоит комментировать, как ты шаришь в моей голове! – вспылила она. – У тебя, насколько я понимаю, проблема с эмоциями, а не с мозгами. С памятью-то всё в порядке? – тотчас успокоилась врачиха с огромным стажем нервотрёпки, подаренной пациентами.

– Я отлично всё помню. До того момента, когда попалась на крючок уа-туа-таа-ку. Как он там оказался?

– Судя по состоянию тела, где-то валялся и лечился. Видимо, после одного из наших налётов. Думаю, с регенерацией он закончить не успел. Я внимательно всё осмотрела… Кстати, ты не чувствовала, как Гра-ара тебя оттуда вытаскивала? Она обошлась с тобой довольно бесцеремонно. Правда, без переломов. Но, гематомы оставила – будь здоров.

– Как меня привели в чувство?

– Неординарно, – хмыкнула Эби и умудрилась вызвать во мне лёгкое удивление: – Гра-ара проорала тебе что-то в лицо. Если бы со мной такое проделали, барабанные перепонки вытаскивали бы из почек. А ты ничего. Даже не поморщилась. Этот полковник – пакость такая –мужикам крови попортил! После его нападения на тебя, нартии взбесились. Точь-в-точь, как на том пляже. Видимо, дракончиков здорово волнует твоя персональная безопасность. Хотя с виду и не скажешь. Тебе они хамят ничуть не реже, чем мне.

– Они забыли установку Сугардара насчёт добычи?

– Ни о какой добыче уже никто и не помышлял, – сухо прокомментировала Джен. – Нартии раскатали брёвнами все четыре когорты. Искурочили камнями всю свою добычу. Сталепрокатный цех. Полковник – падаль – живучим оказался. Его мужики как раз собирались прикончить, но ты их опередила.

– Потом эти экспериментаторы ему башку раскроили, – прошлась Эби по работе дилетантов от науки. – Хотела у них отнять для Шарли, так меня обгавкали и обфыркали. Дикари! Слизняк там был с кулак Арнэра. Я проверила кое-что чем смогла. И выяснила, что к щелочной среде он более устойчив. И нейронных нитей у него значительно больше. Получается, Ольга, что иерархия в их муравейнике всё-таки существует. И, судя по тому, как легко ты его ухлопала, твой слизняк тоже не из рядовых.

– Он был сильней, – оценила я противника. – Тело-носитель повредили, и всю его систему в целом попортило. Поэтому мне удалось с ним справиться.

– Жаль, ты не можешь испытать гордость от победы, – попыталась поддеть меня Эби.

– Прекрати! – поморщилась Джен, до того просто наблюдавшая за нашей беседой.

– Я не испытываю гордости, – без труда далось мне признание не слишком приятного факта. – Но, я помню это чувство. И все остальные, что я когда-то испытывала, тоже. К тому же, я могу утверждать, что некоторые эмоции у меня остались: страх, злость, удивление. Я также могу испытывать удовлетворение или неудовлетворение.

– Ты даже говоришь, как наш старпёр с кафедры патанатомии, – продолжала заводить меня Эби, страстно желая прорвать невыносимую оболочку отчуждения между нами.

– Я также помню, какие чувства испытывала к тебе и к Джен, – попробовала я помочь ей, чтобы убрать из нашего общения раздражающий фактор. – И точно знаю, как должна себя вести по отношению к вам. Все мои мотивы и намерения останутся прежними.

– Да, что ты говоришь! Какое облегчение. Теперь можно согласиться и на смерть из твоих рук, – безрадостно выпустила Эби полудохлую парфянскую стрелку.

– Если ты не добилась того, что хотела, это не повод считать наш разговор бесполезным. Я восстановила события, которые пропустила. А ты, как врач, смогла оценить последствия нападения уа-туа-таа-ку. И теперь… 

– И теперь я хочу отсюда убраться, – хмуро признал своё поражение доктор. – Пока я не привыкну к этому дерьму, меня будет тошнить от общения с ней.

– Как дела? – осторожно поинтересовался Сарг, переступая порог комнаты.

– Заходи! – зло бросила Эби, срываясь с кресла. – Сегодня она тебя убивать не станет.

Я проводила её глазами и спросила:

– Я тебя убивала?

Тут же на память пришёл тот самый идиот, которого я звезданула в неподходящую для себя минуту.

– Пыталась, – плюхнулся он в освобождённое кресло. – Так, как у вас дела?

– Хуже некуда, – мрачно буркнула Джен. – Ты всё мечтал, что она станет разумней. Вот, полюбуйся: стала. Только удовольствия от этого ты не испытаешь. Скорей, захочешь её придушить собственными руками.

– Он не может меня убить. Мои возможности значительно превосходят его. Я вспомнила, как ударила Сарга, но в тот момент он меня раздражал. Я пыталась прийти в себя.

– Ты получил ответ на свой вопрос? – ещё больше помрачнела Джен, борясь с целым комплексом сильных и в чём-то противоречивых чувств.

– И что теперь? – поинтересовался Сарг на этот раз у меня.

– Ты введёшь меня в курс дел, – начала перечислять я. – Посвятишь меня в ваши планы относительно уа-туа-ке-тау. Думаю, я гораздо лучше понимаю их мотивы и реакцию на окружающее. Ты же не станешь спорить с тем, что меня нужно использовать на полную катушку до самого конца. Это принесёт пользу Варкару и Тантавиусу. Надеюсь, хавтан здоров? Он хороший человек. Сарг, моё состояние не позволяет медлить. Ещё один такой пароксизм, и меня придётся ликвидировать.

Его глаза стали чужими, скулы отяжелели. Куртка на груди зашевелилась, и на плечо вылез Кух, стреляя в меня острыми взглядиками. Малыш нервничал и напряжённо к чему-то готовился. Рах что-то просвистела, желая его успокоить – сама она была сосредоточена. Её чувства ко мне, как всегда, отличались большой приязнью. Но тело изготовилось к прыжку в ожидании команды моего мозга сделать то, что правильно.

– Ты можешь и сама поговорить с Варкаром, – предложил Сарг, ища способ избавиться от меня.

Наше общение стало ему в тягость.

– Я не стану с ним говорить. Ему это будет так же неприятно, как тебе. Общение со мной не приносит вам всем пользы. Я не могу чувствовать душевную боль в ответ на вашу. Однако испытываю неудовольствие, оценивая ваши чувства. С памятью-то у меня полный порядок. Я знаю, что люблю вас. Так что давай не станем трогать Варкара: ему и так хватает забот. Неси уж свой крест до конца – недолго осталось. Скоро я избавлю тебя…

– Я понял, – оборвал меня Сарг, поднимаясь. – Ты права: Варкару лучше этого не видеть, – он заставил себя отгородиться от меня, дабы наедине побороться с обуреваемыми его чувствами.

Это было взвешенным решением. Что толку растрачиваться на бесполезные усилия? Всё равно это ничего не изменит. Их ожидания не соответствуют реальному положению вещей. Я пыталась аргументированно объяснить тщетность подобных ожиданий, но эти люди не нуждались в моей аргументации. Они желали возвращения прежней Ксейи: дурной, но родной.

Мой слизняк, конечно, здорово напакостил перед смертью, но также здорово прогадал: моё собственное упокоение подзатянулось. Я успела встретить и полюбить многих. Не просто помнила об этом, а буквально чувствовала это своей памятью за неимением традиционных способов. Друзья не безразличны моей памяти, что бы там не варилось в попорченных мозгах мутанта.

На что рассчитывал тот полковник, когда приказывал мне явиться к нему и прогнуться перед общей волей нашего рода-племени? Нет, понятно, на что, однако уа-туа-таа-ку недорассчитал: человеческие мозги по частям никуда не являются. Они перемещаются лишь полным составом со всем своим багажом. Не моя вина, что в том багаже имеются вещи, не входящие в список стандартного обмундирования безмозглых.

Сарг молча встал и вышел. Он решил ограничить наши взаимоотношения, пока не выработал новую линию поведения. А я не видела причин во взаимовыработке: наши взаимоотношения в принципе бесперспективны. Кто знает, может, уже сегодня у меня в башке образуется очередной скачок – что-то подсказывало, что он же последний. Я слечу с катушек, а Рах с ребятами доделают остальное. Была бы нормальной, давно бы устала от этого скотского ожидания смерти. Слава Богу, что я ненормальная.

Пока размышляла, Джен потихоньку свинтила. Я, было, вознамерилась не покидать предоставленное мне помещение. Объекту всеобщего дискомфорта лучше пореже показываться на глаза: на войне нужно думать о войне. Павших хоронят после боя, а мои похороны затянулись и всех достали. Развезла я их, как кашу по тарелке, а в башке ни единой мысли про освободительное самоубийство – бесполезный акт. Нет уж, сколько смогу, буду вредить. Глядишь, реально помогу и…

Где-то за окном нервно протрубила Гра-ара. Пришлось покинуть помещение и спуститься вниз по широкой лестнице в просторный холл – судя по всему, здание принадлежало человеку со средствами. Выйдя за дверь, наткнулась на недовольно фыркающий нос Гра-ары. Серебристо заиндевелые глаза таращились на меня с раздражением палача, насквозь промокшего, пока его клиент где-то шлялся.

Я привычно легла пузом на недовольный нос и поинтересовалась:

¾ Что ты орёшь? Зачем привлекать ко мне ненужное внимание? От меня и так всех тошнит. Надеюсь, ты вызвала меня не сочувствие выражать.

Гра-ара презрительно шикнула и возвела очи горе, дескать, забирайся на спину.

¾ Думаешь, мне нужно осмотреться? ¾ поняла я. ¾ А куртка?

Я сосредоточилась на физических ощущениях и сделала открытие: с моря дует, а мне категорически не зябко. Мне вообще не холодно, не жарко. Произвела тестовый укол ладони о шип Гра-ары: кровь есть, а боль отсутствует.

¾ Подходяще, ¾ одобрила я и полезла на подставленное плечо прямо в рубахе и подштанниках, вспомнив, что башлык привязан к седлу.

Мы поднимались над большим приморским городом с обширным портом. Порт, как и положено, разлёгся на берегу. А город карабкался на склон невысокой пологой горы, которую венчала крепость. Судя по знамёнам, там сейчас заседали Варкар с Тантавиусом. А судя по суете в городе, там вовсю готовились отражать неприятеля.

¾ Туда нам точно не надо, ¾ попросила я Гра-ару.

Она согласно зашипела и взяла направление на порт, который отделяло от горы довольно широкое пространство. На этом пространстве выстраивались наши войска. Мы сделали несколько кружков, и я разглядела парочку незнакомых знамён. Присмотрелась внимательней и узнала знамя Саяртана. Кем бы ни был новый тамошний хавтан, башка у мужика есть. Пришёл на помощь Катаяртану…

Хотя, возможно, мы уже добрались обратно до Абуяртана – небольшого королевства, что лежит между двумя этими гигантами. На его-то берегах нартии и взбесились в первый раз. Возможно неопознанное знамя как раз абуяртанское. А этот город его столица – мне как-то позабыли доложить о моём месте пребывания. Собственный интерес к вопросу отсутствовал начисто.

Первое, что бросилось в глаза на подлёте к порту: обширная прямоугольная площадь, рассчитанная на удобство погрузки и разгрузки. Её так тщательно вымостили, что почти заасфальтировали. Площадь окружали длинные каменные пакгаузы – практически ещё одна крепость с низковатыми зато широченными стенами. Скорей всего, с плоских складских крыш при нужде воевали, обстреливая корабли неприятеля.

Впрочем, судя по всему, нынешний неприятель вознамерился сделать то же самое: на крышах тут и там трудились безмозглые. А в склады заносили что-то подозрительно похожее на детали деревянных конструкций. Ничему их жизнь не учит – равнодушно отметила я. Один воздушный налёт и все труды насмарку. Или всех учёных мы уже перебили? Что ж, придётся заново учить новичков – нартиям только в радость.

Гра-ара злорадно гуднула, мол, поучим тварей – будут помнить. А затем опасно снизилась и резко сбросила скорость. Поскольку пустые телодвижения не в её правилах, я сосредоточила внимание на проплывающих внизу крышах пакгаузов. Но, видимо опоздала с реакцией: нартия поднялась, прибавила скорости и устремилась к морю. Там она развернулась и повторила манёвр со снижением – я была начеку. И в этот раз заметила то, чем мне тыкали в нос.

Инкубатор был предпоследним в ряду однотипных длинных каменных параллелепипедов с маленькими узкими оконцами у самой крыши. Около него стояли на посту шестеро воинов уа-туа-ке-тау. Такая же шестёрка смотрела на них с противоположной стороны. Ещё десяток воинов перекрывал выход с площади блестящей стальной гребёнкой – вторая гребёнка охраняла подход к инкубатору со стороны пристани. Уа-туа-ке-тау почитали прямоугольные формы самыми правильными в большинстве случаев, когда нужно что-то расставить, разложить или развесить. Вот и выстроили прямоугольник охранения у своего рассадника. Это единственный объект, который они охраняли всегда и везде. За исключением островов, где нас никто не ждал.

¾ Неразумно, ¾ прокомментировала я увиденное в башлык, когда мы миновали площадь и подались обратно в город. ¾ Лучше бы подпирали стены внутри инкубатора, а не снаружи. Держу пари, внутри опять никого нет. С нашей стороны было очень разумно вырезать их под чистую на тех островах. Да и здесь тоже: некому делиться опытом о наших приёмах борьбы.

Гра-ара не ответила, но светилась удовлетворением от нашей ознакомительной прогулки. Полдела сделано: Внимающая увидела, что следовало увидеть, и теперь поступит правильно. Правильно с нашей общей точки зрения. Я пока не думала, где «умру с музыкой», но друзья на то и друзья, чтобы иногда думать за нас.

Глава 24

В которой наступает время ликвидировать мутанта.

Вот и всё

Помнится, Ава Гарднер сетовала, что подонки – её удел. Не знала баба своего счастья. Подумаешь, подонки – мой удел вообще слизняки. Но в отличие от слизняков человеческого рода они деятельны и вездесущи, как нейтрино. Целеустремлённость Александра Македонского на их фоне начинает казаться обломовщиной. А стараниям слизняков втянуть местное человечество в свой идиотский симбиоз позавидует самый результативный чемпион-проповедник. У этих гадёнышей лишь один, но фундаментальный недостаток: отсутствие воображения. Не дано им соорудить завлекательную идею, цементирующую массы. А безыдейно людей ни в какие ряды на аркане не затащишь. Безыдейно они вполне благополучно занимаются исключительно собой.

Я критиковала врага и наблюдала за битвой, развернувшейся между городом-горой и его портом. Разгар битвы ещё не наступил: она совершенно не напоминала свалку по типу «смешались в кучу кони, люди». Нартии организованно наслаждались своими упражнениями с метательными снарядами. А люди также организованно старались не попадаться под тяжёлую лапу. Во всём этом прослеживался настоящий порядок, так ценимый моими кузенами.

Правда, их положение мало его напоминало: бедолаги всё никак не могли двинуть в атаку, беспрестанно перестраиваясь и смыкая ряды. Людям страшно зудело почесать кулаки – нетерпение висело над войском раскидистым грибом атомного взрыва. Но Варкар с Тантавиусом как-то умудрялись держать подпрыгивающих воинов в узде. Я не стала делиться с нашими полководцами новостью про инкубатор – не видела пользы. Они придумали план битвы, менять который на переправе не годится. Чем вносить разброд и шатание в наши ряды, я лучше…

Судя по всему, изначально уа-туа-ке-тау вообще не планировали устраивать полномасштабных стычек на суше. Скорей всего – как говорил Сарг – разочаровались в них, получив по сусалам в Однии. Но, у городка, где я подверглась нападению, кое-что изменилось. В расчёты безмозглых полководцев ворвались нартии, а те пакостят везде, куда не ворвутся. Кстати, пока я спала богатырским сном, нартии догнали оба фланирующих по морю флота. И за сутки уничтожили ещё семнадцать кораблей противника. От флота захватчиков осталась сиротская четверть, и потому они полезли на берег здесь – где по их расчётам нападения не ожидали.

 В тактическом и стратегическом смысле это уже не составляло проблемы: нас больше и у нас есть продукты питания. Однако, как всегда, вмешалось всепроникающее «но». И это «но» было выгружено на берег в нескольких сундуках. Нетрудно представить, как оно повлияет на ход войны, если по полю боя рассеют активно ориентированных особей уа-туа-ке-тау, которых мы привыкли называть слизняками. Этих, по сути, личинок, готовых к захвату тел.

Новость неблагоприятная, но я не считала эту проблему настолько уж серьёзной. О чём и сообщила подругам, которые стояли радом со мной на широкой крыше какого-то мавзолея.

– Если Варкар узнает про инкубатор, кинется высаживать десант у склада. Наши ребята вступят в бой и кого-то потеряют. Их нартии взбесятся и устроят такой шум, что всё войско безмозглых развернётся на защиту инкубатора.

– Они и без потерь устроят шум на весь материк, – съязвила Эби и тут же согласилась: – Ты права: войну в тылу противника лучше вести тихой сапой. Когда полетим громить инкубатор?

– А тебя-то кто туда приглашал? – холодно осведомилась Джен и скривилась: – Насколько я знаю свою девочку, Ольга намылилась к инкубатору в одиночку.

– Это же глупо, – не поверила Эби. – В одиночку там ничего не сделать.

– Не сделать, – подтвердила я. – Будь это возможно, я не стала бы вас посвящать в свои планы. Но, Джен права: я уничтожу его в одиночку. А вы отвлечёте внимание, насколько это возможно.

– Уничтожу в одиночку, – тихо повторила Джен и зябко облапила плечи руками.

Она поняла, что я задумала – я действительно ЕЁ девочка. Но свекровушка промолчала. За это я и любила её, несмотря на все закидоны и нарочитое изысканное хамство в мой адрес с первых дней знакомства. За это её любили и почитали все дети с внуками-правнуками: Джен знала, когда им лучше не заступать дорогу, как бы не противилось материнское сердце. Наверно, я подспудно училась у неё – мы с детьми оставались друзьями до самого конца. И как чистокровная вовседырочница могу с полным правом сказать: наука архитрудная.

– Тармени что-то придумал? А почему мне не сказал? – нудила Эби, игнорируя настроение Джен.

– Придумал. И не сказал, – ответила я.

– Эби, мы говорим о серьёзных вещах, – спрятала Джен бурю в душе за пустым менторством. – Я понимаю, что твои эмоции являются следствием химических реакций в организме и электрических импульсов в мозгу. Я понимаю, что ты не можешь…

– Не морочь мне голову! Да ещё полезла туда, где ничего не смыслишь. От демагогов я научилась отбиваться ещё в начальной школе. И превосходно осведомлена, насколько мои эмоции опасны. А потому точно знаю, где их лучше не употреблять, – явила нам Эби подлинный лик успешного хирурга и расчётливого карьериста.

– Да ну? – хмыкнула Джен, провоцируя продолжение, чтобы выиграть время и собраться с духом.

– Человек в течение минуты может прочувствовать и ненависть к боссу, и сексуальное влечение к его секретарше в приёмной, – холодно язвила Эби. – А заодно и жажду в пересохшей от ругани глотке. Это же не значит, что он немедля вылакает всю воду из кулера, изнасилует секретаршу и набьёт морду боссу. Полагаю этому Шарли тебя тоже учила. А не только заставила зазубрить горстку умных слов про импульсы в мозгах.

Я внимательно дослушала её до конца, проинспектировала эмоции подруги и поняла, что назревающую тему моего самопожертвования успешно затоптали в дебатах. Осталось благодарно кивнуть Джен и приступить к делу. В самый раз: к потрёпанному войску безмозглых из порта потянулось подкрепление. Значит, нам меньше достанется. Но дожидаться новой порции подкрепления не стоило: оно вполне могло явиться с сундуками.

Я присела на корточки и оглядела всю нашу команду диверсантов-кусачек. Даже Кух, Тех и Шех бросили своих мужиков на произвол судьбы – точно знали, что судьба сражения решится именно рядом со мной. А может, и догадывались, что на мне оно как раз и закончится. Долг церберов пригнал их проинспектировать ход процесса, и я не могла отказать верным друзьям в такой малости. Хотя и с оговорками:

– Рах и Кух. Я понимаю, что готовы все, как один. Но много не всегда хорошо. Думаю, вы согласитесь: если у меня что-то пойдёт не так, двоих достаточно, чтобы закончить дело.

Рах небрежно тявкнула и продолжила вылизываться. Кух согласно моргнул и оглядел своё воинство. К нему тотчас подтянулись Тех и Шех – я, собственно, так и предполагала. Наши самые опытные кадры – прошли со мной огонь, воду и все мои выкрутасы. Цах обиженно вякнула и поползла по Эби в поисках поддержки.

– У тебя свой командир, – сочувственно отбоярилась подруга, подхватив моральную шантажистку и заглянув ей в глазки. – Я в ваши дела не полезу.

Кух одобрительно тявкнул и вскарабкался на Джен. Тех с Шехом присоединились к восхождению, но эта кобылица даже не шелохнулась. Только убрала с плеча прядку, в которой тотчас запутались коготки Куха. Тот потребовал навести на палубе марафет и внимательно уставился на меня, дескать, давай, оглашай свой план борьбы с нечистью.

– План простой: вы учиняете беспорядок в рядах противника. Я десантируюсь у склада и проникаю внутрь. Затем вы улетаете, а я уничтожаю инкубатор.

– Погоди, – дошло, наконец-то, и до Эби, что было неизбежно. – Мы что, улетаем в полном составе? И Гра-ара? – глянула она вниз, где во дворе мавзолея дрыхли наши еропланы.

– Вы улетаете в полном составе, – подтвердила я.

– А ты? – брякнула Эби и опомнилась: – Ты что, решила…

– Её вытащит Тармени, – пришла мне на выручку Джен и раздражённо зашипела: – Заткнись и не мешай! Ольга, сколько времени нам шуметь?

– На ваше усмотрение. Отмашки дать я точно не смогу. Едва залезу внутрь, придётся забаррикадироваться – сама понимаешь.

– Ты же сундуки не откроешь, – на этот раз Эби встряла по делу. – Давай вместе. Тармени вполне по силам вытащить нас обеих. Он целого нарта пёр и не надорвался.

Я поняла, что свара не за горами, и решила открыть карты:

– Тармени вытащит не меня. Скажем так, частично меня. Эби, пока мы препираемся, роботы вытащат сундуки и разбросают личинки на поле боя.

Она сглотнула и бросила попытки достучаться до справедливости в вопросе моей судьбы.

– Итак, я полагаю, ты согласна с моим планом, – уточнила я у Рах.

– Фыр-фыр? – усомнилась она в осуществимости плана на первой стадии.

– Гра-ара! – заорала я, пресекая напрасные пререкания. – Ты сможешь опустить меня перед тем складом?!

Она чуть приподняла башку и кивнула: подтвердила возможности с желанием поучаствовать. Рух и Звёздочка уже проснулись и вовсю грели уши. Обе в категоричной форме выказали желание помочь Гра-аре, и та позволила. Три нартии вполне способны обезвредить ближайших к объекту сторожей на короткое время – надеюсь, что там не заперто.

– Хр-р-р-р, – напомнил Кух, что у безмозглых везде не заперто.

Три длинных шеи подтянулись к крыше мавзолея вставшими на хвосты питонами. Я оглядела сосредоточенные морды и уточнила я задачу, ибо с нартиями это никогда не повредит.

– Вы должны убрать тех, кто находится у самого склада. Причём, убрать быстро и тут же улететь. Гра-ара, если хотя бы одна активная особь попадёт на кого-то из вас, вы не сможете от неё избавиться самостоятельно. А девчонки не успеют. Будьте внимательны и не задерживайтесь рядом с инкубатором. Вы не почувствуете нападения, пока уа-туа-ке-тау не проникнет в мозг. Нельзя допустить, чтобы хотя бы один из них получил тело нартии.

Гра-ара бешено зашипела. Рух так передёрнуло от острого чувства ужаса, что я поняла: угрозы со стороны её невоздержанного характера не предвидится. Звёздочка тихонько заскулила – впервые слышу от нартии. Впрочем, не имела возможности потолкаться среди их молодняка.

¾ Так! ¾ нетерпеливо притопнула Джен и скомандовала: ¾ Всё обсудили, теперь к делу. Ольга, что дальше?

¾ Дальше в сёдла и полетели.

¾ А подготовится? ¾ не поняла Эби.

¾ Делай! ¾ фыркнула Джен и вскарабкалась на морду Звёздочки, обдирая ладошки.

Длинная шея пригнулась к спине, и она ловко спрыгнула прямо к седлу – когда только успела насобачиться в этой экстремальной акробатике? Эби повторила её приём, и нырнула в седло.

Подвиг девчонок накануне собственного я решила не повторять. Просто улеглась на морду Гра-ары, и та спустила меня на землю. А дальше по накатанной – сама не заметила, как наловчилась. В седле первым делом проверила комплект засапожников – единственное моё оружие. Потом занялась мешком. Сразу после разведки я совершила две кражи. Стянула у хозяина дома несколько тонких керамических кувшинов с дорогущим вином, которое выплеснула в какую-то лохань. Затем вытащила из мешков девчонок четыре бутыли с горючкой для розжига костра. Присовокупила пару своих и перелила этот местный коктейль Молотова в кувшины, поотбивав изящно торчащие ручки. Получилось неплохо.

Когда увязала под курткой последний кувшин с горючкой, ко мне прискакала вся четвёрка мохнатых диверсантов: в пасти каждого торчало по ножу – посылочка от девчонок. Лайсакам пришлось нырнуть в карманы для ног, благо те достаточно глубоки. Но Рах тут же выскочила обратно и полезла под куртку – я не стала спорить. Хватило места, и ладно

Мы быстренько управились с подготовкой, и нартии поднялись в небо, направляясь в сторону от порта – манёвр, обдумать который я начисто позабыла. Они сделали солидный круг, забирая подальше в море в целях конспирации. Когда берег превратился в прерывистую полоску, Гра-ара скомандовала начало операции.

Я пригнула голову, чтобы её не оторвало ветром – скорость подруги превзошла все ожидания. В голове промелькнула мысль: моя бесчувственность пришлась очень кстати – как по заказу. С ней пришёл такой самоконтроль, какого я сроду от себя не могла добиться. О мои нескончаемые эмоции спотыкались все мои лучшие планы. Они вообще преподлейшая штука на свете: не только подталкивают к поступкам, но и обманывают человека, почитающего себя хозяином своих эмоций.

Эта мысль понравилась Рах, которая сидела на взрывчатке, подпирая мне подборок. Странно, я перестала существовать для неё, как объект каких-либо эмоций. Словно уже умерла, и мне умершей посвящены все её лучшие чувства. А той мне, что пока дышит, Рах отвела место некоего существа, начинённого механической пользой, торчащей посреди вакуума.

– Фыр-фыр, – спокойно подтвердила она правильность моей оценки.

– Это хорошо. Ничто не должно тебе помешать убраться от склада вовремя, – напомнила я, вытащила её наружу, сунула в ноги и стянула маску.

Гра-ара резко затормозила перед площадью с пакгаузами. Аккуратно спикировала и пронеслась над ней, сшибая гигантскими ногами блестящие стальные кегли. Снова поднялась и развернулась, наблюдая, как Рух и Звёздочка повторили её манёвр. Те подчистили за своей огромной подругой территорию: им проще – они меньше и увёртливей. Умудрились посшибать даже тех роботов, что стояли под самой стеной склада. Гра-ара удовлетворённо хэкнула и взяла курс обратно на море.

Вылетев на пристань, она резко плюхнулась прямо посреди неё – над нами пронеслась Рух, забирая в небо. Я скатилась на землю и встала наизготовку неподалёку от расправляющей крылья подруги. И как только над головой пролетела Звёздочка, Гра-ара прыгнула вверх, подцепив меня лапами. Однако мы не торопились возвращаться – первой на площадь влетела развернувшаяся Рух. Я внимательно следила за следами её разрушений – к сожалению трое из шести воинов у инкубатора поднялись на ноги и прижались к стене склада. Упорные почитатели порядка не намеревались бежать, бросив пост, без приказа.

Тем не менее, Гра-ара ловко и точно десантировала меня прямо перед их носом. Прокатившись кубарем по каменной мостовой, я раздавила пару кувшинов, но не растерялась. И не потратила ни единой лишней секунды – мозг работал непривычно быстро и чётко. Вскочив на ноги, краем глаза заметила двух лайсаков – те сиганули в сторону склада мимо шагнувших ко мне тел в броне.

Тому, что справа я метнула нож в смотровую щель – хладнокровие значительно повысило точность бросков, несмотря на полные штаны вонючей жижи. Тело выронило меч и попыталось ухватиться металлической перчаткой за тонкую рукоять. Второе было уже в пяти шагах от меня, так что и второй нож нашёл свою цель. Третьему я метнулась в ноги, перекатившись за его спину и раздавив ещё один кувшин. Зато увернулась от звякнувшего по камням клинка. Подскочив, бросилась к массивной деревянной двери. Обернулась, прижалась к ней спиной и метнула третий нож. Кузен завернул башку, и нож отскочил от шлема – они быстро учатся, не отнимешь. Но четвёртый нож вошёл-таки в щель, когда башка вернулась на место – такой опыт он приобрести не успел.

Это был самый неправильный момент плана. Но Кух был прав: склад не заперт – его не от кого было запирать. С силой потянув за громадное кольцо, я протиснулась внутрь, и налегла на дверь. Грохот за ней дал понять, что нартии пресекли попытку меня преследовать. Наверняка Рух и Звёздочка успели где-то подобрать метательную снасть. Оставалось надеяться, что мои страшилки о безмозглых нартиях не позволят им увлечься процессом.

Разобравшись с увесистой щеколдой, я заодно успела привыкнуть к темноте – окна под потолком были наглухо закрыты ставнями. Это я успела разглядеть ещё снаружи, оценив, как благоприятный фактор экономии времени на их закрытие. Потому, что для успешного завершения моего плана, ещё нужно открыть сундуки. Я выудила из-за пазухи целые кувшины и расстегнула куртку, из которой посыпались черепки. Сняла её и уложила на ближайший знакомый сундук – все пять стояли рядком прямо на полу.

Морщась от собственного запаха – а пуще от хлюпанья в сапогах и штанах – занялась делом. Рычаг и блок – устройство для поднятия тяжестей, известное каждому бывшему советскому школьнику. Возможно, я бы о них и не вспомнила, но устраивая инкубатор из товарного склада, уа-туа-ке-тау разломали все деревянные конструкции, бывшие, видимо, стеллажами. Так что и рычаг, и блок нашлись довольно быстро.

Сноровка пришла на второй крышке, а на последней я почувствовала сильное утомление. За дверью в очередной раз прогрохотало: Гра-ара ещё видела возможность выкроить для меня дополнительное время. Поэтому я занялась устройством костра над сундуками, что для бывшей пионерки было делом знакомым – это я тоже отлично помнила. Нашлись в складе и кувшины с маслом для светильников, без которых в помещении с узкими бойницами невозможно что-то ломать или наоборот возводить. Последние силы закончились вместе с содержимым последнего кувшина, вылитого на груду деревянного лома.

Первый удар в дверь прогремел, когда я чиркнула огнивом. На втором ударе я поднесла вспыхнувшую левую руку к своему прощальному костру. В голове промелькнули давно забытые картинки: ночь, высоченный шалаш из брёвен, полыхающих до самого неба. Цепочка девчонок и мальчишек, что сплелась руками за спиной. Неровный гребень пилоток, с выщерблинами непокрытых голов. «Гори костёр веселей, веселей! Запой отряд – голосов не жалей!» Я помнила, как это было – и было это правильно.

– Лучше бы ты меня предупредила, – укоризненно прозвучало над головой. 

Я подняла глаза, машинально отметив, что горящему телу совсем не больно – несомненно, положительный факт. На освещённом потолке в какой-то щели сверкнуло нечто, что отлично отражало свет. Появившись рядом со мной, Тармени деловито оглядел огонь, подбирающийся по моему телу к голове и уже спаливший волосы. Запах горелой плоти или палёных волос тоже не докучал мне. Это окончательно довершало картину ощущения, будто со мной не происходит ничего экстраординарного.

Хотя дышать я уже почти не могла. Да и голова хуже работала от угарного газа в крови. Зависшая прямо перед глазами сверкающая полоска внезапно выпустила два длинных шипа. И я… вмиг ослепла, успев сообразить, что шипы пронзили мне глаза и голову. Это было не совсем удобно, и Тармени посчитал нужным объясниться.

– Я торопился, чтобы помочь тебе. Но, контейнер пришлось левитировать обычным порядком. А это лишнее время. Едва успел активировать…

Глава 25

В которой выясняется, что на том свете…

Это точно не рай

Да нет, я согласна с Раневской, что Бог отчего-то взял моду любить страдальцев – никто не мог похвастать, будто видел счастливого гения. Счастье – считала она – для средних во всех отношениях граждан. Но, я абсолютно не согласна с ней, будто никакой справедливости в этом нет. Дудки! Как средний во всех отношениях человек, настаиваю: я стопроцентно заслужила счастье в силу выдающейся способности любить себя, невзирая на трудности. Правда, я полагала, что моя заслуженность подразумевала выдачу мне счастья в полном соответствии с моим списком.

Подумать только! Люди всю жизнь гоняются за счастьем, а у меня никак не выходит от него увернуться, когда меня лезут облагодетельствовать. Каждое вновь обрушившееся счастье ставит перед фактом новой катастрофы. И гордо демонстрирует мне плоды своих усилий: разруху снаружи и оторопь внутри. Никогда не завидовала чужому добру, но лучше бы родилась несчастливым гением. Сидела бы себе спокойненько на сцене и пилила свою скрипку. Пожалуй, и картины бы малевала, хотя не терплюпачкаться.

Короче, собирала бы свои букеты, получала гонорары и страдала над своими несчастьями: неоцененностью и тупиковостью творческих замыслов. Всё лучше, чем получить по башке очередной порцией благодеяний. К примеру, после второй реинкарнации. Уже от одного этого слова меня потряхивает.

Хотя на этот раз я очнулась вполне здоровой: меня не кружило, не тошнило, не тянуло сдохнуть обратно, где у меня ничего не болело. Приходила в себя порционно: прямо какой-то древний клееный-переклеенный кинофильм, что зияет провалами событий. А это скверно. Лучше знать, что ты натворил, чем получать за это в неведении.

– О чём задумалась? – вежливо поинтересовался Тармени за пределами темноты, что меня окружала.

– Пошёл вон! – мерзким бесполым голосом протранслировало что-то рядом со мной мои собственные мысли.

Я напряглась. Как бы там ни было, женщина всегда остаётся женщиной. И послав подальше, ей нужно непременно окинуть взглядом того, кто удостоился. Так что с неимоверным трудом затащила на лоб веки, но зрение показывало какую-то муть.

– Тебе нужно поднять внутренние веки, – подсказал Тармени.

– Прости, что мне нужно? – вопросила сбоку речистая равнодушная тварь.

– Поднять внутренние веки, – терпеливо повторил бог.

Его голос звучал откуда-то из-за трёх закрытых дверей. Или в ушах тоже нужно поднимать что-то внутренне, о чём я не подозреваю?

– В прошлый раз ты сообщил, что вселил меня в слизняка, – ледяным тоном напомнила я, но мерзкий голос радиолы испоганил все мои интонации. – Я и так не могу сообразить, откуда у слизняка веки. А теперь оказывается, что их не одна пара.

– В прошлый раз, ты меня не выслушала до конца, – поучительным тоном попытались поставить меня на место. – Ты устроила истерику. Хотя судить о ситуации возможно, лишь имея полную информацию. Я четыре раза пытался с тобой поговорить. Но ты не даёшь мне такой возможности. А на этом этапе нам с тобой нужно постоянно взаимодействовать…

– Мне нечем с тобой взаимодействовать. У меня нет рук, чтобы тебя пришибить.

– Ну, руки у тебя, допустим, есть.

– Что?! – опешила я, и упустила концентрацию.

Наружные веки тут же схлопнулись. Бороться с ними снова я не желала – мне и так всё отлично слышно.

– Руки у тебя есть, – как само собой разумеющееся, повторил он. – Возможно, это не совсем то, к чему ты привыкла. Но это, несомненно, две конечности, сгибающиеся в привычных для тебя местах. С пальцами тоже всё в порядке: они очень подвижны и все шесть на каждой руке функционируют, как положено.

– Шесть? – окончательно растерялась я, не поспевая за потоком сногсшибательных новостей.

– Это только на руках, – заверил Тармени тоном священника, что успокаивал прихожанку, лишённую девственности прямо на исповеди. – На ногах пальцев пять, как ты и привыкла. Немного другое расположение…, но ты с этим быстро освоишься. Особенно при соответствующем способе передвижения.

– Значит, и ноги есть, – ухватилась я за позитивную новость.

Естественно, тотчас прислушалась к себе. Глухота, слепота и неподвижность помехой не стали: мне не впервой возрождаться из анестезии или постпереносного шока. Главное, встряхнулось настроение, которое изгадил этот вшивый экспериментатор, начав моё возрождение с известия о том, что я слизняк. Из тех, с кем у меня сложились непреодолимая вражда и непрекращаемая свара.

Мои веки снова разъехались, пропуская в голову рассеянный свет – видимо внутренние заслонки попрозрачней.

– Я всё-таки позволю себе закончить, – заявил этот негодяй, возвращаясь к нашей задушевной беседе. – Ты неверно оценила предоставленную тебе информацию. Объект, в который мне удалось поместить твоё сознание, вовсе не является уа-туа-ке-тау. Хотя и принадлежит к одному с ними классу. Но к разным видам.

– Большое облегчение, – зло процедила я, что в изложении этой ретрансляционной сволочи прозвучало, как одобрение.– Убери её! – взвизгнула я, неосторожно уронив уже освоенные внешние веки.

До внутренней пары дело так и не дошло – попробуй тут, когда тебя поминутно тотально уничтожают.

– Кого? – не понял рассудительный дуболом. – А, ты об этом. Прости, но я не стану его отключать. Во-первых, ты пока не можешь использовать… э-э-э… Назовём это мысленным речевым аппаратом. А это устройство позволяет тебе разговаривать, озвучивая твои мысли. Во-вторых… Знаешь, оказывается очень удобно общаться с тобой вот так, бесконтактно. Если я дистанцируюсь от твоих эмоций, наше общение приобретает более конструктивную форму.

– Не хочешь узнавать о себе всю правду? – поинтересовалась радиола под боком.

– Правду узнавать я весьма расположен в любой ситуации. Но твоё мнение обо мне далеко не всегда аргументировано. Критика должна быть конструктивной!

– Хочешь конструктивной критики?! – повысил голос передатчик моих мыслей, не повысив страсти. – Изволь. Как ты посмел опоздать, когда я отправилась подыхать?

– Опоздать? Разве ты испытывала дискомфорт в последние минуты жизни?

– Ещё какой! Да я себе чуть пупок не надорвала, открывая эти клятые крышки. А потом ещё древесину ломанную таскала. Все руки в занозах! А ты ещё осмеливаешься заикаться о дискомфорте? Это неприлично: заставлять женщину так вкалывать перед отбытием в рай. Туда она должна являться при полном параде. А не так, будто её кто-то пережарил и выбросил на помойку, ибо жрать такое невмоготу.

– Да, интересно было бы посмотреть, – искренно заинтересовался Тармени.

– На что?

– На место, куда люди надеются попасть после смерти. Я, конечно, слышал различные теории…

– Что там с вашими классами и видами? – вернула я его с неба на землю. – Кем я, в конце концов, стала? То ты пугаешь перевоплощением в слизняка, то расписываешь мои конечности. Так я всё-таки рыба или мясо?

– Принципиально ты теперь продукт симбиотической связи…

– Пардон, симбиотической – это что-то сложносочинённое?

– Скорей, сложносоставное. Ибо я ничего не сочинял. Эта технология была разработана…

– Заткнись, упырь! Никаких лекций по истории вопроса! – вежливо попросила его радиоточка. – Я желаю знать, в чью родословную влезла своей немытой рожей на этот раз. 

– Джен вовсе не имела в виду…

– Тармени, я буду ходить?

– Конечно!

– А драться? У меня будут большие кулаки?

– Чувство юмора указывает, что твой период адаптации будет весьма…

– Пошёл вон! – мысленно зарыдала я.

– Ты тоже не имеешь в виду то, что предлагаешь. Ты не желаешь, чтобы я ушёл. И это в общении с людьми самый неудобный фактор. Причём, заметь: именно ты не позволяешь мне довести до конца ни одной мысли.

– Я не умею дослушивать до конца твои тупые мысли.

– Тогда кое-что пересмотрим. Ты будешь задавать вопросы.

– А ты будешь отвечать на те вопросы, что задаю я! Итак, слизняк и симбиоз. А что из себя представляет вторая половина? Или их больше двух?

– Их две. Но, я настаиваю, чтобы мы разобрались со слизняком. Ты не должна испытывать негативные эмоции из-за неправильного представления о сути произошедшего. Если уж на то пошло, меня тоже можно назвать слизняком. Но ты никогда не испытывала негативных эмоций по отношению ко мне.

– Да-а?

– И мой вид, и уа-туа-ке-тау есть суть единая нервная система, состоящая из нервных клеток и оболочки, – проигнорировав издёвку, начал лекцию продвинутый иновселенец. – И так же, как у вас, она отвечает за основные электрохимические и биоэлектронные нейронные процессы. Так уж случилось в процессе нашей эволюции, что наши мозги, как выражается Эби, бегают отдельно от тел. То есть они размножаются, как два отдельных типа особей. А вот бегают они всю жизнь вместе.

– И что с тем, кто именно бегает? Вы так же оккупируете их разум?

– На заре возникновения симбиоза, а затем и цивилизации, это были три вида животных. Они были отобраны по принципу максимально конструктивного функционала. Но никто не оккупировал их мозги. Симбиотическое слияние происходило в утробе матери носителя. Отсюда и способ проникновения в чужое тело. Хотя процесс проникновения не затрагивает уши.  В этом нет ничего смешного. Перестань хихикать и слушай. То, о чём подумала ты, не отвечает истинному положению дел.

– Прости, я больше не буду перебивать. Итак, принцип понятен. И возможно, разумен – не мне судить чужую цивилизацию, что полный бред. Однако здешние обстоятельства отличаются от описанных тобой.

– Ты права, – вздохнул Тармени. – То, чем занимаются уа-туа-ке-тау, является преступлением. Мой народ никогда не занимал сформировавшийся мозг живой особи. Даже в младенческом возрасте. Во-первых, это негуманно.

– Да что ты! – не удержалась я от шпильки, проглоченной невозмутимостью радиолы.

– Во-вторых, неконструктивно. За период симбиотических отношений те особи, с которыми мы имели дело, значительно ушли вперёд. Я имею в виду, от своих собственных сородичей, что развивались самостоятельно. Наш симбиоз подарил животным-носителям огромные физиологические преимущества перед остальными.

– Ты сейчас о селекции?

– Не совсем. И если ты хочешь подробней остановиться на этом вопросе…

– Категорически не хочу. Но, принцип поняла. И, в принципе, не вижу в этом принципе… Погоди-ка!

Мне поплохело от убийственной мысли. Я немножко попаниковала, а потом решилась задать этот ужасный вопрос:

– И в кого ты меня запихнул? В какое животное?

– Конечно в то, которое для этого предназначено нашим ходом эволюции, – не понял сути моих ажитаций Тармени.

– А где ты его достал? Мне показалось, что ты потерялся. Что у тебя нет связи со своей вселенной.

– Тебе не показалось. Я же тебе…

– Где я сейчас… сижу и мыслю? – не позволила я ему смыться в дебри истории своей цивилизации.

– В представителе моего вида.

– А он откуда взялся?

– Я вырастил для тебя…

– Клонировал? Давай будем объяснять мне науку, как я её себе понимаю.

– Хорошо, я клонировал для тебя оба объекта: и мозг, как тебе это удобней понимать, и тело-носитель.

– А как же ты вырастил слизняка с дыркой вместо собственного сознания? Или ты его сознание выбросил? Ты же сам говорил, что симбиоз возможен только в самом начале развития.

– Я и начал с самого начала. Трансплантация твоего сознания произошла в момент зарождения особи моего вида. Когда она достигла подходящего физического состояния, я приступил к созданию тела. Симбиоз состоялся, как и положено, с развивающимся зародышем.

– Я что, в зародыше сижу? – обалдела я от таких пируэтов в процессе научных познаний, приобретаемых на собственной шкуре.

Даже распорядок моей предсмертной агонии всё больше казался родным и до боли желанным.

– Конечно, нет! – обалдел и Тармени от моей непроходимой тупости. – Ты же сама недавно училась открывать глаза. И постоянно злишься на ретранслятор, который слышишь собственными ушами. Или ты не представляешь себе зародыш внутри… 

– Я лично вырастила в себе три таких зародыша! – воспоминание о Вейтеле ударило наотмашь, но я сумела остаться на плаву и продолжить: –  Так что, не умничай. А чего ты хотел, после такой экскурсии в мою новую физиологию? Ёшкин дрын! Охренеть, какая затейливая реинкарнация: зверушка с осьминогом в башке. Мне бы сейчас на Землю. Порадовать индусов и перевернуть в гробу Высоцкого: мы-таки не умираем насовсем. За баобаб ничего утверждать не стану, пока на себе не испробую. Зато о переселении души негодяйки в облезлого кота смогу поведать со знанием дела. Жутко даже представить, каким тараканом я выползу из следующего переселенческого пункта. 

– Я не всё понял. Особенно про индусов, баобаб и облезлого кота, – резюмировал Тармени после некоторых раздумий. – Но, если ты мне объяснишь…

– Лучше ты мне объясни, в конце-то концов: в каком виде и состоянии я сейчас пребываю?

– О! Твоё состояние превосходно, – обрадовался этот самоделкин возможности меня подбодрить. – Все физические параметры в норме. Выход из материнского клона прошёл успешно.

– Какого клона? – вновь поплохело мне.

– В котором развивался зародыш твоего тела, – со своим нескончаемым терпением пояснил этот садист. – Я же тебе объяснил, что особь, в которую я поместил твоё сознание…

– Тармени, я что?.. Я у тебя только что откуда-то родилась? Я у тебя сейчас младенец?

В башке промелькнула мысль о насущности создания нового распорядка новой агонии.

– Что я и пытаюсь тебе объяснить. А ты ничего не желаешь дослушать до конца.

– И давно это со мной? – согласилась я сначала доузнавать всё до конца, а уже потом отгоревать за всё оптом.

– Ты… э-э, родилась четверо местных суток назад. И, честно говоря, уже должна нормально владеть своим телом. А ты ленишься. Вместо того чтобы осваивать простейшие двигательные навыки тела, ты тратишь время на истерики. Детёныши этого вида через день уже самостоятельно передвигаются. А через месяц уже вовсю носятся и везде суют свой нос.

– Я суну. Не волнуйся. И носиться начну. Последний вопрос: сколько времени прошло после моего самосожжения?

– Четыре местных года, – неподражаемо спокойно оповестил бог, у которого за плечами несколько тысячелетий.

– Четыре года… Четыре…, – пыталась я сформулировать хотя бы самую простейшую фразу с числительным, которое невозможно было исчислить.

– А как ты хотела? Клон или не клон, но любое живое создание должно подрасти. Сначала должен вырасти носитель твоего сознания. А также вырасти и достигнуть половозрелого возраста материнский клон, в котором ты развивалась. Это тебе ещё повезло. Носитель твоего сознания получился с первого раза. И развивался нормально. А то ведь знаешь, у нас полно всяких генетических заболеваний, что развиваются ещё в процессе формирования организма новой особи. У меня тут достаточно генетического материала моих соплеменников. Но, никто не гарантирует, что он чист. Тебе, кстати и с генетическим материалом тела тоже…

– Тармени, можно тебя попросить? – вдруг почувствовала я, что ещё немного, и просто умру.

– Я бы порекомендовал тебе подумать, прежде чем просить, – насторожился он, уловив, наконец-то, мое настроение.

– Это простая просьба.

– И ещё я не рекомендовал бы со мной хитрить. У вас, конечно, это получается. Но, теперь мы будем жить с тобой, что называется, под одной крышей. И кроме нас с тобой здесь лишь несколько живых существ из моего мира. Но, они не слишком разумны. Это биороботы. Тебе будет слишком скучно общаться с ними. А люди являются животными социальными. Так что без общения тебе не обойтись.

– Ты чудовищно нудное создание, – окончательно вымоталась я после первого серьёзного знакомства с новой жизнью. – Но, я обещаю, что это не хитрость. Мне просто нужно отдохнуть. В конце концов, я у тебя ещё ребёнок. В моем возрасте нужно много спать.

На том мы и расстались. Я вознамерилась, как следует всё обдумать, но мигом уснула – ведь я у нас и вправду ещё ребёнок.

А проснувшись, вдруг передумала обдумывать. У женщин это в порядке вещей. Мы очень разумные создания. И склонны раздумывать лишь с пользой для дела и проведённого времени. Думать без той или иной пользы не представляется нам занятием практичным: мы, к тому же, постоянно вынуждены говорить. А когда твой язык вкалывает с утра до вечера, посторонние размышления ему мешают. Словом, думать и делать нужно отдельно друг от дружки в отведённое для этого время.

Сейчас же было насущно необходимо заняться обкаткой нового младенческого тела. А любые раздумья могли привести к членовредительству. Поэтому я целенаправленно занялась двумя комплектами век, после чего смогла увидеть потолок. Обычный белый. Я немножко повалялась, попялилась на него, и обнаружила в голове первый научный вывод: раз этот симбиоз отработан, значит, я могу ткнуть пальцем в потолок. Захотела и ткнула.

Не знаю, как отреагировал потолок: всё моё внимание привлёк палец. Верней, вся рука целиком. В голове образовался второй научный вывод: если на словах всё понятно, не верь, что ты поняла. Подожди, пока не увидишь и не поймёшь на самом деле. Потому, что на самом деле короткая серебристая шерсть на твоих руках, увешанных плотно намотанными гирляндами тонких игл, не поддаётся осмыслению. Даже после вступительной лекции.

Лекция – это чужие слова. А вот это безобразие – твоя личная рука. И ты переживаешь все её неудачи. А шерсть с иглами на месте прекрасной гладкой белой кожи в разряд удач попасть не может. И эта тёмная ладошка с шестью пальцами тоже – недовольно подумала я и почесала нос.

Третья научная мысль посоветовала не тянуть резину и сразу же проверить, как обстоят дела с прямохождением. Для человека, чьё прямохождение более сорока лет испытывалось в попойках, осторожность становится основным инстинктом. Он не станет занимать вертикальное положение с бухты-барахты. Так что перекат со спины на живот был своевременным и виртуозным. А подтягивание коленок к животу и поднятие задницы – стремительными и чёткими, как гимнастические упражнения на брусьях.

Приподняв переднюю часть тела, я отметила сразу два плюса: в серебре я везде, а слегка более тёмные крупные пятна его нисколько не портят – слава Богу, что не рыжая. Правда, эти сволочные иглы навешаны по всему телу, кроме груди. Оценив ширину ложа, на котором покоилось моё новое тело, я весьма ловко доползла на карачках до его края. Сползла на пол, и ещё чуть-чуть побегала, не испытывая дискомфорта в ладошках. Это был знаменательный плюс, если учесть, что мои перчатки сгорели в огне.

В минусы я вписала хвост, на который уселась отдохнуть. Едва подумала, что неплохо было бы его разглядеть, как он услужливо лёг поперёк коленей. Не знаю, какая мода у этих иновселенцев, но прижатые к меховому хвосту иглы навели на мысль о неизбежной скудости одежды. Представить приличный костюм, что смотрелся бы на такой игольнице, не получалось.

Зато получалось чесаться и хватать какие-то сладко пахнущие фрукты, наваленные горкой у кровати. Справилась я и с кожурой пупырчатого оранжевого баклажана, когда горечь во рту подсказала, что это кожура. Зато мякоть возбудила такую жадность, какой я не помнила с раннего детства в битком набитой дефицитом стране. Этот восхитительный вкус не вязался ни с чем знакомым и записал в минус ностальгию.

Впрочем, та продержалась недолго – меня отвлекла некая странность в собственном поведении. Никогда бы не подумала, что стану вылизывать лапы, да ещё так ловко. И уж точно не смогла бы себе представить, что получу от этого первобытного занятия истинное удовольствие. Закусив напоследок верхушкой красной морковки размером с «поллитру», я высосала из неё нежный кисло-сладкий сок и повалилась завязывать жирок.

Попутно разглядывала просторное помещение с белыми гладкими стенами под стать потолку. Если бы я рассказала землянам, что рай более всего походит на камеру психушки, меня сочли бы кладезем жутких кощунств. В голове промелькнули воспоминания о горах, которые – как поведал Тармени – торчат прямо над моей головой. Через секунду я лежала на заснеженной лужайке с развесистыми кустами. Всё пространство напротив перегородила серая скала, а в небе кувыркались три нартии. Зимнее солнце плавило ледяное небо и намекало, что вот-вот притащит в этот неприветливый край весну.

Четвертая научная мысль подсказала, что взаправду я так и лежу на мягком белом полу среди собственноручно организованного свинства. А всё остальное телевизор – возможно, даже в режиме онлайн. Дико захотелось увидеть сына, но это желание не нашло отклика у телестен. Они просто побелели, решив подождать более реальных задач. Я вздохнула и вернула горы.

Так вот и лежала, вздыхая и косясь на играющих с ветром нартий. Настроение было, как у скорпиона, которому внезапно втюхали интеллект, и тот осознал своё низменное членистоногое положение. Желания в том же духе: убить автора подарка. 

Глава 26

В которой выясняется, что на самом деле бог…

Это диагноз

«Мне без трудностей как-то невесело» - то ли грустила, то ли хвасталась Римма Хафизова. Не весело! Мне без трудностей вообще не живётся, не можется. Видать, оттого мы с ними так хорошо понимаем друг друга – не предъявляем друг к дружке нереальных требований. Я вот никогда не забываю, что трудности не приучить к лотку подобно кошке. И потому их природное стремление гадить, где попало, лучше сразу причислить к разряду атмосферных явлений. А трудности, в свою очередь, усвоили, что давить на меня чересчур сильно не рекомендуется: я от этого дурею и норовлю сдохнуть.

Мои шарики с роликами весьма консервативны и не физкультурны. Они терпеть не могут таких потрясений, после которых нужно вновь складываться в привычную мозаику. Их и без того таскают с места на место, пристраивая в очередную неподходящую голову с невыносимой средой обитания. Хорошо, конечно, что я вновь возвращаюсь к жизни. Плохо только, что не к своей.

– Какое бы тело не заняло твоё сознание, твои привычки переберутся в него вместе с тобой.

Я покосилась в сторону голоса. И произвела на свет какой-то рык со свистом – а внутри хихикнула. Передо мною стояла на задних лапах чистопородная обезьяна в прилизанных иголках и металлических обручах. Те были повсюду: на запястьях, над локтями, у плеч, на шее, на груди, на поясе, на каждом бедре и на каждой голени. Последние сверкали у самых ступней. На голове тоже красовался обруч, за которым торчала дикобразовая причёска из таких игл, что невольно возникали подозрения в миролюбии этакого монстра.

Ну, а морда… Обезьяна – она обезьяна и есть. Где-то около бабуина с вытянутым железным шнобелем. Веки так вообще чистые забрала на рыцарском шлеме. А такой рот я и вовсе носить отказываюсь – паскудство, а не рот. При виде этих челюстей не поднимется даже солнце над горизонтом. Да уж, такое страхолюдство только под землей и прятать.

Всё во всех вселенных куда-то эволюционирует. Я как-то слыхала, что даже отношение массы протона к массе электрона куда-то там меняется – страшно горжусь этим научным знанием в своей голове. А моё везение явно претендует на звание неистребимой константы. Ну, что же, если мне постоянно не везёт, стану эволюционировать вглубь себя. Доведусь, так сказать, до совершенства. И доведу всех, кто причастен к моему горю.

– Прислуга-то в этом доме имеется? – нагло заявила я, на удивление легко переходя к мысленному общению.

– Прислуга? – не понял меня этот божественный гамадрил. – А, ты имеешь в виду этот беспорядок? Кажется, у людей он называется свинством?

– У людей много, что называется свинством, – вежливо поделилась я. – Например, производить над тобой эксперименты, не уведомив, чем они могут закончиться.

– Ты постоянно говоришь и чувствуешь по-разному, – заметил Тармени. – Ведь ты довольна, что твоя сознательное существование не прервалось. Понимаю, что внешний облик доставляет тебе некоторые неудобства. Но это всего лишь дело привычки. И некоторых штампов, обусловленных реалиями того мира, в котором ты вырос.

– Не просто штампов, – снизила я градус подкатившего раздражения…

И вдруг цапнула ногой валяющийся рядом фрукт.

Смех смехом, но по способности дотащить пальцы ноги до рта я много лет отмеряла, сколько осталось до старости. Последний раз это удалось лет в двадцать, а потом наступили чёрные времена: после рождения первого ребенка тело начало вести борьбу за сытое безопасное ожирение. И вот теперь в шестьдесят девять лет я сидела на полу и чавкала фруктом, держа его в правой ноге. Заодно оценила её устройство, отметив, что торчащий отдельно от остальных большой палец помешает носить туфли-лодочки. Хотя такую ступню не засунуть и в растоптанные галоши.

– Ты хочешь использовать обувь? – весьма удивился Тармени, неподражаемо аккуратно выедая громадной безгубой пастью мясистую мякоть мохнатой зелёной репки.

– Конечно, нет. У меня ж теперь четыре руки.

– Ну, твои ноги не столь ловки, как руки.

– Всё зависит от того, с чем сравнивать.

– Ты имеешь в виду мнение твоих бывших опекунов об устройстве твоих прежних рук? – восхитительно невинным тоном осведомился этот примат

– Ну, естественно, не их мнение о твоих мозгах. Думаю, оно ещё больше испортится, как только ребята увидят, во что ты меня превратил.

– Насчёт этого можешь не беспокоиться, – безмятежно пообещал бог тоном всеведущего. – Они никогда тебя не увидят. Вне базы тебя отравит кислород. Его концентрация для нас с тобой слишком велика. Хотя гравитация представителей нашего вида могла бы и порадовать. Мои сородичи существуют в условиях гравитации, превышающей местную. К тому же, воздух у нас плотней в несколько раз. Да и плотность всех остальных… 

– То есть, безвылазно, – разом скуксилась я. – А была надежда, что у тебя просто заскок: чураться мира, бежать от людей в скит, в постриг, в пустыню. А оно вон как. Ты и вправду просидел в этой консервной банке несколько тысяч лет? 

– Ну, почему же? Я долгое время путешествовал, пока имел такую возможность, – зафиксировал он смену моего настроения и занялся агитацией: – К тому же у меня много работы. И это очень интересно, если учесть, насколько мы различны, но и схожи одновременно.

– Да-да-да! Сидеть тут до бесконечности и забивать твои информационные ячейки. Кстати, а лифт, на котором ты слонялся с планеты на планету, специально позабыли выключить? Или тебе интересно посмотреть на тех, кого он сюда таскает?

– Конечно, интересно, – без зазрения совести оправдал Тармени свои ловушки-зеркала. – Жаль, я не имею возможности их перенастроить. В настоящее время в этой точке пространства работает связь лишь с двумя планетами: с вашей и ещё с одной. Но на второй планете, по всей видимости, не догадались использовать переходник по назначению.

– Может, у них там не обитают любопытные до рези в печёнке бабы? Или не додумались до идеи всяческих таинственных орденов? Наверное, там одержимые собираются только в специально отведённых для этого местах: в психушках.

– Я доволен, что контакт не прервался, – резюмировал Тармени, стремясь избежать склоки. – У женских особей на твоей планете превосходно функционирующая память.

– Так для тебя ж старались! – всё больше заводилась я.

– Знаешь, я, пожалуй, покину тебя, – подозрительно резко решил ретироваться мой высокоучёный макак. – Ты не настроена на конструктивный диалог. А то, что я должен тебе сказать, требует спокойного осмысления…

– Не-ет! Сто-ой! – разоралась я на весь свой мозг, кинувшись за этим провокатором и трусом.

Мне даже удалось прыгнуть и повиснуть на его левой ноге, которой дышала в коленку. И что бы вы думали, люди добрые! Этот гад подпрыгнул и повис на руках в проёме распахнувшейся двери. А затем просто стряхнул меня, качнулся и вылетел прочь. Я же воткнулась в задраившуюся дыру и… принялась скакать, дико визжа! Человеческий интеллект быстро напомнил мне о достоинстве мыслящего существа. Я села на хвост и заржала, икая и булькая своим новым ртом.

Нет, обнаружить себя скатившейся обратно по эволюционной лестнице и осознать сей факт – две большие разницы. Обдумывая очередную научную мысль, я не скоро прочухала, что валяюсь на боку и сосу палец ноги. Да уж, в этот раз моё омоложение зашло ещё дальше. Надеюсь, в следующий раз меня не заставят вылупляться из яйца динозавра.

Честно говоря, мне страшно нравилось ни черта не делать, лопать сладкие фрукты и совершенно не думать о засранстве, что остаётся после каждого сделанного мной шага. Но Тармени решил вплотную заняться дрессировкой щенка. Он вскоре вернулся с намерением надрать мерзавке уши и забить ей в глотку питательную белковую жижу – приволок целый агрегат, заменяющий мамкину титьку.

На мой вопрос о судьбе самой мамки, мне сухо и коротко поведали, что клон являлся лишь биологическим материалом без слизняка в мозгах. То есть, обычная зверюга. Едва она сделала своё дело, её физическое существование было прервано самым гуманным способом, ибо нечего ей тут. А вот клонирование самих слизняков антигуманно и у них там дома не приветствуется. Сам Тармени был ярым противником, но ради меня переступил и больше никогда не желает возвращаться к этой теме, за которую станет драть меня, как сидорову козу.

В процессе более пространной и благожелательной лекции о кормушке, меня передёрнуло от макушки до магмы планеты. Моя мартышка оказалась такой сволочью, что не эволюционировала себе млекопитание. Мамаши на планете Тармени кормили младенцев, отрыгивая полупереваренную белковую пищу из особого желудка. Мысль о том, что придётся жрать продукт пищеварения гориллы, упорно подталкивала к голодовке.

Тармени настаивал, замешивая для меня указанную бурду: переживал, что на овощном меню я просто загнусь. Но меня перемкнуло так, что в башке замкнуло. Я несколько раз честно пыталась пообедать у этой кормушки. Но всё заканчивалось тем же, чем и у мамы-обезьяны: срыгиванием. Тармени возился со мной, как с кровным дитём, забивая мозг кучами полезной информации о калориях, витаминах и смирительных ремнях. Я искренно шла на эксперимент с открытым забралом в заботливых лапах старшего товарища. Добросовестно закрывала глаза, дабы не самопровоцироваться. Открывала рот, дабы разделить с богом ответственность за жизнь ребёнка. Мужественно глотала эту бурду, из которой удалили вкус и запах. Но мозг не желал идти на компромиссы: пища вылетала обратно расшалившимся гейзером.

Ей-богу! Учёного, застрявшего на очередном этапе эксперимента, мне было жальче, чем себя. Он с таким беспокойством совал мне под нос голограммы с результатами анализов и прогнозами, что его ужасная морда становилась почти милой. В конце концов, я попросила разбавить это его питательное дерьмо до консистенции привычного молока. Чуть-чуть подсолить, не жадничать с сахаром и придумать, как соорудить мне соску. С этим он справился. Но соорудить мне ещё и губы для сосания было не в его власти.

Я победила и это, модифицировав процесс. Теперь мне приходилось не высасывать обед, а выстреливать в рот, сжимая всеми четырьмя лапками нечто вроде резиновой клизмы. Та тоже навевала всякие ассоциации, однако тут я смогла взять себя в руки, то и дело, давясь при неудачных попаданиях. Но, дело пошло на лад. Белок поступал в организм, а улучшающиеся результаты анализов в галограммы.

А вот лазить по многочисленным гимнастическим сооружениям мне понравилось. Я ощущала замечательную лёгкость и, как умела, размышляла о гравитации. Просить же о консультации боялась пуще огня: иновселенский паровоз – коли его столкнуть вопросом – можно остановить только истерикой. Я же приняла твёрдое решение не ссориться с тем, кто может оказаться единственным моим сожителем на… Только бы не на тысячелетия! Этого я точно не выдержу.

Три следующих месяца пролетели незаметно. Я переросла колени Тармени на целую ладонь и здорово окрепла. Меня уже не шатало при ходьбе на ногах. Но бегать на всех четырёх, неожиданно, понравилось больше. Мне уже позволялось носиться примерно по третьей части того, что называлось научно-исследовательской базой. Во всё научное с исследовательским мелюзге доступ перекрыли. Но и по доступному бегать-не перебегать, лазить-не перелазить. Нескончаемые конструкции для лазанья покрывали стены и потолки каждого помещения, включая коридоры.

Моя гнилая вестибулярка в третьей жизни приказала долго жить! Никакая высота, никакие полёты с перекладины на перекладину не напоминали мне о жалком двуногом с его головокружениями на табурете под сгоревшей лампочкой. Я была быстрой, ловкой и почти всемогущей! Конечно, этот гад время от времени демонстрировал мне, что значит настоящий примат. Хотя предпочитал прямохождение: руки ему нужны для умных занятий. А мне только для приятных!

Старое доброе «хреново» посещало меня по вечерам. Я жутко тосковала по сыну и скучала по друзьям. Едва перед глазами вставала суровая младенческая мордашка Вейтела – теперь уже пятилетнего джентльмена – рядом вырастал незабвенный лик свекровушки. Он гневно трудился над обвинениями в мой адрес: и совести нет, и смылась втихаря, и попомнишь, и воды тебе не будет напиться перед смертью. Стопроцентный эффект присутствия. Мысли и чувства покупались на обманку и тонули в туманности, прозванной Дженнифер. Ни внешность, ни целый букет новых замашек не обманывали меня на её счет: моя долгожительница соблюла себя в целости. И случись нам в очередной раз повоевать, я неизменно продолжу ощущать себя сапёром, шагнувшим на минное поле с маникюрными щипчиками.          

Для контакта с ней в стиле «Повелевающего битвами» мне требовалось подрасти. Тармени был категоричен: через четыре года и никаких гвоздей. Чтобы послать на зондирование приведение, к которому я привыкла, требуются колоссальные физические затраты организма. Попытка форсировать события вызывает однозначную детскую смертность, так что прижми хвост и не петюкайся.

– Ольга, нам нужно поговорить, – важно провозгласил Тармени, стаскивая меня с перекладины.

Я честно хотела вести себя культурно. Но детские лапки упорно не желали отцепляться – с этим тоже приходилось бороться. Младенческое тело так и норовило подгадить интеллекту старушки.

– Ничего, скоро ты подрастёшь, и эта проблема исчезнет сама собой, – утешил меня вездесущий всезнайка, запихивая непоседу в свежеуложенную кучу фруктов. – Только не объедайся! Ты же взрослая женщина. И должна понимать всю тяжесть последствий.

– Не волнуйся, – хмыкнула я, сдирая шкурку с баклажана. – Вчера моя щенячья половина получила достойный урок обжорства. Хотя я честно предупреждала её о последствиях.

– Тебе было плохо?! – пропустил он мимо ушей совет не волноваться. – Я допустил ошибку. Вчера у меня было много работы, и я пренебрёг обязанностями… опекуна. Но бобики не предупредили меня об ухудшении твоего здоровья.

– Пришлось спряталась, – отмахнулась я правой задней. – Меня раздражает, как они вечно таскаются за мной.

Бобики – так с моей лёгкой руки Тармени стал называть биороботов, на которых лежала вся работа по дому. И в оранжерее, крыша которой выходила на поверхность, но была закамуфлирована под окружающий ландшафт. Барбосы были вдвое крупней и занимались техническими вопросами. Внешне от нас с Тармени эта публика отличалась пуговицами вместо глаз и отсутствием агрессии даже на зачаточном уровне.

– Так, о чём ты хотел поговорить?

– Надеюсь на твоё благоразумие, – попытался он заручиться тем, что являлось предметом моей гордости и сомнений всего остального человечества. – Ты должна понять, что в сложившихся объективных обстоятельствах моё решение было продиктовано самыми лучшими намерениями.

– Свершилось! – патетически вздохнула я и куснула бочок сладкого баклажана: – Я так и знала, что ты засунешь меня ещё в кого-нибудь. Это не червяк?

– Ольга, будь серьёзней. Потому, что вопрос и вправду…

– Давай уже к делу!

– Видишь ли, когда я тебе рассказывал о победе твоих друзей в Катаяртане четыре года назад, я не упомянул про… одно событие. Согласись, процесс твоей адаптации…

Мои ввинчивающиеся в сладкую мякоть зубки замерли. А потом лязгнули, смыкаясь с недетской силой. Кажется, там даже что-то хрустнуло.

– Надеюсь, что мотивы...

– Мотивы? – уточнила я, тупо пялясь на растерзанный фрукт, заливающий соком моё брюхо.

– Эби и Арнэр были очень расстроены твоей гибелью, – перешёл к конкретике знаток человеческой психологии. – Несмотря на тот факт, что задачу ты уже выполнила, они решили добраться до сгоревшего инкубатора.

– Как мило, – с трудом сдержалась я, чтобы не опробовать свои новые зубки на его ноге.

– Да, их чувства к тебе очень сильны, – вообще не соображая, что несёт, вежливо оценил Тармени. – Поэтому они и сделали этот эмоциональный, абсолютно ничего не решающий шаг.

– И, как шагнули? Удачно? – пыталась я словами развеять набухающий в голове страх.

– Очень, признаться, неудачно. Эби пренебрегла правилами безопасности и не зафиксировала себя в седле. А Рух-ара совершила слишком рискованный манёвр. Эби вылетела из седла, получив множественные травмы, несовместимые с жизнью.

– Она жива?.. – задохнулась я, скукожившись и тихонько скуля.

– Я предвидел, что твоё психическое состояние может дестабилизироваться, если ты узнаешь о её гибели. Вернувшись сюда, я очень быстро завершил все манипуляции с контейнером-уловителем твоего сознания и вернулся к ним. При этом на всякий случай захватил с собой ещё один контейнер. Всё сложилось удачно: я как раз успел к моменту физической смерти Эби. И её контейнер сработал почти со стопроцентной эффективностью. Кстати, Арнэр добровольно принял решение присоединиться к ней.

– Куда? В контейнер? – перестала я скулить, не решаясь понадеяться на лучшее.

– Не говори глупости!

– Ты что, псих?! – моментально ожило во мне всё физическое и моральное.

– Я вполне нормален, – возразил Тармени, отдирая меня от себя и пытаясь усадить или хотя бы уложить. – И уж определённо адекватен, – укоризненно добавил он, прижимая к полу задней лапой моё брыкающееся тельце. – А вот тебе я бы рекомендовал успокоиться, поскольку я не закончил. Если же мой рассказ будет так негативно влиять на…

– Не будет! – тотчас пискнула я, честно замерев под пятой этого аса тирании.

– Итак, на тот момент у меня не было подходящего материала для трансплантации сознания Эби в тело. Я долго готовился к твоей трансплантации, но не рассчитывал на расширение эксперимента.

– Я поняла-поняла! Что с ребятами? – попыталась я вывернуться из-под его ноги.

– Понимаешь, эти контейнеры не рассчитаны на достаточно длительный срок хранения. Сознание не является…

– Короче! – захныкала я, как можно жалобней.

– С момента смерти Эби её сознание было законсервировано. Я пытался вырастить для неё носителя сознания. Но в его генетическом материале оказались серьёзные дефекты. А срок корректной работы контейнера истёк. И потери при таком хранении могли привести к гибели сознания. Знаешь, Эби мне очень понравилась. Она так эмоциональна, что мне проще устанавливать некоторые взаимосвязи…

– Кх-кх-кх! – завела я младенческий рёв.

– Да-да. Понимаешь, физические параметры мозга должны соответствовать уровню того сознания, которое ты пытаешься в него трансплантировать. Людей я в этом аспекте я даже не рассматривал. Я не имею права проводить подобные эксперименты над разумными.

У меня язык чесался ткнуть его бесстыжей рожей в то зеркало, что беспардонно таскает людей из одного мира в другой. Но, поссориться с Тармени сейчас было величайшей глупостью. Уйдет ведь собака с обиженной рожей!

– К сожалению, на планете лишь одно живое существо, теоретически удовлетворяющее условиям трансплантации, – продолжал гундеть профессор свою лекцию. – У меня, как ты понимаешь, не было времени. Поэтому я принял решение трансплантировать сознание Эби в зародыш того единственного носителя, который теоретически подходил для такой цели. Честно говоря, этот носитель уже подвергался подобным экспериментам. Хотя с тех пор я отказался от этой идеи. В конце концов, у меня не было под рукой ничего более подходящего, – тоном сожаления заверили меня в чистоте намерений.

– Тармени, – выдохнула я, затаившись. – Куда ты её засунул?

– Ты просто мастер неточных формулировок.

– А ты мастер тянуть котов за… все подробности! – возмутилась я, выпустив изо рта ногу. – Где они! – полезла, цепляясь за иглы, посмотреть в его бесстыжую рожу.

– В яйце.

– Где?! – охренела я настолько, что свалилась на пол.

– В яйце нартии. Верней, в яйцах. Понимаешь, я посчитал правильным держать в курсе событий Арнэра. Он мне нравится. Когда Арнэр узнал о единственной возможности сохранить Эби жизнь, он изъявил желание разделить её судьбу. Так что они уже четыре месяца находятся в развивающихся эмбрионах недалеко отсюда. И как только ты освоишь зондирование пространства, сможешь поприсутствовать при их рождении. Они как раз перед этим придут в сознание. Поскольку яйца располагаются практически над нашей головой, я могу тебе позволить кратковременное зондирование под моим присмотром.

– Я освою всё, что угодно! Лишь бы увидеть морду Эби, когда она поймёт, что не умерла. И когда до неё дойдёт, ради чего она выжила.

– Ну, это же не червяк, – безмятежно пошутил Тармени, приглаживая мои встопорщенные иголки. – К тому же, нартии им не совсем чужие создания. Они много времени провели вместе.

– Так ведь снаружи, а не внутри, – почти совсем успокоилась я, оценив происходящее, как шанс всё исправить, когда есть, что исправлять.

А смерть при любом раскладе таких шансов не оставляет. И если уж я освоилась в шкуре мартышки, Эби как-нибудь переживёт сей казус. А Харлат достаточно здравомыслящий и хладнокровный товарищ, чтобы помочь любимой не скатиться с катушек.

В конце концов, это же не навсегда. Эби тоже эволюционирует из ящериц в приматов. А там, глядишь, и о следующей ступени развития можно будет заикаться – Тармени не сможет не покуситься на столь великий эксперимент. Он же у нас учёный. И в каком-то смысле бог – пусть потрудится над созданием человека. Самое же главное: они будут жить!

Глава 27

В которой стало понятно, почему боги…

Прячутся от людей

Азия Ардженто права, утверждая, что не ложь, а истина эффективней всего разделяет и стравливает людей друг с другом. Чего бы это не касалось: страстей, науки и даже веры. Не говоря уж о дружбе, которую некоторые бессовестные люди внесли в разряд понятий круглосуточных. Настоящий друг не станет требовать, чтобы ты немедля отыскала какое-нибудь подходящее дерьмо и залезла в него лишь потому, что у него самого в нём ноги по колено. Или, к примеру, настоящая подруга не стала бы на тебя орать и грязно выражаться всего лишь из-за того, что события в её жизни описуемы только матерщиной.

Говорите: любовь ржавеет, а дружба нет? Уж лучше бы дружба тоже ржавела – окисление металлов не производит такой вони, как гниение. И таких оскорблений. Понятно, почему у великобританок в ходу пословицы, типа: «Сведение счётов укрепляет дружбу». Эти стервы вечно что-то тебе предъявляют на том простом основании, что они тебе подруги, а ты обязана. Дружба в духе отношений с кошкой: ты её любишь и кормишь, а она тебе за это от всей души дерёт обои и наваливает мимо лотка.

– Никогда не думал об этом, – решился высказаться Тармени, как всегда грея уши около моих размышлений.

– Вот и не забивай себе голову, – пробормотала я, концентрируя внимание на атакующем враге. – Убери! – пихнула ногой бобика, сующего мне клизму.

Мне уже целых полгода! И я доросла до ихгабаритов, чтобы драться.

– Пора есть! – мелодично пропела нянька, наступая на меня с клизмой наперевес.

Моё преимущество заключалось в умении принимать решения самостоятельно. И потому первый прыжок на ближайший турник ещё ни разу не перехватили. Но дальнейшие гонки по лианам мне выиграть пока не удавалось. Не потому, что трое на одну – это нечестно. А потому, что эти гады самообучаемые. И каждый мой новый финт откладывался у них в памяти навечно. А я терпеть не могла эту бурду и старательно избегала с нею встреч.

Сегодня меня поймали быстро и приволокли к лежанке за ноги. Один палач крепко держал ребёнка, зафиксировав конечности. А второй бестрепетной рукой блокировал доступ воздуха к носу. Где эти гады такому научились – ума не приложу. Все мои мысленные приказы бобики выполняли безупречно. Но, во время кормёжки игнорировали начисто, в чём я подозревала Тармени. И периодически клялась себе попомнить вплоть до собственноручного расстрела нашего диктатора, когда тот падёт.

Поужинав, я улеглась отдохнуть и поглазеть на внешний мир. Вейтел снова явился мучить меня на ночь глядя в самом жалком сиротском виде. Я, понятно, ему не верила. Джен можно заподозрить в чём угодно, но только не в бездушии. Даже меня – страстно не желая себе такой радости – она когда-то приняла потому, что я стала её семьей. Свекровушка не была сентиментальной или добренькой. Но семья – это у неё превыше самой жизни. Так что Вейтел совершенно напрасно мотал мне нервы, пока я не заснула.

А проснувшись утром, получила от Тармени два неописуемых подарка. Во-первых, сегодня мои ребята, наконец-то вылупятся. Во-вторых, мои тренировки по зондированию не прошли даром: я уже пару раз выходила в открытый космос приведением, чтобы поболтать с яйцами. И сегодня лично поприсутствую при эпохальном событии.

Между прочим, Арнэр по достоинству оценивал божественные старания: благодарил за жизнь любимой, за шанс быть с ней и за мои личные беспокойства на их счёт. Ему плевать, что какое-то время придётся повлачить пресмыкающееся состояние. Тем более что сюда же прицепом пошло умение летать. Он всегда любил природу со зверушками. А потом ещё влюбился и в эту английскую сквернословку. Все эти богатства так и остались при нём, так чего ж глотку драть? Но, вот Эби!..

А я так старалась. И столько претерпела! Для хождения богов в народ предназначался специальный… Я назвала его «саркофаг». В него Тармени укладывался, дабы подвергнуться насилию со стороны бездушных механизмов. Те втыкались в его живой организм множеством омерзительных с виду щупалец для поддержании общения с окружающим миром. А для втыкания, как известно, необходимы дырки, которые нужно ещё просверлить. Да оснастить специальными предохранителями-браслетами, чтобы дырки не забивались всякой пакостью, которая могла помешать сеансу связи с большой землёй.

Так что меня всю издырявили, обраслетили и уложили в гроб живьём. И вот кто бы осмелился обвинить меня в том, что я не пожертвовала своей шкуркой ради подруги? У той, между прочим, броня осталась целёхонькой.

А эта стерва в первый же сеанс связи устроила мне концерт. Обвиняла нас с Тармени во всех смертных грехах числом до сотни. А я-то искренно желала скрасить её выход в свет, удесятерив собственные усилия по собственному выходу наружу. Рвалась поскорей обрести способность к ментальному зондированию поверхности планеты. В теории эта процедура моего обожествления должна была проходить планомерно в течение года. Оно и понятно: сверление организма, усушка, утруска, усвояемость, обкатка и много чего ещё. Только вот два яйца, торчавшие в пещере над моей головой, имели ещё меньше шансов на этот год – не захочешь, а вылупишься.

– Тармени-и! – самым льстивым ментальным голоском покликала я, заглянув в открывшийся проём усыпальницы с саркофагами.

– Заходи, – дозволили мне проникнуть в святая святых, откуда я не раз вылетела на пинках из-за несанкционированного проникновения. – Придётся подождать. Необходимо подкорректировать вводные параметры зондирования.

– На охоту идти, собак кормить, – проворчала я.

И попыталась подлезть ему под руку, дабы подсмотреть принцип управления нашей усыпальницей. Неважно, насколько это бесполезно – главное, не прекращать трудиться над проблемой. Могучий хвост оценил мои труды подзатыльником, отшвырнув мелкую паршивку в угол. Я почесала отбитую попку и от скуки решила изучить другую проблему:

– Тармени, а почему тебя нартии терпеть не могут? Потому, что ты подсаживал в их яйца человеческие мозги? Или за то, что исправил их собственные?

– Их мозги я не модифицировал, – мигом открестился патологический экспериментатор, не прекращая шуровать у панели управления. – Всего лишь искусственно ускорил их развитие по одной из потенциальных эволюционных схем. Благодаря этому сейчас их можно причислить к разумному виду. А иначе человеческое сознание просто не могло функционировать в них при условии…

– А скольким яйцам ты пересадил сознание? И чем всё закончилось? – вспомнила я, что упустила из виду столь немаловажный факт.

– Ну, всего их было пять. Все добровольцы, если ты сомневаешься в моральной стороне вопроса.

– Не сомневаюсь. Все пять экспериментов закончились удачно?

– Ну, как сказать, – сосредоточился он на ответе.

Бог не выбирал слова – он оценивал целесообразность ответа в принципе. Внутри моей мартышки всё похолодело. Да и в слизняке, заменявшем ей мозг, тоже.

– Лишь один из пяти экспериментальных образцов перенёс всё нормально, – принял решение ответить Тармени. – И прожил в теле нарта обусловленный природой срок. Двое не смогли справиться с психологическими проблемами. Один прекратил физическое существование самостоятельно. Второй прибегнул к моей помощи. Он не желал испытывать дискомфорт, связанный с болью и предсмертным шоком. Ещё двое были убиты людьми.

– За что?

– За совершенно недопустимое вмешательство в их жизнь, – невозмутимо объяснял учитель своей ученице. – Понимаешь, оба получили немалое физическое преимущество над людьми. А потому решили, что и все остальные преимущества на их стороне. Заметь, абсолютно необоснованное решение. Любая попытка позиционировать себя человеком, находясь в шкуре нартии, изначально обречена на провал. Все мои попытки это объяснить успеха не возымели. Эти два человека настолько уверовали в своё превосходство, что стали неадекватными. Как следствие, соответствующая реакция людей. Возможно, ты слышала древнюю легенду о героях, победивших двух кровожадных нартов?

– Не, меня пронесло, – облегчённо расслабилась я, удовлетворённая разумным объяснением. – Ну, тут я совершенно спокойна. Эби никогда не заносило на мании величия. А Харлат просто нормальный. Он о таких изысках вообще не подозревает.

– Я тоже так думаю.

Наконец-то, Тармени закончил меня мучить и распахнул оба саркофага: свой – размером с крейсер Аврора – и мой уютный кораблик.

– Час, – строго предупредил Тармени, запуская систему, превращающую нас в готовый для отпевания материал. – И ни минуты больше. Станешь упираться, как в прошлый раз, неделю никуда не выпущу. Я слишком нетребователен. Но, не потому, что не могу противостоять твоему напору. Просто не хочу, чтобы твоё психическое состояние влияло на соматическое. Мне некогда возиться с твоим лечением.

– Не занудствуй, – нетерпеливо отмахнулась я, укладывая конечности точно в отведённые для этого пазы. – И не подглядывай.

Он мысленно плюнул в нахалку и запустил процесс. Щупы тотчас зажили собственной жизнью, разбегаясь по местам гнездования в моём теле. Браслеты санкционировали контакт, и в моё тело безболезненно воткнулись чужеродные предметы. Я добросовестно сосредотачивалась на процессе, ибо надо.

Для того чтобы попасть в нужное тебе место, необходимо там побывать хотя бы разок, и ты уже никогда не промахнёшься. Без багажа, который приходится левитировать примитивным воздушным путём, тебя запульнет туда в считанные секунды. Да и с багажом тебе крыльями не махать – проедешься сквозь пространство, как по маслу, расходуя больше энергии и времени. Неприятность, как и в любом деле, есть: более опытные в путешествиях божества не смогут передать тебе наработанные тысячелетиями ориентиры. Верней, передать-то смогут, но вероятность точного попадания слишком мала, чтобы тратить на это силы. Нет, поначалу ты должен слетать туда сам и оглядеться – оставить свой ментальный маячок, настроенный на тебя одного.

Вторая неприятность заключалась в нестабильности формируемого образа проникальщика во все дыры. Можно, конечно, заявиться в гости и обычным облачком неопределённой породы. Но людям-то конкретную рожу подавай. Народ не любит вступать в отношения с безликим фантомом – ему требуется посмотреть этой пакости в глаза. И неважно, что сами глаза всего лишь пустое место – традиции нужно чтить. Вон у Тармени с этим вечные проблемы. У него в воображении даже привычный дежурный облик старца недолго задерживаются. Оттого и рожа во время гастролей в народ плавает туда-сюда.

У меня с этим проблем не было: и воображение будь здоров, и местный фасон внешности родней родного – не выскользнет в дырку межвидового несоответствия. А уж собственный неказистый портрет мне и спустя десяток реинкарнаций не позабыть. Да и полезность его несомненна: в нём я прославилась в этом мире, застолбив местечко в фольклоре.

– Привет, – помахала я ручкой подростку, обвившемуся вокруг яйца Арнэра в первом гнезде.

Решила, что начать с визита к нему разумней: никакой ругани, никаких попыток выморщить у меня клятву разыскать подходящее тело. Да и охраняли его вполне адекватные ребята, которым не приходилось иметь дела с истеричным яйцом. Вот этот, к примеру, лишь приоткрыл один глаз и вяло помахал кончиком хвоста. Я зависла перед яйцом и проверила его на предмет состояния жильца – тот бодрствовал, если можно так сказать.

«Арнэр, ты как?» - мысленно поинтересовалась я.

«Ксейя?» - лениво отозвался он. – «Я нормально. А как Эби?»

«Не знаю. Ещё не видала. У тебя уже трещина в скорлупе. Когда вылезешь?»

«Пробую», - буркнул он. – «Немножко отдохну и снова»

«То-то снаружи такой галдёж. Погоди-ка. Слушай, а они там не зря разорались. Похоже, Эби-то вылупляется»

«Ты бы помогла ей», - заволновался Арнэр, и яйцо закачалось.

«Чем? В скорлупу носом тюкнуть? Уж ты-то меня не раздражай. Или забыл шансы Тармени прихлопнуть комара на этом свете? Вот и у меня теперь с ними не богаче. Вылезешь, полюбуешься, в каком я нынче виде обретаюсь. Надеюсь, Эби обрадуется, что мне ещё паршивей, чем ей»

«Ну, тебе же не привыкать к бестелесности» - с безапелляционностью матёрого теолога напомнил мне этот змеёныш о моей божественной сущности.

Его обожаемую задрыгу, в своё время, я просила, чтобы та вправила ему в мозгах религиозный вопрос на мой счёт. А она только ржала да отмахивалась. Дескать, подумаешь, богиня – тебе чего, жалко, что ли? Не просят же у тебя всяких благ, ну, и не кочевряжься. Порадуй человека. Вот и дорадовались до ручки!

«Ладно», - решила я, что смыться сейчас проще, чем разводить антирелигиозную пропаганду. – «Я слетаю к ней. Не волнуйся, ничего с твоей красоткой не случится. Вылупится – никуда не денется. Раз уж в яйце не загнулась, так и снаружи не помрёт»

 «Ты там её не обижай!» - пригрозил Арнэр, и яйцо завалилось набок.

Подросток активизировался, сонно хлопая глазами и ворочаясь вокруг новорождённого. Гвалт снаружи усилился, подбадривая моего друга. И предлагая мне убраться, дабы не мешать природе делать своё дело.

В гнезде Эби торчала молоденькая нартия. Она вожделенно пялилась на мордень младенца, выглядывающего из располовиненной скорлупы. Малышка протаранила её лбом и выпучилась на меня, покачивая слабенькой шейкой. Хорошенькая! Умереть – не встать. Такая манипусечка! Такая вся миленькая, что я позабыла о прежнем намерении разнести её в пух и прах, если начнёт ругаться.

Эби, видать, тоже позабыла обо всём, воочию убедившись, что она по-прежнему жива. Всё-таки, что не говори, а умирать насовсем жутко не хочется. Особенно молодой – восемь десятков лет, прожитых на Земле, давным-давно выветрились из памяти Эби. Она уже отвыкла от мысли, что была старухой, так что прерванная вторая жизнь показалась ей несправедливо короткой.

«Чего… пялишься», - неуверенно пробормотала новорождённая.

И, чуть было, не ткнулась носиком в отвалившуюся от яйца скорлупу.

«Осторожней!» - испугалась я и кинулась к ней…, чтобы пропустить малышку сквозь себя.

«Смешно», - чирикнула Эби и попыталась завернуть шейку в направлении моего полёта.

Когда этот манёвр завалил её на бочок, нянька зашипела на меня, вытаращив разгневанные очи. Я тоже шикнула на неё от всей души, оглушив бедняжку и вогнав в ступор.

«Правильно», - одобрила Эби, елозя и суча ножками в попытке перевернуться на пузико. – « Сразу покажи им… им тут… кто тут у них родился. А то нравы… у этих девиц… крутые. Фу-у!», - удовлетворённо выдохнула она, встав на подрагивающие ножки. – «Мой-то как? Ещё заседает?»

«А чего ты такая добрая?» - насторожилась я, вернувшись к её носу. – «Я, понимаешь, приготовилась, а ты не орёшь. На такой случай у меня ни одной заготовки»

«Как здорово всё-таки жить!» - подтвердила мою гипотезу хирургиня.

А ведь она распластала немало человеческих тел. И, надо думать, закрыла немало глаз тем, кто не пережил её хирургическое вмешательство. Да уж, тётка, как никто, знает цену жизни.

«Привет, Матрёшка!» - уже совсем жизнерадостно поприветствовала меня подруга.

«Господи! Как же я рада, что ты жива!» - исторгла моя душа с такой нежностью, которую я не ожидала, а эта скандалистка не заслужила. – «Не представляешь, что со мной было, когда этот гад Тармени признался, что ты чуть не умерла. Эби, ты не думай», - заторопилась я. – «Ты не останешься в таком…»

«Не надо», - благодушно оборвала она меня, выползая из скорлупы окончательно. – «Потом наобещаешь. А сейчас мне нужно немножко поосмотреться. Ты чего так редко заглядываешь?»

«Так я и сама ещё соплячка», - вздумалось пожаловаться мне. – «Я и так еле уговорила Тармени поскорей меня продырявить, чтобы к вам приходить. Задолбал своими причитаниями: рано, помрёшь, здоровье ребёнка…»

«Так ты не сама это делаешь?» - строго осведомилась врачиха, придирчиво рассматривая свой глюк.

«Неа. Я лежу в своём саркофаге. А в меня воткнута куча щупалец…»

«Оль, не надо, а», - взмолилась она, делая первый шажок в третьей по счёту жизни. – «Дай чуток оклематься. Потом всё расскажешь в подробностях. У меня в башке сейчас такой гудёж, будто туда паровоз засунули»

«Это тебя мамочка туда любит», - вспомнила я кое-что из советов Тармени. – «Ты уже сейчас способна глушить в голове эти посылы. Вот сейчас с мамочкой познакомишься, морду её запомнишь, а потом будешь мысленно от неё прикрываться. Только не увлекайся, а то она распсихуется. Кому понравится, если твоя дочь полная идиотка: не слышит тебя, ни черта не понимает»

«Разберёмся», - деловито пообещала Эби и заковыляла на выход.

«Будь умницей», - благословила я её. – «И тогда я покажу тебе, во что реинкарнировали меня»

«Это смешно?» - придирчиво осведомилась она, не сбиваясь с курса и потешно балансируя хвостом.

«Обхохочешься», - пообещала я и отправилась поприсутствовать при родах её любовника.

Харлат лихо разделался со скорлупой. И без задержки проследовал на встречу с мамашей, любовно сюсюкающей у входа в гнездо. Флегматичный надсмотрщик волочился за ним с видом человека до конца исполнявшего долг.

«Передай своим дружкам, что он под защитой богов!» - грозно предупредила я, слепив из себя голову нартии шириной во всю пещерку. – «Вздумаете его обижать, сопляки, я вам устрою весёленькую жизнь! Будете у меня с утра до вечера кувыркаться!»

Паренёк испуганно сморгнул и качнул башкой. Затем ринулся через узкий проход наружу, скрежеща боками о каменные стенки. Ещё бы! Пусть Тармени и не злоупотреблял своей левитацией в карающих целях, легенды о кувыркающихся в воздухе нартиях передаются из уст в уста. А я им тоже не какое-то беспомощное унылое приведение. Всесильная мартышка с саркофагом, извольте видеть! Как выскочу, как выпрыгну – полетят клочки по закоулочкам!

Спорить со мной снаружи никто и не собирался. Встречавшие пополнение нартии лишь недовольно позыркали в мою сторону и занялись Арнэром. Тест драйв – етить его в дышло! Моего опекуна подталкивали носами и кончиками хвостов, дабы не расслаблялся и маршировал по кругу. Новичок демонстрировал сородичам ходовые качества и общие потребительские свойства. Гордая мамаша не спускала с него глаз, ожидая похвалы. А нам что? А мы не гордые!

«У тебя необычный сын», - чрезвычайно и полномочно встряла я в процедуру, не имевшую до меня никакого касательства.

Тем не менее, дамы дружно нацелили на меня морды. А я подлетела к Арнэру и опустилась перед его носом, имитируя позу лотоса.

«Этот малыш станет великим вождём!» – провозгласил глюк с сомнительными правами на божественность сущности. – «Он будет мудрей самых мудрых и сильней самых сильных».

«Может, не стоит?» - нерешительно шевельнулось в мозгах скромника Харлата.

«Молчи, молокосос!» - насмешливо огрызнулась я. – «И не спорь с богами»

На том мы и расстались, поскольку нам обоим пора кушать, дабы поскорей набираться сил во имя прибавления роста. Вот, кстати, позабыла спросить Тармени: когда я стану по-настоящему взрослой? А то третий раз в первый класс. Это несправедливо!

– Но, вопрос справедливости мы изначально не обсуждали, – встретил мою душу нудный бубнёж сродственничка. – Ты дала согласие на участие в эксперименте, который был обусловлен неудачным симбиозом…

– Жрать хочу! – остановила я этот поток тем единственным, что срабатывало безотказно.

– Ты уже проголодалась? – забеспокоился учёный муж, вытаскивая меня из саркофага. – Вот видишь, я же говорил, что такие перегрузки пагубно влияют…

– Я наврала, – быстренько переориентировалась моя находчивость.

– Ольга, твоя непоследовательность утомляет, – без обиняков указал папаша макак на недопустимость и возбраняемость моего поведения.

И попытался отодрать от себя прилипчивую мерзавку, талантливо треплющую ему нервную систему.

– А то, что касается несправедливости…

– Я и тут была неправа, – согласилась с ним лучшая моя половина. – Ты совершил настоящий подвиг, изолировав меня от мира. Ты вычистил из него непонятную и весьма опасную заразу. Уж я-то знаю, о чём говорю, – доверительно прижалось дитятко к жёсткой груди.

– … настоящий подвиг, изолировав меня от мира, – бубнил Тармени, выволакивая меня из усыпальницы.

Надо же, цитирует. Я литературные-то мудрости за собой не помню – мне проще назапоминать афоризмов.

– Слушай, Тармени, всё забываю спросить: Варкар женился?

– Конечно, – задумчиво откликнулся тот, неся меня по коридору в мою горенку на пару сотен квадратов жилой площади. – У Джен с Вейтелом всё в порядке. Мальчик здоров и правильно развивается. Я периодически проверяю.

– А, когда ты меня к ним отпустишь? – подольстилась я тоном полнейшего и безприкословнейшего подчинения.

Он затеял безразмерную нотацию. Не дослушав, я оттолкнулась от его груди. Выкрутилась из рук, приземлилась на все четыре и понеслась к бобику у кормушки. А потом присосалась к ней, честно вытаращившись на папу-обезьяна. Тот мысленно покачал головой и удалился, отдав моим нянькам какой-то приказ. Я, понятно, не услышала, но какая разница? Пусть его – он же заботится обо мне.

И, в конце концов, Тармени прав: моё здоровье – это тоже оружие. Не стоит им пренебрегать. Потому что нам с Эби нужно ещё доделать недоделанное: разобраться с моими родственничками по другой линии.

Эпилог

– Бу!!

Стоит ли описывать, какого вселенского удовольствия ожидала я от своей хулиганской выходки? Не стоит – слов нет. А эта дрянь подняла голову и медленно обернулась. Посмотрела на меня поверх довольно примитивных очков местного производства и зависла на десяток секунд.

– Привет, Шарли! – провыла я на манер приведения.

– Ольга? – неуверенно уточнила она, стянула очки и выдохнула: – Ну, конечно, это ты.

– Я не Ольга! – вновь провыло приведение, но уже не так уверенно.

– Джен довольно неплохо рисует, – напомнила мне эта зараза. – Твой портрет висит в её комнате. Только, почему ты явилась ко мне старухой с Земли? Да ещё такой… запущенной. Фу! Почему не предстала Ксейей? Та хоть и уродка, но помоложе, – с высокомерной ухмылкой полюбопытствовала эта злыдня.

И вот тут я дала маху. Растерялась, оттого, что до меня дошло: на внешности, конечно же, забыла сконцентрироваться. И явилась в том, к чему привыкла за многие десятилетия. А поскольку лучше всего запомнила себя последнюю, то прямо старухой и припёрлась. Да ещё с игривым буканьем, как идиотка!

– Чаю будешь? – с непередаваемой издёвкой поинтересовался этот британский недобиток. – Ты присаживайся…, если есть на что. Кстати, а как называется это твоё… агрегатное состояние?

– Богиня!

Из вредности уселась прямиком перед ней на всю её писанину и приняла облик первого, кто пришёл в голову.

– А почему не королева Виктория? – искренно удивилась Шарли портрету Шекспира.

– Лица её не помню, – проворчала я, напряглась и…

– Ох, как я поправилась! – слегка удивилась Шарли, разглядывая себя.

Я глянула на жирную гусеницу, обвившую её талию под тесной майкой. Поднатужилась и раздула гусеницу до размеров спасательного круга.

– Померла уже, а всё такая же сучка, – вздохнула Шарли и потянулась к халату.

– А ты чего не испугалась-то? – запоздало поинтересовалась я, вернувшись к облику пожилой Ольги.

На него не нужно было тратить усилий – он вырисовывался сам собой.

– Я всё знаю о Тармени, – не стала врать она. – Джен с Саргом убеждены, что этот ваш божественный приятель тебя спас. Прошло восемь лет, но они не растеряли своей уверенности. Я, кстати, тоже. Так, кто ты у нас теперь?

– Поклянись, что не заржёшь, тогда покажу. Тебе понравится.

– Показывай или убирайся, – фыркнула Шарли.

И я выдала ей свой подлинный нынешний портрет.

– Вот теперь ты, наконец-то, обрела самый подходящий облик, – грустно улыбнулась Шарли, и губы её дрогнули. – Тебе поразительно везёт на издёвки судьбы. У всех она как-то разнообразит: то прижмёт, то приголубит. А в тебя она прямо фонтанирует измывательством над личностью. Твоё невезение глобально и незыблемо. Кстати, где сей примат обретает в своём физическом воплощении? Он что, где-то рядом?

– Неа. Мой вид бабуинов не обитает на этой планете. И даже в нашей вселенной. Мне тут дышать невозможно. Так что я в очень и очень защищённом месте.

– Это твоё место на нашей планете? – требовательным голосом осведомилась врачиха.

– Об этом не спрашивай, – сурово указала я ей на недопустимость отдачи приказов приведениям. – И ни с кем меня не обсуждай. Тебе я доверилась, чтобы у меня был хотя бы один адекватный конфидент. Хотела, было, Далтон порадовать… Жаль, что она умерла. А я даже не попрощалась. Вы, чего ж её так запустили, врачихи липовые?

– Опомнись, – нахмурилась Шарли. – Ей было почти сто тридцать лет. Слушай, Ольга, скажи хотя бы: твой примат сильно отличается от наших?

– Не знаю, – честно призналась я. – Моя персона только снаружи примат. А в башке, как не парадоксально, снова слизняк. Им я и думаю. Он, в определённом смысле, дальний родич уа-туа-ке-тау.

– Мозг и тело эволюционировали отдельно, – до обидного быстро догадалась эта всезнайка. – Значит, западные стиломматофоры являются…

– Неа, не являются. Слизняки, которые становятся мозгами сородичей Тармени, и зараза на западе всего лишь дальняя родня. Как арбузы и помидоры, что у ботаников числятся ягодами, – не преминула блеснуть я научными познаниями, дабы утереть нос этой ходячей энциклопедии.

– Просветишь меня? – с лёгкостью утёрлась Шарли, сияя алчными глазками.

– Что, сейчас?

– А тебе что, нужно отдохнуть с дороги? Ты не собираешься просветить единственную в этом мире научную общественность? – наехал этот синий чулок.

– Ещё как собираюсь. И уж тебе-то выложу всё, чего нахваталась в божьих пенатах. У нас с тобой теперь свой симбиоз соорганизуется: я буду ушами, а ты…

– Мозгами. Хватит финтить. Давай, рассказывай, как свалилась на нижнюю ступень эволюции.

– Ты ещё поинтересуйся, не притащила ли я вам блох.

– Хватит, сказала! – долбанула кулаком по столу представительница земной интеллигенции.

Тоже вон, как приспичило, вмиг скатилась на нижние ступени социальной лестницы, где обитает всякое хамьё.

– Да хоть из шкуры выпрыгни, – отважно выпятила я грудь, но отчего-то отлетела подальше…, как дура. – Сегодня никакой лекции не будет. У меня столько времени нет, сколько новостей в башке.

– Пироги в духовке?

– Возвращаться надо. Тармени и лишней минутки не даст. Просто выдернет из саркофага, и тут я сразу исчезну.

– Почему?

– Знаешь, кто я у нас?

– Примат.

– Я у нас только-только выросла. И не доросла до длительных командировок в мир людей. Это мой первый дальний заплыв. До сих пор только к Эби с её хахалем и бегала.

– Как Эби? – оторопело проблеяла Шарли. – Она же… погибла.

Прикусывать разгулявшийся язык было поздно, и я сдалась без боя:

– Эби жива. И Арнэр тоже. Только я тебя умоляю! Это пока тайна.

Бедняжка Шарли не сразу взяла себя в дрожащие руки:

– Точно?

– Куда точней, если эта мерзавка мне всю кровь выпила, пока не…, – тут я успела поймать язык зубами и выкрутилась: – Пока не пришла в форму. Как бы в форму.

– А, если тебя святой водой окропить? – взялась за угрозы эта инквизиторша.

– Да хоть крест у меня на макушке выстругай. Сказала же: тайна.

– А я у нас без сплетен и часа не проживу, – обиделась Шарли.

– Я не о том. Просто, в двух словах не расскажешь. Ты же сразу во все подробности полезешь копаться. Кротиха неугомонная! А я к тебе на минуточку. Пробный визит. Вот натренируюсь не подыхать после таких путешествий, и стану тебе надоедать.

– Надоедай, – приняла она извинения. – У меня к твоей славянской разнузданности уже иммунитет. Но побудь человеком хоть секунду. Скажи: Эби всё еще сапиенс, или?

– Или, – выдала я крохотную часть глобальной тайны. – И даже не гоминид. Но, знаешь, она не в претензии. Хотя поначалу жутко скандалила. А теперь вполне радуется жизни.

– Она тоже не способна наносить визиты друзьям? – загрустила наша милая добрая Шарли.

– Пока да. Ты будешь смеяться, но и эта старая перечница ещё толком не выросла. Её опекунша не отпустит. А если Эби сбежит, тут такое начнётся! Содом и Гоморра.

– Её опекунша, случайно, не богиня земли и землетрясений? – грустно усмехнулась Шарли.

– Сама не финти! – возмутилась я. – И грустью своей фальшивой мне в морду не суйся. Забыла, что я вас всех насквозь вижу?!

– Ты чего орёшь, блаженная? – издевательски усмехнулась эта старая профурсетка.

– Не смей меня раскручивать на проболтаться! – взмыла я к потолку.

И тотчас вспомнила, как соскучилась по этой стерве. Просто нечеловечески соскучилась. А эта мерзавка, естественно, сразу унюхала мою мимолётную слабину: залыбилась сладенько. И включила в глазах такое понимание всех моих собственных печалей, будто лично меняла у мартышки подгузники.

– С Кэм встретиться не желаешь? – куснули меня в отместку.

Но я уже приободрилась и душевно подбоченилась. Глянула на неё издевательски и придумала себе вместо головы змеиную башку. Шарли заржала. Да так, что слёзы из глаз. Мне и самой смешно. На меня сейчас любой глянет и вмиг опознает: дух небесный. На преисподнюю ничто не указывает: ни рогов, ни копыт, ни дыма из ноздрей. Кстати, Эби в этом смысле больше напоминает силы зла с её-то экстерьером и рожей.

– По Гра-аре соскучилась? – сочувственно заметила Шарли.

Я мигом сообразила: расслабилась и приняла облик объекта размышлений. Благо, эта ходячая лаборатория ни за что не отличит одну нартиевидную туманность от другой.

– Соскучилась, – буркнула я, приводя себя в божеский вид. – Я вообще, по всем соскучилась. А, ты как хотела?

– Преодолевай и окрепнешь.

– Это лозунг британских феминисток?

– Нет, китайского философа. Так, что с Кэм? Не считаешь, что она заслужила правды? Убивалась по тебе, между прочим. Все глаза выплакала. Месяц из запоя не вылезала. Раутмар трижды сюда прибегал вешаться.

– Не пытайся меня разжалобить. Объяснила же: пока не могу. Вот ещё немножко подрасту…

– И долго тебе ещё расти? – моментально включился в Шарли потрошитель-натуралист.

Эти её переключения из «человекообразного» в «научно звероподобное» срабатывают быстро и беспощадно. Вот только-только чирикали по душам, как глядь: она уже лезет в печёнку холодной железкой. Мрак, а не женщина.

– Вроде бы, я уже почти выросла

– Вроде бы? – на лице Шарли отобразилось презрение гордой кометы к жёваной бумажке, вылетающей из трубки двоечника.

– Я, вообще-то, менеджер. Помнишь?

– Ты дура, – холодно отрезала она на полном серьёзе. – Не знать о себе элементарных вещей. Да ещё под боком с учёным из другой галактики.

– Другой вселенной, – для чего-то уточнила я.

– Ты хоть что-то путное узнала о своём новом виде? Самое элементарное: в чём его сильные стороны, какие опасности для существования…

– Да хоть из шкуры выпрыгни, – отважно выпятила я грудь, но отчего-то отлетела подальше…, как дура. – Сегодня никакой лекции не будет. У меня столько времени нет, сколько новостей в башке.

– Пироги в духовке?

– Возвращаться надо. Тармени и лишней минутки не даст. Просто выдернет из саркофага, и тут я сразу исчезну.

– Почему?

– Знаешь, кто я у нас?

– Примат.

– Я у нас только-только выросла. И не доросла до длительных командировок в мир людей. Это мой первый дальний заплыв. До сих пор только к Эби с её хахалем и бегала.

– Как Эби? – оторопело проблеяла Шарли. – Она же… погибла.

Прикусывать разгулявшийся язык было поздно, и я сдалась без боя:

– Эби жива. И Арнэр тоже. Только я тебя умоляю! Это пока тайна.

Бедняжка Шарли не сразу взяла себя в дрожащие руки:

– Точно?

– Куда точней, если эта мерзавка мне всю кровь выпила, пока не…, – тут я успела поймать язык зубами и выкрутилась: – Пока не пришла в форму. Как бы в форму.

– А, если тебя святой водой окропить? – взялась за угрозы эта инквизиторша.

– Да хоть крест у меня на макушке выстругай. Сказала же: тайна.

– А я у нас без сплетен и часа не проживу, – обиделась Шарли.

– Я не о том. Просто, в двух словах не расскажешь. Ты же сразу во все подробности полезешь копаться. Кротиха неугомонная! А я к тебе на минуточку. Пробный визит. Вот натренируюсь не подыхать после таких путешествий, и стану тебе надоедать.

– Надоедай, – приняла она извинения. – У меня к твоей славянской разнузданности уже иммунитет. Но побудь человеком хоть секунду. Скажи: Эби всё еще сапиенс, или?

– Или, – выдала я крохотную часть глобальной тайны. – И даже не гоминид. Но, знаешь, она не в претензии. Хотя поначалу жутко скандалила. А теперь вполне радуется жизни.

– Она тоже не способна наносить визиты друзьям? – загрустила наша милая добрая Шарли.

– Пока да. Ты будешь смеяться, но и эта старая перечница ещё толком не выросла. Её опекунша не отпустит. А если Эби сбежит, тут такое начнётся! Содом и Гоморра.

– Её опекунша, случайно, не богиня земли и землетрясений? – грустно усмехнулась Шарли.

– Сама не финти! – возмутилась я. – И грустью своей фальшивой мне в морду не суйся. Забыла, что я вас всех насквозь вижу?!

– Ты чего орёшь, блаженная? – издевательски усмехнулась эта старая профурсетка.

– Не смей меня раскручивать на проболтаться! – взмыла я к потолку.

И тотчас вспомнила, как соскучилась по этой стерве. Просто нечеловечески соскучилась. А эта мерзавка, естественно, сразу унюхала мою мимолётную слабину: залыбилась сладенько. И включила в глазах такое понимание всех моих собственных печалей, будто лично меняла у мартышки подгузники.

– С Кэм встретиться не желаешь? – куснули меня в отместку.

Но я уже приободрилась и душевно подбоченилась. Глянула на неё издевательски и придумала себе вместо головы змеиную башку. Шарли заржала. Да так, что слёзы из глаз. Мне и самой смешно. На меня сейчас любой глянет и вмиг опознает: дух небесный. На преисподнюю ничто не указывает: ни рогов, ни копыт, ни дыма из ноздрей. Кстати, Эби в этом смысле больше напоминает силы зла с её-то экстерьером и рожей.

– По Гра-аре соскучилась? – сочувственно заметила Шарли.

Я мигом сообразила: расслабилась и приняла облик объекта размышлений. Благо, эта ходячая лаборатория ни за что не отличит одну нартиевидную туманность от другой.

– Соскучилась, – буркнула я, приводя себя в божеский вид. – Я вообще, по всем соскучилась. А, ты как хотела?

– Преодолевай и окрепнешь.

– Это лозунг британских феминисток?

– Нет, китайского философа. Так, что с Кэм? Не считаешь, что она заслужила правды? Убивалась по тебе, между прочим. Все глаза выплакала. Месяц из запоя не вылезала. Раутмар трижды сюда прибегал вешаться.

– Не пытайся меня разжалобить. Объяснила же: пока не могу. Вот ещё немножко подрасту…

– И долго тебе ещё расти? – моментально включился в Шарли потрошитель-натуралист.

Эти её переключения из «человекообразного» в «научно звероподобное» срабатывают быстро и беспощадно. Вот только-только чирикали по душам, как глядь: она уже лезет в печёнку холодной железкой. Мрак, а не женщина.

– Вроде бы, я уже почти выросла

– Вроде бы? – на лице Шарли отобразилось презрение гордой кометы к жёваной бумажке, вылетающей из трубки двоечника.

– Я, вообще-то, менеджер. Помнишь?

– Ты дура, – холодно отрезала она на полном серьёзе. – Не знать о себе элементарных вещей. Да ещё под боком с учёным из другой галактики.

– Другой вселенной, – для чего-то уточнила я.

– Ты хоть что-то путное узнала о своём новом виде? Самое элементарное: в чём его сильные стороны, какие опасности для существования…

– Отчаливаешь? – поняла Шарли, таращась на мои исчезающие формы.

– Не вставай. Провожать не надо. Сама понимаешь, – развела я руками в дырьях и потёках.

– Не пропадай надолго…

А дальше тишина. И уже почти родная морда в конце тоннеля.

– Прости, что прервал вас так грубо, – вежливо указали мне на безответственность женщины, не умеющей следить за временем.

– Это ты прости, что увлеклась, – выдала я аванс вперёд на всякий случай. – Всё время помнила. Потом Шарли втянула в разговор, ну, и… пошло-поехало. Ты был прав: здорово устала, – проворчала я заплетающимся языком. – Креветок хочу. И тутовых ягод. Только чёрных, а не розовых. Розовые жрите сами. Бедненький мой Вейтел. Мой Лисёнок никогда не попробует тутовых ягод.

– Следующее дальнее зондирование через пятьдесят четыре часа? – не купился Тармени на моё жалобное лживое блеяние.

Его махровый конструктивизм удивительно быстро проглатывал все мои каверзы и откладывал в жировые запасы иновселенской памяти. Какая всё-таки паршивая в ихней вселенной природа: начисто лишила бесправных гамадрилок способности запирать мозги на ключ. Каждая собака может шпионить за ними круглые сутки. Вот вырасту…

– И тогда, насколько я понял из вашей иносказательной беседы, развяжешь войну с уа-туа-ке-тау, – уточнил Тармени, осторожно вынимая меня из саркофага.

– С чего она иносказательная? – забрюзжала я, расшевеливая затёкшие мышцы.

Тармени потащил меня в спаленку на руках, задействовав прямохождение. Классная всё-таки у меня физиология: четыре руки, четыре ноги и хвост. Кому бы я в прошлой жизни не завидовала, делала это совершенно бездарно: не ведала, кому надо было. Представляю, какая незавидная у землян репутация в глазах всех прочих приматов. Просто стыд.

– Чего молчишь? Откуда это наша беседа иносказательная? – докапывалась я до няньки, зевая во всю пасть, что доказывало относительное родство между двумя такими разными вселенными.

– Я давно заметил: чем больше вы друг друга оскорбляете, тем внимательней нужно к вам прислушиваться, – слегка торжествовал Тармени, объявляя об очередном открытии. – Вот сегодня вы с Шарли очень старались. Но я не пропустил мимо ушей ваше намерение уничтожить уа-туа-ке-тау.

– Штирлиц, тебе конспирация не жмёт? – вяло пошутила я.

– Штирлиц это «кто» или «что»? – тотчас уцепился он за новое знание.

– Обещай, что завтра отпустишь к Шарли, скажу, – невозмутимо предложила я сделку.

Тармени добрался до моих покоев, открыл дверь, прикрыл внутренние веки, покопался в своём словаре иностранных слов и выдал:

– Перетопчешься.

Затем стряхнул меня на руки двух бобиков и ускакал по своим делам, клацая когтями об пол. Бобики дружно водрузили подшефное тело на лежанку и без обиняков воткнули ему в пасть клизму. Жизнь продолжалась.

Я включила стенки и вызвала изображение той дыры, где паслись мои друзья. Давным-давно окрепший Арнэр что-то выковыривал лапой из земли. Эби носилась кругами, пытаясь сунуть нос под его копалки. Червяков они там роют, что ли? Или, может, огородик решили развести? Какие же они тупые… курицы – завистливо любовалась я счастливой парочкой. У них были они. А я тут сижу одинокая, как собака на цепи. Да ещё макака.

Я тяжко вздохнула. Дотянулась хвостом до кучи фруктов и цапнула баклажан. Один из бобиков ловко прижал хвост к полу и принялся выкручивать добычу. Потом я дососала свою кашу, и мы немного побегали, хотя набитое брюхо понижало мои шансы. Потом я всё-таки сожрала отвоёванный баклажан. Потом чуток повисела на хвосте в благостном покое, переваривая обед, и отправилась спать.

Потом ненадолго чуть-чуть проснулась. Тармени дрых, свернувшись в клубок вокруг меня. В его клубке было тепло, уютно и нисколько не жёстко от прилизанных игл. Я почесала шею, попу и правую пятку. Сунула в рот ногу и обратно заснула. Мне было хорошо.

Моё невезение работало, как часы. Но и психика не думала сбоить, отстаивая хозяйские интересы. В моей жизни царила стабильность. Не было нужды утруждать себя этой дурацкой акробатикой: с белой полосы на чёрную, с чёрной на белую. Мой бронепоезд не стоял на запасном пути, и не мчался, как бешеный навстречу битвам. Он болтался в эмпиреях судьбы, которая, видать, не знала, куда приткнуть это чудовище. Оставалась надежда, что судьба просто забудет об этой проблеме и оставит меня, наконец-то, в покое.

Конец

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Часть 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог